Солнце над пропастью (гет)

Никогда прежде Тому не случалось видеть таких странных снов. Разговор, незримым свидетелем которого он оказался, — а после известия о существовании магии ничто не убедило бы его в том, что все это не происходит на самом деле, — явно не был предназначен для посторонних ушей.

Ведьм было две: одна с некоторой театральностью расхаживала из угла в угол, а другая сидела в простом, поеденном молью кресле. Скромно меблированная комната запросто могла принадлежать какой-нибудь захудалой придорожной гостинице и, конечно, вовсе не была предназначена для того, чтобы в ней вершили свои дела две влиятельные дамы. А что эти женщины не так просты, Том ощущал каким-то шестым чувством. Более того, они казались ему смутно знакомыми, хотя, конечно же, он их никогда прежде не встречал.

— Если вы и теперь станете утверждать, что все идет по плану, госпожа, я расписываюсь в своей полной несостоятельности, — призналась первая все с тем же налетом искусственности.

Та, кого она называла госпожой, безразлично пожала плечами, неспешно перелистывая страницы черной книжки в кожаной обложке. Похоже, она делала это чисто автоматически, лишь бы чем-то занять руки, — даже издалека Том видел, что страницы ежедневника были абсолютно пусты.

— Скажу больше, все просто отлично, — ответила она. — Когда мой племянничек спутался с рыжей грязнокровкой и сделал ей ребенка, я и подумать не могла, что это сыграет нам на руку. Верно говорят, нет ничего нового под солнцем...

— Госпожа, я вас не понимаю, — растерянно произнесла ведьма. — Мы только удаляемся от первоначальной цели! Я не вижу никакого смысла в том, чтобы использовать мальчишку, воспитанного магглами. К тому же, мы своими глазами наблюдали, как его родственники относятся к магии. Он непременно вас разочарует и подведет, Расальхаг, я не могу этого позволить!

— Твое дело маленькое, моя дорогая, — оборвала ее Расальхаг, впервые вскинув на собеседницу темные проницательные глаза. — Им и занимайся. Не рассчитывай, что я буду перед тобой отчитывыться. Ты все еще в большом долгу передо мной, Донна. Как бы тебе меня не подвести... снова. Об этом волнуйся.

Донна вспыхнула, но не осмелилась возразить. Том, тем временем, рассматривал Расальхаг, — отчего-то редкое имя моментально врезалось в память и легло на язык, будто в прошлом он не раз произносил его, и ассоциировалось оно у мальчика со змеями, звездами и песками восточных пустынь.

Расальхаг обмакнула перо в чернильницу, занося его над загадочной тетрадкой, и Том резко раскрыл глаза, морщась, словно невидимая пчела только что ужалила его в руку. На горизонте лишь занимался новый день, но сна уже было ни в одном глазу.

Звонки матери обычно приходились на утро — те драгоценные полчаса до начала рабочего дня, что Андреа могла провести с чашкой крепкого кофе в одной руке, телефонной трубкой в другой и кошкой на коленях. Не сказать, чтобы Том отличался излишней сентиментальностью: несомненно скучая по маме, он все же старался отделаться парочкой коротких историй, которые Андреа радовали, а его избавляли от излишних расспросов. С чистой совестью передав эстафету бабушке, Том мог мчаться на улицу — соседские дети были рады ему в своей компании.

В этом году все выглядело иначе. Том и раньше был среди них чужаком со своими разговорами об Итоне и изучении латыни — как тут говорить о Хогвартсе, не рискуя прослыть ненормальным? Лауринья, местная заводила, и так посматривала на него с подозрением, что уж говорить об обожавших ее недоумках-братьях?

Пару раз в неделю удавалось поговорить с Филлис. Признаться, Том ожидал от матери чего угодно, но только не попустительского молчания в ответ на эти звонки. Андреа ни слова не желала слышать о Хогвартсе, к Шерил Сакс относилась с мстительной враждебностью, которая не укрылась бы и от ребенка, но Филлис она как будто даже сочувствовала.

— Чем собираешься заняться сегодня? — голос Андреа по ту сторону трубки звучал по-чужому. — Бабушка говорила, поведет вас с Лео в кино?

— Мама, ты знаешь женщину по имени Донна? — неожиданно для себя спросил Том. Говорить о незнакомке с необычным именем почему-то не хотелось: родители так сопротивлялись всему волшебному, что непременно заподозрили бы неладное. Донной же могли звать любую соседку бабушки Мерседес или одну из тех унылых особ, что приходили в благотворительный центр матери пожаловаться на жизнь.

Андреа молчала лишь на несколько секунд дольше положенного, но этого хватило Тому, чтобы убедиться: такой сон никак не мог быть плодом его воображения.

— Не могу ее вспомнить. А почему спрашиваешь ты? Где ты ее встретил?

— Донна? — невероятно кстати вмешалась бабушка, заглядывая в комнату с кухни. — Ты говоришь про Донну Кортазар с Цветочной улицы? Не думала, что ее еще здесь помнят. Не слышала о ней ничего с тех пор, как она вышла замуж и уехала.

— Дай мне бабушку, — резко потребовала Андреа. — Немедленно.

Бабушка с любопытством посмотрела на Тома и взяла трубку. Возмущенной тирады матери он разобрать не смог, но Мерседес поспешила успокоить дочь.

