Солнце над пропастью (гет)

Гермиона была в отчаянии. Никакие уговоры, никакие доводы не помогали. Если бы леди Иделиса могла себе представить, насколько навредит одним непродолжительным визитом, то, скорее всего, предпочла бы умерить свое беспокойство и остаться в Хогсмиде. Впрочем, нельзя было исключать вероятности того, что именно создание такого переполоха и было ее истинной целью.

Из последней беседы Гермионы с матерью, прошедшей на повышенных тонах, явно напрашивался только один вывод — единственным способом вернуться в Хогвартс остается разве что бегство. Джин категорически не желала позволять ей продолжить учебу, запретила даже возвращаться в дом Блэков, где Гермиона было надеялась переждать бурю. С тех пор Гермиона демонстративно не выходила из своей комнаты и сходила с ума от бессильной ярости, если до ее ушей доносились отголоски разговоров родителей. Стоило ли удивляться, что Роберт Грейнджер здесь всецело встал на сторону жены?

— Не понимаю, в чем проблема, — пожал плечами Том, без лишних церемоний оказавшийся в ее комнате в обход всех мыслимых ограничений и правил. — Я же менталист. Твоя мать ничего не почувствует.

— Ты соображаешь, что говоришь? — огрызнулась Гермиона. — Мама уже не почувствовала однажды, с Каро. А потом это обнаружила твоя же подружка Сакс.

— Я не предлагаю стирать ей память или изменять личность, — поспешил заверить ее Том. — Лишь слегка подтолкнуть к правильному решению. Миссис Грейнджер ведь понимает, что для успешного будущего в мире магглов ты потеряла слишком много времени.

— Родители готовы оплатить частных преподавателей, — удрученно призналась Гермиона. — В кратчайшие сроки наверстать упущенное, договориться насчет школы… Психолог, если потребуется. Они не понимают, что в Хогвартсе вся моя жизнь! Ты никак не мог выбрать более удачный момент, чтобы затевать ссору с Иделисой? С этих пор Флюмы никогда и не подумают за меня заступиться!

— Флюмы и до сих пор не слишком-то о тебе беспокоились, — хмыкнул Том. — Это в твоем идеальном мирке Иделиса — благообразная старушка из пряничного домика, которая печет пироги и помогает потерявшимся деткам найти дорогу домой. О том, кто такая настоящая Иделиса Сеир, потомок самых отмороженных на всю голову в Британии некромантов, ты представления не имеешь.

— Благодаря тебе я этого уже и не узнаю, — фыркнула Гермиона. — Знаешь, Гарри предлагает, чтобы твоя мама поговорила с моей. Миссис Сандерс умеет подобрать правильные слова. Она даже с родственниками Гарри ладит, а они ненавидят любое проявление магии.

— Как это прекрасно, что у Поттера уже есть поручения к моей матери, — ядовито отозвался Том. — Чувствую себя частью большой и счастливой семьи.

— Не понимаю, откуда у тебя столько ненависти к Гарри, — укоризненно покачала головой Гермиона. — Вы ведь ни разу даже не разговаривали! Хотя тебе, как змееусту, должно быть интересно…

— Вот что, Гермиона, договоримся раз и навсегда, — резко прервал ее Том. — О том, что мне интересно, а что — нет, я предпочитаю думать своей головой. Что касается мамы, я, конечно, признаю ее дипломатические таланты, но ей будет сложно противопоставить что-либо убедительное аргументам миссис Грейнджер. Позволь тебе напомнить, что она даже меня не отпустила в Хогвартс, то есть, пришла к тем же выводам, что и твоя мать, еще несколько лет назад.

Гермиона в отчаянии сцепила руки.

— Что же мне делать? — поинтересовалась она как-то беспомощно. Том равнодушно пожал плечами.

— Приготовиться к тому, что придется попытать удачи в мире магглов. Благо, магия твоя все равно скоро иссякнет. Видишь ли, я был бы рад помочь тебе, Гермиона, но это крайне затруднительно, если принимать во внимание все твои убеждения и представления о морали. Слишком много условий.

Гермионе было решительно нечего возразить на справедливый упрек друга. Следовало перестать прятать голову в песок и принять очевидный факт — мир волшебников окончательно для нее потерян, и следует выйти из этой ситуации, сохранив лицо и не растеряв то немногое, что еще связывает ее с собственной семьей. И все же в душе ее не переставал теплиться слабый, едва заметный огонек надежды…

Прошло уже больше недели с тех пор, как почтовая сова унесла послание, адресованное Гекате Дагворт-Грейнджер. Гермиона отлично помнила их последний разговор и не питала иллюзий, но все же каждый день бесплодных ожиданий отзывался в ее душе неуловимой болью. Она не имела никаких оснований всерьез рассчитывать на помощь целителя Гекаты, должно быть, в ее глазах она была дерзкой и наглой девчонкой, нацелившейся на то, что никогда ей не принадлежало, но неужели эта ведьма не могла проявить хотя бы каплю сочувствия?

Когда Гермиона окончательно отчаялась и почти решилась принять условия родителей и встретиться с одним из репетиторов для собеседования, в их дверь раздался звонок — довольно рано для воскресенья. Когда девушка, впервые за долгое время присоединившаяся к родителям за завтраком, подняла глаза на вошедшего, ей показалось, что она видит абсолютно нереальный сон.

Порог их гостиной переступил одетый в совершенно обыденный маггловский костюм и укоротивший бороду — должно быть, речь идет об очень правдоподобных чарах отвлечения внимания, — но все же безошибочно узнаваемый Альбус Дамблдор. Джин, впустившая в дом бывшего директора, выглядела до крайности изумленной — в свое время Гермиона с гордостью демонстрировала им фотографии Дамблдора, включая вкладыши от шоколадных лягушек, и рассказывала о его роли в исходе второй мировой войны, так что гость в представлении не нуждался.

— Прошу прощения, профессор Дамблдор, — Роберт присоединился к хлопотам жены, освобождая дополнительное место за столом. — Не понимаю, как Гермиона могла забыть предупредить нас о вашем приезде!

— Боюсь, это я взял на себя смелость явиться без приглашения, — улыбнулся Дамблдор. — Надеюсь, я не нарушил ваших планов на это утро.

— Ну что вы, — запротестовал Роберт. — Большая честь принимать у себя дома национального героя, профессор!

Дамблдор, скептически относившийся к такому обращению, удивленно приподнял брови.

— О, вы можете называть меня просто Альбусом, — весело отозвался он. — В силу обстоятельств мне давно пришлось оставить преподавание, да и директорство мое уже в прошлом. Пришло время передать эстафету моим ученикам. Вы ведь знакомы с Минервой Макгонагалл?

— Мы встречались однажды, — Джин настороженно кивнула. — Профессор Макгонагалл убедила нас позволить Гермионе обучаться в Хогвартсе. Вынуждена сразу предупредить вас, профессор… простите, Альбус, если и вы для этого пришли, мы настроены решительно. После всего, что я узнала, я не могу смириться с выбором Гермионы. Пока она находится на нашем попечении, в Хогвартс она не вернется.

Дамблдор с пониманием кивнул и сделал вид, что увлечен сладостями, предупредительно разложенными мамой на одном из самых красивых блюд из сервиза, который до этого доставался только по праздникам.

— В Хогвартсе нечасты подобные прецеденты, — с сожалением проговорил он. — Под моим руководством лишь Салли-Энн Перкс прервала обучение из-за проблем со здоровьем, случилось это в прошлом году, когда другого выхода, увы, не оставалось. Мой предшественник, профессор Диппет, был куда более решителен, если речь шла о нарушении школьных правил, но я избрал для себя иную политику. История не раз доказывала, что оступившийся человек заслуживает второго шанса. Излишняя суровость может привести к непредсказуемым последствиям.

— Возможно, вы правы, Альбус, — Роберт вздохнул. — А возможно, ответственность за сделанные ошибки — часть взросления. И Гермионе придется с этим смириться. На нас тоже лежит часть вины. Нам следовало лучше познакомиться с миром, частью которого она пожелала стать.

Глаза Дамблдора заговорщически блеснули.

— Вот мы и подобрались к цели моего визита. Пример вашей семьи наглядно показал недостатки нашей образовательной системы в том, что касается информирования родителей магглорожденных студентов. И сейчас, когда будущее Гермионы решено, я бы не хотел оставить в вашей душе горький осадок. Словом, я бы хотел предложить, точнее просить вас совершить со мной небольшое путешествие.

За столом повисла тишина.

— В Хогвартс? — тихо уточнила Джин, явно намереваясь ответить отказом. Дамблдор, однако, отрицательно покачал головой.

— Всего лишь в дом, где я провел свои лучшие годы и куда вернулся встретить старость. В деревушку под названием Годрикова Лощина...

— Годрикова Лощина? — от неожиданности Гермиона забыла обо всех правилах вежливости, перебивая старого мага. — Но разве не там родился Гарри?

— Мистер Поттер мог бы быть моим соседом, сложись все по-другому, — посетовал Дамблдор. — Сейчас на месте дома его родителей музей. Итак, я бы хотел показать вам Годрикову Лощину и рассказать о волшебном мире правду, без прикрас. Это будет достойным завершением красивой истории.

Джин и Роберт неуверенно переглянулись. Гермиона отлично понимала, что происходит в этот момент в душе родителей. Мама всю жизнь мечтала услышать подобное предложение — любое соприкосновение с миром магии было для нее билетом в сказку, и она не могла простить дочери того, что та так упорно держит ее на расстоянии от этой удивительной реальности. Дамблдор, будто ловкий фокусник из шляпы, извлек из ее души эти потаенные желания, в которых она не осмеливалась признаться даже самым близким — и поставил ее перед соблазном, в борьбе с которым устоять было невозможно. Что до отца, отчаянного авантюриста в душе, вынужденного носить маску добропорядочного и респектабельного гражданина, но мечтающего о приключениях и чудесах, разве мог он противопоставить этой почти детской вере в невозможное аргументы, которые сам едва ли воспринимал всерьез?

— Это ведь обычный визит в гости, дань вежливости, не так ли? — жалобно произнесла Джин, убеждая разве что саму себя. — Альбус столько сделал для Гермионы. Без его помощи и поддержки с ней в Хогвартсе могло бы случиться все что угодно.

Вот с этим заявлением Гермиона готова была поспорить — но только не сейчас. Она благодарно посмотрела на Верховного Чародея, а тот лишь лукаво подмигнул ей, отлично зная, что происходит сейчас в душе мистера и миссис Грейнджер.

Дом Дамблдора в Годриковой Лощине вполне соответствовал представлениям Гермионы об этом человеке и отчасти напоминал его бывший кабинет в Хогвартсе. С тех пор, как сюда нанесли визит Андреа и Даррен Саксы и едва не поплатились жизнью за неосмотрительность, многое изменилось: дом, наконец, вспомнил и принял блудного хозяина и начал служить ему верой и правдой, отражая те грани личности, что и делали Дамблдора величайшим из ныне живущих волшебников. Гермионе вдруг вспомнилось, что Дамблдора называли единственным, кого Темный Лорд по-настоящему боялся, — и дом сейчас производил на нее именно такое впечатление, величественное и таинственное.

