Diamonds and Rust (джен)

На собрании тридцатого вайо постановили: пока возможно, война ведётся исключительно информационная. Мон-Со собирался ближе к вечеру продумать план первой операции, но эсарийцы его отвлекли.

Когда с ними покончили, дело дошло до Нилиро. Два враждующих конклава, которые не объединились даже ради своего народа. При этом один из братьев Ильсора, вероятно, среди радикалов. Это было плохо.

Сам инженер был ранвишевски зол. Он нашёл ещё одну проблему, из-за которой освобождение в принципе могло стать бессмысленным.

Впрочем, Ильсора неприятности не сломили. На одной злости он составил вполне рабочий план операции.

В военное время эта идея была обречена на провал, но менвиты не собирались мобилизовываться перед лицом невидимого врага. Эсарийцев не воспринимали всерьёз.

Диверсию назначили на пятое или шестое. Возражал по понятным причинам только Лон-Гор, но альтернативы не было. Вечерние новости на главном канале, которые смотрело больше всего народу, вёл всегда один и тот же диктор. Его отец.

Именно Рей-Гору отвели главную роль в этом спектакле. Тинор отвечал за декорации, Элли — за спецэффекты, Кау-Рук привлёк актрису второго плана — Стеллу. Появление в Паутине мультфильма показывало, что она, по крайней мере, не планировала сдавать их Верховному. Операция и вовсе могла заставить принцессу отказаться от нейтралитета.

Вечером пятого Тинор написал, что доклад представлен широкой публике. Шестого он, Ирлен и Элли должны были вернуться.

Около пяти вечера пришло сообщение: беда. Лиону и Элли похитили, Арк-Мин ранен, самолёт не может пройти сквозь туман.

Ильсор предложил найти кристалл, которым пользовались эсарийцы. Гелли и зоологов срочно отправили в усыпальницу, но они вернулись ни с чем. Колдунья всё-таки что-то нашла, но кристалла у них не оказалось.

Узнав, что Арк-Мин ранен, помочь согласилась Рамина. Ильсор с помощью волшебных браслетов переместился вместе с ней в Изумрудный город и принёс Травяной кристалл. Королева-мышь доверила его лично Мон-Со, и уже через полчаса «Квезаль» в сопровождении первого восстановленного Ле-15 приземлился в Озёрном крае.

На коммуникаторе, оставленном в палатке, уже ждало уведомление: седьмого рао, то есть завтра, состоится ежегодное вручение орденов. Обещанная Алая луна ждала героического полковника в Бассании.

Ехать на вручение не хотелось — Мон-Со не считал этот орден чем-то стоящим, да и соваться к Верховному ещё раз не горел желанием. Однако требовалось разведать обстановку: отследить реакцию общества, узнать судьбу Лио-Лай и Элли, нормально поговорить с Кау-Руком и Дириэ…

Пришлось срочно искать на дне рюкзака парадную форму. Покидая авиабазу, Мон-Со собирался второпях, заботясь лишь о том, чтобы в рюкзак влезло всё, что он хотел взять. Поэтому одежда, обувь и документы оказались скручены в такие хитрые узлы, что разобрать их в тесноте походной палатки удалось не сразу.

Когда результат всё же был достигнут, среди вещей обнаружился сиренево-зелёный шарф. Мон-Со забрал его из комнаты Элара и напрочь об этом забыл.

Отложив парадную форму в сторону, комэск отправился искать капитана.

Новый лагерь находился под скалой, на которой стоял дом Элли. Элар нашёлся на верхней площадке — он о чём-то болтал с близнецами и выглядел почти здоровым, разве что бледноватым немного.

Получив свой шарф, Элар тут же зарылся в него носом и расчихался — ткань нещадно воняла разлитым одеколоном.

— Семнадцатый раз, — сказал Элар. Похоже, он неоднократно проливал одеколон на шарф. — Ничего страшного, мой полковник, у Гелли есть чары нейтрализации запахов.

