ll. Стеклянная кровь (гет)

Будучи в самом разгаре, праздник продолжался. Столько народу в Кэр-Паравале уже давно не было; некоторым это было в радость, а некоторым доставляло большие неудобства, но балы организовывались не так часто, чтобы пренебрегать таким удовольствием. Единственными, кому хотелось сквозь землю провалиться, были Кассандра и Стефани. Эдмунд унес свою даму в небольшую гостиную недалеко от зала и положил там на диван.

— Эй, с тобой всё хорошо? — поинтересовался он, открыв окно, чтобы впустить свежий морозный воздух.

— Какое позорище… — протянула Стефани, прикрыв глаза ладонью. — Несмываемое позорище! Теперь все будут об этом говорить.

— Да не преувеличивай, всем до этого дела нет! — с улыбкой отмахнулся Эдмунд, хотя и сам не верил в то, что говорит. Светское общество и малейшей детали не оставляет без обсуждений.

— Ты меня просто успокаиваешь, но у меня и так ничего не получалось, а сегодня я так разволновалась… — Стефани привстала и облокотилась на спинку дивана. — Я, если честно, теперь еще больше ненавижу балы.

— Я тоже их не особо люблю. Если хочешь, можем подняться наверх и побыть вдвоем.

— Идея, конечно, заманчивая, но что скажут, если король вот так бросит своих подданных? Тебе лучше пойти к ним.

— А ты что делать будешь? — Эдмунд присел рядом.

— Не знаю… Я сегодня не в состоянии веселиться.

— Если ты не пойдешь, то и я не пойду. И не отпирайся! Еще развеселим тебя!

— Ну и как? — весьма скептически поинтересовалась Стефани, сложив руки на груди крестом, а Эдмунд, уловив момент, тут же принялся её щекотать.

— Вот так!

— Нет, не надо, что ты, пощади! — сквозь смех запротестовала Стефани и начала активно защищаться, пинаясь и закрываясь руками.

Эдмунд же действовал гораздо более решительно и своей ногой снял туфли со Стефани, а затем начал щекотать и стопы. За это Эдмунд получил подушкой по лбу и по плечу, отчего стал еще более напористым. Он перехватил её руки и наклонил на диван спиной.

Со смехом и брыканием Стефани всё еще пыталась вырваться и смахнуть с себя Эдмунда, но он физически был сильнее, да и не сказать, что Стефани так уж сильно хотела, чтобы он её отпустил.

Эдмунд предпринял несколько попыток поцеловать Стефани, но натыкался на её длинные ногти, которые могли и ненароком глаз выткнуть. Но когда Эдмунд уже потерял всякую надежду на то, что ему удастся сломить сопротивление, то сбавил обороты, а потом почувствовал, как Стефани сама его поцеловала, да еще и очень крепко, а дальше всё пошло, как нужно.

Эдмунд приподнял не особо пышную юбку, оголив ноги Стефани чуть выше колена, а она обвила ими его пояс, одновременно стягивая с него камзол. Беды ничего не предвещало.

— О Аслан! Простите, пожалуйста! — послышался голос на стороне, и кто-то быстро шелохнулся, повернувшись спиной. Когда Эдмунд оторвался от поцелуя, то тут же скрупулезно начал поправлять на себе одежду и поднял обувь Стефани.

— Эйлерт, что-то случилось? — раскраснелась Стефани. М-да, это самый отстойный день за всю историю отстоя. Мало того, что она опозорилась перед Эйлертом еще на репетициях, упала на пол перед гостями, да теперь еще и вот это! А оголять перед кем-то ноги — дело в этом мире очень интимное.

— Ничего не случилось, — медленно, растягивая гласные, и неловко ответил Эйлерт, — просто Люси боялась, что что-то случилось что-то серьезное, и попросила меня проверить, всё ли у вас в порядке.

— Да, мы пойдем вместе с тобой, всё нормально, — поспешил ответить Эдмунд и, взяв Стефани за руку, показал, что не терпит возражений и она пойдет с ним. Эдмунд и сам знал, что её прилюдное падение будет обсуждаться еще несколько дней, но если получится убедить всех, что Стефани просто приболела, то всё будет хорошо.

Когда все трое вернулись в бальный зал, то увидели, что он стал еще более полон. Опоздавшие прибыли не так давно и успели врезаться в волну праздника. Со временем Стефани расслабилась и постаралась как можно больше проводить время со знакомыми или хотя бы находиться рядом с ними, чтобы не чувствовать себя настолько неловко.

