Солнце над пропастью (гет)

Воскресный завтрак в корне отличался от привычных Гермионе полусонных утренних посиделок, когда она обычно была погружена в чтение очередной книги, а мальчики лениво обсуждали квиддич, злокозненную Амбридж или предстоящую назавтра контрольную по зельям. На этот раз Большой зал гудел, как растревоженный улей, несмотря на отсутствие виновника переполоха, — а возможно, благодаря ему, — и версии со всех сторон раздавались самые невероятные. Терпение Гермионы иссякло, когда до ее ушей донесся обрывок разговор Захарии Смита и Энтони Гольдштейна, вместе выходящих из зала.

— … самая настоящая месть наследника, — со свойственной ему гнусной ухмылочкой вещал Смит. — Лонгботтом же влез в Тайную комнату. Вполне мог зацепить какое-нибудь древнее проклятие...

— И почему Наследник Слизерина не захотел отомстить мне вместо Невилла? — простонал Рон. — Я ведь тоже был там, а тысяча галеонов на дороге не валяется.

Гермиона с трудом подавила желание запустить в Рона чем-нибудь увесистым. Похоже, за ночь первоначальный шок отступил, и приятель успел представить себе одни лишь преимущества положения чемпиона школы. Только таких заявлений им не хватало!

— Не говори глупости! — возмущенно прошипела она. — Я бы даже врагу не пожелала попасть в такую беду, в которую угодил Невилл! Как же он теперь выпутается...

— Ну это с какой стороны посмотреть, — пожал плечами Рон. — У Невилла одна только тетушка стоит двадцати драконов. Она-то уж точно знает, как их победить.

— Хочешь сказать, Рон, если Чарли поделится с тобой некоторыми практическими советами, тебя смело можно выпускать против дракона? — съязвила Гермиона. — Тогда жаль, что ты не обладал этими знаниями, когда вы с Невиллом оказались лицом к лицу с василиском.

Рон надулся и ничего не ответил. Похоже, его воображение рисовало исключительно церемонию награждения и воздаваемые победителю почести.

— Интересно все-таки, как это случилось, — задумался Гарри о главном. — Кому понадобилось, чтобы Невилл стал четвертым чемпионом? И как он все это устроил под носом у Амбридж и других директоров?

— Он или она, — Гермиона все же решилась высказать мучившую ее полночи догадку. — Это могла сделать только Меррисот, больше все равно некому.

Рон взглянул на нее с явным сочувствием.

— Гермиона, мы все согласны с тем, что Меррисот злая, мерзкая и напала на тебя почем зря на глазах у Флер Делакур, но это уже чересчур.

— В самом деле, Гермиона, — поддержал его Гарри. — Меррисот вчера громче всех вопила, что это против правил, и Невилл не должен соревноваться.

Однако Гермиону не так-то просто было переубедить.

— Я слышала, как старосты обсуждали слова профессора Грюма. Он считает, что Невилла, скорее всего выдвинули в качестве единственного кандидата от некоей четвертой школы, заколдовав Кубок заклятием Конфундус. И что вы думаете? Когда я встретила Меррисот в библиотеке, она держала в руках брошюру, на которой было написано: Уагаду.

Гарри и Рон недоумевающе переглянулись.

— Это еще что такое? — спросил Рон. — Что за набор букв?

— Иногда мне кажется, что ты живешь в каком-то параллельном мире, где нет ни книг, ни газет, ни информации, — вздохнула Гермиона. — Уагаду — это крупнейшая магическая школа Африки! Бабаджиде Экинбад — ее выпусник, — заметив еще большее недоумение в глазах друзей, она уточнила: — Бабаджиде Экинбад, главный конкурент Дамблдора в Международной Конфедерации Магов, его колдография совсем недавно была в “Ежедневном пророке”.

— Ах, этот Бабаджиде, — саркастично протянул Рон. — Ну, надо было так сразу и говорить…

Гермиона только махнула рукой, а вот Гарри нахмурился.

— Но как интерес Меррисот к другой школе магии доказывает ее причастность к произошедшему с Невиллом? — резонно возразил он. — Не так-то просто заколдовать Кубок, да еще и чарами, которые задумывались совсем для другого.

— Меррисот — совершеннолетняя, — напомнила ему Гермиона. — То есть, возрастная черта для нее не проблема. А потом, как справедливо заметил Рон, у нее в семье все сплошь могущественные маги. И есть друзья, участвовавшие в организации турнира, могли и секретами поделиться.

— Ну, так я и знал, — торжествующе возопил Рон. — Нет, я даже ждал этого! Ждал, когда же ты уже обвинишь во всем Фарли, и мы сможем спокойно разойтись отдыхать!

— Гермиона, подумай хорошенько, — примирительно проговорил Гарри. — Даже если Фарли могла… технически могла помочь Меррисот подстроить Невиллу такую западню — зачем? Ради чего?

На это у Гермионы уже был готов ответ.

— Дискредитировать Амбридж. Дискредитировать аврорат, представленный в данном случае профессором Грюмом. Показать всем, что, когда им это удобно, они могут и обойти правила. А значит, и решения, выносимые ими, и все эти аресты могут быть оспорены. А еще у Фарли общие дела с Малфоем, помните? Они с директором друг друга на дух не переносят. Я уверена, Фарли и ее окружению очень выгодно, если руководство школы поменяется на мистера Бэгшота.

— Уже и до Бэгшота добралась, — пробурчал Рон, решительно поднимаясь из-за стола. — Так мы договоримся до того, что главным злоумышленником окажется мой брат Перси.

— Ты можешь иронизировать, сколько угодно, — спокойно возразила Гермиона. — Я не обвиняю никого конкретного, но уверена, что следы этого заговора ведут в Хогсмид.

Гарри слушал подругу с отрешенной задумчивостью. В отличие от нее, его мучили сомнения совсем иного рода. Он прекрасно помнил, что на Лонгботтомов уже покушались — в то же самое время, когда были убиты и его родители. По вине Беллатрикс Лестрейндж мама и папа Невилла оказались в Мунго без надежды на возвращение к нормальной жизни, и только одному обитателю замка Гарри мог задать столь тревожащий его вопрос.

— Ты хочешь услышать мою клятву? — черты лица Черной Дамы подернулись насмешкой, будто пепельной дымкой. — Даже если бы я имела возможность опустить имя мальчика в Кубок Огня, я бы не стала этого делать.

— Зачем ваша дочь пришла в дом Лонгботтомов? — требовательно взглянул на нее Гарри. — Я не верю, что она рассчитывала получить от них какую-то информацию. Откуда молодой паре, далеко не первым лицам в аврорате, знать, что произошло с Волдемортом?

— Белла действовала в состоянии аффекта, — отозвалась Расальхаг. — Дала о себе знать застарелая ненависть. К Фрэнку она всегда испытывала особенную неприязнь. Моя сестра Энид состоит в браке с его родным дядей, но формально именно Фрэнк считался главой рода до наступления своей… недееспособности. Белла находила это крайне несправедливым… особенно после гибели Талиты.

— Талиты? — нахмурился Гарри, услышав незнакомое имя. — Кто это?

— Как, Невилл никогда не рассказывал? — вдруг улыбнулась Расальхаг. — Талита Лонгботтом, в замужестве Меррисот. Любимая дочь Энид и Элджи, мать Табиты. Супруги Меррисот погибли в результате попытки их ареста… случилось это примерно за год до твоего рождения, Гарри.

— Они были Пожирателями смерти? — предположил он. — Поэтому?

— Не совсем, — Расальхаг покачала головой. — Иллирий Меррисот, сын многоуважаемой Галатеи Меррисот, под руководством которой, пусть совсем недолго, мне довелось постигать искусство защиты от темных сил, в черной магии, конечно, разбирался виртуозно, но метку не принимал. На службе у Марволо состояла сама Талита. Его интересовала только одна грань ее безусловного таланта: Талита была хороша в том, что касалось расшифровки и постижения прорицаний и предсказаний будущего.

— Только не говорите, что Волдеморту понадобилась гадалка, — невольно рассмеялся Гарри. — Ему бы с профессором Трелони пообщаться денек-другой, он бы сразу убедился в том, какой это абсурд.

— О, я уверена, что Марволо был бы счастлив такой возможности, — Расальхаг оставалась очень серьезной. — Увы, Альбус Дамблдор крайне серьезно относился к обеспечению безопасности этой странной особы… А вот Талита блистала и была, конечно, счастлива оказать нам услугу. Ирония судьбы заключалась в том, что она не могла и представить, что ее собственная дочь останется из-за этого сиротой.

— Значит, вот как погибли родители Табиты, — Гарри помрачнел еще больше. — Глупо, нелепо… Была ли такая уж необходимость их убивать? Среди Пожирателей смерти есть и большие преступники, все они живы и здоровы, некоторые даже процветают.

— Эта история слишком серьезная и запутанная, чтобы рассказывать ее на одной ноге, — уклонилась от прямого ответа Расальхаг. — Талита имела неосторожность по уши увязнуть в одном нехорошем деле, присутствует в этом отчасти и толика моей вины. Ходили и до сих пор ходят слухи, что ее смерть была предрешена, что у авроров было указание живой ее не брать. Все осложняется тем, что этот рейд был одним из первых у начинающего аврора Фрэнка Лонгботтома. Конечно, Талиту и Иллирия убил не он, — поспешно добавила она, заметив потрясение на лице Гарри. — Но отношения Табиты и Невилла от того проще не стали, и никто, участвовавший в рейде по задержанию Меррисотов не дожил до сегодняшнего дня. Состояние Фрэнка плачевно, но иногда я понимаю, почему Августа так боится, что однажды он придет в себя и сможет покинуть клинику. С того момента я бы недорого дала за его жизнь. Талита была удивительным человеком, ее многие любили.

— Кому же она перешла дорогу? — настаивал на своем Гарри. — Вы не понимаете, леди Блэк, это может быть очень важно! Это может иметь прямое отношение к тому, что сейчас произошло с Невиллом!

— Я готова ручаться, что это не изощренная месть Табиты, — заверила его Расальхаг. — Но сейчас важнее понять, как твой друг собирается решать возникшую проблему, а главное — как это касается лично тебя.

— Меня? — Гарри недоуменно захлопал глазами. — Я его друг, естественно, я хочу ему помочь!

— Дело не только и не столько в вашей дружбе, — вздохнула Расальхаг. — Не забывай, ты теперь наследник Блэков. Поскольку Невилл находится под опекой одной из Розье, помощь ему — твой вклад в исполнение условий договора. Если Невилл сумеет победить дракона с твоей подсказки, в будущем это может оказаться важным козырем, который ты сможешь разыграть в интересах рода.

— Но я понятия не имею, как можно победить дракона! — изумился Гарри. — Даже не знаю, что бы сделал, окажись я на месте Невилла. Да и подозреваю, мне бы это так просто с рук не сошло.

— Мы не можем знать, как развивалась бы история, пойди она по другому пути, — ответила Расальхаг. — Но дракон, каким бы грозным противником он ни казался, как и другие животные, подчиняется зову своей природы.

— В последний раз я видел дракона, когда меня чуть было не исключили из школы за контрабанду, — невесело усмехнулся Гарри. — Тогда мне было не до того, чтобы размышлять о его природе. Что вы хотите мне подсказать?

— Драконы — редкие животные, вам не позволят причинить им какой-либо вред или убить, — принялась рассуждать Расальхаг. — Вместе с тем, они находятся под надзором министерства, и дракон, ставший причиной смерти человека, тем более, школьника, понесет за это, как бы нелепо оно ни звучало, ответственность. В зависимости от обстоятельств, его могут даже не оставить в живых, а в этом, по причине уже названной, никто не заинтересован. Следовательно, стратегия должна строиться на намерении обмануть дракона, ввести его в заблуждение.

— Но с какой целью? — все еще не понимал Гарри. — Нам нужно будет пройти мимо дракона? Остаться незамеченными?

— Даже магглы рассказывают сказки о драконах и противостоящих им рыцарях и принцах, — повела плечом Расальхаг. — Вспомни, во всех этих историях драконы традиционно стерегут принцесс или клады. Сомневаюсь, что хоть какая-нибудь уважающая себя принцесса согласится участвовать в этой авантюре Дамблдора, значит, вам придется забрать у дракона какую-то ценность. Сокровище, трофей. Вот на этом вы и должны строить ваш план.

— Но Невилл не рыцарь, — всплеснул руками Гарри. — Как же он сможет отнять у дракона сокровище? Тот его сожжет на месте!

— Значит, в первую очередь, нужно застраховать себя от такого исхода, — заключила Расальхаг. — А в остальном, опираться не на магию, а на смекалку. Именно так действуют герои.

* * *

Родители и Билл Финч-Флетчли допоздна обсуждали предупреждение Расальхаг. Том едва ли не ерзал на стуле от нетерпения — многие свои догадки он не желал озвучивать в присутствии друга семьи, а часть из них и вовсе предпочитал держать при себе, но хотел бы свериться со старыми записями. Удивительно, как одним непродолжительным разговором этот своенравный призрак вновь перевернул все в его жизни вверх ногами, заставив события развиваться в удобном ему ритме и направлении.

Почему она решила показаться его матери? Что за необходимость была делать это именно сейчас? Если до сих пор Том считал, что леди Блэк не придает ни малейшего значения его существованию, теперь его уверенность пошатнулась. Как ему следовало поступить? Поговорить с Нагайной? Посоветовать Вивиан утроить бдительность? Написать Филлис?

Гипотеза Тома о хроноворотах приобретала все более отчетливые очертания. В свете туманных намеков Расальхаг он не сомневался, что Регулус мог добраться до одного из хоркруксов, защищенных магией времени, и ныне пребывать в том же призрачном состоянии, что и сама ведьма. Достаточно было сказать об этом отцу, чтобы тот мог осознать всю бессмысленность взятой на себя миссии. Никто из них не умел освобождать призраков — да Регулус и не просил их о помощи.

Еще более интересны были слова о камне, позволяющем управлять жизнью и смертью: Том хорошо помнил разговор Волдеморта и Расальхаг из воспоминаний Тони Сакса. Речь, судя по всему, шла именно о том злополучном перстне, что маг так самонадеянно спрятал на руинах дома детства своей матери, где реликвия и попала в руки Дамблдора. У Тома эта глупость не вызывала ничего, кроме чувства глубокой досады. Перед владельцем камня открывались такие широкие возможности, а он предпочел сбежать подальше от этого испытания, дав фору своему злейшему врагу? Что это было, если не банальная слабость?

— Леди Блэк не показалась мне счастливой, — задумчиво протянула Андреа, вырывая Тома из плена собственных мыслей. — Скорее, бесконечно уставшей от своих сил, знаний и бессмертия.

— А что это за вещь из прошлого, которая нужна ей, чтобы вернуть воспоминания? — нахмурился Билл. — Уж не те ли флаконы из непрошенного наследства от Сакса?

