Солнце над пропастью (гет)

Эскалатор стремительно уходил вверх, и Том никак не мог вспомнить, что он позабыл в этом душном зале маггловского метро, куда ему не приходилось спускаться уже года два, не меньше. Воздух вокруг сгущался, и он судорожно вздохнул, стараясь справиться с легким, но досаждающим головокружением, и благодарно улыбнулся матери, когда та обеспокоенно взяла его за руку.

Несмотря на то, что в час пик метро было переполнено народом, голоса доносились до Тома будто издалека, прорываясь сквозь глухую пелену густого тумана. Люди вокруг не стояли на месте: почти каждый поспешно поднимался вперед, не слишком считаясь с соседями, и перед глазами Тома ежеминутно мелькали все новые и новые спины. Стоило одной лестнице закончиться, как спустя несколько шагов возникала другая, и путь их вовсе не стремился к завершению.

— Может быть, пойдем? — не в силах выносить это бесконечное ожидание, посмотрел он на Андреа. — Хочется поскорее на свежий воздух.

— Потихоньку, — отстраненно кивнула мать. — Не отпускай мою руку.

Неожиданно тяжелой походкой Андреа двинулась следом за Томом, опираясь на его локоть. Не сказать, чтобы это значительно облегчило их дорогу, но, по крайней мере, мальчику больше не приходилось мучиться от томительного ожидания. Повернув голову, он закашлялся от неожиданности: по соседней лестнице невозмутимо поднималась семья Саксов в полном составе. Филлис что-то радостно щебетала, а ее родители внимательно слушали и обменивались теплыми, полными бесконечной нежности взглядами. Со стороны казалось, что эскалатор этот практически застыл в неподвижности.

— Филлис! — окликнул ее Том. — Почему вы стоите на месте? Поднимайся скорее пешком!

Филлис удивленно подняла глаза и посмотрела на друга так, словно видит его впервые в жизни.

— Зачем подниматься пешком по и без того движущейся лестнице? — со смешком переспросила она. — Куда ты все время торопишься, Том?

Филлис говорила что-то еще, но эскалатор уносил Тома вперед, и ее голос вскоре потонул в какафонии звуков. Единственное, что запомнилось мальчику — это пронзительный взгляд черных глаз Эвана Розье, будто видящих его насквозь.

С трудом отведя взгляд от темного коридора, в котором осталась Филлис, Том посмотрел вперед и вздрогнул от неожиданности: прямо перед ними по лестнице поднимался высокий темноволосый мужчина, показавшийся ему очень знакомым. Присмотревшись, Том понял, что не ошибся: именно этого человека он видел в отражении зеркала Еиналеж.

— Если не ошибаюсь, нам с вами по пути, — голос попутчика был холодным и властным, как у человека, привыкшего приказывать. Тому ничего не оставалось, кроме как молча кивнуть.

— Путь наверх чреват опасностями и сюрпризами, — незнакомец искоса посмотрел на Тома и улыбнулся. — Много нового узнаешь об окружающих... и о самом себе.

— Что же узнали вы? — спросил Том и поразился собственной дерзости: обычно мама не поощряла разговоров с посторонними людьми, даже имени которых он не знает. Однако человек из зеркала не рассердился — похоже, он был в настроении поговорить.

— Например, о том, что история до безобразия циклична, — отозвался он. — Только глупцы верят сами и убеждают других в том, что судьба не предоставляет вторых шансов. Так им проще оправдывать свои неудачи или же непопулярные решения.

Человек говорил, все ускоряя шаг, и Том решительно подался вперед, ловя каждое его слово. Неожиданно хватка матери на руке стала еще крепче, а Том почувствовал себя так, словно тащит неподъемный груз.

— Мне не нравится этот человек, Том, — капризно проговорила Андреа. — Мне сложно успевать за ним. Ты должен помнить о том, что мы вместе.

— Я помню, мама, — с усилием улыбнулся Том, осторожно высвобождая руку. — Я ведь никуда не ухожу. Я здесь, с тобой.

Он постарался поравняться с незнакомцем, ежеминутно оглядываясь на поднимающуюся Андреа. Успешному пути это не способствовало: каждый поворот головы сопровождался столкновением с другими прохожими и раздраженными окриками с их стороны.

— Если постоянно оглядываешься назад, забываешь смотреть себе под ноги, — нравоучительно заметил его попутчик. — Невозможно всегда жить в обратную сторону. Другие не могут двигаться с такой же скоростью, как ты. Нужно учиться оставлять их позади.

— Но это же моя семья, — решительно возразил Том. — Куда бы я не шел, мы должны прийти туда вместе.

— Позже ты поймешь, что путь наверх можно проделать только в одиночестве, — незнакомец с сожалением вздохнул. — Вернее сказать, ты уже понял это, лишь боишься согласиться, находясь в плену у ложных убеждений, навязанных так называемой совестью.

Том хотел было гневно возразить, как ужасающий гул тысячи реактивных двигателей отталкивающимся от стен эхом заполнил зал, а затем раздался грохочущий взрыв. Том в ужасе упал на пол, закрывая руками уши, и тут же устыдился своего страха: люди вокруг продолжали шагать, как ни в чем не бывало, и даже незнакомец едва оглянулся через плечо, дабы убедиться, что с ним все в порядке.

— Что это? — испуганно спросил Том, нагоняя мужчину. — Откуда этот звук?

— Ничего особенного, — небрежно откликнулся тот. — Обыкновенные самолеты. Бомбардировка. В Хогвартсе все это не представляет угрозы. По крайней мере, Диппет так говорит.

Тома такой ответ вовсе не успокоил.

— Но я не учусь в Хогвартсе! — воскликнул он. — И Диппет уже давным-давно не директор. Он умер много лет назад.

Незнакомец его не слушал. Том по привычке оглянулся и ахнул: Андреа куда-то исчезла.

— Мама! — воскликнул он. — Должно быть, она отстала из-за взрыва. Я должен ее найти.

— Ты должен идти своим путем, — с неожиданной злобой ответил незнакомец. — Перестань уже опекать свою семью! Откажись от этого балласта! Подумай о том, что ждет тебя наверху!

— Если я задержусь на пять минут, катастрофы не произойдет, — решительно возразил Том. — Мы еще продолжим наш разговор, когда я найду маму.

— Если найдешь, — криво ухмыльнулся человек из зеркала и зашагал своей дорогой. Том же развернулся и принялся спускаться, теряясь среди десятков, сотен лиц, преимущественно незнакомых и безымянных. Он все шагал и шагал, до той части эскалатора, где бегущее полотно еще даже не начинало формироваться в ступеньки, но Андреа так и не появилась.

— Мальчик, ты всем мешаешь! — сердито окликнула его старуха, похожая на овцу в чепце. — В конце этого пути выход. Там есть зал, где ты можешь ждать, сколько твоей душе угодно. Не путайся тут под ногами!

Тому не слишком понравились ни тон старухи, ни ее предложение, но выбора не было: прохожие слишком уж злились на смельчака, осмелившегося двигаться против течения. Путь до зала, и в самом деле, оказался коротким. Том ожидал найти там толпу народа, но зал был пуст, и лишь несколько человек продолжало сидеть в черных креслах, не слишком торопясь на выход. Незнакомца в черной мантии также не было видно, и Том вдруг задался вопросом: с чего бы волшебнику вообще путешествовать маггловскими видами транспорта?

— Что здесь было? — спросил он у улыбчивой дежурной. — Откуда все эти люди?

— А вы не знаете? — удивленно переспросила она. — Полчаса назад тут яблоку негде было упасть. Все они ждали кого-то. Какого-то Тома.

Том едва заметно вздрогнул: хотя налицо было простое совпадение, прозвучали слова девушки жутковато.

— Дождались? — осторожно осведомился он.

— Кажется, нет, — пожала плечами дежурная. — Он не пришел. Им надоело ждать.

Том отошел от девушки в подавленном настроении. Во всей этой суматохе он забыл спросить у незнакомца из зеркала, как с ним связаться. Отчего-то казалось необыкновенно важным закончить их странный разговор и убедить волшебника в том, что тот ошибается.

Народа, выходящего с эскалатора, становилось все меньше, пока, наконец, поток окончательно не иссяк. Том замер один в пустом зале, но ни Андреа, ни Филлис так и не появились. В отчаянии он шагнул обратно к лестнице, желая посмотреть вниз...

... и резко распахнул глаза, просыпаясь в своей новой постели в общежитии колледжа Итон.

Будильник трезвонил из-за всех сил, возвещая начало выходного. Обычно студенты использовали этот день, чтобы выспаться, набраться сил или заняться самоподготовкой, но у Тома были совсем другие планы.

Сегодня они собирались в Хогсмид. И как же он был рад, что для этого путешествия достаточно умения аппарировать! Том был уверен, что никакие силы в мире отныне не заставят его спуститься в метро.

— Кто же вы такой? — еле слышно прошептал Том, с силой сжимая виски и предпочитая верить, что он не знает ответа. — Кто вы и что делаете в моей голове?

* * *

— Наконец-то не в черном, — Филлис радостно покрутилась перед зеркалом, набросив на плечи свой любимый ярко-красный плащ с капюшоном. — Мне кажется, в последний раз я надевала осенью что-то нормальное бесконечно давно!

— Ты в таком виде в Хогсмид собираешься? — Иоли Дэвис сидела за столом, сортируя груду бумаг, писем и приглашений. — Тогда приготовься, что тебя будут рассматривать во все глаза. Особенно если пойдешь гулять в западный квартал, у леса.

— Туда, где живут старые семьи? — улыбнулась Филлис. — Джемма рассказывала, некоторые из них никогда в жизни не покидали деревни и не видели магглов.

— Как, например, семья мастера Раканати, — подтвердила Иоли. — Его внуки едва говорят на современном английском. Предпочитают гоблинский и всякие мертвые языки. Конечно, в Хогвартс их никогда не отдадут. Для изучения ремесла это не обязательно.

— У мастера Раканати есть семья? — поразилась Филлис, вспоминая мрачного, собравшего в себе все возможные уродства старика, которого они когда-то встретили в заброшенном классе. — Неужели кто-то согласился выйти за него замуж?

— Раканати ведь не всегда был таким, — покачала головой Иоли. — Он не виноват, что в его роду все были зеркальщиками. Это очень ядовитое и опасное для здоровья производство, потому говорящие зеркала так высоко ценятся. К тому же, у его жены не было особенного выбора. До нас доходили слухи, что она магию потеряла в результате какого-то несчастного случая в детстве. Если бы Раканати на ней не женился, не женился бы никто из достойных.

— Как-то странно, — удивилась Филлис. — Оберегать детей от маггловской культуры, но жениться на сквибе.

— Все дело в ее брате, — понизила голос Иоли. — Сейчас он уже почти не у дел, но был когда-то большой шишкой в Гринготтсе. Умел ладить с гоблинами, а Раканати в его ремесле расположение гоблинов нужно позарез. Вот мистер Крессвелл и выторговал в обмен на свое ходатайство замужество для сестры. С тех пор ее мало кто видел. Бедняжка почти не выходит из дома, никого не принимает, а живут они в страшной бедности.

— Разве производство зеркал не прибыльное дело? — спросила Филлис. — Раканати должен бы зарабатывать кучу денег.

— Опять-таки, по слухам он ничего не оставляет себе, — поделилась Иоли. — Один из его сыновей во время войны делал переговорные зеркала и продавал их людям Сама знаешь, кого. Когда война закончилась, его судили, но тут и выяснилось, что Раканати в Англию приехали откуда-то с Востока, поддаными королевы себя никогда не считали, власть министерства не признают, как и все старые семьи, и даже документов не имеют. Вот так и вышло, что Раканати-младшего бросили не в Азкабан, а в какой-то зиндан за сотни лиг отсюда. Можно сказать, чудо, что он спасся от дементоров и поэтому остался в здравом уме. С тех пор его отец принял на себя зарок материально поддерживать жертв поцелуя. Понимает, что на их месте мог оказаться и его сын.