Джин и Роберт, судя по выражениям их лиц, совершенно потерялись в эмоциях: их восхищали старинная мебель и дорогая посуда, массивные серебряные подсвечники, украшенные ожившими фигурками фантастических зверей, тяжелая люстра с мерцающими кристаллами, расставленные тут и там магические артефакты, напоминавшие древние астролябии и измерительные приборы канувших в небытие народов, впечатлило множество книг, под стать жилищу настоящего ученого. Внимание Гермионы же привлекли магические шахматы, разительно отличающиеся от тех, в которые на досуге играл Рон. На доске в самом разгаре была недоигранная партия, и Гермиона, пусть и не знакомая с правилами игры, вдруг ощутила острое желание коснуться фигур и передвинуть хотя бы одну из них.

От Дамблдора не укрылся ее заинтересованный взгляд.

— Вижу, вы оценили мое небольшое хобби, мисс Грейнджер, — с усмешкой заметил он. — В самом деле, чем может занять себя одинокий старик, когда приходит время отдохнуть и от науки, и от службы обществу? Раньше моей отдушиной была педагогика, но всему свое время, и мое безвозвратно уходит...

— Вы играете в шахматы? — Гермиона подошла чуть ближе, глядя на треугольную доску, расчерченную непонятными символами. — Со своими друзьями?

— Раньше мы играли по переписке, посылали сообщение с совами, — с готовностью поделился Дамблдор. — Такая игра занимала месяцы, а порой и годы. Потом мы нашли способ зачаровать доску, и с тех пор события развиваются стремительно. Моему противнику не обязательно сидеть рядом со мной, чтобы сделать ход. Сказать по правде, сейчас я понятия не имею, где находится Энид Лонгботтом. Возможно, ваш школьный приятель, мистер Лонгботтом, может ответить на этот вопрос.

Гермиона все еще не сводила задумчивого взгляда с облаченного в пурпурные доспехи воинства.

— Вы играете с леди Лонгботтом, — тихо проговорила она. — Но я вижу здесь три армии...

— Боже, Альбус, вы знакомы и с маггловской литературой! — перебил ее все еще осматривающийся по сторонам отец. — Знаете, я в молодости интересовался древнегреческой драматургией и театром!..

— Оно и заметно, — фыркнула Джин. — Я никогда раньше не бывала в доме настоящего волшебника, Альбус. Надеюсь, вы простите наше любопытство, и оно не идет вразрез с принятым у вас этикетом.

— Ну что вы, Джин, я ведь сам вас пригласил, — Дамблдор охотно подхватил беседу, будто не заметив замечания Гермионы. — Не желаете ли взглянуть на другие дома? В Годриковой Лощине сегодня проживает более пятидесяти волшебных семей. Это второе по величине поселение магов после Хогсмида.

Никогда еще в душе Джин не происходило такого мучительного выбора. Гермиона не могла отрицать — матери была свойственна некоторая бесцеремонность, с первой встречи сделавшая ее врагами с Констанс Финч-Флетчли. Дамблдор сам не понимал, какого джинна выпустил из бутылки.

— А это удобно? — едва сдерживая энтузиазм, поинтересовалась Джин. — У вас тут, должно быть, нечасто бывают обычные люди…

— Я буду рад познакомить вас с моим старинным другом, Эльфиасом Дожем, — заверил ее Дамблдор. — Он всегда рад возможности пообщаться с магглами, хотя в силу возраста уже давно не выходит в большой мир. А моя ближайшая соседка — Батильда Бэгшот, — известна тем, что написала учебник по истории магии.

— Мать бывшего лорда-мэра Хогсмида, — подхватила Гермиона. — Мы встречали ее на чемпионате мира по квиддичу. В этом учебном году она лично преподает у нас историю.

— Гермиона, снова ты за старое, — сердито сверкнула глазами Джин. — Мы ведь уже обо всем договорились! Если ты намереваешься продолжать в том же духе, нам лучше вернуться домой.

— Нет, нет, — поспешно остановила ее девушка. — Обещаю молчать, что бы не происходило. Пожалуйста, давайте прогуляемся по деревне. Мне кажется, это важно… Важно для Гарри. Он… он никогда… Знаете, вы можете заставить меня бросить Хогвартс, но я никогда, никогда не соглашусь перестать быть другом Гарри, — твердо произнесла она, на этот раз глядя в глаза Роберту.

Отец несколько минут молчал, а потом, тяжело вздохнув, сдался.

— Вы, кажется, что-то говорили о музее? — повернулся он к Дамблдору под протестующий возглас Джин. — Что же, мне любопытно узнать, что это была за война, о которой мы ничего не слышали.

Дамблдор оказался превосходным рассказчиком. В его историях перед ними будто оживали ожесточенные битвы, невероятные путешествия и сокрушительные предательства. Гермиона невольно перенеслась во времени на пятнадцать лет назад, когда молодожены Поттеры, совсем недавно выпустившиеся из Хогвартса, только поселились в Годриковой Лощине, надеясь найти здесь дом и надежное убежище, и еще не могли себе представить, что за печальная судьба их ждет.

Полуразрушенное здание навевало тоску. Какую бы цель не преследовал Дамблдор этой тактикой, Гермиона знала наверняка: родителей ей уже не уговорить. Увидев воочию свидетельство террора Волдеморта, мама ни за что не позволит ей вернуться в мир, где история может повториться.

Последним пунктом назначения в их экскурсии было местное кладбище. Гермиона считала это правильным. В какой-то степени, в этот день заканчивалась и ее жизнь как волшебницы. Кроме того, она хотела отдать дань памяти родителям Гарри и написать об этом другу. Конечно, он и сам уже неоднократно бывал на их могиле в сопровождении Сириуса, но неумолимая сила будто под воздействием чар вела туда девушку, словно от этого зависела ее судьба.

— Вот здесь они и похоронены, — тихо произнес Дамблдор, остановившись возле надгробия из белого мрамора. — “Последний же враг истребится — смерть”, — прочитал он выбитую на камне эпитафию. — Джеймс и Лили были последними в роду. Организацией похорон попросили заняться Энид Лонгботтом, она была когда-то дружна с Дореей Блэк, матерью Джеймса. Энид выбирала и памятник.

Гермиона вздрогнула. Она определенно знала это выражение, слышала его уже не раз — в воспоминаниях Каро Макнейр.

— Позвольте, но разве это не лозунг Пожирателей Смерти? — ахнула она. — Что он здесь делает?

— Гермиона, стыдно, — укорила ее Джин. — Это же из Библии. Первое послание Коринфянам. “Ибо ему надлежит царствовать, доколе низложит всех врагов под ноги Свои. Последний же враг истребится — смерть, потому что все покорил под ноги Его…” Что вы так смотрите? — она сердито насупилась, заметив пораженный вид дочери. — С тех пор, как ты уехала, я часто читаю Библию. Единственное, что я могу делать ради тебя — молиться.

Никогда еще Гермиона не чувствовала себя настолько виноватой. Порывисто подавшись вперед, она крепко обняла мать, пообещав себе, что больше никогда не причинит ей боли.

— Они были такими молодыми, — Джин все еще завороженно глядела на могилу и букет свежесрезанных белых лилий, лежавший возле надгробия. — То, что произошло с ними, ужасно. И этот несчастный мальчик… Хорошо, что у него остался хотя бы крестный, который о нем заботится.

— Родители Гарри по праву могут им гордиться, — кивнул Дамблдор. — Для меня было большой честью быть его наставником, пусть и совсем недолго. Прежде, чем я провожу вас, позвольте мне несколько минут провести на могилах матери и сестры. Это совсем рядом.

Надгробия Дамблдоров были черными, и от их вида у Гермионы перехватило дыхание. Это чувство невозможно было описать словами — одновременные холод и жар, будто в ее кровь впрыснули жидкий огонь, который может вознести ее на вершину мира или обрушить в пропасть. То, что она чувствовала когда-то в Хогвартсе или в момент использования хроноворота, было жалкими отговорками — только здесь, сейчас, в этот ничем не примечательный день, она, наконец-то, в полную силу соприкоснулась с собственной магией — и поняла, что готова скорее умереть, чем отказаться от такой жизни.

“Где сокровище ваше — там будет и сердце ваше”. У Дамблдора, определенно, было несравненное чувство юмора. Конечно же, забрав артефакт Тома из Хогвартса, он не мог спрятать его ни в каком другом месте, кроме самого очевидного и одновременно самого невероятного.

— Ваша сестра умерла такой молодой! — ахнула Джин и с сочувствием посмотрела на Дамблдора. — Как вы с этим справились! Такое горе!

— Иногда мне кажется, что все это случилось вчера, — вздохнул Дамблдор. — Ариана была удивительной девушкой. К сожалению, она не могла контролировать собственную магию. В детстве маггловские мальчишки стали свидетелями ее стихийного выброса и напали на нее, сильно напугав. С тех пор Ариана так и не стала прежней. Мой отец решил отомстить и попал в тюрьму… Мама пыталась справляться с ее приступами, но все закончилось очень печально... она попросту не смогла противостоять этой силе. Необученный маг представляет угрозу для себя и для окружающих, а Ариана, к тому же, не совсем понимала, что делает.

— Боже мой, — Джин потрясенно выдохнула. — Неужели такое может случиться в любой семье, где рождается волшебник?

— Каждый случай индивидуален, Джин, — Дамблдор развел руками. — Признаюсь, мне приходилось сталкиваться со случаями, когда родители не желали отпускать ребенка в Хогвартс, по религиозным или каким-либо иным соображениям. По прошествии времени они сами меняли решение. Есть силы, которые мы не в состоянии контролировать, хотя самонадеянно полагаемся на случай. До сих пор только одному юноше удалось меня удивить, и Гермиона с ним хорошо знакома, не так ли? Я говорю о Томе Сандерсе.

Гермионе вдруг стало не по себе. Дамблдор так явно дал понять, что внимательно следит за Томом, и ей захотелось немедленно бежать к другу, чтобы предупредить его об опасности.

— Тому хорошо в мире магглов, — быстро произнесла она. — Хогвартс для него слишком мал. Он хочет учиться и многого добиться в жизни.

— Вы верно заметили, Гермиона, — в голубых глазах Дамблдора ей почудилось насмешливое мерцание. — Хогвартс для него действительно слишком мал.

В особняк Дамблдора они возвращались в задумчивом молчании. Гермиона едва обратила внимание на старинную могилу, где, по легенде, покоился сам Игнотус Певерелл, не заинтересовал ее встретившийся им на улице забавный толстяк, оказавшийся одним из судей Визенгамота. Мама за всю дорогу не проронила ни слова, но крепко сжимала ее руку.

Перед тем, как аппарировать, Гермиона снова бросила взгляд на шахматную доску. Как ей показалось, одна из фигурок черной армии за время их прогулки изменила свое положение.

