Фиолетовый холм (гет)

«Понимание — разом прощение, оправдание, примирение»,

— А. Герцен

— Я бы объяснил тебе всё, Поттер, куда более подробно, будь у нас время, — серьёзно сказал Драко, — но его нет. Я и есть Симус Данти.

— Хорёк — тот самый Данти? — недоверчиво переспросил Рон.

— Знаешь, Уизел, я бы тебе сейчас врезал, но ты вроде как спас нас, когда отыскал мётлы посреди огненного ада, устроенного Крэббом.

Рон нахмурился.

— Что случилось в последний раз на складе?! — потребовала ответ Гермиона. — Почему ты напал на меня?

— Знаешь, Грейнджер, не так-то просто противиться Империусу Тёмн… Волан-де-Морта.

— Ого, как заговорил, — присвистнул Рон. — Начальника по имени кличет…

Драко смерил Рона колючим взглядом и закатал рукава.

— Спокойно! — прохрипел Гарри, удерживая подавшихся друг к другу Драко и Рона. — У нас есть дела и поважнее выяснения отношений. — Он внимательно осмотрел Драко, словно оценивая, мог ли тот быть Симусом Данти, и кивнул. — Спасибо, Ма-а… Драко.

— Ого, как заговорил, — фыркнул тот. — Ладно, Поттер, — устало сказал Драко, поняв, что перегибает палку, — предлагаю пока забыть склоки. Ты прав, дела есть более срочного порядка. Змея, например.

— Её уже нет, — выдал Рон.

— Нет?!

— Снейп прикончил Нагини. — Гарри потёр пульсирующие виски. — Он всегда был за нас.

— Удивительно, правда? — пробормотал Уизли.

Драко не знал, что сказать. Поттер, жалеющий Северуса Снейпа — никто бы не поверил.

— И… что теперь? Крестражи. Они же все уничтожены.

— Нет, не все, — глухо прошептала Гермиона, виновато глянув на Гарри.

Драко не упустил, как Уизли тоже потупился.

— Что происходит?

— Остался один очень-очень живучий крестраж, Малфой, — сказал Поттер. — Я.

Драко осмотрел Гарри с ног до головы. Многое встало на свои места.

— Теперь понятно, почему ты мне сразу не понравился, Поттер. Без обид. — Драко кисло улыбнулся.

— Спасибо, Малфой, — Гарри хмыкнул. — Ты сама проницательность. Какие обиды…

Вдруг стены вздрогнули. Ледяной шипящий голос загрохотал на всех этажах Хогвартса.

— Вы храбро сражались…

Гойл вскочил с пола и завыл, прижимая к груди руку с меткой. Драко тоже почувствовал боль и упал на колени.

— …но понесли тяжёлые потери. Если вы будете и дальше сопротивляться мне, то все погибнете один за другим…

Драко ощутил волну ярости, исходившую от знака на предплечье. Волан-де-Морт был очень зол, но он отзывал Пожирателей смерти из школы.

— Я милостив. Я приказываю своим людям отступить. Даю вам час. Достойно проститесь с вашими мертвецами. А теперь я обращаюсь к тебе, Гарри Поттер. Ты позволил друзьям умирать за тебя вместо того, чтобы встретиться со мной лицом к лицу. Ровно час я буду ждать тебя в Запретном лесу. Если ты не явишься ко мне, битва возобновится. И вы все пожалеете об этом!

Голос Волан-де-Морта стих. Замок погрузился в вязкую тишину.

— Как любезно с его стороны, — вымученно сказал Гарри, — назначить мне встречу.

— Ты же не думаешь туда идти?! — воскликнула Гермиона.

Гарри молча побрёл по коридору к лестнице. Остальные отправились за ним. Они спустились на несколько этажей и прошли в раскрытые двери Большого зала. Там сидели раненые волшебники, кто-то оказывал им помощь, кто-то потихоньку плакал, склонившись над изувеченными телами.

— Люпин, Тонкс, даже Фред и Колин Криви. Все здесь. Мёртвые. И всё из-за меня, — пробормотал Гарри.

Столы были отодвинуты, скамьи исчезли. Вместо них повсюду стояли тумбы с медикаментами и зельями. Пахло кровью, потом и безнадёжностью.

Миссис Уизли плакала над телом сына. Рон кинулся к ней, но Гарри не посмел подойти ближе, чувствуя себя виноватым перед этой семьёй, перед многими другими семьями. Он закончит то, что было на него возложено. Во многом ему помогли. Рон, Гермиона, Дамблдор, Снейп и даже Малфой. Но последний шаг оставался за ним.

