Лучшие друзья (гет)

Теперь, когда Лили помирилась с Мэри Макдональд и Элен Паркин, они отправились на завтрак втроем, как обычно по субботам. Элен хотела пораньше пойти на поле для квиддича, ведь она была капитаном гриффиндорской команды — несмотря на все попытки Джеймса Поттера восстановиться в команде и занять ее место, не дав ей сыграть ни единой игры. Мэри собиралась перед матчем заскочить в библиотеку и взять себе и Элен учебные пособия по истории, потому что обе они записались на продвинутый курс профессора Биннса.

На выходе из Большого зала их ждали Малкольм Уилкис и Эван Розье, а сзади с недовольным видом стоял зеленый Северус Снейп, весь в отметинах от оспы.

— Милые дамы, мы хотели поговорить с вами до начала сегодняшней игры, — сказал Эван. — Потому что потом вы можете быть не в настроении.

— Это мы еще посмотрим, — отозвалась Элен. В победе своей команды она не сомневалась.

— То, что вы сказали вчера — вы это всерьез? — спросил Малкольм. — Или вам просто надо было, чтобы я побыстрее всё отчистил?

— Разумеется, всерьез, Малкольм, — твердо ответила Мэри.

— Хорошо. Тогда мы приглашаем вас троих в Хогсмид на будущей неделе.

— И чем мы там займемся? — осведомилась Элен.

Лили скрестила на груди руки, делая вид, что вовсе и не смотрит на Северуса. Что ж, неплохой способ обойти ультиматум Элен и Мэри — найти пару для их страшной зеленой подруги. Лили не рассказывала им, что собирается в Хогсмид с Северусом. Сам он стоял сгорбившись, с унылым видом и страдальческой гримасой на лице, как будто ему была противна сама мысль о том, чтобы куда-то с кем-то идти.

— Пока что мы готовы рассмотреть любые предложения, — сказал Эван. — У вас есть что-нибудь на примете?

— Возможно, — ответила Элен. — Но сначала мы бы хотели обсудить это между собой.

— До завтрашнего вечера вам времени хватит? — спросил Малкольм.

— Да, давайте встретимся в библиотеке после ужина. Там же, где и всегда.

— Договорились, — ответил Малкольм и вместе с Эваном зашагал в сторону парадной двери.

— Ты собиралась сходить со мной в библиотеку сегодня утром. Не передумала, Эванс? — спросил Северус, даже не обернувшись к ней.

— Подожди меня там, ладно, Сев?

Он кивнул и развернулся к лестнице.

— Его голос — он всегда теперь такой будет? — поинтересовалась Мэри, когда Северус отошел подальше.

— Конечно. Я же писала, ты что, не помнишь?

— Но ты забыла сказать, насколько красивей он звучит, — объяснила Элен. — Не знаю уж, как там со внешностью — может, когда-нибудь и она улучшится, — но я бы не возражала, чтобы он мне сейчас чего-нибудь почитал.

— Еще бы! Глубокий, сексуальный голос, — хихикнула Мэри.

— Чувственный, завораживающий…

— Прекратите! — воскликнула Лили. И чего они цепляются к ее другу?

— Ладно, ладно. В Хогсмид мы, конечно, пойдем, но надо подумать, на каких условиях соглашаться. А то они подсунули тебе Снейпа… могли бы и получше постараться.

— Пусть будет Северус, я не против.

— Да, но, Лили, мы же знаем, как тебе приходится ради него наступать себе на горло. Как по мне, так он гад, и характер у него препаршивый. Может, потеряешь его где-нибудь по дороге? А то он нам все веселье испортит.

— Лучше я вместе с ним потеряюсь. Ведь если у вас все так серьезно, мы с Северусом вам только помешаем.

Мэри нахмурилась.

— Но Лили, мы вовсе не хотим тебя бросать. Когда мы договаривались с Эваном и Малкольмом, речь шла в основном о посиделках в библиотеке.

— Не волнуйтесь, с Северусом я не буду чувствовать себя брошенной.

Элен скривилась и жалобно проговорила:

— Ох, Лили, нам прямо неловко. Давай так: когда твоя кожа придет в порядок, мы найдем тебе нормального парня, и вы с ним сходите в Хогсмид.

— Когда ж вы наконец прекратите цепляться к Северусу? Он вас, конечно, не услышит, но я-то здесь, и я очень ценю его дружбу.

Мэри и Элен скептически посмотрели на Лили. Общаться с Северусом Снейпом, терпеть его угрюмость и оскорбления? Да ни один человек в своем уме на такое не пойдет… разве что Снейп согласился бы делать за него всю домашнюю работу, не надеясь на что-то большее. И уж конечно никто бы не захотел появляться с ним на людях — ни раньше, до того как он переболел драконьей оспой, ни тем более сейчас.

— Знаешь, Мэри, — сказала Лили, когда они шли в библиотеку, распрощавшись с Элен и пожелав ей удачи. — По-моему, вам с Элен следует подумать о том, как вы относитесь к Северусу. Вы ведь не хотите, чтобы ваши друзья меня оскорбляли — почему же сами говорите о нем гадости?

— Потому что ты, как мне кажется, не замечаешь его ущербности.

— С точки зрения Малкольма и Эвана, я сама ущербная.

— Это потому что они плохо тебя знают.

Лили сердито посмотрела на Мэри. Ни она, ни Элен никогда не пытались узнать Северуса поближе, если конечно не считать за попытку то письмо, что они написали ему летом.

Северус сидел в библиотеке — за столиком на двоих, который они с Лили облюбовали для занятий. Он уже успел разложить перед собой книги по ЗОТИ… а ведь Мэри и Элен тоже записались на этот курс.

— Эй, Сев, — позвала Лили и дотронулась до его руки. — Мэри тоже нужно написать эту работу, а может быть, еще и материалы для Элен подобрать, чтобы ей потом было проще.

— Х-мм, — ответил он, даже не повернувшись, чтобы взглянуть на Мэри. — Собираетесь вечером поработать втроем? Хорошо, я сделаю для вас кое-какие выписки.

— Нет, давай лучше сейчас сядем все вместе.

Северус недоуменно поднял глаза на Лили. С каких это пор его приглашают в компанию к ее подружкам? Они ведь должны понимать, что это не он придумал звать их с собой в Хогсмид. Однако ему хватило одного взгляда на кислое лицо Мэри, чтобы понять, что идея целиком и полностью принадлежит Лили.

Сначала он хотел предложить, чтобы они садились за соседний стол, справа или слева, но тогда Лили наверняка окажется с Макдональд, а не с ним. А вот если пересядет он, то сможет занять место либо рядом с Лили, либо напротив.

— Ладно, пошли, — безразлично отозвался Северус, собирая разложенные на столе вещи.

Лили подхватила несколько книг по ЗОТИ и сказала:

— Веди, Мэри.

Мэри Макдональд выбрала стол на четверых, стоящий в небольшой нише, и села спиной к стене. Она очень, очень рассчитывала получить за эту работу отличную отметку.

Устроившись на новом месте, Лили и Северус немедленно принялись обсуждать задание и листать книги в поисках подтверждения своих теорий. Когда Мэри не смотрела на Снейпа, а только слушала его голос, ей почти удавалось забыть о его внешности. Они с Лили стоили друг друга — двое заучек, — но зато всю работу выполняли сами, а Мэри оставалось только делать заметки для своего будущего эссе.

Лили была счастлива, что Мэри сидит за одним столом с Северусом и не жалуется. Возможно, она поймет, какой он ценный помощник, когда надо писать домашнее задание.

Северусу было все равно, что обсуждать с Лили; она выбирала тему, а он сидел рядышком, подсовывал ей нужные книги и делился идеями.

Когда с заданием по ЗОТИ было покончено, Мэри предложила до обеда заняться чарами — еще одним их общим предметом.

* * *

Прежде чем отправиться на обед, а затем на матч, Лили и Мэри вернулись в гриффиндорскую башню и в гостиной наткнулись на шумную толпу недовольных студентов, стоявших перед доской объявлений. Одна младшекурсница заметила префекта и спросила:

— Эванс, в чем дело? Почему у нас урок в воскресенье?

— Простите, — сказала Лили и шагнула вперед, чтобы самой посмотреть на объявление.

В нем говорилось, что завтра в лазарете для всех студентов Хогвартса будет прочитана лекция. Время указывалось отдельно для шестого-седьмого курсов, отдельно для пятого, третьего с четвертым и первого со вторым. О чем лекция — неизвестно, но присутствие на ней было обязательным.

— Видите же, тут не сказано. Возможно, профессор МакГонагалл все объяснит.

* * *

Северус полагал, что профессор Абстрактус делает из мухи слона. Начиная свою работу, Северус использовал в уравнениях распространенные схемы замены одних ингредиентов другими. Выжав из них все, что мог, он замахнулся на задачу посложнее: основываясь исключительно на теоретических выкладках, подобрать замену там, где ее до сих пор не существовало — например, для добровольно отданной крови единорога. Брать кровь насильно было нельзя: все знали, что она навлекала неисчислимые беды на любого, кто ее выпьет. Проблема заключалась в том, что Северус мог только предполагать, который из множества возможных вариантов был действительно подходящим, ведь нумерологические параметры ингредиентов менялись в зависимости от способа обработки, и подогнать под нужное значение можно было практически что угодно.

— Северус, если ты не возражаешь, я отправлю ему и другие твои расчёты.

— Зря только время потратите. Если бы те ингредиенты можно было заменить, их бы давно уже заменили.

Профессор Абстрактус покачал головой:

— Чтобы рассчитывать на какой-то положительный результат, придется провести множество опытов. Далеко не всякое математическое соответствие дает еще и магическое подобие.

— Ничего революционного в моей работе не было.

— Ты не прав, Северус. У тебя получается воспринимать математические взаимодействия на интуитивном уровне. Ведь удалось же тебе исключить варианты, которые казались вполне приемлемыми с точки зрения математики, — он взмахнул пергаментами с расчетами Северуса.

Тот ответил ему скептическим взглядом. Он не привык, чтобы его хвалили за пренебрежение инструкциями.

— Лучше не надо.

— Ты себя недооцениваешь. Я говорил с твоим деканом; профессор Слагхорн рассказал, что должность уборщика или сторожа является для тебя пределом мечтаний, но я убежден, что ты сможешь достигнуть куда большего. Взять хотя бы СОВы — ты получил их больше, чем многие твои однокурсники.

Северус и не подозревал, что, оказывается, проходил профориентацию у Слагхорна. Значит, Слагхорн считает, что он годится только на то, чтобы мыть туалеты? Впрочем, ничего удивительного.

Какому-то безмозглому янки, о котором Северус никогда в жизни не слышал, нечем заняться, кроме экспериментов с его расчетами? Он предпочел бы провести их сам, но Слагхорн ни за что ему этого не позволит. Неизвестно, как там еще будет после Хогвартса, получится ли достать оборудование и ингредиенты, зато для нумерологии ничего этого не нужно, и он всегда может вновь приняться за вычисления, если те, предыдущие, не принесут результатов. Ну а если результаты будут, если какая-нибудь из его гипотез окажется перспективной, и статья об их исследованиях появится в печати, тот тип обещал Абстрактусу упомянуть в ней Северуса. Тогда, в зависимости от важности открытия, можно будет рассчитывать на какое-то признание. И очень кстати: ему понадобятся рекомендации, а где их получить, Северус пока что не представлял — Слагхорн его терпеть не мог, а преподаватели по ЗОТИ плевать хотели и на студентов, и на свой предмет.

— Делайте, как считаете нужным, профессор, — Северус пожал плечами.

Он уже начал раздумывать над предложением Лавгуда. Об оплате тут речи не шло, но Лавгуд заинтересовался его идеями и предложил напечатать статью. «Придира» — это, конечно, не «Пророк», и даже не «Ведьмополитен», но его непопулярные взгляды найдут свою аудиторию.

Среди младшекурсников-слизеринцев, которые везде за ним таскались, был сын Бартемиуса Крауча. Крауч-старший возглавлял отдел магического правопорядка, и именно с его подачи Министерство получило право применять Непростительные. Но в каких случаях разрешалось их применение? Как отслеживалось? В «Пророке» подробностей не сообщали. Если авроры не сами отчитывались, то должна была существовать система оповещения — возможно, она позволяла отслеживать и других британских магов, которые пользовались Непростительными? Но тогда как определить, что проклятье было направлено против разумного существа? Сам Северус использовал Аваду, чтобы избавляться от насекомых и грызунов. Закон же защищал только людей, причем как волшебников, так и маглов, а также тех существ, которые считались разумными: гоблинов, кентавров, русалок, вампиров, оборотней, и даже великанов.

* * *

Лили и Мэри остались разочарованы. Элен с командой играли прекрасно, но потом этот проныра, слизеринский ловец, схватил снитч и вырвал у них победу.

Их беспокоила реакция Элен; после матча они решили дождаться ее в гриффиндорской башне, но оказалось, что в гостиной расположился Петтигрю. Натаскал себе гору еды — ей-же-ей, ее было больше, чем в Большом зале первого сентября, — и вел себя, как последний придурок.

— А вот если бы играл Джеймс, мы бы точно победили. Он бы не дал какому-то скользкому слизеринцу увести снитч у себя из-под носа!

Словно ставя точку в его тираде, на Лили, Мэри и тех, кто вошел в гостиную с ними вместе, обрушился шматок красного желе, заброшенный на потолок за пару минут до того. Лили посмотрела наверх — всё было облеплено едой, готовой плюхнуться им на головы.

— Когда ж вы повзрослеете! — воскликнула она. — Поттер был охотником, а охотники не ловят снитчи.

— Эванс, — дружелюбно поприветствовал ее Поттер. Что она может понимать в охотниках и в квиддиче? О стратегии ей явно Паркин рассказывала. — Хвост просто делился впечатлениями.

— И что за прозвище такое — Хвост? Или ты родился хвостатым, а, Петтигрю? Ты поэтому на метле сидеть не можешь?

— Да ты, да ты… — Питер задохнулся от возмущения. Кто-то смеет его оскорблять? — Как будто ты летать умеешь, жаба зеленая!

— Эй!.. — воскликнул Джеймс.

— Помолчи, Сохатый! — перебил его Сириус. Нельзя позволять девчонкам оскорблять Мародеров, даже таких, как Питер.

— Сохатый? — хмыкнула Мэри. — Ты волосы рогами, что ли, расчесываешь? Или сохой?

Лили рассмеялась, а с ней и другие студенты.

— Нет, — возмущенно ответил Джеймс.

Он нахмурился. Они смеются над его волосами? И Эванс тоже? Джеймс немало времени уделял волосам и своей внешностью был доволен, не зря ведь каждый день, утром и вечером, он стоял с палочкой перед зеркалом. У него даже прыщиков не было — никогда, ни единого раза. Тщательно выбритый, приятно пахнущий, зубы вычищены щеткой и обработаны зубной нитью, на щеках едва заметные бачки — чтобы подчеркнуть безупречную укладку волос.

— Что на тебя нашло, Эванс?

Лили ткнула пальцем в сторону их компании.

— Может, мне надоело, что вы устраиваете тут срач, — заявила она. — И треп ваш слушать надоело. Из-за вас факультет теряет столько баллов, что никакой квиддич этого не исправит, а виноваты всегда другие. Да с какой стати весь остальной Гриффиндор должен за вас отдуваться?

— Кто бы говорил, — ухмыльнулся Сириус. — Тоже мне префект — с собственного факультета баллы снимаешь.

— Ученики на занятия не могли попасть, потому что ваши мелкие фанаты рыдали на лестнице — так расстроились, что вы прошли мимо, а им ручкой не помахали. Я префект, а не нянька, чтобы вытирать вам носы и задницы.

Джеймс ее сарказма не понял и принялся объяснять:

— Малышня, ну не переживайте, мы ж вас просто не заметили. По утрам на лестнице самая толкотня. Вы потом подходите, когда мы в гостиной сидим.

— Сохатый! — вмешался Сириус. — То, что у них из носа сопли рекой по лестнице потекли — так это Снейп их проклял. Ты тут ни при чем.

— Фу-у-у… — протянул Джеймс. Вот если бы Снейпа так прокляли, от его носа в подземельях до сих пор стоял бы сопливый потоп. Кстати, об этом стоит подумать.

— А ты опять врешь, Блэк, — спокойно заметила Лили.

— Я никогда не вру!

— Шла бы ты к себе в комнату, Эванс. Нельзя девчонок к людям выпускать, когда у них критические дни, — пожаловался Питер.

Ремус, Сириус и Джеймс поняли, что лучше бы он говорил о соплях, но было уже поздно. В гостиной воцарился хаос.

Повсюду начала летать еда вперемешку с оскорблениями. Лили назвали зеленомордой сучкой, у которой разнообразные проблемы по женской части напрочь испоганили характер. Мэри Макдональд тоже получила свою долю брани, но поскольку она ни на секунду не закрывала рта, то просто ничего не услышала. Сириусу сообщили, что прозвище «Бродяга» доказывает, что ему самое место на помойке, а Ремус тщетно пытался объяснить, что его прозвали Лунатиком не оттого, что он по ночам бегал по улице и пугал прохожих видом своей мохнатой задницы. И кто только мог проговориться насчет мохнатой задницы?

* * *

На ужин Лили пришла раздраженная до крайности, готовая перегрызть кому-нибудь горло. В гостиной — в очередной раз! — был полный разгром. А ведь Гриффиндор проиграл матч — что они, спрашивается, праздновали, натащив такую кучу еды?! Придурки, настоящие придурки… Лили всерьез раздумывала о том, чтобы присоединиться к группе девушек, которые собирались заявиться ночью в мужской дортуар и устроить паршивцам неприятный сюрприз.

После ужина она отправилась к Северусу, подальше от инфантильных гриффиндорцев. А он сделал то, за что она всегда его ценила: внимательно выслушал все, чем Лили хотелось с ним поделиться.

Северус считал, что Лили сама навлекала на себя проблемы, отказываясь порвать с людьми, с которыми у нее не было ничего общего и которые постоянно ее допекали. И жаловалась она на них далеко не в первый раз. Парни-гриффиндорцы были свиньями, они готовы были с боем защищать свое право жить в свинарнике, и мнение окружающих их не интересовало. Они разве что в подштанниках по гостиной не расхаживали, а уж свои причиндалы и зады чесали безо всякого стеснения, после чего ковыряли в носу и в ушах, а потом этими же немытыми руками хватались за еду. Полагали, что это забавно — пустить ветры или рыгнуть за столом, и без конца говорили о квиддиче.

Даже не будучи экспертом в этом вопросе, Северус знал, что парню, который хочет понравится девушке, не следует так поступать. Родители не слишком обременяли себя его воспитанием, но он прекрасно представлял, что такое манеры и приличное поведение. И сознательно решил, что не станет всю жизнь лизать задницы ради того, чтобы вести пустопорожние беседы с безмозглыми болванами. А если еще вспомнить, что рос он в Паучьем тупике, где привлекать к себе внимание было попросту небезопасно… в общем, он не тратил силы и время на бессмысленные телодвижения. У Северуса хватало дел и без того, чтобы развлекать всяких недалеких личностей.

* * *

Лили сходила в Клуб Слизней с Элен, после чего решила, что это на редкость унылое мероприятие.

Ей было неинтересно, какие подарки получил Слагхорн и каких успехов добились его недавние выпускники, с которыми она была едва знакома. И прекрасно обошлась бы без информации о том, что Слагхорн приготовил всем своим любимчикам сюрприз, но вмешался директор, и теперь портключ на квиддичный матч получат одни только слизеринцы.

Лили не знала, о чем будет завтрашняя лекция в лазарете, но раз уж явка на нее обязательна, то почему слизеринцы должны стать исключением? И что за тип этот Бэгмен? Она в жизни о нем не слышала. А если верить поттеровскому фан-клубу, загонщик в иерархии команды стоит на самом последнем месте. Кроме того, игра может затянуться надолго — а домашнюю работу слизерницам делать когда? Они и так уже сегодня несколько часов смотрели, как играет их факультет.