Мон-Со принял этот факт к сведению — ему надо было как-то спасти от вони свою форму.

В назначенный день и час полковник Мон-Со ступил под высокие своды дворца Верховного правителя. Было трудно делать вид, что он здесь впервые, но при этом не переигрывать. Лётчики топографическим кретинизмом не болеют.

Награждение проводилось в одном из многочисленных парадных залов. Ордена вручал лично правитель. Награждаемых оказалось восемьдесят четыре, а церемония длилась два часа сорок восемь минут. К счастью, обошлось без славословий, иначе процесс мог растянуться на целый день — такое часто бывало.

Имя Мон-Со значилось примерно в середине списка, а вот в самом начале вызвали капитана Вар-Зу. Белая комета за «помощь специальным службам в выявлении потенциально опасных лиц». Забавно. Мон-Со думал, её в лейтенанты разжалуют за то, что не застрелила нападавших, хотя и могла.

Полковник получил свою Алую луну. Уже вторую — первую вручили за ликвидацию одного урхайского генерала, ещё когда Мон-Со только-только присвоили звание капитана. Это было после визита СКК, и на то задание изначально должен был лететь не он. Второй орден Алой луны — и снова незаслуженный. Голубая луна за уничтожение вражеского авианосца нравилась Мон-Со гораздо больше.

После награждения было какое-то пафосное собрание. Гости вальяжно фланировали по залу с бокалами и закусками на тонких палочках. Наверняка у всего этого были возвышенные названия, но Мон-Со не считал нужным их знать.

Среди приглашённых было несколько человек, которых полковник предпочёл бы не видеть. Родители Лон-Гора более обстоятельно расспросили о сыне — тот послал им снимок, а отдуваться за это пришлось Мон-Со. Ши-Май предлагал вино — казалось, он уже несколько дней регулярно прикладывался к бутылке. С чего бы? Неужели именно он был хранителем Ле-15?

Хотя большинство гостей вели себя беспечно-празднично, генерал был здесь не единственным недовольным. У одной из стен, под какой-то батальной картиной, сдержанно беседовали несколько высших офицеров: адмирал Чар-Ли, генерал-лейтенант Да-Арг, ещё пара примечательных личностей… Всех их объединяло одно — Вайклем. Что, опять?

— Опять, — покивал Ши-Май, залпом осушив уже пятый бокал. — Ищут того, кто авиацию возглавит. Помнишь, там ещё в ту войну Нер-Кад верховодил, но он, как только об их возвращении услышал, в отставку подал. Сказал, одной войны с него хватит.

— А вы? — спросил Мон-Со, поворачивая в пальцах тонкую ножку нетронутого бокала.

— Я был там лейтенантом, а потом ещё раз — полковником. Две войны — вполне достаточно. Взял на себя смелость рекомендовать им вас. Летать вам не светит, — пояснил Ши-Май, уставившись на чёрную повязку поверх глаза, — так хоть покомандуете толково. Подготовку высшего офицера вы получили ещё перед экспедицией, так что хоть сегодня в генералы — и на фронт.

В такие моменты Мон-Со как никогда понимал штурмана. Почему-то окружающие любили в самое неподходящее время встраивать тебя в свои планы ко всеобщей, кроме твоей, выгоде.

К Мон-Со, нагло оттеснив Ши-Мая, подошла миловидная женщина в строгом сером костюме из пиджака и, кажется, юбки-карандаша. Помнится, в швейных журналах матери они так назывались.

Женщину звали Шан-Кион, и она была матерью двадцать первого. Ей позавчера тоже прислали письмо. В нём, правда, не содержалось ничего шокирующего — только деловое предложение: она предоставляет некие документы и снимки — ей помогают добиться её целей. А цели у Шан-Кион, судя по заметкам в юридической прессе, были весьма благородны: смягчить законы в отношении арзаков. Что-то там было про матерей и школы — Мон-Со передал газеты Ол-Кету, практически не читая.