— Ну как же "никогда не слышала"? Вот маленькая ты всегда восхищалась домом Кортазаров. ... Да... У них окна выходят на площадь с фонтаном, прямо на мечеть. Они еще почти каждый май выигрывали конкурс на самый красивый балкон. Такие приятные люди. ... А Донна постарше тебя. Она вышла замуж, когда еще был жив твой отец. Нас приглашали на венчание, но мы тогда не смогли поехать. ... А где она сейчас, не знаю. Точно не в Кордове, дом теперь принадлежит ее старшей сестре. ... Конечно, дети говорят! У Эвиты трое, что-то да вспомнили про тетю. ... Энди, милая, ну откуда же я знаю, кто ее муж! Какой-то итальянец. Томми, ты бы не мог выключить плиту?

Том скорчил возмущенную гримасу и нехотя отправился на кухню. Когда он вернулся, бабушка уже успела повесить трубку и задумчиво стирала пыль с журнального столика.

— Позавтракаем и пойдем покупать тебе обратный билет до Лондона, — сообщила она внуку. — Через неделю ты возвращаешься домой. Скоро в школу.

* * *

Если бы сказка об Алисе в стране чудес переписывалась на новый лад, Констанс Финч-Флетчли с уверенностью могла бы рассчитывать на роль Герцогини. Как бы убедителен ни был Билл, стремясь донести до друзей всю степень безумности очередного увлечения своей жены, ему явно не хватило выразительности. Оказавшись в преобразившейся гостиной дома своего детства, Андреа на миг почувствовала, будто неведомые силы перенесли ее в самый эпицентр нелепой театральной постановки.

С виду вполне благопристойный особняк принадлежал семье магов. Об этом говорили вызывающе волшебные заголовки на обложках неведомо откуда появившихся книг, хрустальные шары и сферы, заменившие уже успевшие примелькаться статуэтки Будды и многорукой воинственной Кали, словно невзначай высыпавшиеся из шелкового мешочка руны, выточенные из слоновой кости, роскошная мантия хозяйки, сшитая на заказ из тяжелого темно-зеленого атласа, и свободно перемещающееся по дому пушистое существо, похожее на откормленную породистую кошку. Констанс называла его книззлом и была страшно горда его солидной родословной, вручную выписанной на свитке пергамента.

Останься они с Конни наедине, и Андреа не упустила бы случая хорошенько повеселиться над странностями новоиспеченной "потомственной ведьмы". Увы, она была не единственной зрительницей этого представления, и, похоже, остальные не находили в происходящем ничего удивительного.

— Я оставила школу после пятого курса. Вышла замуж. Не слишком скучала, откровенно говоря. Сами знаете, как это бывает. За какие-то заслуги я вознаграждена большой семьей, хоть судьба и раскидала нас по всему свету. Моя младшая внучка, Табита, растет в нашем с Элджи доме. Ей уже четырнадцать, и она такая умница...

Энид Лонгботтом утверждала, что является ровесницей матери Андреа, во что, признаться, верилось с трудом. Конни с нескрываемой завистью успела шепнуть, что продолжительность жизни магов превосходит средние показатели у обычных людей, и женщины их стареют довольно медленно.

Спутница Энид приходилась ей какой-то дальней племянницей, хотя похожи они между собой были не больше, чем Шерил и Филлис Сакс, с которыми Андреа так пока и не нашла в себе мужества встретиться. Ее звали Донна, и даже без предупреждений Билла она производила впечатление особы хищной и непредсказуемой.

Андреа удалось развеять опасения, вызванные утренним разговором с сыном. Маленькую Донну Кортазар она помнила смутно, но совершенно точно та не обладала кожей цвета эбенового дерева, в отличие от приятельницы Конни. Муж ее был скандинавского происхождения и в Лондон наведывался редко. Донна предпочла сохранить свою девичью фамилию.

— Я восхищаюсь Вами, леди Лонгботтом, — чуть склонила голову Констанс. — После всего, через что прошла Ваша семья, взять на воспитание внука, когда у Вас с мужем и без того так много хлопот...

— Им приходилось нелегко, — тут же встряла Донна. — Магия мальчика нестабильна. Целители могут вылечить разбитые коленки, а вот человеческая душа для них все еще закрытая книга.

— Я бы хотела, чтобы это бремя выпало кому-то другому, — заметила Энид. — Элджернон не терпел даже упоминания имени Августы и ее неблагодарного отпрыска до той самой роковой ночи, когда с Фрэнком и Алисой случилось несчастье. И вдруг одиннадцать лет назад я узнаю, что по праву крови опека над ее внуком полагается именно нам. Никогда не думала, что мне доведется узнать, каково это — растить сквиба.

Андреа вопросительно взглянула на явно чувствующую себя неуютно Конни, которая поспешила объяснить:

— Сквибами называют детей волшебников, лишенных магии. Но, леди Лонгботтом, как же тогда объяснить приглашение в школу?

— Мальчик не сквиб, — снова вмешалась Донна. — Иначе магия не защитила бы его. Выбросить ребенка из окна, чтобы заставить его колдовать — я всегда говорила, Энид, что ты стала слишком жестокой.

— Мальчишка так слаб, что Элджи смог вытряхнуть из него крупицы волшебства лишь под угрозой гибели. Он бездарный, трусливый, неуклюжий! Ни единого выброса магии за восемь лет! Однажды он чуть было не утонул! Я тогда сказала, что Невилла следует хотя бы научить плавать, чтобы в следующий раз он смог спасти свою бесполезную жизнь, да и будет с него. К тому же, он не должен был выпасть из окна. Элджи планировал лишь левитировать его на большой высоте, но что-то пошло не так. Наше счастье, что события обернулись к лучшему. По крайней мере, в Августе проснулся исследовательский интерес к внуку. Она все еще надеется разглядеть в нем Фрэнка. Не понимает, что этот мальчик никогда не будет похож на своего отца... Невилл ее боится, а она даже не трудится скрывать своего разочарования. И попробуйте догадаться, кого она винит в том, что ее единственный внук вырос таким бесхарактерным! Тебе этого не понять, Донна, наш Блейз никогда не позволял сомневаться в себе. Да и Вы, Констанс, должно быть, очень уверены в своем ребенке, если так спокойно отпускаете его в незнакомую среду.

