Солнце над пропастью (гет)

Листки облетали с настольного календаря Гермионы с еще большей скоростью, чем с деревьев на опушке Беллерофонтского леса. Незаметно приближался ноябрь, дни становились все короче, а ночи — холоднее, но девочка замечала смену сезонов разве что из окон библиотеки, где в последнее время засиживалась допоздна. Гермиона собирала информацию о западном квартале Хогсмида и с каждой следующей книгой узнавала все менее утешительные новости.

Дирк Крессвелл не преувеличивал, утверждая, что к магглорожденной волшебнице там отнесутся недоброжелательно. Так называемые "старые семьи" существовали в своем крошечном мирке, закрытом от любых влияний извне. Даже список фамилий, найденный Гермионой в одном из статистических отчетов, был неполным: регистрироваться в министерстве магии эти люди считали ниже своего достоинства, а многие и вовсе не признавали его власть.

Если поначалу Гермиону удивляло, как это настолько консервативно настроенные маги согласились терпеть рядом со своим главным оплотом школу с таким свободным подходом к приему учеников, очень скоро она нашла ответ на свой вопрос. Земли эти издавно считались благоприятными для мистических практик, некогда здесь располагался древний дольмен. Приняв решение об открытии школы, Основатели заключили соглашение с первыми поселенцами, занявшимися освоением леса и осушением непроходимых болот, примыкавших к озеру. Отныне им разрешалось построить замок и приглашать сюда одаренных молодых людей со всей Британии — в обмен на это часть проецируемой Хогвартсом магии шла на укрепление защитных чар небольшой группы строений, ставших со временем сердцем западного квартала. Столетия сменяли друг друга, но древний договор был нерушим.

Передать всю степень возмущения Гермионы было невозможно. Оказывается, замок поглощал ее магию, чтобы использовать ее во благо тех, кто и за человека ее не считает. Она уже начинала замечать, что в те дни, когда она не использовала хроноворот, ее перманентная усталость возрастала многократно. Ужасно было сознавать, что такую цену она — да и ее сверстники, даже из чистокровных, — должны были платить людям вроде Раканати. В западном квартале было запрещено пользоваться колдокамерами — их считали исконно маггловским изобретением — однако и с немногочисленных портретов угрюмые женщины в высоких средневековых головных уборах и бородатые мужчины, наряженные куда экстравагантнее профессора Дамблдора, умудрялись глядеть с невыразимым презрением.

— Темная магия оставляет следы, — пояснила Иоли Дэвис, когда Гермиона набралась смелости расспросить ее, почему большинство этих людей обладает такой отталкивающей внешностью. — В каких бы благих целях она не использовалась, волшебник слишком много вкладывает в темные чары, чтобы потом они работали правильно и не обернулись против того, кто их создал. Когда еще не существовало современных защитных методик, все последствия ритуалов были видны на лице человека. Не сказать, чтобы сейчас что-то принципиально изменилось, — вздохнула она. — Разве что повреждения эти переместились внутрь. В западном квартале колдуют так же, как колдовали их прабабушки и прадедушки. Мужчины ходят с посохами, женщины используют кольца и амулеты, а некоторые вообще обходятся без проводников. Соответственно, и умеют только самое необходимое.

Иоли не интересовалась, для чего Гермионе вся эта информация. В школе уже привыкли к ее неожиданным и сложным вопросам. А Гермиона не спрашивала, как это насквозь традиционные Бэрки позволили своему наследнику заключить помолвку с одной из Дэвис, о которых до поры никто в Британии и не слышал. Молчаливое соглашение, устраивавшее обеих.

— Такое впечатление, что ты взялась за диссертацию, — заметил как-то Рон. Вместе они пришли в библиотеку писать эссе для Флитвика, но Гермиона справилась раньше, и теперь увлеченно штудировала очередной туманный трактат с пропущенными страницами. — Или надумала переезжать жить в этот чертов западный квартал.

— Ни в коем случае, — мрачно отозвалась Гермиона. — Никто не захочет быть частью такого несправедливого общества. Разве что негодяи вроде Малфоя. Хотя и он быстро оттуда сбежит, когда поймет, как много требований на деле предъявляется к чистокровным.

В ответ на это Гарри усмехнулся.

— Мои бабушка с дедушкой когда-то всерьез думали там поселиться. У деда там оставались родственники, а леди Дорея просто любила Хогсмид. Но тогда бы им пришло забирать папу из школы и обучать его на дому, а к такому они готовы не были, — он легко рассмеялся. — Сложись все иначе, и я бы тоже мог родиться в Хогсмиде, а не в Годриковой Лощине. И тогда бы не было никакого Волдеморта.

— Интересно, почему они его не поддержали? — Гермиона отметила, что Гарри чересчур хорошо осведомлен о жизни своих родственников, но расспросить об этом решила потом. — Ведь из старых семей никто не присоединился к Волдеморту. А от таких снобов можно было ожидать, что они первыми за ним пойдут.

Гарри нахмурился.

— Я тоже думал об этом. Плохо, что на истории магии нам не рассказывают о Волдеморте. Мы даже не знаем, кем он был, прежде чем стал Темным Лордом. Кстати, ты не совсем права. Маги из старых семей не принимали метку, но и не мешали ему убивать магглорожденных и заниматься терроризмом. Они думали, что магглокровки и их враги друг друга прикончат, пока они сами отсидятся в стороне. Недавно Невилл рассказывал мне об одной такой ведьме. Кстати, ты будешь смеяться — она твоя однофамилица.

От охватившего ее волнения Гермиона даже отложила в сторону книгу.

— В западном квартале живут Дагворт-Грейнджеры? — спросила она севшим голосом. — И Невилл с ними знаком?

— По крайней мере, об одной Дагворт-Грейнджер мне известно, — сообщил Гарри. — Невилл с ней не знаком, но очень хотел бы это исправить. Он считает, что она может вылечить его родителей, но его бабушка против. И мы с Роном и Тонкс думаем помочь ему перехитрить леди Августу. Если Тонкс примет ее облик, мы сможем провести Гекату Дагворт-Грейнджер в палату, где находятся мистер и миссис Лонгботтом в клинике имени святого Мунго. Конечно, план сырой, — поспешно добавил он, заметив скептический взгляд Гермионы. — Мы над ним еще работаем.

— А я уж было подумала, что прошлогодние приключения чему-то вас научили, — безнадежно покачала головой Гермиона. — И ведь вы не оставляете мне выбора, кроме как присоединиться к этому безобразию? Гарри, вы сошли с ума.

— Это леди Августа сошла с ума, а не мы, — сердито возразил Рон. — Мама и папа Невилла давно могли бы быть здоровы, если бы не ее упрямство и предвзятость.

— Мальчики, тут дело нешуточное, — серьезно сказала Гермиона. — Тут здоровье и жизнь людей на кону. Что вы вообще знаете об этой целительнице?

— Ну, знаешь ли, — фыркнул Гарри, — если она варила зелья для приближенных Волдеморта, чего-то ее способности да стоят. Родители Невилла в таком состоянии, что им уж мало что может навредить.

— Я не пойму, тебе мало того, что Амбридж следит за каждым твоим шагом, как цепной пес? — поразилась Гермиона. — Случай с драконом покажется тебе сказкой на фоне того, что может выдумать бабушка Невилла, если ее разозлить. У нее ведь столько влиятельных знакомых! Или ты хочешь закончить, как Фарли?

— Ты возмущаешься только для порядка, — хитро улыбнулся Рон. — Мы ведь не будем заниматься самолечением. Пусть Дагворт-Грейнджер хотя бы их осмотрит. Если надежды нет, пусть сама об этом скажет. Видела бы ты, как Невилл загорелся этой идеей!

Гермиона никогда не чувствовала так остро недостаток своих аргументов.

— Давайте для начала разузнаем о Дагворт-Грейнджер побольше. Может, игра и не стоит свеч?

— И как ты думаешь это сделать? — посмотрел на нее Рон. — Встретиться с ней, когда будем в Хогсмиде, и поговорить?

— Может быть, — осторожно кивнула Гермиона. — А вообще-то у нас есть мадам Помфри, которая в Хогсмиде живет и к тому же ас в колдомедицине. Поэтому я предлагаю прогуляться для начала в больничное крыло.

Во взглядах Гарри и Рона читалось уважение, а Гермиона мысленно вернулась на первый курс, где они точно так же секретничали и разрабатывали тайные и на первый взгляд абсолютно безнадежные планы. Может быть, еще и не поздно исправить вред, причиненный прошлым безумным годом? К тому же — она бы под страхом пыток не призналась в этом друзьям — ее однофамилица может стать путем к сердцу Раканати или даже, как знать, ключом к ее, Гермионы, полному излечению.

— Кстати, зря ты ставишь крест на Фарли, — заметил Гарри по дороге. — Я уверен, что ее скоро освободят. Я тут случайно услышал, как Дэвис говорила об этом с Бэрком. Вроде бы как выяснилось, что из дома Крауча были похищены некоторые зелья и, возможно, яды. При обысках у Фарли и Макнейра их не нашли.

— С их-то хитростью и не придумать, где спрятать пару пузырьков? — фыркнула Гермиона. — Вы просто не видите дальше своего носа.

— Честное слово, Гермиона! — рассердился Рон. — Лучше бы ты задумалась, откуда вся эта дрянь взялась в доме Крауча, с виду добропорядочного гражданина, служащего министерства! Не тараканов же он этими ядами травил!

Гермионе совсем не хотелось конфликтовать с ребятами, когда в ее голове созрел такой удачный план по проникновению в западный квартал, поэтому она примирительно коснулась плеча Рона.

— Хорошо, хорошо, может быть, ты и прав, — нехотя признала она. — Вот только для Фарли это ничего не меняет. Посмотри хотя бы на Хагрида. Пусть из Азкабана за недостаточностью улик его и выпустили, палочку ведь все равно сломали, и никто, кроме Дамблдора, не взял его на работу. А как только случилось нечто похожее, первым делом подумали на него. Никакое чудо не поможет Фарли сохранить свою должность в министерстве, уж это ты должен понимать. И знаешь, Гарри, — она посмотрела на друга с нехорошим подозрением, — впервые я рада, что тебя не выпускают из замка, а значит, ты не сможешь гоняться по стране за убийцей Крауча.

За спорами они незаметно добрались до больничного крыла, где сейчас царила форменная суматоха. Обычно степенная и невозмутимая мадам Помфри кричала на растерянного домовика из заведения мадам Розмерты, трясущегося, как осиновый лист.

— Неужели не могли прислать кого-то толкового! — ругалась целительница. — Возвращайся назад, и пусть хоть сама Розмерта сюда явится, но я желаю услышать в подробностях, что с ней произошло.

Абсолютно дезориентированный домовик исчез, а Помфри, не обращая внимания на посетителей, бросилась к одной из кушеток, на которой без сознания лежала бледная девушка. Гермиона подметила, что больная была очень хороша собой и одета броско и дорого. И еще — в этом она не сомневалась ни секунды — в Хогвартсе не было такой старшекурсницы.

— Что здесь случилось? — прошептал озадаченный Гарри и добавил чуть громче: — Мадам Помфри, мы можем чем-то помочь?

Помфри обернулась на них с диковатым видом.

— Вы что, тоже больны? До чего же невовремя!

— Мы здоровы, — поспешил уверить ее Гарри. — Мы поговорить хотели, но можем и позже зайти.

— Нет, останьтесь, — решительно остановила их Помфри. — Вы ведь, мисс Грейнджер, кажется, неплохи в зельях? Будьте добры, последите за тем, что готовится в соседней комнате! А вы, мистер Поттер, пройдите к камину и позовите Долорес, Северуса, Минерву, да хоть самого Мерлина, лишь бы он навел здесь порядок! Мистер Уизли, — она на мгновение замялась, — просто встаньте где-нибудь в стороне и не мешайте.

Гриффиндорцы кивнули и бросились выполнять просьбы мадам Помфри. Из небольшой лаборатории, в которой колдоведьма готовила самые простые составы, было отлично видно происходящее в палате, и Гермиона могла, не отрываясь от зелья, наблюдать, как из камина выходят профессор Снейп и профессор Макгонагалл. Вскоре к ней присоединились Гарри и Рон.

— Удалось узнать, в чем там дело? — шепнула Гермиона. — Кто эта девушка?

— Ее зовут Виктория Флюм, — сообщил Гарри. — Она дочка владельца "Сладкого королевства", училась на Слизерине год или два назад. Вроде как ее отравили.

— Отравили? — изумилась Гермиона. — Но почему ее к нам привезли? Почему не в Мунго?

— Поневоле вспомнишь ту чепуху, что ты читаешь в последнее время, — скривился Рон. — В Мунго эти психи не лечатся. В Хогсмиде выходной, никого на месте не оказалось, вот и вспомнили про Помфри, чтобы времени не терять.

Пора было снимать зелье с огня. Гермиона аккуратно разлила его по заранее заготовленным бутылочкам и подошла ближе к двери, прислушиваясь к разговорам за стеной. Флюм уже пришла в себя, но с трудом контролировала свою речь, запинаясь при ответе на простейшие вопросы.

— Постарайтесь вспомните, Виктория, — разговаривал с ней ее бывший декан. — Что именно могло стать причиной отравления? Когда вы почувствовали недомогание?

— Сливочное... пиво... — с отвращением выговорила Флюм. — Мне... не надо было... было пить... Мне всегда... плохо потом...

— Отравление, милочка, вовсе не алкогольное, — сердито возразила мадам Помфри. — Это яд, причем довольно сильный и качественный. Понимаете ли вы, что вас убить хотели?

— Не может быть... — выдохнула Флюм. — Зачем... зачем кому-то меня убивать?

— Вот и меня интересует этот вопрос, — горестно выдохнула Макгонагалл. — Кто и зачем? Ведь мы спокойно позволяли посещать заведение Розмерты нашим студентам. Чудо, что именно этот выходной дети проводят в замке.

