Серый Страж из Долов (джен)

Морриган провела их неприметной тропой. Вдвое короче той, по которой они шли от Остагара до руин. Впрочем, у короткой дороги имелись и минусы: вязкий, вонючий воздух наполняли летающие кровососы размером с добрую ладонь, а тяжеловесного рыцаря Алистер и Давет вытаскивали из болота двойными усилиями. Зато по пути ни одного врага не повстречалось.

Распрощалась Морриган с ними без слов. Оставила перед поляной с перевёрнутой повозкой и бесшумно скрылась в зарослях деревьев. С уходом женщины Давет поблагодарил Создателя, что они встретили простую ведьму, а не Флемет, и насиловать его никто не стал. От слов карманника Лина невольно вообразила болотную оргию. И была готова горько заплакать от виданного зрелища. Отвлёк её Алистер, напомнив об Остагаре.

В Остагар вернулись затемно. В крепости вовсю шла подготовка к грядущему бою. Суета, шум, молитвы, лай собак и треск пламени сотен костров. Алистер что-то сказал за спиной, и в его словах определённо прозвучало имя Дункана, но Лина его не слушала. Сорвавшись на бег, она с самого входа отправилась на псарню.

Только завидев эльфийку издалека, псарь салютовал рукой, и остановившись перед ним, Лина принялась быстро копошиться в сумке.

— Мабари пока держится, но улучшений нет, — доложил псарь. — Без цветка, про который я тебе говорил, пёс вряд ли выздоровеет.

Лина достала из сумки помятый цветок и торжественно протянула его человеку, и тот засиял, как второе солнце.

— Как понимаю, я не ошиблась, — улыбнулась Лина.

— Да-да, это он! — зачастил человек. — Я сделаю из него мазь. Мабари быстро пойдёт на поправку!

Он принял из рук Лины цветок и развернулся к столу. Раздался глухой щелчок, и сильно пахнуло приторно-сладким. Лина предположила, что столь мерзостный запах доносится от основы мази.

Услышав жалобное поскуливание, она подошла к клетке. Гниль крови порождений тьмы смешалась с мокрой шерстью, создав неповторимое амбре. Гораздо более ароматное, чем то, которым собираются обмазать пса. Лина зажала нос и, привстав на цыпочки, заглянула через забор. Мабари не поднял тяжелой головы и не посмотрел на неё в ответ. Мысленно посочувствовав ему, эльфийка обернулась к псарю. Тот уже смешивал мелко нарезанный стебель с основой до однородной массы.

— Долго ждать, пока ему станет лучше?

— День, от силы два, — ответил псарь и, немного помолчав, внимательно уставился на задумчивую Лину: — Знаешь что, приходи после боя. Может, у нас получится сделать так, чтобы пёс признал тебя своим хозяином.

Лина вскинула брови. «Завести собаку? Настоящую собаку?» В клане Сабре были те, кто умел призывать волка, но то был скорее призрак, нежели настоящий зверь. Она не входила в число особо одарённых. Сама идея завести питомца ей понравилась, но два дня — слишком много. Она собиралась сбежать до сражения, сразу же после ритуала, и сомневалась, что сможет вернуться.

— Нам с ним не по пути, — печально вздохнула Лина. — У меня не будет времени о нём заботиться.

— Ты удивишься, но, вероятно, это он будет заботиться о тебе, — псарь широко улыбнулся, явно гордясь своими подопечными. — Мабари необычайно умны и, к тому же, превосходные охотники и бойцы. Приходи после боя и просто присмотрись к нему.

«Не искушай», — мысленно простонала Лина.

В последний раз посмотрев на пса, она пожелала ему здоровья, но тот не ответил. Возможно, потому что не понимал эльфийский, а может, просто не заметил или не захотел. Как бы то ни было, новость о его скором излечении здорово порадовала Лину.

* * *

Разобравшись с главным делом, Лина отправилась на поиски Дункана. Спустя восемь минут блужданий она поняла, что заблудилась, и её остановила женщина, днём проповедовавшая на трибуне.

