Солнце над пропастью (гет)

Совсем молодая еще женщина с прозрачными, как горный ручей, глазами едва касалась поверхности хрустального шара, но от каждого движения туман внутри менял очертания, вырисовывая клубами темно-серого дыма абстрактные узоры. И хотя прежде Том не видел ничего подобного, он мог с полной уверенностью сказать, что эта незнакомая ведьма — пророчица, и то, что она пытается сотворить, любая официальная наука признала бы смехотворным шарлатанством. А еще он знал, что может ей верить, что именно так выглядит настоящая магия, не сухие и безжизненные заклинания на страницах библиотечных книг, а не подчиняющиеся никаким законам чары, выражающие волю самого мироздания.

Так говорила Талита, а Талита никогда не лгала.

Да, ее звали Талита. Непохожая ни на мать, ни на отца, выбравшая свой путь и придерживающаяся его с удивительным для такого хрупкого создания упорством. Тому она нравилась, насколько мог бы слуга нравиться господину. Откровенно говоря, он и сам не мог сказать, зачем ей понадобилось поддерживать Пожирателей смерти, было ли это данью моде, выражением уважения к убеждениям семьи, или пророчица действительно видела нечто важное и непостижимое для самого Лорда Судеб.

Маленькая девочка, ее дочь, смотрела на него с любопытством и одной рукой цеплялась за мантию матери, а в другой держала не слишком аппетитный на вид жирный пончик. Том ясно видел, что уже сейчас она куда полнее, чем полагается быть детям в ее возрасте, точь-в-точь Эбби из приюта, и никогда не будет такой красивой и изящной, как Талита. Девчонка куда больше походила на семью отца. Профессор Галатея Меррисот была такой же полной и приземистой.

Профессор Меррисот. Том был опечален, когда она умерла. Пожалуй, к ней единственной из всех учителей Том питал некое подобие привязанности — не показной и необходимой для поддержания выбранного образа целеустремленного и талантливого старосты, а искренней и теплой, как мог бы чувствовать по отношению к родственнице или старой знакомой.

— Что ты скажешь об этом? — не выдержал он затянувшейся паузы. — От этого можно избавиться?

Талита ответила не сразу.

— Слишком неопределенное для истинного пророчества. Из таких можно творить будущее по своему желанию. А можно развеять по ветру и позабыть навсегда.

— Ты знаешь, как это уничтожить? — по обыкновению, Том перешел сразу к делу. — Иначе мне придется уничтожить ребенка.

— Вы не можете быть уверены в том, что речь идет о вас, — проницательно заметила Талита. — Вы не единственный называете себя Темным Лордом.

— Уверенности Дамблдора достаточно для того, чтобы создать проблему, — Том нахмурился. — Если такой ребенок появится, из него сделают символ оппозиции. Рано или поздно мне все равно придется его убить, и неизвестно, какие последствия это за собой повлечет.

— Вы же знаете, я ничего не понимаю в политике, — Талита слабо улыбнулась. — Однако ваша вера в условия пророчества передает ему энергию, которую сложно контролировать. Жаль, мы не можем ознакомиться с ним целиком.

— Северусу удалось подслушать только начало, — с сожалением признал Том. — Полную версию знает Дамблдор, но его, по понятным причинам, не расспросишь.

— Пророчествами такого уровня занимается Отдел Тайн, — отозвалась Талита. — Я почти уверена, если Дамблдор счел его важным, воспоминания о пророчестве хранятся в Министерстве магии. Точно такой же хрустальный шар, только наделенный несоизмеримо большей силой. И взять его может только тот, кого касается предсказание.

— Тебе нужен оригинал, — кивнул Том. — Воспоминаний Снейпа недостаточно, ты ничего не можешь поделать.

— Не совсем так, — возразила Талита. — Я могу изменить детали пророчества. Могу исключить условие вашей смерти, ослабить разрушительную силу этой магии. Могу попытаться уничтожить то, что смогла услышать. Знаете, как в сказках: не отменить проклятье, но смягчить удар, — она помолчала. — Но не забывайте, всегда остается неизвестная вторая часть. Кто знает, какую еще часть будущего показали Трелони. Мы можем спасти положение, а можем все испортить. Опасно идти против судьбы.

Том нахмурился. Он не мог позволить какому-то жалкому министерству, власть которого признают даже не все волшебники Британии, встать между ним и целью. Талита, конечно, неплохо разбиралась в искусстве прорицаний, нет никаких оснований сомневаться в ее профессионализме, но с судьбой у лорда Волдеморта были свои счеты.

— У нас есть люди в Отделе Тайн, — медленно проговорил он. — Я поручу Руквуду лично заняться этим делом. Я должен получить пророчество.

Том отстраненно рассматривал белый потолок спальни, хотя эти слова все еще раскатистым эхом отдавались в голове, порождая раздражающее чувство тревоги — такое знакомое, в прошлом ставшее практически неотделимой частью его натуры. В тугой комок сплелись самые противоречивые эмоции. Страх от осознания прошлого. Желание незамедлительно отправить на тот свет и шарлатанку Трелони, и воспользовавшегося ее уязвимостью Дамблдора, и погрязшую в интригах Расальхаг. Благодарность той же Расальхаг, решившейся на столь неоднозначный шаг ради того, чтобы вытащить его из, казалось бы, неразрешимой ситуации. Обида на семью… нет, при нынешних обстоятельствах он никак не мог бы назвать Меропу и Тома Риддла родителями, их связь не подтвердила бы ни кровь, ни магия, но все же это из-за их бессмысленной, бесполезной жизни он оказался в таком идиотском положении.

От целей прежнего Волдеморта, от его личности ничего уже не осталось, Расальхаг удалось добиться невозможного — он все-таки родился заново, и теперь будет опираться на свои ум и силу, а вовсе не происхождение, — но все же при мыслях о случившемся он не мог не испытывать грусти.

В дверь постучали, и Андреа осторожно заглянула в комнату, чтобы удостовериться, что он не спит.

— Ты просил разбудить, помнишь? Илья уже здесь. Я предложила ему позавтракать с нами.

— Скажи, пусть зайдет, — Том резко сел на кровати, морщась от боли в затекших мышцах. — Есть разговор.

Мама испытующе посмотрела на него и покачала головой, но от комментариев воздержалась. В последнее время Тому было совершенно не до длинных объяснений — эту привилегию он оставлял Даррену, умеющему подобрать нужные слова. Надо отдать должное Андреа — она понимала причину этого охлаждения и позволяла Тому самому разобраться со своими чувствами.

Все это, конечно, было полным идиотизмом, но до сих пор ни один хоркрукс не приводил Тома в столь расшатанное состояние. Было ли дело в особой жестокости заключенных в нем воспоминаний или в истории с Шайлих, воскрешать которую в памяти оказалось делом неблагодарным, но даже сегодняшняя вылазка, в ходе которой Том рассчитывал окончательно разобраться с Регулусом Блэком и собственными долгами перед этим семейством, не вызывала ничего, кроме холодной отстраненности. Ни азарта, ни адреналина, всего лишь еще одна задача, которую нужно выполнить для закрытия счета, увлекающая его не более банального эссе по истории.

Долохов понимающе присвистнул, едва заметив его выражение лица. Друг знал его достаточно хорошо, чтобы понять — дела обстоят неважно. Проблема состояла в том, что он совсем, на свое счастье, не знал лорда Волдеморта.

— Только не говори, что ей удалось тебя шокировать, — он неодобрительно посмотрел на оставленный на столе дневник, раскрытый на случайной странице. — Что еще можно было сделать такого, что ты сидишь тут сам не свой?

— Размышляю о том, какое у нее специфическое чувство юмора, — Том только усмехнулся, тут же подумав о некоторых вспомнившихся ему инцидентах между Расальхаг и Долоховым-старшим. — В свое время Волдеморт разругался с Багнолд и пустил коту под хвост все планы ради того, чтобы получить пророчество. А она все это время знала, потому что сама вложила этот бред в голову Трелони. Была рядом, улыбалась, изображала из себя ангела…

— Том, будь справедливым, — возмутился Долохов. — Не то что бы я был так близок с леди Блэк, но она никогда даже и не думала изображать из себя ангела.

— Тогда из нее еще можно было вытрясти правду, — медленно рассуждал вслух Том. — Да что там, всего несколько месяцев назад она еще была здесь, ее можно было встретить в городе, в Хогсмиде, в особняке Лонгботтомов... А сейчас она в чертовой Африке, и будь я проклят, если представляю, где ее там искать!

— А зачем тебе правда? — задал резонный вопрос Долохов. — Пророчество, фальшивое или нет, было сделано о Нем. Не о тебе.

— Затем, что он оказался прав, — мрачно отозвался Том. — Пока остаются те, кто готов признать меня его новым воплощением, все эти угрозы касаются меня напрямую. И даже если я откажусь принимать их всерьез, не откажутся другие.

— Но что ты будешь с этим делать? — пожал плечами Долохов. — Не убивать же Поттера, в самом деле. Забавно, что жизнь постоянно сталкивает вас с ним.

— До Поттера мне нет дела, — не слишком убедительно огрызнулся Том. — Меня гораздо больше беспокоит Дамблдор. И сегодня нам предстоит приложить все усилия, чтобы не столкнуться с ним лицом к лицу. Иначе пророчество может начать исполняться куда раньше, чем мы думаем.

— Твой отец уже готов, — Илья кивнул в сторону гостиной. — Сказал, что мы отправляемся сразу после завтрака. Ты бы хоть что-то объяснил! Что это за место? И почему ты так уверен, что Регулус Блэк скрывается именно там?

— Я знаю точно, — Том ухмыльнулся. — Если хоть что-то из этих воспоминаний — правда, если я правильно понимаю, как устроена голова у Блэков — он может быть сейчас только там, куда мы едем. И будем ждать нас там столько, сколько потребуется.

— Да хватит уже ходить вокруг да около, — не выдержал Долохов. — Где это — там?

— За пределами времени, — выразительно посмотрел на него Том и вышел из комнаты.

* * *

Альбус наскоро просмотрел послание Минервы и отложил его в сторону. Некогда он любил беседовать с портретом Дайлис Дервент — из всех бывших директоров она охотнее прочих шла на диалог и сотрудничество, — и ее рассказ о недавних событиях в Мунго был поистине любопытным, но сейчас было не так уж и важно, каким образом Гекате и ее спутникам удалось обвести Августу вокруг пальца. Значение имело только здоровье Фрэнка и Алисы, его дорогих учеников, — и Альбус не мог припомнить, какая новость в последние годы вызывала в его душе подобную радость.

Гвендолин Шаффик, будто не замечая его воодушевления, угощала почтовую сову печеньем и что-то ласково приговаривала себе под нос. Ответа на вопрос, ставший причиной очередного визита Дамблдора в ратушу, он пока так и не получил, а беседа их, по обыкновению, выглядела, как поединок двух хищников. Позиции леди-мэр были сильны, как никогда: убедившись, что Шаффик не привнесет в жизнь Хогсмида революционных изменений, жители прониклись к ней уважением, которое она лишь подпитывала, демонстрируя независимость и от министерства, и от руководства школы.

Альбус тяжело вздохнул. Минерву ожидали непростые времена. Он спал бы спокойно, оставайся контроль над Хогвартсом в руках Пернеллы, умеющей противостоять любому давлению, но после совершенных ею ошибок, вверять Фламель детей было бы настоящим преступлением. И все же он не мог не тревожиться о том, как Макгонагалл справится со столь проблемным наследием.

— Помнится, ты говорил, что пойдешь на все ради благополучия и безопасности своих учеников, — от Гвендолин не укрылось его смятение. — Отчего же теперь ты в затруднении?

— Ты предлагаешь неравноценный обмен, — осуждающе заметил Альбус. — Продолжение лечения в Хогсмиде, возле дольменов, необходимо, так сказала целитель Геката. И с каких это пор тебя волнует осуждение Корнелиуса? Разве не ты при всяком удобном случае называешь его узурпатором?

— Он и есть узурпатор, — пожала плечами Шаффик. — Он и вся возглавляемая им структура. Однако Августа Лонгботтом была в ярости из-за этой инициативы Андромеды. Согласия на использование оборотного зелья она не давала.

— Оборотного зелья и не было, — Альбус усмехнулся. — Юная Нимфадора Тонкс использовала свой дар и обычную маскировку. Дерзко и изящно. Только не пытайся убедить меня, Гвендолин, что ты боишься Августу.

Шаффик, наконец, отпустила сову и тяжело развернувшись, вернулась в свое кресло.

— Я, скорее, заинтригована, — усмехнулась она. — И признаю гений Гекаты. Алисе очень повезло, последствия той страшной ночи были ужасными, и я не думала, что это излечимо.

— Алисе не стать прежней, но сейчас она уже не так беспомощна и зависима, как все эти годы, — подтвердил Альбус. — Геката утверждает, что состояние Фрэнка тоже обратимо. Сегодня он встретил своего сына и смог поговорить с ним. Он, кто прежде не реагировал даже на появления матери!

— Я не сестра милосердия, Альбус, — Гвендолин поджала губы. — Тебе хорошо известно, как я отношусь к таким шуткам с судьбой. Геката может нарушать правила в Мунго, но я никогда не дам согласие на колдовство возле каменного круга. А дело непременно этим закончится, можешь мне поверить. Она не умеет вовремя останавливаться. Как, к слову, и ты.

— Однако за определенную цену ты готова поступиться своими принципами, — Альбус покачал головой. — Не понимаю, зачем тебе знать об этом пророчестве, Гвен. Оно уже исполнилось. Темный Лорд пал четырнадцать лет назад.