— Ну знаете ли, Минерва, — в палате вместе со своим зашуганным домовиком появилась и сама мадам Розмерта, — здесь нет ни грамма моей вины! Все напитки, прежде чем подать клиенту, я проверяю магией! Яд в той кружке появился уже после того, как она оказалась на столе. Что же мне теперь, безоары подавать к каждому заказу?

— Надеюсь, вы сохранили эту кружку, Розмерта? — сверкнул глазами Снейп. — Это поможет сварить индивидуальное противоядие.

— Знаю, не дурочка, — огрызнулась мадам Розмерта. — Вы еще поблагодарите меня за то, что я ее спрятала. Но уж извините, если барышня в порядке, я должна возвращаться. Мне еще и с аврорами объясняться, и ее кавалера успокаивать. Вот ведь немного ума у мальчишки: и ей не помог, и себя подставил. Долиш в него вцепился, как собака в кость. Вот ведь мерзавец! Видели бы вы, как он вел себя, когда арестовывал нашу Джемму!

— Что еще за мальчишка? — раздосадованно спросил Снейп.

— Тоже, между прочим, ваш бывший ученик, — заметила Розмерта. — Они вдвоем пришли, он и эта бедняжка. Едва привела его в чувство, он все кричал, что это его хотели убить, а не ее. Будто бы она была выпила из его кружки, и ей сразу же стало нехорошо.

Гермиона, Рон и Гарри обменялись быстрыми потрясенными взглядами. Что же за дела творились в Хогсмиде?

— Я должен немедленно его увидеть, — вскочил на ноги Снейп. — Я возвращаюсь с вами, Розмерта.

— Как угодно, — кивнула мадам Розмерта, едва обратив внимания на слабые попытки Виктории что-то возразить: — Вы поправляйтесь, моя дорогая. Вам сейчас нельзя волноваться и напрягаться. Поппи, с тобой тоже захотят побеседовать. Если что, я пришлю эльфа.

— Мой камин открыт, — ответила мадам Помфри. — Сейчас Викторию лучше не оставлять без присмотра. Несколько дней ей нельзя будет вставать. Мы чудом избежали худшего.

— Да постойте же, — всплеснула руками профессор Макгонагалл. — Скажите хотя бы, что это за студент был с мисс Флюм?

— Он представился, как Нотт, — ответила Розмерта. — Да, именно, Морис Нотт.

Розмерта и Снейп исчезли, уносимые магией домовика, а Виктория, не выдержав напряжения, горько расплакалась.

— Ну-ну, мисс Флюм, держите себя в руках, — неловко постаралась утешить ее Макгонагалл. — Вы в полной безопасности в Хогвартсе.

— Будет лучше, если я погружу вас в лечебный сон, Виктория, — сказала мадам Помфри. — Как только появятся новости, я сообщу вам, обещаю.

— С Морисом ведь все будет... в порядке? — всхлипнула Флюм. — Если с ним что-то случится, я... я не переживу.

— Ну уж нет, все будут жить, пока я здесь целитель, — запротестовала мадам Помфри. — Успокойтесь, Виктория. Сейчас вы уснете.

Тихий плач внезапно прекратился. Дыхание Виктории Флюм выравнивалось, теперь она крепко спала. Помфри и Макгонагалл застыли в мрачном молчании.

— Это что же такое получается, Минерва? — жалостно спросила мадам Помфри. — Что за выпуск такой несчастливый? Сначала их староста, теперь эта парочка! Не сообрази вовремя Розмерта, и я бессильна была бы помочь. Этот яд очень сложно выводится из организма.

— Все очень подозрительно, Поппи, — покачала головой Макгонагалл. — Я прошу вас не распространяться об этом инциденте, в том числе, о свойствах яда. Даже если вас будет расспрашивать Долорес. Особенно Долорес, пожалуй.

— Но я не совсем понимаю, — растерянно начала Помфри, однако Макгонагалл твердо ее остановила.

— Я и сама ничего не понимаю, — сказала она. — Однако все это похоже на некую акцию мщения. Кто-то сводит счеты с бывшими... вы понимаете, кого я имею в виду... или же они сводят счеты друг с другом. Долорес — человек увлекающийся и, конечно, не сможет остаться в стороне от такого дела, — Макгонагалл осуждающе поджала губы. — Альбус никогда не допускал политику в школу, и я не позволю этой данности измениться.

— Не беспокойтесь, Минерва, — заверила ее мадам Помфри. — В любом случае, я найду, что ответить Долорес.

Гермиона усмехнулась: похоже, Помфри не привыкать было сговариваться о чем-то за спиной директора. Вспомнив собственные приключения, она могла лишь предполагать, как много других секретов скрывает эта миниатюрная седовласая женщина в желтой целительской мантии.

Макгонагалл покинула больничное крыло, а Помфри вернулась в свою лабораторию и только сейчас вспомнила о ждавших ее гриффиндорцах.

— Чтобы никому ни слова, ясно? — погрозила она им пальцем. — И почему, стоит где случиться чему-то из ряда вон выходящему, поблизости непременно оказывается ваша троица?

— Поверьте, мадам Помфри, — искренне признался Рон. — Вот уже третий год я постоянно задаю себе тот же самый вопрос.

* * *

Том медленно шел между тесно стоявших деревьев с переплетенными кронами и сухими, опутанными плесенью и паутиной ветками, похожими на скрюченные старческие пальцы. Лес недобро косился на незваного гостя, откликаясь со всех сторон осуждающим перешептыванием, и глухо ворчал, подобно некогда опасному хищнику, в одночасье лишившемуся своих зубов и острых когтей. Загустевший воздух клейкой субстанцией стекал в легкие, и от недостатка кислорода слегка кружилась голова. Под ногами отчетливо всхлипывали ручейки воды: похоже, по мере приближения к опушке местность эта все больше превращалась в болото.

На небольшой поляне, до которой вскоре добрался Том, когда-то обитали пауки — часть бурелома все еще была покрыта их мохнатой серебристой пряжей. Однако теперь гнездо было заброшено, напоминая опустевший дом, из которого в оправданной только чрезвычайным происшествием спешке выехали жильцы, или завоеванный город, население которого было истреблено подчистую. Том догадывался о том, что здесь произошло. С легкой улыбкой он заговорил на языке, по звукам которого, признаться, уже успел соскучиться.

И ответ не заставил себя ждать. Со всех сторон к нему сползались десятки, даже сотни собеседников: изящные гладкие змеи, почти неразличимые в траве, похожие на черные бархатные шнурки гадюки, степенные ужи и множество явно волшебных на вид пресмыкающихся, обладавших кривыми лапами, хвостами, усеянными ядовитыми шипами, либо нестандартным количеством голов. Змеи не сводили с Тома внимательного взгляда и занимали положенные места, окружая мальчика плотным кольцом. Картина эта казалась настолько нереальной, что он даже забыл почувствовать хоть легкую тень страха. Нет, Том улыбался, ведь он, наконец, мог повидать старого друга.

— Нагайна! — счастливо произнес он, когда мудрая змея почтительно склонила перед ним свою голову. — Как же я соскучился, Нагайна! Поверить не могу, что снова вижу тебя живой и невредимой!

Змея с нежностью обвилась вокруг его плеч и коснулась мордой его щеки.

— Я ведь поклялась вечно защищать и оберегать Говорящего, — мягко прошипела она. — Говорящий изменил меня куда сильнее, чем мог предполагать. Долгие годы я жила с единственной мечтой: предстать перед его Величеством, Королем змей, — а когда моя мечта осуществилась, оказалось, что все мои помыслы, все устремления остались рядом с моим Повелителем.

— Я скучал по тебе, — погладил ее Том. — Страшно ненавидел маму за то, что она сделала. Я ведь решил, что она тебя убила. Мечтал поскорее уехать в Итон, лишь бы быть подальше от дома. А потом получил твои подарки и понял, что произошло на самом деле. Ты действительно мой ангел-хранитель, Нагайна.

— Я тоже скучала по Повелителю, — проговорила Нагайна. — Когда год назад я прибыла в этот лес, он кишел акромантулами. Старый мизгирь, основатель их рода, не был настроен дружественно, хоть мы и знакомы с самого рождения. Я затаилась, выжидая, попутно собирала моих братьев и сестер со всего леса. Когда его Величество соблаговолил покинуть замок, он отвоевал для нас эти земли и отныне правит нашим народом из подземной пещеры неподалеку.

Том улыбнулся — Нагайна нисколько не изменилась, и даже говорить продолжает все с той же непередаваемой патетикой и торжественностью.

— Так какой он, Король? — спросил он. — Ты не разочарована?

— Я сознаю, что прожила жизнь не напрасно, — на одном выдохе ответила Нагайна. — Я помогла нашему Королю исполнить долг и обрести покой. Я собственными глазами узрела его величие и тысячелетнюю мудрость. Я помогла сохранить наследие Салазара Слизерина для его потомков. И все это благодаря Повелителю и его мудрой матушке. Я снова встретила женщину с тысячей лиц и огорчилась, — теперь во взгляде Нагайны читалось явное недоумение. — Без второй половинки своей души она уже не та волшебница, которой я хотела бы служить.

— Ты никому не должна служить, Нагайна, — заверил ее Том. — Оглянись вокруг. Ты здесь принцесса. А для меня самое главное, чтобы ты была счастлива.

— Но ведь мой Повелитель, — отчего-то Нагайна упорно отказывалась обращаться к нему иначе, — пришел сюда не только ради встречи со мной, не правда ли? Я вижу, что-то гнетет тебя, Говорящий.

— Я вынужден снова просить о помощи, Нагайна, — подтвердил Том. — Но ты стала такой важной змеей, что я боюсь, как бы эта просьба тебя не обидела.

— Ни в этом мире, ни в будущем нет меры моей благодарности, — покачала головой Нагайна. — Что ты задумал, мой Повелитель?

— Пока тебя не было, я продолжал изучать дневник женщины со множеством лиц, — ответил Том. — Из него я выучил много новых заклинаний, а еще больше — вспомнил. Думаю, человек, воспоминания которого мне достались, был как-то связан с твоим бывшим хозяином. Возможно, Темный Лорд ему сильно доверял. Я знаю, Нагайна, что он жив и что тебе доподлинно известно, где его искать. И мне действительно хотелось бы знать, что произойдет, если я использую чары, при помощи которых Темный Лорд призывал своих сторонников.

Нагайна вдруг рассмеялась шелестящим прерывистым смехом, и собравшиеся змеи охотно вторили ее веселью.

— Мой Повелитель напрасно тревожится о призраках прошлого. Я знаю, что Темный Лорд не станет возражать, если его заклинание вновь прозвучит, чтобы послужить его делу.

— Не уверен, что я хочу служить делу Темного Лорда, — не согласился Том. — Но я должен кое-кого проучить. В замке есть человек, скрывающий в облике крысы. Ты что-нибудь знаешь о нем?

Если бы змеи были способны на человеческую мимику, Том готов был поспорить, морда Нагайны исказилась бы в гримасе дьявольской ненависти.

— Помню мерзкого маленького человечка, от которого пахло ужином, — брезгливо проговорила она. — Мой прежний хозяин не позволял его уничтожить и слушал его лживые советы. Если бы Повелитель осведомил Нагайну раньше, крысеныш был бы задушен в собственной норе.

— Если он причинил тебе зло, поступай с ним, как сочтешь нужным, — разрешил Том. — Но только не сейчас. У меня есть свой зельевар, свой специалист по чарам и менталистике, свой эксперт в мире магглов, даже свой мастер закулисных интриг, а вот анимага все еще нет. Там, где человеку не пройти, крыса с легкостью найдет подходящий лаз.

— Мой Повелитель слишком снисходителен к предателям, — негодовала Нагайна. — Когда крысеныш понял, что мой старый хозяин уже не вернется, как много золота, как много полезных вещей, принадлежавших хозяину, он припрятал. В той стране, из которой меня привезли, подлому вору полагается отрубить правую руку за кражу!

— Он и так уже лишился пальца, полагаю, этого достаточно, — хмыкнул Том. — Тем более, я собираюсь послать его вовсе не на курорт. Словом, после того, как я вызову его из замка, необходимо заменить его подходящей крысой. Я заколдую ее так, чтобы она ничем не отличалась от питомца этих болванов Уизли. Надеюсь, вы еще не всех крыс в округе переловили?

— Если мой Повелитель так желает, — скрепя сердце, согласилась Нагайна. — Мы найдем крысу.

— Значит, дело за мной, — решил Том. — Воображаю лицо Петтигрю, когда он здесь окажется.

Использовать метку Темного Лорда было почти так же естественно, как и золотые солнца: среди нескольких десятков черепов Том с легкостью обнаружил самый новый — именно он и принадлежал Петтигрю, последнему Пожирателю Смерти, вставшему на сторону Волдеморта. Удерживая слабые магические нити, Том послал ментальный приказ вместе с визуальной проекцией этой странной паучьей поляны. Теперь ему оставалось только ждать и надеяться, что Уизли достало ума хотя бы не запирать крысу в клетку.

Том кожей чувствовал панический ужас и нерешительные метания Петтигрю. Нагайна была права: перед ними сегодня предстанет на редкость ненадежный слуга. Лорд Волдеморт, с каким бы предыханием о нем ни говорили некоторые волшебники, совершенно не умел подбирать себе сторонников. Однако и из характеристики, данной Петтигрю Блэком, Том извлек достаточно информации, чтобы продумать операцию по нейтрализации коварной крысы во всех деталях.

Ждать пришлось недолго. Первой бдительно вскинула голову Нагайна, среди змей послышались ехидные смешки, а Том меланхолично наблюдал за тем, как будто из-под земли среди деревьев вырастает полная и несуразная фигурка низкорослого человечка, явно отвыкшего передвигаться на двух ногах. Том взмахнул палочкой, и посреди поляны разгорелся небольшой костер, а Петтигрю испуганно отпрянул. Казалось, слуга лорда Волдеморта в любой момент ждет жестокого наказания.

— Ну здравствуй, Питер, — ласково проговорил Том. — Вот уж поистине неожиданная встреча. Кто бы мог подумать, что ты скрываешься в Хогвартсе.

