Иммунитет (джен)

Отходняк был у студентов всех факультетов: детки праздновали. Что интересно, у всех в заначках нашлось, чем отметить выдающееся событие. Если бы кто-нибудь смог заглянуть по очереди во все гостиные, то увидел бы, что «праздничные наборы» не слишком отличались: сливочное пиво и огневиски. Разве что количеством. Гриффиндор и Слизерин явно лидировали («львята» — по пиву, а «змейки» — по виски), остальные были гораздо скромнее. По закускам, естественно, всех опередили «барсуки», что неудивительно: кухня-то рядом.

Гарри едва удалось заскочить в свою комнату, схватить кое-что из-под подушки, сунуть за ремень штанов и засесть в туалете. Других мест для уединения сегодня ему не светило. Да и тут…

— Гарри, ты идешь? — двое, хором. Близнецы, точно. Еще и дверь подергали.

«Тьфу», — сплюнул он про себя и делано закряхтел, получив в ответ:

— А… ладно, давай побыстрей, — потребовал уже другой голос.

— А в лоб? — не выдержал он. — Вам что, самим присесть негде?

За дверью захихикали и наконец отошли.

А Гарри достал из-за ремня протеев блокнот — единственную возможность объяснить кое-что профессору. То есть профессорам.

«Что написать? Надо скорее, скорее…» Как назло, в голову ничего не приходило. Он вздохнул и попробовал представить себя на месте Снейпа.

«Ой, у него же сейчас целый факультет гудит, и Малфой там под рукой, как начнет расспрашивать… а, точно, Малфой же!»

Рука сама начала выводить:

«Малфой поверил, что вы — его Патронус».

Гарри посмотрел на страничку и улыбнулся: хорошо получилось. Коротко, и все самое главное. Вот теперь можно и отмечать! Не забывая о завтрашнем, конечно.

* * *

«Подумать только, я — и Патронус, — Снейп давненько не пребывал в таких смятенных чувствах. — Но Драко Малфой? Чего-то я не понимаю… И что-то шепчет мне, что без Поттера здесь не обошлось», — думал он, выходя из гостиной собственного факультета после того, как доходчиво объяснил своим подопечным, что их ожидает, если хоть немного выйдут за известные им рамки.

Как раз в это время в левом кармане брюк нагрелся блокнот. Достаточно было взглянуть на одну-единственную фразу, как все прояснилось.

«Ну конечно, я — защитный зверек Поттера… Черт, дьявол и вся мифическая нечистая сила…»

«Да уж признайся хотя бы самому себе, что это приятно, — раздался внутри собственный же голос. — И оцени, какой был эффект!»

«Черт бы его драл, этот эффект. И как теперь учить Поттера маскировать оформленного Патронуса, если я и сам это никогда не пробовал и знаком только с принципом?» — ответил он, раздумывая, стоит здороваться с собственной шизой или еще погодить.

Пришлось признать, что Поттер молодец, настоящий слизеринец. По крайней мере, Малфоя он обвел просто великолепно, да и не только его. А главное — вовремя. Но было бы полезно узнать подробности.

Шиза молчала, видимо, была полностью согласна.

Снейп развернулся, взметнув полы мантии, и направился обратно в гостиную. Там продолжалось довольно чинное, хоть и явно градусом повыше, аристократичное празднование, но его возвращению никто особо не удивился. Он поманил к себе Малфоя. Драко моментально заполыхал ушами, а на щеках появились красные пятна…

В кабинете декана Малфой, присевший на краешек кресла, весьма удивил: он начал неуверенно и очень неуклюже извиняться. Снейпу даже пришлось прервать беднягу, чтобы не мучился, и поздравить с победой, пусть и половинчатой. Этого оказалось вполне достаточно, чтобы мальчишка опешил от неожиданности.

— Рассказывайте, — спокойно произнес декан, и Драко преспокойно выложил ему все как на духу. Ему вообще-то давно хотелось поделиться, особенно с тем, кто лично его этому самому Патронусу учил! Может, поэтому и получился его Защитником?

На такое предположение профессор только пожал плечами, одновременно высматривая в нахальных и в то же время любопытных светло-серых глазах подопечного интересующие его детали. Надо было действовать осторожно, Малфой — это не Забини, о котором старшее поколение не особо-то и заботится. Но считать последние события прямо из памяти через обычный зрительный контакт оказалось даже слишком просто. Причем удалось это сделать совершенно незаметно даже для навешанных на единственного наследника ментальных защит.

