Солнце над пропастью (гет)

Никогда прежде Том не был настолько рад возможности сбежать из дома в колледж, где никому в голову бы не пришло досаждать ему расспросами на тему того, как именно и в чьей компании он провел рождественские каникулы. Тишина и спокойствие были ему необходимы, как воздух, чтобы как следует обдумать сложившуюся ситуацию — однако возвращение из Испании прошло под знаком несмолкающих споров, что еще раз подтверждало: любая инициатива в жизни наказуема.

— Мистер Уилкис ведь не первый из Пожирателей смерти, с кем ты встречался? — допытывалась мама. — И кто еще из них удостоился аудиенции “Темного Лорда”?

— Почему ты не расспросил Уилкиса о Блэке-младшем? — огорченно вздыхал отец. — Такая отличная возможность выяснить, что с ним стало! За одну поездку рассчитаться и с Сириусом Блэком, и с Карактакусом Бэрком и его протеже!

— Как тебе только в голову такое пришло? — возмущалась мама. — Ты что же, не видишь, в чем истинная цель этих людей? Они просто используют тебя! Настоящий змеиный клубок, и этот загадочный мистер Экинбад не внушает мне никакого доверия!

— Так говоришь, ты можешь связаться с ними в любой момент? — с надеждой спрашивал отец. — Может, проверишь, где сейчас Уилкис, — и пошлем кого-нибудь понаблюдать за ним? Того же Гартнера…

— Только трупа Гартнера нам для полноты картины и не хватает! — сердилась мама. — Ты забыл, с какой легкостью они избавляются от тех, кто им мешает? Расследование убийства Петтигрю еще не завершено, а вам уже не живется спокойно?

— Но воспоминания, предоставленные Уилкисом, были настоящими, — не сдавался отец. — Он, как никто другой, был близок к покойному Тони. И я убежден, что у него припасено еще немало козырей в рукаве.

Одна бурная дискуссия переходила в другую, и Том довольно быстро почувствовал, что такая атмосфера способна свести с ума быстрее и надежнее любого проклятия. Однако, если он рассчитывал, что в Итоне его жизнь станет хоть чуточку проще, он глубоко заблуждался.

— Филлис на тебя обиделась, — вскоре после бала рапортовал Джастин. — А еще она несколько раз просмотрела воспоминание отца и считает, что мы могли бы посетить заброшенный дом Розье, чтобы поискать там улики.

— По словам Джеммы, авроры готовы пойти на сделку с Макнейром, если он поможет им выйти на Каролину, его жену, — сухо сообщала Филлис в письме. — Если Каролина останавливалась в том доме, там могли остаться следы их пребывания. Дом откроется только тому, в чьих жилах течет кровь Розье. Значит, и мне.

— Я уже несколько раз пыталась попасть в Выручай-комнату, — жаловалась Гермиона. — Но она работает совсем не так, как я от нее жду. Комната принимала всевозможные формы. Темное банковское хранилище, наподобие тех, что я видела в Гринготтсе, грязная каморка в том полуразрушенном доме, где мы оказались летом, гриффиндорская гостиная… Один раз — вообще сырое, мрачное помещение, где плескалась вода и пахло плесенью. Не понимаю, что все это означает.

Том понимал, и сами собой напрашивающиеся выводы совсем ему не нравились. Неудивительно, что хоркруксы — частицы души одного и того же волшебника, — были между собой связаны. Нарушение целостности этой связи означало бы для Волдеморта неизбежное безумие, а Том был совсем не заинтересован так скоро потерять источник своих выдающихся знаний. Куда хуже было сознавать, что похожие логические конструкции способен выстраивать и Дамблдор, что позволяло магу значительно опережать их в своих поисках.

Конечно, Том заставил Гермиону подробнейшим образом описать ему и хранилище, и пещеру, — но вот только ум упрямо не желал давать ему никаких подсказок. Отчего-то вспоминалась кажущаяся сегодня исключительно глупой выходка с Лиз Скотт и ее кроликом, и это только добавляло раздражения — как и любые другие признаки недисциплинированности собственного ума. Том ненавидел идти на поводу у эмоций.

— Делакур заняла последнее место в предыдущем испытании, — тем временем, злорадствовала Вивиан. — Следующее тоже обернется для нее полным провалом. Обидно за Академию, но в следующий раз директор много раз подумает, прежде чем так позорить сообщество волшебников.

Сказать по правде, Том не видел никакой катастрофы в происхождении чемпионки Шармбатона и втайне полагал, что если бы та же Вивиан не уделяла этому так много внимания, большая часть зрителей и понятия бы не имела о вейловских корнях Делакур. Впрочем, спорить с Селвин по столь несущественным вопросам он не желал. Сейчас ему предстояло принять в отношении ее куда более серьезное решение.

— Что ты скажешь насчет Уилкиса? — зрил в самый корень Илья. — Очевидно же, он ждет от тебя действий. Как минимум, решения, на чьей ты стороне. Нельзя объявить себя Темным Лордом — а потом, как ни в чем ни бывало, удалиться в маггловский колледж готовиться к экзаменам.

— Да, — кивнул Том, бессмысленно глядя в учебник. Илья был прав: глупо пытаться сконцентрироваться на решении школьных задач, когда реальность предлагает делать то же самое на несоизмеримо более высоком уровне.

— Но если ты решишь пойти по пути, предложенному Уилкисом, тебе лучше держаться подальше, от таких, как Селвин с ее навязчивым желанием вытащить из тюрьмы отца, — продолжал проницательный Долохов. — И от таких, как я, кстати говоря, тоже.

— Почему это? — о семье Ильи Том предпочитал до поры до времени не задумываться, и этот разговор только теперь напомнил ему о том, какую роль в организации играл дедушка приятеля. Тоже, к слову, ожидающий возвращения своего Повелителя во мраке Азкабана.

— Известное дело, почему, — развел руками Илья. — Нашу семью такие, как Уилкис, давно списали со счетов. Слишком уж скандальная у нас репутация — и не только в Британии. Может, на Филлис опала и не распространяется, в конце концов, от Розье у нее только внешность. А может, и дружбу с ней со временем придется свести на нет.

— Все это затевалось ради Филлис, забыл? — мрачно напомнил ему Том. — Если бы не ее желание больше узнать об обстоятельствах смерти отца, на что мне сдались Темный Лорд с его прихлебателями? Я хотел использовать магию в большом мире, сделать свою обычную жизнь проще и комфортнее, а не подавлять свой дар и не выслушивать от разных замшелых стариков рассуждения о морали.

— А вот Уилкис, похоже, считает, что ты спишь и видишь захватить власть во всем мире, — с горечью рассмеялся Долохов. — И положению твоему не позавидуешь. Вивиан слишком много знает, чтобы мирно с ней расстаться. С ее матушкой ты уже встречался, но тогда она была не готова, а сейчас за ней стоят Забини, Малфои и черт знает кто еще. А Уилкис тебя прямо предупредил: откажешься с ним сотрудничать, и полетит книззлу под хвост вся твоя хваленая конспирация.

Том рассеянно кивал: на аргументы приятеля возразить было нечего, а роль Волдеморта оказалась куда сложнее, чем представляли себе любители темной эстетики. Некоторые признания Уилкиса, если, конечно, можно было ему верить, буквально выбивали почву из-под ног. Его подозревал Дамблдор, и это знание превращало в заложников всех его друзей из Хогвартса. О нем знала Энид, что ставило под удар и родителей, и Саксов и даже эту бесполезную дуру Конни, которую Том на дух не переносил, но все же смерти ей не желал. О нем знал невесть откуда взявшийся Экинбад, и хотя вражда с Дамблдором характеризовала африканца с самой лучшей стороны, это все-таки не делало его надежным соратником. А ведь еще оставался Люциус с его склочной мамашей, обосновавшейся прямо напротив Финч-Флетчли, мистер Бэрк, с которым Том предпочел бы не иметь ничего общего ни в этом, ни в будущих мирах, и Расальхаг, успешно сочетающая загробную жизнь с общественной. Если жизнь Темного Лорда хотя бы вполовину напоминала то, через что сейчас проходил Том, нечего было удивляться, что под конец его накрыло тотальное безумие.

Все эти новые противоречивые фигуры на доске раздражали еще и тем, что мешали Тому размышлять над действительно важными задачами. Воспоминание Тони Сакса не несло в себе почти никакой важной информации, чего нельзя было сказать о ритуале, явленном Тому в недавнем видении. Дневник из источника полезных сведений превратился в непредсказуемое, своевольное оружие — не догадаешься, какой еще фокус он может выкинуть. Цели Расальхаг при проведении ритуала оставались неясными. Не возвращение Волдеморта, об этом она заявила со всей определенностью и, похоже, не лгала. Собственное бессмертие? Том знал, что к этому она никогда не стремилась. Да и зачем бы ей для этого понадобились дневник родной сестры, по непонятным мотивам превращенный Волдемортом в хоркрукс, и жертва в лице младенца из собственного рода? Конечно, Том не мог назвать себя специалистом по темным ритуалам, но сочетание получалось довольно странное.

Любопытно, что магия связала его с Филлис задолго до их первой встречи. Ведь Том тоже присутствовал в особняке Блэков в ночь ритуала, пусть во сне, пусть благодаря артефактам Волдеморта, пусть в виду бесплотного духа. Спустя годы, именно Филлис стала его первым другом в мире волшебников, Филлис принесла ему волшебную палочку, которую он отныне воспринимал, как продолжение себя, Филлис невольно создала сложную ситуацию, решение которой он теперь безнадежно пытался отыскать. Том был привязан к девушке, как к родной сестре, и разговор с Долоховым привел его к парадоксальному открытию: все его нынешние цели так или иначе были завязаны на ее личности. Невозможно было сказать, к чему стремится Том Сандерс вне контекста существования в его жизни Филлис Розье.

Том тихо рассмеялся. Чего бы ни добивались от него Эван и компания, этот ход с дружбой, которую теперь он разорвать был не в силах, они разыграли мастерски.

Вскоре после бала не заставили себя ждать новые неприятности. Рано утром очень недовольный Долохов бросил на его кровать свежий выпуск “Ежедневного пророка” — со специальным репортажем о святочном бале.

— Если ты хотел избавиться от Селвин с максимально разрушительным эффектом, лучшего повода предоставиться не может, — язвительно прокомментировал он. — Скажи спасибо, что нет фотографий, иначе она продемонстрировала бы тебе воспитание, полученное от папаши, во всей красе.

Том пробежал статью глазами и еле слышно застонал. За всеми навалившимися на него хлопотами он совершенно забыл о Рите Скитер, недооценив ее удивительную способность проникать за закрытые двери и приходить к самым невероятным умозаключениям. С другой стороны, запретив писать о себе и своих близких, он и не подумал включить в их число Гермиону Грейнджер.

Скитер охотилась за сенсациями. Главной сенсацией турнира был Невилл Лонгботтом, но наживать себе врагов в лице его опекунов никто не желал, поэтому журналисты благоразумно помалкивали. Раздосадованная тем, что наиболее желанный трофей уплыл у нее прямо из-под носа, Скитер все силы направила на оставшихся чемпионов — в первую очередь, ловца сборной Болгарии. Разумеется, она никак не могла оставить без внимания его спутницу. Гермионе припомнили все: и дружбу с Поттером, и несостоявшееся отчисление на первом курсе — и даже подозрительное внимание, которое спутник сеньориты Кортасар, внучки знаменитой Эсперансы, уделил ей сразу же после танцев со своей избранницей. Похоже, Том так увлекся поисками хоркруксов, что совершенно забыл о том, что за ними мог следить пробравшийся в замок анимаг. Оставалось только питать бессмысленные надежды на то, что Вивиан не читает газет — или хотя бы что совы не доставляют еженедельную рассылку в столь ранний час.

Перезвон переговорного зеркальца звучал, как издевательский смех мироздания. Долохов с саркастичной ухмылкой пожелал другу удачи и удалился — очевидно, не желал лицезреть Селвин в ярости. Том обессиленно упал на подушки и прикрыл лицо рукой — неприятный разговор хотелось отложить на неопределенный срок, благо, молодой человек Вивиан пока не спешил лично выставить претензии или вызвать его на магическую дуэль за непоправимый ущерб своей репутации.

Спрятав зеркальце под подушку, Том обвел комнату невидящим взглядом. Если уж он не мог получить несколько дополнительных часов сна, больше всего ему бы пригодился крепкий утренний кофе. Предстоящая ему лекция обещала быть довольно занудной, а мир вокруг казался будто выточенным из цельного куска стекла. Это Долохов, едва открыв глаза, становился отвратительно бодрым и поочередно расточал шутки, комплименты и колкости всем, кто оказывался поблизости.

На уроке Том все-таки задремал — мерный голос учителя действовал убаюкивающе, навевая ассоциации с преподавателем истории магии из рассказов Филлис. Комната вокруг приобретала все более расплывчатые очертания, сознание будто затягивало в бездонную воронку невидимой силой, сопротивляться которой Том так и не научился, — а мгновение спустя он будто вновь очутился в недавно полученном воспоминании Эвана Розье, вот только некогда заброшенный дом обрел теперь новую жизнь, и звучащая со всех сторон музыка, смешавшиеся в воздухе ароматы лилий и самых изысканных блюд, что только могла предложить Италия, и оживленно переговаривающиеся друг с другом люди в роскошных мантиях дарили сказочное ощущение вечного праздника.

Том скользнул глазами по толпе и затаил дыхание: Филлис — точнее, девочка, невероятно похожая на одиннадцатилетнюю Филлис во время их первой встречи в Лондоне, — стояла прямо перед ним и доверчиво улыбалась, во все глаза рассматривая кого-то за его спиной. Том не мог определить, Расальхаг то была или Энид: вторая девочка, похожая на сестру, как две капли воды, смущенно пряталась за высокой привлекательной женщиной в элегантном малиновом костюме, идея которого была явно позаимствована у магглов, но переиначена на волшебный лад.

— Я надеюсь, вы простите моей племяннице ее любопытство? — с мягкой улыбкой произнесла ведьма. — С тех пор, как я рассказала ей о наших шахматных партиях, она упрашивала меня позволить ей взглянуть хоть на одну.

