Солнце над пропастью (гет)

Люциус наскоро пробежал глазами заголовки на передовице и отложил утреннюю газету в сторону. Если новости и стали для него некоторой неожиданностью, как для большинства британских магов, в них все же присутствовала определенная внутренняя логика. Вопреки ожиданиям, после отставки лже-Амбридж Дамблдор не вернулся на прежнюю должность, поставив на нее верного ему человека — Минерву Макгонагалл, что выглядело вполне пристойно с точки зрения иерархии. Зато преподавателем истории магии — и "Пророк" посвятил этому событию едва ли не большую по объему статью с перечислением многочисленных достоинств и свершений новоиспеченного профессора — стала знаменитая Батильда Бэгшот. Репортеры не сочли нужным акцентировать внимание на том факте, что леди Бэгшот является не только признанным и талантливым ученым, но еще и матерью бывшего лорда-мэра Хогсмида и — что менее известно общественности, — тетушкой Геллерта Гринделвальда и близким другом семьи Дамблдоров. Похоже, Фадж всеми силами пытался балансировать между тянущими его в разные стороны Дамблдором и Тристаном Бэгшотом, которому было отказано в назначении, но дана возможность сохранить лицо. В самом деле, не станет же он ради должности конкурировать с собственной матерью?

Эвита, к большому облегчению Люциуса, на этот раз очень быстро расправилась со своими делами в Британии, нанесла ежегодный визит вежливости Варду и уже собирала чемоданы в Испанию — чтобы вместе со всеми дочерьми погостить у матери в Кордове. По сведениям Эсперансы Кортасар, этим летом в городе собиралась весьма примечательная компания.

— Мама знает наверняка, — щебетала Эвита, укладывая на дно сундука только сегодня доставленные из магического Лондона книги. — Сеньора Мерседес — ее соседка и давняя приятельница, так она уже всем соседям похвасталась, что кроме дочки с мужем и отпрыском у нее будут гостить их друзья, вдова известного журналиста с девочкой, ровесницей Повелителя. Кто еще это может быть, если не Саксы? Вели Драко проверить, ты ведь говорил, он с ней в переписке?

— И она, конечно, подробно изложит ему планы Темного Лорда, а то и пригласит присоединиться, — Люциус раздосадованно скривился. — Иногда мне кажется, Морена не зря считает меня никудышным отцом. Даже поддерживать полезные знакомства я его так и не научил.

— Скажем, Морена и сама не мать года, — хотя обычно Эвита и сама была преисполнена сарказма на счет Драко, она попыталась его ободрить: — В конце концов, у нас есть Вивиан. Свои... приятельские отношения с Повелителем она по непонятным причинам держит от меня в секрете, но в этом году они познакомились с Филлис на турнире трех волшебников, и это отличный предлог для того, чтобы бывать в доме Мерседес. Или пригласить их всех к себе, минуя неудобные объяснения. В начале нашего нового знакомства с Повелителем я допустила ошибку. Моя дочь поможет мне ее исправить.

Люциус все еще не выглядел убежденным.

— Не следует вести себя чересчур навязчиво, Эвита, — осторожно заметил он. — Повелитель близко к сердцу принимает любой интерес к мисс Сакс, а Вивиан сейчас нужнее на другом фронте. За этот год она сдружилась с дочерью Талиты — важно, чтобы они продолжили общаться и сейчас, когда эта девица отправилась в Африку вместе с леди Энид. Чем больше у нас источников информации, тем лучше. Я бы не стал полагаться на одну только Фарли.

— Даже так? — Эвита удивленно изогнула бровь. — Еще недавно ты превозносил таланты этой девушки до небес, равно как и Уолден.

— А я сейчас не о талантах, — Люциус нехорошо прищурился. — Успех слишком вскружил Фарли голову. Похоже, она возомнила, что может щелчком пальцев низвергнуть министерство и перевернуть жизнь всей магической Британии. Не стану скрывать, я не поблагодарю ее, если по ее милости в этот дом вернется Белла, но куда более вероятным мне видится, что такими темпами Джемма может очень скоро занять ее место.

— Место возле Темного Лорда? — уточнила Эвита. — Или место в Азкабане?

— Для нас одинаково плохи оба варианта, — хмыкнул Люциус. — В окружении Фаджа на отъезд Энид посматривают с подозрением. Сейчас их лучше не злить. Впрочем, есть еще надежда, что Джемма немного отвлечется на свадьбу, или чем там полагается интересоваться девицам в ее возрасте...

— Только если речь не о наших детях, — Эвита не сдержала улыбки. — Они взрослеют слишком рано и слишком быстро, а у нас не остается иного выбора, кроме как смириться с тем, что они теперь полноправные участники игры, начатой задолго до нашего рождения… — она вздохнула. — Но довольно лирики. Я получила известие. Сидмон Пиритс принял очередной заказ, в Киншасе.

Люциус кивнул. Предупреждение Эвиты не стало для него неожиданностью: напротив, теперь происходящее только начинало обретать некоторый смысл, подлинное значение которого ему еще предстояло разгадать, с помощью Морены или без нее.

— Сидмон всегда предпочитал путешествовать, как маггл, — задумчиво проговорил он. — Только на этот раз, как мне представляется, нет никакого заказа. И он вполне может сделать пару остановок в пути… где-нибудь в Марокко или в районе Великих Африканских озер, неподалеку от академии Уагаду, разумеется, по чистой случайности.

— Меня всегда интересовало, как ему удается до сих пор продавать свои навыки ассасина, — покачала головой Эвита. — Тем более, в Африке, где местным жителям нечасто требуется посредник для того, чтобы кого-то убить.

— Вопрос статуса, — пожал плечами Люциус. — Белый, европеец, с приличным послужным списком и арсеналом заклятий, которым не обучают в африканских школах. Какой-нибудь племенной вождь или даже король может посчитать, что такой наемник добавляет ему престижа. А Сидмон просто развлекается.

— Во что-то подобное мог превратиться и Вард, не окажись он в тюрьме, — печально проговорила Эвита, но Люциус только нервно рассмеялся.

— Не строй иллюзий, милая, твой муж стал таким задолго до ареста. Важнее тут другое: мы были правы, госпожа Расальхаг не бездействует, и Энид, скорее всего, посвящена в ее планы. Сначала Каро, теперь Сидмон. Она собирает людей. Где сейчас твоя сестра?

— Не с ней, — уверенно заявила Эвита. — Совершенно точно не с ней. У Донны все по расписанию: в это время года она отправляется на свидание со своим прошлым.

— Он до сих пор жив? — недоверчиво нахмурился Люциус. — Похоже, нам всем есть, чему поучиться у этого героя.

— Не нужно сарказма, у Донны к нему искренние чувства, — покачала головой Эвита. — В отличие от всех последующих браков, этот совершился по настоящей любви, и только в нем был рожден ребенок.

— Думаю, я хотел бы с ним познакомиться, — весело заметил Люциус. — Единственный мужчина, которому удалось развестись с Донной Забини и не отправиться на тот свет. Да ему нужно написать биографию, станет популярнее Локонса!

— Прекрати, пожалуйста, — Эвита устало потерла виски кончиками пальцев. — У тебя нет оснований ни в чем обвинять мою сестру. Жизнь Донны складывалась непросто, но на то были свои причины.

— Могу даже назвать имя основной причины ее неприятностей, — мрачно констатировал Люциус. — Ну да к чему озвучивать очевидное. Своего она все же добилась. Крауч хоть и порядком всем надоел, но смерть Каро спровоцировала интерес к засекреченной информации Отдела тайн. Если помнишь, в прошлый раз этот же вопрос занимал мысли Повелителя.

— Пророчество, — подтвердила Эвита. — Фальшивое пророчество, если говорить точнее.

— Так я считал, когда все в одночасье рухнуло, — кивнул Люциус. — Однако это злосчастное пророчество пережило даже своих героев и не утратило силы. Не знаю, что успела сотворить с ним Талита Меррисот, прежде чем была убита, но с некоторых пор это не просто слова. И невыразимцы теперь не скоро успокоятся, тем более, что причины смерти Каро до сих пор остаются загадкой. Как и вся история с турниром. Каким образом она проникла в замок? Почему не убила Лонгботтома?

— Нельзя понять мотивацию безумной женщины, — развела руками Эвита. — Элджи сделает все, чтобы замять это дело. Он никогда не позволит третировать его жену, тем более, поди сыщи теперь Энид в пустыне или в джунглях.

— И все-таки, совпадений слишком много, причем совпадений нехороших, — заметил Люциус. — Не каждый день аврорат обнаруживает трупы, в которых вместо крови песок. И так некстати на месте преступления оказывается Поттер.

— Фламель бы не спустила это дело на тормозах, если бы осталась на посту директора, — внимательно посмотрела на него Эвита. — До сих пор не понимаю, как она согласилась уйти. И не говори мне, что дело в Энид, в прошлом году в школе бесчинствовали дементоры, и студенты чуть было не пострадали, однако к ее протестам никто не прислушался.

— В прошлом году Фламель поддержало большинство в Попечительском совете, — напомнил ей Люциус. — А вот на этот раз она чем-то досадила не только нам, но и Констанс Финч-Флетчли, и даже Мелоди Смит.

— Сын Финч-Флетчли был с Поттером, когда погибла Каро, — Эвита нахмурилась. — А вот мотивы Смит для меня загадка. Никогда не доверяла этой женщине. Впрочем, теперь важнее не почему ушла Фламель, а какие гадости приготовила для нас Бэгшот. Я могла бы поручиться за Тристана, но его матушка знает гораздо больше, чем говорит.

— Поживем — увидим, — Люциусу не терпелось выпроводить Эвиту — в этот день его ожидал еще малоприятный разговор с матерью. — Возвращайся в Испанию и не забывай о нашей главной цели. Мне надоела эта игра в кошки-мышки. Я должен встретиться и поговорить с Повелителем — но на этот раз мне нужно, чтобы он сам пришел ко мне и попросил о помощи и сотрудничестве. По доброй воле.

— Это непросто будет устроить, — усмехнулась Эвита. — Одно могу сказать точно, Люци. Как бы ты не ненавидел госпожу Расальхаг, ты медленно, но верно перенимаешь ее методы.

— Исчезни отсюда как можно быстрее, — Люциус покачал головой и вышел из комнаты.

* * *

Представляя свое первое в жизни путешествие на другой континент, Табита воображала красочные, захватывающие картины, полные приключений и ярких впечатлений. Успев достаточно прочитать об Африке, она ожидала немедленной встречи с необычной и временами опасной природой, редкими волшебными животными, хищными песками, оазисами, пустынными призраками и колдунами, не скрывающими своей природы перед магглами. Реальность оказалась куда прозаичнее.

Хотя перемещение при помощи международной каминной сети и заняло гораздо больше времени, чем до Косого переулка, по сути Табиты пришлось совершить лишь минимум привычных, будничных действий, перейдя из одного камина в другой. И вот вместо раздосадованного дядюшки и обещавшей писать каждую неделю Иоли перед ее глазами появилась смутно знакомая девушка, которую при иных обстоятельствах сложно было бы отличить от магглы арабского происхождения. Волосы ее скрывал ярко-синий платок, расшитый звездами, одежда напоминала старые наряды бабушки, оставшиеся со времен ее молодости.

— Бадия! — Энид, выпустив руку внучки, тут же принялась обнимать хозяйку дома. — Как ты выросла, поверить не могу! Помню тебя совсем еще маленькой девочкой.

— У меня уже четыре младшие сестры, Расальгети, — второе имя бабушки непривычно резануло слух, и Табита угрюмо уставилась на новую знакомую. Называть так Энид позволял себе разве что дядя Элджи в те моменты, когда их беседы принимали опасный ностальгический поворот, и Табите совершенно не нравился тон этой невесть откуда взявшейся Бадии. Оставалось только надеяться, что они не родственницы.

— Рашид не теряет времени даром, — Энид рассмеялась и вспомнила, наконец, о том, что прибыла сюда не одна. — А вот и моя дорогая внучка. Табита, возможно, ты помнишь Бадию? Пусть недолго, но вы успели поучиться вместе в Хогвартсе.

Вот теперь паззл сложился. Действительно, Табите приходилось видеть Бадию среди старшекурсниц, и уже тогда она отличалась от остальных тем, что покрывала волосы, подчеркивая свою религиозность. Джемма, конечно, знает о ней гораздо больше — но Джемма теперь далеко…

— Бадия — художница, — продолжала рассказывать Энид. — Она еще покажет тебе свои работы. А с ее дядюшкой, многоуважаемым Али Баширом, я знакома с самого детства. Бадия, Табита с осени начинает учиться в Уагаду. Она специализируется в области астрономии.

— Табита, должно быть, очень талантлива, — с лица Бадии так и не сходила приклеенная улыбка. — Помнится мне, профессор Синистра была очень строгой. Мне она всегда говорила, что для того, чтобы стать хорошим звездочетом, мне не хватает точности и сосредоточенности. Тот, кто постоянно витает среди звезд, не может их изучать.

— Тебе это позволительно, Бадия, ты у нас творческая личность, — рассмеялась Энид. — Табита унаследовала много талантов от своей матери. Моя дочь очень гордилась бы ею, если бы дожила до этого дня.

— Ваша дочь тоже была астрономом? — спросила Бадия. Энид тяжело вздохнула.

— Она была прорицателем. Так где сейчас мой дорогой Али, почему он меня не встречает?

— Отец предоставил мне эту почетную обязанность, — Бадия с пониманием отнеслась к ее желанию сменить тему. — Расальгети, позвольте показать вам ваши комнаты. Вечером нас ждет большой праздничный ужин, там и поговорите с дядей. Однако… вас только двое, а отец просил подготовить три комнаты. Ваш спутник прибудет позже?

— Он ни за что не пропустит прием в свою честь, — сверкнула глазами Энид. — Прошу, занимайся своими делами, Бадия. Он в любом случае застанет вас врасплох, такова уж его натура.

— Отец предупредил меня, что его гость несколько экстравагантен, — кивнула Бадия. — Что же, надеюсь, Табите понравится в Фесе. Наш дом в вашем полном распоряжении.

