Лучшие друзья (гет)

Во время отработки разговаривать запрещалось, но Мародеры давно навострились перешептываться прямо перед носом у Филча, этого мерзкого урода. К удивлению остальных, Сириус заявил, что ему надо делать домашнее задание, и на сегодняшнюю прогулку с Лунатиком он не пойдет.

— Задание? — прошипел Джеймс. Сириус всегда плевать хотел на домашку.

— Бродяга, да ты что! — воскликнул Питер, от волнения срываясь на писк. Питер обожал их пробежки под луной. А если Сириус не пойдет, то, возможно, Джеймс тоже откажется. Предметы у них были одинаковые, и домашние работы им задавали одни и те же.

— А ну разойдитесь по сторонам! — рявкнул Филч, заметивший, что все трое уже натирают пол в центре комнаты.

Им нескоро удалось вновь подобраться друг к другу поближе и продолжить разговор. За это время Сириус успел решить, что его маленькая безобидная ложь была все-таки лишней, ведь если они все останутся в замке, ему придется делать вид, будто он занят домашкой. Бр-р.

— Лунатику нельзя сегодня выходить из хижины, — прошептал он.

— Почему? — спросил Джеймс.

— Я рассказал Нюнчику, как попасть к нему в гости.

— Не смешно, — ответил Джеймс, полагая, что его друг шутит.

— Что, если он убьет Лунатика? — спросил Питер. Авада должна и на оборотня подействовать, а уж пользоваться ей Снейп умеет. Вопрос только в том, кто кого раньше прикончит.

— Он ведь оборотень, — выпалил Сириус.

— Но как же Снейп? — напомнил Джеймс. Вряд ли из них двоих умрет именно Ремус.

— А что Снейп? — прошептал Питер. Неприятностей им стоит ждать только в том случае, если он выберется из хижины живым, а если Снейп убьет Ремуса, то проблем у него будет даже больше, чем у них. Лучше всего, конечно, чтобы Ремус его прикончил и сожрал. А они потом придут и уберут то, что от него останется.

— Он может погибнуть — или даже стать оборотнем, — объяснил Джеймс.

— Ну и что? В любом случае, нам вряд ли настолько повезет: скорее всего, он драпанет сразу, как увидит Лунатика.

— Бродяга, вообще-то Лунатик тоже умеет бегать.

Сириус посмотрел на Джеймса, как на идиота. С каких это пор Сохатый беспокоится о Снейпе? Без него и его хитрожопых подстав жизнь у них сразу наладится. Классная же ловушка получилась: Нюнчик даже никому не сможет рассказать о том, что видел, потому что сам нарушал правила, шляясь по улице после отбоя. Образно говоря, эта тайна сожрет его живьем.

Питер тоже смотрел на Джеймса. Он не видел никакой проблемы в том, чтобы Лунатик погнался за Снейпом — разве что тот умудрится добежать до замка. Но это вряд ли: Ремус превосходно умел загонять добычу в лесу, так что волноваться было не о чем.

Решившись, Джеймс сказал:

— Я должен остановить его.

— Ты что, Филчу расскажешь? — спросил Питер — вновь чуть громче, чем следовало.

— Быстро разошлись по углам, — мрачно распорядился смотритель. Даже будь это вопросом жизни и смерти, эти идиоты-студенты не смогли бы по-человечески отдраить пол.

В ответ на вопрос Питера Джеймс отрицательно покачал головой. Вполне возможно, что Снейп попросту проигнорировал слова Сириуса. Как только их отпустят, он заберет свою мантию-невидимку, выскользнет из замка и остановит Снейпа у Дракучей ивы. Нельзя, чтобы тот узнал секрет Ремуса.

* * *

Ступени так громко скрипели, что Северус, поднимающийся по лестнице сразу за Лили, больше не слышал наверху никаких звуков. Сзади топали Малкольм и Эван. Пахло в этом месте неприятно, и он не думал, что они тут надолго задержатся.

Он добрался до самого верха и уже хотел войти в дверь вслед за Лили, когда перед ней появилось что-то большое и схватило ее за плечи. Он увидел, как на плечах сомкнулись длинные, покрытые серой шерстью пальцы с черными изогнутыми когтями — и уволокли ее внутрь. Лили закричала.

Короткий взмах палочки — светящиеся шары ворвались в комнату одновременно с ним, а в разинутую пасть, которая нацелилась Лили в лицо, полетело Редукто.

«Дурак-дурак-дурак!» — пронеслось у Северуса в голове, и он заорал:

— Не глотай!

Наплевав на благоразумие, он повернулся спиной к раненому монстру и Акцио призвал все частицы оборотня, попавшие ей на тело и в открытый рот. Лили так и не закрыла его, хотя кричать перестала. Через прорехи в плаще Северус заметил раны у нее на плечах.

— Отойди, — сказал он ей, а потом обернулся посмотреть, насколько быстро восстанавливается оборотень.

Слишком быстро. Еще и минуты не прошло, а он уже почти полностью исцелился.

Северус попытался отпихнуть монстра магией, но тот едва сдвинулся с места; тогда он послал ему в морду еще одно Редукто — а потом еще и еще, безо всякой жалости, пока он не перестал цепляться за пол и не отлетел назад, прочь от Северуса, Лили и еще одной девушки, лежащей рядом. Которой из двоих, он пока не разобрал — не было времени приглядываться.

— Да убей ты его! — крикнул Уилкис.

Северус нахмурился, не сводя глаз с оборотня. Он не возражал помочь с бытовыми заклинаниями, чтобы продемонстрировать свою полезность и стать частью компании, но подчиняться подобным приказам категорически не собирался. Стоит ему использовать Аваду, и именно он, а не кто-то другой, отправится в Азкабан. Ее не зря назвали Непростительным проклятьем — чтобы ни у кого не возникало иллюзий, будто ее применение можно как-то оправдать. Кем бы ни был напавший на них оборотень, пусть даже и маглом, никто не поверит, что жизнь Северуса важнее, чем его… или ее. Он послал Редукто в крупные куски тела, которые уже опять начали восстанавливаться, и ответил:

— Нам нельзя пользоваться Непростительными.

Услышав чьи-то рыдания, он покосился в сторону и увидел у стены Эвана, плачущего над… кусками мяса на полу. Выше стена была заляпана кровью и ошметками плоти. Вот какую судьбу приготовил ему Сириус, за исключением того, что по нему никто бы не стал убиваться. Он поморгал, пытаясь привести мысли в порядок — у него еще будет время все обдумать, когда они отсюда выберутся.

— Что я должна делать? — спросила Лили.

Северус обернулся — она стояла с решительным видом, выставив перед собой палочку. Но почему она обратилась к нему? Лили не любила подчиняться чужим приказам, и даже советы порой принимала в штыки.

— Э-э, пока он валяется здесь по кускам, попробуй наложить Импедименту, чтобы помедленнее восстанавливался, — предложил он. Откуда ему знать, что делать? На ЗОТИ им не объясняли, как следует поступать, оказавшись в одной комнате с оборотнем; самое главное было помнить о методах идентификации, правильном отступлении и использовании серебряного оружия.

— Снейп, у нее кровь не останавливается, — встревоженно позвал сидящий на полу Уилкис. Он пытался использовать свою палочку и плащ Макдональд, но ему недоставало опыта, которым обладал Северус.

Северус понимал, почему Уилкис хочет, чтобы он занялся лечением Макдональд, однако сам он предпочел бы следить, чтобы оборотень не собрал себя из кусков, пока остальные разбираются с тем, как им отсюда выбраться.

— Нам нужен план, — сказал он. Ему было неуютно от того, что приходится приказывать людям, которые никогда прежде не считались с его мнением. Сейчас он никак не мог позволить себе разозлить их и настроить против себя. — Розье, пожалуйста, отвлеки его Редукто, пока я осматриваю Макдональд, — обращаясь к Лили, он добавил: — А ты могла бы помочь, если этого окажется мало.

«Или если выяснится, что Розье пока не способен колдовать», — подумал он про себя.

Он встал на колени рядом с Уилкисом и тут же увидел, что у Макдональд не хватало одной кисти. Уилкис пытался остановить текущую из обрубка кровь. Северус знал нужное заклинание, но ему ни разу не приходилось накладывать жгутовые чары. Он никогда еще не получал настолько серьезных ран.

Он подобрал подходящее место и произнес заклинание — оно сработало, однако Макдональд необходимо было поскорее вытащить отсюда. Через грудь у нее тянулись длинные глубокие царапины от когтей, и их тоже следовало обработать, потому что наложенные Уилкисом чары едва держались. Но сначала он спросил:

— Вы можете трансфигурировать эту кровать в прочную клетку, пока я помогаю Мэри? Нам понадобится время, чтобы выбраться вместе с ней.

Чтобы наговор, которым он решил воспользоваться, правильно сработал, заклинателю не следовало отвлекаться, поэтому Северус взглянул на то, как обстояли дела у Лили и Розье. Да, Розье оказался не столь милосерден, как Северус: оборотень превратился в груду подрагивающих мелких ошметков.

Уверившись в том, что сейчас он находится в безопасности, Северус начал нараспев читать наговор над ранами Макдональд. Постепенно они закрылись — целители в Мунго справились бы лучше, но опасность истечь кровью ей уже не грозила. Тогда он наклонился, чтобы более внимательно осмотреть ее запястье. Похоже, что рука, в которой она держала палочку, была попросту откушена. К сожалению, наложенный жгут препятствовал кровообращению в здоровых тканях, а Северус не помнил, как долго его можно держать.

Он с облегчением увидел, что остальные все-таки способны думать самостоятельно. Они махали палочками, отправляя куски оборотня в большую металлическую клетку с толстыми прутьями. Северус принялся им помогать. Он мог бы вынести Макдональд наружу, но не хотел оставлять Лили позади, опасаясь еще каких-нибудь неожиданностей.

Вчетвером они навесили на клетку, и особенно на дверцу, все запирающие заклинания, которые только могли вспомнить. Никто не хотел, чтобы монстр вырвался и их догнал. Потом принялись обсуждать, что делать дальше — Розье и Снейп время от времени отвлекались и бросали в оборотня очередное Редукто. Лили не терпелось уже перейти к делу, но слизеринцы понимали, что без планирования невозможно добиться успеха, а вот лишиться жизни — запросто.

Уилкис и Розье считали, что им следует узнать, где находится этот наглухо заколоченный досками дом, в который они попали — тогда им не придется терять кучу времени, пробираясь обратно через туннель. Северус опасался, что у них всех будут крупные неприятности, если они нарушат защиту этого дома-ловушки, а оборотень все-таки сломает клетку и вылезет наружу.