Петтигрю нерешительно приблизился, затравленно оглядываясь на смыкающиеся за его спиной ряды змей. Сделав несколько неуверенных шагов, он вдруг рухнул на колени перед Томом — не то желая засвидетельствовать почтение, не то оттого, что силы его окончательно оставили.

— Мой Лорд, — полувсхлипнул он. — Наконец-то вы вернулись.

Том с интересом рассматривал сжавшегося у его ног Петтигрю, все еще раздумывая над его дальнейшей судьбой. Как он и ожидал, незадачливый Пожиратель Смерти принял его за новый образ их Лорда — немудрено, учитывая тот факт, что секретом меток наверняка владели единицы. Раскрывать свою тайну было бы неразумно: неизвестно, что предпримет Петтигрю, поняв, что перед ним всего лишь тринадцатилетний магглорожденный мальчишка. Не испугался же он в свое время Блэка...

— Ты хорошо устроился, Питер, — отметил Том, желая потянуть время и попутно сканируя воспоминания новоявленного слуги — кто знает, как Волдеморт обычно разговаривал со своими людьми? — В доме Уизли ты не знаешь ни в чем недостатка. Из тебя получилась очень правдоподобная крыса.

— Мой Лорд, — глаза Петтигрю испуганно бегали, — если бы я только знал... только мог предположить, как вас найти! Поверьте, у меня не было другого выхода! По моему следу шли, меня преследовали! Если бы Блэк заговорил, они бы спрятали мальчишку, увезли бы его туда, где никто не найдет! Меня не послушали бы, убили, не задавая вопросов!

— Почему же ты боялся, что тебя убьют мои последователи, если был мне верным слугой, Питер? — задумчиво проговорил Том. Часть воспоминаний Петтигрю упорно ускользала от осмысления: он никак не мог понять, как в одной истории могут быть увязаны Волдеморт, Поттер и ровным счетом ничего из себя не представляющий Невилл Лонгботтом, о котором и Филлис-то рассказывала разве что как об объекте бесконечных насмешек и издевательств его высокомерной кузины, которой Том когда-то преподал урок хороших манер.

— Они все отреклись от вас, — осмелев, заявил Петтигрю. — Все обрадовались возможности ни от кого больше не зависеть! После того, как госпожа Расальхаг, да упокоится душа ее с миром, оставила нас, они все разбежались, как... — Питер замялся, решив отказаться от неудачной идиомы, — как последние предатели! Если бы они узнали, что мне удалось спасти вашу палочку из развалин дома Поттеров и передать ее мадам Розье... — он приободренно вскинул голову, — да, я всего на несколько минут разминулся с Блэком, но он почувствовал меня, почувствовал мой след, проклятый пес!

Том, наконец-то, понял, кого ему напоминает Петтигрю. Тот кривлялся и раболепствовал точь-в-точь как Добби, домашний эльф. Впечатление это производило самое гадкое.

— Ты правильно сделал, Питер, — снисходительно кивнул он. — По крайней мере, одно полезное дело за тобой значится. И как часто после этого ты виделся с мадам Розье?

— Больше никогда, мой Лорд, — замахал руками Петтигрю. — Госпожа велела мне затаиться, залечь на дно. Найти пристанище среди окружения Дамблдора и ждать случая выплатить ей долг. А потом... я не мог поверить, когда узнал. Я не переставал надеяться, что произошла ужасная ошибка! И какая радость была спустя годы встретить ее внучку! Милая девочка так похожа на госпо...

— Где? — коротко и жестко спросил Том. — Где и когда ты ее видел?

— С тех пор прошло лет семь-восемь, не меньше, — услужливо сообщил Петтигрю. — Я не всегда был питомцем Рональда, — пристыженно добавил он. — Сначала я жил у его старшего брата, Чарли. Он занимается драконами... после школы уехал изучать их... в Румынии, в Албании. Но решение это он принял еще мальчишкой. Родители нашли способ провести его в один из драконьих питомников, чтобы он узнал, на что подписывается добровольно. Там это и произошло. Мы встретились.

— Вот оно что, — Том тихо рассмеялся над тем, насколько тесен этот мир. — Загадочная поездка Эвана Розье в Албанию, и Филлис, конечно же, рассказывала о ней. Скажи-ка, — прищурился он, — что тебе известно о судьбе Джонатана Уилкиса?

— Уилкиса? — Петтигрю озадаченно нахмурился. — Так ведь его это... еще при вас... еще до того, как я... Я слышал... слышал разговоры в Ордене. Долохова арестовали сразу после вашего исчезновения, Лестрейнджей взяли в доме Лонгботтомов, о том, где госпожа, никто не знал, целый год ее разыскивали, пока Малфой неожиданно не сообщил о том, что она погибла во время неудачного ритуала. Леди Энид... — теперь в голосе Петтигрю звучала настоящая неуверенность. — Честно говоря, здесь все непонятно. Она получила опеку над мальчишкой. Воспитывала детей и внуков. Вела себя так, будто никогда не было войны, и ее не трогали ни Фадж, ни Дамблдор. Только один раз она вмешалась в дела Визенгамота — после приговора Краучу. Попыталась его оспорить, да только напрасно, он так и умер в Азкабане.

Петтигрю говорил, а в памяти Тома сами собой появлялись все новые и новые лица. И если мадам Розье или Долохова персонифицировать было сложнее — образы их давно и окончательно вытеснили внуки, — то, к примеру, Барти Крауча Том вспомнил почти моментально. Неприятный тип, с которым он определенно не желал встретиться во второй раз.

— А Малфой? — вспомнил он о недавней бурной деятельности своего старого знакомого. — Похоже, он оказался догадливее тебя, если разыскал меня, не дожидаясь вызова по метке. Чем он занимался эти годы?

— Он не ждал вас, мой Лорд, — поспешно выпалил Петтигрю. — Малфой печется только о собственной шкуре! Если сейчас он клянется в своей преданности, значит, точно что-то задумал! Вам нельзя ему доверять!

— Нельзя доверять, говоришь? — многозначительно покачал головой Том. — Послушать тебя, Питер, так верить я могу тебе одному.

— Я ведь вернулся к вам, не испугавшись зова метки, — пискнул Петтигрю. — Я ваш самый преданный слуга!

— Лжешь, Питер, именно из страха ты и вернулся, — ухмыльнулся Том. — Страха перед Блэком, который спит и видит, как бы поскорее с тобой разделаться. И откуда же мне знать, что все это время ты держал язык за зубами? Чем ты докажешь, что Уизли не в курсе твоей двойной жизни?

— Только не Уизли! — завыл Петтигрю. — Меня бы тут же отдали дементорам! Сколько всего я пережил за эти годы! А после того, как у близнецов появилась эта проклятая карта, мне нет ни минуты покоя! Я постоянно рискую быть разоблаченным! Карта у них всегда с собой, и ее невозможно украсть! Уже дважды мне пришлось накладывать на них Конфундус, а из-за негодяя Блэка я даже сбежать не могу! Он ведь знает, что я в Хогвартсе!

— Карта? — из истерических воплей Петтигрю, должно быть, переполошивших поллеса, Том тут же выделил главное. — Что за карта?

— Карта, которую я... мы создали, когда учились в Хогвартсе, — признался Петтигрю. — Карта, показывающая подлинные имена всех, кто находится в замке! Я-то считал, она пропала безвозвратно, Прингл конфисковал ее у нас на седьмом курсе, хоть и не подозревал, что за вещь попала ему в руки. А после школы нам было не до того, чтобы ее искать.

— Любопытная магия, — задумчиво кивнул Том. — Значит, ты угодил в вами же приготовленную ловушку, Питер? Полагаю, скоро тебе не придется беспокоиться о карте. Сириус Блэк больше не скрывающийся ото всех беглец, он обзавелся союзниками, и лишь вопрос времени, как долго продлится твоя временная передышка.

Глаза Петтигрю в ужасе расширились.

— Мой Лорд, вы же не позволите этому случиться? Вы не позволите Блэку убить меня? Все эти годы я только и ждал, что вашего возвращения! В прошлом году, когда заговорили о наследнике Слизерина, я обегал всю школу, надеясь, что им действительно окажетесь вы! Я не сводил глаз с мисс Сакс... я имею в виду, конечно, мисс Розье! Малейшая угроза... опасность... я был начеку.

— Твои попытки показаться полезным неубедительны, Питер, — фыркнул Том. — Какая опасность может угрожать Филлис в Хогвартсе? Никому неизвестно о том, кем она является.

— Это не так! — суетливо возразил Петтигрю. — Мой Лорд, честное слово, это не так! За мисс Розье постоянно следят. Мисс Фарли, староста школы, мисс Дэвис, может быть, мисс Меррисот, часть профессоров, Бэрки... всем, кто когда-либо видел госпожу Расальхаг или Беллатрикс Лестрейндж, облик мисс Розье не мог не показаться подозрительным! Если бы я только мог ее предупредить... Она много времени проводит с Нюниусом...

— С кем? — Том недоуменно изогнул бровь.

— Со Снейпом, — быстро поправился Петтигрю; он говорил так быстро, что проглатывал окончания слов, и понимать его было затруднительно: — Мисс Розье не следует доверять Снейпу, мой Лорд. Снейп никогда не был на нашей стороне. Не сомневаюсь, он сблизился с ней не случайно!

— Это серьезные обвинения, Питер, — усмехнулся Том. — Какие же цели, по-твоему, может преследовать Снейп?

— Выслужиться перед Дамблдором, — Петтигрю не пришлось долго думать. — Только благодаря Дамблдору Снейп не оказался в Азкабане! Теперь он будет делать все, что тот скажет! Мой Лорд, вы должны...

— Должен? — иронично переспросил Том. — Кажется, ты слишком утомился, размышляя над мотивами Снейпа, если решил, что я что-то тебе должен, Питер. На твоем месте, я бы больше беспокоился о собственном будущем. Пока что оно видится мне туманным.

Отвернувшись от смертельно бледного Петтигрю, Том посмотрел на Нагайну.

— Я не переигрываю? — перешел он на парселтанг. Змея хитро прищурилась.

— Повелитель не знает, что делать дальше. Почему бы не убить подлую крысу? В этом случае Идущий по следу действительно никогда его не найдет.

— Убить? — Тому сделалось не по себе от такого предложения. — Не спорю, после всего, что он сделал, крысеныш заслуживает смерти. Но пусть умрет не от моей руки. Я нашел ему применение получше...

Он снова улыбнулся Петтигрю, напряженно ожидавшему окончания его совещания со змеей.

— Ну что же, Питер, — сказал он. — Я готов удалить тебя из Хогвартса. Более того, тебе представится чудесная возможность послужить мне. Я дам тебе важное задание.

Возможно, при других обстоятельствах Петтигрю не сильно бы порадовался ответственным поручениям, однако сейчас он был готов принять любой вариант, отличный от его неминуемой смерти.

— Мой Лорд, я буду счастлив... такая честь для меня...

— Не спеши радоваться, — остановил его Том. — У тебя еще остались незаконченные дела в Хогвартсе.

— Правда? — голос Петтигрю, мысленно уже успевшего проститься с замком, дрогнул.

— Меня весьма заинтересовала карта, которой ты так хвастался, — заметил Том. — Думаю, я бы хотел получить ее.

— Но, мой Лорд, — охнул Петтигрю. — Как я уже говорил, близнецы глаз не спускают с проклятущей карты. Однажды мне чуть было не удалось украсть ее, и тогда они раскрыли меня во второй раз!

— Тогда лучше не попадаться, правда? — покачал головой Том. — При других обстоятельствах я бы попросил тебя изготовить копию, ведь ты утверждаешь, что приложил руку к ее созданию, однако, — он смерил Петтигрю презрительным взглядом, — что-то подсказывает мне, твоя роль в этом проекте была самой незначительной, и спустя столько лет ты не преуспеешь. Кроме того, наличие карты в школе может помешать мне посещать замок, что совершенно не отвечает моим интересам...

— Мой Лорд, вы собираетесь проникнуть в замок? — поразился Петтигрю. — Но это может быть так опасно...

— Мне нужна карта, Питер, — мягко заметил Том. — Карта, а не нянька. И ты принесешь мне ее. Тогда, гарантирую, Блэк до тебя не доберется. Во всяком случае, пока ты следуешь моим указаниям.

Петтигрю сдавленно кивнул, не осмеливаясь возразить. Том лениво повел рукой в сторону лесной тропы.

— Возвращайся в школу. О том, что дело сделано, сообщишь мне обычным способом. И помни, Питер, время в данном случае работает против тебя. Каждая минута проволочек приближает тебя к раскрытию и смерти. Блэк уже идет по следу, и если ты окажешься бесполезен, я не буду становиться у него на пути.

Петтигрю отступал, раболепно раскланиваясь, целиком и полностью сосредоточенный на том, как бы не отдавить хвост одной из многочисленных змей, собравшихся на поляне. Краем глаза Том видел, как в сизой дымке леса полная фигура мужчины молниеносно исчезла из виду, и лишь до внимательных ушей мог донестись легкий шелест прелой осенней листвы. Тома все эти мелочи больше не интересовали.

— Теперь, когда мы разобрались с этим делом, Нагайна, — оптимистично обратился он к змее, — я хочу, наконец, быть представленным Королю змей. Невозможно, чтобы я проделал такой путь и до сих пор не имел возможности увидеть василиска.

Вопреки ожиданиям Тома, Нагайна виновато сжалась и будто бы даже уменьшилась в размерах.

— Мой Повелитель будет огорчен, узнал о решении его Величества. Мне грустно выступать в роли гонца, принесшего дурную весть.

— В чем дело? — нахмурился Том. — Твой Король нездоров?

— О нет, его Величество прекрасно чувствует себя на новом месте теперь, когда мы стали полноправными хозяевами этой части леса, — возразила Нагайна. — Однако я уже говорила с моим Королем о том, что вы пожелаете нанести ему визит вежливости, и получила отказ.

— Отказ? — недоуменно переспросил Том. — Но почему? Разве не ты говорила мне, что василиск обязан подчиняться тому, кто владеет парселтангом?