— Поцелуя? — нахмурилась Филлис. — Что это за поцелуй?

— Ты счастливица, что все еще не знаешь таких вещей, — рассмеялась Иоли. — Поцелуй дементора, легитимный способ расправляться с неугодными. Как известно, смертная казнь у нас запрещена. Поэтому особо опасных преступников отдают дементорам, которые высасывают из них душу.

— Как можно высосать душу? — все еще не понимала Филлис. — Это такая аллегория?

— Никто детально дементоров не изучал, чтобы знать наверняка, — пожала плечами Иоли. — У Фарли хорошо бы спросить, эти твари ведь тоже находятся в ведении отдела Уолдена Макнейра. Думаю, речь скорее идет об очень серьезном уровне легиллименции. После этой процедуры человек себя абсолютно не осознает. Вот мастер Раканати и заботится о том, чтобы этих несчастных содержали в порядке и довольстве, не выбрасывать же их потом в море.

Филлис потрясенно прикрыла глаза. Она еще помнила всю степень своего ужаса и возмущения, когда узнала о заведенных в Азкабане порядках, но рассказ Иоли переходил все границы допустимого.

— И они считают это гуманным? — ахнула она. — Это же просто издевательство над человеком!

— Поцелуй не назначают направо и налево, — возразила Иоли. — Но Сириусу Блэку, боюсь, его не избежать. Министр пойдет на все, лишь бы секрет побега из Азкабана не стал широко известен, иначе ему придется посылать на охрану тюрьмы все новых людей и чуть ли не втрое увеличивать финансирование. А желающих не то что бы пруд пруди, да и турнир этот на носу...

— Что еще за турнир? — с любопытством спросила Филлис, но Иоли только хитро ухмыльнулась.

— Придет время — ты все узнаешь. Пока что считай это государственной тайной. А теперь, не пора ли нам идти? Казалось бы, знаю Хогсмид, как свои пять пальцев, а каждый раз радуюсь прогулке, как новичок.

Третий курс собирался в холле на первом этаже, и профессор Макгонагалл тщательным образом проверяла подписанные родителями и опекунами разрешения. Филлис не увидела среди ребят Гарри — никто так и не позволил ему посещать Хогсмид, причем девочка подозревала, что даже в случае согласия его родственников учителя нашли бы, к чему придраться. Если уж Сириуса Блэка ждет настолько суровое наказание, очевидно, он и вправду очень опасен.

— Профессор Синистра будет сопровождать вас на первых нескольких прогулках, — громко объявила Макгонагалл. — Не сомневайтесь, если вам вздумается вести себя недостойно своего факультета, нам станет об этом известно.

Профессор Синистра стояла рядом в украшенном серебряными полумесяцами кашемировом пальто, и ее взгляд гарантировал несознательным ученикам темное и печальное будущее. Не для кого не было секретом, что общество астролябий и телескопов она предпочитала непредсказуемым и постоянно доставляющим проблемы детям.

Иоли отошла к ожидавшей ее Табите, а Филлис, наконец, смогла присоединиться к Энтони и Джастину. На лице последнего явно читалось нетерпение: ведь всего через полчаса они должны были встретиться с Томом.

— А где же Невилл? — Филлис огляделась по сторонам и успокоилась, только заметив его в обществе Гермионы Грейнджер. — Иоли говорила, что Табита не очень злилась на него за боггарта, но мне неспокойно.

— Что ему сделается, твоему Невиллу, — отчего-то раздосадованно отозвался Джастин. — Сам слышал, как Меррисот разрешила ему пойти с ними в какую-то кофейню. Вот когда моя мама узнает о боггарте, боюсь, навеки отзовет разрешение приближаться на милю к Беллерофонтскому лесу.

Джастину не повезло оказаться в числе тех, кого профессор Люпин обязал сразиться с боггартом на глазах у других учеников. Выяснилось, что давнишняя отработка в запретном лесу не прошла для мальчика даром. Больше всего на свете Джастин Финч-Флетчли боялся оборотней, и хотя образ ужасного волка больше соответствовал маггловским о них представлениям, нежели описаниям в учебнике, мальчик уже который день напряженно ждал, что Конни потребует от него объяснений. Монстр Джастина смутил даже видавшего виды профессора Люпина.

Передав студентов на попечение преподавательнице астрономии, профессор Макгонагалл, очевидно, сочла свою миссию исполненной и оставила их. Синистра неторопливо прошлась по холлу, и стало ясно, что она не намерена выпускать их из замка без напутствия.

— Не рассчитывайте, что вам будет позволено бесконтрольно бродить по поселению и вытворять все, что только взбредет в голову, — процедила она. — И поскольку от местных жителей постоянно поступают жалобы на студентов, в этом году я твердо намерена свести их число к минимуму.

Синистра сказала это с таким свирепым видом, что неясно было, собирается ли она бороться с жалобами или избавляться от самих нарушителей.

На выходе из замка им предстояло пройти еще одну проверку — у Филча, который стоял в дверях и отмечал выходивших.

— Не вздумайте протащить в замок какую-нибудь пакость из "Зонко", — зашипел он на Джастина и присоединившегося к ним Захарию Смита. — Эту поганую лавку давно пора закрыть! А это еще что такое? — возмущенно подался он вперед, заметив что-то у гриффиндорцев.

— Похоже на прогулку в Азкабане, еще бы кандалы одели, — пробурчал недовольный Смит. — Да что там, и дементоры тут как тут.

Филлис не винила хаффлпаффца за плохое настроение: по мере приближения к дементорам все становились мрачнее тучи. Профессор Синистра взмахнула волшебной палочкой, из которой вырвался сноп серебряных искр, сгрупировавшихся в живое облако, очень похожее на хвостатую комету, одну из тех, что студенты наблюдали через телескопы. Дементоры провожали детей невидимыми злобными взглядами и с жадным сопением втягивали в себя воздух, однако никто из них не осмелился приблизиться, пока комета витала поблизости.

— Профессор Синистра, — набралась смелости Падма Патил. — А что это за чары такие?

— Вам их и к седьмому курсу не освоить, — предупредила Синистра. — Это заклинание вызова Патронуса, защитника. Многофункциональные чары продвинутого уровня. В астрономии мы используем их для изучения магического поля — вне его Патронус существовать не способен. В более прикладном смысле он защищает от дементоров и других энергетических вампиров.

— И он всегда выглядит так необычно? — заинтересовалась Мораг. — Ваша комета была такой красивой!

— Спасибо, мисс Макдугалл, — усмехнулась Синистра. — Говорят, Патронус отражает внутреннюю суть волшебника или его привязанности. У каждого он индивидуален, хотя встречаются и совпадения.

Как только дементоры остались позади, к студентам вернулось их отличное расположение духа. Хаффлпаффцы и рэйвенкловцы шли большой и дружной компанией, присоединилась к ним и Трейси Дэвис, которая, как заметила Филлис, старалась держаться поближе к Джастину. Впрочем, ее друг был куда больше увлечен фотографией и старался запечатлеть чуть ли не всю дорогу до Хогсмида.

На небольшой площади возле ворот Синистра остановилась, ожидая внимания.

— Прежде, чем вы разойдетесь каждый по своим делам, я хочу вновь напомнить о благоразумии. Вы в этом поселении гости, и от вас ожидается строгое соответствие принятому здесь стилю жизни, — ее неодобрительный взгляд на миг задержался на красном плаще Филлис. — Ведите себя подобающе, не забывайте о запрете колдовства для несовершеннолетних, не приближайтесь к запретному лесу или озеру, не проявляйте непристойного любопытства и, главное, не пытайтесь возвращаться в школу по одиночке. Сбор на этом же месте в семь. И помните, тот, кто решит пренебречь моими рекомендациями, может до конца учебы забыть о любых прогулках за территорию школы.

— Да она только об этом и мечтает, — пожаловался Джастин, как только они отошли на безопасное расстояние. — Запереть нас всех в замке и завалить домашними заданиями.

— Мы должны быть очень осторожны, — напомнил Энтони. — Синистра явно не собирается отдохнуть сама и позволить отдохнуть другим. Уверена, она будет шнырять по деревне и ловить нарушителей.

— Забудь о Синистре, — махнул рукой Джастин. — Мы с Томом договорились встретиться возле места, которое называется Визжащая хижина. Оно обозначено во всех путеводителях по Хогсмиду, но я слышал, как Джоэл Бэрк говорил, что там редко бывает народ.

— Еще бы, — усмехнулся Энтони. — Прогуливаться возле самого известного в Англии логова призраков — невелика радость.

Найти Визжащую хижину оказалось несложно — деревня, по крайней мере, ее популярный среди туристов центр, была спроектирована до крайности примитивно. Если Филлис ожидала увидеть средневековый городок в миниатюре, ее ждало разочарование. Даже красочное описание матери показалось ей сейчас существенно преувеличенным.

Как и утверждал Бэрк, возле ветхого и неприветливого на вид дома не было случайных прохожих. Исключение составляли два мальчика: один из них бродил возле хижины и, прицеливаясь, бросал камешки в заколоченные окна, второй же сидел на сваленном на землю бревне и откровенно веселился. Он повернулся, и Филлис радостно вскрикнула — она узнала Тома.

— Ты здесь, ты все-таки приехал! — поспешила она обнять его. — Поверить не могу, что все получилось!

— Это было несложно! — Том с трудом скрывал переполнявшее его удовлетворение от успешно реализованной задумки. — Вот только после всей рекламы я ожидал увидеть, по меньшей мере, Страну Чудес, а получил только эту развалину, — он указал на Визжащую хижину.

Сопровождавший его мальчик, наконец, отвлекся от захвативших его попыток атаковать хижину и подошел ближе.

— Все врут, — огорченно констатировал он. — Никогда не было здесь никаких духов. У меня есть распознающий их артефакт. Молчит, — он развел руками, а Том снова рассмеялся.

— Филлис, познакомься с моим другом из Итона, Ильей Долоховым. Илья, это Филлис Сакс, Джастин Финч-Флетчли и, — добавил он с полувопросительной интонацией, — Энтони Гольдштейн.

На фамилии Финч-Флетчли глаза Долохова на миг рассчетливо вспыхнули, но он протянул руки всем по очереди и послал Филлис очаровательную улыбку.

— Наслышан, очень наслышан, очень рад, — он быстро покосился на Тома. — Я не волшебник, если что. И не собираюсь им становиться.

— Поздравляю, ты принят в наш клуб, — одобрительно отозвалась Филлис. — Мы все здесь с совершенно иными целями. Вижу, Том времени зря не терял. Или Итон — совсем не то, чем кажется?

— Пока мы еще не разобрались, — ответил Том. — Но прошло только две недели, а я уже успел встретить там Олливандера и узнать историю доблестного семейства Долоховых.

— И заколдовать соседку моего дядьки, — ядовито напомнил Долохов и снова взглянул на дом: — Если отломать пару досок, можно пролезть внутрь и осмотреться. Что за идиотизм построить дом и не сделать дверь?

— Неплохая идея, — неожиданно поддержал его Джастин. — В деревне поговорить нормально все равно не дадут. А Синистра знает наперечет всех местных и замучает нас вопросами, если увидит всех вместе.

Филлис идея вламываться в дом, много лет стоявший запечатанным, особенно после истории с боггартом, казалось не такой уж привлекательной, но мальчишки загорелись идеей приспособить хижину под свой тайный штаб. Том, однако, не торопился причинять зданию видимые разрушения и, приблизившись, несколько раз прошел вдоль стены, проводя по ней рукой.

— Интересно, — заметил он, оглядываясь на друзей. — Этот дом не так уж заброшен, как кажется на первый взгляд. Чары на нем обновляли, причем не раньше этого лета. Какие продвинутые привидения!

— А что, если внутри опасно? — забеспокоилась Филлис. — Если Илья прав, кто-то может намеренно использовать сказку про призраков, чтобы отвадить всех от дома. И прятать там все, что угодно.

