ll. Стеклянная кровь (гет)

«Если твой мир разрушен, то остаётся два выхода: бежать из него прочь или строить все заново».

©Анна Джейн

* * *

Едва только Питеру удавалось заснуть, как что-то неведомое тут же пробуждало его. Сначала это был холодный осенний ветер, который своим дуновением и недюжинной силой распахнул окна, и королю пришлось укрывать дрожащую под гнетом погоды Кэрол вторым одеялом. Она та еще мерзлячка, что удивительно. На её прикроватной тумбе стояла бутылка красного сухого вина, и Питеру оставалось только усмехнуться. Интересно, а на утро она что-то вспомнит?

Питер исчез из Нарнии летом, при нормальной теплой погоде, а теперь, стоило вернуться, как здесь уже почти что поздняя осень, качающая, словно колыбель, настроение и самочувствие так, как ей захочется. А ведь вроде не так давно закончилась зима!

Но ветер и окна — это еще полбеды. За ними явилась возня в коридорах. Питер верно подметил, что у Лили на фоне беременности началась бессонница и всяческие капризы. Стоит ли говорить о том, что она, вдобавок, еще и очень раздражительная?

Нет, Питеру, конечно, хочется детей, но стоит представить себе раздражительную Кэрол… У нее и так характер не сахар, а скорее — горький шоколад с восьмидесяти процентным содержанием какао. Ну, еще в состав, пожалуй, входят орешки для вкуса. Хотя вот пьяная она сама доброта и милосердие. И мухи не обидит.

Со всеми этими размышлениями Питер и не заметил, что заснуть у него так и не получается. Рассвет был только еле-еле виден, а птичек уже было слышно хорошо. Окрестив их «придурками на веточках», Верховный король зарылся в подушки и попытался посчитать баранов. Так ведь это делают, да? Досчитав до шестиста пятидесяти четырех, Питер оставил это дело за ненадобностью.

Если нельзя уснуть, то можно проветриться. Питер тихо, чтобы не разбудить жену, встал со скрипучей кровати, накинул рубашку и осенний теплый плащ и вышел из дворца. Время доходило только где-то до пяти утра, так что вполне вероятно, что еще часа два, как минимум, никто во дворце не проснется. Что ж, это к лучшему.

Холодный ветер мгновенно ударил в лицо, да настолько сильно, что в ушах в одно мгновение произошел сквозняк. Недолго было застудить и горло. Питер немедленно направился в беседку, дабы укрыться от назойливых дуновений, одновременно всё больше задумываясь о происходящем. Свет на него еще никто не пролил окончательно, но всё увиденное за вчерашний вечер отнюдь не внушает никакого успокоения.

Нарния, кажется, вечно будет на какой-то тонкой грани между жизнью и смертью. И почему с ней постоянно что-то случается? Почему Тархистан из столетия в столетие богатеет, развивается? В чем секрет? В раболепстве? В полном контроле и диктатуре? В недопущении возражений и идолопоклонничестве тисроку? Или в надеждой защите Таш?

Если последний вариант, то впору спросить, почему Аслан всегда допускает самое худшее? Его почти никогда нет рядом. Он появляется в последний момент, и то, когда Люси позовет. Да и то не факт. Если по стране разносятся молитвы, то Аслан либо глух, либо безразличен к ним.

Эти мысли вертелись уже последние насколько дней, всё больше забирая Питера в свой плен. Они бесили его, мучили, не давали покоя. Титул — Верховный король Нарнии, ему ли жаловаться? Он сам должен решать эти проблемы и вопросы. Он сам должен выбираться, но… Разве он не может рассчитывать хоть на чуточку помощи?

Эти раздумья злили. Питер сердился прежде всего за них на самого себя, но просто… Он так устал от этой неразберихи. Он устал постоянно чувствовать ответственность за что-то или кого-то. Хоть на пару недель ему так хочется взять свою семью и поехать куда-нибудь в отпуск. Может быть, на Фонарную пустшь, в хижину Мистера Тумнуса? Возможно.

От всех этих мыслей Питер и не заметил, как начал мерзнуть. Холод будто бы не мучил снаружи, он был внутри, в подсознании и сердце. Со злости король резким движением смахнул подсвечник и пару кружек, которые кто-то оставил, на пол.

И на этом не хотелось останавливаться. Он почти что подпрыгнул и коленкой перевернул и сам стол. Тот гулким звоном ударился о половицы. Питер, завидев зеркало и взглянув на свое разозленное отражение, ударил по нему кулаком, и осколки посыпались во все стороны. Рука мигом стала покрываться точками крови. А впрочем, неважно.

Разрушив едва ли не весь интерьер беседки, Питер вжался в стену и опустился на пол, зарываясь окровавленными руками в пшеничные волосы. Плакать не хотелось, нет. Хотелось кричать. Истошно. До хрипоты. До срыва голоса. До тех пор, пока эта боль ответственности, незнания и неспособности хоть что-то сделать не пройдет.

— Ты слишком рано отчаиваешься, друг мой, — в глаза Питеру бросилась массивная львиная лапа. За ней показалась золотистая грива.

— Я не знаю, что мне делать, — почему-то Питеру не показалось удивительным пришествие Аслана. Он всегда приходил в самый последний момент.

— Бороться, Питер, как ты делал это всегда, — Аслан лег рядом и своей внушительной силой принес спокойствие. — Ты ведь король.

— А что если я устал бороться? — Питер отнял руку от лица и с болью взглянул на льва. — Почему, скажи, почему я всегда должен всё это разгребать? Почему тебя нет рядом?