Розье заклинанием вынес доски на заколоченном окне, и Уилкис объявил, что они в Визжащей хижине. Вдалеке были видны огни Хогсмида. Оставалось только добраться до камина и переправить Макдональд и Эванс в Мунго.

— Можешь взять Элен, Снейп? Вдруг он выберется — не хочу бросать ее здесь.

Северус посмотрел на Розье. Вот ведь болван чистокровный. Если не хочет бросать, что ж он сам этим не займется? Не желая тратить время на споры, он призвал с нижнего этажа красный плед, сложил в него куски тела и мысленно пожелал Слагхорну подавиться засахаренными ананасами за то, что всем рассказывал, будто он мечтает стать уборщиком.

Лили хотела помочь, но смотреть на то, что осталось от Элен, было невыносимо. Эван прав, нельзя ее здесь оставлять, а Северус, наверное, единственный из них, способный справиться с этим без нервного срыва.

Выбравшись наружу, они воспользовались магией, чтобы заново запечатать Визжащую хижину. Северус решил, что это был хитрый ход — устроить ловушку именно здесь. Даже если бы он успел заорать, прежде чем оборотень добрался до него, никто и не подумал бы проверять, в чем дело.

Все поспешили к Хогсмиду; само собой, левитировать останки Паркин выпало Северусу. Они собирались предупредить людей, прежде чем отправляться камином в Мунго. Пусть разберутся с блэковским оборотнем, а заодно сообщат в Хогвартс, куда они делись.

Ближайшим открытым заведением были «Три метлы». Уилкис поговорил с хозяйкой, одновременно поддерживая заклинание на парящей в воздухе Макдональд, Розмерта записала их имена в блокноте заказов и разрешила воспользоваться своим камином.

* * *

Филиус Флитвик сидел у себя в кабинете, читая отложенную на вечер книгу, когда пламя в его камине окрасилось в зеленый цвет и встревоженный женский голос произнес:

— Эй! Тут есть кто-нибудь? Филиус?

— Да? — ответил он.

— Это Розмерта. Ни Альбус, ни Минерва не отвечают. На студентов напал оборотень, и они отправились через мой камин в Мунго. Отдел магического правопорядка я уже известила. Может кто-нибудь из персонала школы прибыть в Лондон?

— Разумеется, Розмерта, — воскликнул Филиус, думая о том, как ему поступить. Пожалуй, следует взять с собой кого-нибудь еще — тогда один из них останется в Мунго с пострадавшими детьми, а другой сможет вернуться в Хогвартс и доложить обо всем директору.

Он кинул в камин горсть дымолетного порошка, вызывая комнату персонала.

— Здесь есть кто-нибудь?

— Филиус? — послышалось в ответ.

Атлас Абстрактус. Лучше бы это оказался кто-то другой, уж слишком профессор нумерологии рассеянный… ну хоть в больнице его можно будет оставить.

— Атлас, мне нужно, чтобы вы сопроводили меня в больницу Святого Мунго. Туда попали несколько наших студентов.

— Э-э… прямо сейчас?

— Да. На них напал оборотень.

— Вообще-то, э-э… конечно, Филиус.

— Можете пройти через камин в комнате персонала и встретить меня там? — спросил Филиус, оглядывая свой кабинет и прикидывая, нужно ли сделать что-то еще, прежде чем отправляться.

— Да, — после некоторого колебания ответил Атлас.

— Тогда я ухожу, — сказал Филиус и прервал связь. Кинул в камин еще одну горсть порошка, произнес: — Больница Святого Мунго, — и вступил в зеленое пламя.

Не слишком рассчитывая на то, что Атлас присоединится к нему немедленно, он подошел к стойке регистратуры.

— Я профессор Флитвик. К вам поступали студенты Хогвартса?

— Нападение оборотня? — спросила женщина за стойкой.

— Да, — ответил Флитвик, гадая, неужели сегодня вечером в больницу поступили и другие студенты, раз она об этом спрашивает.

— Второй этаж. Отделение ранений от живых существ.

К нему подошел Атлас; по дороге на второй этаж он признался:

— Я плохо переношу насилие и кровь, Филиус.

Профессор Флитвик посмотрел на своего коллегу. Этот человек восхищается красотой уравнений, описывающих распространение смертельных болезней — и не выносит ликантропию с ее грязью и кровью… никогда ему не понять нумерологов. Здесь нужен помощник с характером, а не такой, которого еще и успокаивать придется. Хотя есть надежда, что польза от него все-таки будет: чары посещали все без исключения, а нумерологию — только равенкловцы и кое-кто с других факультетов. Возможно, если Атлас лично не знаком с пострадавшими студентами, то сможет взять себя в руки.

В коридоре обнаружился Розье в компании взрослых волшебников. Ну да, у студентов Слизерина и родители слизеринцы… не повезло.

Их заметили. Розье недоверчиво спросил:

— Профессор Абстрактус?

— Розье, мы с профессором Флитвиком пришли…— что говорить дальше, Атлас не представлял. Это ведь Филиус привел его сюда. Сам он даже деканом не был, а тут перед ним родители! Он привык к студентам, которые хотели учиться. Те, кто учиться не хотел, у него не задерживались.

— Да, — поддержал его Филиус. — Как только Розмерта из «Трех метел» связалась со мной, мы немедленно отправились сюда.

— Конечно, — презрительно ответил незнакомый волшебник.

Мистер Уилкис желал знать, почему директор сам не явился разбираться с этим происшествием, и даже не прислал деканов Слизерина или Гриффиндора. Он признавал, что для персонала школы такая ситуация неожиданна; он тоже был в некотором недоумении, услышав о том, что студентов с враждебных факультетов постигло общее несчастье, однако это не значило, что от них можно попросту отмахнуться. Уилкисы имели в обществе вес, как и семейство Розье — и особенно Паркины, чья дочь погибла. Брак с Макдональд стал бы для Уилкисов мезальянсом, но Малкольм был младшим сыном, а девушка жаждала плодиться и размножаться — их семье не помешала бы такая жена. Сейчас, когда она превратилась в оборотня, об этом, разумеется, придется забыть. Чертовски неудачно все вышло.

— Она не знала подробностей, — сказал Флитвик, пытаясь разрядить обстановку.

Скрестив руки на груди, мистер Уилкис ответил:

— Одна студентка мертва, двое ранены — как минимум одна из них стала оборотнем. Возможно, вторая тоже заразилась, но об этом мы узнаем только через месяц. Остальные трое сумели отбиться и заперли оборотня, чтобы не позволить ему бесчинствовать в Хогсмиде. Они принесли с собой раненую студентку, а также останки погибшей.

— Когда мы поняли, что оказались совсем рядом с Хогсмидом, то решили пойти туда и сразу отправиться камином в Мунго, — добавил Розье. — Макдональд серьезно пострадала, и потребовалось бы намного больше времени, чтобы отнести ее сначала в замок, а потом наверх, в лазарет.

— Макдональд с Гриффиндора? — спросил Филиус.

— Да, там было три студентки с Гриффиндора и трое слизеринцев — мой сын Малкольм, Эван Розье и Снейп, а с ними Макдональд и Эванс. Паркин погибла.

— Где это произошло?

Розье принялся объяснять. Он знал, в каком виде эта история прозвучала для Отдела магического правопорядка, и не хотел путаницы.

— Сегодня днем Сириус Блэк рассказал нам о тайном ходе под Дракучей ивой. Домашнее задание мы сделали, погода стояла хорошая, и мы решили прогуляться до ивы, тем более что до отбоя оставалось еще много времени.

Под деревом действительно нашелся туннель — точно, как описывал Блэк, и мы пошли смотреть, куда он ведет. А он завел нас за территорию Хогвартса, в Визжащую хижину, но поняли мы это только потом. Сначала мы попали в комнату, украшенную гриффиндорскими флагами; там даже стоял ящик сливочного пива.

Проход с самого начала оказался слишком низким, и нам, парням, приходилось сильно пригибаться. Паркин и Макдональд намного опередили нас и поднялись по лестнице, пока мы еще шли по туннелю. Там на них и напал оборотень, однако до нас не донеслось ни звука. Мы поняли, что случилось, только когда пошли наверх их искать и наткнулись на него — должно быть, он услышал, как мы двигаемся внизу, и притаился в засаде. Он накинулся на Эванс, но не смог ее укусить — Снейп разворотил ему челюсть.

Потом мы оказывали первую помощь Макдональд, не давали оборотню снова напасть и делали для него клетку, чтобы он не погнался за нами, оставшись один.

Из шестерых студентов занятия у Атласа посещали только слизеринцы, и про них всех он мог сказать только хорошее. Случившееся ужаснуло его. Он помнил себя студентом; узнав о тайном ходе, он, безусловно, испытал бы огромное искушение сходить туда на разведку. Кто же откажется разгадать одну из загадок Хогвартса? Однако было решительно непонятно, откуда в конце туннеля взялся оборотень.

Филиус внимательно слушал рассказ Розье. Звучал он вполне правдоподобно — но оборотень? Ему было трудно поверить, что студент способен на подобную кровожадность — правда, сейчас речь шла о Сириусе Блэке. Его равенкловцы постоянно на него жаловались. Сириус был вспыльчив, жесток, и предпочитал терроризировать тех, кто помладше. А порой вообще не смотрел, на кого нападает — Филиус знал это из личного опыта. Но как ему удалось заманить в хижину оборотня? Или он заплатил какому-нибудь бедолаге за то, что тот проведет это полнолуние именно там?

— Розмерта сообщила, что связалась с Отделом магического правопорядка. Возможно, они сумеют выяснить, каким образом тот оборотень оказался так близко к Хогвартсу и Хогсмиду. — Теоретически, оборотни имели право там находиться, но были обязаны соблюдать меры безопасности, не подвергая окружающих людей риску. Филиус чувствовал, что, при всем своем опыте, к такому он не был готов. Полнейшее пренебрежение к чужой жизни — и у кого? — у его же студента. Думать об этом было больно. По крайней мере, здесь не оказалось его равенкловцев; если Дамблдора нет в школе, он отыщет Минерву и Горация. — А сами вы не ранены, Розье?

