Иммунитет (джен)

Этим летом в Норе и ее окрестностях было удивительно тихо. Соседям, проходившим мимо, казалось даже, что семья частенько отсутствовала дома, а может быть, и уехала. Правда, голову никто особо не ломал — у Лавгудов были другие интересы, Диггори половину лета провели на море, да и не принято было у волшебников, тем более, англичан, лезть в чужую жизнь. Тем не менее, вся семья была на месте, да еще как.

За пяльцами.

Один вид близнецов за вышиванием дорогого стоил. Правда, далось это тоже недешево: к младшему брату поначалу никто не хотел прислушиваться.

Бедняге Рону пришлось тяжко как никогда в жизни: «воевать» со своими же родственниками было ужасно. Он же младший. А надо было как-то убеждать. Доказывать. Всем и каждому. Причем по отдельности было вроде легче, но стоило собраться больше двух Уизли, как все начиналось снова. Рон вполне серьезно подумывал, что лучше бы он два… три… да хоть десять раз на зельеварение сходил. Оказывается, вот такое отношение близких бесит даже больше, чем самые унизительные замечания язвы-профессора. Тысячу раз ему хотелось плюнуть на все, но бросить свою семью он не мог, хоть и сам не знал, что ему не давало. Не мог, и все.

Особенно сложно было со взрослыми. В конце концов Рон не выдержал и написал письмо, точнее, крик о помощи, профессору Бабблинг. И был несказанно благодарен ей за почти моментальный ответ — ему это здорово помогло. Тем более что она сделала приписку специально для родителей, чтобы те прочитали.

Больше всего Рон удивился тому, что первыми на помощь ему пришли все же не родители, а Перси и Джинни. Сестричка из матери веревки вила еще с младенчества, чем и теперь занялась, уже целенаправленно и осознанно. Перси же просто оказался самым умным. А еще его очень интересовало то самое «предательство крови», так что братья совершенно неожиданно сошлись на том, что семейные проблемы существуют и их надо как-то решать. Самим так самим.

Так что после письменной «консультации» профессора за работу довольно быстро засели все.

Кроме Рона, который справился еще в школе. Самый юный братец-рыжик корпел над очередным фолиантом по рунам. Это давалось ему нелегко, все же многолетняя привычка летом все время гонять во дворе то гномов, то снитч, то вообще просто так — дело трудноискоренимое. Но стоило ему посмотреть на склонившихся над пяльцами близнецов и послушать их тихое ненормативное шипение, взглянуть на шмыгающую носом сестру, в очередной раз уколовшую палец, на красную, как помидор, мать, которая всей душой рвалась помочь деткам, особенно доченьке, и он понимал, что его сложности по сравнению с муками остальных — фигня. Даже отец, приходя с работы, ужинал, тяжело вздыхал, мирно брался за иголку и вскоре начинал шипеть что-то в унисон близнецам. С мелкой моторикой в семье Уизли было, мягко говоря, довольно скверно.

А что делать — для правильного результата работать надо было только лично, каждому над своими собственными вещами, только тогда давнее неприятное волшебство рассеивалось окончательно. И для того, чтобы изменить его действие, нужны были новые вышивки, сделанные опять-таки собственноручно. И никаких чар!

Только спарывать нашитое пришлось почти неделю. Рон так и предполагал: в школе у него на это втрое больше времени ушло. Тут же учебы не было, а домашние дела столько времени никогда не занимали. Пока. Первое дело придумал Перси: его посетила идея просмотреть дом на предмет других надписей. Это заняло еще три дня, и впервые оба брата порадовались, что сам дом и комнаты в нем такие маленькие.

После того, как Рон с Перси, подключив младшую сестру, облазили все, что могли, в поисках рунных цепочек, они обнаружили на притолоке в комнату близнецов весьма странное сочетание. Рон аккуратно его перерисовал, потом с помощью справочника расшифровал, побледнел, ринулся к отцу, показал… и в конце концов Артур просто выпилил кусок деревяшки и спалил во дворе.

Фред и Джордж стали вменяемее. Не сразу, конечно. Но иметь с ними дело стало намного приятнее.

Потом, когда пошли по второму кругу, близнецы нашли кое-что на кухне, на чердачной лестнице и в крошечной прихожей.

Результаты после ликвидации всех этих безобразий появиться не замедлили, хотя внешне были почти незаметны. Несущие стены дома, например, стали внутри совершенно прямыми. В результате чего дом словно немного раздвинулся и в комнатах стало просторнее и будто бы легче дышать.

