Диктатор (джен)

Кенсингтон. Это относительно тихая и спокойная часть Лондона к западу от центра. В таких престижных районах проживают преимущественно небедные и немолодые англичане, что создает особую атмосферу. Ту самую, многократно воспетую в литературе "старую Англию", проникнуться духом которой приезжают туристы со всего мира.

Аккуратные, прижавшиеся стенами друг к другу кирпичные коттеджи традиционной для Англии высоты в два-три этажа. Первые этажи в большинстве домов не превращены в "земляные" — не изуродованы складами, гаражами или магазинами. На улицах знаменитый порядок — кусты живых оград тщательно подрезаны, плитка выметена, газончик, если его каким-то чудом умудрились втиснуть, последние сто лет ровно подстрижен. В одежде у местных жителей преобладают спокойные цвета и традиционные фасоны. Соседи общаются друг с другом вежливо, степенно, даже, можно сказать, немного чопорно. Сюда редко забредают эмигранты с континента, а вот констебли, с которыми непременно вежливо здороваются местные, наоборот, заходят очень часто. Тут не услышишь примитивной музыки потомков рабов из колоний. Не случается здесь и безудержного веселья, того самого, которое сопровождается заблеванными мостовыми, "помеченными" стенами и сношающимися в кучах мусора существами внешне похожими на людей. Самая "жареная" для местных новость это что-то вроде: "миссис Смит недоглядела за своей породистой кошкой по кличке Мэри, и та нагуляла котят от какого-то дикого, вовремя не утилизированного службой общественного здоровья бездомного кошака". В общем, если исключить запаркованные вдоль улицы современные автомобили Д и Е класса, провода и антенны на крышах, то ничего не мешает стороннему наблюдателю подумать, что он случайно ошибся веком. Убери эти приметы прогресса, соответствующе переодень жителей — и спокойно снимай сериал про конец викторианской эпохи.

В четверг, первого августа тысяча девятьсот девяносто шестого года здесь было все как всегда — тихо и благостно. Благостно до часа пополудни, когда неожиданно в одном из домов, используемом своими хозяевами в качестве доходного, с громким звоном не разбилось окно на третьем этаже. И, будто бы, мало одного этого серьезного для данного спокойного района происшествия, дальше произошло вообще что-то немыслимо жуткое. Вслед за осколками стекла на улицу по дуге, слишком пологой для естественной, вылетело объятое ярким пламенем женское тело…

— Что ж, приятно иметь дело с теми, кто держит свое слово, — произнес скрытый под хорошо подобранными чарами хамелеона Итан Стоун. Лучший друг Пия Тикнесса и по совместительству надежный исполнитель разнообразных конфиденциальных поручений в деле восхождения оного на политический Олимп Магической Британии. Немного с удовольствием понаблюдав за поднявшейся паникой и отсутствием криков "держи убийцу", волшебник убрал в магически расширенный карман омнинокль. Вскоре на крыше семиэтажного торгового центра, расположенного на перекрестке на расстоянии тысячи ярдов от места происшествия, раздался никем не услышанный тихий хлопок.

"…Хоть Повелитель и считает его достаточно способным учеником, но Крэбб продолжает быть слабосильным, жалостливым щенком! Насмерть всего лишь за час — это крайне ущербное отсутствие знаний и практики проведения допросов и бездарность в искусстве пыток! И Повелитель, и я, бывало, мучили наших жертв сутками! И в смерть от нас никто не сбегал! Только, ха-ха-ха, в безумие!" — с презрением пробурчала под нос невысокая, полненькая блондинка. Последние полтора часа она под мощными скрывающими и магглоотталкивающими чарами простояла прислонившись к стволу ясеня в десятке домов от предполагаемого места убийства. Равнодушно мазнув взглядом и по недвижимому комку горящей плоти, собирающему вокруг себя толпу возбужденно размахивающих руками магглов, и по аппарировавшим под чарами отвлечения внимания боевым четверкам сразу трех отделов ДМП, женщина неторопливо пошла прочь. Недавно произошедшие в Отделе Тайн события заметно добавили разумной осторожности Беллатрикс, направленной приказом Волдеморта наблюдать за тем, как и, самое главное, с чьей помощью его ученик справится с поручением. Бросать Повелителя, то есть по глупости, случайно попасться в руки аврорам и опять отправиться в Азкабан, она не собиралась.

