Коуквортский рубеж (гет)

17 августа 1997 года, 3 часа дня, Косой переулок, дом 32, Лондон.

Вернувшись с министерского собрания, Прозерпина машинально кинула сумку на стоящую в углу танкетку, сбросила мантию на вешалку, оставила под ней туфли и, убедившись, что дом пуст, бессильно вздохнула и пошла искать Маню на кухню. Она так и не привыкла повелительно к ней обращаться, на что Панси смотрела сквозь пальцы, а сама домовичка все чаще обижалась.

Что-то во всем этом было не то. Можно было думать, что опять тянет во всем теле от непривычного за жизнь веса, но даже смешно было вновь обращаться к этой отговорке. Увеличившаяся грудь мешала спать в первые дни, но, в конце концов, с тех пор уже прошло больше месяца. От полученного на собрании перевозбуждения руки опять начало трясти, но только никого не было рядом, чтобы наколдовать над Гермионой Энервейт, а мысли разбегались из головы сотней корабельных крыс, почуявших, что совсем немного осталось до его полного краха.

— Соберись, — нахмурив брови, прошептала она самой себе и легко отворила дверь из столовой на кухню.

Маня нашлась за лепкой какой-то стряпни к ужину, с перепачканными мукой лицом и руками, довольная и напевающая какую-то незамысловатую попсовую мелодию, что днями напролет стали транслировать торговые лавки по всему переулку.

— Хозяйка!

Она осуждающе поглядела на нее, отрывая руки от теста, и щелчком пальцев привела ее одежду в некое подобие достойного вида. Гермиона отстраненно подумала, что так и не выяснила, отчего Маня вообще вокруг нее суетится и считает ее хозяйкой, хотя в ней не было и нет ни капли хозяйской крови. Однако Гермиона не стала спрашивать на этот раз и уселась напротив нее, благодарно ей кивнув.

Юбка и блузка еще на собрании были безобразно испорчены неровными складками, появившимися, когда она на полу старалась откачать бесчувственную Одри и сама задирала рукава выше и шире распахивала воротник, лишь бы холод заставил ее прийти в себя.

Осознавать это было неприятно, вспоминать страшно, но она вовсе не жалела Амбридж. Говоря начистоту, ее не жалел никто в зале, что не мешало всем в нем перепугаться так, будто Волдеморт лично устроил там внеочередную сессию наглядного анатомического театра. Однако страшнее всего было чувство ее причастности.

— Сегодня вечером к нам придет Люциус, — негромко начала Гермиона, беспокойно перебирая пальцами вьющийся длинный локон, — и мы будем отмечать завершение дела, над которым долго работали. Нужно прибрать дом и приготовить хороший званый ужин. Ты могла бы все организовать?

— Маня могла бы, — она довольно подпрыгнула на месте и широко улыбнулась, будто ее только что одарили самой лучшей и модной наволочкой в признание личных заслуг. — Маня сделает ужин с тремя сменами блюд и ее лучшим горячим десертом!

Гермиона добро улыбнулась, легко кивая головой на ее инициативу. И все-таки что-то было не то. Впервые хотелось оставить все как есть и не бросаться помогать с заботой по кухне.

Мысли опять вернулись к несчастному собранию в Министерстве. Тогда она откачивала Клиффорд и не видела, как что-то шепотом говорил Малфой, властно распоряжался Яксли, а Долохов лениво отдавал приказания своим шестеркам, чтобы освободили от трупа зал. Но даже позже, когда Одри пришла в себя, одного беглого взгляда на них было достаточно, чтобы перестать дышать. Люциус был белее мела даже тогда, когда выступал с отрепетированным докладом. И этот доклад решал все проблемы нового министра, но предназначался не для него.

От всей этой суеты начала пухнуть голова. Рассеянно соглашаясь с продолжавшей что-то щебетать Маней, Гермиона медленно поднялась со стула и пошла к себе, думая хоть немного полежать перед тем, как готовиться к званому ужину.

Осознание настигло ее на полпути до спальни, когда она между этажами переступала с одной ступени на другую и вспоминала затейливые, сбивающие с пути лестницы в Хогвартсе, по которым они с ребятами так часто бегали в своих недетских приключениях.

Если бы Гарри увидел ее сейчас, он бы ее не узнал. И ничто на свете в этот миг не могло порадовать ее больше. Оступившись, Гермиона в нахлынувшем шоке спрятала лицо в ладонях, и Метка, оголившаяся под предательски сползшим рукавом, зияла провалами черных глазниц. Змея из них смотрела прямо ей в душу.

Она не сделала ничего плохого, когда помогла Люциусу вернуть народные деньги государству. И разве много дурного сделал Яксли, приведя давно погрязшую в рутине больницу к достойному виду, где каждый волшебник мог получить квалифицированную помощь? Что плохого делал Руквуд, без капли финансирования изучая несчастный барьер и без устали выбивая себе галлеоны каждое очередное собрание?

На самом деле было не важно, что делали они сейчас. Все они были и оставались Пожирателями, и черное клеймо на предплечье Прозерпины однозначно давало понять, что она сама стала от них неотличима.

Если бы сам Мерлин явился во плоти, взмахнул волшебной палочкой, бросил в сторону Шотландии пару искр, и барьер пал прямо сейчас, на севере для нее уже не нашлось бы места. Потому что даже для Гермионы Грейнджер Роза Паркинсон была бы там, за Рубежом, однозначным и неоспоримым врагом.

Шагнув на второй этаж, Гермиона не нашла в себе сил идти в спальню и свернула в летнюю открытую балконную оранжерею. За всеми хлопотами ей редко удавалось ею насладиться, но вид, открывавшийся из нее на весь переулок, впечатлял. Слишком много людей каждый раз гуляло по нему, чтобы даже одной в доме можно было ощутить одиночество. И они сейчас казались спасением.

По крайней мере, их было много, и никто из них не был ее первым другом, способным обвинить ее в предательстве. Если бы она сейчас вышла в эту толпу и затерялась по дороге до Фортескью, ей бы улыбались. Гермиона со всей силы сжала зубы и вцепилась пальцами в перила: они и должны были ей улыбаться! Как бы то ни было, это именно ее голова спасла все их накопления!

Впрочем, Гарри этого бы не оценил. И Рон тоже. А если говорить начистоту, то и Гермиона. Некогда она называла таких, как она, врагами.

И Прозерпина горько усмехнулась, расцепляя пальцы на резной балконной решетке.

Похоже, сегодня пришла пора отмечать ее день рождения.

* * *

В Косом переулке этот вечер выдался на удивление тихим, и перед тем, как явиться на званый ужин к сестрам Паркинсон, Люциус решил немного размять ноги и прогуляться. Сегодня с его плеч обрушилась неподъемная тяжесть мира, и впервые он был рад тому, что мир этого и не заметил. Прохожие мирно шли мимо него своими дорогами, никто больше не стремился навязчиво проявить ему свою лояльность, и бесконечно прекрасно было вновь ощущать себя свободным.

Казалось, что сама улица колдунов после решения проблемы с банком вновь оживала, хоть и не могла знать о том, какой бич судьбы пролетел над ее головой. Знакомые лица среди людей попадались все реже, и полукровки, что прежде отсиживались по домам и не знали, чего ждать от правительства, неспешно прогуливались между хозяйственными лавками. Эльфы компанией закупались продуктами для хозяев, а совы перелетными птицами мелькали между домами, зажимая в лапках небольшие тряпичные кульки и записки. Даже лавка мальчишек Уизли призывно распахнула двери, а их младшая сестра маячила за витриной, уже украшая ее желтыми листьями к сентябрю. И все это было неважно. Проект Люциуса окупил себя и восстановил семье прежний статус. Жить сейчас казалось так же легко, как и дышать.