— Слишком просто для нее, — с ходу отмел этот вариант Даррен. — К тому же, громоздко и неудобно. Флаконы — инициатива Тони, леди Блэк явно имела в виду что-то более ценное.

Том с трудом подавил скептическую ухмылку. Он почти не сомневался, что Расальхаг имела в виду тот именной медальон, что он некогда отвоевал у Табиты Меррисот для Филлис. Это логично объясняло не вполне укладывающийся в голове факт, что эту надменную девицу вообще занесло тогда в лавку старьевщика. Вот вам и пресловутая непричастность леди Энид… Сестры Розье знали, о чем говорили, призывая не верить словам друг друга.

Ночью Том спал скверно. Сквозь вереницу сменяющих друг друга расплывчатых кошмаров то и дело пробивались незнакомые, но запоминающиеся места, предметы и образы. Они с мамой долго куда-то шли — Андреа постоянно сверялась с бумажкой, на которой небрежным почерком нацарапан был неразборчивый адрес. На фоне серого осеннего неба резко выделялся украшенный роскошными золотыми грифонами купол грандиозного каменного здания. Узкая улочка петляла, переходя в шаткие, невесть куда ведущие черные лестницы, с балконов безжизненных домов свешивались цветущие, коварно извивающиеся лианы, придававшие этому месту вид тропических джунглей. С каждой минутой мама все больше нервничала, потому что указанный в записке дом отыскать они, как ни старались, так и не могли. Где-то вдалеке смеялась женщина, и Том вдруг почувствовал, что в этом душном безлюдном городе ему нечем дышать.

Смех становился все громче, и вот и мама куда-то исчезла, а очередная черная лестница оказалась спуском в холодный полупустой зал, где тусклые свечи, как ни тщились, не могли побороть давящую безысходность мрачных каменных стен. Том машинально подался в сторону, подальше от света, не желая быть обнаруженным, и рука его скользнула по полированной деревянной поверхности. Скосив глаза на странный предмет, он так и замер от ужаса: прямо за ним стоял гроб из вишневого дерева, поверхность крышки которого была испещрена незнакомыми символами и рунами.

Смех, наконец, стих, а женщина подошла совсем близко, не придавая, впрочем, никакого значения его присутствию. На руках она держала дремлющую девочку, едва ли старше года от роду, и разговаривала не то с малышкой, не то сама с собой. Расальхаг совсем не отличалась от уже знакомой Тому по чужим воспоминаниям Черной Дамы — похоже, сон перенес его в прошлое незадолго до ее загадочного перехода в мир призраков.

— Ты никогда не понимал моих шуток, — с подчеркнутой обидой произнесла она, глядя прямо на Тома. — Зато помог поверить в невозможное, и если сегодня я решилась рискнуть, то только благодаря тебе. Сестра умоляла дождаться освобождения Гекаты, но, боюсь, в этом случае мы встретимся с тобой раньше, чем я рассчитывала, а я не готова, мой друг, совершенно не готова…

С каким-то сверхъестественным, завораживающим ужасом Том осознал, что Расальхаг беседует вовсе не с ним, а с усопшим, покоящемся в гробу за его спиной. Глаза постепенно привыкали к приглушенному свету, и он смог определить, что находится в жутковатой на вид усыпальнице, где привлекший внимание ведьмы покойник — далеко не единственный. Скользнув прочь от пристального взора леди Блэк, он с удивлением обнаружил, что может с легкостью перемещаться по залу — подобно невесомому темному облаку, не касаясь ногами мраморного пола.

— Нет, я бы не хотела разделить с тобой посмертие, — продолжала рассуждать Расальхаг, укачивая девочку. — Ты бы назвал мой поступок чудовищным, ведь сам никогда не цеплялся за жизнь. Даже в день твоей смерти я не видела страха в твоих глазах. Чарли был другим, он пытался бороться, а ты просто улыбался. Веришь ли, я до последнего боялась, что ты прячешь козырь в рукаве… очередная зачарованная карта, потайной ход, а возможно, это и вовсе не ты… двойник… иллюзия. Блэки не умеют по-настоящему умирать. Они как фениксы. Нам бы следовало вернуть старый герб. И птица снова бы раскинула свои огненные крылья над пропастью…

Слова Расальхаг подтверждали наблюдения Тома: усыпальница действительно принадлежала Блэкам, это имя то и дело повторялось на металлических табличках, там и тут прикрепленным к стенам. Россыпь дат уводила Тома все дальше в глубину веков — невозможно было предположить, когда жил самый первый Блэк, принявший решение покоиться именно здесь. Зато он догадывался, как звали молчаливого слушателя Расальхаг — и от слов ее по коже бежали мурашки.

— Ты уже тогда знал, правда? — с горечью спросила Расальхаг, кругами расхаживая по залу. — Ты знал, что с твоей смертью разразится буря, ты знал, что для того, чтобы твоя родная кровь была отомщена, ты сам должен умереть? Ты знал, что смерть Регулуса не последняя… Ты не мог знать о пророчестве, его тогда еще не существовало — но каким-то образом все предвидел, ты, старый хитрый лис… С первой нашей встречи ты мыслил, опережая меня на ход, а то и на два… ты всегда знал обо мне больше, чем я сама. Видишь, Цигнус, я стараюсь быть справедливой… взамен одного ребенка я отдам тебе другого… дочку Эвана. Ты сам научил меня играть со Смертью… а для Альхибы это будет бесценным подарком. Я не желаю ей своей судьбы, я избавлю ее от страданий. Если бы она могла это оценить, она была бы благодарна.

Том со всей силы метнулся к ведьме, но пролетел сквозь нее, как порыв холодного ветра. В этом сновидении — которое, похоже, было еще одним заимствованным воспоминанием, он не был над собой властен — а потому не мог помешать Расальхаг сделать с Филлис то, что она, судя по всему, собиралась. И все же каким-то непостижимым образом она почувствовала его присутствие — и с нехорошей улыбкой повернулась к каменному алтарю в центре зала, на котором лежала уже так хорошо знакомая Тома чёрная тетрадь — дневник, сегодня подписанный его именем.

— Ты уже начинаешь понимать, отлично, — глумливо протянула она. — И не можешь вырваться из приготовленной для тебя клетки. Для сохранности хоркруксов сестра выбрала о них позабыть… она, конечно, не думала, что мне удастся заполучить ее медальон — и уж тем более, расспросить Регулуса. Можешь быть уверен, я заставлю каждую частичку твоей проклятой души заново пережить эту ярость… осознать, каково это — пасть в результате заговора единственной, кому ты когда-либо доверял. Сестра сентиментальна, и какая же удача, что я на нее совсем не похожа. Ты заплатишь мне за всех, кого я по твоей вине потеряла… за Регулуса, за Талиту… за Эвана, связавшего свою жизнь с магглой… за Чарли с Дореей, которых пришлось убить, чтобы добраться до тебя… за Цигнуса, которому я обязана всем… даже за эту глупую девочку, которая не родилась бы с этим проклятым даром, если бы ты не превратил жизнь моей семьи в хаос. Ты снова и снова будешь узнавать эту историю и проклинать свою глупость и свои ошибки…

Речь Расальхаг становилась все менее понятной, зато действия не оставляли ни малейших сомнений в ее намерениях. Ведьма готовилась к ритуалу, бережно укладывая погруженную в сон девочку на алтарь рядом с дневником и выписывая в воздухе странные узоры волшебной палочкой. Том почувствовал, что его охватывает чужеродный, но такой заразительный ужас: сейчас ему казалось, что если леди Блэк не остановить, с ним произойдет нечто необратимо-фатальное. Он был бессилен что-либо сделать, равно как и проснуться — и спасения ждать было неоткуда.

— Что я слышу? — Расальхаг вдруг остановилась и тихо рассмеялась. — Ты представляешь, Цигнус? У нас гости, да какие!

Показалось ли Тому или то была игра свечей — но черты лица Расальхаг на мгновение исказились, будто поплывшие краски на картине. Он зажмурился — а когда открыл глаза, ведьма уже выглядела привычным образом, собранной и настороженной. И все-таки что-то в ней неуловимо изменилось, что мог заметить только самый внимательный и заинтересованный наблюдатель.

— Ну что же ты медлишь? — позвала она. — Проходи, чувствуй себя как дома. Я же знаю, что ты здесь.

В выступившем из темного коридора ночном визитере Том с удивлением узнал Люциуса Малфоя. Сейчас он совсем не был похож на надменного самолюбивого лорда, знакомством с которым так кичилась Констанс Финч-Флетчли. Малфой выглядел так, будто бросился сюда, едва успев привести себя в порядок — и будто до последнего надеялся застать здесь какую угодно другую картину.

— Значит, Розье не сошел с ума, — потрясенно проговорил он. — Вы действительно похитили ребенка…

— А мой племянник, выходит, побоялся явиться? — Расальхаг торжествующе покачала головой. — Не захотел беспомощно наблюдать… отправил тебя спасать грязнокровку. Как показательно… и как похоже на Эвана…

— Расальхаг, вы не можете так поступать с моей семьей, — прошипел Люциус, осторожно двигаясь в направлении ведьмы под прицелом ее волшебной палочки. — После всех усилий, что я приложил для своего оправдания, сначала эта отвратительная история с Беллатрикс, теперь эта девочка… Мне придется вас остановить.

— Я с упоением наблюдала за тем, как ты лебезил перед Фаджем, — прищурилась Расальхаг. — Совершенно забыв, впрочем, что это он отдал приказ об убийстве Талиты.

Люциус побледнел — очевидно, слова леди Блэк его существенно задели.

— Талиту уже не воскресить, — холодно заметил он. — Мы должны жить дальше, Расальхаг. Я не знаю, что произошло между вами и Темным Лордом, но здесь наши интересы совпадают. Он не должен вернуться.

— Ты думаешь, я пытаюсь его вернуть? — Расальхаг даже рассмеялась. — Ты так и не смог увидеть картину целиком, Люциус… или же Эван не счел необходимым посвятить тебя в детали? Этот ритуал не имеет к возвращению Марволо никакого отношения. Можешь возвращаться к Нарциссе. У вас уже есть один ребенок. Будет жаль, если он лишится отца.

— Расальхаг, я повторяю, я не позволю вам убить эту девочку, — глаза Люциуса расширились. — Грязнокровка или нет, вы не станете опускаться до человеческих жертвоприношений.

— Отчего же? — хмыкнула Расальхаг. — Или это позволено только Марволо? Я знаю, что ты всегда предпочитал закрывать глаза на неудобную тебе правду, Люциус, но в мои планы не входит щадить твою хрупкую душевную организацию. Сейчас мне нужен ребенок, ребенок одной со мной крови. Альхиба — единственный младенец рода Розье, до которого я могу добраться, — хотя бы потому что ребенок пророчества еще сыграет свою роль, когда вырастет.

— Фальшивого пророчества, — поправил ее Люциус. — Вам нравится чувствовать себя вершительницей судеб, не так ли? Мне неприятно думать, что Темный Лорд принимал всерьез эту фальсификацию, но меня вы обмануть не сможете. Я не верю в пророчество.

— Ты так ничего и не понял, Люциус, — Расальхаг покачала головой. — Когда-то я пробовала беседовать на эту тему с Августом Руквудом, так он тоже смотрел на меня, как касатка, выбросившаяся на берег. Ты никогда не спрашивал себя, почему получить пророчество из хранилища могут только те, о ком оно сделано?

— Конфиденциальность? — Люциус презрительно изогнул бровь. — Но вы всегда любили мистификации, наверняка, придумали объяснение получше.

— Потому что для того, чтобы пророчество свершилось, достаточно, чтобы в него верили его герои, — слегка раздосадованно пояснила Расальхаг. — Только их вера важна. Только их участие необходимо. Так и творится магия. Ты, Люциус, и твои убеждения здесь совершенно не причем.

— Девочка тоже не причем, — Люциус сделал еще один осторожный шаг к алтарю. — Вы не оставляете мне выбора, миледи. Мне придется действовать на свой страх и риск.

— Нельзя прервать ритуал посредине, — зашипела на него Расальхаг. — Ты глупец, понятия не имеешь, во что вмешиваешься!

Надо отдать должное Люциусу, вместо того, чтобы продолжать эти бесполезные пререкания, он атаковал ведьму быстрее, чем та успела отреагировать. Вот только ударил луч заклятия не в Расальхаг, а в дневник, окутанный зловещим темно-серым туманом, — и в этот самый момент Том испытал ужасную, ни с чем не сравнимую боль, подобную которой он ранее не мог себе и представить. Ему больше не удавалось контролировать свои перемещения по залу, будто невидимый вихрь подхватил его и увлек в бесконечный, не поддающийся осознанию полет в неизвестность. Расальхаг пропала, казалось, что ее и не было в этом странном доме, и единственное, что Том успел заметить, это Люциуса, бросившегося к заплакавшей девочке. Стены словно навалились на него вместе с тяжелой, подавляющей, удушливой и вечной тьмой — и тогда он, наконец, резко распахнул глаза, вырываясь из этого безумного сна.

Безумного воспоминания, напомнил себе он, все еще не понимая, как такое возможно.

За окном все еще была глубокая ночь. Бросив беглый взгляд на часы, Том понял, что проспал не более пятнадцати минут. В общежитии царила тишина, и поговорить было решительно не с кем — впрочем, Том не доверил бы эту тайну даже родителям. Если кто и имел право узнать о случившемся, так это Филлис — ее обстоятельства гибели леди Блэк касалась напрямую.

— Значит, она сама убила своего мужа, — прошептал он, воскрешая в памяти обрывки видения. — Убила вместе со старшими Поттерами… а теперь рассказывает маме сказки о долге перед Гарри… Если бы Поттер только узнал, как много она ему задолжала ему на самом деле...

Выходит, вот откуда взялся пресловутый долг жизни между Филлис и Малфоями... Том невольно усмехнулся, подумав, что хотя Люциусу и нельзя доверять, за сделанный тем выбор он готов простить все козни вокруг него и его семьи. Удивительно, как причудливо порой переплетаются судьбы людей — и как много он еще не знает о себе и своем прошлом.

Том был бы еще более удивлен, узнав, что в этот самый момент Люциус Малфой проснулся у себя в поместье после кошмарного сна, чувствуя почти забытую боль в метке на левом предплечье.

* * *

После выходных в школу вернулся Невилл, напуганный и расстроенный. Гермиона встретила его вечером в гостиной факультета и не могла не отметить образовавшуюся вокруг друга пустоту — словно никто из однокурсников не хотел приближаться к нему, опасаясь ненароком стать частью происходящих с Невиллом загадочных событий. Сам Невилл, явно ожидавший насмешек или травли, едва ли протестовал против такого поворота событий.

— Ты как? — тут же бросилась она к нему, усаживаясь рядом. — Почему не написал ни строчки? Я переживала.

— Скажешь тоже, написал, — невесело хмыкнул Невилл. — Если бы дядя Элджи застукал меня с пером и чернилами в руках, мне бы не поздоровилось. Наше поместье и так уже который день осаждают журналисты, похожие на свору взбесившихся пикси.

