Солнце над пропастью (гет)

Гарри жил в "Дырявом котле" уже две с половиной недели и с уверенностью мог сказать: это были лучшие каникулы в его жизни. Первые два дня он просто гулял по магическому кварталу и осматривался на местности — оказалось, поселение волшебников состояло далеко не только из Косого и Лютного переулков. В обе стороны от центральной улицы отходили крошечные ответвления, в каждом из которых можно было обнаружить то необычный скрюченный домик с расписными ставнями и кованой дверью, то говорящую памятную табличку, рассказывающую о знаменитом волшебнике, которому случалось здесь проживать. Улочки пересекались и переплетались, образуя временами довольно запутанный лабиринт, над которым поколдовала чья-то искусная рука.

Гарри очень быстро изучил содержимое местных магазинов и меню симпатичных кафе, он дописывал летние сочинения, временами читал, каждое утро беседовал с леди Расальхаг и, конечно, частенько заглядывал навестить свою новую мечту — "Молнию", метлу последней модели. А совсем скоро начались и первые встречи. В понедельник они покупали новые учебники с Филлис и Джастином, на следующий день в магазине принадлежностей для квиддича он лицом к лицу столкнулся с отдохнувшей и очень довольной Иоли Дэвис, на пальце которой красовалось заметное кольцо с огромным сапфиром — верный признак официальной помолвки. Пару раз забегала Тонкс: приготовления к их временному переезду шли полным ходом, и прибыть в Хогвартс семья должна была за день до студентов. Но самую необычную прогулку судьба приберегла для Гарри на один из последних солнечных деньков августа.

Памятуя о наставлениях министра, Гарри обходил Лютный переулок и примыкающие к нему дома стороной, хотя, если верить слухам, именно в том районе располагались лучшие зельеварни, музей магической общины Великобритании и обсерватория. Впрочем, запутаться в мудреных улочках квартала было делом нехитрым, и периодически случалось, что Гарри выходил в, как он ее окрестил, "темную часть города". Узнать ее легко можно было по указателям улиц: обитатели Лютного использовали черное дерево, а витиеватые буквы на табличках довольно зловеще отливали в полумраке зеленым огнем.

Так и в этот раз, обнаружив не предвещающую добрых встреч улицу, названную именем незнакомого мага, Гарри понял, что пора поворачивать обратно. Однако, прежде чем он успел осуществить свои намерения, он увидел, как из ближайшего дома выходит одна из сестер Кэрроу и закрывает за собой дверь на ключ.

Различать близняшек между собой Гарри не умел, а окликать знакомую было неудобно, да и место к тому не располагало. Ему повезло: Флора Кэрроу заметила его сама.

— Вот и рыцарь прискакал, — иронично протянула она, подходя к опешившему Гарри. — Ну что, спас принцессу?

— Принцессу? — непонимающе переспросил он. Флора закатила глаза.

— Уизли. Ты сделал что-нибудь для ее возвращения в школу? Нашел что-то в той комнате?

В комнате, о которой говорила Кэрроу, Гарри обнаружил сломанный Исчезательный шкаф, о котором, кстати, следовало немедленно рассказать Расальхаг, но помочь это бедняжке Джинни никак не могло. Собственно, с их прошлого разговора с Флорой произошло так много событий, что о благих намерениях восстановить справедливость и добиться оправдания Джинни Гарри начисто позабыл, что немедленно отозвалось уколами совести.

— Я над этим работаю, — соврал он, не желая выглядеть подлецом в глазах Флоры. — Все не так просто, нет почти никаких улик.

— Или детектив попался так себе, — фыркнула Флора. — Я не стану больше тебе помогать, а то меня сестра убьет. Так что ты забыл в наших краях?

— Я-то оказался здесь случайно, — пожал плечами Гарри. — А вот ты, похоже, тут живешь? В этом самом доме?

— Живу, — Флора не находила в этом ничего удивительного. — Отличный дом, что ты имеешь против? С той стороны есть еще один вход, там папа держит свою... назовем это лабораторией, хотя нас в последнее время выживают из Лютного, так что бизнес совсем не растет.

— Кто вас выживает? — удивился Гарри. — Я думал, вы вполне вписываетесь в окружение таких семей.

— Что бы ты об этом знал, — рассмеялась Флора. — Случайных семей последние лет тридцать тут вообще не бывает. Это вотчина Бэрков и их людей. Папа с ними не в самых лучших отношениях, поэтому они прокляли нашу зельеварню, и теперь к нам обращаются только те, кто не может позволить себе ничего получше.

— Ничего себе, — обескураженно сказал Гарри. Лютный переулок, оказывается, был не простым прибежищем темных магов и стоящих вне закона проходимцев — народ здесь жил по своим законам. — Прокляли — в смысле, какое-то заклинание? И ничего нельзя сделать?

— За заклинание можно надолго сесть, а с аврорами мистер Бэрк предпочитает дружить, — серьезно покачала головой Флора. — Тетка Алекто всегда говорит, что только очень слабый волшебник чуть что хватается за волшебную палочку, а магам уровня мистера Бэрка она вообще не нужна. Ему достаточно сказать, чтобы к нам не приходили — и приходить тут же перестанут. Не представляешь, сколько мелких ремесленников так разорилось. Нужно или платить ему процент, или полностью работать на него. Хотя папе и такая сделка, боюсь, уже не светит.

Гарри находился в растерянности. Непохоже, чтобы Флора врала, хотя при этом она не сообщила ему ничего такого, что не было бы известно всему магическому Лондону. В очередной раз он посетовал на то, что по милости судьбы вынужден каждое лето проводить в глуши Литтл Уингинга, где единственным источником информации были редкие визиты леди Расальхаг. И то, они немедленно бы прекратились, прознай об их общении Дамблдор.

— А почему тогда вы совсем не переедете? — спросил он, и Флора посмотрела на него, как на идиота.

— Ты белены объелся, Поттер? Представляешь, каких усилий стоило папе в свое время добиться дозволения поселиться здесь? Если бы не мистер Фоули, так бы и сидеть нам в деревне, как тетке Алекто. Стоит хотя бы на время сдать позиции, и уже никто и ничто не поможет нам вернуться обратно. Это тебе не комнату в "Дырявом котле" снять.

Гарри нахмурился.

— Откуда тебе известно про "Дырявый котел"?

— Папа рассказал, — ничуть не смутилась Флора. — Говорят, ты сбежал от своих родственников-магглов, да еще и прощальный подарок оставил. Заслуживает уважения.

Гарри покраснел. Еще и такой славы он точно не желал.

— Так ты гулять тут собрался? — насмешливо изогнула бровь Флора. — Не советую, если только ты не намерен испытывать на местном населении те чары, что удались с тетушкой. Героев здесь не любят. Но если решишь и моей тетке Алекто поразнообразить будни, возражать не стану.

— Лучше я, пожалуй, вернусь в Косой переулок, — усмехнулся Гарри. — Боюсь, второй раз мне такая выходка с рук не сойдет.

Неожиданно Флора отправилась вместе с ним. Не то чтобы Гарри возражал против ее компании, но гулять вместе по Лондону было странно, учитывая, что в школе они едва парой слов перемолвились.

— Читал уже интервью Локонса о готовящейся к выходу новой книге? — поинтересовалась Флора. — Бедный, наверно, всю лето ее строчил, не отдохнул ни минуты. Честное слово, с такими типами так и тянет разучить чары Пиноккио.

— Ты знаешь, кто такой Пиноккио? — изумился Гарри и снова попал впросак.

— Разумеется, знаю, Поттер, — удивилась Флора. — Это ведь волшебная сказка. И Локонсу в воспитательных целях очень не повредили бы такие чары, особенно на пресс-конференции.

— Это было бы весело, — от души рассмеялся Гарри, подумав, что, пожалуй, это единственный случай, когда внимание журналистов, равно как и собственное отражение в зеркале, не будут доставлять Локонсу ни грамма удовольствия. — Интересно, кого пригласили преподавать вместо него?

— Очередного неудачника, — для Флоры все было предельно ясно. — А ведь даже мой отец справился бы лучше. Неужели Малфой все-таки прав, и школа действительно катится в тартарары?

— Нашла, кого слушать, — возмутился было Гарри, но припомнив нелестные отзывы леди Расальхаг об Амбридж, осекся. Уважения к Малфоям от этого не прибавилось — он все еще отлично помнил о зловещей роли Люциуса в судьбе его покровительницы, да и способа помочь Добби до сих пор не придумал, — но Амбридж была злом более осязаемым и реальным, а значит, могла навредить ему намного сильнее.

Прогулка с Флорой оказалась на удивление приятной. Ни малейшего пиетета перед его прошлым она не питала, тему Сириуса не затрагивала и вообще веселила Гарри. Отличного настроения хватило до обеда в "Дырявом котле" — Косой переулок был запружен народом, и у Флориана Фортескью не нашлось ни единого свободного столика.

— Чем теперь занимается твоя сестра? — вспомнил Гарри желчную девицу, что вечно враждовала с Джеммой Фарли и ее подругами. — Будет учиться дальше?

Флора изогнула бровь так, будто ни на миг даже не допускала подобной мысли.

— Да нет, — ответила она. — Ее выдадут замуж. Тетка Алекто сказала, что научит ее всему, что обязана уметь молодая жена.

Ранние браки в среде чистокровных все еще производили на Гарри странное впечатление: Дурсли относились к этому крайне отрицательно, а уж тетя Петунья явно не отпустит от себя Дадли в ближайшие лет двадцать.

— А жених кто? — спросил он. — Тоже кто-то из школы?

— Алкиона бы этого хотела, — ухмыльнулась Флора. — Вот только при нынешних обстоятельствах пусть закатает губу, ей отец так и заявил. Было бы приданое, а жених найдется. Отец уж сам решит, с кем она будет счастливее.

— Разве это должна решать не сама Алкиона? — усомнился Гарри. Флора сочувствующе похлопала его по плечу.

— Пообщался бы ты с моей родней побольше, быстро бы избавился от иллюзий. Алкиона счастлива, только если все кругом в смятении и страдают. Не хочу знать, каких дел она наворотит сама.

Их непринужденную болтовню прервало появление еще одной посетительницы трактира. На женщине была надета долгополая, похожая на монашескую ряса с глубоким капюшоном, препоясанная веревкой, украшенной мелкими раковинами и засушенными цветками, источавшими странный аромат. Она уселась по соседству и поставила перед собой высокий бокал, до краев наполненный простой водой.

— Заканчивай быстрее свой ланч, — пробормотала его на ухо Флора. — Я знаю, кто это. Если заговоришь с ней — не отвяжется.

Незнакомка, тем временем, откинула с лица капюшон, и Гарри, забыв о предупреждении Флору, уставился на нее с восхищением. В самом деле, было, чем полюбоваться — мальчик даже и не припоминал, встречал ли когда-нибудь еще таких красавиц. Густые брови, выразительные глаза без грамма макияжа, тонкие черты лица. Ведьма была так худощава, что ее идеальная кожа в полумраке трактира как будто отсвечивала холодным голубым сиянием.

— Еще один идиот на мою голову, — фыркнула Флора и изо всех сил толкнула Гарри в бок. — Смотри сюда, — и она указала на стоящий на столе серебряный кувшин.

Наваждение спало, едва Гарри увидел отражение прекрасной леди. Более того, как по волшебству, леди вдруг поменялась местами с той безобразной старухой, что он узрел в начищенной поверхности сосуда. Старуха засмеялась отвратительным шамкающим смехом, а у Гарри мгновенно пропал аппетит. Он повернул голову, ища глазами Тома, чтобы попросить счет.

— Что такое, детишки? — пропела старуха. — Брезгуете разделить трапезу со старой Аделой?

— Извините, — смутился Гарри. — Нам просто пора идти. Не обижайтесь.

Сказочная красавица в кувшине насмешливо покачала головой, и даже за хрипотцой старухи Гарри слышалось хрустальное журчание ее голоса.

— Тогда ступай, мальчик. Беги навстречу своей судьбе. Ждать осталось недолго. Это произойдет до конца лунного года.

Флора все настойчивее тянула Гарри за рукав, но любопытство его все-таки пересилило.

— Что произойдет? — он испытывающе взглянул в глаза старухи. Удивительно, но взгляд у нее был таким же молодым, как и у прекрасной девицы, чей облик она использовала, чтобы обманывать людей.

Старуха, довольная тем, что ей удалось завладеть его вниманием, сделала глоток воды.

— В этом городе слишком много пленников времени, — невпопад ответила она. — Песчинка к песчинке, капля к капле. Ты знаешь сказку о чародее, что отправился в страну эльфов, чтобы обрести бессмертие? — спросила она, резко меняя тему разговора.

— Перестань морочить ему голову, — вмешалась Флора. — В жизни не слышала такой чуши. Ну-ка поди прочь, пока я не позвала хозяина.