— Под носом у лорда-мэра? — возразил Энтони. — Сомневаюсь, что там кто-то купился на эту выдумку. Если в доме что и спрятано, в ратуше об этом прекрасно осведомлены и одобряют.

— И все равно, мне это кажется подозрительным, — не согласилась Филлис. — Идеальное место спрятаться для беглого преступника.

— То у магглов, — вздохнул Джастин. — А Хогсмид каждый вечер патрулируют дементоры. Визжащую хижину они наверняка навестили не раз. Нет там Сириуса Блэка.

— Не волнуйся, Филлис, — успокаивающе произнес Том. — Блэк далеко не дурак и не сумасшедший. Да у меня дома больше шансов его встретить, чем здесь!

Забраться в хижину через подвальное окно было непросто, и мысленно Филлис изругала Долохова с его дурацкими затеями. На ее красивый плащ налипли лохмотья пыли и паутины, к тому же, она занозила палец.

Каким бы ни было истинное предназначение Визжащей хижины, изнутри дом выглядел так, словно в нем уже давно никто не бывал. Обставлена комната была довольно скупо: недорогая мебель, покрытая густым слоем пыли, немного книг о магии — из числа тех, что подошли бы скорее новичку, нежели опытному волшебнику. Одна из них оказалась написанным магглом приключенческим романом. Филлис прошла чуть дальше и, остановившись у кровати, неприязненно передернулась: спинка ее была изуродована царапинами и порезами, словно о нее изрядно поточил когти крупный зверь. Поймав взгляд Тома, она незаметно указала на застарелые следы, и друг, моментально посерьезнев, покачал головой.

— Ну что же, — объявил Джастин. — Для разговора с глазу на глаз вполне подойдет. Предлагаю важные вопросы за стены этой хижины не выносить. А потом пойдем погуляем нормально.

— В первую очередь, — сказал Том, — не помешало бы нормально познакомиться. Скажем, о тебе, — он посмотрел на Энтони, — я только наслышан. Значит, это ты побывал в Тайной комнате и заполучил диадему Рэйвенкло?

— Я был не один, — смутился Энтони. — Если бы не Невилл и Рон, достался бы я василиску на ужин, и не было бы никакой диадемы. Вот о тебе Филлис рассказывает действительно впечатляющие вещи. Большинству из нас не добиться такого, хоть бы мы полжизни изучали магию.

Настала очередь Тому чувствовать себя неловко.

— Все это только стечение обстоятельств. Зато вам не нужно скрываться от министерства.

— Это как поглядеть, — хмыкнул Энтони. — После прогулки в Тайную комнату и диадемы, которую мы вывезли из школы, я уже не уверен, что чист перед законом так, как прежде.

— Жаль, что так долго ждать пришлось, — горестно вздохнула Филлис. — В этом году только встречи и станут спасением. Амбридж была готова досматривать почту, когда по школе ползал василиск и, заметьте, тогда еще не было дементоров, Блэка, пристального внимания аврората...

— У нас есть старшекурсники и Селвин, — предложил Том. — Можно действовать через ее подруг.

— Профессор Снейп предупреждал меня не доверять Джемме Фарли, — покачала головой Филлис. — В чем-то, возможно, он прав. Мистер Макнейр известен, как старый друг Люциуса Малфоя. А мы так до сих пор и не выяснили, что он скрывает.

— Остается еще Нимфадора Тонкс, — пожал плечами Энтони. — Если уж Гарри передавал ей сообщения, и она не выдала его Амбридж, можем попробовать и мы.

— Мы не станем привлекать к нашим делам посторонних людей, — неожиданно вызверился на него Том. — Тонкс связана с авроратом.

— И с Андромедой Блэк, — добавила Филлис. — Нет, Нимфадора нам не помощница. Нужно думать дальше.

— Проблема налицо, — подытожил Джастин. — Проблема переписки. Даже если бы мы могли использовать сов, летают они медленно, да и пока миссис Сандерс с нашими письмами соберется навестить Тома, момент может быть упущен.

— Жаль, что Вивиан не подкинула тебе зеркалец побольше, — вздохнул Долохов. — Может, с дядькой поговорить? Если что надо, он раздобудет.

— Мы же договорились не посвящать взрослых в эти дела, — поморщился Том. — Нас и так больше, чем я рассчитывал. Зеркало, которым одновременно может пользоваться минимум шесть человек, стоит целое состояние.

— А зачаровать его самим? — предположил Энтони.

— Не выйдет. Законы работы с волшебными зеркалами передаются только внутри династий мастеров. Министерство пыталось с этим бороться, но пока реальность крайне консервативна, это не массовое производство.

— Я уже устала задаваться вопросом, откуда ты все это знаешь, — вздохнула Филлис. — А что если вместо зеркала использовать какой-нибудь предмет, передающий информацию? Скажем, монету или... — ее лицо вдруг просветлело от неожиданно удачной догадки, — или вот, например, — она сняла с руки браслет и бросила его на стол. Золотые подвески отозвались легким мелодичным вздохом, словно вторя ее мыслям.

Том поднял браслет и задумчиво взвесил его на руке.

— Я читал о Протеевых чарах. Думаю, если потренируюсь, смогу научиться их накладывать. Каждая подвеска будет связана с другими. Конечно, много таким образом не передашь, но для начала хватит и простенького уровня. Усовершенствуем потом, если это окажется удобно.

— Значит, у каждого из нас будет такая подвеска? — спросил Джастин. — Разве тебе не жаль расставаться с этим браслетом? Ведь он и вправду может быть подарком от твоих родственников...

— Значит, я не могла найти ему применения лучше, — тряхнула кудряшками Филлис. — Все равно браслет привлекал слишком много внимания. А что до моей семьи... если бы мое существование хоть что-то для них значило, они бы беспокоились о том, как мы с мамой жили эти два года, а не присылали побрякушки с совой, когда у нас только-только все наладилось.

Мальчики понимающе кивнули. Спорить с Филлис никому не хотелось. Поговорив еще немного о перспективах их неожиданного альянса, они решили прогуляться, наконец, по деревне. Джастин подозревал, что больше всего Том хочет добраться до Беллерофонтского леса, но судя по тому, что Филлис неподвижно сидела на месте, ему предстояло пробыть в Визжащей хижине чуть дольше остальных.

— У меня идея, — заявил Джастин. — Мы займем столик в "Трех метлах", а вы подходите чуть позже. Пообедаем, посмотрим, что там творится, а дальше пройдемся по улицам. Том ведь даже Хогвартса еще не видел.

— Непростительное упущение, — усмехнулся Том. Джастин и ребята вышли на улицу. Выбраться из заброшенного дома оказалось куда проще, нежели проникнуть внутрь: хитроумный архитектор предусмотрел вполне обычную дверь на положенном месте — однако снаружи не представлялось никакой возможности ее увидеть.

Впервые с отъезда Тома в Кордову и злосчастного телефонного звонка, они с Филлис остались одни.

— Ты хотела поговорить, — Том смотрел на нее с вежливым любопытством, не предпринимая попыток расспросов. — Я тебя слушаю.

От его отстраненного тона вся благожелательность Филлис мгновенно улетучилась.

— Ты ведешь себя глупо, — раздраженно заявила она. — Не узнаю тебя. Амулет против легиллиментов, артефакт, распознающий призраков... а в кармане, должно быть, еще и противоядие от всех известных ядов в придачу? Странный набор для маггловского ребенка. Откуда вообще взялся этот Долохов?

— Илье можно доверять, — спокойно возразил Том. — Мне открыты его мысли, он хороший парень. Намного подозрительнее будет, если за годы в Итоне я так и не заведу друзей.

— Друзья друзьям рознь, — сердито сверкнула глазами Филлис. — Одно дело — доверить свою сову Грейнджер, и совсем другое — откровенничать перед невесть откуда взявшимся мальчишкой. Том, о чем ты только думал? В пятнадцати минутах езды от резиденции королевы вдруг появляется Олливандер, причем настолько своевременно, что сразу привлекает твое внимание, и все это совершенно случайно? Не смеши меня!

— Ты напрасно приписываешь Долохову участие во всевозможных заговорах против меня, — расхохотался Том. — Так сразу и скажи, что злишься из-за Грейнджер. Я думал, ты, как никто другой, поймет необходимость держать Поттера и его друзей в поле зрения.

— Да вы как будто сговорились! — всплеснула руками Филлис. — Неделю назад я слушала такие же глупости от профессора Снейпа. Почему вы не можете жить, не обращая внимания на Поттера?

— Потому что Гольдштейн сказал правду! — воскликнул Том. — Волдеморт действительно жив, это не иллюзия, не морок, не плод его воображения и не магия Тайной комнаты! Лишь вопрос времени, когда он сочтет необходимым выступить открыто, и вы с поразительным упорством опекаете того, от кого следует держаться подальше, и ты, и наши матери и даже, в некотором роде, мой отец!

— Том, уйми свое воображение, — устало попросила Филлис. — Я вижу Поттера только на занятиях, его даже в Хогсмид не пускают из-за этого ужасного убийцы, моего предполагаемого родственника. Если Волдеморт действительно вернется, мы заранее занесены в его черный список. Мы магглорожденные маги.

— К тебе у него отношение особое, — хмыкнул Том, — мисс Розье. А я не собираюсь подставляться, как Поттер. Моим близким никто вреда не причинит. Не посмеет.

— И все же держи Долохова на расстоянии, — попросила Филлис. — Ты слишком полагаешься на свои таланты в легиллименции. Я не отрицаю, ты многого достиг, но в этом и твоя слабость. Мне иногда кажется, ты считаешь, что дальше двигаться некуда. А значит, всегда может прийти кто-то менее способный, но отчаянно желающий скрыть свой секрет. И ты до последнего ни о чем не догадаешься.

— Илья не поддерживает никаких отношений со своим дедом, что сидит в Азкабане, — заверил ее Том. — И не разделяет его радикальных взглядов. Время Волдеморта прошло, Филлис, — он взял ее за руку. — Вспомни, о чем мы мечтали перед Хогвартсом.

— Главным образом, не вмешиваться в политику, а сосредоточиться на учебе и науке, — усмехнулась Филлис. — А теперь у меня сообщество магглорожденных студентов, а у тебя вообще непонятно что за клуб по интересам, и это только третий курс. Но Долохов мне все равно не нравится, не уводи разговор в другую сторону.

Том тихо рассмеялся.

— Знаешь, что забавнее всего? Расальхаг Блэк, как я понял из ее дневника, старшего Долохова просто на дух не переносила. Редкая их встреча не заканчивалась скандалом.

— Если ты пытаешься намекнуть на то, что мы похожи, — покачала головой Филлис, — то ты ошибаешься. Просто я рассуждаю так, как подумала бы мама. И если уж на то пошло, Вивиан Селвин я доверяю не больше. И дело не в предостережениях Снейпа. Называй это осторожностью, трусостью, интуицией, как знаешь.

— Я понимаю, что ты хочешь мне только добра, Филлис, — Том успокаивающе взял ее за руку. — Но я и отлично знаю цену всем, кто меня окружает. Если бы я недооценивал людей, моя тайна давно была бы раскрыта.

— Папа тоже считал, что может предусмотреть все, — вздохнула Филлис. — Это меня и тревожит.

— Может быть, тебя немного успокоит, если ты узнаешь, что Долохову ничего не известно о Нагайне? — улыбнулся Том. — Сегодня я не собираюсь идти в Беллерофонтский лес.

— Для таких вылазок лучше посетить Хогсмид на неделе, когда все заняты своими делами, а не слоняются по улице, — поддержала его Филлис. — Все-таки жаль, что нас научат аппарировать только на шестом курсе. Я бы могла чаще видеть маму.

Джастина, Долохова и Энтони они нашли, как и было уговорено, в "Трех метлах", где последний с видом местного завсегдатая рассказывал друзьям об особенностях местного меню. Филлис с удовлетворением отметила отсутствие Грейнджер, хотя ее однокурсники с глупейшим видом открывали для себя прелести сливочного пива.