Любимая цветочная лавка Нарциссы обнаружилась в трех кварталах от Гринготтса и привычно порадовала его своим многоцветием. Люциус знал, что Персефона всегда предпочитала пионы, и улыбчивая молодая девушка быстро сложила из них небольшой букет, завернув в поблескивающую колдовской росой зелень за счет заведения.

— А что можно подарить энергичной, перспективной американке? — невзначай поинтересовался Люциус, когда цветочница накручивала ленты в пышный, чудной бант. — Гортензии?

— Мерлин с вами! — продавщица утомленно откинула палочку на стол, потерла руки о передник и с довольным видом потянулась к скрытому за ее спиной шкафу. — Лилии, исключительно лилии!

Люциус заинтересованно поднял бровь, с интересом изучая белоснежные цветки и вспоминая слова Нарциссы об их вульгарности. Обычно она брала в дом фрезии или тюльпаны, когда розы из собственного сада слишком ее утомляли. В этой лавке когда-то работала дочь ее старой приятельницы, которая вышла замуж за сомнительного полукровку и пять лет назад уехала покорять цветочные рынки Франции вместе со всей семьей. Магазин тогда купил какой-то средней руки валлиец, но привычке Малфои изменять не стали.

— Заворачивайте, — с легкой улыбкой бросил Люциус, махнув рукой. Все равно ничего лучшего для Прозерпины он придумать бы не смог. — И добавьте к этим лилиям розы!

Цветочница отложила первый букет в сторону и начала сноровисто собирать второй, а Люциус только нахмурился, не ко времени вспомнив свои утренние потрясения. Прозерпина сейчас наверняка приходила в себя после бешеного министерского собрания. Следовало донести до бедной девочки, что не все дела у них в Британии решались через Аваду, но по всему выходило, что в последнее время они только так их и делали. Да и куда ему было до впечатляющей фигуры Родольфуса? Тот всегда умел себя преподнести.

— Готово!

Расплачивался Люциус уже размышляя над тем, как бы поудачнее представить ей Драко, чтобы тот не смел испортить впечатление. Поправить настроение Прозерпины было делом нехитрым, но его сын мастерством своеволия пошел в маменькину родню, и Белла, очевидно, видела в нем родную душу, раз уж так любовно взялась за воспитание. После собрания у Родольфуса удалось узнать, что он с женой устраивал Драко прогулку по Мунго, где под неусыпным контролем тетушки тому ставили руку на профессиональную Аваду. Безнадежным случаям нужно было как-то помогать, и, судя по всему, тогда Драко и переборол свой страх, а заодно и сам пришел в чувство.

— Иду-иду, — донеслось до него из глубины дома, когда Люциус молоточком несколько раз ударил о массивную входную дверь с вензелями.

Роуз встречала его в невесомой молочной мантии, надетой поверх узкого кремового платья с длинным рукавом, которое было перевязано по талии широким бантом. Она неловко топталась в туфлях лодочках и поправляла выбившийся из прически локон, взволнованно вцепившись в юбку пальцами.

— Панси еще нет, — виновато произнесла она, шире раскрывая перед ним дверь и отступая с прохода, будто боясь подольше задержаться на свету. — Но ты заходи! Маня уже готова подавать первое блюдо.

Судя по прячущей глаза домовичке, нетерпеливо топчущейся за хозяйкой, та была готова подать не только первое, но второе, третье и десерт, лишь бы скорее спрятаться подальше от Люциуса и не мозолить ему своим видом глаза.

— Да это же была ее идея с ужином, — добродушно хмыкнул Малфой, а затем осмотрел полную света прихожую и неспешно ступил через порог, заключая, что Драко еще не объявился. — Наверняка делает последние приготовления. Все всегда в последний момент!

— Разве? — Прозерпина удивленно подняла брови и перестукнула каблучками, переступая с ноги на ногу в неудобных туфлях. — А я думала, твоя. Я отдавала все распоряжения.

Люциус иронично усмехнулся, покачивая головой, но тут же поджал губы: слишком уж бедная девочка перепугалась утром, что сейчас так сильно волновалась, сжимая и разжимая свою несчастную юбку.

— Неважно, — негромко произнес Люциус, мягко улыбнувшись ей, и протянул букет белоснежных лилий и роз, перевязанных широкой атласной лентой. — С нашей победой тебя. Первой, но, обещаю, не последней!

Прозерпина на мгновение встрепенулась, благодарно перехватила у него из рук букет, но тут же засмущалась и кротко обняла Люциуса, а затем прижала цветы к груди и спрятала лицо в бутонах.

— Спасибо.

К фуршетному столу пошли тут же, не церемонясь долгими беседами в прихожей. Маня приняла из рук Люциуса букет для Панси, поставила на столик при камине, забрала лилии у Прозерпины и с негромким хлопком исчезла, давая о себе знать только изредка появляющимися на столе закусками. Роуз еще раз взволнованно поправила туго облегающее платье, взмахнула рукой в приглашающем жесте хозяйки, и Люциус поспешил быстрее протянуть ей один из подготовленных бокалов вина, надеясь, что та еще не слишком переволновалась.

— На самом деле у нас не всегда так, — он мягко коснулся ладонью ее плеча и протянул искрящийся в вечернем свете бокал. — Руди, конечно, резковат, но с ним всегда можно договориться. Пойми, пожалуйста, что Азкабан не красит людей, — Люциус опустился в кресло подле нее и ободряюще сжал рукой плечо, — но с тобой никогда не случится того, что произошло с Амбридж. Ни я, ни Вельзус не дадим этому произойти. Слышишь меня?

Прозерпина рассеянно кивнула и тут же нахмурила брови, недоуменно хлопнув глазами.

— Я об этом даже не думала, — она поерзала в кресле и неуверенно откинулась на его спинку, пригубив немного вина. — Не о чем волноваться.

Люциус ощутил, как у него с души слетел камень, когда Прозерпина легко повела плечом, разрушая все домыслы о том, будто она целый день переживала из-за смерти этой драной министерской кошки, которую он иногда грешным делом и сам подумывал отправить к праотцам. Девочке же просто впервой было организовывать званый ужин!

— Вот что значит чистая кровь и благородные гены! — с довольным видом провозгласил Люциус, покрутив в свободной руке бокал.

Роуз лишь изогнула бровь и, ничего не ответив, сделала большой глоток вина, а затем спешно промокнула губы накрахмаленной белой салфеткой. Впрочем, терзать руками собственное платье она перестала.

— Но хватит о печальном, — Люциус отпустил ее плечо и заметно расслабился, поигрывая в руках собственной палочкой и вполглаза поглядывая на видневшуюся за головой Роуз прихожую. — Не скучаешь по Америке?

Ему показалось, что Прозерпина даже вздрогнула от того, каким неожиданным ей показался вопрос, но быстро собралась и, не теряя лица, взахлеб начала рассказывать о том, как рада была покинуть штаты и наконец обрести здесь семью, покой и дом. Как она счастлива была познакомиться с ним и насколько хорошо ей жить здесь, в Англии, где все ей кажется таким своим и знакомым, будто и не было долгих семнадцати лет разлуки с родиной.

— Я так скучала по Панси в последние годы! — сокрушенно качала головой она и прятала от него взгляд, будто боясь показать слезы.

Люциус, протягивая ей второй бокал, довольно улыбался и качал головой с видом доброго дядюшки, обретшего родную кровь после семнадцати лет разлуки. Впрочем, он уже и сейчас ощущал к ней всю родственную близость и подумывал о том, как же повезло Драко с такой обстоятельной и перспективной невестой. По всему выходило, что за плечами у Роуз никого не осталось, а здесь его сын будет едва ли не первым молодым человеком, с которым ей доведется близко познакомиться. К тому же для Панси он был как брат, и их частые встречи в будущем даже не будут вызывать вопросов и заставлять выдумывать что-то сверх того, чем уже щедро одарила их судьба.