— Его Величеству неизвестно значение слова подчиняться, — в глазах Нагайны меркнул непонятный огонек. — Единственный двуногий, которого Король Змей пожелал лицезреть в своих новых покоях — тот Говорящий, что его освободил и сумел запечатать Тайную Комнату. Я ничего не могла сделать, мой Повелитель. Второй Говорящий слаб и недостоин, но чем-то он покорил сердце его Величества.

Том медленно выдохнул, всеми силами стараясь утихомирить всколыхнувшуюся внутри ярость, силы которой, возможно, хватило бы на то, чтобы обратить половину этого леса в безжизненное пепелище.

— Гарри Поттер...

* * *

Даррен неохотно отвел взгляд от тетрадного листа, исчерченного одному ему понятными карандашными схемами, и хмуро посмотрел на постучавшегося в дверь Фреда Гартнера. Вот уже две недели они с Мэдди пытались найти способ выманить крысу из Хогвартса, однако так и не смогли изобрести ничего реализуемого на практике. Фред, формально числившийся в их группе, о волшебстве не знал, и Даррену, дабы не возбуждать подозрений, приходилось давать напарнику бесполезные задания по розыску похожего на Петтигрю преступника, проживающего где-то в Англии под вымышленным именем. Фред же всеми силами изображал бурную деятельность и регулярно заявлялся к Даррену со скучными и бездарно составленными отчетами.

— Что-то нашел на Петтигрю? — устало поинтересовался Даррен. — Если речь снова о твоих догадках, Фред, то давай позже. Мне нужно подумать.

— Не, я не за этим, — добродушно махнул рукой Гартнер. — Там какого-то хмыря привезли. Одет так, будто сбежал из бродячего цирка. Говорит, что разговаривать будет только с детективом Дарреном Сандерсом.

— Какой капризный у нас гость, — фыркнул Даррен. — За что его взяли?

— Бродил там, где не полагается, — начал перечислять Гартнер. — При себе хранил вещества неясного происхождения, нужно будет отправить их на экспертизу. На просьбу предъявить документы очень удивился и заявил, что их у него отродясь не было. Одно слово — или у него не все дома, или нарочно строит из себя идиота.

— А как зовут этого идиота? — спросил Даррен, начиная о чем-то догадываться. — Или имени своего он тоже не знает?

Гартнер рассмеялся.

— Над именем его мы ржали всем отделом. Наземникус Флетчер. Вот над кем родители поиздевались!

Даррен вздохнул и убрал дело Петтигрю в ящик, который тщательно запер на ключ. Посидеть в одиночестве и поразмыслить над деталями в очередной раз не вышло. Дома ему всеми силами мешал изнывающий от безделья и отчаянно желающий быть полезным Блэк, а на работе каждый раз ожидали новые сюрпризы.

— Ну пойдем, поглядим, что там за Наземникус, — произнес он с невозмутимым лицом, при виде которого Гартнер развеселился еще больше. — Ты лучше возвращайся на дежурство. Я с ним сам разберусь.

Фред оказался прав: с точки зрения обыкновенного маггла вид у мистера Флетчера был самый смехотворный, однако за решеткой тот держался с апломбом заправского мафиози. Даррена он сразу узнал, судя по той широкой ухмылке, что расползлась у него по лицу.

— Мистер Сандерс, — довольно протянул задержанный. — Это вы удачно зашли. Я уж начал бояться, что всю ночь проведу в каталажке!

— Это вы — Наземникус Флетчер, арестованный сегодня на Энделл стрит? — сухим канцелярским тоном осведомился Даррен. — Мне передали вашу просьбу. Не сказать, чтобы я с большой радостью отвлекся от дел, так что времени у вас немного.

— А я вас надолго и не задержу, начальник, — сверкнул Флетчер золотым зубом. — Я весточку принес. С вами желает говорить влиятельная и высокопоставленная персона. Сами-знаете-откуда.

— Не имею ни малейшего представления, — холодно отрезал Даррен. — Извольте выражаться точнее. Кто вас прислал и с какой целью?

— Имен я здесь называть не буду, — запротестовал Флетчер. — Но ежели желаете, можем прямо сейчас аппарировать к нему. Дел-то на кнат.

— Вот оно что, — хмыкнул Даррен. — Значит, мои подозрения в очередной раз оправдываются. Вынужден разочаровать вашу влиятельную персону, мистер Флетчер. Аппарировать куда-либо с незнакомым магом я не намерен. Во всяком случае, добровольно.

Флетчер неприятно осклабился.

— Он предвидел такой ответ, в точности так мне и заявил. Дескать, после того, как мистер Сандерс тебя интеллигентно пошлет — он, конечно, выразился по-другому — передай ему это, — и Флетчер просунул между решеток листок пергамента, который Даррен принял со всей осторожностью.

— Что это? — спросил он.

— Волшебная карта, — развел руками Флетчер. — Показывает дорогу к дому того, кто вас ожидает, в местечке под названием Годрикова Лощина.

— Как? — не сдержался Даррен. Прошлое вдруг обрушилось ему на голову с такой страшной силой, что не было никакой возможности удержаться на ногах и противостоять этой убийственной волне.

— Годрикова Лощина, — удивленно повторил Флетчер. — Неужто слышали? Ну, хотя кто сегодня не слышал о Поттерах. Тем более вы, занимающийся делом... ну, тем самым делом.

— Совсем недалеко от Лондона, — взволнованно отметил Даррен, едва прислушиваясь к словам надоедливого Флетчера. — За пару часов можно обернуться. На полпути к городу, где раньше жила моя теща.

— Вы карту-то нигде не оброните, начальник, — напомнил ему Флетчер. — Без нее вы туда в жизни не доберетесь. Можете хоть с десяток раз мимо проехать, а самой деревни не увидеть. И наизусть ее не выучить, можете не проверять.

— Ну что, мистер Флетчер, — задумчиво проговорил Даррен. — Можете считать свою миссию выполненной. Приятного вам дня в участке, — с этими словами он развернулся и направился к выходу.

— Эй, постойте! — растерялся Флетчер. — А как же я? Мою палочку конфисковали!

— Отсутствие документов, удостоверяющих личность, является правонарушением, мистер Флетчер, — Даррен не мог отказать себе в этой небольшой гадости. — Откуда мне знать, что изъятые у вас вещества разрешены к хранению и использованию и не являются, например, наркотиками? Если вы чисты перед законом, всего через пару часов выйдете отсюда. Но не мне это решать.

Не обращая больше внимания на возмущенные вопли Флетчера, Даррен покинул камеру, предоставляя арестованного в распоряжение Гартнера и его ребят. Даррен не сомневался, что уже после нескольких минут допроса задержанного Гартнер убедится в необходимости звонить в психиатрическую клинику. Его же ждали другие дела. И он несколько раз подумал, прежде чем набрать рабочий номер жены.

— Даррен? — мягко отозвалась Андреа. — Вот приятный сюрприз, представляешь, только что о тебе подумала! Как на работе?

— Энди, мы арестовали мага, — Даррен решил обойтись без лишних предисловий. — Он искал меня.

— Зачем еще? — жена тут же посерьезнела. — Надеюсь, плохого он не замышлял?

— Он передал мне приглашение на встречу, которое я по здравому размышлению решил принять, — сообщил Даррен. — Проходить встреча будет в Годриковой Лощине.

На другом конце трубки повисла тягостная пауза.

— Вот они и добрались до нас, — безжизненно выдохнула Андреа. — Ты не можешь пойти.

— Я не могу отказаться, — покачал головой Даррен. — Если бы они хотели меня убить, не стали бы посылать такого идиота. Нет, речь идет об обыкновенном разговоре. В конце концов, мало ли других жителей в этой их Годриковой Лощине? Ты сама говорила, в Англии не так много волшебных деревень. К вечеру я вернусь и все расскажу.

— Ну уж нет, мой дорогой сэр, — рассердилась Андреа. — Так дело не пойдет. Если ты собираешься ехать, тебе придется взять меня с собой. Если же ты попытаешься позорно удрать, я поеду по следу, и на твоей совести будет, если я заблужусь и на ночь глядя окажусь невесть где.

— Энди, подумай, зачем тебе это? — взмолился Даррен. — Разговор, скорее всего, пойдет о работе, а для тебя эта поездка — только лишь лишние воспоминания и боль. Ты от той ночи едва оправилась, а тут заново увидишь все эти места, возможно даже, тот дом.

— Я не собираюсь прятаться до конца жизни, — дерзко ответила Андреа. — После того, как Гарри Поттер оказался нашим родственником, что еще может случиться? Ну уж нет, Даррен, или вместе, или никак.

— Тогда я заеду через полчаса, — вздохнул он. — Будь готова.

Даррен не случайно опасался брать с собой жену в это приключение — поездка по местам боевой славы могла пробудить не только и не столько воспоминания об убийстве Поттеров, сколько об обстоятельствах, при которых Андреа стала его вынужденной свидетельницей. В собственной правоте он убедился, едва завидев жену, застывшую в неестественно напряженной позе возле выхода из офисного здания, в котором располагался ее благотворительный центр. Шерил, стоявшая рядом с ней, завидев Даррена, помахала ему рукой и отправилась обратно в офис — Андреа же уверенно поспешила к машине.

— Попросила ее подождать вместе со мной, — призналась она тут же. — Не хотела оставаться одна. Нервничаю.

— Ты еще можешь передумать, — напомнил ей Даррен. — Хочешь, я завезу тебя домой? Или в торговый центр?

— Уж если от мыслей не спасает работа, домашние дела точно не помогут развеяться, — усмехнулась Андреа. — Поехали уже. Быстрее доберемся — раньше выясним, что им понадобилось на этот раз.

Они выехали на автостраду.

— Как дела у Шерил? — спросил Даррен, желая держаться нейтральных тем. — Ты рассказал ей про Сириуса?

— Теперь она переживает, что кормила его объедками со стола, — нервно рассмеялась Андреа. — Сожалеет, что ничем не может помочь в истории с Петтигрю. Конечно, она не станет впутывать Филлис. Я бы тоже запретила Тому, будь он чуть менее самостоятельным.

— Тому, как показала практика, сложно что-либо запретить, — закатил глаза Даррен. — Шерил уже помогла. Если бы не ее жалость к бродячему псу, одному Богу известно, где бы сейчас был Сириус. Возможно, ему хватило бы глупости сунуться в школу. Вот бы где он наворотил дел!

— Если честно, я за нее переживаю, — вздохнула Андреа. — За Шерил. Она ведь совсем одна. Ее траур по Тони слишком затянулся и... поверь моему опыту, Даррен, слишком уж он неестественный.

— Она его очень любила, — удивился Даррен. — Чего же ты от нее хочешь?

— Она говорит о нем так, будто бы он все еще жив, — покачала головой Андреа. — Хранит его вещи, приводит в порядок его одежду. Покупает подарки на день рождения каждый год, ты себе это можешь представить, Даррен? При самой великой любви это не совсем нормально.

— Но это ее выбор, — пожал плечами Даррен. — Ты не можешь запретить ей помнить. Тем более, если говорить об интеллекте, покойного Тони мало кто может превзойти. А Шерил, на мой взгляд, относится к типу женщин, которые любят именно за интеллект и харизму.

— Вокруг Шерил полно интересных мужчин, — не согласилась Андреа. — Возьми хотя бы профессора Снейпа. Ты видел, как он на нее смотрит? И ведь он регулярно бывает в их доме, исследует эту древнюю диадему, они подолгу беседуют. Уж поверь, интеллектом он не обделен. Но ведь Шерил даже внимания на это не обращает.

— Она имеет на это полное право, — продолжал следовать выбранной линии Даррен. — Сердцу не прикажешь. К тому же, Шерил отлично понимает, что не с ее родословной пытаться найти место под солнцем в мире волшебников. Думаю, сейчас она полностью сосредоточилась на благополучии Филлис.

— Может быть, профессор Снейп не лучший выбор, ты прав, — вздохнула Андреа. — Но сколько вокруг холостых мужчин? Она всем дает от ворот поворот. Говорит, что она замужем. Знаешь, — она вдруг усмехнулась, — мне показалось даже, что она нравится Сириусу. Он уже несколько раз расспрашивал о ней, и это совсем не похоже на праздный интерес.

— Если уж Шерил не заинтересовал профессор, вряд ли она польстится на человека с уголовным прошлым, — рассмеялся Даррен. — Извини, Энди, но это смешно даже мне. Оставь бедняжку в покое. Я ведь разговаривал с ней вскоре после убийства Тони. Она была совершенно уничтожена. Шерил по-настоящему его любила, если приняла даже его ложь.

Андреа ничего не ответила, глядя в окно. Городские пейзажи сменялись сельскими, и вместо индустриальных построек перед глазами мелькали то зеленые луга с пасущимися на них коровами, то бетонные заборы с виднеющимися из-за них трубами заводов и фабрик. Даррен, чтобы тишина не казалась такой гнетущей, негромко включил радио. Из динамиков полилась приятная классическая музыка.

— Скажи, — спросила вдруг Андреа, — а ты ее любил?

Лоб Даррена прорезала едва заметная складка. Он ничем не выдал своего напряжения, лишь чуть крепче сжал руль. Конечно, он сразу же понял, кого имеет в виду его жена.

— Даррен? — позвала Андреа настойчивее. — Я знаю, мы договорились об этом забыть. Двенадцать лет я не позволяла себе даже думать о том случае, не то что задавать вопросы вслух. Но сегодня мы здесь, вместе, и мне очень важно знать правду. Это была юношеская глупость, действие алкоголя, или ты действительно ее любил?

— Зачем ворошить прошлое, Энди? — как-то безнадежно спросил Даррен. — Я знаю, что ты хочешь услышать, но все гораздо сложнее. Конни уже давно нет места в моей жизни. Я принял решение и ни разу не сошел с выбранного пути.

— Но ты изменил мне, — в голосе Андреа послышались опасные нотки. — Изменил мне через три года после нашей свадьбы, когда мне казалось, что все в нашей жизни сказочно и безоблачно. Изменил с женщиной, на которой когда-то собирался жениться. И после этого ты хочешь отделаться от меня утверждениями, что все якобы сложно?