— Никогда бы не подумал, что наш Ронни окажется учителем вышивания, — все еще пытались острить близнецы, но… деваться было некуда. Спрашивать у брата, освоившего все нюансы рунной вышивки еще в школе, было куда проще, чем разбираться самим и с нуля.

Молли Уизли, чувствуя вину за свою доверчивость и безалаберность, искренне пыталась понять, как же все так получилось, в результате чего начала страдать довольно серьезными головными болями. Артур предположил, что это влияние ментальных закладок, и больше дети с вопросами к матери не приставали. Прониклись, таская ей обезболивающее, которое вскоре пришлось самим и готовить. Увы, это не особо помогало, Молли сама продолжала себя буквально поедом есть.

Рон все же догадался, как переключить внимание матери, хотя тут скорее просто повезло. Сад был окончательно обезгномлен одной новой парой рун, и вот тогда началось. Откуда ни возьмись, из заросших грядок поперла куча всяких овощей, и Молли пришлось засучить рукава в буквальном смысле. Поначалу она смеялась, мол, наконец взошло все, что они когда-либо высаживала. А потом стало уже не до смеха.

Первым потрясающим, несмотря на ранние сроки, оказалось «нашествие» моркови. Она росла всюду, забираясь даже на лужайку перед домом и, что странно, обгоняла в росте и скорости созревания все остальные овощи. Куда девать столько морковки, никто не знал, потому что даже здоровый аппетит всех Уизли не помог справиться с урожаем. В ход пошли ватрушки с морковкой, пирог с морковкой, морковная запеканка… просто салат.

Немного полегчало, когда Молли начала чередовать сладкие и соленые блюда, а потом где-то нашла рецепт маринада. Но это же снова много работы… Навышивавшиеся на всю жизнь близнецы на сей раз были против.

— Может, продать кому? — закинул удочку Фред.

— И в самом деле, мам, — поддержал Джордж. — Глядишь, и деньги появятся.

— Вот и займитесь! — рявкнула Молли, которая чудесный и полезный овощ видеть уже не могла, а на подходе был еще и лук, и огурцы. Но пропадать ценному продукту… нет, это было выше ее сил, все-таки она была хозяйкой, а после недавних изменений — хозяйкой вовсе не плохой.

— Половину выручки нам!

— При условии, что вы сами все выкопаете.

— Ха, да сколько угодно!

— И даже вымоем.

Молли смотрела на сыновей широко распахнутыми глазами: вот так просто, оказывается, можно было подключить детей к домашнему хозяйству!

Так на летнем рынке в соседней с Оттери довольно крупной маггловской деревне появилась пара рыжих подростков с таким же рыжим товаром. Цветовое сочетание было почти совершенным, а изобретательность юных продавцов и их убойное обаяние быстро сделало их прилавок едва ли не самым популярным. Тем более что потом и другие овощи подошли, и маринады. Даже кривые старые яблони дали на удивление приличный урожай, и в дело пошел уже готовый продукт — морковно-яблочный джем. Кажется, дети в этом году впервые поедут в школу во всем новом…

За всеми этими делами семья Уизли как-то подзабыла некогда данную им установку о помощи Гарри Поттеру и об обязанностях перед уважаемым директором Дамблдором. Они словно выпали из той части волшебного мира, в которой обычно вращались. Занятые своими делами, ставшие гораздо более вменяемыми и осторожными, Уизли вызвали бы удивление у многих, вот только, к счастью, никому из их знакомых не было до этого дела.

Только директор заглядывал к ним, даже дважды, но всякий раз видел только, как распаренная Молли крутится на кухне, а дети ей помогают. При всем том, среди банок, бутылок и кадушек для квашения ему даже присесть толком было некуда. Впрочем, как и самим хозяевам. Усмотреть же злой умысел в неожиданном сумасшедшем урожае, от которого сами хозяева чуть не спятили, было невозможно. Так ему и не удалось получить от Уизли ничего особо интересного, кроме банок с морковным джемом, которые Молли всучивала ему, стоило только появиться на пороге. Морковь директор, в отличие от фруктов, не любил, но отбрыкаться от угощений Молли Уизли не мог даже сам Великий Светлый. Потому Дамблдор решил оставить их в покое и заняться своими делами.

* * *

Северус Снейп впервые за много лет пребывал в растрепанных чувствах. Когда он, закупив все необходимое для очередной порции зелий, вернулся к себе, Скитер в доме не оказалось! А потом это повторилось, да еще и не раз. И как эта стер… роскошная женщина каждый раз ухитрялась проходить его защиту? Он зарылся в книги, выискивая хотя бы намек на подобное, но — увы. Нужные рукописи, конечно, можно было бы посмотреть в библиотеке Малфоя или попытаться заказать в Лютном, но это было все равно, что встать посреди переулка и громко сообщить, что его дом нуждается в усиленной защите.