Шан-Кион тоже просила рассказать о сыне. Полковник похвалил Мей-Киона за рассудительность, исполнительность и уместную инициативность. Получился почти стереотипный портрет хорошего мальчика, каким любая мать рада видеть своего ребёнка. Под конец Мон-Со отдал Шан-Кион снимок, сопроводив его словами:

— У всех членов экипажа есть такие. Я предполагал, что встречу вас здесь, и решил передать.

Человек в чёрном костюме и при фиолетовом галстуке, маячивший поблизости, этим оправданием удовлетворился.

Ши-Май не стал возвращаться к беседе — он, похоже, решил напиться прямо на приёме. Зато к Мон-Со подошла арзачка в сером секретарском костюме. Её прислал Чар-Ли.

Полковник отставил бокал, из которого не сделал ни глотка, и невозмутимо прошёл через весь зал к компании генералов. Наверняка об этом напишут в газетах.

Что ж, придётся привыкать. Однажды имя офицера Монте вит Сорелля в любом случае появится на первой полосе. Либо с подписью «герой», либо под заголовком «предатель».

— Генерал Ши-Май уже рассказал вам, что Урхай возвращается? — осведомился Чар-Ли, когда отщёлкали каблуки в воинском приветствии.

— Да, адмирал.

— Вы возглавите Вайклемскую авиацию? — прямо спросил Чар-Ли.

— Нер-Кад уходит через месяц, нападения мы ожидаем через полтора. Я гарантирую вам хорошего интенданта и вменяемых комэсков, если вы согласитесь, — произнёс Да-Арг.

— Разве командиров такого уровня назначает не военный министр? — поинтересовался Мон-Со.

Месяц-полтора… Маловато. Надо или освободить Кау-Рука, или максимально быстро натаскать Ильсора руководить военными. Оба варианта ужасны. Ол-Кет в командиры революции не пойдёт, у Лон-Гора не та специализация.

— Военный министр пусть командует гвардией, — жёстко обрубил Чар-Ли. — Особенно после того, как он посмел назначить командующим «Диавоны» это бородатое дерьмо. Уничтожить такой корабль! Гром и молния, что за корабль! Может, коньяку, полковник? — добавил он, заговорщицки прищурившись. — Я смотрю, вы не любитель дамских виноградов.

Значит, в этом углу банкетного зала затевается заговор против Тор-Лана? Мон-Со принял рюмку и, выпив, уставился на картину над заговорщиками.

Батальная живопись, но историческая, а не легендарная, как он подумал бы каких-то полгода назад. Бригантина в штормовом море, разгромленный форт на туманном берегу, сверкающее небо и гигантский чёрный дракон, извергающий обсидиановое пламя. Рама у картины была старая, с хорошо замазанными трещинами. Мон-Со прищурил глаз, пытаясь разглядеть название.

— «Ниртай сокрушает «Талиону», Тарис Арлу, — подсказал Чар-Ли. — По милости Верховного и моей скромной просьбе автора не стали замазывать — всё равно названия мало кто читает.

Мон-Со благодарно кивнул и, извинившись, перебрался на угловой балкон. Генералы достали откуда-то вторую бутылку, так что стоило совершить тактическое отступление и проветрить голову.

Балкон выходил на дворцовый парк. Далеко, почти у самой стены, среди деревьев слонялись Кау-Рук и Дириэ. По крайней мере, они в порядке. Жаль, что поговорить не получится.

Мон-Со отвернулся от серой зимы и уставился на обманчиво простой витраж, украшавший дверь. Цветное стекло, полуматовое как обычно, но развёрнутое в другую сторону. Из зала ничего не разглядишь, а вот сам он с балкона прекрасно просматривается.

Сейчас через него, подобно воде среди скал минуя менвитов, шёл Мерит. Он выглядел обычным арзаком, хотя лицо держал хуже, чем Ильсор. Впрочем, Ильсору повезло с чертами — фарфору свойственна изящная отстранённость.

