Человек с Драконьего Камня (гет)

В Дорн Мелисандру сопровождали Эймон Рыцарь-Дракон и Дейрон Юный Дракон — довольно необычный выбор для переговоров с Дорном, но Мелисандре он был по душе — оба ее спутника оказались в высшей степени рыцарственными и обходительными. По дороге не было ни похабных шуточек Деймона и Эйгора, ни простонародных присказок Дунка и розыгрышей Эгга, только юный Дейрон с тоской глядел на берег и море, на которые не успел наглядеться при жизни. Ни родителей, ни братьев Дейрона не было в Валгалле, а жены и детей у него не было и при жизни, и теперь Дейрон чувствовал, что многое при жизни потерял, погнавшись за воинской славой, но исправлять что-либо было уже поздно.

А вот в порту Солнечного Копья Мелисандру встречал настоящий переговорщик Таргариенов, при виде которого Мелисандра поморщилась.

— Ну-с, дорогая моя, вы по-прежнему не обзавелись никакими познаниями в медицине? — спросил Эйнар Изгнанник, как только Мелисандра сошла на берег. — Предпочитаете жить и умереть дурой? Нынешний принц Мартелл серьезно нездоров, если бы ваши навыки годились хоть куда, кроме живодерни, переговоры пошли бы пободрей. Ступайте-ка в оранжерею и принесите мне цветки безвременника — вам хотя бы известно, как они выглядят?

Мелисандра не очень хорошо помнила, как выглядит безвременник, но спрашивать об этом у Эйнара не стала, чтобы сварливый старик не осыпал ее очередными оскорблениями — куда проще было спросить об этом у садовника, который будет ей этот цветок продавать.

Но чего Мелисандра не ожидала, так это того, что энергичные призраки отправятся на переговоры с дорнийцами без нее, бросив ее в Солнечном Копье вместе с цветами.

— Вам, добрая госпожа, было приказано отправиться в Водные Сады, — пробормотал немало напуганный призраками мальчишка-конюх, когда Мелисандра добралась до постоялого двора, где уже лежал ее багаж. — А перед тем вернуться в порт и получить от капитана, пришедшего с Летних Островов, саженцы деревьев мала… мата… вот убей не помню, как они называются.

Трое призраков, которым не надо было тащиться через пустыню, тем временем уже появились в Водных Садах и возникли прямо перед креслом Дорана Мартелла, который беседовал в этот момент со своим братом Оберином.

— Изгнанник. Рыцарь-Дракон. Юный Дракон, — по очереди представились призраки своими прозвищами, даже не называя имен, и Оберин от такого бодрого начала развеселился и тихонько насвистел начало народной песни о прибытии в Дорн королевы Нимерии: «В Дорн к нам приезжала банда из ройнаров…» — хотя прибывшие явно были валирийцами, а не ройнарами, и двоих начитанный Оберин даже помнил, Эймона и Дейрона, а вот третьего призрака, стоявшего в середине в штатском, он не узнал, но отнесся к нему с уважением, раз уж у того такая охрана.

— Вы искали Таргариенов. Мы пришли, — с обычной своей ехидной усмешкой начал Эйнар. — Сын твой, принц Доран, до сих пор по Эссосу Лягушкой скачет — верно, ждет, чтобы его принцесса поцеловала. Так о чем же вы бьете челом нашей милости?

Запальчивый Оберин хотел ответить, что Мартеллы никому не кланяются, но Доран поймал его руку.

— Верно ли, что Драконий Камень теперь принадлежит принцу Таргариену? — тихо спросил Доран, и Эйнар кивнул в ответ.

— Верно ли, что над Драконьим Камнем вновь поднялись в небо драконы? — продолжал Доран, и по его тихому голосу было непонятно, радует ли это его или пугает.

— А есть ли у тебя корона Эйгона Завоевателя? — неожиданно перебил Эйнар, но Доран не ответил на его вопрос — и на свой не получил ответа.

— Помнит ли принц Таргариен о смерти моих племянников, юного принца Эйгона и принцессы Рейнис? — еще тише спросил Доран. — Если же он сам — принц Эйгон, оплакивает ли он все еще свою сестру, как оплакиваю своих племянников я?

— Принц Таргариен помнит о верной службе вашего рода, — ответил Эйнар. — Отправляйся на Драконий Камень и преклони колено перед принцем Джоном, и ты получишь то, чего ждал семнадцать лет.