Даррен недовольно поморщился — объяснений, очевидно, было не избежать.

— Тогда ответь ты мне, — сказал он. — Каким ты помнишь меня в университетские годы, когда мы только что познакомились?

Андреа не заставила себя ждать с ответом:

— Занозой в заднице. Типичным богатеньким мальчиком, считающим, что все в мире продается и покупается.

— Я и до сих пор так считаю, но дело не в этом, — протянул Даррен. — В целом, ты права, и еще хуже я был в школьные годы. Мы ведь уже тогда познакомились с Биллом и сразу же не сошлись характерами. Это позже дела моего отца пошатнулись, и мы чуть было не потеряли все, что имели, а тогда я считал нормальным прикрываться его достижениями, расхаживать по школе с самодовольным видом в окружении... не назову их друзьями, все мы сознавали взаимную выгоду... удобными приятелями. Тогда же я познакомился и с Конни и сейчас уже не припомню тех времен, когда ее бы не было рядом. Конни соглашалась с каждым моим абсурдным утверждением, смеялась даже над очень жестокими моими шутками и с первого класса на полном серьезе считала себя моей невестой.

— Разве не об этом мечтали твои родители? — изогнула бровь Андреа. — Твоя мать до сих пор не может понять, как это вы не поженились.

— Тогда я считал это естественным ходом вещей, — признал Даррен. — Думаю, многое изменилось, когда я встретил тебя. Ты была моей совестью. Была единственной, кто никогда не боялся возразить мне, и для кого не имело значения ни положение моей семьи, ни статус Билла, с которым ты дружила не потому, что он сын лорда, и не потому, что его ждет блестящее будущее, а потому что считала его хорошим парнем. И, знаешь, если с Конни удобно было оставаться собой, с тобой хотелось становиться лучше. Она была... — он задумался, не зная, как лучше сформулировать свою мысль, — она была чем-то вроде воспоминания, последнего, что еще связывало меня с той, старой жизнью. Она всегда верила в чудеса. Было время, когда единственным чудом, о котором я мечтал, было — чтобы все стало как раньше. Чтобы дела отца снова пошли в гору, чтобы общество забыло его старые грешки, и наша семья восстановила свое имя. Чтобы все шло хорошо само собой, а не вследствие моей тяжелой работы и бесконечных компромиссов с собственной совестью. Чтобы за моей спиной не перешептывались о том, что таких, как Сандерсы, близко нельзя допускать к работе в интересах закона.

— Ты так много говоришь, — с горечью отметила Андреа, — но пока что ни разу не сказал о том, что полюбил меня.

— Мне казалось, это очевидно, — недоуменно отозвался Даррен. — Конечно, я полюбил тебя, именно поэтому мы и поженились и прожили двенадцать, на мой взгляд, замечательных лет.

— И тем не менее, спустя двенадцать лет я не знаю, была ли я твоей настоящей любовью или всего лишь способом утвердиться в новой жизни, которую ты выбрал, чтобы загладить промахи отца, — Андреа говорила, отвернувшись, но Даррену казалось, будто он видит блестящие в ее глазах злые слезы. — Зато я никогда не сомневалась в том, что Констанс не любит Билла. Другое дело, что только сейчас я подумала о том, что именно Финч-Флетчли после их свадьбы помогли мистеру Сандерсу избежать тюрьмы и поправить свои дела.

— Все это никак не связано с нашими отношениями с Конни, — раздосадованно возразил Даррен. — Энди, ты настояла на совместной поездке ради этой ссоры?

— Разве мы ссоримся? — наигранно жизнерадостным тоном спросила Андреа. — В нашей семье ведь не принято ссориться. Просто каждый принимает удобные ему решения. Все в порядке, дорогой, правда. Конни — часть твоих беззаботных юношеских лет, у вас нет общих счетов и общих детей, и вы одного поля ягоды. Если бы мы учились в Хогвартсе, Шляпа отправила бы вас на Слизерин, не задавая лишних вопросов. Намного важнее сейчас сосредоточиться на предстоящей встрече, ведь судя по карте, мы уже приближаемся.

— Машину лучше будет оставить у дороги, — Даррен решил проигнорировать спорные выводы жены и отложить неприятный разговор до лучших времен. — Если эта деревня похожа на Хогсмид, наше появление на маггловском автомобиле наделает много шума. Если он вообще не заглохнет посреди дороги из-за переизбытка волшебства.

— Ты прав, прогуляемся, — Андреа будто бы справилась со своими эмоциями и теперь с любопытством осматривалась вокруг. — Ночью и под дождем эта трасса запомнилась мне совершенно другой. Сейчас здесь стало даже мило.

Даррену это место милым отнюдь не казалось. Даже при ярком солнечном свете все вокруг выглядело таинственным и зловещем, как в средневековом мистическом романе. Ни шпили деревенской церкви, вполне мирно уживающейся с непокорными ее древнейшим канонам соседями, ни пасторальные пейзажи, ни мирные уютные домики с занавесками в клеточку и цветочными горшками на подоконниках не вселяли в его сердца ни грамма доверия к увиденному. Вместо этого — возможно, как следствие упреков Андреа, — вспоминалась Конни. Не та надменная и холодная леди, которую он привык раз в неделю видеть на пятничных совместных ужинах или светских приемах, а всецело преданная ему семнадцатилетняя девчонка, верившая в существование домовых и фэйри и решившая ко всеобщему удивлению изучать кельтскую и англосаксонскую мифологию. Именно от Конни — даже не от Тома — он впервые услышал об обитающих в горах злобных великанах, коварных эльфах, подменявших младенцев в колыбели, и загадочных болотных духах, заманивающих путников в трясину. Настоящая магия — в этом Даррен еще больше уверился, наблюдая за сыном, — редко излучала по-настоящему чистый свет, а в Годриковой Лощине он с трудом удерживался от порыва постучать по кирпичной кладке домов, чтобы убедиться, что те не выпечены из имбирного теста.

Золотая нить, указывающая им путь, вдруг вспыхнула ярким светом и исчезла, а сама полученная от Флетчера карта превратилась в чистый лист. Даррен поднял глаза. Они стояли перед трехэтажным особняком, окруженным простым деревянным забором, и табличка при входе не оставляла ни малейших сомнений в том, что они не заблудились и не ошиблись адресом.

— Альбус Дамблдор, — покачал головой Даррен. — Глава Визенгамота и бывший директор собственной персоной зовет нас на чай. Только этого мне не хватало.

* * *

Ноги сами привели Гермиону в хорошо знакомую белоснежную палату, откуда парой минут раньше вышла мадам Помфри. Виктория Флюм все еще вынужденно соблюдала строгий постельный режим, хотя — это Гермионе удалось выяснить постыдным шпионским способом с применением хроноворота, — в школу уже наведалось все ее семейство в полном составе, убежденное в том, что любимой доченьке пойдет на пользу атмосфера родного дома.

Флюм выглядела не в пример лучше, нежели при их прошлой встрече — по щекам разлился румянец, орехового цвета глаза глядели жизнерадостно. Пользуясь отсутствием своей строгой надзирательницы, она увлеченно угощалась припрятанной где-то между тумбочкой и кроватью добычей из "Сладкого королевства".

Смущаясь и запинаясь, Гермиона представилась и сказала, что была в больничном крыле в тот день, когда девушке стало плохо. Оказывается, Флюм уже была в курсе дела.

— Поппи сказала, что ты помогала варить для меня укрепляющее зелье, — лучезарно улыбнулась Виктория. — Я тебе очень, очень благодарна. Я тогда ужасно испугалась. Ты себе даже представить не можешь, как страшно умирать.

Гермиона иронично хмыкнула. Флюм налицо был свойственнен некоторый драматизм, поэтому не имело смысла даже заикаться при ней о василиске. Не хотелось потом объясняться с мадам Помфри по поводу доведенных до истерики впечатлительных барышень.

— Я хочу тебя отблагодарить, — серьезно продолжала Флюм. — Вас ведь отпускают в Хогсмид по выходным? Приходи к нам домой обедать. Бабушка изумительно готовит, будет очень вкусно и весело.

— К вам домой? — неверяще переспросила Гермиона. — Ты имеешь в виду, в "Сладкое королевство"?

— О, конечно же, нет, — поморщилась Виктория, неуловимо напомнив Гермионе Флер Делакур. — Там папа держит только свой магазин. Живем мы на улице Песчаного Грота, любой покажет тебе наш дом.

— Улица Песчаного Грота? — глаза Гермионы расширились. — Но разве она находится не в западном квартале?

— Конечно же, именно там, — пожала плечами Виктория. — Почему тебя это так смущает? Я ведь правильно понимаю, ты приходишься родственницей Гекате? Фамилия Грейнджер не так распространена в магическом мире, чтобы я могла ошибиться.

— Вообще-то, я выросла не в мире волшебников, — Гермиона колебалась, прежде чем сделать решительный шаг. — Мой отец... он...

— Женился на маггле, я знаю такие слова, — Виктория улыбнулась. — Не нужно меня бояться. Моя семья всегда отличалась модернистскими взглядами. Мы считаем, что происхождение детей от смешанных браков — их беда, а не недостаток, и наш долг — помочь им вернуться в свой круг.

— Ты и в самом деле так думаешь? — удивленно переспросила Гермиона. Эта девушка, определенно, начинала ей нравиться.

— Я далеко не единственная, — сообщила ей Виктория. — Еще когда Иоли рассказала мне о том случае с философским камнем, я поняла, что ты просто не можешь быть обыкновенной магглорожденной. Немного времени, правильное окружение, правильные цели и задачи, и тебя будет не отличить от твоей тети. Я уверена, ты и сама спишь и видишь, как бы избавиться от этого ненужного балласта в виде маггловских предрассудков. В жизни от них никакой пользы.

Гермиона озадаченно молчала. Политика Флюмов не была ей вполне ясна и, конечно, ответы на ее вопросы можно было получить, лишь приняв приглашение. Судьба не каждый раз предоставляла такие щедрые и своевременные шансы.

С другой стороны, было у этого плана и множество "но". Как бы в глубине души Гермионе не хотелось верить в обратное, она прекрасно знала, что не имеет никаких общих корней с семьей Дагворт-Грейнджер. Опозориться на глазах у всего Хогсмида, если Гекате вдруг вздумается публично опровергнуть их предполагаемое родство, — это слишком унизительно. Гермиона уже сейчас чувствовала на себя презрительные взгляды слизеринцев и обманчивую жалость Сакс, явное осуждение профессора Макгонагалл и убийственную прямолинейность Рона. Провал уничтожит ее шансы на разговор с Раканати, на помощь родителям Невилла, на избавление от проклятия василиска. А согласие только прибавит еще один кирпичик в стену, разделявшую ее с родителями. Разве оно не означало фактический отказ от своих корней?

Между тем, Виктория Флюм смотрела на нее выжидающе. При всем желании, Гермиона не могла разглядеть коварства в ее миловидном кукольном личике. Флюм весьма походила на среднестатистическую посетительницу "Сладкого королевства", радующуюся каждой купленной шоколадной лягушке.

Гермиона не могла найти в себе сил отказаться. Ведь если во время встречи она поведет себя правильно, перед ней могут открыться двери, до которых ей никогда не подняться своими силами. Ей уже третий год удается водить за нос Конни Финч-Флетчли. Даже несмотря на свою болезнь она остается лучшей студенткой Хогвартса, за день успевающей больше, чем все остальные, вместе взятые. Она не может проиграть, иначе в мире не существует правды и справедливости.

— Я с радостью пообедаю у вас дома, Виктория, — сдержанно кивнула она, стараясь скрыть с трудом подавляемую радость. — Ты только день назначь.

— Поппи говорила, в эти выходные у вас игра в квиддич намечается, — ответила Флюм. — Гриффиндор против Хаффлпаффа, скучная и предсказуемая игра, но все вы остаетесь в замке. Давай договоримся на каникулы. Ждем тебя в последнюю субботу перед Рождеством после полудня.

Гермиона вышла из больничного крыла на ватных от волнения ногах и только в коридоре осознала, что пропустила. Квиддич. Обычно школа гудела накануне открытия спортивного сезона, но только не в этом году. И немудрено, учитывая, что даже глава спортивного комитета за считанные дни превратилась в свою бледную тень. Табита Меррисот не принимала ставки, не приглашала гостей, не задирала гриффиндорцев и даже Гарри позабыла напомнить о проигранных матчах — Малфою и, конечно же, Фарли.

Им бы следовало радоваться, но Гермионе казалось, что, лишившись прежней остроты, матчи утратили для ее друга и свой интерес. Конечно, гриффиндорская команда упорно тренировалась под присмотром преподавательницы полетов — Амбридж все ждала нападения Блэка, пребывая в вечной боевой готовности. Однако Гарри стал относиться к игре формально, словно отбывая положенную повинность. Мысли его витали где-то далеко.

— У хаффлпаффцев сменился капитан, — сообщил Фред Уизли за завтраком за день до игры. — Дэвис убедилась в том, что он справляется, и сдала лидерство. Говорит, у нее на носу Тритоны и свадьба, пора готовиться.

— Подражает Фарли, — тут же бескомпромиссно отметила Алиссия Спиннет. — Но нам это даже выгодно. Дэвис игру строила нестандартно. Хотя в прошлом году это не помешало Гарри поймать снитч через пять минут после начала игры, там что все ее стратегии обратились в ничто.

— Тогда погода была лучше, да и ловец у них был другой, — Вуд сидел на другом конце стола, но разговор прекрасно слышал и тут же завелся. — Диггори — отличный капитан и ловец! Расслабляться нельзя! Слизеринцы только на это и рассчитывают! Нам надо выиграть!

Гермиона понимала раздражение Вуда: второй день лило, как из ведра, небо было затянуто свинцовыми тучами, а вдалеке слышались раскаты грома. Если бы не необходимость поддержать Гарри, никакие заманчивые обещания не заставили бы ее отправиться на стадион и ждать, когда беснующееся небо обрушится на их головы.