— Подожди, Флора, — Гарри и сам не мог объяснить, что побуждает его беседовать с Аделой. — Кажется, я слышал эту сказку. Тетя читала ее моему кузену, хотя он вряд ли что-то понял. Сначала этот волшебник нашел страну песка. Каждый год прилетала огромная птица и уносила по песчинке. Когда весь песок в этой огромной пустыне закончится, волшебник должен будет умереть.

— Верно говоришь, мальчик, — осклабилась Адела. — Но волшебник чувствовал, что он слишком могущественен и талантлив, чтобы умереть даже через миллионы миллионов лет. И он отправился дальше, чтобы найти страну с огромным озером...

— Дайте я угадаю, — саркастично перебила ее Флора. — Каждый год прилетала огромная птица и уносила по капле воды, потому что не нашла себе лучшего занятия. И, как и любой нормальный человек, волшебник не захотел и дальше жить с монстром в качестве соседа.

— Он отправился в страну эльфов, — на лице Аделы не мелькнуло и тени улыбки. — И там нашел вечную жизнь, о которой мечтал. Эльфы эти были вечны юны и веселы, в их краю никогда не заходило солнце и не было места привязанностям и сожалениям. Но однажды волшебнику наскучила тихая и размеренная жизнь, и он пожелал навестить свой родной город, чтобы рассмеяться в лицо его жителям, не верившим, что однажды ему удастся достичь своей цели. Эльфы не хотели отпускать мага, но он смог как-то их убедить. Тогда ему дали коня и сказали, что в тот момент, когда его нога коснется земной тверди, он тотчас рассыплется прахом. Волшебник пообещал, что не спешится, если от того зависит его жизнь, и поскакал домой. Увы, город он не нашел прежним. Бывшие друзья успели увидеть внуков и правнуков и один за другим отошли в мир иной. Любимая девушка не дождалась его и вышла замуж — самой младшей ее внучке было уже под семьдесят. Ученики, соседи, родня — мага в города никто не узнавал.

— Я помню, чем все закончилось, — тихо сказал Гарри. — Привели старейшего жителя города, и волшебник назвал ему свое имя и спросил, что тот помнит об этом человеке. Старик сказал, что он был высокомерным и неблагодарным болваном, и его мать умерла от горя, так и не дождавшись возвращения сына. Когда же волшебник похвастался, что достиг бессмертия, старик посмеялся над ним и сказал, что от того нет никому пользы и даже самому волшебнику. Маг разозлился, спрыгнул с коня, чтобы проучить насмехавшегося над ним старика, и превратился в горстку пыли, как и предупреждали эльфы.

Адела, посмеиваясь, качала головой и продолжала пить свою воду с таким видом, будто ей достался изысканнейший из напитков. На лице Флоры было написано глубочайшее отвращение — Гарри знал, что ирландских карг, мягко сказать, недолюбливают. Молчание становилось все более напряженным, и тогда он снова спросил:

— Так что произойдет до конца лунного года? К чему здесь эта сказка о волшебнике?

Адела прикрыла воспаленные глаза и заговорила. Хотя в шума трактира ее голос звучал вполне мирно и буднично, Гарри мороз пробирал по коже от ее слов.

— Темный Лорд одинок и оставлен друзьями, покинут последователями. Его слуга провел в заточении двенадцать лет. До конца этого лунного года слуга обретет свободу и выйдет в путь, чтобы встретиться с господином. С поддержкой верного слуги Темный Лорд воспрянет вновь, еще более великим и ужасным, чем когда-либо доселе...

За спиной тихо ахнула Флора. Гарри стоял, как громом пораженный. Совсем недавно Филлис рассказывала ему о том, что истинных пророков сегодня уже не осталось, но можно ли было проигнорировать слова Аделы, чей народ стяжал себе славу предсказателей? Да еще и после истории о волшебнике? Гарри ведь рассказывали о том, что Темный Лорд искал бессмертия... Но почему тогда Адела передает это предупреждение именно ему?

— Что вы хотите сказать? — пробормотал он. — Вы прочитали... прочитали это по звездам?

— Написано среди созвездий, написано на песке, написано на воде, — меланхолично пожала плечами карга. — Весь мир — это открытая книга, если ты обучен грамоте. Не пытайся сопротивляться, дорогой. Сражение проиграно.

— И что же это за слуга такой? — вызывающе спросила Флора. — Не иначе как Сириус Блэк!

Прежде, чем Адела успела что-то ответить на это замечание, невовремя появился старый Том.

— Сколько еще раз я должен повторять тебе, Адела! — гаркнул он. — Прекрати приходить в мою гостиницу и пугать тут людей! Не слушайте ее, ребята! — обратился он к притихшим Гарри и Флоре. — Эта старушенция вечно несет всякий вздор! Вот как запрещу тебя пускать! — пригрозил он.

Адела противно захихикала.

— А я что, я лишь водичкой угоститься забежала! Уже и ухожу, оглянуться не успеете. Что это вы, хозяин, не в духе что ли сегодня? Уж и пошутить нельзя!

Приговаривая себе под нос, Адела проворно поднялась и проковыляла к выходу, опираясь на узловатую палку. Том строго посмотрел на Гарри:

— Не след вам с этой каргой водиться, — отчеканил он. — Пропащий народ, это вам любой скажет. Странно, что она у вас денег не выманила, Адела обычно дорого берет за свои предсказания! Вот что значит вовремя я подоспел.

Заверив Тома, что все закончилось благополучно, Гарри выбежал на улицу следом за Аделой. Увы, ее к тому времени уже и след простыл. Улица гудела и дышала, как живой организм, и, казалось, поглотила каргу вместе с ее пугающими историями, чтобы Гарри больше никогда ее не встречал.

— Только не говори, что ты поверил в эту чушь, — произнесла тихо появившаяся Флора. — Карги без дела слоняются по улицам и ловят вот таких простаков. Зачем ты вообще ее слушал, я же сказала тебе, сматываемся оттуда.

— Не знаю, — честно признался Гарри. — Мне показалось, что это очень важно. Она говорила так убедительно...

— Она начиталась газет и наслушалась сплетен о Блэке, только и всего, — заверила его Флора. — Том был прав, это обыкновенное вымогательство. Год назад эта же самая карга продала Попечительскому совету зелье из корня мандрагоры, да еще и дала понять, что оно не будет работать нормально. И ведь они все равно выложили за него кучу денег.

— Но зелье и так не работало нормально, — пораженно уставился на нее Гарри. — Да и как оно могло, если его испортила Джинни? Ты ведь не станешь утверждать, что она в сговоре с Аделой?

— Я скажу только одно, — упрямствовала Флора. — Иди проспись, а завтра сам посмейся над своей глупостью. А мне пора идти, пока меня дома не хватились. С моим папашей отговорки о пророчествах про Темного Лорда не пройдут, а раздуть его и удрать из дома все равно не выйдет — мне все руки пообрывают за такое. Увидимся в школе, Поттер. Постарайся дожить без приключений.

— Хотел бы я, — вздохнул Гарри. На этот раз даже уверенности Флоры не хватило на то, чтобы вернуть мир и спокойствие в его душу. Он направился в свою комнату, как никогда ожидая завтрашнего утра. Как только леди Расальхаг появится, он расскажет ей о проделках Аделы. А тогда они уже вместе решат, как следует к ним относиться.

* * *

Табита чувствовала себя отвратительно, и с этим ничего нельзя было поделать. Рыжий бандит-кот с приплюснутой мордой понимал ее состояние лучше других, поэтому бесцеремонно запрыгнул на стол, задев лицо пушистым хвостом, и принялся забавнейшим образом лакать чай прямо из ее чашки. Волей-неволей Табите пришлось улыбнуться: вот Иоли уже и так посматривает на нее с подозрением. Она почесала кота за ушком, и тот совершенно неприлично заурчал, прикрыв раскосые желтые глаза.

— Элейна пытается приучить его к дому, — пожаловался Уоррингтон. — Он у нас всего второй месяц, и уже завел привычку удирать каждое утро и возвращаться только поесть и на ночь.

— Настоящий мужчина, — насмешливо протянула Джемма. — Вам вообще-то теперь положено детей заводить, а не кошек. С чего вы вообще решились?

— Да случайно вышло, — поморщился Уоррингтон. — Пошли выбирать сову, так ведьма в лавке разжалобила Элейну историями о том, что Косолапсус провел в клетке несколько сотен лет, потому что никто его не покупал. Он полукровка, этот книззл. Кстати, очень любопытный, самостоятельный и довольно-таки умный.

— И свободолюбивый к тому же, — заметила Иоли. Она попыталась взять кота на руки, но тот недовольно зафырчал и даже выпустил когти. — Как он переносит ваших новых соседей? Говорят, животные против их влияния очень устойчивы.

— Даже они вечерами стараются найти себе укрытие, — ответил Уоррингтон. — Угораздило меня привезти молодую жену в деревню, которую вечерами патрулируют дементоры! Фарли, ты-то как это терпишь?

Джемма пожала плечами с таким видом, будто дементоры — последнее, что ее интересует.

— Если бы эта пакость была единственным, что в течение дня портит мне настроение, я бы возблагодарила судьбу. Увы, обычно дементорам просто не остается работы.

— Фарли распробовала вкус взрослой жизни, — ехидно подметила Табита и снова погладила Косолапсуса: книззл к ней так и ластился. — Я знала, что этим кончится.

— Как считаете, возненавидеть свою работу на вторую же неделю — это очень рано? — Джемма обвела их немного растерянным взглядом. — Меня там все выводит из себя. Я совсем иначе представляла себе министерство магии. Поверьте, на практике это куча бессмысленных дел и болванов, которые целыми днями с места на место перекладывают бумажки и перешептываются за моей спиной. А что хуже всего, полным-полно наглых грязнокровок.

Иоли понимающе рассмеялась.

— А магические существа? С ними тебе уже приходилось работать?

— Только не думайте, что наш отдел каждый день выезжает на отлов грифонов и мантикор, — закатила глаза Джемма. — Все куда прозаичнее. Лично я пока что подписала только одно разрешение шотландскому питомнику саламандр скрестить два и без того похожих вида. Уолден обещает интересную работу после Рождества. Вы о ней, кстати, еще услышите. Особенно это актуально для Табиты.

— Для меня? — девушка округлила глаза. — Что вы там задумали?

— Ты единственная из нас, кто через год еще будет учиться в Хогвартсе, — пояснила Джемма. — Это будет запоминающийся седьмой курс, — интригующе прикрыла она глаза, и стало ясно, что более детальных подробностей из нее не вытрясти.

Уоррингтон вдруг расхохотался.

— Кажется, я понял, о чем ты, — весело сообщил он. — До Элейны уже доходили слухи. Через сестер. В Шармбатоне всегда ценили политику открытости.

— Тогда можешь представить, что за сумасшествие творится в министерстве, — ответила Джемма. — Мы все в подвешенном состоянии после побега Блэка. Сам понимаешь, если на следующий год эти твари вернутся, о турнире не может быть и речи...

— Эй, перестаньте вести себя так, будто вы тут одни! — возмутился Флинт. — Что еще за турнир, почему я ничего не знаю!

— Потому что еще, по меньшей мере, год это — конфиденциальная информация для посвященных, — показала ему язык Джемма. — Но так и быть, по знакомству скажу вам, дети мои, что мы будем готовить Турнир трех волшебников.

— Турнир трех волшебников? — Табита удивленно подалась вперед. — Вы с ума сошли? В год моих Тритонов?

— Вот! — Джемма победно вскинула руку. — Вот именно то, что я сказала, когда на работе удосужились поинтересоваться моим мнением. Кроме бардака из этого ничего не выйдет.

— Каких животных вы предоставите, Джемма? — с интересом спросил Джоэл. — И что лорд-мэр сказал на это? Он поддержал?

— Конечно, не поддержал, — ухмыльнулась Джемма. — И обещал лично проконтроливать каждую особь, что мы ввезем на территорию Хогсмида и Беллерофонтского леса. Мы еще, правда, не знаем, кого у нас попросят. Но что точно известно, — она хитро прищурилась, — Дамблдор уже заказал проверку Черного озера на май, а значит, как минимум одно из заданий будет связано с водой. Так что, девочки, в самый разгар экзаменов я вас непременно навещу.

— Кстати, у меня вопрос к тебе, как к специалисту! — вспомнила Табита. — Как вы пропустили "Чудовищную книгу о чудовищах"? Кеттелберн совсем с ума сошел на старости лет?

— Чудовищную книгу... что? — опешила Джемма. — Впервые слышу. Это новый учебник по защите?

— По уходу, — пожала плечами Табита. — Так было написано в рассылке. Я даже удивилась, с чего это Кеттелберну вздумалось изменить программу, да еще так радикально. Она кусается, между прочим. И рычит. Наши с Лонгботтомом экземпляры перегрызлись, не успели мы довезти их до дома.