— Ложь, — резко возразила Шаффик. — Пал, но не был побежден. Его сторонники становятся все заметнее. И на фоне всего этого Элджи и Энид бегут из страны.

— Лонгботтомы всего лишь сопровождают внучку, — попытался вразумить ее Альбус. — Девочка отправляется в незнакомую страну, вполне естественно их желание поддержать ее на этом пути…

— Согласна, у нас так мало знаний обо всех этих заграничных школах, — неожиданно согласилась Гвендолин. — Я даже дала согласие на публикацию репортажа в местной газете. После того, как в прошлом году тут побывали студенты Дурмстранга и Шармбатона, интерес к этой теме очевиден. И об Уагаду тоже напишут.

Альбус тихо рассмеялся. Конечно, разве можно было рассчитывать, что леди-мэр оставит эту тему без внимания?

— И кого же ты послала следить за Энид, Гвен? — мягко поинтересовался он. — Кто станет твоими глазами и ушами на этот раз?

Впрочем, смутить Гвендолин так просто ему не удалось.

— Старшая дочка Флюмов, как ты знаешь, не очень комфортно чувствует себя, постоянно проживая в Хогсмиде, — невозмутимо ответила она. — Виктория, она скоро выходит замуж за наследника Ноттов. Мне показалось, она и сама заинтересована в этом журналистском расследовании. А кого еще я могла попросить, Риту Скитер?

— Скитер не нужно просить, если дело пахнет скандалом, она и сама там окажется, — вздохнул Альбус. — И какие же новости шлет тебе юная Виктория из Африки?

— Пора бы уже обзаводиться своими шпионами, Альбус, — иронично изогнула бровь Гвендолин. — Или ты после войны разучился? Лонгботтомы сейчас в Леопольдвиле. Элджи нарушает все возможные правила приличия, пьянствует с туземцами, а девица Меррисот всюду таскается с рыжей кошкой, которую, по словам Виктории, ранее видели в Хогсмиде.

От неожиданных подробностей Альбус на мгновение растерялся.

— Кошка имеет значение? — на всякий случай уточнил он. — Это анимаг?

— Обычный домашний кот, — ответила Гвендолин. — С примесью крови книззлов, по мнению Флюм. Но у него, как ты сам понимаешь, есть хозяева. И когда жители вверенной мне деревни посещают такие места, как Леопольдвиль, это не может не настораживать меня.

— А на этот раз есть повод тревожиться? — подхватил эту игру Альбус. — Возможно, и мне стоит встревожиться, как, пока еще, Верховному Чародею Визенгамота?

— А ты о своих тревогах поговори с Энид, когда она вернется и в очередной раз явится играть в шахматы, — прищурилась Гвендолин. — Я вижу все меньше смысла сотрудничать с тобой, Альбус. Ты поддерживаешь министерство узурпаторов. Ты сделал Хогвартс социальным институтом, враждебным Хогсмиду и всем нашим идеям. Ты не хочешь сообщить мне содержание пророчества, хотя я недвусмысленно дала тебе понять, что мальчик опасен. И я даже начинаю думать, мой дорогой друг, что ты пытаешься от меня что-то скрыть, — она посмотрела ему прямо в глаза. — Намеренно.

— Зато ты поддерживаешь безумные идеи юной мисс Фарли, — парировал Альбус. — И готова уничтожить многовековое магическое наследие, принадлежащее, к слову, не только лишь тебе одной, исключительно ради того, чтобы насолить мне. А теперь еще и Батильду впутала.

— Так оспорь это назначение, — Гвендолин поджала губы. — Попробуй объяснить всему магическому миру, почему автор признанных книг по истории магии не компетентна преподавать эту дисциплину. А я, не без помощи Батильды, вспомню о том, о чем эти книги умалчивают. И мы так и будем ходить по кругу из секретов, интриг и недосказанности.

— С твоим предшественником было куда проще, Гвен, — с усмешкой пожаловался Альбус. — Тристану, конечно, были свойственны замашки диктатора, но тогда он был единственным человеком, чьей лояльностью мне следовало заручиться. Боюсь, я уже слишком стар, чтобы вступать в войну со всем ковеном.

— Я не ищу войны, Альбус, — Гвендолин ответила ему грустной улыбкой. — Во всяком случае, войны с Визенгамотом. Совет чародеев сменил много названий, но с Хогсмидским ковеном он всегда существовал в мире и гармонии. Наш общий враг — министерство узурпаторов.

— Это не помешало одной из ваших сестер стать во его главе, — пристально посмотрел ей в глаза Альбус. — Нам не нужны новые перевороты, Гвен. Миллисент Багнолд могла бы стать одним из выдающихся министров магии, если бы приняла неотвратимое будущее, а не пыталась бросить ему вызов.

— Миллисент действительно могла бы добиться успеха, — подтвердила Гвендолин, — если бы ты не чинил ей препятствий, Альбус. Ковен бы обрел истинную силу еще тогда, пятнадцать лет назад. Разве не ты сделал пророчество недоступным даже для министра магии? Разве не твоими руками была развязана ее глупая война с Отделом тайн? Разве не ты способствовал изгнанию Фоули и других старых семей? Я уже молчу о том, что Риддл бы никогда не смог подняться так высоко, если бы ты и послушные тебе чародеи не закрывали глаза на его проделки.

Альбус тяжело вздохнул. Их разговоры с Гвендолин походили друг на друга, как близнецы, и всякий раз лишь больше запутывали и без того сложный конфликт. Леди-мэр держалась неизменно вежливо, но твердо, не атакуя, но и не уступая ни одной из занятых позиций. Забавно, но раньше Альбус и не предполагал в ней такой самостоятельности, не без оснований считая ее безмолвной тенью Шайлих Фоули.

— Двери моего дома всегда открыты для тебя, Альбус, — напомнила она ему на прощание. — На тот случай, если ты вдруг передумаешь.

— Я тоже всегда буду рад встретиться с тобой, Гвен, — ответил он ей в тон. — И предпочел бы, чтобы это произошло в кабинете директора Хогсмида, а не в зале заседаний Визенгамота.

— Только звездам известно, где это произойдет, — невозмутимо отозвалась Гвен. — Ты можешь считать, что угрожаешь мне, Альбус, но любое проклятие может обернуться благословением. Если бы ты лучше помнил наставления своих родителей, ты бы тоже это знал.

Лицо Альбуса потемнело. Пусть и он не вполне следовал собственным представлениям об этике, Гвен и вовсе коснулась запретной темы.

И все же, покидая Хогсмид на этот раз, Верховный Чародей Визенгамота не мог отделаться от ощущения, что эту дуэль без применения магии он, в отличие от той, что прославила его на весь мир, безнадежно проиграл. И увы, не в последний раз.

* * *

Леопольдвиль оглушил Табиту подобно взрыву сотни разноцветных хлопушек с зачарованными призами, сладостями и конфетти. Ощущение было таким, будто она оказалась внутри огромной лавки Зонко размером с целый город. Впрочем, городом это дикое место назвать не поворачивался язык: только магия могла объединять это скопление разномастных построек всех возможных эпох и стилей в единое целое и позволять им выглядеть органично среди джунглей, по непроходимости оставлявших Беллерофонтский лес далеко позади.

Обитатели магической части Киншасы всецело отвечали атмосфере своей столицы. Никогда прежде, ни в одной части света Табите не случалось видеть на улицах такое количество волшебных животных и рас. Чопорный Хогсмид, особенно его западная часть, ко всему сверхъестественному относился с разумной опаской: место оборотней и кентавров в лесу, а не по соседству с необученными волшебниками, толком не научившимися ни защищать себя, ни рассчитывать последствия своего колдовства. Авеню Морган ле Фей задавала собственную моду, основанную на принципе равенства: и люди, и другие существа там казались яркими, красивыми и неотличимыми друг от друга. Однажды бабушка полдня проговорила с исключительно любезной леди, прежде чем Табита узнала, что та принадлежит к племени вампиров. Что до Лютного переулка, там никто толком и не жил, скорее аппарировали по необходимости и тут же сливались с тенями, истинными хозяевами этого квартала.

В Леопольдвиле же будто происходил непрерывный, не стихающий ни днем, ни ночью карнавал. На улицах промышляли нюхлеры — если бы не предупреждение Энид, Табита бы непременно не досчиталась украшений или кошелька, — среди торговых рядов на рынке важно расхаживали отвратительного вида старые ведьмы в ослепительно ярких разноцветных одеждах, тут же можно было встретить вампиров в костюмах, словно сошедших со страниц викторианских романов, не то оборотней, не то анимагов с лицами, разрисованными под тотемных животных, и попросту диких зверей, разнообразию видов которых позавидовал бы любой магический зоопарк.

Спустя несколько дней существования в этом хаосе Табита всецело приняла и одобрила склонность прадедушки Альтаира к уединению и затворничеству в пустыне, а его шатер где-то в Мали стал казаться эталоном недоступной теперь роскоши.

— В академии тоже так будет? — осторожно поинтересовалась она у Энид. — У меня голова скоро взорвется. Вчера под окнами моей комнаты уже за полночь играли на барабанах. Я даже спускалась проверить, но никого не нашла. Встретила бы — прокляла.

— Местные верят, что если идти на звук этих барабанов, можно встретиться со своими предками, — непрошенно вмешался в разговор Пиритс. — Покойными.

— Если бродить по ночам одной — непременно встретишься, — сердито подтвердила Энид. — Ты с ума что ли сошла? Чтобы нос из гостиницы не высовывала без сопровождения! Сидмона мы взяли с собой не для красоты.

Табита мрачно кивнула. Пиритс с самого прибытия в Леопольдвиль был чрезвычайно занят, пропадая где-то то в компании дяди Элджи, то в одиночку. Вот только после визита к Альтаиру не удавалось безоговорочно полагаться даже на самых надежных телохранителей.

— Я уже не уверена, что мне следует ехать в Уагаду, — бесцветным голосом произнесла она. — Мне не нравится Африка. Здесь жарко, шумно и мерзко. И я боюсь. За тебя, за Джемму. За себя. Что будет, если тебя вдруг убьют, как дядю Эвана?

Энид уставилась на нее с искренним недоумением. Пиритс, не дожидаясь намеков, незаметно выскользнул из комнаты, предоставляя им разобраться со своими проблемами без свидетелей.

— Надеюсь, ты понимаешь, что не стоит судить об академии, где ты до сих пор не бывала, по всему, что видишь на здешних улицах, — после долгого молчания ответила бабушка. — Марокко не похоже на Мали, эта, с позволения сказать, страна вообще стоит особняком.

— Дело не в стране, — покачала головой Табита. — Я считаю, нам следует держаться вместе. После всего, что произошло с Невиллом… после того, что рассказала мне прабабушка...

— Невилл цел и невредим, попортит еще немало крови и нам, и Августе, — возразила Энид. — А мама… держу пари, это попросила тебя за мной приглядеть.

Табита отвела глаза. Бетельгейзе очень тревожилась о дочери и неопределенности, которая может наступить в результате ее расследования. А еще, сказать по правде, Табите и самой отчаянно хотелось быть частью происходящего. Самолично пережить все эти приключения, найти разгадки к вопросам, тянущимся из прошлого, почувствовать себя полезным помощником, а не глупой девчонкой, от которой хотят избавиться, заперев ее в школе магии. В такие моменты она не могла удержаться от зависти к Джемме и Иоли. Их разделяла всего лишь пара лет, но именно из-за этого Табита всюду безнадежно опаздывала.

— Ты приложила столько усилий ради поступления, — напомнила ей Энид. — Отказаться от всего легко, возвращаться — гораздо сложнее.

— И вы поддержите меня, если я захочу остаться с вами? — недоверчиво переспросила Табита. — Не будете ни к чему принуждать?

— Это твоя жизнь, девочка, — Энид удивленно пожала плечами. — Уагаду позволила бы сделать ее более надежной и интересной, но кто я такая, чтобы мешать, если у тебя есть планы получше?

— От дяди Элджи мне достанется, — с опаской произнесла Табита. — Он мне всегда маму в пример ставил.

— Очень неудачный пример, если хочешь знать мое мнение, — фыркнула Энид. — У Талиты был дар, и этому дару она подчинила всю свою жизнь. Возможно, единственным ее сознательным решением была служба Темному Лорду.

— После всего, что я узнала о нем, для меня это дико, — поморщилась Табита. — Он даже не был чистокровным. Это противоречит всему, во что мы верим. Почему твоя сестра, несмотря на это, продолжала его поддерживать? Она не знала?

— Расальхаг? — Энид странно усмехнулась. — Расальхаг знала. Мы были иначе воспитаны, Табита. Мы пришли из другого общества. Именно это позволяет моему отцу отлично чувствовать себя, проживая по соседству с магглами. Или возьми, например Морену Малфой. Разговоры о чистой крови — явление относительно новое, во многом заимствованное у магглов. В прежние времена нас волновало сохранение и увеличение нашей силы и ее разумное использование — а этого чистая кровь гарантировать, увы, не может.

— А что может? — спросила Табита. — Воспитание?

— В том числе, — кивнула Энид. — Но не только. Темный Лорд мог и хотел создать общество, в котором наш потенциал был бы реализован в полной мере. Это было непростое время. Волшебники никогда не были склонны к единству, а тут нашелся талантливый амбициозный одиночка, умудрившийся не дать запудрить себе мозги ни Дамблдору, ни этим негодяям из министерства. За ним не стояло влиятельной семьи со своими интересами, его не связывали ограничения старых семей... Он был как глоток свежего воздуха.

