ll. Стеклянная кровь (гет)

Воспользовавшись суматохой во дворце и тем, что серьезных дел особо ей не доверяли, Люси выскользнула из Кэр-Параваля и побрела в сторону «тайного дома», как они с Дереком называли разбитую временем лачугу. Стефани об обещании своей подруги не вспоминала, да и ей попросту было не до того. Когда на кон была поставлена жизнь её брата, она забыла о таких мелочах, как чужая недосказанность или чужая ложь. К тому же Эванс была твердо уверена, что Люси уже содержала данное ей слово.

Мимо быстро пронеслись уже на сто рядов знакомая дорожка, деревья, крупные булыжники и травы. Порой казалось, что это своеобразный путь в другой мир, и не потому, что это было действительно так, а потому, что сам Дерек стал составлять для Люси нечто незнакомое и отличное от всего, что она видела раньше. Как некогда Нарния, так и Ровена открылась как сказка, радушно принимающая всех своих гостей.

Как и было предвидено, на ступеньках деревянного домика уже сидел сам Дерек и терпеливо ждал. Когда Люси наконец подошла, он засиял улыбкой и обнял её одной рукой.

— Я ждал тебя два дня назад, что-то произошло? — как бы в шутку начал попрекать он и повел Люси к шкафу. Там произнес привычное заклинание, и они оба сменили ночь на яркий солнечный день.

— Да, возникла там одна проблема… — поморщилась Люси и присела на бревнышко у озера. — Джея обвиняют в нескольких преступлениях, одно из которых, в принципе, правда. Сейчас идет обыск, и мы все молимся, чтобы они не нашли его «Астру». Мы и сами не знаем, где она. Скоро уже война, все заняты…

— Я думаю, всё обойдется. Если этот ваш Джейсон так хорош в том, чтобы заметать следы, то я думаю, что рано или поздно его оправдают. Когда суд?

— Меньше, чем через полторы недели. Вроде как пока удача на нашей стороне.

— Понятно… — задумчиво ответил Дерек и решил перевести тему. Все эти интриги ему, видимо, были не слишком интересны. — Ты идешь воевать?

— Ну конечно, что такое это ваше «воевать»? — Люси недовольно сложила руки на коленях и тяжело вздохнула. — Как всегда буду сидеть в палаточном лазарете и исцелять раненых. В лучшем случае то же самое буду делать на поле боя, бегая за спиной у кого-нибудь.

— Почему за тебя решают то, что ты должна или не должна делать?

— Потому что это решают старшие, вот и вс. Вечно указывают мне что делать, а что нет. Они не могут понять, что я расту и мне уже можно доверить что-то серьезное. Питер постоянно опекает меня, а меня это раздражает.

— Он тебе не отец и не начальник. Об этом я и говорю, Люси, — Дерек кинул какие-то фрукты маленьким грызунам, сидящим в кустах, и дал попробовать сделать то же самое королеве, — в вашем мире никто не может делать то, что ему хочется. Вы всё время находитесь в каких-то рамках. Вы обременены кодексами и законами, традициями и обычаями. А в моем мире нет.

— Знаешь, полная свобода, как по мне, тоже не есть хорошо. Легко нарушить свободу другого человека, и никто тебе этого не запретит, — поделилась мнением Люси и со смехом принялась наблюдать, как маленькие грызуны кусают длинную палку с двух сторон.

— Пожалуй, это единственное правило, которое у нас действовало. Ты не можешь посягнуть на свободу другого, иначе он имеет право убить тебя. В общем, как-то так, — пожал плечами Дерек. Еще долго без злости спорив на эту тему, они наконец успокоились.

Затем он, молча любуясь Люси, отошел в сторону. Она казалась ему расцветающим бутоном лилии — поначалу не очень красивым и вялым, а затем самым прекрасным цветком на планете. Дереку казалось, что его возлюбленная станет намного красивее своей сестры и своих друзей. Просто она, как и все, пока этого не понимает.

Дерек достал из своего домика букет лилий, с которыми и ассоциировал Люси, и подошел к ней. Увидев цветы, она сначала широко заулыбалась, а затем посмотрела на друга недоверчиво.