Люциус улыбался, глядя на то, с каким запалом Роуз рассказывает о долгожданном обретении сестры, и понимал, что едва ли еще найдет столь же верную и преданную семье девушку в их прогнившей до основания матушке-Британии. Терпкое вино на языке успокаивало, и его сладость ощущалась, как вкус новой, белой и чистой страницы его жизни.

Из прихожей послышался шум, и Люциус оторвал взгляд от Прозерпины, чтобы взглянуть на часы, а затем и ей за спину.Было три четверти девятого, и Драко уже давно должен был подойти, но, похоже, слишком затянул со сборами. Обычно в школу ему помогала собираться Нарцисса, но сейчас Люциус даже забыл отдать на этот счет распоряжения домовикам.

— Иду-иду! — взволнованно прокричала Прозерпина и подскочила из кресла, едва не забыв собственную палочку на столике от волнения.

Люциус проводил ее умиленным взглядом: все же она была идеалом благопристойной чистокровной жены. Будь Нарцисса рядом, она бы уже наверняка организовала все первые приготовления к помолвке и быстрее него сговорила упрямого, своевольного Драко.

Казалось, из прихожей Роуз даже не услышали. Оттуда лишь раздавался звонкий, довольный голос Панси, перемежающийся с негромкими мужскими комментариями. Едва Прозерпина справилась с непослушными полами мантии и развернулась к дверям, Панси сама влетела в столовую, громко хохоча и шутливо отбиваясь искрящейся палочкой от старшего рыжего Уизли.

Именно он первым и заметил Люциуса, когда перехватил Персефону поперек талии и развернул к нему лицом, сдувая со лба налипшую прядь рыжих волос, столь неприятно знакомых и набивших Люциусу жуткую оскомину еще от работы с его папашей в Министерстве. Малфой сжал было палочку, хотел подняться из кресла и выгнать рыжего нахала вон, но исподволь взглянул на счастливое лицо Панси, тяжело выдохнул и осунулся, грузно откинувшись назад на спинку кресла. Неужели все это и затевалось только затем, чтобы представить им это ничтожество в новом статусе?

— Дядя, — натянуто улыбнулась Панси, аккуратно высвобождаясь из рук Уизли, и качнула головой в его сторону, — это Билл.

— Уизли, — понятливо уточнил Люциус и, утомленно взмахнув рукой, избавил ее от ожидаемого обратного пасса с представлениями. Притихшая Роуз, с любопытством глядя на Билла, мягко оперлась плечом о косяк и перехватила со столика аккуратную невесомую тарталетку.

— Не знала, что вместо тихого вечера у нас сегодня званый ужин, — Панси неловко передернула плечом, поправляя сбившееся на груди платье, в котором выходила из дома еще в обед.

— Это по поводу нашего выступления в Министерстве, — негромко отметил Люциус, недовольно стуча пальцами по резной поверхности фуршетного столика. — Я думал, что сегодня днем ты сама изъявила желание его отметить. Прозерпина любезно все подготовила.

Панси высоко вскинула брови и перевела удивленный взгляд на растерянную не меньше нее Роуз, а затем через плечо на Билла, продолжавшего аккуратно поглаживать ее бок через невесомую ткань платья.

— Ладно, — бросила Панси в конце концов и подняла глаза к виднеющейся за спиной Люциуса лестнице. — Нам еще кого-то ждать?

— Драко, и можем садиться.

Деловито кивнув, она шепнула что-то про то, что скоро будет, и мелким шагом засеменила на второй этаж экстренно приводить себя в порядок. Прозерпина обреченно вздохнула ей вслед и грустно поджала губы, наблюдая за тем, как презрение оседает ледяной маской на лице Люциуса.

Пока Маня ловко сервировала стол на незваных гостей, Малфой постукивал по колену палочкой и изучающе глядел на Билла, который и не думал прятать взгляд, смотря на Люциуса и без вызова, и без стеснения. Дешевая рабочая рубашка без мантии, уже оставленной где-то в прихожей, будто бросала вызов всем принятым в их обществе правилам и нормам. Люциус мог закрывать глаза на то, что этот плебей развлекал по ночам дочь его покойного друга, но наглости приходить на званый ужин в таком виде не хватило бы даже у клятого, трижды проклятого родом Блэка.

— Так как в банке дела? — сбившимся голосом поинтересовалась Прозерпина, с улыбкой предлагая Биллу взять со столика вино и закуски.

Тот только перевел на нее ироничный взгляд и легко улыбнулся, от чего его скрывающие половину лица волосы сбились, оголяя неровно затянувшиеся рубцы.

— Вашими стараниями живем, — беззлобно ответил он, протянув руку за бокалом. — Только сегодня с самого утра все волнуются. Говорят, грядут большие перемены.

Прозерпина постаралась выдавить из себя мягкую, милую улыбку, но только криво перекосила лицо, с опаской поглядывая на напряженного и недовольного таким знакомством Малфоя. Люциус же поперхнулся вином и поджал губы, прокручивая между пальцами палочку и размышляя о том, сколько же еще информации просочилось сотрудникам, раз даже никчемный ликвидатор имеет на ее счет свое мнение.

— Не настолько, чтобы в отношении вас что-то поменялось, — бросил он Уизли, презрительно поджав губы.

Не то, чтобы Люциус особо об этом сожалел. Но вечер обещал быть таким знаменательным, что незачем было растрачивать свои эмоции на какого-то третьесортного гоблинского лакея. В конце концов, одним больше, одним меньше, какая ему была разница? Он прежде в избытке наблюдал таких каждый рабочий день, выдавая отказы в ходатайствах на очередной лакомый кусок министерских кресел.

Уизли хватило ума смолчать, прогуляться до прихожей и накинуть на плечи то, что он по недоразумению считал достойной волшебника одеждой. Прозерпина прокашлялась в кулачок и сделала большой глоток вина, заедая его очередной аппетитной тарталеткой. Больше поднимать нейтральные темы в разговоре она не решалась, попеременно поглядывая с опаской то на одного, то на другого из собеседников. Сейчас ей хорошо было бы предложить пройти в оранжерею или до библиотеки, но, похоже, все ее силы уходили на то, чтобы после тяжелого дня сохранить хоть немного из остатков собственного самообладания.

Панси проявила чудеса оперативности, когда Люциус сделал последний глоток из бокала с вином, а Роуз надкусила первый попавшийся ей под руку сэндвич. Не долго думая, она надела на себя то же платье, в котором не так давно представляла ему сестру, и накинула на плечи тонкую атласную мантию, едва прикрывающую подол юбки. Судя по едва слышному с первого этажа хлопку, восстанавливать прическу ей уже помогала домовичка.

— Все уже съели? — воодушевленно поинтересовалась Панси, настороженно сверкая глазами в сторону каждого из присутствующих, пока спускалась по лестнице. — Кажется, я видела здесь замечательные канапе с лососем…

Она быстрым шагом пересекла гостиную, подхватила со стола бокал вина вместе с канапе, а затем подошла к Биллу и легко коснулась его плечом, неотрывно следя глазами за Люциусом.

— Так как же вы познакомились? — не преминул поинтересоваться он, размышляя над тем, где же еще успел недоглядеть, пока ломал голову над тем, как прижать гоблинов к ногтю.

Панси ослепительно улыбнулась, полностью придя в себя за те короткие минуты, что провела один на один с зеркалом при поддержке косметички и гардероба. Будь Люциус не столь близок ее дому, он бы, возможно, и посчитал себя незваным гостем, но, право слово, такие условности уже давно перестали быть препонами в их отношениях.

— В семейной лавке Билла, — Панси быстро проглотила канапе и подхватила Уизли под руку. — Мне всегда нравился их ассортимент, да и учились мы с бывшими владельцами почти на одном курсе. Мы зашли туда с Прозерпиной, когда гуляли по переулку. Не могла же я не показать ей их магазин!

