Диктатор (джен)

Осталась в прошлом замершая в молчании толпа студентов, что неким многоликим существом со множеством распахнутых в ужасе глаз неверяще смотрела на лежащее у подножия башни тело в светлой мантии. Разбуженные посреди ночи разновозрастные ученики сильно пожалели, что не остались в своих теплых кроватках, а, повинуясь стадному инстинкту, побежали на улицу. Теперь же они мечтали поскорей проснуться и, как ночной кошмар, навсегда понадежнее забыть теперь, увы, отпечатавшуюся в памяти навсегда сцену, как плачущая Макгонагалл трансфигурацией приводит в подобающий вид мертвое тело своего старого друга. Гравитация, в отличие от авады, внешний вид не щадит и попавшему в ее объятья материальному телу всегда безжалостно воздает строго в меру его массы.

Перешли во всхлипы надрывные рыдания приковылявшего из Запретного леса Мальчика-который-выжил. От тела Дамблдора его оттаскивали силой и так же принудительно поили успокоительным. Забывшегося тяжелым сном его отнесли в Больничное Крыло. Там было людно…

Завершился утренний шумный ремонт в Большом зале, который эльфы приводили в порядок после "пирушки" упивающихся.

Канул в Лету завтрак, где выцветшие, словно присыпанные пеплом, знамена факультетов были траурно приспущены. На практически пустой стол Слизерина, сидеть за которым сегодня нашли в себе достаточно храбрости только пятеро мальчишек возрастом первого-третьего курса, со стороны трех остальных столов низвергались водопады неприкрытой молчаливой ненависти. На фоне произошедшей трагедии отсутствие на завтраке хаффлпаффцев шестого курса прошло практически незамеченным, ну а теперь семикурсницы-хаффлпаффки скорбели дружно вместе со всеми.

Позволил, наконец, себе минутку слабости и проведший всю ночь и утро на ногах Флитвик. Ранее всегда веселый и подвижный сегодня он убрел в Больничное крыло еле шевелящимся и кряхтящим, словно дряхлый старик. Дуэльное мастерство Снейпа неожиданно и неприятно поразило полугоблина, в прошлом чемпиона мирового уровня по этой дисциплине. Случается и так, что превосходство ученика над учителем бывает учителю не в радость. Что уж тут, годы, увы, берут свое…

Были "но это только временно, будьте готовы по первому требованию прибыть для дачи показаний в офис Аврората" прекращены зачастую переходившие в откровенные допросы расспросы студентов наводнившими Хогвартс чиновниками различных отделов Департамента Магического Правопорядка. Строго согласно общемировой традиции конюшню запирали ровно после того, как лошадь уже украли.

Поймали и выдворили прочь Риту Скиттер, сующую свой длинный нос куда не надо. Сегодня с ней не церемонились, и порядком растрепанная женщина пообещала всем причастным очень плохую прессу. В ответ ей посоветовали поберечься, чтоб самой ненароком не попасть под пресс…

Обычно веселая и шумная в свой последний в учебном году день ватага подростков — "Скорей-скорей-скорей, каникулы впереди!" — сегодня напоминала отступающие после катастрофического разгрома жалкие остатки еще вчера великой армии. Такие же сгорбленные спины, растерянность и молчаливый вопрос в глазах: "как же так?" Слизеринцев среди этой скорбной процессии не было. Их, чтобы избежать никому сейчас не нужной бойни, что готова была неминуемо вспыхнуть даже из-за косого взгляда, отправляли отдельно от остальных учеников — через камин в Хогсмиде.

Мрачный Хагрид, то и дело сморкающийся в огромный — вполне можно выкроить небольшой парашют — носовой платок наконец разрешил отправление задержанного из-за чрезвычайных событий аж на целых пять часов Хогвартс-экспресса.

Собрались, но быстро закончили из-за мрачной, траурной атмосферы свою встречу члены Армии Дамблдора. С угрюмыми лицами, обмениваясь короткими репликами, все разошлись, оставив в купе Поттера и Грейнджер. Для первого наступило время неприятных вопросов, а для последней — сложных ответов.

— Гермиона! — непривычно для него жестко, практически зло спросил Поттер. — Объясни мне. Почему. Ты. Удержала. Остальных?

