День за днем-3 (гет)

На выходные приходится сбежать из собственного дома к Вере Михайловне — кажется, там самое безопасное место от посягательств жениха. Типа соскучилась и надо проведать мамочку, с ночевкой или даже двумя. Конечно, Сергей и туда тоже приперся — сидел, ел курицу, пил чай, рассуждая о свадьбе, но остаться на ночевку даже не пытался — свидание дочери и матери это святое и лишних мужиков не терпит. Мозг мне эта парочка, безусловно, вынесла, но важен результат — в выходные секс-марафон Сереженьке обломился.

Утром в понедельник пораньше, пока не проснулся знойный мачо, заезжаю домой переодеться. Правда потом все же, приходится изображать из себя заботливую паиньку, кормить мужчину завтраком и обещалками, что к вечеру буду в полной сексуальной готовности. Настроение вполне бодрое и на тему сборов размышляю недолго — к юбке выбор падает на серую кофточку с бантом на боку и треугольным вырезом у горла. С головой тоже не заморачиваюсь — скрепив заколкой, собираю волосы в обычный хвост.

На работу ехать приходится опять под конвоем: Сергей галантно открывает дверь, выпуская из подъезда и я, усмехнувшись, изображаю радость жизни. Приобняв за талию, он доводит меня до тачки, а прежде чем усадить на пассажирское место, целует в губы. Интересно, номер У863АС199 его машины — это Москва? Мы трогаемся с места и мои мысли уже не здесь — что же сказать Андрею и как оправдаться?

* * *

Небыстрый путь сквозь пробки и решение приходит — скажу про нагрянувшего в гости приятеля Игоря. А на Аньку все свалила, дескать, потому, что испугалась — типа напоминания о том, кто тут Гоша, Андреем всегда не приветствуются… Куртку начинаю расстегивать еще в лифте, и когда двери распахиваются, решительным шагом, душа на распашку, направляюсь через холл, жизнерадостно обозначая присутствие:

— Всем, привет!

Зимовский с Гончаровой, кучкующиеся возле Люсиной стойки, демонстративно кланяются. Проскакиваю мимо, поглядывая по сторонам — интересно есть ли Наумыч? А Каролина? Со стороны каморки художественного редактора слышится возглас:

— О, Маргарит! Привет!

Андрей! Резко торможу, облизывая губы, и осторожно блею:

— Привет.

Разборок на месте опасаюсь, и потому дергаюсь проскочить к кабинету, но Калугин не пропускает:

— Ну как дела?

Голос Андрея нервный, оно и понятно, после происшедшего в пятницу. Но насколько все плохо? Может, сделать вид, что все, как обычно? Вдруг удастся отбиться малыми потерями?

— Нормально, как у тебя?

Калугин поджимает губу в узкую щель и на меня не смотрит:

— Ну, мне было б лучше, если б кто-то вчера перезвонил.

Конечно, лучше — и вчера, и позавчера, и поза-позавчера… Но, увы! Андрей проходит мимо, вставая с другого бока и я, виновато опустив голову, тру переносицу тыльной стороной кисти:

— Андрюш, ты прости, я закрутилась, замоталась.

Наконец, поднимаю глаза и сразу натыкаюсь на его недоверчивый взгляд:

— Да? Ну, могла бы перезвонить утром, я ждал.

Черт…. Чешу за ухом, придумывая отговорку. Почему он не спрашивает, как провела выходные? Сам был занят? Потом пожимаю плечами:

— Ну-у-у… Утром я пошла на пробежку, потом пока то, се, в душ.

Насмешливость Калугина почему-то возрастает и возрастает, и это напрягает.

— Серьезно?

Он что-то знает? Ощущая надвигающуюся грозу, неуверенно мямлю, пожимая плечами:

— Андрей, я что-то не очень понимаю.

Помолчав, тот приподнимает бровь:

— Не понимаешь… А целовалась ты тоже на бегу?

Кровь приливает к щекам, и сердце бьется как бешенное:

— С кем целовалась?

— А вот я не знаю, к сожалению, ни имени, ни фамилии. Ты нас друг другу не представила.

Тон Калугина достигает пика и готов перейти в крик. Почему он говорит про утренние поцелуи? Он видел Сергея?! Заготовленная версия про нагрянувшего в гости приятеля Игоря с треском проваливается, и я пытаюсь увести разговор в сторону, чтобы собраться с мыслями:

— Андрей, ты можешь не орать.

— А ты можешь объяснить?!

Киваю, косясь на собирающийся вокруг народ:

— Только, пожалуйста, не кричи.

— Марго, зачем ты делаешь из меня идиота?!