— Мы недолго будем пользоваться вашим гостеприимством, — уточнила Энид. — Это не развлекательная поездка, Табите нужно освоиться на новом месте и подготовиться к учебному году, а мне предстоят поиски родных.

— С одним из них, возможно, вы увидитесь уже сегодня, — ответила Бадия. — Я послала весточку Феликсу. Если только он сейчас не в Перу, обязательно захочет с вами встретиться. Тебе будет интересно с ним познакомиться, Табита, он занимается драконами…

— Феликс — молодец, — Энид переступила порог комнаты, к которой привела их Бадия, и с почти что детским восторгом улыбнулась: — Звезды, в этом доме ничего не изменилось за несколько десятков лет, это просто восхитительно!

— Табита расположится напротив, — сообщила Бадия. — А вашему гостю приготовлена комната в мужской половине дома. Расальгети, если вы голодны, только распорядитесь. Здесь есть фрукты, а эльфы приготовят и подадут все, что вы пожелаете.

— Предпочитаю дождаться ужина, — весело возразила Энид. — Если мне не изменяет память, в доме Рашида меня всегда угощали умопомрачительными вещами.

— Бабушка превосходно готовит, — подтвердила Бадия. — Точнее… эльфы под ее руководством. Кстати, картины на стенах все мои. Позже я вам еще покажу. А пока что отдыхайте.

Табита с трудом смогла дождаться, когда их радушная хозяйка удалится, и тут же набросилась на Энид с расспросами.

— Ты ничего мне не рассказала! — не удержалась она от упреков. — Я думала, мы всего лишь навестим твою семью. Ты забыла уточнить, что их еще предстоит искать неизвестно где!

— Почему же неизвестно? — удивленно пожала плечами бабушка и взмахом палочки начала распаковывать чемодан. — Ты только что узнала, что Феликс, кузен покойного Эвана, работает с перуанскими змеезубами в окрестностях Лимы.

— Да ведь я совсем недавно о нем слышала, — удивленно проговорила Табита. — Маркус Флинт встречался с ним во время своего путешествия! Выходит, дело было в Южной Америке…

— Феликс не теряет связи с семьей, в отличие от таких блудных дочерей, как я, — добавила Энид. — Каждое лето он навещает Розье по всему миру. Есть вероятность, что он все еще в Марокко и, конечно, сможет нас направить. Я бы хотела, чтобы ты познакомилась со своими прадедом и прабабушкой, прежде чем вернешься к учебе.

— Значит, это Феликс — тот гость, о котором говорила Бадия? — спросила Табита. — Или ожидается кто-то еще?

— Разумеется, — кивнула Энид. — Здешний мир отличается от того, к которому ты привыкла, моя дорогая. Я хоть и выросла здесь, много лет прожила в Британии и вряд ли могу считаться надежным компаньоном. Нам понадобится хороший телохранитель и, к счастью, он никогда не отказывается от подработки.

— Кто это? — нахмурилась Табита. — Я его знаю? Кто-то из твоих старых приятелей?

— Можно и так выразиться, — загадочно отозвалась Энид. — Его зовут Сидмон Пиритс, и он любезно согласился показать нам Африку по пути в Леопольдвиль.

— Леопольдвиль? — растерянно переспросила Табита. — Погоди, я никогда не слышала ни о каком Сидмоне Пиритсе. Он не англичанин?

— Кажется, магглы сейчас называют этот город иначе, — Энид сделала вид, что не услышала второго вопроса. — Старое название актуально только для магического квартала... Постарайся быть вежливой с Сидмоном, хоть это порой и нелегко. Когда-то нас объединяло общее дело, но сегодня он — приближенное лицо человека, который будет одним из твоих профессоров в Уагаду и, возможно, следующим главой МКМ.

— Мистера Экинбада? — широко раскрыла глаза Табита. — Значит, ты не случайно попросила его сопровождать нас? Но я думала, ты дружишь с Дамблдором…

— Конечно, моя милая, о чем разговор, — удивилась Энид. — Альбус — превосходный партнер в игре в шахматы. Вот твоему деду на это никогда не хватает терпения... Кстати, возможно, мы встретимся с ним в Леопольдвиле.

— С дедушкой? — кажется, поток сюрпризов на сегодня не иссякал. — Он тоже приедет? Но я думала, ты решила порвать все связи с домом и некоторое время провести в одиночестве…

Энид рассмеялась и протянула Табите блюдо с фруктами.

— Никогда не делись эмоциями и планами с теми, кто тебя не любит, девочка моя. Дома у нас предостаточно недоброжелателей, как показала история с Невиллом. Напротив, я покинула Британию, потому что оставаться в бездействии более невозможно, но там у меня связаны руки.

— Ты тоже хочешь, чтобы Дамблдор ушел, а его место занял Экинбад? — осмелилась прямо спросить Табита, не рассчитывая на ответ, однако Энид и тут ее удивила.

— Ни за что! Или, правильнее будет сказать, не сейчас. Альбус тем безопаснее, чем он заметнее. А меня сейчас интересует та опасность, которую глазами не увидишь. Помнишь, что моя сестра всегда говорила о том, как правильно скрывать тайны?

— Оставлять их на самом видном месте, — пожала плечами Табита. — Но что это за тайна, которую ты хочешь разгадать?

— Если бы было так просто ответить, это бы уже не было тайной, — хотя Энид улыбалась, глаза ее оставались серьезными. — Тебе не стоит в это вмешиваться, моя дорогая. После знакомства с семьей ты отправишься в Уагаду и все силы направишь на учебу.

— Ты думаешь, что можешь рассказать мне о некоем таинственном заговоре, а потом посадить за книжки и исчезнуть? — возмутилась Табита. — Тем более, сейчас, когда в этом болоте по уши увязла моя лучшая подруга?

— Ты не поможешь Джемме, по незнанию найдя неприятности на свою голову, — сердито ответила Энид. — Тебе предоставлена возможность. Перед тобой новый мир, с огромным количеством дорог и шансов. Изучай его, а потом уже кидайся завоевывать. Позже ты поймешь, что Уагаду — именно то место, где сейчас тебе следует находиться.

Табита не была так уверена. В Британии учеба казалась ей желанным, логичным и закономерным продолжением ее жизни, но сейчас перспектива расстаться с родными вдруг полоснула ее по сердцу острым ножом. Казалось, что за то время, что она проведет вдали от семьи и друзей, мир неумолимо рухнет.

— Приведи себя в порядок, переоденься к ужину, — посоветовала ей Энид. — Бадия еще вернется, чтобы познакомить тебя со своим творчеством, постарайся относиться к этому терпимо. Она интересная девочка, и у нее много полезных знакомств. Да, а потом я представлю тебя Али Баширу. Предупреждаю заранее, он будет долго и изощренно ругать британское министерство. Один из бизнесов Башира связан с коврами-самолетами, и как раз накануне турнира приняли закон, фактически не позволяющий ему вести у нас дела. С тех пор он сделался убежденным адептом идеологии западного квартала.

— Очень интересно, — кивнула Табита. От изобилия имен и сведений у нее начинала кружиться голова. Однако, если она рассчитывала отдохнуть, у вселенной на этот счет имелись совсем другие планы. В коридоре послышался шум, а мгновение спустя в комнату без стука влетела жутко перепуганная Бадия.

— Расальгети, там… Вы должны это увидеть! Ваш гость, он…

— Спокойствие, — Энид тихо рассмеялась, ничуть не удивленная смятением девушки. — Я же тебя предупреждала. Он непременно застанет тебя врасплох. Что же, пойдем и окажем ему гостеприимство, которое он заслуживает.

* * *

— Это очередная ловушка! — в который раз за вечер решительно заявила Андреа. — Неужели у вас такая короткая память? Забыли, что произошло, когда я в прошлый раз переступила порог этого дома! Ноги моей больше там не будет!

— А мне даже и неудобно, — вторила ей Шерил. — Я этих людей знать не знаю, и с Филлис они никогда не были близки. Я не хочу, чтобы нас использовали, как повод навредить вам. Или чтобы сводили с нами свои старые счеты с Тони.

У Тома не было ни единого шанса принять участие в разворачивающемся споре. Мама давно звала Шерил и Филлис погостить в доме бабушки в Кордове, после долгих уговоров приглашение было принято. Даррен обещал использовать эту возможность для визита в дом Винды Розье, но совершенно неожиданно в первый же вечер Эсперанса Кортасар сообщила, что ждет всю их шумную компанию на семейный ужин, ссылаясь на то, что и она сейчас принимает у себя старшую дочь и внучек, которые будут несказанно рады их обществу. Самым нелепым в этом приглашении было то, что адресовано оно было Филлис, да еще и от имени Вивиан. Что же, в их случае конспирация приняла самую нелепую форму.

Гарантировать всем свою защиту Том не мог. Какими бы скрытыми силами и зловещей в определенных кругах репутацией он не обладал, самонадеянно было бы принимать на себя ответственность за одну малолетнюю волшебницу и трех магглов, отправляясь с ними в логово зверя. Кортасары могли одержать верх над ними за счет только лишь своего количества, к тому же, неизвестно, будут ли они одни. С другой стороны, отказаться от возможности выслушать изрядно провинившуюся перед ним Эвиту было бы обидно. Да и отец, едва услышав ее имя, принялся рваться на передовую.

— Вы забываете о том, что я все еще веду расследование исчезновения Регулуса Блэка, — заявил он. — Энди, мы до сих пор не разгадали ни тайну той коллекции газетных заметок, что он оставил, ни странные слова призрака леди Блэк о его местонахождении, а эта женщина, если верить Джемме Фарли, была его… близким другом. Она может знать о нем то, на что тот же Сириус и внимания не обращал.

— Вот только незадача, она ненавидит магглов, — язвительно подметила Андреа. — А муж ее уже много лет за решеткой, потому что в свободное время предпочитает их и вовсе убивать. И если он когда-нибудь покинет тюрьму, из которой, помнится, уже сбегали заключенные, он вряд ли скажет спасибо детективу, помогающему его жене в поисках пропавшего любовника! Уж простите, все здесь достаточно взрослые, чтобы называть вещи своими именами!

— С другой стороны, мы благополучно пережили даже не одну встречу с Донной, — заметила вдруг Шерил. — Если бы они хотели от нас избавиться, возможностей для того было предостаточно. Мы не скрываемся, не способны защититься от колдовства, Филлис всегда в Хогвартсе, а Том — в своем колледже. Мы бы даже понять, что происходит, не успели бы.

— Тому фактически объявили ультиматум, — не согласилась Андреа. — И вместо того, что бить тревогу, я сижу здесь и слушаю ваши безответственные рассуждения! Он даже с Биллом посоветоваться мне запретил!

— Мам, не обижайся, но я не верю ни дяде Биллу, ни Конни, — отрезал Том. — С ними даже сам Джастин не откровенничает, не говоря уже о его младшем брате. Если Билл начнет доносить о наших делах людям, что стоят за ним, последствия могут нам сильно не понравиться.

— Тоже верно, — Андреа недовольно поджала губы — возразить ей было нечего. — Но сейчас ты предлагаешь нам пойти на большой риск. Случись что, мы даже позвать на помощь не сможем.

— У вас будут подвески, — напомнил Том. — Они перенесут вас в безопасное место при малейших признаках угрозы. К тому же, — он хитро улыбнулся, — мы всегда можем решить вопрос голосованием.

— … в котором победишь ты, потому что уже успел склонить отца на свою сторону, — фыркнула Андреа. — Да, мне знаком этот блеск в глазах. Он всегда предшествует самым большим глупостям, на которые я соглашаюсь в своей жизни.

Том обменялся понимающими взглядами с Филлис. Бессмысленно было бы отрицать очевидное — мама уже согласилась, фактически одобрив вылазку в старый дом Винды Розье. Лично Том предпочел бы побывать в ее нынешней резиденции, но увы, ни в его заимствованной памяти, ни в дневнике Энид, ни в других доступных ему источниках информации не было скрыто ни малейшего намека на судьбу этой ведьмы после падения Гринделвальда. Даже Регулус практически не уделял внимания жизни скандально известной тетушке: в найденном в его комнате коллаже была всего одна ее фотография, сделанная еще в довоенные времена. В очаровательных кучерявых малышках, что она держала на руках, невозможно было узнать будущих Расальхаг и Энид.

— Констанс тебе позавидует, — рассмеялась вдруг Шерил. — Она столько лет дружна с Донной, но до сих пор не вхожа в дом и не представлена семье.

Андреа помимо воли улыбнулась.

— Конни дружит с альтернативной личностью Донны, прошу это учитывать. В любом случае, сейчас ей не до светских визитов. Она так огорчена сменой руководства Хогвартса, что почти нигде не появляется. Билл даже повез ее в Японию, немного развеяться. Мальчики остались в Лондоне.

— Конни-то что до нового директора, — удивилась Шерил. — С Макгонагалл она знакома не первый год. Та уже привыкла ко всяким ее фокусам.

— Ну, на ее предшественницу она еще могла повлиять, — пожал плечами Даррен. — У них была договоренность по поводу Джереми, а вот сейчас его положение ненадежное. Он в Хогвартсе уже год, но не тянет на многообещающего мага. А Конни не готова признать, что переоценила его.

— Конни ни за что не признается, но страшно нам завидует, — заметила Андреа. — Из-за Тома.

— Из-за меня? — Том чуть было не рассмеялся, представив, что сказала бы Конни, если бы знала хотя бы толику правды о его жизни. — Но почему?

— Как будто ты сам не понимаешь, — вздохнула мама. — По мнению Конни, ты безо всяких усилий получил то, ради чего Джереми приходится тяжко трудиться, и пренебрегаешь этим.

— Мам, поверь, — ухмыльнулся Том. — Джереми не трудится. Джереми льстит, договаривается и врет. Если ему отказывается помогать Джастин, он находит другую рабочую лошадку. И в этом он весь в свою матушку.

