Иммунитет (джен)

Почти бессонная ночь, которую провел Гарри в бесплодных размышлениях о том, что он сделает с крестным-собакеном (вот бы только до него добраться!), хорошему настроению с утра не способствовала.

Ужасно недовольный, он спустился в гостиную, встретил встревоженные взгляды Гермионы и Рона, вздохнул и поплелся в их компании на завтрак. От остальных гриффиндорцев, строящих всякие предположения о Сириусе Блэке, он отмахнулся: даже слушать эти глупости не хотелось.

Яичница с беконом и маленькие свежие булочки немного улучшили его мировосприятие, но ужасно хотелось кофе. Он украдкой кинул взгляд на дальний край преподавательского стола. Снейпа на месте почему-то не было.

«Снейп, небось, каждое утро себе варит», — не без зависти подумал Гарри и слегка замечтался о том, как было бы неплохо как-нибудь позавтракать в компании учителя, как это бывало летом. А потом вдруг разволновался, почему это Снейп не пришел, хотя завтраки тот пропускал довольно часто. Но именно это беспокойство и помогло Гарри окончательно проснуться.

Так, зевая, но уже вполне взбодрившись, чему он был не рад, ибо несчастную голову снова начали одолевать самые разные не очень радостные мысли, Гарри топал по направлению к теплицам. По обещанию мадам Стебль их ожидала знакомая уже практика.

— Снова эти мандрагоры, сколько уже можно-то, — ворчал Рон, выискивая в горе жизнерадостно-розовых наушников что-нибудь «поприличнее». — Будто нам прошлого года не хватило.

— Полезные растения, — пожал плечами Гарри, цапнув первые попавшиеся и надев их на шею. — Без них в прошлом году пришлось бы совсем плохо. Гермиона все лето наш курс догоняла, — кивнул он на подругу, — а если бы это был ты?

Рон скривился, а Гарри подумал: «Неужели надо было полгода ждать, пока они вырастут? Не могли купить? Или мадам Стебль единственная в Англии, кто их выращивает?» Он хотел добавить еще, что именно благодаря этим растениям их лучшая подруга Гермиона теперь жива и здорова, но Рон уже нахлобучил темно-серые наушники и отошел за рассадой.

Гарри вспомнил летние работы в саду с тетей Петуньей: тогда, когда он случайно подпалил лужайку, они много чего посадили. И пересадили, да. Тетка еще все время ворчала то на менеджера Садового центра и его дополнительные скидки, то на себя саму, мол, слишком много всего купила, негде разместить… Но разместили они, конечно же, все. А Гарри узнал много нового.

Например, то, что самые тонкие и маленькие корешки — самые важные. Ими растение в основном и питается. А поскольку голова работала, он сразу подумал, не поэтому ли плачут-то малыши-мандрагоры? Ведь мелкие корешки все равно рвутся, а это больно, наверное. Вот Гарри было очень больно, когда ему Дадли однажды в драке клок волос выдрал. Он даже поморщился, до того неприятным было воспоминание, и с сочувствием посмотрел на горшки с растениями. И как бы так сделать, чтобы поменьше их травмировать?

Он взял горшок, из которого торчал хорошо знакомый зеленый хохолок, и аккуратно обстучал со всех сторон. Так тетя делала, чтобы земля отошла от стенок, а с ней и корешки. Они будут меньше цепляться за стенки, и… он вспомнил, как Петунья Дурсль ворковала над своими любимыми розами.

В ответ на простукивание хохолок из листьев зашевелился и над землей возникла пара небольших, но любопытных глазок. Гарри стало забавно, будто он попал в какой-то немного странный мультик, и он весело подмигнул. Глазенки округлились от удивления.

— Знаешь, как там, снаружи, интересно? — спросил Гарри. Ворковать он не умел и не собирался, он почему бы не попробовать просто поговорить?

Мандрагорка, кажется, прислушалась…

— Тебе же тут давно тесно, правда?

Хохолок замер на пару секунд, видимо, тормозил, потом вроде как кивнул.

— Я тебя сейчас пересаживать буду, чтобы тебе было просторнее и удобней расти, ясно? Ты, если умеешь, корешки-то подбери, втяни или как там еще, не знаю… пригодятся же они тебе.

Мандрагорка снова изобразила что-то похожее на кивок и как будто немного сжалась.