— Спасибо, но я же говорила, что у меня есть Эйлерт, — слабо улыбнулась она и хотела было отдать подарок назад, но сильными, хоть и худыми руками, Дерек придвинул цветы ближе к груди Люси.

— Я знаю, помню. Не думай о романтике и воспринимай мой подарок как дружеский жест. Ничего такого, просто в Нарнии ты таких же белых лилий не встретишь.

— Благодарю, — Люси с удовольствием вдохнула запах цветов и невольно пожалела, что Эйлерт ей их почти не дарит.

Люси пробыла в Ровене еще пару часов, хотя хотелось остаться наподольше. Однако нужно было успеть и поспать, и сделать вид, что давно в кровати. Дереку, как и каждую ночь, не хотелось с ней расставаться. Он привык к своим чувствам, которые, возможно, ответа и не получат, однако уверенность была в обратном. Ему казалось, что Люси не понимает любви и что нужно просто подтолкнуть её к осознанию чувств.

На сей раз, заговорившись, никто из них не заметил, что они остановились у самых ворот Кэр-Параваля. Дерек, поправив лилии, крепко обнял Люси на прощание и не хотел отпускать, потому что не знал, когда он увидит её в следующий раз.

Люси, сияя от счастья и совершенно позабыв о своих тревогах, глядела на эти прекрасные лилии и вдыхала их свежий запах. Она, не смотрев по сторонам, врезалась в чей-то силуэт, а потом глаза налились страхом.

* * *

Сьюзен присутствовала при обыске лаборантской. Она должна быть уверенна, что Джейсону не подложат что-то нарочно. Зоркий глаз королевы, натренированный стрельбой, следил за каждым из трех досматривающих. В этом ей помогала Стефани.

По очереди открывались все шкафы, сундуки и ящики, осматривали полки и стол. Стены, как и картины, проверяли на наличие секретных ходов или тайников. Всё это делалось как-то небрежно и неаккуратно, из-за чего Сьюзен делала много замечаний. Когда было просмотрено и отброшено несколько листов, на которых были видны слова и строки, уложенные в четверостишия, королева отобрала их у досматривающих и, предварительно показав, что это не химические формулы и не послания, сложила их к себе.

Результаты обыска и проведенная экспертиза содержимого каждой из колб ничего не дали. Не было найдено никаких несанкционированных ядов или чего-то похожего. Дир с досадой обещал досмотреть еще личную комнату Джейсона, а так же, если нужно, покои всей королевской семьи.

— Всё еще не оставляешь надежду? — сверкнула глазами Стефани, поскорее выпроваживая досматривающих из лаборантской.

— Надежда умирает последней. А из-за нее иногда и кое-кто на плахе, — Дир вышел за дверь с неудовольствием и чувством неудовлетворенности. Уж очень ему хотелось засадить подальше этого Кэмбела и его сестричек тоже, чтобы не мешали его плану.

Уже через пару минут Стефани и Сьюзен вздохнули спокойнее. Не было найдено ни яда, ни даже записей о том, что его можно каким-то образом вывести. Однако это обвинение — еще не конец всего. Нужно доказать, что Джейсон не причастен к отравлениям. Хотя это будет уже гораздо проще. Дело, считай, уже выиграно, если «Астру» не найдут.

— Таш, я так устала уже от всей этой ерунды, — сказала Стефани, упав на диван. — Нельзя спускать глаз ни с Дира, ни с Кайли, иначе они могут подставить еще кого-нибудь из нас.

— Радует, что все в основном на нашей стороне, — рассеянно отвечала Сьюзен, поглощенная разбором строк, написанных неаккуратным и крупным почерком, — так что можно не волноваться…

Стефани, видя, что её подруге сейчас не до разговоров, наспех попрощалась и вышла. Сначала она хотела было зайти к Люси, но не нашла её в покоях. Скорее всего она вновь пошла к Дереку, а если ушла так свободно, то, наверное, всем об этом сказала. Тогда Стефани решилась направиться к Эдмунду, который работает над военными расстановками. Может, удастся хоть чем-то ему помочь.