— Похвальный интерес, Винда. Шахматы оттачивают ум, позволяют научиться выстраивать стратегии — и не терять присутствия духа, когда в один момент они начинают рушиться. Качества, полезные для всех нас, особенно в грядущие времена.

Развернувшись, Том так и ахнул: перед ними стоял будто сошедший с собственного выдающегося портрета самый опасный темный волшебник столетия. Впрочем, в данный момент Геллерт Гринделвальд не демонстрировал никаких воинственных намерений, отдавая дань вежливости хозяйке дома. Винда и вправду страшно гордилась тем, что он проводит вечер именно в ее доме — а ставшие традицией шахматные партии, которые Энид потом бесстыдно воспроизвела в доме Дамблдора, заставили Тома ехидно ухмыльнуться. Забавно было наблюдать за началом этой долгой истории, стоя у самых истоков.

Взяв более уверенную на вид девочку за руку, Винда направилась прочь из зала. Гринделвальд не торопился следовать за ней: он задумчиво смотрел на вторую близняшку.

— Не перестаю удивляться вашей семье, мисс Розье, — с мягкой улыбкой произнес он. — Никогда еще мне не приходилось встречать двух сестер, внутренне настолько не похожих друг на друга, насколько сильно их внешнее сходство.

Девочка явно смутилась, но не убежала, а лишь с отчаянной смелостью вздернула подбородок.

— Я еще не успела поблагодарить вас за книгу, герр Гринделвальд. Подарок мне очень понравился. Как и моей сестре.

— Браслет на руке вашей сестры трудно не заметить, — кивнул Гринделвальд. — Друэлла натура яркая, шумная, всем своим поведением бросает вызов обществу. Вы же меня приятно удивили, Энид. Ваши интересы нетипичны для девочки вашего возраста.

— Я рано начала читать, — сдержанно отозвалась Энид. — К сожалению, там, где мы живем, не так много книг.

— Ваш отец совершает ошибку, вынуждая вас проводить свое детство в пустыне, — заметил Гринделвальд. — Вы должны учиться, Энид. Серьезно учиться.

— Нас с сестрой приглашают в школу магии, как и всех Розье, — призналась Энид. — Папа об этом и слышать не хочет. Говорит, дома, в Марокко, мы по-настоящему свободны. В пустыне полно странствующих колдунов Магриба, никто не запрещает колдовать и не заставляет прятаться от магглов. В Шармбатоне все совсем не так. К тому же, Друэлла вообще мечтает о Хогвартсе после разговора с вашим другом, мистером Дамблдором.

По лицу Гринделвальда пробежала едва уловимая тень.

— Ваш отец сгущает краски, не желая расставаться со своими очаровательными дочерьми, и в этом я готов его понять, — отозвался он. — И все же я поговорю с ним и с Виндой. Если начнется война, Хогвартс на неопределенное время станет недосягаемым — но во Франции ваша свобода ничем не будет отличаться от привычной жизни в Марокко. Каждый сам возводит тюрьму для себя, помните об этом, Энид.

— Я и не хочу в Хогвартс, — угрюмо проговорила Энид. — И Друэлле не позволю. Она уже выдумала себе там друга. Мне он не нравится. Я все устрою по-моему.

— Упорства вам не занимать, — рассмеялся Гринделвальд. — Но Винда и Друэлла нас уже заждались. Пока мы идем до кабинета, не позволите ли рассказать вам об игре в шахматы?

— Я уже прочитала все о правилах, — с комичной серьезностью возразила Энид. — И успела понять, что их все равно что нет.

— Вы склонны все чересчур упрощать, — покачал головой Гринделвальд. — Игра в шахматы требует сосредоточенности и мудрости. Это игра, в которой игрок думает, что контролирует фигуры. Но в действительности, эти фигуры манипулируют им.

— Как это? — Энид удивленно взглянула на волшебника. — Фигуры — это всего лишь заколдованные кусочки дерева, герр Гринделвальд. У них не может быть своего мнения.

— О, скоро вы узнаете, что это совершенно не так, — Гринделвальд снова странно улыбнулся. — Вы напомнили мне об одном давнем разговоре с Альбусом... Давайте договоримся, Энид: вы попытаетесь выиграть хотя бы у одного из нас, и тогда сами скажете, правда это или нет.

— Хорошо, — Энид уже немного освоилась и не так стеснялась высокопоставленного гостя. — Обещаю, что мы будем играть до тех самых пор.

Том вздрогнул от того, что кто-то сильно толкнул его в бок, и туман развеялся. Вокруг царило оживление: лекция закончилась, и ученики собирали свои вещи, а рядом обнаружился крайне недовольный Долохов.

— Если ты намерен прохлаждаться на каждом занятии, найди себе другого соседа, — пробурчал тот. — Профессор посматривал в нашу сторону все занятие, а я, знаешь ли, не переусердствовал, зубря его предмет.

Том рассеянно кивнул. Уже в который раз он вынужден был признать: Эван Розье ничего не делал просто так, все его планы были построены на тончайшем, пусть и не всегда очевидном расчете. До сих пор заимствованная память Тома вращалась преимущественно вокруг истории Волдеморта и его ближнего круга, но кто сказал, что Тони Сакс, убитый в самый разгар его зловещего расследования, связанного с той, первой магической войной, преследовал цель всего лишь ввести его в общество искателей выгоды вроде Бэгшота или Экинбада? Возможно, только сейчас Том начинал подбираться к главной, наиболее занимательной части этой истории...

* * *

Табита едва не споткнулась о внушительных размеров рыжего книззла, выскочившего ей под ноги прямо из-за угла. Блудный питомец Элейны Уоррингтон явно водил дружбу с легендарными существа из-под холмов, от которых великаны предостерегали Джемму: слишком уж удивительной казалась его способность появляться так неожиданно, будто он и вправду способен странствовать между мирами.

Убедившись, что в переулке она одна, Табита подхватила книззла на руки, сгребая его в крепкие объятия. Настроение в последнее время было препаршивейшим. Даже вечный неудачник Лонгботтом заявился на святочный бал в компании соответствующей самым высоким стандартам дяди Элджи девицы, а она была вынуждена весь вечер провести одна, на пару с Боулом снимая баллы с счастливых парочек. Вишенкой на торте стало ехидное замечание одной из сестер Кэрроу, которая, конечно, не преминула ее унизить, да еще и в присутствии позабывшего что-то в слизеринских подземельях Поттера. Если бы не вовремя подоспевший Снейп, малолетняя нахалка не скоро бы позабыла этот вечер — но баллы предсказуемо потерял только Гриффиндор.

Впрочем, сейчас было не время предаваться обидам и злиться на бесцеремонную девчонку, даром что внешне совсем не похожую на Алкиону. Пока остальные студенты наслаждались остатками каникул, Табиту ждало крайне важное событие: сегодня представители племени русалок милостиво согласились принять участие во встрече с лордом-мэром Хогсмида, директором Хогвартса и представителями министерства в преддверии следующего испытания турнира.

Хотя Табита ничего не смыслила в русалочьем языке и вообще знала об этих существах едва ли больше базового материала школьной программы, она представляла студентов Хогвартса, а также выступала выразителем интересов своего несовершеннолетнего кузена. Двойные стандарты министерства, как они есть: при противостоянии тем же русалкам в испытании возраст Невилла никого не смущает, но права беседовать с ними на равных он, конечно, удостоится только через три года.

Не то что бы Табита так уж хотела тащить с собой на встречу в Хогсмид Лонгботтома. Определенно, нет. Уж лучше принести с собой книззла, и то больше пользы. Рыбины с мерзкими голосами ненавидят кошек. Должно быть, это у них на уровне генетической памяти.

Джемму она нашла в “Трех метлах”. Подруга крутила в руках нетронутый бокал вина и неподвижно смотрела прямо перед собой, погруженная в безрадостные мысли. Табита даже без легиллименции могла сказать, кто являлся виновником ее меланхолии.

— Совсем гадко? — она присела рядом и осторожно высвободила бокал из холодных пальцев Фарли. — Пить в одиночку не выход.

— В следующий раз приглашу Амриту, — фыркнула Джемма. — Правда, у их великаньего пойла такой вид, будто все ингредиенты из лаборатории Снейпа смешали в одном котле.

— Не вышло с посещением? — мрачно констатировала Табита. — Ну не огорчайся ты так. Подожди еще пару месяцев. Малфой сильно накосячил этим летом. И куда его понесло с игры на ночь глядя? Еще и эта грязнокровка подпортила ему алиби…

— К матушке его понесло, — сообщила Джемма. — Зачем — не знаю. Люциус в последнее время что-то темнит. А я даже с Уолденом посоветоваться не могу. Мне необходимо попасть в Азкабан.

Табита вздрогнула.

— Мне не нравится, как это звучит. Ты в Азкабане уже была, пора с этим завязывать. Как продвигается у твоих родителей? Никаких следов Каро?

— Она была в Марокко, — бесцветно отозвалась Джемма. — Встречалась там с Локонсом. После этого ее следы теряются. Предвосхищая твой следующий вопрос, надеяться на Локонса бесполезно. Память его чиста, он ничего не помнит. Родителям повезло найти свидетелей, магглов. Никогда бы не подумала, что любимые Локонсом наряды кислотного цвета и завитые волосы послужат доброму делу. Несколько человек его там запомнили. Поминали его... нехорошими словами.

— Когда это было? — поразилась Табита. — До того, как Локонс начал преподавать?

— После, — Джемма неопределенно качнула головой. — И кто знает, что он выболтал Каро, учитывая события, происходившие в школе в тот год.

— Думаешь, это она подчистила ему память? — опасливо осведомилась Табита. — Или кто-то другой?

— Кто бы это ни был, думаю, логику Каро мы с ним понимаем одинаково, — тут Джемма впервые позволила себе подобие улыбки. — Эту женщину следует искать в Британии. Не удивлюсь, если авроры в кои-то веки угадали правильно: это она стоит за смертью Крауча.

— Но зачем ей подставлять Уолдена? — неожиданно для себя Табита почувствовала неподдельное возмущение. — Джемма, ты понимаешь, что если она вернулась мстить, ты в большой опасности?

Джемма рассмеялась.

— Я бы хотела такого исхода. Чтобы поймать зверя, нужно сначала выманить его из убежища. Но не думаю, что Каро есть до нас дело. Через Локонса до нее дошли слухи о действовавшем в замке Наследнике. Вот ради кого она приехала. Если уж даже мы с тобой узнали тайну Темного Лорда, что мешает другим прийти к аналогичным выводам?

Табита с опаской огляделась по сторонам, но бар жил своей жизнью, и никому не было дела до двух сплетничающих девушек. Даже книззл Уоррингтонов, уютно устроившийся у нее на коленях, не проявлял ни капли интереса, погрузившись в крепкий, глубокий сон.

— Но Он в Хогвартсе, — шепотом произнесла она. — Так считают многие. Даже мы не знаем наверняка. Если Каро попытается его найти, она тоже придет сюда. А мы будем так заняты турниром, что проглядим очевидное. Ох, Джемма, может быть, тебе переехать? Может, снова вернуться к родителям?

— И оставить без присмотра мои машины? — Джемма насмешливо хмыкнула. — Гоблины только и ждут случая вывести нас из игры. Я получаю письма от Маркуса. Он побывал в десятке магических поселений по всему миру, и многие из них горят желанием повторить удавшийся в Хогсмиде эксперимент. Если посеянные нами зерна дадут всход, все это окажется под контролем у нас. Нас, горстки вчерашних семикурсников! Я даже припомнить не могу аналогичных случаев такого ошеломительного успеха! Думаешь, гоблины так легко позволят этому случиться?

— В том-то и дело, — не согласилась Табита. — Каро может устроить любую гадость, но на нее никто и не подумает. Обвинят гоблинов, Бэгшота, Дамблдора, а она будет сидеть себе в сторонке и довольно потирать руки.

— Мне хватает своих проблем, чтобы еще бояться тени Каро, — поджала губы Джемма. — Я поставила в известность мистера Бэрка. Если Каро и прячется где-то поблизости, у нее нет возможности действовать свободно.

Табита покачала головой. Не было никаких оснований сомневаться в компетентности Карактакуса Бэрка, но отчего-то на душе у нее было неспокойно. Подспудная мысль точила сознание, не позволяя дышать полной грудью — но что именно тревожит ее, Табита бы сказать ни за что не смогла.

Взглянув на часы, Джемма решительно поднялась. Встреча была назначена отчего-то не на предполагаемом месте проведения испытания, а на противоположном берегу, — скорее всего, из природной вредности русалок, — и прогулка туда предстояла неблизкая. Девушки преодолели примерно половину пути, беседуя об отвлеченных вещах, таких, как расписание пробных экзаменов в Уагаду, которые Табите предстояло сдать до середины лета, когда их внимание отвлек хлопок аппарации. Джемма бросила машинальный взгляд в сторону шума и удивленно изогнула бровь: к ним присоединился никто иной, как Верховный Чародей Визенгамота.

— Мисс Фарли, — Дамблдор, как всегда, излучал доброжелательность и оптимизм. — Мисс Меррисот. Поистине добрая встреча!

— Ваша светлость Верховный Чародей, — не удержалась Табита от крохотной шпильки, обратившись к Дамблдору на манер леди Энид. — Радостно снова видеть вас в Хогвартсе.

— Да уж, помнится, в мою бытность директором мы с вами встречались значительно реже, — добродушно рассмеялся волшебник. — Разве что для мисс Фарли я всегда готов был сделать исключение.

— Я была примерной старостой, профессор Дамблдор, — недоверчиво отозвалась Джемма. — Проблемы факультета мы предпочитали решать на месте, не обременяя вас излишними хлопотами.

— И вы не слишком изменились с тех пор, не так ли? — многозначительно взглянул на нее Дамблдор. — Стремитесь в одиночку расправиться с любыми сложностями, какими бы опасными они ни были.

Джемма ничего не ответила, но Табите отчего-то стало не по себе от этого разговора. Хотя она была абсолютно уверена, что в “Трех метлах” их разговор не мог услышать никто, кроме рыжего книззла, сейчас ее преследовало неприятное чувство, будто Дамблдор, невидимый, все это время стоял за их спинами и не пропускал ни единого слова.

