Иммунитет (джен)

Помона Стебль успела выдать все необходимые распоряжения своим старшекурсникам задолго до того, как директор призвал ее в свой кабинет и в очередной раз «обрадовал». Она, конечно, попеняла ему, но, отлично сознавая, что играть убедительно не сможет, даже пробовать не стала. Просто согласилась. Директор же в очередной раз убедился в ее доброте и лояльности.

Таким образом, тридцатого января после уроков Гарри возле гостиной ждала весьма представительная делегация аж из двух профессоров. Долго собираться ему не пришлось — мантия потеплее, шапку на лоб, теплые ботинки… Снейп присоединился к ним у выхода из школы.

По пути Гарри первым делом озадачил взрослых тем, что не хотел бы быть узнанным там, куда они направляются.

Снейп хмыкнул: память о прошлом посещении и у него еще не стерлась. С-сувенирчики, м-да…

— Наложить чары отвлечения внимания или невидимости, как вы считаете? — спросил он коллег, тем самым вгоняя в легкий ступор назначенного ему врагом Люпина.

«Снейп советуется? Со мной?! Так не бывает».

Мадам Стебль улыбнулась коллеге:

— Невидимость поддерживать намного труднее, думаю, будет довольно и отвлекающих чар. Да мы и сами могли бы…

— Тогда как мы заметим друг друга? — вылез Гарри.

— Ах, какая я бестолковая, — улыбнулась Стебль, потрепав его по голове. — Давайте попарно.

Люпин только моргал, видя, как спокойно и даже приязненно общаются эти трое.

— Полагаю, отвлечение внимания не часто становится необходимым в вашей работе, — чуть поклонился своей бывшей учительнице Северус и улыбнулся, глядя, как Люпин в очередной раз тормозит, и как за этим с живейшим интересом наблюдает Поттер.

Пока Снейп не без внутреннего удовольствия разводил версаль перед улыбающейся мадам Стебль, а Гарри любовался на игру профессионала и производимый ею эффект, они дошли до границы антиаппарационного щита Хогвартса.

Люпин протянул руку к Поттеру, но встретил лишь жесткую трудовую ладонь мадам Стебль, и через несколько секунд они уже стояли возле кладбища, точнее, возле памятника Поттерам. Ремус попытался одновременно поблагодарить мадам Стебль за аппарацию и возмутиться тем, что его сочли неспособным это сделать самостоятельно, но тут слова вновь застряли у него в горле.

Снейп, печальный и непроницаемый, как министр на международном приеме, аккуратно укладывал букет из белых лилий подле женской скульптуры… Буквально за несколько мгновений, как они переместились сюда, кровь настолько отлила у него с лица, что бледностью он едва не сравнялся с цветами.

«А ведь он ее по-настоящему любил», — обожгло Ремуса внезапное понимание, и он едва не задохнулся, встретив взгляд непроглядно-черных глаз. Он непроизвольно опустил веки, надеясь, что Снейп не обратит внимания на его так некстати возникшие эмоции. А ведь он сейчас должен начинать рассказывать Гарри обо всем!

Он обернулся к мальчику. Гарри пристраивал в основание стелы что-то вроде двойного венка, невольно послужив примером и для Люпина: тот трансфигурировал что-то похожее и скромно положил немного сбоку. Мадам Стебль уже разместила свой аккуратный букет в небольшой каменной вазе, наложила чары неувядания на все цветы и теперь молча промокала глаза.

Ремусу показалось, что, если бы пошел снег, было бы слышно падение снежинок — такая стояла тишина. Нет, он не может ее нарушить. Только не сейчас.

— Профессор? — через пару минут чуть хрипло спросил Гарри, и отчего-то стало совершенно ясно, кого именно он имеет в виду.

— Готов идти? — Снейп был каменно спокоен.

«Будто неживой», — подумал Люпин.

На выходе с кладбища Снейп, на правую руку которого опиралась мадам Стебль, а за левую держался Гарри, безразличным тоном осведомился, в порядке ли профессор Люпин, и Ремус необыкновенно ярко ощутил: он тут лишний.

Все наставления директора пронеслись в голове, но даже мысль о том, чтобы открыть рот и что-то сказать, казалась противной. Выручил Гарри:

— Профессор Люпин, может быть, вы что-нибудь вспомните о моих родителях, пока мы идем? Какой-нибудь случай. Мне всегда хотелось представить, какими они были… как жили…

И Люпин принялся за рассказ. Только вот не совсем тот, на который рассчитывал директор. И плевать. Он рассказал Гарри про то, как первый раз пришел в гости к Поттерам в этот вот дом. А потом они как-то незаметно оказались напротив той самой, немного покосившейся калитки.