— Я — нет. Остальные там, внутри. Целители, возможно, уже закончили с Эванс; у нее останутся шрамы, но под одеждой они будут незаметны. Наверное, плечи у нее пару дней еще поболят в том месте, куда запустил когти оборотень. Макдональд… он сильно ее потрепал и откусил ей кисть. Это… не знаю. Элен он просто разорвал на части…

— Не думай об этом, Эван. Не надо тебе помнить ее такой, — сказала молодая ведьма. Филиус вспомнил ее — одна из сестер Розье, которая окончила школу несколько лет назад. — Может, пойдешь с нами домой?

— Не хочу никуда идти, пока мне не скажут, откуда там взялся оборотень и кто он такой.

— Возможно, об этом станет известно только после захода луны. Вдруг это какой-нибудь магл? Его семье заплатили — вот он туда и полез.

Филиус поговорил с заведующим отделением, а потом оставил Атласа представлять школу и вернулся, чтобы доложить о случившемся Альбусу, Минерве или хотя бы Горацию.

* * *

Джеймс не желал слушать голос разума. Как только отработка закончилась, он помчался в гриффиндорскую башню, схватил мантию-невидимку и отправился ловить Снейпа у тайного хода.

Питер подумывал пойти с ним, но что, если там вся хижина в крови и кишках? Он не нанимался работать уборщиком. Хватит того, что он батрачит на Филча, отдраивая эту паршивую груду булыжников. Между прочим, Сириус, который все это устроил, собирается отдыхать в гостиной в компании других парней. Питер решил, что ему тоже нравится эта идея.

И действительно, идея была хороша — пока не заявилась МакГонагалл и не обломала им все веселье. А потом и вовсе как с цепи сорвалась — когда потребовала позвать Джеймса, а они с Сириусом принялись тянуть время в надежде на то, что он сумеет невидимым пробраться обратно в башню и прикинуться, будто никуда не уходил.

Прямо из своего кабинета она отправила Сириуса к Дамблдору и сделала хитрый ход — связалась с Флитвиком и попросила его подождать Джеймса у них в гостиной. Питер забеспокоился и скрестил пальцы на удачу. Хоть бы Джеймс попал туда раньше Флитвика!

Он много раз видел МакГонагалл рассерженной, с поджатыми губами и прищуренными глазами, когда она отчитывала их за поведение, недостойное, по ее мнению, истинных гриффиндорцев. Но теперь она вела себя совсем иначе: ходила взад-вперед по комнате, порой останавливаясь у окна и прижимая к лицу платок. Такой своего декана Питер не видел никогда.

Прошло около пяти минут, прежде чем она повернулась к нему:

— Мне хочется думать, что ты просто запутался, Петтигрю — запутался и сам не заметил, куда завела тебя дружба. Как ты мог согласиться на такую откровенную гнусность?

— Что случилось? — спросил он.

Глядя, как она расстраивается, он начал волноваться за жизнь Ремуса. Ему не нравилось, что Джеймс и Сириус больше ценили Ремуса, от которого и пользы-то никакой не было, однако тот всегда хорошо относился к Питеру. И если бы не Ремус, он никогда бы не стал анимагом.

— Несчастье, Петтигрю. У нас трое пострадавших: один погиб, другой тяжело ранен и заражен ликантропией, и третий тоже ранен — и, возможно, заражен.

Питера такие новости огорчили. Ремуса-оборотня нельзя было по-настоящему ранить — а значит, погиб именно он. Неужели вырвался и подрал кого-то еще? МакГонагалл явно знала больше, чем говорила, но самым тревожным было то, что он понятия не имел, что ей известно о нем, Питере. О чем сейчас рассказывали директору Джеймс и Сириус? Может, МакГонагалл пыталась добиться, чтобы он наябедничал на своих лучших друзей? Тот третий пострадавший — не исключено, что он достаточно влиятелен, и это дело так не оставят. В общем, Питер Петтигрю не собирался подставляться перед МакГонагалл.

— Какой кошмар, профессор!

* * *

«О Мерлин!» — подумал Сириус, выйдя из камина в кабинете Дамблдора. Его отец здесь. Если директор пригласил его в качестве моральной поддержки для сына, то они на пару с папашей быстро покажут ему, насколько он ошибался. Сириус и сам прекрасно справится, ему не нужны ханжеские нравоучения из уст человека, который этими самыми губами касается телес жирной гарпии, мамаши Сириуса. Хорошо хоть ее самой тут не было — некому вопить так громко, что слышно аж в совятне.

Сириус усмехнулся при виде министерского холуя, который заявился летом домой к Джеймсу. Значит, он настолько мелкая сошка, что его посылают гоняться за студентами. Жалкое зрелище. Был бы он поумней, отправился бы в подземелья, выслеживать будущих Пожирателей, вместо того чтобы донимать Мародеров.

— Садитесь, — устало произнес Дамблдор. — Вы сами расскажете, почему вы совершили это, или предпочтете отвечать на вопросы?

— Да мне без разницы, — пожав плечами, ответил он.

— Вы действовали по чьему-то приказу, Сириус?

Он уставился на Дамблдора, не понимая, что за проступок тот имеет в виду.

— Вы же знаете, что правила не для меня, профессор.

— Знаю. И все же, скажите, кто-то подговорил вас вести подрывную деятельность в школе?

— Не представляю, о чем это вы.

— Тогда расскажите нам сами. Хотите, начните с сегодняшнего дня, хотите — с начала.

Сириус огляделся. Директора, отца и Бумбойла он знал, но в кабинете был еще один тип, который что-то записывал.

— Мне надоели все эти бесконечные придирки. С меня снимают баллы, гоняют на отработки каждый вечер, где заставляют все делать без магии — мне даже в туалет нельзя сходить без сопровождения префекта! Вы намеренно меня доводите.

Дамблдор нахмурился:

— Стало быть, пренебрежение правилами и равнодушие к безопасности окружающих довели вас до того, чтобы послать однокурсника навстречу ужасной смерти?

Сириус моргнул. Если Нюниус мертв, можно утверждать что угодно — его слова уже некому оспорить. Проклятье. Бедный Ремус. Ну почему Нюниус уродился таким паршивым неудачником? Как он умудрился так быстро угробиться? Даже если бы Сириус превратился в собаку, ему потребовалось бы время, чтобы добежать до Дракучей ивы и промчаться по туннелю.

— Смерти? Не знаю, о чем вы говорите.

Глядя в серые глаза Сириуса Блэка, Дамблдор видел, что тот что-то скрывает. Как много ему известно? Он бы не стал делиться с другими тайной подземного хода, если бы не знал о Люпине. Возможно, Люпин рассказал об этом ходе друзьям, но он обязательно предупредил бы их об опасности.

— О тайном ходе, где был оборотень.

— Какой оборотень? — выпалил Сириус. Вот гадство. Питер, наверное, уже расплакался, обоссался и теперь выбалтывает все, что знает. Но Джеймса все равно надо предупредить. Вдруг Сохатый настолько отчается, что полезет к преподавателям, чтобы те отыскали Снейпа, и только понапрасну навлечет на себя подозрения, не догадываясь, что сальный чирей на их мародерской заднице уже помер.

Дамблдор наклонил голову набок в раздумьях. Похоже, им не дождаться, пока Сириусу Блэку надоест лгать. Распределительную Шляпу тоже можно обмануть; один студент, пусть даже жестокий и агрессивный, вполне способен хитростью заставить ее отправить себя на Гриффиндор, чтобы ударить в самое сердце этой колыбели будущих героев. Ему необходимо было выяснить, на кого он работает. Придется блефовать; слизеринцы слишком ненадежны, нельзя полагаться на их версию событий.

— Вам знаком такой артефакт, как думосбор? У меня как раз имеется эта полезная вещица, позволяющая просматривать воспоминания, самому или в компании с другими. Может, все-таки оставим увертки? Для начала я скажу, что мне известно о том, что вы рассказали Северусу Снейпу про тайный ход.

— И что? Я же не заставлял его туда идти, — ответил Сириус. Наверное, кто-то услышал их в коридоре — ну или Снейп умудрился уползти из Визжащей хижины. Но откуда у Дамблдора его воспоминания? Что-то тут не так. Конечно, Снейп мог стать призраком и наябедничать директору, но тогда он бы сейчас летал тут со своей фирменной ехидной усмешкой.

— Вы рассказали, не предупредив его об опасности.

— Я просто пошутил. Кто ж знал, что он закапает подошвы салом с волос и поскользнется, когда будет удирать?

— Северус не стал убегать. Ни он, ни другие слизеринцы. Они спасли тех, кому еще можно было помочь, одолели оборотня и ушли, забрав с собой раненых и одно мертвое тело.

Сириус потерял дар речи. Кого привел с собой Снейп? Но кем бы ни были его спутники, они заслужили свою участь — нечего было слушать этого Пожирателя. Раз уж они с ним связались, Снейп все равно рано или поздно довел бы их до могилы — не к оборотню, так еще куда-нибудь затащил бы.

— Понимаю, — продолжил Дамблдор. — Не слишком похоже на старое присловье о том, что равенкловцы думают головой, хафлпаффцы — сердцем, гриффиндорцы — своими стальными, кхм, да… а слизеринцы думают копчиком, поскольку очень переживают за сохранность этой части тела.

Мне действительно любопытно, чего вы хотели добиться. Вы настолько невзлюбили Элен Паркин, что на каникулах вместе с Джеймсом Поттером устроили против нее целую кампанию в письмах, а потом открыто пытались ее дискредитировать — и все оттого, что ее назначили капитаном гриффиндорской квиддичной команды. Вы считали, что ваш друг Джеймс Поттер, которому было запрещено играть в квиддич в Хогвартсе, лучше подходит для этой роли. А теперь, когда ее разорвал на части оборотень — вы скажете, что вам просто повезло?

Сириус впал в ступор, пытаясь осознать невероятный факт: каким-то образом Снейп заманил Элен Паркин к Ремусу. Может, Снейп уже знал о его ликантропии и только и ждал, когда представится случай кого-то убить и свалить на него вину? И думосбор этот очень кстати объявился… хотя тогда существуют и другие воспоминания, где Снейп лжет Паркин…

Он думал так долго, что Орион Блэк прорычал:

— Отвечай, чего застыл? Все равно тебе мозгов не хватит придумать убедительную ложь, так что сознавайся, не испытывай наше терпение.

— Тебя забыл спросить, — огрызнулся Сириус.

Аластор Гумбойл готов был поспорить, что как только все в полной мере осознают последствия случившейся трагедии, семья Блэк откажется от своего старшего отпрыска. С Поттером дела обстояли сложнее. Его родители были старше и не могли себе позволить выгнать на улицу единственного ребенка. Для Поттеров наилучший выход — попытаться повлиять на Министерство. Откупаться от семей погибших и зараженных оборотнем детей будет слишком дорого и лицемерно.

