Иногда они возвращаются (гет)

С отсутствующим видом Эвелин перекладывала из одной неровной стопки в другую широкие разглаженные листы пергамента, исписанные с двух сторон, безуспешно пытаясь сосредоточиться на работе. Составление договоров на поставку редких ингредиентов для зелий из Франции сейчас интересовало её меньше всего. Постоянное прокручивание в голове вариантов того, что именно предпримет (а скорее всего, уже предпринимает прямо сейчас) отец, во что бы то ни стало задумавший разоблачить Стеллу, сильно выматывало и ослабляло совсем не привыкшую к столь суровой реальности Эвелин. Распалённое воображение посещали предположения одно хуже другого. Но больше всего пугало чёткое осознание того, что в любой момент одним выверенным решением отец может пустить под откос ревностно оберегаемую тайную жизнь, которая притаилась в неприметной квартире, затерянной среди сотен других в густонаселённом магловском квартале.

И только одна светлая мысль грела душу и позволяла держать себя в руках, не давая негативным эмоциям переполнить чашу терпения и выплеснуться наружу. Образ того, кто стойко ждал встречи каждый вечер, всегда был с ней, в самом потаённом уголке сердца. Эвелин ни минуты не жалела о своём решении в тот знаковый день дать магическую клятву, которая навсегда бесповоротно изменила её жизнь. Иронично, но в той самой клятве, с которой всё началось, давно уже не было никакой необходимости: теперь Эвелин всё равно ни за что не раскрыла бы тайну по своей воле.

Стремление построить успешную карьеру и стать гордостью семьи, истинной наследницей известного и влиятельного семейства магической Британии — всё это казалось очень далёким, неважным и несущественным на фоне переполнявших душу упоительных чувств и замиравшего каждый раз при мысли о нём сердца. Раньше она не понимала Стеллу, которая без колебаний пошла против воли близких, решив связать свою жизнь с врагом семьи. Не понимала лишь потому, что сама никогда не любила. И как же больно и обидно было от того, что теперь, когда она обрела настоящий смысл существования и познала сладкую нежность любви, все мечты могли в одночасье разрушиться, а надежды на светлое будущее обернуться жестоким кошмаром неумолимого настоящего.

Устав от бесполезных стараний вникнуть в текст, а ещё больше от сверлящих мозг неутешительных раздумий, Эвелин с тяжёлым вздохом отложила очередной пергамент и потёрла болевшие от напряжения глаза, но тут же вскинула голову и метнула взгляд на размеренно отсчитывающие секунды массивные настенные часы. Осталось чуть-чуть. Предвкушение скорого свидания ненадолго притупило страхи, чёрным облаком заслонявшие сознание, и на миг даже показалось, что из маленького иллюзорного окна на противоположной стене тесного кабинета взаправду слегка повеяло свежим воздухом и сладковатым ароматом летних цветов. Коротко выдохнув, Эвелин усилием воли заставила себя погрузиться в работу: если не успеть вовремя, Крауч велит торчать в Министерстве допоздна, а это отнюдь не входило в её планы.

Спустя три четверти часа Эвелин, наконец, торопливо сложила ворох документов в объёмную папку с эмблемой Министерства и с облегчением поднялась из-за стола. Осталось только отнести документы Краучу и коротко отчитаться о проделанной работе. Украдкой озираясь, Эвелин вышла из кабинета и заперла дверь на ключ. Понятно, что в данный момент она не делала абсолютно ничего противозаконного, но всё равно не могла вести себя раскрепощённо: грозно нависшая тень вероятной слежки не давала расслабиться ни на мгновение. Через пять минут Эвелин уже машинально кивала в ответ на реплики Крауча и односложно отвечала на его придирки по тексту документов и советы насчёт дальнейшей работы. Всё это по понятным причинам совершенно её не интересовало и выглядело лишь назойливой помехой на пути к действительно важному.

— Надо успеть всё закончить к завтрашнему полудню! — сменившийся с монотонного на ворчливый тон начальника ознаменовал окончание экзекуции. — Кстати, лучше бы тебе задержаться на пару часов и как следует перепроверить уже написанное.

После этой фразы пребывавшая в оцепенении Эвелин немедленно встрепенулась:

— О, право, не стоит! Обещаю, завтра всё будет в лучшем виде, не беспокойтесь, — она состроила заискивающую подобострастную гримасу, надеясь, что достаточно убедительно изображает рвение к работе.

— Что-то сомневаюсь, — насмешливый ответ Крауча не предвещал ничего хорошего. — В последнее время работа у тебя явно не в приоритете, а ведь мне давали отличные рекомендации на твой счёт. Не поделишься, в чём причина?