— Как здоровье господина Макнейра? — светским тоном продолжил беседу маг, будто не замечая, как переменилась в лице Джемма. — Есть ли какие-то подвижки в расследовании?

— У господина Верховного Чародея должно быть больше информации на этот счет, — сухо отозвалась девушка. — Разве не Визенгамот в его лице будет выносить решение по этому вопросу?

В глазах Дамблдора зажглись лукавые искорки.

— Вы переоцениваете мое влияние, мисс Фарли. Если бы решение выносил я, Уолден Макнейр никогда не был бы обвинен в убийстве Барти Крауча. Я абсолютно убежден в его невиновности. К сожалению, частное мнение одного из судей не может быть противопоставлено решению большинства. Таковы законы функционирования Визенгамота.

— Большую часть из которых вы написали сами, — очередная колкость сорвалась с губ Табиты прежде, чем она успела себя остановить, но, к ее удивлению, возражать Дамблдор не стал.

— Своими прямолинейностью и тягой к справедливости вы напоминаете мне Элджи, мисс Меррисот, — мягко произнес он. — Однако, одному человеку не так то просто переломить систему, формировавшуюся веками. Я советую вам очень серьезно отнестись к подготовке к слушанию, мисс Фарли. И помните: до наступления лета, до вынесения дела на повестку дня Визенгамота, вы еще можете обратиться ко мне за помощью.

— К вам? — теперь уже Джемма не трудилась скрывать своей подозрительности. — И какой же у вас в этом интерес, профессор Дамблдор? Или вы всем своим бывшим студентам так помогаете?

— Я давно уже не ваш профессор, — поморщился маг. — Хотя помню вас еще на церемонии распределения, равно как и мистера Макнейра. Один из моих учеников, как вам известно, оказался в Азкабане по ложному обвинению и провел там почти тринадцать лет. Хотя то решение было вынесено не мной, хотя я до последнего не мог поверить, что Сириус Блэк способен на такое предательство, я все же не приложил достаточно усилий к тому, чтобы во всем разобраться. Считайте, что я не хочу повторять ту же ошибку в отношении мистера Макнейра. Полагаю, в последние годы он, наконец-то, зажил той счастливой жизнью, к которой всегда стремился. У него не было мотивов убивать Крауча — и он, конечно же, не поддерживал никаких связей с Каролиной Фоули.

— И это все? — Джемма насмешливо хмыкнула. — Не очень-то убедительно. Я не первокурсница, чтобы принять такую сентиментальную и наивную версию, господин Верховный Чародей.

— Я и забыл, с кем имею дело, — Дамблдор рассмеялся. — Ваши практичность и осторожность не знают себе равных, мисс Фарли. Что же, предложу вам иную версию. Уолден Макнейр очень устраивал меня на своем месте. Это верно, мы нередко расходились во мнениях, в частности, касательно организации нынешнего Турнира, но сегодняшняя встреча с русалками не имела бы ни малейших шансов состояться, продолжай Уолден возглавлять свое ведомство.

— А вот на ставленника Дугольда Тикнесса ваши наставнические беседы воздействия не имеют, — с пониманием кивнула Джемма. — Но при этом вы знаете о том, что я веду дела с Пием, который отчасти влияет на решения своего дяди.

— Вы слишком превратно толкуете мои мотивы, — покачал головой Дамблдор. — Я готов поклясться, что не ожидаю от вас какого-либо содействия, Джемма, и не стремлюсь вас использовать. В конце концов, суд должен быть справедливым. Если мистер Макнейр будет осужден, настоящий преступник продолжит разгуливать на свободе — и это будет уже моя личная ответственность.

— Верно, — Джемма как-то потерянно кивнула и замедлила шаг — они уже приближались к условленному месту. — Как верно и то, что второй тур испытаний не следовало проводить в Озере. Уолден всегда говорил, что нельзя верить русалкам.

— Мы попытаемся говорить на одном с ними языке, — Дамблдор больше не улыбался. — Но сейчас вы понимаете меня правильно, Джемма. Одному Мерлину известно, какие секреты скрывает Черное озеро, и я не хочу допускать туда студентов. Ни за что не хочу.

* * *

Возвращение к привычному режиму занятий далось Табите нелегко — по правде сказать, она уже по горло была сыта обязанностями старосты и начинала тихо ненавидеть и школу, и назойливых студентов, словно договорившихся доставлять ей и Боулу как можно больше проблем. Возросшая ответственность подразумевала серьезные ограничения, и теперь она отлично понимала, отчего профессор Синистра так часто пребывала в дурном настроении с самого утра. Лично ее неприятности порой начинались, не успевала она покинуть спальню, а в последнее время их количество росло в геометрической прогрессии. Люциан же, напротив, относился к происходящему со стоическим спокойствием: казалось, его не тревожили ни неумелые дуэли несносных малолеток, ни иностранные гости с их странностями и непрекращающейся конкуренцией, ни предстоящие экзамены, ни очередное испытание турнира. О последнем он расспрашивал Табиту с приводящим в бешенство обывательским любопытством:

— А в чем конкретно будет состоять суть испытания, вам сообщили? Я имею в виду, чем вообще можно заниматься в озере? Соревноваться в дальности заплыва? Нырять с вышки?

— Боул, что в словах “не имею права разглашать подробности” тебе непонятно? — предсказуемо вызверилась Табита. — Шел бы вместо меня встречаться с русалками, знал бы сейчас гораздо больше.

— Как будто мне мало забот с организацией консультаций для отстающих, — ужаснулся Люциан. — Это твой кузен может не задумываться о будущем, а у нас конец года на носу. И Тритоны. По-настоящему страшные Тритоны, а не та мелюзга, что водится в Черном озере.

— Лонгботтом меня бесит, — Табита все-таки не выдержала и пожаловалась: — Вместо того, чтобы учиться прилично плавать, ошивается вокруг хаффлпаффской гостиной. Нашел время романы крутить! Возомнил себя великим колдуном! Хорошо хоть тетушка Энид пока не в курсе, ее бы удар хватил.

— Да оставь ты мальчишку в покое! — поморщился шагавший рядом Монтегю. — Все видели его на первом испытании. Справился, пусть не выиграл, но и в больничное крыло не загремел. Если находит время гулять с девчонками — значит, знает, что делает. Да и девчонка не так плоха: не грязнокровка, не вейла. Хотя бы у одного чемпиона со вкусом все в порядке.

— Спасибо, утешил, — буркнула Табита, все же признавая правоту приятеля. — Ну что же, надеюсь, он там не переполошит пол-озера, как вышло с драконом. Лорд-мэр Бэгшот пообещал русалкам неприкосновенность подводного мира и безопасность для редких созданий. В ответ они обязуются придержиться разумных ограничений в противостоянии чемпионам и не причинять вреда их жизни и здоровью. В этом испытании решили взять не зрелищностью, а сложностью исполнения. Скоро сами увидите.

— Да что мы там увидим, — разочарованно протянул Монтегю. — Делать мне больше нечего — глядеть с трибун на воду. Я за шесть лет уже вдоволь насмотрелся на это озеро. Хорошо хоть выходной дадут!

Табита рассталась с друзьями на выходе из замка: по воле Амбридж ей предстояло сомнительное удовольствие забирать Невилла с урока по уходу за магическими существами. Гнусной статейкой о Краме беспредел Скитер не ограничился: с особенной радостью она прошлась по способностям Дамблдора по подбору кадров, особенное внимание уделив преподавательскому опыту полувеликана Хагрида, происхождение которого только сейчас резко заинтересовало общественность. Как и следовало ожидать, Хагрид впал в депрессию, запил, а профессор Граббли-Дерг, чувствуя, что ее предмет невольно оказался в фокусе всеобщего внимания, словно с цепи сорвалась, спрашивая со студентов по полной и не делая исключений даже для чемпионов турнира. Табита не без оснований подозревала, что наверстывать пропущенный материал с Лонгботтомом придется снова ей, и мысленно пожелала Амбридж и компании сквозь землю провалиться с их идиотскими бессмысленными сборами и напутствиями.

Четвертый курс изучал единорогов — и Табита своевременно замедлила шаг, не желая пугать великолепного белоснежного зверя, настороженно наблюдавшего за студентами. Память будто перенесла ее на несколько лет назад, в ту незабываемую кровавую ночь, когда ей стала известна тайна Джеммы, а с виду беззаботная жизнь дала первую зловещую трещину. В груди неприятно заныло: на четвертом курсе будущее выглядело таким размытым и далеким, Фарли еще умела искренне смеяться, Уоррингтон и не помышлял о женитьбе, а на берегу Черного озера они собирались разве что ради того, чтобы посплетничать и посмеяться над жалкими потугами Кэрроу испортить им жизнь. Отчего-то Табите казалось, что этот карточный домик мнимого успеха начал осыпаться именно тогда, в Беллерофонтском лесу — и в этот момент единорог, будто почувствовав ее мысли, вдруг двинулся навстречу.

Профессор Граббли-Дерг встревоженно вскинула палочку, но торопилась применять чары, внимательно следя за необычным поведением животного. Табита же видела себя будто со стороны: крошечными шагами она приближалась к единорогу, а губы сами собой складывались в теплую улыбку. Единорог был настолько прекрасен, что она впервые не беспокоилась ни о фигуре, ни о грации, ни о манерах. Все меркло и теряло значение на фоне такой чистой, завораживающей красоты, будто перед ней предстала воплощенная магия.

— Ну, привет, друг, — растерянно пробормотала она, осторожно касаясь бархатистой шеи. — Не обессудь, я не очень хорошо умею разговаривать с единорогами… Ты классный… У тебя небольшой шрам остался от кинжала, ты знаешь? Вот здесь, — она нежно очертила контуры шрама и нахмурилась: — Получилось похоже на молнию…

Единорог приветливо потерся мордой о ее плечо, и Табита уже не мог сдержать радостного смеха. Все тревоги, все дурные предчувствия будто отступили — и ей уже хотелось следовать за этим единорогом и никогда в жизни не помышлять ни о ненависти, ни о мести. На душе было безмятежно и легко — ведь если узоры, выводимые судьбой, сложились так причудливо, если перед ней сейчас стояло то же самое животное, что они с Джеммой спасли несколько лет назад в Беллерофонтском лесу, то и остальные пути непременно приведут их к счастливому финалу.

До замка они с Невиллом шли молча. Табита витала в облаках, мечтательная и загадочная, а Лонгботтом был порядком смущен, увидев кузину с неожиданной стороны. Для непосвященных в события трехлетней давности эта сцена и вправду выглядела странно — и только Финч-Флетчли успел едва заметно подмигнуть Табите, явно догадавшись, с кем им улыбнулась удача повстречаться вновь.

Фарли дара речи лишится, когда узнает. Может, это хоть немного отвлечет ее от страданий по Макнейру.

Как и предполагала Табита, беседа с Амбридж не имела никакой содержательной части. Директор буравила Лонгботтома подозрительным взглядом, будто надеясь прочитать его мысли и заранее выявить намерения устроить очередной саботаж, грозящий влететь министерству в кругленькую сумму. Лонгботтом в ответ глупо таращил глаза и с блаженным видом улыбался. Табите захотелось как следует встряхнуть этого недоумка — похоже, он растерял последние мозги, связавшись с Аббот.

После встречи у Амбридж Табита запланировала посетить профессора Синистру — для подготовки к экзамену по астрономии в Уагаду ей требовалась серьезная дополнительная литература, и она с мстительным удовольствием потащила кузена с собой. Все лучше, чем позволить ему без дела бродить по замку в компании этой странной хаффлпаффки. Не хватало еще, чтобы о его похождениях пронюхала Скитер — за скандальные статьи бабушка сживет со свету их обоих.

Стол Синистры еще больше, чем обычно, был завален книгами, беспорядочно раскрытыми и испещренными пометками и закладками. Выглядело так, будто профессор взялась за очередную научную работу — и только странность выбранной темы позволяло Табите прийти к выводу, что речь идет о чем-то куда более серьезном. Кроме того, она еще помнила их предыдущий разговор.

— Вы продолжаете изучать индийскую астрологию для директора? — Табита бросила взгляд на один из фолиантов. Со стилизованного изображения на нее взирал угрожающего вида краснокожий многорукий бог, восседавший на чернорунном баране. — Это он? Шукрачарья?

— Это Мангала, покровитель планеты Марс, — поправила ее Синистра. — Его также знают под именем Лохитанг. Еще один владыка демонов — и еще одна частица Шивы.

— Этот ваш Шива всюду разбрасывался своими частицами, — рассмеялась Табита. — Интересно, что бы произошло, если бы они все встретились?

Профессор Синистра не оценила ее шутки — напротив, держалась она чрезвычайно серьезно, даже обеспокоенно.

— Не стоит сравнивать Лохитанга с его собратьями, о которых я рассказывала прежде, — покачала она головой. — Лохитанг был сотворен из позитивной энергии Шивы. Разрушение мира и установление хаоса никогда не являлось его подлинной целью, пусть он и стал богом-покровителем войны.

— Лицемерно заявлять такое с его стороны, — возразила Табита. — В Хогвартсе мне только и твердили, что все боги не более чем добившиеся успеха волшебники. Отличное оправдание для убийств — провозгласить себя богом войны. Подойдет любому магу, стремящемуся к власти.

— Не стоит смеяться над тем, что ты не понимаешь, — остановила ее Синистра. — Мир куда более многогранен, чем мы в состоянии постичь. Все эти персонажи жили и действовали тысячелетия назад. Мы не знаем, что скрывается за красивыми метафорами.

Табита покинула астрономическую башню в состоянии крайнего недовольства.

— Амбридж свела с ума даже моего любимого профессора, — посетовала она. — Нет, я буду рада, если на следующей год эту жабу благополучно отправят на покой — любым способом.

— Единорог вел себя так, будто узнал тебя, — резко сменил тему Невилл. — И Финч-Флетчли… я видел, как он смотрел...

— Поздравляю, мистер Ищейка, — язвительно протянула Табита. — Даже слышать не желаю о твоих выводах.

