Ледяная кровь (джен)

Как зачарованный, Гарри смотрел на Волдеморта, не в силах поверить, что они это сделали, что все действительно получилось. Темный Лорд выглядел, как человек. Почти — было в его облике что-то, что не давало обмануться. И причина была не только в глазах, которые остались прежними: змеиными, пронзительными, бордово-красными. Волдеморт был неестественно бледен, высок и почти болезненно худ. Его лицо, несмотря на красоту черт, походило на фарфоровую маску — такое же неживое, словно искусственное. Герион попробовал определить, на какой возраст сейчас выглядит Лорд, но тут же осознал, что понять это невозможно.

Чрезмерно длинные пальцы изучающе скользнули вдоль лица, запутались в темных волосах. Волдеморт улыбнулся. И обратил взгляд пронзительных багряных глаз на двух коленопреклоненных людей, застывших за пределами выложенной солью черты. Внезапно Барти подскочил, кинулся к Лорду, накинул ему на плечи тяжелую черную мантию. А потом неожиданно вновь рухнул перед ним на колени, уткнувшись лбом в длинную белую кисть его руки.

— Милорд… милорд… — донесся до Гарри его горячечный восторженный шепот.

Волдеморт плавным движением высвободил руку и, подцепив Пожирателя под подбородок, потянул его наверх. Тот тут же подчинился, поднявшись на ноги и вскинув голову. Лорд положил руку ему на плечо.

— Ты сделал почти невозможное, Барти, — чистым высоким голосом произнес Лорд. — Никто не справился бы лучше.

— Спасибо, спасибо, милорд!

— Тебе спасибо, — небрежно бросил Волдеморт и, обойдя Пожирателя, вышел из соляного круга.

Герион напряженно замер, но Лорд прошел мимо, направившись к стоящему неподалеку странному памятнику, изображавшему ни много ни мало настоящую смерть, в плаще и с косой. Гарри даже не мог себе представить того оригинала, который придумал это надгробие. Волдеморт небрежно провел пальцем по выгравированному на мраморе имени — в темноте Гериону было не разобрать, что именно там начертано — и вгляделся в каменное скелетообразное лицо, скрытое под капюшоном.

— Где твое жало, где твоя победа? — спросил он и тихо рассмеялся.

У Гарри по спине пробежала дрожь. Словно почувствовав это, Лорд резко обернулся:

— Подойди ко мне, Герион. Барти, убери тут все и возвращайся в особняк.

Тот кивнул, счастливо улыбаясь, а Герион только сейчас вспомнил о пленнике. Мужчина все так же лежал на земле, его грудная клетка резко поднималась и опадала. Гарри не сдержал облегченного вздоха — он все-таки не стал убийцей! — и быстро преодолел разделяющее их с Лордом расстояние. Тот протянул ему руку. Герион осторожно коснулся длинных холодных пальцев, и в следующий миг они оказались в уже знакомой комнате. Не было ни громкого хлопка, ни ощущения, что тебя проталкивает сквозь узкую трубку — ничего. Просто только что вокруг были памятники — а в следующий миг перед ним уже два кресла, стоящие у погасшего камина.

— Как вы это сделали?! — изумленно воскликнул Гарри и тут же покраснел.

Лорд лишь усмехнулся, опустившись в кресло.

— Будешь кофе? — внезапно спросил он.

— Что? — Герион, ожидавший чего угодно, но только не этого, растерянно моргнул. — В смысле, да, спасибо, сэр.

Волдеморт щелкнул пальцами, и на столике между ними появились две чашки, над которыми вился ароматный дымок, а Герион с удивлением понял, что в этом доме, оказывается, есть домовик. Усевшись напротив Лорда, он осторожно обхватил горячую чашку, отогревая озябшие пальцы. Волдеморт сделал глоток и с видимым наслаждением прикрыл глаза.

— Я расскажу тебе одну историю, — негромко начал Лорд, и Гарри тут же весь обратился в слух. — Преимущественно о твоем деде. Эдмунд Розье… мы вместе учились в Хогвартсе. Он почему-то сразу безоговорочно в меня поверил, гораздо раньше, чем кто бы то ни было еще. Пожалуй, я мог бы назвать его другом. Он никогда меня не подводил… до одного дня. Ошибка была несущественной, я простил бы ее. Но он имел неосторожность спорить. Вместо него я наказал его сына, Фораса. Это было логично и эффективно, но чрезмерно: я забыл о том, что, в отличие от меня, мои друзья стареют. У Эдмунда случился сердечный приступ. Так глупо, почти по-маггловски… в какой-то момент целители сказали, что прогноз весьма неблагоприятный. Разумеется, я не хотел, чтобы мой ближайший соратник умер из-за меня. Эдмунд всегда был хитрым лисом. Когда я навестил его, он, пользуясь своим состоянием, посмел обвинить меня в излишней жестокости, сказал… а, впрочем, смотри сам.

Лорд чуть наклонился вперед, и Гарри словно втянуло в багряный омут его глаз. А в следующий миг лицо Волдеморта расплылось, и Герион оказался в совсем другой комнате. Напротив него в кровати, обложенный подушками, лежал пожилой мужчина с благородным породистым лицом и светло-зелеными, будто выцветшими глазами, под которыми залегли глубокие тени. С внезапным трепетом Гарри понял, что он находится в воспоминании Волдеморта и смотрит на своего давно погибшего деда. Но все было так реально: он даже ощущал витающий в воздухе терпкий запах лекарственных зелий!

— Я отдал тебе все, Том! — с какой-то горечью отчеканил Эдмунд Розье. — Свою жизнь, своих сыновей, даже невестку! Все швырнул к твоим ногам! Для чего?! Чтобы однажды увидеть, как ты ни за что пытаешь Фораса?! Фораса, которого ты знаешь с детства, который так тебя боготворит! Он был ни в чем не виноват перед тобой! Тебе мало видеть преданность, да? Теперь тебе нужна рабская покорность?

— Ты прекрасно знаешь, что это не так, — услышал он свой — нет, не свой, а Лорда — раздраженный голос. — Кажется, ты был одним из тех, кто сразу поддержал создание Списков?