— Я так признательна Вам, Альбус, — лицо Джин на прощание светилось благодарностью. — Это был удивительный день. Не знаю, рассчитывали ли Вы на это, но история вашей сестры меня потрясла. Я только сейчас поняла, что, заботясь о благе дочери, подвергаю нас всех еще большей опасности. Думаю, я готова дать еще один шанс Гермионе.

— Вот так новость, — только лишь рассмеялся Роберт, зато Гермиона забыла, как дышать, от потрясения.

— Что? — она неверяще посмотрела на Джин и тут же бросилась к ней, чтобы заключить в объятия. — Мама, у меня нет слов! Клянусь, ты не пожалеешь! Как же замечательно!

— Надеюсь, что не пожалею, — покачала головой Джин, целуя ее в лоб. — До первого промаха, Гермиона. До первого промаха! В следующий раз пощады не жди!

Гермиона спустилась вниз, чтобы проводить Дамблдора. Родителям следовало побыть наедине, а ей — собраться с мыслями, а также поблагодарить неожиданного спасителя.

— Вы сами не понимаете, из какого болота вытащили меня, господин Верховный Чародей, — голос Гермионы дрожал от переизбытка переживаний. — Одна я бы никогда не смогла подобрать правильные слова, чтобы переубедить родителей.

— Вы задали мне непростую задачу, мисс Грейнджер, — Дамблдор усмехнулся. — Как я уже говорил, мне часто приходилось убеждать родителей моих магглорожденных студентов дать согласие на их обучение в Хогвартсе, но случаев, чтобы ученика хотели забрать несколько лет спустя, припомнить не могу. Впрочем, ваших приключений с лихвой хватило бы на десяток таких студентов.

— И все же, вы не были обязаны мне помогать, — проговорила Гермиона. — И уж тем более делиться такими личными подробностями, как обстоятельства смерти вашей сестры. Я благодарю вас за то, что вы потратили свое время.

— Время, — Дамблдор задумчиво кивнул в унисон своим мыслям. — Время — самая ценная и самая непредсказуемая магическая субстанция. Только тот, кто сознает его настоящую ценность, способен стать истинным алхимиком... В моих действиях, мисс Грейнджер, нет ничего особенного. Я часто повторяю своим ученикам: в Хогвартсе тот, кто просит помощи, всегда ее получает. Пусть даже я больше не директор... во всяком случае, официально. Меня только удивило, что вы обратились не к своему декану, а к профессору Снейпу. Удивило... и отчасти обрадовало, что вы нашли в себе силы преодолеть былые разногласия.

— К профессору Снейпу? — изумилась Гермиона. — Но здесь, должно быть, какая-то ошибка, я ведь никогда... — она задумчиво осеклась, а Дамблдор сделал вид, что не заметил ее оговорки.

— Северус был очень раздосадован решением ваших родителей, — невозмутимо пояснил он. — Он считает вас исключительно талантливой студенткой. Не в моих правилах разглашать чужие тайны, возможно, однажды он сам сочтет уместным поделиться... но профессор Снейп понимает ваши проблемы куда лучше, чем вы думаете, Гермиона. К тому, как он намекнул, его бездействие в случае вашего ухода из Хогвартса доставило бы ему немало семейных проблем. Представить себе не могу, что именно он имел в виду.

Гермиона пораженно ахнула и почувствовала, что не может сдержать улыбки. Ее письмо все-таки достигло своей цели. Заставить Снейпа помогать той, кого он называл не иначе, как невыносимой гриффиндорской всезнайкой, мог только один человек на всей Земле. В своем неповторимом стиле целитель Геката все же нашла способ помочь той, кто имела дерзость претендовать на роль ее потерянной правнучки. В память вдруг всплыли рассказы о том, на что она в свое время пошла ради Снейпа, которого тоже будто бы отчаянно не желала признавать частью своей семьи. Гермионе еще никогда не встречалась настолько противоречивая особа.

— Я был рад видеть вас, мисс Грейнджер, — Дамблдор лучезарно улыбнулся. — Если когда-нибудь пожелаете составить мне компанию в партии в магические шахматы, двери этого дома всегда открыты для вас.

Голос старого волшебника звучал вполне искренне — тем больнее Гермионе было сознавать, как цинично и бесчестно будет выглядеть то, что они с Томом собираются сделать. Она не могла промолчать о своей находке на кладбище Годриковой Лощины — а предугадать действия Тома удалось бы любому, кто хоть сколько бы нибудь его понимал.

— Я была бы рада, ваша светлость, — через силу она послала ему ответную улыбку. — Вот только я не знаю правил.

— Позвольте с вами не согласиться, — заметил Дамблдор, прежде чем аппарировать. — Вы отлично знаете правила, мисс Грейнджер. И при должной тренировке из вас еще получится отменный игрок.

* * *

Всю свою жизнь Уолден Макнейр прилагал максимум возможных усилий к тому, чтобы как можно реже становиться центральным персонажем той или иной истории. Ему категорически не нравилось, если свет прожекторов был направлен на его скромную персону, — а судьба будто смеялась над ним, снова и снова ставя в дурацкое положение, взять хотя бы его арест, прощальный подарок Каро.

После освобождения он надеялся зажить спокойной и благополучной жизнью в Хогсмиде, но не тут то было. Темный Лорд явился в его дом, будто и не было всех этих лет, и придумал для него задание, равносильное самоубийству. Даже в свои лучшие годы Уолден бы не рискнул шпионить за Шайлих Фоули. Что там говорить, стезя шпиона подошла куда лучше кому угодно другому из их организации. Однако одно он также уяснил наверняка — Темному Лорду не отказывают, в каком бы образе тот ни представал и в какую бы форму ни облекал свою просьбу.

Вивиан Селвин в образе Джеммы выглядела странно. Усомниться в качестве Оборотного зелья оснований не было — Уолден мог поручиться за любого из своих поставщиков, — но некоторые вещи невозможно было подделать. Джемма иначе смотрела. Джемма совсем по-другому смеялась. Джемма обладала собственной личностью, и хотя к ней можно было относиться по-разному, привыкшей выживать Вивиан не по силам было скопировать девушку, выросшую в благополучном мире в любящей ее семье.

Должно быть, Вивиан понимала, что ее актерское мастерство Уолдена, в лучшем случае, забавляет, потому что не упускала случая для колкостей.

— Ну и как Вам это? — к примеру, поинтересовалась она, застав Макнейра в момент задумчивости. — Нравится?

— Поездка на маггловском поезде? — Уолден иронично изогнул бровь, прикидывая, сколько им еще остается до забытой небесами глуши, которую Шайлих выбрала в качестве нового родового гнезда. — Опыт, без которого я бы предпочел обойтись.

— Необходимость делить еще одну любимую женщину с Темным Лордом, — со сладкой улыбкой проговорила Вивиан. — И наблюдать, как этот путь приведет ее к гибели.

Уолден выдержал выразительную паузу, делая небольшой глоток того снадобья, что после освобождения из Азкабана позволяло ему сохранять душевное равновесие, разбавленное снисходительно-ироническим взглядом на мир.

— Позвольте, а вы точно подруги? — с преувеличенной заботливостью спросил он. — Мне важно знать, а то вдруг Вы отравите меня в отместку Джемме. К тому же, мистер Сандерс, — сделал он акцент на маггловском имени Повелителя, — кажется, не планировал ее жестокое убийство, если Вы, конечно, не посвящены лучше меня в Его намерения.

— Намерения значения не имеют, — Вивиан беззаботно махнула рукой. — Джемма уже один раз оказалась в Азкабане, хотя никто лично к ней враждебных намерений не питал. Эта жизнь просто не для нее. Не каждому дано. Ей надо было выйти замуж за кого-то типа Маркуса и жить себе припеваючи. Кстати, я всегда считала, что Вы ей не пара.

— Полагаю, Вы в этом не одиноки, — Уолден закатил глаза. — Я все еще не вырезал вам язык, мисс Селвин, только по той простой причине, что эта поездка невыносимо скучна, и мне любопытно, как далеко Вы готовы зайти. Надеюсь, Вы понимаете, что после того, как мы выполним задание Повелителя, о Ваших визитах в мой дом не может быть и речи.

— А что я такого сказала? — прикинулась изумленной Вивиан. — Нет, все-таки в одном Вы с Джеммой совершенно определенно похожи. Не любите слушать правду.

Уолден снова терпеливо напомнил себе о том, что эта наглая девица — необходимая составляющая плана действий и каким-то непостижимым образом уже успела положительно зарекомендовать себя перед Темным Лордом, поэтому проклинать ее неблагоразумно. За все это время она так и не сочла нужным пояснить, ради чего было подсылать ее к Шайлих, но Темный Лорд никогда и ничего не делал просто так. К тому же, нельзя было не признать: Вивиан озвучивает и тайные опасения самого Уолдена. Не то что бы он ожидал, что Джемма за несколько дней превратится в новую Каро и бросится претворять в жизнь амбиции его покойной супруги, но ее жизнь и без присутствия в ней Сандерса была полна опасностей.

Сандерс был неучтенной фигурой. Уолден предпочитал знать, где сейчас Темный Лорд и каковы его цели, — но с момента освобождения он все чаще задумывался о том, возможно ли наладить функционирование организации без этой фигуры. Стало бы это будущее ближе, если бы Уолден хотя бы намекнул Шайлих о том, как много беспокойств она причиняет Сандерсу? Вероятно, Повелитель это предвидел, потому и пожелал, чтобы его сопровождала именно Вивиан, а не настоящая Джемма. Джемму он оставил себе, в качестве помощницы — или в качестве заложницы.

Электронное табло загорелось, и мужской голос объявил о прибытии в их пункт назначения. От маггловского поселения им предстояла еще одна неблизкая пешая прогулка — Фоули потому и выбрали Норвегию, что могли здесь реализовать свою потребность в уединении. Уолден снова представил себе встречу с матриархом семьи Фоули и неприязненно скривился. Право, он бы с большим энтузиазмом отправился убеждать великанов атаковать Хогвартс.

У Макнейров было две дочери, с момента исчезновения Каро Уолден видел их всего несколько раз. Младшая, Сабрина, безмерно его любила — тогда, в прошлой жизни. Старшая, Риннон, всецело находилась под влиянием Шайлих. Чего ожидать от их встречи спустя много лет, он, признаться, понятия не имел.

— Вы хоть девочкам подарки везете? — прищурившись, посмотрела на него Вивиан. — Что они любят?

Уолден и в те годы, когда они с Каро еще были семьей, не слишком интересовался тем, что любят его дочери. Сабрина, как и все маленькие девочки, любила волшебные сладости и зачарованные фигурки кельпи. Риннон любила сказки бабушки Шайлих о жителях полых холмов, и это не внушало Уолдену оптимизма касательно ее будущего.

Андромеда Тонкс, узнав, о его предстоящей поездке, посоветовала не пытаться купить лояльность девочек дорогими подарками. Уолдену предстояло познакомиться с дочерьми заново, и ценность этого момента заключалась в общем прошлом, воспоминаниях и преемственности поколений, а не безделушках, которым грош цена.