— Гарри. Послушай меня…

— Послу-у-ушай? Послу-у-у-ушай? — Поттер вскочил с места и всем своим невеликим ростом навис над сидящей на диване девушкой. Стресс наконец-то прорвался яростной истерикой, и, как это обычно бывает, выплеснулся далеко не на самого виноватого человека. — И это все, что ты можешь сказать в свое оправдание? Рем и Билл, ранены! Нимфадора уцелела чудом, метаморфировав под Кэрроу! Авроры погибли все! Восемь!!! Восемь авроров погибло! Дамблдор! Сам Дамблдор убит! А мы, его Армия, в это время прятались по спальням! Мы, храбрые гриффиндорцы, благодаря тебе навсегда прослыли трусами! Что случилось, Гермиона?! У тебя, как говорит Рон, опять обострение "приступа Макгонагалл"? Ты понимаешь, что это уже совсем не шутки? Не метла или не несделанная домашка, а человеческие жизни? Если бы мы были там, с ними, многие авроры остались бы живы! Ты понимаешь, что кровь их и на твоих руках тоже? Слышишь меня?

— Слышу, Гарри, слышу, — тихо ответила Гермиона и нервно переступила ногами, машинально поправив задник у подаренных Крэббом туфелек.

И Поттер подхлестнутый таким спокойным ответом, натурально взбесился. Стал кричать, что он отомстит Крэббу, Малфою, Снейпу, упивающимся и самому Волдеморту. Пытался успокоиться, чтобы тут же снова срываться и бросаться обвинять уже Гермиону, причем чуть ли не в предумышленном предательстве. Но девушку это беспокоило совсем не так сильно, как могло бы, потому что мыслями она была далеко. Прикосновение к туфлям и упоминание Крэбба заставило ее вновь обратиться к результатам своего маленького расследования, которому она в последние месяцы посвящала серьезную часть своего и так невеликого свободного времени.

"Узнай, например, сколько из числа тех, кто сражался в прошлой войне, ее пережило? И где эти пережившие теперь?" — Эти слова, в сердцах тогда выпаленные Крэббом, хорошо запомнились Гермионе, так как задевали сразу несколько струнок в ее душе. Или, это с какой стороны посмотреть, давили на несколько ее больных мозолей.

Во-первых, "узнай". То есть — "не знаешь". Это слово для Грейнджер всегда было словно для быка — красная тряпка. А если не всегда, то, как минимум, с тех самых пор, как сосредоточенные на занятии бизнесом родители не решили, как им тогда казалось — весьма эффективно и недорого, проблему наблюдения за ребенком. Просто… приучив ее читать! Ведь книги стоят гораздо дешевле, чем наем нянечки…

Во-вторых, вся эта тяжелая ситуация с прошедшей и, похоже, вновь начинающейся гражданской войной.

В-третьих, все то же — магический мир и отношение к магглорожденным. Несмотря на громкие заверения Дамблдора и Макгонагалл, в реальности дело обстояло далеко не так радужно. Даже если забыть про Амбридж, то по некоторым неосознаваемым самими детьми обмолвкам складывалась настолько грустная картина возможных вариантов жизни в магическом мире после Хогвартса для таких, как она, что на их фоне предложение (все того же Крэбба, к слову!) стать бобром-библиотекарем неожиданно оказывалось как бы и даже далеко не самым плохим! Во всяком случае, работать в библиотеке с книгами гораздо приятнее, чем в поте лица по двенадцать часов на какой-нибудь ферме. Или у зельеварного котла. Или в Лютном, в дешевом… публичном доме.

Какой бы отстраненной от реального мира ни была Грейнджер, но настолько важный и в глобальном, и в личном плане аспект никак нельзя было оставить без внимания. Гермиона его и не оставила… с разбегу влетев, как она поняла уже потом, в расставленную Крэббом ловушку.

Вначале, с точки зрения Гермионы, перед ней стояла интересная, но привычная академическая задача: прочитать, посчитать, оценить полученный результат, сделать выводы и сформулировать аргументы, подтверждающую ее правоту. "Ничего сложного, я много раз так делала!" — думала девушка, пока… не стала вникать в проблему. И вот тогда-то идеалистические (из-за строго книжного воспитания) представления Грейнджер о мире в очередной раз столкнулись с грубо перечеркивающей их неприглядной реальностью. Впервые в жизни Гермиона по-серьезному столкнулась с неприятным фактом: кое-что принципиально можно узнать только у непосредственных участников или лично знакомых с ними, а никак не из книг из общедоступной библиотеки. Ну а то, что одновременно требовалось узнать состав обеих противоборствовавших фракций, стало своеобразной "вишенкой на торте".