— Я не все рассказал тебе о той ночи, — будто не слыша ее, пробормотал кузен. — И сейчас все сошлось одно к одному. Марс… и единорог… и Морриган.

— Лонгботтом, ты на солнышке перегрелся? — Табита даже остановилась. — Что за бред ты несешь?

— Это не бред, — обиделся Невилл. — Ханна и Луна с первого курса говорят о том, что Морриган бродит по замку. У них обеих есть дар предвидения. Они, правда, не особенно умеют с ним управляться, а так, как учит Трелони — лучше бы не учила совсем. Но я верю в то, что они говорят.

— А теперь объясни, как человек, — рассердилась Табита. — Ты наслушался историй двух ненормальных, возомнивших себя новыми кассандрами?

— Не хочешь — не верь, твое дело, — пожал плечами Невилл. — Но когда мы проходили отработку в Беллерофонтском лесу, вы с Джеммой и Джастином тогда ушли вместе с Клыком, помнишь? А мы с Малфоем и Кэрроу пошли за Хагридом, а потом он оставил нас, и вот тогда пришли кентавры. Я разговаривал с одним из них, и он сказал: “Марс сегодня такой яркий”. Он повторил эту фразу несколько раз, понимаешь? Кентавры ведь тоже предсказывают будущее, гораздо лучше людей. И сейчас, после слов профессора Синистры, мне кажется, что он говорил о войне.

— Говорил. Три года назад, — напомнила ему Табита. — И никакой войны до сих пор нет. Стоит ли запоминать такие глупости и верить им?

— Кентавр сказал, что в лесу для меня слишком опасно, — продолжал свое Невилл. — Именно для меня. И с тех пор мои неприятности не прекращались. Теперь вот еще этот турнир. И будто нарочно профессор Синистра говорит нам о Марсе. Я не верю в такие совпадения.

— Глупости, — Табита нервно огляделась, сама не зная, чего она опасается. — И я тебе запрещаю забивать себе этим голову, слышишь? Иначе я серьезно подумаю, стоит ли позволять тебе видеться с Аббот! Ты тут под моим надзором, не забывай! Я дяде Элджи пообещала, а я своими словами не разбрасываюсь.

Табита говорила, лишь чтобы заполнить тишину, но посеянная встречей с единорогом безмятежность улетучивалась без следа, уступая место жгучему беспокойству. Она уже слышала имя Морриган — из предсказания Амриты для Гермионы Грейнджер. Во всяком случае, так эту историю передала им с Фарли Виктория Флюм, которая хоть и не отличалась выдающимися способностями к анализу, память все же имела превосходную.

Была в этой истории и еще одна, менее очевидная сторона. Если кентавр беседовал с Невиллом на глазах у Алкионы Кэрроу, эта змея, разумеется, запомнила все услышанное в мельчайших подробностях и, несомненно, донесла отцу. Сразу же после этого Флора Кэрроу, слизеринка до мозга костей, вдруг сблизилась с Джинни Уизли, сестрой лучшего друга Поттера, потенциального Темного Лорда. Фарли была права: вполне возможно, не только они догадались о том, какая тьма скрывается под маской национального героя и не слишком выдающегося ученика. Если Амикус Кэрроу таким замысловатым путем стремился отвоевать себе место под солнцем, значит ли это, что Фоули сделали ставку именно на Поттера, а не на мальчишку-грязнокровку, которого упоминала Джемма? Голова от противоречивых выводов шла кругом — этими мыслями просто необходимо было поделиться с надежным человеком.

Табита подумала, что уже непозволительно долго не посылала писем бабушке.

* * *

Невилл смущенно разглядывал носки ботинок, прижимая к груди увесистый том с описанием магических растений, что можно встретить в подводном мире, и Филлис не могла не преисполниться уважением к упорству однокурсника. Гриффиндорец оставался гриффиндорцем даже в сложнейшей ситуации и не сдавался, стараясь найти решение своей проблемы. Заключив из подсказки, зашифрованной в яйце, что суть задания будет состоять в поиске некоей пропажи, затерянной под водой, Невилл рассудил, что задача первостепенной важности — научиться дышать, находясь на дне озера, и Филлис с Гермионой, воспитанные на маггловской фантастической литературе, не сговариваясь, пошутили, что ради того дела ему остается только отрастить жабры. Оказалось, что возможность сделать это относительно безопасным для здоровья способом и вправду существует.

— Жабросли? — Филлис с отвращением посмотрела на довольно непривлекательный сгусток подгнивающих водорослей, даже на рисунке выглядевший отталкивающе. — И тебе предстоит это добыть? И съесть? А что будет потом с твоими легкими?

— Я думал, ты обрадуешься, — обиделся Невилл. — Ты же сама изучаешь анимагию. Это гораздо более серьезное превращение.

— Я занимаюсь анимагией с лета, посвящаю этому все свободное время, — обиделась Филлис. — И я ни за что бы не взялась за это без крайней необходимости! А у тебя на все про все несколько дней. Дотянул!

— А в чем необходимость? — удивился Невилл и тут же сообразил: — Ты, наверно, не можешь об этом рассказывать, да? Это как-то связано с диадемой?

— Связано, — Филлис вздохнула и постаралась уйти от скользкой темы: — Но где ты рассчитываешь раздобыть водоросли? Обратишься за помощью к родственникам?

— Об этом я и не мечтаю, — помрачнел Невилл. — Как будто ты их не знаешь! Меня только-только за переполох с драконом перестали ругать. Тетя Энид даже и думать мне запретила о том, чтобы заходить в озеро зимой! Пишет, что я доведу ее до нового сердечного приступа. Придется искать другой способ…

— Но времени на подготовку почти не осталось! — всплеснула руками Филлис. — Даже здесь, в книге, написано, что это редкие, теплолюбивые морские водоросли с юга! Можно попытаться заказать их совиной почтой, но выйдет недешево. Опять-таки, Амбридж наверняка проверку устроит, не успеем…

— Да и не прокатит, — вздохнул Невилл. — Дядя Элджи высылает деньги только Табите, а она против решения семьи в жизни не пойдет. Она и так следит за мной из-за Ханны… и еще из-за того учебника. Уж не знаю, что на нее нашло, но она вытрясла из меня всю правду о заклинании, которое я использовал, и велела отдать книгу. Еще и заставила пообещать, что я никому не расскажу, что учебник хранился у нее так долго, особенно Снейпу. Как будто без этого обещания я бы принялся с ним откровенничать! — он тихо рассмеялся.

Филлис сосредоточенно кивала, слушая друга, и вдруг ее лицо просветлело.

— Вот же решение, прямо перед нами на ладони. Мы попросим профессора Снейпа поделиться водорослями из его личного хранилища. Вдруг повезет, и у него есть небольшой запас?

— Просить помощи у Снейпа? — Невилл выглядел так, будто эта идея приводила его в еще больший ужас, чем непосредственно испытание. — Даже и думать забудь! Если бы только существовал способ незаметно пробраться в его хранилище…

— И украсть то, что можно получить на полных правах? — возмутилась Филлис. — Думаешь, Снейп не догадается, кто это сделал? Вряд ли это улучшит ваши и без того плохие отношения. Ты же не станешь просить его нарушать правила испытания. Ты самостоятельно нашел способ дышать под водой, потому что разбираешься в гербологии. Ты просишь школу предоставить вспомогательные инструменты, и это твое право. Ты не можешь получить их другим способом. Но если ты настолько боишься Снейпа, попробуй действовать через профессора Спраут. Даже лучше, если она будет тебя сопровождать. При ней Снейп не станет демонстрировать предвзятость.

Невилл немного успокоился. Разговор с его персональным ночным кошмаром в присутствии декана Хаффлпаффа уже не казался таким зловещим и пугающим событием. Сказать по правде, он даже приободрился — теперь, когда опасность утонуть ему не грозила, испытание страшило гораздо меньше, чем встреча с драконом. Они с Гермионой провели немало времени, читая о фауне подводного царства в бестиариях и атласах животного мира Беллерофонтской пустоши, и даже гигантский кальмар, несмотря на свою дурную репутацию и необычный облик, представлялся вполне миролюбивым и безобидным созданием. Настоящие неприятности могли доставить разве что зловредные кельпи, но вероятность повстречаться с ними была не так уж и велика.

— Кельпи не причинят вреда, если только ты по глупости не залезешь им на спину, — назидательно говорила Гермиона. — Это известная особенность определенной категории демонов — им требуется приглашение человека, чтобы тот стал для них уязвим.

— Как ши, — невесть к чему вспомнились Невиллу старые сказки. — Не появятся, если не позвать.

— Как василиск, — эхом отозвалась Гермиона, погруженная в свои неприятные воспоминания.

Несмотря на то, что в этот раз Невилл чувствовал себя полностью подготовленным, в ночь накануне испытания он ни на минуту не сомкнул глаз, а наутро, уже выходя из спальни, чувствовал себя будто внутри огромного аквариума. Жабросли хранились в коробочке в кармане брюк, и мутило уже от одной перспективы проглотить этот гадкий комок слизи. Стоит ли говорить, что даже завтрак не вызвал ни капли аппетита, и Невилл покинул Большой зал раньше, чем друзья начали бы волновать его ободряющими фразочками или нервирующими шутками.

Перед предстоящей проверкой на прочность очень хотелось увидеть Ханну и услышать ее пожелание удачи, но за завтраком девушки не было. Невилл надеялся, что сможет разыскать ее на трибунах, прежде чем окажется под водой.

— Невилл! — Гарри и одна из близняшек Кэрроу нагнали его на полпути к озеру. — Ты как, держишься? Настрой боевой?

Невиллу казалось, что нарастающая паника написана у него на лице, и любой ответ прозвучит комично и неуместно, но постарался изобразить энтузиазм. Тем не менее, Гарри выглядел обеспокоенным.

— Послушай, а Гермиону ты не видел? Я не могу найти ее с самого утра. И в Большом зале она тоже не появлялась. Понимаю, что все дело в ссоре с Роном, но игнорировать друг друга не выход…

— Уизли с присущей ему деликатностью заявил, что Грейнджер помогает своему парню в подготовке к испытанию, — язвительно уточнила Кэрроу. — Смешной. В распоряжении Крама все познания Каркарова, его семьи и две библиотеки, Хогвартса и Дурмстранга. Что она может для него сделать, подарить акваланг?

Гарри и Невилл невольно рассмеялись — отчего-то в исполнении Кэрроу такой сарказм звучал забавно. И все же нельзя было отрицать очевидного — Гермиону и в самом деле никто не видел со вчерашнего вечера.

Трибуны постепенно заполнялись зрителями, а Невилл мрачно сидел на берегу, не отводя взгляда от обманчиво спокойной глади темных вод. Жаль, что организаторы турнира не догадались установить огромные экраны, на которых можно было бы наблюдать происходящее на дне вблизи. С другой стороны, так никто не сможет лицезреть его позор, если он все-таки не справится с заданием. Да и русалки вряд ли согласились бы на такое вмешательство людей в привычное течение жизни в их мире — Табита как-то обмолвилась, что предводительница водяного народа, селки Муркус, установила множество ограничений, за нарушение которых была готовы спросить с волшебников по всей строгости. Невиллу оставалось только догадываться, какими проблемами чревата война с русалками, населяющими ближайший источник пресной воды в округе.

Он снова посмотрел на трибуны. Ни Ханна, ни Гермиона так и не появились, зато Табита гордо восседала на одном из самых лучших мест и беседовала с Кассиусом Уоррингтоном — Невилл и не подозревал, что тот собирался прийти посмотреть на его выступление. Нельзя было отрицать — присутствие этого парня влияло на кузину благотворно. Поймав взгляд Невилла, Табита как-то растерянно улыбнулась и помахала ему рукой. Были с ней и Джоэл Бэрк, и подруги, даже Вивиан Кортасар присоединилась к компании. И сейчас ему предстояло не ударить в грязь лицом перед всеми этими людьми. И перед дядей Элджи — как и в прошлый раз, он сидел рядом с Дамблдором, но на этот раз не сыпал привычными шуточками, а не сводил заинтересованно-настороженного взгляда с племянника.

Похоже, впервые от Невилла ожидали чего-то большего, нежели очередной провал. Это необычное чувство воодушевляло.

Амбридж объявила начало соревнования, произнеся вступительную речь, напоминавшую ее слова перед испытанием с драконами. Дамблдор держался более загадочно, сравнив подводный мир и его загадки с непознанными тайнами, что скрывает человеческая душа. Невилл не очень хорошо понимал, как следует трактовать метафоры Верховного Чародея, да и достаточно с него было подсказок. Однако следующие слова Бэгмена буквально оглушили его своей неожиданностью: выяснилось, что исчезновение Ханны имеет простое и возмутительное объяснение, именно она — та цель, которую ему предстоит достичь на дне Черного озера.

Похоже, Невилл оказался единственным, кто не знал о главной особенности испытания. Другие чемпионы тоже получили своих заложников: Роджеру Дэвису предстояло спасти свою племянницу со Слизерина, Трэйси, специально для Флер Делакур приехала ее младшая сестра Габриэль, Виктору Краму же предсказуемо досталась Гермиона. На поиски пленников чемпионам выделялся всего час, и Невилл порадовался, что они успели отработать и закрепить Согревающие чары, без которых купание в озере могло бы обернуться для него воспалением легких.

На вкус жабросли оказались еще более мерзкими, нежели на вид, а превращение по ощущениям напоминало рассказ Гермионы о вкусе Оборотного зелья. Впрочем, боль прекратилась довольно быстро, а жабрам Невилла позавидовала бы любая морская живность. И только оказавшись под водой, он осознал первый недостаток своего плана: хотя проблем с дыханием он никоим образом не испытывал, под водой нужно было еще и видеть, а его глаза, не защищенные ни чарами, ни очками, вряд ли были готовы функционировать в новых условиях с прежней эффективностью. Оставалось только радоваться, что Хогвартс не расположен на морском побережье.