Вынырнувший из служебного прохода магазина невысокий человечек выглядел чересчур цыганисто для столь приличного района. Какой-то весь потертый: небритый, нестриженый, прокуренный, одетый в засаленную одежду, он подошел слишком поздно, чтобы оказаться в передних рядах с лучшим обзором. Наверное именно из-за этого только он и обратил внимание на то, как из дома, где произошло преступление, вышел молодой мужчина, на ходу убирающий в карман две половинки тонкой костяной пластины.

Мужчина, не любопытствуя о причинах переполоха, не оборачиваясь, спокойно пошел прочь. Слишком спокойно, чтобы это не выглядело необычным, поэтому человечек еще долго с удивлением смотрел тому вслед. Впрочем, истинной причиной привлечения внимания к себе был не чрезмерный самоконтроль, кого этим здесь удивишь. Нет. Просто человечек отлично знал, что это была за пластина, у кого мужчина купил ее и когда ее ему втридорога продали. И главное, пусть это и получилось у человечка, как обычно, совершенно случайно, но он совершенно точно знал, кому именно ушел артефактный пояс, лично им самим "выброшенный" с Гриммо 12. Именно в висящую на этом приметном поясе сумку и были убраны обломки артефакта из кости — двустороннего антиаппарационного барьера. "Надеюсь, когда расскажу такое, шеф простит меня за то, что я немного отвлекся от наблюдения за этой вредной теткой", — подумал человечек.

Так как все внимание людей было приковано к ужасной картине неистово полыхающего, словно его щедро облили напалмом, тела, никто не обратил внимания на то, что в доме напротив на третьем этаже в открытом окне зашевелились шторы. "Да и что в этом такого? Шевелятся и шевелятся, может это сквозняк?"

Вот только ласковый летний ветерок тут был совсем ни причем. Несколько подтянутых мужчин с весьма специфической культурой движений внимательно наблюдали за тем, что происходит на улице. Трое фиксировали все происходящее на кино- и фотокамеры, двое — быстрыми штрихами грифелем зарисовывали увиденное на тонкой бумаге, а один рассматривал окна дома напротив в монокуляр. Сторонний наблюдатель еще мог бы с определенной натяжкой представить, что видит группу художников на выезде или сталкеров, вопреки статистике психиатрии объединившихся в группу, если бы монокуляр не был… оптическим прицелом, установленным на ручном пулемете L86A1. Еще один пулемет, единый L7A2 прятался за шторами около второго окна.

С такими "кисточками" принять мужчин за деятелей изобразительного искусства, ищущих вдохновения в самых необычных местах, было нельзя. Ну а сталкеры, экипированные бронежилетами скрытого ношения, вооруженные пистолетами-пулеметами Steyr AUG Para под совсем не гражданский патрон, называются немного по-другому.

ЧВК "Гахерис" следило за домом напротив уже больше года, однако месяц назад произошло внезапное качественное и количественное усиление. До этого здесь работало всего два звена в цивильном с пистолетами, теперь же повзводно сменяясь через восемь часов, несли незаметную с улицы службу целых две роты ЧВК "Гахерис". Формально все они занимались охраной помещения, вот только никто не потащит серьезное полицейское, и уж тем более мощное армейское вооружение в мегаполис страны с достаточно жестким оружейным законодательством одной лишь защиты дома от мелких уголовников ради. Нет, истинной задачей была совсем не охрана, и теперь уже даже и не наблюдение, а уничтожение одной очень и очень непростой цели. Чем именно непростой, было известно каждому наемнику.

Помимо секции "A" в составе командного звена и звена огневой поддержки, занимавших позицию в доме напротив, были еще две другие. Секция "B", штурмовая, под видом рабочих-ремонтников (для этого пришлось выкупить и частично разобрать здание по соседству) в состоянии готовности к выдвижению сидела в микроавтобусе "строителей". Секция "С", разделенная на звенья, находилась на чердаках домов по обе стороны от дома-цели. Для того, чтобы прекратить чистить камины, настраивать антенны или ремонтировать крыши и приготовиться к бою им, проверено не раз на тренировках, требовалось не более трех секунд.