Люциус улыбнулся одними губами, постучал пальцем по подлокотнику кресла и вспомнил, как сегодня видел самую мелкую из выводка рыжей семейки за витриной, увлеченно пытавшуюся сотворить что-то из больших и нелепых кленовых листьев. Удивительным было, сколь многое из местного дурновкусия он успел пропустить всего за один год Азкабана!

— Слышал, сейчас дела в этой лавке идут не столь хорошо, — он встретил копию своей дежурной улыбки на лице у Панси.

— Да, но Джинни думает сменить профиль магазина, — небрежно бросила она, отпивая полглотка из бокала.

Билл Уизли глядел то на Панси, то на Люциуса и улыбался уголками губ, легко поддерживая Персефону ладонью за тонкие пальцы. Малфой крепче сжал зубы: никакой слащавой идиллии в этой паре он не видел. Этот несчастный выкормыш предателей крови даже не постарался привести в должный образ свой внешний вид, пока ожидал здесь, рядом с ним и Роуз, свою спутницу. Натянуть дешевую тряпку на плечи было нормой, а не знаком приличия в том обществе, где он привык водить знакомства. Глупым было ожидать большего от Уизли, но хорошие манеры и вкус к одежде он, Люциус, прививал своему сыну с детства. Впрочем, насколько помнилось, прихоти Панси менялись столь часто, как и броши на ее разноцветных мантиях, и очень быстро потом вылетали из головы. Бесполезно было заострять на них внимание. Однако все равно хотелось верить, что в ближайшем будущем он еще поведет ее к алтарю. Вероятно, ей бы подошел Пьюси или Нотт…

— Так может, мне помочь тебе бизнес-советом? — без особой надежды поинтересовался Люциус, крутя в голове мысль об Ургхарте, которому недавно перепала добрая доля состояния его троюродного немецкого деда. Невесты у него еще, кажется, не было.

— Не стоит, — Панси легко качнула головой, — ты же знаешь, я всегда справлялась сама, как и мой отец.

Уголок плотно сжатых губ Люциуса дрогнул, и он манерно развел руками, признавая тактическое поражение. Впрочем, неприятно было признавать, но за все десять лет, что Персия не было рядом, ей еще ни разу не пригодился ни один из его, Люциуса, советов.

В подтверждение слов Панси, Уизли подхватил со столика последний оставшийся сэндвич и протянул ей, а затем вольготно устроил руку на ее талии, легко к себе прижимая. Люциус почти физически ощутил, как его глаза чернеют, но быстро перевел взгляд к часам за головой Прозерпины: шла пятнадцатая минута десятого, и Драко непростительно опаздывал.

Говорить больше никто не намеревался, и тут бы не помешала ремарка Роуз о том, как удались сегодня у их поварихи оставшиеся на столике тарталетки, да в дверь наконец громко постучали. Звук был такой сильный, что, казалось, кто-то долбится к ним ногами, а не бьет дверным молоточком по массиву благородного дерева, выписанным некогда еще Элис из Азии.

— Иду-иду, — в третий раз за вечер выкрикнула Прозерпина и заспешила в прихожую.

Панси заметно оживилась, передала Биллу свой бокал вина и перехватила ее за руку, едва Роуз хотела пройти мимо. Та удивленно оглянулась на сестру, хлопнула глазами, но послушно остановилась, стоило Панси сделать шаг ей навстречу.

— Не переживай, Роуз, я открою, — любезно улыбнулась она и быстро оглядела собравшихся в гостиной гостей. — Давно уже пора было представить тебе моего братца. Он заслуживает отдельного внимания.

Громкий звук стука повторился, и Люциусу показалось, что из-за дверей вслед ему донесся тихий писклявый смех, когда Панси ловко застучала каблучками по направлению к двери. Малфой настороженно поднялся от спинки кресла и расправил плечи, заинтересованно провожая Персефону глазами. Интуиция шептала что-то недоброе, но, в самом деле, что могло быть хуже этого рыжего чучела на приеме благородных господ в доме его любимой названой племянницы?

— Панси, сестренка!

Люциус в шоке вдохнул и не смог выдохнуть, когда дверь распахнулась с громким треском, и Драко ввалился в дом, как медведь-шатун спросонья и бодуна. Он подхватил Панси одной рукой и закружил, второй таща за собой тощую рыжую девицу в коротком красном платье и без мантии. Та звонко ойкнула, когда он чуть не отдавил ей ногу, и отскочила в сторону, поправляя задравшуюся до бедер узкую юбку.

— Драко! — взвизгнула Панси и ударила ему по спине кулачками, как только ее ноги оторвались от земли. — Драко, пусти!

Широко улыбаясь, он вернул ее на землю, скинул с плеч мантию через голову и едва в ней же не запутался, а затем похабно притянул к себе за шею девицу и запустил той руку в огненную шевелюру волос. В этот момент Люциус понял, что до конца своих дней будет питать ненависть ко всему рыжему сброду скопом, не делая скидок на статус и положение.

— Драко, сволочь, сколько раз я просила тебя не оббивать ботинками мои двери?!

Девица в медвежьей хватке Драко только пискнула и высвободилась из его рук, когда ему пришло в голову вновь бросаться к сестренке с объятьями, руша по пути нечастную стойку для зонтов вместе с полкой для обуви.

— Ну Па-а-анс, — пьяно протянул он, бросаясь расцеловывать ей щеки, пока она предпринимала слабые попытки вырываться, — сегодня такой повод! Я наконец могу познакомиться с твоей сестрой!

Панси, отбиваясь от его рук, без сил отступила на шаг назад и сдула с лица налипшую на лоб прядь, отчаянно стараясь сохранить с таким трудом наведенный подобающий ужину вид. Люциус, начиная трезво мыслить, перенес руку со стола к подбородку и кулаком поджал челюсть, чтобы хоть как-то сохранить лицо.

— И поэтому ты уже надрался, как свинья? И вообще, пора бы уже представить… — Панси внезапно замолчала, встретившись взглядом с рыжей девицей, — Джинджер.

Вторая рука Люциуса слабо дрогнула на колене, в унизительной попытке подняться и прикрыть от стыда глаза. Сейчас, когда первый шок прошел, он понял, где уже видел сегодня эту девушку. Удивительным было только то, почему же Драко не решил привести сюда и двух оставшихся шлюх для полного победного парада. Панси, промолчав, наконец проглотила комок в горле и прокашлялась себе под нос, прикрывая поднятой ладонью губы.

— Драко, дорогой, — обстоятельно начала она и настолько сияющее улыбнулась, будто желала скрасить ему последние моменты жизни, — насколько я помню, мы договаривались, что Джинджер, если не ошибаюсь…

— Ну вообще Стейси, — сладким голосом протянула девица, — но если хотите, пусть будет Джинджер…

— Так вот, мы договаривались, что ты будешь приводить Джинджер только вечером и держать ваши визиты в тайне!

Драко утомленно вздохнул, отмахнулся от Панси рукой и неровным шагом прошел в гостиную, шаркая по полу ногами и таща за собой пошатывающуюся на шпильках девицу. Краем глаза Люциус увидел, как Уизли крепче сжимает палочку и с презрительной усмешкой поглядывает в сторону потаскухи его сына, столь удачно выставленной ему на потеху. Люциус ощутил, что его лицо вот-вот пойдет пятнами от позора.

— Знаешь, планы изменились, — лениво бросил Драко через плечо, едва не запнувшись о выступающий над паркетом край ковра. — Сама понимаешь, жизнь такая…

Он невнятно что-то пробормотал себе под нос, все же оступившись на полпути к гостям, и Панси, уже не пытаясь скрыть за улыбкой гнев, взбешенной фурией засеменила за ним следом.

