Танатос (гет)

Отрицание, гнев, торг, депрессия, принятие — пять стадий принятия смерти. Элизабет Кюблер-Росс

Пролог

Боли не было. Он лежал на пыльном полу и чувствовал, как вытекает жизнь, капля за каплей. Его веки закрылись сами собой. И последнее, что он хотел бы увидеть в конце, — ее глаза.

Воспоминания, отданные Поттеру, как и многие другие, стремительно проносились в голове. Он не мог управлять ими: не хватало ни сил, ни воли. И больше не чувствовал свое тело — оно наполнилось бесконечной легкостью. Он даже не знал, где находится: все еще лежит на полу или уже парит в небесах? Ему было все равно. Ее глаза — последняя нить, которая привязывала его к этому миру... И она таяла, а мир вокруг погружался в непроницаемую черноту.

Он парил вне времени и пространства. И все же видел там свет. Красноватое тепло, которое двигалось к нему.

Мягкий свет питался темнотой. Странный шум разрушил тишину.

— Он приходит в себя! — раскатистый мужской голос оскорбил его слух.

И нежный красноватый свет превратился в ослепительный ад, когда он принудил себя открыть глаза.

И увидел лицо. Голубые глаза...

— Профессор Снейп? Вы понимаете, где вы?

Северус никогда не думал и не представлял себе мир после смерти, но все же бородатый молодой человек, обратившийся к нему, совершенно не казался потусторонним.

Значит, он еще жив.

Проклятье!

Один

Гермиона не имела никакого понятия, что находится в посылке, которую она забрала из почтового отделения на Диагон-аллее. Штамп свидетельствовал о том, что доставить ее адресату должны были еще два года назад. Женщина, передавшая эту посылку Гермионе, говорила, что почтовые отправления не доходят до адресата только в том случае, если гибнет сова, а это бывает очень редко. Посылку кто-то нашел и отдал в то самое отделение, откуда Гермиона ее и забрала. На конверте значилось лаконичное: «Гермионе Грейнджер, Хогвартс». Надпись истерлась, даже оберточная бумага сильно пострадала. Где же эта посылка пролежала последние два года? И, что еще более важно, кто ее мог отправить?

Она аккуратно обходила лужи, разлившиеся на тротуаре. В них плавали в них желтые листья, и снова пахло дождем, хотя солнечные лучи пытались пробиться сквозь сырость и осветить холодные дни октября. Однако облака все плотнее затягивали небо, нависали темным свинцовым пологом, полным воды.

Гермионе было абсолютно все равно, идет дождь или нет. Сегодняшний рабочий день — последний рабочий день в Министерстве перед отпуском — она хотела выкинуть из памяти и не возвращаться в свой кабинет долгие четыре недели. Гермиона почти ликовала — она на самом деле нуждалась в отпуске. Но сильнее ликования оказалось отчаяние, возникшее в душе при мысли о том, что этот отпуск ей суждено провести в одиночестве. Рон так и не понял, что Гермионе нужно время, чтобы разобраться в своих чувствах к нему. Рон многого не понимал...

Сумка с посылкой цеплялась за ноги, когда Гермиона неосознанно ускоряла шаг. Уж слишком любопытной она была, и так хотелось поскорее узнать, что же находится в загадочной посылке. Была бы дома — мигом бы распаковала.

Кто мог это прислать? Ее родители? Больше никто не мог отправить посылку ей в школу.

Хогвартс...

Она закончила учиться, кажется, давным-давно, целую вечность назад, хотя прошло всего лишь два года с той секунды, как двери старого замка окончательно закрылись за ее спиной. Воспоминания о Великой битве не давали спать. И Гермиона, не в силах уснуть, старалась доставать из глубин памяти иные образы Фреда, Ремуса, Тонкс и многих других. Видеть их бледными и безмолвными в Большом зале было так больно. А ей хотелось, чтобы они оставались живыми хотя бы в ее воспоминаниях.

Выпускной экзамен Гермиона вместе с Гарри и Роном сдавала в Министерстве, и там же продолжила образование — занялась защитой и надзором за магическими существами.

Не вспоминать об этом! Теперь все это в прошлом.

Упакованные чемоданы — первое, на что наткнулся взгляд, когда она вошла в свою квартиру. Здесь Гермиона жила уже год, но до сих пор наслаждалась простором обеих комнат. Дни, проведенные в палатке, на ее взгляд, были ужасными. Нельзя сказать, что она слишком стремилась к комфорту, без которого пришлось тогда обойтись, но тем не менее ей не чужда была любовь ко всему мягкому и девчачьему. А здесь прежде всего нашлось место для ее книг. Везде, где не висели фотографии семьи и друзей, красовались книжные полки.

Скоро она возьмет свои чемоданы и сосредоточится на маленьком коттедже в горах... Она никому не оставила адреса. И там, наконец-то, обретет долгожданный покой.