— А мне интересно, почему на третьем, шестом и седьмом курсах мы учимся по одному и тому же учебнику, — фыркнул Джоэл. — Запросить информацию у Спраут или лучше предоставить Труман выполнять всю грязную работу?

— Труман в этом году — староста школы, вместе с Уизли, — прищурилась Иоли. — Чувствую, не раз и не два мы помянем добрым словом бедняжку Пенелопу. И тебя, дорогая, — повернулась он к Джемме. — Нет таких, как ты. И я уверена, что турнир это лишь подчеркнет. Обязательно придем посмотреть шоу, правда, Джоэл?

— Грех не посмотреть, раз уж все живем по соседству, — ухмыльнулся Бэрк. — И Марк подтянется, классный повод снова всем собраться в стенах Хогвартса после выпуска. Лично я буду рад многих увидеть!

— Только не говори за всех, — поспешно остановил его Флинт. — Вот мне радости встреча с какой-нибудь Алкионой Кэрроу точно не доставит. Вам повезло от нее избавиться, Иоли, хоть доучитесь без скандалов.

— Кэрроу — как гидра, — девушка его энтузиазма не разделяла. — Отрубишь одну голову, и на ее месте вырастают две, еще более ядовитые. Нет, не нравятся мне эти близнецы. Особенно та, что побывала в Тайной комнате. Трейси говорит, ведет она себя просто отвратительно.

— Если так говорит Трейси, это уже заявка на серьезность, — вздохнула Табита. — Бедная девочка учится с Малфоем. Вот кто точно совершенно распустится без Фарли. Ее он хоть немного слушался. Я уж не говорю о том, что кубок мы в этом году еще до начала сезона сдали гриффам.

— Как знать, как знать, — загадочно покачала головой Иоли. — Я бы не была так уверена в непобедимости Поттера. Тем более, у нас в этом году новый ловец. Саммерби бросил квиддич.

— Так-так, — усмехнулась Табита. — Сегодня прям день новостей. И кто же это молодое дарование?

— Ты удивишься, — Иоли злорадно прищурилась. — Твоя давняя любовь. Седрик Диггори.

Табита густо покраснела и быстро покосилась на Уоррингтона.

— Вовсе он не моя любовь! — возмутилась она. — Он мне нравился в двенадцать лет, и ты обещала никогда меня этим не дразнить!

— И в мыслях не имела, — развела руками Иоли. — Но советую задуматься. Последние два курса в этом плане — зеленая тоска. Все интересные ребята или выпустились, или заняты, — он мило улыбнулась Джоэлу, — или уже дети для нас. Между прочим, — доверительно понизила она голос, — Диггори сейчас ни с кем не встречается. И я думаю...

— Иоли! — раздраженно посмотрел на нее Уоррингтон. — Оставь Табиту в покое. Свахи из тебя все равно не выйдет. Кстати, еще неясно, как с точки зрения техники безопасности игра в квиддич сочетается с соседством дементоров.

— Вот именно, — Табита благодарно посмотрела на Уоррингтона, ловко сменившего тему разговора. — Кстати, надо будет поговорить об этом с Макгонагалл, все-таки, я глава школьного спортивного комитета. Может быть, такие фанатики, как Вуд, и готовы летать, пусть хоть с неба посыплются огненные метеориты, но выпускать Малфоя я бы не рискнула. Не авроров же они пришлют нас защищать, в случае чего.

— Ну почему же, — резонно возразил Флинт. — Вот тебе и авроры.

Табита повернулась. Из камина "Трех метел", где они прекрасно проводили последнее воскресенье августа, степенно выходила семья Тонксов. Табита сразу же узнала экстравагантную Нимфадору, которая еще в школьные годы обожала эпатировать учителей необычным цветом волос и бесконечными экспериментами над внешностью. Только теперь она вдруг осознала, как она похожа на свою мать... и еще кое-на-кого.

На всякие разговоры о Беллатрикс Лестрейндж бабушка Энид наложила строжайшее табу, и даже о том, как выглядит ведьма, чуть было не убившая дядю Фрэнка, Табита знала с чужих слов и черно-белых газетных фотографий. Тем не менее, даже ей стало не по себе от невероятного сходства матери Тонкс со своей старшей сестрой. Если бы не незначительные различия в оттенке каштановых кудрей и несвойственной леди Лестрейндж мягкости черных глаз, впору было бы запаниковать и подумать, что не одному Сириусу Блэку удалось бежать из Азкабана.

Тонксы вежливо поздоровались с мадам Розмертой и, не останавливаясь, направились к выходу из паба. Муж миссис Тонкс, забавный волшебник в полосатой мантии целителя и роговых очках, больше походил на сельского маггловского докторишку. Табита вспомнила о том, что мистер Тонкс родился в семье магглов, и в очередной раз удивилась, как это одной из сестер Блэк позволили заключить такой недопустимый союз.

Джемма проводила Тонксов не предвещающим ничего хорошего взглядом, но как раз это Табита из соображений безопасности решила не комментировать. О романе между тогда еще шестнадцатилетней Андромедой Блэк и Уолденом Макнейром не знал только ленивый, пусть и обсуждалась эта скандальная история полушепотом. И в самом деле, пусть о Макнейре Табита была самого низкого мнения, понять, как Андромеда могла предпочесть ему никому не известного Тонкса, не представлялось возможным.

— Ну вот, — оптимистичным тоном произнесла Иоли. — Теперь что-нибудь обязательно будет. Где аврор — там и преступление, это уже закон такой.

— Кассиус, а что Элейна думает о своей сестре? — вдруг невпопад спросила Джемма. — Она тебе ни о чем таком не говорила?

— Например? — не понял Уоррингтон. — Ты же сейчас Вивиан имела в виду?

— Именно, — Джемма сплела пальцы в замок и опустила взгляд. — Я, возможно, ошибаюсь, но она, в последнее время, слишком явно интересуется тем, что происходит в Хогвартсе. Закономерный интерес, с одной стороны, но раньше такие разговоры ее усыпляли. И вот уже несколько писем она только и делает, что задает мне вопросы об Амбридж... и о Гарри Поттере.

Уоррингтон недолго помолчал с многозначительным видом. Иоли и Джоэл быстро переглянулись, но ничего не ответили.

— Я, конечно, могу ненавязчиво поинтересоваться. Но если кому-то Вивиан и доверяет, так это тебе, а не Элейне.

Джемма намеренно смотрела куда-то в другую сторону.

— Да, возможно, раньше так и было. Правда, после моего переезда многое изменилась. Вивиан не очень положительно оценила перемены в моей жизни, — она вздохнула. — Сказать по правде, она была в ярости.

— Почему это? — удивилась Табита. — То есть, не подумай, что я в восторге от Макнейра. Но время идет, и даже я начинаю потихоньку свыкаться с этой мыслью.

Иоли укоризненно взглянула на нее, и Табита прикусила язык. Не следовало заводить таких разговоров в присутствии Маркуса. Вот уж кто точно целиком и полностью разделял воззрения Вивиан, и только Джемма могла делать вид, что ничего этого не замечает.

— А если подумать? — недовольно нахмурился Джоэл. — Мистер Селвин сидит уже двенадцать лет, а Макнейр при своих интересах, домик в Хогсмиде, в министерстве вот работает... Ясно, что Вивиан злится.

— Но это же глупо, — не согласилась Табита. — Что тогда прикажете делать мне? Моих родителей ведь просто убили.

Друзья неловко переглянулись. Ответить на это замечание было решительно нечего.

— Вот что я вам скажу, — рассеянно продолжила она, гладя очень внимательно слушавшего ее кота. — Все это взаимосвязанно: турнир, побег Блэка, дементоры, Дамблдор. Не бывает, чтобы такие вещи случались сами по себе, без причин. Мне кажется, что все это закончится большим взрывом. И случится он здесь, в Хогсмиде.

— Ты намекаешь на лорда-мэра? — живо спросил Джоэл. — Не стоит разбрасываться такими предположениями, Табита. У мистера Бэгшота всюду свои уши. Что бы там не воображал себе лорд Малфой, Дамблдор ушел не из-за него.

— А уходил ли вообще Дамблдор? — махнула рукой Джемма. — Знаете, я даже в министерстве не смогла точно определить, чем он все-таки занимается. И вот тогда мне стало по-настоящему не по себе.

— Хорошо, что бабушка Энид от всего этого далека, — оставалось только подытожить Табите. — Сколько я себя помню, она никогда не интересовалась политикой.

* * *

Гермиона молча наблюдала за тем, как ее родители выходят через заднюю дверь "Дырявого котла", предназначенную для связи с маггловским миром. Архитектор, придумавший этот способ сообщения, заслуживал самой высшей похвалы: расставание выглядело настолько банальным, что казалось, будто мама с папой просто отлучились ненадолго в соседнюю комнату, и скоро вернутся к ней. Хотела она того или нет, путешествие в Париж снова сблизило их, будто прошедший год существовал лишь в ее воображении. Словно с какой-то другой девочкой, по совпадению носившей такое же имя, произошли все те ужасные неприятности.

Гермиона встряхнула головой, настраиваясь на другой лад и примеряя на себя новое настроение, а затем приветливо улыбнулась Рону. Забавно, что ему с первого взгляда удалось расположить к себе ее родителей. Казалось, что знакомство с Изабель Делакур что-то неуловимо изменило в Джин. Не то, чтобы она стала лучше понимать волшебный мир или меньше контролировать Гермиону, но определенно она больше не была так критично настроена, как того бы желала миссис Сандерс. Пообщавшись с Томом, Гермиона осознала: этой женщине ни в коем случае нельзя позволять влиять на настроение матери.

— Где Гарри? — первым делом спросила Гермиона. — Не спускался пока к завтраку?

— Мама велела ждать внизу, — закатил глаза Рон. — Том ей сказал, что Гарри выходит из комнаты не раньше одиннадцати. Ты слышала, что эти магглы заставляли его вставать чуть свет и работать на них?

— Не нужно его выгораживать, Рональд Уизли, — серьезно возразила Гермиона. — Все можно закончиться очень плачевно. Какими бы ужасными ни были эти магглы, это Гарри могли выгнать из школы! Считай, что Сириус Блэк оказал нам всем огромную услугу.

Рон с сомнением фыркнул, но спорить не стал, вместо этого принявшись жаловаться на болезнь старой крысы, доставшейся ему от брата. Гермиона к крысам питала стойкое отвращение, поэтому поспешно согласилась на посещение лавки со снадобьями для животных, а затем отправилась в комнату, которую сняла для нее Джин — разбирать чемоданы.

Ее окна выходили на внутренний дворик гостиницы, где рядом с небольшим фонтаном с удобством расположился волшебник с густыми усами и настраивал струны на видавшей виды гитаре, совершая странные пасы волшебной палочкой. Время от времени то одна, то другая струна отзывалась протяжным и жалобным стоном.

Гермиона собиралась уже захлопнуть форточку, как вдруг услышала голос Гарри. Рон оказался неправ: их друг вовсе не спал, и у него в столь ранний час уже были гости. Гермиона хотела было окликнуть Гарри, но что-то ее остановило. Вместо этого она прислушалась к разговору.

— Вы не должны объясняться передо мной! — похоже было, что Гарри ни на шутку встревожен. — Вы единственная, кто никогда мне не лгал!

Второй голос, к удивлению Гермионы, принадлежал незнакомой женщине. Был он довольно мелодичным, выразительным, с легким акцентом, который выдавали горловые звуки. Если бы не летняя поездка, Гермиона приняла бы его обладательницу за француженку, но все же что-то в манере этой женщины отличалось от того, как говорили, к примеру, Делакуры.

— Но и всей правды от меня ты пока не услышал, — с сожалением констатировала женщина. — Эта история началась так давно и охватывает такое количество участников, что ни об одном невозможно правильно рассказать без долгого предисловия.

— Я готов слушать, — ответил Гарри. — Но я не понимаю, как правильно вести себя с тем же Фаджем. Почему он так явно показывал, как хорошо относится ко мне и к Филлис? Разве Амбридж его не предостерегала?

— Фаджу очень хорошо и комфортно в своем кресле министра, — усмехнулась женщина. — Он пойдет на многое, лишь бы его не потерять. Нужно понимать, что и досталось оно ему фактически случайно. Багнолд проиграла войну, ее кабинет доживал последние дни. Если бы не ты, ключевые должности после следующих выборов достались бы людям Темного Лорда.

— Вам... вам тоже что-то обещали? — голос Гарри слегка дрогнул, словно он еще не мог решить для себя, как относиться к этой мысли. Гермиона же пораженно прижала ладонь к губам. Что это за подозрительная гостья? С кем еще угораздило связаться Гарри?

