Тёмный Командир - 2 (джен)

Вернувшиеся с ночного задания Тени застали в меноре атмосферу едва утихшей опасности. Фенрир, обнаружившийся у входа в подземелья, раздражённо скалил клыкастую пасть, явно не собираясь прояснять только что прибывшим коллегам все тонкости ситуации. Полнолуние проходило для него не самым лучшим образом.

Отослав Теней восвояси, Гарольд направился на поиски того, кто уж точно должен быть в курсе произошедшего: Реддл ещё (или уже?) не спал.

— Я вернулся.

Невинная, тихая реплика удостоилась хмурого взгляда. Том явно был не в духе.

— И где тебя носило? — в голосе проскальзывала странная хрипотца, словно тот недавно пытался кого-то или что-то перекричать.

— Всего лишь небольшая разведка, — Гарольд пожал плечами, на ходу стягивая одежду. Он намеревался поспать хотя бы пару часов перед запланированными на завтра делами. — Что-то не?..

Лежащая на низком столе книга шуршала страницами. Неспокойный воздух кружил по комнате, несмотря на внешнее спокойствие Тома. Горящий злостью взгляд пригвоздил к месту.

Гарольд вздрогнул, ощутив обжигающее прикосновение легилименции — будто бы влажная ладонь мазнула по щеке. Он успел позабыть, насколько быстро выходил из себя Реддл и каким скверным характером обладал на самом деле. Краткий миг просветления после долгой разлуки скрасил и так уже выцветшие со временем воспоминания. Надежда до этого момента ещё теплилась глубоко внутри… но человек не мог так кардинально измениться. Даже после своей условной смерти.

Это была последняя капля терпения Тёмного Лорда.

Раньше они часто боролись так — мысленно, мерились растущими силами и вычитанными в тайне друг от друга приёмами. В большинстве случаев лидировал Том, получая в награду редкие воспоминания соперника. Те из них, которые они не пережили вместе. Если бы не искренняя, хищная радость друга в эти мгновения, Гарольд окончательно уверился бы, что интересен Реддлу лишь в качестве многоразового тренировочного манекена.

Но в какой-то момент всё изменилось. Эмпатия при должном контроле оказалась способна проникать за сложнейшие многослойные щиты, выискивать лазейки и вскрывать любую защиту. Гарольд научился как нападать, так и укрывать собственный разум заграждениями из первородных, жутких эмоций, через которые не могла пробиться легилименция.

Силы перераспределились. Гарольд ликовал, прочно завоевав первенство, и потому следующее поражение было болезненным ровно настолько, насколько неожиданным. Реддл отдавался злости так самозабвенно, что разрушал общепринятые законы магии. Стирал границу между разумом и хаотичными желаниями, получая неизмеримое преимущество. Гарольд и сам до конца не понимал, что менялось в такие моменты, но идя на поводу эмоций, Том становился сильнее и опаснее в разы.

Совсем как сейчас.

Совершенно не церемонясь, Тёмный Лорд разодрал на лоскуты оба барьера, подпитываясь тем, что ещё секунду назад было надёжной оградой: ненавистью, страхом… болью. Гарольд судорожно выдохнул. Колени подогнулись, словно перерубили разом все ниточки, удерживающие тело в вертикальном положении. Молча, не отрываясь от дела, Том подхватил его за ворот рубашки, удерживая от падения.

Гарольд покорно ждал, пока вспышка утихнет. Сейчас не было ни шанса переубедить и успокоить супруга. За все годы, проведённые под боком Тёмного Лорда, пришлось выявить главное правило — не сопротивляться, когда тот переходил свой разумный предел. По крайней мере, заметно. От боли слезились глаза, а сердце пыталось проломить грудную клетку. Повиснув в чужих руках, Гарольд последними силами сдерживал магию и, что более важно, эмпатию. В такие моменты та могла сделать только хуже.