Он обещал Дамблдору не вмешиваться и позволить ему задавать вопросы, однако было заметно, что тот как-то не торопится выяснить правду об оборотне. Откуда Блэк его взял? Начальником Аластора был Крауч, и он ждал новостей — с большим нетерпением, учитывая замешанные в этом деле семьи. Ему нужны факты, а не отчет о том, как с Блэком носились, словно с хрустальной вазой, пока он нагло лгал им в глаза. Погибла девушка. Еще две ранены и, вероятнее всего, заражены. Вот что бывает, когда люди считают, будто происхождение ставит их выше закона. Этого мальчишку следовало хорошенько отшлепать, еще когда он начал таскать у других детей конфеты, а не гладить по головке, приговаривая, какой он молодец.

— Вы так далеко не планировали, или не знали, кто именно умрет? — спросил Дамблдор. Для него это стало ключом к пониманию того, что Блэк действовал не один, годами обманывая их. Он притворялся другом Люпина, но ради такого исхода рискнул всем и раскрыл его секрет.

Сириус посмотрел на директора, презрительно искривив губу.

— Я же сказал, что это была шутка.

— Позвольте мне, — попросил Гумбойл. Посмотрим, как запоет этот избалованный красавчик, когда собеседнику плевать на его белозубую улыбку и лукавый прищур.

— Да, пожалуйста, — согласился Дамблдор.

— Вы сказали, что это была всего лишь шутка. Но мне хотелось бы знать, как вам удалось заманить оборотня в Визжащую хижину, где тот дожидался своей жертвы. Разве вам не пришлось все тщательно спланировать?

— Про оборотня я ничего не знал!

— Вы утверждали, что шутка получилась бы удачной, если бы ваш однокурсник убежал, не споткнувшись при этом. Но если никакой опасности не было, то какой ему смысл бежать?

— Я всего лишь сделал предположение, — ответил Сириус, пытаясь вспомнить, о чем он тут говорил. Он был абсолютно уверен, что уже сказал, что ничего не знал об оборотне.

— Ну, как хотите, — сказал Гумбойл. Он не сомневался, что Крауч его поддержит — можно не цацкаться с подследственным и не обращать внимания на его богатого папашу. И Дамблдор ему ни слова не возразит, потому что речь тут идет далеко не о школьных шалостях. — В таком случае, до утра я заключаю вас под стражу. Оборотень у нас; как только луна сядет, мы его допросим. Ему-то уже нечего терять, правда? Думаю, он расскажет о вашем плане всё — хотя бы для того, чтобы его родным было не так тяжело на душе.

Сириус уставился на Дамблдора. Разве они не знают, что оборотень — Ремус Люпин? Дамблдор точно знал. Он сам все устроил для того, чтобы Люпин учился в школе и имел возможность обращаться каждый месяц. Что за игру ведет этот старый козел? Сириус не позволит сделать себя крайним — это Дамблдор во всем виноват, это он принял в Хогвартс оборотня. Когда в Министерстве узнают о Ремусе, они решат, что Сириус намеренно использовал своего друга в качестве орудия убийства. Сильнее всего на свете, помимо Темных искусств и живого, как выяснилось, Северуса Снейпа, Сириус Блэк ненавидел обман. Храня эту тайну, он защищает Дамблдора, а ведь тот пальцем не пошевелил, чтобы ему помочь — больше того, несправедливо назначил ему отработку, которая тянется вот уже второй месяц.

Не сводя глаз с директора, Сириус произнес:

— Я могу рассказать вам, кто такой этот оборотень и что он там делал. — Если Дамблдор вообще собирается действовать, то пусть прекращает тянуть. Сотрет память этим троим, и все станет как прежде.

— Я не согласен заключать сделку в обмен на информацию. Вам все равно придется пойти со мной, — ответил Гумбойл.

— Не сделку. Это… просьба о снисхождении к Ремусу Люпину. Это он оборотень, но он понятия не имел, что я расскажу о его убежище посторонним. Он не контролирует себя, когда перекидывается.

Дамблдор огорченно прикрыл глаза и склонил голову. Сириус Блэк знал.

* * *

Во время отработки у Филча и пробежки до ивы у Джеймса было достаточно времени, чтобы спланировать свои действия. Спорить со Снейпом он считал бесполезным: тот сразу поймет, что они что-то скрывают, так что Джеймс решил с ходу наложить на него Ступефай и отлевитировать обратно в замок — ну или оставить в одной из теплиц. На улице слишком холодно, чтобы лежать там всю ночь. А к тому времени как он очнется, Ремус уже будет в лазарете под крылышком у мадам Помфри.

Почти два часа Джеймс ждал Снейпа у Дракучей ивы. Мысль, что он напрасно теряет время, боролась в нем со страхом перед тем, что Снейп появится, стоит ему уйти. Джеймс даже не мог отправиться ему навстречу, чтобы подловить по пути, потому что не знал, из какого выхода и какой дорогой он пойдет. А Сириус, который порой бывает настоящим болваном, наверняка даже не поблагодарит своего друга за то, что он здесь из-за него мерзнет.

Он посмотрел вверх, на сияющую луну и редкие облака, и с содроганием подумал, что ждать до захода оставалось еще долго. Вдруг до него донеслись чьи-то голоса. Неужели Снейп привел кого-то с собой? Не похоже на голос Хагрида — может, у лесника дома были гости?

Глаза у него расширились, когда из-под корней ивы начал пробиваться тусклый свет. Кто-то шел из Визжащей хижины.

Вскоре он смог различить слова. Женский голос сказал:

— Ну-ка, подсади меня. Кажется, мы наконец добрались до выхода.

— Полезай. Только поосторожнее с тем деревом, — ответил мужской голос.

— Ага, я помню.

Над землей показалась светящаяся палочка в руке взрослой ведьмы. Пригнувшись, женщина подобралась к наросту на иве и нажала на него.

— Нарост был там, где они и сказали. Вылезай.

— Хорошо. Мы ведь можем пойти обратно другой дорогой? Не хочу снова там ползать.

— Конечно, можем, — ответила ведьма, оглядываясь вокруг. — Если замок здесь, ворота должны быть вон там, а за ними дорога на Хогсмид.

— Давай аппарируем в штаб-квартиру прямо от ворот? Нам сегодня еще отчеты для Крауча писать.

— Сначала надо убедиться, что в Хижине ничего не осталось, а то нас отправят обратно… пинком под зад.

— Скотина Крауч.

Они пошли к воротам — Джеймс за ними. Крауч был начальником Отдела магического правопорядка, его имя каждый день мелькало в газетах. Неужели Снейп успел пробраться внутрь и выпустить Ремуса?

— Тут он не виноват. Я думала, в мое время студенты не дружили с головой, но такое… Мерлин!

— Да уж. Полагаю, он хочет как следует во всем разобраться, чтобы «Пророк» ничего не напутал. Там столько родственников, и все жаждут крови.

— Угу. Интересно, как Дамблдор после этой истории сумеет удержать нимб над головой.

— А директор-то тут при чем? Он же не всеведущ.

— Я слышала, тот парень не один год терроризировал студентов. Все знали, что чья-то смерть лишь дело времени.

— А, это тот… тот самый, с которым Гумбойл… или их там несколько было?

— Кажется, да. Поэтому Гумбойл и вызвался вести это расследование — даже понимая, что у него над душой будет стоять Крауч. Ты ж его знаешь.

— О, да. Мы не для того поступали на службу, чтобы всякие напыщенные засранцы относились к нам как к грязи, а сами чуть что бежали к Министру выпрашивать помилование.

— Никакого уважения к людям, если у них нет набитых золотом фамильных сейфов и они вынуждены трудиться, зарабатывая себе на жизнь.

— Надеюсь, когда мы победим Сама-Знаешь-Кого, они все заплатят за свои делишки. С пустыми-то сейфами у них гонора поубавится.

— Или надо выбирать другого Министра. Думаю, Крауч собирается выставлять свою кандидатуру. Он точно никому не даст безнаказанно натравливать оборотней на людей.

— Я бы за него проголосовал. Пусть он законченный педант, но зато не отпустит преступника, как его ни умоляй.

— Он не меньше нас бесится, когда Министр подписывает для этих гадов очередное помилование.

— Больше — я лично видел, как он растрепал себе прическу.

Они засмеялись; ворота Хогвартса открылись перед ними. Джеймс дернулся пойти следом, но тут же передумал: если они и дальше будут обсуждать проблемы по работе, он так и не поймет, что случилось. Может, Сириус уже все знает… вот черт! Джеймс рванул обратно в замок. Что, если Сириус отправился спасать Ремуса без него?

Войдя в гостиную, Джеймс не обратил внимания на то, что там ярко горел свет, несмотря на отсутствие студентов. Он слишком торопился.

— Стойте, Поттер. Я как раз жду вашего возвращения.

Он обернулся и увидел профессора Флитвика, сидящего в одном из глубоких кресел.

— Профессор?

— Вам известно, во сколько наступает отбой?

— Да, но э-э…

— То, что вы перекинули через руку — это ведь мантия-невидимка?

— Это старая…

— Неважно. Возьмите ее с собой. Вас ждут в кабинете директора. И должен вам сказать, мы не в восторге от того, сколько нам пришлось ждать.

— Директора?

— Конечно.

— Можно…

— Нет. Сейчас. Сию минуту. Вы уже достаточно нас задержали. Я не собираюсь ждать, пока вы соизволите доделать свои дела, Поттер.

— Я не это имел в виду, профессор, просто…

— Немедленно. Идемте же.

Джеймс всего лишь хотел спрятать свою мантию и убедиться, что Сириус и Питер действительно наверху. Если они удрали спасать Ремуса, возможно, ему придется их прикрывать.

Хотя Флитвик и отказался выполнить его пустячную просьбу, он послушно пошел с ним в кабинет директора.

* * *

Дамблдор и МакГонагалл пили чай. По всему кабинету стояли использованные чашки. Сириус Блэк находился под арестом в Министерстве, где он пробудет как минимум до утра; Питер Петтигрю отправился домой, к родителям — вероятно, его ожидало отстранение от занятий. Он очень убедительно говорил, как боялся в хоть чем-то перечить Блэку, а сам почти никогда не поднимал палочку на студентов.

Вошел профессор Флитвик.