— Я никогда не стремилась занимать государственные должности, — возразила ведьма. — Вот моя сестра должна была получить Отдел тайн. Еще при Багнолд ей удалось завести там полезные связи. Жаль Августа, он помогал нам исключительно по научной части, а оказался в Азкабане наравне с рядовыми головорезами, даже не входившими в ближайшее окружение милорда... Но это сейчас не главное. Единственное достоинство Фаджа состояло в том, что он не растерялся и подобрал власть, пока все остальные отвлеклись на то, как бы не сесть в тюрьму или, напротив, как бы утащить за собой побольше народа. Теперь он боится, что похожий фокус может проделать Амбридж. Хогвартс — отличная стартовая площадка, куда лучше, чем канцелярия министра.

— Только не для Амбридж, — презрительно фыркнул Гарри. — Ее же все ненавидят. Ни один человек в школе ее не поддержит.

— Ни один студент, ты хочешь сказать, — колко уточнила женщина. — А если быть точнее, ни один знакомый тебе гриффиндорец. Разве не ты сам рассказывал мне, каким талантливым преподавателем истории она показала себя при Дамблдоре? Да и даже если бы это было не так, вы еще очень нескоро сможете решать, кто станет следующим министром магии. А вот в глазах родителей Амбридж обнаружила Тайную комнату и отчислила нарушительницу, которой Дамблдор непременно бы дал второй шанс.

Гермиона даже привстала на цыпочки, стараясь не пропустить ни одного слова загадочной ведьмы. Гарри, которого она знала, не интересовался политикой и предпочитал праздные разговоры о квиддиче или своих проблемах с учебой или придирками Снейпа. Сейчас друг открывался ей с новой стороны, и Гермиона пока не знала, нравится ли ей то, что она видит.

— Амбридж не сделала ничего, и это ясно любому, кто только возьмет на себя труд подумать! — возмущенно ответил Гарри. — Никакого расследования не было, если не считать того, что к Уизли заглянул Дамблдор! Известно, что Джинни находилась в трансе, но никто не пытается разобраться, что вызвало этот транс! Да, она открыла Тайную комнату, но каким образом она вообще ее обнаружила? Кто научил ее змеиному языку? Что там была за тень, о которой толковал василиск? Решение Амбридж такое же бессмысленное, как решение Диппета отчислить невиновного Хагрида! И вообще, если Дамблдор знает, что в прошлый раз комнату открывал этот Том Риддл, почему он не расскажет аврорам?

— Ты должен понимать природу человека, — ведьму праведный гнев Гарри откровенно забавлял. — Людям проще найти отрицательного героя и списать на него всю вину. В случае с Тайной комнатой такой героиней стала Джинни Уизли. Амбридж не действовала с особой тонкостью, да она и не была ей нужна. К тому же, весь этот спектакль был разыгран, главным образом, для одного человека.

— Для Фаджа? — спросил Гарри. Ведьма тихо рассмеялась.

— Фадж и без того сделал Амбридж своим доверенным лицом, его не нужно впечатлять. Скажи, что тебе известно о лорде-мэре Хогсмида?

Судя по паузе, которая повисла после этого вопроса, известно Гарри было немногое. К своему стыду, Гермиона была вынуждена признать, что недалеко от ушла от друга по широте познаний. Она могла бы с закрытыми глазами оттарабанить всю сложную систему избрания лорда-мэра, описать круг его полномочий и обязанностей, назвать выдающиеся свершения на посту — но при этом она не могла припомнить даже его имени.

— Главное, что тебе нужно знать о лорде-мэре — они с Дамблдором не друзья, — сообщила собеседница Гарри. — И это несмотря на то, что мистер Бэгшот знаком с Альбусом с детства, они даже жили по соседству какое-то время. Мать лорда-мэра, Батильда, и по сей день живет в Годриковой Лощине.

— В Годриковой Лощине? — Гарри и Гермиона ахнули одновременно. — Там, где жили мои родители?

— Семья Дамблдора похоронена на том же кладбище, — подтвердила ведьма. — Я уже говорила тебе, Гарри, этим старикам, как никому другому, свойственна клановость. У лорда-мэра с Дамблдором свои счеты, и в прошлом не счесть их бесконечных споров по самым разным вопросам. Наверняка можно утверждать: все, что Дамблдор назовет белым, в глазах Бэгшота будет темнее ночи.

— Батильда Бэгшот, — медленно проговорил Гарри, и Гермиона сразу же поняла, о чем он думает. — Она ведь написала наш учебник по истории магии! Тот учебник, который Амбридж заменила, едва появилась в Хогвартсе. Но тогда это значит...

— Это значит, что ты должен быть с ней очень осторожен, Гарри, — заботливо заключила ведьма. — Боюсь, наша милая Долорес совсем не так враждебно настроена по отношению к Альбусу, как демонстрирует перед моим дорогим зятем. Думаю, все прояснится, как только с ней побеседует Андромеда.

Гермиона слушала, как завороженная, но вопреки ее ожиданиям Гарри не стал расспрашивать о Бэгшоте дальше.

— Думаете, я должен предупредить остальных? На прошлой неделе тут были Филлис с Энтони и Джастин. Все-таки мама Джастина в Попечительском совете и больше других общается с Амбридж.

Женщина снова рассмеялась, но на этот раз ее смех звучал холодно и недобро.

— Об этой экстравагантной леди я слышу, пожалуй, даже чаще, чем это необходимо. Не стоит за нее волноваться. К тому же, я сомневаюсь в ее умении держать язык за зубами. Тебе сейчас привлекать к себе внимание не следует. Это даже хорошо, что твои родственники не подписали разрешение на прогулки в Хогсмид.

— Что же в этом хорошего? — несмотря на взрослые разговоры, Гарри все еще оставался мальчишкой, и сейчас в его голосе звучала обида. — Не сомневаюсь даже, что я такой один во всей школе. И Амбридж будет не Амбридж, если не придумает на это время для меня какое-нибудь занятие, лишь бы не позволить одному бродить по школе.

— Уверена, мы найдем какой-нибудь выход, — заверила его женщина. — В конце концов, Нимфадора всегда может напомнить Амбридж о том, где заканчиваются ее полномочия директора. А теперь, не пора ли тебе завтракать?

— Пойду, — Гермиона чувствовала, как Гарри улыбается. — Я еще увижу вас до отъезда в школу?

— Не могу обещать, — ответила ведьма. — Однако не сомневайся, мы непременно встретимся осенью.

Гермиона опрометью бросилась в коридор, надеясь опередить друга, и нырнула за выступающую из стены кривоватую колонну. Отсюда можно было рассмотреть волшебницу, с которой встречался Гарри, если, конечно, она не решит аппарировать прямо из его комнаты.

Конечно, Гермионе не повезло. Гарри хлопнул дверью и, весело насвистывая себе под нос, направился в сторону лестницы. Больше из его комнаты никто не вышел. Гермионе ничего не оставалось, кроме как вернуться к себе, к так и не разобранной дорожной сумке.

Волшебник на улице, наконец, закончил с настройкой своей гитары и забренчал незатейливую песенку с лиричными испанскими переливами. Однако Гермиона едва ли могла оценить приятную мелодию. Она присела на кровать и, обхватив колени руками, глубоко задумалась.

Итак, Гарри скрывает от нее куда больше, чем она предполагала в прошлом году. Одна радость, Сакс в его дела посвящена еще меньше, и Гарри по-прежнему хорошо взвешивает все за и против, прежде чем о чем-либо советоваться с этой неприятной особой. С другой стороны, Сакс успела побывать здесь раньше Гермионы, и кто знает, что еще она пропустила.

Таинственная знакомая Гарри Гермиону одновременно напугала и заинтересовала. Широта познаний этой женщины не могла не вызвать восхищения, а вот мрачные прогнозы относительно целей и задач Амбридж, Дамблдора, лорда-мэра Хогсмида и еще десятка неизвестных людей привели мысли в полный хаос. А еще они упоминали леди Финч-Флетчли, и Гермиона отчетливо понимала, что по крайней мере эту часть разговора не сможет сохранить втайне. Тем более, буквально накануне она получила от леди Финч-Флетчли напоминание о том, что в новом году ей бы не помешало быть чуть расторопнее и полезнее, чем в прошлом.

Засиживаться в одиночестве не следовало, поэтому Гермиона, взяв себя в руки, быстро повесила в шкаф одежду, приготовленную на эти два дня, разложила на столе несколько любимых книг, а на письменный стол поставила увесистую птичью клетку. До сих пор не ясно, зачем она согласилась везти с собой эту махину, если Салазар все равно присоединится к ней только в Хогвартсе.

Их встреча с Томом Сандерсом была, пожалуй, одним из удивительнейших впечатлений этого лета, превзошедшим даже вылазку во французский Гринготтс. Разумеется, не представься он, Гермиона и не подумала бы узнать в мрачном подростке соседского мальчишку, которого в последний раз видела еще до школы. Помнится, решение Тома отказаться от учебы в Хогвартсе долгое время не укладывалось у нее в голове. Теперь же многое становилось на свои места: большая часть их занятий была для него попросту бесполезна. Том не слишком распространялся на тему источника своих необыкновенных познаний, но одни только магглоотталкивающие чары позволили Гермионе домыслить: учил его по-настоящему выдающийся волшебник. Похожие чары защищали Хогсмид и даже саму школу.

Было ли дело в неожиданности встречи, ужасном настроении самой Гермионы или обаянии Тома, но с ним в тот день ей было интереснее, чем с любым ее другом из Хогвартса. Невилл за прошедшее лето не написал ей ни одного письма, Гарри усиленно изображал из себя идиота, не задумающегося о последствиях своих поступках, а Рон, похоже, таковым и являлся. Том тоже любил книги, обладал живым и быстрым умом, а самое главное — и в этом Гермиона ему бесконечно завидовала — ему не приходилось выбирать между магией и высшим образованием. Каким-то непостижимым образом он получит и то, и другое.

Гермиона невесело хмыкнула. Она тоже могла бы рассчитывать на колледж уровня Итона, если бы не выбрала учебу в Хогвартсе. Именно к этому призывала ее маму миссис Сандерс. Может быть, Андреа была не так уж и не права?

О том, каким образом Тома занесло в тот парк, он ей, разумеется, так и не сказал. Зато пообещал помочь беспрепятственно и тотчас вернуться домой, если она сделает кое-что взамен для него. Гермиона в ответ только закатила глаза. В последние годы она заключила столько ненужных ей соглашений и договоренностей, что они уже начинали противоречить друг другу.

Впрочем, Том не хотел от нее ничего невыполнимого. Он просил позаботиться о его сове.

— Как-как его зовут? — закашлялась Гермиона. — Ты предлагаешь мне приехать в школу с совой по имени Салазар? И как я объясню это друзьям?

— Почему ты должна кому-то объяснять, как зовут твою сову? — удивился Том. — Придумаешь что-нибудь. Я не могу оставить его дома. У родителей он будет скучать, а у моих друзей уже есть свои совы. Сможешь посылать с ним письма домой, чем плохо?

— Звучит все это очень подозрительно, ты в курсе? — скептически прищурилась Гермиона. — Значит, Салазар. Только этого мне не хватало.

В глубине души она радовалась. На подаренные родителями деньги она всерьез намеревалась купить сову — теперь же необходимость в этом отпала, и деньгами можно было бы распорядиться удачнее, приобретя какую-нибудь красивую и интересную книгу — или же отложив их на прогулки в Хогсмид.

Гермиона застегнула последнюю пуговицу мантии и оценивающе посмотрела на себя в зеркало. Стоило запомнить это невинно-заинтересованное выражение лица, чтобы удерживать его во время ланча, когда Гарри попытается скормить им очередную ложь.

Все оказалось еще хуже, чем ожидала Гермиона. Гарри был искренне рад их видеть, но в свою жизнь категорически не допускал. Гермиону невероятно смешил тот факт, что Рон этого не замечает и продолжает собирать какую-то чепуху о Пушках Пэддлс — весьма неудачливой команде, поддержка которой противоречила всякому здравому смыслу. Прежний Гарри, вероятно, во всем бы соглашался с лучшим другом, но в глазах Гарри нынешнего поблескивал насмешливый огонек, свойственный человеку, ощущающему свое неуловимо превосходство над интеллектом собеседника. Нечто похожее, только в превосходной степени, Гермиона наблюдала у Тома — и, зачастую, у самой себя.

Уизли не привезли с собой Джинни, и Гермиону это почему-то задело сильнее остального. Вот так, мимоходом, бедную девочку просто вычеркнули из жизни семьи. Кто знает, чем ей теперь вообще позволят заниматься. Еще неприятнее был тот факт, что и Гарри, и его знакомая, кем бы она ни была, и Амбридж прекрасно осведомлены о невиновности девочки, но продолжают хранить молчание, словно именно такой исход событий удобнее для всех.

— Пап, а как мы завтра доберемся до Кингс-Кросс? — спросил Фред за ужином. Гермиона с аппетитом доедала шоколадный пуддинг и едва прислушивалась к общему разговору. Однако ответ мистера Уизли заставил ее навострить уши.