— Ну что, готово?

Гарри надел перчатки и аккуратно разгреб землю вокруг хохолка. Попытки цапнуть за палец не последовало, уже плюс…

— Хочешь посмотреть на остальных ваших? — по наитию спросил он, и зеленый хохолок встрепенулся, а любопытные глаза выглянули из горшка: мандрагора сама вытягивалась наверх, осталось только помочь этому движению.

Гарри и помог…

Мандрагорыш попытался повертеться, однако у него не вышло — захват у Поттера был хорош, летом отрабатывал. Но не успел корешок-человечек скукситься, как Гарри сам развернул его, чтобы тот посмотрел во все стороны. А потом поднес к новому большому горшку, где заранее сделал приличную ямку, и росток, оглядевшись, сам залез на новое место, осталось только присыпать его землей.

Гарри быстро закончил с этим и почувствовал, как кто-то похлопал его по плечу. Он обернулся. Невилл широко улыбался и показывал ему знак победы — два пальца «галочкой» или буквой «V», а Гермиона просто смотрела восхищенно, и это было чертовски приятно. Гарри улыбнулся им в ответ и принялся за следующий горшок.

Гермиона, моментально оценив работу Гарри, начала повторять его приемы и к концу занятия почти догнала его по количеству сделанного. Они не заметили, как Рон отвлекся и отошел куда-то, а его место занял Невилл, который все-таки превзошел всех, пересадив за занятие более десятка самых крупных особей. Получив от довольной и слегка удивленной мадам Стебль по пятерке баллов для своего факультета, они почистились и последними отправились на зельеварение.

— Даже не думала, что практика по гербологии может быть такой забавной, — делилась впечатлениями Гермиона. — Особенно когда эти мелочи начинают из горшка выглядывать, такие смешные!

— Ну и чего вы так долго? Вот уж не ожидал, что ты вдруг станешь таким ботаником, — разочарованно протянул Рон, примкнувший к ним, едва они вышли их теплицы. — Ладно Невилл, его хлебом не корми, дай в земле покопаться, или Гермиона, для которой важней всего, сколько баллов она заработает, но ты, Гарри?! Что с тобой, дружище?

«Ну вот, опять», — подумал Гарри и вздохнул, но промолчал. Хоть они и понимали, что что-то с приятелем не так, что он может быть под воздействием, но терпение подростков постепенно истончалось. Да и не так уж много им было для этого нужно, если честно…

— Это с какого перепугу ты решил, что знаешь, что для меня всего важнее, а? — сощурилась Гермиона. Она еще в самом начале пропустила обиду, когда тот разглагольствовал о значении мандрагор. Еще бы, это не он, а она провалялась столько времени практически неживой, это не ему, а ей было очень даже больно и тяжело восстанавливать подвижность тела, да и много чего еще. Она тогда промолчала, чтобы не ссориться, тем более что занятие уже началось, но вот забыть — не забыла.

— Да всем давно известно, кто у нас главная заучка на Гриффиндоре, — отмахнулся Уизли.

Гермиона только ахнула.

— Что ты имеешь против? — тут уже не выдержал Гарри. Такое поведение бывшего «лучшего друга» его уже изрядно бесило. Почему-то общаться с Роном нормально можно было только в классе Рунологии и некоторое время после, а в остальном приходилось терпеть. Но уже с трудом: руки все чаще чесались просто по-маггловски дать рыжему в торец… Правда, все вроде по мелочам, как и сейчас — ссора ведь буквально на ровном месте! Но… накопилось. И за Гермиону обидно.

Гарри бы сдержался из последних сил, но Уизли добавил еще что-то весьма пренебрежительное насчет «всех заучек и присоединения к ним Гарри». В животе Поттера началась жуткая резь, перекинувшаяся пожаром в горло, запахло дымом… Он едва успел развернуться, а кулак сжался сам, тело спружинило обратно, и он влепил смачный хук под нижнюю челюсть рыжего — у того только зубы клацнули. А потом все заполонила боль и в глазах потемнело…

— Агуаменти! Гарри! Гарри, успокойся!!! Бежим! Невилл, помоги нам, скорее…

Рон Уизли сам не понял, как оказался на земле, почему-то в мокрой, но воняющей чем-то паленым одежде, от которой шел пар. Он помотал головой, приходя в себя, поднялся, потрогал подбородок и отправился в медпункт. Вот бы получилось откосить от зельеварения…

* * *

Северус Снейп, поглощенный процессом подготовки ученической лаборатории к очередной практической работе самого противного факультета, вздрогнул от неожиданности, когда дверь в класс распахнулась, похоже что от пинка, и в класс ворвалось нечто непонятное. Под чарами невидимости определить, кто это, было бы невозможно, если бы пустота тут же не завопила голосом Грейнджер:

— Спасайте, профессор!

