Лихорадка (гет)

После того как Скарлетт уладила конфликт с мужем, у нее оставалась еще одна неразрешенная проблема, которая серьезно ее нервировала — Ретт Батлер. Скарлетт уже не раз отругала себя за то, что вела себя с ним компрометирующим образом и не думала о последствиях, давая ему тем самым надежду на продолжение их знакомства. Вторая часть дилеммы состояла в том, что знакомство это в целом было для Скарлетт приятным, и ей не хотелось отпускать Ретта от себя. Где ей еще найти такого привлекательного во всех смыслах мужчину? Однако и Чарльза она терять не собиралась, сама мысль об этом была для нее неприемлема. Чарльз был ее законной, непререкаемой собственностью, и она скорее перегрызла бы кому-нибудь глотку, чем лишилась того, что принадлежало ей по праву.

Увидев Ретта на улице, ведущей к ее дому, Скарлетт сделала непроницаемое выражение лица и перешла на другую сторону, опасаясь бдительных соседей. Они, конечно, не совали постоянно носы не в свои дела, но подстраховаться не мешало. Ретт тоже заметил Скарлетт и не преминул подъехать к ней на своей лошади.

— Миссис Гамильтон! — с елейной учтивостью в голосе сказал он и приветственно приподнял шляпу. — Добрый день!

— Добрый, добрый, Батлер, — торопливо ответила Скарлетт, не поднимая головы и не замедляя шага.

— В чем дело, Скарлетт? Вы начали избегать меня?

— Не глупите, Ретт. Мне не нужны проблемы с мужем.

— У вас с ним могут быть какие-то проблемы? — насмешливо хмыкнул Ретт.

— Представьте себе, да.

— То есть, если бы не ваш муж, то вы не отказывали бы себе в удовольствии проводить время в моем обществе?

— Разумеется.

— Однако, как ловко вы устроились, Скарлетт! Будь ваша воля, вы держали бы при себе десяток ухажеров на побегушках, как в былые времена, воздыхая о светлом образе Эшли Уилкса. Может, вам стоит начать исповедовать мормонизм? Многомужество очень подошло бы вам.

— Ретт, у меня совсем нет настроения выслушивать ваши колкости, — Скарлетт отмахнулась от него, как от назойливой мухи.

— Неужели? — губы Ретта растянулись в хищную, самодовольную улыбку. — Тогда, возможно, у вас сегодня будет настроение разделить со мной ужин в одном из ресторанов Блэкстоуна?

Скарлетт наконец остановилась и подняла на него полный воодушевления взгляд.

— Это прекрасная идея! Но мое условие вы помните: Чарли не должен ничего узнать, — тут же оговорилась она, боязливо оглядевшись по сторонам. — Совсем ничего, он не должен даже заподозрить. Раз уж вы меня уговорили на это, то и вся ответственность лежит на вас.

Темные глаза Ретта странно сверкнули.

— И что будет, если он заподозрит или, не дай бог, узнает о наших тайных свиданиях?

— Я сдеру с вас шкуру, Батлер, — угрожающим тоном произнесла Скарлетт. — Живьем. Медленно. Я не шучу. Только попробуйте испортить мой брак, я вам в жизни этого не прощу.

— Не представляю себе, как можно испортить нечто столь призрачное, как ваш брак, но приму ваши слова на веру. Итак, вы сдерете с меня шкуру?

— Совершенно верно. Я не хочу ссориться с Чарли из-за вас.

— Что ж, даю слово, что из-за меня вы с ним не поссоритесь.

— О! — его обещание немного успокоило Скарлетт. — Тогда мы должны быть осторожнее.

— Ошибаетесь, дорогая. Не «мы», а «вы», — небрежно, почти безразлично бросил ей Ретт.

— Но вы только что… — Скарлетт в недоумении округлила глаза.

— Дело в том, Скарлетт, что я не горю желанием подбирать объедки с чужого стола. Такие условия мне не подходят. Командуйте своим дурачком Чарльзом, сколько влезет, а меня избавьте от вашего пошлого матриархата. Передавайте мистеру Гамильтону пожелания крепкого здоровья и прощайте, Скарлетт!

С этими словами Ретт пришпорил коня, который тут же, громко стуча копытами, понес его вперед по улице. Скарлетт растерянно смотрела вслед удаляющейся фигуре Батлера, не понимая, что особенного она ему сказала — ведь он сам начал ухаживать за замужней дамой, значит, должен был понимать, с какими препонами может столкнуться. В чем-то он был прав: досадно, что нельзя в придачу к мужу иметь парочку поклонников для настроения, но так уж сложилось в обществе, и с этим ничего не поделать. Такие размышления занимали Скарлетт от силы минут пять, пока она не вспомнила о более важных делах. Мысль о Ретте Батлере улетучилась из ее головы, как пар, и больше ее не тревожила.

* * *

В середине июня 1870 года в семье Гамильтон родилась девочка — темноволосая горластая кроха, которую нарекли Мэделин-Соланж, а для краткости называли Мэдж. В отличие от старших брата и сестры, она пошла не в отца, в ней вообще не чувствовалась ни порода Гамильтонов, ни порода Уилксов. Зато французские корни, доставшиеся от прабабки, в честь которой девочка получила одно из имен, были заметны еще с колыбели. Этот ребенок всегда знал, как добиться желаемого, и жизнь всей семьи как-то незаметно сосредоточилась вокруг маленького своенравного существа.