Несмотря на то, что исследование забуксовало буквально на первом же шаге, отступать умная и пробивная девушка не привыкла. И привыкать, несмотря на то, как нещадно ей пинками и оплеухами намекала жизнь в Хогвартсе — "брось, отступись!", не собиралась. "Нельзя прочитать, что ж — спрошу", — подумала Гермиона и приступила к сбору информации.

Начать она решила с более простой задачи под названием "Орден Феникса".

Казалось бы, в чем вообще проблема узнать об Ордене Феникса все? Есть же в шаговой доступности его непосредственный создатель и глава, который благоволит таким, как ты. Есть его зам. Сидящий за соседней партой близкий друг — сын активных участников. В соседней комнате живет подруга — дочь все тех же активных участников. За другой партой сидит еще один приятель, чьи родители серьезно пострадали в войне. "Если с Упивающимися обязательно будут сложности, то уж с нашими проблем быть не должно!" — думала Грейнджер.

И чудовищно сильно ошиблась.

Разговор с директором, а именно с него вполне логично начала Гермиона, внезапно ничего, кроме раздражения, в сухом остатке не оставил. Дамблдор щедро выделил девушке время, был корректен и велеречив, сыпал историями и комплиментами, но за час беседы умудрился про свой Орден не рассказать ничего серьезного. Ни истинных причин создания, ни целей, ни динамики личного состава, ни источников финансирования. А Гермиона была уже не в том возрасте, чтобы не понять, что ей только что вежливо указали место и порекомендовали не лезть.

Макгонагалл от вопросов просто отмахнулась.

Чтобы расспросить старших Уизли, требовалось либо лично иметь привилегию свободного посещения школы, либо послать разговаривать вместо себя хорошего приятеля с таковой. Студенты с этой привилегией в школе сейчас учились, и, даже, на ее курсе, но… Одна только мысль послать Крэбба или Нотта к Уизли с целью выпытать тайны Ордена была далеко за гранью абсурда!

В итоге от простого пути получить информацию из расспросов взрослых пришлось отказаться. Но и со сверстниками все оказалось далеко не радужно.

Гарри Поттер об Ордене Феникса ничего, кроме "они были хорошие и боролись против плохих" и "многие, включая моих маму с папой, погибли" — не знал. Чем приводил Гермиону в неистовство, каковое она, помня весьма неоднозначные результаты последнего разговора с Дамблдором, являла только стенам заброшенного класса.

Перси, Джордж, Фред Уизли уже выпустились и для расспросов, к сожалению, были недоступны.

Приставучий Маклагген строил из себя много знающего, и Гермиона выделила на него немного времени. Однако, по факту, семикурсник оказался совершенно бесполезен, так как кроме примитивных комплиментов, на который может повестись только совсем уж обделенная вниманием дурочка, и списка мест в Хогвартсе "куда старосты и деканы никогда не заглядывают, так что там можно…" не знал ничего.

С Роном Уизли получилось очень… забавно. Сфокусировавшись на решении академической задачи, Гермиона как-то совсем упустила из виду, что у Рона Уизли в этому году появились кое-какие дополнительные интересы. И эти самые интересы не постеснялись явиться на встречу вместе с Уизли и с места открыто обвинить Грейнджер в попытке увести ее, Браун, парня! На искренние оправдания, что она ничего такого не имела в виду и это учебный вопрос, Лаванда обвинила Гермиону в откровенной лжи и выпалила: "А ты умеешь как-то по-другому?"

Грейнджер некоторое время постояла с неприлично открытым ртом (потому что с ужасом для себя осознала, что в гипотетической задаче "отбить обратно Уизли" она именно так, через учебу, и действовала бы) перед победно усмехающейся Браун. А придя в себя, переадресовала, попутно изумляясь своей наглости, вопросы Браун. Но та ничего об Ордене Феникса не знала. Или не захотела рассказать. Уизли же, прям как опытный кавалер, и вовсе при первых же признаках назревающей женской ссоры по-тихому сбежал. Впрочем, отловленный позже, он тоже ничего нового Гермионе про Орден сообщить не смог. Мысленно обложив тупость рыжего приятеля неприличными словами, Гермиона пошла к последнему доступному представителю семьи Уизли.

Джинни Уизли… С ней разговор получился даже еще смешнее, "хотя, казалось бы — куда дальше-то?!", чем с ее братом.