Гермиона тронула его за плечо, и он потерянным взглядом смерил подругу.

— Гарри, пойдём… — она потянула его в сторону, и он, не возражая, зашагал за ней.

Она остановилась и обняла себя за плечи, ей было крайне неуютно в зале, полном покойников. Гермиона странно посмотрела на Малфоя, присевшего на пол и уставившегося в никуда.

К нему подошёл Забини и зашептал ему что-то — наверняка слова поддержки. Прозвучало имя Снейпа.

Гарри сжал кулаки.

«Каково это — знать, что для тебя всё кончено? Надо было спросить Снейпа. А заодно узнать, откуда взять столько смелости для того, что предстояло мне сделать».

— Я знаю, о чём ты думаешь, — отвлекла его Гермиона. — Я сама думаю о том же. Но ведь ты же не считаешь, что всё прекратится, даже если ты пойдёшь к нему?

— Нет, я так не считаю, но ты только послушай. Он придёт сюда, уверенный, что бессмертен, что все сдались…

— Нет, и слушать не хочу! — замотала головой Грейнджер.

— Он верит, что у него есть чаша, Гермиона. Он считает, что спрятал её надёжно, хотя потерял ещё раньше, чем когда она попала ко мне. — Гарри взял руки Гермионы в свои. — Всё будет хорошо! — Он искренне улыбнулся. — Вы продолжите за меня.

— Я… — Гермиона всхлипнула. — Ты такой храбрый, Гарри, а врать не умеешь. Совсем. Посмотри вокруг, здесь все лгут. Все утешают себя. Они говорят то же, что и ты — всё будет хорошо, но каждый из них лжёт лучше тебя, Гарри. Не будет всё хорошо! Как может быть всё хорошо, если тебя не будет?

Он притянул подругу к себе и обнял. Гермиона уткнулась носом в его плечо. Гарри чувствовал, как от её слёз намокает футболка, и мурашки бегут по телу.

— Ты права, — пробубнил он. — Но и из тебя обманщица никудышная.

— Знаю, — хмыкнула Гермиона.

Гарри отстранился и посмотрел ей в глаза.

— И как давно ты узнала, что тот Пожиратель смерти — Малфой?

Гермиона вздрогнула.

— Малфой — Данти! Мне показалось, что из всех нас удивился больше всего Гойл. Вот честно, — Гарри усмехнулся. — Я и Рон тоже, конечно, были весьма изумлены этим фактом. Но Малфой не выдал меня в мэноре, что уже о многом говорит. А ты, Гермиона, была само спокойствие. Завидую твоей выдержке.

Грейнджер потупила взгляд.

— Гарри… Я узнала об этом всего на день раньше.

— Но говорить нам не стала, даже после того, как он на тебя напал. Ну и ну.

Щёки Гермионы залились румянцем.

— Ты мне как брат, Гарри. Нет, ты самый настоящий брат! — Гермиона порывисто обняла его и поцеловала в уголок губ. — Береги себя, пожалуйста.

— Мы ещё увидимся. Обязательно увидимся! Где-нибудь, когда-нибудь, слово Избранного!

— Ну тебя! — Гермиона наконец-то слабо улыбнулась.

— Я попрощаюсь с Роном, — сказал Гарри. Он оглянулся назад, туда, где стояла семья Уизли.

— Они не винят тебя. Никто не винит.

— Спасибо. Это самое приятное, что я мог сейчас услышать!

Гарри ушёл.

Гермиона рассеянно оглядела Большой зал. Её окружали знакомые любимые люди. Кто-то переговаривался между собой, залечивал раны, помогал соседу. Все они были ей дороги. Все боролись за маглорождённых волшебников магической Британии. Многих она не знала, не видела прежде никогда, но всем без исключения собравшимся в зале была благодарна.

«Заплакать бы сейчас. Я так устала быть собранной, смелой и сильной. Хочу хоть чуть-чуть побыть слабой и глупой. Хочу, чтобы кто-нибудь и меня утешил, подбодрил. Чтобы кто-нибудь сказал мне «Всё будет хорошо», и я поверю. Хочу, чтобы Фред, Ремус, Дора были живы, чтобы Гарри не умирал, — Гермиона смахнула слёзы. — Хочу, чтобы Хогвартс снова стал нашим домом, и я смогла бы почувствовать себя в безопасности. Хочу… — взмолилась она. — Хотя бы немножко. День. Час. Когда-нибудь так и будет, — твёрдо решила Гермиона, блуждая взглядом по залу, — но не сегодня».