— Списки — для предателей! Я теперь предатель?!

— Я полагал, что с твоим здоровьем наказывать тебя слишком опасно.

— А Круциатус на моем сыне, как видишь, меня только взбодрил! Можешь убить меня прямо сейчас…

— Прекрати нести чушь! Ты забываешься.

— Нет уж, я скажу! Что дальше, Том? Иветта беременна — наказать ее было бы еще более эффективно. А может, скоро ты начнешь пытать младенцев — так тебе уж точно никто не решится возразить! Можешь начать прямо с моего внука, как только он родится!

— Ты же знаешь, что я не буду пытать детей своих сторонников!

— Нет, милорд, теперь уже не знаю.

— Мордред! Что тебе надо?! Хочешь Непреложный Обет, что я не трону твоего внука?

— Мы оба знаем, что клятвы дают только тебе, и никогда — ты.

— Да неужели? — Лорд схватил Эдмунда за руку, рванул вверх рукав и резко прижал палец к Темной Метке. Лицо Розье исказилось от мгновенной вспышки боли.

Спустя мгновение в комнате с негромким хлопком возник незнакомый Гарри мужчина.

— Скрепишь Обет — коротко бросил ему Лорд.

Эдмунд широко распахнул глаза, кажется, только теперь осознав, что Лорд говорил всерьез, и встревоженно приподнялся на подушках:

— Милорд, я погорячился. Это правда лишнее.

— Нет уж, требуй! Это приказ.

Эдмунд со вздохом принял протянутую руку:

— Клянетесь ли вы не убивать и не причинять тяжкий вред здоровью моего еще не рожденного внука, сына Ивэна и Иветты Розье, до наступления его тринадцатилетия?

— Клянусь.

Сверкнула вспышка. Лорд тут же направил палочку на свидетеля и из нее вылетел голубой луч заклинания. Мужчина пошатнулся и недоуменно уставился на Лорда.

— Спокойно, это был Обливиэйт. Благодарю за службу, ты можешь быть свободен.

Пожиратель поспешно поклонился и аппарировал.

— Ну вот зачем ты это сделал? Никогда не знаешь, что может случиться…

— Как я уже говорил, я в любом случае не собирался пытать или убивать твоих малолетних потомков, — с издевкой ответил Лорд.

— Я… простите, милорд, — совсем другим, мягким голосом произнес Эдмунд. — Я и правда наговорил какой-то чуши.

— Да уж, пожалуй. А почему тринадцать лет?

— Не знаю, первое, что в голову пришло. Возможно, заразился вашей любовью к символизму?

Лорд склонился ближе к больному:

— Только посмей умереть, и я сделаю из тебя самого отвратительного инфернала, какого только можно вообразить.

— Я всеми силами постараюсь этого избежать.

— И, Эдмунд, если я еще раз услышу от тебя претензии, высказанные в такой форме… Вывод я сделал, в следующий раз наказание получишь лично, но, поверь, оно тебе совсем не понравится.

Тот кивнул, не отводя от него прямого взгляда.

— Эдмунд?

— Простите, мой господин. Я все понял.

Лорд медленно кивнул и оглядел прикроватную тумбу, заваленную яркими коробками.

— Тебе что, вся Ставка сладости шлет?

— Представь себе! Столько лет они от меня шарахались — как же, сам повелитель трупов, а стоило собраться помереть…

— А имбирные тритоны есть?

— Мерлин мой, Том! Давай уже похитим их создателя, и ты ни в чем не будешь нуждаться!

Комнату вдруг затянуло пеленой, а мгновение спустя перед глазами Гериона вновь возникло лицо Лорда.

Некоторое время Гарри молчал, пытаясь осознать произошедшее, а потом медленно произнес:

— Так, значит, вы развоплотились из-за нарушения Обета?

Лорд кивнул, глядя куда-то сквозь него:

— Как ты знаешь, Эдмунд не умер тогда. Он погиб через семь месяцев, закрыв меня собой во время покушения. А еще через три месяца авроры и Орден Феникса объединили силы для нападения на Ремейнз Холл. Это было беспрецедентно: родовые поместья слишком надежно защищены и, если брать их штурмом, никаких людей не хватит. Если я правильно помню, тогда нападавшие потеряли четверых, и это при том, что атаку возглавлял сам Альбус Дамблдор.

— Что?!

— Да, меня это тоже удивило — старик всегда предпочитал воевать из своего хорошо защищенного кабинета. Но без него защитные щиты вокруг поместья вряд ли удалось бы снять. И все это лишь для того, чтобы убить женщину с двухмесячным ребенком на руках. Иветта была ценной сторонницей, но, разумеется, не настолько. Я тогда долго пытался понять, в чем смысл этого хода. Если бы я знал, что ты жив, то, конечно, сразу догадался бы. Но все указывало на то, что ты погиб вместе с матерью в Адском Пламени. Один Ивэн отказывался в это верить, но я, как и все прочие, решил, что он просто убит горем. А еще через два месяца один из Пожирателей принес мне весть о Пророчестве, произнесенном некой провидицей в присутствии Альбуса Дамблдора: «Грядёт тот, у кого хватит могущества победить Тёмного Лорда... рождённый теми, кто трижды бросал ему вызов, рождённый на исходе седьмого месяца».

— Так это была подстава?! — пораженно выдохнул Герион.

— Именно, — весело ответил Лорд. — Не было никакого пророчества — была лишь гениальная ловушка, созданная Дамблдором. Определенно, в наших рядах был предатель, который каким-то образом узнал про Непреложный Обет и рассказал об этом старику, и тот с максимальной пользой для себя воспользовался этой информацией. Он знал, что я попытаюсь избавиться от угрозы. Все, что ему оставалось делать — это спрятать ребенка у парочки наивных идеалистов — своих сторонников, и ждать. Все вышло точно так, как он задумал: я нашел Поттеров, и в тот миг, когда я направил на тебя палочку и произнес Смертельное Заклинание, я нарушил Обет. Старик не учел лишь одного: любой человек умер бы, но не я, ведь я — нечто большее. Гораздо большее.