Считалось, что такой огневой мощи: два пулемета, четыре снайперских винтовки, одна из которых была крупнокалиберной, штурмовые винтовки и пистолеты-пулеметы — должно было хватить для выполнения боевой задачи. Однако за все время дежурств возможность провести устранение цели еще ни разу не появлялась. Усугублялось все строгим требованием открывать огонь только в случае нахождения цели в прямой видимости и идеальных условий для выстрела. Цель должна была находиться либо на улице в хорошую погоду, либо наблюдаться сквозь распахнутое окно. Чтобы не спугнуть и не скомпрометировать единственное доступное для работы место, работать сквозь препятствия, такие как: закрытые окна, стены, двери, потолок — было строжайше запрещено. Впрочем, известная по фотографиям каждому бойцу цель и вовсе ни разу не показывалась на глаза… до сегодняшнего дня.

— Есть визуальное подтверждение, — быстро произнес наблюдатель. — Это она.

— Есть подтверждения от секций "Браво" и "Чарли", — доложил связист. — Они также опознали цель. "Браво" готово к выдвижению.

— Готов к открытию огня, — практически одновременно произнесли пулеметчики. — Ожидаем команды.

— Состояние цели? — после короткой паузы спросил командир.

— Цель горит. Цель не двигается. Ждем команды, — повторился связист, этим обозначив общий азарт. Бойцы прошли настолько много тяжелейших тренировок, что просто жаждали испытать свои силы на настоящей цели. Но командир отдать приказ о начале операции не спешил.

Согласно основному плану снайперы звеньев секции "С" должны были одновременно поразить цель в голову и правое плечо. Вторые номера должны были убедиться в ликвидации цели, после чего тихо уйти. По этому плану секции "А" и "В" должны были ограничиться наблюдением. Если цель после обстрела окажется невредимой, то действовать следовало по плану Б. В этом случае к подавлению цели подключались пулеметчики секции "А", а секция "В", изображая полицейский спецназ, должна была перекрыть цели пути к бегству и оттеснить гражданских. То, что цель еще до начала операции окажется пораженной(?) кем-то другим и будет окружена редкой, но толпой зевак (потенциальными заложниками и живым щитом), исключающей применение тяжелого оружия, ни один из разрабатываемых для этой операции сценариев не предполагал.

Командиру, как обычно, было известно немножко больше подчиненных. Хотя их отряд и готовили по приказу уничтожать цель, стреляя сквозь толпу гражданских, но разрешение на это должно было поступить с самого верха. Ведь пока их ЧВК является всего лишь ЧВК, а не, например, отдельным батальоном какого-нибудь полка, в случае очень громкой операции с жертвами среди мирных жителей у них у всех могли появиться серьезные проблемы. Нет, исполнителей ничего страшного не ждало, очень удобно, когда есть всегда во всем виноватая ИРА. Но вот то, что при таком раскладе возможность получения основного приза становилась совсем уж призрачной, было недопустимо. Так же недопустимо, как не сделать ничего и отпустить цель, за которой они охотятся уже целый месяц.

— Чарли восемь, — решился командир. — Одна "мягкая" пуля. Максимально скрытно и аккуратно.

— Принято, — ответили в рацию. Спустя несколько секунд в наушниках раздался тихий хлопок. Только если знать, куда смотреть, можно было заметить, как дернулось лежащее на асфальте тело.

— Реакции нет. Повторяю, реакции нет.

Командир достал рацию и нажатием пары кнопок вызвал своего начальника. "Код семьдесят один пятнадцать, — тихо произнес мужчина в микрофон. Выслушав отзыв продолжил доклад. — Нас опередили… Да… Да, это точно… Нет, не наши, поэтому проконтролировать оказалось невозможным… Принято. Информация?.. Подать сигнал? Не рано ли?.. Да… Эвакуация? — здесь несмотря на свой самоконтроль в тоне мужчины прорвалось напряжение. — Принято… — расслабившись произнес он. — Хорошо… Нет… Послать сообщение незамедлительно? Но… Да, да. Так точно… Исполняю…"

— Отбой, парни. Сегодня работу сделали за нас. Секциям "Браво" и "Чарли" экстракция по варианту альфа. Нам — "лукулл", так что своим бабам сможете с чистой совестью сказать, что не помните, как пили! Первому и второму звену продолжить наблюдение. Сейчас начнется самое интересное. Остальным — уборка!

