Танатос (гет)

Шесть

Он понимал, что вынужденное бездействие медленно убивает ее. Гермиона словно таяла на глазах, сильно побледнела, а ее настроение менялось от полной апатии до сильнейшей тревоги.

Почти все свое время она проводила сидя на диване с книгой на коленях. Но не читала, а лишь лихорадочно перелистывала страницы, откладывая фолианты один за другим. И Северусу показалось, что это скорее механическое занятие, а не вдумчивое чтение. Но чаще всего она просто сидела и попеременно смотрела то в камин, который он разжег для нее, то в окно.

А иногда ее лицо вдруг искажалось от злости, она сжимала кулаки так сильно, что ногти впивались в ладони. И, если подавить гнев не получалось, кричала на Снейпа. Швыряла книги в стену, подбегала к столу, видимо,собираясь расколотить хоть что-то, и Северус понимал, что так она пытается избавиться от бушующей в душе ярости.

Она уже сомневалась, что Снейп действительно сможет ей помочь. И хотела отнять у него даже короткие минуты отдыха. А однажды разбудила посреди ночи и потребовала, чтобы он продолжил работу. Бдительно следила за каждым движением, желая удостовериться, что он все делает правильно и ничего не испортит.

Он старался не обращать внимания на все эти упреки. Просто ждал, пока она успокоится, а затем снова брался за работу, молча восстанавливая все то, что она успела разрушить. Сдерживаться было нелегко. Мысль, что стоит только свернуть ей шею, и наступит долгожданное спокойствие, казалась весьма заманчивой. Но он не поддавался. Пока еще нет.

Чаще всего его показное равнодушие отрезвляло ее. Гермиона начинала просить прощения за то, что ее тело недостаточно сопротивляется Танатосу, или же ругала себя за то, что открыла ту растреклятую посылку. Она проклинала сову, которая не смогла доставить посылку еще два года назад, — в Хогвартс ее бы точно не пропустили.

Снейп чувствовал себя невероятно уставшим. А слушать ее причитания было просто невыносимо.

Все ее приступы начинались одинаково и всегда по вечерам. Благодаря этому Снейп мог предотвращать попытки суицида. Кинжал по-прежнему притягивал Гермиону, и каждый раз, когда начинался приступ, она направлялась в лабораторию. Снейп закрыл лабораторию заклинаниями, чтобы защитить от разрушения, но все равно приходилось быть внимательным. Однажды Гермиона кинулась на напольные часы, видимо, собираясь перерезать вены осколками стеклянной дверцы. При следующей попытке свести счеты с жизнью она начала биться головой об стену, и на лбу образовалась громадная шишка, прежде чем он смог остановить это. Снейпу было уже интересно, хватит ли мази, припасенной для таких случаев, чтобы вылечить все раны, которые она нанесет себе, пока противоядие не будет готово. К сожалению, магию он применять не мог, поэтому приходилось надеяться на мазь с растительными экстрактами. Что и говорить, заживлять раны магией гораздо эффективнее, но он надеялся, что и этого будет достаточно. Только бы успевать останавливать Гермиону...

Иногда ее гнев передавался и ему. Стоило недюжинного самообладания, чтобы не схватить ее и не заставить прекратить. Только ничего не изменилось бы — Гермиона делала это по не своей воле, но все же...

Он считал удачей, что после своих приступов Гермиона теряла сознание. И для нее это было похоже на сон, наутро она просыпалась и не помнила ничего из того, что произошло вечером. А у него появлялось достаточно времени, чтобы отдохнуть от ее утомительного присутствия. Но каждое утро он снова видел ее фигурку, застывшую в дверном проеме, и Гермиона оценивающим взглядом окидывала все, что он успел сделать. Вот только уверенности, что она хоть чуть-чуть приблизилась к пониманию его действий, у Снейпа не было, хотя он все ей объяснял.

Конечно, он старался. После того как Гермиона разрушила его лабораторию со всеми образцами, пришлось снова погружать кинжал в специальный раствор, чтобы проанализировать составные части зелья. Для этого Северус оставил волнограф на целый день. И неудивительно — образец зелья оказался очень сложным. Скорее всего, этот процесс занял бы много времени, но Северус точно знал, что справится. Должен справиться!

В первую очередь он определил с помощью волнографа первоначальные компоненты зелья и сразу начал создавать подходящую основу для будущего противоядия.

Но прибору требовалось несколько часов, чтобы выдать хоть какой-то результат, так что Северусу оставалось только ждать.

Он взглянул на Гермиону, которая сидела на диване с книгой, но не читала. Он подошел к ней и кашлянул. Она подняла голову и вопросительно посмотрела на него.

— Надо подождать несколько часов. Лишь тогда я смогу продолжить. Основа зелья должна настояться.

Он подыскивал слова, чтобы как-то скрыть свою беспомощность, ведь уже давно разучился нормально разговаривать.

— Я прогуляюсь к морю, — просто сказал он.

Гермиона опустила глаза на книгу.

— О, море недалеко. Как интересно, — пробормотала она с досадой. — Я уже было подумала, что так мелодично шумит автомагистраль. Это можно расслышать даже сквозь закрытые окна.