Неловко перебирая руками и ногами, Невилл попытался плыть и с удивлением обнаружил, что отросшие перепонки между пальцами и ласты значительно облегчают его задачу. Пусть медленно, но он все же продвигался вперед, успешно сопротивляясь подводным течениям и уклоняясь то от стаек рыб, то от скоплений неведомых змеящихся водорослей, за безопасность которых он не готов был поручиться. Прямо под ним по илистому дну неспешно ползли два фиолетовых осьминога с толстыми щупальцами на присосках. Один из осьминогов забрался на едва мерцающий камень с острыми краями, другой поспешил найти укрытие у его подножия, зарываясь в серебристый песок.

Засмотревшись на осьминогов, Невилл едва не пропустил появление первого недружественно настроенного обитателя подводного царства, который, воспользовавшись ситуацией, чуть было не стащил у него волшебную палочку. Вовремя отпрянув от неожиданного прикосновения, Невилл развернулся и чуть не заорал: прямо перед ним стоял болезненного вида черноволосый коренастый старик с испещренным глубокими морщинами лицом. Казалось, старик полностью игнорировал тот факт, что находятся они на дне озера: вся его одежда была абсолютно сухой, за исключением левой полы одежды.

Атаковать старик не спешил, равно как и вступать в разговор, и от того становилось еще более жутко и противно. Вместо этого он только скалил зубы и приглашающе указывал куда-то в сторону. К своему удивлению, Невилл обнаружил всего в нескольких метрах от них миниатюрную, но бесперебойно функционирующую мельницу, похожую на те, что магглы так любят изображать на классических иллюстрациях к народным сказкам. У входа были небрежно свалены заполненные чем-то мешки — присмотревшись, Невилл увидел возле одного из них россыпь жемчужин.

— Не верь ему, старик — обманщик, — мягко посоветовал прямо на ухо девичий голос, и Невилл снова подпрыгнул от неожиданности. К счастью, это была не русалка и не какой-то другой неведомый дух, а всего лишь старая знакомая — Плакса Миртл. Невилл попытался заговорить с привидением, выяснить, как именно она сюда попала, но только пузырьки воздуха вырвались из его рта.

Миртл оказалась проницательной и сама ответила на так и не прозвучавший вопрос.

— Это не простой водяной, и он не местный. На севере их называют вумуртами, а в наших краях они не водятся. Муркус пустила в озеро подводных монстров из разных земель, чтобы всем чемпионам было одинаково сложно. Мальчик из северной школы расправился с таким же, а вот ты попался. Посмотри, сколько времени ты потерял!

Невилл взглянул на одолженные у Гарри водонепроницаемые часы и чуть не схватился за голову: треть отведенного ему времени уже прошла, а он едва оторвался от берега, разглядывая зачарованный жемчуг.

— Вумурт показывает спектакль, — со знающим видом добавила Миртл. — На призраков их чары не действуют. Взгляни, что бы ты ни видел, здесь нет ничего, кроме ила и камней. А среди них наверняка спрятана ловушка.

Послушно повернувшись, Невилл убедился в том, что девушка права. Старый вумурт заморочил ему голову, вынудив так долго любоваться миражами, а сейчас он вынужден плыть изо всех сил, чтобы компенсировать потерянное время.

— Тебе в ту сторону, — Миртл послала ему еще одну милую улыбку. — Я не могла не помочь. Ты был вежлив со мной, когда пришел посмотреть на Тайную комнату. Ты можешь прийти еще. Я буду рада.

Невиллу оставалось только благодарно кивнуть в ответ на самое странное приглашение на свидание в его жизни. Признаться, расставаться с Миртл именно сейчас не хотелось — ему бы не помешал надежный провожатый на дне озера. Едва ли остальные местные жители гостеприимнее вумурта.

Плыть и вправду пришлось долго — с непривычки Невилл устал, в глазах резало и двоилось, отчего приходилось постоянно жмуриться и сбиваться с курса. Внезапно правая нога запуталась в чем-то шелковисто-вязком, наподобие паутины, и чем больше Невилл старался высвободиться, тем сильнее эти нити опутывали его щиколотку. Исхитрившись извернуться, он пережил еще одно незабываемо ужасное мгновение: паутина оказалась ничем иным, как густыми черными волосами юной девушки, которая была бы прекрасна, если бы не огромные острые клыки и не растущий прямо изо лба тонкий рог, на конце которого, как у глубоководной рыбы, светился раскачивающийся зеленоватый огонек.

Впоследствии Невилл и сам не мог понять, что побудило его снова обратиться за помощью к опыту неизвестного Принца-Полукровки. Это заклинание, предназначенное для врагов, он припас еще к столкновению с драконом, но вместо того, чтобы атаковать, хвосторога улетела, и оказывать ей сопротивление не потребовалось. Невилл не знал, к какой разновидности русалок относится напавшее на него чудовище, и русалка ли это вообще, но времени оставалось все меньше, и Ханна нуждалась в его защите, поэтому он никак не мог позволить себе быть съеденным. Вскинув волшебную палочку, он отчаянно выкрикнул: “Сектумсемпра!” — хотя голос его никак не мог быть услышан под водой.

Казалось, что палочка никак не отреагировала на его попытки творить магию: не было ни вспышек света, ни привычной вибрации проходящей сквозь артефакт энергии, но хватка на ноге моментально ослабла, и Невилл стремительно вырвался, отплывая на безопасное расстояние. Вопреки его ожиданиям, русалка не стала его преследовать, и тогда он обернулся — о чем впоследствии не раз пожалел.

Чары Принца работали безукоризненно, вот только выглядело это ожившим кошмаром. Девушка и думать забыла об охоте: она обессиленно опустилась на дно, вцепившись руками в какую-то корягу, а вода вокруг нее медленно окрашивалась в кроваво-красный. Невиллу удалось серьезно ее ранить.

Он заметался на месте, не зная, что делать дальше. Даже раненый, монстр все еще был опасен: кто знает, что за фокусы она может выкинуть напоследок, инстинктивно или из мести. Да и заживляющими чарами Невилл не владел — тут пригодился бы профессиональный колдомедик. Конечно, он мог подняться на поверхность и послать сигнал тревоги — но кто знает, как его задержка повлияет на судьбу Ханны? Невилла переполнял ужас от мысли о том, что она сейчас находится в заточении невесть где, в озере, кишащем ужасными создании вроде только что обезвреженной им ундины.

Приняв решение, Невилл продолжил плыть в указанном Миртл направлении. Благо, не такой уж он сильный колдун, чтобы убить сильную взрослую русалку заклинанием, которое он запомнил-то по чистой случайности. Вскоре он убедился в правильности сделанного выбора: не прошло и пяти минут, как он услышал уже знакомые ему напевы водного народа.

Словно из ниоткуда по обе стороны от него проявлялись очертания магической деревни, напомнившей ему улицу Песчаного Грота, если бы та однажды была затоплена водой. Причудливые дома подводных жителей, подобно днищам кораблей, обросли водорослями и ракушками; вместо кошки на крыше одного из них дремала мурена; отдавая дань чувству прекрасного, русалки разбивали коралловые сады, окрашенные во все цвета радуги, которую многие из них не видели никогда в своей жизни. Хозяева этих домов пристально следили за чемпионом, но, несмотря на принесенное ими оружие, не проявляли агрессии. Невилл полагал, они так миролюбивы лишь до тех пор, пока не узнали о судьбе своей сестры, оставшейся истекать кровью неподалеку от деревни.

Нет, именно сейчас он не может позволить себе мучиться от чувства вины. О спасении русалки он подумает, когда выберется на берег. В данный момент важна только Ханна.

Его пропажа обнаружилась на центральной площади подводной деревни. Тритоны и русалки с любопытством рассматривали Невилла и, похоже, обсуждали его необычный для человека облик. Ханна спала: о ее безопасности позаботились, и воды озера никоим образом не могли навредить ей. Невилл едва не рассмеялся от облегчения.

Перерезать веревку удалось при помощи чар, которые они изучали на первом курсе, и несколько мгновений спустя Невилл уже крепко прижимал к себе заколдованную девушку. Водяной народ одобрительно загалдел — теперь им оставалось только подняться на поверхность и вернуться точно к трибунам. Невиллу повезло первым отыскать колонию русалок — остальные пленники все еще мирно спали на своих местах, и никто не спешил их освобождать. Невилл также не стал проявлять инициативу: непохоже, чтобы кому-то здесь могли причинить вред.

Именно эта мгновение судьба выбрала для того, чтобы показать Невиллу, как он заблуждается. Резкий удар трезубца в одно мгновение пригвоздил к земле полу его мантии, которую он второпях не сообразил оставить на берегу. Невилл испуганно подался в сторону, но трезубец держал его слишком крепко.

— Я всегда знала, что нельзя доверять волшебникам, — неприятно-скрипучим голосом изрекла одна из русалок, еще более свирепая на вид, нежели ее собратья. — Ты рассчитывал улизнуть от нас, убийца? Не думаю.

И хотя русалка так и не представилась, Невилл тут же понял, что имеет честь разговаривать со знаменитой селки Муркус, доставившей так много хлопот его кузине. И беседа эта не сулила ему ровным счетом ничего хорошего.

* * *

Гарри с удовольствием ел заказанный из Хогсмида сладкий попкорн, поддакивал непринужденной болтовне Флоры Кэрроу и чувствовал себя совершенно счастливым. Все складывалось превосходно: похоже, Амбридж окончательно сдалась и оставила его в покое, что позволяло ему прекрасно проводить время в окружении друзей и наслаждаться видом на озеро. Верно, для зрителей испытание не представляло ровным счетом никакого интереса с точки зрения красоты шоу — но куда ценнее была возможность отдохнуть на природе и пообщаться с близкими, не беспокоясь ни об уроках, ни о странных событиях в стенах школы, ни о загадочных привидениях с одним им понятными целями. Гарри словно получил в подарок еще один день рождественских каникул — и это не могло не радовать. Флора, похоже, тоже искренне наслаждалась их разговором и не следила за ходом времени.

Тем не менее, Бэгмен радостно объявил, что чемпионы вот-вот должны выбраться из озера, после чего будут подведены итоги. Рон с предвкушением потер руки.

— Готов поспорить, Невилл их всех сделает! После того, как он расправился с драконом, озеро для него — пару пустяков!

— А ты, видно, спал, когда вы изучали бестиарий, Уизли? — скривилась Флора. — Думаешь, вода безопаснее огня? Лонгботтом в последнее время расхаживал со слишком уж самоуверенным видом. В озерах может водиться такая дрянь, которая тебя сожрет и не поморщится.

— Не думаю, что этому позволят случиться, — миролюбиво заметил Гарри, предвосхищая спор между друзьями. — Но лично мне станет спокойнее, только когда Гермиона окажется на берегу. Уже представляю, как она будет жаловаться, что целый час проспала и ничего не запомнила.

— Радовалась бы, — поежилась Флора. — Битый час разглядывать уродливые рыбьи физиономии — то еще счастье.

В этот самый момент Гарри почувствовал, как невидимая рука тянет его за мантию — кто-то явно старался прервать их неторопливую беседу и привлечь к себе внимание.

— Гарри Поттер, сэр! — голос Добби невозможно было перепутать ни с чьим другим. — Гарри Поттер должен спешить! Времени осталось мало! Они станут искать наследника Розье и никогда не найдут, а сам он не выберется, а змея сказала Добби обратиться к Гарри Поттеру, потому что он знает, как пройти в лабиринты…

— Добби, Добби, погоди, — Гарри завертел головой, пытаясь определить местонахождение невидимого домовика. — Я ничего не понимаю! Какой наследник? Какие лабиринты? Куда я должен идти?

— Гарри Поттер должен спешить! — в отчаянии повторил Добби. — Гарри Поттер единственный в замке знает, как открыть Тайную комнату.

В этот момент Гарри порадовался, что они с Роном и Флорой выбрали места наверху, подальше от остальных студентов. Не хватало только, чтобы этот их разговор подслушали и донесли Амбридж, пусть той сейчас и не до старых расследований. Да и о сплетнях, наводнивших школу на их втором курсе, о его статусе крови и скандальном родстве со Слизерином, лишь в последнее время начали забывать.

Флора первая сообразила, о чем идет речь, и заинтригованно присвистнула.

— Зачем нам Тайная комната, бестолковый эльф? — надменно поинтересовалась она. — Отчитайся, как полагается. Как ты позволяешь себе разговаривать с волшебниками? Или мне подумать о наказании для тебя?

Гарри хотел было возмутиться и одернуть Флору, но ее высокомерный тон подействовал на Добби неожиданно отрезвляюще. Домовик больше не скрывался, он торжественно замер перед друзьями, оправляя гораздо более чистую, чем обычно, наволочку.

— Наследник Розье, чемпион, заблудился в лабиринтах под замком, — уже более спокойно пояснил он. — В Хогвартсе все трубы, все колодцы ведут в Черное озеро. Наследник Розье и его подруга убегали — и оказались в лабиринтах. Никто не может открыть путь к этим лабиринтам, кроме потомков Слизерина, даже домашние эльфы не могут. Но потомкам Слизерина не следует там появляться, — Добби боязливо прижал уши. — Для потомков Слизерина Хогвартс закрыт.

— Почему ты рассказываешь об этом нам? — мрачно осведомился Гарри. — Разве на меня общие правила не действуют?

— Гарри Поттер может пройти в лабиринты, — убежденно заявил Добби. — Гарри Поттер и его друзья вместе с ним. Гарри Поттер знает, где находится дверь. Так сказала она, змея Нагайна.

Вот теперь уже Гарри не мог сдерживаться и вскочил на ноги.

— Ты разговаривал с Нагайной? — воскликнул он. — Значит, ты понимаешь змеиный язык?

— Добби не понимает, — эльф потряс головой. — Добби не умеет разговаривать со змеями, Добби боится их. Но Нагайна — волшебная змея. Если она захочет — Добби поймет. Нагайна не желает, чтобы наследник Розье погиб в лабиринтах, а ее он к себе не подпустит и не послушает. Гарри Поттер должен пойти. Нагайна сказала, что будет ждать его у входа.

Гарри тяжело вздохнул. Похоже, рано он радовался возможности предаваться ничегонеделанию на солнышке. Предстоит не только вытащить Невилла из загадочного гиблого места, о котором он прежде никогда не слышал, но и разобраться, что, собственно, случилось на дне озера. Отчего-то ему казалось, что побег дракона на этом фоне — незначительное недоразумение.