В коридорах и классах появились дополнительные факелы, и Гермиона чувствовала себя неуютно в их пляшущем желтом свете. Металлический канделябр демонстративно посторонился, когда она проходила мимо, и надменно поправил потекшую свечку. Похоже, должен пройти ни один десяток лет, прежде чем она перестанет вздрагивать от таких повседневных для любого урожденного мага мелочей.

В кабинете защиты от темных искусств их ожидал неприятный сюрприз. За столом вместо профессора Люпина сидел Снейп, и вид его в точности соответствовал погоде за окном. Гермиона скользнула на свое место и повернулась к всезнающей Лаванде.

— Что случилось? Расписание изменили?

— Люпин болен, — кратко пояснила Лаванда. — Снейп заменяет. Постарайся не высовываться, это триумф Рэйвенкло.

Гермиона перевела недоброжелательный взгляд на первые ряды. Действительно, Сакс и компания демонстрировали пример кротости и прилежания, разложив на столах учебники и конспекты. Их общества держались и наиболее сообразительные из слизеринцев. И, похоже, только бдительный взгляд Снейпа удерживал Рона от того, чтобы в красках изобразить все, что он думает по поводу этого дешевого спектакля.

— Гарри опаздывает, — заметил Невилл. — А мне бы лучше вообще не приходить на этот урок. Снейп бы не расстроился.

— Он бы только обрадовался. И наказал бы кого-нибудь другого за твой прогул, — мрачно предрекла Лаванда. — Все, тихо, он что-то говорит.

С точки зрения Гермионы, ненависть Снейпа к Люпину не поддавалась никакому логическому описанию. Вдоволь посмаковав тему бездарности всех собравшихся в зельеварении, он предположил, что и на защите от темных искусств не следует питать завышенных ожиданий, несмотря на радужную картину, складывающуюся из бессистемных и неструктурированных записей профессора Люпина. Именно в этот момент не повезло появиться запыхавшемуся Гарри.

— Урок начался десять минут назад, Поттер, минус десять очков Гриффиндору, — завел свою любимую волынку Снейп. — Садитесь.

Гарри не двинулся с места.

— Где профессор Люпин?

Гермиона напрасно делала страшные глаза — друг и не думал смотреть в их сторону, он не отворачивался от теряющего терпение Снейпа.

— Ему нездоровится, — с видимым усилием отвечал Снейп. — По-моему, я велел вам сесть.

— Что с ним? — продолжал настаивать Гарри, и Гермиона с тихим стоном обхватила голову руками. Как, каким образом этот человек вообще умудрился продержаться в школе до третьего курса при таком полном отсутствии инстинкта самосохранения?

Со всех сторон послышались реплики в защиту Люпина, и Гермиона почувствовала неожиданное раздражение, заметив полное отсутствие какого-либо движения среди рэйвенкловцев. Кем эта Сакс себя возомнила? Сама-то не посетила ни одного практикума у Люпина, отговариваясь занятиями у Снейпа, непонятно, как вообще собирается сдавать экзамен. Забыв о благоразумных предостережениях Лаванды, она автоматически вскинула руку, благо, что возможность возразить предоставлялась отменная. Снейп заявил, что сегодня они будут изучать оборотней.

— Но сэр, — не выдержала она, поняв, что Снейп собирается игнорировать ее до последнего, — до оборотней еще далеко, мы только-только добрались до...

— Мисс Грейнджер, — с холодной яростью прервал ее профессор, — мне кажется, учитель здесь я, а не вы. Откройте учебники на странице триста девяносто четыре. Вы слышите, что я сказал!

Ученики с явным нежеланием подчинились. Снейпу нужен был повод, чтобы снять с ним побольше баллов — и он его получил. Равно как и шанс в очередной раз выделить своих любимчиков.

— Опусти немедленно руку, — зло прошипела ей на ухо Лаванда. — Дай другим ответить, ты же видишь, что он настроен на войну.

Гермиона последовала совету однокурсницы и с видом оскорбленного достоинства принялась читать первый параграф об оборотнях. Не хотелось признаваться себе в том, что тема была намного интереснее красных колпаков и ползучих водяных, с которыми и возиться то было противно, почти как с флоббер-червями, которых они теперь изучали на уроках Хагрида. Краем уха она слышала, как Снейп добавляет баллы Слизерину за довольно посредственный ответ Дафны Гринграсс и назначает наказание не сдержавшему своих эмоций Рону. С каждым следующим предложением происходящее в классе интересовало ее все меньше и меньше.

Профессор Снейп мог быть мстительным, жестоким и несправедливым, но он, как и положено настоящему слизеринцу, никогда и ничего не делал просто так.

Гермиона читала об оборотнях, но думала при этом о боггартах. Их самое первое занятие с профессором Люпином, на котором его тайный страх к удивлению многих обрел облик странного серебристого шара с темными пятнами. Простое ли это совпадение, что шар этот был так похож... на полную луну? Может быть, Снейп, который никогда не гнушался самым подлым образом использовать слабости других, хотел тем самым намекнуть на какое-то сильное потрясение в прошлом профессора? Скажем, опасную схватку с оборотнем, не одну из тех притянутых за уши историй, которые расписывал в своих книгах Локонс, а нечто куда более кровавое и смертоносное?

— Домашнее задание к понедельнику: написать два свитка о том, как распознать и обезвредить оборотня. Давно пора взять вас в руки. Уизли, останьтесь, я назначу вам наказание.

— Профессор Снейп, — хранившая молчание весь урок подружка Сакс, Макдугалл, неожиданно подняла руку. — Можно вопрос?

— Я внимательно слушаю, — Снейп мрачно уставился на Филлис, с которой, прежде чем вызваться, Макдугалл долго шепталась, и Гермиона со смешком поняла, что точно так же на Сакс смотрит и Гарри, если той становится известно о какой-нибудь глупой истории, в которой он был не на высоте.

— Профессор Люпин по каждой теме устраивал нам практические уроки, — выпалила Макдугалл. — Неужели он приведет в класс настоящего оборотня?

— Только не это, — вполголоса простонал Джастин Финч-Флетчли, и многие захихикали, вспоминая его боггарта. Гермиона вздрогнула, вспоминая ту ассоциативную цепочку: оборотень и луна. И профессор Люпин тогда держался чересчур наигранно, поясняя, что чудовище из фантазий Джастина имеет очень мало общего с настоящими вервольфами. Снова совпадение — или, на этот раз, нечто большее?

— Не беспокойтесь, мисс Макдугалл, — Снейпу явно доставляло удовольствие глумиться над ними своими иносказаниями. — Несмотря на прискорбно низкий уровень, продемонстрированный классом, я все еще верю в преподавательские таланты Люпина. Разумеется, он в лепешку расшибется, но познакомит вас с настоящим оборотнем.

— Конечно, он метит на место Люпина, но он никогда еще не позволял себе говорить в таком тоне о других преподавателях защиты, — возмущался Гарри случившимся на уроке. — Что он так взъелся на Люпина?

— Не знаю, — Гермионе не давала покоя еще не оформившаяся в конкретную теорию смутная догадка, и жалобы Гарри ей только мешали. — Очень надеюсь, что профессор Люпин скоро поправится...

Ей не терпелось как можно скорее начать работать над эссе для Снейпа. Только дополнительная литература из библиотеки могла подтвердить или развеять ее сомнения. Впрочем, в случае положительного ответа Гермиона ума не могла приложить, как распорядиться этой совсем не важной для нее сейчас информацией. Люпин был неплохим человеком, и если другие студенты окажутся такими же догадливыми — а с рэйвенкловцев станется додуматься до истины общими усилиями, — кто знает, как неприятности сулит профессору подлый выпад Снейпа.

На следующее утро Гермиону разбудила барабанная дробь дождя по карнизу. Погода не только не улучшилась — напротив, условия стали совершенно нелетными и, с точки зрения девочки, даже опасными. Но разве это хоть раз останавливало команды? Гарри выглядел усталым и невыспавшимся, хлесткий ветер заглушал даже голос комментатора, а зонтик Гермионы не столько защищал от дождя, сколько мешал ей двигаться прямо, то и дело поддаваясь порывам урагана и увлекая ее за собой прямо в грязь.

Снитча в зоне видимости не было, и Гермиона благодарно кивнула Парвати, появившейся на трибунах с дымящимися стаканчиками с кофе, один из которых был припасен для нее. Напиток приятно согревал и хоть немного примирял с действительностью. Гермиона смогла продержаться до первого тайм-аута, с трудом высматривая Гарри на фоне сизого от еще невыплаканных слез неба.

— Бедняга, как он там справляется, — покачала головой Ханна Аббот. — Летать в такой шторм в очках — все равно что надеть повязку на глаза!

Гермиона хлопнула себя по лбу и побежала вниз, под огромный зонт, где сейчас переводила дух гриффиндорская команда. Радость Вуда при виде блестяще исполненного ею водооталкивающего заклятия невозможно было передать словами. Однако, вернувшись на трибуны, Гермиона с неудовольствием отметила, что ее место под настилом заняла какая-то незнакомая второкурсница. Грея руки о стакан с недопитым кофе, она отправилась искать новое укрытие. Найти его удалось только под преподавательской трибуной, откуда отлично было видно все происходящее наверху.

— Снитч! Он увидел снитч! — крикнул кто-то, и Гермиона, прищурившись, разглядела Седрика Диггори, нового капитана хаффлпаффцев, стремглав мчавшегося к крошечному золотому мячику. Гарри сориентировался позднее и только после окрика Вуда, и это не добавляло очков в его пользу.

И тут произошло нечто непредвиденное. И без того свинцовое небо будто стало темнее и немного меньше. Со всех сторон на игроков надвигалось с полсотни теней в рассыпающихся мокрым пеплом плащах. Гермионе захотелось закрыть уши руками и зажмуриться — в ее голове снова зазвучали настойчивые, перебивающие друг друга голоса ушедших в небытие теней.

Она в ужасе смотрела на Гарри. Он же словно забыл обо всем на свете, как зачарованный глядя на дементоров.

— Гарри! — крикнула изо всех сил Гермиона. — Улетай же! Улетай, чего ты ждешь!

Но Гарри не улетал. Метла его зависла на месте, а тени окружали его плотным кольцом. И так же быстро и неожиданно с профессорской трибуны вырвалось стремительное серебристое облако, совсем не похожее на грозовое. Гермиона сразу же его узнала — она уже видела его по дороге в Хогсмид. Хвостатая комета профессора Синистры подобно бешеному метеору подрезала опасно приблизившихся к мальчику дементоров, и те, словно обжегшись, отпрянули назад.

Гарри хватило этого, чтобы собраться с мыслями. Резко развернув метлу, он камнем бросился вниз, за снитчем. Небо разрезала ослепительная вспышка молнии, и Гермиона так и не разобрала, что произошло там, наверху, прежде чем стадион взорвался торжествующими возгласами.

— Гарри Поттер поймал снитч! — провозгласил комментатор, внося окончательную ясность в ситуацию. — Гриффиндор победил!

И Гермиона, забыв о своем привычном равнодушии к квиддичу, восторженно закричала, и голос ее потерялся в охватившем поле оглушительном шуме.

Нужно было скорее спуститься вниз и поздравить Гарри с выдающейся победой. Гермиона не сомневалась: очень немногие смогли бы выиграть в таких неестественно сложных условиях. Не случайно слизеринцы позорно побоялись выйти на поле, поменявшись с хаффлпаффской командой. Ей было даже немного жаль Диггори — летал он действительно здорово.

Некрасивых сцен было не избежать — слизеринцев победа Гарри порадовать никак не могла. Правда, Малфоя и его извечных телохранителей видно не было — наверно, ушли злословить в замок, — зато на лестнице ей встретилась Меррисот в розовом плаще-дождевике, похожая на огромный резиновый мяч, вроде тех, в которые маленькие дети обожают играть на море.

— Грейнджер, — свои пышные волосы Меррисот стянула в тугой хвост и спрятала под капюшоном, что ей совершенно не шло. — Бежишь поздравлять своего друга? Снова вы выиграли благодаря нам.

— Мечтай дальше, Меррисот, — снисходительно хмыкнула Гермиона. — Гарри поймал снитч сам, вашему Малфою такая игра и не снилась.

— Однако на сегодняшний день Драко единственный, кто смог увести снитч из-под носа у Поттера, — подмигнула ей Меррисот. — Не забудьте послать корзину цветов профессору Синистре. Если бы не ее Патронус, дементоры могли бы сегодня разжиться вкусным обедом, а Хаффлпафф открыть год в плюсе и с большим отрывом. Что же, — рассмеялась она, — по крайней мере, пока что Поттер проигрывает только Драко и Джемме. Было бы ужасно, если бы он проигрывал абсолютно всем.

Миссия Меррисот была исполнена, и слизеринка приветственно помахала рукой Иоли Дэвис, спеша навстречу подруге. Гермиона сердито поправила капюшон. Что же за ядовитая манера портить всем кругом настроение?

Однако по-настоящему беспокоило ее совсем другое. Почему дементоры, согласно заверениям профессоров, полностью подконтрольные их воле, осмелились явиться на стадион? Почему из дюжины игроков, парящих в воздухе, выбрали именно Гарри? И, наконец, почему никто, кроме Авроры Синистры, не предпринял ничего для того, чтобы их остановить? Гермионе с трудом верилось в то, что из всего преподавательского состава одна она владеет заклинанием Патронуса. Да что там, девочка лично слышала от Гарри, что и Амбридж умеет наколдовывать серебристого пеликана.

Амбридж. Гермиона резко остановилась и оглянулась через плечо на трибуну. Профессора уже расходились, и невозможно было сказать наверняка, но отчего-то Гермионе казалось, что на этой игре директор не присутствовала. Что Амбридж делала в этот момент, когда была так нужна, чтобы отдать нужный приказ дементорам, — пряталась от дождя в замке? Или снова покидала его, как она часто делала?