Люциус медленно, опасливо перевел взгляд с сына на Прозерпину, в шоке замершую с полупустым бокалом вина и хлопающую глазами так, будто она впервые увидела приведение, которое перед ней тут же воплотилось и принялось танцевать балет. Малфой проскрипел зубами и встретился глазами с сыном, злобно смяв рукой белоснежную накрахмаленную салфетку. Пьяный он был, как же!

— Планы могут меняться сколько угодно, — злобно бросила Панси в спину Драко и ухватила его за руку, — но это мой дом!

Драко поморщился, когда она с размаха его развернула, и Люциус увидел, как на его лице промелькнула тщательно замаскированная тень досады. Конечно же, куда ему, непризнанному таланту, было до того, чтобы любезно не перегнуть палку! И тут бы он, вероятно, взял себя в руки, да только с его разворота открывалась замечательная панорама на всю замершую от шока гостиную.

— Какого черта тут делает Уизел, Панс? — вмиг протрезвевшим голосом бросил Драко, скривив губы в гримасе брезгливости. — Нет, если ты приводишь этот мусор в свой дом, я и Джинджер можем уйти.

Панси злобно что-то прошипела себе под нос, встречаясь с ним колючим взглядом, а Роуз впервые вздрогнула за ту немую сцену, что образовалась в гостиной с самого появления достойнейшего наследника рода Малфоев. Люциус до бессильной дрожи сжал кулак под салфеткой: если бы Абраксас не вбил ему в голову то, что драть ребенка — дурной тон, сынок бы еще месяц не смел носу казать из дома и умолял ожить маменькин портрет!

— Да нет, Драко, останься. На каждом уважающем себя приеме должен быть хотя бы один шут.

Драко сузил глаза во взыгравшей в нем злобе и прошелся по Уизли оценивающим взглядом, признавая того однозначным и не стоящим его внимания ничтожеством. Уизли же глядел на него таким ледяным взглядом, будто перед Малфоем в своей речи скупился даже на слога.

— А ты, вшивый предатель крови, вообще молчи, — поморщившись, бросил ему сын.

— Ну я же говорил, шут! — Билл презрительно махнул ладонью. — Так забавно слышать это от тебя. Раз уж тут рядом есть твой отец, может, прямо сейчас спросим, сколько чистой крови на руках его и его приятелей?

Губы Люциуса дрогнули, когда он перевел взгляд с Драко на посмевшего подать голос Уизли, и с омерзением проглотил уже рвущееся наружу оскорбление. Не ему, Люциусу Малфою, было отчитываться в своих действиях перед каким-то презренным защитником грязнокровок в доме его же любимой воспитанницы!

Пауза затягивалась, а Драко все молчал, сверля отца взглядом и не смея встревать в прямой, адресованный ему выпад. Да и что тут, черт побери, Люциус мог ответить? Что Гидеон с Фабианом были слабовольными кретинами, не смевшими отстоять чистую кровь своего рода? Он и помнил-то их с трудом, предпочитая думать о более достойных представителях старых семей! Что тогда он был слишком юн? Что Пруэтты были еще одной неизбежной жертвой? Или что их прирезал Долохов, авторитетом для которого был лишь Лорд? Все это было такой глупостью! Все эти раздражающие старые ошибки давно были учтены и забыты, и повторять их никто не спешил, иначе прямо сейчас ему, Люциусу Малфою, не пришлось бы думать об ответе живому и наглому Уизли, нахально глядящему прямо ему в глаза!

Когда Панси выскочила из-за спины Драко и с распаленной злобой глянула сначала на него, а затем, раздраженно дернув плечом, на своего нелепого аманта, Люциусу показалось, что дом сейчас упадет карающей дланью Мерлина им на головы.

— Заткнулись оба! — раздраженно прикрикнула она, размашисто дернув руками. — Вы одинаково желанны в моем доме, но если у кого-то из вас проблемы с другим, то можете уйти! Держать никого не стану!

Раздраженно прицокнув языком, Драко поморщился, но все же подхватил за руку Джинджер и первым направился в столовую, даже не встречаясь с Уизли глазами.

— Все? — на тон ниже выдохнула Панси, обводя беглым взглядом публику. — Замечательно. К столу!

Роуз пошла вперед, стараясь не отходить от Панси ни на шаг, вслед за ней направился Билл, а Люциус еще мгновение потратил на то, чтобы восстановить дыхание и ровную маску на лице, будто не его только что здесь смешал с грязью какой-то вшивый слуга грязной нелюди, по насмешке судьбы все еще сохранивший чистую кровь.

В столовой Маня уже подавала первое горячее, когда Малфой вальяжно уселся подле Прозерпины за стол и отхлебнул добрую половину из любезно подготовленного ему бокала. Панси, все еще тяжело дыша, сверлила тяжелым взглядом Джинджер, а та, как ни в чем ни бывало, льнула к Драко и тихим сладким голоском о чем-то с ним переговаривалась. Уизли с усмешкой на них глядел и, одной рукой поглаживая руку Панси, неспешно потягивал вино. Роуз бегала взглядом по каждому из присутствующих и не знала, с чего начать ужин. От всего этого вида к горлу Люциуса начала подступать такая дурнота, какой не было даже тогда, когда он разбавлял виски кофе, чтобы совсем не свихнуться за квартальными банковскими отчетами.

— Представляю тебе мою дорогую сестру, Драко, — с нажимом произнесла Панси, когда стало ясно, что отвлекаться ни на что от своей девки сынок не намерен, — Прозерпину.

Драко соизволил поднять к ней глаза и отсалютовал бокалом, а затем криво ухмыльнулся Люциусу. Сохраняя на лице каменное выражение, Малфой заскрипел зубами. Кажется, он только что понял, за какие заслуги Вальбурга взбесилась и выжгла-таки своего сына с гобелена! Но у нее, счастливой, в тот момент еще оставался бедняга Регулус...

— Премного впечатлен, — нахально протянул Драко и, не стесняясь, погладил под столом колено Джинджер. — Но как же так вышло, что мы не были представлены друг другу раньше?

— Обстоятельства не сложились, — медовым голоском протянула Панси.

— Я прожила всю свою жизнь в Америке и лишь недавно смогла перебраться в Британию, когда ситуация во власти прояснилась. Слишком опасно было появляться здесь и подставлять сестру под излишнее внимание. Но все это в прошлом! — Роуз легко взмахнула рукой и ослепительно улыбнулась Драко, будто думала, что от ее безупречных манер что-то могло поменяться. — На самом деле Панси многое рассказывала о тебе, Драко, но никогда не говорила, что у тебя появилась девушка.

Люциус едва не захлебнулся вином, и лишь многолетняя выдержка с личным патронажем Волдеморта спасли его от позора. Драко сиял, как начищенный галлеон, наблюдая за его стараниями сохранить лицо, и тем искренней улыбался, чем больше Люциус терял самоконтроль.

— Надеюсь, нет, — прохрипел Люциус на последних каплях своей выдержки.

Драко флегматично вскинул брови, не теряя с лица довольной усмешки, и забрался ладонью Джинджер под юбку.

— Ты не считаешь, что такие заявления не приличны в присутствии, возможно, будущей миссис Малфой? — нахально уточнил он, задирая ее платье все выше.

Люциус возблагодарил Мерлина, что Прозерпина с ее места не могла всего этого видеть, но тут же услышал со стороны веселый перестук ноготков Панси по столу и понял, что даже здесь только что остался в меньшинстве.

— Драко, дорогой, — елейно протянула она, — если ты надумаешь привести Джинджер под венец, то ограничения на ваши визиты автоматически снимаются!

Люциус прокашлялся, едва находя силы на то, чтобы обвести стол взглядом. Роуз, похоже, единственная из всех все еще не поняла, с кем Драко заявился к ней в дом, либо ей одной хватало выдержки и такта не акцентировать на том внимания. Даже перед Уизли они стали посмешищем, и Билл, не скрываясь, забавлялся вместе с Панси, глядя на то, как Драко оттягивает с ноги Джинджер кружевную подвязку.