— Боюсь, такое путешествие мне уже не по силам, — уклончиво ответил принц Доран. — Да и колени мои вряд ли согнутся, даже если я им прикажу.

С этими словами принц Доран откинул накидку, прикрывающую его изуродованные подагрой ноги, и дипломатическая игра внезапно закончилась, потому что пострадавший в старости от подагры Эйнар Изгнанник отреагировал на увиденное очень по-человечески — и на свой собственный обычный манер.

— Тупые обезьяны! — с негодованием воскликнул Эйнар, завидев опухшие суставы принца Дорана, и добавил несколько грязных ругательств на не слишком высоком валирийском. — Да, знатно в Валирии шандарахнуло четыре века назад — так, что не только тогдашним детям, но и всем их потомкам отшибло мозги на двадцать поколений вперед! Довести пациента до такого состояния! Пиявок ставили уже?

— Ставили, хотя и не сразу, — кивнул Доран, услышав в голосе Эйнара неподдельное сочувствие, которое извиняло его грубые выражения.

— У тебя больные почки, известно это тебе? — голосом ворчливого доброго деда спросил Эйнар. — Но не настолько больные, чтобы ты опух от воды. Так что пей воды побольше, пей грейпфрутовый сок — а сладкого и соленого не ешь. Мазь доставят послезавтра, ноги твои пройдут, — и с этими словами Эйнара таргариенские призраки исчезли, не дав разозленному поведением Эйнара Оберину вдоволь с ними пособачиться.

— На твоем месте я бы не брал у них чудодейственных мазей, брат, — раздраженно сказал Оберин. — Их колдовство может свести тебя в могилу.

— Для меня это будет избавлением, — вздохнул принц Доран, измученный своей жестокой болезнью. — А ты после моей смерти сможешь развязать войну с Ланнистерами, которой так жаждешь.

Лорд Эйнар сдержал свое слово, и через два дня после его беседы с принцем Дораном Мелисандра доставила в покои принца небольшой ларец с чудодейственной мазью из листьев дерева маталафи, а с ней и порошки с добытым из безвременника колхицином, в которых и была основная лечебная сила, но этого хитроумный лорд Эйнар не сказал даже Мелисандре. Мелисандра аккуратно записала рецепт мази и даже по приглашению лорда Эйнара зачерпнула мази сама.

— Берите на здоровье, моя обворожительная, — предложил завуалированно ядовитый Эйнар, раз уж после нескольких часов ругани и проклятий, под конец обоюдных, Мелисандра все смешала правильно. — Иллюзии иллюзиями, но старость-то не радость. Небось, ноют после таких путешествий ваши суставчики-то.

— Младшего Мартелла называют Красным Змеем, — не осталась в долгу Мелисандра. — А самый прожженный местный рубака, Темная Звезда, уверяет, что змеи боятся его кусать, чтобы не умереть от его ядовитой крови. Вам бы молодые зубки, лорд Эйнар, вы бы их обоих уложили с одного ядовитенького укуса.

Лорд Эйнар в ответ на это лишь ухмыльнулся, потому что несколько минут назад он перенесся на далекий Драконий Камень, и рецепт спасительных для принца Дорана порошков надиктовал верному мейстеру Крессену, велев передать рецепт принцессе Сансе, когда она вернется домой.

Сам же лорд Эйнар, отправив Мелисандру обратно в Солнечное Копье, заглянул к принцу Дорану только через неделю, когда краснота и припухлость сошли с его суставов, а постоянные боли почти оставили принца. Принц Доран выглядел свежим и помолодевшим — и снова готовым к хитростям и интригам.

— За добро положено платить добром, — наставительно сказал лорд Эйнар. — Я задавал вам вопрос о короне Эйгона Завоевателя. Я по-прежнему хотел бы услышать ответ.

— Я задавал вам вопрос про драконов, — тут же припомнил принц Доран.

— Принц Таргариен и две его невесты — драконьи всадники, — пожал плечами лорд Эйнар. — Где корона?

— В замке Виля, рядом с которым и погиб Дейрон Юный Дракон, — ответил принц Доран ровно на поставленный вопрос. — Сам я не видел, но люди говорят.

— Прикажите, чтобы ее привезли сюда, — распорядился Эйнар, но принц Доран только уклончиво пожал плечами.