— Вы вовремя, — оживился Долохов. — Астрономическая дамочка вышла отсюда пять минут назад, а прежде сняла вон с тех рыжих баллы за неподобающее поведение в общественном месте.

— Знаете, — Джастин мечтательно прикрыл глаза, — иногда я забываю о том, какая это прекрасная женщина. Вот прихожу к ней на урок — и сразу же забываю.

— Между прочим, Синистра не обязана нянчиться с такими бездельниками, как вы, — фыркнула Филлис. — Сейчас, к примеру, она тратит на вас свой выходной, который могла бы провести с детьми и мужем. Патронус Патронусом, но не только вас угнетает соседство дементоров.

— Кстати, Том, ты так ничего об этом и не сказал, — повернулся к нему Джастин. — Вам удалось увидеть дементоров?

— Мерзкие твари, — встрял Долохов. — Как вспомню, так обед поперек горла. Хотя близко к ним мы не подходили. Сандерс пытался, но я пока что не самоубийца.

— Я не почувствовал ничего необычного, — пожал плечами Том. — Они ведь воздействуют на мысли человека, а я уже привык постоянно держать ментальные блоки. С меня им получить попросту нечего.

— Везет, — присвистнул Джастин. — А вот я не могу отделаться от идиотских мыслей. Что я провалю экзамены, что мама будет в ярости, что у отца начнутся проблемы на работе...

— Я бы не стал жаловаться в присутствии Филлис, — сердито посмотрел на него Энтони. — Хотя собственными глазами видел волшебника, которого боится весь мир, и гигантскую голодную змею в придачу.

— Прости, Филлис, — покраснел Джастин. — Я как-то не подумал. Конечно, ты вспоминаешь отца.

— Отца? — Филлис отрешенно пожала плечами. — Да нет, пожалуй не отца. Вспоминаю, как мы вещи из старого дома перевозили, и мама разбила рамочку от их свадебной фотографии и плакала, — она помолчала. — А еще вспоминаю, как бумаги из банка пришли. С извещением о долгах.

* * *

Бродить по пустому Хогвартсу под подозрительными взглядами любопытных портретов было невесело, и Гарри уже думал вернуться в гостиную Гриффиндора, чтобы не столкнуться с рыскающим по школе Филчем, когда кто-то невесомо коснулся его плеча. Повернувшись, он увидел незнакомую старшекурсницу в мантии с рэйвенкловским гербом. Имени девушки он не знал.

— Э-э-э... привет, — после неловкой заминки поздоровался он. — Я могу тебе помочь?

Рэйвенкловка в ответ скорчила очень знакомую рожицу и отвесила ему легкий подзатыльник.

— Обормот, — добродушно пожурила его она. — Тебе уже тринадцать, не сегодня-завтра жених, а на девушку смотришь так, словно перед тобой ирландская банши.

— Ним... Ты! — радостно воскликнул Гарри. — А я уже устал гадать, когда ты придешь! Тут столько всего произошло за неделю!

— Мне уже рассказали о твоих обмороках, — Нимфадора не выглядела успокоенной. — Это очень плохо. Нельзя так реагировать на нежить.

— Я не нарочно, — обиделся Гарри. — Эта малолетка, Астория, что, всему свету успела разболтать?

— Не знаю никакой Астории, — удивилась Нимфадора. — Мне рассказала мама. Теперь мы живем в Хогсмиде, а новости здесь разлетаются в мгновение ока. Кстати, мама передавала, что ты хочешь мне что-то показать. Какую-то комнату.

— Думаешь, сейчас удачный момент? — усомнился Гарри. — Замок пуст, и если нас увидят в компании друг друга, будет сложно придумать правдоподобную отговорку.

— Лучше и не сыщешь, — уверенно заявила Тонкс. — Я предприняла нужные меры. Полчаса назад все портреты видели, как Гарри Поттер поднимается в свою спальню, откуда он до сих пор не выходил. А мы сейчас стоим в очень удачном коридоре и к месту назначения постараемся пройти незамеченными. В этой школе масса очень удобных лесенок и замаскированных переходов.

— Тогда нам нужен восьмой этаж, — решил Гарри. — Это комната спрятанных вещей. Я нашел там такие залежи хлама, что при виде их тетя Петунья бы упала в обморок. И если верить Флоре, там Джинни Уизли нашла какую-то вещь, которая подсказала ей, как открыть Тайную комнату. А может быть, и заставила ее это сделать.

— Ну пойдем, посмотрим, — качнула головой Тонкс. — Заставила сделать... Что же такое она могла найти, лампу со злобным джинном?

— Флора не говорит, — огорченно признался Гарри. — Видно, ее сестра очень зла на Уизли. И отец тоже. Даже слушать не хотят о том, чтобы ей помочь.

— Дело сейчас не в Уизли, — возмутилась Тонкс. — Ты, между прочим, до сих пор под подозрением ходишь. И если бы за тобой, по всеобщему убеждению, не охотился Блэк, Амбридж устроила бы тебе незабываемый год. Так что радуйся, что ты такой особенный.

— Сомнительные привилегии, — поджал губы Гарри. — Я тут разговаривал с Невиллом Лонгботтомом. Он рассказывал мне о дочери леди Блэк.

— И как? — поинтересовалась Тонкс. — Узнал что-то новое?

— Не то что бы, — Гарри непросто было начать этот разговор. — Невилл сказал, что Беллатрикс Лестрейндж пытала заклятием Круциатус его родителей и довела их до сумасшествия. Это правда?

— Насколько я знаю, правда, — пожала плечами Тонкс. — Ты ведь не думал, что тетя Белла — ангел?

— Но я и не думал, что все настолько мерзко, — сердито возразил Гарри. — Невилл теперь боится за кузину.

— Ну и дурак, раз боится, — фыркнула Тонкс. — Табита на его страхи чихать хотела. Ее покойные батюшка с матушкой творили такие вещи, что аврорам было дано распоряжение живыми их не брать. А ты говоришь, тетя Белла.

— Ну причем здесь ее родители? — махнул рукой Гарри. — Меня вот тоже постоянно сравнивают с отцом и ожидают, что я буду таким же, как он. А я его даже не помню. И маму бы не помнил, если бы не дементоры.

— Ты видишь мать, когда приближаются дементоры? — изумилась Тонкс. — Но ведь это очень ранние воспоминания... В год ты уже вполне себя осознавал?

— Конечно, нет, — невесело улыбнулся Гарри. — Все произошло в поезде, когда я упал в обморок. Я видел маму, слышал ее голос. Видел себя в колыбельке и вспышку зеленого света. Наверно, от колдовства.

— Авада, — кивнула Нимфадора. — Непростительное заклинание, мгновенная безболезненная смерть. Известна тем, что не оставляет следов. И не спрашивай меня о шраме, я не знаю, чем это объяснить.

— Было и еще кое-что, — они остановились перед стеной, за которой скрывалась потайная комната. — Голос другой женщины. Она тоже была в доме и первой обнаружила маму.

— Странно, я не слышала ни о какой женщине, — нахмурилась Тонкс. — Первым на место происшествия прибыл Сириус, потом люди Дамблдора, а потом уже авроры.

— Авроров я не видел, — покачал головой Гарри. — А вот женщина точно была. В другой комнате.

— Как же ты мог видеть ее, если находился в колыбельке? — переспросила Тонкс и вдруг испуганно переспросила: — И ты говоришь, что видел себя со стороны? Ты не сидел в колыбельке и не помнишь Темного Лорда?

— Нет же, говорю, — развел руками Гарри. — Собственно, я и видел это всего один раз, в поезде. Профессор Люпин отпустил меня с урока, и я не смог сразиться с боггартом.

Нимфадора медленно кивнула, не сводя с мальчика странного взгляда. Гарри криво усмехнулся: даже здесь он не мог не отличиться. Он вдруг подумал о кузене: что бы пришло на ум Дадли, повстречай тот дементора? Было ли нечто, способное задеть толстяка за живое?

— Твоим родителям нравится в Хогсмиде? — спросил он, желая сменить тему разговора. — Как они устроились?

— Мама двойственно относится к таким местам, — пожала плечами Тонкс. — Говорит, что ненавидит чувствовать себя вымирающим видом в заповеднике. Это студентам Хогсмид видится чем-то вроде пряничного туристического городка, где можно с утра до вечера развлекаться и не бояться нарушить статут. На деле, там действуют куда более древние и суровые законы. Но ощутить на себе их можно, только переехав.

— То есть, твои розовые волосы там не прокатят? — рассмеялся Гарри, но Тонкс удивленно покачала головой.

— Напротив, они превосходно соответствуют образу классической ведьмы. Видишь ли, местные, особенно из старых семей, убеждены, что ведьму должно быть за версту видно. Главное правило — всегда отличаться от магглов. Скажу тебе по секрету, там ненавидят студентов.

— Неужели? — поразился Гарри. — А старшекурсники рассказывали, что местные очень добрые и гостеприимные. Взять хотя бы мадам Помфри...

— Для начала, Помфри не местная уроженка, она всего лишь удачно вышла замуж, — возразила Тонкс. — Во-вторых, ее работа обязывает изображать из себя этакую сестру милосердия. Ты ведь уже достаточно наслышан о нынешнем лорде-мэре? На редкость мрачный тип, а ведь его еще обвиняют в излишнем модернизме.

— Ну, в чем-то их можно понять, — задумался Гарри. — Если бы к моему дому каждый выходной приходила галдящая толпа из Хогвартса, я бы наверно тоже не сильно радовался. Колин Криви с его колдокамерой выводит меня из себя за одну пятиминутную встречу, а там таких Колинов пять курсов.

— Именно об этом я и говорю, — подтвердила Тонкс и огляделась: — Мы столько прошагали, чтобы ты привел меня в тупик?

Они стояли перед стеной, за которой располагалась загадочная комната, обнаруженная Флорой. Гарри просиял: приятно было знать о школе что-то, неведомое остальным, даже пронырливой Тонкс, считавшей, что ничто не может ускользнуть от ее зоркого глаза.

— Не мешай мне сейчас, — попросил он. — Я стараюсь сосредоточиться. Попробуй и ты представить комнату, в которой все спрятано.

— Комнату, в которой все спрятано? — насмешливо изогнула бровь Тонкс. — На ум приходит только кладовая в нашем доме.

В ту же минуту на гладкой каменной стене принялись вырисовываться узоры. Однако они не были похожи на то, что Гарри увидел в прошлый раз. Дверца вышла совсем неказистая, и толкнув ее, Гарри, к своему разочарованию, увидел что-то вроде каморки Филча с щетками и старыми коробками.

— Ничего себе, — ахнула Тонкс. — Это же точная копия нашей кладовой! Как вышло, что никто в школе не знает об этой комнате?

— Это никуда не годится, — рассердился Гарри. — От тебя не дождешься помощи! — он зажмурился, в точности воспроизводя в памяти удивительную комнату во всех деталях. Судя по тихому возгласу Тонкс, он добился определенных успехов.

Зал был таким же огромным и полным загадочных шорохов, как ему и запомнилось. Он тихо затворил за ними дверь и рассмеялся, наблюдая детский восторг Тонкс. С горящим взглядом профессионального аврора она кидалась от одной вещи к другой, направо и налево посылая неизвестные Гарри заклинания. Вещи реагировали на них по-разному: вспыхивали то алым, то нежно-лиловым, а безобидная на вид мраморная голова неожиданно разлетелась на кусочки, перед своей гибелью одарив их свирепым взглядом потемневших глаз.

— Скажу одно, — подытожила Тонкс. — Что бы ни откопала здесь твоя Уизли, оно могло сотворить с ее головой все, что угодно. Как бы все ни выглядело со стороны, здесь не милая лавка детских приколов. И я очень прошу тебя не ходить сюда одному.

— Вот ради чего я привел тебя сюда, — Гарри мрачно кивнул на одиноко стоящий шкаф с приоткрытой дверцей. — Он принадлежал Беллатрикс Лестрейндж, и ему не место в школе.

