Диктатор (джен)

— Ну, Блейз, — Малфой перевел задумчивый взгляд с самой собой появившейся вмятины в сиденье напротив (будто бы кто-то невидимый сначала поставил, а потом тут же убрал ногу) на вошедшего приятеля. — Рассказывай, где ты так долго пропадал и что от тебя было нужно Слагхорну?

— Ужинал в купе С. И кстати, не один на один. Похоже, Слагхорн захотел собрать у себя всех тех, у кого есть полезные связи, и завязать с ними дружбу, — ответил Забини, продолжая бросать злые взгляды на случайно наступившего ему на ногу Гойла и из-за этого не осознавая, насколько глубокую рану сейчас наносит самолюбию своего гордого одноклассника. Ведь толстый намек на то, что, по мнению умеющего тонко держать нос по ветру профессора, никаких перспектив у Драко нет, Малфоя совсем не обрадовал.

— Кто еще был? — недовольно буркнул блондин, и Панси успокаивающе погладила Драко по голове, что полдороги лежала на ее коленях.

Конечно, и поза эта была, мягко говоря, фривольной (как и ехать в купе с парнями одной, без подруги-дуэньи), и ноги от этого сильно устали, но оно того стоило. Еще год назад "приручить" Малфоя было совершенно нереально, но сейчас… Как говорила своей дочери леди Паркинсон: "для девушки очень важно иметь хорошее чутье и уметь понять, когда "броня" ослабла и цель готова раскрыться перед любой, готовой одарить искренним участием. Или фальшивым…"

— Маклагген с Гриффиндора, — Забини начал перечислять гостей зельевара.

— У него дядя — большая шишка в Министерстве, — согласился Малфой с выбором Салгхорна.

— Белби с Рэйвенкло…

— Да он же кретин! — не удержавшись воскликнула Панси.

— Кретин, — согласился Драко. — Я всегда удивлялся, с чего это Шляпа его к умникам-воронам отправила? Но, так даже лучше. Еще одного Флинта нам на Слизерине не надо!

— Крэбб.

— Крэбб, — поморщился Драко от еще одной неприятной ему фамилии. — И что?

— Он с ним почти не разговаривал. Присматривался.

— А Крэбб?

— Крэбб тоже в основном молчал.

— Молчал он… Ничего, у меня он запоет и завоет…

Сидящие в купе сделали каменные лица. Устроить ад на земле Малфой своему бунтующему вассалу пытался уже который год, но каждый раз — неудачно. Крэбб обладал какой-то просто змеиной изворотливостью, так что каждый раз либо не делал, что ему приказывали, либо делал такое и так, что виноватым оказывался не он сам, а сюзерен.

— А ещё были… — тут Забини сделал небольшую театральную паузу, — Нотт, Лонгботтом, Поттер и девчонка Уизли!

Драко резко сел, отбросив руку Панси.

— Шутишь? Он пригласил Лонгботтома? Лонгботтома?!! — это был натуральный крик души.

— Полагаю, что да, раз уж Лонгботтом там был, — довольный реакцией Малфоя нарочито бесстрастно ответил Забини.

— Чем Лонгботтом мог заинтересовать Слагхорна?

Блейз пожал плачами.

— Не знаю.

— Может, это как-то связано с его теткой? Крэбба, понятно, пригласили только за титул лорда. Поттер, драгоценный мальчик-который-никак-не-сдохнет, с ним тоже все ясно — захотелось пообщаться с "избранным", — презрительно фыркнул Малфой, намекая, что общаться с дураком нет никакого интереса. — Но седьмая Уизли! Мелкая девчонка! В ней-то что интересного?

— Говорят, она пользуется успехом у парней, — капнула яду Панси. — Даже ты, Блейз, считаешь ее достаточно привлекательной, не так ли? А ты всегда хвастался своим хорошим вкусом! — уколола своего одноклассника девушка, искоса наблюдая за Малфоем. Ее очень интересовала реакция Драко. Причем, больше цвет щек и скорость пульса, чем слова. "В вашем возрасте телом еще врать не умеют", — поучала дочь леди Паркинсон.

— Да как ты можешь так говорить, — шпилька достигла цели, и свое смущение Забини решил прикрыть возмущением. — Я не притронусь к предательнице крови вроде неё, насколько бы хорошо она ни выглядела! — холодно заявил он.

