День за днем-3 (гет)

Просыпаюсь в приподнятом настроении. А что? Анькин вчерашний выверт вовсе не показатель провальности моего посещения мозгоклюя… И если я встречу очередную Андрюшкину попытку примирения не в штыки, а честными словами любви, то… То, может быть, это переломит ситуацию?

Одеваюсь и крашусь в предвкушении будущей встречи: я ему всю правду в глаза, и он мне всю правду в глаза…. Пусть ничего в себе не держит! Если я хочу большего, а не только вздохи и поцелуи, то пусть и он заявит мне об этом! Если любит, пусть скажет!

Вечерние бутерброды продолжаются и на завтрак, только теперь с кофе, на ходу — на часах уже полдевятого и пора срываться на работу. Откусив от хлеба с сыром, не присаживаясь, хватаю чашку со столика и торопливо заливаю в себя, дожевывая кусок. В принципе я уже готова: одета, обута и причесана — не «вау», конечно, но для образа энергичной девушки сойдет: к юбке темно-синяя блузка без рукавов, с вырезом сердечком, яркий макияж, распущенные по плечам волосы.

Время, время, время… Уже и сумка тут, на диване, и красная накидка — только подцепить за ворот, накинуть и бежать… В последний момент, из своей комнатухи появляется Сомова:

— Доброе утро.

Мой оптимизм прорывается наружу, и я распахиваю объятия:

— М-м-м, самое доброе… Утро, какое только может быть!

Анька выслушивает восторги, уперев руки в поясницу, потом продолжает путь к столу:

— О, я смотрю, ты у нас опять порхаешь?!

Почему опять? Со вчерашнего вечера крылышки не складывала и надеюсь, так будет и впредь! Одобрительно кивнув, продолжаю жевать:

— Не опять, а снова!

Не дойдя до дивана, Анюта останавливается и, вздохнув, отводит взгляд — завидует, наверно. Мои губы, непроизвольно, растягиваются до ушей:

— И так я буду теперь выглядеть всегда!

— М-м-м, звучит угрожающе.

Пессимистка!

— А ты опять в коме?

— Почему вдруг в коме? У меня, все нормально.

— Точно?

— Точнее не бывает.

— Ну и супер! Приятно слышать.

— Сейчас умоюсь, и будет приятно видеть.

Склонившись над сумкой, сдвинув ее ближе к краю дивана, перекладываю в нее лежащие на столе блокноты и прочие мелочи. Дальнейшее промедление ведет к необратимому цугцвангу и я судорожно натягиваю накидку, просовывая руки в рукава:

— Капец, Анечка-а-а, везде опаздываю.

Прижав сумку к груди, бегу в прихожую переобуваться. Анюта вслед недоуменно тянет:

— Чего это ты опаздываешь? Времени еще куча.

Только я тащится на общественном транспорте, да с пересадками, не хочу! Объясняю с набитым ртом:

— Пробки, Анечка, везде пробки!

Сомова кладет локти на полку, наблюдая сквозь нее за моими сборами:

— Ну, ты езжай на метро.

— Угу, а в метро, по-твоему, сейчас ни одного человека, да?

Приподняв то одну, то другую ступню, ворча, поправляю задники туфель:

— К тому же, когда оттуда выходишь, больше такое ощущение, что отпахал целый день.

Завязав у горла штрипки накидки, бросаю последний взгляд в зеркало:

— Все, родная!

Прямо сквозь полки тянемся чмокнуть друг дружку в щеку.

— Давай, закрой за мной дверь.

Но вдруг замираю, вспомнив, что любой психологический аутотренинг, требует антуража, магический заклинаний и самовнушения. Иначе не сработает!

— Так, стоп машина!

Развернувшись, иду обратно в гостиную и, встав там посредине, задираю голову вверх, делая глубокий вдох-выдох и закрывая глаза:

— Все плохое мы оставляем здесь, все хорошее берем с собой!

Победно гляжу на Анюту, удивленно поднявшую брови, а потом топаю на выход, выскакивая за дверь уже без задержки.

* * *

Появившись в редакции, не разбирая почты и бросив сумку в кресло в кабинете, летящей походкой, пританцовывая телом и душой, устремляюсь в чертоги художественного редактора — пора, пора полученный заряд позитива разделить с любимым человеком. Чуть коснувшись рукой притолоки, впархиваю внутрь, взметнув копной распущенных волос:

— Hi, everybody!

Андрей отрывается от перекладывания своих бумажек и поднимает голову. Увы, на его лице ни тени улыбки — вздохнув, он возвращается к своим делам. Ну, что ж, сама виновата, чморила всю последнюю неделю. Паинькой останавливаюсь рядышком, кокетливо поправляя локон:

— Андрюш, я тебя не сильно отвлекаю?

Уже само ласковое обращение должно показать ему, что кризис позади, и я снова готова положительно говорить о любви и наших отношениях. Калугин косится, потом выдает:

— Ничего себе.

Это комплимент?

— Что такое?