* * *

На следующий день за обедом стол Слизерина был непривычно пустым. Северус и полдесятка студентов помладше сидели с краю, ближе к преподавательскому столу. Профессора Слагхорна не было видно. И как только Дамблдор разрешил ему забрать из школы столько студентов сразу, пусть и в воскресенье?

Поскольку шестой и седьмой курсы должны были идти на загадочную лекцию сразу после обеда, Лили подошла к Северусу и села рядом. Он читал, завесив лицо волосами, чтобы отгородиться от своих соседей.

Остальные слизеринцы не стали делать вид, что ее тут нет, и когда ее гриффиндорская попа осквернила их скамью, проводили Лили неприязненными взглядами. Она уничижительно посмотрела на них в ответ и еле сдержалась, чтобы не облапать всю еду на столе своими зелеными пальцами.

— Ты что тут делаешь, Сев?

— Ем.

Лили покосилась на его тарелку. Там оставалось несколько виноградин, кусочки яблока и ломтики сыра; и он явно съел что-то еще, потому что рядом лежала использованная вилка.

— А как же квиддич?

Он пожал плечами и закрыл книгу.

— У меня сегодня дела, а в лазарете всего час отсидеть надо.

— Помощь не нужна?

— Да нет, Лили, я справлюсь, — ответил Северус и вновь принялся за еду.

Она оглядела слизеринский стол и нахмурилась. Он был накрыт на целый факультет, и по большей части все эти блюда так и стояли нетронутыми. Магия — магией, но ее коробило подобное расточительство.

— Их что, один Слагхорн сопровождает?

— Еще та новенькая преподавательница полетов. Я даже не уверен, что ей вообще нравятся Осы.

— Вроде она ничего, нормальная, — заметила Лили. Уроки полетов были только на первом курсе, так что она знала новую преподавательницу исключительно понаслышке.

— Ну что, пошли?

— Давай.

Поскольку вышли они заранее, то пошли по более длинному пути, где можно было остановиться и полюбоваться видами. Прогулка оказалась приятной — четверть студентов отсутствовала, а большинство остальных еще не закончили обедать, — но потом Северус и Лили свернули в коридор, который должен был вывести их к лазарету.

Две шестикурсницы-хафлпаффки вжались в стоящие у стены доспехи, озираясь по сторонам в надежде на помощь, потому что дорогу им перекрыли Поттер, Блэк, Петтигрю и Люпин.

— Вы двое пойдете с нами в Хогсмид на следующей неделе, — уверенно произнес Блэк.

— Ну… э-э… мы уже кое-кому обещали…

— Подумаешь. Скажете, что передумали и идете с нами, — отмахнулся Петтигрю.

— У меня Нимбус есть, — добавил Поттер.

Лили возвела глаза к потолку. Опять этот дурацкий Нимбус! Поттер еще на первом курсе без конца о нем говорил — и все сокрушался, что только через год сможет взять его в школу. Как же все выдержат столько времени без лицезрения его драгоценной метлы? Горе-то какое!

Лили тогда специально пошла узнавать, о чем речь. Оказалось, Нимбусы выпускала компания, которую в 1967 году основал Девлин Вайтхорн, и с тех пор все Поттеры покупали только его метлы. И Джеймс, этот напыщенный сноб, считал, что раз у него есть дорогая метла, то он теперь царь горы. Наверное, Паркин была права, и, если бы не метла, он бы ни за что не получил место в команде на втором курсе.

— Оставьте их в покое, — рявкнула Лили. — Вам же сказали, они уже с кем-то договорились.

— Зато с нами им будет лучше, — ответил Блэк, сложив руки на груди, и окинул их со Снейпом презрительным взглядом.

— Эванс, а давай ты пойдешь с нами? — радостно предложил Поттер и взлохматил волосы.

— Я тоже уже договорилась, так что шли бы вы наконец отсюда.

— Договорилась? — удивленно переспросил Поттер. Эванс была такая же зеленая, как и три дня назад, когда она вернулась из Мунго.

— Да плевать на тебя, — пробормотал Питер в сторону Эванс и вновь повернулся к симпатичным хафлпаффочкам. — Девчат, хотите в «Сладкое Королевство»? А потом по кружечке сливочного пива в «Трех метлах»?

— Что ж ты про «Зонко»-то забыл, Петтигрю? — саркастично спросила Лили.

— Ну, это само собой, — ответил Блэк.

Лили захихикала. Эти мальчишки вновь собрались маяться дурью. Такое впечатление, будто им по-прежнему тринадцать лет — вкусы ну ничуточки не изменились.

Блэк и Петтигрю обиделись.

— С тобой, Эванс, я и в другое место могу сходить, — предложил Поттер.

— В «Кабанью башку», например, — хмыкнул Сириус. — Там как раз темно.

Все, кроме Люпина, выхватили палочки. Даже хафлпаффки медленно достали свои и приготовились защищать себя от создателей обнажающего грудь сглаза. Как назло, остальные хафлпаффцы где-то ходили и не могли спасти их от этих инфантильных скотов. На Эванс они уже нападали, и их даже и не наказали толком — а ведь Эванс была префектом.

Импедимента Поттера и Левикорпус Блэка разбились о щитовые чары — Снейп оказался на долю секунды быстрее, прикрыв себя и Лили. Мгновение спустя ее Экспеллиармус обезоружил Поттера, а в их щит угодил запоздалый Ступефай Петтигрю.

Воодушевлённые примером Снейпа и Эванс, которые успешно отбивались от самых опасных хулиганов школы, хафлпаффки кинули Экспеллиармусы в спину Блэку и Петтигрю.

Оставшись без оружия, Мародеры не угомонились и начали громко возмущаться — как же так, подлый Снейп и его новые союзницы бьют в спину невинным людям. Однако ни подошедшие хафлпаффцы, ни равенкловцы, спешащие в лазарет на лекцию, в их невинность почему-то не поверили. А после рассказа хафлпаффок всем стало не по себе: теперь ни одна девушка не могла считать себя в безопасности от Мародеров, если им вздумается принудить ее пойти с ними в Хогсмид. Ведь слово «нет» они пропускали мимо ушей.

На шум из лазарета выглянула мадам Помфри, а в дальнем конце коридора показалась МакГонагалл в компании Паркин и Макдональд. Помфри оставила МакГонагалл разбираться со скандалом, а тех, кто не был в нем замешан, пригласила внутрь.

МакГонагалл быстро опросила оставшихся студентов и назначила отработку Поттеру, Блэку и Петтигрю. Люпин палочкой не пользовался, это подтверждали все; девушки поступили совершенно верно, разоружив хулиганов, которые начали кидаться опасными проклятьями; а заявление ее гриффиндорцев, что во всем виноват Снейп, было просто смехотворным — он использовал исключительно защитные чары. Вечером ей придется обстоятельно с ними побеседовать: они должны понять, что испытательный срок касается не только раздевания студентов.

МакГонагалл вспомнилась безобразная сплетня, которую они пустили гулять по школе, и в лазарет она вошла, пылая от гнева. Шестые и седьмые курсы сидели напротив экрана, установленного для презентации.

— Как многие из вас знают, — сказала она, — в пятницу по школе кто-то пустил слух. Совершенно беспочвенный слух, однако некоторые ученики, особенно среди младших курсов, ему поверили.

Прищурившись, она перевела взгляд на Джеймса Поттера.

— Пользоваться невежеством детей непозволительно для студентов Хогвартса. Особенно если при этом страдает репутация вашей однокурсницы — в отличие от вас, достойной и ответственной девушки. Я понятно выражаюсь, Поттер? И Блэк, и Петтигрю — думаю, вас это тоже касается. Вам все ясно?

С первого ряда, который МакГонагалл освободила специально для Мародеров, послышалось нестройное «ага», «угу» и «чего?»

— Вы только что заработали еще одну отработку, джентльмены. Хотите и дальше испытывать мое терпение? — Повернувшись к мадам Помфри, она предложила: — Если у вас все готово, можете начинать лекцию.

— Уверена, в вашем возрасте вы уже слышали от родителей, чем мальчики отличаются от девочек, — начала та. — Так что я просто кратко остановлюсь на основных моментах. Если у кого-то из вас будут вопросы, вы всегда можете обратиться ко мне в частном порядке.

Мальчики от девочек? Лили нахмурилась. На экране возникла иллюстрация из той книги о детях, которую она читала в Мунго. Мама дорогая, тут же Северус рядом, а с другой стороны — Элен и Мэри.

Кое-что из рассказа мадам Помфри Лили слышала впервые, но сидела и слушала с умным видом. Теперь стало понятнее, зачем нужны те мальчиковые штуковины; выяснилось, что в замке и его окрестностях действовали чары против зачатия — хотя остальным это явно было известно и раньше, — и на всякий случай их научили контрацептивному заклинанию.

Значит, о том, какими чарами пользоваться, чтобы вызвать или предотвратить беременность, ей должна была поведать мама? Каким это образом, интересно?

Она то и дело косилась на Северуса. Он встречал ее взгляд, но вел себя безупречно — в отличие от гриффиндорцев, сидевших в первом ряду, которые находили лекцию Помфри неимоверно забавной. Мэри и Элен тоже спокойно сидели и слушали. Лили и на них пару раз посмотрела, чтобы оценить, насколько их смущает присутствие Северуса.

Ей пришлось постараться, чтобы стереть с лица недоумение, когда мадам Помфри упомянула однополые пары, но ни слова не сказала о том, чем же они друг с другом занимаются. Мужской отросток вставлялся в женскую дырочку, а два отростка… или две дырочки… как?

После лекции никто вопросов не задавал, и Лили тоже не стала ничего спрашивать.

Мародеров МакГонагалл увела к себе в кабинет для очередной беседы о приличном поведении.

— Не знаете, когда вернутся слизеринцы? — спросила Элен, выходя из лазарета.

Лили пихнула Северуса локтем в бок.

— Игра закончится — вернутся, — буркнул он.

— Малкольм и Эван собирались встретиться с нами в библиотеке.

Он вздохнул и сказал:

— Они хотят пойти с вами в Хогсмид на следующей неделе.

— Очень хотят?

— Спросите лучше у них самих, — Северус отступил от девушек и добавил: — Все, я пошел, у меня там кое-что не доделано.

Лили не знала, правда ли ему надо было что-то доделывать, или же он попросту сбежал от Мэри, Элен и их вопросов.

— Сев, а сам-то ты в библиотеку придешь?

— Скорее всего — если они вовремя вернутся.

— Ладно.

Когда на лестнице он свернул в противоположную сторону, Мэри заметила:

— Хоть этот не ржал все время как конь. Ну и скучная же лекция!

— Да уж, — согласилась Элен. — А все этот Поттер — всей школе воскресный вечер испоганил.

Лили молча шла за ними в башню. Она-то как раз узнала кое-что новое, но признаваться нельзя — подруги могут решить, что она отсталая. С Северусом на такие темы тоже особо не поговоришь, но он, по крайней мере, не стал бы над ней смеяться — разве что совсем чуть-чуть.

* * *

Абраксас Малфой, по-прежнему живой и здоровый, озадаченно изучал информацию, которую его люди собрали на Тома Риддла, выпускника факультета Слизерин 1945 года. Его отца тоже звали Том Риддл, и он был маглом? У него имелись магловские дед и бабка по имени Томас и Мэри Риддл, которые жили в городишке Литтл Хэнглтон, а жилище их называлось Риддл-Хаус? Невероятно. Том уже лет десять известен как Лорд Волдеморт, но неужели он полагал, что за такой ничтожный срок волшебники забудут его настоящее имя?

Мать его была ведьмой, но в Хогвартсе не училась. Сквиб, скорее всего. Полукровка с матерью-сквибом… все-таки чуть получше, чем обычный полукровка — недоволшебник, чьи родители намеренно произвели на свет неполноценное существо. Родители маглорожденных хотя бы не ведали, что творят, и просто следовали своей природе, спариваясь, как книззлы.

Возможно, он заглянет в Министерство, к своему другу Краучу. Если полученная информация верна, то этот выскочка Том, возомнивший себя вправе приказывать Малфою, вскоре лишится поддержки чистокровных семейств.

* * *

К ужину слизеринцы вернулись, и девушки решили не менять своих планов насчет встречи в библиотеке. Они собирались договориться всю следующую неделю делать уроки за одним столом, а на выходных сходить вшестером в Хогсмид.

Вся домашняя работа была сделана, и речь зашла о Хогсмиде. Элен и Мэри собирались доверить организацию похода Малкольму и Эвану — пусть покажут, на что способны. Если их фантазии хватит только на маршрут «Зонко» — «Сладкое королевство» — сливочное пиво в «Трех метлах», то такие никчемные кавалеры им не нужны. Лили была с подругами согласна, хотя Северус, если захочет, может и отговорить их от подобной ошибки. Она прекрасно знала его мнение о главных достопримечательностях Хогсмида. Пожалуй, раз уж Элен и Мэри хотят устроить такое испытание, надо ему сказать, чтобы не вмешивался. А Хогсмид никуда не денется — Лили с Северусом потом сходят туда вдвоем.

До отбоя оставалось еще долго; Элен с Эваном и Мэри с Малкольмом хотелось без помех друг с другом пообщаться, так что они ушли из библиотеки и сразу за дверью разбились на пары. Северуса и Лили никто не заставлял держаться вместе — они могли отправляться каждый по своим делам. Их соседям и в голову не пришло, что они могут говорить друг с другом о чем-то помимо учебы. Отчасти в этом виноват был резкий и неуживчивый характер Северуса, но дело было не только в нем.

— Мне кажется, нам стоит пойти с ними, — тихо предложил Северус. — Если что, вшестером отбиваться легче.

Лили подумала, что Северус как всегда перестраховывается, но потом вспомнила, как зло косились на нее некоторые студенты. Кроме того, так ей не придется лежать без сна, переживая о подругах, а если парни позволят себе лишнее, Элен или Мэри стоит только крикнуть, и она тут же придет на помощь.

Розье и Уилкис уже присмотрели подходящее местечко двумя этажами выше. Седьмой этаж — она знала, что там собирались любители пообжиматься в уголке или устроить какую-нибудь дурацкую дуэль. Лили и Северус увязались за двумя другими парами — те не возразили ни словом, — и после очередного поворота нырнули вслед за ними в нишу за гобеленом. При свете Люмосов они увидели дверь, за которой оказался наполовину заполненная и заброшенная кладовая. Помещение было достаточно большим, чтобы каждая пара спокойно нашла себе уютное местечко и расположилась, не мешая остальным. Уилкис установил на дверь оповещающие чары.

Северус выбрал большое старое кресло в углу, наложил Муффлиато и что-то сделал со своим Люмосом — с кончика его палочки сорвался шарик света и рассыпался на потолке на несколько маленьких огоньков. Лили свой Люмос погасила, и сперва ей показалось, что в комнате чересчур темно.

Северус сел с краю и взял Лили за руку.

— Как прошел день? — спросил он.

Она рассмеялась и втиснулась в кресло рядом с ним.

— Как тебе обязательная лекция?

— Мадам Помфри сделала все как положено, — вздохнув, ответил Северус. — Изложила факты, но так, что те, кто первый раз обо всем этом услышал, не побегут тут же проверять свои знания на практике.

— А ты, Сев — для тебя там ничего нового не было?

— Почему ты так думаешь, Лили?

— Ты знаешь, что она не все рассказала.

— Ты тоже. Разве нет? В той лекции не было ни слова о поцелуях и ласках.

— Без них можно и обойтись.

Северус фыркнул.

— Ты говоришь прямо как мужчина.

— Почему?

— Многие парни хотят сразу перейти к той части, о которой рассказывала Помфри, — со вздохом объяснил он. — А удовольствие девушки их мало волнует.

— Но если она любит своего парня, ей, наверное, все равно понравится?

— Может, и так, но если он постарается, ей понравится еще больше.

— А ты бы стал… стараться?

— Неужели ты думаешь, что мне не хочется видеть тебя счастливой?

— Э-э… ну да… а какие есть способы?

— Хочешь, поэкспериментируем вместе? Если нам что-то придется по вкусу — отлично, если нет — будем знать, чего делать не стоит.

— А давай прямо сейчас, Сев, — предложила Лили и опустила руку ему на ширинку.

Северус перехватил ее запястье.

— У меня пока слишком чувствительная кожа, ее нельзя тереть, — напомнил он. — И мне нравится, как мы действовали до сих пор — вдумчиво, не торопясь, наслаждаясь каждым мгновением.

Он потянулся к ней за поцелуем; в ответ Лили приоткрыла рот. Она была не против понаслаждаться — вдумчиво и не торопясь. Кроме того, в комнате они были не одни — неподходящее время, чтобы обнажаться и экспериментировать, пусть даже их бы никто не увидел.

Целоваться, устроившись рядом с Северусом, оказалось не так приятно, как сидя на нем верхом, так что Лили вытащила язык у него изо рта, извернулась и залезла ему на колени. Пришлось пихнуть его в бок, чтобы сел посреди кресла и освободил место для ее ног.

— Ты сегодня что-нибудь новое узнал?

Она почувствовала, как он заколебался, на секунду задержал дыхание и наконец тихо ответил:

— Не то чтобы новое… Я раньше не думал, что у матери могут быть еще дети.

Лили задумчиво нахмурилась. Северус говорил, что его родители до сих пор занимались… этим. Но как? Его мать вообще из кухни выходила когда-нибудь, или они прямо там все делали? От таких мыслей даже целоваться расхотелось.

— Что, если бы она родила второго ребенка? — спросила Лили.

— Не знаю. Возможно, она и о нем бы позаботилась, как обо мне. Не уверен.

Лили сказала бы, что родители Северуса вовсе о нем не заботились. Но раз он как-то существовал до того момента, когда поразил их с Петуньей, выскочив из кустов на детской площадке восемь лет назад, то совсем без присмотра его не бросили. Как минимум, кормили и меняли подгузники, пока он был младенцем — то есть год или даже больше. Лили точно не помнила, в каком возрасте дети уже становятся более-менее самостоятельными. Сколько лет было Северусу, когда он начал есть и одеваться сам? И где легче научиться ходить в туалет — на заднем дворе или в доме с унитазом и канализацией? Может, он и от своих детей будет ожидать такого же упорства и самостоятельности? Северус не посещал обычную школу, но при этом много знал. Кажется, он говорил, что мать научила его читать и показала кое-какие чары. Самой Лили понадобилось несколько лет, чтобы выучиться бегло читать и грамотно писать. Северус, конечно, умный, но даже если это заняло у него вполовину меньше времени, все равно выходит — его мать не ограничилась тем, что заботилась о нем, пока он не начал сам ходить на горшок, а потом в одиннадцать лет запихнула в Хогвартс-экспресс.

— А если бы она не смогла? — спросила Лили.

— Даже если бы смогла… — начал Северус. — Либо мне самому пришлось бы с ним возиться, либо тогда уж милосерднее было бы утопить его в речке, чтобы не мучился.

У Лили по спине пробежал холодок. Она была уверена — абсолютно уверена, что так делать нельзя, но не могла подобрать слов, чтобы объяснить, почему. Неужели если бы Северус знал, какая жизнь его ждет, то предпочел бы умереть в младенчестве? На него нападают прямо тут, в Хогвартсе, просто потому, что он существует — она своими ушами это слышала. Преподаватели ничуть по этому поводу не переживают. Лили стало ясно, что Северус не слишком преувеличивал, когда говорил, что школьному начальству плевать, что с ним случится. Подумаешь, умрет — его родители даже не почешутся, если он не приедет домой в июне. Решат, что он наконец-то поумнел и не стал возвращаться в Паучий тупик. По крайней мере, Петунья, какая бы противная она ни была, никогда не говорила, что желает Северусу смерти — она лишь хотела, чтобы он убрался прочь, к таким же отбросам, как он сам.