— "Насколько бы хорошо она ни выглядела"? — Паркинсон, подняв брови в показном удивлении, немедленно ухватила одноклассника за язык. Забини, слишком много воображающий о своей неотразимости — мнимой, по мнению Панси, хотя далеко не каждая девчонка в Хогвартсе считала так же — никогда ей не нравился, поэтому змейка никогда не отказывала себе в возможности поточить об него "клыки". Своим острым язычком Панси законно гордилась. "Ледышек, — подумала девушка, — что бы там о себе ни мнила Гринграсс, парни не любят. Дерзкая "седьмая", кстати, тому отличный пример".

Блейз, осознав свой глупый прокол, смутился. Пытаясь скрыть запылавшие щеки, он отвернулся, будто бы в пейзаже за окном нашлось что-то невероятно интересное. Драко же никакой опасной реакции при упоминании Уизли не показал. Похоже, он вообще пропустил словесное фехтование мимо ушей, мрачно думая о чем-то своем.

Панси ласково и поощрительно улыбнулась парню, который, что греха таить, всегда ей нравился. Напряженный Малфой вновь лег головой на колени девушки и позволил продолжить перебирать свои волосы.

— Что ж, — презрительно выплюнул он, — остается сожалеть о вкусах Слагхорна. — Наверное он, вслед за пригласившем его Дамблдором, впадает в маразм. Пригласить Лонгботтома и не пригласить меня?! Возможно, он просто не знал, что я в поезде?..

— Я так не думаю, — произнес Забини. — Нотт тоже был приглашен, как я понял, только потому, что он с его отцом давно и крепко дружили. Во всяком случае "о себе" Слагхорн расспрашивал даже Лонгботтома, а с Ноттом говорил только о его отце. Показательно, я считаю. Да и четыре грифа против двоих наших… Он, показывая, в ком заинтересован, четко и ясно дает всем понять, что выбрал сторону. И эта сторона — не Темного Лорда…

— И кому какое дело, в чём он там заинтересован? — настолько зло прошипел Малфой, что Панси успокаивающее погладила его по плечу. Отбросив в сторону ее руку, парень опять сел нормально, принял спокойный и независимый вид "Я — Малфой, а вы все — чернь". — Кто он, в конечном итоге, такой? Никто! Ни лорд, ни наследник, ни великий маг и не богач. Просто старый, жирный, тупой учитель! — и демонстративно небрежно, чтобы уж точно никто не пропустил его слов мимо ушей, бросил: — Я, может быть, в следующем году, и в Хогвартс-то не пойду! Что мне до мнения какого-то "а вот в прошлом…"?

— То есть, как это не пойдешь? — удивилась и расстроилась Панси. — А как же ЖАБА?

— Присоединяюсь к ее вопросу, — произнес Забини, а Гойл согласно кивнул.

— Пока это точно неизвестно, — в голосе Малфоя вместо злости теперь было только самодовольство, — но я буду… хм-м… займусь делами посерьезнее с волшебниками поважнее школьного учителя! Намного серьезнее и важнее, если вы понимаете, о чем я!

Сердце Поттера, в это время скорчившегося на багажной полке под мантией невидимкой, забилось чаще. "Как это понимать? Нужно обязательно рассказать об этом Рону и Гермионе?.." — подумал шпион.

Гойл и Забини пристально вглядывались в Малфоя. Очевидно, они ничего не знали ни о каких планах относительно "поинтереснее и поважнее", хотя и не отказались бы узнать.

— Ты хочешь сказать, Он… — начала было Панси, но Драко тихо шикнул на нее.

— Хотя моя мать и настаивает, — после длинной паузы медленно произнес Малфой, — чтобы я доучился до конца, лично я считаю иначе.

— Почему?

— Потому?! Сами пораскиньте мозгами! Когда Тёмный Лорд придёт к власти, думаете, он станет интересоваться, кто и сколько получил СОВ или ЖАБА? Разумеется, нет! Он будет руководствоваться только тем, как верно и преданно ему служили!

— И, думаешь, ты в состоянии что-то для него сделать? В шестнадцать лет и даже не доучившись? — ехидно поинтересовался Забини, продолжая выдаивать из Малфоя информацию. За пять прошедших лет каждый слизеринец уже точно уяснил, что если хочешь что-то узнать у Драко, дави на его спесь и гордыню. Все расскажет! Не случилось исключения и в этот раз.