Гермиона сочувственно сжала его руку. Она могла только предполагать, какие неприятности принесет Невиллу его новый статус — и ведь это еще только начало турнира!

— Тете Энид стало плохо из-за всего этого кавардака, — продолжил свой рассказ Невилл. — Ровно на сутки хватило ее терпения, а следующей ночью ей сделалось дурно. Судя по реакции дяди, дело нешуточное, он даже срочно вызывал к нам домой целителя. Похоже, что-то с сердцем…

— Только этого вам не хватало, — поморщилась Гермиона. — Видимо, леди Энид действительно переволновалась за тебя.

— Тетя так молодо выглядит, и я постоянно забываю, что она уже в возрасте, — вздохнул Невилл. — Не по волшебным меркам, конечно, но и жизнь у нее выдалась не из легких. Не представляю, что будет, если она когда-нибудь…

— Не думай об этом, — решительно остановила его Гермиона. — Твоя тетя еще всех нас переживет. Скажи лучше, удалось ли вам найти какой-то выход? Что вы решили насчет турнира?

— Дядя Элджи считает, что я должен символически появиться на испытаниях и быстро отступить, чтобы не пострадать, — заметно смутился Невилл. — Запретил лезть на рожон, сказал, что не хочет получить бифштекс вместо внука, а именно это меня ждет, если я брошу вызов дракону.

— А что думаешь ты? — пристально посмотрела на него Гермиона. Странно, разум ее ни на секунду не усомнился в справедливости аргументов дяди Элджи, а вот внутренний голос, опираясь на интуицию, подсказывал совсем иное. — Ты будешь чувствовать себя комфортно, согласившись с дядей?

— Я и сам не знаю, — Невилл спрятал лицо в ладонях. — Бабушка Августа приходила меня навестить. Заявила Табите, что разочарована. Что если бы на моем месте был отец, он бы никогда не отказался от возможности проявить себя. А Табита ей ответила, что и не ожидала от меня великих свершений, что в любую стоящую историю я могу угодить только в роли жертвы. Ну… здесь она, конечно, перегнула палку. Тете Энид очень не понравилось то, что она сказала, она сразу отправила Табиту к себе в комнату. А бабушка ответила, что нельзя обижаться на правду.

— Но ведь это ужасно! — искренне возмутилась Гермиона и внезапно добавила: — Но если ты последуешь совету дяди, они так и продолжат считать тебя ни на что не годным.

— Знаю, — печально подтвердил Невилл. — Но одно только желание доказать что-то бабушке не сделает из меня повелителя драконов. Мысль опозорить родителей мне невыносима… вот если бы я хотя бы попытался бороться… Дядя с тетей мне в этом не помощники — если они только узнают о моих намерениях, немедленно заберут меня из школы или заставят принести какую-нибудь магическую клятву, что я не натворю глупостей.

— Но мы можем вместе поискать способ победить дракона! — загорелась идеей Гермиона. — В нашем распоряжении еще достаточно времени и целая библиотека! Более того, у нас есть библиотека Блэков! Если Гарри попросит Сириуса помочь, я уверена, что тот не откажет.

На самом деле, на библиотеку Сириуса Гермиона рассчитывала только во вторую очередь. Сначала она хотела написать Тому Сандерсу. Не то что бы она считала его возможности безграничными, но удивительное везение, сопровождавшее ее во время визита к Раканати, которым она была обязана Тому, окрыляло и мотивировало верить в возможность успеха в самых безнадежных ситуациях. Решено, она непременно поговорит с Томом, а также с Флюмами, которые преисполнятся сочувствием, узнав, что приключилось с Невиллом. В конце концов, если они с такой готовностью помогают ей, уж тем более не позволят пропасть потомку древнего и благородного рода.

В совятню они отправились уже следующим утром, и на обратном пути их ждала не самая приятная встреча.

— Лонгботтом! — Малфой в компании других слизеринцев преградил им путь и выглядел еще более самодовольным, чем обычно. — Вот так сюрприз! Уже простился с тетушкой и другими родственниками? На испытание они, конечно, не приедут, чтобы не позориться?

Невилл залился краской, а Гермиона разозлилась.

— Очень остроумно, Малфой, — процедила она. — Конечно, ты бы побоялся пошутить так в присутствии семьи Невилла.

— Ну, я хотя бы не боюсь показаться им на глаза, — нагло парировал Малфой. — Это знакомство с тобой они скрывают, как будто это болезнь.

Гермиона чувствовала, что вот-вот потеряет самообладание и ударит Малфоя, даже не прибегая к магии, как вдруг у нее появился неожиданный защитник.

— В чем дело, Малфой? Слизерин давно не терял из-за тебя баллы? — Табита Меррисот появилась с несвойственными ее комплекции неслышностью и изяществом. — Советую тебе врать убедительнее. Неподходящее знакомство — вещь неприятная, но поправимая, а вот неподходящее родство — это даже не болезнь, а проклятие.

Смешки слизеринцев стихли. Пэнси Паркинсон, громче других хохотавшая на издевательствами в адрес Гермионы, еще больше округлила глаза, изумленная вмешательством Меррисот. Малфой подавился следующим оскорблением — связываться со старостой, да еще и в непосредственной близости от кабинета Снейпа, было чревато самыми неблагоприятными последствиями.

— Похоже, инцидент исчерпан, — удовлетворенно заметила Табита. — Проходите в класс, что застыли? Вам разве не нужно подготовиться к уроку? Лонгботтом, задержись.

Гермиона замялась на месте. После всего услышанного не хотелось оставлять Невилла наедине с Меррисот: та, конечно, примется оттачивать на кузене свой сарказм и с лихвой компенсирует все не сказанное Малфоем.

— Грейнджер, к тебе это тоже относится. Или ты у нас новая чемпионка турнира? — Меррисот верно истолковала ее сомнения и нехорошо сощурилась: — Не беспокойся, я не сварю Лонгботтома в котле. Пока что, — повернувшись к Невиллу, она пояснила: — Тебе предстоит принять участие в фотосессии для “Ежедневного пророка”. Там будет Скитер, поэтому мне велено тебя сопровождать. Только попробуй открыть рот без разрешения и сказать какую-нибудь глупость. Грейнджер, у тебя что, задержка в развитии, и каждую мысль нужно повторять по десять раз? — раздраженно рявкнула она, заметив, что Гермиона все еще прислушивается к их разговору.

Гермиона поспешно юркнула в класс, не поднимая глаз на Снейпа. Малфой о чем-то возмущенно перешептывался с друзьями, но больше не пытался задирать гриффиндорцев.

— Что там случилось? — тихо спросил ее Гарри. — С Невиллом все в порядке?

— Чемпионов фотографируют для газеты, — отозвалась Гермиона. — И, может быть, будут брать интервью. Меррисот его отпросила с урока.

— И вы еще говорите, что быть чемпионом не круто, — завистливо протянул Рон. — Да ради возможности пропустить пару у Снейпа я бы полез в пасть к самому свирепому дракону.

Краем глаза Гермиона заметила, что Снейп уже направляется в их сторону и, незаметно толкнув Рона, была вынуждена признать его циничную правоту. И все же, забавно, что в сегодняшнем споре Меррисот невольно оказалась на ее стороне. Должно быть, той нелегко дался такой выбор.

Впрочем, не стоило обольщаться. Меррисот ни на йоту не изменила своего мнения о Гермионе, просто Малфоев она ненавидела еще больше.

С фотосессии Невилл вернулся еще более смущенным и подавленным. Как выяснилось, Рита Скитер, журналистка “Ежедневного Пророка”, делала все, чтобы подловить его на какой-нибудь оплошности и превратить в главного героя репортажа, и только присутствие Меррисот позволило Невиллу не ударить в грязь лицом.

— Больше всего внимания досталось Виктору Краму, — рассказал Невилл. — Табита не отходила от меня ни на шаг, и когда Скитер поняла, что здесь ей сенсации не светит, тут же переключилась на него и на Флер Делакур. А Табита болтала с Роджером Дэвисом. У нас дома все за него болеют, даже тетя Энид, хоть она и заканчивала Шармбатон.

— Нелегко ей, наверно, приходилось среди всех этих самодовольных девиц, — не сдержалась Гермиона. — До сих пор не могу забыть эту мерзкую Вивиан. Держится так, будто она пуп земли!

Невилл слегка поколебался, прежде чем сообщить ей следующую новость.

— Она же тут ко мне подходила, Вивиан Кортасар. Поговорить хотела. Мы шли вдвоем с Гарри, а она перехватила нас прямо в коридоре. Сказала, что специально искала меня.

— Искала тебя? — поразилась Гермиона. — И что она хотела?

— Ты будешь смеяться, — обескураженно развел руками Невилл. — Предлагала свою помощь в подготовке к турниру.

— Помощь? — Гермиона не поверила своим ушам. — Тебе?

— Мы с Гарри там чуть дара речи не лишились, — улыбнулся Невилл. — Вивиан сказала, что лично заинтересована в моей победе. Мол, будет забавно, если победу над Флер, которую она не выносит, одержит ребенок, да еще и родственник Меррисотов и Розье. Да, прямо так и сказала. Она за словом в карман не полезет.

— Просто возмутительно, — покачала головой Гермиона. — Я надеюсь, ты отказался?

Невилл отвел взгляд.

— Мы ведь решили, что я должен попытаться выиграть. Было бы глупо отказываться от помощников. Из разговора Табиты и Роджера я понял, что ему Фарли во всех подробностях рассказала о драконах, которые будут на испытании, и слабых местах каждого из них. Крама будет натаскивать сам Каркаров, мастер в области темных искусств. Да и о Флер наверняка позаботятся. Она полувейла, в тварях наподобие драконов должна понимать лучше всех нас. А что остается мне? Не обижайся, но вряд ли сражаться с драконом можно научиться в теории, всего лишь прочитав правильную книжку.

Спорить с Невиллом Гермиона не могла — слова его звучали более, чем справедливо. Ей оставалось только молиться, чтобы письмо от Тома пришло как можно скорее — и содержало в себе объективно полезные советы, а не привычные иронию и отговорки. Хоть времени до первого испытания впереди было и достаточно, работало оно все равно против них.

* * *

Письмо от Гермионы Том развернул с интересом: писала девушка нечасто, но всякий раз о чем-то выдающемся. Так и на этот раз ее, казалось бы, невинное замечание прозвучало в резонанс с недавними открытиями Тома и оговорками или намеренно брошенными намеками Расальхаг. Похоже, судьба ему поистине благоволила.

Рассуждения о несправедливостях, обрушившихся на пустую голову Лонгботтома, волновали Тома мало, так что этой части послания он уделил минимум внимания — куда более ценно было другое. Констатировав очередную полосу застоя в поиске решения своей проблемы с магией, Гермиона отметила необъяснимую странность: пусть это шло вразрез с распоряжениями Амбридж, в последнее время ее буквально преследовало ощущение функционирующего в замке хроноворота.

Для Тома это означало только одно: защита Расальхаг на перстне все еще действовала, следовательно, Дамблдор не мог уничтожить его или использовать в своих целях, но и хранить у себя дома и сохранять здоровье и бодрое расположение духа тоже был не в силах. Филлис уже писала ему о том, что директор заметно сдал в последнее время: если это произошло за те несчастные полтора месяца, что он владел хоркруксом, силу заклятия не стоило недооценивать. По всему выходило, что Дамблдор так и не смог отказаться от старой привычки тащить все мало-мальски ценное в Хогвартс — и Гермиона непостижимым образом могла чувствовать присутствие, а возможно, и определить точное местонахождение этой вещи.

И вот тут возникала главная проблема. Грейнджер определенно была не из того же теста, что и Вивиан, которой достаточно было почувствовать свою выгоду, чтобы согласиться выполнить любое неприглядное задание, даже если смысл его она не понимала. И думать было нечего о том, чтобы просить Гермиону без лишних вопросов отыскать хоркрукс и принести его Тому. Для нее магия времени — пропуск в мир, из которого ее в любую минуту могут безвозвратно изгнать, — и от такого преимущества она ни за что не откажется. Нет, действовать здесь следовало с умом.

И это снова возвращало Тома к проблеме Лонгботтома. Мальчишка был дорог Грейнджер, дружбу с ним она ценила не меньше, чем отношения с Поттером и Уизли. И хотя Том не строил иллюзий относительно шансов в короткие сроки обучить его одолевать драконов, сама попытка могла открыть ему дорогу в Хогвартс.

Том развернул Карту Мародеров, безошибочно находя на ней гостиную Гриффиндора. За эти месяцы он успел изучить планировку школы наизусть, словно и сам не раз проходил этими лестницами и коридорами. Лонгботтом как раз покидал башню в компании Грейнджер и Уизли, а вот Поттера с ними не было. Машинально просматривая развороты карты в поисках неизвестно чего, Том вдруг вздрогнул от неожиданности. На шестом этаже школы, в портретной галерее, застыла точка с именем Флора Кэрроу — кажется, Филлис когда-то упоминала эту слизеринку на курс младше, — а рядом с ней стояла Энид Лонгботтом.

Том и сам не понял, почему ему вдруг резко стало не по себе. Следовало предвидеть, что теперь леди Лонгботтом без устали примется атаковать директора и других организаторов турнира, и не раз явится в школу, чтобы удостовериться в том, что ее подопечный жив и здоров. И все-таки, стоило ему задуматься о том, что в этом же самом замке бесплотным призраком витала сестра Энид, а та и понятия не имела о ее прискорбном состоянии, к горлу подступал комок беспричинного страха.

Том терпеть не мог иметь дело с вещами, в которых не разбирался и которые не поддавались критическому анализу и осмыслению. Призраки являли собой воплощение иррациональности, никто не знал, откуда они являлись и почему задерживались на земле именно в такой форме. Бабушка Мерседес когда-то рассказывала ему сказки о проклятых душах, искупающих таким образом свои прижизненные грехи, — но бабушка была католичкой, исправно посещала церковь и готова была довольствоваться картиной жизни, почерпнутой из Библии и других святых книг. Том не сомневался в том, что грехов за Расальхаг Блэк числилось предостаточно, но едва ли в этом она оставила далеко позади темных магов древности, которые мирно покоились себе в своих гробницах. Да и известные ему хогвартские привидения едва ли походили на закоренелых грешников.

Ему снова вспомнился увиденный во сне ритуал. Ситуация требовала пояснений, но он не представлял, к кому обратиться за подсказками. Люциус Малфой, очевидно, и не пытался понять логику действий своей тещи и стремился лишь спасти ребенка, за что Том был ему благодарен. Больше других, несомненно, знал Цигнус Блэк, но обретался он уже давно в тех краях, где с него невозможно было потребовать ответ. Том рассеянно крутил в руках зачарованное зеркальце, когда вдруг вздрогнул от лежащего на поверхности ответа. Если Малфой отправился в дом Блэков по наводке Эвана Розье, следовательно, тот был посвящен в подробности плана Расальхаг и мог спрогнозировать, что та похитит девочку и унесет ее в определенное место.