А вот Сьюзен, оставшись наедине с собой, с блаженством гладила листы бумаги. Здесь было много стихов, но наткнулась она на один несколько странный, который был посвящен, кажется, вовсе не ей:

«Мне нет больше в этом страсти:

Ждать знака слепого призрака.

Как дня и ночи согласия,

Не могло быть с нами и искры.

Не хочется больше сжиматься,

Рвя душу, сжимая плечи.

Я не буду в закоулках метаться,

Свои мысли сжигать, как свечи.

Не хочется видеть те шествия,

Пьесы фальшивой любви,

И сгинуть от сумасшествия,

Целуя твои следы».

Сьюзен рассмотрела исчирканный с обеих сторон лист и нашла маленькую приписку: «Розе». Что ж, отнюдь не любовный стих, а, напротив, пропитанный болью и разочарованием. И всё же этой избалованной тархистанке надо отдать должное — на сей раз она о Джейсоне позаботилась.

Следующий лист был исписан тремя четверостишиями, не имеющими ничего общего. Между ними стояли звездочки:

«Мои глупые мечты уже давно позади.

То — всё бедность лишений и сна.

Я не стесняюсь к тебе подойти

И обнять на виду у чьего-то окна.

Мы сидим рядом, касаясь руками,

И всё время глядим с любовью в глаза.

Этот омут так горек, прекрасен и сладок.

Я здесь, я с тобой, я остаюсь до конца.

Моя одежда тобою пропахла

И греет меня, как иней — цветок.

Я бы забрал тебя без остатка.

Тебя и аромат твоих сладких духов».

С улыбкой на лице Сьюзен листала стихи дальше и поражалась, каким же умным ей всё-таки достался Джейсон. Он был буквально хорош если не во всем, то в очень многом: и в стихосложении, и в биологии, и в химии, и в военном деле, и в решении различных загадок и головоломок, и в психологии, а главное — он мог утешить и буквально исцелить любого, кто обратится к нему за помощью. Сьюзен до этого читала всего лишь два его стихотворения, но они ей так нравились, что она выучила их наизусть. Хотелось еще, но Джейсон отказывался что-либо показывать. Но то, что королева прочитала дальше, заставило её плакать от счастья:

«Ты часто мне снишься, моя дорогая,

Когда я под властью своих впечатлений.

Ты лишь моя, и не нужна мне другая,

Я перед твоей красотой упаду на колени.

Твоя кожа нежнее тархистанского шелка,

Твои губы прекраснее тысячи роз.

Ты можешь кричать. Не страшно. Не больно.

Ничего нет больнее тобой пролитых слез.

Твои волосы, будто листья дриады, согреют

Даже в самые ужасные и колючие холода.

Похотливей нет мыслей и нету грешнее

По сравнению с теми, когда ответишь мне «да».

Белое платье порочнее твоей светлой души,

Я не дам ей коснуться и тени сомнения.

Мой обет будет крепок и вовек не рушим.

Я буду здесь, я с тобой до своего истощения.

Пусть я не ангел, я спасу тебя крыльями

От всех этих зол, что тебя могут коснуться.

Я подлый демон, но с тобой буду сильным,

Лишь бы заставить тебя вновь улыбнуться.

Совсем скоро на меня наденут корону

И провозгласят еще одним королем,

Я всё равно буду кланяться твоему трону,

Я в шторме твоем буду лишь кораблем.

Твой запах опьяняет, он — крепкий виски,

Я без него не проживу даже полдня,

Скоро я буду в стельку пьян им до искр,

Когда ты наконец-то ответишь мне — «да».

Сьюзен будто бы почувствовала всю ту нежность, с которой был написан этот стих. О Аслан, как же он всё-таки её любил и даже боготворил. Великодушная королева обняла лист бумаги и ярко улыбнулась, прикрыв глаза. Сейчас отчего-то у нее совсем не было сомнений, что Джейсон вот-вот выйдет из-под стражи и всё у них будет хорошо. Жизнь, несмотря на предсказание, уготована им долгая и счастливая.