— Может, и не важно, доучился ли я, а? Может, дело, которое Он мне поручил, и не требует какой-то особой выучки? — тихо, со значением, произнес Малфой, одной фразой сдав себя по полной.

Троица ошарашенных, каждый чем-то своим, слизеринцев молчала. Забини в ужасе осознал, что боевые действия не останутся прерогативой внешнего мира, и в этом году Хогвартс опять станет очень небезопасным местом. Гойл понял, что их с отцом планы с помощью Темного Лорда сбросить с себя ярмо Малфоев обречены на провал, так как Малфои опять впереди. Ну а Панси просто восхищалась Малфоем, ее кумир оказался еще более невероятен, чем она думала до этого.

— А вот и Хогсмид, — Малфой, явно довольный произведённым эффектом, кивнул в сторону окна. — Пожалуй, пора надевать мантии.

Панси вышла в коридор, но поглощённый размышлениями Поттер на это никак не отреагировал. За что был мгновенно наказан. Гойл встал, чтобы достать мантию, потянулся за своим сундуком и резко сдернул его вниз, чем не специально, но достаточно ощутимо заехал шпиону по голове. Поттер непроизвольно тихо ойкнул от боли, отчего Малфой, нахмурившись, бросил быстрый взгляд вверх, на багажную полку.

Поезд остановился. Гойл рывком открыл дверь и вышел в коридор, бесцеремонно распихивая второклассников. Забини последовал за ним, с удовольствием шагая по "протоптанной" дороге.

— Иди без меня, Панси — сказал Малфой Паркинсон, которая, уже переодевшаяся в соседнем "женском" купе, ждала его в коридоре с призывно отведенной рукой. И, видя недовольство девушки, пояснил: — Догоню тебя. Нужно кое-что проверить.

Панси ушла, и Малфой с Поттером остались в купе одни. Люди шли по коридору к выходу из вагона, и очень скоро их поток иссяк. Дождавшись этого, Малфой подошёл к двери купе и задёрнул занавеску, так, чтобы никто не мог заглянуть внутрь. То же самое он проделал и с окном, выходящим на улицу. Наложил на окно и дверь запирающие чары. Потом, пару раз напряженно оглянувшись, достал свой чемодан. Наклонился к нему. Приоткрыл немного, так, чтобы скрыть содержимое от возможного наблюдателя.

Поттер напрягся. Ему очень хотелось увидеть ту загадочную поломанную штуку, которую Малфою необходимо было починить. "Наверное, это очень темная магия, если ее приходится скрывать даже от своих самых близких приятелей?!" — подумал он.

— Петрификус Тоталус! — внезапно прокричал Малфой, незаметно вытащивший из чемодана "чистую" волшебную палочку. Расстояние было — рукой подать, так что ни защититься, ни даже среагировать Поттер не успел. Заклинание слизеринца мгновенно парализовало шпиона-гриффиндорца. Еще одно движение палочкой, и Поттера сдергивает с багажной полки. Секунда, и с невнятным звуком тело давнего врага шлепнулось к ногам Малфоя. Поверх скрюченного, с поджатыми ногами тела — в такой позе раньше вслед за господином хоронили жертвенных рабов — как саван, спикировала мантия-невидимка.

— Как я и думал! — с широкой улыбкой торжествующе сказал Малфой. — Я слышал, как Гойлов чемодан тебе врезал. И ещё что-то белое показалось, мелькнуло в воздухе, когда вошёл Забини… — Его глаза на мгновение задержались на кроссовках Гарри. — Что же вы, ми-и-и-истер По-о-оттер, — по-снейповски растягивая слова, спросил Малфой, — забыли в купе вагона, принадлежащему факультету Слизерин? А? Неужели храбрые и честные гриффиндорцы теперь пали настолько низко, что подобно "подлым слизеринцам" позволяют себе подслушивать чужие разговоры из-под мантии-невидимки? Ц-ц-ц, — поцокал он языком, — об этом должны быть как можно скорее поставлены в известие деканы. Или нет? Молчишь, Поттер? Вот и я думаю, что не нужно. Лучше я сделаю так… Ха! — и Малфой всей силы ударил лежащего на полу ногой в лицо.