— Неправда. Незримо я рядом всегда. Просто не все и не всегда это замечают, — усмехнулся Аслан, потреся гривой и слегка рыкнув.

— Видимо, я из этих людей, — Верховный король откинулся головой на стену и только сейчас почувствовал, как же у него болит рука и как он замерз. — Просто мне так надоело всё делать одному: решать вопросы, защищать, оберегать целую страну от бед. А сейчас я совершенно бессилен. Я просто чувствую себя таким одиноким.

— А разве ты один? — Аслан лапой коснулся колена Питера. Кажется, лев нисколько не сердился на него за его мысли и слова. — Вспомни, что ты говорил сам. Вы все — одно целое. И телом, и душой, и разумом. Разве с тобой всё это время не были твои сестры, твои братья и твои друзья?

— Я должен их оберегать…

— А они в свою очередь тебя. Поверь мне, Питер, каждый из них отдаст свою жизнь ради твоей. Но знай, на сей раз это не твоя война, — с этими словами Аслан поднялся и пошел прочь, к восходящему солнцу.

— А чья же?..

— Скоро ты поймешь, — Аслан улыбнулся, а через мгновение его и след простыл. Питер же, еще немного переведя дух и восстановив беседку в относительно в прежнем состоянии, почувствовал некоторое облегчение.

Питер добрел до дворца на ватных ногах, и внутри его обдало теплом. Руки занемели и не слушались. В горле запершило. Наверное, простудился. Никак иначе.

Его покои, в которых сегодня ночью вообще не было спокойствия, располагались на третьем этаже. Впрочем, как и у всех. Не успел Питер дернуть ручку двери, как за него это сделали изнутри. Перед королем предстала дышащая в нервном припадке Кэрол. Она всё еще была в том своем ночном платье, которое совершенно ей не шло, а лепестковые губы дрогнули в улыбке, и Питер тут же возжелал их поцеловать.

— Значит, мне не приснилось, — только и сказала она, и только потом заметила, что её муж до смерти продрог, а по его руке струится кровь и останавливаться не желает. — О Аслан, да ты весь замерз!

Ловким движением Питер залетел в комнату, закрыв за собой дверь, и прижал к ней оторопелую и всё еще немого нетрезвую Кэрол. Наклонившись и щекоча дыханием её ухо, он произнес:

— Так согрей же меня.

Следом за этим Питер наклонился к губам жены и впился в них с жадностью вампира, который мечтает высосать всю кровь у своей жертвы. Кэрол в долгу не осталась. Она переключила инициативу на себя и, идя настойчивыми шагами, повалила мужа на кровать.

Теперь она чувствовала, насколько свободно ей становится дышать. Питер избавил её сначала от верхнего платья, а затем и от корсета. Кэрол не хотелось терпеть долго, и потому вместо того, чтобы расстегнуть пуговицы одну за другой, она просто сорвала их с ночной рубашки и откинула её в сторону.

Сначала Питер, увидев на жене кружевное белье, усмехнулся и спросил:

— Готовилась, что ли, к чему-то?

— Да, к твоему появлению, — Всемогущая королева не дала диалогу продолжиться и поцеловала Питера с особой лаской и нежностью, до такой степени, что у него закружилась голова. Кэрол схватила со своей прикроватной тумбы вино и, быстро открыв его, пустила струю от шеи до живота, а Питер с удовольствием хватал её губами, оставляя на коже жены мурашки.

Она зарылась в его пшеничного цвета волосы и начала покрывать поцелуями всю его шею и грудь, вынимая из него холод и отдавая свое тепло. Даже без магии его у нее было предостаточно. Остатки одежды полетели на пол за ненадобностью, и супруги обнажили не только свои тела, но и свои души. Им стало невозможно жарко, они не слышали ничего, кроме стонов и сбитого дыхания друг друга. Да и зачем сейчас нужно что-то постороннее?

Через полтора часа горячих постельных процедур всё было закончено. Солнце всё больше проникало в окна и дарило тепло, пусть даже оно скупое и осеннее. Спать расхотелось совсем.

— Мне так хорошо с тобой, — обнимая жену, шептал ей на ухо Питер и увидел её искреннюю улыбку.

— А мне — с тобой, — от удовольствия Кэрол закрыла глаза и кое-что обдумывала. Наконец ей хватило смелости произнести это вслух: — Питер, пока тебя не было, я много думала над твоими словами.

— По поводу чего?

— По поводу детей, — от волнения Кэрол замялась, но позже каким-то жалобным голосом продолжила: — Пит, я хочу двух мальчиков и девочку. Такую же светловолосую, как ты. С ямочками на щечках.

— Так и что нам с тобой мешает? — теперь Питер засиял улыбкой и разразился счастливым смехом. — А ей твоя магия, случаем, не передастся?

— Всё может быть. Но пока у меня её самой нет, — пожала плечами Кэрол.

— Ты и сама по себе волшебство, — Питер снова поцеловал благодарную Кэрол в щеку и поспешил встать. — Но сейчас для меня волшебством будет теплая ванна.

— А я думала, что я тебя согрела, — притворно обиженно бросила Кэрол.

— Согрела, но мне нужен максимальный эффект.

— Ну тогда для максимального эффекта я могу присоединиться к ванным процедурам, — с заигрыванием и совсем не стесняясь, сказала Кэрол и последовала за мужем.

Нет, ей, наверное, впервые за долгое время так хорошо.