— Джастин очень рано продемонстрировал выдающиеся способности, — аккуратно произнесла Конни. Андреа была готова побиться о заклад, что из всей тирады Энид Лонгботтом сознание Констанс выхватило лишь последнюю фразу.

Эти волшебницы понравились Андреа еще меньше, чем Минерва Макгонагалл, поскольку их поведение предельно четко обозначило отношение к таким детям, как Джастин и Том. Поначалу ее еще изумляло, как Констанс может этого не видеть. Ответ лежал на поверхности: за весьма короткое время Конни вложила так много сил и средств в создание иллюзии принадлежности высшему волшебному сословию, что, похоже, сама начала в это верить.

— Знакомство с Донной Забини — редкостное везение, — оптимистично заявила она, проводив гостий. — Энид, конечно, чудовище, но с ней лучше дружить. Родители этого несчастного Невилла, кстати, герои войны. Думаю, только поэтому она и позаботилась о мальчике. Отношение общества очень чувствительно к таким вещам.

— Конни, проснись же, наконец! — взмолилась Андреа. — Если эти люди так относятся к родным детям, чужие для них не больше, чем досадная помеха. На твоем месте, я бы на пушечный выстрел не подпускала Донну к своему дому.

— Билл и тебя уже успел настроить против, — хмыкнула Конни. — Не мешайте мне устраивать будущее сына. Между прочим, у меня и второй подрастает, и кто знает, какой сюрприз он может преподнести нам в свои одиннадцать. На Джастине лежит двойная ответственность. Я надеюсь, он подружится и с Блейзом Забини, и даже с этим мальчиком, Лонгботтомом. Не думаю, что такой заведет массу друзей, а первые школьные знакомства — они, знаешь ли, запоминаются. Как, например, в нашем с Дарреном случае, — ехидно добавила она.

В такие моменты Андреа ненавидела Констанс. В муже она ни минуты не сомневалась: если Даррен и хранил дружбу с Конни все эти годы, он скорее руководствовался прагматическими соображениями. Вот только для самой Констанс это был личный вызов. В ее голове все еще не укладывалось, как это Даррен мог предпочесть ей безродную девчонку, даже университет не сподобившуюся закончить, и она не упускала случая ее уколоть.

— И все же задумайся, для чего Лонгботтом с тобой откровенничать, — не поддавшись на провокацию, ответила Андреа. — Или она хочет указать тебе на твое место, или предупреждает. Не стоит слепо полагаться на Донну, вы ведь так мало знакомы.

— Энди, с тобой я познакомилась только на вашей с Дарреном свадьбе, однако ты моментально стала чуть ли не членом нашей семьи, — сладко улыбнулась Конни. — Ты же не думаешь, что я стану поощрять общение сына с такими, например, как Грейнджеры? Если мы выбирали между лучшими школами, они, похоже, ухватились за первый подвернувшийся вариант. Они и на такое не могли рассчитывать.

Андреа тяжело вздохнула. Констанс была неисправима, и она отлично понимала, почему, даже если Билл решится привести жене свои логично выстроенные аргументы, они разобьются о железную стену ее самодовольства.

* * *

Частная стоматологическая клиника Джин и Роберта Грейнджеров находилась на тихой зеленой улочке, где все располагало к спокойствию. Андреа снова взглянула на часы и постучала в дверь — она прибыла минута в минуту.

Доктор Грейнджер сидела за столом, заполняя какую-то ведомость, и сперва даже не узнала ее. Андреа улыбнулась и снова представилась, с удовольствием наблюдая, как равнодушие на лице Джин сменяется неподдельным изумлением.

— Миссис Сандерс... Подумать только. Я и значения не придала, увидев Вашу фамилию в листе записей. Вы ко мне, как пациент, или это не простое совпадение?

— Я давно хотела с Вами встретиться, — объяснила Андреа. — А поскольку мы обе женщины занятые, лучше всего сделать это без ущерба для дела. Не беспокойтесь, я оплачу потраченное Вами время.

— Оставьте это, что за разговоры! — возмутилась Джин. — Присаживайтесь... сюда, за стол, — поспешно уточнила она, с сомнением покосившись на стоматологическое кресло. — Я могу предложить Вам чай или кофе? Не слишком профессионально звучит от стоматолога, — рассмеялась она.

— В другой раз. Через час я должна забрать мужа с работы. Нам предстоит важная встреча, где без ужина, думаю, не обойдется. Не утруждайте себя.

— Знаете, я пожалела, что мы не обменялись телефонами на той встрече, что организовала для нас профессор Макгонагалл. У меня осталась визитка миссис Финч-Флетчли, но ей очень сложно дозвониться. Девушка на телефоне утверждает, что передает ей мои сообщения, но миссис Финч-Флетчли так ни разу и не перезвонила.

— У Констанс много важных дел, — пробормотала Андреа, надеясь, что так действительно можно назвать примерки мантий и светские мероприятия. — У нее и на домашних не хватает времени.

Джин Грейнджер фыркнула.