Поттер почувствовал резкую боль, ощутил, как хрустнула переносица, и как что-то горячее потекло по лицу, но из-за чар по-прежнему не мог шевельнуть ни единым мускулом. Только смотреть на широко улыбающегося Малфоя, который специально встал так, чтобы Поттеру было хорошо видно его лицо.

— Это тебе — задаток! За отца! А теперь, давай придумаем какую-нибудь шутку в вашем, гриффиндорском стиле… Например, вот такую…

Драко приподнял мантию-невидимку, расправил ее и аккуратно набросил поверх неподвижного тела Гарри.

— Надеюсь, что тебя найдут не раньше, чем поезд вернётся в Лондон, — уже справившись с собой, произнес Малфой. — Поздравляю тебя с началом нового учебного года, Поттер. Он будет для тебя сложным… — и блондин вышел из купе, не забыв на прощанье каблуком побольнее наступить своему недругу на пальцы.

Хлопнула дверь. Наложенный снаружи коллопортус — и теперь просто так ее открыть стало невозможно. Сменился тишиной звук покидающего быстрым шагом вагон Малфоя, а Поттер все так же не мог пошевелить даже веком, не то что позвать на помощь. Парень лежал под плащом-невидимкой, чувствуя, как кровь, горячая и влажная, ползет по лицу и затекает в левую глазницу, и постепенно все больше и больше отчаивался. "Малфой рассчитал все верно. Ведь даже если кто-то случайно и проверит запертое купе до отбытия поезда, то лежащего под мантией-невидимкой он все равно не заметит!" Поттеру оставалось надеяться лишь на чудо — то есть на то, что кто-нибудь не просто отопрет запечатанную заклинанием дверь купе, но и, войдя внутрь, в буквальном смысле слова наступит на него.

Как бы ни было это странно, но такое чудо все же произошло.

— Алохомора, — послышалось в коридоре.

Дверь открылась, и на пороге купе возник Теодор Нотт — недавний молчаливый сосед по столу клуба слизней. Слизеринец обвел купе изучающим взглядом, поднял волшебную палочку и произнес:

— Акваменти!

Сначала Поттер не понял, зачем это, но когда струя воды попала на него — догадался мгновенно. Поводя тонкой струйкой воды, как все баловались в детстве, Нотт искал то, что был сокрыто магией от невооруженных глаз. Так было гораздо проще и быстрее, чем наощупь.

— Ага, — с удовлетворением произнес Теодор и, пошарив по полу, сдернул с Поттера мантию. — Ф-ф-ф, — выдохнул он, увидев, в каком состоянии предстала перед ним его находка. — Кто это тебя так?

— …

— Что молчишь? А! Мордред, фините инкантатем!

— У-у-у, — получив возможность двигаться, Поттер первым делом схватился за нос, забыв, что он, вообще-то говоря, сломан. — Ай!

— Так кто?

— Малфой, — буркнул Поттер, — у тебя есть что-нибудь от этого?

— Нет, извини. Аптечка — в сундуке.

— Гребаный Малфой! — скривился Поттер, в попытке подняться опершись на оттоптанную руку. — Где мои очки? Ты не видишь?

— Вон, чуть выше и правее, тяни руку… Ага.

— Спасибо, — ответил Гарри, надевая очки.

— Погоди подниматься, — придержал пытающегося встать Нотт и, развернувшись, закрыл дверь в купе.

— Че тебе надо, — почувствовав неладное, спросил Поттер. Только сейчас до него дошло, что освободивший его Нотт, вообще-то, тоже, как и Малфой, слизеринец и тоже сын упивающегося смертью. Потянувшись к своей волшебной палочке, Гарри был вынужден замереть, когда теодорова с намеком уткнулась ему в скулу.

— Не так быстро, Поттер, — уже с явной угрозой произнес Нотт. — Мне нужно поговорить с тобой.

— В школе нельзя было?

— Там слишком много лишних ушей. И мешающих людей.

— Хорошо. Что ты хочешь от меня узнать?

— "Сражение в Отделе Тайн", как пафосно называют его в министерстве. Ты в нем участвовал.

— И что?

— Я хочу знать все о нем.

— Зачем?

— Не твое дело.

— Ха! Тогда я ничего тебе не скажу!

— И не нужно. Просто отдай воспоминания. Умеешь?