«Ну да, — подумал Снейп, — поскольку сам Драко как раз в открытую об этом же и говорит и неважно, во что он в этот момент верит, главное — он открыт и не считает нужным что-то утаивать. Да и что ему скрывать-то?»

О Северусе Снейпе еще до поступления в Хогвартс Драко был наслышан. Хоть декан и полукровка, но аристократы уже давно оценили то, что он десять лет назад сделал и продолжает делать для их детей и всего факультета, разве что говорить ему об этом не торопились.

Снейп давно доказал, что он той же крови, пусть ее и половина: он не просто знал некоторые безусловно важные нюансы, он их понимал. А значит, вполне мог считаться своим. И детки, естественно, были в курсе, кому в Хогвартсе они могут доверять.

Так что теперь Снейп мог не без удовольствия просматривать произошедшее «глазами своего ученика», правда, увлекаться не стал, да и не особо много там было.

«Ай да Поттер… Недаром Шляпа ему предлагала Слизерин, не выжила еще из ума старая кошелка! Это радует, но мальчишка едва не подвел нас всех. И что с ним теперь делать?»

Он аккуратно вышел из памяти ученика, осторожно убирая следы своего влияния, изобразил задумчивость, а потом начислил довольному Малфою аж двадцать баллов (мысленно представляя перед собой совсем другого ученика) и отпустил его. Пусть празднует, заслужил.

Но что же заслужил Поттер? Выволочку? А за что, собственно? Кто виноват в том, что у этого мальчишки все наперекосяк: и аниформа, наверное, у единственного в мире — дракон, и теперь вот Патронус — человек. И пускай бы просто человек, хоть Мерлин или даже Джеймс Поттер! Так ведь нет, это он, Снейп. Ведь так мальчишка воспринимает его. Защитник… Неужели он — достоин?

Снейп вздохнул и вылил в бокал остатки «Гленморанджи». А что, он тоже заслужил немножко праздника… Тем более завтра ему предстоит отмазывать Поттера от его компании каким-нибудь очередным несправедливым наказанием (какую же бурю на алознаменном факультете это должно вызвать, что весьма удачно!), а потом тащиться с ним на поиски его блохастого крестного.

А потом еще, возможно, вязать треклятого пса и куда-то девать. Последнее напрягало больше всего, остальное было решаемым. Но откладывать не стоило — появление дементоров над стадионом во время игры явно указывало на опасность. И не только для Блэка.

Научиться скрывать форму Патронуса самому и потом натаскать Поттера казалось по сравнению с этим довольно рядовой задачей.

Снова вспомнилось эпичное появление Патронусов. Нет, все-таки оба мальчишки — молодцы…

Значит, у Драко Малфоя Патронус — гиппогриф. В любом случае получается, что он сильный маг, так что перспективы просто прекрасные. Кстати, почему бы не порадовать его папочку? Конечно, о форме он ему пока ничего не скажет, но информацией о действенном Патронусе, наколдованном парнем в весьма сложной ситуации, порадует.

Он подошел к камину и бросил туда щепотку пороха, совсем чуть-чуть, только для связи…

И через несколько минут сиятельный лорд Малфой составил ему компанию в отмечании сегодняшнего праздника, потому что решил, что у него праздник ничуть не хуже. И спасибо декану его сына за такую приятную новость.

Малфой-старший, вытянув ноги к камину, потягивал коньяк и не торопился делиться своими мыслями. Он легко понял, что Снейп что-то не договаривает, но выпытывать это не спешил. Они в любом случае теперь соратники. А значит, когда придет нужда, он все узнает. И разумную осторожность декана своего сына вполне одобрял. Уж кто сохранит секрет, так это он.

* * *

Сириус Блэк, точнее здоровенный черный ирландский волкодав, тяжело вздыхая, пытался устроиться на куче палой листвы, которую нагреб в пещеру и использовал в качестве лежанки: все ж не так холодно и жестко. Бурчание пустого желудка не давало заснуть — он проворочался почти всю ночь, ненадолго задремав лишь под утро. И вот уже новый день — студеный, серый и тоскливый.