Она увидела полоску света на знамени Хогвартса, что висело над местом для преподавателей.

Рассвет.

Пока лишь первые лучи, но она их увидела, дождалась. Она пережила кошмарную майскую ночь, и уже за это стоило быть благодарной.

Когда Гермиона очнулась от своих мыслей и обратилась к происходящему в Большом зале, то уже не нашла Гарри. Он отправился в Запретный лес. Она никогда бы не смогла его остановить. Он ушёл, чтобы защитить их, спасти Хогвартс, ставший ему родным. Для него замок был куда больше домом, чем для неё. Хогвартс был чем-то особенным для них: для Гарри, Снейпа, Тома Реддла… мальчиков, лишённых нормальной семьи…

Гермиона проскользнула, казалось, никем не замеченной в уцелевший каким-то чудом вестибюль. Мраморная лестница была в пятнах крови, некоторые ступени отсутствовали, но это не остановило Гермиону. Она поднималась всё выше, вспоминая годы учёбы, проведённые в Хогвартсе. Ниши, где раньше стояли статуи, были пусты, отчего на душе становилось тоскливо. Понимание, что всё никогда не будет так, как прежде, накрыло Гермиону с головой.

Волшебные лестницы медленно перемещались, но они не подвели Гермиону в её стремлении добраться до башни родного факультета. Полной Дамы на портрете не было. Проход открыт.

Гермиона вошла в круглую уютную гостиную в красно-золотых тонах. Через окна лился солнечный свет. Здесь было слышно пение лесных птиц.

Гермиона провела рукой по обивке мягкого кресла у камина, где не так давно готовилась к занятиям, проводя вечера в гостиной в окружении близких друзей. На стенде висели плакаты. Что-то о квиддиче и об экзаменах.

Гермиона опустилась в кресло.

— Так я её себе и представлял.

Она дёрнулась, достав палочку. Но это внезапным гостем башни оказался Малфой. Всего лишь Драко Малфой, пришедший в гостиную чужого факультета.

— Всё такое… такое красное.

— Красное, — согласилась Грейнджер, — иногда мне казалось, что слишком, но сейчас… я думаю, в самый раз. Внизу сегодня гораздо больше красного, если ты понимаешь, о чём я.

Драко промолчал. Он обошёл кресло Гермионы и придвинул другое поближе к камину. Она проследила взглядом за ним.

— Можно? — насмешливо спросил он, поймав на себе подозрительный, как ему показалось, взгляд. Гермиона кивнула.

— Я всегда считал Поттера пустословом, — сказал Драко, и Гермиона нахмурилась. — Избранный, «Мальчик-Который-Выжил»… Я, конечно, называл его иначе. Он ведь пошёл к нему? В лес? — продолжил он, не дожидаясь ответа. — Можно ли вот так отказаться от жизни? — Драко говорил больше с самим собой, чем с Грейнджер. — Наверное, можно. Ведь нельзя же жить вечно. Это противоестественно. Ты просто устанешь от одиночества, от потери близких… рано или поздно.

— Как ты спасся? — неожиданно спросила Гермиона.

— Извини? — Драко захлопал глазами, сбитый с толку её вопросом.

— Как ты смог выжить в Годриковой Впадине?

— Мой ответ тебе придётся не по нраву.

— Просто говори хоть что-нибудь, — устало откликнулась Гермиона. — Говори…

— Всё началось на Штормовой улице. Да, пожалуй, так и есть… Я убил там человека. — Драко сделал паузу, склонив голову набок, с любопытством ожидая, что будет дальше. Гермиона никак не отреагировала на признание, даже взгляд её не изменился, и Драко решил, что может продолжать. — Остальное ты видела сама. У Уизли неплохо получаются тёмные заклинания, впрочем, как и у Поттера.

— Ты говоришь о стычке на старом складе. Рон не ведал, что ты мне помогаешь.

Драко прикрыл глаза, ища отклик в душе на её слова. Ничего. Может быть, дело в том, что душа его была здесь не вся.

— Знаешь, как происходит аппарация? Хотя, кого я спрашиваю, конечно же, ты знаешь. Любимица Уилки Двукреста⁽¹⁾.

Грейнджер сжала подлокотник кресла, и Драко перестал её дразнить.

— Материальная сущность, пространственная коллизия, «Правило трёх Н»⁽²⁾ и прочая ерунда. На уроках забыли упомянуть, что тело чуть-чуть, самую чуточку, исчезает раньше нашей души. Прискорбно, что выяснить это довелось именно мне, именно тогда.