— Поттер вернулся. Пришел в гриффиндорскую гостиную в десять минут второго ночи. Кажется, он воспользовался мантией-невидимкой, чтобы незамеченным ходить по школе; я сказал, чтобы он взял ее с собой для осмотра.

— Мантия-невидимка! — воскликнула МакГонагалл. Если у него была такая мантия, это многое объясняло.

Дамблдор уже знал о мантии, но сейчас они собрались совсем по другому поводу.

— Можно я пойду? — спросил Флитвик. У него был ужасный вечер, и ему вовсе не хотелось слушать Поттеровы байки.

— Спасибо, Филиус, ты нам очень помог, — сказала МакГонагалл.

— Да, Филиус. Прости, что меня не оказалось на месте, когда началась вся эта неприятная история, — добавил Дамблдор. К тому времени как он узнал о случившемся, утечку информации было уже не остановить. Теперь ему предстояло объяснение с властями — ведь это он позволил оборотню учиться в Хогвартсе. Вины Люпина тут не было, но вот его друзья-гриффиндорцы… Альбус чувствовал себя преданным. В любом случае, нужно еще выслушать Поттера.

Джеймс был озадачен. У МакГонагалл покраснели веки. Неужели она плакала? Ремус погиб? Что-то случилось с Сириусом и Питером?

— Садитесь, Поттер, — сказала она, заметив, что он на нее смотрит. — Мы пережили очень тяжелый вечер, и я буду вам благодарна, если вы не станете запираться и просто расскажете правду.

— Да, мэм, — ответил Джеймс. Он не испугался, но, не понимая, что происходит, решил сначала послушать, о чем его будут спрашивать.

— Где вы были, Поттер? — спросила она.

— Ну… вечером, во время отработки, Сириус упомянул, что случайно кое-что рассказал одному студенту, так что я вышел на улицу, чтобы узнать… э-э, воспользовался ли он этой информацией, потому что… потому что тогда ему бы угрожала опасность.

— А мистеру Филчу вы о возможной опасности сообщили? — спросил Дамблдор.

— Нет. Я… ну, он вряд ли бы мне поверил, и вообще-то, это секретная информация, о ней знают всего несколько человек в школе.

— А к кому из персонала вы обратились?

— Ни к кому. То есть… Я не был уверен, кто из них в курсе — и что, если бы я напрасно поднял тревогу?

Альбус чувствовал, что Поттер пытается говорить откровенно, но ему мешает желание сохранить тайну.

— Давайте я расскажу, что нам известно — так вам будет легче объяснить свою роль в этой истории, — предложил он. — Мы знаем, что Ремус Люпин оборотень, но большинство людей в Хогвартсе об этом не подозревали. Студентам, включая вас и ваших друзей, эта информация не сообщалась. Чтобы устроить для мистера Люпина убежище, где он мог трансформироваться, не подвергая опасности жизнь окружающих, над тайным проходом посадили Дракучую иву. Таким образом, он не был способен выбраться наружу без использования магии или навыков мышления, свойственных человеку.

Сегодня днем в одном из коридоров школы произошла стычка, в ходе которой Сириус Блэк сообщил Северусу Снейпу о тайном проходе, не предупредив его об опасности пребывания там в полнолуние. Желаете поведать нам, что было дальше?

— Да. И я сразу хочу уточнить, что Ремус не делился с нами своим секретом — мы проследили за ним и мадам Помфри, потому что он слишком часто отсутствовал, и еще эти его нелепые отговорки… Было бы правдоподобнее, если бы он говорил, что болеет сам, а не каждый из его родственников по два раза.

Дамблдор кивнул. Разумеется, Люпин понимал, насколько опасно доверять тайну тому, кто о ней не знал.

— Как я уже сказал, мы были на отработке и время от времени обменивались парой слов, хотя вообще-то разговаривать нам запрещалось. Перед самым концом Сириус признался, что рассказал Снейпу о тайном проходе. Я забеспокоился, ведь сегодня полнолуние. Может, Снейп не послушал Сириуса, потому что не доверяет ему, но сам я мог предупредить его только завтра — не пойду же я в подземелья, — и насчет оборотня это секрет, так что ломиться в дверь к Слагхорну тоже было нельзя. В общем, я отправился к иве стеречь вход, а когда оттуда вылезли мужчина и женщина, понял, что что-то пошло не так, и вернулся в замок.

— Но почему вы даже не попытались сообщить об этом кому-нибудь еще — хотя бы мадам Помфри? — спросила МакГонагалл.

У Джеймса отвисла челюсть. Конечно, школьная медсестра знала, что Ремус оборотень. При этом она не подозревала, что о Ремусе знали его друзья, которые не сумели удержать язык за зубами. Однако если его молчание означало для кого-то смерть или увечье, то надо было все рассказать, и плевать на риск. Теперь, когда все уже закончилось, он ясно это видел.

— Кто-то пострадал? — спросил он.

МакГонагалл громко шмыгнула носом.

— Да, Поттер. Трое… Элен Паркин убита. Мэри Макдональд покалечена и теперь сама стала оборотнем. Лили Эванс ранена и, возможно, тоже заражена.

Эванс!

— Как… но… — слова куда-то подевались. Сириус рассказал о проходе Снейпу — а оборотень напал на трех студенток с Гриффиндора?

Дамблдор объяснил:

— Эти три девушки поинтересовались у Северуса, как он себя чувствует после потасовки в коридоре, и он упомянул про слова Блэка о тайном ходе. К сожалению, они оказались истинными гриффиндорками и с энтузиазмом восприняли возможное приключение — тем более что время было еще не позднее, а погода располагала к прогулкам.

— Нет!

— Да. По счастью, их молодые люди отправились с ними, иначе они могли все там погибнуть.

— Чего?

— Семьи двух этих юных леди вели переговоры об официальной помолвке; естественно, девушки пожелали, чтобы их кавалеры сопровождали их на чудной ночной прогулке под луной — на случай, если окажется, что Блэк ввел их в заблуждение и никакого тайного прохода не существует.

Эванс? Обручена? Макдональд — да, в ее помолвку он верил. Должно быть, она и Эванс на это подговорила. Паркин тешила себя надеждой на то, что ее возьмут к себе Вигтаунские Воители, рассчитывая на их традицию всегда иметь в команде кого-нибудь из Паркинов. Что же Эванс ничего ему не сказала? Он бы такое предложение сделал — всех претендентов бы обставил! И они были бы счастливы.

Тут нужно хорошенько поразмыслить. Тот, другой парень, наверное, считает себя влюбленным в Эванс, раз его не волнует, что невеста вся зеленая и рябая. Но если она превратилась в оборотня… это уже навсегда. Перед его глазами встала Эванс, такая же, как в июне — красавица с чудными волосами и кожей. А теперь ее подрал Ремус. Что именно пострадало? Лицо, или какая-то другая часть тела? Может, всё не так уж плохо, и она не станет оборотнем. А ее ухажер возьмет и сбежит, и тогда… ну, его родители точно сначала будут не в восторге. Из-за ее шрамов. А когда они увидят зеленую кожу… Вот дерьмо. В отличие от Сириуса, Джеймс своих родителей любил и не мог послать их куда-нибудь подальше, если они не одобрят его выбор. Ему придется как-то их уговорить, и тогда они сделают официальное предложение родителям Эванс — главное, чтобы она не была обезображена и не превратилась в оборотня. Ремус раз в месяц выглядел откровенно хреново.

— А как остальные? С ними все в порядке? — спросил Джеймс. Захваченный своими мыслями и планами, он едва не забыл, что нужно что-то сказать.

— Господа Уилкис и Розье отпросились домой на несколько дней. У мистера Снейпа обнаружили сотрясение мозга, полученное за некоторое время до инцидента, так что он остался в больнице Святого Мунго. Он честно признался, что не обращался к мадам Помфри за медицинской помощью, однако учитывая, что он уже не первый раз получает здесь травмы, а потом попадается на глаза целителям, это не идет на пользу репутации школы.

Уилкис! Точно, в поезде этот скользкий гад так и вился вокруг Эванс. Макдональд хотела войти в семью со связями и деньгами, так что, должно быть, выбрала Розье. Но Снейп и Паркин? Если бы не произошедшая трагедия, перед лицом которой любые шутки казались неуместными, Джеймс бы подумал, что Паркин предпочла оборотня такому ухажеру. Обалдеть! Неужели они настолько завидовали его способностям в квиддиче, что даже нашли общий язык? Как это грустно. Паркин, конечно, была не слишком привлекательна, но все-таки не полная страхолюдина!

В сумятицу его мыслей вклинились слова МакГонагалл:

— Ваши родители уже побывали здесь. Они ждут вас дома.

— Но как же… — Джеймс осекся. На улице стояла ночь, все уже закончилось. Чем он мог помочь теперь?

— Думаю, они будут счастливы узнать, что вы нашлись, — сказал Дамблдор. — Утром я сообщу им свое решение.

Джеймс с трудом сглотнул. Решение? Его исключат?

— Можете воспользоваться моим камином, Поттер. Я открою его для вас, — Дамблдор встал из-за стола.

— Спасибо, — тихо проговорил Джеймс. — Мне очень жаль. Если бы я знал, что все так… трагично обернется, я бы рассказал и Филчу, и Слагхорну, и всем, кому только мог.

Дамблдор положил ему руку на плечо.

— Я в этом не сомневаюсь, Джеймс.

* * *

Ремус Люпин очнулся обнаженным. Этого следовало ожидать. Удивляло то, что он оказался не в Визжащей хижине, где в дымоходе лежали его вещи и куда за ним должна была прийти мадам Помфри.

Все тело болело сильнее, чем обычно, и он чувствовал себя сытым. Обожравшимся. Как будто в одиночку смел всю еду с гриффиндорского стола, а потом еще сходил к соседям за добавкой.

Почему он в тюремной камере?

— Эй, кто-нибудь! — позвал он в сторону забранного решеткой окошка в двери.

Послышались приближающиеся шаги, но внутрь никто не заглянул.

— Имя?

— Э-э, Ремус Люпин. Можно мне…

— Можешь взять одеяло с кровати, оборотень. Мы не хотели извещать твоих родителей, пока не подтвердим твою личность.

Родителей?

— Где я?

— В изоляторе временного содержания. Этой ночью ты был задержан Отделом магического правопорядка.

Почему не вмешался Дамблдор? Зачем его забрали в Министерство?

— Наверное, здесь какая-то ошибка. Я студент Хогвартса.