И с пустым брюхом надо что-то делать. Человеческий разум с трудом продирался через ощущения и рефлексы пса. Надо было идти добывать пищу. Но как? Охотиться он толком не умел… Несколько раз пытался ловить зайцев, но ушастые были слишком шустры и не давали никакой возможности их догнать.

Подкрадываться по мерзлой земле и сухим хрустящим опавшим листьям — вообще глухой номер, сидеть или лежать в засаде — холодно: он быстро начинал дрожать и попросту не выдерживал, вставал и уходил. Зато вполне проникся тяжестью «вольной звериной жизни». Подумать только, когда-то они с Джеймсом рассуждали, как это романтично и здорово, быть вольным лесным хищником. Наконец он понял, почему Люпин на них тогда так смотрел. А они ведь хотели его поддержать...

В памяти спонтанно, отрывками, всплывали старые воспоминания, чему он был весьма благодарен — они помогали ему сохранять в себе человеческое. Какими глупыми детьми они были тогда! Да, а некоторые воспоминания лучше бы не выплывали, такой он чувствовал после этого стыд.

Потом он вспомнил, как Люпин упомянул о том, что большинство волков в природе питаются мышами. Как они хохотали тогда! А теперь это оказалось едва ли не спасением.

Лесные мыши оказались немного помедленнее зайцев, скорей всего за счет коротких лапок, но зато чересчур осторожны. Правда, парочку он все-таки поймал и съел, но от голода это помогло мало. Скорей даже наоборот. А когда попробовал зайти в Запретный лес, пришлось бежать, поджав хвост: кентавры не оценили дружелюбные попытки здоровенного зубастого пса поближе познакомиться с их жеребятами.

Придется попрошайничать, другого выхода он не видел. Разве еще попробовать что-то стащить. Перед глазами встал старый и не очень чистый стол в «Кабаньей голове». Мерлин, какая там была свинина! Пес едва не взвыл, а пасть наполнилась слюнями. Вперед, в Хогсмид!

Обойдя все более-менее злачные места, оказавшиеся еще закрытыми, так что пришлось заходить со двора, Сириус понял, что обаяние уже не его сильная сторона. Он начал принюхиваться к редким по утреннему времени прохожим: может, кто согласится кинуть что-нибудь собаке?

Что-нибудь он получил: снежок. Потом увернулся от трости и с трудом подавил обиженный рык: догадался, точнее, почуял, что его протест не поймут и не оценят. Мир был жесток.

Но потом в Хогсмиде появились школьники. Кто-то пугался его, особенно девочки, но ненадолго: глаза голодного пса большинство из них все-таки не смогло игнорировать. Ему бросали остатки бутербродов, пирожков и даже пирожных. Его трепали по голове, а он искал среди этой толпы того единственного мальчика, служить которому хотел всю оставшуюся жизнь… Но его не было. Не было даже никого, на ком бы хоть немного угадывался его запах…

Трое рыжих парней, показавшиеся ему знакомыми, вызвали глубоко в горле тихий рык, но кудрявая светловолосая девочка, что скармливала ему очередной пирожок, вздрогнула и обиженно спросила, чем он недоволен. Пугать благодетельницу было неправильно и некрасиво, в пакете у нее явно еще что-то осталось, и он замолчал, провожая настороженным взглядом рыжую троицу.

Постепенно детей на улицах становилось все меньше и меньше, а у пса появились странные и не очень приятные ощущения в животе. Видимо, жирное жареное тесто оказалось не лучшей пищей после нескольких суток голодовки. Он пару раз рыгнул. Вроде полегчало… А потом его просто вывернуло в соседних кустах.

Как же отвратительно он себя чувствовал! В брюхе снова бурчало от голода, да еще побаливало, ладно хоть день оказался на удивление теплым — ледок не полностью схватил местные лужи, да и сломать его лапой было легко. Пес смог хотя бы напиться. На антисанитарию ему было, в принципе, давно плевать.

День заканчивался, улицы совершенно опустели и рассчитывать на подачки уже не имело никакого смысла. А вот пошарить на задворках трактиров… Лапы сами понесли его к тому месту, о котором мечталось в самом начале.