Эвелин набрала побольше воздуха в грудь, готовясь на ходу сочинить хоть сколько-нибудь правдоподобную историю и убедить начальника отпустить её «домой», но тут в кабинет постучали.

— Войдите, — раздражённо отозвался Крауч, и дверь сразу же неприятно заскрипела.

Сидевшая спиной к двери Эвелин не могла видеть вошедшего, но от слов Крауча, резко изменившего тон на благожелательный, она тотчас рефлекторно сжалась в комок:

— А, мистер Уайтс, добрый вечер. Не ожидал вас здесь увидеть. Какое-то дело ко мне?

— Добрый вечер. Нет, не к вам, — лаконичный ответ отца, каждое слово которого звоном отдавалось в ушах, неуклонно начал подтверждать худшие опасения.

— Ой, пап, привет! — с невероятным усилием Эвелин заставила себя обернуться и изобразить беззаботную улыбку.

Лицо слегка кивнувшего ей отца выглядело непроницаемым и оттого ещё более пугающим. Но призрачная надежда на пустяковую причину визита всё ещё теплилась в измученной чёрными предчувствиями душе.

— Эвелин, я хотел бы, чтобы сегодня ты пораньше вернулась домой. Лучше прямо сейчас, — безапелляционно завил он, и Эвелин почувствовала, как внутри всё похолодело. — Вы же не возражаете, мистер Крауч? Рабочий день, насколько я могу судить, уже окончен.

— Конечно, я её не задерживаю, — без особого энтузиазма отозвался тот, и Эвелин тут же пожалела, что не остаётся: перспектива сидеть до ночи над бумагами теперь не казалась столь беспросветной.

Не помня себя от страха, она вяло попрощалась с начальником и вместе с отцом вышла из кабинета. Неужели он всё-таки... Но закончить ужасную мысль она не успела.

— Эвелин, сегодня я планирую обновить защиту дома и хочу, чтобы ты тоже приняла в этом участие.

«И всё?» — осознав смысл сказанного, чуть было не ляпнула на радостях она, но вовремя одумалась:

— Конечно, пап, идём.

Пока они добирались до атриума, где располагались камины, один из которых должен был переправить их в фамильный особняк, первоначальное воодушевление Эвелин стало улетучиваться. Защита дома? Почему именно сейчас? И зачем непременно нужно её присутствие? Раньше отец никогда не доверял ей заниматься укреплением защиты и проводил эту процедуру сам, иногда вместе с мамой. Тревога усиливалась, и реальная цель появления отца виделась во всё более мрачном свете. Он, однако, никаких признаков беспокойства не подавал, уверенной походкой шагая по министерским коридорам, но Эвелин не собиралась обманываться: умение отца в нужный момент прятать истинные эмоции за невозмутимой маской было ей слишком хорошо известно. До последнего она ждала какого-то подвоха, поспешно перебирая в уме все заклинания, которые могут помочь в непредвиденных обстоятельствах, но отец бросил щепотку летучего пороха в камин и произнёс знакомый с детства адрес.

В гостиной их с широкой улыбкой встретила мама.

— О, кого я вижу! В кои-то веки семья весь вечер проведёт дома. Просто замечательно, — она ласково потрепала Эвелин по щеке.

— Ну, вообще-то мы собираемся продуктивно поработать, — спокойно напомнил отец.

— Знаю-знаю, — с притворным недовольством закатила глаза мама. — Но сначала извольте поужинать, мои дорогие слишком занятые волшебники.

Эвелин не знала, как реагировать на ситуацию, и, хотя родители вели себя естественно, всё по-прежнему казалось чётко спланированным фарсом. Отец наверняка просто усыпляет бдительность, чтобы обрушить свой гнев и разоблачительные доказательства, когда она меньше всего будет этого ожидать. Ну а мама, возможно, даже не в курсе его планов.

За ужином Эвелин, как могла, старалась поддерживать малозначащую беседу, всё время следя за своей речью и манерами, чтобы выглядеть непринуждённо и уверенно. Ставший на фоне её регулярных визитов к Стелле более строгим и холодным отец сегодня вёл себя гораздо доброжелательнее, чем обычно, что только увеличивало самые неприятные подозрения. После неторопливой и обстоятельной трапезы он повёл Эвелин на чердак, откуда планировал начать перестройку защиты особняка, и они приступили к работе. Нудное и монотонное накладывание различных типов чар выводило Эвелин из себя. Хотелось поскорее вырваться из окутанного ложным спокойствием дома на свободу и отправиться туда, но отец, увы, никуда не спешил, а ускорять темп было очень рискованно... А ведь он там места себе не находит, она же обещала обязательно прийти.

