Точка невозврата (гет)

POV Гарри Поттера

«Холодная камера… Я видел сквозь полумрак нечеткий девичий силуэт. Она положила голову на колени, и уткнулась в них лицом, поэтому все, что доступно моему взору — это копна белокурых волос, растрепанных и грязных. На ней обветшавшая мантия, которая совершенно не защищает от холода. Я заметил, как у нее шел пар изо рта, когда она хрипло дышала. Но она не ощущает холода. Ей все равно. Не знаю, откуда мне это известно, но все, что она чувствовала в тот момент — это безразличие и какую-то странную апатию...

И снова меня не покидает это ощущение, что все происходит не со мной, но, в то же время, я причастен к этому голосу и к этим событиям. Смех, леденящий душу смех, от которого, кажется, даже стены покрываются инеем.

Круцио. Хруст костей. Она не издала ни звука. Казалось, что это не человек, а лишь фарфоровая кукла вполне, и только едва вздымающаяся грудь свидетельствует об обратном. Моя, но в то же время, чужая рука приподнимает ее за подбородок, но я по-прежнему не различаю черты лица, лишь пустые глаза смотрят на меня с немым укором.

Диадема... А затем коридор. Я бегу по плитам из черного мрамора, бегу в никуда. Вокруг кромешная тьма и ряды одинаковых стеллажей... девяносто четыре... девяносто семь... Темнота душит меня, и мне не хватает воздуха. В ушах слышен шепот: "Возьми его...". Сквозь дымку вижу какую-то сферу, мерцающую призрачным светом... Чужие спутанные мысли, обрывки фраз... И не мои руки тянутся к этому странному источнику света... Я ощущаю, как его кожа горит, словно от ожога, и вот чьи-то холодные, как будто у покойника пальцы смыкаются на моем горле... Сопротивляюсь, но воздуха в легких становится все меньше... Темнота, такая густая, вязкая обволакивает меня словно ребенка, заставляя меня раствориться в ней...»

Я резко распахнул глаза и сел на кровати.

«Сон, это только нелепый сон», — бормотал я себе под нос, как заклинание...

Сквозь полумрак комнаты пробивались робкие лучики солнечного света, словно пытаясь спросить разрешение меня разбудить.

Я обнаружил себя лежащим на застеленной постели — видимо с вечера так быстро провалился в царство Морфея, что не успел раздеться. Несмотря на то, что проспал я, по всей видимости, около десяти часов, мне казалось, что я словно выжатый лимон.

Эти странные сны-видения стали преследовать меня со времени нападения на Артура Уизли, делая меня слабее и раздражительнее. И день за днем каждый обитатель Гриммо, 12 лез ко мне с расспросами, советами и участием. А я... лишь поспешно уходил в свою комнату, отгораживаясь, таким образом, от внешнего мира.

Меня душила злость за собственную слабость и недостаточную старательность на уроках Снейпа по защите разума, ведь это была лишь моя вина в том, что красноглазый змеелицый ублюдок раз за разом проникает в мои сны, в мою душу, подкидывая мне видения о своих зверствах. Этим занятиям поспособствовала Гермиона, нажаловавшись Дамблдору на мои частые боли в шраме и плохое настроение. Да и откуда взяться хорошему расположению духа, если даже на квиддич, который всегда был отдушиной для меня, теперь наложено вечное табу, спасибо стараниям этой министерской жабы. При всем моем уважении к старшим, назвать эту леди с омерзительно приторной улыбкой как-то иначе просто не поворачивался язык.

Но не меньше я злился и на окружающих. Неужели они за своим сочувствием не могут понять, что я поступаю так ради их же блага. Мне же страшно однажды проснуться и обнаружить их мертвыми после очередного телепатического сеанса с Волдемортом. А еще они упорно не хотят замечать, что я уже достаточно взрослый, чтобы скрывать от меня правду, какой бы она ни была. Некстати вспомнилось последнее собрание Ордена как раз перед Рождеством... Они говорили о каком-то секретном оружии Того-кого-они-боятся-называть-по-имени. При этом стоило Сириусу начать рассказывать мне самые незначительные подробности, как Молли Уизли начала причитать, что я еще ребенок! При всем уважении к матери моего друга Рона, ее гиперопека порой начинает доводить меня до точки кипения. Ну как, скажите на милость, можно считать ребенком пятнадцатилетнего подростка, который трижды сталкивался с темным магом столетия, сражался с василиском в двенадцать лет, и спасал собственного крестного от смерти?!

