Diamonds and Rust (джен)

Его всегда раздражал этот мир. Он был своеволен, резок, беспорядочен. Всё начиналось от камердинера, который, наливая кофе, оставлял мокрые капельки на блюдце или столике, и заканчивалось арзакским послом, который подарил королеве Роу-Ло букет розовых лилий. У арзаков это значило пожелание хорошего дня, но лилии источали столь сильную вонь, что такое значение можно было счесть лишь изощрённым издевательством.

Однажды Гван-Ло довелось побывать в резиденции арзакской королевы. Отец взял его с собой, чтобы сын познакомился с будущими коллегами.

Гван-Ло познакомился. Они были просто невероятно отвратительны. Старая королева Ниери то и дело пересыпала речь шутками, всё время улыбалась и посмеивалась. Её дочь всё время черкала что-то в блокноте. Нарисовала портрет Гван-Ло, на котором он почему-то был в бледно-зелёной рубашке, хотя она на самом деле была голубая.

Принц Ханор возмутительно опоздал на встречу — у него якобы были какие-то испытания. Инженер! Где это видано, чтобы будущий правитель занимался не государством, а какой-то ерундой? У Гван-Ло сестра была такая, но так она не была наследницей!

Впрочем, завёл Гван-Ло в тот визит и приятное знакомство. Тейлан Диссари, глава местной оппозиции, был вполне адекватен. С ним оказалось приятно побеседовать за чашкой кофе или бокалом вина.

Когда Гван-Ло покинул Аланари, они начали обмениваться сообщениями почти каждый день. Говорили о многом. О политике, о том, как оба хотели бы изменить мир… Обоим категорически не нравились Ниери и её не увлечённые делом потомки.

Спустя много лет Гван-Ло прибыл в Аланари в двадцать шестой раз, первый — в качестве правителя.

Отец, питавший искреннюю любовь к южным соседям, умер, и Гван-Ло не собирался следовать его курсу. В Таль-Кари должно быть как можно меньше арзаков и их культуры, иначе менвиты скоро перестанут быть собой!

Свой визит Гван-Ло откладывал до последнего. Он, по правилам, должен был посетить Аланари на седьмой день после коронации, но всё отговаривался тем, что наводит порядок. Он реформировал армию, лично следил за реконструкцией памятников архитектуры…

Когда Ниери публично пригласила его, Гван-Ло, подавив злость (она что, думает, ему заняться нечем?), согласился.

К этому времени омерзительная семейка стала больше. У Ханора родились три сына. Старший был более или менее нормальный — он хотя бы был серьёзен. Средний носа не поднимал от книжек и, когда Гван-Ло в порядке вежливости заговаривал с ним, отвечал невпопад. Младший и вовсе бесил неимоверно — трёхлетний мальчишка всюду таскался с лохматым щенком горной собаки. Эта собака потопталась на парадном кителе Гван-Ло за пять минут до интервью арзакскому вещанию, и он вынужден был отвечать на вопросы журналиста, сверкая на всю страну следами лапок прямо на орденах.

Лин-Фай, девушка благородного происхождения, колдунья и почти официальная невеста правителя, в тот день написала ему, что в Бассании это интервью встретили с улыбкой.

С улыбкой! Эти порождения хаоса опозорили Гван-Ло перед его народом!

Тейлан пригласил на рюмку коньяка. Сказал, что в случившемся нет ничего страшного. Гван-Ло не был с ним согласен и высказал всё, что думает о бестолковых, хаотичных арзаках, грязных и лохматых собаках и обо всём остальном.

Наверное, именно тогда зародилась идея упорядочить мир своими силами. Да, именно тогда Гван-Ло решил, что он искоренит хаос в человеческих головах.

Они с Лин-Фай и Тейланом больше года разрабатывали способ подчинить Полуночный кристалл воле человека.

Одновременно Гван-Ло исподволь убеждал менвитов, что они, народ воинов, обязаны взять на себя ответственность за мир и порядок в нём.

Когда стало возможно, он с помощью кристалла распространил на них способность к гипнозу — великий дар, покоряющийся лишь достойным.

И вот, на рубеже лет, Гван-Ло провозгласил: арзаки должны подчиниться менвитам, ибо хаос не может быть равен порядку.

Цена была велика: Гван-Ло потерял друга, который не сумел принять его замысла, и любимую, которая отправилась в погоню за последней арзакской колдуньей и сгинула в неизвестности.