— Может, и так, но сюда авроры доставили беснующегося оборотня.

Он завернулся в одеяло. Что же наделали его друзья? Неужели он удрал от Джеймса и Сириуса и на кого-то напал? Неуютно кутаясь в одеяло, он потер руками раздувшийся живот — и понял, что там, внутри.

Его начало рвать.

* * *

Лили проснулась. Что за отвратительная привычка у мунговских целителей — накачивать пациентов снотворным! Чтобы лежали и не рыпались, — подумала она с сарказмом.

В палате было окно. Уже наступило утро, и она все пропустила.

Она встала с постели и пошла к двери, чтобы проверить, как там Мэри, когда заметила на соседней кровати спящего Северуса. Он был одет в больничную пижаму и совершенно не реагировал на ее пристальный взгляд. Лили поняла, что целители и его напоили зельем. Неужели он тоже пострадал вчера — или как-то уговорил оставить его здесь? Две другие кровати в палате были нетронуты и пусты.

Пока она рассматривала своего храпящего друга, в дверь вошла целительница Пай.

— Здесь, внизу, у нас порядки строже, так что ложитесь-ка в постель, мисс Эванс. Я просто заглянула посмотреть, как поживают мои любимые сентябрьские пациенты.

— А я думала, единственные.

— Да будет вам известно, у меня имеются и другие обязанности. А сейчас меня назначили лечащим врачом вашего друга, поскольку он пострадал не от волшебной твари. У нас тут нет отделения немагической травматологии, — с улыбкой объяснила она. — Слишком маленький спрос.

— Можете мне рассказать, как дела у Мэри?

— Хм, я почти ничего не знаю. Другое отделение, другие целители. Мне и о вас мало что известно — только что оборотень схватил вас за плечи, и вы попали сюда.

— Да, все так и было, — сказала Лили. Ей пока не сняли бинты, но боль чувствовалась уже намного слабее, чем прежде.

Целительница Пай повернулась к Северусу и принялась накладывать чары.

— Что с Северусом?

— Хм? О, просто кто-то потащил его сражаться с оборотнем — прямо с нелеченым сотрясением от ударов головой о каменную стену. Скорее всего, Гелберт и так бы его госпитализировал, только диагностировал невроз и истерию.

— У Северуса не бывает истерии.

Пай пожала плечами и сказала:

— Ну, тогда сильное нервное возбуждение. К тому же, родители за ним не пришли, так что если бы не треснутый череп, пришлось бы ему возвращаться в Хогвартс.

— На самом деле, Северус очень даже хладнокровно себя вел, — настойчиво проговорила Лили. Можно слегка приукрасить действительность, чтобы оставить Северуса в больнице, но «истерия» — это уже откровенная ложь. В его медицинской карте и так чуши понаписали, не хватало еще добавить, что у него бывают нервные припадки.

— Если бы не он, ваша подруга, скорее всего, истекла бы кровью. Или это вы ее спасли? Вы, наверное, раз сто повторили, что мечтаете стать целительницей, однако про Снейпа ни словечка не сказали — а он тоже, оказывается, неплох в исцеляющих чарах.

Лили нахмурилась. Она не знала, какие еще заклинания использовал Северус после того, как не позволил оборотню откусить ей голову. Помнила, что он остановил у Мэри кровь, когда Малкольм не справился, а когда они наконец ушли из хижины и добрались до Мунго, им стало не до разговоров: целители занялись ранами на ее плечах, ей нужно было снять блузку, и Северуса попросили выйти.

— Я помогала сдерживать оборотня, — ответила Лили. Страшно вспомнить, как все эти части пытались собраться вместе. Ужасно, что им пришлось без конца обстреливать его проклятьями, но они ведь не знали, на кого наткнутся.

Пай кивнула и что-то отметила в своей папке. Закрыв ее, она сказала:

— В общем, Эванс, ведите себя прилично. Здесь любят, чтобы пациенты лежали в кроватках, а не носились по отделению.

Лили независимо скрестила руки на груди — и дернулась от боли в плечах. Как она смеет обращаться к ней, словно к несмышленому ребенку? Ей вообще-то шестнадцать, и она умеет себя вести.

Возмущенно фыркнув, она плюхнулась на стул рядом с постелью Северуса. Когда же он проснется? По сравнению с тем, как он выглядел при выписке, кожа у него заметно посветлела, просто Лили давно не видела его на белом фоне. Она приложила к простыне собственную руку, а потом решила посмотреться в зеркало в ванной. Пока она там была, кто-то постучался в дверь.

— Здравствуйте, доставка газет. С вас пять кнатов.

Черт! В прошлый раз газеты тоже приходилось покупать, но сейчас денег у нее не было. Занять у целительницы Пай? Открыв дверь, она сказала:

— Э-э, можно мне попозже заплатить?

— Нет. Пять кнатов, оплата при доставке. Если вы не хотели получать газеты в больнице, надо было приостановить подписку.

Лили не понравилось такое отношение. Как будто вчера ночью ей было дело до газет!

Она подошла к Северусу и пихнула его в бок. Он не отозвался, и она принялась его тормошить.

— Северус!

Вздрогнув, он проснулся, с трудом разлепил глаза — он был нужен Лили.

— У тебя найдется пять кнатов?

Он открыл рот, но не стал утруждать себя ответом. Конечно, если Лили Эванс проснулась, то спать не позволено никому. «Деньги, деньги, деньги», — думал он, борясь с воздействием сонного снадобья, которое ему дали всего часа четыре назад; той дозы хватило бы, чтобы маг вдвое крупнее его проспал восемь часов, не просыпаясь.

Северус перекатился на бок, опустил ноги на пол, поднялся и медленно повернулся, чтобы открыть шкафчик со своей одеждой, а потом потер то место на мантии, где под чарами, настроенными на него одного, были спрятаны деньги. Отсчитал пять кнатов, борясь с зевотой и безнадежно проигрывая, протянул монеты Лили и принялся ждать, чего еще она у него попросит. По телу пробегала дрожь, челюсти сводило зевотой, а остывающая постель манила его обратно.

Когда она взяла газету и села ее читать, в голове у него пронеслись две мысли. Первая, короткая и нецензурная, звучала отцовским голосом. Вторая была о том, что Лили не меняется — ни нападение оборотня, ни возможная ликантропия никак на нее не повлияли. Он опасался, что она возложит на него всю вину за произошедшее — или хотя бы часть, что тоже было несправедливо, однако Лили не слишком дружила с логикой.

Он успел забраться в кровать, устроиться поудобнее и с глубоким вздохом закрыть глаза, когда Лили заговорила… с ним, поскольку в палате больше никого не было.

— Но как же так? Это «Пророк», но они… поверить не могу. Они… ох! Сев! Тут такое!

Поскольку пауза в ее возмущенной речи явно предполагала его ответ, он сказал:

— И что?

— И что? Что? Здесь нет ни слова о Блэке. И о том, кем был этот оборотень. И даже о том, что все произошло в Визжащей хижине.

— Ну так откажись от подписки, — пробормотал он.

Настойчивый голос Лили звучал уже гораздо ближе:

— А вот тут, в конце, ты глянь: «На месте происшествия находились студенты Хогвартса Лили Эванс и Северус Снейп».

Он открыл глаза — прямо перед носом у него маячила колдография главных ворот Хогвартса.

— Чего ты от меня хочешь? По крайней мере, если это попало в газеты, скорее всего, память нам все-таки не сотрут.

— Сотрут память? Но почему?

— Для этого Министерству и нужны обливиаторы. Если случилось то, что властям не нравится, всегда можно сделать так, как будто этого не было.

— Они не могут так поступить. Слишком много свидетелей. И посмотрела бы я, как кто-то попытается стереть память МакГонагалл или Дамблдору.

— Да, свидетелей слишком много. Поэтому и вышла газетная статья, в которой все не так, как ты помнишь. Будешь сидеть тихо — возможно, твои воспоминания останутся при тебе.

— Что? Северус! Да ты… ты… ты натуральный параноик, везде тебе заговоры мерещатся.

— Как ты думаешь, почему Уилкис и Розье сидят по домам и носа наружу не кажут?

— У них траур, Сев.

— Помнишь этого типа? — Северус кивнул на фамилию автора.

— Варнава Кафф? Он был старостой школы, когда мы учились на первом курсе.

— И марионеткой Слагхорна. Слагхорн так глубоко запустил руку ему в задницу, что стоило ему пошевелить пальцами, и у Каффа тут же открывался рот.

— Северус!

— Каффу все равно, кому лизать пятки; чувства собственного достоинства у него отродясь не водилось. Не удивлюсь, если он пишет заказные статьи. А Блэк может хорошо заплатить за то, чтобы в газетах не упоминали его имя — хотя, наверное, это все-таки его семейка постаралась. Сам-то Блэк скорее обрадуется, что о нем статью написали.

— Но Дамблдор этого не позволит!

Северус посмотрел на Лили и скривился. Почему все считают Дамблдора таким уж великим? Двенадцать способов использования драконьей крови? К тому времени как он начал публиковаться, десять и так были известны — а возможно, и одиннадцать, его примерно тогда изобрели. А Гриндевальд? Как будто с этим психом без него бы не справились. Темный маг, терроризировавший Европу, или война, где сражался его отец — Северус особой разницы не видел.

И если Дамблдор был настолько замечательным педагогом, почему мать никогда не называла его среди своих любимых учителей? Раньше она подолгу говорила о школе, даже Кеттлберна упоминала, хотя и не посещала уход за магическими существами — уж больно он был колоритной личностью. Собственно, эти рассказы стали одной из главных причин, почему Северус не записался на его курс.

Теперь, когда Дамблдор стал директором, он мог как угодно тасовать расписание, чтобы сутками отсутствовать в школе, пить чай со Слагхорном, обсуждая свою насыщенную общественную жизнь, и лопать десерты в Большом зале. Студент спрятал оборотня почти на самой территории школы? Пара сообщений по каминной связи — и скандал можно тихонечко замять. Дамблдор желал, чтобы все внимание уделялось ему — и еще Тому, Кого Нельзя Называть. Типичный гриффиндорец.

Вон как Лили возмутилась, что о ней мало написали в статье. И зачем ей такая слава — чтобы люди заранее решили, будто она теперь тоже оборотень? Через четыре недели все станет ясно, и если она действительно заразилась, то у Северуса будет еще четыре недели, чтобы обдумать ситуацию и составить план действий. Оборотни имели право вступать в брак, так что он сможет на законных основаниях помогать устанавливать для нее защиту. Шрамы на ее плечах его совершенно не волновали, но даже если она и не станет оборотнем, у нее появится тяга к мясу. И что ему с этим делать? Придется научиться правильно его готовить. Его мать варила мясо, пока в нем не оставалось ничего живого, но он знал, что большинство людей не согласились бы это есть. Ему самому такая стряпня точно не нравилась.