— Министерство предоставило нам пару машин.

Разумеется, вопросительные взгляды всей семьи тут же устремились на Артура.

— Почему это? — поразился Перси.

— Перси, ты же у нас староста, — не упустил возможности поиздеваться Джордж. — Так положено. Две машины, на капотах флажки развеваются, а на них красуется СШ.

— Серьезная шишка, — расшифровал Фред, и даже Гермиона не смогла удержаться от смеха. Однако смущенный вид мистера Уизли слишком бросался в глаза, а его отговорки показались ей совсем не убедительными.

Гермиона почти не разбирала чемодан, поэтому вечером управилась со сборами за десять минут и пошла посмотреть, чем заняты ребята. Как и следовало ожидать, в комнате Рона царил сказочный беспорядок. Перси потерял свой значок старосты и с пристрастием допрашивал всех, кто мог его взять, близнецы развлекались, не оставляя не малейших сомнений в личностях коварных воришек, к тому же, выяснилось, что крысиная микстура, которую они днем приобрели для захворавшей Коросты, осталась на столе в трактире.

— Я принесу лекарство Коросты, я уже все собрал, — вызвался было Гарри, пока Рон отбивался от рассерженного Перси, но Гермиона уже стояла у двери.

— Лучше я. Помогите ему, с ума можно сойти от такого шума, — недовольно сказала она и прикрыла за собой дверь. Еще один побочный эффект лета — она слишком привыкала к тишине, а потом страдала от общества других детей.

В коридоре, ведущем мимо маленькой гостиной в бар, в такой час было уже темно. Гермиона уже почти дошла до его середины, как вдруг голоса из гостиной заставили ее остановиться. Она тут же узнала мистера и миссис Уизли и почувствовала себя неловко — похоже, она застала их в разгар семейной ссоры.

— Как это не говорить ему? — негодовал мистер Уизли. — Гарри должен знать правду!

Гарри? Гермиона хмыкнула: похоже, сегодня ей везло на интересные разговоры. Нехорошо будет, если ее застанут за подслушиванием, но любопытно, что еще существует за правду, до которой Гарри не докопался самостоятельно или при посредничестве своих новых друзей. Однако, по мере того, как в разговоре супругов Уизли вскрывались все новые подробности побега Сириуса Блэка, улыбка на лице девочки все меркла.

— Молли, сколько можно об этом говорить? — мистер Уизли стукнул кулаком по столу. — Репортеры ничего не пишут об этом, так распорядился Фадж. Ночью после побега Блэка он приехал в Азкабан. И охрана предупредила его, что Блэк постоянно бормотал во сне одни и те же слова: "Он в Хогвартсе... он в Хогвартсе..." Молли, Блэк спятил и хочет убить Гарри. Думает, что со смертью мальчика к Сама-знаешь-кому вернутся силы. В ночь победы Гарри над Сама-знаешь-кем Блэк потерял все. Он двенадцать лет провел в Азкабане, готовя свою месть. И теперь, когда в школе нет даже Дамблдора, зато полно этих малоуправляемых тварей из Азкабана, я не берусь судить, чем все закончится.

У Гермионы вдруг ужасно разболелась голова. Крысиная микстура была забыта, она на цыпочках поспешила обратно, стараясь невольно не наделать шума и не выдать свое присутствие. Дольше молчать она не могла.

— Можно тебя на минутку? — тихо позвала она Гарри, выходя в коридор. Близнецы и Рон все еще неутомимо воевали с Перси, поэтому не обратили внимание на то, что он вернулась с пустыми руками.

— Что с тобой? — Гарри заметил ее необычайную бледность. — Что-то не так?

Гермиона решила не ходить вокруг да около.

— Гарри, я только что случайно подслушала разговор мистера и миссис Уизли. Они говорили о Сириусе Блэке.

Гарри склонил голову набок, изучающе глядя на Гермиону.

— О Сириусе Блэке? Сейчас все о нем говорят. Даже полицию магглов подняли на ноги, я видел его по телевизору.

— Да, но ты не все знаешь. Мистер Уизли считает, что Блэк охотится за тобой. Мистер Уизли считает, что Блэк... — она замялась, — что Блэк хочет тебя убить.

Гарри недоуменно изогнул бровь.

— Зачем Блэку меня убивать? Я думаю, он хочет залечь на дно, чтобы запутать преследователей, а потом сбежать подальше из страны. Зачем ему делать то, за что он гарантированно попадет обратно в Азкабан?

— Гарри, ясно же, что он не в себе, — рассердилась Гермиона. — Блэк взорвал полулицы ни в чем не повинных людей, а когда его схватили, стоял и смеялся! Азкабан не оздоровительный курорт, если Блэк был сумасшедшим уже тогда, за двенадцать лет его безумие лишь усилилось. Ты должен быть очень, очень осторожен!

— Эй, когда это я был неосторожен? — рассмеялся Гарри. — Ну же, Гермиона, перестань нагнетать панику. Блэк опасен для меня так же, как опасен для любого другого волшебника, которого он застанет врасплох.

— И все же, — покачала головой Гермиона. — Не ищи себе неприятностей.

— Я их не ищу, — буркнул Гарри, которому разговор уже начал надоедать. — Это они меня ищут. Вот что, Гермиона, пойдем-ка лучше спать, уже поздно. Договорим завтра, в поезде, если ты не возражаешь. Надеюсь, Сириус Блэк не зарежет меня в моей же собственной постели.

— Не смешная шутка, — укоризненно взглянула на него Гермиона. — Спокойной ночи.

"Он знает, — повторяла она себе, шагая к своей комнате. — Он уже знает о Блэке, и он при этом так беспечен. О, как это на него похоже!"

Зеркало на стене наблюдало за ее метаниями холодно и осуждающе. Гермиона непонаслышке знала о болтливости волшебных зеркал, но именно это оказалось на редкость молчаливым и недружелюбным. С трудом подавив иррациональное желание развернуть его к стене, Гермиона легла в постель и забылась чутким тревожным сном.

* * *

Давным-давно, когда Том был намного младше, чем теперь, у него в Кордове была подруга — внучка одной из приятельниц бабушки Мерседес. Была у этой девочки красивая розовая шкатулка, обитая шелком и украшенная бантиками, бусинами, ракушками и другими бесполезными вещами, которые все девчонки отчего-то находили необычайно привлекательными. В эту шкатулку девочка складывала мелкие подарки, найденные на улице или в поездках к морю яркие камешки, засушенные цветки, и чрезвычайно ими дорожила, что не раз становилось предметом язвительных насмешек Тома.

Собираясь в школу, он обнаружил, что отныне немногим отличается от своей старой знакомой. В защищенной всевозможными чарами коробке он аккуратно разместил дневник, многократно сложенную мантию-невидимку, бутылочку с оборотным зельем, волшебную палочку и переговорное зеркало, которое подарила ему Вивиан. Благоразумнее было бы все, кроме зелья, спрятать по карманам, но так артефакты могла, чего доброго, обнаружить Андреа, а Тому совсем не улыбалось уезжать из дома со скандалом. Первый день учебы в Итоне должен был стать знаменательным событием в его жизни.

Черкнув пару строчек на пергаменте, он привязал письмо к лапке Салазара и выпустил сову в окно. Кто-то назвал бы его решение вверить птицу заботам Грейнджер внезапным и необдуманным, однако чем дольше он размышлял о роли этой раздражающей девчонки в жизни Хогвартса, тем более удачной казалась ему эта идея. Грейнджер имела доступ к школьной библиотеке, была падка на лесть и постоянно находилась рядом с Гарри Поттером. У нее не было своей совы, поэтому появление птицы ни у кого не вызовет вопросов, и Салазар спокойно сможет жить в совятне Хогвартса, среди своих собратьев. Кроме того, Том не терял надежды на то, что его сове удастся каким-то образом найти Нагайну. В свое время они были хорошими друзьями.

Опасения Тома о проницательности Андреа оказались излишними, а отец не провожал его в школу, срочно уехав по каким-то делам, связанным с его новым расследованием. Простились с матерью они, кстати, с совершенно искренней теплотой — Том уже давно понял, что пытаться переубедить Андреа бесполезно, а значит остается лишь продолжать свою двойную жизнь и держать ее на расстоянии от всего, что может навести ее на ненужные подозрения. Словом, делать все то же, что уже третий год делает она сама.

— В той стороне находится Виндзорский замок, — кивнула Андреа вправо. — Вообще-то, леди Финч-Флетчли расскажет об этом месте лучше, чем я, но тогда тебе придется подождать два года, пока в школу поедет Джереми. Интересно, — она вдруг рассмеялась, — как бедняжке Конни тогда удастся распределять свое время между Хогвартсом и Итоном?

— Значит, с Джереми уже все ясно? — спросил Том скорее для поддержания разговора, нежели из искреннего участия. — Никаких шансов на Хогвартс?

— Конни уверяет, будто у Джереми было что-то, похожее на стихийный выброс магии. Что-то не слишком масштабное, но не оставляющее сомнений в своей природе. Так или иначе, этого недостаточно для полноценного обучения. Следующего такого случая можно прождать не один год, а мальчик должен обустраивать свою жизнь.

Том неожиданно подумал, что легко мог бы подтвердить или опровергнуть утверждения Констанс. Они с Джереми не были близкими друзьями — на брата Джастина они всегда посматривали, как на сущего ребенка, — однако тот способ, что сработал с Гермионой, наверняка не даст сбоя и с ним. Если магглоотталкивающие чары на мальчика не подействуют, очевидно, что он не так прост, как стараются убедить Конни. Вряд ли это позволит ему всерьез учиться магии, но, по крайней мере, не отвратит от него родную мать. Ведь реакция Конни всегда была непредсказуемой.

Том выдохнул сквозь зубы. Вот он уже и решил заниматься благотворительностью, да еще и для того, чтобы в семье Конни Финч-Флетчли царили мир и спокойствие. И кто тут после этого ненормальный?

По запруженной машинами улочке они двигались с минимальной скоростью. Том рассеянно осматривался по сторонам, свыкаясь с городом, в котором он отныне будет проводить большую часть своего времени — по крайней мере, лучше, что его мама так думала. К режиму ранних подъемов он привыкнуть еще не успел, поэтому уже начинал дремать, когда его внимание вдруг привлек одинокий старик, спешащий куда по своим делам.

Сон Тома как рукой сняло. Старик этот, несмотря на деловой костюм, был удивительным образом похож на одно из самых ярких его воспоминаний о знакомстве с волшебным миром. Втайне Том все еще мечтал однажды прийти к нему, не скрываясь, и спросить о том, что он хотел бы знать о волшебной палочке Тони Сакса. Ведь если это мистер Олливандер продал, а возможно и лично изготовил ее, он также должен помнить что-то о ее бывшем владельце.

Все это было бы прекрасно, но что, скажите на милость, Гаррик Олливандер делает здесь, неподалеку от маггловского колледжа? В то, что мастер волшебных палочек оказался здесь случайно или же по соседству проживает его любимая внучка, Тому верилось с трудом. Если же это был не Олливандер, подобное сходство можно было объяснить лишь очень близким родством.

Сильнее всего бесила абсолютная невозможность проследить за стариком: опоздания были недопустимы, да и мама бы была вне себя от ярости, попытайся Том объяснить, для чего ему потребовалось выйти из машины. Он нетерпеливо завертелся на сидении. К счастью, поток машин двигался неторопливо, да и здоровье мистера Олливандера не позволяло ему проворно сновать по улицам. Краем глаза Том успел только заметить, как волшебник скользнул в подъезд облицованного белым дома на углу, напротив которого находится гостиница "Кристофер".

Может быть, он недооценивал преимущества жизни в Итоне, ухмыльнулся Том про себя. Городок, благодаря этой случайной встрече, моментально обрел ореол таинственности. Непременно нужно наведаться в этот дом в свободное время и разузнать, что за волшебники там живут. На примере Селвинов Том уже успел убедиться, что вписавшиеся в общество и законопослушные маги едва ли предпочтут затеряться среди магглов.

Андреа, истолковав его волнение по-своему, успокаивающе сжала руку сына.

— Скоро мы уже будем на месте! Представляю, о чем ты думаешь! Это ведь новая ступень, ты теперь совсем уже взрослый!

Сразу видно было, мама даже не подозревает, какой груз из прошлой жизни Том везет с собой.

Хотя Том никогда не бывал в Хогвартсе, чем-то колледж сильно его напоминал. Дело было вовсе не во внутреннем убранстве, величественной часовне или белых лилиях на старинном гербе, скорее загадка таилась в самой атмосфере, в многовековой истории и параллельном измерении, существовавшем здесь, — глубине времени... Том с усмешкой взглянул на золотого леопарда — символику, перешедшую школе от королевского дома, и отчего-то вспомнил гриффиндорского льва, оттисненного на том конверте, что он получил несколько лет назад и что так и лежал до сих пор где-то среди документов в родительском сейфе.