— Что с твоей душой не так? — резко спросила Гермиона.

— С ней всё так, не считая того, что я понятия не имею, где сейчас её частичка.

Гермиона прикрыла глаза и откинула голову назад, ощущая, как прогибается мягкое кресло.

— У тебя есть крестраж.

— Видимо, да. — Драко не узнал свой собственный тихий голос.

Несколько минут они молчали, каждый думая о своём, пока Гермиона не нарушила тишину, повисшую между ними.

— Это должно быть что-то, что было тогда рядом.

— Я тоже так решил, но… крестражем мог стать любой булыжник, выбитый из стены, клочок бумаги, что угодно. Всё не проверишь, не разобьёшь мечом.

— Мечом? — Гермиона выпучила глаза.

— Можно, конечно, просто поджечь там всё адским огнём, но я как-то не спешу его использовать после… прошедшей ночи.

— Ты хочешь уничтожить его? — прошептала Гермиона.

— Странно, что тебя это удивляет. — Пожал плечами Драко. — Знаешь, вечная жизнь не для меня. И потом, есть книженция Регулуса. Целый дневник со всякими тёмными чарами авторства Герпо Омерзительного, если вдруг захочется скинуть пару-тройку годков и помолодеть! — Драко натянуто улыбнулся, а потом добавил. — Прости меня.

Гермиона вскочила с кресла, и Драко резко поднялся со своего.

— Я не поверила, — прошептала Гермиона, упав в его объятия. — Не могла поверить, что ты хотел причинить мне зло. Ты столько раз помогал, столько сделал для нас, для меня…

Они стояли в лучах весеннего солнца, всё ярче освещавшего небосвод. Драко крепко прижимал к себе Гермиону Грейнджер, и ему хотелось сказать что-нибудь особенное, что-то особенное сделать, признаться в том, что давно решил для себя. Но сейчас не то время и не то место, и вряд ли когда-то они будут теми. Гермиона подняла глаза на Малфоя, словно силилась заглянуть ему в душу.

«Там осколки, — с грустью подумал Драко. — Только одна часть». — Но он любил эту девушку всей этой маленькой или большой, он не знал, сколько в нём осталось, частичкой души.

«Скажу ей, скажу прямо сейчас», — убеждал он себя, внушая, что это просто — признаваться в чувствах. Три слова, которые свяжут их навсегда.

Гермиона открыла было рот, разомкнула губы, но Драко не мог ей позволить сбить себя с мысли. Он наклонился и поцеловал её.

Драко почувствовал головокружение, пугающую лёгкость и оглушающую пустоту. Грейнджер ответила ему с той же нежностью, положив невесомые ладони ему на плечи.

На этот раз она целовала его, не вымышленный образ, не другого парня из грёз… Понимание этого факта растекалось согревающим теплом по венам.

Драко аккуратно сжал руки Гермионы и отстранился.

Солнечные лучи золотыми полосками вытянулись на алых стенах уютной гостиной и каминной полке. От солнца какой-то похожий на заводную куклу предмет встрепенулся и зашагал, переваливаясь по полке, жужжа заводным механизмом. Драко выглянул в окно. Из окна башни Гриффиндора открывался прекрасный вид, о котором он так мечтал, сидя в слизеринских подземельях. Вид на озеро и окрестности школы, на Запретный лес, далёкие горы и фиолетовые от цветущего вереска и полевых цветов холмы. Драко видел отсюда тот самый холм, где побывал за прошедший год уже трижды. Осенью, когда впервые назвался Симусом Данти. Зимой, когда ждал любимую девушку с ледяным цветком в руках. Весной, когда проводил её в Хогвартс по подземному ходу. Как же он хотел оказаться там с Гермионой сейчас, подальше отсюда.

Она молчала и тоже смотрела в окно на расстилающуюся весеннюю природу. Слишком зыбкую и ненадёжную. Ведь ещё вчера гремел гром, стучал по земле ливень…

Драко поджал губы и зажмурился.

Три слова… У него не было сил их произнести. Они повертелись на языке и растворились под толщей сомнений. Но что-то сказать было нужно. Гермиона ждала.

— Всё будет хорошо, — проговорил Драко, и она сделала вид, что поверила. Снова.

1) Уилки Двукрест — работник Министерства магии, преподаватель курсов по аппарации.

Вернуться к тексту

2) Нацеленность, настойчивость, неспешность.

Вернуться к тексту