Конечно, его адрес был известен немногим, но рисковать точно не стоило. В конце концов Снейп, морщась от отвращения, которое вызывал у него ритуал «Фиделиуса», точнее, связанные с ним воспоминания, все же начал его разучивать. Примерно на середине ему пришла одна любопытная мысль…

У Гарри нагрелся внутренний карман ветровки, и он тут же выхватил блокнот. Пока его глаза следили за появляющимися на бумаге строчками, чувства он испытывал смешанные. Во-первых, он был ужасно рад, что его наконец вспомнили. Хоть он и отвлекся на поездку к тете (и Сириусу), и с кузеном было совсем не скучно, старшего товарища ему не хватало.

Во-вторых, он на Снейпа обиделся. Он не понимал, как можно было не отвечать так долго и вообще выложить такое важное средство связи неизвестно где и не прикасаться к нему несколько дней. У самого Гарри блокнот днем был во внутреннем кармане, а ночью — под подушкой. И он весьма рассчитывал, что так же ведут себя и все остальные его «друзья по переписке». Ну, что поделать, судил он всех по себе, а воспитывать чувство такта у мальчишки было совершенно некому. Да и когда бы? Даже психологу прошлым летом было совсем не до того.

Было еще и в-третьих: он справедливо опасался, что его вторжение в спальню Снейпа в самый неподходящий момент заметили, и объясняться по этому поводу ему совершенно не хотелось. Но та часть его организма, где спина теряет благородное название, недвусмысленно намекала, что придется. Вот, стоило только вспомнить, как он почувствовал, что у него начинают гореть уши.

Чувства чувствами, а ответить что-то надо было. Тем более его наконец пригласили в гости. Гарри потянул носом и… все-таки дал выход своей обиде, написав: «Я сегодня занят». Потом представил лицо читающего это Снейпа, хмыкнул и быстренько приписал: «Как насчет завтра? Могу в любое время».

И все пошло, словно ничего особенного не случилось. Снейп ничего не спрашивал и не заговаривал ни о чем постороннем, загрузив ученика-родственничка сличением рецептов в паре новых, в смысле, недавно купленных зельеварческих фолиантов. Гарри появлялся в Паучьем, читал и сравнивал до одурения, тренировался варить усовершенствованную версию Рябинового отвара. Потом его вдруг торкнуло, он хлопнул себя по лбу и уговорил Снейпа сходить в Тайную комнату, заранее ничего не говоря, но рассчитывая порадовать себя и своего старшего друга как минимум шкурой василиска.

Увы, их ждал полный облом: комнату, точнее, вход, Гарри открыл, а вот коридор оказался намертво завален камнями. Нехорошо так завален: стоило подвинуть один булыжник, и вся конструкция начинала дрожать и крениться. Укрыться же от раскатившейся кучи было практически негде, разве что взлететь. Снейп же, хоть и был весьма заинтригован, пока предпочитал свои летательные способности держать при себе и ни с кем ими не делиться, даже с Поттером.

* * *

Рита Скитер, по мнению Гарри, шлялась в Паучий тупик как к себе домой. Единственное, что оценил хозяин — гостья никогда не позволяла себе появляться, когда в доме никого не было. Снейп, устанавливающий ловушки и следилки, ни разу не видел, чтобы они были кем-то задеты. Он почти готов был подумать, что мадам имеет такое своеобразное чувство такта, но верилось в это с трудом. Ну сами посудите: «Вежливая Рита Скитер». Это же просто оксюморон!

Рита, кстати, неоднократно пыталась пообщаться с «маленьким героем», вот только Гарри то краснел и отводил глаза, играя в молчанку, то невежливо отворачивался, а если она настаивала, и вовсе говорил, что торопится, хватался за браслет и трансгрессировал к себе домой.

Правда, это случалось не так и часто — Скитер работала, работа требовала достаточно времени, и появляться слишком часто она не могла. Тем не менее, то, что она все-таки свободно проникала в дом, его хозяина напрягало. А ей, похоже, нравилось дразнить Снейпа и его юного ученика.

Только однажды, после того, как мальчишка, красный, как рак, в очередной сбежал от нее на глазах у Северуса, она промурлыкала:

— Кажется, мальчик ревнует.

Выражение лица Снейпа было бесценно, но Рита поняла, что, увы, ей не описать его никакими словами. Не при ее таланте… Как жаль.