— Андрей, пойдем в кабинет.

— Хорошо, пойдем ко мне!

А куда же еще? У меня другого рабочего места нет. Калугин поворачивает в сторону своей комнаты:

— Пойдем…, пойдем, пойдем.

Послушно захожу первая внутрь, Андрей следом, прикрывая дверь:

— И так, я жду.

Версий еще нет, поэтому начинаю с упреков, тоже повышая голос:

— Какого черта ты орешь!

— Какого черта, ты сейчас переводишь разговор в сторону!

— Так, успокойся, и тогда мы поговорим.

— Да, я спокоен.

— Нет, ты не спокоен!

Промычав, Калугин проходит мимо и с размаху швыряет листки, которые держит в руке, на стол.

Что же делать? Судорожно пытаюсь что-то правдоподобное придумать, но понимаю, что бесполезно и в глазах уже закипают слезы: все, мне капец! Андрей делает глубокий вдох:

— Я спокоен.

Он усаживается на край стола и складывает руки на груди:

— Я вас внимательно слушаю, Маргарита Александровна.

Что ему известно, кроме того, что видел утром, непонятно. В какую сторону отбиваться, чтобы не подставиться еще больше? Слова застревают в горле, и я несколько раз киваю:

— Андрей, я пока еще… Я не знаю, как тебе все это объяснить.

Тот перебивает:

— Да, что вы говорите? То есть, ты целуешься с посторонним мужиком и не знаешь, как мне это объяснить?

Опять он про поцелуи. Калугин буквально выкрикивает, тыча себе пальцами в лицо:

— Ты смотришь мне в глаза и нагло мне врешь, что ты находишься на пробежке, в тот момент, когда там тебя нет! Ты мне этого не можешь объяснить?

Точно, выследил у дома!

— Андрей, подожди.

— Потом, где у нас вчера находилась Аня? Дома? С кем-то? Аня находилась на радио, и ты прекрасно знаешь! Все!

Где вчера находилась Аня, понятия не имею: может дома, может с кем-то, может на радио. А вот пятничная накладка, это действительно шило. Черт, все так быстро вывалилось, что совершенно не получается собраться и выстроить защиту.

— Андрей, ну, не все так просто.

— Да уж, действительно, все очень сложно.

Обиженно всплескиваю руками:

— Да подожди ты! Ты мне не даешь даже с мыслями собраться!

Калугин тем временем забирает свою сумку и куртку, висящие на спинке кресла:

— Чего тут ждать, по-моему, и так все предельно ясно!

И идет мимо на выход. А я так и останусь тут стоять дрянь дрянью? Уже, требую:

— Андрей!

Калугин разворачивается на пороге:

— Все, Маргарита Александровна, когда надо врать, вам почему-то с мыслями не нужно собираться.

В том то и дело что нужно! Не получается с ходу. Андрюшка выскакивает из кабинета, и я бегу за ним, расталкивая собравшихся у дверей зевак:

— Андрей, подожди.

— Разговор окончен.

— Андрей!

— Все я сказал.

Он идет к лестнице не желая ждать лифта, а я продолжаю семенить сзади, все еще на что-то надеясь:

— Андрей.

— Все я сказал!

Конечно, он спускается быстрее меня, на каблуках можно и загреметь, так что догоняю только внизу, схватив за локоть:

— Андрей, ну подожди. Андрей!

Он останавливается, разворачиваясь:

— Что? Чего ждать?

— Господи, ну, подожди! Не делай, я тебя прошу, не делай раньше времени никаких выводов.

Калугин продолжает отступать к крутящейся двери, и тащит меня туда потихоньку.

— Маргарита, знаешь, ты у меня уникальный человек! Я ей факты, а она мне про выводы.

Шлепнув рукой себя по ладони, он ускоряет ход. Ну, почему он не хочет меня дослушать?! В отчаянии зову:

— Андрей!

— Что?

— Ну, господи, как тебе все это объяснить!?

Калугин буквально ревет:

— Я тебе уже повторял: не надо мне ничего объяснять! Тебе твое второе я, оно покоя не дает!

Да, не дает, но откуда он...

— Какое второе я?

— Да такое, Марго! Слушай, ты меня прости за выражение — но ты себя ведешь с мужиками, точно так же как себя Гоша вел с женщинами!

Да нет же! Нет у меня ничего с Сергеем и быть не может! Зачем он так говорит?!

— Это неправда!

Калугин машет пальцем у меня перед носом:

— Да? Значит, мне это все показалось?

— Андрей! Ладно, хорошо, я попытаюсь тебе все объяснить. Только, пожалуйста, прошу тебя, пойми меня правильно, ладно?