— Мы обсудим твою возможную женитьбу позже, — собравшись с силами, отчетливо проговорил Люциус.

— Я думал, мы все обсудили еще днем, отец, — Драко быстро отпустил резинку так, что Джинджер, ойкнув, подскочила на стуле. Панси по другую строну стола стрельнула взглядом к Роуз и не сдержала веселого смешка. — Возможно, прямо сейчас ты пересмотрел свое мнение по поводу этого вопроса?

— Нет, Драко, не пересмотрел!

Люциус прикрикнул на него слишком громко, и Прозерпина по его левую руку вздрогнула, едва проглотив кусок уже порядком остывшей утки. Судорожно запив его вином и промокнув губы салфеткой, она обвела притихший стол взглядом, дала знак Мане вновь наполнить бокалы и, судя по всему, так и не нашла, что сказать карикатурно замершим Уизли и Персефоне.

— Эм, — протянула она, по праву хозяйки вечера пытаясь скрасить разговор, — так, Джинджер, и давно вы вместе?

Драко весело скосил взгляд к спутнице, и Люциусу захотелось спрятать лицо в руках. Если его дорогая Роза еще не поняла, кто сидит перед ней, то у ее чистой неосведомленности больше не оставалось никаких шансов на спасение!

— О, совсем недавно, — вольготно взмахнула ладонью девица, ластясь руке его сына, — мы познакомились на одной из вечеринок Рабастана!

Роуз недоуменно приоткрыла рот и вскинула брови, пытаясь понять, что за вечеринки может устраивать глава Аврората, но либо слишком быстро сообразила, либо решила бросить это глупое занятие. Люциус очень надеялся на второе, хотя интеллект Прозерпины недвусмысленно намекал на первое.

— Так ты же, Уизли, кажется, работал на гоблинов? — в затянувшейся паузе подал голос Драко, когда Маня подливала ему вино в бокал. — Я сегодня утром пришил одного в Лютном. Жалкое было зрелище…

Он демонстративно загнал вилку поглубже в утиную грудку и протянул сочный кусочек птицы Джинджер, глупо улыбаясь, когда та подхватила его губами.

— Большую часть работы в Гринготтсе я провел за границей, Малфой, так что еще не успел разобраться с хитросплетениями местной бюрократии.

Уизли постучал палочкой по столу, но так и не перестал улыбаться, наблюдая за тем, как Джинджер откровенно облизывает палец Драко, когда тот принялся протирать ей губы. Панси в этот момент пододвинулась поближе к Биллу, прошлась пальчиками по его руке и несколько раз закусила губу прежде, чем дотронулась до собственной утки.

— А, ну да, — Драко даже не оторвал взгляд от Джинджер, — это очень предсказуемо. В Англии вообще куда более высокие требования к квалификации, чем за границей. Лично я считаю, что волшебников, получивших иностранное образование, бессмысленно допускать до работы в Британии.

Люциус утомленно опустил взгляд к собственной тарелке, сиротливое бедро утки на котором уже успело покрыться тонким слоем застывшего жира. Весь этот ужин был одним большим и очень крупным провалом. Впредь он будет действовать умнее! Маня сбоку от Роуз поигрывала крупной пустой тарелкой, напоминая хозяйке о том, что второе горячее давно готово и пора приступить к смене блюд, но Прозерпина, похоже, вообще окончательно ушла в себя. Счастливица!

— Видимо, именно по этой причине ты до сих пор без работы.

Люциус звонко стукнул по тарелке только что взятой в руку вилкой и едва ее не потерял. Конечно! Следовало лишить Драко доступа к семейным счетам, и тогда-то он точно возьмется за ум! Ну или, по крайней мере, прекратит спускать на шлюх семейные галлеоны.

— Что? — Драко наконец соизволил оторвать насмешливый взгляд от распутной девки, уже растекшейся под его руками. — Глава Аврората не только мой дядя, но еще и хороший друг. Я получу любую должность уже завтра, если только ее захочу. Или ты хочешь, чтобы я помог тебе с работой?

Люциус, едва не шипя змеей, что украшала набалдашник его трости, окончательно отбросил вилку в свою тарелку и одним залпом допил все то, что еще оставалось от вина в его бокале. Нет, это же надо было подумать, что за один вечер уже вторые планы с таким ускорением и размахом покатятся к Мордреду, разбитые одной нахальной улыбкой его своевольного сынка! О том, как ведет себя Рабастан, непременно нужно было говорить с Родольфусом!

— Нет, но спасибо за предложение, если что, буду знать, к кому обратиться, — насмешливо покачал головой Билл на реплику Драко.

Утомленная их препирательством Роуз, разглядев за спинами гостей свою домовичку, все же ожила и распорядилась о смене блюд. Панси же довольно откинулась на плечо Уизли, забралась ладонью под рукав его рубашки и расплылась в счастливой улыбке, глядя на то, как сыто щурится Драко, то и дело исподволь наблюдающий за Прозерпиной.

— Кстати, по поводу вашего магазина, — решил поднять старую тему Люциус, пока Драко в очередной раз не сморозил какую-нибудь глупость. — Возможно, у меня есть некоторые идеи насчет его развития. К примеру, как вы смотрите на то, чтобы открыть филиал во Франции? Мы могли бы заключить договор и с моими ресурсами открыть лавку в Париже уже к Рождеству.

Билл скосил на него понимающий взгляд. И все же, каков позор! Маня тут же неслышно появилась с большим блюдом за его плечом и поставила на центр стола красочно оформленного молочного поросенка в яблоках.

— Я думаю, это можно будет обсудить позже в присутствии моей сестры, — ровным голосом отозвался Билл, покрутив винный бокал в руке. — Кажется, она горела желанием углубиться в развитие линии зачарованной одежды.

Люциус понимающе закивал головой, видя, как заинтересованно Панси взглянула на Уизли. Малфой бы никогда не подумал, что ее хоть на каплю интересует Франция. И он уже открыл было рот для ответа, когда на самое большое яблоко во рту зажаренного поросенка спикировала большая серебристая ворона, цепко ухватившись лапами за пятачок и подставив ему, Люциусу, незабываемый вид на собственный хвост.

— Дракон, — раздался из нее громкий бас уже изрядно подвыпившего Басти, — совещание скоро начнется! Ждем только тебя и Джинджер!

В немой сцене Люциус увидел, как Панси широко распахнула глаза, а затем рот и, не сумев больше сдержаться, громко расхохоталась. В слепой ярости он едва не разбил кулаком собственную тарелку и с ненавистью поглядел на то, как патронус растворяется в воздухе. Сколько бы раз прежде он не видел эту драную ворону, она всегда отдавала свои послания тихо, оседая на плечи адресату и шепча оговоренное ему в ухо!

— Прошу простить. Дела государства.

Драко не стал медлить и подскочил со стула, спешно склонив голову в кривой пародии на все попранные им правила этикета, а затем призывно протянул руку Джинджер.

— Моя госпожа?

Его рыжая потаскуха грациозно поднялась из-за стола и перехватила его ладонь пальцами. Из-под ее юбки так и торчала съехавшая к колену подвязка. Никого больше не смущаясь, Люциус прикрыл свои глаза руками.

— Кхм, — кашлянула Прозерпина, когда аппарационный хлопок за их спинами стих.

Люциус спешно отлепил руки от лица, чтобы встретиться с обеспокоенным взглядом собственной протеже. Будто это не ее сейчас облили грязью с ног до головы, что ей хватало выдержки его успокаивать? Бедная девочка! Больше она ничего говорить не стала, а у Люциуса не было, что сказать ей. Не оправдывать же сына, чтобы во второй раз наступить на те же грабли? Нет, он еще не впал в старческий маразм.