От Лин-Фай Гван-Ло остался лишь медальон с зачарованным локоном, который светился, пока она жива.

Мар-Рук, старый колдун из замка Нэй, предположил, что волшебницы попали в субмир. Он отыскал его среди звёзд, и Гван-Ло загорелся новой идеей. Найти субмир и вернуть на Рамерию кристаллы, украденные Рей-Ди. С их помощью мир изменится сильнее.

Тол-Дар, ещё один товарищ правителя, вызнал у своей личной провидицы, что экспедиция окончится успешно, и Гван-Ло дал старт подготовке.

Честь создать звездолёт выпала Ильсору — тому самому, который игнорировал Гван-Ло, увлёкшись своими книгами. Теперь это был совершенно другой человек: собранный, отвечающий на вопросы, говорящий лишь по делу. И это не гипноз — Гван-Ло прекрасно знал, что никто из этой семейки ему не подчиняется. Это благотворное влияние нового миропорядка.

Он был хорош, а те, кто этого не понял и всеми силами мешал Гван-Ло, были давно уничтожены чумой Тол-Дара. Тоже редкий дар, между прочим, — едва ли не уникальнее прорицаний.

Когда «Диавона» улетела, Гван-Ло принялся ждать. Он предвкушал, как через тридцать четыре года или немного больше увидит Лин-Фай и вместе они сделают мир идеальным.

Однако через семнадцать с половиной лет локон в медальоне истлел, а часть экипажа вернулась. Мон-Со, Лио-Лай, Арк-Мин, Элар-Шен и, как выяснилось позже, Кау-Рук с Дириэ.

Оживились эсарийцы, пошли шепотки про конец света, кто-то запустил программу обработки общества в арзакском ключе… Полукровку Шеннари, которого очень удачно схватили взамен выгоревшей Неми, похитили у СКК, попутно убив Фао-Сена…

Однако совершенно неожиданно Гван-Ло в руки попал Лазурный кристалл. Это оказалось весьма приятным подарком. Два кристалла из семи — неплохо.

Так как Лин-Фай погибла, Гван-Ло озаботился поиском невесты. На этот раз ему нужен был исключительно сильный наследник.

Больше всего подходила Лио-Лай, и несколько дней назад Гван-Ло забрал её к себе. На периферии её сознания маячил некий рыцарь-дракон или рыцарь с драконом, который спас ей жизнь, но это ничего не значило. Его вполне можно будет стереть из реальности при изменении мира.

Что было ещё лучше, Лио-Лай владела одним из кристаллов. И Гван-Ло попросил её принести его.

Три из семи. С этим уже можно было действовать, и Гван-Ло начал готовиться.

Немного раньше Полуночный кристалл сообщил ему, что Солнечный кристалл — в Эсари. Значит, Лин-Фай убила арзачка? Гван-Ло отдал приказ уничтожить её и отправился в Лаурейн. Нужно было найти место, где можно собрать Призму. Без Кау-Рука это было в разы сложнее, но полковник был порой хуже арзаков. Идиот.

По возвращении Гван-Ло выяснил: арзаки опять устроили бардак, а Элт-Ран, потакая им, отменил приказ.

Ничего. Уже тринадцатого канцлер и сестра, которая, с этими её сервизами и платьями, тоже не вписывалась в нормальный мир, были арестованы.

А вскоре Гван-Ло уже был в Лаурейне. Дурак Тейлан написал, что у него тоже есть три кристалла, а это значило, что он придёт… и отдаст кристаллы. У него не будет выбора.

Всё шло по плану, однако Лиона решила заартачиться и расколотила десяток бутылок хорошего вина, залив мундир Гван-Ло. Он ведь был с ней вежлив и обходителен — что ей ещё надо? Такая же дура, как Стелла. Всё-таки Лин-Фай была единственной достойной женщиной в мире.

Поздним вечером гвардейцы преподнесли подарок — выловили незваных гостей. Ссыльный Гван-Ло интересовал несильно — таких он несколько дней назад уже вымарал, проверяя, способны ли кристаллы на стирание людей.

Они были. Всех людей из выбранного посёлка собрали на улице, и Гван-Ло заставил их исчезнуть одной силой мысли.

Кроме ссыльного, гвардейцы привели Шеннари. На сей раз Гван-Ло не отдаст его Тол-Дару. Такой нужен ему самому. А Тол-Дар просто забудет о парне. Пусть занимается своими объектами.