То ли звезды так сложились, то ли время пришло, но расспросы Гермионы о семьях одноклассников Джинни встретила уже, чисто по-женски, подозрительно и ревниво. Ну а попытка успокоить гриффиндорку упоминанием слизеринца: "Не волнуйся, это чтобы побольше узнать о родственниках Крэбба", — и вовсе чуть было не окончилось катастрофой. Лицо Уизли исказилось так, что Грейнджер не на шутку испугалась, что сейчас ее вместо снижения подозрительности, наоборот — приложат знаменитым летучемышиным сглазом. Ну а в глазах рыжеволосой девушки без всякой легиллименции можно было прочесть: "Она что, всех без исключения интересных парней собирается перебрать?!"

Осознание истины, что факультетская вражда — это одно, а матримониальные планы — совсем другое и делению на школьные Дома там места нет, стало для Гермионы очередным внезапным открытием.

"Мне что, тоже себе какого-нибудь слизеринца начать присматривать?" — мысленно возмущалась прямая как лом и такая же гибкая Грейнджер.

В общем, исследование на глазах шло ко дну. Политическая и социальная ситуация делала нынешний год настолько неудачным для расспросов, что Гермиона не раз с досадой и печальной усмешкой думала: "хоть кради маховик времени и отматывай на пару лет назад!" Рон был увлечен Браун. Девушки с факультета, судя по всему, предупрежденные "об опасности" Уизли, смотрели на Гермиону волчицами. Более того, другие девушки с "хороших" факультетов тоже стали ее сторониться, но… Грейнджер не была бы Грейнджер, если бы опустила руки. Проклиная "стоявшими в очередь за сиськами, когда нормальные леди стояли за мозгами!" сплетниц с их матримониальными планами, Гермиона все же решилась зайти с другой стороны.

Слизеринки.

Все эти годы они, при попытке пообщаться, в лучшем случае обливали Грейнджер холодным презрением и напрочь отказывались разговаривать. В худшем — говорили, но с их уст слетали одни лишь больно ранящие оскорбления, а не интереснейшие, собираемые поколениями волшебников знания. Ситуация эта приводила Гермиону в натуральное бешенство, но что-либо сделать было нельзя. Не пожалуешься же взрослым, как она это делала в начальной школе: "они дразнятся и не хотят со мной разговаривать, накажите их!" Ей уже не пять лет, и идиотизм такой претензии осознавался полностью. Но ей, опять же, уже не пять лет, поэтому можно немножко схитрить. Даже гриффиндорке. Тем более хитрить она собирается против "змей". Ведь если правильно построить беседу, то можно в качестве оскорблений получить общеизвестные (в среде чистокровных) факты.

Естественно, подойти с вопросом "кто еще был в шайке твоего отца?" напрямик, например, к Малфою означало собрать флеш-рояль проблем. Постарается как непосредственно Малфой со своими миньонами, так и настороженные слизеринки. Поэтому, принимая во внимание недавнее фиаско с Браун и младшей Уизли, Грейнджер начала прямо с конца списка приятных собеседников — с Паркинсон и Гринграсс-старшей.

"Великий Мерлин! Как низко я пала!" — сокрушалась девушка, карауля будущие источники информации около женского туалета.

Парадоксально, но разговор… удался. По язвительным комментариям слизеринок узнать приблизительный состав Упивающихся, оказалось куда проще, чем выдавить из гриффиндорцев фамилии союзников. Тот-то родственник был убит бешенным Моуди, тот-то погиб при невыясненных обстоятельствах, этот вот покончил с собой в камере, тот-то отсидел в Азкабане и т.д. Да и о хорошей стороне кое-что выяснить удалось. В основном — как и кому отомстили, м-да. Но информации все равно было недостаточно. Гермиона уже была практически готова сдаться, и тут ей внезапно повезло. На очередном ночном патрулировании свою помощь предложил Эрни Макмиллан.

Так похожий на Малфоя хаффлпаффский приятель Крэбба, тоже из древней и уважаемой магической семьи (хотя, как он ненароком обронил, "уже не наследник"), на деле, когда отбросил свою чопорность, оказался весьма… милым и умным парнем. "С этим хоть поговорить есть о чем, не то что с приставучим Маклаггеном", — неожиданно для себя как-то подумала Грейнджер. И испугалась, помотав головой.

Было бы неправдой сказать, что корректное внимание симпатичного молодого человека было ей неприятно. Все же Гермиона — молодая девушка, которой ничто положенное в силу возраста не было чуждо… Однако с каждым новым рассказом с детства готовившегося стать адвокатом юноши об очередной семье: "вырезанной полностью или практически полностью", "эмигрировавшей прочь из страны", "погибшей при неясных обстоятельствах", "исчезнувшей", "затворившейся", "выродившейся" и прочая, прочая, прочая, — уверенность Гермионы в том, что сейчас совсем не время для амурных приключений, крепла все сильней и сильней. Ведь результат исследования ее откровенно не порадовал.