Гермионе казалось, что для нескольких дней в ее голове поселилось слишком много неприятных догадок, способных доставить ей подлинные мучения, если она выяснит, что ни с кем не может их обсудить. Ясно было одно: тени, сгущающиеся вокруг Гарри, больше не были явлением фигуральным. Невидимый недоброжелатель — Блэк или кто-то другой, — явно использовал все возможности, чтобы ему навредить. И осознание этого слишком сильно отравляло Гермионе радость победы.

* * *

Дом Альбуса Дамблдора состоял из тишины — той самой завораживающей, обволакивающей, затуманивающей сознание тишины, которая, должно быть, окутывала покруженное в зачарованный сон царство принцессы, уколовшей руку веретеном. Андреа сразу поняла, что долгое время особняк стоял заброшенным, и хозяин вернулся сюда относительно недавно, после отстранения от должности директора, и еще не успел навести порядок. Дом сидел на нем, как одолженный фрак, — жал в плечах, топорщился по швам, но парадно сверкал пуговицами, призванный произвести впечатление на непосвященных зевак. Андреа себя к таковым не относила — но, определенно, не перед Дамблдором ей следовало демонстрировать подобную проницательность.

Профессор был не один — Даррен и Андреа застали его в гостиной за настольной игрой с сидящей спиной ко входу дамой, с головы до ног облаченной в черное. Даррен неловко кашлянул, и Дамблдор радостно вскинул голову, словно только их присутствия ему недоставало для вселенской гармонии.

— А, мистер Сандерс! Добро пожаловать! Вы и супругу привели? Вот и замечательно! Прошу прощения, не ждал вас так рано. Вы ведь простите, если мы с моей старой знакомой доведем до конца партию? Наше небольшое соревнование длится уже без малого двадцать лет.

Женщина в черном, наконец, повернулась, и Андреа к своему изумлению узнала леди Энид Лонгботтом, с которой ей уже несколько раз доводилось встречаться в доме Конни Финч-Флетчли.

— Рада видеть вас в добром здравии, миссис Сандерс, — Энид кивнула ей, как хорошей приятельнице. — Мистер Сандерс, рада, наконец, познакомиться. Вы играете в шахматы?

— Да, и довольно успешно, — Даррен перевел удивленный взгляд на лежавшую между стариками треугольную доску, рассеченную пополам вертикальной линией, вписанной в круг. — Правда, в шахматах, привычных для меня, принято квадратное поле.

— О да, я видела упрощенную версию, — пренебрежительно махнула рукой Энид. — Мой племянник привозил эту забаву из школы. Неплохо для новичков, позволяет хоть немного дисциплинировать ум. Однако настоящая игра разворачивается здесь. Кстати, ваша светлость Верховный Чародей, вы теряете офицера. Он вот-вот перейдет на темное поле.

— Офицер еще не принял решение, леди Лонгботтом, — церемонно отозвался Дамблдор. — Зато положение вашей королевы мне видится незавидным. Почти вся ее армия в плену. На вашем месте я бы не слишком рассчитывал на пешку, которая сейчас пытается угрожать моим фигурам. Шах.

Энид с прискорбием поджала губы, но взмахнула волшебной палочкой, и черная ладья, лихо срезав угол, столкнула с доски зазевавшуюся белую пешку. Андреа лишь порадовалась, что наблюдает за этим действом со стороны, — не хотелось опозориться в игре, в которой даже знакомые фигуры ходили, как им угодно.

— Тогда мат, — Дамблдор наблюдал за ничего не выражавшей мимикой Энид с исследовательским любопытством. — Похоже, вы проиграли, сударыня?

— Я была на волоске, — Энид улыбнулась. — Но вы же знаете, ваша светлость, что я никогда не проигрываю без причины. Посмотрите внимательнее, вы поставили мат не той королеве.

Дамблдор склонился ближе к доске и вдруг громко расхохотался. Черная королева, возглавлявшая разгромленную армию леди Лонгботтом, вдруг без предупреждений сменила свой наряд на выразительный пурпурный.

— Это уже похоже на настоящий вызов, — посмеиваясь, признал Дамблдор. — Запишем на ваш счет еще одно очко, леди Лонгботтом. Как же вы умудрились провести рокировку под самым моим носом?

— Вы слишком отвлекаетесь на судьбу своих фигур, ваша светлость, — чуть склонила голову Энид. — Вам бы быть повнимательнее, иначе станет неинтересно с вами играть.

— На этой треугольной доске, — повернулся Дамблдор к чете Сандерсов, — противостоят друг другу три армии — черная, белая и пурпурная. Весь фокус в том, что до самого финала неясно, выступает ли пурпурное воинство за себя или встает на сторону одного из игроков. В голове приходится держать все три возможные комбинации, тем игра и сложна. Вы должны постоянно мыслить за противников.

— Если я правильно понял, — подметил Даррен, — леди Лонгботтом провела рокировку, и королевы черной и пурпурной армии поменялись местами? Таким образом, разгромив черную армию...

— ... я все время гонялся не за той королевой, это верно, — подтвердил Дамблдор. — И проиграл в результате элементарного численного перевеса, хотя все еще надеюсь отыграться в будущем. Что скажете, сударыня?

— Попытайтесь, ваша светлость, так благородно с вашей стороны хоть немного скрашивать досуг старой женщины, — усмехнулась Энид. — Мой дорогой муж, любезный Элджернон, не разделяет моих увлечений. Сейчас, к примеру, все его мысли занимает открывшийся сезон охоты. Никогда не понимала эту средневековую дикость.

— Значит, жду вас в следующую пятницу, — лучезарно улыбнулся Дамблдор. — Открыть для вас камин, сударыня?

— Не стоит, — покачала головой Энид. — Такой чудесный день сегодня. Я бы с удовольствием прогулялась. Возможно, миссис Сандерс согласится составить мне компанию, пока ее муж занят разговором?

Андреа замерла от неожиданности. Отказаться было бы неудобно — все присутствующие уставились на нее с ожиданием. Даррен едва заметно кивнул — похоже, он при виде Дамблдора расслабился, будто бы благожелательный и безукоризненно вежливый экс-директор не представлял собой опасности, а мантия судьи и вовсе делала его непогрешимым. Андреа вовсе не хотела оставлять этих двоих наедине, но ее подозрительность могла быть воспринята превратно.

— Конечно же, — сдержанно приняла она приглашение. — Прогулка доставит мне большую радость.

Леди Лонгботтом тяжело поднялась из бархатного кресла и, набросив на плечи старомодный — традиционно черный — плащ, протянула Дамблдору руку для поцелуя. Сейчас она и сама напоминала сошедшую с доски шахматную королеву — такая же выверенность и точность движений, такое же неподвижное лицо, будто выточенное из слоновой кости. Возраст не сделал эту женщину менее красивой — Энид будто бы не старела, а каменела с течением лет, превращаясь во все еще выполняющую по инерции привычные действия мраморную статую. Сквозь атласные перчатки невозможно было определить наверняка, холодны ли под стать образу ее руки.

Андреа помогла ей спуститься по лестнице, аккуратно поддерживая под локоть. Первым порывом Энид — и заметить это мог лишь тот, кто, как Андреа, всюду ждал подвоха, — было отдернуть руку, но леди вовремя спохватилась и благодарно кивнула.

— Вы бывали раньше в этих краях, миссис Сандерс? — спросила Энид. — За последние годы деревушка преобразилась.

— Конечно, нет, леди Лонгботтом, — вежливо улыбнулась Андреа. — В волшебном мире я не видела ничего, кроме Косого переулка и Хогсмида краем глаза.

— Леди Финч-Флетчли так активна, что я бы нисколько не удивилась, осмотри вы вместе самые отдаленные уголки, — рассмеялась Энид. — Между тем, именно это место привлекает туристов со всего мира. Ведь в деревушке больше тысячи лет назад родился знаменитый Годрик Гриффиндор, именем которого назван факультет в школе Хогвартс. Кроме того, здесь жили Поттеры и здесь они умерли. Вы, конечно, знаете их историю.

— О да, — подтвердила Андреа. Историю Поттеров она, действительно, за последние месяцы успела выучить наизусть.

— Чарльз и Дорея здесь бывали разве что проездом, по тем временам это поселение с царящими здесь нравами казалось им слишком модернистским, — рассказывала Энид. — Джеймс переехал сюда уже после женитьбы. Племянник моего мужа, Фрэнк, познакомился со своей женой тоже именно в Годриковой Лощине. До и во время войны сюда стекалась прогрессивно мыслящая молодежь. Возможно, соседство его светлости Верховного Чародея тому виной. Он был склонен покровительствовать тем, кого находил занимательными или перспективными, — леди Лонгботтом поколебовалась, прежде, чем добавить. — Как, собственно, и Темный Лорд.

Андреа заинтригованно покосилась на свою спутницу. Во время их предыдущих встреч Энид не торопилась обнаруживать наличие тех или иных жизненных установок, тщательно взвешивая каждое свое слово, тем и была ценна ее как будто бы нечаянная ремарка.

— Справа от вас дом Бэгшотов, — невозмутимо продолжала Энид. — Здесь живет Батильда, одна из старейших ведьм Великобритании и автор серии новейших учебников по "Истории магии". Все еще держит за собой место в сельском совете, хотя давно уже не посещает их собраний. Между прочим, мать действующего лорда-мэра Хогсмида. Очень древний род с замечательной историей.

— Я читала книги миссис Бэгшот, — попыталась Андреа блеснуть знаниями. — Во многом, ее творчество сподвигло меня не отправлять сына в Хогвартс.

— В таком случае, Фаджу следовало выплатить ей двойной гонорар, — усмехнулась Энид. — Книги Батильды в последнем, исправленном издании содержат хорошо подредактированную версию двух магических войн. И если в одном случае налицо ее кровная заинтересованность, второй целиком и полностью отражает интересы министерства.

— Переписывать историю? — с точки зрения Андреа, подобное безобразие могло быть свойственно лишь насквозь тоталитарным обществам, поэтому она возмущенно всплеснула руками. — Что за ужасы они рассчитывали скрыть таким гнусным образом?

— С точки зрения обывателя, ничего катастрофичного, — Энид ее праведного гнева не разделяла. — Его светлость уже давно придерживается курса сближения с миром магглорожденных, а сама личность Темного Лорда — вы ведь в курсе, что он полукровка и был воспитан магглами? — сводит на нет всю его тщательно выстроенную теорию о безопасности и прогрессивности такой политики.

— Мне показалось, вы с профессором Дамблдором близкие друзья, — осторожно заметила Андреа. Энид рассмеялась.

— Милочка, ну разумеется, какие могут быть сомнения? Но разве наши еженедельные партии в шахматы автоматически подразумевают согласие по каждому вопросу? Мы бы слишком быстро друг другу наскучили. Лично я считаю его светлость величайшим мошенником всех времен и народов, а он в свое время лег костьми, лишь бы не допустить меня в министерское кресло... А вот мы подходим и к дому Поттеров.

Андреа в недоумении уставилась на руины некогда роскошного дома, который, по всей видимости, и являлся бывшим поместьем Поттеров. Согласно указателям, именно здесь злой волшебник, имени которого не называли в приличном обществе, попытался убить мальчика, с которым Андреа связывали далеко не только родственные узы. Удивление же ее было вызвано тем, что Андреа отчетливо помнила: убегала тогда она из целого и невредимого дома, не из разрушенного.

— Что здесь произошло? — прошептала она. — Как будто ураган пронесся.

— Говорят, это следствие неправильно сработавшего убивающего проклятия, — отозвалась Энид. — Обычно музей открыт для посетителей, так что если вам интересно увидеть...

Было ли Андреа действительно интересно вернуться в этот роковой для нее дом? Теперь он мало совпадал с обрывками из ее воспоминаний — стена той комнаты, в которой их с Томом разместила Лили Поттер, обвалилась, и даже с улицы можно было разглядеть обломки кирпичей и пол, усыпанный штукатурной и свежим, только этим утром выпавшим снегом. Андреа не нужно было соприкасаться с прошлым, чтобы воскресить его в памяти — в сущности, ей так и не удалось сбежать из этого дома: он преследовал ее во сне, доводил до отчаяния гуляющим под сводами эхом от детского плача.

Андреа отрицательно помотала головой, боясь выдать смешение своих чувств перед Энид. Впрочем, та, будто угадав ее настроение, продолжила:

— Или, может быть, хотите пройти чуть дальше? Там, за поворотом, церковь и старое кладбище, на котором похоронено много известных личностей, — она виновато развела руками. — Мне искренне жаль, что я могу предложить вам только такую печальную программу.

— Это жизнь, — вздохнула Андреа. — К тому же, я давно не была в церкви.

Возле деревенской церквушки ими был обнаружен монумент, неожиданно изменивший облик, как только к нему приблизилась Энид. Андреа с тихой грустью смотрела на скульптуру, изображавшую счастливую семью без будущего: взлохмаченного мужчину в очках, женщину с длинными, красиво ниспадающими на плечи волосами, и малыша, которого она столько лет считала своим злым гением.

На кладбище вела узкая тропинка, вдоль которой тянулись ряды мраморных надгробий с именами и колдографиями. Энид шагала впереди, слегка расставив руки, чтобы не подскользнуться на обледеневшей дорожке. Остановилась она неожиданно, склонив голову перед темным камнем, на котором едва читалось имя покойницы.

— Кендра Дамблдор, — прошептала Андреа и вопросительно посмотрела на Энид. — Это его жена?

— Мать, — пояснила леди Лонгботтом. — А рядом сестра, Ариана.

Андреа понимающе кивнула, задержав взгляд на эпитафии — "Где сокровище ваше — там будет и сердце ваше". Могила выделялась из своего окружения подчеркнутой простотой и аскетичностью.

— Это и есть вся его семья? — зачем-то спросила она. — А дети, внуки?