Их с Андромедой так и не получившая развития юношеская любовь переродилась в нечто странное и не поддающееся описанию. Уолден ни на минуту бы не пожелал, чтобы их жизни на каком-то отрезке вдруг потекли по иному руслу, не видел Энди в качестве возможной спутницы жизни, но она всегда оставалась для него человеком, умеющим сделать правильный выбор и отстоять свое решение, каким бы сильным не было противостояние общества и самой судьбы. Если к кому и следовало обращаться за советом, так только к ней.

— Риннон учится в Дурмстранге, — зачем-то поделился он с Вивиан. — И Сабрина там уже целый год. Их бабушка с утра до ночи варит зелья и проклинает добрую половину британских магов. Угадайте сами, что они любят.

— Я в этом возрасте любила украшения, — пожала плечами Вивиан. — Тот факт, что мой папа был личным палачом Темного Лорда, не означает, что в свободное время я убиваю котят и отрабатываю на магглах пыточные заклятия.

— Поверьте мне, — вздохнул Уолден, — Темному Лорду далеко до леди Шайлих. Не случайно он не пожелал встретиться с ней лично, а отправил нас на разведку.

— Думаете, он ее боится? — Вивиан недоверчиво хмыкнула. — Послушайте, я не очень верю во всю эту белиберду с переселением душ, возрождением и прочей чепухой. Я считаю, свое будущее мы должны построить своими руками, а не рассчитывать на милость Повелителя. Но если допустить, что вся эта безумная история действительно случилась, по-Вашему, темный маг, победивший саму смерть, станет опасаться какую-то вздорную старуху?

— Эта вздорная старуха возглавляла ковен, — Уолден брезгливо покосился на Вивиан. — Выбирайте выражения, когда говорите о ней.

Вивиан безмолвно вскинула руки, будто признавая свое поражение в их споре. Уолден с легким злорадством подумал о том, что ее ждет несколько неловких моментов, если Шайлих вздумается воспользоваться легиллименцией. В прошлом в доме Фоули сознательно ограничивали использование магии, следуя традициям западного квартала, но Шайлих на то и возглавляла клан, что могла себе позволить самостоятельно определять границы запретов.

Если бы только Темный Лорд дал им чуть больше времени, Уолден бы непременно постарался собрать информацию о жизни Фоули в Норвегии. Увы, полагаться приходилось только на прошлый опыт и свои ограниченные познания в психологии человека. Впрочем, здесь он сталкивался с теми же сложностями, что не позволяли ему прогнозировать поведение Сандерса. Если Темный Лорд, по собственным заявлениям, уже не являлся человеком в полной мере, аналогичную метафору можно было применить и к Шайлих.

— А вот и владения Фоули, — Вивиан присвистнула, замедляя шаг. — Она, должно быть, издевается. Здесь должны быть отвлекающие чары.

— Ни в коем случае, — Уолден покачал головой. — Шайлих не станет колдовать ради роскоши. Это действительно ее… жилище. Прекрасно же мои дочери проводят летние каникулы…

На самом деле, перед ними стоял скромный охотничий домик, очень похожий на тот, что канул в небытие вместе с Каро. Для того, чтобы построить подобный, не требовалось никаких познаний в магии, всего лишь несколько рабочих-магглов. На небольшой поляне поблизости возвышалось сооружение из вертикальных камней причудливой формы — похоже, единственная странность, выдающая истинное лицо хозяев дома.

— А еще здесь холодно, — Вивиан неприязненно поежилась. — И почему они не поселились в Италии?

— Не забывайте, что Вы моя невеста Джемма, — сквозь зубы прошипел Уолден. — И Вам полагается быть в восторге от предстоящего знакомства с будущими дочерьми. Не выходите из образа!

— То есть, я, привлекательная девушка из чистокровной семьи с прекрасным образованием и перспективным будущим, здесь ради любовника, бывшего заключенного, в два раза старше меня и с выводком детей? — в тон ему отозвалась Вивиан. — О да, я в полном восторге.

Уолден снова искренне пожалел, что не может убить Селвин прямо сейчас, напротив дома Шайлих, самым банальным маггловским способом, и закопать где-нибудь за каменным кругом на радость ши и всем тварям потустороннего мира.

— Кто рискнет первым подойти к двери и постучать? — широко улыбнулась Вивиан. — Вы, папаша? Это ведь, в конце концов, Ваша теща.

* * *

Если бы Джемма Фарли в это время терпеливо ожидала возвращения Уолдена в их хогсмидском доме, она бы места себе не находила от беспокойства, не без оснований полагая, что Вивиан Селвин крайне дурно справляется с необходимостью примерить на себя ее облик. Увы, в данный момент мысли девушки занимали заботы куда более насущные — экспедиция в Отдел Тайн, в которой Темному Лорду вздумалось отвести ей одну из ведущих ролей.

Сказать по правде, она уже тысячу раз пожалела о том, что согласилась на эту авантюру. Особенно после замечания Люциуса о том, что лучше бы ей действовать как можно более осмотрительно, дабы он не оказался в немилости у министра за организацию этой сомнительной прогулки. Согласно официальной версии, она явилась сюда познакомиться с древним наследием своей семьи, с трудом отговорив Глорию последовать ее примеру. При других обстоятельствах Джемма бы первая предложила матери составить ей компанию, но Сандерс, пусть даже скрывающийся под мантией-невидимкой, представлял собой бомбу замедленного действия, и она ни на минуту не могла позволить себе утратить бдительность.

Вот бы когда не помешала успокоительная настойка. Джемма надеялась, что Сандерс не обратит внимания на то, как у нее трясутся руки. Она даже не узнала свой голос, когда пробормотала цель визита в министерство магии аппарату по выдаче пропусков.

Том, напротив, выглядел непривычно воодушевленным. Джемма напомнила себе, что в этом воплощении он оказался в атриуме министерства впервые, а в Хогвартсе и вовсе не бывал, так что наблюдать единовременно такое количество концентрированной магии ему, скорее всего, не приходилось. На улицах Хогсмида можно было почувствовать лишь легкое касание сказки, здесь же она поглощала тебя с головой, словно воды северного моря, а затем выбрасывала на берег непоправимо изменившимся.

— Значит, здесь вы работали? — Том вдруг напомнил ей о временах, которые Джемма предпочитала прятать где-то на задворках памяти. — В этом здании?

— Несколькими этажами ниже, — она усмехнулась. — Уже успела отвыкнуть от всей этой суеты. Встречи, вызовы, журавлики с сообщениями… Драконы. Вы ведь следили за событиями Турнира? О драконах договаривались еще с нашей командой.

— Хотели бы вернуться? — лукаво осведомился Том. — Ваша репутация чиста, Джемма. Вам больше не нужны ни покровительство Бэрка, ни опека бывших школьных приятелей. Все возможности идти вперед, ни на кого не оглядываясь.

— Забавно слышать это именно от вас, — в тон ему ответила Джемма. — Разве не вы создали целую организацию именно из бывших школьных приятелей и хотели разделить с ними власть?

— Возможно, это было ошибкой, — Том пожал плечами. — Человек сильнее, когда над ним не тяготеют чужие ожидания. Вальпургиевы рыцари не имели шансов одержать долгосрочную победу.

— Вы пересмотрели свои взгляды на магглорожденных, — понимающе кивнула Джемма. — Для нас это должно означать новую историю? И нового Темного Лорда?

— Я не скрываю, что вижу свое место на пересечении двух миров, — Том пристально посмотрел на нее и вдруг резко сменил тему: — Как вам удалось сбежать от Каро?

Джемма на мгновение сбилась с ровного шага. Вопрос прозвучал, как гром среди ясного неба, и она была к нему не готова.

— Как я уже говорил, Гермиона — мой близкий друг, — Том хитро улыбнулся. — Я должен был убедиться в том, что плен не повлиял необратимо на ее ментальное здоровье. Кое-что в увиденных воспоминаниях показалось мне… любопытным. Возможно, я лучший легиллимент, чем думает леди Блэк.

— Вы слишком умны для того, чтобы не заметить правду, и слишком великодушны для того, чтобы заставлять меня ее озвучивать, — осторожно подбирая слова, произнесла Джемма. — После освобождения Уолдена я была в имении Лонгботтомов.

Том коротко кивнул, принимая к сведению так и не прозвучавшее признание.

— Ваш рассказ о Гарри Поттере меня заинтересовал, — двери лифта захлопнулись за их спиной, и эти слова будто ножом разрезали тишину. — Как по-вашему, это будет отражено в пророчестве, которое мы собираемся прослушать?

— Вероятно, — Джемма качнула головой. — Том, сейчас у нас есть еще возможность повернуть назад. Я не смею ставить под сомнение вашу личность или магическую силу, но вы уверены в том, что после реинкарнации все еще можете прикоснуться к этому пророчеству? Артефакты Отдела Тайн опасны.

— В противном случае меня бы здесь не было, — глаза Сандерса сверкнули. — Благодарю вас за беспокойство обо мне, Джемма.

— Просто если с вами что-то случится, Уолден меня убьет, — Джемма рассмеялась. — Хотя, возможно, Люциус сделает это даже раньше. Мерлин знает, сколько ему стоило освободить для нас Отдел Тайн именно в эти часы… Пусть вечер, народ расходится по домам, но все же... Простите мою дерзость, что ждет Гарри Поттера после всего, что я вам рассказала?

— Вижу, вы беспокоитесь о нем, Джемма, — с удивлением констатировал Сандерс. — Не знал, что этот мальчишка вам так дорог.

— Я была старостой школы, Том. — Джемма вздохнула. — Даже после того, как я оставила замок, я не перестаю беспокоиться о тех, кто когда-то находился под моей ответственностью. Во всяком случае, Гарри Поттер и его друзья сделали мои последние годы в Хогвартсе очень нескучными.

— Прекрасно понимаю вас, Джемма, — Сандерс покачал головой. — Похоже, и со мной произошло нечто подобное. Я ведь тоже был старостой школы. Что касается Поттера, я никому не намерен уступать то, что принадлежит мне по праву. Даже если речь идет о силе… или, назовите это, если хотите, частицей души. Примитивное, упрощенное маггловское понимание магии самого высшего уровня. Вы понимаете, о чем я говорю?

Джемма не понимала. Она действительно не знала, было ли это предупреждением или угрозой, обещанием смерти Поттера или решением куда более сложным и запутанным. Она не понимала, но все же согласно кивнула.

Лифт открылся. Джемма неслышно выскользнула в коридор, намереваясь указывать дорогу, но Том ее обогнал и уверенно направился в нужную сторону, словно бывал здесь уже не раз. Отчего-то от этого становилось по-настоящему не по себе — никакие слова, никакие демонстрации и заклятия не выглядели настолько убедительно, как эти отточенные движения и подсознательная память, которые невозможно было подделать.

Отдел Тайн был наполнен той удивительной разновидностью тишины, которая имеет едва уловимый, но наполняющий душу гнетущей тревогой звук. Его липкие нотки невидимыми жучками ползли по коже, цеплялись за одежду тонкими лапками, жужжали над ухом, напоминая о том, что в этом месте никогда нельзя остаться в полном одиночестве. Сама магия, само застывшее время, силы, неподвластные ни пониманию, ни управлению сопровождали пронзительными взглядами каждое твое движение, каждую мысль и даже смутные желания, еще не оформившиеся в определенный образ.