Осмотр дал не много, да они и не особо старались: поднялись наверх, поставили на крыше защиту, прикрыли дыру над бывшей детской комнатой. Проход к дому на этот раз был совершенно свободен — Снейп и Гарри поняли, что все сторожки и ловушки убраны. Только вот далеко ли? Покопались в открытой части библиотеки, а потом Гарри долго осматривался в комнате, принадлежавшей матери. Идти в мастерскую и лабораторию он не собирался, даже не смотрел в ту сторону: не стоило этого делать в присутствии лишних свидетелей, не посвященных в его дела.

Он задумчиво бродил по комнатам, представляя, каким тут все было, когда вся семья собиралась вместе, где они могли сидеть вечерами, где он летал на детской метле — ведь видел же он ту фотографию! Увы, того самого места он не нашел и почему-то очень расстроился.

Взрослые только вздыхали, но мешать не стал никто — они только наблюдали, иногда тихо о чем-то переговариваясь.

А вот когда они вышли из дома…

* * *

Скитер словно с неба свалилась, сразу приступив к делу.

— Специальный корреспондент «Ежедневного пророка» Рита Скитер. Здравствуйте, мистер Снейп, миссис Стебль, мистер… — она посмотрела на Люпина, кивнув ему, и быстро перевела взгляд на Гарри, продолжая приветствие. — Мистер Поттер. Вы позволите задать вам несколько вопросов?

— Как вы здесь появились? — ожидаемо нахмурился Снейп.

Рита весело посмотрела на него.

— Моя работа состоит в том, чтобы хорошо помнить даты. Это очень помогает оказываться в нужное время в нужном месте. Я вас не задержу, — она обратилась к ним всем одновременно. — Гарри, приношу вам свои соболезнования. Но очень вас прошу, уделите мне десяток минут, — она осторожно взяла мальчика под локоток и доверительно шепнула: — Конечно, моя жизнь от этого не зависит, но карьера — точно. Поможете?

Косой взгляд на Снейпа… Робкий кивок Гарри.

«Да, еще бы добрый мальчик не согласился помочь».

Молчаливая растерянность Стебль и Люпина. Картина получилась — хоть маслом пиши.

Северус мысленно поаплодировал Рите и кивнул.

Гарри, хоть и предупрежден был, слегка растерялся, приветствуя необычайно яркую и напористую даму.

— Не более трех вопросов, — положил ему руку на плечо Снейп. — У нас не так много времени, верно, коллеги?

— Может быть, обойтись сегодня без этого? — предложил Люпин.

— Уважаемые профессора что-то скрывают от широкой публики? — тут же загорелись глаза журналистки, и Ремусу стало немного не по себе.

— Разве надо скрывать желание Гарри Поттера отдать дань памяти родителям в день рождения его матери? — удивился Снейп.

— Как видите, мальчик находится под надежной охраной, — добавила мадам Стебль, указав жестом на Люпина. — Профессор защиты от Темных искусств, мистер Люпин.

Скитер улыбнулась, еще раз приветствуя Люпина, а у того возникло ощущение, словно шерсть на загривке поднялась, однако он сумел сдержаться и пожать руку даме. И даже предложил пройти в паб, в это время оказавшийся почти пустым.

Они сели за соседние столики, и Рита достала блокнот, а из сумочки вылетело перо. Гарри им заинтересовался, но под взглядом Снейпа промолчал.

— Мистер Поттер, что вы чувствуете сегодня, побывав в доме ваших родителей?

— Пустоту, — тот серьезно посмотрел на журналистку. — Печаль. Растерянность от того, что дом, где я родился, не может быть моим.

— Как?! Почему? — Скитер подскочила, а вот глаза (или то были очки?) блеснули, словно у хищной птицы, увидевшей добычу.

И Гарри изложил, как он это видел… И как умел. В основном насчет мемориала. И немного затронул тему маггловских родственников, стараясь, правда, не говорить ничего конкретного, кроме того, что в том доме для мага места определенно нет.