— Но он был сыном полукровки, — скривившись, напомнила Табита. — Причем, воспитанного магглами. Да еще и собственного дяди, вдобавок ко всему. Это слишком даже для Гонтов.

— Поэтому он совершил невозможное, — Энид улыбнулась. — Родился заново. И если мои расчеты верны, его новый отец является очень дальним потомком Певереллов, что позволяет кругу замкнуться и оставляет в силе многие ритуалы, проведенным им в прошлом воплощении, на крови.

— Мне это кажется глупым, — не согласилась Табита. — Поттер, конечно, подозрительный и всюду лезет, куда не просят. Но не получается из него Темного Лорда. Не верю, что можно так убедительно годами строить из себя идиота. А тот, второй, — вообще сын магглов. Он даже в Хогвартс не поехал, до такой степени ему нет дела до нашего мира.

— В таком случае, от кого ты собираешься меня защищать, раз даже учебу решила бросить? — иронично уточнила Энид. — Думаешь, эти мальчишки мне не по зубам?

— Думаю, что вы правы, и мы не знаем, кто наш настоящий враг, — серьезно ответила Табита. — А значит, он может быть совсем рядом, а мы и понятия не имеем.

— Самый мой опасный враг каждое утро смотрит на меня из зеркала, — рассмеялась Энид. — Пойдем-ка, прогуляемся. Мне уже неловко держать Сидмона в коридоре.

Табита выходила из дома с тяжелым сердцем. Что бы там ни говорила бабушка, решение отказаться от Уагаду далось ей непросто. Подготовка к вступительным экзаменам поглотила последний ее год в Хогвартсе, и было невозможно жаль потраченных сил. Но что оставалось делать, если сердце ее разрывалось на части, и невозможно было решить, что важнее?

От жарких объятий города хотелось спрятаться где угодно, пусть даже в ближайшем болоте. Улицы здесь были переполнены пешеходами, лошадьми, коврами-самолетами, невообразимого вида машинами, заимствованными у магглов и с тех пор многократно перестроенными и зачарованными. Табита с недоумением проводила взглядам груду не один раз перекроенного железа, испускающего клубы удушливого дыма, еще более невыносимого в такую жару. Управляющий этим монстром волшебник послал ей радостную белозубую улыбку, а его приятель что-то выкрикнул им вслед. А мгновение спустя Табита чуть бы не споткнулась и не растянулась на грязной дороге у всех на виду.

— Что за… — хотела она было выругаться, но так и ахнула от изумления. — Глазам своим не верю! Косолапсус, это правда ты?

Рыжего книззла невозможно было перепутать с его собратьями, тем более, он тоже узнал Табиту и охотно демонстрировал радость от встречи с ней. Табита осторожно взяла его на руки, желая уберечь от толпу, и огляделась в поисках его хозяина. Впрочем, он уже был здесь, приветливо разговаривая с Энид.

Судьба определенно решила сыграть с Табитой злую шутку. Кассиус Уоррингтон чисто физически не мог быть здесь, это было невозможно, и все же сердце на мгновение будто провалилось в колодец — а затем забилось с бешеной скоростью.

Конечно, все дело было только в немилосердно палящем солнце.

— Меррисот, — он широко улыбнулся, будто они всего полчаса назад перебрасывались записками на лекции по истории магии. — А ты все хорошеешь. Как это тебя сюда занесло?

— Кассиус! — Табита очень старалась, чтобы ее голос звучал нейтрально, но все же выражал радость, но не слишком сильную, что, судя по ироничной ухмылке Энид, удавалось не так уж успешно. — Ты же должен быть в Хогсмиде! Вот значит, она какая, взрослая жизнь? — вспомнив их давний разговор перед свадьбой, она было огляделась, но тут же прикусила язык. Совершенно необязательно показывать ему, что в ее памяти живо все до последнего слова.

Но Кассиус неожиданно тепло отозвался:

— Совсем не так, как представлялось еще пару лет назад. А вот насчет твоего кузена я не ошибся. Ему очень повезло выбраться невредимым из такой передряги. Я ведь так и не видел вас со второго испытания.

— Потом все как-то завертелось, — Табита вздохнула. — Русалки, лабиринт, Макнейр, экзамены… Я рада, что мы это пережили. Но лучше расскажи о себе! Как вы-то сюда попали? Представить себе не могу Элейну в Леопольдвиле!

— А я без Элейны, — неожиданно жестко отрезал Кассиус. — И в Леопольдвиле вообще проездом, по дороге к тем землям, где мне предстоит работать.

— У мистера Уорингтона, отца Кассиуса, есть владения в окрестностях Уагаду, — мягко заметила Энид. — Я думала, тебе известно.

— Отец поручил мне заняться делами на месте, — подтвердил Кассиус. — Марк во время своего путешествия бывал там. Вернувшись, рассказал несколько неприятных историй. Короче, мы решили, что кто-то должен постоянно находиться здесь… Так что с твоим поступлением? Ты тоже едешь в Уагаду?

Табита замялась. Кассиус делал бесконечно сложным и без того измучивший ее выбор. И хотя она прекрасно понимала, что он женат, что между ними не может быть ничего общего, что это встреча — простое совпадение, а вовсе не знак судьбы, предательские мысли о том, что Энид тысячу раз права и вообще до сих пор прекрасно справлялась с самыми непростыми проблемами без помощи вчерашней школьницы, не давали ей покоя.

— Табиту зачислили, — решила за нее Энид. — Но сначала мы решили совершить небольшое путешествие по Африке. Прекрасно, что мы пересеклись именно в Леопольдвиле. У меня есть для тебя кое-что от отца. Заходи вечером в отель, Элджи вернется со встречи, вот и поговорим о деле.

Табита изумленно уставилась на бабушку. Она что, заранее все знала?!

— В Уагаду в этом году собирается отличная компания, — радостно заявил Кассиус. — Ты, тот японец из Махотокоро, что увел из-под носа Диггори первое место на чемпионате по зельям, он будет учиться по обмену… и Флюм. Виктория Флюм, из Хогсмида, ты ведь с ней знакома?

— Виктория тоже здесь? — поразилась Табита. — Джемма мне ничего об этом не говорила…

— Виктория не студентка, — уточнил Кассиус. — Она, как и я, тут по работе. Приехала делать серию репортажей. Не знаю, где она потом собирается их публиковать, но точно не в “Пророке”.

— И напрасно, — усмехнулась Энид. — Виктория могла бы произвести сенсацию, если бы писала о жителях западного квартала. Немногие маги знают о них то, что известно ей, для них бы это была занимательная экзотика. И полезный опыт.

— Виктория на такое не пойдет, — убежденно отрезал Кассиус. — Она всегда говорит, что, как для журналистки, для нее настоящий кошмар — ограничиться миром, в котором она выросла, да еще и вынести его на потеху публике.

— Луг хорошо воспитал дочь, — кивнула Энид, будто и не ожидая другого ответа. — Так мы ждем тебя вечером, Кассиус. Тогда и поговорите побольше. А сейчас, Табита, чем мы планировали заниматься сегодня?

И Табита послушно ответила:

— Вероятно, посмотреть что-нибудь для академии?

* * *

Том с сомнением оглядел свою команду партнеров по приключениям. Отец, единственный, кого он посвятил во все подробности предстоящей экспедиции, тщательно скрывает мрачность за показным оптимизмом. Похоже, восстановление справедливости в свете вновь открывшихся подробностей больше не вызывает в нем былого энтузиазма. Долохов сейчас особенно похож на деда, каким тот запомнился Волдеморту: сквозь маску презрения ко всему сущему проступают азарт и любопытство, а также тяга к адреналину, неизменно толкавшая того на самые безумные выходки. Джастин — старый друг, которому Том мог доверить многое, если не все, и с которым они в последнее время проводили непозволительно мало времени вместе, — способный и отважный, но начинающий слишком полагаться на магию. Не совершает ли Том ошибку, вовлекая его в такое опасное предприятие? Да, и спятивший домовик, который своими воплями, конечно, перебудит половину мертвецов, покоящихся в озере, без всякой магии.

Превосходно. И все же на этот раз у него нет никакой возможности справиться одному.

Они с Филлис потратили немало времени на то, чтобы убедить эльфа помогать им. Конечно, несопоставимо лучше с этой миссией справился бы сам Кричер, благо, опыт у него уже имелся, но Том не хотел ставить себя в зависимость от существа, которому могут отдавать приказы такие ненадежные люди, как Сириус Блэк, не говоря уже о Поттере. Проблема с Добби крылась в другом — он совершенно не умел слушать, при этом настойчиво желал угодить и боялся Тома до ужаса.

К сожалению, других знакомых, у которых можно на вечер одолжить домашнего эльфа, у Тома не было. Нет, конечно, чисто теоретически он мог бы обратиться к любому носителю темной метки и призвать того к исполнению клятвы, но это означало бы фактическое объявление о возвращении Волдеморта и сводило на нет все их усилия по конспирации.

— Добби не понимает, — плаксиво произнес эльф. — Почему гадкий темный маг не хочет, чтобы Добби перенес всех в эту пещеру?

— Гадкий темный маг? — Джастин переглянулся с Долоховым и насмешливо изогнул бровь. — Послушай, я бы не пошел с этим нытиком в разведку.

— Можешь привести своего, — буркнул Том. — Добби, я ведь уже сказал, никакой магии. Мы не для того проехали столько километров, чтобы ты сейчас нас всех подставил. Колдовать буду я один. Если потребуется. А переносить нас будешь обратно в Лондон. Прямиком в особняк Блэков.

— Ты бы хоть рассказал остальным, к чему готовиться, — не выдержал отец. — Поиски Блэка обещают быть гораздо опаснее той прогулки по кладбищу. Ты там никогда не бывал, откуда такая самоуверенность?

— Оттуда же, откуда и магия, — парировал Том. — Просто поверь, что там, куда мы отправляемся, эти двое будут полезнее целого взвода обученных волшебников.

— Сдается мне, там прячется что-то настолько ужасное, что ты намеренно не говоришь нам, — проницательно заметил Джастин. — Но если рассудить, что может напугать нас после Хогвартса? Что мы еще не видели? Чертей с котлами?

— Чертей там нет, — быстро уточнил Том. — Это точно.

— Значит, апокалипсис, — рассмеялся Долохов. — И зомби, как в компьютерных играх.

Том оставался предельно спокойным, не поддержав шутку, и ирония на лице Долохова медленно сменилась осознанием.

— Вот оно что, значит, — медленно протянул он. — Дома рассказывали, что во время войны Темный Лорд использовал их, но мне всегда это казалось страшилкой для детей.

— Что казалось? — озадаченно переспросил Джастин. — Что, серьезно? Там будут инферналы?

— А ты, я вижу, владеешь терминологией, — недовольно заметил Даррен. — Что же это за жизнь такая, если вы уже со школьной скамьи разбираетесь в этих чудовищах!

— Это все Джереми, — смущенно признался Джастин. — Его очень вдохновляли лекции Грюма.

— Что же, тогда нет нужды ходить вокруг да около, — коротко кивнул Том. — Прошу меня простить за то, что не объяснился с вами раньше. В пещере действительно прячутся инферналы. И у меня есть серьезные основания предполагать, что Регулус Блэк — один из них.

Ненадолго повисла тишина, нарушаемая лишь еле слышным хныканьем перепуганного домовика.

— То есть, он труп? — наконец, со свойственной ему прямотой поинтересовался Долохов. — Ходячий мертвец, управлять котором может только тот, кто его проклял? А за каким… простите, мистер Сандерс, с какой целью мы полезем вызволять его из этой пещеры? Пусть покоится с миром, как говорится.

— В самом деле, Том, — поддержал его Джастин. — Нам что, больше всех надо? Мистеру Сандерсу поручили найти его, а не привести к заказчикам за ручку. Вот пусть и даст координаты этой пещеры хоть Сириусу, хоть самой Эвите Кортазар. Представь, если мы придем туда, а он оживет!

— Непременно оживет, Джастин, непременно, — подтвердил Том. — А кроме него там будут и другие. А для того, чтобы управлять ими, необходим артефакт, который до недавней поры Дамблдор прятал в Хогвартсе. Не знаю, что с ним стало после того, как школу покинула Фламель.

Отец не произносил ни слова. Убедить его было сложнее всего, если не прибегать к техникам воздействия на сознание. Забавно, но в последнее время Тому все реже хотелось использовать легиллименцию в отношении близких. В преддверие столкновения с бездушными, утратившими все человеческие качества инферналами было особенно важно сознавать, что отец здесь вследствие свободного выбора, а не в качестве марионетки в чужих руках. С другой стороны, в разговоре с друзьями Том не мог позволить себе определенной откровенности — особенно вследствие того, какую роль он определил им в готовящейся партии.

— Армия мертвых, — как Долохов ни храбрился, по лицу его все же разлилась бледность. — Неуправляемых мертвых. Среди которых еще надо найти нужного, поймать его без применения магии и доставить по назначению. Сандерс, ты сошел с ума! Как ты себе это представляешь? Это тебе даже не гигантская змея, это тупая, не чувствующая боли, не способная сдохнуть машина для убийств!

— Сириус рассказывал отцу историю его дяди, — произнес Том. — Нет эффективного лечения для укусов инферналов. Именно поэтому вы двое не пойдете в пещеру и останетесь на берегу. Добби вернется за вами, когда Блэк будет обезврежен.

— Как это не пойдем? — возмутился Джастин. — А для чего тогда ты нас притащил в эту дыру?