Жизнь Тони Сакса была полна секретов и недомолвок, но не может быть, чтобы мать Филлис не заметила пропажи ребенка и ничего не знала об этом происшествии. Том вдруг четко осознал, с кем ему уже давно следовало побеседовать по душам. Шерил Сакс все это время была рядом, до сих пор ждала возвращения мужа из мира мертвых и не производила впечатление серьезного игрока в развернувшейся партии — но что, если все это время они обманывались на ее счет?

На следующий день Том с трудом смог дождаться окончания занятий. Илья, если и был удивлен их внеплановой вылазке, воздержался от раздражающих комментариев. Сказать по правде, Том и сам не знал ни как построить разговор, ни чего вообще он хочет добиться от этой улыбчивой и загадочной женщины.

— Том? — Шерил недоуменно изогнула бровь, открыв дверь и увидев за нею приятелей. — И… Илья, правильно? Вот уж не ожидала. Энди не говорила, что вы приехали.

— Мама не знает, что я здесь, — серьезно отозвался Том. — Я хочу поговорить с вами. Это важно. Это касается Филлис.

Улыбка сползла с лица Шерил. Она посторонилась, пропуская их в квартиру.

— Что с ней случилось? — изменившимся голосом проговорила она. — Она… снова нездорова?

— Филлис была нездорова? — удивился Том. — Впервые слышу. Нет, сейчас, насколько мне известно, ее здоровье в полном порядке. О чем вы говорите?

— Ничего серьезного, — покачала головой Шерил, и Том даже без легиллименции видел, что она врет. — Летом нам пришлось несколько раз посетить стоматолога. Так о чем ты хотел поговорить?

Илья, будто что-то почувствовав, успокаивающе сжал плечо Тома. Тот, в свою очередь, был так потрясен подсмотренным в сознании Шерил известием о даре метаморфа, с которым Филлис в одиночку боролась все лето, что не сразу даже нашелся с подходящим вопросом.

— Скажите честно, миссис Сакс, — без обиняков начал он. — Вы знали, что Филлис в детстве хотели убить?

Шерил помрачнела и довольно долго молчала. Том бы мог снова попытаться прочитать ее мысли, но отчего-то не хотел этого делать. Сначала он хотел услышать ее осознанный ответ.

— Мой муж вел опасную жизнь, — уклончиво заявила она, наконец. — Многие хотели избавиться от него, нередко ненависть распространялась и на семью.

— Я говорю о конкретном случае, миссис Сакс, — с нажимом произнес Том. — Не верю, что у вас могли похитить ребенка, а вы вдруг позабыли об этом. Если, конечно, здесь не задействована магия.

— Ты узнал о том, что пыталась сделать тетка Тони, — кивнула Шерил. — Ты очень похож на своего отца, Том. Если решишь идти по стопам Даррена, однажды из тебя получится блестящий детектив.

— Я вас услышал, — усмехнулся Том. — Почему вы никогда не рассказывали ей?

Шерил с горечью рассмеялась.

— А как ты себе это представляешь? Тони был категорически против того, чтобы до поры рассказывать Филлис о магии. Он никогда не планировал посылать ее в Хогвартс, всему хотел обучать сам, втайне. После его смерти мне пришлось срочно пересмотреть эти планы… одна бы я никогда не справилась! От нас отвернулись все близкие, мы выживали за счет помощи моих родителей, но даже с ними не могли быть откровенны. Полагаешь, в этот момент разумно было бы сказать моей дочери: “О, а ты в курсе, твоя родная тетушка хотела принести тебя в жертву невесть каким темным богам, когда тебе и года от роду не было?”

— Вы могли рассказать мне, — твердо произнес Том. — Вы же знаете, что это важно.

— Я знаю, что ты слишком много берешь на себя, мой милый, — покачала головой Шерил. — Леди Блэк была опасна при жизни, не менее опасна она и в посмертии. Не пытайся играть с ней в игры, правила которых знает она одна и меняет их по настроению.

— Зачем ей понадобился тогда ребенок? — не сдавался Том. — Почему именно Филлис?

Шерил пожала плечами.

— Это очевидно. Родная кровь. Я не знаю, что это был за ритуал. Я не волшебница.

— Вы мать, — повторил Том. — Вы должны были всю душу вытрясти из мистера Сакса, но выяснить это.

Шерил обхватила себя руками и медленно прошлась в сторону окна.

— У них были и другие дети, внуки, племянники, — тихо проговорила она. — Найти младенца, в жилах которого течет кровь Розье, не составляло труда, но они выбрали именно мою дочь. Единственное, что у меня есть. Только из-за того, что я родилась магглой… не такой, как они. Знаешь, — она вдруг развернулась и пристально посмотрела на Тома: — Я бы никогда не вышла замуж за Тони, если бы знала, что он не тот, за кого себя выдает.

Том молчал, не зная, как правильно реагировать на такие откровения. Илья смущенно рассматривал носки своих ботинок.

— Когда мы познакомились, я была еще очень молода, — продолжила Шерил. — Только закончила учебу, мечтала преподавать в школе, хотела увидеть мир. За мной даже ухаживал мальчик из нашего района. И вдруг появился Тони, и я обо всем забыла. Он всегда виртуозно умел вписываться в нужную ему среду. Настоящий хамелеон. Он делал вид, что он почти такой же, как мы, вырос в том же мире, просто чуть более талантливый, более яркий, более образованный, чем те, кого я когда-либо встречала. Я влюбилась. О том, кто такой Эван Розье, я узнала уже после рождения Филлис. А когда она не проявила способностей, ради которых был заключен этот брак, мой муж, пожалуй, был крайне разочарован. Вот только уходить мне было уже некуда. Для всех мы оставались образцовой семьей. И я действительно его любила. В противном случае, не знаю, как бы мне удалось такое простить.

— Способности метаморфа, — кивнул Том, решив, что незачем играть друг с другом в загадки. — Ваш муж, как и леди Блэк, верил, что они проявляются только в смешанных браках. А потом он понял, что с Филлис может произойти то же, что с леди Энид… и Расальхаг решила…

— Избавить мою дочь от страданий, через которые прошла ее сестра, — подтвердила Шерил. — А мимоходом извлечь и личную выгоду. Не пропадать же зря такому ценному ингредиенту.

— Миссис Сакс, не надо так, — Том вздрогнул от ярости, прозвучавшей в голосе Шерил. — Вы должны были во всем признаться. Вся эта история с долгом жизни, с Малфоем…

— Была к лучшему, — отрезала Шерил. — Я рада, что так повернулись события, и Филлис смогла помочь этому мальчику, Драко. И я благодарна мистеру Малфою за то, что он сделал. Тони не смог бы противостоять леди Блэк, он ведь тоже Розье. Она действовала, как ни отвратительно это звучит, в своих границах, если опираться на законы, по которым живет их род. По праву крови. На мистера Малфоя эти правила не распространялись, а Нарцисса знала, как проникнуть в гробницу Блэков. После того, что там случилось, Расальхаг Блэк исчезла и надолго оставила нас в покое. Похоже, Всевышний все-таки услышал мои молитвы в ту страшную ночь.

— И что вы думаете делать теперь? — пристально посмотрел на нее Том. — Хотите, чтобы я рассказал Филлис?

Шерил вздохнула.

— Лучше я сделаю это сама, в ее следующий приезд. До сих пор такой необходимости не возникало. Розье не проявляют к нам интереса, а мистер Малфой оказался достаточно тактичным, чтобы никогда не напоминать об этом долге.

— Или приберег такую возможность на крайний случай, — машинально отозвался Том. — Вы не знаете Люциуса.

Шерил едва заметно усмехнулась, с любопытством глядя на Тома.

— Я достаточно слышала о Малфоях от моего мужа, Том. И знаю, что в трудный для нашей семьи момент Тони обратился за помощью именно к ним, а Люциус не побоялся выступить против леди Блэк. В результате, все закончилось так, как должно было закончиться, хвала Небесам.

Том отрешенно кивнул. Люциус не слышал разговора, невольным свидетелем которого стал он, а прибавлять тревог Шерил сообщениями об очередном преступлении Расальхаг он не желал — хватит с нее и этих неприятных воспоминаний. К тому же, он все равно не смог бы объяснить ей, каким образом в его распоряжении попала эта информация и можно ли доверять такому ненадежному источнику, как заимствованная память.

Сейчас ему предстояло задуматься совсем над другим вопросом: почему это видение посетило его в то же самое время, что Гермиона почувствовала присутствие в замке кольца-хоркрукса?

* * *

Гермиона по привычке вздрогнула, когда прямо перед ней возник флегматичный на вид домашний эльф, сжимающий увесистый конверт в тонких лапках. Спустя столько лет в волшебном мире она так и не смогла привыкнуть ни к странному облику этих существ, ни к их попустительскому отношению к дискриминации, которой они подвергались со стороны магов.

— Госпожа Иделиса Флюм приветствует девицу Дагворт-Грейнджер и передает свой ответ на ее письмо, — церемонно проговорил эльф. Флюмы, как и большинство старых семей, избегали совиной почты, предпочитая пользоваться услугами своих слуг. — Следует ли Атти дождаться ответа или послание доставит другой эльф?

— Не могу сказать, когда буду готова, — Гермиона с сомнением взвесила конверт в руке. — Наверно, придется попросить Кричера… Передай своей госпоже, что придет другой эльф. И спасибо тебе!

Атти взглянул на нее с легким оттенком недоумения, но почтительно склонил голову и исчез. В распоряжении Гермионы было не так много времени до следующей лекции, но она все же нетерпеливо надорвала конверт, умирая от любопытства, что за книги прислала ей Иделиса.

Вопреки ожиданиям девушки, вес письму придавали вовсе не книги. Непонятно, с чего Иделиса так расщедрилась, но для Невилла она подготовила целую подборку копий с рукописных материалов, над которыми много лет назад потрудился неизвестный эксперт. На то, чтобы перечитать и осмыслить их все, ушел бы не один час, с поправками на устаревшую манеру речи и изобилующий декоративными элементами почерк, но общий смысл сводился к всеобъемлющим рекомендациям на тему того, как уважающему себя колдуну изгнать дракона, повадившегося терроризировать деревню или целое королевство. Похоже, сотни лет назад такое явление вовсе не было редкостью: автор охотно ссылался на многочисленные примеры и с уверенностью гарантировал успех своим последователям.

— Ну вот, взгляни, — Гермиона продемонстрировала свое приобретение задумчивому Гарри. — Домовик Флюмов принес. Для них решение очевидно, вот только нам оно вряд ли подойдет.

Гарри пролистал несколько страниц и невольно рассмеялся.

— Да уж, Фадж не скажет Невиллу спасибо, если тот изгонит дракона с территории Хогвартса. Хотя должен признать, это довольно гуманно.

— Это безответственно и примитивно, — сердито возразила Гермиона. — Они беспокоятся о драконе, но забывают о людях, которые могут пострадать. И не учитывают защиту, которую наверняка установят вокруг места проведения соревнования.

— Это соревнование — по сути варварское, — покачал головой Гарри. — Не хочу сказать, что драконы безобиднее котиков, но намеренно привезти их сюда и сделать мишенью для заклинаний… Думаю, мой способ подойдет лучше. Дракона нужно обмануть.

— Не знаю, что тебе и сказать, — Гермиона ободряюще сжала руку молча прислушивающегося к их разговору Невилла. — Мое маггловское воспитание играет сейчас со мной злую шутку. Я не знаю, что такое дракон: просто огромный ящер, сродни динозаврам, но по сути то же животное, или древнее разумное существо, которому мы все уступаем в мудрости?

— Истина, как всегда, где-то посередине, — с несвойственной ему серьезностью отозвался Невилл. — Советы леди Иделисы хороши для жителя Хогсмида, но я не справлюсь. Посмотри, все эти ритуалы выполняются на открытом пространстве и без волшебной палочки.

— Эти инструкции писались в другие времена и для других мест, — пояснил Гарри. — Тогда и Хогвартса-то в помине не было. И уж точно жители деревни были не дураками, чтобы дружно собраться и понаблюдать за тем, как изгоняют дракона.

— В те времена мы бы точно не выжили, — вздохнула Гермиона. — Как жаль, что мы не можем посмотреть на одно из таких противостояний своими глазами.

Гарри невесело кивнул — и вдруг его лицо просветлело.

— Как знать, Гермиона, как знать! — радостно воскликнул он. — Мне кажется, я знаю, кто нам поможет. Все зависит только от того, видела ли она драконов своими глазами.

— Она? — Невилл непонимающе нахмурился и тут же сообразил: — Ну конечно! Ровена Рэйвенкло! Ее диадема ведь все еще находится у Филлис — и она может использовать ее, если захочет!

Гермиона закусила губу. Предложение, конечно, звучало заманчиво, но ей совсем не хотелось, чтобы своим успехом Невилл был обязан именно Сакс. С другой стороны, когда еще ей представится возможность взглянуть на диадему в действии? Слухи о древнем артефакте ходили самые невероятные, преподаватели наперебой хвалили Сакс и ее подруг, и даже министр следил за развитием событий с нескрываемым интересом. Рэйвенкловки даже планировали написать книгу о жизни Основателей и сделать это своим выпускным проектом.

Нет, Гермиона могла на дух не переносить Филлис Сакс, но отказаться от возможности получить дополнительные знания было выше ее сил.

— После лекции поговорим с Сакс, — решила она. — Легенды о рыцарях и драконах пришли как раз из тех времен. Не может быть, чтобы Ровена не видела или хотя бы не слышала об одной из них.

Перехватить Филлис в то время, когда ее не сопровождали друзья и однокурсники, оказалось задачей не из легких. Гермиона машинально отметила, что девушка выглядит не менее уставшей, чем она в прошлом году. Может быть, это ей Амбридж позволила использовать хроноворот? Рассказывали, что даже профессор Макгонагалл чему-то дополнительно учит Сакс, хотя предмет их занятий оставался тайной.

Сообщение Невилла о намерении всерьез участвовать в турнире Сакс огорошило. Похоже, ей и в голову не приходило, что он решится пойти на такой риск. Должно быть, тоже наслушалась о драконах от Фарли, та в свою бытность сотрудницей министерства секрета из своих проектов не делала.

— Невилл, у тебя по ЗОТИ не отлично, ты помнишь? — без надежды на успех осведомилась Сакс. — И на уроках профессора Граббли-Дерг ты держишься в стороне от всего, что размером превосходит нюхлера. Ты уверен, что хочешь попробовать свои силы?

— Я обо всем подумал, Филлис, — решительно заявил Невилл. — Я в игре. Я должен им, понимаешь? Родителям, бабушке… да даже дяде с тетей. На словах они советуют мне держаться в стороне, но сами гордились бы, если бы я добился успеха.

— Никому ты ничего не должен, — рассердилась Филлис. — Твои родители защищали тебя, и это естественно. Неужели между близкими могут быть какие-то счеты! Что до твоей бабушки… она бы рассуждала иначе, если бы сама посмотрела на дракона! Кстати, ты тоже можешь это сделать, если найдешь способ выбраться ночью из замка.