Гермиона была девочкой умной и начитанной, поэтому понимала, что в гражданской войне гибнут по обе стороны фронта. Также для нее не стало неожиданностью, что не связанные соблюдением законов Упивающиеся убивали гораздо чаще, чем погибали сами. А вот что неожиданностью как раз стало, так это процентное соотношение выживших и погибших. Оно было даже хуже, чем она себе представила после слов Крэбба!

Да, часть упивающихся была осуждена и посажена в Азкабан. Да, часть там погибла и возмездие свершилось. Но из Азкабана выйти можно, а из могилы — нет. Более того, портящий всю картину торжества правосудия прецедент Крауча-младшего! Раз был один сбежавший Упивающийся, почему бы не быть и другому, о котором просто не узнали? А где другой, там и… другие? Да и тот неприятный, если задуматься, факт, что Лестрейнджей и Крауча-младшего арестовали прямо над телами родителей Невилла. Значит, нашлись те, кто смог победить лучших боевиков среди Упивающихся, темных колдунов в энном поколении? И сразу же вопрос: "Где они были и чем занимались до этого? Не могли? Или… не хотели? И, тогда, что или кто заставил их изменить своим нежеланиям?" Смогли арестовать. И опять вопрос: "Арестовать сложнее, чем просто убить. Но их, самых верных клевретов, вместо того, чтобы казнить на месте, отводят на суд. Разве это не странно?". Ну и главный вопрос. "А кто был тот судья, который наказал так мягко?.." Впрочем, сам факт мягкости наказания Грейнджер не удивил. Воспитанной в достаточно традиционном (читай — "сословном") обществе трудно не понимать, что всегда есть те, кто будут "равнее".

В общем, чем больше она узнавала, тем больше у нее появлялось новых неприятных вопросов и напрашивающихся простых и понятных, но еще более неприятных ответов. Да и история Блэка, когда преданный соратник был посажен в тюрьму без всякого суда… Через все это приходило то, чего не должно было быть у настоящей гриффиндорки. Страх. И за себя, и, еще больше, за других. За близких, за друзей, за семью… Как совершенно правильно заметил Крэбб, глупо надеяться, что надавить на магглорожденных через их родителей догадается только он один. "А ведь благодаря этой гадине-Скиттер все знают, что я либо любовница, либо, как минимум, дружу с Гарри…"

— …Это потому, что Рон тебя бросил? Это месть? — продолжал яриться Поттер.

Обсуждать Уизли Грейнджер не хотела не меньше, чем свои подозрения в грязной игре Дамблдора. И совсем не по тем причинам, про которые сейчас упомянул Поттер. Подозрительность, взращенная переосмыслением истории Блэка, оказалась прогрессирующей. Процесс переосмысления не пощадил и давнего школьного друга, в результате чего у Гермионы появились определенные… сомнения. А является ли на самом деле Рон тем, кем кажется? Слишком уж часто "бездарный, ленивый и глупый" парень в критической ситуации умудрялся совершать такое, что не под силу не только ей, но и самому Поттеру! Начиная с тролля на первом курсе и заканчивая невероятными навыками в квиддиче на этом. И диссонанс этот определенно… пугал. Ведь если начать с вопроса, "а зачем он притворяется?", то закончить можно в бедламе, с неизлечимой манией преследования.

— А вот это было по-слизерински, Гарри. Знаешь, если бы я действительно хотела ему отомстить, то мне было бы достаточно просто отойти в сторону и ничего не делать! Позволив, тем самым, ему пойти и умереть! Заодно вместе с Браун! — не смогла смолчать девушка.

— …А! Так ты все же слушаешь меня, Гермиона?!

— Да, слушаю, Гарри, слушаю… — ответила Грейнджер и тяжело вздохнула, недовольная тем, что Поттеру удалось ее задеть. Сколько себя ни обманывай, но "потеря" Рона Уизли все же задевала девушку. И не столько из-за какой-то там любви, нет, сколько из уязвленного собственничества.

— И что же вы можете ответить, мисс Грейнджер? — пародируя Макгонагалл, спросил Поттер.

— Гарри… — Это был редчайший для нее случай, когда Гермиона не хотела указывать товарищу на его ошибки. Но Поттер, как и Уизли, был ее настоящим другом, поэтому, несмотря на возможную ссору, объяснить ему его ошибку было ее долгом. — Я тебя слышу. Жаль, что тебя не слышит… Гарри Поттер!

— Чего? — не понял парень.