— Ну? — спросила Лили.

— Что — «ну»? — отозвался он. Только всепоглощающая усталость удержала его от того, чтобы огрызнуться на нее.

— Ты о чем-то думал.

— Да. Но у меня не хватает данных, чтобы делать выводы. Устраивает тебя такой ответ? — спросил Северус.

— Ты думаешь, что оборотень оказался там не случайно?

— Думаю, да, хотя даже для Блэка это кажется чересчур. Какой ему прок в моей смерти? Допустим, он придумал идеальный план, где я бы исчез из школы, бесследно и навсегда, — и что бы он с этого имел?

— Не представляю.

— Не знаю, Лили. Нужно время, чтобы во всем разобраться. И возможно, нам никогда не расскажут всю подоплеку ночных событий.

— Но мы имеем право знать. Нас там чуть не загрызли!

— Тогда нам следует позволить другим задавать вопросы. Паркинам — они точно захотят все выяснить. Уилкисы и Розье знакомы с нужными людьми. Не знаю, как насчет Макдональдов, но уверен, они тоже найдут, о чем спросить.

— Но как же мы, Северус?

— Лили, мы оба не в лучшей форме. Давай подождем, посмотрим, что будет дальше, может, что-то новое узнаем. А газетой на меня махать бесполезно, так ты никаких ответов не получишь, — от всех этих мыслей о Лили и ее требованиях к нему — совершенно нереальных требованиях — у него в буквальном смысле разболелась голова.

— Я и не ждала от тебя ответов, Сев, — сказала Лили.

— Можно я еще посплю? Мне пришлось подождать, пока у целителей дойдут до меня руки, так что лег я почти на рассвете. — Он несколько преувеличил, в ноябре рассветало поздно, но как еще ему было убедить Лили оставить его в покое?

— Что же ты раньше не сказал?

— Не ожидал, что меня так сильно приложит. Обычно мне не требуется много спать, но тут и зелье, и сотрясение оказалось серьезнее, чем я думал — в общем, все это как-то чересчур…

Лили положила ладонь ему на лоб. Уже второй раз за месяц Северус признается ей в своей слабости. Может, дело тут не в том, что они стали более честны друг с другом — просто ее друг дошел до грани и утратил способность с легкостью сносить удары, от которых другие валятся с ног.

Северус убрал ее руку со лба, но не отпустил, а сжал в своей руке. Перевернулся на бок лицом к Лили и посмотрел ей в глаза. Неужели она действительно даст ему заснуть?

Пока Лили тихо сидела, держа за руку засыпающего Северуса, она заметила, что один его глаз налился кровью. Если бы ее не накачали зельями, она бы тоже пролежала без сна почти до рассвета. Этой ночью их могли убить. Чуть не убили — и не в том смысле, который вкладывали в эту фразу мать или даже Северус, описывая опасную ситуацию, а в самом что ни на есть прямом: они вошли в дверь, за которой их ждал оборотень. Она могла первой подняться по той лестнице, если бы Северус не держал ее за руку в туннеле; ей мог откусить голову оборотень, если бы Северус не шел у нее за спиной или промедлил, заходя в комнату.

Что, если бы она погибла? Если бы никогда уже не вернулась домой? Кто-нибудь в школе — не считая Северуса — хоть пальцем пошевелил бы? Хотя какая мертвым разница? Сириус Блэк сумел скрыть свою роль в смерти Элен — стали бы его наказывать, если бы вместо нее жертвой оказалась Лили? Она в долгу перед Элен, ей нужно… что? Разве она могла сделать больше, чем делают сейчас родители Элен? В ее последние минуты Лили была близко, но не рядом. Когда же Элен умерла? Заклинание Северуса засекло наверху двоих, но если бы ее разорвали на части позже, они бы что-нибудь услышали. О… заклинание посчитало и оборотня? А двое — это были он и Мэри? Никто из их компании не догадывался, что в хижине притаилась смерть; максимум — ждали какую-нибудь дурацкую шуточку Мародеров.

Дурацкая мародерская шуточка для Северуса. Это ведь его предназначали на роль жертвы. Оборотень разорвал бы его на части, как Элен? А у Мэри он откусил руку, и они догадывались почему: скорее всего, она успела кинуть в него хотя бы одно заклинание, прежде чем он на нее бросился — а может, и после того, как он подрал ее когтями. Даже если бы Северус держал палочку в руке, оборотень первым делом отгрыз бы ее, чтобы потом поужинать без помех.

Лили следовало раньше задуматься о том, что ее однокурсники-гриффиндорцы когда-нибудь могут не рассчитать со своими шуточками и угробить ее лучшего друга, однако в случае с оборотнем никто бы не назвал трагический финал случайностью — он был вполне закономерен. Если бы Северус погиб, что бы почувствовала Лили? Наверное, сперва она бы просто не поверила. Ее друг получал травмы, но ничто не могло сокрушить его внутреннюю суть. Потом — принялась бы винить себя? Не за то, что не сумела его спасти — она бы сделала все возможное, — а за то, что произошло между ними раньше. Лили знала, как тяжело ей даются ответственные решения, но вдруг из-за всех этих колебаний она упустила возможность выяснить, что движет Северусом? Она не понимала своего лучшего друга, и это еще слабо сказано. Он был похож на захватывающую головоломку, и она обожала ее разгадывать — когда он не вел себя, как последний болван.

Болван, который вдруг вздумал на ней жениться. Лили отчасти могла уловить его логику, однако он наотрез отказывался знакомиться с другими людьми и налаживать с ними дружеские отношения. Если бы он и умер таким же болваном, она бы чувствовала вину еще и за то, что так и не дала прямого ответа на его предложение. Ей уже казалось, что никто другой не станет так ее уважать, и ни с кем она не почувствует себя так восхитительно, как с Северусом — так что, вероятно, она скажет «да». Они определенно поженятся не сейчас, и не в январе, и не ближайшим летом, и после выпуска из школы тоже будет рановато. У нее слишком большие планы, какой уж тут брак! Северусу следует попытаться понять ее точку зрения и не быть таким упрямым. Может, теперь, когда она была ранена и едва не погибла, он наконец-то уступит? Лили не хватало их новообретенной физической близости.

Пока она раздумывала, как бы поднять эту тему в разговоре с Северусом, принесли еду. Лили возвела глаза к потолку при виде двух бутылок стаута, но оставила их ему. Все-таки волшебники — идиоты.

Вскоре после завтрака ей стало невыносимо скучно сидеть в палате. Читать было нечего, кроме «Пророка» с его сомнительными статьями. «Наверное, целительница Пай просто пошутила», — подумала Лили и вышла за дверь, чтобы узнать, как дела у Мэри, или даже навестить ее.

* * *

Ближе к рассвету адвокат родителей добился его освобождения из-под стражи и сопроводил домой — ждать, когда министерские чинуши прочухаются и признают свою ошибку. Паркин ужасно играла в квиддич, но никаких планов ее убийства Сириус не строил. И даже не пытался сделать так, чтобы ее убрали из команды и вернули его другу Джеймсу капитанскую должность, которую он по праву занимал. Просто произошел несчастный случай: Паркин оказалась не в то время не в том месте. Если кто-то и виноват во всем, так это лживый ублюдок Снейп. Сириус помнил, что он наговорил Дамблдору. Разумеется, и он, и другие слизеринцы драпанули из хижины во весь дух. И как только Дамблдор им поверил?

Но правду не скроешь; Макдональд и Эванс расскажут, как они спасли остальных, а самой доблестной из них наверняка была Паркин. И тогда их факультету начислят столько баллов, что Сириусу больше не придется ходить на отработки. Он уснул с улыбкой на лице: ему снилось, как расстроится Филч, когда обо всем узнает.

Разбудил его мерзкий подхалим Кричер, эльфячье отродье. Маменька в твареныше души не чаяла, а вот Сириус с ним не церемонился: получив заклятьями по ушам, пальцам и полотенцу, Кричер сбежал из комнаты. И зачем вообще надо вставать? До конца недели никаких занятий у него не будет, завтракать с родителями он не хотел — как и обедать, и ужинать. Будь его воля, он бы здесь вовсе не появлялся. Вот если бы Джеймс поддержал его шутку, его бы, наверное, тоже отстранили от занятий — и сейчас Сириус гостил бы у Поттеров, и никто не мешал ему валяться в постели.

Он успел вновь задремать, когда в дверь заколотили и послышался визгливый маменькин голос. Он издевательски ухмыльнулся в ее сторону, накрыл голову подушкой и наложил Силенцио. Все-таки его мать кошмарная женщина.

Только Сириус прикрыл глаза, как его грубо выдернули за ноги из кровати. Он возмущенно уставился на мать, стоящую в двери с поднятой палочкой — она ответила ему таким же яростным взглядом.

Ее сын крупно ошибался, если считал, что может разлеживаться в доме Вальбурги Блэк, будто на каникулах, когда они с Орионом всю ночь не спали после очередной его безобразной выходки.

— Вставай и одевайся. Мы отправляемся во Францию, портключ уже готов. Кричер уложит твои вещи.

— Зачем — во Францию? — лежа на полу, спросил Сириус. Таскаться с маменькой по парижским магазинам? Нет уж, спасибо.

— Тебе необходимо покинуть Британию. У нас есть для тебя брачное предложение, и мы решили обсудить условия. Ее отец занимает пост во французском Министерстве, так что если будешь хорошо себя вести, тебя не отправят обратно в цепях.

— Никуда я не поеду.

— Тогда попадешь в Азкабан, и мы ничего не сумеем сделать.

— Хватит меня запугивать. Я ни в чем не виноват.

Вальбурга внимательно посмотрела на сына. Лгать Сириус не умел. Неужели он настолько безумен, что даже не осознает, на что способен оборотень, которого он спустил на студентов? Но неважно; его невеста наполовину вейла, и если все получится как надо, то она будет решать за него, что такое хорошо и что такое плохо. Вот почему они с Орионом остановились на этом варианте, вместо того чтобы отослать Сириуса в Дурмштранг. Нужно, чтобы за ним кто-то присматривал, пусть даже та девушка и не чистокровная ведьма. Он и его потомки не будут наследниками, а Франция достаточно далеко, чтобы его недостойное поведение и дорогостоящие выходки не обременяли остальную семью. Сколько Блэкам придется заплатить тем французам, чтобы сбыть его с рук? Орион хотел, чтобы Сириус отсидел срок в Азкабане, но Вальбурга надеялась, что жена сумеет повлиять на ее старшего сыночка, и он наконец-то остепенится. Вот Орион, к примеру, ничего собой не представлял, пока она за него не взялась.

