ll. Стеклянная кровь (гет)

— Это неправда, вы мне никакой не отец! — что есть сил, закричала Кэрол, попятившись от мужчины назад. Но чем больше она на него смотрела, тем больше узнавала то свои черты, то Джейсона, то Стефани. А может, ей просто казалось?

— Это так, крошка. Колдунья нашла меня и обещала, что если я ей помогу, то она познакомит меня с моими детьми. Я ждал и надеялся, но Джадис пала, а вместе с ней и моя надежда, но когда я узнал о вас и вашем приезде, то сначала хотел удостовериться.

— Да?! А раньше где вы были, интересно мне знать?! — из рук Кэрол, против её воли, заструился оранжевый дым.

— С пришествием Мираза в качестве регента оставаться в Нарнии было всё опаснее, — ровным спокойным голосом ответил Хэлтор, пытаясь взять дочь за руки. — Я искал способ уехать куда-нибудь подальше, даже договорился с человеком, который мог бы перевезти нашу семью в Гальму, а из нее в Орландию. Меня не было несколько недель, пока я зарабатывал деньги на то, чтобы бежать, а когда вернулся, то вместо дома увидел лишь сожженую деревню. Искали вашу маму, которая была колдуньей, и поубивали всех других магов. Я не смог смириться с этим и уехал в Гальму один.

— Мне уже двадцать один год, Таш побери, двадцать один! Меня в пять лет привезли в Тархистан на правах рабыни и прислуги вместе с Джейсоном, а Стефани и вовсе пропала. И ты за всё это время даже не попытался найти нас?! Я не верю, наш отец бы так не поступил!

— Я думал, что это не будет иметь смысла, прости меня, дочка, — с искренним сожалением пролепетал мужчина, но Кэрол на это покупаться не собиралась.

— Я вам никакая не дочь, ясно?

— Кэрол, что такое? Я даже из спальни твои крики услышал, — насторожился Питер, которого вывели из сонного состояния. — Кто этот человек?

— Я без понятия, но утверждает, что он мой отец! Сделай что-нибудь!

— То есть, отец? — озадачился Питер, быстро проанализировав сходство стоящего перед ним мужчины и своей жены. Он за пару секунд вспомнил их разговор на корабле, где они как раз-таки и рассматривали возможность того, что мистер Кэмбел-старший может быть жив.

— Рад познакомиться с мужем моей дочери, — согнулся в легком поклоне Хэлтор и протянул королю руку. Тот несмело пожал её в ответ и впал в небольшой ступор.

— А я рад познакомиться с вами, — невнятно промямлил Питер, ощущая на себе грозный взгляд Кэрол, и думал, что же делать дальше.

«Как только вспомнишь о чем-нибудь, оно сразу появляется, — подумал про себя Питер. — Надо бы поменьше о прошлом разговаривать».

— Он мне никакой не отец! Мой отец погиб, мы все это знаем!

— Дочь моя, я понимаю, в это сложно поверить, но всё и правда так. Я твой отец. Я знаю, что должен был объявиться куда раньше, но поверь, мое старческое сердце не выдержало бв, если бы то, что вы живы, оказалось неправдой. Я боялся рисковать.

— Как и боялся защитить свою семью! — не успокаивалась Кэрол, но говорила всё тише, потому что комок в горле начал душить её. — Мы с Джейсоном лелеяли надежды из года в год, что всё хорошо, что ты нас заберешь, а в итоге вообще забыли о твоем существовании, и тут ты объявляешься, а-ля, здравствуйте! Великолепно!

— Спокойно, — приласкал жену Питер и отвел её в сторону. — Кэрол, я понимаю, что всё это очень странно и неожиданно, но вы с ним похожи. Посмотри, он хоть и седой слегка, цвет волос точь-в-точь, как у Стефани, нос твой, а губы тонкие и по форме такие же, как у тебя и Джейсона. Это он.

— Да всё равно мне, Питер. Лучше бы он врал, потому что я не хочу иметь отца, который бросил своих детей на произвол судьбы, — Кэрол вытерла слезы с щек и посмотрела на мужа с мольбой о спасении.

— Ты уже услышала всё, я думаю, нам нужно взять его с собой в Нарнию, а потом, если хочешь, поедем к Кориакину и там узнаем наверняка. Это ведь уникальный шанс познакомиться со своим отцом.