Хоо побери, они что, коньяк спиртом разбавили? На трезвую голову Мон-Со метафорами не думал.

Он провёл рукой по перилам, собирая чистый, едва выпавший снег, и бросил его себе в лицо. Только успел отряхнуть мундир — как дверь открылась, и вошёл Мерит.

— Господин полковник, господин правитель приглашает вас лицезреть одноактный перфоманс под названием «Сердце».

— У меня есть право отказаться? — поинтересовался Мон-Со.

Арзак, кажется, удивился. Ну да, какой же менвит откажется от приглашения к Верховному?

— Полагаю, нет, господин полковник.

— В таком случае я принимаю приглашение, — сказал Мон-Со, приглаживая волосы.

Здесь точно есть какой-то подвох. Его просто не может не быть. Или это разыгралась паранойя? После того, как Верховный смог загипнотизировать Элара и, похоже, Лиону, Мон-Со опасался иметь с ним дело.

— Следуйте за мной, господин полковник. — Мерит поклонился и вышел с балкона.

Они миновали зал, анфиладу комнат, несколько узких лестниц, явно не предназначенных для гостей, и оказались перед высокими двустворчатыми дверьми.

Из другого коридора вышли Таэль-Ло и Вар-Зу, у которой поверх парадной формы почему-то был белый халат.

Гвардейцы распахнули двери. Те вели на балкон вроде королевской ложи в театре. Там уже ждали Верховный, канцлер, два незнакомых колдуна в длинных мантиях и якобы арестованный Тол-Дар.

Все они стояли у каменного бортика высотой по пояс менвиту. За ним пол начинался лишь пятью маэ ниже. Оттуда ввысь тянулись колонны-кариатиды с трагически воздетыми руками. Вокруг было сумрачно. Тени казались живыми. Ритуальный зал времён религиозных культов? Возможно — дворец достаточно древний, чтобы здесь было нечто подобное.

Таэль-Ло, Вар-Зу и Мон-Со присоединились к зрителям. Правитель благосклонно кивнул в ответ на уставное приветствие военных. Мерит попытался незаметно выскользнуть за двери, но Верховный с какой-то фальшивой заботливой нежностью произнёс:

— Ты можешь остаться с нами, Мерит, и посмотреть представление. В жизни арзака слишком мало развлечений, не так ли?

— Вы правы, господин правитель, — с поклоном сказал Мерит. — Благодарю за оказанную мне милость.

Ильсор прятал в поклонах усмешку. Его брат — жгучую ненависть. И ведь все присутствующие, кроме, может быть, Вар-Зу, прекрасно знали, кто такой Мерит. Ну что за твари?!

Мон-Со с непроницаемым лицом встал у бортика. Он оказался между Меритом и кем-то из колдунов.

Представление началось. С потолка в центр зала упал белый луч света. Он озарил невысокую фигуру в сером балахоне с глубоким капюшоном. Арзак или арзачка.

— Один великий драматург сказал: любое действо можно превратить в театр, — с чувством произнёс Верховный. — Когда арзаку приходит пора умирать, его утилизируют. За свою хорошую работу он получает красивую смерть. Сейчас вы имеете возможность наблюдать её. Капитан Вар-Зу, прошу вас.

Женщина спустилась вниз по круговой лестнице, еле держась на дрожащих от напряжённости момента ногах.

Она встала напротив арзака, положила руки ему на плечи, посмотрела в глаза, и по залу разнёсся холодный приказ:

— Умри.

Мон-Со не видел раньше, как производится утилизация, но если верить инструкции, арзак должен был после этого приказа упасть.

Вместо этого по залу разнёсся оглушающий крик боли, словно кого-то рвали на части.

Зал заполнился голубым светом. Вар-Зу швырнуло в стену. Всё стихло. Лишь чуть светился в воздухе на уровне глаз зрителей небольшой голубой октаэдр.