Возле Кабаньей Головы он неожиданно столкнулся с какой-то девушкой, при виде него хрипло взвизгнувшей и тут же осевшей прямо на холодную землю. Что-то зазвенело, в точности как разбитое стекло, и из-под сумки девушки начала вытекать красноватая знакомо пахнущая жидкость. Он непроизвольно облизнулся.

* * *

Гарри, выпивший зелье поиска, точно знал: Сириус сейчас в Хогсмиде. Снейп ругался сквозь зубы: невозможно было ловить пса у всех на глазах! Гарри прислушивался и молча одобрял, запоминая некоторые обороты и делая вид, что не слышит.

— Ждать, Гарри. Мы должны ждать. Либо он уберется наконец оттуда, тогда можно будет перехватить его без посторонних глаз, либо…

— Либо наступит ночь и мы аппарируем…

Снейп поднял бровь.

— То есть вы нас аппарируете, накинем купол тишины, сонное на Сириуса, под мышку его и…

— И куда? Посреди ночи? К себе я его точно не потащу, для Слизерина это будет слишком. Да и к вам нельзя, слишком много вопросов появится.

Гарри вздохнул. Вряд ли кто-то обрадуется, если ему ночью подсунут на передержку волкодава, даже если предлагать будут очень вежливо.

— Даже если просить будет национальный герой, — продолжил его мысль Снейп, неведомо когда успевший-таки залезть ему в голову.

Гарри укоризненно уставился на учителя.

— Не щелкайте клювом, Поттер, тренируйтесь, — привычно-сварливым, «учебным» голосом ответил Снейп.

— Но, профессор, хотя бы с вами-то иногда расслабиться я могу?..

Снейп вздохнул. Он понимал, что мальчику нужна отдушина, но что если… Его кровь у директора, скорей всего, есть, еще с того времени, когда он тут учился. Да и остальное, скорей всего, тоже…

— Как раз со мной и не стоит.

Гарри выпучил глаза:

— Почему? А с кем? Как?.. А-а-а, оборотное… Но вы же все время с этой фигней на волосах… А почему я это не испо…

— Потому что у вас, как выяснили в лаборатории Сметвика, биологический материал брать бесполезно — он не работает, скажите спасибо василиску. А вот мой имеется как минимум в одном месте.

— А-а, понятно. А как же аристократы, например, Малфой, он ведь тоже должен что-то такое использовать?

— Естественно, он использует тот же самый состав, я сам его улучшал.

— А почему у него волосы не?..

Снейп фыркнул.

— Потому что те, кому важна внешность, не скупятся на небольшую иллюзию. А то и не одну.

— А вы… — Гарри замялся, не зная, как продолжить, чтобы не задеть. Хорошие отношения хорошими отношениями, но лезть, куда не просят, не стоит, это он себе давно уяснил.

— А мне зачем? — удивился тот. — По мне, так чем хуже, тем лучше.

— Почему?

— Да потому что школа!

— Не понял…

— С каких пор вас стала интересовать моя внешность? Уж не возомнили ли вы…

Гарри изо всех сил замотал головой, и Снейп остановился.

— А если дать ему бульдожью оборотку? — Гарри предпочел перевести тему.

Уточнять, кому, было не обязательно — мысли обоих и так соскакивали на Сириуса Блэка, о чем бы они ни говорили. Хотя Гарри было интересно, как выглядит Малфой-старший без иллюзий. Наверное, как Драко на первом курсе…

— Тогда он должен быть в сознании и выпить это самостоятельно. И потом принимать ежедневно. Вы можете это представить?

— А если… — Гарри замялся. На самом деле идей больше в голову не приходило. И да, Сириус был не тем, кто мог бы долго соблюдать хоть одно какое-то правило. Может, день-другой он продержится, а потом точно забудет.

— Я могу аппарировать поближе к Визжащей хижине, но, чтобы попасть в нее, придется пройти ярдов триста. Даже если пса усыпить, потом разбудить, незамеченными не останемся. Еще и времени на разговоры, полагаю, потребуется немало. А вас через полтора часа уже хватятся на факультете.

— Черт, черт, черт! Может, попробуем сейчас, ведь все студенты, кажется, вернулись, время-то вышло?

— Я бы не был так уверен, что вернулись все.

— А под Невидимкой?

Снейп вздохнул. Гарри был прав, надо действовать. И решение он предложил подходящее.