Снейп во всей этой ситуации молча одобрял поведение Гарри и радовался только тому, что взял с журналистки клятву, что та никогда и никому не будет передавать информацию, касающуюся его частной жизни и жизни Гарри Поттера. Собственно, он уже так опутал отчаянную Скитер клятвами, что порой непривычно ощущал себя «немного Дамблдором». Тем не менее это не помешало небольшому зеленому жучку однажды прицепиться к штанам мальчишки и побывать на Тисовой улице. Правда, увидеть там что-то особенное Скитер не удалось — обычный дом, садик с шикарными розами и большим то ли сараем, то ли гаражом в глубине, и все.

Взаимодействие Гарри с родственниками ее не взволновало — видно было сразу, что это самая обычная семья. Ровные отношения. Совершенно скучные взрослые. К счастью, визит семейства Дурслей к Мардж состоялся в первую неделю каникул, так что прокатиться в еще одно новое интересное место у жучка шансов не было. И слава Мерлину.

Миссис Дурсль понемногу собирала мальчишек в Европу: пусть всего неделя, но мало ли что? Деньги давать она опасалась: Дадли родителям все мозги прокапал о том, как он скучает по собачке, едва только вернулся домой из школы. А ну как сторгует себе какого щенка?

Съездить на одну из известных выставок Петунье тоже было любопытно, да и Дадличку «одного» отпускать не хотелось, но у мистера Дурсля, как назло, возник дополнительный контракт на дрели, и она разрывалась между мужем и сыном. Проблему помогли преодолеть две умные женщины: миссис Филдс, тот самый психолог, с которой Мардж, живущая в том же пригороде, продолжала поддерживать отношения, и сама Мардж.

Петунью немного успокоило осознание того, что если уж мисс Дурсль справляется с собачьими закидонами одного небезызвестного анимага, то с довольно вменяемыми детьми справиться должна тем более. С другой стороны, страховкой в отношении самого анимага выступала его кузина, Нарцисса Малфой, которая тоже собиралась посетить выставку. А леди Малфой — это уже серьезно.

* * *

На выставке действительно было на что, точнее, на кого посмотреть. Дадли начал мечтать о настоящем волкодаве, чау-чау и бультерьере, а в конце концов его сердцем завладел бобтейл, но не факт, что окончательно. Когда дело дошло до английских бульдогов, мальчишки рвались на ринг вместе с Сириусом и злились, что их не пустили. Они чуть не поссорились с теткой, но тут весьма кстати появилась блистательная леди Малфой и прямо после ринга забрала пса у почти безутешной Мардж, якобы для того, чтобы передать его знакомому заводчику. Мисс Дурсль чуть удар не хватил. Мальчишкам пришлось взять на себя психическое благополучие тети, которая была готова ждать «хоть под дверью питомника» (как она выразилась), пока ее песика наконец вернут.

Дело было в том, что, конечно, ни в какой питомник Сириуса отправлять не собирались, но заранее знали об этом кроме миссис Малфой только дети: Нарцисса договорилась с отличной клиникой в Швейцарии, и мистер Блэк должен был прибыть туда точно к назначенному времени. Сколько он там пробудет, неизвестно, но по предварительным данным — никак не меньше месяца.

Когда Сириус наконец узнал о том, что его ждет, чуть было снова не напился оборотного и не сбежал, но кузина быстро нашла, чем ему пригрозить: настоящим питомником. К тесному романтическому общению и особенно физической близости с суками породы английский бульдог Сириус Блэк все-таки стремился куда меньше, чем к колдомедикам.

Проводить крестного Гарри не удалось, но попрощаться они все же смогли, правда, в комнату чуть было не ворвалась Марджори Дурсль, жаждущая напоследок облобызать «чудесную собачечку». Сириус, услышав это, содрогнулся и послушно протянул руку кузине за порт-ключом.

К счастью, Дадли вовремя вспомнил самого старого любимца тетки и, сложив брови домиком, выдал:

— А как же Злыдень, тетя? Он же тоже соскучился, и он уже старенький… Совсем старенький. А вдруг с ним что-то случится?

Мардж изменилась в лице, словно сбросила наваждение, и тут же отправилась за обратными билетами. Так что в Англии Дурсли и Поттер отсутствовали всего неделю, никто и не заметил, кроме Снейпа, конечно, но он-то как раз был в курсе.

* * *

После возвращения Снейп предложил Гарри «поговорить как мужчина с мужчиной», и бедняга Поттер чуть было не применил отработанный со Скитер навык — рука сама дернулась к браслету-порталу, еле удержал.

— На мисс Скитер я вроде не похож, — чуть наигранно удивился Снейп. — Хотя речь пойдет о ней.