* * *

Стефани прошла по коридорам и проскользнула в дверь кабинета Питера. Там собрались сам Верховный король, Юстас, Эйлерт, Каспиан и Эдмунд. Они вовсю обсуждали стратегические планы и условия заключения мира, если о нем попросят.

— Так, мне кажется, что если мы пойдем через горы, то нам будет проще застать их врасплох, — Эдмунд нарисовал стрелку на карте.

— Зато в горах большие перепады температур. Рискуем остаться без части войска. Если идти по холмам, то можно будет добраться до ближайшего селения и расположиться там. Не думаю, что местные жители будут против нас принять, — Эйлерт начертил волнообразную линию, предварительно стерев первую.

— А еще сначала проще пустить великанов и грифонов. Первые разгромят зомби, а вторые потом подожгут трупы, — подсказал Каспиан.

— Парни, я могу чем-то помочь? — предложила Стефани, принеся всем трудящимся бутерброды из кухни.

— Не знаю. Можешь позвать Люси, Сьюзен и Кэрол. Все вместе можем подумать, — небрежно бросил Питер и принялся за бутерброды. Только сейчас он понял, как ужасно проголодался.

— Ну, Кэрол-то я позвать могу, а вот Сью сейчас занята разбором записей Джейсона. Люси нет в комнате, так что…

— А где она? — напрягся Эйлерт, будучи уверенным, что королева уже спит.

— Наверное, опять пошла к Дереку, как обычно, — беззаботно ответила Стефани. Она думала, что её подруга уже рассказала всё и всем, как и обещала, но под напряженными взглядами парней что-то начала в этом сомневаться. — Вы не знали?..

— В смысле «пошла к Дереку» и в смысле «как обычно»?! — рассвирепел Питер, встав со стула рывком и накинув на себя плащ. — И давно она промышляет ночными походами?!

— Как мы вернулись из нашего мира…

Видя злость Питера и смятение Эйлерта, Стефани жутко испугалась. Она была уверена, что Люси сдержала свое обещание и всё рассказала, но что же теперь делать?.. Спасти её новой ложью не получится, а обид и ссор теперь точно не избежать. А ведь подруга всегда её прикрывала…

Каспиан и Юстас остались на местах, а Эдмунд вышел последним. Стефани схватила его за рукав и повернула к себе, но прочла в его глазах только злость и обиду и невольно испугалась.

— Эд?..

— Я думал, у тебя хватит ума не поддерживать мою сестру во всех её похождениях. А ты, мало того, что делала это, так еще и врала мне.

— Я не могла её выдать… — из глаз Стефани потекли предательские слезы, которые она лить сегодня совсем не собиралась.

— Из-за вашей с ней безответственности могло случиться очень много плохого. Мне казалось, что ты взрослее, чем Люси. Ошибался.

С этими словами Эдмунд вырвал руку и быстрым шагом направился к остальным. Это был редкий случай, когда он был согласен со старшим братом на все сто процентов и разделял его злость и негодование. В первый раз сестру Эдмунд не выдал и думал, что она прекратила свои похождения, но, видимо, возложил на это слишком много надежд.

Питер и Эйлерт выбежали из дворца и направились в сторону леса, однако поиски не продлились долго. Они увидели стоящую с цветами Люси, а возле нее — Дерека. Он пожелал ей спокойной ночи и направился обратно. Ревность с новой силой вспыхнула в душе Эйлерта. Счастливая Люси не успела пройти и двух шагов, как врезалась в старшего брата и обнаружила в его глазах небывалую злость.

— Не думал, что я когда-нибудь смогу уличить тебя во лжи, — со сталью в голосе отчеканил Питер, и Люси даже попятилась от него назад. — Думал, ты взрослеешь.

— А что мне было делать, если вы меня никуда не пускаете? — рассердилась королева и осмотрела всех подошедших. — Вы ко мне не относитесь, как к равной, а я давно уже выросла!

— Что-то я не заметил, что ты выросла. Взрослые люди не делают подобных глупостей и не выбегают каждую ночь из дворца, чтобы развлекаться.