Часть разума машинально оберегала свои секреты, направляя Реддла окольными путями. Опыт хранения тайн перевешивал даже дикую боль. Гарольд сосредоточился на дыхании. Нужно просто переждать. Когда Тёмный Лорд сложит допустимую картину по найденным обрывкам, всё закончится.

— Только из-за неё? — Том прервал контакт и встряхнул супруга. — Из-за какой-то… грязнокровки! Поэтому и скрывал, не так ли?

Ответом стал тяжёлый вздох. Гарольд чуть приоткрыл глаза, продолжая безвольно висеть в чужих руках, и тут же ткнулся лбом в грудь — голова всё ещё шла кругом. Зияющие раны в барьерах понемногу затягивались. Взбаламученные мысли укладывались привычным порядком.

— Она всё ещё мой друг, — ощутив спиной мягкую постель, просипел Гарольд. Контрастно ласковые руки проворно освобождали его от одежды. — Не хотел, чтобы она влезла в наши планы.

Холодные пальцы чуть дрогнули, поправляя одеяло. На смену ярости пришла растерянность и едкая, плотная завеса вины. Том молчал, пока сам не забрался в постель.

— Волки разворотили половину подземелий, пока вас не было.

Гарольд обдумывал эту новость чуть дольше, чем положено. Посторонняя информация до истерзанного разума доходила с задержкой. Из-за долгого ожидания эмоции Тома снова всколыхнуло раздражение.

— Ремус?

— Избавься от него, — вместо подтверждения отрезал он.

— Но…

— Всё, что угодно, Гарольд! Но чтобы я его больше здесь не видел.

Командир фыркнул. Формулировка была заманчивая и опасная.

— «Всё, что угодно», говоришь?

* * *

Новость о поспешном переезде Грейнджеров довольно быстро достигла Министерства. Однако авроры, сунувшиеся в Болгарию, были с предельной вежливостью выдворены обратно — командир предусмотрел и такой вариант, заставив Крама сделать всё по законам хотя бы одного государства. Хлопот прибавилось, но затея того стоила — теперь не нужно было учитывать непредсказуемую натуру мисс Грейнджер, которая «гостила» в доме будущего супруга.

И собиралась пробыть там до завершения всех планов, от греха подальше.

— Я вот что подумал, — заметил Долохов на одной из «внеурочных» посиделок в переговорной. — Почему нельзя было спрятать их где-нибудь под менором? И безопаснее, и…

— Нет, Антонин. — Гарольд вздохнул. — Во-первых, совершенно не «безопаснее». Всегда существует риск нападения, тем более, толпа Пожирателей, разгуливающая по поместью. Я далеко не за каждого могу поручиться. Во-вторых…

Мстислав, до этого перебиравший стопку писем и газет, ехидно прервал командира:

— Дайте угадаю, Тёмный Лорд сказал: «Никаких магглов в моём доме»?

Гарольд смерил его тяжёлым взглядом.

— Сказал бы, не сомневаюсь. Если бы узнал об операции до её проведения.

Тревожно шуршали страницы газеты, которые изредка перелистывал Хощеведов, отдав остальную утреннюю корреспонденцию (тщательно отсортированную и проверенную) командиру. Вот только наслаждаться прессой ему долго не посчастливилось.

— Министерство много сил бросило на поиски Гарри Поттера, — Антонин вытянул из рук друга «Ежедневный Пророк».

— И когда вы планируете им сообщить, командир?

Гарольд, углубившийся в чтение письма, собрался с ответом не сразу.

— У меня свои планы на этот счёт, Слава. И надеюсь, хоть на этот раз всё пройдёт, как задумано. Мелкие погрешности уже начинают здорово надоедать…

— «Мелкие»? — хохотнул Долохов, но схлопотав сразу два предупреждающих взгляда, поспешил перевести тему: — А где Барти?

На этот раз молчание длилось чуть дольше. Гарольд в задумчивости побарабанил пальцами по столу — очередное письмо, которое задержалось в его руках намного дольше, чем все остальные, не очень-то радовало.