Расписание, которое получил Том, всем своим видом недвусмысленно намекало на то, что об отдыхе можно позабыть до самого лета. Филлис никогда не жаловалась на чрезмерную загруженность и насыщенность школьной программы — впрочем, с этого года ситуация могла измениться, ведь она набрала множество дополнительных предметов. Том старался не отставать. Забавно, что таинственная леди Блэк, о которой они так много размышляли и говорили, и тут умудрилась оказать влияние на его жизнь и выбор — отдельной строчкой в списке выбранных Томом предметов выделялся арабский язык. Да, он все еще не терял надежды расшифровать мелкую вязь, которой теперь были исписаны страницы ее дневника.

Комната, доставшаяся Тому, находилась в самом конце коридора общежития, поэтому ему предстояло терпеть лишь одного соседа. В настоящий момент тот как раз стоял у двери, завозя в свою комнату старомодный чемодан с множеством пестрых наклеек. Судя по всему, хозяин чемодан был заядлым путешественником.

— Привет, — заметив Тома, сосед коротко кивнул. — Я видел тебя на зачислении. Тоже первый год?

— Да, — Том пожал его руку. — Том Сандерс.

— Илья Долохов, — теперь становилось ясным, откуда в его речи взялся акцент. — Очень приятно.

— Ты ведь не из Англии? — обычно Том не начинал знакомство с расспросов, но на этот раз удержаться не смог. Фамилия Долохова казалась смутно знакомой, он даже попытался припомнить, не слышал ли ее в новостях или от разбирающего очередное дело отца. Оставался, правда, еще один вариант, но пока что он казался Тому слишком маловероятным. — Россия?

— Все спрашивают, — лицо Ильи исказилось в неприязненной гримасе, догадка Тома его явно не порадовала. — Дед был оттуда. Сбежал после революции. Их тогда осталось четыре брата. Двоим повезло, что еще с двумя стало, никто не знает.

Том сочувствующе кивнул. Похоже, разговоры о непростой судьбе семьи Долохова следует отложить до лучших времен — воспоминания его соседа определенно не вдохновляли.

— А ты откуда? — в свою очередь, поинтересовался Илья. — Здесь родился?

— Нет, — отозвался Том. — Я родился в Кордове, на родине моей бабушки. Она испанка.

— Вот как, — Долохов, наконец, впихнул чемодан в комнату и махнул рукой Тому на прощание. — Что же, будем соседями.

— Увидимся на уроках, — кивнул Том и закрыл за собой дверь. Итак, начало было положено.

Комнату недавно отремонтировали, и она выглядела пустой и необжитой. Том неторопливо прошелся по ней, привыкая к мысли о том, что отныне это его новый дом. Порядком меньше его собственных комнат в Лондоне и в доме бабушки Мерседес, однако со временем, — он ухмыльнулся, — это можно и исправить. Пока же надлежало заняться куда более важными и насущными вещами.

Плотно задернув занавески, Том извлек коробку с самыми важными для себя вещами. Вопреки желанию матери, он умудрился привезти с собой и несколько волшебных книг — разумеется, отлично замаскированных от любопытных магглов. Тому доставило особое удовольствие поставить их на книжную полку вперемешку с учебной литературой. Наконец, он добрался до переговорного зеркала.

— Вивиан Селвин, — тихо произнес он.

По зеркальцу пробежала зернистая рябь, как по экране ненастроенного телевизора. Вивиан ответила не сразу; выглядела она невыспашейся и недовольной. При виде Тома девушка, однако, попыталась изобразить хоть сколько-нибудь деловой вид.

— Я прибыл в колледж, — счел необходимым сообщить Том. — Волшебной защиты не почувствовал. Видимо, они не допускают мысли о том, что сюда может проникнуть волшебник.

— Статут о секретности, — напомнила Вивиан. — По закону о магии знает лишь действующий премьер-министр и еще пара высокопоставленных лиц. А я на полпути в Шармбатон. Собираю слухи, как ты и просил. Знаешь, многие считают, что Сириус Блэк может скрываться во Франции.

— Это было бы слишком идеально, — усмехнулся Том. — Но я хочу поговорить не о Блэке. Сегодня по дороге в колледж я видел человека, похожего на Олливандера.

Вивиан нахмурилась.

— Олливандера? Мастера волшебных палочек Олливандера? Он что, следил за тобой?

— Меня он не заметил, я был в машине, — возразил Том. — Олливандер оказался здесь по делу. Я видел, как он зашел в один из домов на центральной улице города.

— А ты уверен, что не обознался? — усомнилась Вивиан. — Из того, что я слышала об Олливандерах, я сделала вывод, что они относятся к числу семей, предпочитающих магические кварталы вообще не покидать. Не могу представить его гуляющим по улицам.

— Я проверю этот дом при первой возможности, — ответил Том. — А ты узнай, есть ли у Олливандера братья или другая родня, и что их может связывать с Итоном, — он помолчал, — или с Виндзором.

— Что же, если это так важно, — Вивиан пожала плечами. — Вообще-то, место хотя бы приличное? Тебе там нравится?

— Пока не жалуюсь, — Тому нравилось и даже очень, но делиться своими впечатлениями с Вивиан он отчего-то не желал. Внезапно на ум пришел недавно возникший вопрос: — Ты знаешь, кто такие Долоховы?

— Конечно, знаю, — без тени удивления отозвалась девушка. — Антонин Долохов был наставником моего отца. Очень опасный маг, ближе других стоял к Темному Лорду. Леди Розье его, говорят, на дух не переносила.

— Похоже, так она относилась к большинству Пожирателей смерти, — криво ухмыльнулся Том. — Ты не в курсе, у него были дети, внуки?

— У Долохова? — Вивиан задумалась. — Официально признанных вроде не было, а так наверняка. Мама, скорее всего, знает. Что, и о его семье справки навести?

— Сделай одолжение, — кивнул Том. — О нем и трех его братьях.

Отложив зеркальце в сторону, Том рассмеялся. Все же судьбу было не обмануть — даже в Итоне мир магии крепко держал его своими щупальцами. Забавно, что из тысячи студентов его соседом оказался именно предполагаемый потомок известного приверженца темных искусств. Любопытно, знает ли сам Долохов-младший о скандально известном родственнике или же, как некогда Филлис Сакс, живет себе в неведении, считая себя обыкновенным магглом? И отчего он учится здесь, а не в волшебной школе? Выбор или вынужденная необходимость? Том пообещал себе присмотреться к Илье повнимательнее.

Наконец, он достал из коробки волшебную палочку. Пусть, на первый взгляд, никакой опасности дирекция Итона для него не представляла, дополнительная магическая защита этой комнате не повредить. Да и разбирать вручную чемодан было откровенно лень.

Том поудобнее устроился на кровати и с самодовольным видом принялся наблюдать, как по комнате летают рубашки, ботинки и зубная паста. Для полного счастья не хватало лишь клетки с Салазаром и террариума с Нагайной. Его питомцы все же поехали в Хогвартс, благополучно проигнорировав все предостережения Андреа.

Жизнь, определенно, налаживалась.

* * *

Хогвартс-экспресс бодро стучал колесами, и с каждой минутой здания Лондона становились все менее различимыми в тумане, пока и вовсе не исчезли из вида. Гарри, наконец, отвернулся от окна, чтобы тут же встретиться с обеспокоенным взглядом Гермионы.

— О чем мистер Уизли говорил с тобой на перроне? — требовательно спросила подруга. — О Сириусе Блэке, верно? Он все-таки решил ввести тебя в курс дела?

— Очень любезно с его стороны, — ядовито отозвался Гарри. — Правда, новость о том, что кто-то хочет меня убить, перестала производить должное впечатление. Пора придумать что-то более оригинальное.

— Ребят, вы о чем? — вытаращил на них глаза Рон. — Сириус Блэк хочет убить Гарри?

— Доброе утро! — возвела глаза Гермиона. — Вчера я случайно услышала разговор твоих родителей, и с тех пор тщетно пытаюсь убедить Гарри быть хоть немного ответственнее. Правда, все впустую. У него теперь свои авторитеты, — с обидой добавила она.

Гарри, похоже, не на шутку рассердился.

— Надеюсь, хотя бы в этом году ваша бессмысленная вражда с Филлис закончится? Это уже переходит все границы, Гермиона.

— Забавно слышать такое от человека, который не подрался с Малфоем в коридоре лишь потому, что Труман стояла рядом, — фыркнула девочка. — Сакс ничем не лучше слизеринцев.

— По-твоему, мы тогда Труман испугались? — возмутился Рон. — Если бы мы не знали, что эта зануда, едва приехав в школу, побежит жаловаться Амбридж, от Малфоя бы мокрого места не осталось!

Гарри устало вздохнул — перепалки Рона с Гермионой, этим летом неожиданно участившиеся, начинали становиться утомительными. С другой стороны, благодаря этому спору Сириус Блэк был временно позабыт, и, пользуясь случаем, он вскочил на ноги и скользнул к выходу из купе.

— Пойду, найду Невилла, — изобразил он более или менее приемлемую отговорку. Действительно, этим утром на перроне они так и не видели Лонгботтомов, обычно прибывающих на Кингс-Кросс всем кланом. За все лето Невилл ни разу ему не написал, и Гарри опасался, как бы чрезмерно строгая тетушка и невыносимая кузина не превратили каникулы его друга в настоящий кошмар.

К счастью, Рон и Гермиона были слишком увлечены своим спором, поэтому никто из них не вызвался его сопровождать.

Невилла Гарри нашел в самом конце поезда: все купе уже были заняты сложившимися компаниями, и ему не находилось места. Гарри уже думал было пригласить Невилла к ним, но в конце поезда им улыбнулась удача. В последнем купе наличествовали целых два свободных места, а единственными его пассажирами были незнакомый мужчина, спящий глубоким сном, и маленькая девочка со светлыми ангельскими локонами и огромными голубыми глазами.

— Почему он едет с нами? — недоуменно шепнул Невилл. — Впервые вижу, чтобы в поезде были взрослые, ну, кроме машиниста.

— Понятия не имею, — пожал плечами Гарри. — Может быть, это из-за Сириуса Блэка?

— Он не похож на аврора, — решительно отверг эту версию Невилл. — Честно говоря, он выглядит таким болезненным и уставшим, что ему самому не помешает защита.

Белокурая девочка что-то произнесла настолько тихо, что Гарри пришлось переспросить несколько раз. Похоже, она очень их смущалась.

— Он новый учитель, — говорить у нее получалось исключительно выразительным шепотом. — Профессор Люпин. Он представился, когда садился в купе.

— Новый профессор? — задумался Гарри. — Вот, значит, кого Амбридж позвала на место Локонса. Я думал, назначат кого-то из министерских.

— Поди разберись, что у Амбридж на уме, — вздохнул Невилл. — По иному и не скажешь, что он министерский, у них полно разных людей. Так ты не против, если мы поедем с вами? Свободных мест больше нигде нет.

Девочка отрицательно помотала головой и отгородилась от них книгой. Как успел заметить Гарри, изображения в ней не двигались, написана же она была на каком-то иностранном языке, судя по значкам над буквами, — на французском.

— Ну рассказывай, — улыбнулся он Невиллу, — как лето прошло?

— Лучше, чем я ожидал, — удивил его друг. — Правда, Табита вела себя странно. Знакомила меня со своими друзьями, заставила заниматься дополнительно, проверила все домашние задания. Даже заступилась за меня перед бабушкой Августой. Правда, это случилось уже после того, как я заступился за нее. Не знаю, что это было, — он неожиданно погрустнел, — может быть, ей просто велел дядя Элджи. Он всегда говорит, что настало уже время мне стать настоящим волшебником.

— Ты отличный волшебник, Нев, — хлопнул его по плечу Гарри. — Даже не думай сомневаться.

— Ну а как у тебя? — сменил тему Невилл. — Слышал про твои приключения с тетушкой. Как только тебе это удалось?

И Гарри в очередной раз поведал о злополучном ужине в Литтл-Уингинге, ночном путешествии в Лондон и знакомстве с министром магии Корнелиусом Фаджем. По лицу Невилла было видно, что мальчик действительно впечатлен.

— Я только однажды видел Фаджа, — признался он. — Он остановился у булочной Мэггота и купил багет хлеба. Тетя сразу увела меня оттуда.

— Твоей тете не нравится министр? — удивился Гарри. — Я думал, вы хорошо ладите с официальной властью.

— Из министерства магии тетя Энид ни с кем не ладит, — вполголоса признался Невилл и покосился на девочку, до сих пор не проявлявшую ни тени интереса к их разговору. — Поэтому если дядю Элджи куда и приглашают, он идет туда один. У тети репутации убежденной затворницы и домоседки. Даже странно, что она все-таки согласилась пойти на свадьбу Уоррингтонов...