Люпин ощутил, что ему повезло: он сидит. Иначе у него подкосились бы ноги. Профессор Стебль медленно сжимала и разжимала кулаки, покрываясь красными пятнами, и Снейп заказал ей какой-то напиток с мятой и вроде бы валерианой. Сам он сохранял привычно бесстрастное выражение, за которым прятал напряженное внимание, потому что излияния Гарри иногда приходилось немного притормаживать выработанными еще до начала учебного года условными знаками.

А перо мисс Скитер строчило так, что едва не дымилось…

— У нас осталось не более пяти минут, — Снейп многозначительно посмотрел на Риту, и та задала наконец тот самый вопрос…

Ответ поверг в шок всех, даже самого Снейпа. Он и не думал рассматривать это с такой стороны… Но при всем при том Гарри был абсолютно прав.

* * *

— Что я могу сделать для вас, Гарри? — спросила мадам Стебль, как только обрела дар речи после ухода журналистки.

Снейп, а за ним и Поттер молча пожали плечами. Наконец Гарри ответил:

— Да уже все более-менее… Спасибо… Все хорошо. Профессор Снейп… я часто у него бываю, можно сказать, почти живу.

— Это… правда? — выдавил из себя Люпин, сгорбившийся и какой-то посеревший.

— Желаешь посмотреть? Найди думосбор, Гарри покажет.

— Как ты можешь так спокойно говорить об этом? — у Люпина дернулась щека. — Ты, слизеринский…

— Декан? — перебил Гарри, не давая Люпину ни малейшего шанса. — Может быть, потому, что профессор первый, кто начал мне действительно помогать?

— И как давно? — вырвалось у Ремуса, хотя он примерно представлял ответ, и не ошибся. Почти.

— Я обязан отчитываться? Ты ничего не путаешь? Впрочем… С тех пор, как меня попросил об этом директор.

Люпин поперхнулся.

— Он просил? Тебя?!

— Не можешь поверить — спроси его самого, — бросил Снейп равнодушно, и Ремус понял, что да, все так и есть.

— А что ты делал раньше?

— А где были вы? — неожиданно парировал Гарри вместо своего Снейпа. — Когда погибли мои родители, куда подевались все те, кто так любит рассказывать о том, какие они были замечательные и как они с ними дружили?

Ремусу хотелось… сбежать. Прочь из Хогвартса, чтобы не играть назначенную ему непонятную и явно не очень-то красивую роль, прочь от проблем этого мальчика, сына друзей… бывших друзей. После выпускного быстро ставших для него чужими. После объявления директора о его истинной природе во время выпускного оборотня не хотел принимать никто — можно сказать, он вышел из школы с волчьим билетом.

Но объясниться с мальчишкой все же было необходимо. А еще он почему-то хотел, чтобы это услышал и Снейп…

— Я искал работу, Гарри. Мне попросту не на что было жить. Чем бы я мог помочь тебе тогда, тем более, что и сам представлял опасность?..

— И родители не могли вам помочь? Или… не хотели?

— Я… Видишь ли, твоя мама была беременна тобой, и я…

— То есть, вы их даже не спрашивали?

Ремус вздохнул. О нет. Очень даже спрашивал. Джеймса. Но рассказать об этом мальчику? Он окончательно разочаруется в отце, а директор приказывал все силы положить на то, чтобы память о родителях наконец затмила в голове у Гарри образ Снейпа.

Ухмылка Люпина напоминала печальный оскал. Дурачком он не был и уже кое-что начал понимать. Судя по Гарри, к родителям он не питал особенно ярких чувств, в чем его винить было довольно сложно — он их просто не знал. А Снейп, видимо, сделал для мальчика многое, хоть и сложно в это поверить. Задачка, данная директором, не имела решения. Да и в целом дело пахло… да что там, оно смердело. И весьма гадко.

— Снейп… Возьми с меня Непреложный. Не хочу, чтобы директор мог посмотреть мои воспоминания о сегодняшнем дне.

— Не выйдет. Тебе же придется отчитываться, неужели думаешь, что он не залезет тебе в голову или не попросит воспоминания? Уверен, директор предпочтет увидеть все собственными глазами.

— Тогда… Бери обет, Снейп, и ищите нового преподавателя Защиты.

— Вот даже как?

— Ты… вы не представляете…

— Так обрисуйте нам хотя бы в общих чертах, профессор Люпин, — мадам Стебль положила руку ему на плечо. — Мы тоже готовы принести клятву, если это необходимо.