— Как это? — Невилл побледнел. — На драконов можно посмотреть заранее?

— Ты все равно не узнаешь, какой из них достанется именно тебе, это решает жеребьевка, но в целом, да, ты все понял правильно, — кивнула Филлис. — Драконов привезут за несколько дней до соревнований, чтобы дать им время освоиться и прийти в себя после транспортировки. Я могу узнать у Джеммы, где именно их будут содержать, но выбор невелик — обратятся к великанам. Великаны издавна умели находить общий язык с драконами. А еще, поселившись в Беллерофонтском лесу, они выжгли целые поляны, используя дерево для своих религиозных ритуалов. Там драконы не смогут устроить пожар, а великаны используют их пламя, не вредя деревьям. Говорят, есть какие-то магические способы его длительного хранения и многократного использования, но в такие подробности я не вникала.

Невилл повернулся к Гарри.

— Мы должны попробовать. Не знаю, когда, не знаю, как, но это наш шанс. Предпочитаю заранее знать, с кем придется иметь дело.

Гермиону же волновало другое.

— А что с воспоминаниями Основателей? — спросила она. — Ты сумеешь выудить из диадемы хоть что-то о драконах?

— Я попытаюсь, — пообещала Сакс. — Попытаюсь сегодня же вечером. Мне теперь уже и самой интересно, действительно ли драконы в первый раз окажутся на территории Хогвартса, как утверждают в министерстве.

— Думаешь, есть смысл в этом врать? — усомнился Гарри. — Дракона так просто не скроешь.

— Девиз Хогвартса: не будите спящего дракона, — напомнила ему Филлис. — Думаешь, это высказывание использовали просто так, для красного словца? Нет, за этим наверняка кроется какая-нибудь захватывающая история. Так что не переживай, Невилл. Эту главу моей будущей книги ты услышишь первым.

* * *

В дрожащих языках пламени невозможно было рассмотреть ничего, кроме безумного буйства всевозможных оттенков огненно-рыжих красок, но Джемма все же послушно вглядывалась в них, стараясь отключить сознание. Амрита уверяла, что игра света и теней в сердце каждого костра позволяет разглядеть будущее, но невозможно было сказать наверняка, что речь шла не о галлюцинациях, навеянных дикой смесью дыма и усиленного магией аромата белоснежных цветов, которые великанша использовала для подношений своему божеству.

Мерное гудение костра убаюкивало, и на какое-то мгновение Джемме показалось, будто она задремала. Едва ли сон ее продлился больше нескольких мгновений, но резкое пробуждение словно прошило все тело разрядом электрического тока.

— Уолден! Я видела Уолдена! — она взволнованно развернулась к посмеивающейся великанше. — Так странно, мы разговаривали с ним у пруда возле дома Табиты... И леди Энид… мы сидели с ней на лестнице и плели йольские венки, но на дворе еще было лето… Амрита, это действительно случится?

— Нет ничего такого, что не могло бы случиться, — спокойно пожала плечами Амрита. — Проси Махадева даровать тебе милость, и все твои мечты исполнятся. Возможно, решение проблемы ближе, чем кажется.

— Насколько жизнь была бы проще, выражайся вы прямо, Амрита, — вздохнула Джемма. — Главного на данный момент — уйдет ли Амбридж из Хогвартса — я так и не узнала. Лорд-мэр Бэгшот обещал передать в наше распоряжение Исчезательный шкаф, когда он возглавит Хогвартс, но у Амбридж бульдожья хватка. Так просто кресло директора она не уступит.

— Пламя само решает, какое послание передать смотрящему, — возразила великанша. — Ты снова встретишь своего избранника. Он освободится от сковывающих его уз. Чего тебе еще надо?

Джемма устало прикрыла глаза и облокотилась на поросший мхом камень за спиной. Она совершенно точно знала, что за время разлуки ее любовь к Уолдену стала лишь крепче, но при этом день ее был настолько плотно занят куда более прозаическими и реальными заботами, что вспомнить о нем она могла лишь поздно вечером, когда возвращалась домой — если дела не вынуждали ее на всю ночь задерживаться возле построенных ими машин.

— Забавно наблюдать, как я своими же руками помогала создавать проблему, которая сегодня мешает мне работать, — пожаловалась она Амрите. — Теперь драконы обретаются в вотчине Сурта и препятствуют нормальной обработке камня. И все ради турнира… Хотя Уолден подтвердит, я никогда не поддерживала эту идею.

— Люди глупые, — повторила великанша свою любимую фразу. — Если дракон разозлится, его уничтожат. Разлучат детенышей с матерью. В этих краях не впервые прольется кровь дракона. Земля станет сильнее, а ненависть крепче.

— Вы с большим уважением относитесь к этим… существам, — не могла не отметить Джемма. — Откуда это пошло? Хагрид, ваш друг, когда-то даже пытался вырастить дракона в своей хижине. Уолден помог конфисковать его и поместить в заповедник.

— Мое племя почитает потомков Ананта-Шеши, отца всех нагов, и подопечных Манасы, покровительницы змей, — подтвердила Амрита. — Племя Сурта еще не просветлено. Оно поклоняется драконам по другим причинам. Что царит в голове у вашего Хагрида, я не знаю. Похоже, он вообще ни во что не верит. Совсем бестолковый великан.

— А что вы имели в виду, когда сказали, что тут уже погибали драконы? — продолжала расспросы Джемма. — Я думала, они никогда не водились в этих краях. Разве что… глубоко в горах… — с сомнением протянула она.

— Горы не нужны дракону, — отрезала Амрита. — Дракону нужна еда. Но если дракон кормится магией, овцы могут чувствовать себя в безопасности. На месте замка когда-то был дольмен. Было убежище. Когда четыре волшебника польстились на магию камня и разгромили его, дракон проснулся. Пожег лес, дома, повадился воровать скот, потом людей. Выжившие сельчане объединились с магами из замка, чтобы изгнать дракона за малый круг.

— Малый круг? Вы говорите о дольмене западного квартала? — сон Джеммы как рукой сняло. — И дракон до сих пор там?

— Кто знает, что скрывается там, — Амрита махнула рукой. — Я была внутри круга. Не видела никаких драконов. Время там течет не так, как здесь. Может, он и издох давно. А может, застыл, как муха в янтаре. Не надо тревожить камни, тогда дракон не вернется. И те, из-под холмов, тоже.

— Не будите спящего дракона, — с пониманием процитировала Джемма девиз Хогвартса. — Теперь я начинаю понимать, почему старые семьи с таким негодованием относятся ко всему, что связано с замком. Им с кровью передался страх перед этими чудовищами. Но вы, Амрита… откуда вы все это знаете?

— Нет такой тайны, которую не мог бы поведать огонь, — как всегда, туманно отозвалась великанша. — Снова ты одна по лесу домой пойдешь. Заночуй здесь, на холме. Утром Рубеус, как всегда, принесет дрова для пуджи. Отведет тебя.

— Ну что вы, Амрита, я ведьма как-никак, — рассмеялась Джемма. — Уж до своего дома без приключений добраться сумею. Дракон меня не съест.

— В этих краях полно существ поопаснее драконов, — нахмурилась Амрита, и Джемма могла поклясться, что та имеет в виду все людское племя. — Но если таков твой выбор, ступай.

Джемма с трудом поднялась на ноги. Попытки приоткрыть завесу над будущим обходились недешево: голова все еще кружилась, а на языке отзывался неприятный привкус железа. Чудовищно хотелось оказаться подальше от этого безжизненного холма и Амриты с ее черепами и забыться глубоким сном.

— Интересно, если бы Роджер мог узнать, как отправить дракона, что ему достанется, по ту сторону дольмена, это помогло бы ему выиграть соревнование? — вдруг задумалась она. — Готова поспорить, это было бы захватывающее зрелище.

— Одному человеческому мальчишке с этим не справиться, — пренебрежительно фыркнула Амрита. — Магов-захватчиков было четверо, и знали они всяко побольше.

— Что же тогда делать Роджеру? — задала Джемма скорее риторический вопрос. — Как решить эту проблему?

— Все проблемы решаются одинаково, — прозвучал предсказуемый ответ великанши. — Просите Махадева о милости.

Джемма возвращалась домой с тяжелым предчувствием. Беспокойство ее по мере приближения испытания все возрастало, так как, хотя Роджер и был предупрежден ею заранее, и не вылезал из библиотеки, готового плана действий у него все еще не было. Этим утром они встречались в Хогсмиде, и она вынуждена была констатировать свою полную беспомощность: казалось бы, ей известны породы всех четырех дракониц, их особенности, уязвимые места — и при этом она понятия не имела, что может им противопоставить один-единственный юноша.

Намерения драконологов уничтожить вырвавшегося из-под контроля зверя совершенно не входили в ее планы. Во-первых, это было бы чудовищно и бесчеловечно, во-вторых, великаны, конечно же, не потерпят такого варварского обращения с животными, которых они возвели практически в божественный ранг. А уж она никак не могла позволить великанам покинуть Хогсмид.

— Нехорошо незамужней девушке гулять одной в такой час, — послышался вдруг знакомый скрипучий голос из-за спины.

Не сдержав порыва, Джемма подалась в сторону, вскидывая поудобнее волшебную палочку. Мистер Скривеншафт не двинулся с места и только, посмеиваясь, разводил руками.

— Выучили же вас на свою голову чуть что, хвататься за эти бесполезные деревяшки, — посетовал он. — Что же это вы, мисс Фарли, соседей своих не признаете?

Джемма с облегчением выдохнула и даже устыдилась этой внезапной вспышки страха. Скривеншафта в Хогсмиде все знали — он продавал отменные перья и другие письменные принадлежности, а по лесу нередко бродил в поисках рабочих материалов.

— Простите, мистер Скривеншафт, — искренне извинилась она. — В последнее время меня пугает этот лес. Творится тут что-то странное.

— Более странное, чем обычно? — Скривеншафт удивленно покачал головой. — Не замечал, не замечал… В конце лета — начале осени авгуреи поют перед дождем. Я уже не первую ночь брожу тут, надеюсь раздобыть их перья.

— Вижу, вы не верите в приметы, мистер Скривеншафт, — улыбнулась Джемма. — Вот только какая вам польза от авгуреевых перьев? Всем известно, что они отталкивают любые чернила.

— Кроме одного пера, того самого пера, что вписывает в знаменитую книгу доступа имена всех младенцев, что наделены волшебной силой, — покачал головой Скривеншафт. — По преданию, оно изготовлено именно из пера авгурея. Моя давняя амбиция… моя мечта — повторить эти чары.

— Тогда вы, без преувеличений, войдете в историю, — заверила его Джемма. — Если, конечно, драконы прежде не превратят это место в одно большое пепелище.

— Вы переживаете за вашего друга, — понимающе кивнул Скривеншафт. — Я слышал в лавке… студенты говорили о том, что сын Мэддисон Дэвис представляет Хогвартс на испытаниях.

— Да, Роджеру предстоит отстаивать честь школы, — отозвалась Джемма. — Сомнительная честь, ничего не скажешь, но лучше победить, чем проиграть.

— И этот ваш Роджер, конечно, уже придумал, как ему быть? — допытывался Скривеншафт со свойственным любому жителю Хогсмида любопытством. — Вам недостает уверенности, мисс Фарли. Я знал Мэдди… давно. Она была добра ко мне, одна из немногих. Нехорошо, если с ее сыном что-то случится.

— Между нами говоря, я понятия не имею, как вести себя с драконами без подстраховки в лице четырех-пяти драконологов, — призналась Джемма. — А Роджер и подавно. Мы думали отвлечь дракона, использовать трансфигурацию…

— Сработает только с молодняком, — тут же отмел эту версию Скривеншафт. — Я водил своих ребятишек на них поглядеть. Негодяи привезли самок. Они не такие глупые, да еще и защищают свое потомство.

— Забрать котят у кошки непросто, а тут целый дракон, — Джемма взялась за голову. — Не завидую Роджеру. Честно, не завидую. И себе не завидую.

— Вы подождите отчаиваться раньше времени, — запротестовал Скривеншафт. — Неужто сын Мэдди окажется ни на что не годным слабаком? Министерство узурпаторов думает подловить вас, но у них ничего не выйдет. Обман всегда был неотъемлемой частью турнира трех волшебников.

— Обман? — Джемма даже рассмеялась. — Кого вы предлагаете обмануть, судей или дракона?

— Обмануть Дамблдора не так сложно, но выиграть Дэвису это вряд ли поможет, — ухмыльнулся Скривеншафт. — А вот дракона… Пусть ваш друг использует свои сильные стороны.

— Сильные стороны Роджера? — Джемма скривилась. — Разве что заигрывать с девушками. Простите, мистер Скривеншафт, я понятия не имею, в чем он настолько силен, чтобы представить это на турнире. Это же не матч по квиддичу… — она вдруг осеклась и подняла на старика изумленный взгляд: — Точно, матч по квиддичу. Роджер шикарно летает! Я знаю точно, мы с Иоли сами его натаскивали! Но на матч нельзя принести метлу.

— Вы сообразительные волшебники, мисс Фарли, — лукаво проговорил Скривеншафт. — Найдете выход. Трансфигурация… или что-то попроще.

— Манящие чары, что может быть проще, — Джемма весело рассмеялась. — Ну, мистер Скривеншафт, выходит, Амрита была права! Решение проблемы ближе, чем нам кажется. Как знать, может, и я не замечаю очевидного?

— Я уверен, мисс Фарли, что так оно и есть, — кивнул Скривеншафт. — А теперь поспешите домой. У вас еще есть время обрадовать своего друга.

Скривеншафт долго смотрел вслед Джемме, пока тропа резко не вильнула в сторону, и девушка не затерялась среди деревьев. Продлись их разговор чуть дольше, Джемма бы непременно заметила, как седая прядь волос на висках мастера перьев начинает темнеть.

— Ты заходишь слишком далеко со своей идиотской сентиментальностью, — Каро будто выступила из воздуха, материализуясь рядом с приходящим в себя после превращения Барти Краучем. Охотничий домик семьи Фоули по-прежнему могли видеть только они, посвященные в тайну хранителей.

— Не лезь в мои дела, Каро, — огрызнулся Барти. — Мои счеты с Дэвисами тебя не касаются.

— Меня касаются все возможные риски, — сердито взглянула на него Каро. — Твоя реакция на оборотное зелье, надежность заклятия памяти на настоящем Скривеншафте, природная сообразительность Фарли... Вот уж не знала, что ты такой заядлый болельщик.

— Победа Лонгботтома во всех испытаниях не является обязательным условием нашей сделки, — напомнил Крауч. — Только в последнем, Каро, не забывай об этом.

— Какие жертвы ради Мэдди Дэвис, подумать только, — иронично пропела Каро. — А она даже не будет знать, кого благодарить за успехи братика.