— Потому что мне нужна ваша помощь, — честно признался Том. — Но не физическая сила, а магия. Инферналы стерегут тайник. Колдовать в этом тайнике и не быть обнаруженным могу только я, я один. Так уж вышло, что моя магия очень похожа на магию создателя этого места. Но если ситуация выйдет из-под контроля, я могу не справиться.

— Инферналов можно сдерживать при помощи огня, — пояснил Даррен. — Том владеет этим заклинанием. Ему проще будет защитить одного меня, чем беспокоиться сразу о троих. А одного его я туда не отпущу, это не обсуждается.

— Дело в подвесках, правда? — снова проявил сообразительность Долохов. — Мы можем передать тебе часть своих сил на время? Так это работает?

— Только если вы рядом, — подтвердил Том. — На расстоянии не получится. Он это умел. Я нет.

— Ты знаешь, что я бы пошел с тобой до конца, если бы ты попросил, — голос Ильи звучал вполне искренне. — Даже зная, что придется драться с зомби.

— И я тоже, — поддержал его Джастин. — Зато теперь я понимаю, почему ты не взял с собой девчонок. Ни Филлис, ни Вивиан, ни даже Грейнджер.

Том кивнул. Время поджимало — пусть пещера и находила на безлюдном побережье, с неприятной миссией хотелось разделаться как можно скорее. Он перевел грозный взгляд на съежившегося домовика:

— Какие указания господин желает дать Добби? — боязливо поинтересовался тот, глядя на Тома так, будто тот собрался сварить его живьем. — Добби пообещал госпоже Розье-Сакс выполнять все приказы гадкого черного мага!

— Еще раз назовешь меня гадким черным магом, и следующим указанием будет отрезать себе язык, — с милой улыбкой пообещал ему Том. — А теперь послушай меня внимательно и постарайся задействовать свои куриные мозги. Что бы ни происходило, твоя задача — держаться рядом и не вмешиваться до тех пор, пока я не скажу. В противном случае, служба Люциусу покажется тебе раем.

Когда они вышли из скромной сельской гостиницы, в которой провели ночь, отец уже явно начал нервничать, то и дело посматривая на часы. Но то ли предупреждение подействовало на Добби самым благотворным образом, то ли дело было в выданной ему Томом детской одежде, маскирующей огромные уши и несуразные пропорции, но эльф волшебным образом перестал жаловаться и причитать, действуя на и без того напряженные нервы.

— Как тебе удалось заставить его избавиться от той омерзительной сорочки? — недоуменно спросил Джастин, когда они уселись в машину. — До сих пор не понимаю, почему Малфои позволяют ему так ходить.

— Еще и принарядился, — Долохов с уважением посмотрел на Тома. — Я бы заподозрил Империус, если бы не знал, что на домовиков проклятия действуют по-своему, а ты установил строгий запрет на любое колдовство, как заправский инквизитор.

— Если бы он получил эти вещи от Малфоя, мог бы считать себя свободным эльфом, — Том усмехнулся. — Но сдается мне, этот Добби из тех, кому излишняя свобода только вредит. В данный момент он воспринимает одежду как наказание, но не может отказать мне из-за Филлис.

— Грейнджер на тебя нет, — Джастин рассмеялся, явно вспомнив что-то забавное. — Она бы прочитала тебе лекцию об издевательствах над бесправными рабами. Они как-то сцепились по этому поводу с Заком.

— Только Грейнджер здесь не хватало, — неожиданно резко отозвался Том. — Если она узнает, что я приготовил для Добби, мой имидж “друга всех эльфов”, как окрестил меня Кричер, может померкнуть.

— Ну, раз уж ты заделался в некроманты, осталось только принести его в жертву во славу темных сил, — фыркнул Долохов. — А что, домовиков часто использовали в ритуалах… Откуда, вы думаете, появились полуэльфы?

— Предпочитаю не знать, — закатил глаза Том. — Как я уже сказал, в пещере находится тайник. Посреди озера, на островке, к которому можно добраться только на лодке, на дне чаши, наполненной ядом, спрятана нужная мне вещь. Я не могу оставить ее здесь и ждать, когда Дамблдор отыщет способ завладеть ею первым. Как видите, ранее это уже удалось сделать Регулусу Блэку, за что он и поплатился жизнью.

— И инферналы стерегут эту чашу? — присвистнул Долохов. — Тайник параноика.

— Откуда ты знаешь, как выглядит пещера? — отчего-то шепотом спросил Джастин. — Из дневника, да? Из Его воспоминаний?

— Я увидел эту пещеру гораздо раньше, хотя не узнал, — признался Том. — Грейнджер мне показала. Помните эту историю с комнатой в замке, меняющей свою обстановку? Однажды Грейнджер неверно сформулировала запрос и оказалась в этой пещере. К счастью, магия замка не перенесла туда еще и инферналов… а может, и создала иллюзию, просто Грейнджер повезло их не потревожить.

— Так что там с Добби? — вернулся к их изначальной теме Джастин. — Что с ним будет?

— Выживет, скорее всего, — Том поморщился, эта вынужденная мера была ему крайне неприятна. — Кричер же выжил. Блэк брал его с собой, когда попытался ограбить тайник. Эта чаша с ядом… его нельзя вылить, нельзя испарить или уничтожить другим способом. Его можно только выпить. И только выпив его, можно получить вещь, спрятанную на дне.

— Но ты не можешь пить яд, — возмутился Джастин и осекся, заметив потяжелевший взгляд Ильи. — Хотя тебе и не придется. Ты хочешь, чтобы это сделал Добби...

— Когда Волдеморт создал этот тайник, ему нужно было испытать зелье, — отстраненно поведал Том. — Он использовал Кричера. Яд вызывает жажду, которую можно утолить только водой из озера. А это запускает механизм пробуждения инферналов.

— Тебе все равно придется их пробудить, если мы хотим вернуть Регулуса домой, — отец затормозил и, присмотревшись, добавил: — Вот это место, если верить описаниям и расследованию Гартнера.

Они вышли из машины. Несмотря на лето, побережье это казалось по-декабрьски мрачным и промозглым, будто облака никогда не расступались над здешним морем, чтобы позволить ему понежиться в солнечных лучах. Том спрятал руки в карманы, желая скрыть нервозность и нетерпение. Он определенно узнавал эти скалы, и собственные чувства его совсем не радовали.

— Да здесь непростой спуск! — Джастин, сглотнув, посмотрел вниз, приблизившись к краю скалы. В воздухе отчетливо пахло солью и водорослями. — Как вы собираетесь добираться до пещеры? Неужели вплавь?

Том рассеянно вглядывался в утонувший в тумане горизонт. Когда-то ему не понадобилась даже волшебная палочка, чтобы преодолеть этот маршрут, что по силам лишь опытным скалолазам — казалось, невидимая сила поддерживала его на своих крыльях, не давая сорваться. Если вдуматься, никогда после он не ощущал таких потрясающих легкости и всесилия. Что же, правы были те, кто предостерегал против цены, что волшебник вынужден будет заплатить за создание хоркруксов.

— Вы двое оставайтесь здесь, — решил Даррен. — Помните, с незнакомцами в разговоры не вступать, сигнальные и другие чары не применять. Если через два часа мы не дадим о себе знать, спокойно возвращайтесь в гостиницу и звоните Энди. Вести себя тихо и незаметно, словно вы на секретном задании!

— Что мы должны будем делать? — Джастин внимательно посмотрел на Тома. — Подвеска у меня при себе, как обычно. Я что-то почувствую? Это будет больно?

— Нет, — тут же ответил Том, искренне надеясь, что принцип действия Золотой метки все же отличается от Темной. — Конечно, нет. Если нас там ждет ожесточенная схватка, может потом отозваться магическим истощением. А может, мы и сориентируемся быстро и вообще тратиться не придется.

— Ты мой должник, Сандерс, — Долохов с видом странствующего йога уселся на плоский камень и закрыл глаза. — Но на какие жертвы не пойдешь ради шанса упокоить настоящего зомби!

До самого обрыва Даррен и Том шли молча. Том прекрасно понимал, насколько, по сути, сырой и непроработанный их план, представления не имел, как отличить Регулуса от десятков похожих на него инферналов в полумраке зловещей пещеры, лишь приблизительно представлял себе, как его изловить и даже не пытался думать о том, как решить его дальнейшую судьбу. О чем в этот момент размышлял отец, предположить было невозможно. Том был лишь благодарен, что тот вообще решился сопровождать его.

— Нам придется придумать этому достойное объяснение, — словно почувствовав его тревогу, отозвался Даррен. — Похоже, Эвита действительно любила Регулуса и все еще надеется на чудо. Привести ей зомби будет жестоко.

— Эвита — жена Пожирателя Смерти, — напомнил ему Том. — Не удивлюсь, если половина мертвецов там, в пещере, обязаны своим положением Варду Селвину. Не ей учить нас милосердию, — уцепившись рукой за выступ в скале, он перескочил с камня на камень. — Ты молодец, что проверил календарь приливов. Окажись мы здесь в недобрый час, и мне пришлось бы разорить запасы Филлис и захватить с собой жабросли, а для тебя — акваланг.

— И все же мы уже не можем делать вид, что море вокруг не имеет к нам отношения, — вздохнул Даррен. — Настало время нырять. Твой фонарь при тебе?

Том вытащил из кармана кепку с креплением для походного фонарика и зажег свет. Пока что им превосходно удавалось обходиться без волшебной палочки.

Даррен коротко пожелал ему удачи и прыгнул в воду первым.

* * *

Всей душой, всеми мыслями Филлис сейчас находилась очень далеко от Хогсмида. Как дорого бы она заплатила за возможность хотя бы одним глазком подсмотреть происходящее в пещере, о которой рассказывал Том! Разумеется, потом она могла уговорить его поделиться воспоминаниями, с пристрастием допросить Добби, лично увидеть Регулуса Блэка, которого Том с непоколебимой уверенностью рассчитывал обнаружить рядом со своим тайником. Но разве можно было сравнить это послевкусие незабываемой истории с возможностью стать ее частью?

Увы, у судьбы на счет Филлис имелись другие планы. Мама и слышать не хотела о том, чтобы она подвергала себя риску, Том — тем более, а потому, скорее всего, специально, он решил отправиться в путь именно в тот день, когда Флитвик и Снейп назначили ей встречу в “Трех метлах”. Там, в неформальной обстановке, профессора хотели обсудить с ней, Мораг и Падмой будущее их учебного проекта. В конце пятого курса их ожидала официальная и очень серьезная экзаменация, и Филлис втайне надеялась, что проект сделает их жизнь хоть немного, но проще. К большинству волшебных дисциплин она по-прежнему относилась с большим предубеждением, и возвращаться к учебе в обычном режиме после нескольких лет свободного плавания совершенно не было желания.

— Представляете, я староста! — гордо объявила Падма, не успели они встретиться. — В конце лета получим значки, я и Энтони. Мои родители узнавали!

Филлис мысленно послала благодарность Макгонагалл. Исполнительная и организованная Падма, несомненно, станет идеальной старостой. О Тони и говорить нечего — этот пост был словно специально учрежден для него одного.

— Отличный выбор! — искренне обрадовалась она за подругу. — Поздравляю! А кто у остальных?

— О, на других факультетах дела куда хуже, — протянула Падма. — Ханна Аббот и Эрни Макмиллан на Хаффлпаффе. Зак умрет от злости, он спал и видел себя с этим значком. Леди Финч-Флетчли, как пить дать, попытается устроить Макгонагалл разнос, почему обошли ее сына. А у Ханны сейчас один Лонгботтом на уме. Что-то будет теперь, когда его дядя с тетей покинули Англию и оставили его на попечение бабки?.. На Слизерине Паркинсон и Малфой, вы себе представляете? И если с Драко еще все понятно, на что вообще годится Паркинсон? Сумку за ним носить?

Мораг только закатила глаза: с Пэнси она в последнее время скорее приятельствовала, а потому от явного злословия в ее адрес воздерживалась.

— Зато на Гриффиндоре Уизли и Грейнджер, — продолжала Падма. — И если с Грейнджер все понятно, как по мне, однажды она и в старосты школы пролезет, с Уизли я вообще не поняла юмора.

— А из кого им выбирать-то было? — пожала плечами Мораг. — Невилл у нас в прошлом году феерил, до сих пор забыть не можем. Думаю, внимания и адреналина ему на всю жизнь хватит. К тому же, сейчас он занят делами семейными. Вы уже слышали про его родителей? Финниган без царя в голове, Томас — ни рыба ни мясо, из них не выйдет нормального старосты, который мог бы справиться с их факультетом.

— Остается Гарри Поттер, — напомнила ей Филлис. — Как вам такой расклад?

— Вокруг Поттера сплошь тайны и скандалы, — покачала головой Мораг. — Причем который год подряд. А никто уже не хочет тайн и скандалов, все хотят спокойно учиться, дружить, ходить на свидания, сдать без проблем экзамены...

— Да что там, мне кажется, профессор Снейп так прямо и заявил директору: или я, или он, — рассмеялась Падма. — А Синистра его поддержала.

— Ну, поклонниками Уизли их тоже не назовешь, — хмыкнула Мораг. — Если только из двух зол выбирать меньшее… С другой стороны, это уже четвертый Уизли, который становится старостой. И если верить историям старшекурсников, нам достался не лучший вариант.

— Да ну, — Падма состроила гримасу. — Неужели зануда Перси или близнецы с их идиотскими розыгрышами лучше? Но вообще-то я удивлена. Не Гриффиндором, нет. Удивлена тобой, Филлис. Честно скажу, все мы ожидали, что значок старосты получишь ты.