— Я так понимаю, ты новый Серый Страж? Примешь благословение Создателя?

Вопрос церковницы привёл Лину в замешательство. Эльфийка даже огляделась по сторонам, чтобы удостовериться, что обращались к ней. Но за её спиной никто не стоял, и женщина смотрела на неё в упор. «Может, она слепая?» — в отчаянии предположила Лина. Валласлин Джун должен был остаться с ней на всю жизнь и никак не мог стереться за несколько месяцев.

— Человек, я не поклоняюсь вашим богам, — как можно мягче сказала Лина.

— Ты, верно, долийская бродяга? — женщина сочувственно покачала головой. — Создатель не откажется благословить тебя, если ты его готова принять.

Лина даже приоткрыла рот от удивления. Снисходительный тон женщины, посчитавшей, что ей, долийке, есть какое-то дело до их бога, её не просто удивил — позабавил. Учитывая, что несколькими часами ранее она в сердцах прокляла всю церковную рать, предложение принять благословение показалось ей весьма ироничным.

— А если нет? — Лина сложила руки под грудью, посмотрела на жрицу с вызовом. — Если я откажусь, твой Создатель разорит мой дом и убьёт моих сородичей?

— Я не намерена обсуждать эти вопросы! — неожиданно вспылила жрица. — Забирай свою ненависть и уходи!

Лина на мгновение опешила от удивления, а осознав произошедшее рассмеялась и захлопала в ладоши, разозлив церковницу ещё больше.

— Прочь с глаз моих, язычница! Мне надо позаботиться о тех, кто почитает Создателя!

От новых слов жрицы церкви долийку согнуло пополам. «Шемы считают, что мне нужно благословение их бога». От одной попытки осмыслить сей факт ей становилось смешнее. Церковница на неё кричала что есть мочи, а она хохотала как полоумная. Так бы и продолжалось дальше, если бы не Алистер, вызвавшийся её найти.

* * *

Лина следовала за Стражем, силясь побороть неугомонный смех, но слова жрицы с каждой минутой казались ей всё глупее и уморительнее, что никак не шло на пользу делу.

Идти пришлось недолго. Алистер привёл её к старому храму с обвалившейся крышей. Если бы Страж не сказал ей, что это место когда-то являлось храмом, она бы ни за что об этом не догадалась. Уцелела лишь часть стен, каменные плиты и стол из цельного камня. Вероятно, стол был не родной, а принесён недавно.

Лина посмотрела на рекрутов, и веселье как рукой сняло. Шемлены были беспокойны, Давет ходил взад и вперёд, а Джори прислонился спиной к стене и нервно барабанил пальцами по стальной перчатке. Алистер, встав поодаль, молча уставился в землю.

— Чем больше узнаю о Посвящении, тем меньше оно мне нравится, — пробормотал сэр Джори.

Давет резко остановился и исподлобья уставился на рыцаря.

— Опять хнычешь?

— Ну зачем все эти испытания? — почти простонал Джори. — Я уже показал себя!

— Может, у них такой обычай. Может, они просто хотят досадить тебе. — Давет заметил Лину и кивнул в знак приветствия, после чего продолжил наставлять рыцаря: — В конце концов, это всё неважно. Если Дункан сказал, что Посвящение нужно пройти, значит мы его пройдём.

— Я знаю только одно: в Хайевере у меня жена, и она ждёт ребенка. Если бы меня только предупредили… — сэр Джори сглотнул слюну. — Так нечестно!

— А ты бы пошёл, если б тебя предупредили? — нахмурился Давет. — Вот потому-то, может, никого и не предупреждают. Стражи просто исполняют свой долг.

— Жертвовать нами тоже их долг?

— Я бы чем угодно пожертвовал, если б знал, что это остановит Мор. Ты же видел порождений тьмы. — Давет опустил голову, попинал щебень. Несмотря на решительность, волнение его не оставляло. — Вот скажи, сэр рыцарь, — продолжил он, — ты пошёл бы на смерть, чтобы защитить от них свою славную жёнушку?