Невилл принялся рассказывать о своей поездке в Париж и дерзком ограблении музея, что располагался точно по соседству с залом торжеств. Аврорат так и не согласился обнародовать информацию о том, что именно было оттуда похищено, из чего ребята заключили: речь идет об очень ценном и опасном артефакте.

— Кстати говоря, — вспомнил Невилл. — Угадай, кто еще был в Париже в день свадьбы?

Гарри пожал плечами, у него не было ни единой идеи.

— Филлис! — поделился Невилл. — Ее видели в городе. Правда, поздравить Уоррингтонов она так и не зашла. Я удивился, ведь все подруги Табиты принимают ее, как свою, даром, что она магглорожденная.

Гарри недоуменно нахмурился — что-то в рассказе Невилла не сходилось.

— Говоришь, свадьба была примерно месяц назад? — уточнил он. — Тогда этого просто не может быть. Ведь я как раз в тот день сбежал от дяди с тетей, и миссис Сандерс отвезла меня к Саксам. Филлис была дома, с мамой. Да у них и нет средств, чтобы вот так просто поехать погулять во Францию!

Невилл растерялся.

— Но как же так? Ведь эти разговоры слышали все, не только я. Зачем кому-то представляться именем Филлис, если она не Филлис?

— Действительно, зачем, — сквозь зубы прошипел Гарри. Он, конечно, уже понял, кто мог попытаться выдать себя за рэйвенкловку. За несколько дней до свадьбы она ведь сама с восторгом поведала ему о путешествии во Францию и удивительном магическом квартале, который она намерена исследовать. Интересно, Гермиона когда-нибудь остановится?

За окном начинало смеркаться, к тому же, забарабанил мелкий серый дождь. Их спутница последовала примеру профессора Люпина и заснула, да и сами ребята все рассеяннее отвечали на вопросы друг друга. Однако нормально поспать им так и не удалось. Дверь их купе отворилась, и на пороге показались те, с кем Гарри предпочел бы встретиться как можно позже: Драко Малфой со своими неизменными спутниками, Крэббом и Гойлом.

— Что я вижу, — по своему обыкновению протянул Малфой. — Поттер завел себе новую комнатную собачку?

— Придержи язык, Малфой, — резко оборвал его Гарри. — Иди своей дорогой.

— Даже не знаю, что сказать тебе, Поттер, — не обратив внимания на его слова, продолжал насмехаться Малфой. — Что все-таки лучше, предатель крови, как-никак умеющий колдовать, или сквиб?

Гарри и Невилл вскочили на ноги, понимая, что стычки не избежать. Молчаливая девочка уже проснулась и наблюдала за ними с ужасом в глазах. Профессор Люпин всхрапнул.

— А это кто такой? — попятился Малфой.

— Новый учитель, — сощурил глаза Гарри, хорошо зная подлую натуру заклятого врага. — Так что ты там говорил, Малфой?

Слизеринец выглядел разочарованным. Если уж утром он не рискнул драться с ним в присутствии старосты, ничто не заставит его компрометировать себя на глазах у преподавателя. Злобная троица трусливо ретировалась, и Гарри захлопнул за ними дверь.

— В этом вся их змеиная сущность! — воскликнул он. — Сдается мне, на этот раз Малфой настроен на серьезную ссору. Ты ведь магглорожденная, верно? — повернулся он к напуганной девочке. — Держись лучше от него подальше! Эту подлую натуру хлебом не корми, дай только оскорбить кого-то вроде тебя.

— Оставь, Гарри, — Невилл махнул рукой и, к своему изумлению, Гарри обнаружил, что насмешки Малфоя нисколько не задевают его друга. — Тебе он просто завидует. А я виноват только тем, что у нас с ним общая тетя, которая меня хоть и недолюбливает, но все же терпит, а с ним держится так, будто его вообще не должно существовать.

Гарри невозмутимостью Невилла не обладал, поэтому вернулся на место, не переставая злиться. Несмотря на то, что разговоры в купе велись на повышенных тонах, профессор Люпин так и не проснулся и даже не изменил своего положения.

Дождь все усиливался, и скоро по окнам хлестало так, что невозможно было различить проносящиеся мимо пейзажи. Сквозь пронзительные завывания осеннего ветра Гарри упорно слышался чей-то издевательский смех. Маггловская девочка всматривалась в бурю с завороженным видом, словно прекраснее ничего в своей жизни не видела. Ребятам стало не по себе.

И тут Гарри понял, почему им так отлично слышны отголоски разбушевавшейся стихии. Поезд замедлил ход, и шум двигателей все стихал, пока они полностью не остановились. Вдобавок ко всему, как от удара молнии, погас свет, и экспресс погрузился в полную тьму.

— В чем дело? — воскликнул Невилл. — Мы ведь еще не прибыли в Хогсмид!

Гарри взглянул на часы.

— Может быть, авария?

— А может быть, что похуже, — в другом конце купе вспыхнул слабый огонек — профессор Люпин, наконец, проснулся. — Сидите здесь и не вздумайте соваться в коридор. Я сам проверю.

Профессор двинулся к двери, но та, опередив его, открылась с другой стороны. На пороге стояла высокая и сухопарая фигура, закутанная в серый, лохмотьями висевший на ней плащ.

Взгляд Гарри метнулся вниз, и он неверяще замер. Рука их незваного гостя, серая и покрытая струпьями и следами разложения, как у слишком долго пробывшего на дне утопленника, в точности напомнила ему об истинном образе карги, с которой он недавно повстречался в "Дырявом котле".

— Адела? — дрожащим голосом спросил он. И фигура, в самом деле, обратила на него внимание.

Гарри не мог достоверно описать, что происходила потом. Огонек на палочке профессора Люпина дрогнул, и на смену ему пришел густой, удушливый туман. Со всех сторон раздавался сводящий с ума шум, мальчика влекло вниз, а из груди будто выбило весь воздух. Кто-то звал его, точно, звал, кричала женщина. Зрачки обожгло ослепительной вспышкой зеленого пламени, будто Гарри путешествовал каминной сетью при помощи летучего пороха. Крик неожиданно стих, зато уши его наполнил грохот осыпающихся камней, а затем уже другой женский голос пронзительно завизжал... и тогда Гарри очнулся от того, что кто-то хлопает его по щекам.

Гарри открыл глаза. В купе снова горел свет, а поезд двигался дальше, словно и не было таинственного и внушающего ужас пришельца. На коленях рядом с ним стоял Невилл и пытался привести его в чувство, чуть подальше профессор Люпин успокаивал рыдающую магглорожденную первокурсницу.

— Что это было? — Гарри не узнавал свой голос. — Кто кричал?

— Кричал? — переспросил Невилл. — Никто не кричал, Гарри.

— Но я слышал крик, — упрямо возразил Гарри. — Женский крик.

Он умолчал о том, что женщин, которых он слышал, было две, — одна маленькая девочка точно не смогла бы поднять столько шума.

— Возьми шоколад, — профессор Люпин разломал припасенную плитку на несколько частей и угостил всех троих. — Увидишь, станет легче.

— Это была карга? — Гарри пристально посмотрел в лицо учителя. — Что она здесь делала?

— Карга? — Люпин непонимающе нахмурился. — Нет же, это был дементор. Один из дементоров Азкабана, которых министерство магии направило на охрану школы.

— Он искал Сириуса Блэка, — выдохнул Невилл. — Вы почувствовали, как холодно стало, когда он вошел?

— Как будто он явился с того света, — трагическим полушепотом выдала девочка и снова разразилась рыданиями.

Профессор Люпин устало вздохнул. Гарри вдруг подумал, что таких плачущих девчонок сейчас наберется с пол-поезда, и если дементоры намереваются наносить похожие визиты вежливости и в школу, их ждет не слишком приятный год.

— Простите, я вынужден вас оставить, — произнес профессор. — Мне нужно кое-что сказать машинисту.

— Я так и не понял, что произошло, — признался Гарри, переводя дух. — Я что, упал в обморок? В первый раз со мной такое.

— Профессор Люпин прогнал эту тварь, — сообщил Невилл. — Какие-то защитные чары, облако света... Дементор сразу испарился, только его и видели. А в коридорах суматоха. Он всех здорово напугал. Тетя Энид предупреждала, что они ужасно влияют на людей. Заставляют заново переживать все самые страшные и тяжелые воспоминания.

— Как же они Азкабан охраняют? — отрешенно проговорил Гарри. — Там же некоторые люди десятки лет сидят, — он вдруг представил за решеткой леди Блэк и невольно подумал, что ей очень повезло вовремя умереть. А ведь старшая ее дочь и по сей день там, и Сириус продержался целых двенадцать лет...

— Дементоры — самое малое, что эти некоторые заслуживают, — с неожиданной мстительностью отозвался Невилл, в который раз удивив друга, и тут же сменил тему. — Я узнаю эти горы. За поворотом покажется Хогсмид. Минут через пятнадцать будем на месте, нам лучше переодеться.

— Ты в порядке? — спросил Гарри у девочки. — У меня остался еще шоколад, хочешь?

Девочка только покачала головой. Одним от своих ровесниц она выгодно отличалась — предпочитала молчание и тишину пустой болтовне.

Переодевшись в мантии, Гарри и Невилл не стали задерживаться в купе и отправились на поиски друзей. Гарри вовремя отскочил в сторону, когда дверь одного из купе распахнулась, и оттуда выглянула Мораг Макдугалл.

— Привет, Поттер, — поздоровалась она. — Сестру мою не видел?

— Пока нет, — ответил Гарри. — А Филлис с тобой?

— Они с Энтони, мелкой Дэвис и Финч-Флетчли во втором купе, — указала направление Мораг. — Вы слышали, говорят, поезд досматривали дементоры!

— Мы даже видели одного, — мрачно признался Невилл. — А что, в ваше купе они не заходили?

— Конечно, нет, — округлила глаза Мораг. — Им строго-настрого запрещено приближаться к детям. Они прошли по коридору, и у нас все стекла замерзли, как зимой.

Гарри и Невилл переглянулись. Тот факт, что в случае с их купе дементор вдруг решил отступить от правил, наводил на нехорошие мысли.

— Вечно у нас все не как у людей, — посетовал Невилл, сходя на платформу. Они смешались с толпой учеников, которая, почему-то, никуда не двигалась. Привстав на цыпочки, Гарри попытался разглядеть то, что стало причиной затора.

— Там лорд-мэр Хогсмида, — донеслись до него шепотки среди студентов.

— Он разговаривает с Макгонагалл, — подтвердил Майкл Корнер. — Видимо, оба уже знают о дементорах.

Освещена платформа была слабо, поэтому лица мистера Бэгшота Гарри так и не увидел. Бросив что-то резкое на прощание профессору Макгонагалл, лорд-мэр и его свита аппарировали, а студенты, наконец, смогли попасть к ожидающим их каретам. Гарри едва держался на ногах от слабости и впервые так мечтал о праздничном ужине в честь приезда. Кормили в Хогвартсе всегда отменно.

У чугунных ворот на подъезде к замку Гарри вновь увидел дементоров и почувствовал подступающий озноб. Благоразумно прикрыв глаза, он откинулся на спинку сидения и зажмурился покрепче. Рон и Невилл вполголоса обсуждали, как долго им придется терпеть это мерзкое соседство, а вот Гермиона подавленно молчала. Похоже ей, как и Гарри, было ужасно не по себе от встречи с дементорами. Неудивительно, после того, что она пережила в прошлом году.

К счастью, на этот раз Гарри не слышал никаких криков, а поэтому добрался до замка и до своего места за гриффиндорским столом относительно благополучно. Большой зал был ярко освещен тысячами разноцветных свечей, со всех сторон раздавались голоса друзей и радостный смех. Здесь не было места мрачным стражам, они остались по ту сторону стен, в своей родной стихии ночи и пустоты. Гарри посмотрел на преподавательский стол, и его сердце встревоженно забилось: он увидел Дамблдора.

— Ты видела? — позвал он бледную, как смерть, Гермиону, — профессор Дамблдор здесь. Он что, вернулся?

— Быть этого не может, — возразил Рон. — Мы бы узнали раньше. Да и Амбридж по-прежнему на директорском месте.

— Его пригласили в качестве гостя, — догадалась Гермиона. — Это ведь правилами не запрещено. Знаете, недавно Дамблдор дал интервью, в котором резко осудил намерение министерства привлечь дементоров. Ведь он очень давно с ними борется.

Гарри рассеянно кивал. Вот вам и ответ, что так разозлило мистера Бэгшота. Сам лорд-мэр их торжественные мероприятия никогда не посещал. Или у него не было детей и внуков, или они не учились в Хогвартсе.