Калугин нетерпеливо отворачивается, кивая:

— До этого времени вроде бы понимал.

«Вроде бы», ключевое слово. Может, как Алисе, наплести про Анькиного брата? Но почему целовалась? Судорожно вздыхаю, волнуясь:

— Хорошо. Андрей, да я-а-а-а действительно сегодня целовалась с этим парнем.

Глаза Калугина обиженно распахиваются:

— Да? Что вы говорите? Только сегодня? А вот здесь же, вчера, на этом же месте?

Опять он про вчера. Пил он в выходные что ли? Но в пятницу здесь был Аксюта и избежать поцелуя с ним не удалось… Господи, он и об этом знает? Жалко гляжу, теряясь — что же Калугину еще известно?

— Андрей.

— Маргарита, тебя видели. И после всего этого, ты мне говоришь, что меня Егорова водит за нос, да?

Так эта сучка ему обо всем доложила? Уж наверняка, постаралась расписать и приукрасить. Сразу ощетиниваюсь:

— Это тебе Егорова накапала?!

Калугин орет:

— Какая разница, кто мне накапал!

— Андрей, пожалуйста, пойми, это все не по-настоящему.

— А, ну, конечно. Это все в понарошку, в казаков-разбойников вы с ним играете.

Ну, нет же! Дрыгнув коленками, обиженно выпаливаю:

— Черт! Ну, это не то, что ты думаешь!

— А я уже вообще не знаю, что мне думать, Марго.

Ну, как ему объяснить, что сказать… Признаться? И чем это кончится? Еще ведь ничего неизвестно, ничего! А любое лишнее слово все сломает, все испоганит, я же знаю Андрея! Пытаюсь сбавить накал, придав голосу больше успокоения и удерживая Калугина за руку:

— Андрюш, просто… Ну, просто, мне так нужно, понимаешь?

Не глядя в мою сторону Калугин мотает головой:

— Нет, Маргарит, я не понимаю... Нужно, что?

Сказать про Гошу, язык немеет и я молчу, отведя взгляд в сторону и безвольно опустив руки… Ну, не могу я!

— Маргарит, ты меня сейчас за осла держишь, да?

Ну, что же он так зациклился-то, господи. Не нужен мне никто! Но в противовес уже сказанной версии что-то сказать не решаюсь, продолжаю жалобно призывать, ловя взгляд:

— Да нет же, ну, Андрюш.

— А что, тогда?

— Ну, я не могу тебя сейчас всего объяснить.

Калугин взрывается:

— Значит, ты объяснишь, когда сможешь! А сейчас, извини, я тебя даже видеть не могу!

Он уходит, а я беспомощно и убито смотрю вслед. Наворачиваются слезы, и остается одна, последняя надежда — если разберусь с Аксютой за пару дней, Андрей не успеет наделать глупостей, и мы помиримся.

* * *

День проходит, словно в забытьи — в голове ничего не откладывается, делаю все, словно автомат. Говорят, работа помогает отвлечься, но это явно не тот случай. В башке стучат два вопроса — что рассказать Андрею и как расколоть Сергея.

Ничего толком не придумав, вечером дома играю роль примерной «невесты» — переодевшись в джинсы и обтягивающую сиреневую блузочку без рукавов, готовлю угощенье «жениху»: селедку под шубой. Кухонным ножом режу на доске овощи — вареный картофель, зеленый лук… Ждут своей очереди морковка с вареной свеклой, головка репчатого лука, зелень… Сергей извлекает из холодильника тарелку с купленным филе селедки и несет ее к кухонной стойке, ставя возле разделочной доски:

— Маш, ты не представляешь, какой кайф наблюдать за любимой женщиной, особенно когда она готовит.

Он обходит вокруг стола, приваливаясь плечом к стене позади меня. По крайней мере, готовка ужина успокаивает и помогает думать. Надув губешку, посылаю алаверды:

— Ну, а ты не представляешь, какой кайф готовить для любимого мужчины.

— Надеюсь…, ты имеешь в виду, меня?

Зря надеешься. Молчу, делая вид, что увлечена процессом. Аксюта приобнимает за плечи, настаивая:

— Ма-а-аш.

Кошусь в его сторону:

— Сереж, ну, а кто еще?

Его руки обвиваются вокруг моей талии и смыкаются на животе. Аксюта прижимается к спине и целует обнаженную шею:

— Ну, а чего тогда молчишь?

— Я не молчу, я режу.

Поцелуи становятся активней, и я изворачиваюсь:

— Сереж, не надо, у меня нож.