— И воспоминаний я вам не отдам, гребаные пожиратели! — дернулся Поттер.

— Инканцеро! Лежи смирно!

— Думаешь, это тебе поможет? — почти прокричал разозлившийся Поттер. — Мой крестный погиб, и я ничего…

— Крестный? Отец! Мой отец, Поттер! — Нотт тоже перешел на крик, и кончик палочки с ощутимой болью вжался в шею Гарри, — Мой отец! Умер! Кто-то из вас, тварей гриффиндорских, убил его!

— Откуда ты знаешь? — смутился на миг Поттер.

— Выяснил. Я все выяснил. Кроме одного. Кто именно убил моего отца. И в этом ты мне поможешь. Вспоминай, я вытяну нить для омута памяти.

— А если нет? Что ты мне сделаешь?

— Не зли меня! Я — не Драко. Играть с тобой не буду!

— Играть? Ты называешь это играми? Да пошел ты, Нотт!

— Думаешь, ты особенный, Поттер? Думаешь, все можно? Думаешь, бессмертный? Это не так. Это совсем не так! Круцио! — Нотт продержал пыточное проклятье секунд пять, с удовольствием вглядываясь в полное мук лицо своего противника и слушая его крики боли, после чего прервал заклинание. — Фините. Больно тебе, да? — тихо и даже как-то участливо произнес слизеринец, и буквально через секунду его лицо неожиданно исказилось в гримасе ненависти. Сорвавшись, он схватил гриффиндорца за мантию и несколько раз подряд поднял и с силой опустил Поттера спиной и головой о пол. Не будь перед этим круциатуса, Поттер вопил бы благим матом, однако сейчас эти удары сошли за легкие пошлепывания. — А ты знаешь, как больно мне? Знаешь, что министерская сволота мне даже тела не выдала? Знаешь, каково это, когда даже могилы нет, куда сходить? Круцио! Фините! Вспоминай!

— Нет!

— Круцио! Фините! Я так могу еще долго! Хоть всю дорогу до Лондона! Я очень, очень сильно хочу! — вскочивший на ноги Нотт стал сопровождать каждое свое слово ударом ноги. — Причинить тебе, тварь! Возможному убийце отца! Много, очень много! Боли! На!

Подостыв, Нотт опять присел рядом с Поттером.

— Ну, не передумал?

— Пошел ты! — прохрипел Гарри. И добавил пару слов, которые часто слышал от своего двоюродного брата и его дружков. — Тебя найдут!

— Кто? Кто меня найдет? А если и найдут, то это будет когда-нибудь потом. Потру награды… А вот очень больно тебе будет сейчас!

— Ты сядешь в Азкабан за Непростительное! К любимым дружкам своего отца!

— Дружкам отца, значит… Знаешь, Поттер, профессор прав. Ты на самом деле невероятно тупой. Это же надо — злить человека, который собирается тебя пытать… Круцио!

Поттер опять закричал и заизвивался в коконе обмотавших его веревок.

— Ну, вспомнил? — на этот раз финита последовала далеко не сразу.

— Дха-а-а, — сдавшись прохрипел Поттер.

— Сосредоточься на них! Мысленно разреши их забрать. Сделал?

— Да.

— Не дергайся, — с этими словами Нотт, достаточно аккуратно, тут надо отдать ему должное, прикоснулся кончиком волшебной палочки к краю глаза Поттера. Прикоснулся, чтобы плавно и медленно отвести его назад, вытягивая тонкую, прозрачную серебристую нить с перламутровым отливом. В правой руке слизеринца разом оказался небольшой стеклянный пузырек, куда эта нить мягко опустилась. Пузырек плотно закрылся притертой крышкой и исчез в кармане.

— Счастливо вернуться в Лондон, Поттер. И молись, чтобы это был не ты, иначе Темный Лорд до тебя не доберется. Просто не успеет! — и, не удержавшись, Нотт на прощанье повторил действия Малфоя, без всякой магии превратив лицо Поттера в кусок кровоточащего мяса.

— Я запомню, Нотт! — почти на парселтанге от боли прошипел в ответ Поттер.

— Это навряд ли. Петрификус Тоталус. Обливиэйт! — произнес Тео и опять накинул мантию-невидимку на замершего в колдовским оцепенении Поттера.