Скарлетт такое положение вещей не устраивало. Дети, говорила она, должны знать свое место и не мешать взрослым заниматься своими делами. Вот только донести эту истину до упрямой кучерявой головки Мэдж у нее никак не получалось, и малышка продолжала требовать всеобщего внимания и поклонения. Больше всех доставалось отцу семейства, который уже еле таскал ноги от усталости, но из последних сил развлекал младшую дочурку, засыпавшую исключительно под его голос. Нянь Мэдж не воспринимала и, судя по всему, не считала за людей — даже опытные немки, голландки и англичанки не могли с ней справиться, и тогда Скарлетт уверенно заявила, что это маленькое чудовище может воспитать только Мамушка.

Написав в Тару Уиллу, который недавно сам впервые стал отцом, Скарлетт подробно объяснила, почему в их доме присутствие Мамушки так необходимо, и верная служанка помчалась на Север по первому зову любимой воспитанницы. Мамушка постарела за минувшие годы: ее поступь стала еще более тяжелой, одышка более заметной, но рука ее по-прежнему была тверда настолько же, насколько и нежна, взгляд — то суров, то ласков, а голос звучен. С детьми она умела обращаться, как никто другой, и лучшей няни для капризной дочери молодым родителям было не найти на всем Севере.

Когда Чарльз привез Мамушку с вокзала, годовалая Мэдж, не увидев отца в положенное время в своей комнате, закатила очередную истерику. Скарлетт, тщетно пытаясь уложить ее спать, слышала в ответ только упрямое: «Не-не-не! Папа! Бай!»

— Мэделин-Соланж, а ну немедленно прекрати! — не выдержав, накричала она на дочь. — Быстро спать!

Девочка рассердилась, нахмурила черные бровки и замахнулась на мать кулачком.

— Ах ты… маленькая нахалка! Я тебя проучу!

— Пустите-ка меня, мисс Скарлетт!

Мамушка вплыла в детскую всей своей необъятной фигурой. Мэдж мгновенно затихла и уставилась на нее удивленными зелеными глазками. Она никогда не видела, чтобы люди были такими большими и чернолицыми, не слышала такого зычного повелевающего голоса.

— Мамушка, слава Богу! — с облегчением воскликнула Скарлетт. — Я так рада, что ты приехала! Сделай с ней что-нибудь, она никого не слушается!

— Не извольте волноваться, мисс Скарлетт. Я вынянчила два поколения робийяровских девочек, неужто с третьим не справлюсь? Ну-ка, мисс, — Мамушка подошла к кроватке, где сидела, как напуганный крольчонок, притихшая годовалая бунтарка, — разве так ведут себя воспитанные девочки, будущие леди?

Поняв, что ребенок полностью находится во власти Мамушки, Скарлетт бегом выскочила из детской, как из тюремной камеры.

— Кажется, они поладили? — одним глазом заглянул в комнату Чарльз, чтобы удостовериться, что Мэдж действительно успокоилась.

— О, будьте уверены, Мамушка сделает из нее человека, — Скарлетт, выдохнув, вытерла испарину со лба. — Даже не думала, что дети могут быть такими вредными. Посмотрите на Минни или на Уэйда — золотые дети, они никогда так себя не вели. А эта…

Чарльз, обычно стоявший за детей горой и защищавший их от любых нападок, согласился с женой.

— Да, Мэдж, она… с характером.

При этом он посмотрел на Скарлетт каким-то особенным взглядом, от которого та тотчас взорвалась, как бочка с порохом.

— Вы намекаете, что она пошла в меня?!

— Я ни на что не намекаю! — Чарльз миролюбиво поднял руки, почуяв, что запахло паленым.

— Но вы только что посмотрели на меня!

— Нет, Скарлетт, не на тебя! Просто… ваза за твоей спиной красивая.

— Ну да, ваза, — фыркнула Скарлетт. — Вы думаете, что я такая же несносная, как она? Что я так же деру глотку по пустякам и никому не даю житья? Признавайтесь, Чарли!

— Вообще-то, я так не думаю.

— Думаете, — сердито качала головой Скарлетт. — Вы все считаете меня тираном, хоть никогда не скажете этого вслух. Но я не такая ужасная, как Мэдж, ясно вам?

— Мэдж не ужасная! — решительно вступился за ребенка Чарльз. — Она знает себе цену, и у нее твердый характер. Из нее вырастет настоящий боец, вот увидишь.

— По-моему, из таких, как она, могут вырасти только крикливые капризули, — недовольно поморщилась Скарлетт, — которые только и умеют, что помыкать всеми вокруг.

— Да, Скарлетт, ты права, она вылитая ты, — устало вздохнул Чарльз, взглянув на циферблат карманных часов.

— Что-о-о?! — ноздри Скарлетт раздулись, а лицо стало до того свирепым, что ее мужу следовало бы поскорее уносить ноги, чтобы остаться в живых.

— Но за это я тебя и люблю, — он добродушно рассмеялся, забавляясь гневом жены. — Вас обеих.

— Ну и дурной же у вас вкус, мистер Гамильтон.

— Т-ш-ш! — Чарльз прижал палец к губам.

— В чем дело? — встрепенулась Скарлетт.

— Ты слышишь?

— Что?..

— Ничего, — он улыбнулся. — Тишина, полная.

— Слава Богу! — радостно перекрестилась Скарлетт. — Наконец-то на Мэдж нашли управу!

Мамушка вышла из детской и грузно проковыляла чуть вперед по коридору вдоль лестничной балюстрады. Смерив молодых господ неодобрительным взглядом, она сделала им замечание:

— Мисс Скарлетт, мистер Чарльз, разве можно так громко разговаривать у дверей спальни? Маленькая мисс только легла, а вы шумите! Негоже это, родителям возле детской беседы вести, неприлично.

Скарлетт обменялась с мужем короткими взглядами, ясно поняв, что воспитатель прибыл не только для Мэдж.