Зависть богов (джен)

«…Не сомневаются, что пожар в инкубационном цехе — это очередная выходка антидексистов, подкупивших одного из охранников. По предварительным данным уничтожено и повреждено около сорока инкубаторов, ущерб компании оценивается в 200 тысяч единиц…»

В реестре по персоналу Эрни Блюм значился как инженер по системам вентиляции и кондиционирования. Это подтверждал диплом Новотехасского заочного политехнического университета, который Эрни закончил дистанционно около трех лет назад. Но в действительности же он был техником-наладчиком криогенных установок и ответственным за бесперебойную работу кондиционеров, насосов, кулеров и прочей водоотводящей и водоподающей аппаратуры. То есть слесарь. А еще он был неудачник.

В детстве Эрни мечтал выучиться на инженера-конструктора летательных аппаратов. Хотел строить космические лайнеры, проектировать крейсера и яхты. Он рисовал в своем воображении циклопические орбитальные верфи, где в условиях невесомости монтируются отсеки межпланетных кораблей, сверкающие цеха, где на испытательных стендах прогоняются под максимальными нагрузками отдельные узлы прыжкового двигателя, светлые, набитые приборами конструкторские бюро, где на обширных голоплатформах из отдельных 3D деталей складывается облик суперсовременного лайнера. И он сам, Эрни, в белоснежном комбинезоне с логотипом «SpaceX Lokheed» или «Raumschiff Benz», окруженный восхищенными стажерами, вносит последние коррективы в свой великий проект. Он даже видел во сне этот спроектированный им корабль, этот устремленный в будущее гибрид «Звездного разрушителя» и «Энтерпрайза», рисовал его, вычерчивал обтекатели, отсеки, сопла двигателей, стабилизаторы, продумывал дизайн капитанской рубки и кают-компании. Он ясно видел его, этот выношенный в грезах корабль, видел, как он развивается, как растет, как обретает форму, как освещается изнутри, как заполняется экипажем, но жизнь завершила эту творческую беременность ранним выкидышем.

Отец Эрни, всю жизнь проработавший грузчиком на транспортнике, неожиданно диагностировал у себя кризис среднего возраста, влюбился в барменшу на станции, где их грузовик регулярно гасился, и ушел семьи. Эрни с матерью остались одни. Мать работала продавщицей в гипермаркете и, само собой, не имела возможности оплатить учебу сына сначала в колледже, а затем в политехническом университете. Закончив школу, Эрни устроился на работу. Ему повезло. Давний приятель отца, возможно, испытывая неловкость за бегство сотоварища, взял подростка в свой магазин подержанной техники. На мечту этот магазинчик походил мало, но все же позволял приобрести кое-какой опыт. К тому же склонности и даже талант у Эрни несомненно наличествовали. Ему нравилось возиться к железками. Разбирать, собирать, разгадывать секрет внутреннего взаимодействия деталей, отыскивать дефекты и устранять их. Иногда он чувствовал себя кем-то вроде ветеринара, только вместо домашних животных ему приносили всевозможные приборы: утюги, чайники, микроволновки, пылесосы и кофеварки. Он стал разбираться и в технике посерьезней: чинил детские электрокары, старенькие кобайки, гравитележки, газонокосилки и даже флайеры. Там же, в этом магазинчике, он увидел первых киборгов, списанных армейских DEX’ов, 2й и 3й модели. Киборги Эрни не нравились.

Владелец коммиссионки, тот самый приятель отца, был доволен помощником. Торговля подержанным оборудованием шла бойко. Эрни регулярно откладывал из зарплаты деньги на колледж. В отличии от подростков из других неполных семей, тех, где отцы спились, подались в бега или отсутствовали изначально, Эрни отца не винил. Или, по крайней мере, не возводил вину за развод на него одного, как это делали его мать и бабушка. По мере взросления Эрни находил все больше аргументов для оправдания. Отец, уже с того астероида, где поселился с барменшей, девицей на шестнадцать лет его моложе (это было главным пунктом обвинения), написал сыну подробное письмо. Он пытался объяснить, почему так поступил. Как первопричину он указал свою изматывающую, однообразную работу.

Транспортник, принадлежащий компании, производящей стройматериалы, совершал челночные рейсы по одному и тому же маршруту. Туда и обратно. Туда и обратно. Как посаженный на стальную привязь паром. Загрузился, вылетел, сел, разгрузился. Снова загрузился, взлетел, сел, разгрузился. И так до бесконечности. Груз — стандартные ящики со стройматериалами. Подогнал гравиплатформу, запустил автопогрузчик. В месте назначения то же самое, ящики, гравиплатформа, автопогрузчик. Зеленая кнопка, красная. Вкл. Выкл. «Прости, сынок — написал отец, — я должен был что-то изменить. Я начал сходить с ума».