Не обращая ни на кого внимания и не заботясь о грации, в весьма детском танце кружились Юстас и Джил. Они тихо переговаривались и смеялись, и Вред рассказывал подруге про местные обычаи, из тех, про которые рассказать ещё не успел. В последнее время тот факт, что приходится всё объяснять, уже вовсе не бесил. Юстасу стало это даже нравиться. Может, это потому, что Поул стала проще реагировать? Её вообще было не узнать с момента битвы, будто подменили. Она уже не возмущалась, не устраивала истерики на пустом месте, не раздражала своим фырканьем и замечаниями. Правда, не всегда Джил это давалось просто, но она осознала, что такими выходками она оттолкнет от себя всех, а в Нарнии ей нужно было быть еще долго, судя по тому, что Аслан направлял её знаками и велел ничего никому не говорить, хотя было интересно, что же всё-таки должно случиться.

Когда Юстасу и Джил стало совсем жарко, они решили выскользнуть за пределы душного зала и пойти на террасу, где было не менее многолюдно, будто всем приспичило именно сейчас подышать воздухом, потому Джил и Юстас направились к башне, где никого уж точно быть не должно.

— Тебе здесь нравится? — спросил Юстас, указывая рукой на дальние просторы Нарнии, освещенные звездами и луной. Вдали виднелась лишь снежная пустошь, но она так красиво блестела, что нельзя было не любоваться. Всё-таки зима Колдуньи и настоящая зима сильно отличались друг от друга.

— Мне очень нравится в Нарнии! Я только недавно это поняла.

— Это еще что, надо увидеть Нарнию летом. Она действительно прекрасна, когда живет. Сейчас многие звери в спячке, все прячутся по домам в пледах и норах, а когда тепло, всюду кипит радость, дриады и фавны танцуют на полянах, поют птицы, по селениям гуляют люди, бегают олени и лисы, летают насекомые… — Юстас с упоением вздохнул. — Только недавно я начал любить природу. А ещё летом начинаются массовые путешествия, миграции, турниры, посольства, балы в садах, прогулки влюбленных… Жаль, что нам постоянно приходится с чем-то бороться в последнее время.

— Знаешь, я думаю, худшее позади. Заживем нормальной жизнью… — Джил и самой бы хотелось в это поверить, но только она знает, что будет еще что-то, что придется преодолеть.

— Ты хочешь здесь остаться? — удивился он, внимательно и испытующе уставившись на собеседницу.

— Думаю, что хочу. Мне не по кому скучать в нашем мире.

— А как же родители? Семья, друзья, знакомые? Не поверю, что ты по ним не скучаешь.

— А ты? Ты ведь тоже не скучаешь по родителям.

— Иногда я по ним тоскую, но ради них не готов променять эту жизнь на старую. Возможно, это звучит резко и категорично, но это так. Когда я сюда попал, то только и мечтал, чтобы убраться поскорее домой, но за месяцы, проведенные на корабле, я познакомился с замечательными людьми, животными и существами. Я изменился. Как и Певенси, несмотря ни на что, я скучал по Нарнии, хоть и видел только море да острова, и не смог полноценно вернуться в свой мир.

— Вот и у меня так же. Думаю, каждому сюда попавшему будет трудно вернуться назад. Я не хочу уходить, — после этих слов последовало долгое молчание.

Джил не переставая думала обо всем, что случилось за два месяца, и понимала, что тоже меняется. Когда-то Аслан был наставником для Эдмунда, потом Эдмунд для Юстаса, а теперь Юстас для нее самой. Поул перестала улавливать суть их с Вредом взаимоотношений. Всё чаще они называли друг друга по именам, виделись, общались, что уже само по себе было странным. Но сейчас, стоя на террасе с ним наедине, Джил поймала себя на том, что хочет поцеловать его в щечку. Но так ведь делают друзья, верно? Или нет?

Чувства гложили Джил уже несколько недель, а она не понимала, что с ними делать. Она ведь еще так юна и так молода, чтобы испытывать какие-то влечения к лицам противоположного пола, но почему это происходит?

Сам Вред тоже думал о своей подруге. Он знал, что ему хорошо с ней, весело и приятно проводить время. Он всё время пытался впечатлить её и что-то доказать, но думал, что это из вредности и чувства противоречия, а не из-за любви или симпатии. Но нужно сказать, что Джил испытывала это светлые эмоции с гораздо большей силой, чем Юстас. Возможно, ему еще предстоит научиться любить.