Думать о том, как поставить Драко на место, нужно было на свежую голову, и сейчас на этот счет не было совершенно никаких идей. Он ярко показал всем собравшимся, насколько не готов для серьезных отношений и что ждет ту несчастную, которая решится проверить это на практике. На него не было совершенно никаких рычагов давления!

— Встретимся завтра на работе, — вполголоса обронил он, не смея и дольше задерживаться на Розе глазами. Каков был его позор!

Прозерпина на это только что-то тихо пробормотала и встала из-за стола, чтобы проводить его до двери. Вслед за ней поднялась и Панси, а за ней Уизли. С трудом удерживаясь от того, чтобы не опереться на трость, Люциус медленно дошел до дверей и уже там попрощался с нетерпеливо переминающейся с ноги на ногу Персефоной. А он ведь и успел забыть, что она явно имела на этот вечер свои личные планы, в которые хорошо вписывался старший Уизли, а никакая семья не вписывалась вовсе.

Кивнув всем на прощание, он легким движением палочки отворил дверь и ступил за порог, краем глаза примечая, как выходит за ним из дома и Уизли, негромко прошептав что-то на ухо Панси и нежно поцеловав ее в висок. Сил возмущаться и на это у Люциуса уже просто не оставалось.

— Мистер Малфой, — обратился к нему Билл, когда они вместе спустились с крыльца и пересекли заросшую вьюном арку.

Люциус поднял к нему красные глаза, вопросительно вскинул брови и остановился. Как же мерзко было осознавать, что на фоне его сына этот отпрыск главного министерского неудачника был самим образцом британского джентльмена!

— Что? — утомленно выдохнул Малфой.

— Информация о событиях этого вечера со мною из этих стен не выйдет. В первую очередь о смерти небезызвестного вам гоблина, конечно, — Уизли чуть нахмурил брови, будто припоминая все произошедшее, — да, в принципе, и обо всем остальном тоже. Доброй вам ночи.

Губы Люциуса дрогнули. Новопризнанный эталон манер смотрел на него серьезно, без капли злой усмешки или иронии во взгляде. Да Уизли был еще и умнее его Драко! И это был самый настоящий эндшпиль сегодняшней комедии абсурда.

Кивнув на прощание, Уизли бросил на Люциуса последний взгляд и как ни в чем не бывало развернулся назад, будто его пребывание в этом доме было привычным, само собой разумеющимся фактом. Малфой оперся спиной о камень арки, поднял голову к небу и взглянул на далекие, холодные звезды.

Девочка, ставшая ему племянницей, спала с предателем крови, а его собственный сын — с проститутками в компании родного дяди. Девушка, которую он видел своей невесткой, втоптана в грязь все тем же сыном, который скорее поведет к алтарю весь публичный дом в пику отцу, чем возьмется за ум и угомонится, вспомнив про долг и честь рода. Да и какая невестка? После всего произошедшего будет чудом, если Драко будет вызывать у Прозерпины иные чувства, кроме брезгливости! Что-то во всем этом дне пошло не так. Он не мог догнать Драко, настучать по голове Рабастану и ворваться в спальню Панси с криками о благочестии. Момент был бездарно упущен.

Но не будь он Люциусом Малфоем, если он не восстановит контроль!

* * *

— Роуз, Роуз!

Панси резко встряхнула ее за плечи, и Роза дернулась в истерике, всхлипнув еще громче и расплескав по всему столу недопитый чай из кружки. Маня зависла над их головами, обеспокоенно сверкая глазами и заламывая руки так, что, казалось, сейчас вообще их вывернет.

— Прозерпина, мать твою, Грейнджер! — выругалась Панси и еще раз тряхнула ее со всей силы так, что кружка окончательно слетела на пол и разлетелась в двух дюймах от ее окоченевших ног.

Роуз подняла к Панси раскрасневшиеся глаза и громко шмыгнула носом, размазывая рукой по лицу слезы напополам с тушью. Волосы ее спутались и сейчас грязным вороньим гнездом нависали над головой. Родители ее не узнавали, не помнили, не могли помочь и все объяснить. Приятели, которые как-то наладили жизнь, не знали о ней. А те настоящие, лучшие и единственные друзья пропали. Так что же она вообще здесь делала? Почему все еще мир не обрушился ей на голову, когда ее предательство было так очевидно? Где вообще сейчас было правильное и неправильное?

— Да что с тобой такое?!

Прозерпина лишь затрясла головой из стороны в сторону, желая провалиться под землю, лишь бы не быть здесь, самой в себе, такой грязной, клейменной и испорченной, продавшей душу дьяволу за тихий сон и сладкую жизнь. Зуб не попадал на зуб, руки дрожали и сжимали многострадальную, порванную в трех местах юбку платья, а бант на талии давно распустился, укутав сейчас ноги так, что, захоти Прозерпина встать, непременно упала бы лицом в пол.

— Агуаменти!

Прозерпина вскрикнула, когда ей на голову обрушилась струя ледяной воды, и бешено горящими глазами уставилась на Панси, тяжело дышащую в метре от нее и испуганно на нее глядящую. Ее пеньюар распахнулся, и легкий халатик повис на руках, наполовину промок и сейчас обвивал ей ноги, которые та жала от холода друг к другу.

— Прости, — сглотнув, едва слышно прохрипела Прозерпина, сморгнув с глаз слезы напополам с водой, — я не хотела тебя так пугать. Просто… Просто все это слишком! Гарри… Он мой первый друг, понимаешь? — она всхлипнула, едва представив себе его лицо. — Рон понял бы меня, простил, все простил... Он любил меня, знаешь? Половина его семьи здесь, и они как-то приспособились… Но не Гарри! Он бы умер, но не стал прогибаться под Лорда. Не стал бы этого делать, как я, — она саданула ногтями по оголившейся под ее рукавом Меткой, — я предала его, понимаешь? Своего первого, единственного друга! Единственного, кто не отвернулся! Не прошло и месяца, как предала!

Громко всхлипнув, Прозерпина зарылась пальцами себе в волосы и навзрыд заплакала, глядя на то, как липнет ее мокрая юбка к бедрам и от холода начинают трястись ноги.

— Я теперь работаю с его врагами, даю ужины с его врагами, я сама теперь его враг!

Панси, раздраженно фыркнув, упала перед ней на пол и подтянула замерзшие ступни под себя, а затем щелкнула несколько раз пальцами прямо под носом Розы.

— Стоп, — громко объявила она. — Успокойся. Какой враг? О чем ты вообще говоришь? Когда мы с тобой были врагами? Что я тебе сделала-то раньше? Или Драко? Или, в конце концов, Люциус?

— Гарри никогда бы это не понял, — закачала головой Роуз, — никогда.

— Да равняться на Поттера — это лучший способ окончательно свихнуться! — вскрикнула Панси, громко шлепнув рукой по полу и расплескав во все стороны стекшую с Прозерпины воду. — Я язык стерла объяснять Драко, что Поттер — это проблема Лорда! Взгляни на него, — Панси резко дернула Розу за руку, заставляя посмотреть на себя, — кем он был в школе? Ничтожеством, что вечно огребало в тени героя? Меряясь по Поттеру, Малфой и стал ему врагом вместо того, чтобы как сын богатых родителей ходить король королем, тратить Люцевы деньги и совращать недалеких дур! Но, аллилуйя, — Панси импульсивно взмахнула руками, обрызгав Роуз с ног до головы, — Поттер исчез, и мы получили нормального избалованного принца! Так какого же черта сейчас ты вдруг стала равнять себя по его извращенным моральным принципам?!

Роуз всхлипнула еще раз и недоуменно заморгала, без слов раскрывая рот.