Джори было нечего ответить. Бывший карманник демонстрировал невероятное мужество, но у Давета, в отличие от него, за спиной не было беременной жены и жизни в достатке. Рыцарь с надеждой посмотрел на Лину, но та быстро отвернулась. Ей было плевать как на них, так и на Мор.

— Какая разница, пусть даже этот ритуал может нас убить. Может, ты умрёшь. Может, мы все умрём. Но если никто не остановит порождений тьмы, всем нам крышка. — Давет покачал головой. Он говорил скорее сам с собой, нежели с Джори. Он хотел сказать что-то ещё, но быстро замолчал, уставившись на приближающегося Дункана.

Страж нёс в руках большой кубок, и из кубка до новобранцев донёсся такой аромат, что и мёртвого заставит подняться из могилы, а затем снова умереть. Лина выпрямилась как по команде и зажала нос. Медведь из руин показался ей благоухающим цветочком.

— Итак, мы приблизились к ритуалу Посвящения. — Дункан поставил кубок на стол и повернулся к ним. — Орден Серых Стражей был основан во времена первого Мора, когда род людской стоял на краю гибели. И тогда первый Страж испил крови порождений тьмы и сумел обуздать скверну.

— Что? — не сдержался Джори. — Нам… придется пить кровь этих… этих тварей?

— Так же, как и первому Серому Стражу до нас, так же, как и всем нам до вас, — невозмутимо подтвердил Дункан. — Именно в этом источник нашей силы и залог нашей победы.

Рыцарь уставился на кубок то ли с испугом, то ли с отвращением, а Лина озадаченно смотрела на Дункана. Сама она знала поговорку «клин клином вышибают», и случай со скверной мог быть одним из таких. Если это поможет от болезни, то она была готова выпить кровь порождений тьмы, надеясь, что её не стошнит в кубок прежде, чем она сделает первый глоток. Вот только зачем пить кровь здоровым людям, она понять не могла.

— Те, кто выживают после Посвящения, становятся неуязвимыми для скверны, — пояснил Алистер. — Мы чувствуем её в порождениях тьмы и используем, чтобы одолеть Архидемона.

Джори и Давет тревожно переглянулись. А Лина перевела взгляд на Алистера. Его слова всё прояснили, но вид его был скорбным, словно он похоронил всех троих заведомо.

Дункан взял со стола кубок, выступил вперёд.

— Те, кто выживут, изменятся навсегда. Может так статься, что вы заплатите свою цену сейчас, а не потом. Вот почему Посвящение — тайна. Такую цену платим мы, чтобы спасти мир, — Дункан помолчал, оценивая реакцию новобранцев. Увиденное его не порадовало. Рыцарь, хоть и был хорошим воином, не горел желанием вступать в ряды Серых Стражей, Лина на Дункана смотрела загнанным зверем, зато бывший карманник Давет выглядел решительным, с него Дункан и решил начать. — Перед Посвящением мы говорим немного. Но эти слова звучат с самого первого ритуала. Алистер, ты готов?

Младший Серый Страж выдохнул, опустил голову и заговорил тихо, словно через силу:

— Присоединяйтесь к нам, братья и сёстры. Присоединяйтесь к нам, сокрытым тенью. Присоединяйтесь, ибо на нас лежит долг, от которого нельзя отречься. И если суждено вам погибнуть, знайте — ваша жертва не будет забыта, и когда-нибудь мы все присоединимся к вам.

— Давет, подойди, — приказал Дункан повернувшись к крманнику.

Побледневший Давет без слов шагнул вперёд и принял кубок. Немного помедлив, он приложился и глотнул. Дункан отступил на шаг. Четыре пары глаз были устремлены на Давета в ожидании, что будет.

Несколько мгновений ничего не происходило. Лина искренне порадовалась за Давета и, в следующий же миг тот вскинул голову к тёмному небу с побелевшими, широко распахнутыми глазами и ртом. Содрогнулся, начал хвататься за лицо, хрипло кричать от боли. Он рухнул на колени и принялся царапать шею, тщетно пытаясь вдохнуть. И, пав лицом на холодный камень, последний раз дёрнулся и больше не поднимался.