Команда среагировала на получение такого приказа радостными выдохами и улыбками. Конечно, терять кусок памяти и употреблять наркотики (пьянеть придется на полном серьезе и в кратчайшие сроки, для чего в комплект снаряжения были включены "заряженные" соответствующей химией напитки) было неприятно, но этот вариант был намного лучше прочих. Ведь помимо плана действий "лукул", маскирующего наблюдателей дружеской пирушкой, существовали и совсем другие. Например, "красный", согласно которому следовало оказать нападающим максимально серьезное сопротивление с использованием любого носимого вооружения, вплоть до гранатометов. Или, еще хуже, "Сэтон". В "красном" была надежда перед смертью захватить с собой врага, а в этом каждый боец спецгруппы ради сохранения тайны был обязан без всякого промедления принять быстродействующий яд, дабы не попасть в руки врага живым.

Тем временем на улице начался натуральный театр. Откуда ни возьмись, около тела появляются десятки констеблей. С учетом того, что полицейского микроавтобуса не было, а до ближайшего места, где он мог незаметно для наблюдателей на крышах остановиться, было как минимум семь минут ходьбы, одного этого факта хватило бы занять сообразительного человека мыслями "здесь что-то не то". Наемники же этому, как, впрочем, и творящемуся далее на их глазах чуду — как быстро и равнодушно расходится еще мгновение назад крайне возбужденная толпа, как исчезает куда-то труп, как на асфальте не остается горелого пятна, а воздух становится чист и свеж — ничуть не удивились. И сомнениями не терзались — они просто знали.

Спустя четыре минуты все было кончено. "Констебли", разойдясь парами, начали звонить в двери окружающих место происшествия домов, чтобы "снять показания свидетелей". Поняв, что больше ничего интересного не произойдет, командир приказал.

— Боб, Джон, снимайте и убирайте камеры. Майкл, записи — как обычно, вниз. Док, картинки в этот раз все не влезут. Прячь. Но не так, как в прошлый раз, а чтобы можно было легко найти! Остальные — маскировка. На стол соберите, мусора накидайте, алкоголем побрызгайте — все как обычно. Что замерли? Работаем! Работаем в темпе, парни. И чтобы когда войдут "констебли", все были пьяны, как шотландец, перепивший в пабе трех ирландцев! И секундомеры, секундомеры не забудьте!

— Такие приказы, шеф, я готов выполнять каждый день! — со смешком ответил один из бойцов, и команда начала привычно и слаженно действовать.

Часть отряда достала прочные водонепроницаемые капсулы положительной плавучести со встроенным радиомаяком, в которые аккуратно поместила пленки и микрофильмы. Эти капсулы ждет "увлекательное", но недолгое путешествие по канализации. В паре кварталов отсюда в канализационном коллекторе их ждут совсем другие люди, информированные о происходящем в объеме "чего не знаешь — того не раскроешь". Другая часть спешно заканчивала маскировать кейсы с оружием, накрывая на них стол. Джим, он же "Док", помимо должности штатного медика ставший в группе дополнительным художником, зажал во рту свои свернутые трубочкой картинки и аккуратно откручивал фигурную заглушку у трубы карниза.

Командир, убедившись, что все идет как надо, зашел в ванную. Плотно запер за собой дверь. Не поленился проверить, подергав за ручку. Достал из нагрудного кармана закрытый на кодовый замок бронированный футляр, имеющий внешнее сходство с плоской фляжкой. Набрал на замке код, известный во взводе ему одному. Откинул крышку. Там, в сероватом ложе из формованной PE4, лежали три обычные деревянные зубочистки, покрашенные в красный, желтый и синий цвета. Командир взял синюю и желтую, сложил их вместе и резко, выполняя приказ, переломил обе пополам, послав через связанные чарами щепки сигнал "задача выполнена" и "определенные сложности".