— Я уже говорил тебе, Мэдди — единственная, не считая моей матери, старалась вырвать меня из лап дементоров, — прошипел Крауч. — Она пыталась убедить отца, что я не заслуживаю того, чтобы медленно умирать в Азкабане. И если бы этот мерзавец не отрезал все пути для моего законного освобождения, моя мать не окончила бы свои дни в этом аду!

— Сплошные “если бы”, — покачала головой Каро. — Что же, не буду тебе мешать выплачивать долги прошлого, Барти. Очень скоро у тебя уже не будет такой возможности.

* * *

Письмо от Тома Гермиона получила за неделю до испытания, и оно не принесло ей ожидаемого спокойствия. Том со свойственными ему рациональностью и прагматизмом смотрел на поставленную задачу прямо, не позволяя себе поддаться чувствам — и от остальных ожидая схожей отстраненности. Вкратце его совет сводился к однозначному, хоть и морально непростому действию: убить дракона.

Невилл предсказуемо побледнел, стоило Гермионе предложить ему решить проблему столь радикально.

— Убить дракона? Гермиона, да ты с ума сошла!

Гермиона и сама была потрясена дерзостью этого предложения — а также порядком смущена его привлекательной простотой. Совет Тома основывался на знании физиологии драконов и свойствах их крови, в свое время подробно описанных Николасом Фламелем и Альбусом Дамблдором в их знаменитой научной работе. Довольно простое в исполнении заклинание вносило незаметное для животного и зрителей изменение в порядок кровообращения, что, вкупе с размерами драконов и врожденной слабостью работы их сердец, сначала замедляло их реакции, а впоследствии вело к смерти, если чудовищу, конечно, не будет оказана своевременная помощь.

— А у тебя есть предложение получше? — она попыталась замаскировать неловкость гневом. — Попроси Гарри обучить тебя парселтангу, возможно, с драконом получится договориться?

— Это было бы то еще зрелище, — фыркнул Гарри. — А еще можно позвать василиска и посмотреть, кто кого. Только, боюсь, после этого меня бы окончательно записали в новые темные лорды столетия, и радовалась бы только Амбридж, потому что в кои-то веки оказалась права.

— Об Амбридж потом, — отмахнулся Невилл. — Гермиона, ты же понимаешь, что я не смогу этого сделать.

— Флоббер-червей на зельях ты убиваешь без зазрения совести, — напомнила ему Гермиона. — Послушай, я сама не в восторге от этой идеи, но тогда выход у тебя один — добровольно выйти из игры, как советуют твои дядя и тетя.

— Это не вариант, — тут же воспротивился Невилл. — Послушай, я не хочу никому вредить. Я хочу доказать, что и я на что-то годен, но только не на роль палача!

— Дракон не почувствует боли, если тебя это успокоит, — мрачно отозвалась Гермиона. — Итак, подведем итог. У нас есть три пути. Дракона можно изгнать по ту сторону каменного круга — и Филлис уже успела посмотреть, как это делали Основатели, и сообщить нам, что для этого потребуется собрать кучу помощников, что против правил. Дракона можно убить, как советует Том, и использовать для этого исследования Дамблдора, что по сути жестоко и неэтично, но зато эффективно. Наконец, дракона можно перехитрить, как предлагает Гарри… и вот тут мы оказываемся в тупике. Потому что за этими красивыми словами ничего не стоит. Ни одной конкретной рекомендации.

— Есть еще Вивиан, — напомнил Рон. — И ее обещание помочь.

— К Вивиан мы не пойдем, — вздохнул Невилл. — Гермиона уже говорила, что это может быть ловушка, чтобы поймать нас на нарушении правил. Вот бы взглянуть на драконов! И почему их привезут только накануне?..

— Потому что иначе Хогсмид взбунтуется, — пояснил Гарри. — Никто не захочет жить по соседству с четырьмя драконами.

— Табита говорила, что из-за четвертого дракона был целый скандал, — посетовал Невилл. — Подготовка к турниру идет ведь уже очень давно, и договор был заключен на троих драконов. И вдруг им приходится в срочном порядке разыскивать где-то четвертого. Это ведь не так просто, учитывая министерскую бюрократию. Короче, Табита меня теперь стращает, что специально для меня выберут какую-нибудь особенно страшную и опасную породу, чтобы было неповадно.

— Последняя, кого нужно слушать перед испытанием, это Меррисот, — сердито заявила Гермиона. — Она ведь нарочно тебя запугивает. Странное чувство юмора.

— Не будем отклоняться от темы, — призвал их сосредоточиться Гарри. — Давайте лучше подумаем, как можно обмануть дракона. Иллюзии?

— Я не умею создавать иллюзии, — пискнул Невилл. — Тем более, на глазах у кучи народа.

— Отвлечь внимание? — предложил Рон. — Не знаю, обрушить там какие-нибудь камни… или поджечь дерево… а самому незаметно пробежать мимо.

— Рон, это вандализм, а не хитрость, — закатила глаза Гермиона. — Невилл не станет так позориться.

— Наколдовать Патронуса? — загорелись глаза у Гарри. — Драконы восприимчивы к магии, а Патронус — довольно сильные светлые чары. Если Невилл справится, это будет красивая победа.

— Гарри, но ты же сам осваивал это заклинание целый год! — всплеснул руками Невилл. — Создать Патронуса, заставить его делать то, что нужно мне, это ведь целая наука!

— Мне приходилось тренировать эти чары, стоя перед дементорами, — раздраженно напомнил Гарри. — И на кону тогда стояла не только моя жизнь. Все это, знаешь ли, немного отвлекает.

— Посуди сам, Невилл, — принялась убеждать его Гермиона. — Даже если ты станешь невидимкой, дракон тебя почует. Если повредишь его глаза… напрасные мучения развлечения ради? Мы не знаем, как скоро дракон сможет восстановиться… и потом, даже ослепленный, он опасен. Усыпить его ты не сможешь, одному человеку на такое сил не хватит. Другими чарами, взрослыми, действенными, никто из нас не владеет. Заклинание Патронуса Гарри хотя бы сможет тебе объяснить и показать. Тебе всего-то понадобится работающее счастливое воспоминание — и у вас есть целая неделя на тренировки. В крайнем случае, — она замялась, — у тебя всегда будет запасное решение. Убить дракона.

Невилл сдавленно кивнул. Гермиона видела, что ее слова друга не слишком убедили, но отчего-то полагала чрезвычайно важным настоять на своем. Невилл не должен был предстать перед судьями марионеткой, безвольной и трусливой. Победа или поражение, но он обязан был вложить в игру хотя бы крупицу своих магических сил. Не для того, чтобы польстить самолюбию леди Августы или щелкнуть по носу Меррисот — ради самоуважения и уверенности в себе. Невилл должен был доказать, что он достоин…

Гермиона вздрогнула, осознав, что она на мгновение выпала из реальности, замечтавшись. Эмоции, которые она испытывала, размышляя о возможном успехе Невилла, были такими яркими и чужеродными, что она сама себя не узнала. Разумеется, она искренне желала другу выйти живым и невредимым из этой переделки, но никогда не стала бы подталкивать его к явной опасности, с которой Невиллу тягаться не по силам. И о чем она думала, убеждая его тренироваться с Гарри и отдав ту часть письма Тома, где тот рассказывает о заклинании? Невилл такой рассеянный — что будет, если письмо попадет в чужие руки? В руки Амбридж?

Гермиона вынуждена была констатировать, что, возможно, своими опрометчивыми решениями выпустила джинна из бутылки.

С Сакс она столкнулась по пути в совятню — пусть предложение Тома и не пришлось им по душе, поблагодарить за помощь и участие все-таки следовало. Филлис, похоже, запаслась подарками для матери — от Парвати Патил Гермиона не раз слышала, что та регулярно переправляет домой всевозможные приятные мелочи, которые пусть и не вызовут подозрение у не слишком внимательного маггла, но все же превосходят по качеству аналоги, которые можно раздобыть в большом мире.

На мгновение совесть уколола Гермиону: она уже целый месяц не писала домой, совершенно позабыв о состоянии мамы этим летом. Что удивительно, родители не только не выказывали недовольства ее безразличием, но и сами как будто совершенно не интересовались тем, что происходит в жизни дочери. На фоне прошлогодних требовательных и разочарованных писем эта тишина была особенно подозрительной.

Пообещав себе посвятить исполнению дочернего долга как минимум час завтрашним же вечером, Гермиона постаралась принять доброжелательный вид. Сакс, при всех ее недостатках, была очень любезна, когда согласилась использовать диадему для помощи Невиллу. Даже сейчас, завидев Гермиону, она тут же принялась расспрашивать о его успехах. Гермионе пришлось вкратце повторить их утренний разговор, умолчав, конечно, об участии в этом деле Тома.

— Убить дракона? — вознегодовала Сакс. — Кем надо быть, чтобы предложить такое?

Гермиона с трудом сдержала ухмылку.

— Жителем сожженной деревни, к примеру, — предположила она. — Но в наших условиях, соглашусь, это перебор.

— Жаль, что сейчас мы ничего не в силах сделать, — вздохнула Филлис. — Если бы разрешено было открыто говорить об использовании драконов в соревновании, мы бы могли подписать петицию и даже передать ее министру. Я уверена, что у этой идеи больше противников, чем сторонников. Но тогда мы подставим и Джемму, и всех остальных, кто был связан обязательством о неразглашении. Наше счастье, что это не магическая клятва.

— Иногда мне кажется, что жители западного квартала отчасти правы, — вынуждена была признать Гермиона. — Все, что исходит от министерства, построено на лжи и несправедливости. Если после испытания вы все же решите составить такую бумагу, я первая поставлю там свою подпись. В большом мире за жестокое обращение с животными устроят такую райскую жизнь, мало не покажется.

— Как знать, возможно, нам удастся повлиять на будущие испытания, — предположила Сакс. — Джемме об их сути ничего не известно, она их подготовкой не занималась, но до нас доходили слухи, что будет как-то задействовано Черное Озеро. Ты представляешь, сколько там редких, даже уникальных животных?

Гермиона замерла на месте. Идея, складывающаяся в ее голове, выглядела потрясающе, и она не собиралась уступать ее Сакс.

— Послушай, одной бумагой от пары-тройки неравнодушных мы ничего не добьемся, — заявила она. — Мы должны создать организацию. Студенческую ассоциацию. Я еще насмотревшись на эльфов, думала о том, как много неравенства и дискриминации в волшебном мире, но домовики, если им верить, довольны своим положением. Сначала я хотела попытаться их переубедить, но только сейчас задумалась о том, как много волшебных животных нуждается в куда более срочной помощи! Ты ведь помнишь ту историю с драконом, что случилась на первом курсе? Его яйцо вообще не должно было попасть в Хогсмид и достаться Хагриду!

— А убийства единорогов в Беллерофонтском лесу, между прочим, охраняемом? — подхватила Сакс. — А этот несчастный василиск, которого хотели ликвидировать? А обитатели леса, покинувшие свою естественную среду обитания из-за нашествия дементоров? Гермиона, ты гений. Мы как можно скорее должны поговорить с деканами и Амбридж.

— Решено, — глаза Гермионы засверкали. — Урок у профессора Макгонагалл у нас будет только в среду, можно попросить ее уделить нам время вечером…

— Я увижу ее раньше, — улыбнулась Сакс. — Сегодня же вечером и поговорим. Приходи к ее кабинету в восемь вечера, профессора Флитвика я тоже попрошу.

Гермиона радостно кивнула, но все же не удержалась от вопроса:

— Филлис, если, конечно, это не секрет. Зачем тебе вдруг понадобились дополнительные занятия по трансфигурации? Ты всегда говорила, что скептически относишься к дисциплинам, на которых нужна волшебная палочка.

— Так и есть, — отозвалась Сакс. — Но для моих уроков палочка не нужна. Я занимаюсь анимагией.

— Анимагией? — Гермиона даже замерла от неожиданности. — Но ведь это считается таким сложным! И совсем не подходит для нашего возраста!

— Сказала девушка, на втором курсе сварившая Оборотное зелье, — усмехнулась Сакс. — Сложно или нет, но я справляюсь. Если дела и дальше пойдут так хорошо, в конце этого года уже смогу зарегистрироваться.

— И как ты справляешься с учебной нагрузкой после этого? — покачала головой Гермиона. — Разве потом не сложно колдовать?

— Можешь мне поверить, Гермиона, — ответила Сакс со странной улыбкой, — я никогда не чувствовала себя лучше. И потом, такие успехи только добавляют уверенности в себе, а значит, и сил. У тебя разве не так?

От этого ничего не значащего вопроса в груди неожиданно противно заныло. Гермиона немного помедлила, прежде чем согласно кивнуть:

— Так. Конечно, так.

Оказывается, и с Сакс можно было общаться, не испытывая таких уж отрицательных эмоций. Гермионе казалось, будто ее чувства отключила невидимая рука, и только это вмешательство извне позволило ей вести эту беседу спокойно и уравновешенно — и даже ощущать некое подобие гордости, продумывая впоследствии план разговора с Макгонагалл и открывающиеся перед ней перспективы.

Только это позволяло не задумываться о том, что для нее уроки анимагии, увы, навсегда перешли в категорию заманчивой, но недосягаемой мечты.

* * *

Согласившись обучать Невилла заклинанию вызова Патронуса, Гарри и не подозревал, на какое неблагодарное занятие добровольно подписался. Впервые в жизни он был готов понять и оправдать Снейпа, редко удерживавшегося от соблазна в очередной раз высмеять перед всеми нерадивого ученика. Невилл искренне хотел разобраться в сути изучаемого предмета и добиться успеха, но колдовал он, будто каждый раз преодолевая невидимую силу, единственным намерением которой было воспрепятствовать достижению хотя бы каких-то видимых результатов.

Нет, Гарри отлично помнил, как и сам чуть ли не год бился над сложным заклинанием, он не вправе был требовать от Невилла совершить невозможное за неделю. Расальхаг к их идее вообще отнеслась довольно скептически, но допускала мысль, что дракона может заинтересовать источник светлой, незнакомой ему магии, и это позволит выиграть время. Беда состояла в том, что энергозатратность заклятия никак не гарантировало успеха — а любые предложение леди Блэк многократно превосходили скромные возможности Невилла.

— Возможно, проблема в твоем счастливом воспоминании, — не выдержал однажды Гарри. — Ты представляешь его недостаточно ярко. Или же оно само по себе не настолько сильное.

— Что я могу поделать, — пожал плечами Невилл. — У меня нет каких-то особенных счастливых моментов. Вот ты что вспоминаешь?

Гарри усмехнулся. После того, как заклинание впервые подчинилось ему тогда, под натиском орды дементоров, для его демонстрации хватало и банальных жизненных мелочей: приятной прогулки, удачно написанного теста, вкусного ужина. А вот в первый раз… тогда ему пришлось за несколько мгновений проделать бесконечно долгий путь от самых черных до самых радостных моментов своей жизни — и только присутствие леди Энид, которую он поначалу принял за сестру, стало тем якорем, что позволил ему сохранить силу воли и защитить себя. Однако — и в этом он был уверен — Невиллу такие мысли уж точно не помогли бы сконцентрироваться и сделать шаг вперед.