И Люпин рассказал… Столько, что им всем не один день потом было о чем подумать.

А после их пути разошлись, и в Хогвартс вернулось всего трое. Директору же передали, что профессор ЗОТИ был вынужден сразу из Годриковой лощины отправиться в Лондон по личным делам — благо тот и сам появился в школе аж пять дней спустя.

Стоит ли говорить, что из Лондона никто не вернулся, а немногие ценные вещи, оставленные профессором-оборотнем в Хогвартсе, были потихоньку переправлены… для начала в самую дальнюю теплицу. Или ближнюю, конечно, если смотреть со стороны Запретного леса.

Кем? Какая разница? Никто не видел. Сами приплыли. Всего-то пара книг и подборка старых тетрадей. Что вы спрашиваете об этом барахле, кому оно нужно? Куда делось? Понятия не имеем. Там много опасных растений, и они вообще жрут что ни попадя.

* * *

Через день после их возвращения «Ежедневный пророк», полученный с утренней почтой, стал сенсацией.

— Что пишет, что пишет! — восклицал то один, то другой читатель, тут же цитируя особо интересные места, которых в тексте было… сплошь и рядом.

— …Хрупкий мальчик посмотрел на меня глазами, полными слез, — звонкий девичий голос вдруг перекрыл общий гомон, который начал стихать: было, что послушать.

А пуффендуйка-второкурсница с выражением продолжала чтение.

— …Какой долг? Когда и кому я успел задолжать? Когда у меня убили родителей? Или когда меня лишили единственной памяти, что осталась от них, нашего дома, дома, где жила мама… и отец… Я почти ничего не помню о них… У меня нет в этом мире ничего своего, я даже не знаю, куда мне идти, когда закончу школу.

Зал зашумел.

— Поттер, ты это… Если что, можешь к нам, наверное, — пробормотал Уизли, которого, впрочем тут же дружно и с немалым энтузиазмом поддержали и близнецы, и сестра.

— Да это просто феноменальное свинство! — послышалось со стороны стола Когтеврана. — Гарри Поттер, ты можешь рассчитывать на нас!

— И на нас! — грянули едва не хором «барсуки» всех возрастов, а за преподавательским столом гордо приосанилась мадам Стебль.

Минерва МакГонагалл едва не забыла, как дышать.

Молчали только зелено-серебряные, по примеру своего декана стараясь сохранять каменное спокойствие. Получалось… не очень. Выдавали их слишком большие глаза, слишком яркий румянец, слишком удивленные и даже растерянные лица, и… полная тишина. Не язвил и не смеялся никто. И даже не жевал…

Драко Малфой лихорадочно перебирал в уме, что лучше сказать. Хотелось одновременно пройтись по поводу «хрупкого мальчика», слез и соплей, но он чуял, что за этим стоит нечто совсем другое. Намного большее. В конце концов он первым сорвался из-за стола и полетел… в совятню.

Его примеру в течение этого дня последовала едва не вся школа.

Директор… пребывал в блаженном неведении благодаря очередному вызову в Международную конфедерацию магов. Как он ни пытался откреститься от участия в очередном заседании, после намека на то, стоит ли такому занятому чародею оставаться на своем посту, других вариантов, кроме как срочно отбыть по назначению, у него не было.

* * *

Весь день Гарри не знал, куда деваться. Он был жутко зол и, если бы не заранее принятое маггловское успокоительное, вполне мог наломать таких дров, что разгребать пришлось бы долго и муторно. На него косилась вся школа. Это было куда хуже, чем на первом курсе. Но все это оказалось мелочью по сравнению с тем, что произошло на ужине.

— Гарри Поттер! — поднялась со своего места Сьюзен Боунс, как только он вошел в зал. — Моя тетя и я будем рады предоставить тебе место в нашем доме, пока ты не вернешь свой и не приведешь его в, — она споткнулась и опустила глаза на листок, — пригодное для проживания состояние.

Гарри поблагодарил, кое-как добрался до факультетского стола и тяжело плюхнулся на свое место. Дочитать статью о себе он так и не смог, но Гермиона рассказала, как Скитер живописала разрушенный дом его предков. В ее интерпретации дыра в крыше увеличилась едва ли не до половины дома, не говоря уже обо всем остальном.

Что и говорить, подобными «поэтическими преувеличениями» изобиловала вся статья, как маком — любимые рогалики тети Петуньи. Гарри искренне не понимал, как можно это читать, не говоря о том, чтобы еще и верить.