— Милорд, а как же Поттеры? Неужели они добровольно на это согласились? И был ли у них вообще ребенок?!

— Ребенок определенно был — Лили наблюдалась в Мунго. Остальное мне неведомо, но это и не важно.

Герион сидел молча, пытаясь собраться с мыслями: такого он уж точно не ожидал.

— Получается, год назад, когда Дамблдор настойчиво сталкивал нас друг с другом…

— Обет еще действовал, и старик надеялся, что повторное нарушение меня добьет.

А Гарри внезапно осознал, что Обет продолжает действовать до сих пор: ему же еще нет тринадцати! Как знать, может лишь поэтому Лорд так любезен?

Волдеморт неожиданно усмехнулся:

— Есть.

— Простите, милорд?

— Тебе есть тринадцать: я прекрасно помню, что Герион Розье родился осенью семьдесят девятого года.

— И правда, я же видел дату — двадцать девятое октября, но как-то не осознал…

— Давно никто не думал, что я «любезен», — продолжал веселиться Лорд.

Гарри вздрогнул — он же читает его мысли! Его ментальная защита разрушена, но он ведь даже не почувствовал вторжения, всю дорогу таращась в алые глаза напротив! Герион поспешно отвел взгляд.

— А вот это — неверное решение, — спокойно заметил Лорд, но веселье из его голоса словно сдуло ледяным ветром.

Гарри быстро вновь поднял глаза на Волдеморта.

— Еще вопросы?

Герион подумал, что, возможно, ему стоит уйти, пока Лорд не разозлился окончательно. Но ведь он еще о стольком хотел спросить! В конце концов, ничто не мешает Волдеморту выставить его вон в любой момент.

— А мой шрам? — решившись, выдавил он. — Он как-то связан с Обетом? Дамблдор говорит, это последствие Смертельного Заклятия…

— Авада Кедавра не оставляет следов. Собственно, как и Непреложный Обет.

Лорд встал и, обойдя стол, приблизился к Гарри. Тот поспешно отставил чашку и поднялся следом. Волдеморт подцепил его под подбородок, поднимая голову. Багряные глаза сощурились, изучающе глядя на шрам. Ледяные пальцы с удлиненными ногтями коснулись лба, и Герион с трудом унял дрожь. Внезапно Лорд улыбнулся.

— Это всего лишь фиксатор для чар. Когда я развоплотился, Дамблдор решил продолжить свою маленькую игру. Но без должного ритуала через несколько месяцев чары, наложенные на твою внешность, исчезли бы без следа. Однако теперь, когда ты в Ремейнз Холле заявил о своей принадлежности к роду Розье, они постепенно теряют силу. И сейчас это — просто обычный шрам.

В следующий миг в лоб Гериона уперлась волшебная палочка, но он даже не вздрогнул, продолжая спокойно смотреть на Лорда. Волдеморт провел вдоль контура шрама, и под прикосновением его волшебной палочки кожа начинала пылать. Усилием воли Гарри заставил себя не дергаться. К счастью, спустя пару секунд все прекратилось.

— А это значит, что я могу сделать вот так, — негромко проговорил Лорд, возвращаясь в свое кресло.

Гарри прикоснулся к своему лбу и с изумлением почувствовал под пальцами абсолютно гладкую кожу.

— Спасибо, мой Лорд. И еще я хотел сказать, что очень благодарен вам за то воспоминание.

Волдеморт удивленно приподнял бровь.

— Я ведь никогда не видел свою семью…

Пояснил Гарри, осознавая, что, кажется, Лорд даже не подумал об этом, показывая его деда — просто посчитал, что так будет проще.

— Я разрешаю тебе рассказать о том, что сегодня произошло, Люциусу и, пожалуй, Эйду. Но без лишних подробностей. А сейчас можешь идти — Барти уже давно караулит в коридоре, он перенесет тебя в Малфой мэнор.

— До свидания, милорд, — Гарри коротко поклонился и направился к выходу.

— О, Герион, и скажи Люциусу, пусть готовится к вызову.

Гарри кивнул и вышел, прикрыв за собой дверь. Очень хотелось попросить Волдеморта не наказывать Малфоя из-за дневника, но он так и не решился — почему-то казалось, что это будет ошибкой.

Пожиратель и правда был здесь — сидел, прислонившись к стене и вытянув ноги поперек коридора.

— Ну как? — с любопытством спросил он.

— Весьма… познавательно, — ответил Герион, привыкая к отсутствию магии Волдеморта, о которой он умудрился забыть, увлекшись разговором, и осознал разницу только сейчас, когда она исчезла.

Тот понимающе ухмыльнулся, поднимаясь на ноги.

— Мы ведь так и не познакомились. Я Барти, Барти Крауч. Ко мне только по имени.

— Герион Розье, — улыбнулся в ответ Гарри, пожимая протянутую руку и пытаясь вспомнить, где он слышал это имя. — Погоди, ты родственник Бартемиуса Крауча, которого убили год назад?

Пожиратель поморщился:

— Да, и весьма близкий — я его сын.

— Ты разве не умер в Азкабане?

— Отец вытащил меня по просьбе матери — она умирала, и они использовали Оборотное Зелье. Мама осталась вместо меня в Азкабане, а меня папаша десять лет держал под Империусом. Но год назад я смог побороть заклинание и сполна отплатил этому ублюдку. Слушай, ты не спешишь? Курить хочу — сил нет.

Гарри покачал головой, и они спустились по темной скрипучей лестнице. Выйдя в небольшой заросший сад, Барти достал сигарету и закурил. В ночном воздухе поплыл тяжелый аромат табака и вишни.

— Я змею твою отловил, вот, держи — она спит.

— Спасибо, — ответил Герион, осторожно наматывая Селену на шею. — Как тебе удалось? Она не очень-то любит чужих.

— Я почти год провел в компании Нагини — я теперь и не такое могу, — усмехнулся Барти, с наслаждением затягиваясь. — Никогда не впадал в зависимость от табака, а вот в последнее время что-то пристрастился. Столько стрессов…

— Еще бы! Ты же смог вернуть Лорда — в одиночку!