— Та-а-к, а теперь займёмся гостевыми комнатами, — убаюкивающе медленно произнёс отец, и тут Эвелин внезапно осенило: он специально тянет время, чтобы как можно дольше задержать её дома.

В душе нарастала паника, но всё бросить и убежать прямо сейчас — значит, окончательно себя раскрыть. Нельзя было исключать вариант, что отец просто проверяет её реакцию, поэтому пришлось покорно плестись за ним следом.

До позднего вечера они провозились с защитой. Отец скрупулёзно обшарил каждый уголок особняка, подробно объясняя дочери нюансы применения и сочетания всевозможных видов заклинаний. К ним периодически присоединялась мама и добавляла в тонко настроенную сеть мощных чар свои штрихи. Эвелин трясло от вынужденного заточения в собственном доме, сердце нестерпимо рвалось к нему, а предчувствие чего-то ужасного усиливалось с каждой минутой. И лишь несколько применённых украдкой от отца заклинаний позволяли сохранять шаткую видимость спокойствия.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем пытка закончилась. Родители пожелали Эвелин спокойной ночи и удалились восвояси. Дождавшись, пока дверь спальни захлопнется, она опрометью кинулась в свою комнату и тщательно заперлась. Наконец, долгожданный взмах волшебной палочкой, несколько случайных мест назначения, чтобы предотвратить возможное отслеживание и... Ничего не произошло. Только не это! Не желая верить в правдивость теснившихся в мыслях кошмаров, Эвелин переместилась обратно в комнату и повторила попытку. Ещё раз. И ещё. Бесполезно. Конечный пункт аппарации не отзывался на привычные чары, будто безвозвратно потерялся в пространстве и времени. Эвелин продолжала с остервенением повторять одно и то же заклинание в надежде на чудо, но разум твердил, что всё зря. После очередной бесплодной попытки она совершенно подавленной опустилась на кровать. Всё кончено. Их раскрыли. Глаза заволокло мертвенным туманом, а в сознании не осталось ничего, кроме лица Регулуса. Оно был таким, каким она видела его в последний раз. С лёгкой лукавой улыбкой и заглядывающими прямо в душу пронзительными серыми глазами. Мерлин, его, наверное, уже тащат в Азкабан, чтобы передать в смертельные объятья дементоров, которые выпьют всю жизнь без остатка, бросив на пол темницы лишь пустую бездушную оболочку.

Не в силах выносить жуткие картины, неумолимо встававшие перед глазами, Эвелин вскочила и принялась в отчаянии метаться взад-вперёд по комнате, обхватив голову руками. Это отец! Он во всём виноват! Как же она его ненавидела. Все эти годы он постоянно влезал в её жизнь и указывал, что делать. Надо было давно освободиться от его влияния и стать самостоятельной, как Стелла... Стелла. Их с Сириусом тоже схватили. Лучше бы они тогда стёрли ей, Эвелин, память. Тогда ничего этого не случилось бы... Но как же так? Они же все так старались, были так осторожны. В последние дни вообще реагировали на каждый шорох и придумали сложную систему аппараций. Стоп. Яркая вспышка неожиданной догадки прорезала сплошную завесу бездонного мрака, и Эвелин резко остановилась посреди комнаты. А вдруг ещё ничего не потеряно, и это просто меры предосторожности? Она шагнула было к двери с намерением незаметно выскользнуть из дома и ринуться к Стелле, чтобы проверить свою теорию, но сразу передумала. Нет, нельзя там показываться, это может всё испортить. Надо как-то дожить до утра.

* * *

Никогда ещё обычный домашний завтрак не казался таким долгим и угнетающим. Всю ночь Эвелин так и не сомкнула глаз, беспрерывно прокручивая в голове одни и те же пессимистичные мысли. Надежда слабела час от часу, а страхи приобретали всё более осязаемую форму, и наутро Эвелин чувствовала себя совершенно разбитой. Склонив голову, она сидела за столом и машинально теребила пальцами ручку чашки. Аппетита, естественно, не было вовсе. Несколько раз Эвелин порывалась вскочить и немедленно броситься в Министерство, но тогда неудобных вопросов от мамы точно не избежать. Хотя та наверняка всё равно заметила её удручённое состояние.

— Милая, что-то случилось? — обеспокоенный мамин голос тут же подтвердил её опасения. — Ты совсем ничего не ешь.