— Важные дела у Вас, миссис Сандерс, Вы помогаете людям. Так много семей нашло помощь и поддержку в вашем благотворительном центре. Вашими усилиями люди не голодают и могут построить для себя достойную жизнь. Сомневаюсь, что миссис Финч-Флетчли делает хотя бы десятую часть того, что делаете вы. Ее образ жизни известен.

Андреа удивилась. Видимо, не только их семьи обеспокоились сбором информации о будущих однокурсниках. Джин Грейнджер с первой встречи произвела впечатление дамы прямолинейной и бесхитростной — так и сейчас, она даже не посчитала нужным скрывать свое любопытство.

— Вам известно о моем центре? — все же спросила Андреа. — Уверяю Вас, если миссис Финч-Флетчли не афиширует свои добрые дела, это не говорит об их отсутствии. Или она чем-то обидела Вас лично?

— Вы ведь меня не узнали, правда? — вдруг рассмеялась Джин Грейнджер. — Я тоже долго сомневалась, даже когда услышала, что Вашего сына зовут Томас. Я его очень хорошо помню. Он же на моих глазах делал свои первые шаги. Я была вашей соседкой целых семь лет. Мы жили на другой стороне улицы. Правда, не общались. Потом мы переехали, моя дочь Гермиона пошла в школу, и мы решили обосноваться поближе. Все для моей девочки.

— Ну конечно же, Грейнджер, — обрадовалась Андреа. — Теперь и я вспомнила это имя на почтовом ящике! Так Вы и есть те самые Грейнджеры, у которых был рыжий сеттер? Ваш муж гулял с ним каждое утро, в любую погоду!

— Это мы, — довольно ответила Джин. — А сеттер уже старый... Будьте уверены, миссис Сандерс, для меня это радостная встреча. Я очень хорошо помню и Вас, и, к сожалению, миссис Финч-Флетчли. Ее манеры со временем вовсе не изменились в лучшую сторону. Однако, не будем сейчас об этом. У Вас ведь что-то более важное на уме, нежели сплетни и воспоминания.

— Да, — радужный настрой Андреа тут же улетучился. — Миссис Грейнджер, мы решили отказаться от приглашения в Хогвартс. Том продолжит подготовку к поступлению в Итон, как и было запланировано. В школу принимают с тринадцати, и мы хотим сосредоточиться на будущих экзаменах.

Джин смотрела на нее, как рыба, выброшенная на берег.

— Вот как? А остальные родители что решили? Миссис Финч-Флетчли и третья мама, такая красивая женщина, я не запомнила имени?

— Джастин, сын Констанс, уже полностью готов к Хогвартсу, первого сентября уезжает. А с миссис Сакс мы еще не говорили, но я не думаю, что она изменит свое решение. Вероятно, Филлис тоже поедет.

— Могу я спросить, почему Вы передумали? — Джин склонила голову набок. — То есть, я понимаю, в Итон так сложно попасть, и мало кто откажется от такой возможности, но есть ли другие причины?

— Разумеется, — кивнула Энди. — Поэтому я здесь. Убедиться, что Вы понимаете ситуацию. Вы уже были в Косом переулке?

— Гермиона нас на следующий же день потащила, — улыбнулась Джин. Очевидна была ее безграничная любовь к дочери: не нужно было даже смотреть на многочисленные фотографии Гермионы, расставленные и развешенные в кабинете повсюду. Андреа некстати подумала, что улыбка девочки вызывает сомнения в профессионализме родителей, и тут же упрекнула себя за несвоевременные мысли. — Мы оставили в книжном магазине целое состояние. Я была поражена, ведь целая индустрия производит такие специфические товары! Вы ведь там не были?

— Не была. Но некоторые книги видела. В частности, учебник по истории, и мне он совсем не понравился.

— История? — Джин нахмурилась, вспоминая. — Странно, не замечала у нас такой книги. Должно быть, Гермиона забыла мне ее показать. Мы ведь так много накупили, всего не упомнишь.

— На Вашем месте, я с этого учебника начала бы знакомство с волшебном миром. Некоторые написанные там вещи меня напугали. Вы, конечно, ничего не знаете о войнах между волшебниками, восстаниях гоблинов, опасных магических существах, несчастных случаях, в том числе, происходивших и в волшебных школах? О тех же драконах, в конце концов.

— Я читала "Властелина колец", — уверенно подхватила миссис Грейнджер и побледнела: — Вы хотите сказать, эта книга основана на реальных событиях?

Андреа усмехнулась.

— Это я затрудняюсь Вам сказать. Но думаю, некое рациональное зерно в этом есть. По крайней мере, всего десять лет назад в Англии действовал человек, называвший себя Темным Лордом. Целый ряд терактов и происшествий, которым мы находили вполне естественное объяснение, был осуществлен им и его соратниками. И главной их целью, увы, являемся мы и наши дети. Эти люди ненавидят всех выходцев из большого мира, магглов. Несколько дней назад я познакомилась с волшебницей, которая вполне могла бы разделять эти идеи. Они с мужем воспитывают своего внучатого племянника и неоднократно подвергали его жизнь опасности, чтобы убедиться, есть ли у него дар волшебства.

— Вы это серьезно? — ахнула Джин. — Но профессор Макгонагалл говорила, что магглорожденные дети часто добиваются больших успехов, занимают важные посты в их министерстве и никто не имеет права ущемлять их при приеме на работу, да и в школе, само собой...