Похожее чувство Джемма испытывала в своей первой одиночной камере в Азкабане. Отчего-то казалось, что проведи она сейчас рукой по волосам, — как и тогда снимет с них спутанную прядь черных водорослей, будто царевна из любимой сказки Иоли.

Иоли — вот кто чувствовал бы здесь себя вполне уверенно. Джемма была уверена — Тому следовало пригласить именно ее подругу, в конце концов, разве пожалела бы она для нее Оборотного зелья, коль скоро поделилась им даже с Вивиан? Иоли понимала древние артефакты, училась с ними работать, отлично ладила с Сандерсом и еще записала бы эту прогулку в счет своей летней практики. Джемма же столкнулась здесь со своими едва забытыми кошмарами и мечтала лишь скорее оказаться на свежем воздухе.

Что чувствовал в этот момент Темный Лорд, она определить затруднялась. Сандерс еще не успел растерять свою мальчишескую восторженность, этот взгляд не мог обмануть, только не Джемму, — но при этом он четко сознавал, где и для чего находится, и всем своим видом выказывал этому месту заслуженное уважение.

До зала пророчеств они следовали в полном молчании. Мироздание, кажется, слышало молитвы Джеммы — да и подготовительную работу Люциус проделал безукоризненную, — их никто не побеспокоил. Впрочем, в случае чего Том еще успел бы спрятаться под мантией-невидимкой, которую сейчас аккуратно придерживал на сгибе руки — и впечатление это производило зловещее. Словно он — и в самом деле, наследник одного из братьев в сказках барда Биддля, волшебника, которого сама Смерть назвала другом.

Стеллажи пророчеств с переливающимися хрустальными сферами возникли перед ними, словно из ниоткуда. Джемма никогда не любила уроки прорицаний — особенно с тех пор, как почувствовала у своего горла ледяное лезвие кинжала и поняла, что предсказания Трелони все же сбываются, пусть и самым неожиданным образом. Сколько переплетенных судеб, взлетов и падений заключается в этих крошечных шариках, сколько нерассказанных историй покоится в этом мрачном зале? Сандерс уверенно шагал вперед, пока не остановился возле того единственного варианта будущего, который имел значение для него.

— Итак, — тихо проговорил он, — неужели ради этого все и затевалось?

Джемма подумала, что если Темный Лорд не свяжет ее обетом молчания, она непременно поделится этим воспоминанием со своей лучшей подругой. Табита глубоко ценила любую информацию о матери, которую почти уже не помнила, и она имела право увидеть ту вещь, что стала причиной трагической гибели ее семьи.

— Посмотрите, — Сандерс поймал ее взгляд и указал на пожелтевший от времени ярлычок с инициалами.

— С.П.Т. — А.П.В.Б.Д. — Т.Г.М. Темный Лорд — Избранный? — с трудом прочитала Джемма поблекшую неразборчивую надпись. — С.П.Т. — это, конечно, Трелони, сделавшая пророчество. Далее, это имя ни с кем не перепутать, Дамблдор, его прослушавший. А это… Талита?

— Талита Галатея Меррисот, — кивнул Сандерс. — Бедняжка Талита. Она изменила пророчество, значит, получила статус, равный самой прорицательнице.

— Здесь написано “Избранный”, — Джемма вопросительно изогнула бровь. — Я полагала, пророчество было сделано именно о Гарри Поттере…

— Есть только один способ это выяснить, — Темный Лорд усмехнулся. Он не попросил Джемму отойти, но она и без того понимала, что ее присутствие не только неуместно, но и попросту опасно — для нее самой. Слишком уж много секретов в последнее время ей приходилось хранить.

Лишь издалека, обернувшись через плечо, она увидела, как Темный Лорд снял хрустальную сферу с полки, и она наполнилась легким золотистым свечением. Ничего страшного не произошло. Скоро они отправятся домой, а потом вернется Уолден, и жизнь снова станет беззаботной и прекрасной.

В этот самый момент она отчетливо услышала приближающиеся шаги и шорох подола мантии по каменному полу.

* * *

Его дочери действительно изменились, повзрослели и стали еще больше похожи на Каро. После долгой разлуки Уолдену бы следовало объяснить им, как умерла их мать и почему его в этот момент не было рядом, как случилось, что Фоули увезли их из страны, а в их родном доме теперь живет чужая молодая женщина, приехавшая вместе с ним. Следовало бы — да вот только категорически не хватало слов, и вместо главного он болтал обо всяких пустяках. Девочки слушали вежливо и внимательно, смеялись в положенных местах, — но все это время их будто разделяла невидимая стена. Риннон так и вовсе смотрела на него, как на постороннего, не выпуская из рук написанной на незнакомом Уолдену языке книги.

Он немного беспомощно обернулся на хозяйку. Леди Фоули встретила его с таким невозмутимым спокойствием, будто он только этим утром вышел из дома, чтобы отправиться на работу, как обычно, вернулся к ужину, и не было всех этих лет с их безумными приключениями. В какой-то степени, это настораживало — обычно, чем сильнее Шайлих злилась на человека, тем более подчеркнуто любезно вела себя по отношению к нему. Это означало, что удар она нанесет в последнюю минуту — как только Уолден перестанет ожидать подвоха.

Шайлих верно истолковала его замешательство и взяла разговор в свои руки.

— Сабрина, мне кажется, тебе стоит показать отцу, чему тебя недавно учил дядя Бранн, — в голосе ее слышалась отчетливая хрипотца, с годами лишь усилившаяся. — Риннон, ты поможешь мне накрыть на стол. У нас нечасто бывают гости, это следует достойно отметить.

— А я? — Вивиан, с самого начала не находившая себе места под прицелом глаз своего предполагаемого будущего семейства, растерянно огляделась. — Что делать мне?

Шайлих смерила ее совершенно нечитаемым взглядом.

— А вы погуляйте пока, юная леди. Только не забредайте далеко в лес, у нас тут виверны.

Вивиан побледнела.

— Виверны?

— Эдвин их изучает. Постарайтесь не стать их ужином, это может повлиять на чистоту эксперимента. Прошу меня простить, — с этими словами она вышла из комнаты, а за ней устремилась едва сдерживающая смех Риннон.

— Шайлих пошутила, — поспешно уточнил Уолден, чувствуя, что еще немного, и Вивиан наскучит играть роль покорной невесты. — Скорее всего. Если бы в Норвегии спустя столько лет действительно объявилась виверна, об этом кричали бы все газетные заголовки.

Сабрина громко хмыкнула, демонстрируя презрение к непросвещенности отца.

— Бабушка же сказала, что дедушка Эдвин их изучает, — снисходительно пояснила она. — Понятно же, что это не виверны из этого мира.

Уолден и Вивиан быстро переглянулись. Такие заявления посчитали бы чересчур эксцентричными даже жители западного квартала, за исключением, разве что, Сеиров, но те как раз таки состояли в родстве с Фоули, да и род деятельности выбрали себе весьма необычный.

— Я, пожалуй, не буду далеко отходить от дома, — пробормотала Вивиан и непроизвольно поежилась. — Я там симпатичную беседку заметила. Подышу свежим воздухом.

— Плохая идея, — тут же предупредила ее Сабрина. — Когда на небе зажигаются первые тринадцать звезд, нельзя играть возле каменного круга. Все это знают.

— Это правда, — поддержал ее Уолден. — Я часто слышал эту фразу от твоей матери. Да и от своей, пусть ее душа покоится с миром.

— Просто превосходно, — поджала губы Вивиан. — Тогда ограничусь террасой. Надеюсь, там меня не убьют и не украдут.

Сабрина проводила девушку задумчивым взглядом, так странно выглядящем на лице маленькой девочки. Уолдену подумалось, что они напрасно считали детей из старых семей неприспособленными к жизни и инфантильными. По степени проницательности и чувствительности к магии его младшая дочь могла оставить позади многих обученных волшебников.

— С твоей невестой что-то не так, — заключила она. — Не женись на ней.

— Тебе не понравилась Джемма? — Уолден в очередной раз проклял тот день, когда согласился связаться с невыносимой Селвин. — Я уверен, при вашей следующей встрече она произведет на тебя куда лучшее впечатление.

— Ей не подходит зелье, которое она пьет, — уточнила Сабрина. — У нее лицо плывет куда-то в сторону. Ты разве не видишь?

— Ты можешь различать эффект от зелий? — широко раскрыл глаза Уолден. — Каким образом?

— Меня научил дядя Бранн, — развела руками Сабрина. — Бабушка же попросила меня показать тебе. Она это тоже заметила. Все заметили, просто подумали, вдруг ты не знаешь.

Настолько бесславной шпионской миссией не мог похвастаться ни один из людей Темного Лорда. Уолдену захотелось побиться головой о стену от досады — оставалось только надеяться, что Шайлих не добавит в его еду какой-нибудь малораспространенный яд в ответ на попытку обмана.

— Кстати, где твои дяди? — попытался он сменить тему. — Они тоже живут в этом доме?

— Конечно, нет, все вместе мы бы тут не поместились, — отозвалась Сабрина. — Обычно тут живет только бабушка Шайлих, а у остальных свои дома неподалеку. У дяди Бранна целая лаборатория, а у дедушки Эдвина настоящий каменный круг, огромный, с алтарем, не такой, как наш. Правда, серьезные ритуалы он без бабушки не проводит. А тетя Аманита в последнее время живет в Осло и очень много путешествует. У нее теперь много работы...

— И, конечно, бывает везде, кроме Британии, — вздохнул Уолден. — Мне жаль, что так получилось.

— Мне тоже, — тихо ответила Сабрина. — Скоро лето закончится, и мы с Риннон уедем в школу. У Риннон уже последний год, ты знал?

— Конечно, знал, — солгал Уолден. — Как летит время… Тебе нравится школа?

— Мне нравятся уроки алхимии, — похвасталась Сабрина. — Нравится история магии, но ее интереснее учить с бабушкой… Ты хочешь нас отсюда забрать? Тетя Аманита говорила, что ты можешь, мы ведь не принадлежим роду Фоули по бумагам министерства.

— А ты бы хотела вернуться в Хогсмид? — Уолдену было мучительно стыдно за то, что он надеется услышать отрицательный ответ. Привезти девочек в Британию означало полностью перестроить свой образ жизни, к чему он, признаться, был совсем не готов. Впрочем, Сабрина будто прочитала его мысли, потому что тут же отрицательно покачала головой.

— Нет, то есть… — она смутилась. — Я, конечно, была бы рада приезжать. Позже, когда и бабушка сможет вернуться, чтобы ни у кого не было проблем. В Хогсмиде так красиво, и Беллерофонтский лес… было бы интересно увидеть его не на колдографиях.

— Ты его обязательно увидишь, — Уолден обнял дочь. — Я сделаю все от меня зависящее для этого.