— Владелице от него теперь тоже не много радости, — ответила Тонкс. — Однако нехорошо, что такая полезная вещь служит пылесборником и приютом для докси. Шкаф необходимо починить. Я займусь этим на досуге. Главное, обмануть Амбридж и пробраться в школу. Представляешь, она к нам домой приходила. Я имею в виду новый дом, на западной окраине деревне. Соседки все к окнам прилипли, если бы можно было испепелять взглядом, она бы и двух шагов не сделала.

— Там-то ее за что не любят? — удивился Гарри. — Это нам впору выть от отчаяния!

— Не забывай, что раньше Амбридж работала в министерстве, — напомнила ему Тонкс. — Собственно, она до сих пор советник министра, хоть и неофициально. Эта парочка сделала достаточно, чтобы даже далекие от политики хогсмидские колдуньи к ним любви не питали. А за промаггловскую политику они и подавно по голове не погладят.

Тонкс продолжала рассказывать о порядках, царящих в Хогсмиде, но Гарри слушал ее вполуха. Взгляд его приковал к себе магический кристалл, один из тех, что использовала на своих уроках профессор Трелони, чтобы предсказывать студентам разные ужасы. Этот кристалл мало чем отличался от своих собратьев, но, в то же время, исходило от него что-то темное и зловещее. Может быть, атмосфера комнаты была тому виной, а может — смутные очертания людей, так взволновавших Гарри. Он сделал несколько шагов вперед, завороженный увиденным.

Волшебник в темной мантии склонился над бесчувственным телом девушки, лица которой рассмотреть Гарри не мог, а затем поднял голову, испуганно оглядываясь. Со всех сторон его окружала сгущающаяся тьма неразличимых образов. Словно в поисках помощи он протянул руку к своей спутнице, в которой Гарри был рад узнать Черную даму. Леди Расальхаг спокойно подняла палочку и что-то неслышно проговорила себе под нос. Из палочки вырвался сноп белых искр, и тьма отпрянула, брезгливо отдергивая свои щупальца.

Из плена странного видения Гарри вырвал весьма ощутимый удар. Тонкс с силой его встряхнула, а кристалл пнула ногой, и он укатился куда-то за стеллажи.

— За что? — обиженно воскликнул Гарри. — Это же всего лишь гадальный шар!

— Это для тебя всего лишь шар, — передразнила его Тонкс. — А для выпускницы аврорской школы это артефакт-гипнотизер, энергетический паразит, замаскированная бомба — что угодно! Три года среди волшебников еще не научили тебя думать, прежде чем всюду совать свой нос?

— Я видел там человека... — проговорил Гарри. — Так странно... как будто в зеркале Еиналеж и в то же время совсем другое. Я не знаю, кто он... Он был похож на меня. И рядом с ним была твоя бабушка, только моложе. Может быть, — он широко раскрыл глаза от внезапной догадки, — может быть, я видел прошлое? И это был мой дед?

— Твой дед? — хмыкнула Нимфадора. — Ты ведь никогда не видел своего деда, откуда тебе знать?

— Все говорят, что я похож на папу, — рассудил Гарри. — А он был похож на своего отца. А лорд Чарльз был очень дружен с твоей бабушкой, это я уже выяснил.

— Все равно, ты повел себя неосмотрительно, — поджала губы Тонкс. — Еще неизвестно, не знают ли профессора об этой комнате. Непохоже, чтобы кто-то оставил тут шпионов, но я, знаешь ли, тоже не всесильна, что-то могу и пропустить.

Весь вид Гарри выражал в этом крайнее сомнение.

— Но раз уж мы здесь оказались, — бодро продолжила Тонкс, — не потренироваться ли нам сражаться с боггартами, чтобы ты не чувствовал себя несправедливо обделенным профессором Люпином?

— Ты знаешь, где достать боггарта? — поразился Гарри. Тонкс воздела руки к небу в молитвенном жесте.

— Однажды ты доконаешь меня своей сообразительностью. Если эта комната смогла показать нам даже старые коробки из-под обуви моей матушки, неужели она не предоставит хоть одного завалящего боггарта для тренировки? Стоит поискать его в темных углах.

Их поиски увенчались успехом очень скоро. Комната и в самом деле жадно ловила каждый легкий оттенок их мысли и исполняла желания, как услужливая рабыня. Вероятно, Тонкс подумала о том же, потому что сказала:

— Это такая же палка о двух концах, как и метаморфомагия. Без ума лучше и не браться. Сначала кажется, что тебе по силам все на свете. Потом понимаешь, что так оно и есть. Все, включая собственное существование, ты можешь изменить одной силой мысли. Усовершенствовать, продлить или уничтожить. И не всегда твоя мысль подчиняется твоей воле.

— Иногда ты говоришь так, что мне становится не по себе, — пожаловался Гарри. — Объясни лучше, как сопротивляться дементорам.

— Лучший способ — использовать легиллименцию, но этому учатся годами, — ответила Тонкс. — Есть еще чары вызова Патронуса, нематериального защитника. Не самая простая магия да и демонстрировать такие силы перед всеми неразумно. Сразу возникнет множество вопросов, ведь о таком не прочитаешь в доступной вам секции школьной библиотеки. Однако если ситуация окажется безвыходной... — Тонкс с сомнением посмотрела на мальчика. — Запомни, это на самый крайний случай. С трудом могу представить себе ситуацию, в которой ты бы оказался один в окружении десятков дементоров, но лучше перестраховаться.

Гарри сдавленно кивнул. Стоило потратить несколько часов на тренировки, нежели лишиться души и превратиться в зомби вроде недавно виденного ими боггарта.

— Само заклинание звучит очень просто, Экспекто Патронум, — объяснила Тонкс. — Намного сложнее внутренняя работа, которую тебе придется проделать. Ты должен восстановить в памяти самое счастливое свое воспоминание.

— И только? — удивился Гарри. — Но разве это так тяжело?

— Если бы было легко, все бы владели этими чарами, а не только самые успешные авроры. Обычно детям оно дается легче, чем взрослым. Ведь секрет не в красивой картинке, которую ты себе навоображаешь, а в подлинной зашкаливающей радости, которую, к слову, ты должен испытывать раз за разом при вызове защитника. Взрослые сдержаннее в выражении эмоций. К тому же, воспоминание, если можно так выразиться, изнашивается со временем, особенно если часто прибегаешь к этим чарам. Согласись, только полный идиот будет регулярно и по команде пускать слюни от восторга по одному и тому же поводу.

Гарри задумался. Только при попытке сгенерировать собственное воспоминание он вдруг осознал всю трудность поставленной задачи. Из жизни в доме тети Петуньи лишь маленькая месть тетушке Мардж вызывала на лице озорную улыбку. В Хогвартсе же... Гарри с удивлением понял, что хотя мог назвать замок своим настоящим домом, ни одно из событий прошлого не приводило его в ожидаемый восторг.

Тонкс никак не прокомментировала его признание, лишь недовольно нахмурилась.

— Что же, пойдем другим путем, — решила она. — Отсутствие эмоций может быть нам на руку. Знаешь, почему животные легче переносят контакты с дементорами? Потому что тем просто нечего кушать. События той ночи, когда погибли твои родители... ты должен их вспомнить. Восстановить в памяти во всех деталях. А потом принять и отпустить, только так ты помешаешь дементору использовать их, как оружие. Да и всем остальным тоже. Тогда тебе не потребуются яркие эмоции для проекции телесного защитника — даже слабая тень Патронуса удержит дементоров на расстоянии.

— Но как я могу это сделать? — спросил Гарри. — Я столько раз пытался думать об этом, но так и не вспомнил ничего сверх увиденного в поезде.

— Значит, сейчас я открою этот шкаф, и ты встретишься со своим страхом лицом к лицу, — серьезно сказала Тонкс. — Другого способа нет. Или же ты развернешься и уйдешь, надеясь, что тебе повезет, и на уроке Люпина боггарт выберет другой облик, чтобы тебя напугать.

Гарри стиснул челюсти. Отступать на полпути было не в его правилах. Тонкс взмахнула палочкой, и дверца шкафа, по волшебству перенесшегося сюда из учительской, открылась.

Дементор выглядел еще омерзительнее чем тогда, в полумраке поезда: Гарри мог рассмотреть его истлевший балахон, изуродованные руки и зловещую черноту вместо лица под капюшоном. Тонкс нервно выдохнула: хоть этот страж Азкабана и не был настоящим, а значит, работал вполсилы, от его близости даже у нее пробегал мороз по коже.

Гарри хотел произнести заклинание, но губы отказывались его слушаться. Невидимый ледяной осколок вонзился прямо в сердце, отзываясь тупой болью, и очертания комнаты утонули в сером тумане. Звон в ушах все усиливался, пока на смену ему не пришли голоса:

— Лили, хватай Гарри и беги!

С волшебной палочки сорвался зеленый луч и ударил человека, очень похожего на того, что ранее Гарри увидел в кристалле для прорицаний. Джеймс Поттер бессильно свалился на пол сломанной куклой, а его убийца без сожалений двинулся дальше.

— Нет! Нет! Я умоляю! Только не Гарри!

— Отойди в сторону, глупая девчонка, и я сохраню тебе жизнь.

Со стороны все это выглядит странно, как на дешевой кинопленке с помехами и рябью. Гарри больше не было больно или страшно — он чувствовал, что летит, и его невидимые руки, рефлекторно цепляясь за предметы, проходят сквозь них и судорожно дергаются в бессмысленной злобе.

— Лили... Лили! — темноволосая женщина с размытым лицом кидается к его матери и пытается привести ее в чувство, а затем отшатывается в сторону, испуганно зажимая рот рукой. Убедившись, что ей ничто не угрожает, она опирается о стену, и плечи ее подрагивают от сдерживаемых рыданий.

— Лили... Господи, какой ужас... Что же здесь произошло... Джеймс! — она спешит вниз по лестнице и уже из гостиной кричит по-настоящему. Гарри нет дела до ее страданий, он не задумывается даже о судьбе родителей — куда больше его волнует собственное состояние, невыносимая боль потери, пронизывающая все тело, заставляющая задыхаться, медленно разлетаться на тысячи кусочков и умирать, каждый раз оживая для новых мучений. Женщина возвращается, куда-то спешит, разговаривает с воображаемым собеседником, но холод вдруг отступает и меркнет вместе с ее образом, и Гарри наконец видит потолок комнаты спрятанных вещей и насквозь неискренние глаза Тонкс.

— Знаешь, — говорит Нимфадора чуть позже, отпаивая его горячим шоколадом, — я такую реакцию на дементоров видела, когда нас в Азкабан на практику водили. Причем происходило это или с окончательно помешавшимися в заключении впечатлительными типами, или с закоренелыми убийцами, которых на старости лет вдруг накрыло раскаяние, и им начали видеться все их жертвы.

— Что же, может быть, я был убийцей в прошлой жизни? — пытается шутить Гарри, но Тонкс не смеется, а едва заметно вздрагивает.

— Что ты видел? — жадно спрашивает она. — Что произошло той ночью? Как погиб Темный Лорд?

Гарри хочет ответить, но его взгляд падает на сломанный шкаф Беллатрикс Лестрейндж. И тогда он вспоминает недавний разговор с Невиллом. Вспоминает суровое лицо леди Расальхаг, отказавшейся даже прийти на судебный процесс по делу своей старшей любимой дочери в собственном обличии. Снова — наверно уже в сотый раз за этот день — вспоминает Меррисот, играющую конфетными фантиками. Еще несколько таких происшествий, и кошмар Невилла станет и его кошмаром тоже.

— Я видел только маму, — виновато разводит он руками. — И много зеленого света.

* * *

С фотографии на Даррена обвиняюще смотрел юноша рыхлого телосложения с зализанными назад волосами и водянистыми светлыми глазами — тип скользкий и неприятный, совершенно не подходящий на роль трагически павшего героя. Личное дело Питера Петтигрю включало и копию сертификата к ордену Мерлина первой степени — похоже, охваченное эйфорией от легкой победы магическое сообщество не обременяло себя излишними размышлениями о том, кому следует вручать высшие государственные награды. Даже незнакомому с их внутренней кухней Даррену подобная щедрость представлялась излишней.