Чары невидимости спали, девочка сползла на лавку за столом, а рядом с ней материализовались — точнее, нарисовались — согнувшийся от боли Поттер и сжавшийся в комок Лонгботтом, затравленно глядящий на свой личный кошмар. Грейнджер все же смогла вскочить еще раз, чтобы добраться до профессора.

Северус Снейп был шокирован: давненько с ним не обращались так, как эта третьекурсница, схватившая его за лацканы и резко притянувшая к себе. Но когда она, прошептав ему прямо в ухо:

— Дракон, неполное превращение, ожог, — буквально опала на его стол, профессору стало уже плевать на эту, в сущности, небольшую вольность.

Он метнулся в лабораторию, и через несколько секунд Гарри, морщась от боли, медленно пил спасительное зелье. Глядя на все еще искаженное лицо мальчишки, Северус понял, что отчитывать его сейчас — пустая трата времени, тем более скоро начнется урок.

— Десять баллов Гриффиндору за своевременную помощь и соблюдение тайны, — тихо произнес он, — каждому.

Невилл вытаращил глаза, покраснел и поперхнулся воздухом, заодно предприняв очередную безуспешную попытку сползти под стол, а Гермиона счастливо улыбнулась. Снейп сердито посмотрел на нее и ткнул в сторону Невилла указательным пальцем:

— И вы оба этого не слышали.

— Да, профессор, конечно, профессор, — Грейнджер сияла как летнее солнышко, а Лонгботтом ухитрился покраснеть еще сильнее, хотя, казалось бы, уже некуда.

— Спасибо, профессор, — прошептал Поттер.

— Отработка, Поттер! Обещаю, сегодня на занятии вам мало не покажется. Грейнджер, прекратите улыбаться, никто не поверит, что вы настолько любите зелья. Лонгботтом… — Снейп тяжело вздохнул, — чары охлаждения вам знакомы? Ну конечно… Поттер, у вас там остался еще глоток? Передайте товарищу… А теперь брысь отсюда и ждать под дверью, пока не придут остальные.

* * *

Урок зельеварения прошел бы для Гарри ужасно, если бы он не понимал, в чем дело: профессор волновался, потому что не успел сразу выяснить, что именно произошло, и теперь вовсю давал выход своему недовольству. Он вылил на лохматую голову Поттера столько яда, что к концу занятия даже Уизли, поначалу кидавший на Гарри злые взгляды, перешел в лагерь сочувствующих.

Поттер же только вздыхал и старался хотя бы не очень сильно испортить зелье. Болела правая рука, саднили разбитые костяшки пальцев — все-таки драчун из него был так себе, а врезал-то от души. «Вернее, со всей дури», — самокритично думал Гарри практически в унисон с тем, что по его поводу излагал Снейп.

А Гермиона иногда кидала в сторону профессора восхищенные взгляды, один из которых тот все же поймал и не преминул пройтись по ее самолюбию. Однако получилось как-то не очень убедительно… Но все это было мелочами по сравнению с тем, как всех потряс Невилл Лонгботтом. Он ничего не взорвал, не расплавил котел, не спалил ни себя, ни соседей, а самое главное, под конец одним из первых сдал вполне приемлемое по качеству зелье.

— Не прошло и трех лет, как у вас наконец заработал мыслительный процесс, что вселяет некоторую надежду, — прокомментировал Снейп, но студент не присел и даже не вздрогнул, стоя почти с ним рядом. — Даже боюсь предположить, что на вас так повлияло, Лонгботтом, однако советую на всякий случай повторить.

Но, когда самый проблемный ученик в ответ посмотрел ему прямо в глаза и легонько кивнул, удивился уже Снейп. Да так, что, задавая домашнее задание, сократил объем эссе почти вдвое.

Рассматривая зелье Поттера, Снейп кривился так, словно это были чьи-то испражнения.