— Это правда, — Мораг внимательно посмотрела на подругу. — Ты любимица учителей и заслуженно. На твоем счету клуб магглорожденных. Наш проект. С тобой индивидуально занимаются и Снейп, и Макгонагалл. Ты лично знакома с министром магии и не благодаря заслугам родителей. Наконец, тебя открыто продвигали Джемма Фарли и ее компания.

— Да и с Энтони, как всем известно, вы великолепно работаете в команде и не только, — хитро заметила Падма. — Думаю, он будет разочарован. Мне даже неловко.

Филлис предвидела этот вопрос, и он ее смущал. Узнав об успехах Падмы, она с облегчением выдохнула и послала мысленную благодарность Макгонагалл, решившую избавить ее от дополнительной обузы. Год обещал быть нелегким, особенно если допустить, что мрачные прогнозы Винды Розье имели под собой серьезные основания.

— Мои родители — магглы, забыли? — попыталась она воззвать к самому шаткому своему аргументу. — И я далеко не такая сильная ведьма, как Грейнджер, чтобы на это закрыли глаза.

— Ну уж если Драко Малфоя это по каким-то причинам не волнует, — иронично протянула Мораг. — И Панси, которая ни за что не спустила бы на тормозах дружбу с магглорожденными, дипломатично молчит. Некоторые умеют очень выразительно молчать.

— Возможно, именно этого и хотела избежать Макгонагалл, — пожала плечами Филлис. — Излишнего внимания к моей персоне. В то время, как преимуществ в том, чтобы быть старостой, не так уж и много, одна сплошная ответственность и куча недовольных. Вспомните, сколько неприятностей было у Джеммы.

Мораг хотела было возразить, но в этот момент, на счастье Филлис, в пабе появились профессора — еще более мрачный, чем обычно, Снейп и слегка растерянный Флитвик, что-то возбужденно выговаривающий спутнику.

— А, юные леди уже здесь, отлично, — заметив девушек, он одернул сюртук и попытался изобразить приветливую улыбку: — Простите наше опоздание. В недобрый час по дороге сюда мы встретили целителя Гекату Дагворт-Грейнджер, и наш спор касательно состояния четы Лонгботтомов несколько затянулся…

Филлис невольно поежилась. Близкого знакомства с Гекатой ей свести не удалось, но прошлые встречи навсегда закрепили в памяти образ женщины властной, резкой и нетерпимой — особенно к собственному внуку.

— Все хорошо, профессор, — ответила за всех Падма. — У нас было время получше подготовиться.

— Это прекрасно, — рассеянно кивнул Снейп. — Прекрасно, потому что вам действительно нужно хорошо подготовиться — к напряженному и долгому семестру. Вам придется уделять гораздо больше внимания базовым дисциплинам. Изучение диадемы исчерпало себя с точки зрения менталистики. Не думаю, что вы сможете найти ей какое-то принципиально новое применение, так что проект придется отложить до вашего выпуска.

— Или ограничиться историческими изысканиями, — добавил Флитвик. — Разумеется, об этом вам придется договариваться лично с новым профессором истории магии, Батильдой Бэгшот. Сами понимаете, подготовка к СОВ — дело серьезное.

— Воспоминаний Основателей Хогвартса недостаточно в качестве альтернативы? — расстроенно спросила Филлис. — Мне казалось, это уникальное историческое наследие.

— В том-то и дело, мисс Сакс, историческое, — подчеркнул Снейп. — Однако вы поступили в Хогвартс для того, чтобы изучать магию. Открытия, что вы сделали до сих пор, касаются сухих фактов: взаимоотношений, событий, и это очень важно, но никак не охватывает знания, что вы получили в стенах этой школы. Нельзя из года в года демонстрировать навык извлечения воспоминаний из диадемы, изменяя только их содержание.

— Кроме того, важна связь воспоминаний с реальностью, — добавил Флитвик. — Магия не стоит на месте. Заклинания, ритуалы используются или забываются. Если бы только вы могли при помощи диадемы показать что-то особенное… Заклинание авторства кого-то из Основателей, применимое сегодня. Рецепт редкого зелья из лаборатории Слизерина. Секрет Распределяющей Шляпы… Да что угодно, но обогащающее магические науки, как таковые. Вы понимаете, о чем я говорю?

— Кажется, да, — Мораг быстрее других собралась и деловито кивнула: — Значит, если мы найдем это ваше “что угодно”, мы сможем продолжить работу над проектом, как и раньше?

— У вас немного времени на это, — заметил Снейп. — Расписания, в том числе индивидуальных занятий, будут утверждены в следующем месяце, таково пожелание директора. Однако, если до тех пор вы предложите нам что-то приемлемое, я не имею возражений.

— Я тем более, — оптимистично кивнул Флитвик. — Однако помните, пятый курс предполагает высокий уровень сложности. Мы не можем топтаться на месте, необходимо двигаться вперед.

Падма едва дождалась, когда они останутся одни, чтобы раздраженно хлопнуть рукой по столу.

— И они не могли сказать нам об этом раньше? Дотянули до последнего!

— Мы должны что-то придумать, — Мораг выглядела встревоженной. — Вам не кажется, что они хотят просто выманить у нас диадему? Я не хочу готовиться к СОВ на общих основаниях!

— Я тоже не хочу, — Филлис вздохнула. — Придется теперь штудировать воспоминания Рэйвенкло день и ночь. Самое неприятное, что они правы. Леди Ровена стремилась сохранить свою личную историю, а вот знания либо держала при себе, либо запрятала так глубоко, что и не разобрать…

— Придется разобрать, — решила Падма. — Главное, понять, с какой стороны к ним подступиться.

Девушки вышли из “Трех метел”, неторопливо прогуливаясь по деревне. Летом, в отсутствие многочисленных студентов, это место казалось таким спокойным и неизменным, словно только что сошло со страниц средневековых гравюр. Филлис с удивлением обнаружила, что чувствует себя здесь в большей безопасности, нежели в Лондоне, несмотря на соседство великанов, морского народа, оборотней и других не самых дружественно настроенных существ. И это еще если не принимать во внимание местных легенды и зловещих бааван ши и призраков, которых периодически упоминал Том. И все же, несмотря на это, отныне и Хогсмид заключал в себе частичку ее так и не обретенного настоящего дома.

Филлис так увлеклась сделанным открытием, что не заметила, как из-за угла выскочил суетливый долговязый мужчина с густыми усами и врезался прямо в нее. На голове у мужчины был сиреневый шлем в тон мантии, делавший его нескладную фигуру еще длиннее и несуразнее. Филлис успела заметить нашивки, выдающие в нем министерского работника.

— Простите, мисс, — коротко бросил он и нетерпеливо оглянулся. — Сметвик, Боуд, поспешите. Вряд ли ради нас троих наколдуют солнечный день, я уже вижу, что небо затягивается тучами.

— Идем, Филлис, — позвала ее Падма. — Прогуляемся в сторону леса. Папа как раз просил собрать для него некоторые свежие ингредиенты…

— Не стоит сейчас ходить в лес, девушки, — неожиданно отреагировал на это заявление мужчина. — Место не безопасно. На время рейда мы объявляем его закрытой зоной.

— Вы? — Мораг с подозрением посмотрела на него. — А кто вы, если будет позволено узнать?

— Сесил Ли, — церемонно представился волшебник. — Отдел регулирования магических популяций и контроля над ними, — немного подумав, он чуть более скромно добавил: — Отдел зверей. Секция учета оборотней.

— Вы устраиваете облаву на оборотней? — недоуменно переспросила Падма. — Разве Беллерофонтский лес не считается их естественной средой обитания?

— Только если они не покидают его границ и не приближаются к деревне, — уточнил Ли. — Но сейчас мы не по их душу. Нас ждет добыча куда серьезнее. Так что отправляйтесь по домам, девушки, если не хотите умереть ужасной смертью.

— Вас только трое, — усомнилась Филлис. — Вы уверены, что готовы к смертельно опасному рейду?

— Я всю жизнь ловлю оборотней, мисс, — как будто бы даже обиделся Ли. — Вы считаете, гигантская змея меня остановит? А сейчас простите, я не могу больше терять ни минуты. Чем больше мы узнаем о противнике, тем лучше сможем подготовиться к решающей битве!

Мораг проводила странную компанию скептическим взглядом.

— Он сказал, гигантская змея? Этот чудак станет ее сегодняшним ужином. Я наслышана о секции учета оборотней и том, как их раз за разом обставлял Фенрир Грейбек.

— Спохватились, — Падма рассмеялась. — На змей уже который год жалуются. Нет там ничего гигантского и ничего опасного.

Филлис же так и замерла на месте. Под описание Ли подпадали сразу два немаловажных для нее существа, и если Нагайну еще можно было предупредить держаться настороже, то василиск представлял реальную опасность и для незадачливых участников рейда, и для жителей деревни, которые окажутся под ударом, если его разозлить. С другой стороны, все это накладывалось на разговор с профессорами и уводило ее мысли в интересном направлении.

— А может быть, это и есть то, о чем говорил Флитвик? — протянула она. — Змеи!

— Змеи? — Мораг нахмурилась. — Ты предлагаешь нам оставить историю и заняться зоологией?

— Слизерин не случайно выбрал именно змею эмблемой своего факультета, — воодушевленно заговорила Филлис. — На парселтанг зачарован был вход в Тайную комнату. Издавна ходят слухи о чудодейственных зельях Слизерина на основе змеиного яда. До сих пор мы использовали диадему без всякой цели, но если сейчас мы попытаемся извлечь все, что связано со змеями, волшебными змеями, наши открытия станут очень полезными. И очень актуальными, учитывая, что даже Министерство решило поднять шум на эту тему.

— А это хорошая мысль, — одобрила Падма. — В Индии змей очень почитают. Моя семья нам поможет. Опять-таки, на экзаменах по зельям скидка…

— И менталистика, — напомнила Филлис. — Мы ведь не говорим на парселтанге. Но если возможно ментальное общение с волшебными существами, значит, по логике оно должно распространяться и на волшебных змей!

— Зелья, ментальные науки, история, — начала загибать пальцы Мораг. — И уход за магическими существами тоже, хоть я и не переношу этот предмет. Даже больше направлений, чем мы выбирали раньше... Сакс, ты гениальна! Я все еще считаю, что это ты должна быть старостой. Без обид, Падма.

— Какие там обиды, — Падма рассмеялась. — Можно считать, мы выкрутились. Что теперь будем делать, Филлис?

Филлис улыбнулась. В голове ее наступила потрясающая ясность, как всегда, стоило ей принять важное решение.

— Вы — наслаждаться каникулами и ждать от меня сову. А мне предстоит много работы.

Помимо необходимых разговоров с Томом и Нагайной был у нее еще один план. Из всех знакомых Филлис только один человек имел необходимые зацепки в Министерстве магии и мог ответить на вопрос, что, все-таки, понадобилось Сесилу Ли от василиска.

Кажется, настало время напомнить о себе Джемме Фарли.

* * *

Темный тоннель уходил все дальше, вглубь скалы, и легкие обжигал резкий запах ледяного, пропитавшегося солью камня. Неприветливая пещера неохотно встречала своих гостей, и хотя Тому никогда не приходилось бывать в Азкабане, ему казалось, что именно так пах ветер, носившийся по верхним этажах зловещего замка и оседающий на стенах брызгами черных волн.

Они плыли в полной тишине, изредка обмениваясь короткими фразами. Даррен настоял на том, чтобы возглавить их процессию, и Том позволил ему эту иллюзию контроля: в тоннеле опасности им не угрожали, а заблудиться здесь было невозможно. Всего через несколько минут они смогут нащупать под ногами каменные ступени и выберутся на берег, где им предстоит столкнуться с первым уровнем защиты тайника.

Интересно, что сейчас происходило с друзьями, оставшимися на берегу? Заимствованная магия пока что мирно дремала, обволакивая его, как пушистое одеяло, но окажется ли ее достаточно, если противник окажется слишком силен? Пусть Том и обладал частью знаний лорда Волдеморта, он все же не был им, и оставалось лишь надеяться, что инферналы достаточно глупы, чтобы купиться на этот обман.

Том тщетно пытался подавить брезгливость, случайно задевая руками шершавые стены, на ощупь будто покрытые слизью, и радовался, что они захватили с собой фонари — было бы очень неудобно на плаву пользоваться волшебной палочкой. Вот где снова пригодилась бы Гермиона — однажды Том видел, как она наколдовывает летающие огоньки, всюду следующие за ней, и эта простая по своей сути магия отчего-то произвела на него впечатление своей почти что детской непосредственностью. Думать о таких незатейливых вещах в пещере, явно напоминающей врата преисподней, очень помогало — в первую очередь, отвлекая от страхов, голосов и воспоминаний.

“Смыть ненужные воспоминания могут только слезы или кровь”.

Казалось, он видит отражение Расальхаг везде: в мокрых стенах туннеля, в черной ледяной воде, в игре света и теней в самых отдаленных уголках пещеры. Привычный слегка насмешливый взгляд ведьмы на этот раз не вызывал ничего, кроме чистой злости — при всем желании Том не смог бы забыть ее предательство, хотя и категорически не желал примерять случившееся на себя.

“Кровь. Твоя кровь”.

Слова, сказанные лишь мысленно, будто набатом прозвучали в тишине пещеры, нарушаемой лишь всплесками воды. Расальхаг беззвучно рассмеялась, явно не ожидая другой реакции.

“До сих пор мне казалось, что из нас двоих это ты боишься смерти. Именно поэтому ты никогда не мог по-настоящему властвовать над ее дарами. Впрочем, тебе известны легенды о Певерелле. В очередной раз потерпев поражение, ты окажешься в достойной компании, Марволо”.