Из множества вопросов, которые крутились у Лили в голове, она выбрала самый нейтральный:

— Почему ты так говоришь?

— Это сложно выразить словами. Взять хотя бы такую простую вещь, как еда. Моя мать любое мясо называла курятиной. Не знаю, была ли у нас на столе хоть раз настоящая курица. Когда я попал в Хогвартс, специально попробовал, чтобы понять, что это такое.

— Но здесь-то ты знаешь, что есть что.

— Откуда берется здешняя еда? Трансфигурацией ее не создать. Кто гарантирует, что я ем мясо здорового животного? А не больного, кишащего паразитами и с источенной гноящимися язвами кожей? Может, оно всю жизнь провело в темном сарае, где медленно сгнивало заживо, стоя по колено в собственных испражнениях? А остальные поставщики — откуда эльфам знать, что они не лгут о качестве своих продуктов? Когда речь идет о деньгах, никому нельзя верить на слово.

— Ну что ты говоришь, Сев! Они же знают, что продукты предназначены для детей, и не стали бы продавать в школу всякую гадость. Я видела животных по телевизору — кур, овец и коров. Свиньи, правда, любят немного поваляться в грязи, но для них это нормально. А тебя просто в детстве кормили невесть чем, вот ты и накручиваешь себя.

— После того как сову, которая принесла мне письмо из Хогвартса, сварили на ужин, я уже ни в чем не уверен.

Лили хотела сказать, что такого не может быть, открыла рот — и закрыла. Возможно, все это правда. Ведь не без причины же Северус так подозрительно относится к еде. Пожалуй, совятина чем-то похожа на курятину, так что получилось даже съедобно… вот только Лили любила свою сову. А мать Северуса и в молодости вряд ли вела с кем-то оживленную переписку, значит, совы ей попадались нечасто — так какую «курятину» подавали за столом у Снейпов в остальные дни? У реки во множестве водились крысы, но не могла же она готовить крыс? Или все-таки могла? Если она к тому времени уже не отлипала от бутылки, возможно, ей было все равно. Здоровью Северуса такая диета, кажется, не повредила, а вот доверие к людям изрядно подорвала.

— Сев, вегетарианство из любви к животным — это прекрасно, но тебе нужно более разнообразно питаться.

«Лили вообще меня когда-нибудь слушает?» — подумал Северус. Он о собственном благополучии переживает, а вовсе не о каких-то там животных! И дело не только в мясе неизвестного происхождения — продукты могут испортиться, а при неправильном хранении в них заводятся насекомые. Но об этом говорить бесполезно, все равно она не захочет его понять. Северус молча обнял Лили и положил голову ей на плечо.

Лили обняла его в ответ. Ее друг давно уже не ребенок, но и сейчас ему нужна забота.

Звуки, донесшиеся из темноты, прогнали ее умиротворенное настроение. Только у них с Северусом горели магические огоньки, так что Лили оставалось лишь догадываться, что означают все эти громкие вздохи, мужские и женские стоны и какие-то странные причмокивания.

— Как думаешь, Сев, что они там делают? — прошептала она.

И скорее почувствовала, чем услышала его фырканье — дуновение теплого воздуха на шее, когда Северус повернул голову.

— Знакомятся? — шепотом откликнулся он.

— Что? Это ты пошутил так?

— Нет. В отличие от нас, они совсем друг друга не знают и хотят понять, совместимы они или нет, чтобы не терять времени зря.

— А они могут оказаться несовместимы? Как это?

— Обычная отговорка для тех, кому хочется целоваться и залезать друг другу под одежду — просто так, безо всяких зубных щеток и других оригинальных идей.

Лили досадливо хмыкнула.

— Такое впечатление, будто они не только целуются, — сказала она.

— Возможно. А может, это такие шумные поцелуи. Мы-то довольно тихо себя ведем — по сравнению с некоторыми.

— Что значит «шумные поцелуи»? Разве так бывает?

Пришел черед Северуса досадливо хмыкать.

— Бывает. Когда набрасываются друг на друга, чтобы побыстрее получить удовольствие, или когда хотят сказать партнеру «давай-давай, не останавливайся».

— Хочешь, чтобы я тоже шумела?

— Ты для меня совершенство, Лили. Но если появится такое желание, можешь и пошуметь.

— Если появится желание? — язвительно переспросила она и отодвинулась, размыкая объятья.

— Х-мм.

— Пожалуй, нам пора, Сев. А то такое соседство плохо на тебя влияет.

— Как хочешь, Лили.

— Ну так пойдем.

— Может, ты сначала с меня слезешь?

— А слабо понести меня на руках?

— Сейчас попробую, — ответил Северус, но как только он подхватил ее под зад, чтобы не уронить, Лили поспешно слезла с его коленей.

— Я пошутила, Сев, — сказала она. — Тебе нельзя напрягаться. К тому же здесь столько всего навалено — ты точно споткнешься, уронишь меня и сам сверху упадешь.

— Если я правильно помню, это ты обычно на меня падаешь, — Северус убрал с двери чары, открыл ее и отменил Муффлиато. — Мы уходим, — сказал он, повысив голос.

В ответ раздалось едва слышное бормотание.

Лили ужасно хотелось расспросить Элен и Мэри, чем они там занимались. И значит ли это, что у них теперь все серьезно? Ведь и она сама зашла чуть дальше, чем просто поцелуи, когда засунула язык в рот своему лучшему другу. Хорошо бы узнать, что они думают о своих ухажерах — может, тогда и она поймет, как относится к Северусу. Лучшие друзья, которые вовсю целуются — это уже не просто друзья, но Лили не хотелось звать его как-то иначе. По крайней мере, пока совсем не припрет.

* * *

Прошло несколько дней, а Лили так ничего для себя и не решила. После библиотеки остальная четверка неизменно отправлялась в «поцелуйную комнату»; вновь составлять им компанию не хотелось ни ей, ни Северусу.

Хватило того, что подруги доставали ее в воскресенье. Элен и Мэри были убеждены, что они с Северусом просто разговаривали, и считали, что разговорами им и следует ограничиться. Но какой смысл для этого уединяться — поговорить они где угодно могут. Хвастаться подругам, что она вообще-то и целовалась тоже, Лили казалось неловко и неправильно, ведь сами-то они не спешили делиться подробностями. Да и вообще она была не уверена, что хочет объявить их с Северусом парой, а не просто друзьями. В конце концов, они ведь ничего такого не делали — только целовались.

Ее лучший друг по-прежнему лелеял мысль на ней жениться — по крайней мере, она так считала. Говорить с ним на эту тему не хотелось. Она бы не назвала это «совместимостью», но Лили не могла себе представить, чтобы кто-то другой согласился иметь дело с Северусом. Да он никогда и не пытался расширить свой круг общения, где была только она одна, а с недавнего времени еще и младшекурсники-слизеринцы: в Большом зале они сидели с ним рядом, а чем занимались в подземельях — один Мерлин знает.

У Лили тоже пока не было других ухажеров, но не вечно же ей ходить зеленой и рябой! Она еще молода, может, в следующем году кто-нибудь положит на нее глаз. И даже если здесь никто не встретится, то после школы ей предстоит общаться со взрослыми волшебниками, у которых в голове не одни только шуточки да квиддич. Хотя это как повезет — профессор Дамблдор, например, больше думает о сладостях, чем о том, что творится в школе, а у профессора Слагхорна все мысли исключительно о себе.

Со дня возвращения в Хогвартс прошла неделя, и их с Северусом ждало очередное практическое занятие по зельям; после ужина им надо было явиться в лазарет на осмотр.

Как ни странно, сперва занятие шло спокойно, несмотря на то что рядом с Северусом сидел Поттер, а сзади — Блэк. Лили не представляла, зачем лентяй Слагхорн вот так откровенно напрашивается на неприятности.

Минут через пятнадцать после начала урока Сириус Блэк понял, что запорол зелье. Наверное, дело в том, что он всю ночь пробегал с Лунатиком и плохо выспался. Можно было бы начать все сначала, времени хватало, но тогда пришлось бы работать быстро, ни на что не отвлекаясь. Скучно. Джеймс не обращал внимания на его шиканье — видимо, у него с зельем все было в порядке.

Зато обернулся Снейп и недовольно зыркнул на него через плечо; Сириус показал этому говнюку два пальца. Опять Нюниус сует свой сальный клюв в чужие дела. Как будто без него не обойдутся! Может, прищемить ему нюхало? Заодно голову наконец помоет, а то уже сало с волос каплет. И народ оживится, а то ж в этих подземельях подохнуть можно с тоски. Нужно просто взять мерзкую бурду, которая булькает у Сириуса в котле, и отлевитировать…

Лили заметила это первой. Весь урок она то и дело посматривала в сторону Снейпа, Поттера и Блэка, и, в очередной раз подняв глаза, увидела висящий в воздухе котел. Лили открыла рот, чтобы заорать, предупредить, но от ужаса перехватило горло, и она только сдавленно ахнула. Несколько студентов обернулись; Лили молча ткнула пальцем вперед, одновременно стараясь вытащить палочку.

Джеймс понял, что что-то не так, когда из-за левого плеча донеслось: «Гребаные гриффиндорцы!» Он с опаской повернулся к Сириусу и увидел, как тот, ухмыляясь, смотрит вверх. В руках у него была палочка. Котел Джеймс тоже заметил. Зелье у Снейпа находилось на той стадии, когда следовало добавлять определенный ингредиент после каждого помешивания, и он не отрывал от него глаз — сгорбился над своим котлом, чтобы никто ничего туда не подбросил.

Раздумывать было некогда. Джеймс представил, как Нюниус стонет и жалуется, в красках расписывая свои болячки, а Эванс над ним воркует… нельзя такого допускать. Если отвлечь Сириуса, котел все равно упадет, значит, надо оттолкнуть Снейпа. Но конечно же, этот дохляк не удержался на ногах, да еще и брызги от его зелья ошпарили Джеймсу руку. Котел Сириуса рухнул, хорошо хоть на стол, а не Снейпу на голову. Рука заболела просто зверски — такая вот благодарность за помощь!

Студенты в ужасе застыли, глядя, как Поттер и Блэк опять издеваются над однокурсником — прямо на уроке зелий, в присутствии учителя. Хафлпаффец, сидевший с Блэком, попытался пропихнуться мимо него, чтобы помочь Снейпу потушить рукав мантии — падая, тот задел им пламя горелки, — но Блэк оттолкнул его назад, и еще кулаком добавил.

Потому что нечего пихать Сириуса Блэка!

Просчитывая различные опасные для жизни ситуации, Северус не исключал и того, что кто-то попытается его поджечь. Вероятность казалась не слишком высокой, но как себя вести, он представлял. На него плеснуло зельем из двух котлов, приложило о каменный пол, но времени отдышаться не было, сначала следовало разобраться с огнем.

Он знал, что потом будет раз за разом проигрывать эту сцену у себя в голове, прикидывать, как нужно было поступить, чтобы не показаться неловким, но сейчас просто перекатился и сунул руку под себя — так пламя потухнет, не успев перекинуться дальше. Лили сидела на другом конце комнаты, так что кроме него самого никто ему не поможет. Разве что похлопают и посмеются, как прикольно он горит. Как же он ненавидел эту школу!

В этот момент Слагхорн наконец отвлекся от чтения писем и понял, что в классе что-то происходит.

— Снейп! — заорал он, не вставая со стула. — Болван неуклюжий, ты разлил зелье Блэка! Отработка с Филчем в восемь вечера. — И, понизив голос, добавил: — Не переживайте, Блэк, за этот урок я поставлю вам «Превосходно».

— Спасибо, профессор, — откликнулся Сириус, который уже закончил вразумлять наглого хафлпаффца.

Вокруг послышались недовольные голоса. Джеймс поднял руку.

— Простите, профессор, можно я пойду в лазарет? Мне руку обожгло.

— Идите, мистер Поттер. Еще одна отработка завтра, Снейп — за несоблюдение техники безопасности.

Поскольку многие студенты отвлеклись и не добавили вовремя нужные ингредиенты, они очистили котлы Эванеско, продолжая возмущаться. Поттер быстро убрал со стола, взял свои вещи и прошествовал к выходу.

— Хватит валяться, Снейп! Вставай и убирай за собой.

— Профессор Слагхорн! — громко позвал Уилкис. — Вы что, верите Блэку? В этом классе пять префектов, и все мы видели, что это Блэк с Поттером напали на Снейпа.

— Чушь! — заорал Блэк. — И, кстати, тебя вообще никто не спрашивал, Уилкис, — с усмешкой добавил он.

Для хафлпаффцев и равенкловцев совместные зелья с Гриффиндором и Слизерином были в новинку, и опасная «шутка», которой они стали свидетелями, показалась им совершенно не смешной. Те, у кого еще кипело зелье, демонстративно очистили котлы.

Лили дернулась, чтобы подойти к Северусу, но в этот момент над столами появилась его голова, а потом он поднялся во весь рост и принялся за уборку. От ее котла запахло паленым, и Лили, опомнившись, наложила Эванеско — последняя в классе. Она смотрела, как Северус убирает разлитое зелье, сушит и чинит свою одежду. Закончив, он криво ухмыльнулся Блэку и с лязгом опустил пустой котел ему на стол.

Слагхорн поднял взгляд и увидел, что зелья никто не варит.

— Можете идти. Займемся этим в следующий раз.

Когда надо, Слагхорн умел двигаться очень шустро, несмотря на свои немаленькие габариты. Раз — и его уже и след простыл. У Сириуса так пока не получалось. Он только успел закинуть на плечо сумку, прикидывая, а не прогулять ли ему уход за магическими существами. Все равно Ремуса там не будет, а Джеймс после лазарета на уроки не пойдет.

— С тебя десять баллов за несоблюдение техники безопасности, — зло произнесла Лили, проходя мимо него к Северусу — глянуть, как там ее друг, прежде чем идти на следующий урок.

— Эй! Если профессор не снял баллы, значит, и не за что было!

— Десять баллов с Гриффиндора за драку, Блэк, — сказал хафлпаффец.

— Рубашка не заправлена — с тебя пять баллов, — добавил Уилкис.

— И ботинки не чищены. Еще минус пять баллов, — прищурился префект Равенкло.

Его напарница внимательно посмотрела на Блэка. Можно было кинуть в него сглаз, чтобы снять побольше баллов, но это как-то уж слишком по-Мародерски. Ладно, тогда так:

— Галстук перекручен — с тебя пять баллов, Блэк.

— Вы что, с ума все посходили? — спросил Сириус.

— Дать тебе платочек — поплакаться о несправедливости? — язвительно полюбопытствовал Уилкис.

— Сходи пожалуйся мамочке, может, она похлопочет, чтобы тебе вернули баллы.

— Что вы имеете в виду? — не понял Блэк. Его начало беспокоить это ползучее безумие, охватившее однокурсников.

— Признайся, у вас в семье хранится фото Дамблдора — как он дерет овцу и выдувает пузыри из жвачки?

— Не, Блэкова мамаша Того-Кого-Нельзя-Называть обхаживает, метлу ему до блеска полирует.

Сириус засмеялся и вышел из класса. Оскорблять его мать? Глупые детские подначки. Как будто ему не пофиг, что о ней говорят. А здорово бы получилось, если бы его отец подцепил какую-нибудь пакость от французской шлюхи, заразил его мать, а та передала подарочек Волдеморде.

Но пока Сириус стоял в вестибюле и ждал Питера, чтобы вместе пойти на следующий урок, на него нахлынуло раздражение. Плевать на баллы, все равно с таким капитаном, как Паркин, Гриффиндору в квиддиче ничего не светит. И Кубок школы им в любом случае не достанется. Его дико бесило, что все эти болваны вдруг сделали вид, будто Мерлином проклятый неудачник Нюниус — не просто бесплатное развлечение. Ну, упал на его сальную башку котел, или он поскользнулся на той дряни, что накапала с его волос, и шмякнулся на пол — подумаешь, беда какая!

* * *

Вместо того чтобы ответить на вопрос Лили, Северус заметил:

— Тебе надо на следующий урок, а то опоздаешь.

— А как же ты, Сев? Пойдем, я провожу тебя в лазарет.

— У меня тоже урок, — пробурчал Северус и направился к двери.

Лили пошла следом.

— А ты разве не пострадал?

— Неважно.

— Нет, важно.

— В Хогвартсе — неважно.

— Иди в лазарет.

— Не могу. Если Помфри решит, что мне маловато досталось, она не напишет записку преподавателям. Тогда с меня снимут баллы за опоздание и, возможно, еще одну отработку назначат.

— А в обед сходишь?

— Я сам с тобой туда схожу после урока, Снейп, — вмешался Уилкис.

— Нам сейчас наверх, Лили.

— Ах да, — пробормотала Лили. Ей предстояло идти на занятие с гриффиндорскими придурками. Она прошла мимо Сириуса Блэка, стоящего в вестибюле, и вышла на улицу.

* * *

Северус решил, что его рука в порядке. Мантия, свитер и рубашка с длинным рукавом защитили ее от огня; к тому же, он быстро все потушил — даже почувствовать ничего не успел. А вот там, где на него пролилась горячая жидкость, кожа горела огнем. Ожоги всегда сильно болели. Но чтобы оценить, насколько они серьезны, нужно было раздеться и самому их осмотреть — если на его зеленой коже хоть что-то будет заметно. Если будут новые волдыри, значит, болезненным зудом повреждения не ограничились.

Один урок он потерпит, а потом, если Помфри от него отмахнется, в обед сам устроит себе осмотр.

А вечером ему предстоял еще один осмотр, насчет драконьей оспы. Неясно, правда, кто будет его проводить: Пай и Сплин что-то говорили о еженедельных проверках, но, возможно, это они так называли письменные отчеты Помфри. А уж та все, что нужно, сама напишет, лишь бы он к ее владениям и близко не подходил.

* * *

Регулус Блэк со своим приятелем Барти шел с занятия по уходу за магическими существами в компании других четверокурсников, когда ему на глаза попалась Эванс, спускавшаяся с холма им навстречу. Эванс — во всей своей кошмарной зеленой красе, идеальный объект для дебютного показа его нового сглаза. И опять поблизости ни одного Мародера. Что ж ему не везет-то так?! Возможно, придется искать другую жертву, которая выставит свои трусики напоказ, а то сил уже никаких нет ждать.

Хотя вот же он — его болван-братец, и Петтигрю рядом с ним тащится. А где двое других недоумков с палочками? Правда, даже таким неполным составом Мародеры оставались Мародерами: оба держали палочки наготове, надеясь проклясть какого-нибудь отставшего младшекурсника. До них до сих пор не дошло, что те уже несколько недель не ходили на занятия поодиночке. Хафлпаффцами так легко манипулировать!

Кстати, о манипулировании… если Регулусу удастся сделать так, чтобы Эванс сбавила шаг, а его недалекий братец, наоборот, ускорился, то долгожданный дебют его сглаза наконец-то состоится. Регулус отошел чуть в сторону от остальной группы, чтобы брат наверняка его заметил. Вот, теперь он не устоит. Стиснул зубы, готовясь переступить через себя и вежливо обратиться к грязнокровке, и позвал: «Привет, Эванс!» Ничего, однокурсники-слизеринцы, вероятно, его простят: во-первых, потому что речь идет о подружке Снейпа, а во-вторых, потому что они и думать забудут о такой мелочи — после того, что вот-вот произойдет.

Девочка-хафлпаффка за его спиной тихо ахнула:

— Почему она идет одна? Они же ее сейчас…

Размышляя о том, что случилось на зельеварении, Лили не смотрела по сторонам, но Регулуса Блэка узнала. Мальчик был совершенно не похож на своего брата. Жаль, что не его Шляпа отправила в Гриффиндор. Лили остановилась, помахала и крикнула:

— Привет!