— Отработка, Поттер.

Гарри вздохнул. Снейп еще раз прошелся по его умственным способностям, и наконец до Гарри дошло.

— Я даже ничего не говорил! — вскинулся он. — И зелье у меня не хуже, чем у этих, — он кивнул головой на Крэбба с Гойлом.

— Еще одна отработка за пререкания с преподавателем, Поттер, — выплюнул Снейп, как показалось Гарри, с облегчением. — Все вон отсюда.

Гриффиндорцы первыми ринулись в коридор, торопясь на обед. За ними намного спокойнее вышли слизеринцы. Гарри замешкался из-за Гермионы, которая уронила тетрадь, полезла под стол, потом уронила «вечное перо». Они вышли последними, когда профессор уже стоял на пороге, нетерпеливо притоптывая. Как ни странно, в этот раз он ничего им не сказал, только развернулся и ушел в свой кабинет. Гарри едва не крикнул ему в спину: «А как же обед?» — но вовремя прикусил язык.

— Ну ты, Поттер, даешь… Почти целый урок держался, — восхитился Малфой, немного приотстав от своих «телохранителей».

— Ты, что ли, похвалить меня решил? — удивился Гарри.

— Знаешь, выдержка — это как раз то, что могут оценить аристократы…

— Ну ты и позер, Малфой, — дружелюбно откликнулся Гарри. После того контакта, что получился у них после полетов на гиппогрифах, считать его врагом уже не хотелось. — Главное, сам себя похвалил. Орел!

— Не без того, — ухмыльнулся Драко. — Ты тоже так сможешь. Лет так через пять.

Гарри и Гермиона фыркнули и засмеялись, но Драко уже свернул и исчез за поворотом к слизеринским подземельям. А вот настроение удивительным образом исправилось. Сегодня вечером можно будет поговорить с профессором! И пусть он ругается, но… Гарри сам себе не хотел признаваться, как он скучает, вот только деваться было некуда. Факт.

— Вы ни о чем не забыли? — Невилл, к счастью, один, поджидал их возле лестницы, ведущей в сторону башни Гриффиндора.

— Точно, — хлопнул себя по лбу Гарри. — Спасибо, Невилл. С тебя обет. И да, моя аниформа — дракон.

— Пошли в башню, пока все в зале, не будем откладывать, — предложила Гермиона.

— Это потрясающе, — выдохнул Невилл, торопясь за ними.

— Я тебе потом расскажу. Хочешь со мной тренироваться? — предложила Гермиона.

— Но это же… надо быть очень сильным… это очень сложно…

— А вот и нет. Я расскажу, это реально совсем не так трудно, как пишут. Есть разные способы, и я, похоже, нашел самый простой. Ну, так считает профессор… Флитвик.

* * *

Ремус Люпин не находил себе места. Он никак не мог выполнить задание директора и подружиться с мальчиком. Сын его лучших друзей оказался похожим скорее на маггла, чем на волшебника. А выросший в магическом мире, пусть и на самой его окраине, Ремус понятия не имел, о чем говорить с магглами. Он ими никогда не интересовался.

А еще после первых же занятий, когда он узнал, как тяжела и даже ужасна была жизнь мальчика в семье тетки, начал страдать вдобавок комплексом вины. Да, он ни разу не полюбопытствовал о ребенке, но и с чего бы? Дамблдор же четко всем объяснил, что Гарри в безопасности, с ним все хорошо и что ездить к нему — значит привлекать внимание, а это опасно. Да и кто он ему? Знакомый родителей…

Знакомый… Другом он себя считать не мог. Будь он другом — скорее всего, был бы с ними в тот день. Но его не звали. С его уродством никто не мог с ним дружить по-настоящему. Гарри Поттер… Ремус уже не раз во время занятий замечал заинтересованные взгляды, которые бросали на него Гарри и его подруга, и звериное чувство говорило: они знают. Или, как минимум, что-то предполагают. И это необходимо понять, ведь дело в его собственной безопасности.

«Нет, это невозможно», — повторял он про себя, как мантру, но глупо надеяться обмануть звериное чутье. Хоть он и не верил своему волку, но полностью игнорировать его не мог. «Гарри, я — темная тварь… — он представлял лицо мальчишки после того, как он скажет это, но картинка упорно не складывалась, точнее, он не чувствовал ее достоверность. — Признаться или не признаться?» Он даже бросил монетку, просто от отчаяния, поклявшись себе, что сделает точно так, как ему выпадет.