— Желаете поторговаться, принц Мартелл? — усмехнулся Эйнар, его почему-то совсем не обидело то, что принц Доран не желает расплатиться не своей короной за свое чудесное выздоровление. — Давайте так: вы распорядитесь, чтобы корону доставили к вам через две недели. Через две недели принц Таргариен прилетит прямо сюда, и, если корона будет здесь, она ляжет на его голову, а в ваши руки попадет драконье яйцо. Если же короны здесь не будет, то у вас на террасе окажется сердитый дракон.

— Я должен подумать об этом, — медленно ответил Доран, словно не решаясь намекнуть Эйнару, что драконье яйцо не имеет такой ценности, как тот, кто помог бы вывести из него дракона.

Меньше всего Доран ожидал увидеть в ответ на это смеющееся лицо призрака, придвинувшееся к нему почти вплотную.

— Хватит лохматить бабушку, Мартелл! — велел дьявольски веселый Эйнар. — Деймону Порочному Принцу многие выходки сходили с рук, но, когда он положил драконье яйцо в колыбельку своему незаконнорожденному ребенку, его толстый и добродушный брат Визерис чуть не снял с него голову. Нет драгоценности большей, чем драконье яйцо, полученное из рук короля Таргариена, и ты это знаешь — но тебе оно не достанется, потому что ты не можешь забрать корону Эйгона у Вилей. Ты думаешь, я, Таргариен, не знаю, что с Дорном нельзя подписывать ни мирный, ни какой другой договор, не усмирив перед этим всю вашу атаманщину? Паки и паки говорю тебе, Мартелл — отправляйся на Драконий Камень и преклони колено. Тогда ты сможешь приказывать и Вилям, и любому дорнийскому дому.

— Вы, лорд Таргариен, плохо знаете Дорн… — немного обиженно ответил принц Доран.

— А вот увидишь! — перебил его бодрый Эйнар и легкой походкой пошел к дверям, словно в далекой молодости.

Пройдя сквозь затворенные двери, Эйнар столкнулся нос к носу с Оберином.

— Да, я подслушивал, — признал Оберин. — И нет, мне ничуть не совестно. Вилей я о вашем визите предупреждать не буду, потому что они долбоклюи. Только скажите мне, Эйнар: невесты принца Таргариена, что оседлали драконов, и две девочки, которые в прошлом году устроили в Королевской Гавани резню на загляденье — это те же самые девочки?

Мелисандру вполне устраивало пребывание таргариенских призраков при дворе Дорана Мартелла, а еще больше ей нравилось то, что этот двор сейчас не в Солнечном Копье — Мелисандра вернулась в дорнийскую столицу, ее наконец оставили в покое, и она сходила в порт пожульничать: одного ражего капитана поучила лечить раны, в очередной раз удивляясь глупости человеческой и тому, как мало даже бойцы в Вестеросе знают о лечении ран; второму капитану Мелисандра нагадала большую добычу, с третьим выпила и пококетничала — и теперь у Мелисандры водились деньжата, которые она тут же начала тратить на сладкую жизнь.

Но расстояния призракам не помеха, и утром начинавшегося было прекрасного дня перед Мелисандрой встал призрак Эймона, Рыцаря-Дракона.

— Присаживайтесь, мой великолепный рыцарь, — пригласила Мелисандра, облизывая пальцы и примериваясь к очередному куску пахлавы. — Как я помню по порочным рассказам Порочного Деймона, в Валгалле в изобилии есть выпивка и драки — а пахлава там есть?

— Мне жаль прерывать вашу трапезу, миледи, — учтиво сказал Эймон, — но мы получили приказ выступать.

— И побыстрее, моя драгоценная, побыстрее, — добавил дедушка Эйнар, появляясь рядом с Мелисандрой. — Принц Доран уже послал за кузнецом — принц будет не очень доволен, когда поймет, что мы с вами его разыграли и в потайной ящичек на дне ларца с мазью вместо обещанного рецепта положили очередной совет съездить на поклон на Драконий Камень. Кстати, берегите этот рецепт — вполне возможно, ему вы будете обязаны званием вассала Таргариенов.

— Вы так говорите, будто служба у вас — великое счастье, — недовольно сказала Мелисандра. — С вами меня последний год мотает по белому свету как попавший в бурю челнок.

— Невеста должна считать дни до свадьбы, иначе какой же ты жених, — наставительно сказал дедушка Эйнар. — А вассал должен почитать высшим счастьем быть под рукой своего сеньора. Впрочем, если вы, Мелисандра, сомневаетесь в том, как прекрасно служить Таргариенам и рассчитывать на их заступничество…

— Знаете, я лучше поеду в порт, — побыстрее согласилась Мелисандра, почуяв, к чему идет дело — историю про кошку, по доброй воле евшую горчицу, лорд Эйнар ей уже рассказывал.