Регулус улыбнулся, махнул в ответ левой рукой, а в правую из рукава скользнула его палочка — так, что кончик лишь слегка высунулся из пальцев. И когда Сириус заорал: «Эй, ты!» — он был готов действовать.

— Чего тебе надо? — вслух воскликнул Регулус, про себя проговаривая совсем другие слова. Поднял и вытянул руки в сторону брата — и Эванс, которая стояла между ними.

Подол мантии Эванс взметнулся, накрыв ее с головой, юбка задралась вверх, а Регулус почувствовал глубочайшее разочарование. Розовые трусы, которые оказались на ней надеты, закрывали все, что только можно. Ни грамма женственности — даже кружавчиков, и тех не было. Ей что, мать трусы выбирала? По крайней мере, его мать такие бы одобрила — в глубине души надеясь, что когда-нибудь люди осознают неоспоримые преимущества панталон. Только заклинание напрасно потратил. Столько времени ждать, предвкушать — и все зря, потому что Эванс не сподобилась надеть белье, подобающее девушке, а не пожилой ведьме. Вот паршивая грязнокровка!

Лили закричала от неожиданности. Мантия спутывала ей руки и закрывала глаза. Она попыталась освободиться, упала, не удержавшись на неровном спуске, и почувствовала, как голых бедер касается трава. Ой, мамочки. Неужели из-за падения у нее еще и юбка задралась?

Петтигрю засмеялся первым, уж больно забавно выглядела задница Эванс в розовых трусах. Наконец-то кто-то поставил эту задаваку на место. Если бы не Джеймс, он и сам с удовольствием бы это сделал. Она просто напрашивалась — баллы снимала и вообще вела себя так, словно в матери им нанялась. Мало им дома родителей, так еще и в школе невозможно расслабиться.

— Что за?.. — воскликнул Сириус, поднимая палочку, чтобы отомстить обидчику Эванс. Такого она не заслужила.

Однако сделать он ничего не успел: сзади на него налетел Эван Розье, который ни силой, ни сложением Сириусу не уступал. Сшиб на землю, обеими руками схватил его за руку с палочкой и заломил пальцы назад, не давая колдовать. Сириус заорал от боли.

Возможно, Питер сумел бы ему помочь, но ему помешал удар кулаком в лицо. Эйвери вовсе не собирался защищать грязнокровку Эванс, но когда еще представится такой случай вломить трепачу и подхалиму Петтигрю? Пускай-ка он попробует защитить свою шкурку сам, не прячась за спинами приятелей.

Четверокурсники — те, которые хафлпаффцы, — пробежали мимо Регулуса на помощь Эванс. Старшие слизеринцы лупили Блэка и Петтигрю. Регулус прикинул, как выгодней поступить, и решил, что он, в конце концов, слизеринец. Шагнул вперед и произнес заклинание — одно из тех, которые любил накладывать Снейп, когда ему всерьез надоедали: «Фините Инкантатем».

А потом оставил хафлпаффцев разбираться с Эванс и приготовился наслаждаться представлением с Сириусом в главной роли.

* * *

В следующий раз Лили увидела Северуса только на чарах. От послеобеденных занятий она ничего хорошего не ждала: после того как Поттер, Блэк и Петтигрю побывали в лазарете, они наверняка жаждали мести, и неважно, что Поттер пострадал из-за Блэка, а остальные двое — по собственной дурости. И хотя и Блэк, и Петтигрю это отрицали, кто-то из них выставил на всеобщее обозрение ее нижнее белье. Снова.

Когда она вошла в класс, их еще не было. Лили устроилась за задней партой в углу, где обычно сидел Северус, и стала ждать. Северус пришел с Уилкисом. Тот держал его за рукав и о чем-то тихо с мрачным видом ему говорил — дошел до конца комнаты и положил свои вещи на соседний стол.

— …вечером к директору, если ничего не получится, — сказал он, садясь. — Эванс, если мне понадобится собрать вместе всех префектов, что были на зельях, ты придешь?

— Конечно. А в чем дело?

— У Помфри стервозное настроение. «Боль закаляет характер» — ну да, как же!

— Она же не могла…

— Могла, — тихо ответил Северус. — Возможно, потом у нее все-таки дойдут до меня руки. Просто сейчас она злится из-за того, что пострадал Поттер.

Ай-яй-яй, золотого мальчика обидели. Лили закатила глаза, и в этот момент в класс вошли Поттер, Блэк и Петтигрю. Аккуратненькие, прилизанные — даже на поттеровской вечно лохматой голове ни один волосок не выбивался из прически. Помфри явно расстаралась для своих любимчиков.

Начался урок, и Лили спросила:

— Ты как вообще — выдержишь уроки? Сильно обжегся?

Северус пожал плечами. Как будто у него был выбор. И по сравнению с тем, как ему, бывало, доставалось от отца, это было еще ничего. Терпимо.

— Мадам Помфри нас просветила, — буркнул Малкольм, — что Снейп не обжегся, а обварился, потому что на него попала горячая жидкость. У него на коже кое-где более темная зелень, и волдыри еще появились.

— Так она его осмотрела?

— Нет, это я его осмотрел, когда она отказалась. Если бы Снейп не был таким упрямцем, я бы его к Дамблдору отволок.

— Ему насрать.

— Профессор Дамблдор навещал нас в Мунго, — вспомнила Лили.

— Что-то я этого не припомню.

— Он приходил, когда ты лежал без сознания с трубкой в горле.

— Х-мм. В таком случае, полагаю, что навещал он тебя.

— Может, он по дороге зашел, когда в Министерстве был, — предложил Уилкис. — Он же в школе не сидит, постоянно в Лондон мотается.

— Ему главное — к десерту обратно вернуться, — ухмыльнулся Северус.

Лили понимала, что в ее друге говорит обида, однако и у нее порой складывалось впечатление, что и разговоры, и вся жизнь директора вращаются вокруг разнообразных сладостей. Кажется, Дамблдор тоже гриффиндорец. Неужели гриффиндорцы даже в таком почтенном возрасте настолько инфантильны? И директор до сих пор забавляется розыгрышами? Интересно, в каком возрасте он перестал играть в квиддич — или не перестал, и по-прежнему носится по полю на метле? И как ему последний Нимбус? Ну почему она, Лили, попала в этот отстойник тупых шутников? А МакГонагалл как тут оказалась? Она же вроде неплохой человек. Или здесь только сильный пол такой?

На ЗОТИ Лили с Северусом вновь сели вместе, но на этот раз они почти не разговаривали. Лили злилась — и поводов у нее было предостаточно. Слишком многие вокруг нее вели себя так, словно этот день ничем от прочих не отличался. А может, они и правда так считали? На них-то никто не ронял тяжелых кипящих котлов, не поджигал их, не задирал им одежду у всех на виду — а раз так, всё просто расчудесно, нечего и переживать. Трусливые ничтожества!

Преподаватель ЗОТИ всерьез воспринимал угрозу, которую представлял Тот-Кого-Нельзя-Называть и его Пожиратели, и пытался научить студентов противостоять великанам, оборотням, вампирам, инфери, дементорам, а также последним веяниям Темных искусств.

К сожалению, он отличался мягким нравом и тихим голосом, так что порой невозможно было расслышать его слова из-за болтовни вокруг. Зато всем стало известно, что именно Петтигрю купит в субботу в «Сладком королевстве». Какое счастье — знать, что в его жизни ничего не изменилось, и он всё так же способен притащить в замок кучу сластей весом с него самого, чтобы потом облепить ими все доступные поверхности в гриффиндорской гостиной. Возможно, это защитит его лучше всяких там заклятий — инфери просто прилипнут к облизанным карамелькам, как мухи к мухоловке.

Терпение у Лили лопнуло, и она громко зашипела:

— Заткниссссь!

Петтигрю обернулся, а потом приложил руку к груди и посмотрел этак недоуменно. Вот наглец!

— Да, я к тебе обращаюсь, жрун толстожопый!

— Ой, да ладно вам! — засмеялся Сириус. — Инфери? Это же просто сказочка для детишек и маглорожденных.

— Неправда, — воскликнул Северус.

Поттер хрюкнул от смеха и с трудом выдавил:

— Точно, Бродяга — ты же забыл про Снейповых родителей!

Петтигрю так понравилась шутка, что он громко заколотил ладонью по парте.

— У вас вопрос, мистер Петтигрю?

Все повернулись к Петтигрю, а тот вытер со щеки несуществующую слезу и, хихикнув, спросил:

— А сексом инфери могут заниматься?

— Это к теме урока не относится. Минус десять баллов, Петтигрю. Пять за то, что прервали лекцию, и еще пять за дерзость. Мы обсуждаем важные вещи. Итак, инфери не чувствуют боли и не реагируют на многие заклинания, однако огненные заклятья, даже такие простые, как Инсендио…

«Смешно — обхохотаться просто», — подумала Лили. Значит, достаточно сказать такое про человека, и можно его поджигать? Северус как будто и не удивился даже, словно в этом замке с ним регулярно случается нечто подобное. А до нее они когда доберутся? И хватит ли у нее присутствия духа, чтобы не растеряться, когда под угрозой окажется ее жизнь? В отличие от своего лучшего друга, она не размышляла все свободное время над тем, какие опасности могут ее подстерегать и как от них защититься. С таким опытом, как у него — неудивительно, что он не рассчитывал, подобно ей, просто порхать по жизни. Ей следует всегда держать палочку наготове, и, если что, брать пример с Северуса и тут же накладывать щит, а не ждать, когда в нее чем-нибудь попадут. И даже если никто на нее не покусится, это будет не так стыдно, как валяться и визжать с задранной на голову юбкой. И ведь они на этом не остановятся — не успокоятся, пока не снимут с человека всю одежду до последней нитки. Возможно, теперь они ждут, пока выпадет снег, чтобы устроить ей сюрприз. Чтобы уж обрадовать так обрадовать.

* * *

Лили пыталась побыстрей закончить ужин, когда к ней тихо подобрался маленький равенкловец.

— Эванс, тебя староста на собрание приглашает, — прошептал он. — После ужина, в одиннадцатый кабинет.

Мелкий первокурсник так старался, чтобы его не заметили, что Лили на всякий случай нашла глазами старосту. Тот согласно наклонил голову. Присмотревшись, она увидела, как к хафлпаффскому столу пробирается маленькая слизеринка.

Префекты начали один за другим вставать со своих мест, и Лили взглянула на Северуса. Она предпочла бы сходить с ним в лазарет, но он кивнул и махнул ей рукой. Казалось, он был совсем не против немного посидеть в компании юных слизеринцев. Лили знала, что он притворяется ради нее, но ее утешало то, что Регулус Блэк, с которым общался Северус, был полной противоположностью своего отвратительного брата.

Северус вновь о чем-то заговорил с Регулусом и его светловолосым другом, а у выхода из Большого зала Лили встретил Уилкис, который специально слегка задержался.

— Не переживай за него, — попытался он ее успокоить. — Мне кажется, он давно уже ощущает боль как-то иначе — не так, как мы, простые смертные.

— Кто? — спросила девушка — префект Слизерина.

— Снейп.

— Ах, Снейп. Да он полный псих. Помнишь, как Мальсибер пырнул его ножом? А Снейп взял и вытащил нож, засмеялся и воткнул его в самого Мальсибера. А потом провернул и захохотал еще громче — Мальсибер, и тот тише орал.

— Ага, на этом их вражда и закончилась, по крайней мере, до этого года, — заметил кто-то позади них.

— Думаю, они и сейчас не станут нарушать перемирие, — заметил Уилкис. — Даже если Мальсиберу поможет Эйвери, им придется его убить, чтобы почувствовать себя в относительной безопасности. С какой стати им так нарываться?

— Почему «в относительной»? — спросила Лили.

— А вдруг он станет привидением и начнет везде их преследовать? — подмигнул ей Уилкис. — Не все привидения привязаны к какому-то одному месту.

— От Снейпа будет больше проблем, чем от той надоеды на втором этаже. Плакса Миртл, конечно, ужасна, но она хотя бы не слизеринка, — хихикнула девушка, которая рассказала про нож.

Лили не нравились рассуждения о том, как Северус умрет и превратится в угрюмого, жаждущего мести призрака. Хватит и того, что он напугал весь Слизерин, когда вонзил в Мальсибера его же собственный нож. Ей он, кстати, никогда об этом не говорил. Очевидно, произошло это не теперь, а раньше, когда она не обращала на Северуса внимания, проводя все свободное время в компании подруг… а в это время кто-то ранил ножом ее лучшего друга. Может, они преувеличивали? Кажется, она даже видела тот шрам — у него на руках было несколько отметин от старых травм.

Когда она со слизеринцами вошла в одиннадцатый кабинет, их там уже ждал староста с префектами Равенкло и Хафлпаффа. Последней вошла староста-слизеринка и закрыла за собой дверь. Кроме Лили, других гриффиндорцев в комнате не было.

Слизеринская староста вышла вперед, где уже стоял ее партнер-равенкловец.

— Все в порядке, Эванс, — сказала она. — Уилкис за тебя поручился. Кроме того, мы уже знаем, что они на тебя нацелились.

— Как-то это не совсем правильно — решать подобные вопросы, не посоветовавшись ни с одним гриффиндорцем, — добавил равенкловец. — А из них всех ты кажешься самой разумной.

— Э-э… спасибо, — ответила Лили, не зная, то ли чувствовать себя польщенной, то ли беспокоиться о том, что на нее, оказывается, «нацелились».

— Значит так, я тут посчитал, — сказал староста, разворачивая пергамент. — Если вспомнить, сколько раз в прошлом году применялся сглаз, обнажающий грудь, то окажется, что каждый такой случай стоил Гриффиндору 1,7 балла. Сегодня то ли Блэк, то ли Петтигрю наложил новый сглаз, но баллы Гриффиндор не потерял, потому что их у факультета и так не осталось.

Лили захлестнула злость на Мародеров, из-за которых Гриффиндору в буквальном смысле уже нечего терять.

— С них что, и двух баллов не сняли за то, что они тогда в мае наложили на меня свой мерзкий сглаз? — в ярости воскликнула одна из девушек.

— А все потому, что их ни капельки не волнует, кому достанется Кубок школы, — всплеснула руками хафлпаффка. — Снимай, не снимай баллы — их этим не проймешь.

— Ну, пусть попробуют рассмотреть мои трусы — я им быстро глаза выцарапаю, — процедила староста-слизеринка. — Я, конечно, была не в восторге от Оакби, но нападать на нее они не имели никакого права.

Все с ней согласились. Что толку занимать ответственные должности, если всякие зарвавшиеся щенки могут на них напасть, и ничего им за это не будет? Каждый из них долго и усердно работал, чтобы получить заветные значки, завоевывал авторитет на факультете и уважение родителей, а потом вылезли эти — и стали вести себя в школе, как будто они тут хозяева, а учителя закрыли на всё глаза.

— В наказание за сегодняшнее, все четверо — Поттер, Блэк, Петтигрю и Люпин — будут ходить на отработки, не меньше двух часов каждый вечер, до тех пор, пока Гриффиндор не сумеет получить хотя бы двадцать баллов и удержать их в течение недели. А баллы с них теперь можно снимать, даже когда в факультетской копилке ничего нет — Гриффиндор просто уйдет в минус.

— Молодец, МакГонагалл! — одобрительно воскликнул кто-то.

— Ну, не знаю, — сказал префект Равенко. — Вот выиграют они в квиддич и сразу сотню баллов получат.

— Получить-то получат, но сумеют ли еще неделю удержать?

— Я не стану снимать баллы без причины.

— Я тоже.

— Постойте, не горячитесь. Мы и не собираемся просить вас злоупотреблять своим положением, — заверила староста. — Просто будьте внимательны. И если почувствуете, что гриффиндорцы хотят вам отомстить, дождитесь еще кого-то, префекта или преподавателя. В таком деле нам надо держаться друг друга.

Ее партнер кивнул. Мародеры начали терроризировать школу давно, он даже префектом тогда не был. И натянутые на голову трусы прекрасно помнил до сих пор — потом несколько дней внизу все болело.

— Если на зельях или других занятиях, которые у вас с Гриффиндором общие, вы увидите, что они подвергают опасности окружающих, немедленно сообщите об этом преподавателю. Не ждите, пока кто-нибудь пострадает. Профессор Флитвик на нашей стороне — он слышал, что случилось утром на зельях. И в восемь вечера он вместе с МакГонагалл будет ждать в ее кабинете тех пятерых префектов, которые при этом присутствовали.

— Да уж, повезло нам, что Дамблдора опять нет в школе. Он бы, пожалуй, угостил их конфеткой и похвалил за то, что умудрились никого не убить.

— Их семьи, наверное, уже все из сейфа выгребли, чтобы только их милых мальчиков не исключили.

Лили сидела, не веря собственным ушам. Неужели кто-то наконец присоединится к ним с Северусом в их… нет, не крестовом походе, а скорее в попытке вернуть в школу какое-то подобие здравого смысла? Проблема была в том, что за столько лет юные гриффиндорцы успели нахвататься привычек своих старших товарищей, и теперь весь факультет пользовался плохой репутацией. Если Тот-Как-Бишь-Его дождется, когда все заснут, и запулит гриффиндорскую башню на луну, остальные студенты закатят вечеринку в его честь. И будут праздновать, пока не обнаружится, что именно в эту ночь хулиганская четверка решила устроить себе маленький перекус, и чудом спасшиеся Мародеры живы, здоровы, и как раз взорвали очередной туалет.

— Я слышал, они летом на маглов напали, а потом откупились от отдела магического правопорядка.

— О, нет… Мало нам с ними проблем в Хогвартсе!

— Может, убедить их эмигрировать в Австралию?

— А если не согласятся, туда уеду я.

— Вот дерьмо. Лучше уж жить в колониях, учиться волшебству у дикарей.

— Тебе даже ехать далеко не надо. В Ирландии еще остались дикие колдуны — красят себя в синий цвет и бегают по полям.

— А что, у Британии до сих пор есть колонии?

— Индия — колония. Или уже нет?

Лили была потрясена: разве можно настолько плохо знать реалии современной Британии? А ведь это префекты, лучшие студенты со своих курсов.

Староста напомнил им о деле:

— Значит, так: всем быть внимательней; если что, сразу звать на помощь; а эту четверку загрузить по вечерам работой до самого их выпуска. Извини, Эванс, но всем будет спокойней, если они будут заняты хотя бы четырнадцать часов в неделю.

— Две недели назад они закляли дверь в нашу гостиную, и она перестала открываться, — пожаловался хафлпаффец. — Их вообще не наказали, а с нас сняли баллы за то, что ходим по коридору после отбоя.

Лили не нашлась, что на это сказать. Хафлпаффцам просто не повезло: вход в их гостиную находился по дороге на кухню. Вряд ли у Мародеров были другие причины их доставать.

— Ладно, я с вами, — вздохнула она. — Они и правда совсем отбились от рук. Но если я увижу, что вы перегибаете палку, мы к этому разговору вернемся.

— По-моему, все честно.

— Ты же понимаешь, Эванс, что с ними у вашего факультета нет шансов получить Кубок. С тех пор как они тут появились, Гриффиндор не побеждал ни разу, даже вначале, когда префекты еще не разобрались, что от них одни неприятности.

— Понимаю, — грустно ответила она.

Когда-то она наивно верила, что баллы, которые она получает на уроках, и впрямь кого-то волнуют, но ее гриффиндорские однокурсники только смеялись над ней и тут же теряли все заработанное из-за какой-нибудь безумной выходки. Так что Кубок им не светил никак, разве что получилось бы шантажировать учителей. Когда-то — курсе, кажется, на третьем — она мечтала, как директор начислит пару сотен баллов прямо во время Прощального пира, и Кубок отдадут им.