Детство... А было ли оно у меня? Или затерялось где-то в обломках полуразрушенного дома в Годриковой впадине? Впрочем, я не жалуюсь на жизнь — это удел слабых. Когда из года в год смотришь смерти в лицо, перестаешь обращать внимание на какие-то насущные мелочи, вроде отсутствия развлечений. В решающий момент тобой движет адреналин и чувство самосохранения.

Мои размышления были бесцеремонно прерваны стуком в окно. Раздвинув шторы и приоткрыв створки массивной оконной рамы из коры дуба, я обнаружил желтую взъерошенную сипуху, которая смотрела на меня немигающими глазами. Отведав совиного печенья из моих рук, птица влетела в комнату и, немного покружив вокруг старинной лампы, уселась на мое плечо, позволив, наконец, отвязать послание от своей лапки. После этого она, довольно ухнув и не обращая внимания на протест со стороны Букли, уселась на одежный шкаф, видимо, в ожидании ответа. Письмо было от Чжоу. Чанг поздравляла меня с прошедшими праздниками, делилась впечатлениями от каникул, и задавала какие-то пустяковые вопросы. Несмотря на то, что писала она мне, между строк ощущалось присутствие Седрика. Нет, вот скажите, пожалуйста, обязательно упоминать в письме своему парню о том, как ты праздновала прошлое Рождество с бывшим возлюбленным, который погиб на глазах теперешнего? Гермиона была права, когда говорила, что она все еще не может его забыть. Воспоминания о поцелуе под омелой вновь вспыхнули в моем воображении. "Это было мокро", — вот и все, что я смог сказать после. Наверное, это был самый неудачный первый поцелуй в мире, но в этом заключалось знаменитое Поттеровское везение. Какая-то часть меня кричала о том, что все это неправильно и фальшиво, но девушка с необычной восточной внешностью стала моим личным полюсом притяжения. Это не было еще любовью, по крайней мере, в моем понимании. Скорее всего, это походило на обычное юношеское увлечение. Мне нравилось наблюдать за ней украдкой, ловить на себе ее заинтересованные взгляды и случайно касаться ее руки во время тренировок в Выручай-комнате, но на данный момент она не была тем человеком, с которым я мог бы поговорить по душам. И это письмо стало наилучшим тому доказательством. Дочитав послание, я со злостью швырнул его на прикроватную тумбочку, нацарапал какие-то ответные пожелания хорошо провести время, чтобы не терпеть больше присутствие ее совы в своей комнате, и выпустил птицу в открытое окно. После чего направился в душ. Горячие капли воды как будто выжигали на моем теле отчаяние и горечь. Ну почему у меня не может быть нормальных отношений с кем-либо женского пола? Почему прошлое не может оставить меня в покое? Я увеличивал температуру воды до тех пор, пока стоять не стало невыносимо, а затем резко повернул кран, так что сменили, ледяные потоки воды.

Контрасты. Казалось, вся моя жизнь был пронизана ними. Сегодня ты — национальный герой, а завтра — всего лишь спятивший мальчишка, чье имя склоняют все, кому не лень. Впрочем, статьи в «Ежедневном пророке» давно перестали действовать на меня, как красная тряпка на быка. Ну, почти. Я потер саднящую от мыла руку: «Я не должен лгать». Что ж, Долорес Амбридж, сама не подозревая о том, впечатала в кожу мое жизненное кредо. Я, наконец, выключил воду и, завернувшись в теплое махровое полотенце, предпринял бесплодные попытки пригладить свою густую шевелюру, после чего махнул рукой на это бесполезное занятие, оделся в джинсы и светло-серый джемпер и спустился вниз.