— Тот день, когда я получил письмо из Хогвартса, — солгал он. — Когда понял, что уезжаю из Литтл-Уингинга и еще долго не увижу дядю с тетей.

— А я, наоборот, не хотел уезжать, — посетовал Невилл. — Дядя с тетей никогда мне не досаждали, особенно когда убедились, что я все-таки волшебник. А в Хогвартсе все было чужим, незнакомым… Моим деканом оказалась подруга бабушки, а еще повсюду была Табита с ее друзьями. Если бы не Гермиона, поначалу мне было бы совсем одиноко.

— Вот и вспоминай знакомство с Гермионой, — предложил Гарри. — Не может быть, чтобы за четыре года ничто в школе не вызвало твою радость. Может, одна из прогулок в Хогсмид… или успешно сданный экзамен… что-нибудь на Гербологии…

— Василиск, — вдруг уверенно отрезал Невилл и посмотрел ему прямо в глаза. — Та ночь, когда мы с Роном и Энтони пошли спасать Джинни от василиска. Я, конечно, ужасно боялся — но одновременно и радовался, что мне удалось преодолеть этот страх.

Гарри только покачал головой.

— Василиск, значит, — вздохнул он. — Ну попробуй думать о василиске.

Увы, слабый ручеек искрящегося света, спроецированного заклинанием, никак не походил на полноценного Патронуса. Если этим и можно было напугать какого-нибудь ослабленного, находящегося на последнем издыхании дементора, для отвлечения внимания дракона требовалось нечто более зрелищное.

Невилл выглядел совершенно несчастным и измученным. Отбросив палочку в сторону, он уселся прямо на пол и обхватил голову руками. Гарри вытряхнул книги из сумки, пытаясь найти заранее припасенный шоколад — пусть стражей Азкабана поблизости и не было, не стоило отказываться от такого простого способа укрепить силы.

Невилл только поморщился в ответ.

— Я неудачник. И зачем мне учить все эти заклинания, если я не способен правильно применить ни одно из них? — он в отчаянии схватил первую попавшуюся книжку и удивленно приподнял бровь: — Зельеварение за шестой курс? Откуда он у тебя?

— От твоей кузины, — рассмеялся Гарри, вспомнив, что учебник Принца-полукровки достался ему именно с легкой руки Меррисот. — Наверно, настало время вернуть его в библиотеку. Я уже выучил его наизусть.

— Так он у тебя с тех пор, как мы разбирали ее библиотечные долги? — удивился Невилл. — Вот уж не думал, что тебя так интересуют зелья.

— Попробуй почитать сам — оторваться не сможешь, — пообещал Гарри. — Только Гермиона подозревает невесть в чем эту книгу. У нее в голове не укладывается, что в Хогвартсе когда-то учились студенты, знавшие больше нее.

— Собственность Принца-полукровки? — прочитал Невилл. — Кто это — Принц-полукровка?

— Понятия не имею, — честно признался Гарри. — Гермиона считала его крайне подозрительным типом и порывалась отобрать у меня учебник. А потом вдруг успокоилась, даже заявила, что дополнительные знания мне только на пользу. Вот и пойми после этого девушек.

— Тогда оставлю ее себе, — решил Невилл. — С зельеварением у меня в этом году дела еще хуже, чем обычно, никак турнир не идет из головы. Вдруг вычитаю тут что-нибудь полезное, авось Снейп и смилуется на экзамене.

— Я бы не рассчитывал, — мрачно предрек Гарри. — Но книга твоя, распоряжайся ей, как считаешь нужным.

Невилл помолчал, обдумывая какую-то явно непростую для него мысль, а потом произнес:

— Вот что я считаю правильным. Это глупости все, что я затеял. Тетя Энид верно говорит. Лавры героя не для меня. И для всех будет лучше, если я просто появлюсь на испытании, выдержу эти несколько минут позора и продолжу жить, как жил.

— Ты сдаешься? — хотя Гарри и было жаль друга, в глубине души он не мог не согласиться с правильностью его рассуждений. — Не хочешь хотя бы попытаться?

— Не вижу смысла, — махнул рукой Невилл. — Куда мне до Виктора Крама или Роджера Дэвиса? Только стану посмешищем со своими дурацкими попытками призвать Патронуса. Нет, Гарри, каждый должен знать свое место.

— Это слова твоей кузины, — напомнил ему Гарри. — Не твои.

— Неважно, — Невилл, похоже, принял решение. — Я могу обижаться на прямолинейность Табиты, но от того она не становится менее права.

Гарри только пожал плечами. Хоть он и желал всей душой победы Гриффиндору, переубеждать Невилла все же не хотел. Каждый должен верно оценивать пределы своих возможностей, и сейчас его друг сделал пусть непростой, но правильный выбор.

В день испытания уроки закончились в полдень, и друзья, взволнованно переглядываясь, направились к загону с драконами. Что они увидят там — предположить было невозможно — Невилл так и не пошел заблаговременно взглянуть на них ночью. Если Гарри хоть сколько-нибудь понимал его мотивацию — чтобы не дать себе возможности передумать.

— Главное, не обращай ни на кого внимание, — терпеливо напомнила Гермиона, озираясь по сторонам. На Невилла действительно странно косились, кто-то из слизеринцев отпускал язвительные замечания, но тот же Малфой, пройдя мимо, проигнорировал их и как будто даже ускорил шаг.

— Дядя Элджи обещал прийти меня поддержать, — усмехнулся Невилл. — Малфой его побаивается даже больше тетушки, с тех пор, как увидел, что дядя за словом в карман не полезет, будь перед ним хоть Дамблдор, хоть министр.

— Если он кого и боится, то Меррисот, — неприязненно хмыкнула Гермиона. — Дядя Элджи далеко, а вот Снейп и Синистра близко. А твоя кузина умеет с ними договариваться, этого у нее не отнять.

Табита уже заняла свое место на трибуне в компании старых знакомых — Фарли и новоиспеченной миссис Бэрк. С ними же была яркая и шумная блондинка, выглядящая ненамного старше подруг.

— Это Мэдди Дэвис, сестра Роджера, — пояснил Гарри и улыбнулся. — Она занимается делом Сириуса. Что же, если Невилл для себя все уже решил, будет справедливо поддержать Дэвиса. Пусть не гриффиндорец, но он представляет Хогвартс.

— А если не он, то тогда Флер, — рассудила Гермиона. — Будет здорово, если она обставит эту выскочку Кортасар и покажет всем, чего стоит настоящая ведьма.

— Кортасар снова подходила ко мне накануне, — погрустнел Невилл. — Убедилась, что я хотя бы огнеупорными чарами владею. Пыталась выдать технику Флер, но похоже, быстро поняла, что от меня мало толку. Даже если бы я захотел — все равно бы не повторил, речь идет о каких-то вейловских чарах.

— Просто будь собой, Невилл, — решительно пожелал ему Гарри. — И не думай о том, что скажут остальные. Им в твоей ситуации никогда не оказаться.

Невилла перехватила Макгонагалл и увела в палатку к остальным чемпионам, а Гарри, Рон и Гермиона принялись подниматься к свободным местам. Прямо напротив них возвышалась трибуна, за которой расположились судьи. Дамблдор выглядел значительно лучше, чем в день оглашения решения Кубка Огня, с его лица ушла болезненная бледность, и держался он куда жизнерадостнее. Элджи Лонгботтом, хоть и не участвовал в вынесении решения, тоже устроился рядом с ним и прямо сейчас сам же хохотал над шуткой, которую рассказывал мадам Максим.

Трибуны взревели, когда Амбридж поднялась с места. Ее голос, многократно усиленный заклинаниями, разнесся над полем.

— Уверена, все мы долго ждали этого момента! Сегодня наши чемпионы смогут продемонстрировать свои силы, столкнувшись с редким и опасным противником — драконом. Смогут доказать, что за решением Кубка Огня стоит не просто древняя магия, понять логику которой мы не в силах! Доказать, что они действительно сильнейшие из сильнейших! Я горда тем, что Хогвартс в этом году принимает у себя турнир — и я желаю каждому из чемпионов быть достойными тех великих магов, что вышли из этих стен, а также тех магов, что укрепили имя и репутацию представляемых ими школ!

Последние слова Амбридж утонули в аплодисментах, а затем слово взял и сам Верховный Чародей Визенгамота.

— Когда я узнал о том, что в первом испытании чемпионам предстоит встретиться лицом к лицу с драконами, я нашел это чрезвычайно занимательным и символичным. Дракон с древних времен являлся символом Хогвартса. Вы спросите, почему так, — и я отвечу. Дракон был связан со всеми четырьмя стихиями — и с четырьмя факультетами Хогвартса. Он отважен, когда бросается в бой, хитер и изворотлив, когда необходимо затаиться и ждать своего часа, основателен и трудолюбив, когда необходимо сторожить и защищать свои ценности. Дракон олицетворяет мудрость — стремление к увеличению и накоплению знания, которое является единственным подлинным богатством. Правилами турнира давать подсказки чемпионам запрещено, но каждый из нас сталкивается в жизни со своим драконом. Как мы можем его победить? Только выступив с ним на равных, сочетая в себе все обозначенные мной качества, — Дамблдор усмехнулся в бороду и продолжил: — Я желаю победы самому достойному — но призываю не забывать о том, что преодолевший свой страх не может считаться проигравшим.

Гарри невесело кивнул, будто отзываясь на призыв Дамблдора. Вот кому легко было рассуждать — даже в возрасте Невилла он наверняка уже был выдающимся волшебником и просто не мог представить себе, что означает для мага почти не контролировать свои способности.

— Они провели жеребьевку, — Гермиона в ужасе уставилась на огромную драконицу сине-серого цвета, которая должна была достаться первому чемпиону. — Мерлин, это же настоящий монстр! Надеюсь, она не для Невилла.

— Ты же не думаешь, что остальные три выглядят лучше? — фыркнул Рон. — Беру назад все свои слова о том, что круто было бы стать чемпионом. Я бы от такого зверя улепетывал, только бы пятки сверкали.

— Это скандинавская порода, в Британии они не живут, — наклонилась к ним сидящая неподалеку Кэти Белл. — И к людям не очень привычны. Похоже, их все-таки накачали перед испытанием какими-то зельями, иначе бы она могла все тут спалить из паники. Ведь она охраняет детенышей.

Гермиона пообещала, что этот пункт станет отдельным свидетельством жестокого обращения с животными в бумаге, которую они с Сакс, Макдугалл и сестрами Патил уже принялись составлять на имя министра. Гарри же внимательно смотрел на чемпиона, открывающего игру. Дэвис.

Выглядел рейвенкловец вполне уверенным и подготовленным. Стараясь не раздражать драконицу лишними движениями, что-то наколдовал себе под нос и принялся выжидать. На трибунах нарастал гомон, но Дэвис будто не обращал на него внимание. Успел даже подмигнуть кому-то с таким видом, будто уже победил в соревновании.

Первой метлу Дэвиса заметил Рон — и восторженно ахнул.

— Вот это классная идея! — воскликнул он. — И Дэвису подходит, как-никак он капитан сборной Рэйвенкло! Что-то ждет дракона!

Однако если Рон рассчитывал на красивый и зрелищный полет, Дэвис решил перестраховаться и лишить драконицу одного из преимуществ. Наложив на себя и на метлу заклятие невидимости, он растворился в воздухе, и только по поведению чудовища они могли предположить его примерное местонахождение.

Драконица нервничала. Невидимый противник доводил ее до исступления, то приближаясь, то удаляясь и ловко увиливая от ее огненных выдохов. Очень скоро ее терпению пришел конечно, и она взлетела, пытаясь дотянуться до своего преследователя. Сотрудники заповедника, как один, вскинули палочки, не позволяя ей покинуть пределы защитного круга и нанести ущерб целостности трибун.

Дэвис среагировал молниеносно. Гарри и сам не успел понял, когда тот успел снова появиться в воздухе, держа золотое яйцо наподобие снитча. Сделав почетный круг над трибунами, он приземлился прямо напротив судей, сияя от гордости.

Амбридж только удивленно потрясла головой и провозгласила с улыбкой:

— Великолепный результат, мистер Дэвис. Неожиданное решение и… право, я не знаю, что сказать. Мистер Бэгмен справится гораздо лучше меня.

Впрочем, Бэгмену приглашение и не требовалось — он разве что не захлебывался от восторга, комментируя выступление Дэвиса, почти как на матче по квиддичу. Гарри и Гермиона с улыбкой переглянулись. Теперь Краму и Флер придется постараться, чтобы превзойти Хогвартс.

И в свете этого решение Невилла оставаться в стороне выглядело необыкновенно правильным.

* * *

Джемма рассеянно разглядывала сидящих на судейской трибуне арбитров. До выхода следующего чемпиона оставалось еще несколько минут, а Роджер принимал заслуженные поздравления и выглядел великолепно. Да, к идеальной тактике его пришлось подтолкнуть, но дело того стоило. Мистер Скривеншафт определенно заслужил бутылку огневиски.

Мэдди и Иоли так и сияли от гордости и не трудились скрывать своего торжества.

— Виктор Крам, наверно, локти кусает от досады, — подметил Джоэл. — Не знаю, в чем состоит его план, но готов поспорить, что он и не подумал о полетах. Достаточно взглянуть на Каркарова, чтобы понять это.

— Ну, минимум четверть часа на пересмотр тактики в пользу эффектности у него еще остается, — усмехнулась Джемма. — Второй выступает вейла. Даже тут несправедливость. На мой взгляд, ей достался слишком миролюбивый противник.

Валлийский зеленый дракон действительно не снискал себе славы кровожадного монстра и на людей нападал крайне редко, отдавая предпочтение мелкому рогатому скоту. Впрочем, это не делало его пламя менее обжигающим и не притупляло материнских инстинктов. Крайне сложно было объяснить разгневанному ящеру, что одно из яиц в его кладке фальшивое.

— Как по мне, прокол с их стороны, что остальные яйца настоящие, — заметила Мэдди. — В погоне за достоверностью не только Фадж, но и Дамблдор рискуют нажить себе проблемы.

— Змеенышей жалко, — вздохнула Табита. — Случайные чары могут повредить яйца.

Мэдди кивнула и продолжила свою мысль:

— Вы читали статью Скитер о делах в Международной Конфедерации Магов? Экинбад копает под Дамблдора — и поверьте мне, ухватится за любые нарушения в ходе проведения этого турнира. Взять хотя бы этих драконов.

— Думаешь, этого достаточно, чтобы свалить Дамблдора? — усомнилась Иоли. — Мне казалось, после того, как он без скандалов и протестов оставил Хогвартс, позиции его сильны, как никогда.