— Хорошо, — кивнул он. — Давайте.

Мальчишка недолго порылся в сумке, извлекая свой артефакт, а потом подошел и просто отдал его. Прямо в руки. Снейп сглотнул от неожиданности: волшебные вещи такого класса держать в руках ему еще не приходилось. Но раздумывать и проникаться моментом было некогда. Он быстро накинул мантию, тут же исчезая, и откинул полу. Гарри подошел ближе, крепко обнял его за талию, уткнувшись лицом в плечо и прошептал:

— Пусть нам повезет. Пожалуйста, пусть нам повезет…

«Какой же он все-таки еще мальчишка! Волнуется… А это нам совсем не нужно», — вздохнул Снейп про себя и положил руку Гарри на плечи, привлекая еще ближе к себе перед парной аппарацией.

— Спокойно, Гарри. Мы все сделаем как надо. Как только его увидим, с тебя — Купол Тишины, с меня — Сонное. Готов?

Через пару секунд они уже боролись со спазмами желудка на задворках «Кабаньей головы», а в воздухе вокруг них разливался холод.

Им даже не пришлось никого искать. Набросивший Купол Тишины Гарри сразу увидел крестного, сидящего почти в обнимку с какой-то девушкой на пожухлой траве, по которой уже начал змеиться иней. Удивляться странной парочке было некогда: наваливались тяжкой ношей уныние, тоска, безысходность… Зачем они возятся, все равно Сириусу не жить?.. Леденели руки и, кажется, душа — тоже.

Но профессор уже поднимал с земли слабо сопротивляющегося Блэка и ту девушку…

«Нет уж, дудки! Мы никого не оставим тварям!» — Гарри схватил крестного за грудки и потряс. Тот открыл рот в изумлении, чем тут же воспользовался Снейп, что-то влив туда и заставил проглотить это, нажимая на его щеки. Закашлялся и гавкнул… уже пес, и вот их снова затянул в себя вихрь аппарации.

* * *

Сивилла Трелони не могла дождаться воскресного вечера. Остатков хереса хватило лишь на то, чтобы немного перестали дрожать руки. Надо было срочно восполнить запас. Она пыталась отвлечься, но ни чтение, ни просматривание старого альбома не помогли, так что в результате она плюнула на все и отправилась в Хогсмид немного раньше.

В конце концов, пока не стемнеет, она может посидеть за стаканчиком в «Кабаньей голове», где обычно никогда не бывает школьников. Не любит их хозяин, не любит — и не обслуживает, что очень удобно для других его клиентов. Кстати, детки уже должны были отправиться обратно в школу. А она вернется только после отбоя, чтобы никого не встретить в коридорах.

Все-таки время Сивилла угадала правильно: детей на улицах деревеньки уже почти не было. Она действительно посидела за стаканчиком, и даже не одним, глядя то в медленно темнеющее небо в окне, то на яркое пламя камина.

Какой все-таки хороший человек этот Аберфорт, совсем не похож на брата! Равнодушный абсолютно ко всему и ко всем, просто выполняющий заказы посетителей и ничего у них не спрашивающий. И камин у него отличный, большой, глаз не оторвать. Сколько она себя помнила, всегда любила смотреть в огонь. Замечательный человек!

Так решила она после третьего стакана и наконец, чуть покачнувшись, поднялась. Пора было идти, если не хочется добираться до школы в потемках. Почему-то выбрав черный ход, она вышла из трактира, придерживая висевшую на плече тяжелую сумку, в которой при каждом шаге тихо звякало.

Увидев в сумерках Грима, она просто тихо лишилась чувств.

* * *

Сириус растерялся: его еще никто так не пугался. Но запах манил. Он подошел поближе и начал лакать. Нет, самому псу это было не так чтобы приятно, но кто-то внутри очень этого хотел. Просто требовал. И побольше.

Сивилла очнулась от того, что в щеку ткнулся мокрый нос. А потом здоровенный язык с запахом хереса прошелся по ее лицу, снимая очки, убирая со лба волосы… От неожиданности она села. Перед ней сидел… точнее, над ней возвышался самый настоящий Грим, каким она его представляла, но… это ведь он ее только что облизал? Она невкусная! Но закричать не получалось: горло перехватило, в ушах шумело, и тело, кажется, совсем перестало слушаться.