Уходила Лили в смешанных чувствах. Старосты и префекты приняли ее в свой круг и назвали разумной, но от того, что она даже не попыталась защитить свой факультет, ей было не по себе. С другой стороны… Они действительно сговорились устроить Мародерам бессрочные отработки, но в остальном — просто выполняли свои обязанности префектов. Ни один студент Хогвартса не заслуживал отработок так, как эти четверо. Северус вот вообще ничего не сделал, а две отработки получил — спасибо Блэку.

Точнее, Сириусу Блэку. Северус по-прежнему сидел за слизеринским столом с Регулусом и его другом. Если бы Лили не знала, что это не так, то решила бы, что ее появление их спугнуло: оба младшекурсника взглянули на нее и тут же встали со своих мест. Наверное, Северус сказал им, что ждет ее возвращения.

— Готов, Сев?

— Пожалуй, — ответил он, поднимаясь.

По дороге Северус дождался, когда рядом никого не будет, и спросил:

— С тобой сегодня что-то случилось?

— Что ты имеешь в виду?

— Не знаю, — ответил он. Понизил голос и добавил: — Они намекнули, что мне стоит подарить тебе новое белье, но я не вполне понял: то ли они хотели узнать, насколько далеко зашла наша дружба, то ли тебе просто нужна обновка.

— Нет, Сев, трусов у меня хватает. Это все Петтигрю — думаю, это был он, я слышала, как он покатывается со смеху. Он кинул в меня какое-то заклинание, и у меня все задралось, и мантия, и юбка — и это видел весь четвертый курс, который был у Кеттлберна.

— А что Кеттлберн?

— Ничего, это случилось на полдороге от замка, на холме, они как раз мимо проходили. Розье и Эйвери отлупили Петтигрю и Сириуса Блэка. Регулус Блэк отменил то заклинание, а какие-то хафлпаффцы помогли мне подняться. И, конечно, Блэк и Петтигрю не пошли на занятия, а у Поттера была та травма, а Люпина нет в школе и еще несколько дней не будет. У него бабушка заболела.

— Это сколько же у него бабушек?

— Знаешь, Сев, я у него на втором курсе то же самое спросила — он тогда в третий раз отпросился на похороны своей бабушки. Он сказал, что я что-то не так поняла, или мне неправильно объяснили. В любом случае, непонятно, почему он постоянно пропускает занятия, как только кто-то из его родственников заболевает.

— Я думаю, Люпин что-то скрывает, а все эти болезни — всего лишь предлог.

— После того как я шесть лет выслушивала его жалкие, неубедительные отговорки — знаешь, возможно, ты и прав. Вот вернется, и попробуем так следует расспросить его на гербологии.

— Хочешь, чтобы я его подержал, пока ты будешь выбивать из него правду?

— Если это он придумывает все эти дурацкие раздевательные сглазы, я скажу: «Держи крепче». Ты в курсе, что у Гриффиндора опять нет ни единого балла?

— Тебе еще не надоело следить за баллами? Даже если вы всем факультетом целую неделю будете пить зелье прибавления ума, эти четыре клоуна отчебучат что-нибудь особо выдающееся и потеряют все, что вы заработали.

— Ой, смотри, тут кто-то прошел. Видишь след из лимонных долек?

— Угу. Величайший преступник Хогвартса, которого все никак поймать не могут. Вот за такую вот фигню здесь всегда готовы наказать.

В лазарете с кислой миной сидела мадам Помфри, а с ней целитель Сплин. Жаль, что не Пай, но Лили все равно была уверена, что он хотя бы посмотрит на ожоги Северуса, а не решит сходу, что тот и без медицинской помощи обойдется.

— Ну, кто первый? — спросил Сплин с улыбкой.

— Северус сегодня утром получил травму. Не могли бы вы сначала осмотреть его? — предложила Лили, внимательно глядя на реакцию Помфри.

— Все так же говоришь за своего друга, Эванс?

— А он не видит смысла разговаривать — все равно ему никто не верит, — язвительно ответила она.

— В нашем распоряжении вон та кровать, — показал Сплин. — Так что там с тобой приключилось?

— Плеснуло горячим зельем, — буркнул Северус.

— И еще он загорелся, — добавила Лили.

— Огонь до руки не добрался — мантия достаточно свободная, так что ничего страшного.

— И где твои ожоги, Северус?

— На животе и груди.

— Ладно, тогда раздевайся до пояса, — сказал Сплин, задергивая шторку.

Северус посмотрел на Лили, которая как раз усаживалась рядом с кроватью.

— Что? — спросила она. — Ты же брюки снимать не собираешься.

Он скинул мантию, потянул через голову свитер, и она сказала:

— Я слышала, тебя пырнули ножом. Не покажешь, куда именно?

— Ножом? — переспросил Северус, расстегивая рубашку. — Это же года три назад было.

— Что, со времен моей учебы у вас тут участились ножевые ранения? — осведомился целитель.

— Не знаю, — ответил Северус, снимая форменную рубашку и выставляя напоказ свою ужасную майку с длинными рукавами.

Лили нахмурилась. Вот уж кому не помешало бы новое белье.

Вместо того чтобы снять и майку, Северус приподнял у нее край и показал:

— Вот здесь хуже всего — на животе. — Потянул за уже растянутый ворот и добавил: — И еще тут, сверху, сюда попало зелье из другого котла, который упал мне на стол.

Лили ничего не увидела, потому что Северус стоял к ней спиной. Встав, она обошла его кругом, но он уже успел заправить майку в брюки. Только наверху, у ключиц, проглядывала темная зелень.

— Пожалуй, стоит забрать тебя обратно в Мунго.

— У меня сегодня вечером отработка.

— За что?

— За то, что на меня напали на зельях.

— Так что же — в школе знают, что ты участвовал в каком-то конфликте, назначают отработку, но оставляют без медицинской помощи?

— «Боль закаляет характер», — с противной гримаской пропищал Северус.

— Тогда я точно забираю тебя в Мунго, Снейп. Надо обновить твою карту, и еще дыхание проверить. Я слышу, у тебя пока не прошла небольшая одышка. От той ножевой раны, которой ты закалял себе характер, остались какие-то отметины?

— На левом плече. Вот такой длины, — он показал на пальцах.

Сплин не стал трогать ворот, а вместо этого потянул вверх рукав. Решил, что нашел то, что искал, и поинтересовался:

— Если это случилось в школе, то почему у тебя вообще остался шрам?

— А что, не должен был?

Сплин понимал, что его пациент только изображает непонимание и наивность, но вопрос он задал правильный, и теперь расследование отдела магического правопорядка примет новый оборот. Расследование было начато по запросу из больницы, и согласия пациента, которому еще не исполнилось семнадцати лет, для этого не требовалось. Когда Снейп отказался сообщать, откуда взялись его многочисленные травмы, под подозрение попали его родственники. Никому и в голову не приходило, что такие повреждения можно получить в Хогвартсе, где учились практически все дети волшебников.

— Одевайся. Пойдешь со мной в Мунго через камин — разрешение я получу, — Сплин повернулся и спросил: — А у тебя, Эванс, есть для меня сюрпризы? Ожоги, ножевые раны, выдавленные глаза?

— Не сегодня.

Он быстро осмотрел Лили, ей даже не пришлось раздеваться. Добавил в ее карту какие-то записи, выписал зелье для кожи — то же, что и раньше, — и отдал ей несколько флаконов, которые предусмотрительно захватил с собой.

— Отлично. Так, Снейп. Сейчас я пойду, скажу, что забираю тебя, и в Мунго мы тебя подлечим.

Пока они ждали возвращения Сплина, Лили сказала:

— Мне сейчас опять надо идти на собрание префектов, иначе я обязательно попросилась бы с тобой, Сев.

Северус слегка покачал головой.

— Все хорошо, Лили. Я просто хочу, чтобы перестало болеть. Ожоги почему-то всегда сложнее терпеть.

В первый раз за сегодняшний день Северус признался, что ему больно. Это потому, что такая сильная боль, или он начинает потихоньку открываться, рассказывать ей то, о чем раньше бы смолчал? Обычно он отходил подальше, угрюмо завешивал глаза волосами и наотрез отказывался обсуждать свои проблемы.

Вернулся Сплин и, скривившись, проговорил:

— Я, знаете ли, целитель. Я считаю, что заслужил немного уважения, и терпеть не могу, когда меня держат за идиота. Так что сейчас мы отправимся в Мунго, где мой опыт и знания что-то значат. Надеюсь, ты согласишься немного потерпеть, Северус. Мы займемся твоими ожогами, но сначала я попробую немного разворошить здешний муравейник, чтобы в следующий раз никому и в голову не пришло отказывать тебе в помощи. Если уж ко мне тут такое отношение, то могу представить, как у вас обращаются с пациентами.

Лили посмотрела на целителя. Может, этот день ей приснился? Или только вечер со всеми его странностями? Сперва префекты и старосты вместе пытаются найти управу на Мародеров, теперь кто-то готов позаботиться о том, чтобы Северус вовремя получал медицинскую помощь — а то вдруг в следующий раз Блэку или Поттеру придет в голову руки-ноги ему оторвать?

Она молча помахала Севу на прощанье. Было слышно, как за стеной Помфри шумно звенит чем-то в шкафу, бормоча себе под нос о слизеринских симулянтах, так что Лили решила уйти.

Лили рассказала бы Северусу о том, что будет обсуждаться на собрании, но не хотела заранее его обнадеживать.

Из лазарета она пошла в кабинет МакГонагалл, где ее должны были ждать остальные. Все выходные придется сидеть над домашней работой, потому что сегодня она точно ничего не успеет, а завтра зададут еще по трем предметам. Прошла всего неделя с ее возвращения, а Лили уже готова была признать, что семь предметов — это немного чересчур.

В кабинете вместе с самой МакГонагалл были профессор Флитвик, оба старосты, Уилкис, двое префектов Равенкло и один префект Хафлпаффа — все шестикурсники, которые изучали продвинутое зельеварение.

— Профессора Слагхорна не будет в школе до следующей недели, но я понимаю, что проблема требует скорейшего решения, — заговорил Флитвик. — Мои равенкловцы считают, что в классе, где двое опасных студентов потехи ради пренебрегают техникой безопасности, невозможно сосредоточиться на учебе.

Лили скривилась в презрительной усмешке. Слагхорна нет в Хогвартсе? С каких это пор деканы оставляют школу на несколько дней? Она не винила МакГонагалл за то, что та редко заходила к ним в гостиную: откровенно говоря, стараниями парней там постоянно была натуральная вонючая помойка, — но Лили не сомневалась, что при необходимости на нее всегда можно рассчитывать.

— Все присутствующие префекты — со всех факультетов, прошу заметить — готовы подтвердить, что в процессе подготовки к ТРИТОНам по зельеварению студенты подвергаются неоправданному риску, — сказал староста-равенкловец. — Мы надеемся, что вы отнесетесь к этому вопросу со всей ответственностью и примете необходимые меры.

— Иначе мои родители обратятся в Попечительский совет, — заявила префект Равенкло. — Мы ходим сдать ТРИТОНы, но не ценой собственных жизней.

— Мы здесь именно для того, чтобы выслушать вас, — сказала МакГонагалл. В последние годы редко можно было наблюдать подобную сплоченность среди учеников разных факультетов. Как жаль, что поводом к этому послужило отвратительное поведение ее собственных подопечных. Она бы уже давно строго наказала этих мальчишек, если бы им не потакал директор. Все эти вторые, третьи и пятидесятые шансы на исправление — что это значило на самом деле? Естественно, то, что никто и не собирается по-настоящему их наказывать.

— Дело тут не в соперничестве факультетов, — начал Уилкис. — Эванс не первый год ходит со мной на зелья, и ни разу от нее не было проблем… разве что тому, кто раньше сидел с ней за одним столом, иногда доставалось. Но мы не боимся, что она вдруг начнет швыряться чем попало или подожжет что-нибудь смеху ради.

Я префект Слизерина, но мой декан предпочитает верить не мне, а Блэку с Поттером. И я не о баллах сейчас говорю — я желаю справедливости, желаю защитить себя и других студентов. А когда рядом с нами учится кто-то из Мародеров, ни о какой безопасности и речи быть не может.

— Это точно. Сегодня утром Блэк набросился с кулаками на своего соседа, ученика Хафлпаффа, за то, что тот попытался потушить другого студента, которого поджег Поттер. Соперничество, факультеты — это все не должно иметь значения, когда человека надо спасти от огня.

— А профессор Слагхорн — разве его не было в классе?

— Был, но его это не волновало. Если студент не таскает ему подарки и не лижет зад, то пускай горит — он со стула не встанет, даже чтобы поссать на огонь.

МакГонагалл и Флитвик знали, что у Горация есть любимчики, но утверждать, что он намеренно оставит в беде ученика… нет, это уже явное преувеличение.

— Отпустил Поттера в лазарет с небольшим ожогом: на него брызнуло зелье, когда он пихнул другого студента прямо в котел так, что тот опрокинулся.

— А как же…

— Северус сейчас в больнице святого Мунго, — перебила Лили. — Поэтому он не может присутствовать на отработке, которую ему назначил профессор Слагхорн.

— Мистер Снейп был у меня на уроке сегодня после обеда, — озадаченно заметил Флитвик.

— Мадам Помфри отказалась его лечить, — сообщил Уилкис. — В обед я сам отвел его в лазарет, и она сказала, чтобы он ждал целителей из Мунго, которые придут на вечерний осмотр, потому что, видите ли, «боль закаляет характер». Она на него даже не посмотрела.

— Как так случилось, что он оказался в Мунго? — спросила МакГонагалл.

— Когда целитель, который лечил нас от драконьей оспы, увидел его ожоги, то сказал, что хочет забрать Северуса с собой в больницу, — объяснила Лили. Она хотела сказать намного больше, но так они могли отвлечься и забыть о фактах: утром Сев получил ожоги, ждал до обеда, ему отказали в медицинской помощи, а когда его наконец осмотрел целитель, то тут же утащил в Мунго.

— Я освобожу мистера Снейпа от отработки, — объявила МакГонагалл. — И обращу внимание профессора Слагхорна на важность соблюдения техники безопасности на его занятиях.

— Мы настаиваем, чтобы этот вопрос был решен без промедления, — впервые заговорила староста-слизеринка. — Слишком часто проступки остаются без последствий. В прошлом году Мародеры отделались легким испугом, и теперь они вновь нападают на девушек. Кстати, двоих с моего факультета наказали серьезнее, чем этих хулиганов.

— Хотя двое из этой компании не присутствовали при инциденте, все четверо еще долго будут ходить на отработки, — уверила их МакГонагалл. Поступки Мародеров возмутили ее до глубины души, но без одобрения директора отчислить она никого не могла. К тому же никто не видел, как Петтигрю кидает в Эванс заклинание.

— Есть хоть какая-то надежда, что на этот раз вы возьметесь за них всерьез?

— Да, — заговорила префект Хафлпаффа. — Представьте, что было бы, если бы Эванс оказалась там одна. Ни слизеринцев, ни четверокурсников… только она и те двое скотов.

Лили пришла в ужас. Блэк и Петтигрю? Да, пожалуй, это вполне в их стиле. Изнасиловать, а потом сказать, что это ради ее же блага, потому что теперь Северус не захочет ее — такую. И ожидать, что остальные парни-гриффиндорцы будут хлопать их по плечу и поздравлять с тем, как ловко они все провернули. Сердце говорило ей, что Северус ее не оставит, но разве могла она требовать от него подобной жертвы? Лили не представляла, кто еще, не считая родителей, любил бы ее так самозабвенно, как Северус.

Она настолько погрузилась в собственные мысли, что не заметила, как закончилось собрание, и опомнилась, лишь когда студенты начали выходить из кабинета. Дождавшись, пока они уйдут, Лили спросила:

— Профессор МакГонагалл, можно я не буду посещать уход за магическими существами?

По этому предмету она успела только почитать учебник и сходить на два урока, так что потраченного времени было почти не жаль, зато так ей не придется рисковать, гуляя по улице в одиночку. Ведь на обратном пути ее никто не встретит, потому что уход за магическими существами — последнее занятие перед обеденным перерывом. И никакая это не трусость, а обычный здравый смысл.

* * *

Северус сидел на кровати в больничной пижаме и угрюмо смотрел на Аластора Гумбойла из отдела магического правопорядка. Он не сделал сегодня ничего дурного, но целитель не собирался его лечить, пока он не ответит на все вопросы. Знай он об этом заранее, остался бы в Хогвартсе. Если Поттер и Блэк смогли выкрутиться после нападения на полный паб маглов, то на такую мелочь, как вылитое на него горячее зелье, никто и вовсе внимания не обратит. Опять эти двое наврут чего-нибудь, а Слагхорн подтвердит.

Единственной компенсацией за потерянное время стали две бутылки стаута.

Потом Сплину наконец разрешили заняться его ожогами; боль отступила, но настроение не слишком улучшилось: Северус не верил, что от всех этих разговоров будет хоть какой-то толк. Рано или поздно, так или иначе, все равно окажется так, что он сам во всем виноват. И теперь, когда в этом деле замешано Министерство, ему придется еще хуже, чем в Хогвартсе.

* * *

Раздраженная Лили вошла в башню Гриффиндора через несколько минут после отбоя: пришлось убеждать МакГонагалл и Флитвика, которые никак не хотели понять, что она уже всё для себя решила. В таком взвинченном состоянии она готова была засесть с домашним заданием прямо в портретной раме — и снимать баллы со всех придурков, которые шляются ночью по школе, полагая, что правила писаны не для них.

Посреди гостиной на коленях в одних трусах стоял Питер Петтигрю. Вокруг собрались девушки; ни одного парня рядом не было, а комната сияла чистотой, как будто над ней поработала армия домовых эльфов.

— Эванс, — пискнул он, надеясь на избавление.

— Лили! — воскликнула Элен. — Ты-то нам и нужна. Хвост почти час тут стоит, хочет принести тебе свои искренние извинения. — Девушки хихикнули, забавляясь тому, как нелепо прозвучала в такой ситуации мародерская кличка Петтигрю.

Решив, что извинения будут нелишними, Лили скрестила руки на груди и стала ждать.

Парочка прицельных жалящих заклятий не заставили его открыть рот, и тогда Мэри заклинанием натянула трусы ему на голову — старая добрая классика, любимая шуточка Мародеров. Никакая резинка, даже магически усиленная, против этого не устоит.

Петтигрю взвыл, а девушки расхохотались. Может, теперь он подумает, прежде чем бросаться таким заклинанием в детишек с первого и второго курсов.

На мгновение Лили стало жалко Петтигрю, который плакал и пытался одновременно прикрыть руками пах и задницу, но разве они с Блэком пожалели бы ее, если бы она разревелась после того, что они хотели с ней сделать? Нет, они бы смеялись, и ржали, и хохотали, и еще долго обменивались бы тупыми шутками о своей проделке.

— Ну что, придурок? Или мне весь вечер тут стоять, слушать твое хныканье?

— Мне кажется, завтра тебе не захочется сбегать с отработки, Петтигрю, — ухмыльнувшись, сказала Элен.

— Ты что, в первый же вечер решил убежать от наказания? — возмущенно спросила Лили. Правильно ей говорили про безнаказанность. Мародеры уже до того обнаглели, что спокойненько уходят с отработок. Студентам просто ничего не остается, кроме как попытаться самим себя защитить, раз от администрации помощи не дождешься.

— Б-Б-Б-Бродяга… — проскулил Петтигрю.

— Мы настоящие гриффиндорки, Петтигрю, и не боимся твоих мерзавцев-дружков. Не стоило им трогать девушек. А теперь, после того как сегодня утром подожгли студента, мы видим, что вы готовы зайти еще дальше. Так что если вы хоть палочкой в нашу сторону махнете, то ночью проснетесь уже жареными, в хрустящей корочке.

— Посмотрим, как ваши родители, со всеми своими галлеонами и связями в Министерстве, сумеют это исправить.

— И о прическах кое-кому не придется больше беспокоиться, потому что ваши лысые обугленные тушки похоронят вместе с вашими дурацкими Нимбусами.