— Задумайся о том, что ты мне говоришь, Гарри! Погибло девять опытных волшебников. Трое ранены. Погиб Дамблдор! Сам Дамблдор погиб! И теперь ты злишься, что мы не участвовали в этом? Стало бы тебе легче, если б к погибшим присоединились наши одноклассники? Кем ты готов пожертвовать? Барнетом? Кем-нибудь из Криви или Патил? Или обоими парами? Уизли? Боунс? Белл? Чанг?

— Я не… — попытался что-то вставить Поттер, но Грейнджер не дала ему такой возможности, продолжая перечислять членов Армии Дамблдора.

— Невиллом? Луной? Роном? Мной?

— Замолчи! — не выдержав закричал Поттер.

Гермиона привыкла ответы подготавливать хорошо и заранее. "Труд никогда не бывает зря, дочка", — учил Гермиону отец. И девушка не раз уже за свою жизнь могла убедиться в правильности наставлений Грейнджера-старшего. Так было и сейчас. Аргументы подбирались для другого диспута и с совсем другим человеком. Однако не пригодившись против Крэбба (вряд ли теперь может состояться их, законопослушной ученицы Хогвартс и беглого соучастника убийства, даже случайная встреча, не говоря уже о беседе), они не пропали, отлично подойдя в споре с Поттером.

Или… против Поттера?

"Прости Гарри. Я вынуждена бить по больному. Иначе ты не поймешь…" — подумала Гермиона и задала следующий, весьма болезненный вопрос.

— Ты считаешь себя сильнее и опытнее прошедших специальные тренировки авроров, Гарри?

— Нет.

— Считаешь ли ты себя сильнее и опытнее Сириуса?

— Нет!

— Так почему же ты думаешь, что с тобой ничего не случится? Нет! Почему ты думаешь, что с нами всеми ничего не может случиться? Чего-то плохого.

— Но из…

— Из нас все еще никто не умер? — девушка перебила своего друга. — Ты сейчас это хочешь сказать?

— А я не прав? — пошел в атаку Поттер.

— Да. Вспомни Крама!

— Что "Крама"?

— Не понимаешь? Говорить так — плохо, но… тебе еще сильно повезло, что на месте Крама не оказался Диггори! А он — мог. Или Делакур… Тебя попрекали за то, что погиб иностранец — так представь, как бы тебя возненавидели за Седрика? Или за всех троих сразу? Как бы ты посмотрел в глаза Диггори-старшему, убив сына?!

— Нет! Это не я! Виктора убил Хвост!

— Я-то тебе верю… А поверил бы безутешный отец, что это мертвый кавалер ордена Мерлина убил его сына, а не ты? В приступе зависти, например?

— Я не…

— Ты — да. Но глупо мерить всех по себе, Гарри! Ведь тогда не было бы никакой разницы между тобой и Малфоем! Помнишь, с какой ненавистью, несмотря на все твои объяснения, смотрели на нас всех болгары, когда забирали тело?

— Тебя не было там! Ты не видела!

— Да. Это так. Но если уж мы говорим начистоту, то… — Гермиона замялась.

— Что?

— Тебе не понравится.

— Говори, раз уж начала! — зло прищурился Поттер. — Мне уже все это очень не нравится!

— Хорошо. Вот ты обвинил меня чуть ли не в предательстве, но… Ты не задумывался, как твои поступки выглядят со стороны?

— Мои поступки? Какие?

Гермиона мысленно обложила неприличными словами свое любопытство и мордредова Крэбба, который его раздразнил. Набрала побольше воздуха и на одном дыхании выпалила.

— Провокацией.

— Чем? Какой провокацией?

— Обычной. Не понял? Знаешь, что говорят некоторые с Рэйвенкло? Что Тот-Кого-Не-Называют почему-то безжалостен ко всем, кроме тебя. А это может быть в том случае, если… Догадываешься что?

— Ар-р-р-р! Ты… Ты… — Лицо Поттера исказилось в гримасе ярости. — Да как ты смеешь, мерзавка! — Парень схватил девушку за предплечья и с такой силой стиснул, что та невольно вскрикнула.

Глядя в расширившиеся от сильной боли и еще более сильного удивления глаза, Гарри мгновенно пришел в себя, разжал руки и отшатнулся в ужасе.

— Нет, нет, нет… Прости, прости, прости, — прошептал парень и отвернулся, спрятав лицо в ладонях.

— И хорошо, что они этого не видели…

Поттер вздрогнул.