— Я дал ему шанс реабилитироваться.

Вопросительный взгляд, которым Антонин сверлил командира, заставил того на секунду оторваться от послания.

— Барти сейчас на задании. Оговаривать детали которого я не хочу… и не буду.

«Скрыть наличие некроманта не удалось…»

Отчёты Руквуда всегда нравились Гарольду: предельно точные и ясные формулировки, не приукрашенные витиеватыми фразами. Однако сейчас от сухого языка внутри копилось раздражение. Командир кинул быстрый взгляд на Мстислава, который вступил в очередной спор с Долоховым. Отдел Тайн, а значит, и Министр теперь в курсе того, что на их стороне выступает колдун с такой силой. И это тянуло за собой куда более серьёзные последствия, чем представлялось на первый взгляд.

«…ранг Магистра и выше…»

— Что-то не так? — не выдержал Мстислав, не в силах больше выносить короткие, сканирующие взгляды.

Гарольд качнул головой, вновь перечитывая заученное наизусть послание. Он предполагал нечто подобное ещё с того ритуала по возвращению Тома, но только откладывал всё «на потом». Уровень силы некроманта, хоть и не был доподлинно известен даже Долохову, никак не влиял на ситуацию в целом. До этого момента.

Всё становилось слишком опасным. И скудной информации, собранной о роде Хощеведовых, вполне хватало, чтобы обрисовать масштаб того, куда они вляпались. Гарольд не был против сильных соперников, но сейчас он жалел, что вообще узнал об этой семье. В их делах и без того хватало трудностей.

Мстислав вновь едва заметно скривился от пристального взгляда, но на этот раз смолчал.

— Что ж, — Гарольд решительно отложил письмо, наконец, собравшись с мыслями, — рассказывай, Слава.

Тот непонимающе уставился в ответ, вынуждая продолжить. Формулировка была слишком расплывчата — на такое Хощеведов уже давно не попадался.

— Кто такая Велена, и почему это наши серые мохнатые друзья так жаждут её здесь видеть?

Слава подавился воздухом. Имя сестры в переговорной прозвучало впервые. Да и от кого! Командир вообще по умолчанию не должен был его знать. На лице в мгновение отразилась вся гамма эмоций — Долохов, подметив это, подозрительно закашлялся в попытке сдержать смешок. Гарольд позволил себе едва заметную ухмылку. Впервые за утро.

— И вы туда же? — удручённо простонал Слава, роняя голову на руки. Видно, эти самые «мохнатые друзья» действительно весь мозг ему выели дурной идеей.

— Давай-давай. И со всеми подробностями. Я хочу хотя бы на этот раз быть готовым к неизбежному.

Антонин, не в силах больше сдерживаться, громко расхохотался.

— При всём уважении, командир, это совсем не то, к чему вообще можно подготовиться!

Отняв ладони от лица, Мстислав фыркнул.

— На этот раз я даже солидарен с Долоховым, как бы это дико ни звучало…

Настроение Гарольда вновь поползло вниз: раз уж Хощеведов в кои-то веки согласился с Антонином — дело было дрянь.

Вопрос с Ремусом следовало решить как можно скорее. Самый простой и действенный вариант, к сожалению, отметался сразу же. Даже представлять не хотелось, как на убийство своего щенка отреагирует Фенрир. Да ещё и Сириус крутился возле старого друга как наседка.

Реддл ясно дал понять, что он, если и влезет в это дело, решит проблему радикально. И уж ему будет глубоко наплевать на чувства и волков, и сомнительного магического крёстного Гарольда. Поэтому о том, чтобы привлекать его к восстановлению разума Люпина, речи и быть не могло. Хотя силы и опыта Тому вполне хватило бы… и не нужно было звать посторонних личностей.