— Но я… я же… не… — выдавил Петтигрю, разрыдавшись еще сильнее.

— В общем, Хвост, либо ты начинаешь извиняться, либо сейчас заплачешь громче, чем тогда смеялся.

— Извини. Извини меня, Эванс, пожалуйста, — выкрикнул он через силу.

Его слова не принесли Лили облегчения — непонятно, почему она решила, что будет иначе. Петтигрю сказал это только потому, что его заставили.

— Угу, — ответила она. — И минус десять баллов за нахождение в гостиной в голом виде.

— Что? — переспросил он сквозь слезы.

— Зря ты выставил на обозрение свой хвостик. Жалкое зрелище.

— Да какой там хвостик — червячок. Флоббер-червячок.

Всхлипывающий Петтигрю поплелся к лестнице в мужские дортуары; все это время ее охраняли старшекурсницы, не позволяя парням-гриффиндорцам прийти ему на помощь. Сперва они еще пытались прорваться, но узкий проход делал эти попытки практически безнадежными, так что сдались они довольно скоро, а последние пятнадцать минут вообще не высовывались наружу. В конце концов, это всего лишь Петтигрю.

Вздохнув, Лили стала подниматься по лестнице. Смотреть на улыбающихся девушек не хотелось. Разве можно бороться с чужими издевательствами — своими, не менее отвратительными? Должен быть какой-то другой способ.

Вскоре в комнату вошла Элен.

— Этот болван приперся в гостиную надутый как индюк — мол, смотрите, какой я герой, с отработки ушел, — пожаловалась она. — Эван, кстати, тоже получил отработку за то, что избил Блэка. Так и знала, что Блэк только трепаться умеет. А вот встретил противника с кулаками, и сразу стало ясно, что он тряпка и слюнтяй.

— Х-мм, — ответила Лили, задумавшись.

— Вы со Снейпом как — решили, что будете делать в субботу?

— В субботу?

— Хогсмид.

— Ой, я не знаю. Вы хотите… э-э… немного побыть наедине?

— Возможно. Малкольму-то уже семнадцать исполнилось, — подмигнув, сказала Элен.

— Ну и что?

— Он сможет купить чего-нибудь покрепче, чем сливочное пиво, а бармен в «Кабаньей башке» не слишком интересуется тем, кто и какие напитки пьет.

— Вообще-то… м-м… я не хочу, чтобы Северус пил.

— Да не он, а мы. Снимем комнату наверху, чтобы нас никто не беспокоил.

— Комнату? — вырвалось у Лили.

— Ну да. Будем там гулять. Есть, пить и — ну, ты понимаешь — веселиться.

— И как далеко зайдет веселье?

— Посмотрим.

— Не думаю, что это хорошая идея, — заметила Лили.

— А мне, мамочка, твое разрешение и не нужно. Просто хотела заранее тебя предупредить, а то вдруг ты что-то не так поймешь.

Если бы Северус побил кого-то из Мародеров кулаками или магией, Лили и в голову бы не пришло снимать комнату, чтобы там с ним «веселиться». Это было так… по-пещерному. Мужчина демонстрирует мускулы, женщина млеет. Сейчас же семидесятые на дворе! Женщины вольны поступать так, как им хочется.

— Я спрошу, чем он хочет заняться, — сказала Лили.

— Необязательно с ним советоваться. Пусть скажет спасибо, что ты вообще идешь с ним в Хогсмид.

Лили покачала головой, доставая пижаму. Снова эта чушь о том, что он ее недостоин. Северус такой же зеленый, как она, и, оскорбляя одного, оскорбляешь и другого. Неужели это так сложно понять?

* * *

На следующее утро на трансфигурации Лили вновь села с Северусом за заднюю парту. Она была счастлива, что его подлечили в больнице. Ему велели и дальше мазаться тем маслянистым зельем, потому что кожа еще недостаточно восстановилась, чтобы переходить на крем, которым пользовалась Лили.

Втайне Лили радовалась, что Севу приходится каждый день мыть волосы, но опасалась, что он бросит этим заниматься, как только исчезнет необходимость перед сном втирать лекарство в кожу головы. Хорошо бы придумать какой-нибудь хитрый план, чтобы убедить его не изменять этой полезной привычке.

С урока они вышли вместе, а у лестницы, где им надо было поворачивать в разные стороны, Лили предложила:

— Хочешь, снова устроим себе пикник перед гербологией? Я соберу чего-нибудь поесть.

— Хорошо, буду ждать тебя в вестибюле, — ответил Северус, и Лили пошла наверх, в Северную башню.

* * *

После трансфигурации МакГонагалл велела Блэку, Поттеру и Петтигрю задержаться.

— Завтрашнее посещение Хогсмида для вас отменяется, — сообщила она им. — Теперь из-за ваших выходок студенты отказываются ходить на занятия.

— Да кого это волнует?

— Нас — школу. Некоторые, в отличие от вас, приходят сюда учиться, а вы заставляете их выбирать между образованием и собственной безопасностью.

— У нас, между прочим, свидания!

— Меня это не волнует. Всё, уходите, иначе я найду вам занятие — до самой отработки.

Недовольно ворча, они вышли из кабинета. Интересно, какая тварь на них настучала? Снейп? Не, раньше они еще и не так с ним развлекались на зельях, и ничего. Наверное, это кто-то с факультета хомячков или цыплят, наложивший от страха в штаны. И когда они узнают, кто именно это был, он за это ответит.

Несколько дней назад они уболтали стайку смешливых четверокурсниц сходить с ними в Хогсмид. Собирались быстренько забежать в «Зонко» и «Сладкое королевство», а потом в «Трех метлах» занять диванчик в уголке, усадить девчонок себе на колени, купить им пару бутылочек сливочного пива — и вуаля, они уже тают в их руках, повизгивают и хихикают. А большего от них и не требовалось — они же не ради умных разговоров их приглашали.

И вдруг такой облом… разве что позвать второкурсниц? Э-э, нет. Не хватало им возиться с хихикающими малолетками, которые еще в куклы играют.

Они открыли Карту Мародеров и начали прикидывать, как будут выбираться из замка — потому что нельзя разочаровывать дам, которые жаждут мародерских объятий. Сегодня, примерно в обед, мадам Помфри отпустит Ремуса, а завтра он проведет девушек в любовное гнездышко. Они уж постараются, чтобы все было в лучшем виде и их избранницы не переживали от отсутствия зеленеющих от зависти подруг, которым не досталось внимания самых завидных женихов во всем Хогвартсе. С такими заводными парнями девчонки точно не заскучают.

* * *

Когда Лили вошла в вестибюль с прихваченной со стола едой и всем необходимым для гербологии, Северус уже ждал ее там.

— Сегодня нам лучше устроиться где-нибудь в другом месте, а то получится слишком предсказуемо, — сказал он.

Еще не успев понять, что идея-то неплохая, Лили состроила гримаску. Северус, конечно, перестраховывался, но здравый смысл в его предложении был, ведь они знали, что на прошлой неделе их видел Ремус Люпин. Правда, скорее всего, он вернется только в воскресенье или в понедельник, чтобы провести побольше времени со своей семьей.

Они прошли мимо теплиц в поиске уединенного местечка. Лили настояла на том, чтобы выбрать солнечную лужайку: сидеть в тени было бы холодновато. Северус вновь разложил свой плащ на земле, и они сели. Лили вытащила еду и предоставила Северусу первому выбирать, что ему нравится.

— Куда ты хочешь завтра пойти в Хогсмиде, Сев?

— В магазин перьев Писарро. У меня заканчиваются чернила и пергамент.

— Ты перевел гору пергамента на свою нумерологию.

— Перевел?

— Ну пусть не перевел — все равно ты ужасно много его тратишь.

Северус не ответил, и, подождав, Лили спросила:

— А еще куда?

— Больше никуда. Пойдем, куда хочешь ты, Лили.

— Кажется, девчонки говорили про обед в «Кабаньей башке». Правда, там не так приятно посидеть, как в других местах.

— Обед? Я думал, они там будут целоваться и тискаться. Может, даже сексом займутся.

— Сексом? — вырвалось у Лили.

— Возможно. Напьются, и все выйдет как бы само собой.

— Давай сходим с ними на всякий случай.

— На какой — всякий?

— На случай, если Элен и Мэри не захотят этого делать.

— Разве они не умеют сами говорить «нет»?

— Уметь-то умеют, но вдруг твои приятели не по-джентльменски себя поведут?

— С чего бы? Если бы ты сказала мне «нет», я бы тебя послушал.

— Не равняй всех по себе, Сев.

— Если они скажут «нет», а Уилкис и Розье их не послушают, то это будет их последнее свидание. А я думаю, им хотелось бы и дальше встречаться с Макдональд и Паркин.

— И отношение к ним не будет зависеть от того, скажут они «да» или «нет»?

Северус пожал плечами.

— В библиотеке они не засиживаются, так что полагаю, всю неделю у них было «да».

— Но на секс они не соглашались.

— Понятия не имею.

— Вы это не обсуждаете?

— Вопросы им задают, но Уилкис и Розье о таких вещах не болтают.

— Да уж надеюсь.

— А почему тогда спрашиваешь, обсуждаем мы это или нет?

— Я подумала, может, тебе они что-то рассказали.

— Без подробностей. Просто намекнули, что хорошо бы нам двоим поискать себе другое, более приятное местечко.

— Но прямо ничего не запрещали?

— Нет, но зачем нам с ними ходить?

— Пообедаем вместе, а потом… мне будет спокойнее, если я увижу, что Элен и Мэри все устраивает. Тогда можем и уходить.

— Ну, если хочешь…

— А после обеда зайдем в магазин Писарро, он недалеко от «Кабаньей башки».

— Гербология?

— Ты меня еще не поцеловал, Сев.

Северус не возражал — наклонился вперед, легко коснулся губ Лили и тут же отстранился.

— Когда купим тебе чернила, можем вернуться в Хогвартс, — предложила она. — Займем ту комнату на седьмом этаже, пока остальные в Хогсмиде.

— А домашнее задание тебе делать не нужно?

— Нужно, как и тебе, но если мы немного позанимаемся сегодня и завтра утром, все будет в порядке.

— Посмотрим.

— Да-да, посмотрим. А чтобы ты не мешкал, я буду стоять рядом с плеткой.

— Не мешкал — с домашней работой или в Хогсмиде? — спросил Северус, вставая.

— И там, и там, — поддразнила его Лили и протянула руку, чтобы он помог ей подняться.

К удивлению Лили, в теплице их встретил Ремус Люпин — ждал в одиночестве у стола, за которым они занимались на прошлой неделе, и выглядел нездоровым.

— Как, ты уже вернулся, Люпин? Я думала, ты останешься дома до понедельника.

— Не хотелось пропустить поход в Хогсмид, Эванс, — пошутил Ремус.

Лили вытаращилась на него. Вот, значит, как… У него там родственник помирает, его вызывают из школы, а он бросает больного, чтобы сходить в «Зонко»? Такой же придурок, как остальные — чтоб у него фейерверк прямо в кармане взорвался!

Северус подошел к Лили; к сожалению, к ней прилагался этот идиот Люпин. Хогсмид, ну конечно: когда Поттер и Блэк начнут сорить галлеонами, их восторженным почитателям тоже кое-чего обломится. Как же можно такое пропустить?

Пока они готовились к занятию, Люпин смущенно пробормотал:

— Э-э, Снейп… ты не… пожалуйста, одолжи мне свои конспекты по древним рунам.

— Вот уж фиг!

— Но, э-э… — он кинул умоляющий взгляд на Лили и пояснил: — С моего факультета на руны больше никто не ходит.

— Мы пока повторяем этапы развития клинописи, — раздраженно ответил Северус. — Все это есть в учебнике. — Почему-то Люпин свои конспекты ему не предлагал, хотя он целый месяц тогда пропустил. Наверное, специально их сейчас попросил, чтобы выставить его перед Лили в плохом свете, а если он вдруг согласится, Люпин подотрет его конспектами задницу. Он что, совсем за дурака его держит?

Как и на прошлой неделе, Лили выслушала профессора Спраут и принялась раздавать указания своим напарникам.

А по дороге обратно в замок Ремус неожиданно обнаружил, что в Хогвартсе задули ветры перемен, и над его головой сгущаются тучи. Он снял мантию, чтобы остыть после тепличной жары, и, как неделю назад, пошел вместе с остальными. И тут префект Хафлпаффа сказала:

— Плохо застегнут ремень, Люпин — вон, петля пропущена. Пять баллов с Гриффиндора.

— Что? — Ремус зашарил руками сзади по пояснице.

— Точно, Люпин — пропущена, — согласилась Лили. — Даже и не думай спорить.

— Я и не спорю, но это же просто петля…

— Обидно, да?

— Ты не могла бы?..

— Нет.

— Приятной тебе отработки, — в один голос сказали хафлпаффцы.

— Отработки? — не понял Ремус. За что отработка — за пропущенную петлю на брюках?

— Ах, ты же так спешил на гербологию, что даже не узнал о сделке, которую за тебя заключили твои дружки. Какая жалость, что ты пропустил все веселье, когда они наложили на меня свой гениальный новый сглаз, — проговорила Лили, и жалости в ее голосе не было ни на кнат.

Снейп ухмыльнулся ему, и вот тогда Ремус осознал, что все очень, очень плохо. Что же натворили Мародеры? Разве Джеймс не говорил им, чтобы не кидались заклятьями в Эванс?

— И чтобы тебе не пришлось самому его накладывать, так уж и быть, скажу: сегодня на мне голубые трусы. Вчера они видели розовые.

Снейп смотрел на него с вызовом, словно только и ждал, когда Ремус возьмет в руки палочку — похоже, тема разговора его совершенно не удивила. Зачем Джеймсу понадобилось выставлять напоказ трусы Эванс? Ремус не считал себя специалистом по женщинам, но ведь любой дебил с улицы знает, что такими методами их не обаять. Как же Сохатый мог так оплошать?

— Ну, э-э, я пошел, мне надо во всем разобраться, — пробормотал Ремус. — Еще увидимся, да.

— Лично я предпочла бы, чтобы ни ты, ни другие животные из твоей стаи меня не видели. Надеюсь, отработка тебе понравится.

Когда Люпин отошел подальше, Северус спросил Лили:

— Им назначили отработку?

— Да. Дамблдора вчера не было, и им пришлось иметь дело с МакГонагалл. Кстати, не думаю, что они сбегут с сегодняшней отработки. Вчера Петтигрю на этом попался, и ему досталось по самое не балуйся.

— Мистер Филч вообще баловства не любит.

Лили усмехнулась в ответ. Объяснять другу, что он ошибся, не хотелось. Вчерашние издевательства над Петтигрю до сих пор заставляли ее чувствовать уколы совести, хотя что она могла сделать? К тому времени как она вошла в гостиную, его уже поймали и раздели. И она сомневалась, что Поттер, Блэк, Петтигрю и Люпин постеснялись бы проделать нечто подобное с Северусом.

* * *

Как только Дамблдор вернулся в школу, Джеймс и Сириус попросили о встрече, и после ужина вся четверка отправилась в его кабинет, чтобы договориться об отмене несправедливых отработок, на которых настояла МакГонагалл. Она выставила абсолютно несуразные условия, и баллы уплывали быстрее, чем они успевали их зарабатывать. Сейчас магический плакат под пустыми песочными часами факультета уже показывал 65 баллов ниже нуля. С такой системой подсчета они состарятся раньше, чем сумеют наполнить копилку.

К директору их отвела старая кошка МакГонагалл — вот уж кого им совсем не хотелось видеть, так это ее, зануду и вечную поборницу соблюдения правил.

— Ну-с, молодые люди, вижу, что, несмотря на испытательный срок, вы не теряли времени даром, пока я был в Лондоне. Благодаря вам и вашему блистательному примеру у Гриффиндора не осталось баллов, а ваши товарищи забыли, что в Хогвартсе существуют правила. Правила, которые неспроста были придуманы.

— Это не мы, — запротестовал Сириус. — Мы никаких заклинаний на Эванс не накладывали.

— Нас подставили слизеринцы, которым нужен был повод, чтобы всем скопом на нас накинуться, — добавил Питер.

— Однако этим список ваших вчерашних достижений не ограничивается. Профессор Слагхорн признался, что на уроке по зельеварению Блэк и Поттер улучили момент, когда он отвлекся, и напали на мистера Снейпа.

— А на того, кто попытался помочь мистеру Снейпу потушить одежду — а он горел, потому что Поттер толкнул его в огонь, — Блэк набросился с кулаками, — сурово добавила МакГонагалл.

Об этом Ремус не слышал. Друзья рассказали ему про Эванс, и как Мальсибер, Эйвери, Уилкис, Розье и Снейп избили Блэка и Петтигрю, представив дело так, будто не сами слизеринцы все это подстроили. И еще про то, как прошлым вечером сердитые девушки изловили в коридоре Петтигрю, притащили в женский туалет на третьем этаже и раздели донага. Однако увидев Хвоста во всей красе, они сразу перестали на него злиться, и тогда оказалось, что они те еще горячие штучки. Оставшееся до конца ужина время Мародеры обсуждали свои планы на Хогсмид, куда открыто мог пойти один лишь Ремус.

— Да Снейп совсем недолго горел, — пожал плечами Джеймс. — И потушил себя сам.

— А если бы не был таким сальным, может, и вовсе бы не загорелся, — хихикнул Питер.

— Травмы мистера Снейпа оказались настолько серьезны, что больница святого Мунго обратилась в отдел магического правопорядка, инициировав расследование по случаям жестокого обращения со студентами, и, в частности, с одним конкретным студентом, — просветил их Дамблдор. — И так вышло, что в Мунго прекрасно знали, на кого именно следователям нужно обратить внимание. В эту самую минуту мадам Помфри и профессор Слагхорн пытаются разобраться, какая череда недоразумений привела к тому, что Хогвартсу предъявлено это нелепое обвинение.

— Было бы что расследовать, — отмахнулся Сириус. — Это ведь Снейп.

— Ну да, он же лжец. Пусть отзовет свою жалобу, иначе вы его отчислите, — добавил Джеймс.

И не будет никакой проблемы.

— Больница святого Мунго вправе сообщать в органы правопорядка о травмах несовершеннолетних. Мистер Снейп не подавал эту жалобу, и отозвать ее он не может.

— Кто вообще пустил его в Мунго?

— Мадам Помфри. К сожалению, она не стала осматривать его утром, положившись на ваши, мистер Поттер, слова о том, что вы единственный пострадали на зельях. А когда целитель из больницы святого Мунго пришел провести плановый осмотр мисс Эванс и мистера Снейпа и проверить, как они восстанавливаются после драконьей оспы, его обеспокоило наличие у мистера Снейпа невылеченных травм.

Джеймс напряг мозги, пытаясь вспомнить, говорил он это мадам Помфри или нет. Но даже если и говорил, с чего бы ей отказываться осматривать Снейпа? Наверняка он провел в больничном крыле больше времени, чем любой другой студент. Она, должно быть, успела выучить каждый прыщ на его омерзительном сальном теле.

— О Мерлин! И долго еще Снейп собирается давить на жалость со своей драконьей оспой? — спросил Сириус. Знай он раньше, что так выйдет, никогда бы не воспользовался тем дурацким заклинанием.

— Однако отработку получил не мистер Снейп, а вы, — напомнила МакГонагалл. — Вчера мы с вами договорились, что каждый вечер, включая выходные, вы будете проводить на отработке не менее двух часов, пока Гриффиндор не сумеет заработать и удержать в течение недели определенное количество баллов. Кроме того, вы согласились на введение отрицательных баллов: таким образом, снятые баллы будут учитываться, даже когда факультетская копилка пуста, как это у нас бывает практически постоянно. Мне кажется, вы это хотели обсудить?