Он решительно взглянул на друзей.

— Надо идти. Послушайте, я не предлагаю вам сопровождать меня, это может быть опасно…

— Ты шутишь, друг? — оскорбился Рон. — Чтобы я отпустил тебя одного? Чтобы бросил Невилла на произвол судьбы? Ну уж нет, вместе — так до конца. Давненько я не бывал в Тайной комнате!

— Ну а что вы на меня смотрите? — сурово свела брови Флора. — Если нас поймают учителя, скажу, что Темный Лорд решил завершить начатое два года назад. В прошлый раз этой байке поверили.

Легко было принять решение — и куда сложнее воплотить его в жизнь. Гарри казалось, что сотни глаз уставились на них с Роном и Флорой, когда они спускались к выходу с трибун. В самом деле, не каждый решится покинуть соревнование за пять минут до оглашения имени победителя. Флору окликнул кто-то из однокурсниц, она нетерпеливо мотнула головой, давая понять, что сейчас ей не до пустых разговоров. Гарри поймал вопросительный взгляд Меррисот и, признаться, на миг поддался непозволительной слабости, искренне пожелав попросить ее о помощи. В таком деле не помешала бы староста на их стороне. С другой стороны, памятуя о сложных отношениях Невилла с кузиной, Гарри не мог гарантировать, что вмешательство Табиты не выйдет всем им боком.

— Этот домовик работает в Хогвартсе? — поинтересовалась Флора, пока они спешили обратно в замок. — Когда это вы успели так подружиться?

— Он не отсюда, — возразил Гарри и всерьез задумался. Добби так стремительно ошарашил их новостями и исчез, что он не успел расспросить эльфа о том, при каких обстоятельствах его вообще занесло в замок посреди испытания. Мистера Малфоя на трибунах не было — значило ли это, что Добби вызвал к себе Драко? Или за всем этим стояла Расальхаг, в свое время обещавшая Гарри присматривать за неуравновешенным эльфом? Означало ли это, что они могут встретить ее в лабиринтах — ведь там, куда нет хода ни одной живой душе, с легкостью может находиться привидение… Все же ему следовало прислушаться к интуиции и отказаться от спутников еще там, у озера... Если Рон уже успел привыкнуть к их приключениям, имел ли он право втягивать в это Флору?

Флора, впрочем, смотрела на происходящее, как на забавное приключение, и с любопытством вертела головой по сторонам — раньше ей не случалось забредать в эту часть замка.

— Здесь легко можно заблудиться, — заметил Рон, проводя рукой по каменной кладке. — Смотри-ка, стены влажные. И жутко воняет сыростью.

— Ты слышал, что Добби сказал, — пожал плечами Гарри. — Замок соединен с озером, а на нижних этажах это чувствуется сильнее всего. Я знаю эту дорогу. Третий коридор направо от лестницы в подземелья, а потом все время прямо, мимо бочек у гостиной хаффлпаффцев, до тупика. Потом вниз по маленькой лестнице. Здесь и нужно ориентироваться на запах. Тайная комната затоплена, и мы пока не знаем, в каком состоянии находятся эти лабиринты.

— Может, и нам не помешало бы запастись жаброслями, прежде чем соваться сюда? — уточнил Рон. — Кэрроу, надеюсь, ты умеешь плавать и не будешь бесполезным балластом?

— Главное, что я умею быстро бегать, — сумрачно покосилась на него Флора. — На случай, если у Слизерина там припасена еще парочка монстров, скормим им тебя.

Гарри только покачал головой. Сейчас постоянные перепалки Рона и Флоры уже не казались такими забавными: он не мог и представить, какие сюрпризы преподнесет им ближайшее будущее, и напряжение все нарастало. В каждой тени ему мерещилась притаившаяся опасность, поэтому шипение Нагайны показалось ему таким родным и успокаивающим, словно он повстречал самого близкого своего друга.

— Говорящий пришел, — удовлетворенно констатировала змея. — Очень хорошо. Говорящий склонился перед волей Короля, и он будет благословлен.

— Короля? — удивленно повторил Гарри. — Так значит, это василиск хотел, чтобы я спас Невилла?

— У двуногих короткая память, — укоризненно покачала головой Нагайна. — В ночь, когда исполнилось предначертанное, и воды очистили секретные покои волшебника, почитаемого Его Величеством, Король пригласил Говорящего присоединиться к его охоте.

— Верно, — растерянно протянул Гарри, вспоминая пронзительный неподвижный взгляд василиска и ритуал, проведенный у затерянного лесного колодца. — Но я все еще не понимаю… Он ведь покинул замок и обещал не вредить тем, кто живет в нем!

— Говорящему дано много больше, чем он в состоянии постичь, — вдруг рассердилась Нагайна. — Не в правилах Короля отказываться от дичи, что сама спешит сдаться на его милость. Детеныш нарушил правила… нарушил договор… Королева водяного народа охотилась за ним, но не преуспела. Сейчас детеныш во владениях моего Короля, оскверняет лабиринты, запечатанные великим магом. Я выпросила жизнь глупца у моего Короля, и Его Величество благосклонно уступает добычу тому, кто однажды предложил называть его другом. Говорящему не нужен детеныш? — вопросительно заглянула она в глаза Гарри.

— Конечно, нужен! — от туманных объяснений змеи тому сделалось совсем жутко. — Не будем же терять время, Нагайна, Невиллу необходима наша помощь! Как здорово, что ты просила за него перед василиском!

— В двуногом течет кровь женщины с тысячью лиц, — отозвалась Нагайна, словно констатируя очевидный факт. — Госпожа не пожелала бы его смерти, а моему Королю не делает чести преследование перепуганного кролика. На королевской охоте и добыча должна быть королевской.

Несмотря на бесконечное восхищение василиском и искреннюю симпатию к его подданным, Гарри все же не мог постичь змеиного образа мышления, а потому, вместо споров с Нагайной, поспешил открыть заколдованную дверь и во второй раз в своей жизни переступил порог Тайной комнаты. В прошлый раз они любовались этим умирающим великолепием с Тонкс, которой хватило выдержки сосредоточиться на их цели, не отвлекаясь на древние артефакты и старинную мебель. Увы, в первые мгновения его друзья были так впечатлены, что, казалось, забыли о том, зачем вообще оказались здесь. Оно и неудивительно — для них его разговор с Нагайной был всего лишь набором шипящих звуков.

— Вот это да! — восхитился Рон, любуясь мозаичным полом. — Вот это гораздо больше похоже на старину Салазара! А я то все гадал, что за удовольствие он находил в том, чтобы кататься вверх-вниз по водопроводу.

— Нагайна, как отсюда попасть в лабиринты, о которых ты говорила? — спросил Гарри. — Если мои чары еще в силе, мы не сможем даже приблизиться к самой комнате.

— Пусть Говорящий и его спутники следуют за мной, — важно кивнула змея и поползла прямо к шелковой драпировке, скрывающей одну из стен. Вышивка изображала непонятную сцену, напоминающую нечто среднее между балом и жертвоприношением, и Гарри не рискнул расспрашивать змею о том, что именно тут происходит.

По знаку змеи он потянул за одну из кистей, и их взору предстала еще одна дверь. Каменных стражей тут не было, и замок поддался простой Алохоморе. В торжественном молчании друзья вышли в холодный коридор, освещенный тусклыми кристаллами, едва льющими свой блеклый свет на землистый пол. Нагайна устремилась вперед, и Гарри последовал за ней.

— Похоже, Невилл попал в ту еще переделку, — пробормотал он, нащупывая в темноте холодную руку Флоры. — Если тот, кто подстроил его участие в турнире, хотел его убить, у него почти получилось.

— Только попробуй найди его теперь, этого прохвоста, — фыркнула Флора. — Наверняка он уже далеко, наслаждается себе жизнью.

— Двуногие слепы, — откликнулась вдруг Нагайна. — Король говорил, Говорящий не слушал. Если Говорящий не умеет считать свои тени, как он разглядит чужие? Как он увидит врага в друге?

— Снова ты о тенях! — встрепенулся Гарри. — Я не понимаю, что вы пытаетесь мне сказать! Неужели ты знаешь, кто опустил имя Невилла в Кубок? Ты можешь назвать мне его имя?

— Я уже говорила, змеям не нужны имена, — загадочно отозвалась Нагайна. — Да и будь все иначе, я бы не справилась. Одной душе полагается одно имя, а у нее их тысячи, как песчинок в пустыне. Если бы я начала перечислять тебе все, не одна луна сменила бы другую, прежде чем мы ушли бы отсюда.

— Не время и не место разгадывать твои загадки! — рассердился Гарри. — Если ты не можешь сказать мне прямо, укажи хотя бы приметы! Это может быть важно, у Невилла впереди еще одно испытание, и на нем он может отделаться не так легко!

— Я уже указала, — Гарри показалось, что Нагайна даже закатила глаза от его беспросветной глупости. — Я предложила Говорящему обратить внимание на тени, считать их усердно и внимательно. Я не могу подарить Говорящему свои глаза, если он не желает видеть то, что происходит прямо перед ним.

— Гарри, у нас все хорошо? — подал голос Рон. — Что-то мне все это не нравится.

— Нагайна видела того, кто бросил имя Невилла в Кубок Огня, — перевел Гарри. — Но она не может сказать мне, кто это, змеи не способны произносить имена, как это делаем мы. Она намекает, но я понял только, что у этого злодея что-то не так с тенью. Хотя, может быть, это просто такое иносказание. Попробуй пойми этих рептилий.

— Может, это сделал вампир? — оживился Рон. — Я слышал, они не отбрасывают тени.

— Или призрак, — справедливо заметила Флора, воскрешая в душе Гарри былые подозрения. — У них плоти вообще нет, так откуда взяться теням? С другой стороны, призрак бы не смог удержать в руках обрывок пергамента, он бы просто пролетел сквозь него.

Гарри хотел было возразить, что призрак призраку рознь, что наиболее коварные и изобретательные из них могли действовать чужими руками, что отныне Невиллу следует вести себя с утроенной осторожностью, но чуть было не упал, когда на него вдруг с визгом набросилась жутко перепуганная Ханна Аббот.

— Глазам своим не верю! Вы пришли! Вы за нами все-таки пришли!

Порядком потрепанный, мокрый и уставший Невилл сидел неподалеку, привалившись к стене. Вид и настроение его оставляли желать лучшего, и на Гарри он уставился с самым несчастным выражением.

— Я убил ее. Убил русалку.

Не зная, что можно ответить на такое признание, Гарри повернулся к Нагайне, будто в поисках незримой поддержки или такого уместного сейчас ехидного, но возвращающего уверенность и здравомыслие комментария, но не увидел ничего, кроме пыльных камней. Выполнив свою миссию, змея бесследно исчезла.

Королевская охота была завершена, но Гарри не чувствовал себя победителем.

* * *

Русалка не умерла, хоть и потеряла немало крови — это первое, что друзья узнали, вернув бледных и испуганных Невилла и Ханну на трибуны. К тому моменту, как они появились у озера, на их поиски были готовы отправить целую спасательную экспедицию: хоть Гарри и без Нагайны запомнил дорогу до выхода из подземных лабиринтов, они потратили немало времени на разработку хотя бы отдаленно приближенной к истине и правдоподобной версии чудесного спасения Невилла из озера. Впрочем, публика не встретила их ни восторженными криками, ни овациями — после быстрого осмотра у мадам Помфри их тут же отправили в кабинет директора.

— Технически говоря, это и не русалка была, — профессор Макгонагалл, забыв об этикете, обняла Невилла и поправила теплый плед на его плечах. — Разновидность вилы, привезенная из Болгарии, хищное и очень неприятное, мстительное магическое существо.

— Хорошо, что Северус знаком с этим заклинанием из арсенала боевых магов и умеет исцелять причиненные им повреждения, — покачала головой Амбридж. — Вот уж не ожидала от вас, мистер Лонгботтом. Вы даже представить себе не можете, глупый мальчишка, какими последствиями грозит эта идиотская выходка! Месть вилы, если она все же исцелится полностью, — лишь малая их часть.

— Я могу понять естественный инстинкт мистера Лонгботтома защитить себя, — неожиданно вступился за него Снейп. — Все мы понимали возможные риски, давая согласие на использование опасных магических существ в испытании.

— Так давайте дадим сразу разрешение применять Непростительные! — возмутилась Амбридж. — Я предлагала установить наблюдение за происходящим в озере, но Бэгшот предпочел прогнуться под требования селки Муркус.

— Селки Муркус заслуживает уважения, Долорес, — многозначительно произнес Дамблдор. — Колония подводного народа — королевство, которым она успешно правила долгие годы. Подданные этого королевства не гибли от рук волшебников со времен последнего восстания гоблинов, когда русалки их поддержали и затопили большую часть Хогсмида. Я, если помните, с самого начала был против подобной формы испытания для чемпионов.

— В таком случае, следовало эффективнее использовать возможности, открытые перед Верховным Чародеем Визенгамота, — ледяным тоном отрезала Амбридж. — Беда, случившаяся в Хогсмиде, и на вашей совести тоже, Альбус!

— Беда? — едва пискнул Невилл, справедливо догадываясь, что они еще не знают о полном масштабе своих неприятностей. Амбридж состроила мерзкую гримасу, что сделало ее еще больше похожей на жабу.

— Я совсем забыла поделиться с вами выдающимися результатами вашего вредительства, Лонгботтом! Пока вы с мисс Аббот бродили невесть где, размеренная жизнь Хогсмида вашими же стараниями превратилась в полный хаос! И прежде чем вы узнаете, за что будете исключены из школы, я, как директор, требую отчета! Где вы, черт побери, пропадали?! И почему рядом с вами именно в этот момент снова крутился Поттер?!

— Вы не можете упрекать меня в том, что я оказал помощь сокурснику, — с оскорбленным видом возмутился Гарри. — Мы с Роном провожали Флору Кэрроу в гостиную Слизерина, когда встретили Невилла и Ханну. Мы и сами были удивлены, что они успели выбраться из озера и так быстро оказались в замке.