Пес удивился, когда женщина подобралась и издала сдавленный писк. Он завилял хвостом и умильно (ну, как он считал) поглядел на нее. Она выглядела такой испуганной и несчастной, что он, коротко проскулив, лег и, стуча хвостом, осторожно подполз чуть поближе и положил морду ей на колени.

Сивилла оторопела, но вспомнила Гарри Поттера…

«Ой, а вдруг это тот самый ручной Грим, о котором он говорил?» — пронеслось в голове, и она посмотрела в собачьи глаза. Ее бросило сначала в холод, потом в жар, а после мир исчез и остались только глаза… Силуэт собаки задрожал и расплылся, и вот на его месте ей уже чудится человек, худой, нечесаный, обтрепанный и немного пьяный, как и она сама.

В следующий миг хрупкая женщина совершенно изменилась. Сириус завороженно смотрел, как узорчатая серая радужка исчезает за чернильно-черными пятнами зрачков, в которых он тонет, тонет и не может выплыть, равно как и вздохнуть, до того вдруг стало жутко.

Хриплый мужской голос, который никак не может принадлежать этой хрупкой фигурке с тоненькой шеей, странные и страшные слова, которых век бы не слышать, но он понимает то ли шестым человечьим чувством, то ли просто собачьим чутьем, что это — о нем.

— Виноватый, но не в том, за что осудили, сбежавший, но не освободившийся, сгинет от родной руки в начале холодного лета. Никто, только один мальчик будет помнить и винить себя в смерти друга. Он не будет жалеть долго, всего несколько лет, что ему останутся. Мальчик уйдет следом, но по другой дороге… Если виноватый сгинет, мальчик тоже уйдет…

— Гарри, — прохрипел Сириус, непроизвольно принимая человеческий облик.

«Гарри. Школа. Конечно, он в Хогвартсе. Там же Петтигрю. Месть!» — пронеслось в голове.

— Крыса-а-а, — простонал-прохрипел он, зажмуриваясь, как от боли.

Предсказательница с нечеловеческой силой стиснула ледяными пальцами его запястье.

И вот Сириус смотрит в запредельную черноту ее глаз и слышит горячий шепот:

— Не ходи той дорогой. Не ходи. Мальчик…

Предсказательнице не хватает дыхания, она умолкает, закрывает глаза, и весь мир замирает. А в воздухе появляется холод и тяжесть. Ей страшно.

С громким хлопком рядом с ними аппарирует кто-то невидимый, их хватают, тянут куда-то вверх, еще хлопок, желудок делает опасный кульбит, но уже не до этого, ее куда-то тащат, приходится бежать изо всех сил, но, когда она понимает, от кого они бегут, ноги летят уже сами — скорее, скорее!

Гремучая Ива не успела сориентироваться: с одной стороны — холод, с другой — опасные огненные шарики, с третьей — вообще что-то непонятное…

Это непонятное она и пропустила. А потом оно распалось на четыре дрожащих силуэта, но было поздно: один из них нажал на заветный сучок.

Какое-то подземелье, Сивиллу снова тащат куда-то вместе с этим псом… ой, нет, это же вовсе не пес, а человек! Нет, совсем другая собака… Старый диван натужно скрипит пружинами, когда ее легкое тело едва ли не бросают на него.

* * *

Снейп, едва увидев, что происходит, буквально силой влил в Блэка то самое «бульдожье», иначе им вряд ли бы удалось уйти от дементора. Спасибо Гарри. За файерболлы тоже, но это он ему потом скажет. Неимоверно повезло, что дементор был один. Однако эти твари способны передавать друг другу информацию, а значит, передышка будет недолгой.

Он мельком взглянул, как Гарри устраивает Трелони и белого бульдога рядом на старом диване, и встал у двери с палочкой наизготовку. Гарри присоединился спустя пару секунд.

Тишина. Скрип пружин. Судорожный вздох за спиной.

— Где я?.. Кто вы?

— Мисс Трелони, сидите спокойно, прошу вас, — слышит она знакомый голос, всхлипывает и бросается к Снейпу, хватаясь за его спину как за спасательный круг.

Он морщится и осторожно освобождает руку с палочкой.

— Мисс Трелони, вы умеете вызывать Патронуса? — шепчет Гарри рядом.