А потом с такими же заявлениями встали… наверное, полшколы: приглашения сыпались ото всех, спокойны были только те, кто сидел под зелено-серебряными знаменами.

Поэтому когда поднялся Малфой — первый представитель со Слизерина и признанный главный враг Поттера, в зале установилась почти звенящая тишина.

Пока Драко держал паузу, у Гарри странно защемило в груди. Снейп изо всех сил кривился, изображая отвращение — скрыть широченную довольную улыбку иначе было уже сложновато. Рита отработала на все сто, юный Малфой — только принимается за дело.

— Это настоящая низость, я считаю, поступить так с ребенком, — начал Драко и, услышав гул возмущения, усмехнулся и громко добавил: — Поттеру же тогда всего год был!

Шум быстро улегся — всем было интересно, что же дальше, и он продолжил:

— И теперь мы и наши родители должны это исправить. Малфой-манор готов безвозмездно предоставить стол и кров Гарри Поттеру на столько, на сколько это ему будет необходимо. Вот официальное приглашение от моих родителей, Поттер, — он отлевитировал в руки Гарри шикарный конверт.

— Подожди, не трогай! — возмутился было Рон, но… громким шепотом, так, что было слышно только соседям.

Гарри успокаивающе кивнул приятелю, встал и церемонно поклонился Малфою.

Тут едва не грянула буря, но… Встал Филиус Флитвик, наложив Силенцио на зал. И совершенно открыто предложил Гарри уже принятое тем ученичество, на что Поттер, мысленно хохоча, тут же при всех дал согласие. Теперь все было официально. Жаль только, до зелий добираться придется по-прежнему, либо под мантией-невидимкой, либо получив взыскание. Ну да ладно, не привыкать.

Вечер закончился тем, что Гарри голодным вышел из-за стола и, блестя глазами, с чувством сообщил на весь зал, что с такими замечательными людьми, как все собравшиеся здесь, он точно не пропадет. За что им большое спасибо. И даже поклонился.

Заявление было встречено бурной овацией.

* * *

— Ну, можно считать, что эта партия нами разыграна блестяще, — подвел итоги Снейп, когда они собрались в кабинете профессора Флитвика. — Устал, голубь мира?

Гарри слабо улыбнулся, кивнул и приноровился было притулиться к профессору, но тот отстранился, слегка похлопав его по спине.

— Терпи. Теперь тебе придется не только быть «знаменем победы над злом», ты взял на себя гораздо большее — мир между факультетами. А это, скажу тебе, не просто школьные дела.

— Догадываюсь, — вздохнул Гарри. — У всех же родители, а они… Одни за Лорда, другие за Дамблдора…

— Большинство сами за себя, что, увы, немногим лучше, если не хуже, — продолжил Снейп.

— Но их уже подминает общественное мнение, — заявила Гермиона, поймав одобрительный взгляд своего учителя.

— Отличная идея была со Скитер, Северус, — Флитвик сиял. Его ученик наконец разыграл свою собственную комбинацию, и, кажется, она принесла им очень интересного, хоть и непростого союзника. Ему же понравилось быть на подхвате, скреплять обет и смотреть со стороны, как его друг общается с этой весьма непростой, надо признать, дамой.

— Что дальше? — спросил Гарри и в ответ услышал с трех сторон, что хотя бы до конца учебного года надо попробовать просто не отсвечивать, учиться и вести себя скромнее. Да он разве когда-то был против? Оно само…

— Прошу прощения, но мне нужно вас покинуть, — заявил Снейп, вставая.

— Благодарить пойдете? — спросил Гарри. Он уже немного успокоился, хотя про себя решил, что от журналистов всех мастей надо держаться как можно дальше. Даже таких красивых. Особенно таких.

Снейп смерил его нечитаемым взглядом и отвечать, ясное дело, не стал.

* * *

— Северус, это бомба! Ты просто красавец, — Рита повисла на шее у Снейпа, впиваясь алым ртом прямо в его губы.

За соседним столиком кафе кто-то тихо хмыкнул. Когда она наконец отстранилась, он, усмехаясь, сел, аккуратно оттирая платком помаду.

— Зря, тебе бы пошел этот цвет…

— Остришь? В вампиры меня вроде еще не производили, а летучая мышь подземелий с красной помадой, согласись, не очень стыкуется. Зачем звала?