Андреа на минуту утомленно прикрыла глаза. Том вдруг поймал себя на мысли о том, что за прошедшие несколько лет у матери прибавилось седых волос. Обычно он не слишком утруждал себя беспокойством за родителей в то время, что находился в Итоне, благо, в любой момент он мог оказаться дома и принять на себя груз за непосильные для них проблемы, однако сейчас он вдруг остро почувствовал себя… как будто бы не на своем месте. И Андреа, и Даррен были готовы на все ради его благополучия и безопасности, но никто из них не подписывался получить последнего на континенте Темного Лорда в качестве единственного сына. Справедливо ли было раз за разом подвергать их опасности, не имея никакой конкретной цели? Том хорошо понимал, чего стремился достичь Волдеморт, а вот о своих мечтах и амбициях представление имел пока самое смутное. И меньше всего хотел позволить себя запутать чужим чаяниям и ожиданиям.

Впрочем, родители снова сделали выбор, не принимая во внимание его мнение.

— Вы не можете пойти к Кортасарам без нас, — констатировала Андреа. — И тогда с Эвиты станется самой сюда заявиться, и, боюсь, это зрелище не для моей мамы. Пусть она продолжает считать сеньору Эсперансу благообразной старушкой из дома с самым красивым балконом в этом квартале.

— Мы с тобой, — поддержал ее Даррен. — А на месте разберемся, нам не впервой.

Шерил ничего не сказала. Тому даже не нужно было читать ее мысли, чтобы знать наверняка: она считала это решение, как и всю их поездку, одной грандиозной ошибкой, и согласилась на эту авантюру, только чтобы не разрушить отношения с Филлис.

Самое печальное, что, скорее всего, Шерил была абсолютно права.

* * *

Прошлые визиты в дом Кортасаров оставили в душе Тома тягостное, мрачное впечатление. За красочным, украшенным цветочными горшками фасадом, предназначенным для отвода глаз магглов, скрывалась липкая, обволакивающая удушливым туманом, холодная атмосфера настоящей черной магии. Именно так, в представлении Тома, должен был выглядеть особняк настоящей ведьмы — и Эвита, вне всяких сомнений, отвечала этому определению.

“Выкинешь еще один фокус — пожалеешь”, — Том надеялся, что посмотрел ей в глаза достаточно выразительно, чтобы донести эту очевидную, пусть и не прозвучавшую мысль. Если Эвита надеялась на примирение и, тем более, милость, ее ждало горькое разочарование.

Как и ранее Волдеморт, Том не забывал нанесенных ему оскорблений, а уж предательств и подавно. Забавно, что он не чувствовал ничего подобного к покойной Каро — напротив, ее смерть до сих пор отзывалась в нем сожалением и какой-то ностальгической печалью. А вот несносную Эвиту на ее месте он представлял охотно и лишь надеялся, что в один прекрасный день эта неприязнь не вырвется из-под контроля.

Вивиан незаметно повела головой в сторону, намекая на то, что хотела бы сказать ему пару слов наедине. Тому не пришло в голову ничего умнее, кроме как попросить показать ему ванную комнату, игнорируя сердитый взгляд матери. Андреа совсем не улыбалась мысль поддерживать с Эвитой светскую беседу. И это Том еще не учитывал ее старшую дочь — надменного вида блондинку, в облике которой, кажется, не было ничего настоящего.

— Элейна не так ужасна, если к ней привыкнуть, — заметила Вивиан, стоило им выйти из комнаты. — Вообще-то она с нами уже два года, как не живет. У ее мужа дом в Хогвартсе. Сейчас он в отъезде по делам семьи, вот Элейна и вернулась.

— Зачем мы здесь? — не желая тратить время на отвлеченные разговоры, требовательно поинтересовался Том. — Не твоя же это идея.

— Хочу оторвать тебе голову за ту подставу, что ты устроил мне на Рождество, — обманчиво ласковым голосом отозвалась Вивиан. — Но вообще-то придумала это мама. Хочет поговорить с тобой. Не знает, как подступиться.

— Не стоило начинать с угроз моей матери, — холодно заметил Том. — У меня нет времени на Эвиту. Я собираюсь посетить Италию. Хочешь с нами?

— Италия? — Вивиан действительно была удивлена. — И что за этим стоит? Ты вот так просто приглашаешь меня в Италию?

— Мои родители — не маги, если ты заметила, — просто ответил Том. — Случись что, с волшебными палочками только я и Филлис. Ты уже доказала, Селвин, что тебе можно доверять. Я помню, как ты помогла мне с Петтигрю.

— Не напоминай, — Вивиан поморщилась. — Крысеныш в моем доме! Крауч сделал прекрасную работу, убив его. Восхищаюсь этим парнем.

— Отличные разговоры для без пяти минут невесты, — изогнул бровь Том. — Похоже, твой друг был не так уж неправ, найдя другую компанию на рождественском балу.

— Отравлю, — с ангельской улыбкой пообещала Вивиан. — Что же, лето — самое время для приключений. А что нам нужно в Италии?

— Дом Винды Розье, — прямо сказал Том, и Вивиан даже закашлялась от неожиданности.

— А ты не думал, что скажет на этот счет сама Винда Розье? — спросила она. — Почему-то мне кажется, в гости она тебя не приглашала, а проникновение со взломом — преступление даже у магглов.

— Винда Розье не появляется на публике, — возразил Том. — Ее особняк в Италии еще много лет назад стоял заброшенным. Я видел воспоминания Джонатана Уилкиса, Вивиан. В доме не было ни души, даже ни один вор на него не польстился, а золотой браслет Филлис валялся на диване.

— Ну, кто-то же должен был потом отправить его Филлис совиной почтой, верно? — справедливо заметила Селвин. — Это значит, гости там все-таки бывают. И ты предлагаешь мне быть твоим телохранителем, Сандерс, но я не нанималась тебе прислуживать.

— Ты боишься? — Том прищурился, испытующе глядя на девушку. — Твой отец не задал бы столько раздражающих вопросов.

— Так может, вытащишь его из Азкабана? — парировала Вивиан. — Думаю, он с большим удовольствием снова станет частью этой безумной истории. Смерть Каро и бегство Крауча, конечно, заставят весь мир иначе взглянуть на приговоры, вынесенные после войны, вот только поможет это не тем, кто является признанными убийцами. Я не боюсь называть вещи своими именами, Том. Законного пути тут нет.

— Мне нужен дом Винды, — глухо отозвался Том. — Мне нужно, чтобы мой отец довел свое расследование до конца. Я получил предупреждение, Вивиан. Предупреждение о пророчестве, которое, возможно, сделано обо мне.

— Или о том, за кого ты себя выдаешь, — за что Том любил Вивиан, она никогда не воспринимала всерьез его претензии на роль Темного Лорда. — Все еще уверен, что не хочешь обсудить это с мамой? Мне мало известно о пророчестве, и все-таки краем уха я слышала, что некоторые из приближенных к Лорду людей уже пытались заполучить его.

Их разговор прервали самым бесцеремонным образом: малышка Гвен, мучительно краснея, позвала их присоединиться к компании за столом. Том мрачно кивнул, возвращаясь в гостиную. Посвящать Эвиту в свои дела не хотелось — хотя имелись все шансы, что родители уже сделали это за него. Даррен даже не повернул головы, когда сын вошел в комнату — он был всецело поглощен спором с хозяйкой дома.

— А вот и юный мистер Сандерс, — мягко проговорила Эвита, настороженно глядя на Тома. — Могу ли я предложить вам что-нибудь?

— Мой сын в курсе дела, — махнул рукой Даррен и возбужденно заговорил: — Скажи, тебе уже приходилось слышать имя Талиты Меррисот?

— Дочка Энид Лонгботтом, — Том коротко кивнул, — убитая по неофициальному приказу министра Фаджа. Пророчица. Да, я слышал об этой женщине.

В глазах Эвиты заискрились льдинки.

— Талита была нашим другом, — сдержанно добавила она. — Моим и Регулуса. Знаете, во все времена мир магии был полон шарлатанов, особенно если речь шла о предсказании будущего. По-настоящему преуспевали, конечно же, те, кто нелегально пользовался хроноворотами… это одна из причин, почему их запретили производить и продавать свободно. Но у Талиты действительно был дар. И исчезновение Регулуса — исчезновение, но не смерть, — она предсказала давным-давно. Вот почему я не теряю надежды его найти. Не вижу смысла и дальше скрывать: Джемма Фарли обратилась к вам по моей просьбе.

Том бросил быстрый взгляд на иронично усмехнувшуюся Вивиан.

— Талита Меррисот сделала известное предсказание о судьбе Волдеморта. Как известно, оно до сих пор не расшифровано и, возможно, никогда не исполнится. Я бы не стал питать ложные надежды, полагаясь только на слова пророчицы.

— Значит, вы рационалист до мозга костей, хотя, учитывая ваш дар, должны бы больше других верить в чудеса, — улыбнулась Эвита. — Пророчество о Темном Лорде было сделано вовсе не Талитой. Впервые произнесла его Сибилла Трелони, преподаватель прорицаний в школе Хогвартс, и полная его версия хранится в отделе тайн министерства магии. Авроры конфисковали шар, в котором оно заключалось, из дома Меррисотов, и никому не известно, что именно Талита сделала с ним. Сознательно измененное пророчество может быть куда опаснее произнесенных в трансе случайных слов. Но судьбу Регулуса она предсказала вполне определенно, и я верю ей больше, чем любому другому на этой земле.

Том нахмурился. До сих пор он не разделял всеобщего пиетета касательно покойной Талиты, а уж к избранной ею стезе и вовсе относился со всевозможным скепсисом. Мало ли на свете гадалок, даже карги из Лютного переулка, с которыми некогда пыталась вести дела леди Финч-Флетчли, не стесняются называть себя истинными провидицами, впитавшими дар с молоком матери. Упомянутая Эвитой профессор Трелони удостоилась крайне негативных рекомендаций от Грейнджер, со скандалом бросившей ее курс. По слухам, каждый год она выбирала нового студента, которому неустанно предсказывала смерть. Нет, во всю эту чепуху с предсказаниями будущего Том поверить не мог, но его вдруг крайне заинтересовало, какой такой неизвестной магией могла владеть любимая дочка Энид Лонгботтом, что это пугало даже министерство?

Меррисоты… к сожалению, он практически ничего о них не помнил. Когда дневник Энид только попал ему в руки, воспоминания о Галатее Меррисот казались такими яркими, чуть ли не физически осязаемыми, как будто только вчера она назвала его своим самым талантливым студентом. Сейчас этот разговор будто подернулся дымкой, оставив лишь едва уловимый отголосок с привкусом ностальгии и горечи, как если бы шла речь о событиях далекого детства.

В те годы профессор Меррисот была очень стара… Том знал, что у нее был сын, единственный, поздний, долгожданный ребенок. Оказалось, что и он впоследствии встал под знамена Волдеморта. Возможно, тогда и познакомился с Талитой, старшей дочерью Элджернона и Энид, судьбы которых таким причудливым образом сплела война. Каро говорила, что для полного возвращения памяти ему не хватает еще нескольких хоркруксов — но как знать, не уведет ли отставка Амбридж его еще дальше от цели? Вдруг Дамблдор сочтет, что школа теперь — недостаточно безопасное место для артефакта?

— … вы ведь согласны со мной? — оказывается, все это время Эвита продолжала говорить, не сводя с него пытливого взгляда. — Фадж все еще у власти и принял все возможные предосторожности по обеспечению безопасности отдела. Из заслуживающих доверия людей среди нынешних министерских работников мне приходит на ум только один.

— Прошу прощения, кажется, я перестал следовать за вашей мыслью, — осторожно отозвался Том. — О каком отделе идет речь?

— Отделе тайн, конечно, — Эвита удивленно округлила глаза. — Пророчество, которое вы совсем недавно упомянули, было конфисковано вместе с другими предсказаниями Талиты Меррисот и хранится в зале пророчеств. И попасть туда может лишь тот, кто уже бывал там. Человек, имеющий доступ к информации под грифом секретности.

— И кто же этот человек? — Том насмешливо изогнул бровь. — Если Фадж так трясется о сохранности пророчеств, вряд ли он держит в штате неблагонадежных лиц, которые охотно поделятся с нами ключиком.

— В данном случае, у министра не осталось выбора, — Эвита просияла, будто ей, наконец, удалось подобраться к волнующей ее теме. — Уолден Макнейр был несправедливо осужден, потерял должность вследствие клеветы и чуть было не провел остаток жизни в тюрьме, об ужасах которой слагают легенды. Приговорить человека к заключению в Азкабане — фактически, обречь его на смерть, а уж если он невиновен… Если Фадж не загладит свою вину, у него останется очень мало шансов сохранить должность и поддержку чистокровных семейств.

— Значит, Макнейр восстановлен в должности? — оживился Даррен. — И его положение открывает ему двери в Отдел тайн?

— Не совсем, — покачала головой Эвита. — Но когда-то среди приближенных Темного Лорда был человек, занимавший влиятельную должность среди невыразимцев. Сейчас он, конечно, в Азкабане… еще одна жертва произвола Бартемиуса Крауча. Так или иначе, Августус занимался поисками пророчества и способа его ликвидации, и Уолден был среди тех, кто помогал ему в этом деле.

— И вы, конечно, сейчас предложите организовать мою встречу с мистером Макнейром? — фыркнул Том. — Или признаетесь, что совершенно случайно пригласили его на чашку кофе?

— Мистер Сандерс, я не склонна проявлять неуместную инициативу, — возразила Эвита. — До сих пор я не знала, что вы, оказывается, желаете побеседовать с Уолденом. Я лишь хотела сообщить вашему отцу о такой важной детали, как пророчество Талиты. Пророчество о Регулусе. Как знать, вдруг это поможет в расследовании. Что до вашей встречи с Уолденом, я бы не смогла помочь, даже если бы желала. Мне путь в Британию закрыт, я со своей фамилией — навсегда в черном списке министерства. Но если вам нужно контактное лицо…

Том усмехнулся, догадываясь, чье имя услышит дальше.

Некоторые люди с годами совершенно не менялись.