Атаку отбить удается, но что будет ночью? Я же уже дней пять ему мозги полощу и только обещаю и обещаю. Сергей отпускает, потом с недовольным видом обходит стол в обратном направлении, садясь напротив:

— Ты нарезаешь, прямо, как Вера Михайловна.

Еще бы — дочь, гену пальцем не раздавишь. Хотя, это может быть очередной проверкой, и потому пытаюсь добавить натурализма:

— Да… А вообще-то, нарезать меня учили в «Кальяри». Тогда еще Пашин отец….

Резкий окрик останавливает поток слов:

— Я прошу тебя!

С любопытством разглядываю Сергея — ишь как его передернуло бедного, сидит, ручки поднял протестуя:

— Не упоминай при мне больше имени этого ублюдка и его заведения!

Федора Ивановича? Да ради бога. Зато, какой отвлекающий маневр замечательный! Сразу мысли сбивает со всякой романтической дребедени. Пожав плечами и морща лоб удивленно приподнятыми бровями, слезаю со стула:

— Как, скажешь…

Заглянув в холодильник, обнаруживаю отсутствие майонеза, и это наталкивает на отличную мысль — есть повод отправить милого подальше и устроить обыск. Издав сокрушенный возглас, вопросительно гляжу на Серегу:

— Бли-и-ин!

— Что, такое.

Захлопываю дверцу:

— Э-э-э… Представляешь, майонеза-то у нас нет оказывается!

— Ну и что?

— Как, ну и что, а какая селедка под шубой без майонеза?

Тычу ладошкой в сторону селедки, а потом засовываю обе руки в задние карманы джинсов. Облокотившись на стол, Аксюта лениво интересуется:

— И чего теперь делать?

Кокетливо надув губки, стреляю глазами:

— Вообще-то догадливый мужчина уже давным-давно бы оделся и сбегал бы.

С вызовом бросаю игривый взгляд, и Сергей хмыкает, слезая со стула:

— Намек понял, все, побежал.

Легонько чмокнув в щеку, он обходит стол, направляясь в прихожую, а я семеню следом, стерев сладкую улыбку с лица. Закрыв за Аксютой входную дверь, поворачиваю защелку замка — какое-то время у меня есть! Куда теперь? Где искать? Дернувшись пару раз туда-сюда, кидаюсь к стенному шкафу, чтобы отодвинуть раздвижную дверь — помнится, именно сюда засунули его спортивную сумку. Точно, вот она стоит на полке! Расстегнув молнию, начинаю копаться в шмотках, шарить по кармашкам. В торцевом натыкаюсь на что-то твердое и вытаскиваю — электронная записная книжка!

Нервничая в предвкушении, сдерживаю дыхание, вертя в пальцах гаджет, потом открываю крышку и нажимаю кнопку включения. Упс… На вспыхнувшем светом дисплее удручающая надпись «Введите пароль и выберете «Разблокировать». Можно также ввести номер службы экстренной помощи».

И что теперь? Растерянно бормочу:

— Не поняла… Какой еще пароль?

В дверь звонят, и на домофоне маячит лицо Сергея. Капец, метеор….

Поспешно засовываю книжку обратно в кармашек сумки и задвигаю дверь, закрывая шкаф. Снова нетерпеливый звонок и я, повернув защелку, распахиваю входную дверь, удивленно тараща глаза.

— Что так быстро, что ли?

— Знаешь, я побежал, а деньги-то я здесь оставил, в куртке.

Аксюта забирает свою куртку с ящика для обуви, и я тяну:

— А-а-а.

Он вновь исчезает за дверью, прижимая куртку к себе. Так, вторая попытка! Закрыв замок, вновь кидаюсь к шкафу:

— Капец.

Отодвинув дверцу, сразу тянусь за записной книжкой в кармашке. Черт, какой же может быть пароль? На всякий случай ввожу набор букв с нижней панели — то, что обычно запоминать не требуется, и нажимаю «ввод». Увы, появляется надпись «введен неправильный пароль». Получается, что с наскока-то не пройдешь?

Ладно, первый шаг сделан, причем неплохой. Пробую еще несколько вариантов, типа «Маша» и «Васильева», но, увы, не то — пусто и я прячу гаджет обратно в сумку.

Остаток вечера проходит, как пишут в газетах: «в дружеской обстановке». Простужаться вроде бы не с руки, так что приходится изображать расстройство желудка и бегать в туалет, при каждой попытке горячего мачо с боем перейти границу. Чувствую, клянет он меня сейчас последней засранкой. С некоторыми потерями, но атаки полностью отбиты и мы, в конце концов, засыпаем, каждый на своем краю постели.