Несмотря на скромный вид дома, Шайлих Фоули определенно не страдала от нехватки продовольствия. При виде ломящегося от угощений стол Уолден всерьез усомнился в том, что в этом доме не пользуются бытовой магией. Или Шайлих регулярно принимала гостей, или славилась недюжинным аппетитом.

— Сабрина, ты снова забыла покормить своих тритонов, — позвала ее Шайлих. — Мы не сядем за стол, пока ты не выполнишь свои обязанности. Риннон, твой отец ведь не в курсе, как замечательно тебе удаются чертежи? Покажи ему вашу комнату.

Риннон бросила на леди Фоули не предвещающий ничего хорошего взгляд. Похоже, завоевать ее расположение будет гораздо сложнее, чем симпатию от природы мягкой и доброжелательной Сабрины.

— Как скажете, бабушка, — с явным раздражением в голосе произнесла она. — Прошу вас, следуйте за мной.

Комната девочек, несмотря на скромную, почти что аскетическую обстановку, парадоксальным образом сочетала в себе интересы каждой и выглядела при этом уютно. Прикроватная тумбочка Сабрины была завалена книгами и справочниками по алхимии, а в наполовину задвинутом под кровать ящике громоздились коробки с засушенными травами и другими ингредиентами, на первый взгляд, безопасными. Кровать и стол Риннон едва можно было разглядеть под небрежно сваленными свитками и листами пергамента с чертежами зданий. Отличало их от обычных то, что объекты двигались, а вокруг них можно было разглядеть разноцветные потоки чар.

— Мы вас не ждали, отец, иначе подготовились бы лучше, — безэмоционально проговорила Риннон, глядя куда-то в сторону. — Дедушка Эдвин сейчас в отъезде, мы договорились, что я пойду ночевать к ним, поэтому здесь такой беспорядок.

— Ты собираешься стать архитектором? — эта новость стала для Уолдена приятным сюрпризом. — Выглядит все очень профессионально.

— Это мелочи, для тренировки, — поморщилась Риннон. — Бабушка говорит, что мы должны получить достойные профессии. Сабрина сможет работать у дедушки Эдвина, а я уже сейчас беру небольшие заказы. Защита на частных домах, создание дополнительных измерений… не очень энергоемких.

— Не думал, что леди Шайлих так изменила свое отношение к колдовству, — честно признался Уолден. — Таких мастериц, как ты, в западном квартале немного.

— Вы преувеличиваете, я очень хорошо понимаю, что пока ничего серьезного делать не умею, — возразила девушка. — А колдовства здесь почти нет, в основном, формулы — ну и зачарованные чернила.

Они оба ненадолго замолчали, пока Риннон, собравшись с духом, не выпалила:

— Это правда, что мою маму убил Волдеморт?

* * *

Хотя Джемма уже много лет не играла в квиддич, скорость реакции так и осталась у нее отточенной на уровне рефлексов. Тенью метнувшись за стеллажи, она неслышно скользнула обратно к Тому — и едва не вскрикнула, столкнувшись с ним на полпути.

Том сбросил с головы капюшон мантии-невидимки и прижал указательный палец к губам. Очевидно, он тоже почувствовал присутствие в зале посторонних.

— Что с пророчеством? — одними губами спросила Джемма. — Вам хватило времени?

"Пророчество больше не представляет собой угрозы, — голос Тома неожиданно прозвучал прямо у нее в голове. — Сейчас надо уходить. Нельзя, чтобы нас здесь обнаружили посреди ночи."

— Из Отдела Тайн невозможно аппарировать или перемещаться при помощи портключей, — прошептала Джемма. — Нам нужно незаметно добраться до Атриума.

— Попробуем незаметно, — кивнул Том и направился в противоположную выходу сторону.

— Что вы делаете? — Джемма поспешила за ним, чувствуя липкие щупальца угрозы, тянущиеся к ним из каждого скопления теней. — Я не знаю, куда ведет эта дверь, но будет лучше, если вы выберете другое время для экскурсии...

— Я хорошо знаю, что делаю, Друэлла, — монотонно отозвался Том, и Джемма даже споткнулась от охватившего ее ужаса. В этот момент ее окончательно оставили мысли о том, что Сандерс мог притворяться Темным Лордом — казалось, что сейчас его полностью подчинил себе неконтролируемый транс, и он окончательно перестал различать прошлое и настоящее, сон и явь.

Все те же инстинкты подсказывали Джемме бежать прочь, спасать себя и свое доброе имя, чтобы не повторить судьбу уже помянутой Друэллы Розье, — но точно так же хорошо она понимала, что если сделает шаг назад, может пропустить нечто фундаментально важное, и возможности вернуться уже не получит. Все, что ей оставалось, — это следовать за Волдемортом и надеяться, что этот путь не ведет в никуда.

Комната, в которой они оказались, напоминала собой амфитеатр, и единственным объектом на сцене, окруженной каменными ступенями, была древняя и абсолютно пугающая арка. Джемма и сама не могла объяснить, что такого страшного кроется в проеме между двумя потемневшими от времени столбами, но даже под прицелом волшебных палочек не согласилась бы пройти там добровольно.

Том уверенно спускался к арке, на ходу избавляясь от мантии-невидимки. Джемма ухватила его за рукав, надеясь удержать от опрометчивых шагов, но ровно перед проемом юноша замер, напряженно вглядываясь в пустоту.

— Что вы делаете? — снова спросила девушка. — Что мы здесь делаем?

Сандерс ее не слышал. Он с некоторой горечью улыбнулся невидимому собеседнику, который будто бы ждал его по ту сторону арки.

— Ну конечно, — тихо проговорил он. — Конечно, кто еще, если не ты...

На долгое время воцарилась тишина. Джемма на всякий случай выхватила палочку и обвела ею темный зал по периметру. Ни единой живой души, кроме них двоих. Живой, в данном случае, было ключевым словом, потому что она никак не могла поручиться за другие формы существования.

— Вот как? — выдержав паузу, рассмеялся Том. — Неожиданно. Значит, легенды не лгут… Впрочем, цена приемлема. Меня это никогда не интересовало.

Невероятно, но арка, похоже, и в самом деле, отвечала Сандерсу. Джемме вдруг показалось, что вход в нее скрывает дымчатая завеса, которая едва колышется от дуновения нездешнего ветра.

— Ты лично просишь за него? — Том насмешливо изогнул бровь. — Играешь на том, что я не могу ответить отказом? Я планировал от него избавиться. Его существование представляет собой угрозу моему будущему.

Арка вздохнула. Джемма же не ощущала ничего, кроме безграничной усталости. Кому только пришло в голову поместить этот жуткий артефакт в здании министерства, где до него, при условиях щедрой взятки, может добраться даже условно маглорожденный школьник или девица, не имеющая специального допуска?

— Любовь — самый непостижимый вид магии, — внезапно выдал Темный Лорд совершенно не вяжущуюся с ним фразу. — Я исполню твою просьбу. Что до моих желаний, они слишком скромны, чтобы обременять ими тебя. Ты знаешь, что привело меня в мир магии. Знаешь, что продолжает в нем удерживать.

Арка, несомненно, знала, вот только сообщить уже не успела. Шум открывающейся двери невозможно было спутать с потусторонними шорохами. Джемма с силой встряхнула Тома за плечо.

— Мой Лорд, вы выбрали крайне неподходящий момент для того, чтобы сойти с ума, — сквозь зубы прошипела она.

Том вскинул на нее дезориентированный, удивленный взгляд, а затем, вместо того, чтобы накрыть их своей волшебной мантией, выпустил ее из рук так, что она скользнула прямиком в арку. Джемма, будто парализованная, наблюдала за тем, как искрящаяся ткань переплелась с эфемерной завесой на арке, а потом растворилась в ней, окутанная слабым полувздохом серебристого сияния.

— Что же вы наделали, — чужим голосом проговорила она.

Впрочем, поступок Сандерса поразил до глубины души не ее одну. Темный Лорд с вызовом смотрел куда-то за ее плечо, и обернувшись, Джемма с трудом сдержала рвущееся с языка проклятие.

Альбус Дамблдор все-таки настиг их у финальной черты.

* * *

Несмотря на богатое угощение, Уолден чувствовал себя так, будто вкушает трапезу на юбилее смерти у призраков древнего родового поместья. Полный несправедливых обвинений разговор с Риннон окончательно его измотал, а ведь он еще не приступил к выполнению той миссии, что возложил на него Темный Лорд. Маскировку Вивиан раскусили с первой минуты, так что ее шпионские игры теряли всякий смысл, в том, что он продолжает служить Повелителю, никто даже и не усомнился, а от взгляда леди Фоули мурашки бежали по коже.

Риннон все еще сторонилась отца, едва ли смирившись с его путаными объяснениями. Хотя за свое решение Каро несла ответственность единолично, его многолетнее отсутствие в жизни девочек сложно было объяснить обиженному подростку. На приглашение в Хогсмид она так ничего и не ответила, хотя обронила мимоходом, что хотела бы посмотреть на настоящий каменный круг на месте Хогвартса. Зато деятельность Джеммы ее заинтересовала — поскольку Вивиан пристыженно молчала, рассказывать все от начала и до конца пришлось Уолдену.

— Настоящий василиск? — восхитилась Риннон. — О, было бы круто его увидеть! Выходит, его магия переплетена с защитными чарами замка! Никогда еще не сталкивалась с такой системой, это очень интересно!

Прагматичная Сабрина смотрела на ситуацию более приземленно.

— Дедушка Эдвин мог бы купить у тебя часть ингредиентов. Части тела василиска бесценны в зельеварении и их очень трудно достать.

— Неужели труднее, чем встретить живую виверну в норвежских лесах? — добродушно усмехнулся Уолден, и Сабрина заулыбалась в ответ.

После ужина девочки засобирались к Эдвину, отказавшись от сопровождения и заверив отца, что уже много раз совершали такие прогулки в одиночку по сумрачному лесу. Уолден долго обеспокоенно смотрел им вслед, пока совсем не стемнело. Шайлих сама нашла его на террасе, откуда он задумчиво наблюдал за причудливыми очертаниями северных созвездий, мерцающих над дольменом и черной окантовкой леса за ним.

— Уолден, отчего же вы не хотите выпить вина? — заботливо предложила она. — Помнится, раньше вы не отказывались от бокала красного за ужином.

— Отвык, — честно признался Уолден. — После Азкабана сначала пришлось сидеть на зельях… собственно, до сих пор это и продолжается.

— Ну, не увлекайтесь этими глупостями, — Шайлих усмехнулась. — Вам пока еще рано тянуться душой к мирам за гранью. Вам детей нужно воспитывать.

— Эту задачу вы выполнили за меня, леди Фоули, — Уолден вздохнул. — Хоть я и не должен был обременять вас этим. И все же, я рад видеть, что девочки, похоже, счастливы. Не ожидал, что вы отпустите их в школу, даже в Дурмстранг. Когда-то вы были категорически против подобных вещей.

— Когда-то мне казалось немыслимым покинуть родной край, — пожала плечами Шайлих. — Разве что ради путешествия за грань, единственного приключения, заслуживающего потраченного на него времени. Но потом настали иные времена, и нас фактически изгнали из страны.