* * *

Табите казалось, что она оказалась героиней восточной сказки в стиле “Тысячи и одной ночи”. Дом семьи Али будто сошел со страниц старинной книги, богатой красочными иллюстрациями, а Бадия, любимая дочь своего отца, единственная из сестер получившая образование в Хогвартсе, твердой рукой правила этим оазисом в сердце пустыни. Воздух был пропитан резкими и кружащими голову ароматами масла и специй, во внутреннем дворике приветливо журчал выложенный разноцветной плиткой фонтан, кухня встречала блеском начищенных котлов с тяжелыми крышками, а причудливые узоры и орнаменты, вырезанные прямо в камне, казались сделанными из настоящего кружева.

Сидмон Пиритс не провел во всем этом великолепии и пяти минут, как уже успел кого-то убить. Благо, на этот раз жертвой оказался самый обыкновенный баран, жаркое из которого Табите и предложили на ужин в качестве одного из основных блюд.

Энид только посмеивалась. В то время, как Бадия готовилась торжественно принять отцовского гостя, тот пробрался в дом через кухню, завел приятелей как среди эльфов, так и среди служанок, благородно взял на себя мужскую работу и расправился с их будущим ужином, не снимая белоснежных перчаток. И хотя Табита мало знала о прошлом этого загадочного человека, отчего-то ей казалось, что подобные эскапады ему не впервой.

Отец Бадии, степенный и неторопливый смуглый мужчина с окладистой бородой, являл собой полную противоположность брату одной из своих жен, с которым бабушка была особенно дружна. Али Башир много ел и еще больше говорил, эмоционально сверкал глазами и размахивал руками и, как и предупреждала Энид, был чрезвычайно зол на Фаджа.

— Корнелиус сам копает себе яму, — уверенно заявил он и с такой яростью полоснул ножом по куску мяса, будто представлял себе на его месте шею министра. — Его давно пора сместить. Люди из бывшего кабинета Багнолд не могут оставаться у власти, это поколение войны, их дело — прошлое. Без обид, Расальгети.

— Я у Милисенты на службе не состояла, — возразила Энид. — Не начинай этот старый спор, Али, твое мнение мне известно.

— Все одно, — презрительно бросил Башир. — Покойный Крауч, Робардс, Шеклболт, Уизли... В нынешнем министерстве кто не отставной аврор — тот экс-Пожиратель. Лучше иметь дело с последним бандитом, чем с бывшим военным! И эти люди пытаются меня убедить, будто разбираются в торговле!

— Али, ты прекрасно понимаешь, что Уизли — марионетка, — поджала губы Энид. — Он и шагу не сделает без позволения Альбуса. Проблема с твоими коврами исключительно в том, что британской магической традиции они абсолютно чужды. Вводить их в эксплуатацию — еще больше усложнять правила, налагаемые Статутом, а старые семьи…

— Старые семьи меня бы поддержали! — упрямо перебил ее Башир. — Хогсмидский ковен можно упрекнуть во многом, но только не в глупости.

— Боюсь, ты слишком давно не был в Хогсмиде, мой друг, — Энид усмехнулась. — Новая леди-мэр проповедует принципы возвращения к истокам и разумного ограничения магии. Со своими коврами ты там придешься не ко двору.

Табита с трудом подавила зевок. С одной стороны, ее надежды оправдались: ужин в доме Рашида Али, и в самом деле, очень отличался от их семейных трапез, во время которых бабушка, как правило, хранила ледяное молчание или перекидывалась шаблонными светскими любезностями с леди Августой. С другой стороны, споры о политике интересовали ее мало. Куда с большим удовольствием она бы послушала, о чем мистер Пиритс секретничает с Феликсом Розье, но они, как назло, сидели слишком далеко, и голоса их терялись среди десятков других. Ее же соседкой по столу оказалась все та же Бадия, но сейчас она не говорила о картинах, а жадно ловила каждое слово Энид. Это, конечно, не осталось незамеченным.

— Бадия скучает по Хогвартсу, — с улыбкой заметил ее отец. — Пусть и сейчас каждый год до нас доходят интересные известия, годы ее обучения по справедливости можно назвать особенными.

— Бадия дружит с Нимфадорой, — пояснила для Табиты Энид. — Я хорошо помню, как эти девочки собирались дома у Энди. Огромная, шумная компания... А теперь их разбросало по всему миру.

— В последнее время Тонкс пишет все реже, — пожаловалась Бадия. — Но я рада, что она освоилась в Хогсмиде.

— Такая бездумная трата большого потенциала, — тут же недовольно заметил Башир. — Эта девочка могла бы стать превосходным ликвидатором заклятий — и какой путь она выбрала? Все тот же аврорат, будь он неладен!

Энид только рассмеялась, и Табита начала подозревать, что бабушка над своими собеседниками завуалированно издевается. Уж Тонкс точно не ассоциировалась у нее с классическим аврором, да и вообще они слишком часто секретничали с Энид, чтобы заподозрить девушку в излишней лояльности министерству. Даже Джемма порой больше вписывалась в систему.

Когда подали десерт, беседа перешла в более свободное русло. Табита, наконец, смогла выбраться из-за стола, где все было будто специально организовано для того, чтобы мучить ее и служить изощренным соблазном, и переместилась в просторную гостиную, на практике объединявшую сразу несколько комнат, где каждый мог найти для себя уединенный уголок. Именно там, с вазочкой безвкусных орешком в руках, ее и застал Феликс.

— Табита, — широко улыбнулся он, напомнив сразу нескольких общих родственников с колдографий. — Вот мы, наконец, и встретились! Когда Бадия написала, что вы с тетушкой приезжаете, я ушам своим не поверил. В последний раз я видел ее еще до школы!

— Я нечасто слышала о тебе, — призналась Табита. — Но знаю, что ты подружился с Марком. Теперь понимаю, как ты находишь общий язык с драконами.

— Да брось, я Марка помню еще малышом, — рассмеялся Феликс. — Рад, что он нашел дело себе по душе. Мне-то с моим прошлым ничего в Британии не светило, но сейчас ветер переменился…

— А твои родители… что с ними стало? — Табита почувствовала себя неловко, касаясь личной темы. — Погибли?

— Отец в Азкабане, — помрачнел Феликс. — Ему сидеть еще около семи лет, но так как приговор не пожизненный, сейчас у нас появилась надежда на досрочное. Мама очень надеется, что нам позволят перевезти его в Перу.

— Это хорошо, — кивнула Табита. — Перемена климата пойдет ему на пользу. Да и там его никто не знает...

— То, что нужно, — подтвердил Феликс. — У нас в Лиме дом, устроенная жизнь... Ты тоже правильно поступила, что решила уехать. Вижу, ты хорошая, умная девушка. Тебе незачем проникаться ценностями Розье.

— И я слышу это от тебя? — Табита не поверила своим ушам. — Джемма всегда говорила, что научилась у тебя, что значит быть настоящим слизеринцем.

— Не вижу в этом противоречий, — развел руками Феликс. — Настоящий слизеринец думает о будущем, а не цепляется за прошлое. Все наше поколение выросло без родителей. По-твоему, теперь мы должны посвятить жизнь мести? Разумеется, ты любишь бабушку, но этой женщине нельзя доверять.

— Почему ты так говоришь? — возмутилась Табита. — Ты ведь ее совсем не знаешь!

— Ты не понимаешь! — резко оборвал ее Феликс. — Я с детства мечтал работать с драконами. Изучал все, что только можно, развивал в себе терпение, концентрацию, наблюдательность. Я узнаю дракона, если увижу его — и поверь мне, драконы встречаются не только среди волшебных тварей.

— Что ты хочешь этим сказать? — Табита оскорбленно вздернула подбородок. — Моя семья не сделала тебе ничего плохого!

— Но и ничего хорошего! — Феликс гневно сверкнул глазами. — Все те годы, что я учился, я проводил летние каникулы у приятелей и дальних родственников, но меня ни разу не приняли в доме Лонгботтомов. Леди Энид слишком беспокоилась о том, чтобы сохранить свое доброе имя, связываясь с сыном осужденного Пожирателя. Но знаешь что? Я ей даже благодарен. Еще до ареста отца мне доводилось встречать леди Расальхаг. Я рад, что у нее ничего не вышло, пусть это даже стоило мне нормального детства.

— Я тоже рада, что не имела несчастья терпеть твою унылую физиономию в своем доме, — фыркнула Табита. — Как по мне, ты просто неблагодарная свинья. Бабушка была первая среди тех, кто ходатайствовал о зачислении в Хогвартс таких, как ты, и Дамблдор поддержал ее инициативу. Фадж бы с тобой церемониться не стал, и плакали тогда твои драконы!

— У леди Расальхаг не было ни плана, ни целей, — с горечью бросил Феликс. — Она разрушала чужие жизни из скуки! А леди Энид всегда, во всем была на ее стороне. Думаю, они никого не любили по-настоящему, разве что друг друга. Не случайно дед даже слышать о ней не хочет! Но если твое будущее тебе ни капли не дорого, поступай, как знаешь. Я сделал все, что мог.

— Запомни только одно, Феликс Розье, — сощурила глаза Табита. — Если ты посмеешь сказать ей хоть слово, пожалеешь, что на свет родился. Это я тебе обещаю.

— Своими угрозами ты меня не напугаешь, — рассмеялся Феликс. — Я ведь уже говорил тебе, Табита. Я отлично представляю, как вести себя с драконами.

Вечер был безнадежно испорчен. Феликс довольно быстро откланялся, сочтя свою миссию выполненной. Остальные гости и не думали расходиться: прямо сейчас разодетая в пышные, расшитые драгоценными камнями и шелком одежды танцовщица исполняла выразительный танец, а вокруг нее кружили стаи бабочек и зачарованных огней. При других обстоятельствах Табита бы с радостью полюбовалась на редкое зрелище, но сейчас ей больше всего хотелось остаться одной. В таком настроении самым благоразумным было бы пойти спать — иначе ей попросту не удастся долго скрывать от окружающих свои эмоции.

С трудом избавившись от компании тут же подоспевшей Бадии, Табита отправилась на женскую половину дома. Желудок недовольно заурчал: за ужином она не проглотила почти не кусочка, героически следуя своей диете, а сейчас стресс сделал ее голод практически нестерпимым. В голове мелькали предательские мысли, следуя примеру Пиритса, пробраться на кухню, но Табита слишком хорошо представляла, как возненавидит себя, если позволит инстинктам возобладать. Она почти добралась до своей комнаты, как вдруг услышала бабушкин голос — еще более властный и твердый, чем обычно.

— … больше, чем обычные подозрения. Мне нужен этот медальон, Сидмон.

— Если он действительно у Темного Лорда, я вам не завидую.

— В его руках артефакт бесполезен. Информацию могу извлечь только я.

Пиритс рассмеялся. Смех его звучал сухо и неприятно, словно запись на поврежденном маггловском диске.

— Вы недооцениваете Повелителя.

— Зато я хорошо знаю себя и сестру. В мире не так много вещей, со знанием которых мы не могли бы жить, Сидмон. Если мы осознанно решили поступить так со своей памятью, эти сведения представляют собой колоссальную опасность. Для каждого из нас.

— Тогда, может, оставить эту взрывоопасную субстанцию в покое, Энид? — предложил Пиритс. — Вы ведь умная женщина. Зачем ставить под сомнения собственные решения? Вы знали, что делаете. К чему теперь сомнения?

— К тому, что в прошлый раз мы потеряли все в результате этого решения, — возразила Энид. — Потеряли лидера, потеряли людей, потеряли организацию. Я всегда верила, что движение Вальпургиевых рыцарей возродится, не сейчас — так через двадцать лет. Но я хочу знать, что за сила нам противостоит. Экинбад — марионетка, и твои рассказы это лишь подтверждают. Я не хочу повторить его судьбу.

— А если вы доберетесь до истины и окажется, что она настолько ужасна, что неведение было благом? — резонно заметил Пиритс. — Что тогда?

— Тогда… — Энид тихо рассмеялась. — Сидмон, своим земным существованием я не дорожу — и никогда не делала из этого секрета. Тогда, боюсь, Темному Лорду придется снова самому все решать. И я надеюсь, на этот раз он окажется сильнее.

— Сильнее? — теперь уже пришел черед смеяться Пиритсу. — Да вы, должно быть, шутите. Пятнадцать лет назад это был могущественный темный маг, по слухам, нашедший способ победить саму смерть, а сейчас — необученный мальчишка без царя в голове! Я говорил с ним, Энид, и не увидел ни следа былых амбиций и убеждений! Его не прельстили мои предложения, а угроз он, похоже, даже до конца не понял.

— Я говорю серьезно, Сидмон, — покачала головой Энид. — А после ваших слов, признаюсь, в моей душе прибавилось надежды. Да, как это ни парадоксально, я, наконец, научилась жить надеждой. И все-таки окончательное решение я приму лишь после разговора с отцом.

— Если он захочет говорить с вами, — напомнил ей Пиритс. — Я знаю старину Альтаира. Такие с годами только крепче и упрямее.

— Со мной, возможно, и не захочет, — в голосе Энид слышалась улыбка. — Но не сможет отказаться от возможности встретиться с Табитой. Он очень любил ее мать.

Табита вовремя сообразила, что разговор клонится к завершению, и она в любой момент может быть обнаружена за подслушиванием. Стараясь двигаться как можно незаметнее, она мышью скользнула в свою комнату. Пожалуй, для одного дня достаточно было впечатлений.

Сейчас она еще больше ждала продолжения их путешествия. Пусть Феликс и оказался самодовольным, несносным выскочкой, свою роль он выполнил. Благодаря ему они знали, что старшие Розье сейчас расположились в Мали и стоят сразу за несколькими локальными конфликтами между местными магглами. Несомненно, в такой рискованной прогулке им пригодится человек вроде Пиритса. Отчего-то Табите снова вспомнилась сцена, как он разделывал барана на кухне, вот только в воображении кровь на белых шелковых перчатках слишком легко заменялась на человеческую.