Гарольд шумно выдохнул. Снова тупик. В данный момент относительно возможным оставался вариант, к которому так упорно взывали Серый с Фенриром. И чем ближе стрелка склонялась к нему, тем убедительнее звучал внутренний голос. На этот раз ничего сверх меры, и что главное — никаких больше Хощеведовых в меноре.

Успех предполагаемых последствий не стоил.

* * *

Он аппарировал на невысокий холм, с которого открывался диковинный вид на конструкцию, явно созданную руками не одного волшебника. Огромный чёрный цилиндр возвышался на фоне бледного неба, а над ним, прямо средь бела дня, висела прозрачная луна. Олливандер неторопливо сверился с колдографиями, отданными одним из друзей Гарольда. Пальцы суетливо развернули конверт, едва не выронив бумаги на пожухлую траву. И хотя настолько необычный дом Олливандер без труда узнал бы, увидев всего раз в жизни, несколько долгих секунд он придирчиво сравнивал картинки.

Чтобы добраться до железного, невысокого заборчика пришлось сперва спуститься в низину, а затем опять подняться. Цилиндр, очень напоминающий шахматную ладью, казался более внушительным из-за того, что стоял на возвышении.

Возле покосившейся калитки были прибиты три самодельные таблички. На первой ровными, аккуратными буквами красовалось: «Кс. Лавгуд, главный редактор журнала «Придира». Каллиграфическую чернильную надпись на белой табличке нисколько не тронули ни погодные условия, ни полузасохший вьюнок, который оплёл всё ограждение. Вторая табличка — яркая и непозволительно цветастая на фоне первой, так и притягивала взгляд: «Омела на ваш выбор». Третья же, косо вбитая в рыхлую землю, предупреждала неровными разводами: «Не наступайте на сливы-цеппелины!».

Олливандер улыбнулся, открывая калитку. Вокруг не было ни души, но на двери приглашающе висел молоток в форме головы орла, позволяющий всем желающим объявить о своём визите. Потрескавшаяся дорожка, зигзагами ведущая к дому, вся заросла причудливыми растениями. Вот и куст, увешанный оранжевыми плодами в форме редисок — те самые сливы, на которые при входе весьма настойчиво просили не наступать.

У тёмной двери стояли — точно часовые — страшно изогнутые тонкие яблони без единого листочка, но усыпанные крошечными ярко-красными плодами и опутанные клубками омелы. На длинной, словно бы специально отведённой для этого ветке восседала маленькая лохматая сова, цепко следящая за гостем.

Дверной молоток глухо стукнул по дереву, и в голове выстроился отрепетированный до идеального состояния монолог. Пара минут прошла в томительном ожидании, прежде чем входная дверь приоткрылась. Все заученные фразы испарились, стоило увидеть невысокую девушку — Полумну — в по-летнему открытом ярко-жёлтом сарафане. Длинные волосы были небрежно собраны в пучок, из которого торчала на манер японской заколки волшебная палочка. Мастер узнал бы ту со сколь угодно дальнего расстояния — он сам сделал эту палочку для своей единственной дочери.

— Здравствуйте, — тихий голос вернул Олливандера на землю. — Вы пришли к папе?

Он улыбнулся. Изнутри обожгла искра сожаления и горькой обиды на самого себя.

— Здравствуйте, юная леди. Я…

Олливандер замолчал, пытаясь перебороть внезапно накатившую робость. Как же они похожи! Девушка с нелепыми серёжками-редисками выглядывала из-за двери словно дикий зверёк из норы. На лице ни капли страха — лишь вежливое любопытство.

— Папа в редакции, но… — Луна, окинув его отрешённым взглядом, склонила голову набок: — Хотите чаю?

Уже через пару минут Олливандер оказался в самой странной кухне, которую только видел в своей жизни. Внутри дом напоминал по форме перечницу. Сама комната была просторной и круглой, всё в ней повторяло причудливо изогнутую форму стен: рукомойник, шкафчики, плита, щедро расписанные яркими птицами и цветами невероятных оттенков.