Он мысленно застонал, с трудом сдерживаясь, чтобы не придушить ее.

— Если хотите, можете составить мне компанию, — проговорил он сквозь стиснутые зубы. — Вы ведь еще не покидали дом...

Гермиона пораженно взглянула на него, а Северус даже рассердился на себя, когда увидел, как загорелись ее глаза. Приди эта идея в его голову пораньше, Гермиона стала бы более открытой и спокойной. Свежий воздух, возможно, пошел бы ей на пользу.

С тех пор как Гермиона поселилась в его доме, ему все же приходилось отлучаться. Северус оставлял ее одну, ведь выбора все равно не было — приходилось пополнять запасы продуктов.

Она же всю неделю не покидала дом — заклинания, которые наложил Снейп, не оставляли ни малейшей возможности выйти.

Северус чувствовал, что не может полностью доверять ей, хотя без волшебной палочки шансы ускользнуть отсюда почти равнялись нулю.

— Мы идем? — спросил он.

Гермиона быстро встала.

— Да, — ответила она, и на ее лице впервые за последнее время промелькнуло что-то похожее на улыбку.

* * *

Наконец-то она снаружи увидела коттедж, где провела взаперти последние шесть дней. Типичный неприметный домик, каких множество в Великобритании. В уединенном месте, недалеко от берега моря.

Через десять минут Северус и Гермиона стояли у подножия скал, возвышающихся над небольшим песчаным пляжем. Пляж был пустынным, как и местность, по которой они шли.

Ветер дул в лицо, и Гермиона поплотнее запахнула куртку. Снейпу пришлось одолжить ей свою, ведь в чемоданах Гермионы не оказалось ни одной теплой вещи. Черная, колючая, из плотной твидовой ткани, она защищала от ветра и удерживала тепло.

Небо было пасмурным, серое море — беспокойным. Гермиона жадно вдыхала соленый морской воздух. Ветер развевал волосы и выгонял все страшные мысли из головы, избавлял от гнева, и теперь Гермиона не чувствовала себя такой беспомощной.

Гермиона понимала, что зря обвиняет его во всех грехах, но в минуты гнева позволяла себе орать на него. Она намного хуже справлялась с яростю и ненавистью, направленными на саму себя, на свое слабое тело.

Воспоминания о приступах складывались в туманные образы об ужасе и безнадежности. Гермиона была рада, что он молчал, не рассказывал о мгновениях, когда она не была самой собой. И, судя по всему, ему все лучше удавалось удерживать ее от попыток самоубийства. Ведь ее раны затянулись, а новые не появились. Даже шишка на лбу быстро прошла.

Снейп шагал рядом с ней, опустив голову, заложив руки за спину. Его непоколебимое спокойствие распаляло ее гнев во время приступов, но сейчас Гермиона была ему за это даже благодарна. Это придавало уверенности, что он, невзирая на ее выходки, думал о том, как ее спасти.

— Мне очень жаль, что... — начала Гермиона нерешительно.

Он покачал головой, даже не взглянув на нее.

Гермиона поняла. Ему не нужны извинения.

— Анализ волнографа готов. Основа для будущего противоядия уже создана. Дело продвигается, — сказал он наконец, после того как они некоторое время молча шли рядом.

Гермиона ничего не ответила. Он бегло взглянул на нее и нетерпеливо прищелкнул языком.

— Вы ведь не слышали ни слова из того, что я рассказывал о своей работе, так?

Она прикусила губу и покачала головой.

Он вздохнул.

— Именно поэтому я ненавидел быть учителем...

Она, конечно, могла бы сказать, что многие ученики избавились бы от преисполненных страха часов на его парах, если бы он не преподавал. Но еще она знала, что выбора у него не было.

Тишина заполнила пространство между ними, и Гермиона с трудом смогла продолжить разговор.

Но она должна была это узнать.

— Вы знали создателя проклятия лично? — тихо спросила она.

Северус нахмурился и твердо сжал губы.

— Да,— сказал он после долгой паузы. — Да, знал. Он давно уже мертв.

Его тон, казалось, запрещает продолжать, но она пропустила это мимо ушей.

— Что он был за человек? Как он только смог создать столь страшное проклятие?

Снейп вдруг быстро зашагал по влажной дорожке из плотного песка, и Гермионе пришлось поторопиться, чтобы не отстать.

Она уже подумала, что Снейп просто оставит ее вопрос без внимания, но он все-таки ответил.

Его голос звучал тихо, Северус сдерживался, словно не хотел показать эмоции.

— Он был очень молод и переполнен злобы. И хотел убить ненавистного человека. Но только в последнюю секунду понял, что делает. Поэтому я знаю, что он никогда не использовал проклятие против людей. Он умер вскоре после того, как понял, что создал.

Северус вдруг остановился и взглянул на небо.

— Мы должны немедленно вернуться. Уже поздно, и у вас скоро...

Он не договорил, но Гермиона поняла, почему он так резко сменил тему. Темнело, и скоро Танатос снова завладеет ее телом. Сейчас она могла думать только об этом.