— Всегда бывает достаточно какой-нибудь мелочи, — пожала плечами Мэдди. — Кройна когда-то убрали из-за русалок, а Боннакорда — из-за троллей. Этим летом Международный Комитет по квиддичу уже прокололся с безобразиями после финального матча и многочисленными нарушениями статута. Экинбад внимательный и очень многим удобный.

— Например, кому? — удивился Джоэл. — И чем?

— Например, Фоули, — хмыкнула Мэдди. — Или Розье. А вообще, расспроси-ка ты лучше деда. Смотрите, она пытается погрузить дракона в транс!

Делакур колдовала красиво. Двигалась она плавно, будто в танце, а слова ее заклинания напоминали французский, но понять их смысл, очевидно, могла только другая вейла. Драконица наблюдала за ней, будто зачарованная, погружаясь в глубокий и спокойный сон. Джемма почувствовала, что даже ее веки потяжелели, и больше всего хотелось сейчас опустить голову на подушку — и проснуться в один из тех безмятежных дней ее жизни, когда Уолден все еще был на свободе, а самой большой ее проблемой оставался контроль за посещаемостью лекций слизеринцами…

Тишину вновь разорвали оглушительные овации, и Джемма резко вздохнула, с трудом удержав равновесие. Растерянно она повернулась к посмеивающимся Мэдди и Джоэлу.

— Не пугайся, ты не одна такая, — быстро заверил ее приятель. — Здесь нужны или амулеты, или редкая концентрация внимания, или природная невосприимчивость к вейловским чарам.

— А еще мы слишком близко сидим, и организаторы, похоже, не принимали в расчет такой поворот событий, — добавила Мэдди. — А эта девочка — с характером. Не побояться прибегнуть к такой магии на глазах у всех… Смело. Девицы из Шармбатона ее со свету сживут. Хотя, может, они уже к такому привыкли.

— Повезло, что Вивиан не с нами сидит, — заметила Иоли. — Мне кажется, я отсюда чувствую, как она злорадствует.

Оказалось, что драконица таки подпалила Делакур мантию, что стоило ей нескольких баллов. Пока что Роджер оставался на первом месте.

Следующим на арену вышел Виктор Крам, и его драконом Джемма невольно залюбовалась. Ради одного этого зрелища стоило дождаться турнира — никогда прежде ей не приходилось видеть вблизи такую опасную, хищную красоту.

— Китайский огненный шар, — заглянула в выданную им на входе афишу Мэдди. — Вот это будет интересно. Думаю, многие из присутствующих дорого бы заплатили за возможность заполучить скорлупу этих яиц. Их используют в зельях, и они очень дорогие.

— Боббин, наверно, плачет горькими слезами, — фыркнула Табита. — Такая возможность помочь семейному делу пропадает.

— Смотрите на Крама, — Джемма зажала рот рукой, когда драконица взревела от боли. — Ужас, прямо в глаза! Что с ней будет теперь?

— Не переживай, последствия убираются зельями, — хоть Мэдди и старалась казаться невозмутимой, все равно побледнела: — Вот это самообладание. Смотрите, он схватил яйцо! Поразительно, он его все-таки схватил!

Иоли прижалась к Джоэлу и намеренно не смотрела на арену. Табита, напротив, глаз не могла отвести от этого зрелища. Драконицу уже успокаивали и оказывали ей помощь. Несколько яиц из кладки были уничтожены.

— Вот только мне не хватало поводов для беспокойства, кроме ваших драконов, — с притворным недовольством воскликнула Мэдди. — Весь день сижу как на иголках, будто мне самой туда выходить. А ведь самое неприятное еще впереди…

— Лонгботтом, — Табита потрясенно смотрела на огромного дракона, занявшего место своего китайского собрата. — Лонгботтом увидит это — и его нужно будет откачивать.

— Венгерская хвосторога, — Джоэл вынул афишу из рук Мэдди и присвистнул. — Меррисот, прости, но твой кузен не просто так попал в Гриффиндор. В здравом уме никто в такое не ввяжется.

— Эй, а как же Роджер? — притворно возмутилась Иоли. — Но честно говоря, Невиллу я совсем не завидую. У них вообще какой-то курс несчастливый. То один, то другой попадает в историю.

— Это из-за Поттера, — мрачно заметила Табита, не сводя глаз с появившегося на арене напряженного и серьезного Невилла. — Я слышала, что говорят об их семье. Они приносят несчастье всем, кто оказывается рядом с ними. Слышала даже… что здесь задействована темная магия.

— Меррисот, ты что? — Джоэл в недоумении на нее воззрился. — Вот уж не ожидал, что ты идейная противница темной магии.

— Вовсе нет, — Табита посмотрела на него с непривычной серьезностью. — Но магия магии рознь. Одно дело — артефакты в лавке мистера Бэрка… или даже то, чем занимались волшебники типа твоего Уолдена, Джемма. Но есть такие вещи, которые не проходят бесследно. Ни для кого.

— Ты только больше ни с кем об этом не говори, хорошо? — Мэдди с пониманием сжала ее руку. — Просто ты переживаешь за Невилла. Мы все переживаем. Но ситуация под контролем. Сейчас он признает, что задание ему не по силам, и вернется к своим друзьям.

Джемма почти не слушала Мэдди. Во все глаза она смотрела на Лонгботтома, решившего, похоже, разрушить большую часть существовавших в отношении нее стереотипов.

— Вовсе нет, — неверяще пробормотала она. — Все выглядит так, будто он решил атаковать.

* * *

Вид на арену с судейских трибун открывался потрясающий, и Конни невольно пришли в голову ассоциации с корридой, непременной составляющей их с Биллом культурной программы во время путешествий по исторической родине Андреа. Не отпускало уже знакомое завораживающее чувство напряжения, граничащего с оцепенением и невозможностью отвести взгляд от происходящего на арене. Различие заключалось лишь в том, что вместо разъяренного быка перед ними предстало само невероятное существо из всех, что Конни только могла вообразить, будто только что сошедшее со страниц зачитанных ею в детстве фантастических книг, а противником его был не видавший виды тореадор, а испуганный мальчик, ровесник ее сына. Более того, из всего, что Констанс доводилось слышать о Невилле Лонгботтоме, ее Джастин справился бы с предстоящим испытанием в разы лучше.

Фламель категорически воспротивилась ее попытке привести сыновей с собой, заняв лучшие места, поэтому Джастин и Джереми проводили время с друзьями, оживленно комментируя ход турнира. Констанс же достался довольно мрачный и необщительный сосед, пусть Шерил Сакс и отзывалась о нем, как о талантливом ученом и образованном собеседнике. Профессор Снейп, пусть и не обронил за все это время ни единого оскорбительного замечания, всем своим видом демонстрировал крайне невысокое мнение о ее, Конни, умственных способностях.

Чемпионам, впрочем, доставалось куда больше критики — и Снейп не был единственным их обличителем. Практически каждое выставление оценок сводилось к жарким спорам, директора противостоящих школ до сих пор держали на Фламель обиду за несправедливую сортировку, и только Дамблдор с нескрываемым удовольствием наблюдал за игрой, посмеивался себе и получал удовольствие от происходящего. Конни несколько опасалась с ним пересекаться, памятуя о собственной неблаговидной роли в его отставке, но старый волшебник, похоже, начисто был лишен злопамятства.

— Ну, настала наша минута славы, — саркастично заметил Элджи Лонгботтом, когда юноша из Болгарии одержал свою победу над золотисто-красным драконом, ожившей и многократно увеличенной в размерах статуей из типичного китайского ресторана. — Долорес, когда это безобразие закончится, я вас засужу, вы в курсе?

— Поговорите об этом с моим адвокатом, Элджи, — медовым голоском отозвалась Фламель. — Не превращайте игру в место сведения счетов. Если вашему внуку будет угрожать опасность, я первая встану на его защиту.

— Пока вы тут только лясы точите, — невозмутимо парировал Элджи. — Летом я уже вытаскивал Невилла из передряги, в которую он попал по недосмотру вашего министерства. Еще неизвестно, чем могло бы дело кончиться. А запустившего метку вы так и не нашли.

— Я больше не являюсь сотрудником министерства, сколько можно, Элджи! — зашипела Фламель и вдруг осеклась, недоуменно глядя на нового чемпиона. — Простите мою прямоту, но ваш внук чересчур дерзко держится для того, чья цель — не привлечь внимание дракона.

Элджи недоумевающе повернулся к арене и совершенно некуртуазно выругался.

— Невилл, паршивец! — прошипел он сквозь зубы. — Что же ты творишь?

— Профессор Снейп, я что-то не понимаю, — взвесив все возможные риски, Конни решилась задать вопрос. — Что происходит? Что-то идет не по плану?

Она приблизила к глазам изящный бинокль, стараясь поймать взгляд Невилла. Мальчик был непривычно бледен и сейчас совсем не походил на вечно смущенного увальня, не решавшегося вставить слово в присутствии суровых родственников. Он очень внимательно смотрел на драконицу и дрожащими губами шептал слово, которое Конни, конечно же, разобрать не могла. Волшебную палочку Невилл нацелил точно в гнездо, которое драконица так рьяно оберегала.

— Лонгботтом решил проявить оригинальность, — презрительно скривил губу Снейп. — Сейчас он уничтожит ценнейший ресурс, расплачиваться за которой предстоит присутствующему здесь его дяде. Гриффиндорское безрассудство в своем классическом проявлении.

— Но он не боится рискнуть, — с уважением заметила Конни. — Вот только тактика странная. Разве так он не разозлит дракона еще сильнее?

— Боюсь, скоро мы это узнаем, — изогнул бровь Снейп. — А зная масштаб бедствий, обычно причиняемых Лонгботтомом, я бы советовал вам, леди Финч-Флетчли, обеспечить себе путь к отступлению. Или хотя бы портключ.

Конни хотела было возразить, что ни за что не пропустит финальную часть этого уникального шоу, как слова Снейпа оправдались в полной мере. Гул возбужденных зрителей, рев драконицы — все в одночасье утратило свое значение. Казалось, будто каждый уголок Беллерофонтской пустоши заполнил отвратительный, оглушительный, пробирающий до глубины души скрежещущий вопль. Конни в ужасе заткнула уши, чувствуя себя так, будто само небо сейчас могло обрушиться на ее голову. Что бы ни сделал Невилл, оно буквально сбивало с ног.

Казалось, что прошла целая вечность, прежде чем шум стих так же неожиданно, как и возник. Конни захлопала глазами, приводя себя в порядок. Оказалось, что от испуга она самым нелепым образом свалилась со скамейки.

Судьи выглядели одинаково потрясенными, и никто не решался нарушить вновь обретенную и такую драгоценную тишину. Глубоко вздохнув, Конни нашла в себе силы взглянуть на арену, мысленно приготовившись к любому, даже самому ужасному зрелищу.

Увиденное превзошло все возможные ожидания. Возле разоренного гнезда, нелепо улыбаясь, стоял Невилл, держащий в руках золотой трофей. Вокруг него уже собрались драконологи и часть преподавательского состава, туда же со всех ног летел потрясенный Бэгмен. Далеко на горизонте, над линией гор, виднелся узнаваемый сказочный силуэт удаляющегося дракона.

— Что это было? — непослушными губами прошептала Конни, глядя на этот раз на Дамблдора. — Он освободил ее? Освободил драконицу? И она бросила яйца без присмотра?

— Удивительное сочетание смекалки и удачи, — первым сориентировался Грюм. — Нам еще предстоит расспросить Невилла, что за заклинание он использовал, но ему удалось сыграть на нашем, организаторов, недочете!

— Видите ли, леди Финч-Флетчли, — процедила Фламель, — золотое яйцо заключает в себе подсказку к следующему туру испытаний. В открытом состоянии яйцо является источником напугавшего вас звука, который чемпионы должны будут расшифровать. Для зрелищности шоу на арену были наложены усиливающий звук чары, и в совокупности это стало невыносимым для дракона. Эти существа обладают крайне острым слухом, позволяющим им охотиться и сторожить свои клады. Юный мистер Лонгботтом, сам того не ведая, задел болевую точку этой хвостороги, так что даже защитный купол не смог ее сдержать, а драконологи были дезориентированы и не оказали своевременной помощи. Серьезный косяк министерства и нарушение статута, — мрачно заключила она. — Ну, благодарю вас, Элджи. Можете собой гордиться.

Мистер Лонгботтом уже совершенно оправился от происходящего и выглядел так, будто все праздники вдруг пришлись на один день.

— Нет, вы видали, — он с силой хлопнул по спине заметно скисшего Каркарова. — Каков мой Невилл! Только что-то он застыл там с блаженным видом! Надеюсь, вид драконицы не превратил его в идиота?

— Мистера Лонгботтома осматривает Поппи, — сообщила вовремя подошедшая Роланда Трюк, преподавательница полетов. — Но, кажется, там все в порядке. Перед тем, как выйти на арену, он сам на себя наложил заклятие временной глухоты, чтобы не отвлекаться на шум и меньше бояться дракона. Говорит, делал так много раз, когда работал с мандрагорами. Помогает сосредоточиться.

— Блестяще, — одобрительно кивнул Дамблдор. — Вижу, вы, как всегда, первая в курсе событий, Роланда. Что скажете о выступлении юного Невилла?

— Мальчик горазд на сюрпризы, — Трюк широко улыбнулась. — Поздравляю вас, Элджи. Сразу видно, кровь свое слово сказала. Но каковы чары! Столько лет я уже не слышала об этом заклинании…

— Что значит, столько лет? — удивился Элджи. — Я не слишком внимательно смотрел, но эту золотую штуковину можно расколошматить и обыкновенной Бомбардой.

— А вот и нет, — теперь к ним присоединился и воодушевленный Бэгмен. — Бомбарда бы повредила все яйца в гнезде, не только золотое. Заклинание, которое использовал мальчик, предназначалось вообще не для яйца, а для снитча. Сработало только потому, что оба предмета золотые и оба можно открыть. Повезло, вот так повезло!

— Снитч? — изумилась Конни. — Вот этот шарик с крылышками?

— Он самый, — рассмеялась Трюк. — Ох, судила я однажды такую игру! Гриффиндор против Слизерина, давно, еще до войны! Оттуда мне эти чары и запомнились. Джеймс Поттер тогда единственный раз упустил снитч, потому что тот развалился прямо у него перед носом! А Слизерин вел по очкам, вот и победил. Вы должны хорошо помнить ту игру, профессор Снейп, вы ведь тогда тоже были студентом.

Конни повернулась было, чтобы взглянуть на реакцию Снейпа, да так и подавилась чуть было не сорвавшимися у нее с языка насмешливыми словами. Лицо Снейпа не выражало ни удивления неожиданным успехом неудачливого студента, ни гордости за Хогвартс, ни элементарного любопытства, естественного для любого зрителя этого необычного поединка. Снейп не спешил ни критиковать тактику Невиллу, ни приписывать его успех вмешательству случая, ни злорадствовать по поводу неприятностей, что, конечно же, доставит освободившийся из-под надзора дракон.

Глаза Снейпа излучали чистую, неприкрытую ненависть.