— Да, мы хотели бы пересмотреть наше соглашение в присутствии профессора Дамблдора, — любезно проговорил Джеймс.

— И объяснить, что часть баллов были сняты несправедливо, — добавил Сириус. — К нашему факультету сейчас вся школа придирается.

— Х-мм. Здесь у меня список, который подготовила профессор МакГонагалл. В нем указаны все баллы, полученные и потерянные Гриффиндором за прошедшую неделю. Давайте-ка на него взглянем. — Дамблдор посмотрел на последнюю строчку и спросил: — Так что же, мистер Люпин, вы не пропустили петлю, когда вдевали ремень в брюки?

— Пропустил, — сознался Ремус. Лгать из-за пяти баллов не имело смысла, зато его признание могло немного смягчить Дамблдора и МакГонагалл. Возможно, они еще пойдут им навстречу… И ведь Ремуса там даже не было — за что его-то наказали? Он, конечно, будет ходить на отработки вместе с друзьями, но все-таки это нечестно.

— А как вам вот эта строка? — спросила МакГонагалл. — Вчера вечером с мистера Петтигрю сняли баллы, когда он должен был находиться на отработке.

— Завидное достижение: одновременно помогать Хагриду и шокировать девушек в гостиной Гриффиндора, — заметил Дамблдор, с ностальгией вспоминая собственные студенческие похождения. О, те славные времена, когда эксгибиционизм был искусством, а сам он — признанным мастером. Может, стоит воссоздать одну из его величайших постановок — ту, что с гигантским пудингом? Пусть молодежь поучится.

Тогда все было проще: студенты не пытались друг друга покалечить, факультеты по-дружески соперничали, а не вели бесконечные войны. Неудивительно, что мадам Помфри сегодня сказала, что ученики то и дело получают травмы, а она работает на износ и не в состоянии следить за всем, что происходит в школе.

Просмотрев несколько страниц (снятые баллы встречались куда чаще, чем начисленные), Дамблдор заметил:

— Джентльмены, сдается мне, что за все это время вы ничего для Гриффиндора не заработали. Интересно, если взять период с начала года, картина будет столь же удручающей? А вот теряете вы их частенько. Не скажу, что только у вас четверых такая ситуация, но если вы способны лишь расточать, то почему считаете, что за вас должны трудиться товарищи по факультету?

— В прошлом месяце профессор Кеттлберн дал мне пять баллов. Два раза, — гордо сообщил Джеймс.

— Ах да, вы мне напомнили, — Дамблдор поднял палец. — Студенты жалуются, что ваши поступки ставят под угрозу безопасность окружающих. Еще один несчастный случай на зельях, и вы будете отстранены от занятий до тех пор, пока вам не разрешит вернуться профессор Слагхорн. То же касается и других предметов: если преподаватель решит, что вы намеренно игнорируете технику безопасности на практических занятиях, вас ждет отстранение.

— Но нам нужны эти ТРИТОНы, — воскликнул Сириус.

— Да, мы собираемся стать аврорами, а зелья — один из обязательных предметов, — поддержал его Джеймс.

— Давайте вы лучше Снейпа выгоните? — предложил Сириус. — Это он неуклюжий.

— Ваши сокурсники, которые вместе с вами посещают занятия, опасаются за свое здоровье. Опять-таки, не мистер Снейп подал на вас жалобу, и не он тот студент, который из-за вас отказался от одного из предметов, — объяснила МакГонагалл. Насколько же проще было бы просто исключить эту четверку и не морочить себе голову. — И мы знаем, что это вы на него напали, но все равно вы продолжаете отпираться. Вместе с вами на зелья ходят пять префектов со всех четырех факультетов, и все они явились ко мне, чтобы оспорить назначенную ему отработку.

Джеймс был озадачен. Префектом Гриффиндора была Эванс — с чего бы ей защищать Снейпа, а не собственный факультет?

— Он наверняка им угрожал, — пискнул Питер. — Он Пожиратель смерти и кидается Авадами. — Увидев, что все смотрят на него, как на ненормального, он добавил: — Снейп и меня пытался заавадить.

— Когда вчера вечером он увидел вашего обнаженного двойника, в то время как сами вы должны были находиться на отработке, в нем, по-видимому, взыграли природные инстинкты, — язвительно ответила МакГонагалл. И чего Альбус тянет? У нее полно дел поважнее, чем выслушивать глупые выдумки этих мальчишек.

— Однако все это к делу не относится, тем более что мистер Петтигрю чудесным образом выжил после смертельного проклятья, — заговорил Дамблдор. — Вы заключили сделку, предпочтя исключению отработку — длительную, а возможно, что и бессрочную. Теперь вы хотите эту сделку пересмотреть. Что ж, давайте подумаем… Очевидно, что даже после двух часов отработки у мистера Петтигрю остается слишком много свободного времени. Думаю, следует увеличить ее до трех часов каждый вечер. Включая выходные — этот пункт мы трогать не будем. Домовые эльфы наконец займутся своими прямыми обязанностями, а то они, бедняги, только и делают, что выполняют ваши особые заказы, а потом отскребают дочиста факультетскую гостиную.

Отлично; теперь насчет тех двадцати баллов, которые вам надо заработать и удержать. По-моему, это как-то маловато. Я горжусь тем, что я гриффиндорец, и ни капли не сомневаюсь, что вы способны на большее. Друзья мои, давайте поднимем планку до пятидесяти баллов! Или вы не гордитесь своим факультетом? Не мечтаете возместить баллы, потерянные по вашей милости за все эти годы? Да и профессор МакГонагалл была бы счастлива получить наконец Кубок. Вы же не хотите, чтобы годы вашего обучения остались в ее памяти чередой поражений?

— Вообще-то, профессор, мы надеялись уменьшить свое наказание, а не увеличить, — пожаловался Джеймс.

— Я полагал, молодые люди, что трудности вас только вдохновляют. И вы уже прекрасно поработали: сделали все, чтобы предстоящая задача стала для вас как можно более увлекательной. Неужели я ошибся, и вы предпочтете исключение из Хогвартса? — жизнерадостно поинтересовался Дамблдор.

— А завтрашний поход в Хогсмид? — спросил Сириус. Должны же им дать хоть какую-то поблажку.

— Хогсмид? Я согласен с профессором МакГонагалл: посещение Хогсмида является привилегией. Пойти туда, если он того пожелает, может мистер Люпин — потому что с вашей стороны было несправедливо заключать такую сделку, даже не поставив его в известность. Но это касается лишь завтрашнего похода; впоследствии вся ваша четверка сможет посещать Хогсмид только после того, как все условия будут выполнены, ваша отработка — закончена, и при этом вы не будете отстранены от занятий. Итак, мы с вами пришли к соглашению? Вы не желаете быть исключенными — предпочитаете отработку и лишение привилегий?

Они согласились, а что им оставалось делать? Вот разберется Дамблдор с расследованием, станет опять нормальным — наверное, еще и извиняться придет, что так сурово с ними обошелся. А виноват во всем Снейп!

* * *

Ремус спускался по лестнице, ведущей в вестибюль. Ему категорически не нравился план, который придумали его друзья: собрать девушек, с которыми они договорились о свидании, и отвести их в Хогсмид, а оттуда — в Визжащую хижину. Сами они уже залезли туда через проход под Дракучей ивой, чтобы прибраться, придать помещению праздничный вид и красиво разложить полученные на кухне деликатесы. Друзьям казалось, что, увидев их в такой обстановке, младшекурсницы тут же оценят их мужественность.

Но ведь их могут и поймать, и тогда выяснится, что Поттер, Блэк и Петтигрю пробрались в Хогсмид вопреки запрету, пусть и через тайный ход. Кроме того, Ремус не любил Визжащую хижину. В его глазах она была местом, где он становился оборотнем, и приглашать туда девушек казалось совершенно неуместным — даже для того, чтобы с ними пообедать.

Мало того, Ремус вообще не знал, с кем идет на свидание. Они с друзьями приглашали чуть ли не всех девушек в школе, от третьекурсниц до выпускниц. Сириус утверждал, что составить им компанию согласились четверокурсницы, но больше не помнил ничего, даже с какого факультета они были. Ремус решил постоять на последней ступеньке и подождать, пока девушки сами к нему подойдут.

Совсем скоро его ожидания сбылись, и к нему подошли младшекурсницы.

И одна из них ткнула в другую пальцем и потребовала:

— Скажи ей, что это я иду в Хогсмид с Сириусом Блэком.

— Нет, я!

— Я! А ты сука!

— Я, он меня еще в понедельник пригласил.

— Вы тут разбирайтесь, а я иду с Поттером, он меня на Нимбусе обещал прокатить.

— Нет, меня.

— Все вы врете! Это я с ним иду: сначала мы устроим пикник на поле для квиддича, потом Поттер отвезет меня на своей метле в Хогсмид, и мы с ним отправимся в «Зонко» и в «Сладкое королевство», и еще выпьем сливочного пива в «Трех метлах».

— А ну тихо все! — рявкнула профессор МакГонагалл, стараясь перекричать разошедшихся девушек.

— Должно быть, тут какая-то ошибка, — сказал Ремус, жалея, что с ним нет Джеймса с Сириусом. Вот они бы моментально всё уладили: несколько слов, пара улыбок — и все довольны.

— Где они, Люпин?

— Э-э… ну, они хотели, чтобы я вас встретил и отвел к ним, но вот… э-э… имена забыли сказать.

— Но моё-то они назвали, да?

— А моё?

— Нет, моё!

— Блэк меня поцеловал. Это со мной он встречается.

— А Поттер — меня.

— Когда это? Меня он поцеловал во вторник.

— А меня вчера.

Хотя почти все студенты уже ушли, в вестибюле опять поднялся гвалт: больше тридцати девушек с третьего и четвертого курсов яростно делили Джеймса Поттера и Сириуса Блэка.

— Тихо! — крикнула МакГонагалл.

Подошел Филч — шаркающая походка, противная улыбочка — и поинтересовался:

— Проблемы, Люпин?

— Э-э… никаких проблем, мистер Филч, я просто… жду тут кое-кого.

— А снаружи подождать не можешь? Тут такая акустика — визги по всему замку разносятся.

— Да, конечно, вы правы.

Девушки не сдались — пошли за ним, пытаясь привлечь его внимание и объяснить, кого на самом деле хотят видеть Поттер и Блэк, а кому лучше бы убраться и не отсвечивать.

Профессор МакГонагалл наконец поняла причину спора и вмешалась:

— Поттер, Петтигрю и Сириус Блэк сегодня в Хогсмид не идут.

В ответ раздался дружный вопль негодования. Так эти мерзкие шутники и не собирались ни с кем идти в Хогсмид? А ведь если бы не они, многие из них нашли бы себе другую пару. Поттер и Блэк тут же потеряли всю привлекательность, а поскольку самих их рядом не было, весь гнев девушек вылился на их дружка Люпина.

Ремус хотел пробраться через подземный ход в Визжащую хижину и предупредить друзей, что свидание отменяется, но два десятка разозленных девушек, вьющихся вокруг, заставили его передумать. Вариантов у него было только два: либо идти вперед, либо возвращаться обратно в замок. Но если он вернется, а потом будет ходить по Хогвартсу в одиночку, кто-то может догадаться, что остальных Мародеров там нет.

* * *

Лили сидела с Северусом на скамейке рядом с магазином Писарро. Тело оцепенело, словно чужое, а мысли, как назло, бешено вертелись в голове и останавливаться не собирались. То, случилось в «Кабаньей башке», было настолько офигительно, что Лили не сомневалась: они поступили нехорошо.

Ей следовало послушать Северуса, когда он предложил уйти в первый раз, сразу после обеда. Но нет, она повела себя как идиотка и уговорила его посидеть чуть подольше. Наверное, все дело в медовухе. Ее было много, она была очень вкусная, и они все ее пили — все, кроме Северуса. Лили попыталась убедить его попробовать, но Севу медовуха не понравилась: слишком сладкая. И почему ее не насторожил такой странный порыв — предложить Северусу алкоголь?

Если бы не Северус, она, пожалуй, тоже бы сейчас хихикала, лежа на столе. Она поверить не могла, что сама потянулась к пуговицам, когда блузка Мэри вдруг оказалась расстегнутой, а руки Малкольма и его рот… Лили не знала, что он творит, но что бы то ни было, ей хотелось того же, и тогда Северус прошептал ей на ухо, что желает наслаждаться ее красотой без посторонних. Кажется, потом она залезла к нему на колени, но, в отличие от Мэри, лицом к столу. Северус как-то ухитрился застегнуть ей блузку — сама она точно этого не делала.

Затем он опять предложил ей уйти, но она только отмахнулась и принялась просить — чего? Лили не помнила. Северус шептал ей вопросы, а она повторяла: «Да, да, да», — которое превратилось в «нет», едва речь зашла об уходе. И лишь потом Северус что-то сделал своими пальцами — что-то совершенно крышесносное, а ведь он даже под одежду ей не залез. Ей казалось, что так не бывает... как же она ошибалась! Из нее словно разом вынули все кости, а тело и разум разлетелись миллионом крохотных осколков.

Лили приходила в себя, заново привыкая к тому, что существует во времени и в пространстве, когда Северус спросил, не желает ли она немного подышать свежим воздухом. Идея показалась ей привлекательной, но, встав, она с трудом сумела удержаться на ногах. Однако они все-таки вышли, добрались до скамейки у магазина, и теперь Лили хотела только одного: выкинуть из головы все мысли до единой.

Северус держал Лили за руку, не отрывая глаз от ее лица. Это она так на него злится? Иногда ее совершенно невозможно было понять. Она притащила его в эту таверну, убеждала сделать ее женщиной и несла другую подобную чушь, потому что в голове у нее играл хмель, а теперь молча сидела, уставившись в пространство. Должно быть, репетировала свою будущую речь, чтобы вместо гневной тирады не получилась пьяная бессмыслица. Хотя если после всей выпитой медовухи в ее голове еще остались мозги, то она поймет, что потерять невинность на трактирном столе за компанию с поддатой Элен Паркин — далеко не самая блестящая идея.

— Эй, Нюниус! Что, нашел себе страхолюдную подружку?

Двое гриффиндорцев с курса помладше уже предвкушали развлечение, но первое же их заклинание разбилось о выставленный Северусом щит. А они даже не видели, как он колдует. Вот ведь гадский слизеринец, все веселье им обломал со своими подлыми штучками!

— О-о-о, я весь день этого ждала, — сказала Лили и взмахнула палочкой. Мальчишки вдруг позеленели, а их волосы встали дыбом и окрасились в оранжевый цвет.

— Еще кое-чего не хватает.

Лили не заметила разницы, пока они не повернулись, чтобы удрать и наябедничать. На спине у них красовались листы пергамента, у одного с надписью «пни меня», а у другого — «поцелуй меня».

— Ну ты прямо как первокурсник, Сев.

— Не хотел запугивать этих милых херувимчиков. В конце концов, разве не ты мне говорила, что слова — это только слова?

— Наверное, мне просто надоело их выслушивать. А эти хамы совсем тупые, собственного префекта злить. Как можно не знать, что у нас только двое зеленых студентов? Или думать, что я не в курсе, как их зовут?

— Ты слишком высокого мнения об их интеллекте.

— Х-мм. Ты уже купил свой пергамент?

— Лили, чтобы что-то купить, мне надо сначала зайти в магазин.

— Что поделаешь, здесь все так ужасно старомодно и неэффективно — взять хотя бы перья с чернилами. Вот окончим школу и отвесим всему волшебному миру животворящий пендель. Думаю, для начала стоит ошарашить его такой технической новинкой, как шариковая ручка.

— Вижу, ты уже начала составлять текст своего будущего вкладыша к шоколадным лягушкам, — заметил Северус, открывая для нее дверь.

— Именно так, Сев. Я тоже хочу вкладыш как у тебя.

— Как у меня и Урика Странного?

— Ну да. А Урик — это тот тип, который держал у себя дома сорок штук авгуреев?

— Возможно, что и пятьдесят, хотя в любом случае биограф сильно преувеличил.

— Согласна. Сорок, пятьдесят — у него там был бы не дом, а натуральный курятник. Неужели тебе нужно столько пергамента?

— У меня есть несколько идей, хочу над ними поработать.

— Где ты только время находишь?

— Я мало сплю.

— Смотри, Сев, заболеешь.

— Тогда мне повезло, что ты собираешься стать целительницей.

— И всю жизнь за тобой ухаживать? Меня такая карьера не прельщает.

— Я был бы рад всю жизнь ухаживать за тобой, Лили.

— Не пытайся сменить тему, Сев.

Он пожал плечами и положил свои покупки на прилавок. Лили тоже выбрала несколько новых перьев и бутылочку чернил. Выйдя из магазина, она спросила:

— Обратно в Хогвартс?

— Хорошо.

Они медленно шли, держась за руки, когда Лили заметила:

— Сейчас в «Сладком королевстве» почти никого нет.

В прошлый раз Северус даже не вошел внутрь — ждал на улице, пока остальная пятерка пыталась чего-нибудь себе присмотреть. Они тогда так ничего и не купили, потому что он оказался прав: магазин был до отказа забит младшекурсниками, которые готовились устроить себе праздник желудка и без конца гоняли туда-сюда замотанного продавца. Тот не успевал выполнить их заказы, а в дверь уже ломились новые покупатели.

— Хочешь пройтись по магазинам? Давай, — без малейшего энтузиазма отозвался Северус.

— Что ты больше всего любишь? — спросила Лили, когда они зашли.

— Я ничего не хочу, — буркнул Северус. Ему позарез надо было раздобыть где-нибудь денег, а не потратить те, что еще оставались. Только на прошлой неделе он узнал, что Министерство брало плату за обучение аппарации — и это вдобавок к стоимости лицензии. Опять его кровные галлеоны уйдут на зарплату людям, которые ни хрена для него не сделали.

Лили огляделась по сторонам, пытаясь найти что-нибудь не слишком вызывающе яркое.

— Перечные чертики?

— Один раз я уже на это попался. У них совсем не перечный вкус.

— Нет, конечно, это же перечная мята.

— Теперь-то я знаю.

— Хочешь что-нибудь пикантное? Кислотную шипучку?

— Одно дело — перец, и совсем другое — дырка в языке. Ты лучше себе что-нибудь возьми. Здесь еще много осталось, даже после того нашествия саранчи.

Она немного напряглась. Теперь Северус станет судить о ней по тому, что она выберет? Ладно, перечная мята — неплохой вариант. Лили взяла пакетик перечных чертиков и плитку лучшего шоколада.

— Ну что? — спросила она, оплатив покупку.

— Готова? Тогда пошли, — ответил он, открывая для нее дверь.

И она вышла, понимая, что злиться на него, в сущности, не за что. Она ведь и раньше знала, что Сев не любит сладости.

По дороге обратно Лили долго молчала, подбирая слова. Домашнюю работу они почти доделали перед походом в Хогсмид, но теперь при мысли о том, чтобы пойти с Северусом в ту темную, заставленную мебелью комнату ей становилось не по себе. Вдруг он опять сделает с ней это — что это, кстати, было? Или сейчас ее очередь? Или они займутся настоящим сексом, ведь подсматривать за ними будет некому? Вчера Северус говорил ей, что не обидится, если она скажет «нет».

— Сев, может, посидим опять на твоем подоконнике рядом с башней Равенкло?

— Как хочешь.

Другие студенты уже успели вернуться, но оставались в своих гостиных и по замку не шатались.

— Вид на горы? — предложил Северус, остановившись у первого окна.

— Давай, только в этот раз сделаем немного по-другому. Э-э, ты садись как раньше, вытяни ноги вдоль окна, — подсказала Лили. Сама она свесила ноги вниз, примостившись на краю подоконника.

— Чтобы посмотреть в окно, тебе придется развернуться в другую сторону, — заметил он.

Досадливо вздохнув, Лили все-таки забралась на подоконник с ногами. Села лицом к Северусу, поправила юбку, сдвинула бедра и завернулась в мантию от талии до лодыжек.