Гарри был готов сквозь землю провалиться, точнее, сквозь пол: перед глазами снова встала та незабываемая картина (спина, о да…), и организм начал было реагировать, но…

— Я хочу, чтобы ты мне помог, Гарри. Вопрос на самом деле очень деликатный… — Снейп сделал паузу, и уши у Гарри снова было запламенели. — Но от этого зависит и моя, и твоя безопасность. Нам надо выяснить, как она проникает в мой дом.

Признаваться мальчишке в своей некомпетентности было, конечно, неприятно, но еще неприятнее было то, что уже больше двух месяцев он никак не мог вычислить свою гостью. Так оставлять дело было нельзя.

Как же Гарри полегчало!

— Так вы тоже не знаете? А я думал, вы дали ей такой же браслет, как и мне…

— Да ты что? — возмутился Снейп, и на душе у Гарри внезапно стало легко-легко.

Северус улыбнулся: Рита была права. А он и подумать не мог, что такое могло случиться. Надо же, ревновать его! К женщине! Глупости какие… Но ведь Поттеру все-таки еще далеко не под сорок, так что судить его по себе в корне неверно. Ведь уже обжигался на этом. Снейп обозвал себя старым дураком и предложил устроиться для более приятного разговора за чашечкой чая.

Гарри только тогда понял, как ему не хватало кухонных посиделок с учителем. Они поделились своими подозрениями, обговорили, кто, как и за чем именно будет следить (друг за другом сразу после прибытия в дом). Так у Северуса Снейпа и Гарри Поттера появился собственный маленький заговор.

И вот это случилось. Гарри, в ожидании Снейпа успевший закончить чистовик эссе по зельям, которым вполне законно гордился и жаждал показать профессору, понесся в прихожую, едва услышал скрип ступенек крыльца. И когда хозяин прошел в дом, заметил слетевшего с его мантии зеленого жучка, почти тут же растворившегося в полутемном коридоре.

«Кажется, я это уже видел. Второй раз…» — мелькнуло у него в голове, он схватил Снейпа за руку и, наклонив его к себе, быстро зашептал.

— О чем это вы секретничаете? — поинтересовалась Скитер, входя в гостиную.

— Делаем ставки, мисс, на предмет того, о чем сегодня с вами… пожужжим? — Снейп сделал ехидный акцент на последнем слове.

Рита побледнела.

Ей хотелось надавать тумаков самой себе, ведь думала же раскрыть эту карту под приличный обет, но на сей раз со стороны Снейпа! Она чувствовала себя, словно оказалась раздетой в публичном месте, но это ее только разозлило.

— Координаты моего острова, Снейп, ты не узнаешь, клянусь, — прошипела она, прищурившись.

— Ну и правильно, — он кивнул невозмутимо. — Для начала ты должна проверить меня на вшивость по поводу твоей маленькой энтомологической тайны…

— Сволочь…

«А может, и нет».

Жизнь давно научила Риту не доверять никому, но сейчас ей просто некуда было деваться. Если она попросит дать клятву или обет, Снейп, наверное, даст. Почему же у нее такое чувство, что этим она все испортит?

Неужели он ей стал так важен?.. Это ужасно.

— Вы… — она выдохнула и набрала побольше воздуха. — Вы не выдадите меня?

«Дура, дура, дура!.. Никогда не проси! Никого! Ни о чем!»

— Нет, — наконец мальчишка посмотрел прямо ей в глаза. И не врал. Только смотрел, как будто видел впервые… Видел ее, Риту, а не придуманную и блестяще играемую роль.

— Желаешь Непреложный обет?

«Этот никогда не был прост. И что сказать? Желаю, конечно, желаю, можно подумать, он бы не желал, зараза носатая!»

— Просто ответь, — выдохнула она, и паника внутри замерла вместе с ее дыханием.

— Никогда, — твердо произнес он. — И ни при каких обстоятельствах.

Мерлин, Моргана и все Основатели, неужели… неужели она тоже чем-то стала ему дорога?

Что это? Что происходит с ней? С… ними? Она не могла больше находиться в доме, ей было трудно дышать, а потому Рита выскочила в прихожую, надеясь, что никто ее не остановит.

И не поверила своим глазам, когда за ней бросился мальчишка, стаскивая с запястья… то, что дают только самым близким.

— Это ты мне? — глупо спросила она.

— Вы же вернете. Просто приходите. Ну, когда успокоитесь.

Она стиснула обе руки мальчишки и поняла, что еще никогда и никому в жизни не была так благодарна.

— Спасибо тебе, — прошептала она, чувствуя странное жжение под веками.

— Это трудно, — понимающе глядели на нее зеленые и неожиданно взрослые глаза. — Доверие — это очень трудно, если по-настоящему. Я знаю.