Андрей не поднимает глаз, уткнувшись в бумаги:

— Влетаешь как ветер. Привет.

Мне, конечно, хочется более теплой реакции, но мало ли какие могут быть заморочки у человека? Не буду привередой:

— Ну, может и так.

Бросаю взгляд за спину, назад в холл — надеюсь, нам в ближайшие минуты не помешают:

— А…, м-м-м… У тебя сейчас есть время?

Калугин сосредоточен:

— Смотря, на что.

Надеюсь, на приятное и полезное для обоих! Широко улыбаюсь:

— Надо поговорить.

Калугин вздыхает и почему-то не смотрит в мою сторону. Странно, но еще вчера он был совсем другим — несчастным, страдающим, желающим оправдаться в моих глазах. Теперь в его голосе сдержанное напряжение:

— Маргарит, насколько я помню, тебя наши разговоры не очень радуют.

Он мотает головой, но это меня нисколько не сбивает — понимаю, обиделся, но ведь я для того сейчас и пришла, чтобы все изменить!

— Ну, этот разговор будет несколько отличаться от других.

Андрей поднимается из-за стола, и уходит мне за спину, заставляя оглядываться. Голос его, по-прежнему, бесцветен:

— Да, заинтригован…. Ну?

Думаю, после моей импровизированной речи, его обиды быстро рассыплются, растают. Набрав в легкие побольше воздуха, начинаю:

— Андрей, когда я увидела на твоем компьютере УЗИ, в общем, естественно, это меня вышибло из седла.

Андрей кивает и, поджав губы, отводит взгляд, о чем-то размышляя. Продолжаю:

— А потом я задала себе вопрос: почему именно я разозлилась?

Жду интереса, совместного единения, но Калугин хмуро молчит, потом вопросительно приподнимает брови:

— Н-ну…

Это совсем не та реакция, мне хочется скорее увидеть улыбку на любимом лице — чуть склонив на бок голову, бросаю игривый взгляд, флиртуя и призывая присоединиться к новому настрою. Но Калугин, сунув руки в карманы, непробиваем:

— Ты от меня ждешь версий каких-то?

Не буду говорить про разницу в датах, рано или поздно правда вылезет. Меня разозлило, что он ничего мне не рассказал с самого начала, скрыл. Думал, что пронесет и его не заденет. Пожимаю плечами:

— Ну, хотя бы одну.

Ну! Хватит дуться, хватит обижаться, ты же видишь — я больше не бешусь и готова согласиться с твоей невиновностью и происками хитроумной Егоровой! Вытянув губы трубочкой, и смеясь глазами, влюблено смотрю на своего Ромео. Потоптавшись и, кажется, нисколько не впечатлившись моими заигрываниями, Андрей вдруг выдает, присев на боковой столик и сведя хмуро брови:

— ОК… Ты знаешь Маргарит, когда я увидел твое видео, мне тоже, ну мягко скажем, от радости до потолка попрыгать не хотелось.

Видео? Какое видео? Совершенно не понимая о чем он, вдруг сознаю, что он меня не слышит и слушать не собирается. Мой позитив и желание помириться Калугину не нужны! Он придумал меня в чем-то обвинить, противопоставив свою измену с Натальей и ее беременность какому-то моему промаху! Только бы еще понять — какому? Ошарашено переспрашиваю:

— Какое видео?

Калугин говорит еще загадочней:

— Ну, неважно.

Отлично! Ты виновна, только я тебе не скажу в чем. Но буду укорять, шпынять и попрекать при случае!

— А почему ты злишься, пока у меня существует только одна версия.

Наверняка какая-нибудь гадкая, кожей чувствую. Улыбка сползает с моего лица — все идет не так, как обещал психолог — попытки высказать свое наболевшее, свои желания отвергаются на корню… Да их просто не хотят знать! Блин, сначала Сомова, теперь Калугин.

— Подожди, подожди Андрей, про какое видео ты сейчас говорил?

— Ну…

От дверей слышится Наташин голос:

— Ой, извините, я не помешала?

И вползает внутрь, не дожидаясь ответа. Конечно, помешала. Калугин, набычившись, смотрит прямо перед собой, а я все-таки пытаюсь получить ответ на свой вопрос:

— Так ты мне ответишь или нет?

Он косится на меня исподлобья:

— Давай, потом поговорим.

То есть, при Егоровой нельзя? Ничего не понимаю… Мотнув головой, разочарованно прикрываю глаза:

— Э-э-э… Почему не сейчас?

Писклявый голос вмешивается опять:

— Я, все-таки, не вовремя, да?

Калугин, хмурясь, буквально хватается за ее слова:

— У меня просто сейчас очень много работы.

Он встает со столика, возвращаясь на место. Ну, может быть. Но я с него не слезу, пока не выясню, что такое он придумал. Ясно одно: лучшее защита нападение и он решил нападать. И, похоже, толком не придумал, как и по какому поводу. Ладно, пусть подумает.

— Хорошо, потом, так потом.

Разворачиваюсь к двери, а Наташа продолжает протестовать:

— Нет, нет, вы разговаривайте, я позже зайду.