* * *

Конечно, Том здесь уже бывал — пусть и впервые видел эти живописные итальянские пейзажи нынешними глазами. А еще чаще ему приходилось наблюдать это место в чужих воспоминаниях: Расальхаг любила тетушку Винду, неизменно яркую, инициативную и праздничную, и вспоминала о ней с большой теплотой. Непрекращающаяся вечеринка в особняке Винды была настолько непохожа на их привычную аскетичную жизнь в пустыне, что завораживала ее с раннего детства. Расальхаг часто повторяла, что ее судьба решилась в стенах этого дома: здесь она встретила людей, определивших ее течение на десятилетия вперед. Том самоуверенно относил себя к их числу: пусть они с Расальхаг познакомились много позже, все же именно здесь Дамблдор рассказал ей о его существовании.

Том одернул себя, заметив, что его мысли снова приобретают нежелательный оборот. В последнее время, увлекаясь заимствованными воспоминаниями, он все чаще начинал всерьез идентифицировать себя с Волдемортом — а такой исход он был готов допустить в последнюю очередь. Несомненно, этот маг был умен и талантлив, но свою независимость Том не желал уступать никому, тем более, неупокоившемуся призраку.

— С тобой все хорошо? — поравнялась с ним Филлис. — Мамы там настаивают на том, чтобы сначала пообедать, мол, так мы будем выглядеть настоящими туристами. Твой отец не очень доволен, считает, что нам лучше не светиться на людях.

— Был здесь один неплохой ресторанчик в тихом месте, — отозвался Том. — Расальхаг он нравился.

— Я бы не полагалась на ее рекомендации, — сделала страшные глаза Филлис. — У Расальхаг очень своеобразные представления о прекрасном.

— Там тихо и безлюдно, — не согласился Том. — Отец прав, нам ни к чему бездумно шататься по городу. Поговорю с мамой.

Андреа сочла его доводы разумными, тем более, ресторан — в этом Том не сомневался ни секунды, — точно не был предназначен для волшебного сообщества. В этом городке маги вообще не селились, во всяком случае, после того, как Винда его покинула. Идеальное место для того, чтобы спрятаться.

— Здесь даже дышится иначе, — Вивиан жмурилась на солнце, как довольная кошка. — Вероятно, потому что я не чувствую запаха духов Элейны.

— Ты ее совсем не любишь, — рассмеялась Филлис. — Я думала, она только со мной такая, потому что считает магглорожденной.

— Элейна даже с мужем такая, — состроила гримасу Вивиан. — Неудивительно, что он сбежал от нее за тридевять земель, да еще и кота прихватил. Кассиус — хороший парень, даже не знаю, за что ему обуза такая.

— Интересно, как мы сможем войти в дом? — Филлис снова задумалась о цели их вылазки. — Наверняка ведь на нем стоит защита, и мне предстоит доказывать родство. И что придется делать — капнуть на замок кровью?

— Откуда такие дикие идеи? — Том поморщился. — Только полный идиот будет ставить защиту на кровь. Пошлый средневековый метод. Винда бы так не поступила.

— Как будто ты знал ее лично, — скривилась Вивиан. — Ее приключения во время войны… очень неоднозначные. И неэкологичные. Хотя вокруг Гринделвальда кто только не ошивался. Не знаю, как ему удавалось их всех гипнотизировать.

— Очарование темных лордов, — рассмеялся Том, а Вивиан только лишь больше помрачнела.

— Скорее, самомнение. Лично я не вижу в тебе ничего очаровательного.

— Ты просто не можешь согласиться с истиной, Селвин, — фыркнул он. — Но в глубине души ты знаешь… О, а мы пришли. Вот этот ресторан. Совсем не изменился с тех пор.

— Что само по себе внушает подозрения, — заметила Филлис. — Весь мир изменился, а это место нет. Ты уверен, что все еще хочешь зайти?

— Подождите, — Вивиан неверяще смотрела на вывеску. — Ты никогда не говорил, как называется этот город…

— Я и сам не знаю, — пожал плечами Том. — Мне же не нужно искать его на карте для того, чтобы аппарировать.

— Я с самого начала знала, что ты безответственный! — рассерженно зашипела Вивиан. — Правду говорят, что удача любит идиотов, иначе бы тебя давно уже поймали с поличным!

— Да что не так то? — разозлился Том. — Ты знаешь это место?

— Я знаю хозяина этого места, — закатила глаза Вивиан. — И не испытываю ни малейшего удовольствия от возможной встречи с ним. Мерзкий тип. И все доложит тетушке, если не стереть ему память. А он вряд ли позволит.

Внутри у Тома все похолодело.

— Наши родители уже внутри. У нас большие проблемы?

— Нет, если будем действовать быстро. Забини у нас — большой любитель магглов, но на глаза ему лучше не попадаться. Отправь отцу сообщение, пусть закажут пиццу и убираются оттуда подобру-поздорову.

— Забини? — озадаченно переспросил Том. — Он имеет какое-то отношение к Донне Забини?

— Самое непосредственное, — с видом оскорбленного достоинства сообщила Вивиан. — Он ее бывший муж. Они в разводе.

— Мама Блейза? — настал черед удивляться Филлис. — Я думала, она семикратно вдова.

— Больше слушай Блейза, — процедила Вивиан. — Его папаша живет здесь, держит ресторан, чувствует себя превосходно. И хотя они с Донной развелись, не уверена, что между ними все кончено. Она охотится за состояниями по-своему… а о нем я не могу сказать ни одного доброго слова, редкостный жулик и проходимец. Блейз его знать не желает.

— Тогда в наших интересах никогда с ним не встретиться, — заметила Филлис. — Секретность прежде всего.

— Поздновато спохватились, — Том недовольно прочитал ответ отца. — Здесь Донна. Селвин, если я узнаю, что ты имеешь к этому отношение…

— Ты меня, меня обвиняешь? — вскинулась Вивиан. — Это ты никогда не думаешь о последствиях! Рождественский бал это доказал! Если бы ты поставил меня в известность в Кордове, я бы никогда не согласилась сюда отправиться!

— Если бы ты предупредила меня о том, что в Италии можно нарваться на бывших мужей твоей тетки, я бы лучше планировал! — сердито заявил Том. — Я сказал, что мы едем в дом Винды!

— И откуда, по-твоему, я должна знать, где находится дом Винды? — еще больше возмутилась Вивиан. — Между прочим, я сразу сказала, что эта идея никуда не годится!

Филлис закатила глаза, не вмешиваясь в разгорающийся спор. Том уже открыл рот для язвительного ответа, как дверь ресторана вдруг открылась, и оттуда показалось лицо человека, с которым, как и следовало из нелестных рекомендаций Селвин, Том не хотел бы повстречаться в темном переулке ночью. Мистер Забини больше походил на грабителя, нежели на повара.

— Друзья, друзья, остыньте, — примирительно вскинул он руки. — Охотно верю, что у каждого из вас есть основания сердиться, но гнев не лучший советчик. Вам предстоит опасная прогулка, и к ней нужно хорошо подготовиться!

— Откуда вам знать, что нам предстоит, — воинственно выступила вперед Вивиан. — Как вы вообще посмели заговорить со мной? Забыли, как в прошлый раз бабушка выставила вас из дома?

— Забыть сеньору Эсперансу невозможно, слишком уж у нее тяжелая рука, — поежился мистер Забини. — Но вы слишком громко обсуждаете свои планы. А я, так уж вышло, мог бы помочь.

— И каким же образом? — нахмурился Том. Забини не был самой приятной личностью, но почему-то не вызывал у него ощущения опасности. Во всяком случае, того сорта опасности, который исходил от тех же Пиритса или Каро, да и многих других его новых знакомых.

— Я хорошо знаю эти края, — осклабился Забини. — И особняк, который вы ищете, также знаю неплохо. Могу подсказать, как лучше к нему подступиться.

— Мы не ищем провожатых, — ответил Том. — К тому же, особняк закрыт. На нем особая защита.

— Семейные узы, — закивал мистер Забини. — Древняя магия, сильная, но нет такого ритуала, в котором нельзя было бы обнаружить слабых мест.

— Объяснитесь, — Том пристально взглянул в глаза Забини, пытаясь поймать его на лжи. — Вы утверждаете, что являетесь таким могущественным колдуном, что способны разрушить магию крови?

— Есть одна категория людей, о которых всегда забывают, — вкрадчиво проговорил Забини. — Или забывали в те времена, когда этот особняк еще жил полной жизнью. Им открыты все двери и многие секреты… и некоторые из них переходят по наследству.

Перед глазами Тома замелькали мысли и образы. Забини действительно не лгал. Решение оказалось простым и элегантным — буквально лежащим на поверхности.

— Ваша мать была служанкой Винды Розье, — произнес он. — Она служила в особняке в те годы, когда он являлся ставкой Гринделвальда.

— Помилуйте, госпожа Розье никогда не позволила бы превратить свой дом в чью-то ставку, — рассмеялся Забини. — Она была последовательницей Гринделвальда, но честь семьи ставила превыше всего. Нет, этот дом некоторое время служил убежищем для тех, кому посчастливилось пережить эту страшную войну. И вот тогда — да, моя матушка действительно служила Винде.

* * *

Поначалу лето Гермионы по праву можно было назвать невообразимо скучным. Она чувствовала себя так, будто увлекательный фильм с захватывающим и драматичным сюжетом оборвали в самый разгар событий, поставив на паузу, а ее с первого зрительского ряда отправили прочь из зала терпеливо дожидаться продолжения, попутно забыв уведомить, когда вообще ожидать изменения ситуации. И ей действительно только и оставалось, что ждать и учиться. Учиться вновь мыслить самостоятельно. Учиться существовать. Учиться быть чем-то большим, нежели тень Каролины Макнейр.

Разумеется, злокозненная ведьма не оставила ее без своеобразного наследства. Родители не задавали вопросов о школе — вообще. Некоторое время Гермиона считала это следствием магического вмешательства и даже подумывала обратиться к Сакс, переступив через свою гордость, и попросить ее о помощи — но потом нашла письма. Письма домой, написанные ее рукой в прошлом году. Оставалось только восхищаться тем, как скрупулезно и ответственно Каро подходила к исполнению выбранной роли. Гермиона Грейнджер в этой версии реальности была образцовой, любящей и чрезвычайно внимательной дочерью. Родителям оставалось только бесконечно доверять ей — и гордиться.

Каждый раз, когда Гермиона смотрела в глаза Джин, она мучилась чувством вины. От него невозможно было спрятаться в своей комнате или отвлечься за разговорами с еще оставшимися у нее немногочисленными подружками из большого мира. Впрочем, кого она обманывала? С этими девочками они встречались от силы пару-тройку раз в год — даже самая крепкая дружба не выдержала бы такого испытания. Не говоря уже о том, что все они считали Гермиону странной за одну только ее манеру до сих пор, в эру компьютеров, писать письма от руки.

К слову о письмах: Гермиона теперь постоянно получала весточки от волшебников. Многие не были посвящены во всю подоплеку истории с Каро и считали ее невинной жертвой обстоятельств. Один раз прилетала сова от Фарли — та подтверждала свое намерение помочь ей избавиться от проклятия и вернуться к нормальной жизни. Джастин Финч-Флетчли, коротавший время без улетевших в Японию родителей, пригласил ее на прогулку с его младшим братом. Так Гермиона смогла пообщаться с Джереми, ухитрявшимся при минимальных магических способностях учиться в Хогвартсе.

Прошлая Гермиона непременно осудила бы Джереми за нечестность, нынешняя же, словно губка, впитывала его рассуждения и маленькие хитрости. Очень вероятно, что скоро и ей придется действовать аналогично: обманывать, хитрить, полагаться на знание теории в ущерб практике, экономить и накапливать силы, обращаться за помощью к одноклассникам. Вот только Джереми изначально не метил в великие маги и, в отличие от своей матери, похоже, совсем не боялся отчисления из Хогвартса. Школа, по его собственному выражению, была необходима ему для лучшего понимания волшебного мира, но играть он предпочитал на собственном поле.

Данного Дамблдору обещания Гермиона не исполнила. Пузырек с завещанной ей кровью был спрятан в ее комнате, и девушка тщетно пыталась расшифровать послание Каро. Ведьма знала предел ее возможностей, читала ее сознание, как открытую книгу. Невозможно представить, чтобы она всерьез ожидала от Гермионы, что та в свои пятнадцать сможет создать хроноворот без предварительного долгого обучения на артефактора. Что же тогда означал этот жест щедрости? Намек? Загадку? Насмешку?

В середине лета Гарри позвал ее в гости, и это стало, пожалуй, самой радостной новостью за месяц. Письма от друга Гермиона ждала с особенным нетерпением: Гарри проводил первые каникулы в доме оправданного крестного. Сириус Блэк был личностью, окруженной ореолом романтической загадочности, и Гермионе, конечно, страшно хотелось пообщаться с ним — да и вообще, взглянуть на дом, принадлежавший настоящей темной семье своими глазами. Слишком уж интересно было сравнить особняк Блэков с домами западного квартала, да и легендарная библиотека уже не первый год притягивала Гермиону, как магнит.

По первому впечатлению, Блэки в полной мере оправдывали свою фамилию. Несмотря на то, что Гермиона прибыла в разгар грандиозной уборки, дом выглядел темным и мрачным, словно в насмешку на ослепительно-белым жилищем Флюмов. Одного взгляда худощавой женщины на портрете при входе было достаточно, чтобы в полной мере почувствовать: далеко не все рады ее появлению здесь.

— Моя мать, — несколько раздосадованно заметил Сириус. — Раньше приходилось закрывать портрет, чтобы она не оскорбляла моих гостей. Мама много лет провела в пустом доме, в обществе одного лишь Кричера. Посторонние ее раздражают.

— Сейчас она держится очень тихо, — удивилась Гермиона. — Но мне очень жаль, если мой визит доставляет неудобства…

— Не говори глупости, — возмутился Гарри. — Мы очень тебе рады. А леди Вальбурга теперь все время молчит, на портрет наложены чары тишины, и их не снять.