— Не, мам, всё нормально. — Эвелин заставила себя поднять голову, улыбнуться и непринуждённо отхлебнуть небольшой глоток чая. — Просто прикидываю, как лучше распланировать работу. Сегодня нужно кучу всего успеть.

— Вся в отца, — вздохнула мама. — Оба слишком много работаете.

Отец, к счастью, пока не спустился в столовую: мама уже успела посетовать, что он с раннего утра засел за какие-то бумаги в кабинете и просил не отвлекать. Правда, его поведение и настроение могли бы пролить свет на занимавшую всю сущность Эвелин ситуацию, но его цепкого испытующего взгляда она бы точно не выдержала. Со скрываемым отвращением проглотив пару хрустящих тостов, она под встревоженные взгляды мамы торопливо начала собираться.

* * *

Раздававшийся почти ежесекундно знакомый мягкий свист, с которым из расположенных в стенах каминов появлялись вновь прибывшие волшебники, сегодня звучал крайне раздражающе и заставлял невольно вздрагивать. Весь атриум наполняли звуки шагов и шелест мантий многочисленных сотрудников, спешащих на рабочие места. Чувствовавшая себя абсолютно чужой среди обыденной суеты министерского утра Эвелин прокладывала себе путь через длинный зал атриума и тревожно прислушивалась. Пока что доносившиеся до её ушей обрывки разговоров звучали вполне буднично. Уж такая сенсационная новость, как поимка двух давно объявленных мёртвыми преступников, да ещё и вместе с сообщницей, не могла пройти незамеченной и явно с азартом обсуждалась бы в магических кругах. Только если верхушка власти не собиралась до поры до времени сохранить всё в тайне... Очередной виток переживаний опять начал погружать мысли в вязкую паутину мрака. Нет, сначала нужно лично во всём убедиться, надежда ещё не потеряна. Эвелин встряхнула головой и решительно зашагала в сторону лифтов. Но лишь впереди показались золотые ворота, ей тут же пришлось отпрянуть: у ближайшего лифта нетерпеливо переминался с ноги на ногу Крауч. Ну конечно, именно его сейчас и не хватало... Пока Крауч её не заметил, Эвелин подалась в сторону и, смешавшись с группой идущих мимо волшебников, незаметно обогнула начальника и направилась к самому дальнему лифту. Через несколько томительных минут ожидания с изводящей неторопливостью и противным лязгом подъехала кабина, и Эвелин вместе с ещё несколькими сотрудниками ступила внутрь. Протиснувшись к кнопкам, она судорожно нажала на цифру девять, и спустя ещё десяток долго тянущихся секунд, лифт с режущим слух дребезжанием поехал вниз.

Освещённый зловещим светом факелов каменный коридор ещё сильнее усугубил паническое состояние Эвелин. Почти задыхаясь и с остервенением теребя пальцы, она сиротливо стояла напротив закрытой чёрной двери. Входить в Отдел тайн ей, конечно же, было запрещено. Ну где же, где она...

— Эй, вам сюда нельзя!

От внезапно раздавшегося позади в полной тишине громкого голоса поглощённая ожиданием Эвелин едва не подпрыгнула на месте. Она быстро обернулась и увидела грузного пожилого мужчину в очках, который важно шествовал по коридору, опираясь на трость.

— Простите… — промямлила с трудом возвращавшаяся в реальность Эвелин, но тут же опомнилась и возбуждённо выпалила: — А вы случайно не видели Стеллу Кентберри? Она здесь?!

Едва дыша, она умоляюще уставилась на собеседника, степенно подходившего к двери.

— Кентберри? Понятия не имею, я только пришёл, — поравнявшись с Эвелин, соизволил ответить он.

— Прошу, если Стелла в Отделе, пусть выйдет! — она еле сдерживала подступавшие к горлу слёзы. — Скажите, её спрашивает кузина. Пожалуйста.

— Ладно, ладно, — хмыкнул мужчина и скрылся за дверью.

И снова тишина. Ожидание становилось совсем нестерпимым, а от наполнявшего коридор затхлого воздуха было трудно дышать. Измотанная бездействием Эвелин приложила ухо к гладкой поверхности двери и вся обратилась в слух, надеясь уловить долгожданный звук шагов. Ничего. Ладно, наверное, специальные чары наглухо отгораживают Отдел от «внешнего мира»... Но самоуспокоение уже не действовало, и, не в силах больше терпеть, Эвелин выпрямилась и потянулась к ручке. Но в ту же минуту дверь медленно бесшумно приоткрылась, и из проёма показалось знакомое лицо, крайне настороженное и, казалось, заметно осунувшееся всего за одну ночь.