— Эм, Юстас, я хочу тебе кое-что сказать, — медленно и несмело Джил приближала свою ладонь к его ладони и уже почти что касалась пальцами. Она вознамерилась признаться ему в своих чувствах. — Понимаешь…

— Что?

— Эм… Ты мне очень дорог… — слова застряли в горле. Было страшно до трясучки в коленках. Джил закусила губу, чтобы не выдать то, как её губы пытаются произнести что-то невнятное и дрожат. Нет, видимо, сейчас совсем не время, и она сдалась трусости. — Я хотела сказать тебе спасибо за то, что сейчас я здесь, всё это благодаря тебе.

— Не за что, — легко и добродушно ответил Вред. — Может, пойдем в зал?

— Нет, я что-то очень устала сегодня, — соврала Джил, — всё-таки это мой первый бал, всё такое. Пойду я лучше ложиться спать и отдыхать, ты не против?

— Хорошо. Я всё равно хотел поговорить с Эйлертом, так что могу тебя проводить и вернуться. Хочешь?

— Нет, пожалуй, я дойду одна, но всё равно спасибо тебе, — с этим Поул поджала губы и старалась идти как можно медленнее, чтобы не вызвать никаких подозрений о её волнении. Она вернулась к себе в покои и не нашла сил даже помыться, она и правда очень устала за сегодня. Лучше бы даже не начинала говорить, тогда этот вечер не отдавал был сладким соком с привкусом горечи.

* * *

А вот для Кассандры вечер шел слишком медленно. Она пыталась всячески отделаться от родителей, но Клинт настойчиво оставался рядом с ними и вел непринужденные беседы, будто бы и правда старался понравиться потенциальным тестю и теще. Рогнеда и Далиэн подробно вызнавали всё о его семье — и про себя Кассандра отметила, что, вероятно, они это делают, чтобы высчитать пользу от данного неправдивого союза — его увлечениях, месте жительства, распорядка дня и о многих других условностях, которые их волновать по идее вообще не должны.

— А как вы, интересно мне знать, познакомились? — с улыбкой спросила Рогнеда.

— Мы с Кассандрой были в одной группе по подготовке войск и участвовали в турнире, там начали общаться, а потом поняли, что без ума друг от друга и, так уж вышло, стали парой, — без зазрения совести рассказывал Клинт и мило улыбнулся.

— Не так все было… — пробурчала себе под нос Кассандра, прекрасно зная, что между знакомством и их недолгими отношениями были еще всяческие приколы и издевательства со стороны «жениха»: от унизительных высказываний о женщинах-военных до шуток о неспособности найти себе парня у его «невесты».

— Что-что? — переспросил отец.

— Ничего, говорю, если кратко, то всё было именно так, — натянула улыбку Кассандра и опустила взгляд, но не упустила возможности спровадить родственников. — Мам, пап, вы не устали? Может, вам пора ложиться спать? Время позднее.

— Нет, мы словно молодые в эту минуту, — отмахнулся Далиэн. — Видишь, Клинт, какая тебе девушка хорошая досталась, заботится о здоровье родителей, но у нас всё хорошо, милая.

— Да? — скептически приподняла бровь Кассандра. — А мне вы всегда говорите, что у вас давление высокое и что вы часто чувствуйте, что у вас случится сердечный приступ, а я вас совсем не жалею и жду вашей смерти.

— Мы никогда такого не говорили, не закатывай истерику! — искренне поразилась Рогнеда, будто действительно слышит такое в первый раз и такого никогда в жизни не было. — Клинт, видишь, какая она вспыльчивая, ты смотри, воспитывай её, не разрешай ей воевать слишком часто, а то она с этими своими походами пропадать будет, а женщине семья нужна прежде всего, муж, детки!

— Извините меня, — Клинт мигом изменился в лице, но старался остаться вежливым. Он, конечно, мог всякое терпеть, но такое отношение к своей подруге никак нет, — но я считаю, что ваша дочь сама может решать, что ей делать, а чего не делать. Она достигла больших успехов, и я не вправе её ограничивать и что-то запрещать.

— Ничего страшного! Девушку, сынок, как хорошую лошадь, нужно уметь гнать, когда необходимо, и останавливать. Короче, держать в узде, — гордо произнес Далиэн, пока Рогнеда невозмутимо улыбалась и в знак согласия и кивала головой, — и если девушка действительно хорошая, то она будет послушной.