Очередной гребок — но вместо холодной воды рука неожиданно скользнула по мягкому бархату, которым был обит диван в хорошо знакомой Тому комнате. На этот раз она уже не выглядела завораживающе уютной и будто застывшей вне времени пространства. Всюду были расставлены чемоданы и коробки — хозяйка переезжала. На мгновение Том почувствовал некое подобие изумления, но внимание тут же сосредоточилось на его, как выяснилось, главном враге.

— Я не привык проигрывать, — сквозь зубы прошипел он. — Особенно глупой девчонке, возомнившей из себя невесть что!

Расальхаг и вправду выглядела моложе обычного и до неприличия напоминала Филлис, для чего-то нарядившуюся по моде прошлого века. Держалась и говорила она при этом с такой уверенностью, словно эти перевоплощения были для нее в порядке вещей.

— Шайлих может себе это позволить, — легко повела она плечом. — Ты говорил, что для того, чтобы править бал в волшебном мире, нужны деньги или возможности. У Фоули есть и то, и другое.

— И так они решили этим распорядиться? — в порыве эмоций Том вскочил на ноги. — Выдумать обо мне чудовищную ложь и сделать ее достоянием гласности?

— Кем бы ни был твой отец, он уже мертв, — Расальхаг свернула расшитый золотом платок и спрятала его в одну из коробок. — А на старых семьях свет клином не сошелся.

— Вот именно, мертв! — Том яростно сверкнул глазами. — Я убил его! А еще убил эту мерзкую старуху, его мать! И если это кольцо обладает хотя бы половиной приписываемого ему могущества, я переверну небо и землю, но заставлю его работать и верну ее к жизни только ради того, чтобы снова отправить на тот свет!

— Неподходящий мотив для того, чтобы практиковать некромантию, — Расальхаг потянулась за черной остроконечной шляпой, закинутой на шкаф. — Там ясная голова нужна. Иначе не ты будешь управлять духами, а они тобой.

— Ты упускаешь главное, — мягкий, спокойный голос невольно заставлял взглянуть на произошедшее с позитивной стороны, а утратить боевой настрой Том ни в коем случае не хотел. — Я убил его, потому что думал, что он маггл.

— Ну а если бы знал правду, это бы что-то изменило? — она, наконец, повернулась. — Ты бы не стал убивать его? Вообще не стал бы пытаться увидеться с этой семьей? Риддлов нельзя было оставлять в живых.

— Он не знал о том, что его отец был волшебником, — Том стиснул зубы. — Зато его мать все прекрасно знала, хотя полжизни врала об этом. И говорила о своей ненависти к магии мне в лицо.

— А что она должна была сделать, рассказать все мужу? — пожала плечами Расальхаг. — Как бы то ни было, свою судьбу она заслужила. Только, пожалуйста, не трогай кольцо. От него больше вреда, чем пользы.

— Представляю выражение лиц Сейров, если мне действительно удастся взять под контроль эти силы, — мечтательно протянул Том. — Дождаться так прекрасной лунной ночи и выпустить всех мертвецов из их похоронного агентства погулять. С Фоули и всем их проклятым ковеном точно удар случится.

— Ты находишь это смешным, — Расальхаг осуждающе покачала головой. — Ковен сказал свое слово. Нельзя силой заставить их передумать. Решение найдется, но оно должно быть умным и изящным.

— У меня нет времени на эти игры, — сощурился Том. — Я не хочу добиться успеха в возрасте Диппета. Только представь, что будет, если это камень в этом перстне — действительно воскрешательный камень из сказок барда Биддля! Я помню, как внимательно нас слушали все, кто пришел на первое собрание клуба, как только убеждались, что речь идет о тех самых Розье, тех самых Гонтах! Если в моих руках будет такая сила, они пойдут за мной, не задавая вопросов!

— Не знала, что предел твоих амбиций — править зомби, — фыркнула Расальхаг. — И нет, я сейчас не о тех, кого ты предположительно готов вернуть к жизни.

— С этим кольцом мне никогда не придется рисковать своими людьми, — напомнил ей Том. — Инферналы не чувствуют боли и не могут умереть во второй раз.

— Певерелл тоже так считал, когда воскресил невесту, — напомнила ему Расальхаг. — А потом ему и самому стала жизнь не мила. Да и вообще, с чего ты решил, что можешь полагаться на сказку?

— Даже Дамблдор верит в историю о Дарах Смерти, — парировал Том. — Ты сама рассказывала, что видела у него медальон с этим символом. И у Гринделвальда тоже.

— В школе он его не носит, — уточнила Расальхаг. — Но сказки на то и сказки, что полны преувеличений. Мне больше по душе версия о том, что Певереллы сделали гениальные открытия, опережающие свое время. А потому предостерегли современников против их использования.

— Певереллы жили столетия назад, — отмахнулся Том. — Кто сказал, что час не пробил? Может быть, в нашей эпохе такая магия более чем уместна.

— Если кольцо передавалось в твоей семье из поколения в поколение, значит, в жилах Гонтов течет та же кровь, — прошептала вдруг Расальхаг. — Та же кровь и та же сила. А в свете того, что Шайлих узнала о твоем отце, ты гораздо в большей степени Гонт, чем считал до сих пор…

— И что с того? — не понял Том. — Мне проще будет справиться с кольцом, так как это реликвия рода?

— Нет, не в этом дело, — торопливо заговорила Расальхаг. — Тебе не нужно кольцо. Ты можешь повторить то, что сделал Кадмус Певерелл. Ты может создавать инферналов и управлять ими, не используя сомнительные артефакты. Но, с другой стороны, — она снова тихо рассмеялась, — как может повелевать смертью тот, кто боится смерти?

Тома резко выдернуло из странного видения, будто он получил пощечину, а затем вдруг стало невероятно тяжело дышать, и он закашлялся. Под руками снова чувствовался камень, а бедро болело, будто на этот самый камень его со всей силы швырнули.

Пещера вновь проступала перед ним во всех своих очертаниях, а глаза слепило от фонарика в кепке встревоженного отца.

— Ты в своем уме? — он снова резко встряхнул его, а затем крепко обнял. — Тебе что, стало плохо? Ты потерял сознание в воде и едва не утонул! Скажи спасибо Добби, это он тебя вытащил.

Эльф, о присутствии которого Том успел начисто позабывать, неловко замер поблизости. Так значит, это было одно из тех видений, что некогда постоянно тревожили Тома, а иногда пропадали на неопределенный срок… Что же, Расальхаг не выбирала, когда напомнить о себе, и бесполезно было спрашивать о логике проявляющихся воспоминаний. Почему ему привиделось это именно сейчас? Подсознание невольно выталкивало на поверхность все, что связано с инферналами?

— Со мной все хорошо, — хрипло отозвался он. — Мы должны идти дальше. Вы ведь не использовали магию?

— Добби поступил так, как ему было велено, — с готовностью пояснил домовик. — Теперь Добби увидел это место и понимает, о чем говорит господин. Добби знает, что опасно колдовать у каменного круга.

— Каменный круг? — рассеянно переспросил Том, и тут же его взгляд просветлел. — Ну конечно! Вот почему он выбрал эту пещеру! И вот почему инферналы сохранили свои силы спустя столько лет и без магической подпитки!

— Это место — наподобие того, что Энди видела в Хогсмиде? — уточнил отец. — Грань между двумя мирами? Призрак предупреждал ее, что без подходящих инструментов, без некоего камня, что находится в распоряжении Дамблдора, нам ее не преодолеть.

— Однако до сих пор Дамблдор не поспешил им воспользоваться, — заметил Том. — Значит, не все так просто. Он тоже боится того, что хранят эти воды, — он повторил: — Мы должны идти дальше.

Даррен тяжело кивнул и помог ему подняться. Сейчас, когда угроза пополнить ряды местных утопленников временно отступила на второй план, Том вдруг отчетливо осознал опасность, которую несли эти бесконтрольные видения. Он даже начал находить определенный смысл в давнем признании Расальхаг, боявшейся, что и в ней однажды проявится фамильное безумие. Необходимо было как можно быстрее завладеть оставшимися хоркруксами и восстановить память в былом объеме, каких бы ужасных откровений это за собой ни влекло.

К пережитому примешивалась еще и вполне понятная досада. Пусть Том и не признался в этом Филлис, он не мог поручиться за сохранность жизни ее домовика. В конце концов, поймать инфернала было полдела, а вот удерживать его все то время, пока Том не найдет способ его упокоить — задача гораздо сложнее. И меньше всего Тому хотелось проявлять неблагодарность, рискуя тем, кто несколько минут назад спас ему жизнь.

“Шайлих бы это позабавило, — донеслась откуда-то издалека внезапная мысль. — Лорд Волдеморт переписал законы магии и вернулся с того света, чтобы утонуть в озере. А Расальхаг бы, скорее, сказала, что это закон естественного отбора”.

Том раздраженно встряхнул головой. Эти люди не имели к нему никакого отношения. Он не имел права присваивать себе прошлое Волдеморта — теперь он отчетливо видел, куда ведет этот опасный путь.

В пещеру, полную мертвецов, ряды которых вот-вот могут пополнить двое, каждому из которых он обязан жизнью.

— Ты думаешь, оно стоит того? — неожиданно для себя произнес Том, помедлив в самом конце лестницы. — Может быть, правда, бросить все это и вернуться назад?

— А как же та вещь, которую ты ищешь? — удивился отец. — Разве не ты говорил, как важно разобраться в том, что успел натворить Блэк?

— Не настолько, чтобы оказаться ради этого на том свете, — покачал головой Том. — Или рисковать тобой и моими друзьями.

— Мы здесь по собственной воле, — возразил Даррен. — Такая у меня работа — рисковать. Считай, ты делаешь мне одолжение, прикрывая мне спину. Я бы все равно не успокоился, пока не нашел бы Блэка.

— Думаешь, Сириус обрадуется, увидев его таким? — усомнился Том. — Или Эвита? Да даже этот вздорный портрет его матери! Она столько лет надеялась снова встретить его!

— И она имеет на это право, — твердо заявил Даррен. — Ты знаешь, я не слишком религиозный человек. Ну, если сравнивать с твоей бабушкой или Шерил Сакс. И все-таки мне кажется чудовищно неправильным позволить этому месту существовать. Если все так, как ты описываешь, этих людей просто бросили умирать, даже не похоронив должным образом, и каждая минута здесь причиняет огромное страдание их душам. Если мы можем помочь, мы должны это сделать. А Эвита или Сириус пусть уж сами договариваются со своей совестью.

Том молча кивнув, а потом все же слабо улыбнулся.

— Я уже говорил, что ужасно рад, что ты пошел со мной?

— Это я ужасно рад, — отец хлопнул его по плечу. — И хотя еще несколько лет назад я иначе представлял себе путешествия со взрослым сыном, я не жалею ни о чем. Даже о том, что магия вторглась в нашу жизнь и перевернула ее с ног на голову.

Каменная тропа, ведущая их в неизвестность, оборвалась. Она стояли перед гладкой монолитной стеной, явно указывающей на то, что судьба завела их в тупик. Во всяком случае, так показалось бы непосвященному наблюдателю.

— И что нам теперь делать? — нахмурился Даррен. — “Молви, друг, и войди?”

— Похоже, у нас проблемы, — только сейчас Том осознал свой промах. — Надо было Долохова с собой брать. Проход открывает кровь. Кровь волшебника.

— Но ведь ты волшебник, — удивился отец. — Разве этого недостаточно?

— Маглорожденный волшебник, — Том вздохнул. — Волдеморт таких презирал. Можно попробовать снять чары самостоятельно, но кто знает, сколько времени это займет…

— Ну а если попытаться пойти простым путем? — настаивал Даррен. — Что может произойти? Волдеморт ведь здесь от этого не появится!

— Кто знает, — уклонился от прямого ответа Том. — Ну ладно, мы всегда можем сбежать при помощи эльфа...

Кровь впиталась в каменную стену, как в губку, не оставляя и следа, будто камень только и ждал этой жертвы. Добби не сводил с них неодобрительного взгляда, явно осуждая столь неосторожное заигрывание с силами за Гранью, а затем произошло именно то, что уже являлось Тому в видениях и воспоминаниях — стена задрожала и будто растаяла, образовав арку, ведущую во тьму. Пещера и ее обитатели милостиво приглашали в гости.

— Что и требовалось доказать, — просиял отец. — Кровь у всех одинаковая. А этот ваш Волдеморт слишком заигрался в Темного Лорда.

Решив подумать над странным поведением защитных чар позже, Том первым шагнул в арку. Идти пришлось недолго — очень скоро они оказались на берегу огромного, буквально бескрайнего озера, из самого центра которого исходило зеленоватое свечение.

— А вот это уже похоже на пещеру Голлума, — с иронией заметил Том. — Даже странно, что он спрятал здесь медальон, а не кольцо.

— Вот только Голлум явно не один, — Даррен с опаской покосился на неподвижную воду. — Полагаю, здесь уже так просто не поплаваешь. Или стоит дождаться появления руки с мечом?

— Рук — сколько хочешь, — фыркнул Том. — А вот мечи не помешали бы нам самим. Желательно, огненные.

Он медленно пошел вдоль озера, прислушиваясь к своим ощущениям. Нужное место обнаружилось не сразу. Конечно, Том мог облегчить себе задачу, воспользовавшись магией: здесь, где на самом крошечном камушке отражается почерк Волдеморта, даже следящие чары Дамблдора их не вычислят, — но отчего-то медлил. Пройти ловушки хотелось поэтапно, будто он — отчаянный искатель приключений, а не создатель этого тайника. Это было бы правильно.