— Палочка была уничтожена при взрыве, установить последнее сотворенное при ее помощи заклинание невозможно, — скучающим голосом сообщила Мэдди. — Она была изготовлена из каштана, сердцевина — сердечная жила дракона. Не сказать, что это сочетание подходит людям благородным. Я как-то читала статью Олливандера в "Магическом вестнике"...

— Одну минуту, Мэдди, — остановил ее Даррен. — Эта информация как-то поможет следствию?

— Не думаю, — вздохнула Мэдди. — Зато произведет впечатление на судью и присяжных. Немного психоанализа, немного жалостливых фактов... Не так сложно представить Петтигрю мерзавцем, каким он, собственно, и является. Еще в школьные годы он зарекомендовал себя, как будущий преступник.

— Ты же говорила, что не училась в Хогвартсе, — удивился Даррен. — Откуда тогда знаешь о Петтигрю?

— От моей подруги, Нарциссы, — пояснила Мэдди. — Она мне принесла целый ворох воспоминаний, когда я ее попросила.

Даррен нахмурился. Имя подруги Мэдди отозвалось внутри слабым уколом узнавания: определенно, он уже слышал о ней раньше, слишком уж это имя редкое, чтобы его забыть.

— Нарцисса? — озадаченно переспросил он.

— Леди Малфой, жена Люциуса Малфоя из Попечительского совета Хогвартса, — сообщила Мэдди. — Очень милая и элегантная женщина, одевается бесподобно. Между прочим, кузина Сириуса.

— Заинтересованное лицо, — тут же отрезал Даррен. — Мы должны очень осторожно использовать ее показания.

— О нет, Нарцисса не дает показания, — махнула рукой Мэдди. — Назовем это помощью по старой дружбе. Судье нет никакого дела до того, что Петтигрю и компания в школьные годы называли себя Мародерами и не раз получали взыскания за магические дуэли, шалости за рамками допустимого, издевательства над однокурсниками... Нет дела, пока мы не предъявим более весомые доказательства. А вот там и пойдут в ход аргументы, что я уже упоминала: психология, личные драмы, тяжелое детство... Я плохо знаю магглов, Даррен, но отлично знаю людей. Они везде одинаковые.

— Ты сказала, Петтигрю и компания, — проницательно заметил Даррен. — Кого еще ты имела в виду?

— Их было четверо, — ответила Мэдди. — И Петтигрю отнюдь не являлся лидером, как ты уже догадался. С ним были Сириус Блэк и их однокурсники с Гриффиндора — Ремус Люпин, который сегодня преподает в Хогвартсе, и Джеймс Поттер. Отец небезызвестного Гарри Поттера.

— Вот как? — ситуация определенно становилась все более интересной. — Мне немного известно о семье Гарри Поттера. Ты была знакома с его родителями?

— Я никогда с ними не дружила, — усмехнулась Мэдди. — Джеймс решился на неравный, фактически смешанный брак. В нашем кругу не признавали магглорожденных. Меня с ними ничего не объединяло. Зато я прекрасно помню лорда и леди Поттеров. Удивительные люди, такие искренние. До последнего вздоха верили в то, что сын возьмется за ум. Джеймс ведь поздний ребенок, надежда рода. Жаль, он так и не успел понять, что за кашу заварил.

— Описание не сильно обнадеживает, — вздохнул Даррен. — Хотя по рассказам моей матушки я и сам был таким в студенческую пору. И точно так же не оправдал ожидания семьи, женившись на Энди. Моя мать до сих пор так и не пересмотрела отношения к ней, хотя Тома просто обожает.

— Мне часто рассказывают об этом мальчике, сыне Джеймса, — кивнула Мэдди. — Ведь трое моих детей учатся вместе с ним, ты помнишь? Роджер не так уж о нем наслышан, на Рэйвенкло вообще не приняты сплетни, зато Иоли и Трейси регулярно подбрасывают мне пищу для размышлений. Знаешь, Гарри не похож на отца. Зато он здорово напоминает мне своего деда.

— А кем был дед? — автоматически поинтересовался Даррен. — Чем занимался?

— Он был артефактором, — охотно пояснила Мэдди. — Довольно-таки преуспевающим, если хочешь знать. Не далее, как на прошлой неделе я читала о нем в материалах к делу, которое веду параллельно. Об ограблении музея истории магии во Франции слышал? Я представляю Ассоциацию артефакторов.

— А артефакторы здесь причем? — удивился Даррен.

— Я не могу рассказать много, я связана адвокатской тайной, подкрепленной магическим обетом, — предупредила Мэдди. — Однако во всех газетах уже написали, что музей твердо намерен судиться с ассоциацией. Ведь похитили артефакт, который ассоциация запрашивала для исследований всего за пару недель до ограбления, но получила категорический отказ. Музей очень не любит, когда разные научные объединения вмешиваются в его политику. Свои экспонаты они не доверят никому, даже кристально чистому человеку.

Даррен глубокомысленно покивал головой, втайне восхищаясь работоспособностью Мэдди. Лично ему и дела Блэка хватало за глаза. Тем более, что в нем появлялись все новые и новые лица.

— Что он был за человек, дед Поттера? — вернулся он к их основной теме. — Невестку он не принял, а как относился к друзьям сына?

— Чарльз Поттер, — с непонятной улыбкой протянула Мэдди. — Очаровательный был дедушка, редкого ума человек, но в доме верховодила его жена, а она была из Блэков. Я уже и запуталась, кем все-таки она приходилась Сириусу, но когда его мамаша из дома выгнала, леди Дорея сразу решила, что жить он будет у них, пока, по крайней мере, не поймет, что дальше делать со своей жизнью. А вот остальных Мародеров она не жаловала. Что и не удивительно.

— Почему? — Даррен взял в руки колдографию небритого мужчины в вытертом велюровом сюртуке и поежился от следующих слов коллеги:

— Люпин, на которого ты сейчас смотришь, к примеру, оборотень, темная тварь по классификации министерства. Формально их запрещено ограничивать в правах, но я пока не знаю ни одного оборотня, получившего хоть сколько-нибудь приличную работу.

— Ты же сказала, этот человек в Хогвартсе преподает! — Даррен бросил колдографию на стол, словно одно прикосновение к ней было заразным. Мэдди хрипло рассмеялась.

— Проклятая должность, на которой ни один везунчик не продержался дольше года? Я бы не назвала это высшим проявлением почета. Амбридж продолжает политику Дамблдора и зовет тех, от кого потом избавиться не жалко.

Даррен неодобрительно покачал головой. Хотя само положение обязывало его быть решительным противником дискриминации, он даже не хотел представлять себе выражение лица жены, сообщи им Том, что один из его ближайших друзей раз в месяц превращается в страшное чудовище, теряющее контроль над собой и обращающее всех, кто окажется поблизости, в себе подобных.

— А о Петтигрю леди Дорея вообще ничего не говорила, — с сожалением пожала плечами Мэдди. — Не того он полета птица. Я и сейчас удивляюсь, что Джеймс и Сириус нашли в крысеныше. Ни талантов, ни какой-то сверхестественной доброты, пропади он — вряд ли будет о чем жалеть. Рядом с Поттерами такие люди крутились, а он подобрал где-то эту рыбку-прилипалу...

— Где же сейчас все эти люди? — не выдержал Даррен. — Почему знаменитый Гарри Поттер живет с родственниками моей жены, которым он как кость поперек горла?

— Так окружение старших Поттеров — совсем не того свойства, что всякие оборотни да оборванцы, — удивилась Мэдди. — К Гарри их на пушечный выстрел никто не подпустит, ведь то сплошь темные семьи. Вот ты человек начитанный, о госпоже Расальхаг Розье, конечно, слышал.

— Ну допустим, — посерьезнел Даррен. Всякий раз, как звучало имя этой женщины, его посещали самые мрачные предчувствия.

— Она была подругой Дореи Блэк со школьной скамьи, — задумчиво проговорила Мэдди. — Джеймс у нее, можно сказать, на руках рос. Неудивительно, что потом он так яростно боролся против ее идей — уж кто-кто, а он знал о них больше других и из первых рук, — он вздохнула. — Да, они были подругами. Почти до самого конца, пока леди Розье не пришлось выбирать между подругой и сестрой. Для нее, хоть многие и сомневаются, это было ударом, — она помолчала. — И не последним, после того, как она поняла, что ошиблась...

— Кажется, я утратил нить разговора, — осторожно заметил Даррен, и Мэдди вдруг вздрогнула.

— Я совсем заработалась, — преувеличенно бодрым голосом воскликнула она. — Дело Петтигрю усыпляет, начинаешь вспоминать о совсем неуместных вещах. Лучше давай поразмыслим, где он может скрываться.

— Не среди волшебников, это ясно, — развел руками Даррен. — Но и не слишком далеко от них. Любому человеку, особенно такому зависимому, как Петтигрю, было бы сложно полностью отказаться от магии. К тому же, — он ухмыльнулся, чувствуя себя куда увереннее в окружении знакомых понятий и терминов, — убийца всегда возвращается на место преступления.

— Ты предлагаешь искать Петтигрю в окрестностях того маггловского дома? — удивилась Мэдди. — С чего бы ему там околачиваться спустя столько лет?

— Попробуй мыслить шире, Мэдди, — нетерпеливо закатил глаза Даррен. — Да, Петтигрю убил всех этих магглов, чтобы подставить Блэка, но для чего он это сделал?

— Самооборона? — предположила Мэдди. — Ты ведь знаешь, Сириуса посадили за раскрытие тайны Поттеров. Лично я считаю, что он сделал это под давлением или неосознанно, но факт остается фактом. Петтигрю загнал его в угол, но не рассчитал свои силы, а в состоянии аффекта и не такое можно сотворить. Возможно, он и не ожидал, что будет столько жертв.

— Сразу видно, что я имею дело с адвокатом защиты, — раздраженно буркнул Даррен. — Посмотри на это дело с другой стороны. Если Петтигрю подставил Блэка в случае с магглами, не мог ли он поступить так же и по отношению к Поттерам?

— Ты намекаешь на то, что...

— Мы должны выяснить, как был проведен тот ритуал, при помощи которого Поттеров спрятали, — пристально посмотрел на нее Даррен. — Кто при этом присутствовал, кто знал о намерениях Поттеров и, что немаловажно, о целях их убийцы. Может быть, Блэк не так уж и виноват, как вы все считаете.

— Но это невозможно, — от волнения Мэдди даже встала. — Им бы не удалось это скрыть! И меня не стали бы держать в неведении!

— Похоже на то, что у кого-то в этом вашем Визенгамоте есть большой зуб на Блэка, а может, и не только на него, — заметил Даррен. — Тебе придется искать лучше, Мэдди. Потому что, согласись, — он взвесил на руке папку с личным делом Блэка, — даже если все это правда, оно не тянет на послужной список самого опасного соратника лорда Волдеморта.

Мэдди собиралась домой в расстроенных чувствах и даже не пожелала дождаться возвращения Андреа с работы. Даррен, напротив, был охвачен азартом. Воображение подсказывало все более хитрые комбинации, которые двенадцать лет назад незримый хитрец попытался разыграть с участием Блэка, но ни в одной из них из этого незадачливого паренька не выходило главного злодея.

В гостиной Даррена ждал сюрприз: на диване сидела Эмили Скотт и листала каталоги какого-то новомодного магазина одежды, привезенные Конни миллион лет назад и с тех пор так и лежавшие позабытыми под кофейным столиком.

— Даррен, — Эмили расплылась в широкой и невероятно уродовавшей ее улыбке, — это ничего, что я тут? Ваша девочка, что на кухне помогает, мне сказала, я могу Энди здесь подождать. Я вот взяла почитать!

— Никаких проблем, Эмили, — вежливо кивнул Даррен. — Я провожу мою гостью и заодно попрошу Марту приготовить чай.