— Как такое может быть? — усомнилась Гермиона. — Не такие уж и сложные эти чары, их еще на младших курсах проходят.

— Энид постаралась, — пояснил Сириус. — А ей известны такие заклинания, которыми нам не овладеть за всю жизнь. Матушка и ее попыталась достать, да не на ту напала. Ну а я только благодарен ей за тишину.

Гермиона была вынуждена согласиться с Сириусом — уж если она втайне испытывала признательность Каро за то, что та избавила ее от нежелательных расспросов, очевидно было, что соседство сварливого портрета приносит куда больше дискомфорта. К тому же, неизвестно, можно ли считать картину полноценной копией личности, заслуживающей аналогичного отношения, или всего лишь артефактом, настроенным на определенный алгоритм действий.

Очень скоро Гермиона поняла, что молчаливое осуждение портрета с лихвой компенсировал домашний эльф Блэков, Сириуса показательно игнорировавший, к Гарри относившийся с ледяным безразличием, а ее с первого взгляда возненавидевший.

— Это из-за Андромеды, — смущенно пояснил Гарри. — Кричер очень любит ее сестер. А вот саму ее на дух не переносит, и Тонкс тоже. А имя госпожи Расальхаг даже слышать не может без того, чтобы начать скандалить. Думаю, это из-за метаморфизма.

Гермиона могла назвать с десяток куда более весомых причин ненавидеть Расальхаг, но не хотела нарушать установившееся между ней и Гарри хрупкое перемирие, поэтому с пониманием кивнула.

— Кузины, по сути, воспитывались в этом доме, — добавил Сириус. — Расальхаг всегда была слишком занята, а Вальбурге доставалась самая неприглядная сторона ее материнства, одна Белла чего стоит.

— Кричер до сих пор ее фотографии хранит, — шепнул Гарри. — Мы стараемся относиться к этому снисходительно. Его комнатушку, если можно это так назвать, мы оставили напоследок, иначе он может объявить нам открытую войну и отказаться сотрудничать вовсе.

— И все-таки нам придется навести порядок и там, — прицокнул языком Сириус. — Мэдди говорит, за эти год там могло накопиться немало опасного хлама. Домовики иначе чувствуют магию, иногда то, что безопасно для них, может нас даже убить.

— Мэдди иногда приходит помогать, — с оптимизмом добавил Гарри. — Кстати, мне она нравится. Прекрасно к тебе относится. И она не замужем.

— Вынуждаешь меня напомнить, что у нее еще есть младшая дочка твоего возраста, — лукаво прищурился Сириус. — А среди чистокровных когда-то практиковались ранние помолвки.

Гермиона невольно заулыбалась. Таким Гарри она не видела уже очень давно: с Сириусом они подружились так быстро, будто ее друг и вправду провел в этом странном доме все детство, не омраченное ни одним неприятным переживанием. Ради такого стоило смириться и со склочным эльфом, шипящим ей вслед оскорбления, и с пережитыми неприятностями, в конечном итоге создавшими цепочку событий, вследствие которых Блэк был оправдан.

— Между прочим, я еще Шерил прогулку задолжал, — как бы между делом вспомнил Сириус, и настроение Гермионы стремительно поползло вниз. — Давным-давно мы условились, что первым делом после моего освобождения сходим куда-нибудь вместе. Ты ведь дружишь с ее дочкой?

— Филлис здесь понравится, — оживился вдруг Гарри. — Сейчас они в Европе, а вот когда вернутся, непременно нужно их позвать. У нас остался один неоконченный разговор… еще с того дня… — он не продолжил, но Гермиона догадалась, что друг имеет в виду их безумную вылазку в Беллерофонтский лес.

— Интересно, что бы сказала матушка, если бы увидела ее в этом доме, — загадочно обронил Сириус и сменил тему, прежде чем Гермиона успела задать вопрос. — Ну а теперь пора показать нашей гостье ее комнату, сколько можно держать ее в коридоре! А мы еще даже не завтракали.

Старинная лестница приглушенно ворчала в такт шагам новых обитателей дома. Обитые искусно расшитым шелком стены выглядели, будто в королевском дворце, но на отдельных их участках Гермиона заметила бросающиеся в глаза повреждения.

— Здесь придется повесить картины, исправить не получается даже при помощи магии, — пожаловался Сириус. — Если уж матушка что-то делала, то на совесть. Раньше здесь были головы.

— Головы? — Гермиона недоуменно нахмурилась.

— Головы домашних эльфов, — быстро пояснил Гарри. — Это у них такой способ захоронения. Считается большой честью. Знаком расположения хозяина.

— От них я избавился первым делом, хоть Кричер и протестовал, — скривился Сириус. — Бесполезная, отвратительная рухлядь. Одну пришлось перевесить к охотничьим трофеям, иначе бы этого эльфа и вовсе удар хватил. Какой-то там старейшина племени, источник силы, как он потом сообщил Гарри. Это все в отцовском кабинете, я туда не захожу.

— Совсем странные вещи мы откладываем для Андромеды, — весело добавил Гарри. — Они с Тонкс любят разные странные штуки. А Тео не возражает, лишь бы эти вещицы вели себя смирно и не атаковали его пациентов. Он тебе такие случаи расскажет, скоро увидишь! Мы договорились, что они поужинают с нами в какой-нибудь вечер!

— А завтра нас ждет Аврора! — Сириус хлопнул ладонью по лбу. — Совсем из головы вылетело, мы с ней давно договорились, еще до приезда Гермионы. Гермиона, ты же не против прогуляться в Хогсмид?

— У Гермионы там друзья, соседи профессора Синистры, — тут же отозвался Гарри. — Я знаю, ты с ней не очень ладишь, но вне школы она совсем другая. Хотя все так же говорит об астрономии.

— Аврора — прекрасный специалист, — довольно заметил Сириус. — А сейчас у нее особый повод для гордости, одна из ее учениц поступила в Уагаду. Отбор туда очень строгий, особенно для магов из Европы. Белых магов.

— Я знаю про Меррисот, — пробормотала Гермиона. — Помню, как она злилась, что Невилл стал чемпионом, и это мешает ей готовиться к поступлению. Что он может погибнуть, ее совсем не волновало.

— Да плевать на Меррисот, — Гарри только отмахнулся от этих разговоров. — Вот, Гермиона, самая лучшая из всех пригодных для жизни комнат. И самая проверенная, никаких сюрпризов!

— Матушка ее держала для наших друзей, если те оставались на ночь, — усмехнулся Сириус. — А мы с Регом располагались по соседству, здесь я, а здесь он. А теперь в комнату Регулуса переехал Гарри, почему-то это змеиное гнездо ему очень нравится.

— Красно-золотых знамен мне и в Хогвартсе хватает, — в тон ему ответил Гарри. — А здесь спокойно. Думаю, мы бы нашли общий язык с твоим братом. Интересы у нас так точно совпадают.

— Замечательная комната, — Гермиона благодарно улыбнулась. — Приятно чувствовать себя в числе ваших друзей.

— Здесь кто только не ночевал, — Сириус ухмыльнулся. — Даже отец Гарри, когда еще был вхож в этот дом. До того, как матушка меня выгнала. Точнее, я бы в любом случае сам ушел.

Гермиона покачала головой. Не верилось, что она как будто соприкасается с чужой, не предназначенной для ее глаз и ушей историей.

— Рона отпускают к нам в конце недели, — улыбнулся Гарри. — Вот видишь, вернулось время, когда в этом доме снова рады друзьям. Я уверен, что даже леди Вальбурга в глубине души радуется. Хотя, конечно, ни за что в жизни этого не продемонстрирует.

Всю степень радости Вальбурги Блэк Гермиона ощутила на себе, стоило ей снова спуститься в гостиную, случайно задев ногой громоздкую и неуклюжую подставку для зонтиков в форме лапы тролля. Беснующийся портрет, не издающий ни единого звука, выглядел жутковато — впрочем, внимательный наблюдатель с легкостью мог бы читать по губам, отдав должное блестящей артикуляции хозяйки этого дома.

— Не обращай внимания, — снова сказал Гарри. — Это ее нормальное состояние. Она ненавидит, если в доме что-то пытаются изменить, а за Сириусом только смотри, он и рад избавиться от всего что считает барахлом. Хотя в этом барахле попадаются ценные вещи.

— Как он? — тихо спросила Гермиона. — Думаешь, он уже адаптировался к нормальной жизни?

— Думаю, он всегда был немного без царя в голове, — улыбнулся Гарри. — А сейчас просто хочет наслаждаться и не думать о будущем. Совсем недавно он вообще считал, что у него нет будущего. Я рад, что Мэдди за ним присматривает краем глаза.

— А кто будет присматривать за тобой? — Гермиона вернула ему ответную улыбку. — Дурсли не самые приятные личности, но у них было хотя бы безопасно. Этот дом не так уж безобиден. Кто знает, какие секреты он скрывает.

— Пойдем, — глаза Гарри сверкнули. — Один из секретов я хочу тебе показать.

На этот раз лестница вела на несколько этажей вниз, в глубокое подземелье. Гермиона и представить себе не могла, что Блэки соорудили в своем особняке такие грандиозные подвалы. Оставалось только предполагать, для чего они могли их использовать.

Ответ не заставил себя ждать и произвел ошеломительное впечатление. Похоже, этот дом был страшным собственником и не отпускал своих обитателей даже после смерти — и речь шла не только о домашних эльфах.

— Это… это домашнее кладбище? — Гермиона невольно вздрогнула. — Настоящее?

— Усыпальница, — Гарри тихо кивнул. — Моя бабушка была из Блэков. Леди Блэк распорядилась похоронить здесь ее и деда. Они были близкими друзьями.

Гермиона, словно под воздействием неведомых, парализующих волю чар, коснулась пальцами таблички, извещающей, что здесь покоится небезызвестный лорд Цигнус Блэк, о котором она была так наслышана. При одном только беглом взгляде на возвышающийся в центре зала алтарь становилось не по себе. Кто может представить себе, какие ритуалы здесь проводились…

— Когда я оказываюсь здесь, я будто ощущаю память всех предшествующих поколений, — прошептал Гарри. — Это какая-то особенная магия. Будешь смеяться, но мне даже иногда кажется, что я здесь уже бывал.

— Мне холодно, — невпопад отозвалась Гермиона. У нее действительно зуб на зуб не попадал — не то от сырости подземелий, не то от потустороннего ужаса, которым были буквально пропитаны эти старые стены.

— Да, да, конечно, — спохватился Гарри. — Сириус скажет, что я балбес. Пригласил в гости девушку и потащил ее смотреть гробницы. Хотя Флоре бы, держу пари, понравилось.

— А она тут еще не была? — Гермиона с облегчением выдохнула, когда они вышли из ритуального зала. Гарри огорченно покачал головой.

— Мистер Кэрроу и слышать об этом не хочет. После того, как Флора отправилась с нами вызволять вас и лицом к лицу столкнулась с Каро Макнейр, он пообещал запереть ее до конца лета. Сказал, что я ходячая неприятность.

— В этом с ним едва ли поспоришь, — фыркнула Гермиона. — Надеюсь, остаток лета мы проведем спокойно, и здесь меня не подстерегают монстры или скрывающиеся от закона убийцы. А пока что… я бы хотела одолжить твою сову.

Некоторые вещи должны были оставаться неизменными. Каро Макнейр заложила традицию регулярных и подобных писем матери, отдавая дань своему воспитанию в духе чистокровных семей, и именно в этом Гермиона намеревалась подражать ей в полную силу своих способностей.

Правда, от рассказа об усыпальнице рода Блэков можно и отказаться.

* * *

По словам Сандерсов, готовил Забини и вправду выше всяких похвал. Может быть, именно поэтому Донна так и не смогла убить его. Этот хитрец с апломбом профессионального дрессировщика не приближался к хищнику, не приготовив для него сочного куска мяса.

Филлис, даже если бы могла попробовать предложенный им обед, от волнения все равно не проглотила бы и кусочка. Знакомство с той стороной жизни, от которой прежде она предпочитала держаться на разумном расстоянии, само по себе заставляло ее нервничать, а уж никем не запланированное участие Донны по-настоящему злило. Она мало что знала о Винде Розье и не испытывала никаких родственных чувств к этой чужой, знакомой только по воспоминаниям женщине, но совсем не хотела, чтобы Донна Забини расхаживала по ее дому с тем же каверзно-любопытным видом, как во время ее визитов в особняк Финч-Флетчли.

— Не переживай, — Тому даже не требовалась легиллименция, чтобы прочитать ее мысли. — Расальхаг уже доказала, что ей не нужны шпионы для того, чтобы знать о нас все. Донне нет никакого резона тратить время на заброшенный дом.

— Не понимаю, зачем это Забини, — тихо отозвалась Филлис. — Надеюсь, он не рассчитывает как-то нажиться на нашем деле?

— Хочет произвести на меня впечатление, — хмыкнул Том. — Неприятный и скользкий тип, но мы избавимся от него сразу же, как только он проведет нас к дому. Если я правильно понимаю, без провожатого туда не подобраться.

Филлис вздрогнула.

— Как это избавимся?

— Убедим вернуться домой, к жене или кем там она ему приходится, — Том внимательно посмотрел на нее и рассмеялся: — Думаю, Донна доказала свое исключительное право отправить этого человека на тот свет.

— Я вовсе не это имела в виду, — Филлис смутилась. — Прости, я, наверно, слишком нервничаю. А что, если там нас ждут авроры?

— Предъявить им нам нечего, — Том пожал плечами. — В дом им не попасть, а гулять поблизости не запрещено. За Забини, конечно, присматривают, но Донна должна была доходчиво объяснить ему, с кем он имеет дело. Не в его интересах нас подставлять.

— Тебе легко рассуждать, — Филлис закусила губы. — У моей мамы поменьше опыта выживания в таких ситуациях, чем у твоей. Я обещала ей, что прогулка будет безопасной.

— Тогда сохраняй спокойствие, — посоветовал ей Том. — Страх только отвлекает тебя от цели. Твою маму я беру на себя. Считай это моей личной ответственностью.