За слизеринским столом все внимание принадлежало Малфою. Гарри не потребовалось особенной проницательности, чтобы сообразить: говорили о нем, и последняя шутка была особенно язвительной. Глаза Малфоя так и горели от с трудом сдерживаемого злорадства. И очень скоро Гарри понял, что так воодушевило Малфоя.

Ничего особенного в своей речи Амбридж для них не приготовила: лишь в очередной раз напомнила об опасности, которую представляют дементоры даже для взрослого обученного волшебника. Строго-настрого запретив самовольно покидать территорию замка и иными способами нарушать дисциплину, она начала церемонию распределения.

— Вот с этой девочкой мы ехали в одном купе, — подметил Невилл, разглядев среди первокурсников их недавнюю спутницу.

— Надо бы сказать о ней Филлис, — задумался Гарри. — Видишь, она всего здесь боится. Ей понравится в их клубе.

— Астория Гринграсс! — назвала профессор Макгонагалл следующее в списке имя, и Невилл громко рассмеялся, когда примерить шляпу к табурету поднялась именно эта девочка.

— Это же сестра Дафны Гринграсс со Слизерина, — произнес он сквозь смех. — А ты ее магглорожденной назвал! Это зря, конечно.

— Но она же на них совсем не похожа! — покраснел Гарри. Теперь излишним было гадать, что за сплетней делился Малфой с другими слизеринцами. Конечно же, Астория первым делом рассказала сестре о визите дементора и его, Гарри, обмороке. И, зная Малфоя, можно было предположить, что эту историю не скоро забудут.

Шляпа распределила Асторию на Слизерин, и в этом не было ровным счетом ничего удивительного.

* * *

Гермионе не хотелось наслаждаться ни обществом друзей, ни вкусным угощением, яркий свет неприятно резал глаза, а от царящего вокруг шума буквально мутило. Она попыталась порезать бифштекс на мелкие кусочки, но отказалась от этой идеи, обнаружив, что у нее слишком дрожат руки. Она едва ли поняла хоть слово из бессмысленной речи Амбридж, ее не успокоила холодная уверенность Дамблдора, и когда профессор Макгонагалл перехватила ее по дороге в гриффиндорскую башню, девочка только удивилась — как же она проделала весь предыдущий путь, практически этого не запомнив?

— Мисс Грейнджер, мы хотели бы с вами поговорить сейчас, если не возражаете, — сказала профессор. — Когда я говорю мы, я имею в виду профессора Амбридж, профессора Дамблдора и себя, конечно. Это касается вашего расписания. Или, может быть, за лето вы изменили свое решение? — с надеждой уточнила она.

Гермиона снисходительно улыбнулась.

— Я уверена, как никогда, что мне необходим хроноворот, профессор, — сказала она. — Если возражений нет, я готова подписать соответствующие бумаги.

— Вы ступаете по тонкому льду, Гермиона, — вздохнула Макгонагалл. — Когда-нибудь вы раскаетесь в том, что меня не послушали.

Обычно Амбридж работала или в своих личных покоях, или в кабинете, который для нее оборудовали в прошлом году, когда она еще занимала должность контролера от министерства магии и помощника преподавателя истории. Однако сегодня профессор Макгонагалл повела Гермиону совсем другой дорогой. Они направлялись в кабинет директора, с которым девочку связывали не самые приятные воспоминания.

— Значит, теперь профессор Амбридж переедет в комнаты, которые раньше занимал профессор Дамблдор? — уточнила она у Макгонагалл. Та поджала губы, будто не зная, разумно ли вообще отвечать на какие-либо вопросы.

— Вовсе нет, с чего вы это взяли, — сказала она, наконец. — Профессор Амбридж находит свой старый кабинет вполне удовлетворительным. Тем не менее, соглашения, подобные вашему, принято заключать в присутствии всех прошлых директоров Хогвартса, поскольку мы так или иначе вмешиваемся в ход времени. Обещая соблюдать правила пользования хроноворотом, мисс Грейнджер, вы заключаете договор не только и не столько с профессором Амбридж, но со всеми магами, возглавлявшими Хогвартс до нее.

— И с профессором Дамблдором в том числе? — уточнила Гермиона и испугалась: — Он ведь не ради меня приехал?

— У Альбуса достаточно и своих дел в этих краях, не находите? — уголки губ Макгонагалл дрогнули, как при сдерживаемой улыбке. — Ну вот мы и пришли. Пароль — сливочные тянучки.

Машинально Гермиона отметила новую странность: из прошлого недолгого общения с Дамблдором она заключила, что директор отдает предпочтение легко запоминающимся паролям в виде названий конфет и сладостей. Однако вот уже больше полугода Дамблдор не возглавлял Хогвартс, а Амбридж совершенно не похожа на сахарно-конфетную даму. Так с чего бы ей вести себя так, словно этот кабинет навечно закреплен за Дамблдором?

Там, куда они пришли, их уже ждали. Амбридж все же заняла директорское кресло за огромным письменным столом, а сам Дамблдор прогуливался вдоль книжных стеллажей, вынимая то одну, то другую книгу. Некоторые из них он складывал в специально приготовленный холщовый мешок, и очевидно, Амбридж не имела ничего против.

— Мисс Грейнджер, — холодно кивнула ей директриса. — Присаживайтесь, пожалуйста. Думаю, наше дело лучше решить незамедлительно, чтобы не привлекать внимания ваших друзей. Минерва ведь уже рассказала вам о правилах?

— Да, профессор Амбридж, — ответила девочка. — Я в курсе, что не должна никому рассказывать о хроновороте и использовать его во внеучебных целях.

— В таком случае, на этой неделе профессор Септима Вектор, вы познакомитесь с ней позже, научит вас им пользоваться, — Амбридж протянула ей свиток пергамента. — Поставьте свою подпись. И, мисс Грейнджер, умоляю, не надо экспериментов. В первый раз перемещаться только с Септимой. Она не просто специалист по нумерологии, но и дипломированный артефактолог. Этим летом в Париже проходил съезд артефактологов, так профессор Вектор выступала там с очень серьезным докладом.

Гермиона размашисто расписалась под правилами, и ее подпись на миг вспыхнула серебристым светом. Хроноворот перешел в ее временное пользование.

— Его невозможно уничтожить или случайно разбить, об этом не беспокойтесь, — заверила ее профессор Макгонагалл. — На своих уроках мне уже приходилось развенчивать нелепые мифы о затерявшихся во времени путешественниках, лишенных возможности вернуться. Школьный хроноворот также не позволяет перемещаться в будущее, согласно соглашению министерства с лигой прорицателей и гадалок.

— Если вопросов больше нет, мисс Грейнджер, вы можете вернуться к себе, — подытожила Амбридж. — Минерва, у нас есть некоторые несостыковки в расписании, я прошу вас задержаться. Мисс Грейнджер, сейчас я выпишу вам разрешение на тот случай, если Аргусу вздумается обвинить вас в нарушении режима.

— Не утруждайте себя, Долорес, — возразил вдруг Дамблдор. — К сожалению, и я должен вас покинуть и с удовольствием провожу мисс Грейнджер до гриффиндорской башни. Я так давно не бывал в Хогвартсе! Спасибо вам за это приглашение.

Амбридж насмешливо улыбнулась.

— Двери школы всегда открыты для вас, Альбус. Вы же знаете, как мы ценим накопленный вами опыт. А год нам, и в самом деле, предстоит непростой.

Гермиона, бережно пряча коробочку с хроноворотом в сумкку, вышла следом за профессором Дамблдором. Старик намеренно не торопился, здороваясь едва ли не со всеми портретами и любуясь видом, открывающимся из каждого окна, а Гермиона мучилась угрызениями совести. После того, как Гарри оставил их в поезде и предпочел ехать в одном купе с Невиллом, она думала о нем всю дорогу. По крайней мере, до тех пор, пока по поезду не прогулялся дементор, навеяв совершенно иные воспоминания.

Подслушанный вчера разговор и беспечность Гарри, помноженные на предупреждение мистера Уизли, в конце концов, сыграли свою роль. Гермиона никогда бы не рискнула говорить о таком в присутствии Амбридж, но разве не Дамблдор всегда считался единственным волшебником, которого боялся Тот, кого нельзя называть?

— Профессор Дамблдор, — тихо позвала она. — Я хотела с вами поговорить. Можно?

— Разумеется, мисс Грейнджер, — Дамблдор остановился, вопросительно глядя ей в глаза. Поборов подступающий страх, Гермиона решилась.

— Меня беспокоит Гарри. Я за него боюсь. Мне кажется, он не понимает, какая опасность ему угрожает.

— О чем вы говорите, мисс Грейнджер? — изобразил Дамблдор полное непонимание. Гермиона видела, что старик дает ей шанс отступить, но это было не в ее правилах.

— О Сириусе Блэке. Нам известно, что он сбежал, чтобы убить Гарри.

— По одной из версий, это так, мисс Грейнджер, — осторожно прокомментировал Дамблдор. — Но есть и другие. Пока Блэк не начал действовать, сложно судить о его истинных намерениях. И мы приложим максимум усилий для того, чтобы все ученики Хогвартса чувствовали себя в безопасности и могли вести нормальный образ жизни.

— Я слышала один разговор, — Гермиона с трудом отвела взгляд. — Гарри был у себя в комнате, а с ним была женщина. Потом она, наверно, аппарировала, потому что вышел он уже один. Я не подслушивала, — быстро добавила она. — Я занимала соседний номер в гостинице, сложно было ничего не заметить.

— И что же вам не понравилось в этом разговоре? — живо спросил Дамблдор. — Эта женщина о чем-то просила Гарри? Что они обсуждали?

— Они много говорили о политике, — призналась Гермиона. — О Корнелиусе Фадже и о том, как он стал министром после Миллисенты Багнолд, о лорде-мэре Хогвартса и о вас. О том, что вы злейшие враги с лордом-мэром. Гарри с этой женщиной скоро снова увидятся. Да, она так и сказала, увидимся осенью.

Гермиона, наконец, подняла голову и увидела, что слова ее произвели на Дамблдора колоссальное впечатление. Директор выглядел одновременно разгневанным, огорченным и разочарованным.

— Попытайтесь припомнить подробности, мисс Грейнджер, — жестко потребовал он. — Не называла ли эта женщина своего имени? Или каких-нибудь других имен?

— Амбридж если только, — пожала плечами девочка. — Она считает, что Амбридж хочет стать следующим министром, и Фадж очень боится за свое кресло. Да, и еще Гарри очень переживает из-за того, что Джинни отчислили несправедливо. Он возмущался тем, что вы ничего не предпринимаете, зная, что во всем виноват какой-то Том... как же звучала его фамилия...

— Риддл? — резко переспросил директор. — Возможно, Том Риддл?

— Точно, — просветлело лицо Гермионы. — Гарри так и сказал, что это Том Риддл открыл Тайную комнату. А с Джинни никто не стал разбираться, лишь бы поскорее закрыть это дело. Профессор, скажите, — она с надеждой посмотрела на Дамблдора. — Джинни действительно никак уже нельзя помочь?

Дамблдор невесело улыбнулся.

— Мисс Уизли попала под действие очень опасного артефакта, мисс Грейнджер. К сожалению, мы не смогли его обнаружить, чтобы предъявить Визенгамоту. Транс, в котором находилась мисс Уизли, не позволяет ссылаться на ее собственные воспоминания, как на достоверный источник. Поскольку других свидетелей, кроме Златопуста Локонса, у нас нет, вина мисс Уизли очевидна.

— А если найти эту женщину, с которой разговаривал Гарри? — предположила Гермиона. — Она говорила так уверенно и, наверняка, знает очень много! Кто она?

— Могущественная и очень опасная колдунья, — расплывчато поведал Дамблдор. — Она живет далеко отсюда. Никто не знает, где.

— А если она навредит Гарри? — забеспокоилась Гермиона. — А если она заодно с Сириусом Блэком?

Дамблдор только развел руками.

— Увы, мисс Грейнджер, я могу лишь принять к сведению добытую вами информацию. Я больше не директор этой школы и не опекун Гарри. Сомневаюсь, что целью этой женщины является нанесение Гарри какого-либо ущерба. Как ни парадоксально это звучит, если Сириус Блэк и вправду не контролирует свои поступки, она одна из немногих, кто может удержать его от большой ошибки.

Директор, в своей привычной манере, говорил загадками, и Гермиона совсем запуталась. В то же время, теперь она чувствовала невероятное облегчение, словно сбросила с плеч непосильно тяжелый камень.

— У меня к вам еще одна просьба, профессор, — сказала она, запинаясь от волнения. — Пожалуйста, не передавайте ничего профессору Амбридж. Я ей не доверяю.

— Мисс Грейнджер, неужели вы считаете, что наша милая Долорес представляет собой какую-то угрозу для Гарри? — попробовал было пошутить Дамблдор, но Гермиона оставалась необыкновенно серьезной.

— Да, профессор, — ответила она. — Именно так я и считаю.