Убедившись, что Мэддисон благополучно и незаметно аппарировала из ближайшего переулка, Даррен вернулся в дом. Эмили уже не изучала содержание каталога, а в свойственной ей бесцеремонной манере расхаживала по квартире, снимая с полок книги и безделушки и не возвращая их на место.

— Как ты поживаешь, Эмили? — Даррен уселся в кресло, мысленно досадуя на несвоевременный визит: куда охотнее он бы сейчас поразмыслил над новой гипотезой по делу Блэка. — Как Лиз себя чувствует в школе?

— Привыкаем помаленьку, обживаемся, а что будешь делать? — неприятно запричитала Эмили. — Кое-как собрала ее к новому году, все так подорожало, я в нашем городке и представить такого не могла. Ну да ничего, у меня есть чувство, что скоро наши дела на поправку пойдут. А что же, все другим да другим? Мои молитвы такую же силу имеют.

— Убежден, что это так, — улыбнулся Даррен. — Ты героическая женщина и очень целеустремленнная, все, что ты задумала, у тебя выйдет.

— Твои слова да Богу в уши, — глаза Эмили торжествующе сверкнули. — Знаешь, Даррен, боюсь, я Энди сегодня уже не дождусь. Ты ей передай, что я забегала на чаек, но ничего, могу зайти и завтра. Пусть она мне позвонит, когда ей удобнее.

— Ты уверена, что не хочешь остаться на ужин? — спросил Даррен. — Энди будет с минуты на минуту.

— Не могу, увы, не могу. У дочки уроки надо проверить. Они там что-то делают в школе, но сам знаешь, детям только дай волю, — она неприятно хихикнула.

Провожать Эмили Скотт Даррен спускаться не стал. Напротив, едва дождавшись, пока ее шаги стихнут на лестнице, он поспешил в кабинет. Ему предстояла еще одна долгая бессонная ночь.

Открыв дверь, он неслышно выругался: за разговорами с Мэдди он совсем забыл закрыть окно, и хлесткий сентябрьский ветер уже успел похозяйничать в комнате. На столе царил форменный беспорядок, а несколько листков из досье на Сириуса валялись на полу.

Разложив бумаги по своим местам, Даррен принялся за работу.

* * *

В жизни Джеммы нечасто наступали моменты, когда ей хотелось без возражений, без объяснения причин аппарировать на другой конец света и там начать жизнь под новым именем. К сожалению, в последнее время моменты эти всякий раз выпадали на внеплановые встречи с матерью. Благо, небеса оберегали ее от выяснения отношений на глазах у всех жителей Хогсмида: миссис Фарли волшебную деревушку посещала от силы пару-тройку раз. Зато ничто не могло помешать ей заявиться прямо в министерство магии — а Джемме, увы, чтобы попасть на работу, приходилось ежедневно пересекать атриум.

Притворяться, что они чужие, было бы глупо и неправильно. В конце концов, Джемма никогда не желала разрыва отношений с семьей. Если бы папа был здесь, он бы ее понял и поддержал. Но папа работал за океаном, появлялся дома нечасто и ненадолго, светской жизнью Англии интересовался слабо, да и к решению дочери жить самостоятельно отнесся с большим уважением. Джемма не решалась рассказать ему об Уолдене, а вот почему все эти месяцы молчала мать, понимала с трудом.

Мама выглядела хорошо, яркая и эффектная, как обычно, в зауженной длинной юбке, опасно граничащей с маггловской модой. Джемма покосилась на свое отражение в мраморном камине и вздохнула: посещение Хогвартса и соседство дементоров не прошли для нее даром, и она все-таки простудилась.

— Мама, — обе замерли на безопасном расстоянии друг от друга.

— Джемма, — вспышка радости в глазах и сдержанный кивок головой.

— Что ты здесь делаешь? — в руках у матери она заметила увесистую папку документов.

— Подтверждала разрешение на магическую охрану поместья, — Глория Фарли сощурилась и перешла в наступление. — Как помнишь, они требуют присутствия или хотя бы магической подписи всех членов семьи. Поскольку ты с нами больше не живешь, тебе придется заранее предупреждать меня о своих визитах. Не то что бы ты нас часто баловала...

— В последний раз, когда мы виделись, ты угрожала сжечь мои колдографии и вычеркнуть меня из завещания, — хмуро напомнила Джемма. — Не представляю, для чего мне теперь приходить — обсудить подробности?

— Похоже, твоя сказка продлилась дольше, чем я ожидала, — усмехнулась Глория. — Продолжаешь дерзить и считать себя такой взрослой. Где же ты потеряла своего кавалера? Ему не хватает смелости даже пройти с тобой по атриуму?

— Мы никогда не играли на публику, — сдержанно возразила Джемма. — К тому же, мы с Уолденом не живем вместе, чтобы я знала о каждом его шаге.

— Как самоотверженно с твоей стороны прямо признавать свое положение, — наконец-то на лице Глории появился какой-то намек на эмоции. — Такова обратная сторона связи с женатым мужчиной. У тебя никогда не будет права на его искренность.

— Уолден не женат, Уолден — вдовец, — из последних сил сохраняя остатки терпения, сказала Джемма. — Его жена погибла в схватке с аврорами, и тебе об этом прекрасно известно.

— Мне известно ровным счетом то же самое, что и остальным, — покачала головой Глория. — Каро Макнейр никто не видел со дня попытки ее ареста, но Аластор подтвердил, что его люди непричастны к ее возможной смерти. Тело Эвана Розье нашли. Тело Джонатана Уилкиса нашли. Но что произошло с Каро — большая загадка, и не тебе ее разрешить.

— В другой раз, когда решишь испортить мне настроение с утра пораньше, предупреждай, — мрачно отмахнулась Джемма. — Я воспользуюсь другим камином или даже рискну опоздать на работу. Уверена, мой начальник не станет возражать, — состроила она гримасу и направилась в сторону лифта. Всего парой фраз Глории удалось вывести ее из состояния равновесия.

На небольшой площадке у лифтов этим утром столпилось особенно много народа. С подчеркнуто доброжелательным видом кивая людям, лиц которых она даже не различала, Джемма мечтала только об одном: оказавшись, наконец, на своем рабочем месте, вызвать эльфа Лонгботтомов и попросить принести ей теплый шерстяной плед и кружку кипятка с имбирем и медом — верного средства от простуды. Похоже, пережить болезнь на ногах не получится — ее уже начинало знобить.

Переполненный лифт открылся, и Джемма с визгом отскочила: толпа вынесла прямо на нее чудаковатого вида ведьму, левитировавшую перед собой аквариум, до краев полный воды. Не удержав равновесия, ведьма расплескала воду прямо на новую мантию Джеммы. Этот день становился настоящей катастрофой.

— Простите, простите, — ведьма бросилась приводить ее костюм в порядок, беспрерывно извиняясь. — Позвольте, я помогу вам... Я знаю одно заклинание, на мантии и пятнышка не останется, одну минуту...

— Осторожнее, Берта, — руку ведьмы с волшебной палочкой вдруг перехватил невесть откуда выплывший Уолден. — Думаю, мисс Фарли превосходно справится сама. Вы разве не должны сейчас быть у мистера Бэгмана?

— О, Мерлин, — всплеснула руками волшебница, — у меня это совсем вылетело из головы. Вы простите меня, дорогая моя, — снова сжала она локоть Джеммы. — Не держите зла.

Джемма лишь досадливо отмахнулась — после встречи с матерью, что значили все эти крохотные неурядицы? Она вошла в лифт следом за Макнейром.

— Не советую принимать помощь Берты Джоркинс, — вполголоса заметил он. — В ее голове царит полный хаос. Вместо того, чтобы высушить твою мантию, она запросто может ее поджечь в святой уверенности, что все делает правильно. Она и в школе была без царя в голове.

— Ты знаешь ее со школы? — поразилась Джемма. — Сколько же ей лет? Она выглядит... не лучшим образом.

— Не удивляйся, Берта — моя ровесница, — ответила Уолден. — Сколько помню, она вечно за всеми шпионила, сплетничала, обожала сводить других с ума своими интригами. Болеет Берта уже довольно давно, иногда даже свое имя забывает. Фадж держит ее здесь по старой памяти. Хотя она долго служила в отделе у Крауча, а у этого чертова перфекциониста бесполезный сотрудник бы не задержался.

Они вышли из лифта и отправились вперед по длинному коридору.

— Какие есть подвижки в деле о гиппогрифе? — поинтересовалась Джемма. Она была готова обсуждать все, что угодно, лишь бы похоронить насмешки Глории под ворохом сложных и серьзных проблем. — Будем передавать в Визенгамот или Амбридж настроена договориться?

— Сейчас не до Амбридж, — угрюмо отмахнулся Уолден. — Помяни мое слово, это министерство прикончит не оппозиция и не темные лорды, а их собственные идиотские правила. Когда мы в позапрошлом году ввозили сюда этих тварей, Фадж еще не успел разругаться с египетскими властями, и Али Башир спокойно делал деньги на торговле разными восточными диковинками. А теперь не сегодня-завтра запретят даже импорт летающих ковров — должен ведь отдел Уизли выполнять хоть какую-то работу.

— Точно, я читала об этом в отчете Сметвика, — вспомнила Джемма. — Родина гиппогрифов — Северная Африка: Египет, Алжир, Марокко... Так что же им нужно, показания Али Башира? После недавних выходок Фаджа он с нами и разговаривать не станет.

— К счастью, с Али Баширом наши дела закончены раз и навсегда, — усмехнулся Уолден. — И к лучшему, этот тип никогда не внушал мне доверия. Сама знаешь, благодаря каким уроженцам Марокко он вообще появился в Лондоне. Однако департамент международных магических связей тогда уже возглавлял Крауч, и именно он дал добро на ввоз гиппогрифов.

— Крауч? — закатила глаза Джемма. — Только не говори, что мне придется с ним общаться.

— Не просто общаться, — развеселился Уолден. — Сегодня мы отправимся к нему домой. Прямо в логово зверя.

— Мы? — удивилась Джемма. — Да на моих глазах он демонстративно пересел, когда ему предложили место рядом с Робертом Эйвери. И почему нельзя встретиться с ним здесь?

— Крауч в последнее время сдал здоровьем, так что работает у себя. Ты права, меня одного он и на порог не пустит, а вот твое присутствие придает этому безобразию оттенок официальности. Заберем старые бумаги и его письменное заключение, а заодно посмотрим, во что превращается человек, потерявший все. Печальная и поучительная история. Даже своим врагам он стал безразличен.

Джемма с сомнением повела плечом. И с притупившимися от старости зубами хищник может быть опасен, и кому, как ни Уолдену, знать об этом. Она с наслаждением опустилась в мягкое кресло за своим столом и была приятно удивлена, обнаружив, что плед и горячий напиток ее уже ждут.

Время до встречи с Бартемиусом Краучом текло, словно тягучий мед, а дела Джеммы не слишком продвинулись. Дома, должно быть, уже настоялось бодроперцовое зелье — завтра утром она будет, как новенькая. Пока же девушке казалось, будто на ее голову кто-то наложил заклятие водонеприцаемого пузыря: звуки доносились издалека, а от давления и рези в глазах буквы на свитках пергамента выглядели то расплывчатыми, то, напротив, неправдоподобно яркими. Не удовлетворившись малым, мигрень протянула паучьи лапы и к верхнему зубу, посылая прямо от виска импульсы пульсирующей острой боли.

Джемма захлопнула папку, содержимое которой уже пять минут просматривала бессмысленным взглядом, и в носу защипало от пыли. Часовая стрелка застыла в нескольких делениях от шести. Пора было собираться.

— Я приготовил портключи, — Уолден замер в дверях. — Может быть, тебе лучше пойти домой? Лично я буду только рад, если Крауч заразится и заболеет, но ты же едва держишься на ногах!

— Ну уж нет, — возмутилась Джемма. — Чтобы я упустила случай взглянуть на второго самого ненавидимого среди слизеринцев человека, после Дамблдора, в неформальной обстановке? Должна же я знать, кому все эти годы мы посылали проклятия.