— А почему вам вдруг потребовалось провожать мисс Кэрроу, когда испытание еще не закончилось? — сощурилась Амбридж. — Вся школа послушно сидела на трибунах, и только у вас с Уизли вечные секреты, дела, о которых никто и понятия не имеет…

— Госпожа директор, вы несправедливы, — спокойно возразила Флора, которая, похоже, вообще ничего и никого не боялась. — Не обо всех личных делах можно и нужно говорить открыто. Мы с Гарри хотели прогуляться, побыть вдвоем... Я не виновата, что у Уизли чувство такта, как у тролля, и он увязался за нами третьим лишним. А потом еще и эти двое! Поверьте, я злилась не меньше вас.

Рон выглядел так, будто готов был убить дерзкую слизеринку на месте, но сейчас его гнев только играл им на руку, добавляя их версии достоверности. Ноздри Амбридж так и затрепетали от ярости, но распекать их формально было не за что — более того, теперь вся школа знала о том, что Гарри Поттер встречается с Флорой Кэрроу. Флора, как представительница змеиного факультета, даже в этой ситуации не упускала своей выгоды.

— О, вы даже не можете себе представить, как я зла, — прошептала Амбридж и снова повернулась к Невиллу: — Ну, молодой человек, теперь ваша очередь. Что. Произошло. В озере?! И не вздумайте мне врать, я не позволю вешать себе лапшу на уши! На этот раз вас не спасут ни дядя, ни тетя, ни кузина!

— Я не отрицаю своей вины, но я защищался, — развел руками Невилл. — Выкрикнул первое, что пришло мне в голову. Я не помню, где вычитал это заклинание, не знал, как точно оно работает. Вила поймала меня своими волосами, она выглядела ужасно, и я попытался спастись любой ценой. Потом я поплыл в деревню русалок выручать Ханну. Мы уже хотели возвращаться на берег, когда селки Муркус атаковала меня своим трезубцем. Я еще больше испугался, что разозленные русалки попытаются расправиться со мной, и использовал заклинание, окрашивающее воду в черный цвет, как чернила каракатицы. Мы разучивали его, когда готовились к испытанию. На площади началась суматоха, а я попытался сбежать и увести Ханну. В этой черной воде я и сам ничего толком не мог разглядеть, нас увлекло течением, потом мы оказались в какой-то подводной пещере, вероятно, заколдованной. Мне показалось, что у нее есть выход с обратной стороны, а дальше водоворот затянул нас в трубу и выбросил на берег. Так я оказался внутри водопровода в замке. Или канализации, не знаю, этим трубам сотни лет, и их давно никто не использует. Там я дождался, пока Ханна придет в себя, и мы битых два часа бродили по подземельям, пока не нашли выход и не оказались в Хогвартсе. А дальше уже Гарри, Рон и Флора нас нашли. Вот и весь рассказ. Все, чего я хотел, это вернуться к озеру и сообщить об убитой русалке. Я очень рад, что ей успели оказать помощь.

— История мистера Лонгботтома совпадает с рассказом селки Муркус, — прокомментировал Дамблдор. — Пусть она и преподнесла ее в куда более мрачных красках и гораздо более экспрессивно.

— Селки Муркус не может знать, что происходило с Лонгботтомом после того, как он сбежал от нее, — прошипела Амбридж. — Правда, и Лонгботтом пока не знает, что он пропустил. Вы, верно, задаетесь вопросом, где сейчас ваш дядюшка, почему не выгораживает ваше вопиющее хулиганство, не приводит аргументы, оправдывающие применение школьником черной магии? Так вот, Элджернон Лонгботтом сейчас объясняется с аврорами и пытается найти решение конфликту, который вы спровоцировали. Селки Муркус сочла нападение на вилу нарушением договоренности, заключенной между водяным народом, министерством магии, Хогвартсом и муниципалитетом Хогсмида. Магическая защита замка не позволила русалкам распространить свою месть на эти земли, но берега, примыкающие к деревне, они затопили с большим удовольствием. Хогсмид превратился в Венецию, по улицам бегут потоки воды, поля и теплицы местных зельеваров пострадали, многие ценные ингредиенты погибли, нанесен огромный ущерб! Я слышала о том, что Луг Флюм буквально рвет на своей голове волосы от отчаяния! Еще больше досталось аптекам кандидата в мэры, мистера Боббина! Вода не смогла проникнуть только в западный квартал, защищенный, как и Хогвартс, магией дольменов. И если вы думаете, Лонгботтом, что месть русалок на этом ограничится, у меня для вас плохие новости! Если сейчас жители Хогсмида и действующий лорд-мэр не сумеют с ними договориться, водяной народ продолжит сеять безобразия в деревне и, чего доброго, и в школе тоже. Черное озеро было нашим бесперебойным источником воды — теперь к нему и приближаться опасно! Благо, Верховный Чародей владеет русалочьим языком и сумел договориться о том, чтобы ундины освободили заложников!

Амбридж, наконец, остановилась, переводя дух после долгой тирады. Невилл выглядел совершенно подавленным — определенно, сейчас дела обстояли гораздо хуже, чем после побега драконицы.

— Вынужден напомнить, что вы не можете исключить мистера Лонгботтома, по крайней мере, до окончания турнира, — прокашлявшись, заметил Бэгмен. — Кубок Огня связывает чемпионов нерушимым контрактом.

— До окончания турнира Лонгботтом все здесь разгромит! — взвизгнула Амбридж, теряя контроль. — Посмотрите, что он успел натворить! Стать участником против правил и испортить наши отношения с другими директорами! Нарушить статут о секретности и натравить дракона на мирных магглов! Разрушить веками выстраиваемые отношения с русалками! Чуть было не убить разумное существо на территории школы! Внести хаос в выборы лорда-мэра Хогсмида! Да, не смотрите на меня так, если Гвендолин Шаффик найдет, что предложить селки Муркус, ее в ратушу на руках внесут! И что она начнет делать в первую очередь? Конечно, вмешиваться в дела Хогвартса!

— Долорес, вы слишком забегаете вперед, — Дамблдор успокаивающе сжал ее плечо. — Остыньте. В сложившейся ситуации виноваты все мы, и мистер Лонгботтом — в меньшей степени. Позвольте напомнить, что он вообще не хотел и не должен был участвовать в Турнире трех волшебников.

— Вы неподражаемы в своем вечном стремлении предоставлять всем, кому ни попадя, второй и даже третий шансы, — процедила Амбридж и решительно встала из-за стола. — Так или иначе, итоги игры должны быть подведены. Мы можем долго спорить об этичности выбранных вами средств достижения цели, мистер Лонгботтом, но вы первым освободили своего пленника и, пусть нестандартным образом, но живым и невредимым покинули озеро. С технической точки зрения с испытанием вы справились. По итогам голосования судей вы, тем не менее, занимаете третье место. Мисс Делакур не смогла даже добраться до своей сестры, так что вы обошли ее по баллам. Готовьтесь теперь к третьему испытанию, а мы все будем готовиться его пережить. Сейчас прошу извинить меня, господа, я должна побеседовать с директорами школ-конкурентов, а затем отправиться в Хогсмид. Альбус, вы присоединитесь ко мне? Людо?

Судьи и учителя расходились, а Гарри и Невилл с одинаково потрясенным видом смотрели друг на друга. Да уж, вовсе не таким представлялось им окончание игры всего несколько дней назад. Остальные тоже подавленно молчали.

— Вот это денек, — нарушила тишину Флора. — Кто за то, чтобы пробраться в Больничное крыло и прибить хвостатую стерву? Из-за нее весь сыр-бор.

— Тогда Амбридж нас самих прикончит, — пробормотал Невилл. — И будет права. И почему я не попытался просто оглушить эту вилу? Понадеялся, что заклинания Принца-Полукровки спасут меня, как в прошлый раз…

— Все-таки права была Гермиона, когда предостерегала против этой книги, — подтвердил Гарри. — Я ведь тоже запомнил это заклинание, от врагов. Мог и метнуть по незнанию в того же Малфоя, представляю, что бы тогда было... Снейп бы меня точно пустил на ингредиенты.

— Странно, на меня он почти не орал, — грустно сказал Невилл. — Хотя может еще не успел. На уроках отыграется. А Табита добавит. И с дядей мне объясняться… Нет, лучше бы сожрала меня эта русалка, не пришлось бы сейчас проходить через все это...

— Нелегка участь чемпиона, — Флора, как всегда, не унывала. — Да не парься ты, Лонгботтом! Что распустил нюни? Аббот твоя в порядке? В полном! Полурыба не сдохла? Не сдохла! Как ни крути, ты все-таки выиграл. Третье место не позор, это у судей слабые желудки, если они не могут оценить по-настоящему мощное заклинание. А директриса — ханжа и лицемерка. Отец рассказывал мне, как Амбридж отзывалась в свое время о кентаврах и тех же русалках. Она их ставила даже ниже простых животных. А теперь подумайте только, защитница униженных и оскорбленных! Смотреть противно!

Невилл слабо улыбнулся. Позиция Флоры пусть и была спорной с точки зрения этики, но все же имела некоторый смысл. Возможно даже, дядя Элджи будет сердиться на него только на людях, а наедине похвалит и, наконец, оценит его способности к колдовству. Несколько лет назад Невилл и помыслить не мог о том, чтобы сотворить нечто подобное, вполне в духе семьи, о родстве с которой у них принято было не распространяться без лишней необходимости. Да и Табита больше разозлится на то, что спасением своим ее кузен обязан одной из Кэрроу. Амбридж, конечно, теперь глаз с него не спустит, но тот же Гарри так живет годами — и ничего страшного.

В конечном счете, второе испытание он тоже благополучно прошел. Оставалась сущая малость до окончания квеста, и о ночном кошмаре под названием Турнир трех волшебников можно будет забыть раз и навсегда.

* * *

Каро нетерпеливо барабанила пальцами по деревянной ручке кресла, ожидая от Барти подробного рассказа — он же не спешил удовлетворять ее любопытство и вместо этого проследовал на кухню, чтобы приготовить для себя холодный имбирный напиток. Несмотря на то, что за окнами буйствовала зима, после Оборотного зелья ему неизменно хотелось выпить чего-то обжигающе-ледяного, словно отвратительное снадобье понемногу выжигало ему все внутренности. Порой Барти всерьез задавался вопросом, будет ли он в состоянии наслаждаться обещанным ему прекрасным и безмятежным будущим, даже если посчастливится дожить до наступления такового.

— Они в панике? — Каро все-таки пришла за ним и остановилась возле двери. — Ненавидят Хогвартс еще больше, чем прежде? Умоляют ведьм-старейшин о помощи? Расскажи, я хочу знать все до мелочей.

— Правда? — Барти отпил небольшой глоток настойки и с блаженством прикрыл глаза: — Начинаю сомневаться, можно ли тебе доверять, Каро. Ты стала на редкость непоследовательной.

— Отчего это? — оскорбилась Каро. — Я продолжаю выполнять наш план пункт за пунктом. Лонгботтом стал чемпионом. Достойно показал себя уже в двух испытаниях. В качестве бонуса в Хогсмиде воцарился хаос. О чем еще можно мечтать, Барти? Остался только сам ритуал — и мы оба обретем долгожданную свободу, о которой так долго мечтали.

— Пока что твоя игра приводит к довольно странным результатам, — не согласился с ней Барти. — Ты отдаешь карты в руки Гвендолин Шаффик. Если она станет новым мэром, западный квартал возвысится, как никогда при Бэгшоте. До сих пор я полагал, что в отношении этих магов ты придерживаешься политики Темного Лорда.

— Ты хочешь сказать, что я предаю Повелителя? — Каро рассмеялась. — Ты не умеешь мыслить стратегически, Барти. С Хогсмидом я еще не закончила. Я еще даже не начинала. Можешь не сомневаться в одном: Повелитель будет исключительно мной доволен.

— Ты не хочешь меня слышать, Каро, — раздраженно хлопнул рукой по столу Барти. — Твое мнение меняется чаще, чем наша погода! Скажу откровенно, иногда я сомневаюсь, что ты полностью контролируешь свой рассудок. Что его не контролирует вместо тебя кто-нибудь другой.

— Кто, например? — Каро насмешливо улыбнулась. — Ты можешь проверить меня на все известные тебе заклятия и зелья подвластия, Крауч. Контролировать меня никто не может и никогда не сможет.

— Не скажи так Повелителю, — усмехнулся Барти. — Ты слишком уверена на Его счет, и напрасно. Знаешь, что мне удалось выяснить в Хогсмиде? Во время соревнования с Невиллом Лонгботтомом что-то пошло не так, он не то потерялся, не то заблудился… словом, Поттер вытащил его, где бы тот ни находился. Поттер его спас, а ты помнишь, что Петтигрю говорил о Поттере? Если крысеныш был прав, и это действительно возродившийся Темный Лорд, выходит, что он не желает смерти ребенка пророчества.

— Лонгботтома никто и не собирается убивать, — пожала плечами Каро. — Во всяком случае, целенаправленно. Но было бы обидно не использовать такую силу. Мальчишка ранил нашу вилу, ты обратил внимание? В отличие от ротозеев из аврората, я знаю это заклинание. Досадно, что Снейпа посвятить в свои дела мы не можем, он почти исцелил ее раны. Если бы озерная тварь сдохла, эффект был бы куда более яркий. С другой стороны, я не рассчитывала на то, что Лонгботтом применит такое темное заклинание. Все к лучшему, ты сам это видишь. Удача на нашей стороне. Магия на нашей стороне.

— Магия и удача на стороне Поттера, — насмешливо поправил ее Барти. — Суди сама. Дамблдор и его прихлебатели видят в нем реинкарнацию милорда, но одним красивым жестом он отводит от себя все подозрения. Забавно, что дочка Амикуса была в этот момент вместе с ним. Похоже, уже сейчас она куда умнее своего неудачника-папаши.

— Дочь Амикуса? — Каро на мгновение застыла и тут же безразлично отвернулась к окну. — Какая именно? У него их не счесть...

— А я их различаю, по-твоему? — презрительно скривился Барти. — Одна из близнецов. Темный Лорд в любые времена не изменяет традициям.