Мелисандра рассчитывала на то, что добывать корону из замка Вилей она будет тем же манером, что и Черное Пламя из сундука магистра Хулио Тигониша, в чем ей тогда помогал хитрый и жуликоватый повеса Деймон. И только высадившись в порту рядом с замком Вилей, Мелисандра поняла, почему для дорнийского путешествия ей была дана такая компания и в чем ее недостаток, скрываемый куртуазностью Эймона и Дейрона: славные своими победами рыцари решили штурмовать.

— В Дорнийском море после стольких жарких лет очень плохой улов, — рассказывал Дейрон, уже успевший провести рекогносцировку. — Рыбаки, подданные Виля, нищают. Некоторые уходят в поисках рыбы все дальше, и не возвращается из этих плаваний все больше. Сейчас, с приходом осени, начались шторма, но рыбаки все равно предпочитают рискнуть головой в надежде на хороший улов в холодной воде, а не смотреть в глаза своих голодных детей.

— Лорд должен выручать своих подданных, попавших в беду: ссудить деньги на новый баркас, не дать пропасть в голодный год, сразиться с пиратами, если те угрожают его людям, — продолжал Дейрон, он был умным и справедливым королем, и недаром за ним шли в пески Дорна его солдаты. — Нынешний лорд Виль не таков: для него его подданные — лишь источник дохода, который он пытается использовать до последнего. Он отбирает лодки у семей умерших рыбаков за неуплату податей; вслед за лодкой он может взять и молодую вдову себе в наложницы, а детей, говорят, продать на невольничий корабль. Плохо, когда власть достается не рыцарю, а человеку с душой торгаша.

— Поднимай рыбаков, Мелисандра, — посоветовал Орис Баратеон, который тоже подошел посмотреть, как очередному Вилю оторвут руки и ноги. — Пусть Мартеллы увидят, что в следующей войне партизаны могут быть и не на их стороне. Мы пришли не только с пламенем и кровью. Мы принесли справедливость.

— Я не рыцарь, и я не приносила вам вассальную клятву, — напомнила Мелисандра, которой не улыбалось лезть на отвесные стены замка во главе плохо вооруженной толпы. — Я и так из-за вас чуть не погибла за Стеной — а теперь вы посылаете меня на верную смерть.

— Когда-то мир был юным и свежим, и в нем не было зла, — начал Эймон Рыцарь-Дракон, он был чист душою и стоял близко к богам. — Но время все приводит в упадок, и в мире начали появляться островки зла, словно трупные пятна. Каждого, стоящего на пороге Валгаллы, боги спрашивают: «Поднимал ли ты когда-нибудь меч за правое дело?» Не все, погибшие в битве, могут понять этот вопрос; те, чье сердце отзывается, проходят дальше.

— В конце времен, когда мир обветшает и порча охватит его весь, боги выведут нас на последнюю битву, — добавил Дейрон. — Погибшие в земных битвах попадают в Валгаллу, где битвы веселые и славные и где павшие на поле боя вскоре восстают вновь. Павшие же в последней битве со злом погибнут навсегда.

— Мы с Дейроном будем тогда в первых рядах, чтобы не сгинули те, кому дорога их жизнь, — просто сказал Эймон. — У него за гробом нет ни отца, ни жены, ни брата, а мне встречи с Нейрис раз в несколько лет приносят только печаль и тоску. Никто не знает, когда пробьет наш час — но те, кто поднимает свой меч против зла здесь, на земле, помогает этому миру простоять еще немного. За это время нас в Валгалле станет больше, последняя битва для нас будет легче, и в ней не погибнет навсегда так много героев. Так что ты сейчас идешь в бой не только за незнакомых тебе рыбаков: ты идешь в бой за Дунка и Эгга, за Деймона и Эйгора, за спасшего тебя от упырей Бриндена, за принца Джона и его невест. Твоя доблесть покупает нам драгоценное время и, может быть, кто-то из них получит блаженную вечность вместо небытия благодаря тому, что сегодня, на земле, ты не испугалась вступить в схватку со злом.