— А как Вы сможете это проконтролировать? — пристально посмотрела на нее Андреа. — Возможно, на официальном уровне дела и правда обстоят так, как говорила Макгонагалл. Но разве это может повлиять на вековые устои и предубеждения? Кому Вы пожалуетесь, если Гермиона, не дай Бог, столкнется с этим в школе? Она будет далеко, возможно, даже не захочет обо всем рассказывать? Вы не сможете поехать навестить ее, единственным источником информации будут письма. И вы правда считаете, что Макгонагалл, декан и заместитель директора, будет подробно описывать вам каждую мелочь в жизни Вашей дочери? Уверена, даже она заметит лишь самое очевидное и удобное.

— Вы поэтому не отпускаете Тома? — миссис Грейнджер выглядела расстроенной. — Боитесь, что его будут обижать другие ребята?

Андреа странно улыбнулась, будто что-то вспоминая.

— Не знаю, за кого мне тревожиться больше, за сына или за этих ребят, но я не сомневаюсь, что были бы конфликты. Том не привык к такому отношению и не станет спускать это с рук. Мне приходилось работать в школе, с детьми. Я знаю, какой балаган они могут устроить даже без волшебных палочек. Нет, я не смогу спать спокойно, если сын будет в Хогвартсе.

Джин Грейнджер долго молчала.

— Моя Гермиона — очень талантливая девочка, — с усилием сказала она. — У нее абсолютная память, она очень работоспособная, дисциплинированная. Книги у нас повсюду: за столом, в постели, в машине. Она с трех с половиной лет уже читает. В школе нам всегда было скучно. Лучшие результаты в классе, участие во внешкольных мероприятиях. Звучит, как набор штампов о классической отличнице. И мы не избежали главной проблемы, которая из этого обычно вытекает. Другие дети. Гермиона среди них популярностью не пользуется.

— Понимаю Вас, — вздохнула Андреа. — Школьные конфликты — тема для вас не новая. Таким детям всегда тяжело, особенно если ты девочка.

— Мы уже два класса сменили, — призналась Джин. — Школьный психолог меня, наверно, ненавидит. И везде повторяется одно и то же. Мы говорим друзьям, что гонимся за качеством образования, а на деле все объясняется тем, что моя дочь приходит домой и плачет. И я ничего не могу с этим поделать. Говорю ей, что через десять лет все это потеряет для нее всякое значение, что она и не вспомнит этих глупых и невоспитанных девчонок и мальчишек, но что такое мои доводы для одиннадцатки? И ведь это еще не переходный возраст...

— Если так тяжело в обычной школе, подумайте, что будет в Хогвартсе, — посоветовала Андреа. — Если магия будет даваться Гермионе так же легко, как скажем, арифметика, эти дети будут ей завидовать. Они-то в этом выросли и привыкли считать себя лучшими, а тут приходит кто-то со стороны и затыкает их за пояс. А если Гермиона не сможет удерживать свой статус лучшей ученицы, они будут над ней смеяться, списывать все на происхождение, да и для нее это серьезный удар по самолюбию. Она привыкла быть отличницей, со всеми плюсами и минусами этого положения.

— Вы тысячу раз правы, миссис Сандерс, и не думайте, что все это не приходило мне в голову. Я уже много раз пыталась поговорить с дочерью, объяснить, что это не поездка в парк развлечений, а серьезный выбор, который она делает, возможно, на всю оставшуюся жизнь. Но разве ее теперь переубедишь? Она выучила наизусть половину учебников, мечтает, что приедет в Хогвартс и удивит всех там своими знаниями! Я боюсь, что если запретить ей ехать, она возненавидит нас с отцом. Мой дом превратился в военный полигон, миссис Сандерс, и право, я не вижу никакого смысла в запретах. Это ведь все равно своего рода Божий дар. Нельзя зарывать талант в землю.

Андреа покачала головой. Сейчас она думала о другой девочке, так похожей на Гермиону. Она приносила домой самые лучшие результаты, потому что хотела порадовать день и ночь работающих родителей, хотела быть достойной своего нового друга, который готовился к поступлению в одну из лучших британских гимназий, а одноклассники прятали ее вещи и смеялись над ее акцентом и старомодной одеждой.

Она была самой умной девочкой в классе. Самой умной и самой одинокой. И сейчас она слушала историю, так напоминающую свою, но ничем не могла помочь.

— Тогда передайте Гермионе, чтобы держала ухо востро. Жизнь нельзя выучить по учебникам, даже если знать их назубок.

* * *

Автомобиль затормозил у многоэтажного дома, сложенного из бетонных блоков. Андреа выглянула из окна и помрачнела. Район явно был не из самых благополучных.

— Значит, здесь они теперь живут? — вполголоса спросила она. Даррен кивнул.

— В основном, да. Еще не перевезли все вещи из старого дома. Его собирается купить какая-то русская семья.

— У них был красивый дом. Как они приспособятся здесь... Шерил ведь останется совсем одна, когда Филлис уедет. Могла бы жить со своей семьей.

— В их районе нельзя закрыть окно, не убрав оттуда лица соседки. Одной совы из Хогвартса будет достаточно, чтобы вызвать пересудов на год. Шерил не станет так рисковать.

— Мне кажется, она не станет нас слушать, — пожаловалась Андреа. — Скажет то же самое, что и Грейнджер. Никогда не перестану удивляться родителям. Такая безответственность...

— Может быть, с Тони что-то прояснится, — предположил Даррен. — Энди, все-таки, если бы ты хорошо подумала над моей идеей...

— Даррен, нет! — резко отозвалась Андреа. — Это не обсуждается. Даже не думай настаивать.

— Не буду, — покорно согласился Даррен. — А вон там не Шерил идет? И девочка с ней.

— Да, точно, это Филлис, — Андреа подхватила сумочку. — Пошли.