— Гарри… — спустя некоторое время Гермиона подошла и положила руку ему на плечо. "Добивать" своего товарища она не собиралась.

— Прости, я сделал тебе больно… — буркнул Поттер сквозь ладони.

— Гарри. Я не об этом. Пойми. Я…

— Чтобы мне поверили, мне что, умереть, да? — с горьким вздохом прошептал Поттер.

Как это часто бывает, яркая вспышка ярости сменилась глубокой апатией.

— Нет. Я не хочу, чтобы кто-нибудь умер. Вообще. А если уж… Ну… Чтобы не так… глупо.

— Глупо?

— Да. Повернись. И сядь.

Поттер со вздохом выполнил просьбу своей подруги. Отказать не смог. Не после того, что только что случилось.

— Прости.

— Хорошо. Но в следующий раз — старайся держать себя в руках. Не создавай лазеек… ему. Обещаешь?

— Да. Прости еще раз.

— Угу. Смотри. Вот Хогвартс. Замок. Магический замок. Его директор — его владелец. Владелец может… очень многое.

— Многое?

— Да. Я читала в хрониках. Старых… — Гермиона слегка смутилась. — Не одобряемых.

— Гермиона! — с очередным вздохом, правда, на этот раз не тяжелым, а непроизвольно натренированным за годы совместной учебы и приключений усталым, Поттер укоризненно посмотрел на свою одержимую знаниями подругу.

— Что? Я же не для себя! Не перебивай. Так вот, в месте силы его владельца убивают… Кто в этом виноват?

— Сн…

— Погоди. Не отвечай сразу. Подумай сначала, — Грейнджер для наглядности закрыла ладошкой рот Поттеру.

— Хм… — хмыкнул Гарри после того, как Гермиона убрала руку. — Не ты ли только что говорила, что взрослые и опытные знают и умеют больше нас?

— Всесильные и всезнающие взрослые? Знаешь, не мне в такое верить. Не после тролля, оборотного, василиска, Турнира, Запретного Леса, Амбридж, битвы в Министерстве… Я ничего не забыла?

— Что случилось со "второй Макгоналгалл"? — с показным удивлением спросил Поттер.

— Она… повзрослела.

— Предположим, — после паузы мотнул головой Поттер, — я понимаю, на что ты намекаешь. Но его предали! Предали те, кому он всецело доверял!

— У магглов шпионов как-то раскрывают безо всякой магии. И одного предателя мало, чтобы так все… рассыпалось.

— Он был не один! Малфой! Крэбб!

— А кого предали они?

— Они предали… — Поттер осекся.

— Да. Они враги. Они честно служат… Ему. Но, разве это наша, а не директора, прямая обязанность выявлять таких и… наказывать? Кстати, ты так и не рассказал, что именно там произошло?

— Ну… — Поттер замялся. — Я догнал их в Запретном Лесу.

— Гарри! Ночью! Это опасно!

— Плевать!

— Их?

— Снейп, Малфой, Крэбб, — буркнул Поттер и замолчал.

— Что дальше? — подбодрила его Грейнджер.

— Я пытался достать Снейпа, но предатель не хотел драться.

— И?

— Я хотел кинуть в него… — Поттер снова замолчал.

— Что?

— Ну…

— Гарри Поттер! Чем именно ты хотел проклясть профессора Снейпа?

— Круциатусом.

— Гарри! — ахнула девушка. — Непростительное! Азкабан!

— Плевать! Тем более я… не успел.

— Не успел?

— Он отшвырнул меня в кусты.

— Кх-м… К вопросу о…

— Нет! — перебил ее Поттер. — Это не так! Снейп ненавидит меня! — Выражение лица Грейнджер могло сгодиться в качестве эталона скепсиса. — Всегда ненавидел! Всегда! Гермиона! Ты же знаешь это! Зачем ты меня… дразнишь?!

— Извини. Не могла удержаться. У меня, знаешь ли, стресс.

— А у меня что, нет? — недовольно буркнул Поттер.

Подростки помолчали.

— Что дальше было?

— Ну. Я вылез…

— И?

— А тут — Малфой.

— И?

— Ну… Я…

— Гарри!

— Я кинул в него сектумсемпру.

— Опять? В прошлый раз Малфой чуть не умер!

— Ну не умер же… И сейчас…

— Гарри! Говори все сразу! Я устала из тебя по словечку выдавливать! Снейп его спас?