— Боюсь, ты будешь разочарована, — хмыкнул Уолден. — Крауч — педант и сухарь, каких поискать. Разрази меня гром, если во время встречи он хоть на йоту отступит от протокола. Максимум, в чем его можно будет обвинить — в распространении убийственной скуки.

— Значит, едва ли мне будет хуже, чем дома, — решила Джемма. — Я готова.

Однако, переместившись к одиноко стоящему дому из разноцветного кирпича, Джемма поняла, что несколько переоценила свою выдержку. Встречать их вышел домовой эльф, угловатый и суетливый, похожий на тех, что веками служили старым семьям, поэтому охранные чары напомнили о себе лишь легким предупреждающим прикосновением. Оно принесло с собой новые мысли о Глории, и Джемма с усилием тряхнула головой, тут же охнув от нового приступа боли.

Крауч все же не решился до конца следовать образу важного лорда и вышел встречать их в прихожую. Вместо строгого костюма, в который он был облачен на официальных колдографиях, глава департамента по международному магическому сотрудничеству носил традиционный домашний кафтан, невзрачные брюки и бархатные туфли с загнутыми кверху мысами. Точно напротив входа хрустел свежими дровами узкий и высокий камин, по обе стороны от которого висели портреты одной и той же женщины.

Джемме не понадобилось задавать вопросы, чтобы узнать ее — печальную историю леди Чарис Уолден пересказал ей еще по дороге. Что примечательно — ни единого изображения своего непокорного сына Крауч в доме не держал. Похоже, годы так и не смягчили его гнев.

— Барти, — Уолден держал нарочито фамильярно, и Джемма с трудом сдержала улыбку. Лицо мистера Крауча непроизвольно кривилось от одних только звуков его собственного имени. — Сколько лет, сколько зим!

— Добро пожаловать, Уолден, — металлическим голосом отозвался тот. — И вам, мисс, доброго вечера. Простите, что вынужден принимать в таком виде...

— Какие могут быть церемонии между старыми друзьями, — ухмыльнулся Уолден. — Мы не задержим тебя надолго, Барти, заберем бумаги и уйдем, а ты возвращайся к государственным делам. Слышал, ты пишешь мемуары?

Взглядом мистера Крауча можно было тесать камень.

— Я с самого начала был против того, чтобы ввозить в страну этих вредоносных паразитов, этих гиппогрифов, — отчеканил он. — Али Башир и его шайка здорово нагрели руки на этом деле. Удивлен, как это Долорес просмотрела. Обычно она очень ответственно относится к подбору кадров.

— И у лучших из нас случаются промахи, — не упустил возможности съязвить Уолден. — Долорес одна, а подопечных у нее много, за всеми и не усмотришь.

Крауч сделал вид, что не заметил явного намека в словах Макнейра и обратился к домовику.

— Связанные черной лентой свитки на моем столе. Подай их немедленно.

— Как прикажет хозяин, — даже голос у этой эльфийки был плаксиво-надрывный. Джемме подумалось, что если бы ей служили с выражением такого неприкрытого страдания на лице, ее терпения бы надолго не хватило.

От головной боли становилось все труднее дышать, и девушка решила воспользоваться заминкой. В конце концов, для изучения документов она Уолдену не нужна.

— Я оставлю вас на пару минут, — она постаралась, чтобы ее улыбка не слишком походила на оскал. Крауч рассеянно кивнул.

— Конечно же. Винки проводит вас. Винки! — гаркнул он на замешкавшуюся эльфийку. — Позаботься о нашей гостье.

— Прошу вас, благородная леди, — незадачливая служанка засеменила по коридору, указывая Джемме путь в дамскую комнату.

Особняк Краучей выгодно отличался от виденных Джеммой ранее родовых гнезд — он был светлее, современнее и, несмотря на многолетнее одиночество своего владельца, семейнее. Всюду были расставлены напоминания о леди Крауч: колдографии, украшения, написанные ее рукой записки, приглашения и даже несколько почетных грамот. Крауч превратил свой дом в монумент ее памяти — может быть, от этого Джемме было несколько не по себе. Она никак не могла отделаться от неприятного ощущения, будто кто-то — возможно, сам дух покойной Чарис Крауч, — не сводит с нее пристального и немного безумного взгляда.

Джемма открыла кран с ледяной водой и несколько раз плеснула ледяной водой на лицо и глаза. Легче не становилось, но, по крайней мере, немного ослаб давящий на грудь и ребра невидимый железный обруч. Она глубоко вдохнула, поправляя макияж.

Винки неловко топталась поблизости и не сводила с Джеммы глаз. Признаться, такое навязчивое внимание нервировала.

— Ты можешь вернуться к своим делам, Винки, — твердо сказала ей Джемма. — Нет необходимости караулить меня здесь. Меня не украдут.

— Но благородная леди не понимает! — Винки отчаянно всплеснула руками и заколотила себя по голове. — Глупая, глупая Винки!

— Винки, можешь быть свободна! — повысила голос Джемма. Только истерик домовика ей и не хватало, чтобы лечь на пол и с чистой совестью потерять сознание.

Выпроводить Винки удалось с третьей попытки. Джемма прислонилась лбом к холодной кафельной стене и простояла так несколько минут. Лекарство, что она с приходом дементоров постоянно носила в сумочке, действовало не слишком эффективно, однако она достала несколько пилюль и проглотила их, поморщившись от привкуса горечи. Несмотря ни на что, из зеркала на нее смотрела вполне жизнерадостная, хоть и излишне бледная, молодая девушка.

— Все дело в доме, — решила она. — И в Крауче. И в Глории. И в дементорах, из-за которых мои нервы совсем расшатались. Скоро Блэка поймают, и все закончится. И в этом нет никакой мистики.

Когда она вернулась в гостиную, дело уже было сделано. Нужные документы перекочевали в ларец, который Уолден принес с собой, а Крауч будто бы даже немного оттаял и снизошел до вполне вежливой беседы о перспективах турнира трех волшебников. Как и большинство министерских сотрудников, относился он к этой инициативе довольно скептически.

— Мы выбросим огромные деньги, а Кубок снова уйдет в Дурмстранг, — пожаловался он. — Я слышал, Долорес реорганизовала изучение истории, но на одной теории чемпион далеко не уедет. Было, конечно, полным безумием назначить этого подлеца Каркарова директором школы. И попробуй скажи, что это откровенное кумовство! Но дело свое он знает: Дурмстранг при нем выбился в лидеры. И мы им не соперники.

— Есть еще Шармбатон, — напомнила Джемма. — Не стоит недооценивать девочек. Одна из моих лучших подруг в этом году заканчивает обучение, и я уверена, что она даст фору любому выпускнику Дурмстранга.

Крауч неопределенно крякнул, не желая давать резких оценок.

— Да и не это главное, — сказал он. — У нас едва хватает средств на такие развлечения. Если начнется война... — он махнул рукой, явно не желая сказать лишнего при неблагодежных свидетелях. Напрасно, Макнейр лучше других знал плачевное положение министерства.

— Ты зря беспокоишься, Барти, — возразил он. — Время магических войн прошло. Кому из молодежи это теперь интересно? Посмотри на них! Турнир — отличный способ показать им настоящую магию. Я даже готов согласиться на драконов.

— На драконов? На драконов? — рассвирипел Крауч. — Содержание одного дракона обойдется нам в полугодовое жалование сотрудников небольшого отдела! Это, по-вашему, не пир во время чумы? Я уж молчу о чемпионате мира по квиддичу, который мы сдуру вызвались принимать у себя!

Джемма и Уолден переглянулись. Крауч явно был не в духе, нужно было потихоньку откланиваться.

— Я уже отчаялся найти толкового помощника, — заметил тот, прежде чем проститься с гостями. — Парнишка, которого мне прислали из отдела кадров, не продержался и трех месяцев, а ведь он еще и не из самых безнадежных. Удивительно безалаберное отношение к работе, — он смерил Джемму недоверчивым взглядом, всем своим видом сомневаясь в ее компетентности.

— Я могла бы подсказать вам отличного кандидата, — мстительно заметила она. — К сожалению, он закончит Хогвартс только весной.

— Если молодой человек серьезный, можно и подождать, — важно кивнул Крауч. — Как его фамилия?

— Уизли, — медово проговорила Джемма. — Персиваль Уизли. Мечтает о карьере в министерстве и уже сейчас продвинулся до старосты школы.

— Уизли, Уизли... дай Бог памяти, — пробормотал Крауч. — Пусть пришлет свои рекомендательные письма, если он заинтересован в работе. Если дела так дальше пойдут, я буду вынужден лично подыскивать работников. Да, министерство уже не то...

Оказавшись на свежем воздухе, Джемма, наконец, смогла вдохнуть полной грудью. Мигрень потихоньку сдавала свои позиции, да и глаза в сумраке ночи могли отдохнуть.

— С чего это ты решила заняться благотворительностью? — удивленно спросил Уолден. — Впервые слышу от тебя об этом Уизли.

— Я Пенелопе обещала, — вздохнула Джемма. — Ненавижу оставаться в долгу. Да и потом, Уизли еще зануднее Крауча. Вот и пусть держатся друг друга и не выносят мозги нормальным людям.

Уолден рассмеялся, привлекая ее к себе.

— А Крауча мне жаль, — немного помолчав, добавила Джемма. — Я думала, что встречу эдакого злодея, который спит и видит, кого бы еще отправить за решетку. А он просто одинокий старик, живущий воспоминаниями. Днем прячется за своим костюмом, как за доспехами, а вечерами пересматривает фотографии жены. Видно, он очень ее любил.

— Если бы он ее любил, не убил бы их единственного сына, — Макнейр был с ней решительно не согласен. — Ты не видела, как леди Чарис рыдала на суде. Она бы с радостью сама отправилась к дементорам, лишь бы Барти жил. Он ведь по сути ничего и натворить не успел. Малолетний идиот.

— Зачем же он с Лестрейнджами пошел? — спросила Джемма. — Почему не подумал о семье?

— А Белла на матушку свою сильно была похожа, — протянул Уолден. — Не так, конечно, как Андромеда, но голову заморочить умела. А Барти и рад был ей верить. Думаю, в тот момент мы все немного сошли с ума следом за милордом.

— Тогда, наверно, хорошо, что его больше нет, — усмехнулась Джемма. — Главное, что существует организация. Была, есть и будет, вне зависимости от того, кто стоит во главе. Госпожа Расальхаг ведь говорила, что люди всегда переоценивают свою значимость.

— Госпожа Расальхаг не имела в виду себя, — Уолден легко поцеловал ее в висок. — Тебе нельзя аппарировать с температурой. У меня есть запасной портключ до дома. Оставайся сегодня.

— Останусь, — Джемма улыбнулась.

Уже дома у Уолдена, в полусне, она вдруг поняла, что ей чего-то не хватает. И дело было не в непривычной обстановке, не в чужой постели и не в слабости после сильного жара. Джемма встала, придерживаясь рукой за спинку кровати, нетвердой походкой побрела к креслу, на которое вчера небрежно бросила мантию, и опустила руку в карман.

Мгновение спустя ее сон как рукой сняло.

Несколько раз перетряхнув мантию, сумочку и даже на всякий случай плащ Уолдена, она мысленно досчитала до десяти, восстанавливая спокойное дыхание. А затем подошла к кровати и потрясла Уолдена за плечо, зажигая свечу. Руки ее тряслись, и она сломала несколько спичек, прежде чем на кончике последней вспыхнул неуверенный огонек.

— Что случилось? — пробормотал Уолден. — Уже утро? Мы же вчера договорились, что ты возьмешь выходной.

— Уолден, немедленно проснись, — серьезно попросила его Джемма. — У нас кое-что произошло.

Макнейр недовольно открыл глаза.

— Мне не нравится такое начало.

Джемма вздохнула.

— Мне тоже. Но у меня пропала волшебная палочка.