Платье Шерил Сакс удивительно напомнило Андреа темно-зеленую мантию, которую она совсем недавно видела на Констанс Финч-Флетчли, различие состояло в том, что Шерил оно удивительно шло, в чем-то даже делая ее похожей на настоящую волшебницу — эффект, который Конни не смогла бы приобрести ни за какие деньги. На мгновение Андреа поразило неприятное чувство дежавю: в полумраке казалось, что это Лили движется ей навстречу. Но Шерил сделала еще несколько шагов, оказавшись в свете фонаря, и наваждение развеялось. Филлис держалась чуть поодаль, в любой момент готовая юркнуть в подъезд.

— Я все ждала, когда вы появитесь, — Шерил растянула губы в ухмылке. — Почти вся семья в сборе. Завтра встречаете сына в аэропорту?

— Том уже успел отчитаться? — Андреа решила держаться любезно до конца. — Шерил, я пришла с миром. Я рада, что наши дети подружились. Давно пора похоронить эту глупую вражду.

— Это верно. Тем более, что я не больше твоего верю в долговечность этой дружбы. Скоро дети разъедутся по школам, и им будет не друг до друга. Но раз вы пришли, поднимайтесь, будете моими первыми гостями в этой квартире.

Дом произвел на Андреа угнетающее впечатление. Шерил еще не успела разобрать вещи, и пыльные картонные коробки заполняли практически все свободное пространство. На маленькой кухне с трудом могло бы разместиться пять человек, часть подержанной мебели была затянута чехлами. Впрочем, хозяйка среди этой разрухи держалась вполне оптимистично, освобождая место для неожиданных гостей.

— Филлис, мой ангел, поставь чай! Вам исключительно повезло: только утром я испекла сливовый пирог и много шоколадного печенья. Сладкое всегда было моей слабостью. Энди, насколько я помню, ты тоже любишь. Даррен, не знаю, чем тебя угостить. Вы ужинали?

— Чая будет достаточно, — убедил ее Даррен, садясь напротив жены. Андреа, однако, почти не обращала внимания на происходящее вокруг. Взгляд ее был прикован к огромной анаконде, невозмутимо лежащей в стеклянном террариуме. Она задалась вопросом, чего стоило Энтони добиться разрешения на содержание такого чудовища, и как Шерил удалось снять квартиру с подобным питомцем.

— Вижу, вы наслышаны о Нагайне, — с пониманием произнесла Шерил. — Том у нас гостил еще в старом доме, там мы содержали ее в куда лучших условиях. Когда Филлис уедет в школу, я передам змею в зоопарк. Мне теперь не по карману такие развлечения, да и, признаться, я не сожалею. На моей памяти, общий язык с ней умел находить только мой покойный муж и ваш сын. Том — необыкновенный ребенок, жаль, что такие способности пропадут впустую.

— Он очень на меня злится? — Андреа посмотрела прямо на девочку. Филлис сидела в стороне и тасовала колоду карт. На вопрос она промолчала.

— Она еще стесняется, — объяснила Шерил. — Не привыкла к вам. Филлис тяжело сходится с новыми людьми, я и их дружбой с Томом удивлена. Конечно, он недоволен. Какой мальчишка откажется от приключений. Но это пройдет. Ты умеешь видеть суть вещей, раз ты так решила, значит, для него это правильно.

— Том же при тебе говорил со змеей? Он не выдумывает, верно?

— Никогда в своей жизни не видела ничего подобного. Меня никогда не водили в цирк, мои родители считали это пустой тратой времени, девочке ни к чему. Но я видела по телевизору заклинателей змей. Так я тебе скажу, они и рядом не стояли с твоим сыном. Мне кажется, Нагайне он тоже очень понравился. Это так интересно, обнаружить вдруг интеллект у змеи, и не просто примитивные инстинкты, направленные на поиск пищи или размножение. В тот момент я подумала, что тот, кто смог в чем-то убедить эту упрямую рептилию, добьется чего угодно. Я бы на твоем месте была спокойна за сына.

— Может быть, — ответила Андреа. — А может, и нет, пока я не узнаю, о чем они говорили со змеей. Никто из нас не владеет змеиным языком, а Нагайна может обладать очень опасными познаниями, учитывая наличие у нее, как ты выразилась, интеллекта.

— И что же такого страшного она может рассказать Тому? — насмешливо спросила Шерил. — Как правильно душить кроликов?

— Например, о том, от чего на самом деле умер твой муж, — вмешался Даррен. — И кто стал тому причиной.

Шерил будто превратилась в соляной столп — таким пугающим выглядело ее молчание.

— О чем ты говоришь? — наконец, выдавила из себя она. — Вердикт докторов и следствия был вполне определенным.

— Доктора и следователи не знали о том, что твой муж был волшебником, — жестко отрезал Даррен. — Ты скрыла эту важную информацию, и я могу тебя понять — никто не воспринял бы ее всерьез еще несколько месяцев назад. Но зная то, что мы знаем сейчас, нельзя отвергать ни одной версии.

— По-твоему, Тони убили? Убил кто-то из волшебников? При помощи магии?

— Думаю, Филлис пора спать, — предложила Андреа. — Ни к чему девочке об этом слушать.

— Нет, пусть останется, — не согласилась Шерил. — Она имеет право знать все о своем отце. Лучше пусть услышит от меня, чем затевает подростковые расследования, которые обычно ни к чему хорошему не ведут.

— Как знаешь, — махнул рукой Даррен. — В таком случае, Шерил, я прошу тебя рассказать мне — пока что не как представителю власти, а как хорошему другу — что в легенде Энтони Сакса правда, а что вымысел. Не смотри на меня так, мне отлично известно, что Тони любил сочинять о себе всякие ужасы и демонизировать свой образ. Лично я всегда считал его хорошим человеком.