В гостиной обнаружились Люпин, Тонкс, Снейп (а его-то, зачем принесло?), Дамблдор, Сириус и все Уизли, включая Артура, которого сегодня выписали из больницы. У него все еще была перебинтована голова и шея, но он уже не выглядел таким бледным и осунувшимся, как в первые дни после нападения. Гермиона и Джинни помогали Молли накрывать на стол, а мужчины негромко о чем-то переговаривались. Поздоровавшись со всеми, я тут же получил приглашение пройти к столу. Впервые спустя несколько недель во время обеда царила радостная атмосфера, пришедшая на смену унынию. Близнецы смеялись и шутили, Тонкс развлекала всех весьма комичными изменениями внешности, Сириус же и Гермиона многозначительно переглядывались, от чего последняя слегка улыбалась. Интересно, что у них с Бродягой произошло? Видимо, мое добровольное заточение в своей комнате привело к тому, что я перестал держать руку на пульсе событий. Один только Рон неизменно поглощал бифштексы, довольно чавкая, и демонстрируя всем отсутствие манер, впрочем, я никогда не упрекал в этом своего друга. Сам не идеален, так кто давал мне право критиковать других?

Позавтракав я, Рон и Джинни отправились расчищать серванты в столовой, набитые всякой всячиной, которая осталась после родных Сириуса, а Гермионе досталась незавидная участь разгребать завалы на чердаке. Казалось, миссис Уизли намеренно решила завалить нас работой, чтобы отбить желание подслушивать разговоры на собрании Ордена Феникса, куда нас по-прежнему не пускали, считая маленькими неразумными детьми. Сегодня должно было состояться последнее перед отправлением в Хогвартс совещание, после которого Уизли планировали отправиться в Нору, а мы с Гермионой оставались на Гриммо до конца каникул.

Стирая десятилетнюю пыль, очищая от паутины серебряные сервизы, бокалы из горного хрусталя, я не переставал удивляться тому лоску и изысканному убранству некогда присущему этому дому. С одной стороны вся эта мишура и пышность не имели для меня особого значения, но с другой стороны я осознавал, что, несмотря на все разногласия, царившие в благороднейшем и древнейшем семействе Блэков, все эти люди гордились своим родом и это были не просто слова. Здесь были вещи из разных эпох, их собирало не одно поколение и бережно хранило даже после того, как старшего поколения не стало, Несмотря на то, что Сириус был выжжен из гобелена, после смерти других родственников мужского пола сама магия избрала его в наследники, чтобы не допустить вырождения рода. Эту теорию мне озвучила Гермиона, которая в последнее время много общалась с крестным и изучила кое-какие книги в его родовой библиотеке. Перебирая шкатулки с драгоценностями, я случайно обнаружил небольшой серебряный медальон. Посредине была выгравирована латинская буква “S”, вокруг которой обвивались маленькие серебристые змейки. По всей видимости, внутри должны были находиться миниатюрные фотографии, но как я ни старался, у меня не получилось открыть створки медальона. Несмотря на то, что металлическая цепочка была холодной, от самой вещицы исходило какое-то странное тепло. Оно казалось родным, но в то же время, отталкивало. Повинуясь внутреннему порыву, я сунул медальон в карман брюк.

Интуиция редко подводила меня, а сейчас она просто кричала о том, что эта вещь очень важная, хоть я и сам пока не понимал, почему.

Мы покончили с уборкой как раз к окончанию собрания, и миссис Уизли поблагодарила нас за помощь, после чего все разбрелись по своим комнатам, или в случае Гермионы — в библиотеку. Я так же последовал всеобщему примеру — мне хотелось немножко отдохнуть, честно говоря, надышавшись пыли, я чувствовал себя неважно. Но мне как всегда не дали побыть одному. Не успел я прилечь на кровать, как в комнату пришла Молли и попросила меня снять брюки, в которых я занимался уборкой. Несмотря на мои возражения, что они не испачкались, она решила их постирать. Миссис Уизли вышла на несколько минут, чтобы я мог переодеться. Переодевшись в джинсы, я вытащил из кармана брюк медальон и надел его на себя — мало ли что еще взбредет маме Рона. Холодная цепочка сомкнулась на шее, а по телу разлилось странное родственное тепло. Исчезла спутанность мыслей в голове, оставляя лишь ледяное спокойствие. Оставив бесплодные попытки задремать, я решил отправиться на кухню, чтобы сделать себе немного кофе. Однако спускаясь с лестницы, я услышал голоса, доносящиеся из бывшего кабинета отца Сириуса. Прислушавшись, я смог распознать голоса Дамблдора и Снейпа. Поначалу я даже немного удивился, что на комнате не стоят заглушающие чары. Конечно, подслушивать нехорошо, но в данный момент этическая сторона вопроса меня волновала меньше всего, поэтому сбегал обратно в комнату за мантией-невидимкой и пробрался как можно ближе к двери:

— Северус, мальчик мой, было ли что-то, что ты не рассказал на собрании? Что слышно среди самих Пожирателей? — сказал Дамблдор с ноткой нетерпения в голосе.

— Нет, сегодня нет никакой дополнительной информации. Мне не нравится это странное затишье. Как будто Лорд ждет чего-то, и он все еще пытается внедрить своих людей в Отдел тайн. Пока не удачно, но вы и без меня читаете газеты, чтобы понять, что внезапные вспышки безумия среди тех, кто работает там, не случайны.

— Но зачем ему Невыразимцы? Он не хуже меня знает, что в данной ситуации от них нет толку, — директор был бесцеремонно прерван Снейпом.

— Бросьте, Альбус. Я думаю, вы не хуже меня осведомлены, что там хранится. Вы не представляете, насколько он был зол, тогда в июне, когда Поттер снова от него ускользнул. И не этот раз он уже не верит, в то, что это было просто везение. Темный Лорд ищет способ достать пророчество, чтобы понять, что происходит. И нападение на Уизли это лишь подтверждает, — тихо произнес зельевар.

Может странное помещение с полками — это место, куда хочет попасть Волдеморт?

— Что ж, Северус, будем решать проблемы по мере их поступления. Все, что мы можем — это поставить круглосуточную охрану возле зала пророчеств. А забрать запись оттуда могут только двое: Том и сам Гарри. Я очень сомневаюсь, что Реддл появится там так скоро. Позиция нынешнего Министра его всецело устраивает. Я боюсь, что он может начать подталкивать Гарри к тому, чтобы он взял пророчество. Кстати, как продвигаются ваши занятия Окклюменцией?

— Отвратительно. Вы же знаете, что этот мальчишка — полная бездарность, как и его папаша. Все наши занятия сводятся к тому, что я раз за разом просматриваю его детские воспоминания. Поттер совершенно не умеет сопротивляться! Я не понимаю, почему ты, Альбус, не можешь заниматься с ним сам. В конце концов, вы не худший легиллимент, чем я, но вас хоть не тошнит от этого высокомерной копии его папаши. Когда я обещал помогать сыну Лили, я не подписывался подтирать нос Поттеровскому отродью,— в голосе Снейпа ощущалась ничем неприкрытая злоба.

Единственное, что я понимал — от меня что-то скрывают. Неужели я после всего пережитого не достоин, получить хоть немного правды? Это так обидно… И Дамблдор… Я ведь ему всегда так доверял! За что же он так со мной?!

— Северус, мальчик мой, ты же знаешь, что я не могу заниматься с Поттером по нескольким причинам. Самой важной из них является то, что Том может в какой-то момент почувствовать обоюдность этой связи и завладеет сознанием мальчика… Он может попытаться сделать так, что убить Гарри будет единственным приемлемым вариантом. Да и ты сам должен понимать, что тебе проще отслеживать насколько Том вмешался в его душевное состояние. Я… я просто не смогу рыться в его мыслях так глубоко. Для этого нужны совсем иные эмоции, мой мальчик.

— Если разговор закончен, то я вынужден откланяться, — сказал Снейп, и по шороху его мантии было понятно, что он только что встал из кресла.

— Конечно-конечно… Спасибо, что потратил время на общение со стариком…

Я отскочил в нишу под лестницей и прислонился к стене, стараясь даже не дышать. Секунд через десять зельевар покинул комнату и отправился по направлению выхода из дома. За ним последовал Дамблдор, и вскоре я услышал два хлопка аппарации со стороны крыльца.