Гермиона поставила бандероль на большой круглый обеденный стол в гостиной и взяла ножницы. Очень осторожно разрезала оберточную бумагу и гнилые веревки, раздвинула их и увидела деревянную шкатулку. В ее крышку был врезан замочек. Гермиона подняла крышку: в шкатулке лежало что-то, завернутое в коричневую упаковочную бумагу. Недолго думая, она развернула обертку. И недоуменно наморщила лоб, глядя на нож, обнаруженный там. Повертела его, чтобы получше рассмотреть — серебряный кинжал, созданный великим мастером. Виртуозно выгравированные змеи, казалось, скользили по лезвию, а рукоять была инкрустирована кроваво-красными камнями.

Кто мог отправить ей этот кинжал два года назад? Гермиона тщательно обследовала оберточную бумагу, но нигде не нашла ни адреса отправителя, ни клочка бумаги с любым объяснением.

Внезапно кинжал вспыхнул и обжег ей руку. Гермиона испугалась, выронила его и торопливо осмотрела ладонь. На какие-то доли секунды ей почудилось, что это контур змеи на лезвии загорелся огнем, но все исчезло так же быстро, как и появилось. В то же время на руке не осталось ни пузырей от ожога, ни даже покраснения или боли — обычная светлая мягкая кожа.

Казалось, огромное облако закрыло солнце — так темно стало вдруг в комнате. Все краски потускнели, словно кто-то набросил на предметы черное покрывало. Шум становился все громче, отдаваясь стуком в ушах. Многоголосый шепот слышался то тут, то там, но Гермиона не обращала на него внимания. На ковре перед нею лежал, маня серебристым светом, оброненный кинжал.

Она взяла его в правую руку и, не раздумывая, вытянула левую, обнажив запястье. Не медля ни секунды, она с силой провела холодным острым кинжалом по коже, чуть выше основания большого пальца. Со вздохом облегчения Гермиона увидела, как темно-красная кровь стекает по руке.

* * *

Гермиона просыпалась, постепенно возвращаясь в реальность. Сначала включился разум, тело же оставалось тяжелым и как будто совсем чужим.

Что же произошло?

Она помнила, как вышла из Министерства, побывала в почтовом отделении на Диагон-аллее и быстро пошла домой, чтобы поскорее распаковать полученную посылку. И что дальше?

Она лежала на чем-то мягком и теплом. Негромкое потрескивание поленьев щекотало слух, также как и тихое дребезжание и постукивание.

Гермиона чувствовала себя такой разбитой, что тяжело было даже просто уследить за ходом собственных мыслей. С большим трудом она открыла глаза. Взгляд уперся в белый относительно низкий потолок, пересеченный тонкими черными рейками. Голова была словно чугунная, но все же Гермиона краем глаза смогла рассмотреть, что лежит на диване. Слева располагался камин, отблески пламени ложились на стены. Уже достаточно стемнело, и на потолке комнаты танцевали беспокойные тени.

Справа кто-то возился, оттуда же доносился этот странный шум.

Наконец Гермиона смогла хоть чуть-чуть повернуть голову, чтобы лучше осмотреть внутреннее убранство комнаты. На большой темной полке, занимавшей почти половину помещения, стояли книги и свитки, а также множество разнообразных стеклянных сосудов. Тонкие колбы вытянулись рядом с пузатыми ретортами, подписанные металлические банки разного размера разместились аккуратным строем на верхней полке. Перед этим массивным шкафом стоял широкий и длинный стол. А на нем в строгом порядке — весы, котлы и прочее, что имело отношение к зельеварению.

И теперь она рассмотрела еще и мужчину, колдовавшего над всеми этими котлами — Северуса Снейпа.

Он, казалось, даже не осознавал, что Гермиона пришла в себя и наблюдает за ним. Не обращая внимания на лежащую на диване девушку, Снейп снял с полки одну из небольших банок, зачерпнул оттуда несколько ложек коричневого порошка и высыпал на латунную чашу весов. Сосредоточившись, Снейп отмерил несколько граммов и ссыпал в один из кипящих котлов. А потом схватил перо, чтобы сделать отметку в книге.

Что он делает? И как она оказалась здесь?

Гермиона не видела профессора с тех пор, как доставила его в отделение Святого Мунго. Когда кончилась Великая битва и Гарри коротко пересказал ей и Рону воспоминания, переданные Снейпом, она сломя голову помчалась в Визжащую хижину, решив отдать дань уважения человеку, которого они считали предателем. Гермиона собиралась перенести его в Большой зал к телам тех, кого они потеряли в этом сражении. Он заслужил это. И она очень испугалась, поняв, что ее бывший преподаватель зельеварения все еще жив. Кровопотеря и яд Нагайны сделали свое черное дело: Снейп находился почти на грани смерти. Но все же его можно было спасти.

Гермионе некогда было размышлять — она почти без раздумий аппарировала в Мунго, чтобы перепоручить умирающего волшебника опытным целителям. А когда вернулась в Хогвартс, рассказала все друзьям.