— Ну же, Шерил, — поддержала ее Андреа. — Помоги нам. Я знаю, ты сама не веришь в эту официальную версию. Ты бы никогда не призналась в том, что Тони был волшебником, если бы не хотела, чтобы правда прозвучала.

— Мой муж всегда повторял, что на свете нет ничего опаснее правды. Вы должны понимать, что я не намерена никому мстить. Это было бы бессмысленно, ведь месть не вернет мне мужа. У меня совсем другие цели, Энди. Я хочу узнать то, что навлекло на мою семью эту беду. То, что так и не решился сообщить мне Тони. Это единственное, ради чего я отпускаю в Хогвартс свою дочь. Там есть информация.

— Но там могут быть и люди, ставшие причиной гибели Тони, — всплеснула руками Андреа. — Разве ты этого не боишься?

— Они могут убить нас прямо здесь, в нашем собственном доме, если пожелают. Рано или поздно Филлис вырастет и все равно захочет получить ответы на непрозвучавшие вопросы. С каждым годом зацепок будет становиться все меньше, улики будут пропадать, равно как и развеиваться воспоминания. Не дай Бог тебе когда-нибудь понять это, Энди. Это единственное, что я могу сделать в память о муже. Продолжить его дело. Узнать, кем все-таки был человек, которого я любила больше жизни.

— Сакс — это ведь фамилия его матери? — вспомнил впечатленный ее словами Даррен. — А как его звали на самом деле?

— Ребекка Сакс никогда не была его матерью, — рассмеялась Шерил. — Это и есть часть, как ты сказал, легенды о Тони. Все ложь. Такой женщины никогда и не существовало, и уж тем более она не жила в Голдерс Грин по соседству с моими родителями.

— Кто же он? — Энди вдруг стало страшно. Предостережения Билла огнем вспыхнули в ее памяти. Воображение нарисовало четкую картинку: Шерил выхватывает припрятанную волшебную палочку, и история одиннадцатилетней давности повторяется заново. Она почти с отчаянием взглянула на Нагайну и вдруг с изумлением обнаружила, что змея ободряюще ей кивнула.

— Я не знаю, — просто ответила Шерил. — Равно как не знаю, относилась ли его семья к так называемым чистокровным волшебникам или среди них были и магглы. Он никогда нас не знакомил, хотя сам не терял связи со своей теткой. Я ее не видела. Даже имени ее не знаю. Тони скрывался. У него в волшебном мире были враги. Он не пользовался волшебной палочкой и так часто повторял, что не учился магии, что я даже начала в это верить. Он говорил, что никто не додумается искать его среди магглов. Со временем почти перестал прятаться, уверяя, что старые истории давно позабыты. И тут снова появилась эта дрянь... Тетка, чтоб она была здорова. До этого лет восемь она едва вспоминала о Тони. Тогда-то мой муж и начал сходить с ума. Мы как будто вернулись в прошлое: он мог опять сорваться куда-то посреди ночи, писал и диктовал, как одержимый, будто боялся не успеть. Не позволял мне вмешиваться. Я пыталась выследить его, понять, куда он все время уходит, и узнала, что он может просто исчезать посреди улицы, испаряться, растворяться в воздухе... А она даже на похороны не пришла. И не подумала узнать, что там с Филлис. Мы для нее неподходящая родня, видимо, или ничем не можем быть полезны.

— Неужели Тони ничего не оставил? — спросил озадаченный Даррен. — Письма от его тети, какие-то вещи, принадлежавшие ей, фотографии. Хоть что-нибудь.

Шерил, очевидно, колебалась, неуверенно глядя на дочь. Филлис отрешенно смотрела перед собой, раскладывая Таро. Башня, Колесница, Девятка мечей, Королева мечей, Влюбленные — остальные карты с места Андреа было не рассмотреть.

— Несколько фотографий он хранил, — призналась она. — Они очень старые и выглядят странно. Люди на них двигаются.

— Как в тех книгах, что показывал Билл, — прошептала Андреа.

Шерил ненадолго вышла и вернулась с небольшим конвертом.

— Мне кажется, это его родители, — прокомментировала она, показывая первое фото, на котором стояла семейная пара и два подростка. — Вот это точно Тони. Он сильно изменился с тех пор, но я всегда узнаю его взгляд. А рядом, я не знаю, друг или кузен. Возможно, брат, они очень похожи. Хотя Тони никогда не рассказывал ни о каком брате.

— А это кто? — Шерил перевела взгляд на второе фото с оборванным краем. С него задорно улыбались молодая девушка, на которую лет через шесть может стать очень похожа Филлис, и взрослая дама в темных свободных одеждах и с черными, как уголь, глазами.

— Я нашла эти фотографии уже после похорон. Судя по всему, тоже какие-то родственницы. Вот эта, старшая, вполне может оказаться той самой таинственной теткой. Жаль, я не знаю этого наверняка и при встрече не смогу вцепиться ей в волосы.

Андреа, как завороженная, рассматривала родственников Энтони. Очевидно, эти люди очень богаты: такие интерьеры встретишь не в каждом особняке. Две женщины стояли на фоне расшитого крошечными портретами роскошного гобелена. Младшей явно не терпелось унестись куда-то по своим делам, но предполагаемая тетя железной хваткой удерживала ее рядом, покровительственно улыбаясь.