Не снимая мантии, я вернулся в свою комнату и запер двери на все возможные засовы. Я услышал достаточно, чтобы больше не чувствовать себя в безопасности в этом доме. Бежать… Прочь от этого дома, из лживого волшебного мира. Привычный мир рухнул, как карточный домик, в одночасье. Нет, мне нельзя убегать, иначе Гермиона, Рон и Сириус окажутся в еще большей опасности. Выход был только один — продолжать играть роль ничего не знающего и не подозревающего мальчика, попутно собирая факты…

Я рухнул на кровать, чувствуя себя совершенно опустошенным. Усталость накатила на меня лавиной, и я погрузился в тревожный сон.

«На лавочке сидела девочка лет шести-семи, с белокурыми волосами и шоколадно-карими глазами, и гладила котенка, лежащего у нее на коленях.

Она выглядела задумчивой и сосредоточенной, поэтому не заметила подкравшихся к ней ватаги мальчишек хулиганского вида, которые тут же потребовали отдать котенка. Девочка заплакала и крепко прижала к груди этот крохотный комочек шерсти, который дрожал и жалобно мяукал. Но толпа не испытывала ни капли жалости. Они были одеты в одинаковые коротенькие штанишки и некогда белые, а теперь перепачканные землей футболки. Видимо, это были приютские дети. У одного из них в руках была небольшая банка со скипидаром. Это была любимая забава уличных мальчишек — поджигать хвост котам и собакам, предварительно облив скипидаром. Они начали издеваться над девочкой и стрелять в нее из рогатки, а затем один из них вырвал у нее из рук котенка. Девочка брыкалась, пыталась повиснуть на мальчишке, лупила его хрупкими кулачками, кусалась и царапалась, но двое других оттащили ее и, пнув в живот, швырнули на газон.

Это было мерзко, когда унижают тех, кто не смог бы защититься. Солнечный день вдруг померк, и стая воронов, словно ведомая неизвестной силой, напала на отщепенцев. Они кружили, били их крыльями и пытались выколоть глаза. Испугавшись, обидчики начали разбегаться по сторонам, пытаясь отмахнуться от назойливых птиц.

Внезапно из-за угла здания, находившегося во дворе, появился худой темноволосый мальчик, который, по всей видимости, был одного с девочкой возраста. Он наблюдал за разыгравшейся сценой и все-таки решил вмешаться.

— Никогда не трогай то, что принадлежит мне, Билли Стаббс. А эта девчонка и ее игрушки — мои! Надеюсь, я достаточно ясно выражаюсь? — сказал мальчик, зло рассмеявшись, зачинщику происшествия, тот бросился наутек, гонимый воронами, позабыв про котенка, а мальчишка тем временем помог подняться девочке и усадил ее на лавочку. Ее бил озноб.

— А я тебя знаю. Ты — Том. Люди поговаривают, что вокруг тебя творится какая-то чертовщина. Это ведь ты… Ты натравил на них воронов!— сказала девочка, отодвигаясь подальше от странного мальчишки.

— Неужели ты боишься меня, Эмили? Я наблюдал за тобой и знаю, что ты тоже не такая как все. Ты другая, если ты понимаешь, о чем я. И только я могу тебя научить некоторым вещам...— он посмотрел девочке прямо в глаза, хитро прищурившись, и увидел, как она улыбнулась сквозь слезы.

— Вижу, что с тобой уже все в порядке. Ну, я пойду, — сказал мальчик и побрел прочь со двора. Девочка растерянно смотрела на его удаляющуюся фигуру

— Постой, подожди, не уходи. Ты будешь моим другом, Том?— спросила она, доверчиво протягивая ему руку. Том несколько секунд стоял и оценивающим взглядом смотрел на девочку, а затем все же пожал ладошку.

— Я подумаю,— сказал Том и усмехнулся.

Солнце снова вышло из-за туч, наблюдая за котенком, который терся об ноги малышке и парочкой странных детей, пожавших друг другу руки. Свой выбор они сделали, я это чувствовал. Не спрашивайте, откуда. Просто знал, о том, что тот день изменил все…»