Вечером того же дня Сириус познакомился с Аполлин — и понял, что в сравнении с французскими девчонками… нет, женщинами… вся женская половина Хогвартса безнадежно проигрывала. Аполлин была воплощенным совершенством, и она по секрету призналась ему, что его образ бесшабашного бунтаря тоже не оставил ее равнодушной. По ее словам, родители уже пытались присмотреть ей жениха, но ни один из них не был столь красив и обаятелен, как Сириус.

Если бы он встретился с ней раньше, ему и в голову бы не пришло желать себе холостяцкой судьбы. Их семьи вели переговоры, но ему до них не было никакого дела. Даже если они не договорятся, Сириус наверняка сумеет очаровать эту изящную красотку и убедить ее бежать с ним. Он нашел женщину своей мечты, и теперь их ничто не разлучит.

* * *

Джеймс проснулся рано. Вчера его родители всерьез из-за него расстроились. Ему была невыносима мысль о том, что они могли поверить, будто он способен на такое… на то, что произошло прошлой ночью.

Во-первых, он бы никогда не выдал Ремусов секрет. Даже в шутку. Друзья так не поступают.

Во-вторых, Джеймсу хватало ума, чтобы понимать, как опасен оборотень. Они с Сириусом и Питером могли бегать и возиться с ним лунными ночами, но при этом всегда держались подальше от других людей. Джеймс не был безответственным болваном.

И наконец, даже если он недолюбливал, или на дух не выносил, или вообще всем сердцем ненавидел одного сальноволосого гада, любителя Темных искусств, то все равно не желал бы ему погибнуть такой ужасной, мучительной смертью. Раз уж он уродился на свет, то пусть живет — в Азкабане, или со сломанной палочкой, как магл… в какой-нибудь глуши типа Австралии или Соединенных Штатов.

«Ежедневный пророк» почти ничего не писал об Эванс. Может, с ней все в порядке? И она сейчас в школьном лазарете? Наверное, да — а вот Джеймсу приходилось торчать дома.

* * *

Лили несколько часов провела в палате Мэри, пытаясь поднять ей настроение, но успеха не добилась. Им обеим было трудно осознать, что Элен больше нет. Такая бессмысленная смерть… Лили начала излагать Мэри свои догадки о том, почему это произошло, но только сильнее ее расстроила — и попыталась переключиться на что-нибудь хорошее, например, на лицо Мэри, которое совсем не пострадало. Однако все мысли самой Мэри были о том, что она потеряла правую руку и превратилась в оборотня. Раны на груди, от которых у нее на всю жизнь останется сетка из жутких шрамов, лишь добавляли ей горечи. Родители Мэри говорили, что она, должно быть, уже не вернется в Хогвартс и останется дома. Насовсем.

Когда принесли обед, Лили ушла.

Войдя в свою палату, она увидела, что Северус проснулся и что-то пишет. Отложив перо, он спросил:

— Ну что, добыла какие-нибудь новости?

Она возвела глаза к потолку, но потом вспомнила, что сама говорила ему, что собирается этим заняться.

— Никаких. Мэри очнулась и очень расстроена.

— Естественно.

Лили громко вздохнула, посмотрела вокруг и поняла, что скоро им тоже принесут поесть.

— А ты чем занимался?

— Письма писал. Тебе нужно написать родителям.

— Позже. Пока я не готова, Сев.

— Ты же постоянно им пишешь. Если они получат только письмо из школы, или вообще из больницы, то точно подумают самое худшее.

— Вот черт. Что же мне делать? То есть, если я не упомяну, — она взмахнула рукой, — об этом — а в другом письме им все расскажут…

— Тебя разоблачат. Может, черкнешь им пару строчек и пообещаешь, что потом напишешь подробнее? Надо еще добавить, что, возможно, ты чем-то заразилась. Не знаю… «Стала оборотнем» — для маглов это звучит нелепо.

— А подождать никак нельзя?

— Если они узнают от кого-то другого, то могут разозлиться на тебя и решить, что твое письмо вообще не заслуживает доверия. Кроме того, и ты, и все мы должны быть готовы к худшему. Представь, что ты приедешь домой в июне, волоча за собой огромную клетку, и примешься объяснять, что это всё ради их же собственной безопасности. Ты любишь своих родных, Лили — если окажется, что у тебя ликантропия, ты захочешь разорвать с ними отношения?

— Я не перестану с ними из-за этого видеться.

— Если ты уже сейчас начнешь обрывать с ними связи, то дальше это пойдет еще быстрей и проще.

— Тебе легко говорить. Ты-то своих родителей ненавидишь.

Северус нахмурился, посмотрел на Лили и заговорил, тщательно подбирая слова:

— Я не думаю, что мы — мои родители и я — ненавидим друг друга. Недолюбливаем и, пожалуй, с трудом выносим — это будет точнее. Если бы я их ненавидел, то поступал бы так, чтобы максимально испортить им жизнь. Однако ничего подобного я не делаю. Наверное, справедливости ради стоит отметить, что они превосходно портят себе жизнь и без моей помощи, но мне это удовольствия не доставляет.

Лили, ты столько раз повторяла мне, что для тебя самое важное — семья. Даже Петунья. Мне кажется, я, как мог, поддерживал тебя, тем более что твои родители очень тепло ко мне относятся. Неужели ты позволишь Сириусу Блэку все это перечеркнуть?

Его слова о семействе Снейпов озадачили Лили, но то, что Северус говорил о ее собственных родственниках, заслуживало внимания. Хотя она была ведьмой и могла до семнадцатилетия видеться с ними только летом, Лили старалась приезжать домой на каждые каникулы и постоянно писала письма — куда чаще, чем прочие студенты. Ее родители, и в особенности мать, уверяли ее, что обожают получать от нее весточки, ведь они очень любят свою дочь и скучают по ней. Она знала, что это не пустые слова, потому что чувствовала то же самое. И Северус ее понимал.

Но был еще Сириус Блэк. Лили помнила, как переживала после разговора с Петуньей, когда Блэк пристал к ней на работе. Даже сейчас при мысли о том, что Блэк, Поттер и Петтигрю шатались рядом с ее домом и нападали на маглов, на нее накатывала злость. Если бы она решила, что из-за нее над всей семьей нависла угроза, наверное, она поступила бы правильно и держалась от своих родных подальше. Ей уже приходило в голову, что их придется избегать, чтобы не подвергать опасности, если она стала оборотнем. Возможно, Северус прав, и со временем ей будет легче изобретать все новые и новые отговорки, чтобы не общаться с ними. И это будет казаться естественным, ведь она уже почти взрослая.

Вот только до прошлой ночи — до этого утра — у Лили и в мыслях не было куда-то съезжать после семнадцатилетия; пожалуй, она какое-то время жила бы с родителями и после выпуска из Хогвартса. Но этот злобный придурок, Сириус Блэк, заставлял ее менять свои планы… запугивал ее. Даже если бы сама она приезжала домой только в безопасные дни, Лили знала, что Блэку плевать на человеческую жизнь. Мародерам было известно, где дом ее родителей. Отличная же шутка: найти, где она оборачивается, и натравить ее на ее собственную семью? Или того лучше, познакомиться с ее матерью, очаровать ее, напиться чаю с сэндвичами — и вот тогда выпустить голодного оборотня.

Северус заметил, что Лили все больше злится, и поспешил исправиться:

— Но я могу ошибаться. Не обижайся, я не собирался решать за тебя, Лили. Поступай, как лучше для тебя.

— Дело не в этом, Сев. Я переживаю за их безопасность, и… еще четыре недели ждать — не представляю, как я это выдержу. Что, если я расскажу им на Рождество? В любом случае.

— На Рождество? Не думаю, что ты сможешь поехать на поезде. Тогда уж на Пасху.

— Что?

— Не знаю. Мне-то никто ничего не говорил. Я в любом случае остаюсь на все каникулы, но возможно, для тебя в школе что-нибудь придумают. Я не видел у тебя дома камина, но вдруг он там все-таки есть?

— Нет.

— Тогда не получится даже временно подключить вас к каминной сети. Может, кто-то из преподавателей аппарирует тебя домой?

— Вряд ли они захотят рисковать — я не собираюсь нарушать правила, но у моего факультета слишком дурная репутация.

— МакГонагалл достаточно справедлива, — ободрил Северус Лили, не став добавлять, что от той справедливости мало толку, когда директор то и дело отменяет ее решения. Если бы она была деканом Гриффиндора не только на бумаге, никто бы не умер прошлой ночью.

— Так чем ты занимаешься на каникулах в школе, Сев? Кажется, я никогда тебя об этом не спрашивала.

Северус знал, почему Лили не спрашивала его раньше. Она возвращалась в Хогвартс радостная и взволнованная, и потом целую неделю не отлипала от Макдональд и Паркин, обмениваясь впечатлениями. На зельях ему доставалась урезанная версия и бурные восторги по поводу полученных подарков. Лили всегда благодарила и его — неважно, насколько незначительным был его дар по сравнению с другими.

— Там тихо. Библиотека работает всего несколько часов в день. А преподаватели только рады бывают, если студенты ходят есть на кухню — никто не мешает им напиваться до бесчувствия.

— Северус! Хватит выдумывать! Я серьезно спросила.

— А я серьезно ответил. На каникулах так мало народа, что всем приходится сидеть за одним столом. На моем первом курсе оставалось всего несколько человек — Слагхорн собрал нас и сказал, что те, кто не хотят есть с преподавателями, могут питаться на кухне.

Лили поморщилась. Слова Северуса прозвучали без малейшего сарказма или презрения, но Слагхорн явно не по доброте душевной это предложил — например, отослал детей прочь, просто чтобы ему самому больше доставалось. Дамблдор уж точно не стал бы возражать против дополнительной порции десерта.

Принесли обед. Лили ела и размышляла о том, что начинает недолюбливать Хогвартс. После смерти Элен она стала лучше понимать Северуса, однако и теперь едва ли можно было сказать, что в школе ей пришлось страдать больше, чем ему.