Филлис не могла рассказать Тому о главной причине ее беспокойства, не дающей ей покоя с самого утра. Невозможно сказать, было ли это связано с близостью дома Розье или повышенной активностью леди Блэк, но медальон, что она, не снимая, носила на шее уже не первый год, вел себя необычно. Периодически такое случалось: цепочка вдруг впивалась в шею, помутневший металл раскалялся, будто его кто-то подержал над пламенем свечи, и тяжелел, но до сих Филлис так и не удалось проследить причинно-следственных связей. Предложить эту загадку Тому она никак не могла — только не с тех пор, как она начала использовать медальон для хранения собственных секретов.

По дороге к дому Розье ей удалось немного поговорить с мамой — Том как раз был занят не в меру разговорчивым Забини. Шерил тоже нервничала, хоть и не подавала виду: Филлис слишком хорошо знала мать, чтобы определять ее настроение по неуловимым жестам и интонациям.

— Когда-то мы мечтали приехать сюда с твоим отцом, — натянуто улыбнулась она. — Не конкретно сюда, конечно. Во Флоренцию. И теперь я понимаю, почему Тони так часто об этом говорил.

Шерил принципиально называла покойного мужа его вымышленным маггловским именем, даже просмотрев воспоминания о его прошлой жизни. Много вечеров они провели, обсуждая нежданный подарок Каро Макнейр, хотя обе так и не решили для себя, как относиться к увиденному. Однажды Филлис спросила, согласилась бы мать выйти замуж за настоящего Эвана Розье — волшебника восточных кровей с темным прошлым и безумными родственниками, — если бы встретила его в истинном обличии.

— К чему предполагать подобное? — рассмеялась тогда Шерил. — Неужели такой человек обратил бы на меня внимание? Вряд ли наши дороги вообще бы пересеклись.

— Ну а все-таки, чисто гипотетически? — не сдавалась Филлис. — Папа в молодости был красивый.

— Красивый, — не стала спорить Шерил. — Но вряд ли из этого бы что-то вышло. Мне нравилась моя жизнь до свадьбы, милая. Я люблю свою семью, свой дом, своих родителей. Мне никогда не было тесно в этом мире и не хотелось искать счастье в чужом.

— А вот папе, похоже, хотелось, — вздохнула Филлис. — А в результате получилась я. И до сих пор не знаю, где мой настоящий дом.

— Тебе пока еще рано отвечать себе на этот вопрос, — Шерил мягко улыбнулась и обняла ее за плечи: — Все устроится. Все станет на свои места.

Сейчас Филлис послушно следовала за петляющим с одной улочки на другую мистером Забини, давно отчаявшись найти логику в его перемещениях, чувствовала, как вокруг нее сгущается магия, ощущавшаяся одновременно знакомо и неприятно-липко, и не знала, что ответить вдруг предавшейся ностальгии матери.

Она была рада, что отец никогда не привозил их сюда.

Она прекрасно понимала, что этот мир бы никогда не отпустил Эвана Розье, под какими бы именами и личинами он не прятался от правды.

— Эта поездка, в любом случае, того стоила, — Шерил встряхнула головой и постаралась придать себе бодрый вид: — Тони всегда мечтал, чтобы ты посмотрела мир. А мы совсем недавно не могли мечтать даже о поездке в соседний город, не то что в Италию.

— А для них это было обычным делом, — Филлис вспомнились воспоминания Каро. — Для миссис Макнейр, для Расальхаг, для Винды. Я читала некоторые очерки о войне. У Винды был такой прекрасный особняк, но если ей нравился чужой дом, она могла просто убить всех его жителей и забрать его себе. И делала так много раз.

— Война всех сводила с ума, — лицо Шерил потемнело. — Я понимаю твои чувства. Руками таких людей, как Винда, когда-то творилась самая страшная часть истории нашего народа.

— Я бы никогда не выбрала таких родственников, как Розье, — тихо проговорила Филлис. — Профессор Биннс рассказывал, что Гринделвальд противопоставлял волшебный мир магглам и их преступлениям, профессор Амбридж возражала, что Гринделвальд лишь использовал эту риторику, а сам мало чем отличался от нацистов. Этой осенью в Хогвартсе начнет преподавать профессор Бэгшот — наверно, расскажет какую-нибудь третью версию. Том утверждает, что Расальхаг всегда ненавидела Гринделвальда. А Винда повесила его огромный портрет при входе в дом. Я не знаю, кому верить. И еще я не удивлюсь, если этот дом меня не примет. Я слишком хочу перестать быть Розье, чтобы на мне сработала магия кровных уз.

— Ты никогда не была Розье, — Шерил сжала его руку. — Ты ведь знаешь, как это работает. Не имеет значения твоя кровь, только то, во что ты веришь. А магия — слишком примитивное орудие, чтобы это учитывать. Мир управляется чем-то несоизмеримо большим.

Филлис улыбнулась. Сейчас она была очень рада, что мама рядом — Шерил всегда умела подобрать правильные слова.

— Ну а если ничего не выйдет, тоже не беда, — мама подмигнула ей. — Тогда отправимся во Флоренцию и поищем подходящий ресторан. Я точно знаю, там есть. И, признаться, умираю с голоду...

— Ты только посмотри! — Филлис даже замедлила шаг от удивления, когда за очередным поворотом, вместо предсказуемых разноцветных домиков перед ними вдруг появилось просторное холмистое поле, будто и не было поблизости никакого города. На вершине одного из холмов и возвышался дом, который с недавних пор если только во сне Филлис не являлся.

— Кажется, мы на месте, — протянул за спиной Даррен и присвистнул. — А они умеют работать с измерениями, эти маги! Волшебство почище Лютного переулка!

— Вот так живешь себе, живешь, — подхватила Андреа, — и не знаешь, что у тебя по соседству творится. Кажется, эта Винда очень мечтала жить подальше от цивилизации.

— Но не слишком далеко, миссис Сандерс, не слишком, — услужливо разулыбался Забини. — Особняк куда ближе, чем вам кажется. Вот только до него еще надо дойти. Розье не любили непрошенных гостей, поэтому, чтобы оказаться внутри, вам должен открыть хозяин.

— А что же ваша матушка? — нахмурился Даррен. — Вся эта защита не распространяется на ее сына?

— Только до определенных пределов, — с сожалением развел руками Забини. — Я могу помочь вам подойти к воротам. Но отпереть их можно только изнутри.

— Мне придется войти внутрь, — понимающе кивнула Филлис. — Одной пробраться в запертый дом и открыть.

Сосредоточенное лицо Тома осветило озарение.

— Ну конечно! Ты можешь использовать анимагию! Ты ведь говорила, что превращение тебе удается!

— Почти удается, — Филлис с содроганием вспомнила гарпию, в первый раз лишившую дара речи даже видавшую виды профессора Макгонагалл. — Я не уверена, что готова превращаться на глазах у всех, да еще и здесь. А вдруг что-то пойдет не так?

— Что может пойти не так? — Том недоуменно пожал плечами. — У тебя были лучшие учителя. У тебя есть необходимая концентрация, ты менталист, и послушай, это единственный способ безопасно проникнуть в дом. Если мы начнем взламывать защиту, здесь такое начнется. Кажется, мы договорились, что не хотим знакомиться с итальянским авроратом.

— Договорились, — Филлис закусила губу и нерешительно покосилась на мать: — Но я не хочу, чтобы мое превращение видели. Я пока не готова. Никто из вас. Проводите меня до дома и ждите знака.

— Милая, ты уверена, что справишься? — обеспокоенно спросила Шерил. — Не с превращением, тут я в тебе не сомневаюсь. С тем, что ждет тебя в доме.

— Не волнуйся, мам, — Филлис усмехнулась. — Мой зверь себя в обиду не даст. Да с ним и связываться никто не захочет.

— Это хищник? — заинтересованно взглянул на нее Том. — Ты никогда не рассказывала…

— Хищная птица, — коротко бросила Филлис. — Так что, мы идем?

Наблюдать за действиями Забини было, как минимум, интересно. Он никогда не двигался к дому по прямой, время от времени без предупреждения поворачивал назад, менял направление или резко замирал, принюхиваясь к воздуху.

— А вот что интересно, мистер Забини, — весело поинтересовался Том, — Вы послевоенные годы вряд ли застали, вы ведь примерно ровесник моих родителей, даже моложе. В те времена, когда ваша матушка служила леди Розье, вы в лучшем случае лежали в колыбели. Откуда же вам так хорошо известна дорога к дому, в который вы даже попасть не можете?

— Дом меня мало интересует, — осклабился Забини. — А вот то, что вокруг дома, — другое дело. Видите ли, мистер Сандерс, я заядлый охотник и ценитель хорошей еды, редкой еды, деликатесов. И не я один, среди волшебников таких гурманов немало наберется. Вот только охота на волшебных существ в большинстве цивилизованных стран, в частности, в Италии, запрещена, они находятся под особой защитой министерства.

— Везде? — уточнил Даррен.

— Везде, — подтвердил Забини. — Кроме угодий Винды Розье. Видите ли, дом заброшен, но все еще находится в собственности Винды. Когда-то она завезла сюда редких тварей, для развлечения, для экзотики. С тех пор, как Винда уехала, они размножились. Магическая защита, в принципе, не позволяет им вырваться за границы барьера и бесчинствовать в городе, но некоторые твари умеют приспосабливаться… во втором, в третьем поколении… и обходить защиту. Были случаи нападения на магглов… министерство старается не разглашать и разорить этот островок неспокойствия тоже не может, законы есть законы. Словом, у меня с ними негласное сотрудничество.

Филлис нахмурилась. Негласное сотрудничество Забини с министерством магии давало ему все возможности преспокойно их предать, но никаких намеков на такое намерение в мыслях его не читалось. Разумеется, этого и нельзя было бы распознать, имей Филлис дело с талантливым менталистом, но причислить к этой категории Забини никак не получалось, слишком уж суетливая и эмоциональная личность. Даже любопытно, что такого Донна в нем нашла, раз уж даже выбрала его отцом своего единственного ребенка.

Тем временем, Даррен, как всегда, зрил в корень.

— Насколько опасные звери тут водятся? А если один из них нападет на Филлис? Откуда нам знать, что эти существа благосклонны к анимагам?

— Не волнуйтесь, — пожалуй, излишне беспечно махнул рукой Забини. — Они все, по большей части, не питаются людьми. Не привычны. Другое дело — лошади. Винда любила верховую езду, кони у нее были — загляденье...

— Не продолжайте, — Андреа с отвращением скривилась. — Я уже поняла, что заброшенные дома волшебников превращаются в скопление всяких кошмаров.

Филлис только пожала плечами. Уж она-то прекрасно знала, что ее анимагическая форма идеально соответствует духу этого места.

Их провожатый, будто не замечая неприязни, продолжал с упоением делиться подробностями своей регулярной охоты, куда больше смахивающей на браконьерство, пока вдруг не замер резко, будто натолкнувшись на невидимый барьер.

— Дальше вам придется справляться самим, — развел он руками. — Матушка бы и тут прошла, но матушки уже много лет, как не в живых.

— Я готова, — Филлис чуть крепче, чем обычно, сжала руку Шерил и шагнула вперед. Чары — отчего-то сейчас она могла их чувствовать буквально кожей, — расступились перед ней, как густой туман, принимая в свои объятия. — Мне кажется… я не уверена, но думаю, я смогу открыть для вас ворота. Дом будто подсказывает мне, как это сделать.

— Филлис! — Том окликнул ее, и она непроизвольно оглянулась, на мгновение зачарованная пристальным, цепким взглядом черных глаз. — Удачи там! Постарайся обойтись без неприятностей.

— Ну что ты, — Филлис попыталась изобразить непринужденную улыбку. — Можно сказать, я чувствую себя, как дома.

С этими словами она отвернулась и начала свой путь в неизвестность.

* * *

Пожалуй, впервые Гермиона чувствовала себя настолько скованно в гостях — даже дом Флюмов, где поначалу страшно было задать лишний вопрос, чтобы не попасть впросак и не нарушить негласных и неизвестных ей в силу воспитания правил, не производил такого зловещего впечатления, как особняк Блэков. Гарри держался так, будто провел тут все свое детство, Сириус заново знакомился с прошлым семьи, и за неимением лучших наследников, дом давал ему шанс найти свое место под этой крышей. Гермиона же была тут чужой — но к этому дискомфорту примешивалось еще одно странное и необъяснимое чувство, которое никак не удавалось облечь в подходящие слова.

Казалось, что в ее пребывании здесь имеется смысл. Будто судьба привела ее к Блэкам не случайно.

Будто Каро наблюдает за Гермионой сейчас из очередного, приготовленного для нее на небесах убежища, и ехидно посмеивается над тем, как еще один ее план обретает все более четкие очертания.

Невозможность предугадать этот план, остановить его развитие или хотя бы направить, сводила с ума. Гермиона ненавидела чувствовать свое бессилие, а в последние годы мироздание играло с ней, будто с попавшей в водоворот щепкой.

Невыносимо было сидеть на месте и наслаждаться моментом, как советовала ей Фарли. Той легко было рассуждать — Фарли, как кошка, неизменно падала на лапы, даже Азкабан не лишил ее неистребимого оптимизма и способности шагать к своей цели по головам.

Словом, исследовав свою гостевую комнату вдоль и поперек, Гермиона решила направить энергию на что-то более глобальное и вышла в коридор. Раз уж она оказалась здесь, непременно следует взглянуть на библиотеку, по возможности не напугав хозяев специфическим характером интересующих ее книг.

Возле двери в бывшую комнату Регулуса она остановилась и невольно улыбнулась. Гарри не спешил избавляться от предупреждающих знаков и надписей, оставленных прежним хозяином, и они как нельзя лучше отвечали характеру ее друга. Свое личное пространство Гарри тщательно оберегал. Что до комнаты Сириуса, двери в нее, похоже, никогда не закрывались, а от избытка красок и плакатов в глазах рябило. Неудивительно, что после серых каменных стен тюрьмы Сириусу хотелось снова ощутить вкус настоящей жизни.