Письмо Эрни удалил. Ему было обидно. Он чувствовал себя обманутым — и в то же время признавал горькую правду отца. Матери ничего не сказал. Догадывался, что и она сыграла немалую роль в этой семейной катастрофе. Еще ребенком он чувствовал поселившийся в семье разлад, но, как это часто бывает, винил в этом себя. Он был не такой, каким его хотели видеть мама и папа, неправильный, больной, некрасивый. Он недостаточно хорошо учился, был недостаточно вежлив, неловок, ленив и небрежен. Мать часто ставила ему в пример его кузена Эрика, который посещал музыкальную школу и держал свои вещи в порядке.

Когда отец ушел из семьи, Эрни тоже чувствовал себя виноватым. Отец ушел, потому что у него неудачный сын. И мама теперь будет с этим сыном всю жизнь мучиться. Когда Эрни провалил свой экзамен на стипендию в колледж, мать кричала, что сын такой же неудачник, как и его отец, и что это все проклятые отцовские гены, он такой же неряха и грязнуля, и что он даже ест, как его отец, отвратительно, с причмокиванием и хлюпаньем, гоняя пищу на передних зубах. Так ела его бабка, мать отца, свекровь, мерзкая невоспитанная бабища, а она, мать, по наивности своей влюбилась в красивого широкоплечего парня и понадеялась, что он увезет ее с этой проклятущей планетки на Землю или на Новую Москву, но он увез ее на Новый Бобруйск, в эту дыру.

Поверить в то, что ты неудачник, очень легко. Особенно если об этом твердит твоя собственная мать. Кому же еще верить, если не матери? Эрни поверил. Он в самом деле неудачник. Да, у него неплохо получается чинить сломанные кофеварки, а во всем остальном он полное ничтожество. Невысокий, сутулый, одно плечо выше другого, с редкими волосами мышиного цвета, с россыпью прыщей как знамением наступившего пубертата, Эрни, разумеется, не пользовался популярностью в школе. Одноклассники его не замечали. Он держался за свою мечту, держался все школьные годы, тайком рисовал устремленные к звездам корабли, откладывал деньги, но с момента провала на экзамене в нем что-то сломалось. Он вернулся из колледжа, собрал все свои рисунки и бросил в утилизатор.

Еще какое-то время он работал в магазине отцовского приятеля. Бизнес шел в гору. Приятель открыл еще один магазин и стал специализироваться на армейской технике. Появились новые модели киборгов — «четверки». Эти органические роботы все больше походили на людей. На красивых, сильных людей. Эрни стал почитывать соответствующую литературу. Ему уже исполнилось 25. Он переехал от матери, но постоянной подружки так и не завел. «Да кому ты нужен, неудачник! Ты такой же, как твой отец, слабак!»

Эрни понимал, что слова эти брошены матерью от отчаяния, что она в действительности несчастна и одинока и у нее тоже когда-то были мечты и надежды. Но это понимание не исключает ущерба и боли. И приходит это понимание поздно. А в детстве, когда детский разум еще не нарастил спасительные фильтры осознания, все эти упреки и обвинения сыплются прямиком в распахнутую душу, в разверстое подсознание и поселяются там, как бактерии в открытой ране. Рана впоследствии затягивается, обзаводится многослойным рубцом, но бактерии остаются. Они врастают в подкожные ткани и откладывают в кровь свои токсичные выделения. Внешне ничего не заметно, ни вздутия, ни покраснения, но интоксикация продолжается. Токсины расползаются, поражают сердце и мозг. И в конце концов случается сепсис, который не осилят самые современные антибиотики.

Эрни снова повезло. Постоянный клиент магазина заметил его увлеченность техникой. И его прилежность. Этот клиент, Константин Хронис, работал на «DEX-company».

Корпорация к тому времени уже значительно разрослась. В производство были запущены четвертая и пятая модели DEX’ов. На Новом Бобруйске открылось несколько салонов. Эрни ходил поглазеть на выставочные экземпляры. В магазине он слышал, как его подчиненные, а он уже был кем-то вроде старшего техника, обсуждали в подсобке новые модели Irien’ов, умопомрачительных красоток «во-о-от с такими буферами». Но стоили эти куколки дорого, и большинству парней оставалось только смачно сглатывать слюни и гыгыкать. Эрни тоже на них смотрел. Да, в самом деле красотки. Только все равно ненастоящие. Эрни мечтал о живой девушке, чтобы любила, а не выполняла программу.