Тоже мне, пай-девочка. Хотела бы позже, не лезла бы в кабинет без спроса и не торчала бы перед носом. Блин, неужели она и правда залетела от Калугина? А может, Андрей подумывает переметнуться? И именно с этим связана его дурацкая выдумка? Прямо сказать боится, вот и наводит тень на плетень. Бурчу, проходя мимо:

— Зашла, уже.

* * *

Совершенно не понимаю произошедшей перемены. Из несчастного обвиняемого, Калугин вмиг превратился в обиженного обвинителя, причем придумав странный повод. Новый поворот нужно тщательно обдумать и я сбегаю с работы, надеясь без помех, в спокойной парковой обстановке, разложить все по полочкам и наметить новый план действий... И защиты. Подозреваю, что толкового ответа про некое видео я так и не получу, а упреки будут нарастать снежным комом.

Это у него тактика такая — провинившись, нападать, загоняя и себя, и меня, в ж… А потом посыпать голову пеплом и приборматывать: «так получилось»… Но в прошлые разы, хотя бы повод был! То пощечина на награждении журналисток, то Шепелев в трусах в моей спальне, но теперь то, что?

Видео, видео… Может, что-то не вошедшее в старую телепередачу? Но там не может быть ничего компрометирующего! Если, конечно, не извернуть… Медленно плетусь по аллеям парка, безрезультатно ломая голову… Мою позитивную пальмовую ветвь мира не только не приняли, но отшвырнули и втоптали в грязь! Вздыхая, ворчу:

— Потом поговорим …, потом… Потом, суп с котом!… Капец, вообще.

Видео он видел, компрометирующее… Где? В кинотеатре или по телевизору? Или Маша Васильева свои фотки с роликами выкладывала на порносайтах? Блин, еще Егорова влезла... Наверняка, рыльце в пуху! Оступившись, неожиданно подворачиваю каблук, чуть не теряя равновесие. Беспомощно взмахнув рукой, матерюсь на дорожников:

— Гос-с-споди! Вообще уже, оборзели.

Уперев руки в бока, угрюмо иду дальше. Настроение совсем портится... Капец, отвратительно все! Вот за каким бесом я к психологу таскалась? Получается, что вся эта белибердень с аутотренингом чушь собачья? Это он хорошо придумал: озвучивай, чего ты сама хочешь, и получай! Да я Калугина хочу! Он — мой кот. Только озвучивать это, чувствую, бесполезно... Особенно, если эта драная коза будет его пасти и стоять над душой. «Ой, я все-таки, не вовремя!».

Неожиданно останавливаюсь пораженная мыслью — озвучивать на работе, только время терять, озвучивать надо там, где никто и ничто не мешает. И чтобы не уклониться было и не убежать! Не отложить на потом!

— Так, стоп — машина!

Я знаю, чего хочу? Знаю. Правда это мое желание Андрея пугает и заставляет придумывать отговорки. Но если невозможно все сразу и по максимуму, то почему бы не озвучивать частями? Шаг за шагом. Стащив ручку сумки с плеча, начинаю рыться в поисках мобилы. Наконец извлекаю и телефон, и свернутый в трубку гламурный «Дом», недосмотренный утром, а потом присаживаюсь на ближайшую скамейку, положив сумку рядом.

Пристроив на коленях журнал, раскрываю первый лист — тут все контакты и телефоны. Вот и то, что надо! Отдел рекламы. Я эту тетку помню — «Отдых на природе», обзор в «МЖ» на целую страницу. Открыв крышку телефона, набираю указанный номер и прикладываю мобильник к уху. Гудки… Поелозив, усаживаюсь удобней, сдвинув коленки вбок:

— Алло, здравствуйте. А это вас из редакции «Мужского Журнала» беспокоят.

— Здравствуйте, очень приятно.

— Реброва моя фамилия, помните?

— А… Маргарита? Какие-то вопросы?

Чешу пальцем нижнюю губу:

— А помните, вы мне говорили по поводу аренды?

— Вы про тот особняк из статьи? Сейчас не сезон. Желающих снять коттедж мало. Только на выходные.

— А меня интересуют как раз будни. Приехать на пару-тройку дней.

— Пожалуйста, можно устроить. Есть сауна, бассейн, конюшня. Я пришлю прейскурант на вашу почту.

Когда возвращаюсь на работу, ни Калугина, ни Наташи. Вот и поговорили… Зато на электронке есть обещанный перечень услуг и цены на них, немалые конечно, но кусаются не очень. И главное — заполняй договор, отправляй скан обратно и заезжай хоть завтра! Так что, до конца рабочего дня, интересное занятие обеспечено. Даже успеваю зайти к Наумычу и намекнуть, что в понедельник — вторник у художественного редактора семейные обстоятельства и его не будет на работе. Типа отпросился. Про себя лучше сказать потом, сочинить что-нибудь авральное. А то знаю шефа — придумает что-нибудь к понедельнику и уже не рыпнешься.