— Мне бы не пришлось делать это одному, если бы все остальные не оказались грязными предателями и трусами! — неожиданно вспылил Барти, его карие глаза сверкнули безумной ненавистью, а сигарета в руке мелко задрожала.

— Ну они, вроде, старались делать что-то полезное… — осторожно протянул Гарри.

— Тебе самому-то не смешно? — фыркнул Барти и запрокинул голову, глядя в ночное небо. — Ты же живешь у скользкой гадины?

— Это ты так лорда Малфоя называешь?!

— Ну да. Люциус о любом событии может рассказать десять историй, и все разные. Но ни одной правдивой. Так что не рекомендую верить его бесконечным отговоркам.

Герион промолчал, думая, как бы перевести тему, и внезапно вспомнил кое-что очень важное:

— Барти, ты же убирал все после ритуала. А что с Робардсом?

Крауч чуть прищурился, глядя на Гарри сквозь сизый сигаретный дым.

— А сам не догадываешься? — лениво протянул он.

Гарри словно окатило ледяной водой.

— Что?! Но зачем?! Можно же было как-то по-другому, не знаю, Обливиэйт наложить!

Барти взглянул на него, как на идиота:

— Обливиэйт. На заместителя начальника Аврората. А что дальше?

Герион честно задумался над ответом, пытаясь доказать, что были другие варианты, и с ужасом осознал, что их нет: Обливиэйт вполне было под силу снять опытному окклюменту, да и последствия темного ритуала на теле Робардса были очевидны. Но, даже если бы они что-то придумали, как-то решили эти проблемы… Заместитель начальника Аврората. Человек, который боролся против Пожирателей Смерти, который убивал их и сажал в Азкабан. Враг. Не только их — теперь и его тоже.

Гарри тихо рассмеялся:

— А я так радовался, что не стал убийцей!..

Барти Крауч смерил его долгим взглядом:

— Ну ты и не стал… — наконец произнес он, и Гериону почему-то показалось, что это было не тем, что он хотел сказать на самом деле.

— Нет, это просто отговорки. Я тоже в этом участвовал.

— Послушай… это мое третье убийство. Этого слишком мало, чтобы привыкнуть, так что я тебя прекрасно понимаю. Но надо просто идти вперед. Мне однажды сказали, что ради победы надо быть готовым заплатить любую цену. Твоя жизнь, моя жизнь, жизни друзей и врагов — все это как монеты на весах. Отдай сколько потребуется для того, чтобы они качнулись в твою сторону. Если будет нужно, отдай все. Только так побеждают. Я провел под Империусом десять лет. Мои лучшие друзья до сих пор в Азкабане. Но, если ты спросишь меня, стоит ли оно того, то я отвечу да.

Герион глубоко вдохнул висящий в воздухе сигаретный дым и слабо улыбнулся. Интересно, будет ли Робардс являться к нему во снах? Будет ли тянуть к нему призрачные руки и выкрикивать обвинения, как об этом обычно пишут в книгах?

— Ты хороший, — вдруг протянул Барти. Совсем другим голосом, почти жалобно. — Ты похож на Ивэна.

Гарри вздрогнул, понимая, что психика сидящего рядом Пожирателя явно далека от нормы. Впрочем, это и не удивительно — с такой жуткой жизнью, что у него была.

— Ты хорошо его знал?

— Неплохо. Он мне нравился, правда. И он бы точно не предал нас, если бы был жив. О, кстати, у меня тут твой сундук. Держи, — Барти достал из кармана сундук, уменьшенный до состояния спичечного коробка. Сделать такое было совсем непросто, и Гарри вновь поразился талантам сидящего рядом человека.

— Спасибо. Барти, скажи, как ты вообще провернул мое похищение? И что с Дурслями? — спросил Гарри. Интересно, что он почувствует, если Крауч сейчас скажет, что они тоже мертвы?

— О, на самом деле, это было довольно интересное задание. Их дом окутан целой сетью защитных и следящих чар, войти туда незамеченным не было никакой возможности. Но, разумеется, я нашел выход, — Барти самодовольно усмехнулся. — Я подкараулил Петунью на садовой выставке — удивительно, но в любви к выращиванью всяких растений магглы поразительно похожи на нас. Там я просто столкнулся с ней в толпе и позаимствовал прядку волос. А дальше все было совсем легко — сегодня я заявился на работу к этому борову Дурслю и наложил на него Империус. Я приказал ему связаться с женой при помощи этого их странного аппарата и сообщить, что он поедет забирать тебя с вокзала в одиночестве. А сам принял Оборотку с ее волосом — и вуаля!

Герион невольно улыбнулся.

— А Империус на Верноне до сих пор держится?

— Мне, по-твоему, силы девать некуда? Нет, я снял его перед тем, как аппарировать тебя на кладбище.

— Жаль…

Барти ухмыльнулся:

— Не переживай — ты еще не раз успеешь до них добраться, если захочешь. А сейчас нам надо бы поторопиться. Так куда тебе, в Малфой мэнор?

Герион кивнул, в следующий миг их захватил водоворот аппарации, и уже через мгновение они стояли на границе владений Малфоев.

— Приятно было познакомиться, — широко улыбнулся Барти. — Пойду, а то, если сейчас увижу скользкую гадину, точно не удержусь от Круциатуса.

— Пока, — ответил Гарри, но рядом уже никого не было.

Герион устало оглядел ночной лес, с ужасом думая о предстоящей долгой дороге, но, стоило ему сделать пару шагов, как перед ним с громким хлопком возникла домовичка Келси.

— Господин Гарри! Келси перенести вас! Скорее, господин Гарри!

Герион ухватился за ручку домовика и уже через мгновение оказался в ярко освященном холле мэнора. По мраморной лестнице, подхватив полу длинной жемчужно-серой мантии, бежала Нарцисса.

— Леди Малфой, простите! Вы наверняка меня потеряли, но…

Волшебница, подлетев к нему, внезапно заключила Гериона в крепкие объятья, и у него словно весь воздух из легких выбили: никто и никогда не обнимал его так, словно мама… Леди Малфой отстранилась и, глядя в ее испуганные голубые глаза, он сразу все понял.

— Вы уже знаете, да?