— Не каждую ночь, это во-первых, а во-вторых — ты даже не знаешь его! Ты не знаешь Дерека, а он вытащил всех вас из того мира и помог!

— И именно поэтому ты вдруг решила крутить романы? — вставил свое слово Эдмунд. — Я уже не в первый раз вижу его нежности к тебе: то в щеку целовал, то шутил про влюбленность, то теперь цветы дарит.

— Мы просто друзья, ясно тебе?! Не тебе, да и не всем вам указывать, что мне делать и как жить! — с этими словами Отважная королева взглянула на совершенно холодного Эйлерта. Его лицо не выдавало ни единой эмоции, и от этого было только страшнее.

— Я буду тебе указывать, потому что я в этой семье всё еще старший! — повысил голос Питер и взял сестру за руку. — И до вашего совершеннолетия в ответе за вас я, а не кто-то другой!

— Ты мне не отец! — резко бросила Люси и вырвала ладонь. Её ноздри раздувались от частого гневного дыхания, а зубы стиснулись.

Услышав это, Питер опустил руки вниз. Теперь уже не со злобой, но с грустью и разочарованием, он взглянул на младшую сестру, а затем развернулся и зашагал прочь.

— Знаешь, еще лет шесть назад я не думал, что вы с Эдмундом можете поменяться местами, — со вздохом проронил Питер. — Но можешь радоваться. Теперь я не буду тебе ни в чем препятствовать. Делай, что считаешь нужным.

Есть вещи, которые ломаются и которые потом нельзя починить. Что-то в этот момент надломилось между Люси и её семьей, будто королева нарочно от нее отрекалась в пользу своим «хочу» и своим «могу». Она поняла, что сказала что-то лишнее, но извиняться вовсе не собиралась. Следом за Питером с таким же разочарованным взглядом ушел и Эдмунд.

— Лу, я… — замямлила подошедшая Стефани. — Прости, я думала, что ты им уже всё сказала.

— Пошла вон! Я тебя слушать больше в жизни не желаю, — гаркнула на подругу Люси, но из-за этого всё чувство вины куда-то исправилось, и Стефани тихо сказала:

— А ты ведь мне обещала и просила отсрочку, Лу. Я врала ради тебя и теперь рискую больше не заслужить доверие Эдмунда. Может, ты хоть раз и об этом подумаешь?

Все ушли прочь, в замок. Люси безвольно опустилась на лежащее рядом и покрытое снегом бревно и заплакала. Мышцы её слушаться более не желали, а дрожащие ноги — держать тело в равновесии. Вдруг королева почувствовала рядом с собой тепло. Обернувшись, она обнаружила рядом с собой Эйлерта, подающего ей платок.

— Прости меня за всё… — выдохнула Люси и разрыдалась с двойной силой. — Прости…

— Я просто хочу знать, за что ты так со мной, — ледяным тоном сказал Эйлерт и опустил взгляд в землю. — Почему ты мне ничего не рассказала? Ты же знаешь, я бы принял Дерека хотя бы даже из благодарности.

— Нет, ты не понимаешь, Эйлерт, я не за это извиняюсь, — Люси сглотнула комок в горле и, набравшись смелости, всё же сказала то, что гложет её уже очень давно: — Мы не только гуляли. Однажды мы еще и целовались.

Услышав это, Эйлерт поднял голову и заглянул Люси в глаза, полные раскаяния. Однако даже они не могли смягчить удар, который, кажется, нанесли в самое сердце. Всё это время Люси была для него спасительным маяком. Уж сколько бед навалилось за всю жизнь, сколько было проблем, и лишь она могла стереть их одной своей улыбкой.

— Я не хотела, но он признался мне в чувствах и сказал, что я сделаю его счастливым, — продолжала плакать Люси, пытаясь найти в Эйлерте хоть какой-то отклик. — Я сказала, что у меня есть ты, но… Ничего не могла поделать с этим. Но Дерек извинился, сказал, что больше такого не будет! Честно!