Гарри очень удивился, узнав, что Снейп еще жив. Гермионе пришлось упрашивать друга посетить больницу. Она считала, что, если они поговорят, это многое прояснит. Но и с той, и с другой стороны натолкнулась на яростное сопротивление. Снейп вообще не хотел, чтобы его навещали. А она не чувствовала себя настолько обязанной, чтобы беспокоиться о нем. Короткое сообщение в «Пророке» информировало читателей о том, что Северус Снейп пережил войну, с него сняты все обвинения и он сам изъявил желание удалиться из магического мира. Это стало последней весточкой о нем, но ей вполне хватило и этого. Он выжил, и Гермиона не собиралась с ним больше встречаться.

Как же она ошибалась!

Теперь он, кажется, заметил, что она шевельнулась. Снейп на мгновение оторвался от стола и быстро взглянул на нее. Ледяной взгляд черных глаз пронзил ее насквозь и опять скользнул на листы бумаги, испещренные записями.

— Уже проснулись, — скупо произнес он, даже не взглянув на нее. — Не пытайтесь искать свою волшебную палочку — она у меня. Заклятие долго не продержится, и скоро вы снова сможете говорить. Но пока я хочу наслаждаться тишиной. Прошу меня извинить.

Он снова вернулся к работе. Гермиона безумно хотелось закричать от возмущения, но изо рта не вырвалось ни звука. Она наблюдала, как Снейп совершенно спокойно вернулся к работе, словно это не он сам, не профессор Снейп, только что похитил бывшую ученицу и наложил на нее проклятие немоты.

Он сошел с ума? Что за сила управляла им, если он наслал на нее проклятие и похитил? Значит, он всех обманул? Остался Пожирателем Смерти и хотел отомстить ей за Волдеморта?

Гермиона не могла быть полностью уверена, что он остался тем же профессором, которого она знала на протяжении школьных лет, потому что даже тогда ей приходилось слишком часто менять свое мнение о нем.

Он не выглядел безумным. Гермиона следила за каждым его движением, предельно аккуратным и точным, как и на уроках зельеварения, — она помнила это. Казалось, Снейп почти не изменился. Он казался бледнее и как будто стройнее, чем раньше. Но это, наверное, потому, что он снял мантию и остался в обычном черном сюртуке и черных брюках.

Он что-то взвешивал, передвигал, снова и снова черкал что-то в записной книжке. Очевидно, Снейп работал над каким-то проектом, но Гермиона так и не смогла понять, зачем ему лишний свидетель.

Наконец, Снейп исчез из ее поля зрения. Она больше не ощущала его присутствия, и через открытую дверь не доносилось ни звука.

Гермиона попробовала медленно шевельнуть рукой и с облегчением обнаружила, что не связана. Тело все легче и легче отзывалось на малейшие движения и в конце концов Гермиона даже смогла сесть и оглядеться.

Она с любопытством рассматривала интерьер. Это была большая гостиная. Рядом с коричневым кожаным диваном, где лежала Гермиона, стояло кресло и маленький стол. Полки, висевшие на стенах, пустовали. Массивный обеденный стол расположился в окружении стульев, дальше — старинные напольные часы. И лаборатория, в которой она увидела Снейпа, когда очнулась. Из комнаты вели три двери. В одну только что вышел Снейп, другая, наверное, открывала дорогу в сад, ну а третья, по всей видимости, была входной.

Гермиона собрала остатки сил и направилась к третьей двери. Она не знала, чего от нее хочет ее бывший профессор, но и оставаться здесь, чтобы выяснить это, не собиралась. К тому же если он намеревался что-то обсудить, то вполне можно было встретиться как цивилизованные люди, а не устраивать ребячество с похищением.

Гермиона с трудом дошла до двери и схватилась за ручку, но повернуть ее не смогла. Замок не был заперт, но рука отказывалась подчиняться — прокручивалась вокруг ручки.

— Я так и думал, что вы попытаетесь сбежать, — его голос застиг ее врасплох.

Снейп прислонился к косяку и с ничего не выражающим лицом наблюдал за ее бесплодными попытками открыть дверь.

— Вы убедитесь, что вам ничего не поможет — я заранее наложил пару заклинаний, на тот случай, если вас посетит эта гениальная мысль.

Ее широко раскрытые глаза выразили панический ужас, а на его лице мелькнула улыбка.

— Я вам все объясню, но все же прошу немного терпения. Сядьте.

Гермиона проигнорировала протянутую руку и пристально посмотрела на него.

Он пожал плечами.

— Или оставайтесь стоять, мне все равно, — проговорил он и вернулся к столу.

— Что вам от меня надо? — внезапно сорвалось с ее губ. Заклятие безмолвия, наложенное Снейпом, окончательно спало.

Снейп внезапно замер и, прежде чем взглянуть на нее, глубоко вздохнул и отложил перо. Он рассматривал ее с непонятным блеском в глазах.

Гермиона невольно задрожала под этим взглядом и почувствовала себя совершенно беззащитной. Как она могла ему противостоять, если у нее не было даже волшебной палочки?

— Я спасаю вашу жизнь, — наконец мягко произнес он.