— Невозможно было представить, что все это затянется так надолго, — пожаловался Уолден. — Кто бы мог знать, что так сложится жизнь...

— Я всегда знала, — Шайлих вдруг накрыла его руку своей, и Уолден вздрогнул от того, как она была холодна. — Том Риддл был моей первой любовью, но я выбрала ковен. Каро разочаровала меня, поступив иначе. После этого я сочла своим долгом помочь ее дочерям выбиться в люди. Во всяком случае, рожденным от вас дочерям.

— Что вы имеете в виду? — Уолден нахмурился. — У Каролины был кто-то? У нее остались внебрачные дети?

— В вашей жизни они не сыграют никакой роли, — категорично отрезала Шайлих. — Их будущее устроено. Они не наследуют Фоули и никак не связаны с Макнейрами.

Уолден негодующе покачал головой. Каро неплохо устроилась, с молчаливой поддержки своего семейства. Впрочем, не ему было упрекать в этом Шайлих.

— Девочка твоя напрасно старается что-то на меня найти, — леди Фоули заговорщически улыбнулась. — Маггловские подслушивающие устройства здесь не работают, даже если над ними поколдовали. Но сама по себе попытка недурна.

— Вы стали мягче с годами, Шайлих, — Уолден нервно рассмеялся. — Я здесь уже несколько часов, а мы тратим время на этикет и законы гостеприимства. В былые времена вы бы меня на месте испепелили.

— Вовсе нет, иначе бы ты не дожил до сегодняшнего дня, — погрозила пальцем леди Фоули. — Я отлично тебя изучила, Уолден, прохвост ты эдакий. Думаешь, я не знаю, что ты здесь по приказу своего господина, а эта девица не имеет никакого отношения к уважаемому семейству Фарли? Я была бы ужасно сердита, если бы все это имело значение.

— А вы бы назвали это пустяками? — Уолден устало потер лицо. — Шайлих, верите ли, я устал. Я хочу жить спокойно вместе со своей семьей. Мне неинтересны все эти игры, бесцельная вражда с Дамблдором, попытки перевернуть волшебный мир. Я должен вернуться домой с ответом. Если только вы не решили оставить меня в этом лесу навечно, вы должны передать со мной послание Темному Лорду. Он ведь все равно пожелает с вами встретиться, зачем бы ему это ни понадобилось.

— Для Марволо всегда невыносимо было сознавать, что есть в мире нечто неподвластное его контролю, — уклончиво ответила Шайлих. — Ответ перед ним я буду держать сама, совсем скоро. А ты со своей пассией оставайся до утра. Помнишь Моргауз, старшую дочку Эдвина? Она утром приведет девочек, попрощаетесь. Не обижайся на их отсутствие. Ради блудного отца они не станут прерывать свой эксперимент.

Уолден искренне поблагодарил леди Фоули. Как ни крути, возвращаться в город в такой час, особенно после жутких сказок о вивернах, ему совершенно не хотелось.

Вивиан беспокойно спала, когда Уолден вошел в комнату. Ему достались кровать Риннон и весь устроенный ею беспорядок. Аккуратно перекладывая чертежи на стол, он заметил колдографию: старое семейное фото, сделанное в Хогсмиде еще до падения Темного Лорда. Риннон здесь едва исполнилось два года, Сабрины нет даже в проекте, совсем молодая Каро поправляет выбивающийся из прически локон и раздраженно цыкает на кого-то за кадром. Прислонившийся к дереву молодой человек с вызывающе растрепанной черной шевелюрой делает вид, что внимательно изучает газету, а сам отпускает беззвучные ироничные комментарии в адрес совсем не аристократичного вида дочери дома Фоули. Уолден мог воспроизвести их диалог почти дословно, так как сам присутствовал на этом фото и покатывался со смеху.

Снимок был сделан Джонатаном Уилкисом, соратником и другом семьи, когда-то бесследно исчезнувшим вместе с Каро. Попавшего в кадр Эвана Розье было здесь совершенно не узнать.

Фото казалось настолько нереальным и невероятным — Уолден никак не ожидал обнаружить его в комнате дочери. Значит, вот каким был для нее образ отца… Черно-белая фигура на старом снимке.

Держа колдографию в руках, Уолден вернулся в гостиную, чтобы сказать пару слов Шайлих. К его удивлению, входная дверь была приоткрыта, а самой леди Фоули в доме не наблюдалось. Выглянув в окно, Уолден успел заметить, как закутанная в белое фигура скрывается среди каменных столбов.

Вот, значит, чем она занимается по ночам — забытыми ритуалами... Уолден с трудом представлял, о каких еще милостях может просить древних богов глава столь преуспевающего рода, но посчитал нужным не вмешиваться. Разговор о делах давно минувших дней можно было отложить и до завтра.

Сон Уолдена был тревожным и неровным, почти как в Азкабане, при соседстве дементоров. Ни одного из увиденных кошмаров он не запомнил, хотя наутро они оставили странное гнетущее послевкусие. Несколько раз он просыпался от неприятного ощущения того, что они с Вивиан в комнате не одни. Шайлих так и не возвращалась, а огонь в камине едва тлел, и дом медленно наполнялся полуночным холодом. Даже летние ночи в этих краях не позволяли путнику забыть о том, где он находится.

Моргауз, как и обещала Шайлих, появилась в доме, когда они с Вивиан собрали на стол скудный завтрак. Похоже, все самое лучшее они съели вчера, — холодильник выглядел так, будто его целенаправленно опустошили, от великолепных блюд совсем ничего не осталось, а свежий еще вечером пирог покрылся застарелой плесенью. Уолден широко улыбнулся дочерям, но реакция девочек его озадачила: Риннон широко раскрыла глаза и застыла на месте, Сабрина вздрогнула и схватила тетушку за руку.

— Уолден Макнейр? — ахнула Моргауз. — Вот уж кого не ждала здесь увидеть. Как вы нас нашли?

Уолден недоуменно покосился на Вивиан. Она тоже выглядела порядком изумленной.

— Что значит, как нашли? — спросила она. — Девочки не рассказали вам о нашем приезде?

— Девочки, похоже, сами не в курсе, — медленно проговорила Моргауз. — Они у нас уже неделю как гостят и не сказали ни слова.

— Возможно, потому что мы приехали только вчера вечером, — пожал плечами Уолден. — Вы что-то странное говорите, Моргауз. Надеюсь, леди Фоули поможет пролить свет на это недоразумение.

Моргауз смотрела на него так, будто он только что публично объявил о своем помешательстве.

— Отец, о чем вы говорите? — вмешалась в разговор Риннон. — Нас о вашем приезде никто не известил. Да и в этот дом мы вернулись, можно сказать, случайно. Мы живем у дедушки Эдвина. А леди Фоули сейчас в Японии. Почему вы решили искать нас именно здесь?

— В Японии? — теперь уже Уолден решительно ничего не понимал. — Когда это Шайлих успела отправиться в Японию?

Сабрина сдавленно ахнула, а Уолден вдруг начал подмечать вещи, на которые не обратил внимание вчера. Большая часть мебели в гостиной Шайлих была спрятана в белые чехлы, равно как и украшавшие стены картины. На книжных полках лежал толстый слой пыли, как будто хозяева давным-давно не брали в руки книг. Газета, брошенная на журнальный столик, была датирована еще прошлым декабрем. Дрова, сложенные возле камина, окончательно отсырели, и их уже нельзя было использовать, чтобы разжечь огонь. Уолден растерянно переходил от одной вещи к другой, и каждая мелочь в этом доме буквально кричала ему о том, как много времени провела без хозяев.

— Уолден, в Японии Аманита, — сочувственно произнесла Моргауз. — С января этого года она — новая леди Фоули. Шайлих вот уже полгода как умерла. Мы держим траур. Разве вы не получали писем?

За спиной Уолден услышал звон бьющегося стекла. Похоже, Вивиан от неожиданности выронила чашку.

— Звезды небесные, это с кем же мы вчера ужинали? — воскликнула она.

В голове Уолдена же билась только одна мысль: если его вчерашняя собеседница, будь то невероятно реалистичный призрак Шайлих Фоули или временно занявшее ее место существо из-за грани, обманувшее его старым, как белый свет, фокусом с подмененными детьми, пообещала лично дать ответ Повелителю, что будет с Джеммой, которая в эту самую ночь должна была находиться рядом с ним?

* * *

Джемме уже приходилось несколько раз выдерживать непростые психологические поединки с Дамблдором. Выбор у нее был очень и очень простой: держаться спокойно и уверенно, задействуя всю свою изобретательность и наглость, — или проиграть, утянув за собой остальных. До сих пор Дамблдор относился к ней с искренней симпатией, даже свидетельствовал в ее пользу на суде, — но скорее всего, ее планы в отношении будущего Хогвартса свели на нет весь запас доброжелательности старого волшебника. Едва ли Темный Лорд настроен на открытую конфронтацию — следовательно, сейчас их ожидает очередной раунд танца королевских кобр.

Дамблдор медленно спускался к ним по каменным ступеням, и эхо разносило его шаги зловещим рокотом по всему залу.

— Ваша светлость Верховный Чародей, — расцвела Джемма в самой светской своей улыбке. — Радостно снова видеть вас. У нас тут небольшая экскурсия по Отделу Тайн. Присоединитесь?

“Не переигрывай, — прозвучал в голове голос Тома. — Он видел, что я только что сделал. Неизвестно, что теперь он намерен предпринять на сей счет”.

— Мисс Фарли, — Дамблдор сдержанно кивнул. — Я так и предполагал, что однажды встречу вас здесь.

— Предполагали? — Джемма удивленно приподняла бровь. — Почему же?

— Гидеон Фарли, ваш прадед, — невозмутимо пояснил Дамблдор. — Выдающийся волшебник, исследовавший структуру времени. Без его научных разработок коллекция хроноворотов министерства значительно бы оскудела. Конечно, рано или поздно вы бы пожелали взглянуть на семейное наследие.

“Хроновороты! — раздосадованно воскликнул Том, и Джемме очень захотелось разъяснить ему, как неприлично повышать голос в чужих мыслях. — Если бы мы не отвлеклись на арку, могли бы захватить один для Гермионы”.

— В здании министерства стоит автоматическая защита на вынос артефактов, — забывшись, Джемма ответила на эту безумную идею вслух и тут же прикусила язык, осознав, как мог истолковать ее ответ Дамблдор.

Том тяжело вздохнул, явно будучи невысокого мнения о ее умственных способностях.

— Право, Джемма, я слишком уважаю вас, чтобы допустить мысль о том, будто вы здесь с целью ограбления, — Дамблдор всплеснул руками и, наконец, обратил острый взгляд на Тома. — Вижу, вы привели с собой друга.

Что же, невозможно и дольше оттягивать неизбежное.

— Позвольте представить вас Томаса Сандерса, — обреченно произнесла Джемма. — Я имела удовольствие работать с его отцом.