— А вот и лодка, — прошептал он, будто споткнувшись на ровном месте. И в самом деле, очень скоро он смог нащупать цепь, а затем утлая ладья выступила из ниоткуда и медленно поплыла к берегу.

— А мы поместимся? — усомнился Даррен, глядя на лодку. — Твоя мама бы в такую сесть точно не рискнула. Когда-то давно я катал их с Конни... На меня шипели с каждым ударом волны о корму.

Том улыбнулся. В таком месте обязательно нужно было говорить о маме — они провели в пещере меньше часа, но отчаянное желание сбежать отсюда подальше росло и крепло с каждой секундой.

— Нужно было принести фотоаппарат. А то скажут потом, что у нас тут была развлекательная прогулка!

— Плавание, лодки, квесты, — развеселился Даррен. — Ну что же, придется потесниться.

Все плавание Добби буравил Тома нервирующим пристальным взглядом, и от этого становилось не по себе. Впрочем, это все же было лучше, нежели зрелище, открывающееся внизу, за кормой. Даррен попытался было осмотреться и ужасно побледнел.

— Том, я не хочу тебя пугать, — сдавленным голосом произнес он, — но там, внизу, покойники, и их много.

— Я в курсе, — сглотнул Том. — Постарайся не прикасаться к воде.

— Они плавают, — уточнил Даррен, — и смотрят. Как долго они будут плавать и смотреть?

— Пока не поступит сигнала нападать, — честно ответил Том. — Может, нам повезет, и мы их не спровоцируем...

— Даже в доме хозяев Добби не творилось ничего подобного, — всхлипнул домовик. — Что за проклятое место!

Лодка, наконец, достигла крошечного островка в центре озера. Только когда ноги Тома коснулись земли, он смог дышать полной грудью. Сейчас, видя это место новыми глазами, он в полной мере оценил насмешку судьбы. Лорд Волдеморт пересек это озеро в одиночестве, сопровождаемый лишь ненавидящим его эльфом. Его поддерживал отец, а эльф буквально вытянул из лап смерти, хотя, возможно, и ненадолго. И как теперь он должен был поступить с этим невозможным Добби?

От жидкости в каменной чаше исходил зеленоватый свет, и Том отлично знал, что даже сам создатель не смог бы уничтожить ее, не принеся с собой сложный в изготовлении и малоизвестный даже опытным зельеварам нейтрализатор. И вот сейчас выбор, казавшийся таким простым и очевидным во время размышлений долгими ночами в колледже, лег на его плечи грузом небывалой тяжести.

— Как я уже рассказывал, когда-то Волдеморт пожелал испытать надежность этого тайника, — глухо произнес он. — Тогда он привел с собой домовика Блэков, Кричера, и поручил ему избавить от жидкости самым простым путем — выпив ее.

— Господин хочет, чтобы Добби выпил это? — домовик опасливо покосился на незнакомый состав. — Добби оно не повредит?

— Я не знаю, — жестом остановил его Том. — Я не знаю, что произошло в ту ночь в пещере. Я не знаю, что сделал Блэк, я не знаю, запасся ли он противоядиями, но это зелье вызывает сильную жажду, и утолить ее можно лишь водой из озера. А это, в свою очередь, пробудит инферналов. Волдеморт бросил Кричера умирать здесь. Я не хочу повторять его поступок.

— Но если Кричер не умер, значит и Добби справится, — неуверенно предположил домовик. — Господин очень добр к Добби. Добби больше никогда не будет называть его гадким… называть так, как господин запретил.

— Очень мило с твоей стороны, — закатил глаза Том. — Но зелье тебя ослабит, а ты нам понадобишься, особенно если атакуют инферналы.

— Справедливое замечание, — согласился с ним Даррен. — Значит, я это сделаю. А ваша задача — не позволять мне натворить глупостей.

— Тебя зелье просто убьет, оно не предназначено для магглов, — отрезал Том. — Бессмысленная, бесполезная жертва. Остаюсь я.

— Исключено, — посуровел отец. — Ты ключевая фигура в этой игре. Если что-то случится с тобой, то и мы погибнем.

— Я это переживу, — криво усмехнулся Том. — Полежу пару дней в постели и оправлюсь. Селвин с удовольствием сварит мне какую-нибудь гадость, которая поставит меня на ноги.

— Еще раз повторяю, исключено, — Даррен преградил ему путь к чаше. — Должен найтись другой выход.

— Госпожа Розье-Сакс приказала Добби делать все, что нужно для блага господина, — поддержал его домовик. — Если выпить зелье — единственный способ помочь, Добби выпьет. Господин должен слушать своего отца!

“... в свете того, что Шайлих узнала о твоем отце, ты гораздо в большей степени Гонт, чем считал до сих пор”.

Расальхаг смотрела на него из чаши и улыбалась. Свечение, исходившее от зелья, будто сгустилось и поднялось еще выше, и все — своды пещеры, воды озера, спутники Тома, — будто утонуло в нем, не оставив и следа.

— У меня ничего не получится, — пробормотал Том. — Я не Волдеморт. В моих жилах не течет его кровь. И я не представляю собой ничего особенного.

“Я всегда говорила, что не стоит переоценивать важность чистоты крови. Ты не стоял бы здесь, будь это не так. Каменные стражи тебя пропустили. Дольмены приняли твою жертву, и духи ждут приказа. Если ты не веришь в то, что достаточно силен для того, чтобы повелевать ими, ради чего они должны отпускать вас с миром? Ты уже слишком далеко зашел, дорогой мой друг”.

— Со мной они в опасности, — прошептал он в ответ. — Отец, мама, Филлис... Все от меня чего-то ждут, даже ты, а я уже не уверен, что гожусь для такой жизни.

Расальхаг тихо рассмеялась, не поверив ему ни на миг.

“Ты боишься неудачи. Боишься признать, что, возможно, не такой уж всесильный маг, есть и получше. В прошлый раз именно это тебя погубило. Ты перестал замечать реальность, а она ужалила тебя в самый неподходящий момент, выбрав для этого наиболее нелепое орудие. Ты можешь повторить то, что когда-то сделал Певерелл. Ты не случайно выбрал это место. Грань близка, как никогда. Ты уже отдал ей свое дыхание. Отдал свою кровь. Отдал свой страх. Дело за малым. За мыслью”.

— Нельзя колдовать возле каменного круга, — Том ухмыльнулся, вспоминая, как однажды встретил ужасно перепуганную Гермиону где-то в Хогсмиде. — Можно никогда не выйти из круга…

Расальхаг послала ему ответную ухмылку, и ее образ начал таять в возвращающейся со всех сторон тьме.

“Не ты начал эту игру. Иногда, для того, чтобы выйти из круга, необходимо колдовать. Ши не любят наглость, но уважают дерзость. Если, конечно, они вообще существуют, эти ши”.

Том мог бы поспорить, что этих слов от Расальхаг он никогда, ни в одной жизни не слышал, следовательно, это было не совсем видение, а, скорее, игра его воображения. Но вот только разве это имело значение, если ему так хотелось последовать ее совету?

Он поднял невидящий взгляд на заметно нервничающего отца, а затем, повинуясь какому-то непонятному инстинкту, медленно подошел к неподвижной воде черного озера. Разве оставалось сейчас место для сомнений или вопросов? Хогвартс, что когда-то он признал своим настоящим и единственном домом, был построен на месте такого же дольмена, и Основатели лучше других разбирались в том, как пройти по Грани и сохранить свою личность, не позволив духам вечности и бесконечной юности вовлечь себя в их дикий, непрекращающийся танец.

Сейчас он заново вспоминал долгие беседы с Галатеей Меррисот и ее незабываемые теории, к которым так любила обращаться Талита при истолковании пророчеств. Основателей не случайно было четверо, по количеству сезонов, стихий, времен суток и времен года, а имена их и вовсе не имели значения, любой маг мог оказаться на их месте. Гриффиндор, вечный воин и страж границы, воплощал кровь, открывающую любые, даже самые надежно запечатанные двери. Хаффлпафф, олицетворение роста и процветания, делилась дыханием, отделяющим мертвое от живого. Слизерин взывал к самым темным проявлениям человеческой натуры, вытаскивал на свет неприглядные мысли и леденящие страхи, показывая их несостоятельность. А скрепляло их то единственное и неуловимое, что могло предложить лишь такая одаренная волшебница, как леди Ровена, не случайно выбравшая своим гербовым животным ворона, ближе других живых творений стоявшего к потустороннему миру. И сейчас, поэтапно пройдя этот путь, разве мог Том бояться сделать последний шаг — и разве он уже не сделал его однажды?

— Регулус Арктурус Блэк, — одними губами проговорил он, — кажется, у нас есть незаконченное дело.

Озеро оставалось недвижимым. Том прикрыл глаза и, сосредоточившись, попытался почувствовать метку, что, несомненно, все еще оставалась на руке юноши, как бы он сейчас ни выглядел.

— Ну же, Регулус, — с усилием проговорил он. — Наследнику Блэков подобает покоиться в семейном склепе, а не в этой мерзкой луже. Вэл убьет меня, если узнает, во что я тебя втянул.

И снова ответом ему была лишь насмешливая тишина. Должно быть, Том был смешон в своих надеждах договориться с покойником, но он все же предпринял еще одну попытку.

— Я уничтожил хоркрукс, — признался он. — Целых три хоркрукса, если быть точным. И намереваюсь уничтожить остальные, как только смогу до них добраться.

И когда Тому показалось, что никакая магия на свете не позволит ему добиться успеха в этом заведомо проигрышном деле, его запястье вдруг сжала ледяная крепкая рука. Том дернулся, поворачиваясь, и буквально утонул в невидящем взгляде ожившего мертвеца.

С момента их последней встречи Регулус не постарел ни на день, но выглядел абсолютно ужасно. Мертвенно белый, будто опутанный тонким слоем пыльной паутины, с ручейками воды, стекающими по длинным волосам, он мог бы посоперничать с персонажами всех известных Тому фильмов ужасов. А еще Том чувствовал ненависть — искреннюю, оглушительную, всепоглощающую, — и магия Черной метки будто резонировала с его сердцебиением, лишая всякой возможности контролировать излучаемую ею силу.

— Добби, защищай отца! — коротко бросил он в сторону, краем глаза заметив рванувшегося ему на помощь Даррена. — Здравствуй, Регулус. Догадываешься, зачем я здесь?

Конечно, инфернал не мог ничего ответить. Похоже, на этот раз Тому придется ограничиться лишь монологом. Впрочем, не это ли в традициях большинства литературных злодеев, чью роль он решил на себя примерить?

— Кричер признался, что ты оставил для меня тут подарок, — вкрадчиво проговорил он. — Я подумал, что ты будешь рад лично вручить его мне. Я, со своей стороны, мог бы освободить тебя от клятвы, раз уж она стала такой обременительной для нас обоих.

Инфернал еще крепче вцепился в его руку, оскалившись, но отчего-то не нападал. И тогда Том сделал то, что еще несколько минут назад показалось бы ему абсолютно немыслимым, — протянул вторую руку и мягко сжал плечо Регулуса.

— Ты ведь был ненамного старше нынешнего меня, когда все случилось. А я даже не заметил. Не хотел замечать. Подумал, что ты струсил, что Вальбурга тебя спрятала, а сама изображает убитую горем мать. Позже, когда я во всем разобрался, я пошел сюда, чтобы поквитаться с тобой за эту попытку покушения. Вот только сейчас я уже не уверен в своем желании так поступить.

Инфернал медленно опустил голову, будто бы с недоумением глядя на руку Тома. Он был непоправимо, клинически мертв, с этим ничего нельзя было поделать, он не был способен на человеческие эмоции, и все же сейчас на глазах у Тома происходило нечто невероятное.

— Ты не можешь чувствовать боли, — тихо произнес Том. — Ты не можешь умереть во второй раз. Ты не можешь испытывать жажды. Следовательно, если ты выпьешь это зелье, твое состояние не изменится. Я бы мог приказать тебе это сделать, но я больше не чувствую за собой права отдавать тебе приказы. Я действительно хочу освободить тебя от службы себе. Поэтому я прошу. Если твоим выбором будет убить меня, я, конечно, стану защищаться. Или сбегу, что еще вероятнее, и пусть твою участь решает твоя семья. Но если ты хочешь мне что-то сказать — сейчас самое время.

И он почувствовал, как пальцы на его запястье разжимаются. Инфернал отступил к чаше и вопросительно уставился на Тома.

— Подай мне чашку, — попросил он Даррена. — Она же все еще в рюкзаке?

— Кто бы мне объяснил, что тут происходит, — потрясенно прошептал отец, но все же послушно выгрузил чашку из насквозь промокшего рюкзака и протянул ее Тому.

Том осторожно зачерпнул изумрудную жидкость и вручил ее инферналу. Все в этой пещере казалось не совсем настоящим и не до конца соответствующим реальности: не могли же, в самом деле, проступать в этом ужасающем создании человеческие черты, отдаленно напоминающие о прежнем Регулусе, когда-то без тени сомнений приносившем ему самые опрометчивые клятвы.

Регулус принял из его рук зелье, и пальцы их соприкоснулись.

— Да будет твое посмертие спокойным, — прошептал Том.

Всего таких чашек потребовалось двенадцать. Расчет Тома оказался верным: инфернал пил их с размеренной невозмутимостью, будто ему была предложена свежая родниковая вода.