Тони в молодости был больше похож на отца. Те же тонкие черты лица и благородный облик. Андреа попыталась представить знакомого ей Энтони Сакса, приземистого мужчину в роговых очках и с кучерявой черной бородой, но так и не смогла сопоставить его с этим юношей. Ясно было одно, разговор с Шерил подкинул им еще больше неразрешимых загадок.

И Андреа снова почувствовала, что Нагайна смотрит на нее.

* * *

Входя в дом, Том был предельно раздражен. Похоже, мама была на него нешуточно зла. Он уже успел десяток раз упрекнуть себя за ненужный вопрос о Донне, который по неизвестным причинам заставил ее волноваться, кроме того, он не сомневался, что общение с Филлис едва ли встретит дома полное одобрение. Пару раз за этот месяц они разговаривали с Джастином. Миссис Финч-Флетчли всецело захватила подготовка к школе, и не проходило и дня, чтобы Джастина не знакомили с новыми полезными людьми или не вытаскивали куда-нибудь в магический Лондон. Том так и не понял, доволен друг произошедшими в его жизни переменами или просто не хочет спорить с матерью.

Так или иначе, впервые Тома встречал в аэропорту только водитель. Могла ли Андреа более доходчиво донести до него свое недовольство?

Тем сильнее было удивление Тома, когда мать накинулась на него с поцелуями и обьятиями, словно ничего из ряда вон выходящего не произошло.

— Ты ведь на нас не обиделся? — щебетала Андреа. — Я тебе все объясню. У нас гостья, которую никак нельзя оставлять одну с прислугой. По крайней мере, пока ты не объяснишь ей, по каким правилам живут в этом доме.

— Почему я? — растерянно пробормотал Том. Бабушка ничего не говорила ни о каких гостях, а ведь она звонила родителям, прежде, чем они выехали в аэропорт.

— Пойдем, — и Андреа потянула его за собой к лестнице.

Его комната за месяц почти не изменилась, все вещи — на тех же местах, где он их и оставил. Мама всегда уважала его личное пространство.

Но главным сейчас было другое.

— Мама? — он неверяще повернулся к Андреа.

— Вас с Нагайной представлять друг другу не надо, — довольно отозвалась мать. — Я не так хорошо понимаю змей, как ты, но мне кажется, мало кто захочет жить в зоопарке. Это же почти что тюрьма. Конечно, заботиться о ней ты будешь самостоятельно. И я не намерена смотреть на то, как она поедает дохлых мышей. И если она примется запугивать нашу горничную, я лично препровожу ее в ближайший террариум. По словам миссис Сакс, она не ядовита, то же самое утверждают энциклопедии, но Томас, не дай Бог ей вдруг доказать обратное.

Вместо ответа Том повернулся к анаконде и зашипел. Змея приветственно вскинула голову и ответила ему таким же шипением, и впервые Андреа подумалось, что если бы она сосредоточилась, то тоже могла бы различить в нем слова.

— Но есть условие, правда? — искоса взглянул на нее Том.

— И тебе оно известно. Учись хорошо, забудь о Хогвартсе, словом, не меняйся. И не уезжай от меня. Не бросай меня здесь одну. У меня, конечно, есть папа, а у него я, но нам будет очень не хватать тебя, если ты вдруг уедешь.

Уже обнимая сына, Андреа понимала, что эту схватку она выиграла. Нагайна кольцами свернулась в своем стеклянном ящике и лениво наблюдала за ними своими немигающими глазами.

— Есть еще кое-что, — добавила Андреа. Успех необходимо было закрепить, — Филлис Сакс.

— Что ты имеешь против Филлис? — тут же ощетинился Том. — Мистера Сакса уже год как нет. И я не буду ссориться с ней из-за него.

— И не надо. Просто я подумала, что уже через несколько дней она уедет, и вы сможете общаться только на каникулах. Тебе не будет одиноко? Да и Джастин тоже будет далеко.

— А это можно как-то исправить? — враждебно посмотрел на нее Том.

Андреа вздохнула. Иногда ей казалось, что исправить все можно только принятым в волшебном мире способом — начисто удалив все воспоминания о школе магии и людях, с ней связанных. Но ее мама этого бы не одобрила. Когда-то лорд Финч-Флетчли, мрачный и высокомерный старик, не упускал случая выразить ей свое презрение, и все же Билл остался самым лучшим ее другом, ближе, чем родной брат. Противодействие лишь усиливает интерес. Она была хитрее. И она умела играть по этим правилам.

— Вы бы могли писать друг другу письма. Профессор Макгонагалл рассказывала о совиной почте. Так что, если твоя питомица пообещает не устраивать совиных ланчей, мы бы могли завтра отправиться в Косой переулок и купить тебе сову.

Том смотрел на нее так же неподвижно, как минутой раньше — Нагайна.

— Если, конечно, у тебя нет других планов, — ухмыльнулась Андреа. — Шерил и Филлис собрались, наконец, за учебниками и прочим реквизитом. Мы бы могли составить им компанию. Заодно посмотрим, что это за переулок такой. Надоела всезнающая ухмылочка на лице Конни!

— Мама, ты это серьезно? — при виде недоумевающего лица Тома ей захотелось расхохотаться. — Так значит, Филлис, наконец, получила стипендию от школы? Она говорила, что они помогают студентам, у которых проблемы с деньгами...

— Я не знаю насчет стипендии, — небрежно ответила Андреа. — Впрочем, она ей сейчас не нужна. Филлис еще не успела тебе рассказать. Миссис Сакс вчера получила работу.

— Правда? — нехарактерно искренне для себя обрадовался Том. — И ты знаешь, где?

Андреа обняла сына за плечи и притянула к себе.

— Знаю. У меня.