* * *

"В первый вечер Хогвартс не производит на нас должного впечатления: до замка мы добираемся усталыми, подозрительными, беспрестанно ожидающими предательского удара в спину, даже легендарный здравый смысл сестры в какой-то момент приказывает долго жить, и она предусмотрительно перекладывает волшебную палочку в рукав, откуда та перекочевывает только под ее подушку. Отдельные горячие ванны полагаются только старостам, но для нас делают исключение, подрядив эльфов привести в порядок огромное помещение с прекрасным бассейном, витражными окнами, расписанными водяными и русалками, и искрящимися пузырьками ароматной пены. До спален отсюда рукой подать — директор выделяет в наше распоряжение до сих пор пустующие комнаты северной башни; в этой части замка полно заброшенных классов и аудиторий, и неизвестно, кому они предназначались Основателями; "пятый факультет", шутят девочки, и мы с сестрой благодарны лишь, что никому не хватило цинизма включить нас в соревнование между домами.

Олару осваивается быстрее всех, с присущей ей обескураживающей наглостью; не проходит и недели, как она обзаводится приятельницей из местных, слизеринкой с впечатляющей родословной и самомнением на четверых. Зовут ее Дорея Адара Блэк, из семьи, известной нам, в первую очередь, явно позаимствованной у кого-то из Розье традицией нарекать детей в честь самых ярких звезд на небосклоне. У Дореи в Хогвартсе полно родственников: младшая сестра, бесчисленное множество кузенов и кузин, все они чем-то неуловимо похожи друг на друга и меня порядком забавляют. Сказать по правде, мы с сестрой сходимся во мнении лишь относительно старшего племянника Дореи, будущего главы рода. Цигнус привлекает всеобщее внимание всюду, где только появляется, так сложилось, что явно или тайно им увлечен чуть ли не весь наш выпуск. Олару так и вовсе строит откровенно матримониальные планы: наличие чистокровного и влиятельного жениха разом решает все ее проблемы, позволяя остаться в Англии, не вызывая ненужного любопытства и не испытывая серьезных лишений. К счастью, Блэк не производит впечатление человека, имеющего склонность к благотворительности, — наша совместная вылазка в Хогсмид не в счет, полагаю, как личность увлекающаяся, он всего лишь заинтересован в разгадке природы до сих пор недоступного Блэкам дара метаморфизма.

Вполне вероятно, что Олару рассчитывает на всестороннюю помощь и содействие со стороны сестры — сквозь призму ее эгоизма у окружающих по определению не просматривается каких бы то ни было личных интересов, кроме благополучия самой Морены. Впрочем, тут сестра остается верна себе: куда сильнее знакомств с молодыми людьми, среди которых фигурируют такие примечательные и известные даже на континенте женихи, как сын лорда Малфоя, один из мальчишек Крауча или Элджернон Лонгботтом, ее интересует второй год витающая по школе легенда о некоей Тайной комнате. Рассказывают, будто комната была создана и тут же проклята и запечатана самим Салазаром Слизерином, наиболее неоднозначным из Основателей Хогвартса, а скрыты в ее глубинах невиданные сокровища и трактаты по черной магии, охраняемые свирепым чудовищем. Если отбросить свойственный скучающим школьникам пафос, история сводится к защищенному мощным комплексом чар хранилищу ценностей, и, разумеется, подобные слухи не могли не заинтересовать отца. Слизерин много путешествовал, в том числе, и по Ближнему Востоку, и, говорят, вывез оттуда немало древностей, за которые сегодня продали бы душу дьяволу ученые и государственные деятели мирового уровня. Пользуясь случаем, отец попросил нас разведать, что к чему, и пока сестра разгуливала по подземельям в поисках предполагаемого входа в комнату, я обратилась к знакомым и проверенным способам получения информации — через заинтересованных лиц.

Собственно, именно так мы сближаемся с Томом Риддлом, незадолго до нашего приезда получившим значок старосты факультета Слизерин. Представлены мы друг другу были, конечно же, в один из первых дней в школе, а от сестры, очарованной историями Дамблдора, я была наслышана об этом загадочном мальчике еще до прибытия в Британию, но прошло не менее месяца, прежде чем я сочла, что мы можем быть друг другу полезны. И сказать спасибо за это я должна именно Дорее Блэк.

— Попытки романтизировать истину не вызывают у меня ничего, кроме жалости, — компромиссов эта юная леди не признает. — Я даже догадываюсь, откуда проистекают разговоры о Тайной комнате. К тем несчастным случаям они не имеют никакого отношения.

— Сестра разговаривала с однокурсницей той девушки, Саманты Крессвелл, кажется, — осторожно напоминаю я. — Ни одно известное проклятие не приводит к параличу в такой форме.

— Я прекрасно представляю себе уровень однокурсниц Крессвелл, — закатывает глаза Дорея. — Да у них само слово "проклятие" способно вызвать паралич — в любой форме. Если бы ни Риддл, никто бы и не вспомнил о наследнике и связанной с ним атрибутике, это простое стечение обстоятельств.

— Риддл? — я припоминаю этого юношу, довольно высоко организованного для обычного магглорожденного. В чем-то он даже заслуживает уважения: непросто выбиться в старосты, летние каникулы проводя в сиротском приюте. Используемые им приемы мне неплохо знакомы. Во все времена, а в военные годы в особенности, находились амбициозные одиночки, полагающие, что природный талант может заменить семейные узы, а окружающие слишком глупы, чтобы вдаваться в подробности и замечать несоответствия в слишком гладких историях о побочных ветвях в родословной или давно потерянных либо жестоко убитых герром Гринделвальдом близких. Вычислить ложь можно посредством парочки хитроумных вопросов, но на такую мелочь, как Риддл, я и не думаю тратить время. Во всяком случае, до следующего замечания Дореи.

— Он змееуст, как тебе это? — как бы невзначай упоминает она. — Редчайший дар для Англии.

Я тут же вспоминаю о Нагайне, нашей домашней любимице. Вот жалость, что мы здесь не с обычным светским визитом, мне всегда было любопытно разобраться, что все-таки она шипит в ответ на нашу повседневную болтовню. Да и проверка для мнимого наследника вышла бы превосходная.

— А главное, удобный, — саркастично замечаю я. — Единственному змееусту в радиусе ближайших тысячи миль весьма просто убедить окружающих в своей неповторимой гениальности. Не будь столь наивной, Дорея, грязнокровка сыграл на ваших слабостях. Там, в большом мире, простейшие фокусы по дрессировке животных давно не новость.

На лице Дореи не дрогнул даже мускул, вот только смотрит она на меня с выводящей из себя снисходительностью.

— Охотно верю. Сомневаюсь только в том, что магглы научились заклинать также и каменных змей. Вышитых шелком змей. Изображенных на волшебных холстах змей. Я умею распознавать мошенников, милая, и ручаюсь, что Риддл заслуживает определенного внимания. Хотела бы я, чтобы и мои потомки обладали таким даром.

— Твою мечту легко осуществить, — смеюсь я. — Ведь это особенность передается по наследству.

— Небеса с тобой, милая, — в притворном ужасе ахает Дорея. — В таком случае матушка не доберется до меня лишь потому, что раньше меня прикончит Вальбурга. К Риддлу все еще присматриваются. Проверяют на прочность. Но если он подтвердит родство с Гонтами, ситуация может в корне перемениться.

— Гонты, — я тут же припоминаю указания, полученные от отца в одном из писем. — Последние прямые потомки Слизерина. Вот, значит, что ты задумала...

— И, по легенде, одни из потомков Певереллов, — понизив голос, добавляет Дорея. — И не нужно сейчас вот этих невинных взглядов, Розье, слухи, что ходили на континенте еще до войны, долетали и до наших краев. Мой брат Поллукс и, возможно, даже отец, подозревают, что герр Гринделвальд так интересуется Англией именно потому, что сюда уходят следы даров смерти... Возьми на себя труд задуматься хоть на минуту! Я уже говорила, что не склонна буквально воспринимать детские сказки и персонифицировать смерть. Что если дары так и остались у сыновей и дочерей Певереллов, передаваясь из поколения в поколение?

— Ты полагаешь, в Тайной комнате может быть спрятан один из даров смерти? — с наигранным сомнению уточняю я. Маловероятно, что отец стал бы тревожить нас ради такой банальности. С детства я считала эту историю барда Биддля в высшей степени примитивной, если не в точности скопированной с популярного у большинства европейских народов маггловского сюжета. Право, что за радость в обладании артефактами, в любой момент грозящими обернуться против своего временного хозяина? Магглы, воспитанные в лучших традициях религиозного общества, предположительно хотели предостеречь против заигрывания с судьбой, но я, как дитя пустыни, лучше других знала, что будущее начертано на песке и ежесекундно меняется от легчайшего дуновения ветра.

— Я думаю, что если наследника Слизерина, на самом деле, нет, — загадочно произносит Дорея, — его определенно стоит придумать. Пока одна эпоха не закончится, другая не начнется, об этом всегда говорит Поллукс. Нам всем придется искать свое место под солнцем. Даже тебе, Розье, если ты рассчитываешь здесь задержаться.

— Я? В Лондоне? — подобная мысль в тот момент кажется весьма забавной. — Оставь, я совершенно не вижу себя в Лондоне. Чем я смогу здесь заниматься, искать сокровища? Я буду рада продолжить наше знакомство, Дорея, и когда ты навестишь меня дома, ты убедишься, что в Англии меня не ждет ничего примечательного. Скучная, однообразная жизнь волшебницы из традиционной семьи.

— У звезд особое чувство юмора, — туманно произносит Дорея. — Поговорим с тобой об этом, Розье, когда настанет время отправляться в обратный путь. Хогвартс просто так не отпускает...

Разумеется, отвечаю я сдержанной улыбкой — причины откровенности Блэк остаются для меня загадкой, а значит, не следует исключать возможной угрозы. Я всерьез рассматриваю возможность посоветоваться с сестрой, но той удаётся удивить меня раньше, чем я успеваю плавно подвести разговор к целесообразности проверить полезность Риддла. В глазах ее горит так хорошо знакомый мне лукавый огонек, и я инстинктивно понимаю, что и она не теряла времени понапрасну.

— Мы с Мореной кое-что обнаружили, пока осматривали замок, — вкрадчиво замечает она. — Кое-что, крайне похожее на вход в Тайную комнату.

— Вот так просто? — недоверчиво переспрашиваю я. — Вы, едва приехав в Хогвартс, разгадываете тайну, не дававшую покоя поколениям историков и археологов? Только не говори, что можно между делом набрести на самое охраняемое помещение во всем замке и не привлечь ничьего внимания!

Сестра улыбается одними краешками губ, с затаенным торжеством.

— Во-первых, я никогда бы не преуспела без наставлений отца. В отличие от собравшихся здесь детишек я за версту распознаю магию наподобие той, к которой прибегал Салазар Слизерин. Во— вторых, я приблизительно представляла, что именно ищу. И наконец, у нас был превосходный провожатый.

— Кто же он? — удивляюсь я, втайне опасаясь, что сейчас прозвучит имя Риддла, которого сестра упорно называет вторым именем — Марволо, — и у меня снова не останется иного выбора, кроме как жить и действовать в системе заданных семьей координат.

— Цигнус Блэк, — невозмутимо сообщает она, сообщает с таким знакомым и не оставляющим никаких сомнений в ее дальнейших намерениях взглядом, что в этот самый момент я принимаю решение прислушаться к Дорее и повнимательнее присмотреться к этому самопровозглашенному змееусту, однокурсники которого столь детально посвящены в тайны замка, слишком неправдоподобные для того, чтобы иметь отношение к реальности.

Обсуждая планы на следующую прогулки в Хогсмид, я соглашаюсь присоединиться к сестре и ее слизеринским друзьям под вполне рациональным предлогом. Слишком уж давно мне хотелось взглянуть на Улицу Песчаного Грота.”

Том отрешенно перелистывал старые дневниковые записи леди Энид — читать их вновь, на этот раз отдавая себе отчет в том, кому принадлежат запечатленные на бумаге мысли, было довольно любопытно, а в сочетании с недавними видениями и вовсе позволяло увидеть сестер Розье с новой, весьма занимательной стороны. Могла ли Энид представить, что однажды ее родная сестра отправит на тот свет и язвительную, но очень сообразительную и яркую Дорею, и по несчастливой случайности оказавшегося рядом с ней Поттера, и даже собственного мужа? Догадывалась ли она тогда, что слова Дореи окажутся пророческими, и она действительно, как и Олару, как и Расальхаг, не сможет навсегда покинуть Британию? И если знала хотя бы отдельные фрагменты своего будущего — попыталась бы хоть что-нибудь изменить? Да и под силу ли это человеку?

Том не мог перестать размышлять о связи, существовавшей между ним и Филлис, а с некоторых пор к этому примешивались еще и новые сомнения, гораздо более темные и страшные. Он уже давно всерьез предполагал, что призрачное состояние Черной Дамы, которым та была обязана вмешательству Люциуса, должно быть завязано на один из предметов, использованных в ходе неудавшегося ритуала. Осмотрев медальон Расальхаг, Том не обнаружил никаких следов черной магии, иначе он и не подумал бы доверить его хранение подруге. Дневник находился в его распоряжении и также был изучен вдоль и поперек. Он уже давно не таил в себе ничего, кроме воспоминаний.

Оставался только ребенок. Если догадки Тома имеют смысл, и жизненные силы Черной Дамы действительно завязаны на благополучии Филлис, это делает его подругу удобной и легкой мишенью для всех недоброжелателей Расальхаг, достаточно разбирающихся в магии, чтобы сопоставить факты и прийти к правильным выводам. Это делало опасными и ее пребывание в замке, и повседневную жизнь дома и вообще любую деятельность вдали от Тома и его контроля. Одной подвески могло оказаться недостаточно, чтобы вовремя оказаться рядом и отвратить беду, — а любые попытки хоть как-то ее обезопасить Филлис с некоторых пор воспринимала в штыки.

От осознания этого Тому всей душой хотелось лично вернуть леди Блэк человеческую форму, чтобы затем убить ее своими собственными руками.