— Разумеется, я помню это имя, — Дамблдор кивнул. — Магглорожденные волшебники нечасто отклоняют приглашение учиться в Хогвартсе. Еще реже им удается контролировать свою магию без должного обучения. Чаще всего дар засыпает, иногда выходит из-под контроля... Но юный мистер Сандерс, похоже, стал исключением из обоих правил.

— Я привела Тома для того, чтобы официально зарегистрировать его отказ сдавать СОВ по причине непрохождения подготовки, — на ходу изобрела отговорку Джемма, прежде чем Сандерс по обыкновению вмешается и все испортит. — Уолден сказал, в таких исключительных случаях лучше действовать прежде, чем мистер и миссис Сандерс начнут получать весточки от министерства магии.

— Очень предусмотрительно с вашей стороны, Джемма, — отозвался Дамблдор. — Вот только не совсем ясно, почему вы решили провести эту процедуру именно возле Арки смерти...

— Арка смерти? — впервые вмешался в разговор Том, оглядываясь на каменные столпы. — Вот значит, как… — тут же протянул он, погружаясь в глубокую задумчивость.

— Это место силы древнее здания министерства, — ответил Дамблдор. — Древнее даже самого института власти министров магии, если уж на то пошло. Говорят, что во времена волшебника Мерлина подобные разрывы в ткани пространства использовались для того, чтобы установить контакты с жителями Другого мира, обитателями холмов и повелителями туманов.

— Вы говорите о ши? Вы верите в их существование? — Том решил не ходить вокруг да около, и Джемма раздраженно закатила глаза.

— Не лучшая идея звать их, стоя возле — как вы выразились, Ваша светлость? — разрыва в ткани пространства, — прошипела она. Дамблдор лишь усмехнулся.

— Я полагал, что вы узнали о них достаточно, ознакомившись с трудом покойного директора Веридиана, — заметил он. — Не может быть, чтобы такой любознательный юноша подарил книгу мисс Грейнджер, не прочитав прежде ее самостоятельно.

— Вы и об этом осведомлены, — хмыкнул Том. — Книга показалась мне наивной и больше подходящей собирателям фольклора. Хотя некоторые расхождения с маггловским видением любопытны. У нас дома несколько сборников мифов древней Греции и энциклопедии о египетских богах. Веридиан мог бы с ними посоревноваться.

— Директор Веридиан был знаком с туатами не понаслышке, — возразил Дамблдор. — Рекомендую вам еще раз перечитать эту книгу, Том, обращая внимание на то, что сказано между строк. Возможно, ваше внимание привлекут слова о том, как опасно заключать сделки с силами, о которых вы знаете прискорбно мало. И тем более обмениваться с ними дарами.

Джемма почувствовала, как у нее внутри все замерло. Том, безусловно, обладал памятью Темного Лорда, но был ли он достаточно силен, чтобы противостоять Дамблдору в открытом бою? В конце концов, еще во время войны поговаривали, что Альбус Дамблдор — единственный, кого когда-либо боялся Волдеморт, — как некогда он был единственным, кому опасался бросить прямой вызов сам Гриндельвальд, что и делало Хогвартс настолько защищенным местом.

— Насколько мне видится, следствием обмена является отсутствие долга, — ухмыльнулся Том. — Увы, Верховный Чародей, когда-то я увлекался коллекционированием, но давно бросил это дело.

— Вы не можете выплатить долг в счет того, что вам не принадлежит, — глаза Дамблдора предупреждающе сверкнули. — Это называется воровством. Кажется, однажды я уже говорил вам об этом… или говорил кому-то похожему на вас, память в мои годы уже не та… Таковы законы этого мира.

— Возможно, в труде столь уважаемого вами Веридиана сказано о том, что в Другом мире действуют иные законы? — парировал Том. — У древних артефактов на этот счет своя воля. Вы знаете об этом так же хорошо, как и я, если учитывать ваш давний интерес к дарам смерти.

Джемма прижала ладонь к губам и вся похолодела от ужаса. Сандерс сам не понимал, кого дразнил, ведь Дамблдору было достаточно одного отточенного движения, чтобы отбросить их в арку, из которой, что-то подсказывало ей, выйти уже невозможно.

— Значит, природа вашего интереса такова? — прищурился Дамблдор. — Украсть, чтобы потом уничтожить?

Том улыбнулся. Было в этой улыбке что-то снисходительное, словно в этот момент он знал о смерти куда больше своего оппонента, но был связан клятвой молчания, и лишь сожалел о его неосведомленности.

— Вы ведь Верховный Чародей Визенгамота, — произнес он. — Тогда ответьте мне как Верховный Судья, является ли преступлением возвращение вещи ее истинному владельцу?

— Боюсь, что для установления истины вам придется призвать этого владельца в свидетели, — холодно отозвался Дамблдор. — Если только под владельцем вы не подразумеваете саму Смерть.

Том серьезно кивнул.

— Если это потребуется, Ваша светлость. Напомните, когда в последний раз ши представали перед полным составом Визенгамота?

Дамблдор тяжело вздохнул.

— Дерзости вам не занимать, молодой человек. Признаться, больше всего я бы хотел понял, с кем я разговариваю в данный момент: с Томом Сандерсом или с Томом Риддлом.

Том весьма достоверно изобразил самое невинное выражение лица, которое только можно себе представить.

— Никогда не слышал о Томе Риддле, Ваша светлость, — мягко ответил он.

Когда они, наконец, покинули этот холодный, неприветливый зал, Джемма была готова расхохотаться от чувства облегчения. Казалось, что там на ее сердце давил камень, превосходящий по весу самые могучие горы, — необходимость каждую минуту защищать сознание, не теряя готовности вступить в бой с превосходящим по силам противником совершенно ее измучила. Странным было только лишь то, что Дамблдор так легко отпустил их, не попытавшись ни допросить Тома, ни задержать его. Разве что больше всего старику хотелось остаться в том зале одному и попытаться все же извлечь мантию из арки.

В одном из коридоров Том внезапно замедлил шаг и обернулся к Джемме.

— В Атриуме мы разойдемся, каждый в свою сторону. Полагаю, у тебя накопилось много вопросов.

— Вы считаете благоразумным говорить об этом здесь? — Джемма опасливо огляделась. — Что, если наш разговор будет подслушан?

— Здесь, на этом этаже, конфликтует между собой слишком много несовместимых магических потоков, — возразил Том. — Если бы министр серьезно относился к своей безопасности, перенес бы исследования в отдельное здание, подальше от административной части. По иронии судьбы, здесь единственное место во всей магической Британии, где нас действительно невозможно подслушать.

— Хорошо, — Джемма кивнула. — Там, в Отделе Тайн вы назвали меня Друэллой. Понимаю, это не мое дело, но…

— Но сейчас подходящий момент, чтобы избавить тебя от последствий встречи с моей старой подругой, — закончил за нее Том, проводя рукой прямо перед ее глазами. Джемма инстинктивно зажмурилась, а потом непроизвольно подалась вперед, будто с ее лица одним движением сорвали закрывающую его вуаль. Она тихо вскрикнула и глубоко вдохнула, захлебываясь вдруг изменившим свой вкус и текстуру воздухом.

— Не выношу, когда за мной пытаются шпионить, — коротко пояснил Том, пока Джемма растерянно ощупывала свою голову. — У метаморфов, которые в любой момент могут изменить облик, совершенно нет уважения к чужой личности. Я позволил Расальхаг увидеть разговор с Дамблдором — вряд ли он, со своей стороны, сохранит наше знакомство в секрете от своих старых приятелей, — но все, что последует за этим, должно остаться между нами, Джемма.

— Она наложила на меня заклятие? — раздосадованно спросила Джемма. — И я даже ничего не почувствовала?

— Я был бы весьма разочарован в Расальхаг, если бы дело обстояло иначе, — Том усмехнулся. — Как видите, эта прогулка оказалась полезной для нас обоих. Я больше не вижу смысла в изучении пророчества. Располагай мы услугами прорицательницы уровня Талиты, можно было бы вернуть его к жизни и использовать, в данный же момент оно безвозвратно принадлежит к давно свершившемуся прошлому.

— Вы не можете быть в этом уверенным, — не согласилась Джемма. — Если пророчество исполнилось, почему они прямо не написали имя Гарри Поттера? Избранным может быть кто угодно другой. Я работала в министерстве магии, Том. Я знаю местных бюрократов. Они бы не стали использовать такую расплывчатую формулировку без причины.

— Возможно, — Том, казалось, серьезно обдумывал ее слова. — Но до сих пор Лорд Волдеморт всеми силами пытался изменить предначертанное. Своими же действиями он приблизил свой конец. Я хочу посмотреть, что будет, если игнорировать это пророчество.

— Дамблдор наверняка знает, для чего мы приходили на самом деле, — напомнила ему Джемма. — Если исполнению пророчества не захотите содействовать вы, не будет ли достаточно действий этого самого Избранного?

— Сейчас Дамблдор отвлечется на дела более насущные, — Том лукаво улыбнулся. — Всю свою жизнь он искал дары смерти. Мы увели один из них из-под самого его носа, и он понял это, когда уже было поздно что-либо изменить. Теперь Дамблдор захочет заполучить оставшиеся дары — хотя бы ради того, чтобы обезопасить их от нас. Это поможет мне выйти на вещь, которую я давно ищу. Я ничего этого не планировал, но мне подсказала сама арка. Надеюсь, теперь вы не считаете меня явившимся с того света безумцем? — весело поинтересовался он напоследок.

Джемма против воли рассмеялась.

— Все мы здесь безумцы, Том. Нормальные люди, как я начинаю думать, принадлежат миру магглов. Но не сочтите меня излишне любопытной, с кем вы разговаривали возле арки? О какой сделке с потусторонними силами говорил Дамблдор?

По лицу Сандерса пробежала тень. Джемма чувствовала его недовольство, но не могла упустить этот момент откровенности. В конце концов, как еще могла она выбрать правильную сторону в этой игре?

— Я не знаю, как правильно назвать эту силу. Возможно, каждому она является в наиболее подходящем обличии. Я увидел старого друга… Ту, которую не видел много лет, никогда — этими глазами, но узнал в то же мгновение. Я уже догадываюсь, какие вести принесет мне ваш будущий муж, Джемма.

— Уолден в опасности? — Джемма тут же напряглась. — С ним же ничего не случится?

— Я отправил с ним Вивиан Селвин, — Том поморщился. — Что хуже этого может с ним приключиться?

Джемма спустилась в Атриум одна, зная, что Том следует за ней на безопасном расстоянии. До камина, что должен был переместить ее в Хогсмид, оставалось всего несколько шагов, когда путь ей преградило несколько человек в форменных мантиях, которая она предпочла бы не видеть так близко никогда в жизни.

— Мисс Джемма Фарли? — премерзко ухмыльнулся хорошо знакомый ей аврор Долиш. — Как я вижу, вы уже соскучились по своей старой камере в Азкабане? У меня есть приказ задержать вас.

Джемма быстро огляделась, высматривая в Атриуме знакомые лица. Неужели эта история опять начнется с самого начала?

Сандерса здесь, конечно, уже не было.