— Мне жаль, Давет, — спокойно сказал Дункан и снова поднял кубок. — Подойди, Джори.

— Дыхание Создателя! — вырвалось у Джори. Рыцарь отступил на несколько шагов, спиной врезался в стену. — Нет! Вы не можете! У меня ведь жена… ребёнок… — В поиске пути отступления глаза его заметались, как у безумного. — Если б я только знал…

— Назад дороги нет, — холодно произнёс Дункан.

— Нет! Бесславная смерть — это слишком! — сэр Джори выхватил меч, выставив его перед собой.

Дункан угрожающе сузил глаза и медленным движением передал кубок в руки подскочившего Алистера.

Лина молча наблюдала, как Страж вытащил свой собственный кинжал. В голове возник вопрос: «Стоит ли помогать рыцарю?» Она покосилась на Алистера, тот был готов в любой момент прийти на помощь Дункану. Посмотрела на свой кинжал, но сделала вывод, что сражение им приведёт лишь к собственной гибели. Остался один вариант — лук и стрела. Она посмотрела на стол, но отказалась и от этой идеи — далеко. Кроме того, вместе с Серым Стражем сгинет и лекарство. Лина понадеялась, что шемлены разберутся между собой без лишнего кровопролития.

— Опомнись, пока не поздно, — пытался образумить рыцаря Дункан.

— Нет! — Джори прыгнул вперёд, замахиваясь.

Дункан не колебался. Спустя пару парированных ударов он всадил в рыцаря клинок, и тело того обмякло. Брызнувшая кровь в единый миг окропила одежду Стража.

— Мне жаль, — сказал Дункан и отпустил Джори. Тело рыцаря рухнуло на землю.

Лина смотрела на распластавшегося мёртвеца, который совсем недавно был живым человеком, говорящим о своей любимой, беременной жене. Трусоватый шемлен не нравился ей, но он принадлежал не только себе и был убит по прихоти бородатого человека. Одним движением Дункан лишил ребёнка отца, а Хелену мужа.

— Посвящение еще не закончено, — тон Дункана был строгим, а взгляд тёмных глаз давал понять — кинжалом, если потребуется, он готов воспользоваться снова.

Лина смотрела на приближающегося Стража спокойно, без страха. В отличие от тех двоих, её в любом случае ждала гибель, даже не принимай она участия в ритуале. Видя предсмертные корчи Давета, Лина решила, что, вероятнее всего, умрёт от предлагаемой ей отравы, как и он — в муках. Но вместо ножа в печень она выбрала чашу. «Лучше погибнуть в агонии, чем от рук шемлена», — сказала она себе. Подсознательно же она воспринимала свое будущее как игру в «угадай».

Лина протянула предательски дрожавшие руки и приняла кубок. Он оказался неожиданно тяжелым. На дне плескалась темная кровь. Ей хватило и запаха. Стараясь не дышать, она поднесла его к губам и, прикрыв глаза, опрокинула в себя всё, что там оставалось.

Серый Страж что-то сказал, но Лина его не слышала. Уши заложило, засвербело в носу, и казалось, что глаза вот-вот лопнут и вытекут. Рот и внутренности обжигало как кислотой. В голове зашумело, сильно, еще сильней… нутро собиралось выбросить всю отраву, что в него была влита, и ей пришлось прикрыть рот ладонью, чтобы оставить всё внутри. Резкая боль в единый миг скрутила все жилы, и родное тело перестало её слушаться. Безуспешно пытаясь вдохнуть, она рухнула на каменные плиты и сильно ударилась головой, но не ощутила этого.

Перед застеленными молочно-белой пеленой глазами всё быстрее и быстрее замелькали чьи-то фигуры, по стенам стекала лава, кто-то рычал. Зазвучало мерзостно-родное улюлюканье тварей, кишащих повсюду, и яростный рёв прекраснейшего Уртимиэля потряс всю её сущность. Всё утратило свою важность. Тамлен, клан, собственная жизнь — всё это выветрилось из её головы.