Третьим пойманным оказался полковник Мон-Со. Каковы его мотивы? Зачем солдафону Призма?

Когда полковник заговорил, Гван-Ло понял, что недооценил его. Мон-Со не был безмозглым служакой, о нет! Он оказался офицером в лучшем смысле слова. Настоящим офицером, которого беспокоила судьба родины.

Правда, его подлинные мотивы были неясны. Навести порядок… Что для него порядок? Если то же, что и для Гван-Ло, то из Мон-Со может в будущем получиться хороший союзник. Если же нет…

…Тоже получится. В конце концов, ради личного рыцаря можно добавить в предполагаемые изменения ещё один подпункт.

Наручные часы показали полночь. Девятнадцатое рао сменилось двадцатым. Пятидесятый день от Новолетия. В этот день древние колдуны собирались у Призмы, чтобы обсудить минувшее и будущее. Символично.

Гван-Ло в сопровождении гвардейцев, полковника и Мерита, который заслужил поощрение за приличное поведение в последние дни, проследовал к месту составления Призмы.

У подножия старой лестницы он столкнулся с Тейланом и, видимо, младшим из трёх братьев. По крайней мере, Мерит, увидев его, побледнел и до крови прокусил губу. Он рад видеть брата или нет?

— Полагаю, нам лучше обсудить наши планы наверху, чтобы ненароком не утопить кристаллы, — заметил Гван-Ло.

— Верно, это было бы обидно, — согласился Тейлан.

Гвардейцы остались внизу, а Гван-Ло и Тейлан с остальными медленно и торжественно, осознавая важность момента, поднялись по сотне ступеней.

Место не произвело на Гван-Ло сильного впечатления. Ровная семиугольная площадка из скользкого чёрного мрамора. Небольшой столбик, похожий на трибуну. Зелёные факелы по углам.

Почему именно зелёные?

— Я знала, что вы оба придёте именно сегодня. Прежде, чем вы начнёте творить глупости, позвольте мне поведать, что здесь произошло в прошлый раз.

На площадке появилась бледная черноволосая женщина в тёмно-зелёном платье с широкими рукавами и высоком головном уборе, похожем на изящную корзиночку. Одно слово — арзачка. Только им могло взбрести в голову носить на головах корзинки.

* * *

Первые часы Рамина готова была летать от счастья. Проклятье снято! А это значит… что её действительно полюбил человек на «а»! Аркар вит Минкайт. И пусть она не может ни ходить, ни говорить, но как же она счастлива!

Однако когда Рамине удалось совладать со своим телом, она заметила мышьи части. Они не исчезли! Проклятье спало не до конца. Почему?

Арк-Мин по-прежнему был рядом: заходил каждый день поговорить, читал вслух, помогал учиться ходить и брать в руки разные предметы… Вилки, кстати, оказались для Рамины новостью.

Наконец Рамина догадалась: не любил он её. Нелепое стечение обстоятельств, пара случайных фраз — и она сочинила себе сказку, в которую тут же поверила. А Арк-Мин был просто добр к своей знакомой.

Теперь, когда правда раскрылась, проклятье должно вернуться — условие ведь не выполнено.

Рамина вырыдала всё это вернувшейся Элли, хотя сама должна была утешить потерявшую силы колдунью. А потом Элли ушла. Все ушли.

Лааран… Рамина помнила его. Прекрасно помнила. Это было место, где всё началось… или закончилось.

Гван-Ло — да и Тейлан, его арзакский конкурент, наверняка — отправился туда к двадцатому рао. Менвиты любили символизм ещё во времена Рамининой молодости, и их любовь за тысячелетия никуда не делась.

Что ж, прежде чем проклятье вернётся, Рамина обязана попытаться спасти Рамерию. Ведь она — одна из тех, кто виновен в скорой гибели мира.

Браслеты, хранившиеся у Элли, давно растащил экипаж, но вот туфельки не понадобились никому. Рамина забрала их и отправилась в Лааран.

Ступени остались позади в мгновение ока, и колдунья склонилась над постаментом.

Чёрный мрамор, великий камень. Во времена Рамины считалось, что всесильный дух Хоо заковал в мрамор всековарного демона Ниртая. Карена, помнится, полагала, что Призма — ещё и щит, закрывающий мир от жутких тварей Тёмного мира.

Рамина в Тёмный мир никогда не верила. Колдовство — порождение человеческого разума, особая форма взаимодействия с миром. Так думала Рамина.