— Так лучше?

Северус взглянул в коридор, потом в окно, и ответил:

— Вообще-то я думал, что тебе больше понравится любоваться на горы, чем на каменный коридор. Но ты могла бы и не пересаживаться.

Лили оценила вид и согласилась:

— Действительно красиво.

Они сидели вместе, любовались видом из окна, но Лили скоро заметила, что оба они то и дело искоса поглядывают друг на друга. Что ж, есть только один способ узнать, о чем думает Северус: поговорить. Она посмотрела ему в лицо и начала:

— Тогда… там… в «Кабаньей башке»…

— Я не сделал того, что ты у меня просила, — закончил Северус, встречая ее взгляд своими темными глазами.

— Да, — сказала Лили, надеясь, что он объяснит свои мотивы. Нет, она была рада, что он остановился, когда мог бы пойти до конца, но почему он так поступил? Потому, что она сейчас зеленая и страшная? Но ведь он и сам ничуть не симпатичней.

Глаза Северуса на мгновение затуманились в раздумьях, а затем он принялся объяснять:

— Я часто размышляю о нас с тобой — вместе. Пытаюсь понять, что для нас будет лучше… и что хуже. Я привык к малому, но знаю, что тебе этого недостаточно, а значит, мне нужно постараться, чтобы ты была счастлива, Лили. Я представляю, как мы будем жить в браке, как станем делить постель. Ты для меня особенная, и я хочу, чтобы мои чувства отражались в поступках. Ничего конкретного я не планирую, просто не собираюсь полагаться на инструкцию Помфри с той лекции на прошлой неделе и анализирую, что подошло бы именно нам двоим.

Лили не отводила от него взгляда. Если у ее друга такие мысли в голове бродят, то неудивительно, что ему не спится. Все-то его тянет анализировать. Сколько факторов он пытался учесть, составляя рецепт ее счастья? Да она сама понятия не имела, что ей для этого надо.

Не найдя в ее глазах ни недоумения, ни отвращения, Северус перевел дух и продолжил:

— Я начал об этом думать довольно давно, когда мы еще не заболели драконьей оспой. Так что изначально мои идеи о том, как сделать наш самый первый раз незабываемым, не предполагали, что мы будем поправляться после болезни. И даже когда диагноз уже был поставлен, и я задумался, как это повлияет на нашу жизнь, я все равно рассчитывал, что к весне практически все следы оспы исчезнут.

При этом я вовсе не против спонтанных решений. Зеленая кожа — мелочь; если бы дело было только в ней, я бы выполнил твою просьбу. Но в комнате мы были не одни, сама комната находилась в «Кабаньей башке» — а это два очень серьезных минуса. Там даже кровати не было, а стол или скамья… Я слишком высоко тебя ценю, чтобы оставить нам такую память о том, как мы впервые занимались любовью. Мы еще успеем поэкспериментировать, а первый раз бывает лишь однажды.

Лили не переставала удивляться своему другу с его странноватыми идеями. Ей всегда казалось, что такие вещи скорее волнуют девушек, чем парней — хотя, судя по Элен и Мэри, гриффиндорок это не касается. Если ее подруги останутся с Уилкисом и Розье — а теперь, когда все настолько далеко зашло, Лили надеялась, что так оно и будет, — то не станут ли они досадливо морщиться, вспоминая сегодняшний день?

— Ты прав, Северус. Я предпочла бы что-нибудь более… романтичное, чем стол в «Кабаньей башке». Не обязательно что-то необыкновенное, но без посторонних в таком деле мы уж точно обойдемся. Я тоже считаю, что если слишком увлекаться планированием, будет неинтересно, но, возможно… э-э, некоторые детали лучше обсудить вместе, чем ты один станешь из-за них переживать. Я имею в виду, что думать у тебя получается… э-э… прекрасно получается, но все-таки сейчас ты немножечко поспешил, потому что мы… то есть я… пока не решила, когда… то есть вообще — да, я вообще еще даже не сказала, что выйду за тебя замуж.

— Так ты передумала?

— Ничего я не передумала, Сев. Просто еще не решила. И я ничего тебе не обещала.

— Лили, — Северус в последний момент заменил рвущиеся с языка слова другими: — Лили, почему ты сегодня попросила меня заняться с тобой сексом, если ничего еще не решила?

— Это была… это была ошибка.

— Твоя или моя?

— Что?

— Что, если ты примешь решение, и оно окажется не в мою пользу? Тогда другого шанса на близость с тобой у меня не будет.

— Северус, ну почему каждый наш разговор скатывается в какой-то… бред?

— Возможно, дело в тебе, Лили.

— Мне так не кажется.

— Ты сама призналась, что не знаешь, чего хочешь. И как прикажешь на это реагировать?

— Мне нужно время, чтобы все обдумать. И даже если я отвечу «да», не надо меня торопить.

— Почему ты так говоришь? Мы же уже это обсуждали, я ни в чем тебя не тороплю. Это была твоя инициатива — поцелуи, эксперименты с твоим языком у меня во рту, а сегодня ты сама предложила заняться сексом, и это я убедил тебя подождать.

— Ты меня совсем запутал, Сев.

— А мне кажется, что ты.

— Не хочу с тобой спорить.

— Я тоже. Однако хотелось бы поговорить начистоту. По-моему, я свои желания высказал ясно и недвусмысленно, а ты ответила физической близостью, которой у нас никогда прежде не было. Возможно, на самом деле тебе от меня нужно именно это — друг, с которым ты будешь делать домашнюю работу, целоваться и заниматься сексом? Безо всяких обязательств? Просто такой парень, с которым можно развлечься, перепихнуться разок-другой, а после выпуска дать ему отставку?

— Северус, ну нельзя же быть таким пессимистом.

— Я всего лишь поинтересовался, что меня ожидает. И оказывается, у меня нет будущего, а есть только «может быть».

— Есть у тебя будущее.

— Без тебя — нет. Без тебя, Лили, мне пусто и темно.

— Тебе просто надо больше общаться с людьми.

— Зачем? Если ты так на это смотришь, зачем мне терять время?

— Как — так?

— Если это так мало для тебя значит.

— Я такого не говорила.

— Ты вообще ничего конкретного не говоришь.

— Нет, говорю.

— Что я пессимист и несу какой-то бред? Так ты мне отвечаешь, когда я в чем-то с тобой не согласен? Лили, я не раб, не имеющий собственной воли. Если тебе нужны рабы, ищи себе жениха из семьи, где держат домашних эльфов.

— Я вовсе не так к тебе отношусь, Сев, и я уже сказала раньше, что ты был прав.

— Тогда в чем же дело?

— Сама не понимаю. Я запуталась, Сев. Со мной никогда не случалось ничего похожего на то, что я чувствовала в том трактире. Я даже не знаю, что ты такого со мной сделал, вроде бы, просто дотронулся до меня там, внизу, и всё. Я так мало знаю — как я могу решить, чего именно хочу? А если я думаю, что знаю, чего хочу, правильно ли это — желать подобных вещей?

— Если тебе не понравилось, я больше не буду так делать. Мне показалось, что тебе хочется чего-то большего, чего мы еще не пробовали раньше.

— Я… я… вот это-то меня и беспокоит. Я чувствовала себя такой беспомощной, но я была с тобой. И эти ощущения… они застали меня врасплох. До сих пор все, чем мы с тобой занимались, было здорово, но тут… ты взял, сделал что-то, и меня вообще унесло. Пожалуй, я испугалась.

— Это не входило в мои намерения.

— Я знаю.

— Раз это было для тебя слишком, больше мы так делать не станем. Ну а если опять захочешь попробовать что-нибудь в этом роде, просто попроси. Видишь, я тебя не тороплю. Скажешь «нет» — значит, будет «нет». Потому что никакое удовольствие не радует, если ты не разделяешь его со мной, Лили.

— Не хочу превратиться в бессмысленный кусок студня, который может лишь трястись и пускать слюни.

— А вот к шуткам я сейчас совершенно не расположен.

— Похоже, Сев, каждое мое слово делает только хуже, — сказала Лили, а потом наклонилась и обняла его.

— Я хочу знать, о чем ты думаешь, Лили, — он вздохнул, ответил на объятье и чуть повернулся, чтобы ее голова могла устроиться у него на плече.

— Я сама не знаю, о чем думаю.

* * *

Даже на отработке Мародеры продолжали обсуждать, как круто они гульнули бы в Хогсмиде с таким количеством девиц. Они бы были королями — и в «Зонко», и в «Сладком королевстве», а в «Трех метлах» заняли бы все столики до одного. О них бы потом в Хогсмиде легенды слагали.

После долгих споров они дружно (за исключением Люпина, который робко пытался что-то возразить) решили, что во всем виноват Нюниус. Он даже Дамблдора заставил плохо о них подумать. Этот коварный и скользкий лжец, любитель темных искусств и будущий Пожиратель, которого ненавидела вся школа, сумел как-то впутать в это дело отдел магического правопорядка, подложив Мародерам огромную свинью — прямо как с той летней подставой, когда они всего лишь хотели немного развлечься на каникулах.

Что ж, пришла пора отплатить ему той же монетой и на хитрость ответить хитростью. Нюниус ведь слизеринец, он в жизни не сообразит, что у гриффиндорцев тоже имеются мозги. Возможно, придется немного подождать, но на этот раз он доигрался: они добьются его исключения.

Из них всех самые приличные отношения с Нюниусом были у Ремуса, так что именно ему выпала миссия, требующая нечеловеческой смелости и силы духа: подсесть к Снейпу на древних рунах и гербологии, втереться в доверие и выведать его грязные тайны. Глупый Нюниус обрадуется, что наконец-то кто-то хочет с ним водиться, и тут же выложит все свои секреты новому лучшему другу.

Ремус заикнулся было, что у Снейпа уже имеется лучший друг, и это Эванс, но его подняли на смех. Ну какой же из девушки лучший друг? Кроме того, Джеймс по-прежнему готов был дать ей шанс, хотя и Сириус, и Питер убеждали его, что она того не стоит. Как только Эванс поймет, что Джеймс все еще неравнодушен к ней, она тут же выгонит Нюнчика взашей. Джеймс даже напишет ей записку, и тогда, в отличие от тех дурочек, которые всей толпой собрались с ними в Хогсмид, у нее будет письменное доказательство серьезности его намерений. Пусть Эванс знает, что он на нее не сердится и хочет, чтобы в следующий раз они пошли в Хогсмид вместе, даже если к тому времени она по-прежнему будет зеленой. Она поймет, что на него можно положиться, и наконец воспримет его всерьез.

* * *

Лили поднималась к себе в комнату, удивленно качая головой. Все-таки человеческая глупость не имеет границ. Это ж надо — столько девушек разом поверили, что их пригласили на свидание Сириус Блэк и Джеймс Поттер! Да эти шутники наверняка нарочно заработали себе запрет на посещение Хогсмида, чтобы поглядеть, как вопят и суетятся обманутые девчонки. Должно быть, стояли где-нибудь наверху, смотрели на представление и смеялись до икоты и мокрых штанов.

А ведь среди тех, кто повелся на их шуточку, было много третьекурсниц — Мародеры испортили девочкам их первый поход в Хогсмид. Бессердечные придурки.

В дортуаре ее уже ждали Элен и Мэри, переодетые в ночнушки, и выглядели они совершенно обычно. И на лице у них ничего не написано не было, разве что… самодовольство?

— Лили, переодевайся быстрее, будем праздновать.

— Э?

— Если тебе до сих пор больно, у меня тут есть одно зелье.

— Почему мне должно быть больно?

— Ну, вообще-то, это необязательно, просто я подумала…

— А что мы отмечаем?

— Ты еще спрашиваешь! Сегодня наш общий праздник — день расставания с унылой девственностью.

У Лили отвисла челюсть. Они собрались праздновать и думают, что и она… она… тоже этим занималась?

— Я… то есть мы… этого не делали.

— Так я и знала, — заявила Элен. — То-то Снейпа совсем не было слышно — а иначе даже он бы не удержался.

— Да что тут услышишь, когда Лили вопила его имя на весь Хогсмид?

— Не было такого, — возразила Лили. Может, она и произнесла его пару раз, но уж точно не вопила.

— Эвана от дела отвлекла, — пожаловалась Элен. — Ему пришлось накладывать заглушающее, а то бы кто-нибудь явился выламывать дверь.

— Не, я думаю, в «Кабаньей башке» к воплям уже привыкли, — шутливо заметила Мэри.

— К таким — нет. — Элен шумно задышала и простонала: — «О, Сев… о-о, Сев… нет, не надо… о, Сев», — только громче. Намного громче. Я-то сдерживаюсь — не хочу, чтобы сюда сбежался весь Гриффиндор.

— А в самом конце ты кричала его имя без перерыва — с минуту, не меньше.

— Неправда.

— Да ладно тебе, Лили. Мы же не знали, что у вас со Снейпом — то есть с Северусом — такие… особые отношения.

— Ты всегда называла его просто другом, который живет по соседству.

— Ты не думай, Лили, мы не считаем, что тебе все равно, чье имя вопить, и что на месте Северуса мог оказаться любой парень.

— Нет-нет, мы знаем, что ты не такая.

Лили все ждала, когда же подруги начнут хихикать. Они же шутят, да? Но Элен и Мэри молча смотрели на нее, и она принялась объяснять:

— Мы с Северусом не… он всего лишь потрогал меня немножко, а больше… нет, больше ничего…

— Насчет «потрогал» — мы, в общем-то, догадались, раз уж на своей метле он тебя не прокатил. А что тебе пришлось для него сделать… если это, конечно, не секрет?

— Заляпалась, наверное, вся? И в рот тоже попало?

— Что?

— Чем ты порадовала Северуса?

— Порадовала?

— Ну да. Он трогал тебя так, что ты вопила в голос и билась в экстазе, а в ответ… что ты сделала для него?

— Мы пошли покупать пергамент.

Элен и Мэри переглянулись. Что-то Лили темнит.

— Между прочим, мы вас двоих обсуждали…

— Точнее, расспрашивали Эвана и Малкольма насчет Северуса, когда вы ушли.

— Вы что, разговаривали о Северусе прямо во время… — Лили запнулась.

— Нет, конечно. Не во время, а между.

— Да. Мы пытаемся пересмотреть свое мнение о нем.

— Ради тебя, Лили. Мы готовы признать, что раз вы с ним вместе, значит, так тому и быть.

— Чему — быть? — переспросила Лили. Это что же, они больше не считают, что Северус для нее недостаточно хорош?

— Значит, между вами все серьезно. Если он так тебя заводит одними прикосновениями, то ему придется совсем уж феерически накосячить, чтобы ты его бросила.

— Мы знаем, что обычно все видят в нем только хмурого типа, который торчит где-то в темном углу, но с тобой-то он разговаривает, и это самое главное.

— Ага, Малкольм и Эван сказали, что он вечно молчит, а если и говорит, то об учебе.

— Они могут только догадываться, как тяжко ему приходится — практически нищему, да еще эти травмы…

— Он их не афиширует, так что даже если ты не единственная, кто их видел, Лили, тебя не станут осуждать за его… э-м, несовершенства.

— Никто не совершенен, — буркнула Лили. Осуждать ее или Северуса — да кто они такие, чтобы даже говорить на эту тему? А мнение посторонних интересовало ее меньше, чем прошлогодний снег.

— Мы ничего такого не заметили — ну, в тот раз, когда Блэк снял с него всю одежду.

— И только теперь поняли, насколько это было жестоко… Мародеры ведь наверняка всё знали, потому что уже проделывали с ним такое раньше, а потом просто ждали случая, чтобы повторить это на людях.

Лили растерялась. Северус и в одежде отнюдь не казался воплощением здоровья — неужели кого-то удивило, что без нее он похож на ходячий скелет? Но не успела она спросить, что конкретно имели в виду подруги, как они вновь принялись нести доброжелательную чушь:

— Так что если какая-то его просьба покажется тебе странной, Лили, не удивляйся — это значит, что он тебе доверяет. И мы понимаем, что ему нелегко жить с такими… особенностями, и наслаждаться чем-то более привычным он не умеет или не может.

— Что вы такое говорите? — От этого разговора у Лили голова шла кругом.

— Просто хотим, чтобы ты знала: мы поймем, если Северус захочет не того, что нравится другим парням.

— И заводить его будет что-то совсем другое. В этом нет ничего страшного.

— Но все-таки, Лили, ты для него хоть что-то сделала? Если не считать покупку пергамента.

— Нет, мы… м-м, немного поспорили.

— Лили! Конечно, он расстроился, если ты не пожелала ничего для него сделать.

— Раз тебе так не понравилась его просьба, можно было предложить ему что-нибудь другое.

— Нет! Нет. Тот спор мы уже несколько месяцев ведем, никак не договоримся. — Лили не собиралась сообщать подругам, что Сев звал ее замуж. — Э-э, он не просил… чтобы я с ним что-то делала.

— Возможно, стеснялся. Будь гриффиндоркой, попробуй что-нибудь сама.

— Можешь начать с обычных вещей, а потом, если он… ну, я не знаю, если ты дашь ему потискать твои груди, а он вдруг начнет, например, э-э… лизать тебе подмышки — пусть лижет, тебе же не жалко?

Лили нахмурилась, а Элен задумчиво спросила:

— А может, ты вообще не знаешь, что с ним делать?

— Ну, я… то есть, Северус — он сейчас ужасно дерганый. Так что я не могу просто взять и схватить его.

— Еще бы ему не дергаться, — пробормотала Элен, доставая свою метлу. — Знаю, это натуральное святотатство — так издеваться над метлой, но давай я тебе кое-что покажу. Эту часть с названием пропускаем, она слишком широкая… вот, здесь размер примерно такой, как надо. Помнишь слайды мадам Помфри — сначала он похож на спящего змея, такой мягкий и вялый, надо его немного потереть вверх-вниз, тогда станет потверже. Если Северусу не понравится, или он захочет, например, чтобы ты рукой туда-сюда покрутила, пусть сам тебе об этом скажет. Мы мысли читать не умеем.

Элен была права, от такого обращения с метлой Лили обалдела. И на всякий случай спросила:

— Так мне надо засунуть руку ему в брюки?

— Или, если рядом никого нет, можно вытащить оттуда его змея, — предложила Мэри. — Тогда ты сможешь все видеть, а не действовать на ощупь.

— Кстати, нам показалось, что его шаловливые пальчики заставляют тебя напрочь терять рассудок, так что попробуй сделать это, когда его рука не будет шуровать у тебя в трусиках. То есть ты и тогда можешь подержаться за его змея, но если ты станешь только сжимать его со всей дури и вопить «Сев», то не думаю, что он это оценит. Постарайся хотя бы в первый раз сосредоточиться на нем, чтобы понять, что ему нравится.

— Если хочешь, предложи ему сделать с собой все, что угодно. Увидишь, какие части твоего тела его привлекают.

От таких… приемчиков полшага до секса. Лили не собиралась брать пример с Мэри и Элен и еще больше морочить Севу голову.

— Спасибо, но у нас и так все прекрасно. Не думаю, что Северусу понравится, если я начну вот так вот его натирать.

— А ты пробовала?

— Может, ему и правда это не нравится. Может, он предпочитает, чтобы было немного больно? Я о таком слышала.

Теперь они предлагают ей причинить боль Северусу… но зачем? Нет, это точно шутка.

— Или лучше засунуть что-нибудь ему в зад?

Услышав такое, Лили не выдержала:

— Мы не… э-э, он… чего?

Мэри пожала плечами.

— Кто-то любит одно, кто-то другое. Это нормально, Лили, мы уже говорили. Но если ты не собираешься ничего пробовать, то как же ты ему… отплатишь?

— Отплачу?

— Возможно, Северус и готов ради тебя на все, но если ты станешь только брать, брать и брать, то счастливым он с тобой не будет.