— Еще раз поблагодарить и сказать, что если у тебя будет подобная информация, то я к твоим услугам. Или — вашим? Что тебе будет от щедрот Поттера, на что ты рассчитываешь, Северус?

— Виски со льдом, — ответил тот подошедшему официанту. — Тебе не кажется, что это совершенно не твое дело, Рита? Поттер… он же просто ребенок. С непомерно раздутой историей про спасителя мира, но — ребенок. Ты же сама видела.

— Да, я понимаю, настоящая рыбка у нас куда крупнее. Большая такая рыбка, очень большая.

— И очень опасная. К тому же не одна. Надеюсь, ты учитываешь это?

— А ты? Удобно плавать меж двух акул?

— Я подстраховался.

— А мне?

— Держи.

— Да? — тонкие идеально выщипанные брови встали аккуратным домиком.

Снейп передал ей небольшую коробочку, открыв которую Рита от удивления едва не поперхнулась воздухом.

— Ты… можешь позволить себе такое?

— Когда все закончится, можешь вернуть, — усмехнулся Северус, глядя, как пальцы с алым маникюром непроизвольно сжались на подарке. — Я пошутил, Рита. Безопасность тех, кто с нами, Гарри Поттер ценит весьма высоко. И не только Гарри. Мы в доле.

— Так это… из работ его отца?

— Прадеда.

— О…

Рита примерила браслет.

— А с вами выгодно работать.

— Мы рассчитываем на твой профессионализм, Рита. Последняя статья была идеальна. Ты умница.

— Это… лишь за статью? Или за сотрудничество?

— Любитель жареных фактов, любитель сенсаций… Ты же сама что угодно отдашь, чтобы узнать, что к чему.

— Я много бы отдала еще и за то, чтобы узнать, каков один мой знакомый зельевар в постели… — ее пальчики пробежали по его рукаву.

Бровь изогнулась сама… но лицо ее хозяина, увы, оставалось почти бесстрастным.

— Право, ничего особенного.

— Ты уверен? — ее захватила эта игра и этот неожиданный ответ. Самокритика?

— Я сплю с ним каждую ночь, не поверишь… довольно скучно.

Рита секунду хлопала глазами, а затем расхохоталась.

— Нет, Снейп, так только ты умеешь… отвадить женщину, которая сама предлагает переспать с тобой, но при этом ее еще и рассмешить. У меня даже разозлиться не получается! У тебя кто-то есть или ты… о… ты голубой?

— Я зеленый с серебром, и, поверь, это не оставляет ни времени, ни возможности, ни желания на другие расцветки. Хочешь проверить — милости прошу попробоваться на должность профессора.

— Ты нудный и черный, но, дракон тебя сожри, это ужасно интригует! Но даже ради этого я не собираюсь преподавать в Хогвартсе. Знаешь, Снейп, я тебе когда-нибудь страшно отомщу… — протянула она с таким предвкушением, что ему стало немного неуютно.

От такой можно ожидать чего угодно. Но это вовсе не значит, что он собирается идти на поводу у этой женщины. И дело вовсе не в привлекательности. Ему никогда не приходила мысль о возможности так пикироваться с женщиной. Чем-то она напомнила ему Филиуса и Помону одновременно. И с чувством юмора, кажется, у нее все в порядке. Впрочем, можно еще проверить.

— Да ну? Готова поделиться идеей?

— Только если ты дополнишь…

— К вашим услугам, мадам.

— Я напишу твою биографию!

Снейп поперхнулся, и Рита с наслаждением потерла руки — мысленно, разумеется. Да! Наконец! Наконец-то она достала эту каменную личность!

— Представь, такая темная обложка и твой силуэт на фоне, скажем, Луны… или нет, лучше — гаснущего заката… и надпись: «Северус Снейп: сволочь или святой». Ну как?

— На твоем месте я бы убрал союз «или». А слову «святой» и так никто не поверит, хоть лично я думаю, что зря.

— Ах, ты… святая сволочь! — рассмеялась Рита. — Ладно. Я подумаю. Но твою личную жизнь ждет мое журналистское расследование.

— Угроза страшна. Но сначала справься с тем, что я тебе предоставил, — он протянул ей небольшой конверт с воспоминаниями «неизвестного оборотня». — И научись наконец варить хорошие противоядия. Знаешь, для писателей-биографов это может быть нужней, чем чернила…