С лёгкостью маневрируя между стопками свеженапечатанных журналов, Полумна, держа на одной руке поднос с горячим фиолетовым напитком, помогла гостю присесть на одно из мягких кресел, которые полукругом стояли у низенького столика. Олливандер очнулся от раздумий только отпив приличный глоток чая, настолько всё стремительно произошло.

— Вы совсем как моя мама, — Полумна уселась напротив, смотря сквозь него; сейчас их разделяли лишь сизые клубы пара, поднимающиеся из чашек. — Она тоже держала своих мозгошмыгов в порядке.

— Мозгошмыги? — Олливандер удивлённо приподнял брови. — Кто это?

— Прозрачные жучки. Они прячутся в головах и мешают делать то, что хочется.

Он заинтересованно прищурился и подался вперёд. К горлу подступил комок.

— А вы их как так выдрессировали? — Полумна чуть подпрыгнула от нетерпения. Серьги-редиски качнулись в такт, чудом не путаясь в пушистых белых волосах.

Олливандер усмехнулся, смаргивая слёзы, окутавшие глаза пеленой.

— Приручил, — голос звучал хрипло, и пришлось отпить ещё немного терпкого чая. — Только никакие это не жучки, юная леди.

Невозможно было и представить, что судьба вдруг сжалилась над бедным стариком — сколько проклятий и молитв он произносил в мыслях все эти годы! Капризный родовой дар, который разрушил, уничтожил его семью, всё же проявился. Проявился у ребёнка, рождённого вопреки всем проверочным ритуалам и тестам на совместимость магии. Вопреки воле главы рода.

Что же он наделал!

Пандора. Его дочь, которая должна была продолжить дело мастеров волшебных палочек, без всякого сомнения покинула родительский дом ради одного-единственного мужчины. Невыносимого, несносного! Абсолютно не подходящего для передачи так нужного им дара наследнику… О смерти Пандоры Олливандер узнал спустя десяток лет из-за того, что малодушно уничтожал любой конверт с ненавистной фамилией.

Лавгуд. Человек, укравший у него дочь… И подаривший светлую память о ней. Наследницу рода, продолжательницу дела Олливандеров. Полумну.

— …магические сгустки или точки. Они, находясь в беспрестанном движении, часто путают, мешают магу творить заклинания или пользоваться чьей-то чужой палочкой. Именно их ты видишь, девочка. Именно они, выстраиваясь в определённые картины, позволяют нам колдовать так, как мы хотим. Но совсем немногие умеют контролировать их постоянно… Это древний, прекрасный родовой дар.

В голосе Оливандера мягко звучала теплота. Объясняя то, что давно уже следовало передать следующему поколению, он наконец ощутил себя на правильном месте. Будто и не было всех этих страшных лет бесцельного, одинокого существования.

Гарольд не соврал и на этот раз — он действительно сторицей вернул все долги. И даже больше…

— Полумна, любовь моя! — раздался неожиданно у дверей мелодичный, звучный голос. — Посмотри только! По пути мне попался великолепный экземпляр…

Тишина, только что казавшаяся уютной и слегка загадочной, стала оглушающей. Мужчины, не видевшие друг друга почти два десятка лет, не смели нарушить молчания.

— Папочка, — Полумна, выпорхнув из-за стола, солнечно улыбнулась. — К нам пришёл дедушка! Знаешь… Он столько всего рассказал про мозгошмыгов!

Спустя несколько секунд, показавшихся Олливандеру вечностью, Ксенофилиус, первым сделав шаг вперёд, молча сжал его плечо. В их последнюю встречу мастер разорвал все связи с дочерью, объявив её супруга мошенником и вором. Сколько же воды утекло с того дня?

Ладонь, казалось, ощущала каждую ниточку твёрдого пиджака и лёгкую дрожь под ним. В этом жесте выразились и давняя обида, и радость, и скорбь, и… прощение.

Топор войны был зарыт без единого возражения с обеих сторон. Семья воссоединилась.