Монета упала в небольшую щель возле стены. На ребро. Ремус выдохнул и прикрыл глаза: за что он так провинился перед мирозданием? Но после обеда он обещал директору, что обязательно поговорит с Гарри… И он это сделает. А там уже как пойдет.

* * *

Пошло на удивление легко, словно Гарри действительно был… другом? Мальчик внимательно слушал, задавал вопросы, интересовался им совершенно искренне, волк это чувствовал, и в какой-то момент Люпин понял: больше так нельзя. И все рассказал. Ну, как… почти все. И был шокирован тем, как это воспринял Гарри.

— Гермиона проспорила, — широко улыбнулся мальчишка.

— А? — больше Люпин не мог произнести ни звука. К такому он был точно не готов.

— А она уже после второго полнолуния поняла, что к чему, и привела неопровержимые доказательства.

— Это какие же? — с трудом выдавил Ремус.

— Кроме лунного цикла, это ваша способность чуять, сначала мы думали, что вы можете видеть спиной…

Люпин внимательно слушал, отмечая все свои проколы. Их было немного, но Грейнджер все же невероятно умная и наблюдательная ведьма, хоть и еще совсем почти ребенок. Да и Гарри… Детки, оказывается, исследовали его по полной программе! И никому ничего не сказали. Наверное, потому, что они так же, как и он, полностью доверяют Дамблдору. Полностью… Отчего-то это стало казаться не совсем правильным. Он сглотнул.

— Гарри… Я могу так тебя называть?

— Если вам удобнее, то почему бы нет, профессор. Вы хотели еще что-то спросить?

— Как ты теперь… — Люпин замялся. Слова не шли, словно приросли к языку. Почему-то ответ мальчишки стал казаться для него очень важным.

— Как я отношусь к вам, узнав, что вы — оборотень? — догадался тот.

Люпин вздрогнул, а Гарри продолжил.

— Да точно так же. Я не того… как это?.. не ксенофоб, во… То есть нормально отношусь, — расшифровал он, по мимике собеседника определив, что тот ничего не понял. — Если вы, конечно, кусаться не собираетесь, профессор… Но вы ведь не собираетесь, правда?

Люпин побледнел.

— Гарри, как ты мог подумать? Я никогда…

— Простите, профессор, я никоим образом не хотел вас обидеть! Но ведь на всякий случай спросить-то надо?

— А если бы я соврал? — «Мерлин мой, что я говорю?!» — промелькнуло в голове.

— Нет, — уверенно отринул такую возможность парнишка, что само по себе оказалось бальзамом на раны.

— Почему? — «дурак, зачем ты допытываешься, просто прими!»

— Вы… нет, вы бы точно не стали.

— Почему ты так уверен? — Люпин наконец улыбнулся. Светло, от души. «Спасибо, Гарри. Ты даже не представляешь, что только что для меня сделал».

— Я чувствую.

— Ты всегда чувствуешь ложь?

Мальчик пожал плечами.

— Скорее настроение, намерение… Ваше отношение ко мне.

— Это очень полезное свойство, но оно действительно тебя никогда не подводило?

— По крайней мере, последний год — нет, — улыбнулся Гарри. — Но согласен, этого может быть недостаточно и полностью полагаться нельзя.

Профессор засуетился с чаем, а Гарри почувствовал, насколько тому не по себе, и вспомнил прочитанные книжки по психологии, которые давала ему летом миссис Филдс. Кажется, профессору самому сейчас не помешает помощь. Но что может он, Гарри? Голова лихорадочно работала и наконец выдала решение. Ведь чтобы человек почувствовал себя уверенней, надо, чтобы он сам кому-то помог и был в своей стихии, как-то так. А значит…

— Профессор, вы не могли бы меня научить, как лучше всего отгонять дементоров? А то одного-то пока отчистишь, а вдруг их будет несколько?

Так он узнал о заклинании Патронуса, защитника между миром живых и… не очень живых. Потому что, оказывается, дементоры — это не живые существа по определению. Гарри еще немного потренировался, вызывая из палочки серебристое облачко, сначала небольшое, а потом почти размером с себя. Однако этим все пока и ограничилось.