— Нет, ну если так хочешь убедиться, давай я растолкаю Билла, расскажу ему твою историю и спрошу, за кого он тебя считает? — Панси махнула рукой в сторону второго этажа и, выругавшись под нос, окончательно стянула с себя насквозь промокший халатик. — Спорим, за дуру? Потому что только дура может начать так рефлексировать тогда, когда у нее в жизни внезапно все сложилось! Но не за врага, Роуз, не за врага! Успокойся уже и живи дальше!

— Но ни ты, ни Билл не меняли стороны, — едва слышно пробормотала Прозерпина, но все же притихла и утерла мокрым рукавом платья начавшие щипать глаза.

— Какой стороны, Роуз? — Панси потерла друг о друга замерзшие руки и дала отмашку обеспокоенной Мане принести еще горячего чая. — Той, которая единственная верная? А другой я не знаю! И ты тоже знать не должна. Если тебе будет от этого проще, то поделюсь открытием, — она раздраженно закатила глаза, — никто не собирается снимать Рубеж!

— Когда это ты успела узнать? — Прозерпина сощурилась, припоминая моменты доклада Руквуда с дневного собрания.

— Мы с Биллом ходили к Вельзусу, — Панси устало откинулась спиной на ближайшую ножку стола. — Он говорил, что может устроить встречу с портретом старого Пруэтта. Ну и вот, пока они с Биллом общались, дядя поделился, что ни Лорду, ни кому-то из ближних дела нет до этого куска камня на севере. Говорит, там не осталось ничего важного, кроме кучки бунтовщиков, да и те неизвестно живы или мертвы. Еще братец Кэрроу да кто-то из приближенных Беллатрисы, но из-за них никто не станет снимать Рубеж. Так что можешь быть спокойна: Поттер не явится к тебе за ответами.

Роуз тяжело выдохнула и передернула плечами, будто сбрасывая с себя остатки разобравшей ее истерики. Да, что-то такое и она поняла из того, что в обед было доложено до Лестрейнджа.

— Руквуд выступал сегодня с докладом, — буркнула она, механически накладывая на себя через Метку невербальные согревающие чары. Палочка упала и закатилась куда-то под стол, когда она принялась реветь здесь в голос и громко сходить с ума. — Говорил, что нужно пять лет на фундаментальное исследование природы Рубежа. Просил кучу золота и, кажется, даже толком не объяснил, что мы с этого будем иметь. Так только, — она безвольно дернула кистью, — науку.

— Да просто Лорд наверняка уже проверил этот чертов барьер и понял, что даже ему не по зубам его пробить, — фыркнула Панси, морщась и поднимаясь с пола. — Но в газеты же такое не пустишь! И так или иначе, все твои волнения бессмысленны. Теперь твоя жизнь тут, и другой не будет.

Скрипнув зубами, Роуз молча подняла к ней взгляд. Было еще кое-что, о чем она думала в те недолгие минуты покоя, что удавалось вырвать между штудированием с Люциусом всех доступных архивов и библиотек.

— Мы договаривались, что все это временная мера, Панси, — Роуз указала глазами на собственные колени и беспокойно поджала губы, — что я приму на себя образ твоей сестры, чтобы выжить. Мы не думали тогда, что это настолько затянется. Нужно тебе все это?

Тяжело вздохнув, Панси поправила бретель атласной сорочки на груди и оглядела Прозерпину, подняв уголок губ и искривив бровь. Она поежилась: все-таки, стоя босиком в воде, полуголой и промокшей, сложно было не замерзнуть.

— Дура ты все-таки, Грейнджер, — критично заключила Панси, сведя руки на груди перед собой. — Моей сестрой ты стала, когда выпила это зелье. Не важно, что мы там с тобой тогда думали. Да, проблем с тобой, что с течной книззлой, но уж какая есть, — она, фыркнув, дернула плечом. — Я уже не смогу, да и не хочу объяснять Люциусу, куда делась Прозерпина. Он же, старый павлин, в тебе души не чает. Нашлись на свою голову два одиночества! Впрочем, — она недовольно дернула губой и сжала пальцами предплечья, — если ты так хочешь исчезнуть, то сейчас с твоими возможностями это будет несложно. Здесь я тебе не помощница.

Роуз виновато взглянула на нее исподлобья и шмыгнула носом, чувствуя, что, кажется, только что словила себе простуду. Поднявшись к Панси со стула, она легко положила руку ей на плечо и невербально высушила, как минуту назад саму себя. Не хватало еще, чтобы у них в доме образовался второй филиал Мунго! Вот уж чего-чего, а больницы с нее на всю жизнь хватило. Когда она ее покидала, чувствовалось, что если она там еще хоть раз появится, то точно заработает себе аллергию.

Высохшая Панси довольно улыбнулась ей своей нахальной улыбкой и, покачав головой, спешно ее обняла.

— Только чтобы больше никаких выкрутасов, ясно? — буркнула она ей в волосы и отстранилась.

— Ясно, — улыбнулась Роза. — Вторую Метку мне все равно уже не поставят.

— Зная тебя… — Панси закатила глаза и, посмеиваясь, покачала головой.

Маня появилась прямо перед ними с большой тарелкой печенья и чайником с двумя чашками, а потом широко улыбнулась, увидев, что все наладилось. Но не прошло и мгновения, как она свела брови и беспокойно опустила глаза к полу, по которому разлилась такая большая лужа, будто кто-то планировал выращивать посреди столовой кувшинки.

— Как же так! — она взволнованно притопнула ногой и щелчком пальца высушила паркет так, что с него повалил пар. — Плохая Маня, глупая Маня не доглядела! Хозяйки здесь совсем околеют!

Панси цыкнула на нее, как только та вздумала начать причитать, и перевела хитрый взгляд на тарелку печенья, затем на свой промокший пеньюар, а затем на второй этаж.

— Нет-нет, — весело пропела она, стянув одну лямку сорочки с плеча и подхватив рукой ароматную тарелку. — Я не дам себе замерзнуть!

И, виляя бедрами, направилась назад в спальню. Роуз усмехнулась: повезло же с ней Биллу. Почему-то представить на ее месте холодную Флер ей никак не удавалось. Разве стала бы она таскать ему по ночам печенье?

— Кстати, — Панси внезапно остановилась в дверях столовой и взглянула через плечо на Прозерпину. — Тебе вообще не о Поттере думать надо, а о моем непутевом братце! Судя по сегодняшнему вечеру, твой патрон явно нацелился вас поженить, — она стащила с тарелки одну печеньку и быстро ее зажевала. — И уж совсем очевидно, что Драко сделает все, чтобы от этой женитьбы избавиться. А учитывая, что упрямство — их родовая черта, я бы посоветовала тебе быстрее делать выводы.

Прозерпина внезапно моргнула и захотела сглотнуть, но не смогла, будто только что сама проглотила ежа. Внезапно из головы пропали все посторонние мысли, а новые начали заполнять ее со скоростью атомного взрыва.

— Что? — прокашлявшись наконец прохрипела она. — С Малфоем?!

— Ага, — согласно кивнула Панси, — но не бойся, сестренка, если ты не захочешь, замуж я тебя не отдам!

Прозерпина недоверчиво на нее покосилась и истерично рассмеялась, резво откидываясь назад и едва не ударившись спиной о стол. Вот уж чего точно даже Рональд бы ей не простил! А Малфой-то, Малфой! Самый верный враг ее лучшего друга умер бы у алтаря, узнай он в своей невесте ненавистную еще по школе грязнокровку!

— Так что жизнь продолжается, — ухмыльнулась довольная произведенным эффектом Панси и тут же зашагала наверх, стянув с тарелки еще одно печенье.

Прозерпина поглядела ей вслед, закатила глаза и довольно усмехнулась, ловя себя на мысли, что копирует мимику сестренки.

— Маня, я тоже хочу печенья! — обиженно надула губы она.