— Оно же должно быть алым? — изумлённо прошептал неизвестный колдун.

— Да, неожиданно, — признал Верховный. — Так или иначе, перфоманс следует закончить. Полковник, поскольку вы здесь тоже в первый раз, эта честь предоставляется вам.

Гвардеец поднёс Мон-Со инкрустированную драгоценными камнями шкатулку. Личный расстрельный пистолет Гван-Ло? И часто он сам приговоры в исполнение приводит?

Полковник осторожно открыл шкатулку, взял пистолет и нарочито медленно, будто подыгрывая этому демоническому спектаклю, принялся его заряжать.

Сегодня седьмое рао. Ильсор объяснил смысл кода от сейфа с колдоключами, поэтому Мон-Со знал, что это за дата. Вероятно, знал это и Верховный.

Пуля на месте. Полковник развернулся лицом к залу и плавно поднял руку на нужный уровень. Не дрожит — на коньяк не спишешь. Глаз левый и рука левая — травма тоже не поможет.

Рискнуть и выстрелить в Верховного? А смысл? Арзаков этим не спасти, а вот самому сгинуть — легче лёгкого.

Фигура в сером извивалась в судорогах. Капюшон сполз с головы, и стало видно лицо. Хоо, ну не заставит же Гван-Ло?..

Курок взведён. Палец на крючок…

— С днём рождения, Мерит! — ласково усмехнулся Верховный.

Прицелиться…

— Полковник, стоять! — взвизгнула Таэль-Ло.

К счастью, Мон-Со не торопился, иначе дёрнулся бы от неожиданности — и прощай, Элли Олири.

— Я тут думала над одним артефактом, — поделилась принцесса. — Эта девушка нужна мне живой. Ты же не против, братец? — уточнила она, сложив губки бантиком.

Гван-Ло смерил её недовольным взглядом, но всё же кивнул.

Представление окончилось. Таэль-Ло в сопровождении Вар-Зу и пары гвардейцев с наколдованными носилками куда-то ушла, незаметно сунув в ладонь Мон-Со блокнотный листок. Остальные зрители тоже удалились. Мериту приказали проводить полковника.

Арзак, как и полагалось, шёл чуть позади Мон-Со, изредка подсказывая направление. Всякий раз, когда в коридорах попадались зеркала, полковник ловил полные ненависти взгляды. Похоже, Мерит утратил контроль над собой.

Пока они шли, Мон-Со раздумывал над тем, можно ли привлечь старшего из братьев к революции. В теории, да. Изначально Элли и Дириэ именно это и планировали.

Вот только сейчас рядом нет ни одного из старых знакомых Мерита, а Элли явно ничего не скажет. Да и времени на беседы нет.

Однако Мон-Со не мог оставить арзака просто так. Ему сейчас явно нужно как минимум отвлечься от впечатлений. С днём рождения, Хоо побери! Да Гван-Ло — садист похлеще Оро-Эна!

Кстати, а это идея! Как передать мысль максимально доходчиво? Опять по-арзакски? Сложно… Мон-Со когда-то дисциплинированно учил их язык, но прошло столько лет!.. Так…

Он произнёс кое-как вымученную фразу, повернув лицо к Мериту и как можно чётче артикулируя. Вроде получилось.

За пределами дворца Мон-Со прогулялся по богатому кварталу, рассматривая старинные фонарные столбы, доехал на подземке до пригорода, пересёк поле и, наконец, добрался до спрятанного под маскировочной сеткой Ле-15. Пара часов — и он оказался в Гудвинии. Сопровождающим, судя по манере полёта, был Сол-Дит.

В записке, которую Мон-Со прочитал только в Озёрном крае, содержалось всего четыре слова: «Я на вашей стороне».

* * *

В детстве Мерит обожал кукольный театр. Всегда было забавно наблюдать за игрушками на ниточках, повинующимися малейшим движениям пальцев кукловода.