Профессор его хвалил, говоря, что с первого раза вообще почти ни у кого не получается, а телесные Патронусы есть далеко не у каждого взрослого волшебника. Гарри не особо нравилось, когда его утешали, так что он сослался на отработку и откланялся, торопясь в подземелья к своему профессору.

* * *

Удивительно, но Снейп совсем не ругался, видимо, хватило времени, чтобы остыть. И даже за глаза похвалил Гермиону после рассказа Гарри о том, как все было. Странным образом на него гораздо сильнее подействовал усталый голос профессора, которым он говорил о безнадежности их конспирации, о том, что Гарри всего лишь подросток и не выдержит «всего этого»…

Хотелось сделать как раз наоборот — стать выдержанным, спокойным, ледяным… ну, как профессор. Доказать, что можешь, что справишься…

Снейп больше ничего не сказал кроме того, что надо как можно быстрее посмотреть память Уизли и, если что, скорректировать ее. А вот когда Гарри спросил его, можно ли доверять волку, снова совершенно неподражаемо изогнул бровь.

— Давно ты понял?

— Недавно. Гермиона догадалась после второго полнолуния…

— И?

— А что, — ответил Гарри вопросом на вопрос, — надо было еще что-то? Мы наблюдали…

— Вы никому не сказали, даже мне.

— Так вы сколько раз отработки отменяли? Вас поди поймай… А если просто так идти, надо от Уизли отвязаться, с Гермионой договориться, чтобы прикрыла, и вообще… Вот выучу заклинание невидимости, тогда точно буду вам каждый день надоедать!

— А кто говорил, что будет легко? Учите побыстрее, пригодится.

— Зато сегодня получилось, — Гарри улыбнулся. — Спасибо, профессор.

— На здоровье, Поттер, — краешек губ дернулся в намеке на улыбку. — И не забывайте почаще возмущаться моими методами, а не строить виноватую мину.

А потом Гарри слушал очередное признание. О своей учебе в школе профессор ему еще толком-то и не рассказывал. А теперь поведал наконец подробности о своей вражде с Мародерами (ну и название выбрали!). Просто, без прикрас, не уменьшая и не умаляя ничьей вины, в том числе своей. И опять удивился, когда вместо реакции на его откровения мальчишка выдал:

— А меня сегодня профессор Люпин учил Патронусу… — грустный вздох. — У меня пока только серебристое облачко получается, правда, довольно большое.

— Продемонстрируете?

— Экспекто Патронум!

Серебряное облако почти окутало Гарри.

— Что ж, очень даже неплохо, особенно для первого раза.

— Вот и Люпин так говорил.

— Подтверждаю. Он, кстати, был в те годы лучшим учеником на Гриффиндоре.

— А… у вас есть Патронус?.. Или это нельзя рассказывать?

— Это довольно личная информация, но… Экспекто Патронум.

Серебристая лань сделала круг возле Гарри, беззвучно перебирая острыми копытцами, и он восхищенно вздохнул. От внешне казалось бы хрупкого животного веяло немалой силой.

— Такой же Патронус был у вашей матери, Гарри.

— Спасибо… Большое спасибо, профессор! — Гарри сам не заметил, как уткнулся Снейпу в плечо, а тот, чуть помедлив, приобнял его, похлопывая по спине, но затем отстранил от себя.

— Вам пора. Недоставало еще, чтобы вас хватились в вашей башне после отбоя.

* * *

Сириус Блэк лежал в небольшой сухой, но холодной пещере и думал только об одном — как бы проникнуть в школу.

Желание отомстить, накрывшее его, едва он понял, что предатель жив-здоров и находится на свободе, растравляло душу и не давало покоя ни днем, ни ночью. Один раз ему удалось пробраться туда, но до чего же неудачно! А все эта тупая жирная лахудра на картине!

Громадный черный пес рычал, но рык переходил в скулеж, когда мимо пещеры пролетал «патруль» дементоров. Очень редко в голове всплывали мысли о крестнике, о том, что если его, Сириуса, поймают и напоят Веритасерумом, мальчику может грозить опасность.

И снова вокруг привычный вымороженный воздух, горький и острый, режущий словно стеклом собачьи ноздри, вызывающий сухой кашель… Дементоры не чуют животных. Вот только сами животные прекрасно чуют их. Особенно если эти животные — анимаги.