Константин Хронис сказал, что получил повышение. Он назначен директором нового инкубационного центра, где будут выращиваться органические заготовки для киборгов. Центр еще только строится, огромный, с необъятными многоярусными цехами, с прилагающейся к нему лабораторией, где из лучших генов будут монтироваться цепочки химерных ДНК. Хронис сказал, что ему жизненно необходимы такие добросовестные работники, как Эрни. Конечно, сразу высокую должность он предложить не может, так как у будущего сотрудника нет инженерного образования, но со временем, если он начнет с младшего наладчика, он может закончить политехнический университет и стать главным инженером всего инкубационного комплекса. Эрни, не раздумывая, согласился. Киборги по-прежнему вызывали у него чувство не то брезгливости, не то смутного отвращения, но на той должности, которую ему предлагали, иметь с ними дела ему почти не придется. Его заботой будет оборудование, монтаж, подключение и наладка. А это он умеет.

Константин Хронис сдержал свои обещания. Карьера несостоявшегося студента, начавшаяся в буквальном смысле с закладки фундамента, медленно ползла вверх по мере того, как в эксплуатацию вводились системы кондиционирования воздуха и канализации. Эрни не суждено было одеться в белоснежный комбинезон главного конструктора, но свой инженерный диплом он все-таки получил. Сделав голокопию, отослал матери. Хотел было сделать приписку «не такой уж я неудачник», но передумал. Когда комплекс заработал на полную мощность, Эрни взял кредит на квартиру и… женился. Да, да, у него получилось! Он нашел девушку, которая его полюбила. Во всяком случае, он так думал.

Неприятности начались, когда Эрни попал под струю охлаждающей жидкости из забарахлившего реактора. Доставшаяся ему доза облучения была невелика, он не получил даже ожогов, но у него поредели и без того негустые волосы, и, кажется он стал менее дееспособен как мужчина. Он был женат чуть больше года, и его жена Фиона, невысокая, быстроглазая, темпераментная брюнетка, начала недвусмысленно намекать на его супружескую несостоятельность. Доведенный до отчаяния Эрни тайно обратился к сексологу, но тот только руками развел. Не в его компетенции устранять последствия лучевой болезни. Тут требуется хирургическое вмешательство или долговременная медикаментозная терапия, которая опять же не дает гарантий. Но это полбеды. Если даже эректильная дисфункция будет устранена, то репродуктивная функция вряд ли восстановится.

Несчастный Эрни отправился в ближайший приют «Матушки Крольчихи», заказал двойную порцию виагры и трех самых опытных жриц любви. Ничего не получилось. В каком-то грязном отеле Эрни жил три дня. Пил и плакал. А когда вернулся домой, обнаружил, что жена взяла в кредит Irien’a. Как супруге ценного сотрудника, фирма скинула треть стоимости и открыла кредит под символические проценты. Эрни в изумлении смотрел на высокого, мускулистого, знойного красавца, который приветливо ему улыбнулся и, как показалось Эрни, понимающе хлопнул по плечу. А еще неделю спустя Фиона, собрав вещи и нагрузив ими красавца Irien’a, ушла.

Страдающий похмельем Эрни сидел на табурете посреди опустевшей гостиной. Жена забрала все, оставив только потертый диван, стол и три табурета. Даже абажур стащила с лампы. В ногах Эрни стояла опустевшая бутылка бренди. В доме уже не было спиртного. Через час начиналась его смена. Пора было собираться. Эрни поднялся с табурета не потому, что долг перед работодателем затмевал головную боль и тошноту, а из уверенности в том, что, останься он в пустой ограбленной квартире, совершит что-нибудь ужасное. Например, убьет живущего напротив соседа. А потом себя. Или всех соседей, и потом себя. Или подключит электрокабель утилизатора к отопительной системе. Или запустит эту отопительную систему на полную мощность, перекрыв все предохранительные клапаны. Вариантов множество. Любую из внедренных человечеством систем можно обратить в средство разрушения, как кухонный нож в орудие убийства. Поэтому лучше он уйдет.

В ближайшие несколько рабочих часов Эрни предстояла наладка редукционных клапанов в отопительной системе нового цеха. Цех был небольшой, с крайне ограниченным допуском. Эрни работал на «DEX-company» уже больше десяти лет, и за все время его послужной список не был омрачен выговором или замечанием. Все проверки со стороны службы безопасности он так же выдержал блестяще. Ни одного порочащего или сомнительного знакомства. Надежная, непритязательная рабочая лошадка. Подкидывай ей время от время свежего овса, и она будет тянуть свою поклажу, не взбрыкивая. Лояльность Эрни не вызывала сомнений, и потому он был единственным из техперсонала, кому выдали пропуск без промедлений. Отчего такая секретность?