Она судорожно кивнула:

— С тобой все в порядке? Тогда пойдем, пойдем скорее!

Почти бегом Гарри поднялся следом за ней в гостиную. Драко вскочил навстречу, кажется, тоже желая кинуться ему на шею, но был остановлен отцом. Люциус Малфой был бледен и напряжен, точно натянутая струна. Эйд Селвин сидел в углу и выглядел почти как обычно, за исключением странно, лихорадочно блестящих глаз.

— Рассказывай! — звенящим голосом потребовал лорд Малфой, едва Герион перешагнул порог. — Темный Лорд действительно вернулся?!

— Да, — со вздохом ответил Гарри, тяжело опускаясь в кресло. — Но он разрешил рассказать подробности только вам двоим, а остальные Пожиратели Смерти не должны ничего знать. И, лорд Малфой, я сразу скажу — он сказал, чтобы вы ждали вызов.

— Когда, сегодня? — неестественно высоким голосом спросил Люциус.

— Он не уточнял, — пожал плечами Гарри, краям глаза поймав на себе полный восторга взгляд Драко.

— Сейчас… на всякий случай… — пробормотал лорд Малфой и взмахнул палочкой.

Гарри чуть не подпрыгнул от неожиданности — на лице волшебника появилась расписанная странным узором серебряная маска, а домашняя синяя мантия вмиг сменила фасон и стала черной. Со стороны Драко раздался громкий восхищенный вздох, а леди Малфой вздрогнула, как от удара. Она взглянула на сына, и Герион понял, что она очень не хочет, чтобы Драко присутствовал во время этого разговора, но, видимо, понимает, что гнать его сейчас бесполезно.

— Зачем, Люциус? Это же частная встреча, — заметил Селвин.

— Я же сказал — на всякий случай, — отчеканил Малфой.

Его голос, доносящийся из-под маски, чудесным образом изменился, став абсолютно чужим, безликим.

— Сними ее, — выдавила Нарцисса. — Сними, пожалуйста!

Люциус послушался, быстро сняв маску и сжав ее в руках, а потом перевел взгляд на Гарри:

— Как он?

— Да, вроде, неплохо. Мы провели ритуал…

— Об этом позже! Лучше скажи, в каком он настроении?

— Мне показалось, что в хорошем… Мы поговорили, он рассказал, что на самом деле произошло в ночь его исчезновения.

Все присутствующие синхронно подались вперед, и Гарри коротко рассказал им о том, что узнал.

— Твой шрам и правда исчез… — медленно произнесла леди Малфой. — А еще я теперь понимаю, почему в тебе пробудилась способность к парселтангу, которая была утрачена Розье четыреста лет назад.

— Правда?

— Да. В присутствии маленьких детей нельзя даже творить сильные чары, я уж не говорю о том, чтобы применять их к ним. А на твою долю выпало столько испытаний: Адский Огонь, гибель матери, сработавший Непреложный Обет, да еще и ритуал, меняющий внешность, — в ее голосе вдруг прорезалась злость. — Ритуал, который, между прочим, относится к темным искусствам. Такой стресс пробудил в тебе давно угасший родовой дар, но с той же степенью вероятности он мог превратить тебя в сквиба! Дорогой, тебе просто удивительно повезло!..

— Цисси… — протянул Люциус, и леди Малфой быстро кивнула.

— Да, прости, это можно обсудить позже. Драко, пойдем на кухню, дадим эльфам распоряжения по поводу ужина — ведь мы все его пропустили, а уже глубокая ночь.

— Что? Но, мама, все же давно готово! И зачем вообще куда-то идти, если можно просто вызвать эльфа?

— Не спорь! — в голосе леди Нарциссы зазвенел металл, но Драко лишь возмущенно вскинул голову.

— Ты просто хочешь меня увести! Но это же нечестно!

— Драко! Ты, кажется, не понимаешь, что происходит! — отчеканил Люциус. — Темный Лорд высказался вполне определенно: подробности о его возрождении можем узнать только мы с лордом Селвином. Игры кончились! Выйди немедленно!

Драко покраснел и, опустив глаза, выскочил из комнаты. Леди Малфой вышла следом.

— Ну, Герион, рассказывай, — впервые подал голос лорд Селвин. — Темный Лорд не мог возродиться без посторонней помощи. Там был кто-то еще?

— Да, Барти Крауч.

Пожиратели изумленно переглянулись. Гарри рассказал, как Барти удалось выжить, а потом вернулся к началу истории, начав со своего похищения.

Его слушали, затаив дыхание. Когда Герион рассказал о том, что это он провел ритуал возрождения, в устремленных на него прозрачных глазах Малфоя мелькнуло какое-то странное выражение, а Селвин — Гарри даже осекся от неожиданности — взглянул на него с нескрываемой гордостью. Ну а новость о том, что Волдеморт угостил Гериона кофе, почему-то и вовсе вызвала у Пожирателей чрезмерно радостную реакцию.

— Ну вот, собственно, и все, — наконец-то закончил Гарри, переводя дыхание.

— Ну что ж, я, пожалуй, ненадолго вернусь домой, — заявил лорд Селвин, встав со своего кресла. — Надо успокоить Ролена, сказать ему, что Герион нашелся. Люциус, пожалуйста, держи меня в курсе.

Гарри думал, что Селвин направится прямиком к камину, но тот внезапно сперва подошел к нему и сжал руку у него на плече:

— Спасибо, — на ухо шепнул ему дядя. — Ты молодец.

Герион проводил Селвина шокированным взглядом, а когда он исчез в зеленом пламени камина, обернулся к Люциусу.

— Есть еще кое-что, о чем я промолчал, — признался Гарри. — Темный Лорд заинтересовался, как я попал в Тайную Комнату, и мне пришлось рассказать ему про дневник.

Лорд Малфой едва слышно застонал.

— Ты отдал ему дневник?

— Да. Я объяснил Лорду, что вы тут не при чем, что вы ни о чем не знали, но и солгать я не мог. Простите.