На это Эйлерт молча отдал Люси платок и, встав с бревна, направился к замку. Он чувствовал такое опустошение… За последние несколько месяцев его предал ни только лучший друг и целитель, а еще и любимая девушка. Такого психика выдержать уже не смогла, и впервые за долгое время он пустил пару слезинок.

— Скажи мне хоть что-нибудь, я прошу тебя, — взмолилась Люси, упав на снег, а затем встав и дернув Эйлерта за руку.

— Мне нечего тебе сказать. Я не вижу больше в тебе тебя, — туманно ответил Эйлерт и пошел прочь.

— Что это значит?!

— Это значит, что девушка, которую я так любил, испарилась. Будет лучше, если я перееду в другую комнату. Не могу быть рядом с тобой, — практически бесчувственно произнес Эйлерт. Его интонация голоса пугала.

— Ты сможешь однажды простить меня? Я умоляю, не покидай меня, пожалуйста. Ты нужен мне! — почти в отчаянии пролепетала Люси.

— Не подходи сейчас ко мне. Я прошу, не подходи и не говори со мной.

— Но это не может быть так! Я же люблю тебя! — совсем разрыдалась Люси и упала перед Эйлертом на колени, однако он её даже не поднял.

— Значит, любишь недостаточно.

Войдя во дворец и слыша еще много просьб и выкриков, которые даже не доходили до сознания, Эйлерт наткнулся на Кэрол. Ей было достаточно одного взгляда на его красные глаза, чтобы понять, что произошло нечто ужасное.

— Забери её, пожалуйста, иначе простудится, — слабым голосом попросил Эйлерт и двинулся вперед, в свою комнату. Изнутри его бил озноб. Из-за сдержанности и воспитания он почти не проявлял эмоций и потому пытался скорее добраться до спальни, чтобы выплеснуть их сполна.

Кэрол же побежала на улицу и, найдя Люси рыдающей в снегу, быстро подняла её и повела к замку.

— Надеюсь, хоть это заставит тебя наконец повзрослеть, — не забывала ругаться Кэрол, ведя Люси в её спальню. — А я уже почти было убедила Питера в том, что он должен научиться тебе доверять.

— Хоть ты не лезь с нравоучениями! Я уже сказала, что Питер мне не отец.

— Ага, он не отец. Всего лишь старший брат, который из года в год за вас отвечает, жертвует своими нервами и своим благополучием ради вас всех. Ну там, знаешь, всякие пустяки. Например, командует войском, защищает вас от внешних врагов, всюду держит позади себя, чтобы в случае чего самому умереть, но не дать вам, принимает серьезные решения. Ничего не стоит!

Кэрол говорила с сарказмом, защищая мужа, и с этим Люси спорить не стала. До нее медленно доходил смысл всего произошедшего, и она начала понимать, что же всё-таки натворила.

— Итак, давай, ложись, — будто укладывая маленького ребенка, Кэрол опустила Люси на подушки, раздела, подала ночное платье и накрыла одеялом. Она задула почти все свечи, кроме одного канделябра, и уселась в кресло. — А я посижу здесь с тобой и поохраняю твой сон.

Эйлерт, не успевши войти в комнату, наткнулся на Лили. Она уже знала о произошедшем и с какой-то материнской нежностью завела его в комнату, а потом крепко, насколько позволял живот, его обняла. Король не сдержал слез и начал в открытую всхлипывать и закусывать нижнюю губу от боли и досады. Лилиандиль гладила его по голове и что-то приговаривала, но он не слышал этого. Настолько было плохо.

Лили привела к Эйлерту Юстаса и попросила последить за ним хоть несколько часов, пока тот не заснет, но орландский король этого сделать так и не смог. Не верилось, что единственный человек, которому он доверял безоговорочно, так подло его предал.

— Юстас, — позвал он, — принеси мне что-нибудь выпить, желательно покрепче.

— Эй, ты чего?! Тебе сейчас быть пьяным никак нельзя. Завтра важный день, нужно думать обо всем на трезвую голову.

— Лучше быть пьяным, чем обманутым. Неси. Пожалуйста…