Намеренно Эрни никого ни о чем не спрашивал. Не его дело, какие технические новинки внедряет его начальство. Его дело, чтобы водопровод работал. Но краем уха слышал, что корпорация запускает новую линейку киборгов. «Excellence» — Совершенство. Вроде как эти новые куклы будут совмещать в себе достоинства всех прочих линеек. Будет и любовник, и телохранитель, и шпион, и повар с парикмахером. А программа имитации личности будет у них такая продвинутая, что от человека не отличишь. Владелец такой куклы сможет поговорить со своим приобретением о чем угодно.

Тогда Эрни только плечами пожал. Ему было все равно, совершенство они или нет. Но в злосчастный день рухнувших надежд он впервые взглянул на огромные, заполненные амниотической жидкостью резервуары, где сквозь особой прочности стекло проступали очертания человеческих фигур. Всего этих емкостей было пять. Трое мужчин и две женщины. Эрни уставился на дозревающие органические заготовки. Они уже полностью сформировались. Даже ногти на ногах приобрели законченность. Эрни перемещался от одной емкости к другой. Два нейротехника снимали показания с приборов. Они не обратили на слесаря никакого внимания. На него никогда не обращали внимания. Он, будто подземный гном, вылезал из своей тесной норы, исполнял грязную работу и вновь исчезал. Все внимание этих людей было обращено к обнаженным великолепным телам в стеклянных пузырях.

Женщины — блондинка и брюнетка. Брюнетка более миниатюрная, тонкая, с небольшой грудью. Видимо, для любителей такого спортивного типа. Глаза были открыты, карие, равнодушные. Блондинка более пышная, с бюстом не менее пятого размера, роскошными бедрами и тонкой талией. Глаза голубые. Ноги у обеих, что называется, «от ушей». Таких красоток Эрни видел только в дорогих журналах, на обложках. Но там, он знал, были живые люди, над которыми поработали парикмахеры и визажисты. А этим двум никакие визажисты не нужны. И тренер с массажистом. И пластический хирург. Такие женщины всегда будут смотреть на Эрни именно так, как сейчас, сквозь, будто он прозрачный… Совершенство, мать их…

Но если вид двух идеальных женщин вызвал у Эрни тоску, то вид трех великолепных половозрелых самцов поверг Эрни в бездну отчаяния. Он почувствовал себя уничтоженным, раздавленным, насекомым, которое только что растерли каблуком. Эти трое тоже были различной масти. Один — русоволосый, у корней волосы более темные, а по мере длины — более светлые, будто выгоревшие. Глаза фиолетовые, устремлены прямо на Эрни, чуть насмешливые, пронзительные. Фигура стройная, сухощавая, в сплетении выверенных мышц. Идеальное сочетание развернутых плеч и узких крепких бедер. Длинные ноги. Второй — рыжий. Волосы длинные, яркие будто факел, красиво шевелятся в циркулирующих потоках жидкости. Глаза широко распахнуты, голубые и такие же насмешливые. Кожа светлая, как у всех рыжих, тонкая, но под ней снова безупречный рисунок мышц. И та же скульптурная пропорциональность сложения. Третий, разумеется, брюнет. Копна иссиня-черных волос будто грозовое облако. Кожа красивого золотистого оттенка, будто парень успел поваляться на пляже. Этакий демонический красавец. И взгляд синих глаз откровенно презрительный.

Эрни вдруг увидел себя рядом с этой троицей, себя, ничтожного, сутулого, с тонкими дряблыми руками и ногами, с глазами — невыразительными, почти бесцветными, с редкими ресницами, ничтожного, по мужски несостоятельного. Неудачник! Жалкий неудачник! Никто! Импотент!

С трудом переставляя ноги, Эрни спустился по служебной лестнице в свою каморку. Там мерцали зелеными сенсорами и стрелками контрольные панели. Реакторы, компрессоры, нагреватели, охладители, насосы, вентиляторы. Все в полном порядке. А если он сейчас перекроет доступ охладителя к реактору? Или перекинет фазу с верхнего освещения на лифтовую шахту? Что тогда?

«— У нас на связи директор филиала Константин Хронис. — Камера переехала на седовласого плотного мужчину в идеальном, с иголочки, сером костюме, но такого багроволицего, будто он лично тушил пожар. — Константин, как вы прокомментируете ситуацию?

— Это не «активная гражданская позиция», а банальное варварство! — в сердцах бросил тот. — В Средние века такие же идиоты сжигали печатные станки, не понимая, что борются не с дьяволом, а с прогрессом!»

«Что ж», подумала светловолосая женщина, просматривая запись на одном из своих рабочих терминалов, «судьба и Корделия Трастамара, кажется, заодно».