Люциус взглянул на него с удивлением:

— Ну конечно не мог, — мягко произнес он. — Лгать Темному Лорду — это предательство. Никогда не иди на это, кто бы тебя не просил. Ты уже сделал для меня все, что мог — ты постарался защитить меня в его глазах. А это очень дорогого стоит. Честно сказать, Гарри, я поражен.

— Вы столько сделали для меня, как я мог поступить иначе? — Герион нервно сцепил пальцы. — Но мне кажется, что я мог сделать больше. Я ведь оказал Лорду большую услугу, и, возможно, я мог попросить за вас… но я не решился.

— И хвала Мерлину! — выдохнул Люциус. — Гарри, Пожиратели Смерти добровольно отдают свои жизни в руки Темного Лорда, и ничто так не злит Повелителя, как попытки как-то вмешаться в эту связь между ним и его последователями. Родители не смеют защищать своих детей, мужья — жен. Потому что, когда ты вступаешь в Организацию, ты связываешь себя с Лордом узами более прочными, чем кровное родство, брачные обеты или дружба. И ты лично отвечаешь перед Лордом за свои промахи, не прячась ни за чьи спины. Как бы тебе объяснить… ну смотри, допустим, сейчас был бы жив мой отец. Он был одним из тех, кто был с Лордом еще со школы, и имел большое влияние. Но и он не стал бы вмешиваться в то, что касается только двоих: меня и Темного Лорда, — Люциус усмехнулся. — Не смотри так. Темная Метка — это как личный вассалитет. Это большая честь и огромные возможности. Над тобой больше нет никакой власти, кроме власти Темного Лорда. Тем более, нельзя сказать, что у членов Организации вообще нет права голоса: если ты считаешь, что Лорд чего-то не знает и в силу этого неверно оценивает ситуацию, об этом всегда можно сообщить. Собственно, так ты и сделал, пусть даже и не являешься одним из нас. Но просить за меня, просить отменить заслуженное наказание — это запрещено. Уверяю тебя, Лорд пришел бы в ярость.

— А к тем, у кого нет Метки, это тоже относится? Я имею в виду, Драко ведь тоже участвовал в этой истории с дневником.

— Драко — всего лишь неразумный ребенок, ему ничего не грозит, — отмахнулся Люциус, и Гарри усмехнулся — кажется, Малфой опять забыл, что разговаривает с ровесником своего сына. — Но я понял, что ты имеешь в виду. Нет, эти правила относятся только к членам Организации, неважно, есть у них Метка или нет, к тем, кто сам пошел на это, принеся Лорду клятву верности. На семью, друзей или просто сочувствующих нашему делу это не распространяется. И, разумеется, если кто-то из них умудрился впасть в немилость у Темного Лорда, слово Пожирателя Смерти может стать весомым аргументом в их защиту.

— Ясно, — пробормотал Гарри. — Лорд Малфой, а что такое Список?

Внезапно лицо Люциуса исказилось, он побелел в прозелень. Маска, которую он до этого рассеянно крутил в руках, с мягким стуком упала на ковер.

— Что Лорд сказал тебе про Список?! — дрожащим голосом выдавил Малфой. — Да говори же!

— Он ничего не говорил: Списки упоминались в том воспоминании, которое он мне показал. Он обсуждал их с… моим дедом, но я ничего не понял, кроме того, что это как-то связано с предательством.

— И это все? Ты уверен?! Слава Мерлину! — Малфой медленно провел рукой по горлу, будто расслабляя невидимую удавку.

В следующее мгновение он перевел взгляд на Гарри, и его льдистые глаза были также спокойны и холодны, как всегда:

— Герион, Списки — это внутренние дела Организации. Ты узнаешь о них только в том случае, если однажды станешь одним из нас. А пока лучше просто забудь об этом. Для своего блага и душевного спокойствия окружающих.

Гарри насупился, понимая, что расспрашивать бесполезно. Дверь приоткрылась, и в комнату осторожно заглянула Нарцисса. Следом прошмыгнул Драко.

— Дорогой, вы закончили?

— Да, Цисси. Думаю, сейчас нам всем стоит все-таки пройти в столовую…

Внезапно Малфой осекся, вздрогнув.

— Нет, ужинать будете одни — меня вызывают.

— Люциус… — в шепоте Нарциссы сквозила непонятная безнадежность, ее голубые глаза потемнели, словно облачная дымка закрыла безмятежную небесную синь.

— Все будет хорошо, Цисси, — несколько сухо сказал лорд Малфой, поднявшись со своего кресла. — Дигби! Бумаги из левого ящика моего стола, живо!

Нарцисса порывисто шагнула вперед, и на долю секунды Гарри пришла в голову абсурдная мысль, что сейчас она бросится мужу на шею, но Люциус, взяв бумаги и напоследок бросив пристальный взгляд на нее и Драко, уже аппарировал с негромким хлопком.

— Мама, как думаешь, отец скоро вернется?

Нарцисса вздрогнула и перевела взгляд на сына:

— Не знаю, Драко. Ступайте, поужинайте.

— А ты?

— Может быть, позже, — медленно ответила леди Малфой, отвернувшись к окну.

Драко пожал плечами и покинул гостиную, а Гарри задержался на пороге.

— Леди Малфой…

— Иди, Герион.

Нарцисса не обернулась, напряженная, с идеально прямой спиной, вся словно натянутая струна, и, глядя на нее, Гарри внезапно почувствовал себя так, словно он в чем-то перед ней виноват.

— Ну, рассказывай! — воскликнул Драко, едва они приступили к своему позднему ужину.

Герион усмехнулся:

— Что именно?

— А сам-то как думаешь?! Про возрождение Лорда, конечно!

— Даже не надейся, — протянул Гарри, улыбнувшись. — Я еще жить хочу.

— Ты и про пророчество ничего не сказал! Кто бы мог подумать, что ты настолько скрытный?..

Герион усмехнулся:

— Ну я ведь все-таки слизеринец.

Драко насупился, но вскоре вновь оживился:

— Скажи хотя бы, какой он?

Гарри задумчиво потыкал вилкой свой стейк, собираясь с мыслями.

— Он… это что-то удивительное: такая мощь. Будто он весь — концентрированная магия. Честно говоря, я подумать боюсь, каково это — чувствовать эту силу, направленную против себя.