Внизу, у подножия лестницы, громко плеснулась вода. Зелёный кристалл, спрятанный в кармане платья, чуть нагрелся. В плеске послышался чей-то голос. Они здесь. И кристаллы здесь. Пора.

— Прежде, чем вы начнёте творить глупости, позвольте мне поведать, что здесь произошло в прошлый раз.

— Потеря времени. — Гван-Ло раздражённо отмахнулся.

— Пусть прошлое остаётся в прошлом, — согласился с ним Тейлан. — Мы и так знаем, что древние колдуны переругались между собой и чуть не истребили свои же народы.

Рамина покачала головой. Они не будут её слушать. Слишком погрязли в своих идеях.

Наверное, Манрей тогда испытывал те же чувства, что и она сейчас. Он ведь до последнего пытался убедить их всех разойтись миром.

— Не только колдуны, — всё-таки сказала Рамина. — Не только. Война колдуний, как вы её сейчас называете, была всеобщей. Она затронула всех. Менвиты гибли в жёлтом тумане, арзаки — в фиолетовой буре. Полыхали зелёные пожары, выли розовые вьюги, извергались голубые вулканы… Да, мы тогда почти уничтожили Рамерию.

Рамина помнила те изломанные пустоши так, будто именно они сейчас были вокруг, а не глухая чёрная мгла. Хотя кто знает, что там, в этой мгле? Вода. Вода… Рамине казалось, что это скорее кровь, которой тогда натекло едва ли не с океан.

— Мы стояли здесь, на этом куске мрамора. Я, Агранат, Гаэр-Та, Арахна, Карена, Феом, Наранья и Манрей. Четыре колдуньи, четыре колдуна. Мы смотрели, как рушится небо.

— И вы разорвали Призму, — продолжил за Рамину Тейлан.

— Она раскололась сама. Фиолетовый кристалл упал прямо в руки Манрею, и тот пожелал… Не знаю, чего он пожелал — озвучивать желание вовсе не обязательно. Однако нас четверых вморозило в наши кристаллы… А колдуны ушли.

Неделя в камне была отвратительна: холод, ветер, невозможность пошевелиться… И призраки, блуждающие вокруг в поисках своих разрушенных домов. Рамина навечно запомнила менвитскую девочку Ал-Ют, которая искала своего ранвишонка. У этой девочки не было головы.

— Через неделю они вернулись за нами, забрали нас в Ро-Алиам и только там вытащили из кристаллов. Субмир уже отделился от Рамерии. Последние её люди летели в неизвестность сквозь звёзды.

— Но ведь на Рамерии остались люди! — возразил Миэль. По крайней мере, Рамина думала, что это Миэль.

— Верно. Остались, — кивнул Гван-Ло. — Моим предкам пришлось взять власть в свои руки и разбираться с тем, что вы сотворили. Урхай — это же ваше создание? Я лишь теперь могу завершить начатое Нир-Ло в те далёкие годы.

— Урхай создал Манрей мен Дилиант, — произнёс Тейлан. — Наши летописи твердят, что это его наказание людям.

— Измеритель человеческих грехов, — подсказал Мон-Со. — Чем чаще появляется и дольше остаётся, тем тяжелее то, что мы, люди, совершили. Прямая зависимость.

— Вот именно, — кивнул Гван-Ло.

— Господин правитель, вы хотите сделать мир безгрешным? — спросил полковник.

— Да. Привести его в порядок, избавить людей от возможности сделать неверный выбор.

— Хорошая идея, — отметил Мон-Со.

Эта мысль была в его духе, насколько знала Рамина. И что, он предал всё, что сделал, ради идеального мира? Почему? Менвиты ненавидят, когда их усилия обесценивают!

— Что ж, — заговорил Гван-Ло, взглянув на часы, — время начинать. Но прежде чем великое действо свершится, вам нужно уйти, Рамина.

Он, наверно, применил свой колдовской взгляд, но Рамина не смотрела в глаза.

Но вот Тейлан тоже решил от неё избавиться. Увернуться от летящих клинков на скользком мраморе да в туфлях оказалось трудно, и Рамина полетела куда-то вниз, оставляя за собой струйки крови. Одна туфелька отлетела в темноту. В спину и бёдра врезались какие-то ветки или что-то вроде.

— Поймал.

Наверху послышался полный ярости крик. На горизонте сверкнули три серебряные молнии.