— Его светлость никогда не был женат, — обронила Энид. — Он... не слишком интересовался этой стороной жизни. Видите ли, — она медленно прошла вперед, придерживая одной рукой подол платья, — волшебникам... да и не только волшебникам, людям такого масштаба, как наш многомудрый Верховный Чародей, порой и самих-то себя бывает чересчур много, чтобы им удавалось ужиться с кем бы то ни было еще. Что до детей и внуков, его светлость всегда говорил, что относится к своим ученикам, как к части большой семьи под названием Хогвартс. Не для всех это чувство стало взаимным, однако родственников, как известно, не выбирают. Ах, простите, — Энид взглянула на крошечные золотые часы. — Я совсем забыла о времени. Я едва успеваю проводить вас обратно к дому его светлости.

— В этом нет необходимости, леди Лонгботтом, — вежливо отказалась Андреа. — Я бы хотела взглянуть на могилу Поттеров и еще немного прогуляться по деревне.

— Главное, не сходите с тропы, — указала ей направление Энид. — Новые могилы добавляют здесь с восточной стороны. Конечно, на этом кладбище покоится только младшее поколение Поттеров. Чарльза и Дорею похоронили раньше и совсем в другом месте, — она обеспокоенно посмотрила на Андреа: — Позвольте, миссис Сандерс, но как же вы вернетесь к мужу?

— Я запомнила дорогу до дома профессора Дамблдора, — заверила ее Андреа. — Все будет в порядке.

— Как угодно, — Энид вдруг коснулась ее плеча. — Я тоже люблю гулять по кладбищам, миссис Сандерс. Атмосфера здесь заставляет задуматься о том, как быстротечны жизнь и безоблачное счастье... и как внезапно все это может оборваться. Незначительная недомолвка здесь, крошечная ошибка там, и малыш Гарри, вместо того, чтобы воспитываться в любящей семье и праздновать дни рождения среди людей своего круга, терпит придирки и оскорбления, а из дома ненавидящих его родственников беднягу вытаскиваете вы.

— Позвольте, — приподняла брови Андреа. — Но как вам стало известно, что я...

— Земля слухами полнится, верно? — подмигнула ей Энид. — Вы поступаете правильно, миссис Сандерс. Так и надо. Пусть продолжают преследовать не ту королеву. Вмешательство в дела волшебников, особенно сильных мира сего, может быть очень опасным. Но вы, как я отметила в самом начале нашего знакомства, умны. Иногда лучше обратиться даже за очень неприятной помощью, чем потом приносить цветы на могилы.

Андреа сдержанно кивнула. Она ни на йоту не доверяла хитрой леди, однако не смогла удержаться от вопроса, который сам непрошенно сорвался с ее языка, невзирая на всю свою бестактность и неуместность.

— А ваша сестра, леди Лонгботтом? Вы бываете на ее могиле?

Энид, похоже, позабыла, как двигаться и говорить, и только едва заметный пар от дыхания еще выдавал ее принадлежность к миру живых. Она все сильнее сжимала в руках трость, рукоять которой была выполнена в форме головы какой-то редкой птицы, и смотрела сквозь Андреа, будто та была не более, чем досадной помехой на ее пути.

— Разве когда часть вашей души умирает, — рассеянно проговорила она, прежде чем аппарировать, — ей нужна отдельная могила?

Андреа осталась одна посреди безлюдного кладбища. Воздух здесь был на несколько градусов холоднее, чем в деревне, и она чувствовала, как пальцы ее ног цепенеют от пронизывающего холода. Собравшись с мыслями, она пошла в том направлении, где, предположительно и находилась могила Поттеров.

Она нашла ее почти сразу. Могильная плита со свежими, совсем недавно оставленными кем-то двумя белыми лилиями. Андреа горько вздохнула — ведь не так давно миновал Хэллоуин, годовщина жестокого убийства. Лили с неподвижной маггловской колдографии улыбалась куда беззаботнее, чем в ту ночь, и Андреа больше не смогла сдерживать подступающие к ее глазам обжигающие слезы. Без сил она опустилась на заснеженную дорожку.

— Простите меня, — шептала она, и в ее мыслях картинки с головокружительной скоростью сменяли одна другую. — Простите, что ничего не сделала. Простите, что бросила его одного.

Хрустальные бокалы с недопитым вином. Холодный голос безликого убийцы. Глумливо скалящиеся тыквы. Струйка крови, сбегающая по бледному лицу Джеймса. Торжествующий смех Констанс. Упавшее на пол блюдо с фруктами. Мокрая от дождя дорога. Визг тормозов. Боль, непрекращающася боль, и неизвестно, что болит сильнее, тело или душа. Окруженный своими подпевалами-друзьями молодой студент факультета юриспруденции и не отпускавшая ее руку высокомерная девочка с черным каре. Похороны лорда Финч-Флетчли и виноватый взгляд Билла после того, как его тетушка отказалась пускать прислугу попрощаться с покойным. Раздраженный Джеймс Поттер и его ставший понятным лишь по прошествии многих лет спор с женой. Полынная горечь чудодейственного лекарства. Зеленоглазый ребенок. Черноглазый ребенок. Энид Лонгботтом знала, о чем говорит. Андреа не сомневалась, что в ту ночь умерла и частица ее души тоже.

Знакомые и такие теплые руки обхватили ее за плечи, и она, наконец, не сдерживаясь, громко заплакала, вцепившись в куртку Даррена. Круг замкнулся, змея-уроборос укусила свой хвост, а она, Андреа, вернулась к первоистокам. Теперь ей оставалось решать, идти ли вперед или остаться в прошлом — своей семьи, своих мечтаний, своего сына.

— Я не сомневаюсь в том, что она тебя простила, — Даррен невесомо поцеловал ее в висок. — Поехали домой. Больше мы сюда не вернемся.

Андреа слабо кивнула, позволяя увести себя от могилы Поттеров. Лишь оказавшись за пределами кладбища она смогла, наконец, вдохнуть полной грудью.

Они с мужем молча шли к машине и держались за руки.

— Что хотел от тебя Дамблдор? — нарушила молчание Андреа. — Для чего позвал?

— Научить играть в шахматы, — прыснул со смеху Даррен. — А заодно предложить стать союзниками. По делу Блэка и вообще.

— Зачем ему это нужно? — прищурилась Андреа. — И ты что же, рассказал ему про Петтигрю?

— Конечно, нет, — обиделся Даррен. — Дамблдор предупреждал о коварстве старых семей и предлагал игру на своей стороне. Хотел раньше других узнать о местонахождении Блэка, если нам удастся его обнаружить. Я, помня о предостережениях Тома, ничего старику не выдал.

— А он что? — спросила Андреа. — Разозлился?

— Отнесся с пониманием. Сказал, правда, что без сильных покровителей я рискую будущим всей семьи. Как будто я и без его подсказок этого не понимал. Бесполезная встреча, как ни крути. Не в стиле Дамблдора рассказывать страшилки, надеясь склонить кого-либо на свою сторону. Мэдди вспоминает о нем, как о хитроумном и осторожном человеке.

— Мы должны сообщить об этой поездке Тому, — решительно сказала Андреа. — По правде, нам следовало известить его еще раньше. Может быть даже, взять его с собой. По крайней мере, тогда бы я избежала неприятных откровений леди Лонгботтом. Если я хоть что-то поняла из ее туманных намеков, она как раз-таки призывала нас не доверять Дамблдору.

— Занятная парочка, — усмехнулся Даррен. — А мне показалось, что говоря о старых семьях, Дамблдор намекал, в первую очередь на нее и ее сестру-призрака.

Он включил зажигал, и автомобиль со скрипом тронулся с места, словно разминая затекшие суставы. Андреа застегнула ремень безопасности и поежилась от холода.

— Включи климат-контроль, у нас, похоже, наступила настоящая зима. Хотя здесь всегда было холоднее, чем в Лондоне. Помню поездки к маме...

Даррен слушал жену вполуха: что-то в происходящем ему категорически не нравилось. Машина набирала скорость, однако затормозить ему никак не удавалось, благо, что трасса в такой час практически пустовала.

— Даррен? — Андреа прервалась на полуслове, удивленно глядя на мужа. — Ты куда так разогнался?

— Кто-то испортил тормоза! — сквозь зубы прорычал Даррен. — Сиди спокойно и не мешай мне!

— Что? — Андреа в очередной раз за эту безумную поездку изменило спокойствие. — Кто, как, когда? Зачем?

— Если мы сумеем выйти из аварийной ситуации, с удовольствием об этом подискутирую, — отмахнулся от нее Даррен, крепко держа руками руль. — Полный бак бензина!

— Мы же скоро проезжаем какой-то город, — в ужасе воскликнула Андреа. — Даррен, нужно что-то сделать!

— Что ты предлагаешь мне делать! — закричал Даррен. — Нам сейчас поможет только чудо!

— Чудо... чудо, ну конечно! — Андреа принялся судорожно расстегивать рукав, под которым прятала подаренную Томом золотую подвеску. Сжав ледяное солнце пальцами, она зажмурилась, всеми силами стараясь подавить страх и максимально четко представить происходящее для Тома. Он был ее единственной надеждой. Годрикова Лощина в самом деле была ее роковым местом, и помочь ей, как и много лет назад, могли только сын и его магия.

Даррен резко выкрутил руль, чудом объехав неторопливо тащившуюся перед ними Хонду, и с трудом выровнял ход автомобиля. По мере приближения к городу транспорта на дороге становилось все больше.

— Я съезжаю на боковую, — крикнул он жене. — Она уходит в сторону от Лондона, там мало кого встретишь. Держись крепче!

Андреа громко взвизгнула, когда машина, чуть было не перевернувшись, виртуозно вписалась в крутой поворот. На небольшом ответвлении от главной дороге действительно не было другого транспорта, зато и дорога явно не было приспособлена для скоростной езды. Андреа забыла, как дышать, молясь только о том, чтобы они не врезались в ближайшее дерево.

— Даррен, там, впереди! — отчаянно завопила она, увидев в сизой дымке силуэт человека, переходящего дорогу. Даррен попытался в очередной раз вывернуть руль, однако машина вдруг резко остановилась и буквально поплыла, замерев всего в паре сантиметров от ограждения. Мотор издал последний умирающий писк и окончательно заглох, а Андреа потрясенно замерла, вцепившись в руку Даррена и восстанавливая дыхание.

Человек, которого они чуть не сбили, подошел ближе, и по периферии сознания Андреа скользнула мысль о том, что это Том. Даррен, осторожно разжав ее пальцы, выбежал из машины и открыл дверь с ее стороны. Вместе с сыном они помогли ей выйти.

Одежда Тома была в грязи, а по щеке тянулась длинная ссадина.

— Ты ранен? — даже собственный голос казался Андреа неестественным и чужим. — Откуда это?

— Я идиот, — голос Тома чуть дрогнул. — Пытался аппарировать в движущийся автомобиль. Естественно, промахнулся. Пока сообразил, что вы пытаетесь сделать.

— Никто не видел, как ты... там, в колледже? — тут же спросил Даррен. Том махнул рукой.

— Долохов. Но у него есть такая же подвеска. Я потом ему объясню. Он не станет болтать. Да ему и некому.

Андреа колотила дрожь.

— Какое это имеет значение, — возмутилась она. — Мы чуть было не погибли! Нашу машину зачаровали под самым нашим носом, а мы даже ничего не могли сделать! Вы понимаете, что это значит? Вы понимаете, как легко им найти нас и уничтожить?

— Но почему именно таким способом? — нахмурился Даррен. — Тормоза могли испортиться по другим причинам. Хотя, согласен, это маловероятно, — быстро добавил он, заработав испепеляющий взгляд жены.

— Нам лучше уйти с дороги, — решительно подвел итог Том. — Машиной займемся потом. Мама должна как можно скорее оказаться дома. Давайте аппарируем, я могу перенести вас вдвоем.

— Том, — Андреа, сбросив с себя оцепенение, схватила его за плечи и встряхнула, — ты слышишь меня? Забудь все, что я говорила раньше! Забудь, выброси из головы, это глупости! Ты должен, ты просто обязан изучать магию!

— Мама, мама, успокойся, — испуганно заговорил Том. — Ты же видишь, я стараюсь!

— Значит, старайся лучше, — сверкнула она глазами. — Ты должен стать сильнее, чем они! Где они работают вполсилы, выкладывайся на полную. Где они трудятся на пределе возможностей, делай вдвое больше! Все остальное теперь второстепенно!

— Мама, ну конечно же, я буду делать все, что от меня зависит и даже больше, — пробормотал Том. — Ты перенервничала. Тебе нужно отдохнуть и успокоиться.

— И ты, — Андреа, как взбешенная фурия, повернулась к Даррену, — первое, что сделаешь, как только мы вернемся домой — это избавишься от Блэка.

— Но Энди, не нужно грести все в одну кучу, — начал было Даррен, но был перебит гневным возгласом:

— Все наши неприятности начались, как только этот проходимец сбежал из своей чертовой тюрьмы! Я никогда не поощряла поведение и взгляды Вернона, но от этих людей одни неприятности! Наши дети могли спокойно учиться и колдовать, мы работали и жили своей жизнью, никто нам не угрожал, никто нами не интересовался, пока этот бездельник не свалился на наши головы! Он целыми днями ничего не делает, только спит, ест, ноет и таскает в дом блох! Я тебя предупреждаю, Даррен, — Андреа угрожающе сощурила глаза, — на мое счастье наш сын умеет аппарировать. Если к завтрашнему утру Блэк все еще будет оставаться в нашем доме, я первым же самолетом улетаю к маме, в Кордову.

— Блэк — такая же жертва обстоятельств, как и мы! — запротестовал Даррен. — Как ты не понимаешь, если его схватят — его убьют!

— Он взрослый мужик, пусть сам решает свои проблемы! — топнула ногой Андреа. — У него есть семья! Есть деньги! Ты знаешь, сколько денег он вчера снял со своего счета тайком? Хочет купить подарок крестнику! Мы тут крутимся, рискуем всем, что у нас есть, а они, тем временем, в квиддич будут играть? Я не стану больше возвращаться к этому разговору, Даррен, — выплеснув накопившиеся эмоции, Андреа разом успокоилась и только крепче прижала к себе шокированного сценой Тома: — или уйдет Блэк, или уйду я.