— Не знаю… Нет, не умею.

Она всхлипывает, но достает палочку.

— Я… слабая ведьма.

— Ой, вы же ничего не видите, наверное, — спохватывается Гарри.

— Немного вижу, — отвечает она. — Не такое уж ужасное у меня зрение, но это секрет.

Это признание странным образом немного разряжает обстановку, даже Снейп улыбается краешком рта. А Гарри так и вовсе пожимает ей руку. Тишина. Воздух спокоен и не холодает. Неужели о них забыли? Они ждут, вот еще… Сейчас… Но ничего не происходит. Сердце перестает частить, как сумасшедшее. Можно вздохнуть?

— Невероятно, — шепчет Снейп. — Хотя вполне возможно, здесь сохранились какие-нибудь старые чары…

— Да и Гремучая Ива все-таки деревце не промах, — нервно хихикает Гарри.

— Тогда поговорим.

Взгляды устремились на белого бульдога, мирно зарывшегося носом в старое одеяло.

— Вы взяли антидот, профессор?

— Естественно.

Гарри вздохнул. Умный-то умный, но до такой прозорливости ему еще жить и жить. Он даже не стал спрашивать, не почуют ли дементоры Сириуса, если он вернется к своему облику в хижине — скорее всего, Снейп и это предусмотрел.

Профессор усадил Сивиллу обратно на диван и бросил на нее заклинание сна.

— Тишину, — попросил он Гарри и уточнил: — На нас троих.

Гарри кивнул в ответ и начал шептать заклинание, а в это время Снейп активировал какой-то странный амулет.

— Это от дементоров? — не удержался Поттер.

— Не совсем. Просто помехи, шум, искажения… через них невозможно прочитать ни магическое поле, ни ауру мага.

Проснувшийся бульдожка попытался было рыкнуть на Снейпа, но, увидев Гарри, тихонечко заскулил и пополз к нему. Дать антидот было минутным делом. Превращение прошло быстро. А потом…

Блэк оказался на удивление вменяемым, чему даже сам удивился. Он рассказал все, правда, хаотично, не совсем четко, сбиваясь на эмоции, которые удалось унять только очередным зельем (Гарри снова проникся), но зато достаточно подробно.

— Да-а-а… Крестный, хорошо бы тебе из Англии того… убраться.

Блэк вздохнул и кивнул. После пророчества Сивиллы, подействовавшего на него словно холодный душ, причем прошедшийся прямо по мозгам, он ощущал себя каким-то другим человеком. А может, из-за зелья чувствовал себя таким отрешенным. В любом случае это было полезно. Правильно.

— Петтигрю мы выловим, не вопрос, — Снейп слегка скрипнул зубами. — Нужно, чтобы его поймали при свидетелях, и он дал показания, тогда у нас есть шансы оправдать Блэка. Но до того времени его надо спрятать, чтобы ни одна душа… А лучше всего — действительно покинуть страну. У меня есть один знакомый…

Да, Люциус Малфой собирался на континент буквально послезавтра, правда, как подсунуть аристократу маггловскую псину, Северус пока понятия не имел.

Сириус рвано выдохнул. Дожили. У него будет долг перед Снейпом. И какой долг!..

Но Гарри смотрел на него в упор, а ради этого мальчика… он должен жить ради него. Он должен восстановить свое доброе имя ради него. Да что там, отныне весь смысл его собачьей жизни — служить ему, защищать его, быть опорой. В памяти, словно очистившейся от мусора, всплыл разговор со Снейпом. Мальчику нужен надежный защитник. Надежный. А он что натворил?

— Блэк.

Он поднял глаза на бывшего недруга.

— Тебе надо вылечиться. Не просто лечиться, а вылечиться, понимаешь? Ты не имеешь права подвести Гарри.

Он кивнул. Да. Не имеет.

— Поклянись. Так тебе будет… легче держаться.

— Да неужели?

— Проверь.

— Пожалуйста, Сириус…

Что ж, этот голос — решающий.

— Я, Сириус Орион Блэк…

— А теперь ты выпьешь и станешь симпатичным белым бульдогом, которого подобрала вот эта… хм, достойная женщина. Просыпайтесь, мисс Трелони! И простите. Я буду очень осторожен. Обливиэйт...