— Стелла, слава Мерлину! — в глазах потемнело, и Эвелин тяжело привалилась спиной к холодной стене. — Ну, так что случилось?! Вчера...

— Сначала расскажи, что насчёт того соглашения с немцами? — громко перебила Стелла, так и оставшись стоять в проёме. — Ну, по поводу возврата двенадцати шкатулок. Ты вчера не договорила.

— Шкатулки? — ошарашенная странным вопросом растерянно протянула Эвелин. —Какие ещё немцы? Да не было такого, ты чего? И к чему это вообще, Стелла?

Та не ответила, только внимательно всматривалась в лицо ничего не понимающей кузины. Наконец, отчуждённый взгляд Стеллы немного потеплел, и, нервно озираясь, она вышла в коридор, плотно закрыв за собой дверь.

— Извини, мера предосторожности. С некоторых пор я не верю своим глазам, — туманно пояснила Стелла и достала из кармана ключ. — Поднимайся в папин кабинет. Он вроде пока на совещании, ну а мы лучше поговорим у него. Я подойду минут через пять.

Деловитые распоряжения Стеллы, хоть и выглядевшей замученной и явно подавлявшей сильные эмоции, немного приободрили Эвелин и вселили надежду, что самого страшного всё-таки не произошло. Она послушно последовала к лифту и направилась прямиком на шестой уровень. Ожидание в кабинете дяди Винса показалось не очень долгим и изнуряющим, и вскоре в дверях появилась Стелла. Она надёжно заперла кабинет изнутри несколькими заклинаниями, а Эвелин, быстро подхватив намерения кузины, наложила на пространство вокруг три слоя сильных заглушающих чар.

Лишь убедившись в полной непроницаемости кабинета от посторонних глаз и ушей, Стелла, наконец, сообщила то, что Эвелин жаждала услышать больше всего на свете:

— Они в безопасности.

Волна сильного напряжения разом схлынула, и Эвелин без сил плюхнулась на стул для посетителей, с облегчением потирая покрытый испариной лоб. Однако счастливый вожделенный миг ликования тут же оборвался вместе со следующей фразой Стеллы:

— Но убежища больше нет.

Сердце снова пронзило острой болью. Эвелин резко вскинула голову и с ужасом посмотрела на переставшую сдерживаться Стеллу, по щекам которой покатились слёзы.

— Им пришлось уйти, — словно оправдываясь, всхлипнула она. — Иначе всё бы раскрылось.

Сочувственно глядя на Эвелин, болезненно замершую в преддверии явно безрадостных известий, Стелла тяжко вздохнула и с горечью поведала о том, как их жизнь едва не уничтожила Мартина Барретт, коварно принявшая облик Эвелин. По мере того, как Стелла говорила, Эвелин мрачнела всё больше и больше, однако осознание того, что ситуация могла закончиться гораздо хуже, не позволяло полностью погрузиться в уныние. Завершив драматичный рассказ, Стелла замолчала да так и осталась понуро стоять посреди кабинета. Эвелин тоже долго не могла нарушить воцарившуюся тишину, тщетно пытаясь прийти в себя после столь обескураживающих новостей. Мучившая со вчерашнего вечера тягостная неопределённость сменилась полным опустошением. Сколько всего пережито вместе за эти пролетевшие горящей стрелой недолгие месяцы. Сколько чувств, эмоций, планов, надежд, и вот...

В груди мучительно заныло. До Эвелин дошло самое прискорбное последствие разоблачения тайника:

— Когда же мы теперь сможем увидеться?

Увы, она и так догадывалась, каков будет ответ.

— Пока нельзя, — было заметно, как сильно неизбежность вынужденной разлуки ранила и Стеллу. — Только когда они найдут четвёртый амулет. А нам придётся просто ждать. Одним, — голос предательски задрожал, и Стелла поспешно спрятала взгляд.

Картины грядущей удручающей реальности всё сильнее захватывали Эвелин. Перед глазами вопреки воле снова яркой звездой пронёсся образ Регулуса. Больше не будет никаких вечерних посиделок в уютной секретной квартирке. Тёплых слов, нежных прикосновений, долгих поцелуев. Жизнь снова превратится в сплошную серость однообразных бессмысленных дней. Амулет... Что если они вообще никогда не смогут его найти? Да и кто даст гарантию, что охота прекратится? И разве можно надёжно укрыться от всего магического мира? Столько вопросов в пустоту... Вдруг по телу прошла конвульсивная дрожь. Погружённая в водоворот переживаний Эвелин до сих пор не спросила главного:

— Постой, так где они сейчас?

Стелла подняла мокрые от слёз глаза и печально прошептала:

— Я не знаю.