Гермиона спустилась по лестнице. Беспокойство ее все усиливалось, и она чуть не споткнулась, наконец, осознав, что напоминает ей это ощущение. Точно так же она тревожилась в Хогвартсе, в непосредственной близости от спрятанного Амбридж хроноворота.

Вот оно! Не иначе, как в доме Блэков хранился действующий хроноворот, заветная цель Гермионы вот уже целый год. Когда-то Том сказал, что она способна заставить время течь в обратную сторону. Не иначе, как тот разговор на рождественском балу подслушал какой-то демон — и с удовольствием предоставил ей возможность проявить себя.

Хроноворот не был решением. Он был лишь временной отсрочкой, возможностью ненадолго притормозить необратимо надвигающуюся катастрофу. Это Том умел нарушать законы магии, сообщества волшебников, и ускользать от ответственности, оставаясь непойманным. Том бы непременно сообразил, что делать с ее нынешним открытием. Каким-то образом он умел вычислять местонахождение таких артефактов, а что оставалось ей? Принимать деятельное участие в уборке, обыскивая дом? Надеяться на ниспосланную с небес удачу?

Она шла на зов, как будто подчиняясь неслышной для обычных людей мелодии дудочки Гамельнского крысолова, и с каждым шагом он становился все сильнее. Краем сознания Гермиона понимала, что нечто пытается воздействовать на ее волю, но до поры позволяла ему это, лишь с любопытством наблюдая, как далеко заведет ее этот гипноз.

— Гермиона, что ты делаешь? — голос Гарри будто вырвал ее из оцепенения, и она вздрогнула, отгоняя наваждение. Оказалось, что она стоит среди нагромождения уродливых черных мешков, сброшенных в темном коридоре.

— Осматриваю дом, — на этот раз ей даже не пришлось лгать. — Ищу библиотеку, как ты мог догадаться. Вместо нее нашла вот это.

— Он все-таки делает это за моей спиной, — Гарри укоризненно покачал головой и открыл один из мешков. — Поверить не могу, что он все-таки решился это выбросить!

— Что это такое? — Гермиона удивленно взглянула на гору ценностей, спрятанных подальше от посторонних глаз. — Откуда все эти безделушки?

— Сириус думает, что если он избавится от старых вещей своей матери, ему станет легче жить в этом доме, — Гарри, похоже, вовсе не разделял его убежденности. — Посмотри, чего тут только нет! Старые украшения, кубки, шкатулки, ордена… Орден Мерлина первой степени, принадлежавший покойному лорду Блэку! Ну уж нет, — Гарри решительно извлек награду из мешка, откладывая в сторону. — И старые колдографии дочерей леди Блэк тоже не отправятся в мусор, их судьбу пусть решает Андромеда. И когда он только успевает…

Гермиона с улыбкой наблюдала, как Гарри разоряет тайник Сириуса, и вдруг похолодела. Среди горы хлама на пол вдруг упал тяжелый на вид медальон, старинной и довольно грубой работы. Она тихо выдохнула и присела, касаясь металла трясущимися пальцами.

— Гарри, а что это такое? — тихо спросила она. — Откуда тут взялась эта вещь?

— Это? — Гарри отвлекся от своей борьбы с кусачей табакеркой и рассеянно взглянул на медальон: — Понятия не имею, кто его тут оставил. Сириус этот медальон не узнает, и мы не смогли его открыть. Должно быть, какие-то авторские чары.

Гермиона подняла медальон с пола, пропуская цепочку между пальцев. Украшение действительно весило больше, чем она могла себе представить — и каким-то непостижимым образом оно все же было хроноворотом или же хранило в себе другие, очень похожие чары времени. Нет, без Тома тут было не разобраться, никакие книги не подсказали бы Гермионе правильный способ его использовать… Сейчас она остро почувствовала, как ей не хватает поддержки Каро — или совета профессионального ликвидатора заклятий.

— Грязнокровка касается вещи хозяина Регулуса! — оказалось, что Кричер все же присматривает за вещами, к которым Сириус отнесся с таким пренебрежением, — У грязнокровки нет никаких прав в этом доме!

— Кричер, я разрешил Гермионе, — сориентировался Гарри, принимая огонь на себя. — Мы хотим сохранить ценности, накопленные леди Блэк, но для этого мы должны знать, что они не опасны!

— Гарри Поттера эта история не касается, — отрезал Кричер. — Гарри Поттер должен вернуть вещи хозяина Регулуса на место и не позволять грязнокровкам осквернять их.

— Кричер, я уже говорил тебе о том, что не желаю слышать это слово в своем доме, — в голосе Гарри послышались металлические нотки. — В первую очередь, это касается Гермионы. Она моя гостья и моя подруга. А я наследник Блэков, если тебе нужны напоминания.

— Наследник Блэков должен соблюдать правила, — прокаркал Кричер, но сменил тон на более миролюбивый. — Кричер не может позволить пропасть этой вещи. Кричер пообещал.

— Да что в нем такого особенного, в этом медальоне? — пожал плечами Гарри и забрал у бессильной что-либо возразить Гермионы украшение, взвешивая его в руке. Она могла бы возмутиться столь бесцеремонному обращению с драгоценным хроноворотом, но в этот момент смотрела на Кричера — и поразилась произошедшим с ним переменам.

Домовика, до сих пор едва скрывавшего свое отвращение к недостойным дома Блэков наследникам и их гостям сомнительного происхождения, явно околдовали. Его и без того большие глаза стали и вовсе огромными, выделяясь на сморщенном лице, он будто уменьшился в росте, подобострастно склоняясь перед новым хозяином, и залебезил, словно неизвестная сила заставляла его говорить:

— Пусть господин не держит зла на никчемного Кричера. Кричер слишком глуп, он не мог узнать господина. Кричер непременно должен себя наказать!

— Ни в коем случае! — тут же среагировал Гарри. — Лучше расскажи, что не так с этим медальоном. Я же вижу, ты выделяешь его среди остальных вещей Блэков.

— Кричер исполняет приказ господина, — монотонно повторил эльф, бесцветно глядя перед собой. — Кричер не смог исполнить последний приказ хозяина, но хозяин велел ему слушаться господина и всегда исполнять его волю. Кричер не знает, что ему делать, — глаза домовика наполнились слезами, и у Гермионы отчего-то сжалось сердце. Близость хроноворота и тяжелая атмосфера дома сделали свое дело — сейчас любая мелочь могла вывести ее из состояния равновесия.

— Не понимаю, что ты хочешь сказать, — Гарри нахмурился. — Но если этот медальон так важен, мы его сохраним. Теперь ты чувствуешь себя спокойнее, Кричер?

— Кричер повинуется приказам господина, — тусклым голосом отозвался эльф. — Кричер удостоился великой чести служить господину и исполнить свой долг перед великим домом Блэков. Кричер счастлив, что через господина дом Блэков возродится в своем прежнем величии…

Гарри устало закатил глаза и повернулся к Гермионе.

— Видишь, с чем мне приходится иметь дело? С одной стороны, Сириус, который иногда ведет себя, как ребенок, с другой стороны домовик, который недалеко от него ушел. Что же, пусть это пока побудет в моей комнате.

— А если оно опасно? — резонно заявила Гермиона, взвешивавшая свои шансы завладеть хроноворотом под пристальным наблюдением Кричера. — Если на нем какое-то отсроченное проклятие или что похуже? Есть вещи, умеющие подчинять владельца своей воле…

— Тогда Кричер не позволил бы мне и близко к нему подойти, — уверенно отмел этот вариант Гарри. — Домовики связаны с хозяевами определенными обязательствами, а этот слишком дорожит своим кодексом чести.

— Господину не может причинить вред его собственное имущество, — Кричер, казалось, удивился постановке вопроса. — Господин рожден, чтобы выполнить высокую миссию… привести чистокровных волшебников к величию…

— Это мы обсудим позже, — ловко уклонился от нежелательного разговора Гарри. — Займись этими вещами, Кричер. На места пока не возвращай, но убери подальше, до тех пор, пока у Сириуса не пропадет желание громить дом. Да, и проводи Гермиону в библиотеку. Принеси ей все, что она попросит и запомни, — Гарри выразительно погрозил ему пальцем, — не выражаться! Я за тобой слежу.

— Недостойный Кричер внимает каждому слову господина, — высокопарно произнес эльф. — Беда, в особняке Блэков остался лишь старый Кричер. Этому дому нужны новые эльфы, чтобы оказать достойный прием гостям господина.

— Мне ничего особенного не нужно, — испуганно возразила Гермиона, с отчаянием наблюдая за тем, как Гарри уносит с собой медальон. — Только несколько книг и тишина.

— Гостья господина не так проста, как кажется, — впервые Кричер взглянул на нее с каким-то нехорошим, исследовательским интересом. — Кричер стар. Его глаза не всегда могут разглядеть истинный облик за маской. Кричер не узнал господина, но Кричер исполнит волю покойной хозяюшки и выкажет полагающееся уважение его соратникам и верным слугам.

— Ты говоришь загадками, Кричер, — Гермиона вздохнула. — Не думаю, что твоя покойная хозяйка от меня в восторге.

— Хозяюшка Вальбурга всегда умела разглядеть подлинное благородство, — насупился Кричер. — Она приказала Кричеру, и хозяин Регулус приказал Кричеру. Кричеру бывает трудно, но таков приказ хозяев.

— Что за приказ хозяев? — Гермиона внимательно посмотрела на домовика, и неожиданно тот ответил, с поразительной прямотой и непосредственностью.

— Служить Темному Лорду.

* * *

Когда-то Винда Розье обожала пикники на природе — о тех ярких моментах беззаботной довоенной жизни свидетельствовали и детские воспоминания Расальхаг, и официальные печатные издания, освещавшие жизнь магической аристократии. Годы спустя неподалеку от особняка Розье состоялся еще один пикник — и это была самая странная прогулка в жизни Тома.

— Похоже, сегодня зверье не хочет к нам приближаться, — с явным сожалением изрек Забини. — Нас тут слишком много. Ваше присутствие их пугает. Я надеялся, что запах еды их привлечет...

— Вы тут что же, охотиться вздумали? — тут же возмутилась Вивиан. — Избавьте меня от этого отвратительного зрелища!

— Ну уж не вам строить из себя неженку, — огрызнулся Забини. — Охота, в данном случае, — мой промысел. Я ведь ни слова пока не сказал о том, что вы собираетесь ограбить чужой дом!

— Не ограбить, а осмотреть, — вмешался Даррен. — Нам нет никакого дела до вашего промысла, мистер Забини, но я не позволю вам рисковать нашими жизнями!

Том тяжело вздохнул. Вот уже полчаса, как Филлис отсутствовала, а он пытался сосредоточиться на ее сознании, не отвлекаясь на посторонние раздражители. Выходило с трудом: открыто признаться в присутствии Шерил, что он применяет к ее дочери легиллименцию, он не мог, да и проходимца Забини с его непредсказуемыми выходками нельзя было выпускать из фокуса внимания.

Филлис, казалось, даже и не заметила ментального воздействия, но действовать грубо и допускать ошибки было недопустимо. Пока что опасность ей явно не угрожала, дом не демонстрировал признаков враждебности и сдержанно ожидал от нее первого хода. Однако гораздо больше дома Тома интересовала загадка анимагии подруги — слишком много секретов для банального превращения, слишком большая таинственность, окутывавшая эту историю с первых дней, когда еще был жив Петтигрю.

Том достаточно хорошо знал Филлис, чтобы подозревать ее в неискренности. Ни один человек, выросший среди магглов, не упустил бы возможности похвастаться перед друзьями своими новообретенными способностями. Филлис не собиралась использовать анимагию во зло, твердо намерена была зарегистрироваться и внести свое имя в реестр министерства — значит, секрет заключался в чем-то другом. И Том был настроен во что бы то ни стало это выяснить.

Филлис осторожно обошла дом по периметру. Дверь предсказуемо не поддалась даже одной из Розье — девушка напрасно подергала золотую ручку. Ключ, если он и существовал, хранился там, внутри. И, похоже, единственным способом попасть туда, не причиняя ущерба было оставленное открытым окошко чердака.

Филлис уже, казалось, приготовилась к превращению, тщательно сосредотачиваясь, как вдруг что-то ее отвлекло. Она вздрогнула, невольно схватившись за грудь, лицо ее исказилось от неожиданной боли, и Том уже готов был, забыв обо всех магических барьерах, рвануться вперед, как его остановило чувство, которое невозможно было спутать ни с чем другим.

Он уже переживал подобное раньше, когда в руки ему попал дневник, когда он впервые примерил зачарованную диадему, когда стоял перед входом в Выручай-комнату, видел свои странные сны... Магия, носителем и хозяином которой он по воле судьбы оказался, откликалась на слабый, но моментально узнаваемый зов. Сомнений быть не могло — в этот самый момент неизвестный волшебник как-то ухитрился потревожить один из оставшихся хоркруксов.

Дерзкий незнакомец держал в руках частицу его души. Частицу его прошлого, его воспоминаний.

Раньше, когда сестры Кэрроу и Джинни Уизли, заполучили диадему, Том не чувствовал ничего особенного, но сейчас будто неведомые когти вонзились в его сердце, и вся его сущность оказывала этому яростное сопротивление, лишь усиливавшееся от осознания того, что он ничего не может поделать.

Это чувство пропало так же резко, как и появилось. Филлис глубоко вдохнула и вытянула за цепочку медальон Расальхаг Блэк. Безделушка выглядела так же, как и прежде, но Тому вдруг стало предельно ясно, в чем состояла ценность этой вещи. Несомненно, медальон был как-то связан с хоркркусами, мог чувствовать их присутствие и их активность — и это его свойство следовало непременно использовать, чтобы вернуть украденный Дамблдором артефакт.

Филлис прикрыла глаза, восстанавливая необходимую для превращения умиротворенность, и спустя мгновение ее облик и видение мира изменились до неузнаваемости. И тогда Тома выбросило из ее сознания с такой силой, что он не удержал равновесия и плюхнулся на холодную траву, еще мокрую от недавно прошедшего дождя.