— Так, знаете что?! — такого Кассандра терпеть уже не стала. С её-то строптивым характером нужно быть не лошадью, а мустангом в диком поле. — Вы приехали сюда веселиться? Я тоже, а вместо этого снова выслушиваю ваши речи с тельмаринскими пережитками, которые в Нарнии в эпоху королей и королев уже ушли давным-давно! И либо уезжайте отсюда немедленно, либо вообще ко мне не подходите, ясно?! Родите себе другую дочь или приемную возьмите, мне всё равно!

Кассандра развернулась и хотела было уйти, но нашла, что еще сказать:

— И да, даже если у меня будут дети, вы их воспитывать не будете, даже не надейтесь!

— Чего это она так взъелась?.. — Рогнеда прикрыла рот ладонью и выдавила слезы, как она обычно делает. А самое обидное, что ни она, ни её муж никогда не понимали, почему их дочь обижается, как ни объясняй.

— Не знаю, может, потому, что вы снова её довели? — вздохнул Клинт и побежал за Кассандрой. Его одолел стыд за то, что он тоже смеялся над ней, на зная её об ее проблемах. Она всем давно доказала, что она не из робкого десятка, что она много чего может достичь, она добилась уважения и признания, но так и не смогла стать для родителей такой, какой они мечтали её видеть, как и не смогла их переубедить.

Клинт долго искал свою подругу, которую всем сердцем любил, расспрашивая людей в зале, заглядывая в каждую комнату, а нашел её на улице, в тренировочном лагере, метающую кинжалы в мишень. Когда ей было плохо, она всегда приходила именно сюда, и сегодняшняя ссора с родителями не стала исключением.

— У тебя всё хорошо? — робко спросил Клинт, подойдя поближе. Кассандра уже успела порвать платье, распустить прическу и размазать весь старательно наложенный макияж.

— Нет, так что уйди! Ты во всем виноват!

— Я виноват?! Это ты меня попросила подыграть!

— А ты согласился! И почему я тебя попросила? Видимо, ты нашел общий язык с моими родителями, поздравляю! Вот к ним и иди! — Кассандра резко метнула кинжал в середину мишени, почувствовав боль в боку, и согнулась пополам.

— Осторожно! Тебе нельзя делать резких движений, лекарь запретил! — Клинт подхватил её за талию и развернул к себе, но она тут же высвободилась из навязчивых объятий, хотя сама не понимала почему.

— Отстань, не надо! Всё нормально!

— Скажи, почему ты это делаешь?

— Просто хочу расслабиться! — очередной клинок попал в цель.

— Я не об этом. Хочу знать, почему ты всё время меня отталкиваешь. Я пытаюсь найти точку сближения, но ты не идешь навстречу.

— Потому что ты меня не любишь.

— Это мне решать, — твердо ответил Клинт, подойдя еще ближе. — Я был готов ради тебя на всё, я понял тебя, когда ты со мной рассталась, хотел дать тебе время всё обдумать, ждал тебя, очень даже терпеливо, к слову, а ты не можешь себе признаться, что в меня влюблена.

— Да пойми ты, что мы только друзья, уже наконец! Прости, что я тобой сегодня воспользовалась, но не воспринимай всё всерьез.

— А я бы хотел, чтобы мы и правда были с тобой вместе, не только в глазах твоих родителей… — протянул Клинт.

— Не ври самому себе, — отрезала Кассандра.

— Это скорее я тебе должен сказать, — Клинт перехватил её руку в замахе и развернул к себе. Не дав ей сказать и слова, он прижал её к себе за лопатки и накрыл её губы своими. Они всегда ассоциировались у Клинта с горьким шоколадом, и этот раз стал не исключением, слишком долго ждал, когда можно будет это сделать.

Кассандра противилась еще несколько секунд, но сдалась и, положив руки ему на щеки, всё же ответила на поцелуй, а потом даже переняла инициативу и просунула язык между его губами. Клинт зарылся руками в её короткие волосы и поймал себя на мысли, что всё готов отдать, чтобы целовать ее по велению его или её желания, лишь бы только она была счастлива и прекратила свои искания, отдала ему свое сердце раз и навсегда.

Поцелуй продолжался и продолжался, и Кассандра, поняв, что делает что-то не то, его завершила. Из её глаз полились слезы, а Клинт совсем не понимал, как ему на них реагировать.

— Прости, этого больше не повторится, — сказала она и, разомкнув объятья, убежала к себе в комнату и закрылась там. Сегодня выдался слишком странный день.