Принц Доран по-прежнему оставался в Водных Садах, но теперь он не пугал играющих в воде детей своим видом живого мертвеца — принц дорнийский значительно посвежел, начал медленно прохаживаться вдоль бассейнов и даже, отрываясь от своих государственных дум, иногда бросал детям в воду фрукты щедрой царственной рукой.

Большую часть своего времени принц Доран все же по-прежнему проводил в своем кресле в тени, и там его и застал снова лорд Эйнар.

— Я просто зашел узнать, доставили ли вам уже карты, которые моя красная жрица позаимствовала в вашей библиотеке, — буднично спросил Эйнар. — Дейрон Юный Дракон не любит воевать без хорошей карты, и в этом он прав.

«В цитадели Виля нужно через трубу брать, — заключил призрачный Дейрон несколько недель назад, в горизонтальном положении паря над разложенными для него картами. — А входы в катакомбы, по которым мы пройдем внутрь крепостных стен, должны быть здесь, здесь — и, пожалуй, вот здесь! Вот тут особенно вероятно, что караулы они не выставили. Дорн — дело тонкое, Мелисандра!»

— Вы наглец, лорд Эйнар! — возмущенно воскликнул принц Доран, к которому вместе со здоровьем вернулись и энергия, и дорнийский темперамент. — Являетесь ко мне, как ни в чем не бывало, после того как ваша красная жрица подняла в моих владениях крестьянское воссстание!

— Были бы это ваши владения, вы бы отдали мне корону Эйгона Завоевателя, — напомнил язвительный Эйнар. — А так ее пришлось добывать с боем и вершить по дороге справедливый суд. Впрочем, я, как и вы, противник народовластия — Мелисандра временно осталась комендантом в замке Виля, так что за вашими подданными есть кому присмотреть. А у вас пока есть время обернуть ситуацию в свою пользу, объявив, что лорд Виль навлек на себя ваш гнев своей жестокостью к вашему доброму народу.

— …и поэтому к нему вместо гвардии принца Мартелла явилась колдунья и служительница Рглора в компании таргариенских призраков, — ехидно добавил принц Доран. — Мягко говоря, вы ставите меня в неловкое положение, лорд Эйнар.

— Я просто пытаюсь вам помочь, дорогой Доран, — с укором сказал Эйнар. — И что я получаю вместо благодарности? Право, даже ваша дикарка-дочь принимала меня учтивее.

— Что вы ей сказали? — обреченно вздохнул Доран, чувствуя, что ему все же придется ехать на Драконий Камень с вассальной присягой, лишь бы Таргариены отозвали из Дорна своих энергичных призраков.

— Ваша дочь изрядно на вас дуется, Доран, — поведал лорд Эйнар, — и это было бы полбеды, если бы она не была вашей наследницей — и если бы вы не доверяли неосторожно бумаге то, что написали однажды своему сыну: «Когда-нибудь ты займешь мое место, а правитель Дорна должен быть крепок умом и телом».

— Да как вы… впрочем, понятно, — махнул рукой Доран, чувствуя, что от невидимого и умеющего проходить сквозь стены призрака трудно сохранить что-нибудь в тайне. — Но зачем вы рассказали об этом Арианне?

— Она сама прочитала это, много лет назад случайно войдя в вашу спальню в ваше отсутствие, — пояснил Эйнар. — Впрочем, не беда: Висенья, старшая сестра Эйгона Завоевателя, была куда круче характером, чем ваша дочь. Но, когда Эйгон взял ее в жены, вопросы наследования разрешились сами собой. Арианна сказала мне, что подумает — она Квентина даже и не помнит, так скоро вы отослали его к Айронвудам.

— Вы в своем уме? — отшатнулся от таргариенского призрака принц Доран.

— Между прочим, со своей кузиной Тиеной она уже спала, и, видев эту кузину, я далек от того, чтобы за это осуждать, — с усмешкой сообщил лорд Эйнар, который и сам в молодости отдал свою дань белокурым локонам. — Да и вам тоже не с чего изображать передо мной оскорбленное целомудрие — вы вот сидите тут у бассейнов и целыми днями смотрите на голых детей. Это, принц Доран, что-то подозрительное!

Пользуясь случаем, автор поздравляет всех своих читателей с наступающими праздниками и желает всем в Новом году таких же прекрасных спутников, как у Джона — ну или хотя бы как у Мелисандры :))

А фанфик тем временем уходит на новогодние каникулы, к Новому году автор традиционно пишет что-нибудь волшебное про Хогвартс ;)