На дне каменной чаши лежала почти точная копия медальона, что был найден в особняке Блэков. Том осторожно подняла его за цепочку и осмотрел со всех сторон. Разве что размером он чуть меньше оригинала, и витиеватые инициалы Салазара на нем отсутствуют. Возможно, будет неплохой идеей, слегка подкорректировав, подбросить эту фальшивку Поттеру, чтобы сохранить артефакт Слизеринов в целости и сохранности, под надежной охраной Кричера, чья лояльность пока что была необходима.

Инфернал выпустил из рук чашку, не заботясь о том, что она разобьется, упав на землю, и потянулся к медальону. Том внимательно наблюдал за Регулусом и почти не удивился, когда на его ладонь легла в несколько раз сложенная записка, что была спрятана внутри украшения.

“Темному Лорду, — обращался к Волдеморту некогда преданный слуга. — Я знаю, что умру задолго до того, как ты прочитаешь это, но хочу, чтобы ты знал — это я раскрыл твою тайну. Я похитил настоящий хоркрукс и намереваюсь уничтожить его, как только смогу. Я смотрю в лицо смерти с надеждой, что когда ты встретишь того, кто сравним с тобою по силе, ты уже снова обратишься в простого смертного”.

— Он даже подписался, зная, что я без труда расшифрую его инициалы, — усмехнулся Том, демонстрируя записку Даррену. — Регулус Арктурус Блэк. Р. А. Б., — он снова повернулся к инферналу. — Я рад, что ты все-таки нашел возможность достойно мне ответить. Как видишь, твое желание исполнилось. Хоркрукс уничтожен, а я простой смертный, даже слишком смертный, как показало это путешествие. Вот только заявлениями о смерти я бы, на твоем месте, бросаться не спешил.

— О чем это ты говоришь? — не понял Даррен. — Разве ты не хотел упокоить его, как положено?

— Я все еще не знаю, как это сделать, — с непередаваемой внутренней легкостью отозвался Том. — С этим, как и с судьбой этих ребят в озере, мы разберемся, когда в моих руках окажется камень. А пока что делать нам тут больше нечего. Для тебя, Добби, найдется задание.

— Все, что прикажет господин, — Добби наблюдал за ним глазами, полными восторга. — Добби сделает все, пусть даже для этого придется разбиться в лепешку!

— Вот только без крайностей, — поморщился Том. — Если ты переместишься отсюда в одиночку, следящие чары тебя не заметят: они рассчитаны на людей и на магов. Отправляйся-ка незаметно к Долохову и Джастину, и скажи им, пусть подгонят машину поближе к берегу. Незачем Регулусу разгуливать по округе в таком виде. Когда мы отправимся в Лондон, ему понадобится новая одежда.

— Господин отсылает Добби? — изумился эльф. — Но как же вы вернетесь на берег самостоятельно? Господин все же собирается творить волшебство?

— Господин уже достаточно натворил, — вздохнул Том. — Не беспокойся о нас, Добби. Вернемся обычным путем. Без капли магии.

Возможно, это снова была игра света и тени, но ему показалось, что Расальхаг в озере одобрительно улыбнулась.

* * *

Дома было отвратительно скучно. Не спасали ни компьютерные игры, ни телевизор, ни книги. При всем желании Джереми не смог представить себе более унылого лета, хотя, казалось бы, перед младшим сыном Финч-Флетчли, любимцем родителей, любые двери открыты, и оставалось только пойти и взять все то, что мир был готов услужливо предложить ему. В то же время, один день сменял другой, лето утекало сквозь пальцы, и Джереми не испытывал ничего, кроме разочарования и досады.

Отец и мать уже которую неделю путешествовали по Японии. Если говорить по справедливости, путешествовала одна Констанс, в то время, как Билл был всецело поглощен деловыми встречами и переговорами. Джереми имел очень смутное представление о карьере отца, зная лишь то, что в последнее время она стремительно движется в гору, а сообщения от матери изобиловали малоинтересными ему подробностями о покупках и новых знакомствах. Оставалось только надеяться, что без деятельной помощи Донны Забини Констанс не удастся войти в доверие к местным волшебникам и проникнуть в магический квартал Киото, хоть она и пыталась всячески этого добиться.

Втайне он надеялся, что родители возьмут его в поездку с собой. Потом мама передумала, аргументировав это тем, что им с отцом необходимо работать над их отношениями. Джастин на это только вздохнул, а вот Джереми глубоко задумался. Пусть в их доме никогда не заводили разговоров о разводе, из множества подслушанных разговоров ему удалось выяснить, что в молодости мама была влюблена в другого человека, с которым продолжает поддерживать дружеские отношения. От Джастина он правды не добился, хотя подозревал, что брату известно куда больше, хотя по определенным причинам он предпочитал помалкивать.

Школьные друзья о Джереми и не вспоминали, и это задевало. Впрочем, со многими ли однокурсниками его и вправду связывала дружба? На своем факультете он был чужаком. Простейшие заклинания удавались ему с невообразимым трудом: на экзамене по чарам он едва сумел приподнять в воздухе перо на несколько сантиметров, а во время итогового испытания по зельям его образец вышел откровенно слабым, хотя он действовал в строгом соответствии с инструкцией и не допустил ни единой технической ошибки. Все происходило закономерно: никто из учеников не искал компании неудачника, затесавшегося в их мир исключительно по протекции матери.

В какой-то степени Джереми чувствовал себя обманутым. Вместо обещанной сказки он оказался в почти полной изоляции от настоящей жизни. Даже Джастин, на которого он возлагал такие надежды, в последнее время едва обращал на него внимание, поглощенный очередным безумным проектом Тома, который держался в строгом секрете. Несколько дней назад они отправились в поход куда-то в горы с отцом Тома и его школьным другом, а Джереми и не подумали пригласить с собой. Вот и приходилось ему играть роль надоедливого младшего брата, который так раздражает своей манерой путаться под ногами, что его предпочитают оставить дома, в обществе прислуги и изредка балующих своими визитами дедушки с бабушкой.

Разумеется, были еще и друзья из старой школы, из прежней жизни. Но реальность в точности совпадала с теми историями, что принято было делится в хогвартском клубе магглорожденных: точек соприкосновения с друзьями-магглами с каждым месяцем, проведенным вдали от дома, становилось все меньше.

Мир категорически не желал соответствовать той картине, что рисовала в мечтах Констанс Финч-Флетчли, и хотя обижаться на это было глупо, именно это чувство всецело завладело душой Джереми на летних каникулах. Он бы мог убеждать себя в том, что по возвращению в Хогвартс все изменится, но прекрасно знал, что это неправда. Более того, выдворение послушной желаниям матери Амбридж и назначение на ее пост Макгонагалл сулило ему лишь еще большие сложности. Новая директриса едва ли будет смотреть на его неудачи сквозь пальцы.

Джереми незаметно выскользнул за калитку и отправился вдоль по улице, куда глаза глядят. Пожалуй, только одно умение никогда его не подводило: талант держаться незаметно. С другой стороны, спорный вопрос, было ли это преимуществом, даром, или же до Джереми попросту никому не было дела.

Он бесцельно брел по улице, подозрительно тихой и безлюдной в это время суток. На город опускались сумерки, и становилось прохладно. Джереми прятал руки в карманы спортивной куртки и шагал все быстрее, не задумываясь ни о чем, кроме своего незавидного положения и весьма туманного будущего.

Их дом уже давно затерялся за другими домами и густыми кронами деревьев. Далеко позади остался особняк леди Малфой, внук которой учился в Хогвартсе на одном курсе с Джастином. Джереми горько хмыкнул. Похоже, все интересное, что только было в волшебном мире, заполучил себе его старший брат: ярких друзей, неординарных врагов, приключения, интриги, водоворот событий. Еще поразительнее было нежелание Джастина распространяться об этом в присутствие того же дедушки. Лично Джереми с таким послужным списком стал бы звездой всех их семейных ужинов, но именно его рассказы не заслуживали ни внимания, ни уважения. Кому интересно знать подробности того, как Снейп оттачивает на нем свои навыки сарказма или как презрительно вздергивает подбородок Синистра, считающая его полной бездарностью?

Настроение становилось все хуже, а к и без того паршивым ощущениям примешивался еще и холод. Джереми поежился, кутаясь в тонкую куртку. Странно, в прогнозе обещали приятный летний вечер, а он чувствует себя так, словно октябрь вне очереди вступил в свои права. Похоже, довольно было тонуть в жалости к себе: настала пора возвращаться домой. На ужин обещали запеченную в духовке с овощами морскую рыбу.

Он заметил следовавшее за ним существо далеко не сразу, хотя и ощущал подспудно его присутствие уже довольно долго. Похоже, именно оно стало причиной охватившего его пессимизма. Мальчик даже помнил его название — дементор. Брат рассказывал, что за год до поступления Джереми в Хогвартс целая армия этих призраков охраняла школу от беглого преступника. Правда, в конце концов выяснилось, что и преступник невиновен — никто иной, как отец Тома взялся выстраивать его защиту для волшебного суда, — и дементоры вовсе не такие надежные и беспристрастные стражи, как принято было считать. Вот только что это создание могло делать в самом сердце маггловского Лондона?

— Пожалуйста, скажи, что ты здесь не из-за меня, — пробормотал Джереми себе под нос, понимая, что разжалобить преследователя разговорами вряд ли удастся. — А еще лучше, просто иди своей дорогой. До меня тебе нет никакого дела. До меня никому обычно нет дела, так почему именно ты должен стать исключением?

Дементор двигался поразительно быстро, будто для того, чтобы перемещаться, ему не требовались ноги. Интересно, а если ли они у него вообще? Что скрывает этот полуистлевший балахон? Даже забавно, что за нелепые мысли порой приходят на ум в минуту опасности…

Между тем, ситуация переставала быть забавной. Как бы ни превозносила его таланты мама, Джереми прекрасно знал, что противостоять этим созданиям может только очень мощная магия, которой владеют единицы, и уж ему-то ее освоить точно не грозить. Следовательно, решение оставалось одно — бежать прежде, чем твари успеют окончательно поработить его мысли.

Сейчас он чувствовал себя героем воспоминаний, с которых началась его история в волшебном мире. Со всех сторон мелькали вспышки заклинаний, маги атаковали, уворачивались от брошенных в них проклятий, все смешалось в невообразимый хаос. Казалось, все пропитано атмосферой страха и безнадежности. Аврор с изуродованным лицом, их бывший преподаватель, что-то издевательски выкрикнул молодому человеку с выразительными черными глазами, чем-то неуловимо знакомыми, а мгновение спустя тот упал на землю, точно подкошенный. Откуда-то раздался громкий взрыв, и Джереми почувствовал, как падает, сметенный горячей волной. Или не было вовсе никакого взрыва, а это ноги отказывались слушаться, и вместо того, чтобы бороться за свою жизнь из последних сил, он безвольно опустился на пыльный асфальт, потеряв грань, отделяющие воображаемый мир от подлинного. Существо приблизилось к нему настолько, что кончики пальцев его касались шелкового подола мантии, настолько тонкой, будто она была соткана из паутины.

А затем все кончилось так же неожиданно. Перед глазами Джереми промелькнула яркая вспышка света, очертаниями напоминающая летящую птицу с огромным клювом, а после мир погрузился в беззвучную темноту.

В следующий раз он пришел в себя в незнакомой комнате, которую несколько минут дико разглядывал, прежде чем найти в себе силы подняться с дивана. Голова еще немного кружилась, а все тело ломило, будто он упал с огромной высоты.

— Только не делай резких движений, — послышалось со стороны. — На столе для тебя приготовлена кружка шоколада, выпей его, пока он горячий.

Только сейчас Джереми заметил, что в кресле в углу сидит благообразная старушка и что-то вяжет на спицах. Вот только эту женщину он никогда не замечал среди соседей.

— Вы кто? — испуганно спросил он. — Как я попал сюда?

— Я принесла, — старушка улыбнулась. — Крепко же тебе досталось от того дементора!

— Вы знаете о дементорах? — удивился Джереми. — Значит, вы тоже волшебница?

— Магглы не могут их видеть, — ответила старушка. — И тем более изгонять. Но тебе повезло. На улице в тот вечер не было ни одного маггла. К тому же, всем известно, что поблизости официально проживает ведьма. Так что Статут о секретности мы не нарушили.

— Это хорошо, иначе мне бы влетело от родителей, — облегченно выдохнул Джереми и тут же нахмурился: — Постойте, что значит “в тот вечер”? Уже наступила ночь? Так меня, наверно, ищут!

— Не переживай, — старушка отложила в сторону вязание и с усилием поднялась из кресла: — Никто тебя не хватится до поры. Похоже, дементор появился там по твою душу, и было бы здорово разобраться, чего он хотел.

Джереми стало по-настоящему страшно. Его таинственная спасительница — или похитительница? — не выглядела опасно, однако внешность была обманчива. В конце концов, она одолела дементора, следовательно, не стоило ее недооценивать.

— На это еще будет время, — заявил он, отставив кружку с недопитым шоколадом в сторону. — Я могу позвонить? Где у вас телефон? — и завидев аппарат на комоде возле окна, он решительно направился к нему.

Вот только стоило ему бросить взгляд на улицу, как уже протянутая к телефону рука растерянно замерла в воздухе.

Ведь огромное, похожее на древний замок, здание с фантастически сверкающим стеклянным входом, никак не могло располагаться на их тихой улице. Да и сказать по правде, его вообще не могло быть в Лондоне, также, как и этих разноцветных домиков, и удивительных фонтанов.

— Добро пожаловать на Авеню Морган ле Фей, Джереми Финч-Флетчли, — старая волшебница неслышно оказалась рядом с ним и положила руку ему плечо. Солнечные лучи заиграли в гранях многочисленных самоцветов в ее кольцах. — А теперь давай поговорим.