Драко фыркнул:

— Еще бы! Враги Лорда долго не живут. Ну за исключением Дамблдора, — скривился он. — Страшно было? — чуть помолчав, спросил он.

— Нет.

— Да ладно, врешь!

— Нет, правда. Знаешь, думаю, нам надо скорее вернуться к леди Малфой — она так переживает.

— И я не понимаю из-за чего: дневник мы вернули, так что все будет в порядке.

Герион смерил Драко недоверчивым взглядом:

— А как же тот факт, что твой отец не пытался разыскать Темного Лорда?

— Не он один, — легкомысленно пожал плечами Малфой, — Зато отец смог добиться большого влияния на Фаджа. Уверен, что Лорд это оценит.

Герион только покачал головой. Лорд не простит Малфоя так легко, как думалось Драко. Наверняка сейчас он предпочтет доверять скорее узникам Азкабана, которые, несомненно, скоро выйдут на свободу. Или — Гарри на мгновение замер и легко улыбнулся — тем, кто придет к нему уже позже возрождения. А еще лучше — кто уже пришел непосредственно перед ним.

* * *

Сириус Блэк забился в угол камеры, вцепившись в свои спутанные длинные волосы. Пожиратели Смерти бесновались: вокруг раздавались ликующие крики, смех, кто-то плакал от счастья. Даже дементоры куда-то испарились, и ничто не мешало неистовой радости заключенных. Всех, кроме одного. Сириус глухо зарычал сквозь крепко стиснутые зубы. Неужели слова безумной Беллы оказались правдой, и Волдеморт каким-то образом смог вернуться из-за Грани?! Нет! Невозможно, немыслимо!

Лихорадка войны вновь охватит страну, и Гарри — его маленький крестник! — превратится в живую мишень. Пожиратели Смерти ни перед чем не остановятся, лишь бы поквитаться с ним, а уж их хозяин — тем более. Скоро он явится за своими последователями. И Сириус останется один в этом коридоре, только он — и дементоры, которые словно стервятники хлынут к его камере. Блэка скрутило отвращением к самому себе, когда он понял, что это пугает его едва ли не сильнее всего остального. Он ненавидел Пожирателей Смерти, ни на секунду не забывал о том, что они — квинтэссенция всего, что в этом мире ему наиболее отвратительно. Но они были вместе одиннадцать долгих лет. Страшно ругались охрипшими голосами, сыпали проклятьями, желали друг другу самой мучительной смерти, но каждое утро после ухода дементоров кто-то обязательно спрашивал: «Блэк, ты живой?», ну или «Эй, предатель, ты там не сдох еще?». А он неизменно отвечал: «Не дождетесь!» или «Только после вас, гниды!», и сам с невольным замиранием сердца вслушивался в их ответы, чтобы убедиться, что все они, как ни странно, пока еще живы. Вместе они пытались бороться со скукой и апатией: Долохов безуспешно пытался учить их русскому языку: «Ну что за идиоты?! Да за столько лет даже садовый гном заговорил бы!» Беллатрикс иногда предлагала спеть: «Кузен, ты воешь — ну точно бездомная псина!» Рабастан порой приставал с игрой в заклинания: «Круциатус — тебе на «С»!»

И вот теперь они уйдут — а он останется здесь. Просто потому что, в отличие от них, он выбрал правильную сторону. И однажды — уже скоро — он окажется единственным узником на этом этаже Азкабана. Будет кидаться на стены и ломать последние зубы о прутья решетки — а в это время на свободе они будут со всей возможной жестокостью убивать его маленького крестника, сына Джеймса, которого Сириус в очередной раз не смог уберечь.

Сириус распахнул горящие безумием глаза. Ну уж нет, он не допустит этого! Он выберется! Пока не знает, как, но он выйдет из Азкабана! И он сделает это раньше, чем они. Ему не нужен хозяин, который придет и спасет его — нет, он сам прогрызет себе дорогу к свободе!

* * *

Нарцисса Малфой кружила по гостиной, точно зверь, заточенный в тесную клетку. Периодически она останавливалась, чтобы в очередной раз перебрать флакончики с зельями в большой резной шкатулке, водруженной на низкий кофейный столик. Иногда она садилась в кресло, открывала какую-то книгу, невидящим взглядом смотрела на страницы, порывистым движением отбрасывала ее от себя, кидала взгляд на часы — и продолжала кружить. Гериону казалось, что, если он продолжит наблюдать за леди Малфой, то его начнет тошнить. Драко следил за матерью с все возрастающей тревогой, но молчал — возможно, боялся, что, стоит им напомнить о себе, как тут же последует еще одна попытка отправить их спать. Поэтому тишину нарушало только тиканье часов, да шелест мантии Нарциссы.

Герион откинул голову на спинку кресла и прикрыл глаза — уже начало четвертого… Он усилием воли глушил противную нервную дрожь, убеждая себя, что с Люциусом Малфоем все будет хорошо.

Кажется, в какой-то момент он умудрился заснуть, и негромкий хлопок заставил его подпрыгнуть в кресле.

— Хвала Мерлину! — тихо выдохнула Нарцисса, кидаясь к мужу. — Люциус, как ты? Может быть, зелья? Я все принесла…

— Нет-нет, Цисси, я в порядке. Все хорошо, — ответил Малфой.

Он был еще более бледен, чем обычно, но в остальном выглядел почти как всегда. Опустившись в кресло, он плеснул себе бокал огневиски и выпил его, словно воду.

— Лорд, разумеется, в ярости из-за того, что никто из нас его не искал, — наконец сообщил Малфой. — И дневник он мне припомнил. Но, к счастью, с ним все закончилось хорошо… И Лорд все-таки оценил, чего мне удалось добиться, пока его не было. Так что все нормально, — Нарцисса не сдержала облегченного вздоха. — Драко, Герион, Темный Лорд хочет, чтобы о его возвращении как можно дольше не было известно широким массам. Даже членов Организации он будет вызывать к себе постепенно, по одному и только после того, как убедится в их полной лояльности. Поэтому пока никому не слова! Даже вашим друзьям. Вы все поняли? Надеюсь, вы осознаете, что это очень серьезно.