В двадцать пять Мерит возненавидел кукол и кукловодов. Они ожили в его мире и стали до тошноты неестественными.

Много лет спустя Мерит смирился, что он сам — кукла. Любимая игрушка двух кукловодов. Один был нарочито хорошим — когда никто не видел, позволял всё, чего бы кукле ни хотелось. Второй кукловод оказался плохим.

О нет, своими марионетками он управлял идеально, но иногда делал им приятные для себя подарки. Особенно он в этом отношении любил Мерита.

Одно слово — и дрессированная кукла выполняла любую его прихоть. В противном случае у какой-нибудь другой игрушки — чаще всего у фарфоровой девушки в лёгком кружевном платье — ломались её хрупкие руки. Фигурально, конечно, но от этого было не легче.

Больше всего марионеточник любил седьмое рао. В этот день он всегда устраивал перфоманс для своих. Мерит там никогда не был, но ему потом в красках живописали, как из груди очередной куклы выплывает алый кристалл.

Сегодня Мерита пригласили. Развлечение! Хотелось своими руками передушить всех присутствующих. Когда-то Мерит мог бы это сделать… но не в последние годы. Его дар, если и не умер, то точно уснул.

Но чем сегодняшний раз так примечателен, что Мерит оказался в числе зрителей?

Лучше бы он сбежал в нарушение приказа! Пострадал бы кто-то другой, но не она.

Мерит видел девушку впервые в жизни, но ошибиться было невозможно. Вылитая бабушка Ниери, только глаза голубые. Голубые?

Кристалл тоже был голубым. Нет! Он не должен попасть к Верховному!

Но он попал. А девушку, сестру, решили застрелить.

Полковник, почему вы медлите? Прекратите уже её агонию!

Вмешалась Таэль-Ло. Она умела творить артефакты, и девушка понадобилась для опытов. За что?!

Мерит был не в силах держать лицо. Полковник Мон-Со, которого он провожал, определённо это заметил, но, видимо, списал на придурь канцлера, который не гипнотизирует раба.

Он вообще был мутный тип, этот полковник. Познакомился в субмире с арзакской ведьмой, но ни словом не обмолвился о ней. На прямой вопрос канцлера о рамерийцах на Беллиоре ответил сухо, почему-то глядя на Мерита.

Но к Хоо все эти манёвры! Полковник был знаком с мамой! Если бы он был больше похож на сумасброда-штурмана, Мерит попытался бы задать хоть один вопрос. Однако Мон-Со был менвит до мозга костей и арзакам сочувствовать просто не мог.

Пока они шли по коридорам, полковник что-то напряжённо обдумывал. Он тоже был зол, но лицо держал образцово.

Вот наконец граница парка. Дальше стена и боковой выход. Здесь никого не было, и полковник, не сбавляя шага, повернулся к Мериту и произнёс:

— Koga-nabud ya povestvivat wam, kak mi v ekspedisi prasnovat denrodenii Verhovniy.

Он отвернулся и шагнул под арку ворот. Гвардейцы с той стороны стены даже не шелохнулись.

А Мерит всё стоял на дорожке, осознавая, что он только что услышал.

Во-первых, это был арзакский. Отвратительный, по-менвитски огрубленный, но до слёз родной язык. Во-вторых, значили слова гораздо больше, чем звучали.

«Когда-нибудь я расскажу вам, как мы в экспедиции праздновали день рождения Верховного», — перевёл Мерит.

«Я не одобряю действий Верховного и однажды дам вам возможность позлорадствовать», — расшифровал он.

Мерит покачал головой. Скорее всего, он придумал себе всё это. Не могло такого быть. Зачем бы полковнику?..

Но если он знал маму, то мог быть знаком и с сестрой. И мог её узнать. И…

Зазвенел коммуникатор — добрый кукловод искал свою марионетку.