Поттер поморщился. Сейчас, подостыв, его немного коробила ситуация, в которой он кинул весьма болезненное проклятье в Малфоя, а попал в того, кто получасом раньше, возможно, спас ему если не жизнь, то здоровье. Даже с учетом всего произошедшего, это было… немного неправильно. И неудобно. Настолько неудобно, что Поттер решил никому не рассказывать о встрече с Крэббом на Астрономической башне.

— Не Снейп. Крэбб.

— Крэбб?

— Да.

— Как?

— Защищая Малфоя, Крэбб прыгнул вперед и поймал мое проклятье.

— Поймал? Чем? — не поняла Грейнджер. — Ты же вроде говорил, что со щитами против сектумсемпры сложно?

— А он их не использовал.

— И чем же?

— Собой, — отведя взгляд буркнул Поттер. — Он загородил Малфоя собой.

Гермиона ойкнула.

— И что с Крэббом? Ты его… убил? — спросила девушка.

Поттер с легким подозрением посмотрел на Грейнджер. В тоне, которым был задан вопрос, ему послышалось слишком странного оттенка волнение.

— Не знаю. Снейп отбил следующую сектумсемпру. Я не знаю, чем именно, сразу говорю. Обозвал меня "таким же, как отец" вором. И глупцом, что применяет заклинания против их же создателя. Забрал Крэбба, Малфоя и аппарировал.

— Это плохо.

— Плохо. Я не смог их ни обездвижить, ни… вырубить.

— Плохо не это. Аппарировать с серьезным ранением очень опасно. Я читала, что это может плохо отразиться на…

— Да хоть все втроем сдохнут! Мир станет чище! — в сердцах выпалил Поттер. — Между прочим, — Поттер прервал очередную лекцию своей подруги в самом начале, — твой Крэбб, за которого ты так беспокоишься, признался, что уже убил десять человек! Ты понимаешь, что он не просто убийца, а… а… массовый!

— Зачем ты мне это говоришь? — удивилась Гермиона.

— Я боюсь, что ты им очаруешься. Или уже очаровалась.

Грейнджер задумалась. После чего в отрицании мотнула головой.

— Нет. Сейчас меня больше волнуют не их жизни, а наши!

— Хочешь сказать, что нам нужно все бросить? — начал опять заводиться Поттер. — Разбежаться поодиночке? Спасать свои шкуры? Прятаться? Дрожать и ждать, когда нас найдут и перебьют?

— Нет, Гарри. Совсем наоборот. Аврорат и Орден — это хорошо, но нам нужно думать… Нет. Не так. Руфус Скримджер уважает Дамблдора и серьезно борется против Того-Кого-Не-Называют. Но он не вечный. И следующим может стать кто-то не такой к нам лояльный. А от прецедента, что тебя обвиняют лгуном, до решения ловить тебя силами аврората совсем не большая дистанция.

— Уж об этом мне можешь не рассказывать!

— Да. Ты знаешь, как это бывает. Поэтому нам нужно перестать надеяться на других и самим подумать о собственной защите! Начать искать союзников и соратников. "Единственное, что нужно для триумфа зла — это чтобы хорошие люди ничего не делали!" — это сказал очень неглупый человек, — не смогла не удержаться от толики пафоса Гермиона.

— Да? — пришла пора Поттеру скептически посмотреть на свою собеседницу. Он, может, и не знал, кто такой Эдмунд Бёрк, зато имел отличный, еще дохогвартский, личный опыт социальных взаимодействий в коллективе. И он отлично помнил, как Дадли с его прихвостнями умудрялись терроризировать в десяток раз большее количество учеников, которые, если бы объединилась хотя бы треть, безо всяких усилий просто размазали бы его шайку тонким слоем. А также Поттер помнил, как именно администрация школы, чтобы не портить рейтинг заведения и не ссориться с напористым и говнистым Верноном Дурслем, реагировала на все происходящее. Выставлять пострадавших детей — виновными, с этим вывертом психологии взрослых Поттер познакомился задолго до разбирательств с участием Амбридж или Малфоя-старшего. — Может, ты знаешь, как их привлечешь?

— Это же для их пользы, а значит, они обязательно присоединятся к нам сами! Как это было с Армией Дамблдора! — уверенно ответила девушка.

Поттер тяжело вздохнул. Иногда он просто не понимал свою давнюю подругу. Как можно быть такой умной и при этом… не осознавать совершенно базовых вещей?! А заниматься прикладным просвещением придется именно ему, иначе Гермиона наворотит такого! Общество защиты прав домовиков тому ярчайший пример.

— Так. Давай, как ты это умеешь, по пунктам. Что именно мы должны делать?..

"Это будет долгая поездка. Но уж лучше так, чем…"