А Клинт не мог не улыбаться. Теперь он точно знал, что не безразличен Кассандре, а она к нему, и, мельком коснувшись губ, он еще некоторое время пробыл на балу.

* * *

Небольшое королевское судно плыло уже почти сутки. Всю ночь Питер не спал и работал над государственными делами, заполняя огромную книгу и то и дело что-то в ней исправляя. Это была целая теория нового построения государства, которая включала в себя все сферы общественной жизни, в том числе оборону и судопроизводство. Кэрол же долго высчитывала выгоды от дипломатического союза с Гальмой, которое могло хорошо помочь экономике. Да, в Кэр-Паравале уже всё обсудили, но нужна была качественная доработка.

— Что думаешь делать с Диром и Кайли? — нарушив многочасовую тишину, спросил Питер.

— Я? Это скорее к тебе вопросы, — удивилась Кэрол, не отрываясь от бумаг.

— Я думал, ты захочешь их наказать, разве нет?

— Да уж, хотелось бы, — вздохнула Кэрол. — Они пытались отравить Джейсона, я этого никогда не забуду.

— Постой, а почему я об этом не знаю? Ну, что они хотели его отравить?.. — возмутился Питер и даже обернулся, закрыв свою огромную книгу с чистым пергаментом.

— Не знаю, если честно. Лучше посмотри, что я напридумывала с Гальмой. Вот, например, выплавка золота…

— Потом посмотрю, — Питер отмахнулся и бросил бумажку к остальным. Он схватил жену обеими руками за талию и повалил на кровать, — лучше я пока побуду с тобой.

— А с чего это у тебя такая любовь проснулась, а? — звонко посмеялась Кэрол.

— Она проснулась давно уже, очень, так что не делай удивленный вид, — Питер прильнул к её шее мягкими губами, а затем начал целовать и лицо, — мне с тобой очень хорошо.

— Стой, стой, подожди, — Кэрол слегка оттолкнула его за грудь и заставила сесть, — так не пойдет. Мне нужна романтика.

— Романтика тебе нужна? А я сам?

— Да, конечно. Я вот тут со Стефани одну книгу обсуждала, и мы с ней пришли к выводу, что обычно все произведения заканчиваются свадьбой, будто о супружеской жизни и говорить нечего. Я вот никогда о замужестве не думала и не мечтала, семьи нормальной я не видела, так что… — Кэрол чмокнула мужа в губы и ехидно улыбнулась. — Я хочу, чтобы наша с тобой брачная жизнь была разнообразной.

— Ммм, вон оно что. Хочешь свидание?

— Да, хочу свидание, и не отпирайся. Я еще молода и тоже приключений хочу, очень-очень, — сейчас Кэрол была похожа на маленького ребенка, который выпрашивал конфету у родителей.

— Ладно, отлично, уговорила, я устрою тебе лучшее в твой жизни свидание. И да, позволь поправочку, ты видела семейную жизнь до пяти лет.

— Не-а! Папы, уж не знаю почему, по три дня дома могло не быть, нами с Джеем только мама занималась, а Стефани уже ничего не помнит о них.

— А он тоже погиб? Ваш отец?

— Не знаю, скорее всего, — легко пожала плечами Кэрол, будто речь шла о чем-то простом и обыденном. — Может, выжил, если честно, мне всё равно.

— А разве тебе не интересно об этом узнать? — Питер почувствовал, как жена улеглась к нему головой на коленки и начала выводить незамысловатые узоры на груди. — Это ведь твоя семья.

— Всю жизнь Джейсон был моей семьей. Только он всегда поддерживал меня, спасал, защищал, успокаивал и просто был рядом. Сейчас моя семья ты, Стефани, твои брат и сестры, друзья. Если отец выжил, то он должен знать, что и мы тоже, раз я теперь королева, а Джей почти что король. А если отец жив и не приходит, значит, мы ему не нужны, правильно ведь?

— Наверное… Возможно, ты однажды это узнаешь, но я даю тебе слово, что мы с тобой создадим самую крепкую семью, самую счастливую. Со мной тебе всегда будет хорошо, я даю слово.

— И я тебе обещаю то же самое, — Кэрол сладко зевнула и уткнулась носом в живот Питера, а он с яркой улыбкой поцеловал её волосы, аккуратно перевернув на бок, лег рядом и крепко обнял. Питер смотрел на жену, как на сладкое создание, которое заслуживает лучшего из того, что есть в этом мире.