— Но ведь все, у кого есть Метка, и так уже знают, что Темный Лорд вернулся, — заметил Драко.

— Верно. Но они не могут быть уверенны до конца, и никаких доказательств этому у них нет, — ответил Люциус и перевел взгляд на жену. — Цисси, Лорд будет гостить у нас некоторое время, несколько месяцев, я полагаю. Вместе с Краучем-младшим.

— Что? О, Мерлин! Надо срочно отправить куда-нибудь мальчиков! На все лето!

— Но мама! Зачем?!

— А ничего, что я уже знаком с Лордом? И с Барти тоже. И мне ведь надо заниматься Ремейнз Холлом!

— Обсудим это позже, а сейчас идите спать, оба! Гарри, у тебя ведь завтра слушанье в Министерстве — надо хоть немного поспать.

Герион кивнул, признавая правоту леди Малфой. А ведь он ухитрился начисто забыть о предстоящей комиссии!..

* * *

Гарри переоделся в пижаму и лег, но сон, как назло, все не шел. Он никак не мог перестать думать о том, что произошло: Темный Лорд вернулся, и мир необратимо изменился, но почти никто даже не догадывается об этом! Обыватели мирно спят в своих постелях, и им невдомек, что скоро их ждет очень большой сюрприз…

Дверь тихо скрипнула и отворилась. Герион решил было, что это Драко, но в комнату проскользнула леди Малфой.

— Я так и думала, что ты не спишь, — негромко произнесла она, увидев, что Гарри подскочил на кровати, натянув одеяло почти до подбородка. — Прости, что врываюсь, но Люциус отправился к Эйду, а я хотела сказать тебе кое-что. Ты не против?

Герион покачал головой, и Нарцисса, взмахом палочки призвав себе стул, села рядом. Тоненькая, белокурая и облаченная в светлую серебристую мантию, она напоминала призрака.

— Герион, я хотела поговорить с тобой о Темном Лорде. Как я поняла, он сказал, что дает тебе возможность самому выбирать свою дальнейшую судьбу.

— Да. И, хотя я благодарен ему за такую возможность, на самом деле я уже принял решение, — ответил Гарри, выпрямившись.

— Вот именно об этом я и хотела поговорить. Герион, он ничего тебе не дал, — твердо проговорила Нарцисса, глядя ему в глаза.

— Что вы имеете в виду?

— Он знает, что никуда ты от него не денешься, просто хочет, чтобы ты думал, что сам принял решение. Гарри, рано или поздно он всегда забирает детей своих последователей. Они с рождения обречены на службу ему. Так было с Рудольфусом и Рабастаном Лестрейнджами, с Ноттами, с Мальсибером. Так же было и с Люциусом, и с твоим отцом и его братом, — леди Малфой на мгновение зажмурилась, точно от боли. — Так же будет и с Драко. Однажды Темный Лорд заберет и его, а я ничего не смогу с этим поделать. Единственные, кто может избежать подобной судьбы — это девочки, дочери — у них хотя бы есть право выбора. А вот у тебя его, к сожалению, нет.

— Тогда зачем вы говорите мне это? Раз все равно изменить ничего нельзя?

— Я бы хотела, чтобы ты не обманывался по поводу личности нашего Лорда. Он могуществен, гениален и харизматичен, но, Герион, все мы для него — не более, чем орудия. Он пройдет к своему трону по нашим трупам и ни разу не остановится, не взглянет вниз. Я так надеюсь, что война закончится до того, как вы с Драко повзрослеете!.. Но, если этого не произойдет… Я просто призываю тебя не лезть во все это раньше времени. Не лишай себя детства! Ты очень талантлив и умен. Кроме того, как я поняла, ты активно участвовал в возрождении Лорда. Я уж не говорю обо всей этой удивительной истории твоей жизни… Не удивлюсь, если Темный Лорд уже строит планы на твое будущее. Дашь ему повод — и он привлечет тебя к делам Организации раньше, чем ты закончишь Хогвартс.

— Предлагаете мне отсиживаться, ожидая, пока закончится война? Простите, леди Малфой, но я не трус!

Нарцисса покачала головой, грустно глядя на него своими большими голубыми глазами:

— Как же ты похож на Беллу… Ну и на своих родителей, конечно: они так же радостно и уверенно кинулись в горнило войны. Все вы летите на его свет, как мотыльки на пламя — и сгораете. Приходите к нему, желая борьбы, могущества и власти — но находите только боль, грязь, реки крови… И смерть.

* * *

Несмотря на то, что Гарри проспал всего лишь несколько часов, на следующее утро он чувствовал себя удивительно бодро. Внутри словно скручивалась тугая пружина нетерпения — хотелось поскорее разобраться с Министерством и зажить наконец своей собственной жизнью.

— Ну наконец-то ты прислушался к моим советам! — сообщило надоедливое зеркало. — Что это, зачарованный гребень?

— Ты о чем? — начал Герион, и тут же замер, с изумлением глядя на свои волосы.

Они и вправду почти не топорщились. Он растерянно провел по ним рукой, обнаружив, что и на ощупь они стали гораздо мягче. Когда же это произошло, и как он умудрился не заметить?.. Герион припомнил, что, кажется, несколько дней назад Панси сделала комплемент его прическе, но он проигнорировал подругу, решив, что она в очередной раз упражняется в сарказме. А ведь он дал себе зарок чаще походить к зеркалу, чтобы не пропустить ожидаемые перемены… Герион пристально оглядел себя еще раз, но больше никаких изменений не обнаружил, и поспешил к выходу.

Через несколько часов Герион в компании четы Малфоев и Эйда Селвина вошел в малый зал Визенгамота. Он с равнодушным спокойствием отвечал на вопросы членов комиссии и решительно отверг кандидатуру Андромеды Тонкс, которая высказала желание стать его опекуном. Пару часов спустя решение было принято: из судебного зала вышел Герион Форас Розье, последний представитель печально известного рода и подопечный лорда Эйда Моракса Селвина. Гарри Джеймса Поттера, Мальчика-Который-Выжил, больше не существовало.