— Ладно, давай, но только пока не подпускай его ко мне близко, прошу.

— Давай я поговорю с твоим отцом, а ты иди ложись спать. Я скоро приду, — Питер коротко поцеловал жену в губы и провожал взглядом до того момента, как она скрылась за поворотом коридора.

— Я не думал, что будет настолько тяжело, — разоткровенничался Хэлтор, смотря вслед дочери. — Такая же, как её мать, ни за что не уступит.

Не сказать, что Питер был положительно настроен к новоявленному родственнику. Он считал трусость одним из самых ужасных качеств и всячески порицал её, а простить потерянное детство своей жены вообще никогда бы не смог. Однако он знал, что Кэрол будет жалеть, если сейчас не познакомиться со своим отцом, если он действительно таковым является.

— Почему вы изначально не поговорили с нами?

— Вы не поймете. Трудно спустя столько лет увидеть своего ребенка и поверить в это, — с тяжелым вздохом ответил Хэлтор, исподлобья взглянув на Питера.

— А им еще сложнее знать, что в их нелегкой жизни никого не было рядом. Ваша дочь годами служила семье, где была мишенью для приставаний и грязной работы, вторая дочь скиталась по детским домам и приемным семьям, пока не вернулась сюда, а сын почти всю жизнь только и знал, что такое боль. Он чудом с того света вернулся, чтобы вы понимали.

— Вы презираете меня… — усмехнулся Кэмбел-старший. — Поделом, но я не могу не попытаться хотя бы теперь с ними пообщаться. Вы ведь мне не откажете?

— Не откажу, но только потому, что люблю вашу дочь и знаю, что она потом пожалеет, — на этой резкой ноте Питер развернулся, чтобы уйти, но почувствовал, как его схватили за запястье.

— Спасибо, сынок, спасибо, — Хэлтор благодарно кивнул и, решившись, задал еще один вопрос: — А Стефани и Джейсон? Какие они? Такие же резкие и непокорные? Они хорошие люди?

— Лучшие из всех, что я знаю. И оба встречаются с моими младшими братом и сестрой. Джейсон вот-вот женится.

— Что ж, тогда я успею побывать хотя бы на его свадьбе. Еще раз спасибо.

Питер сдержанно кивнул и подумал о том, что если Стефани еще нормально примет новость о выжившем отце, потому что настоящих родных только что узнала, то Джейсон может и с крыльца спустить, если чего похуже не удумает, конечно.

* * *

Дабы не сваливать все на плечи Лили и Сьюзен, Каспиан решил отложить поход на Дикие Северные земли до приезда Кэрол и Питера, которые уж точно в состоянии вести государственные дела надлежащим образом. С женой Каспиан так толком и не помирился. Они разговаривали по мере необходимости, спали, повернувшись спинами друг к другу на разных сторонах кровати, но всё равно наблюдали друг за другом из соображений того, что они всё-таки ждут общего ребёнка и любят друг друга.

Напрасно Лилиандиль думала, что Каспиан не считает нужным остаться в Кэр-Паравале, он хотел, но чувствовал полную ответственность за безопасность людей. Будто бы тельмарины в Нарнии были его клеймом, его личным проклятьем, его ношей, которую он будет вынужден нести всю жизнь, но никто этого понять не мог.

Питер всегда повторял: мы одно целое, и все существа, и все люди, пока они на территории Нарнии, являются единым народом, а вот Каспиану с трудом удавалось их не разделять, и скорее всего из-за предрассудков. Это не значит, что кто-то лучше или хуже, просто сложить эти пазлы в одну картинку порой бывало сложно.

Однако Каспиан, как главный король во время отсутствия Верховного монарха, с особой тщательностью подумывал все ходы, занимался снаряжением разношерстного войска, продовольствием и прочим из того, что было важным в походе. Сейчас, работая над постройкой очередного корабля, Каспиан объяснял различные тактики войны Стефани, которой, как всегда, всё было очень интересно.

— Смотри, у победы есть пять правил, которые почему-то далеко не все знают, — поучал Каспиан, иногда прерываясь на неловкие паузы из-за того, что вырисовывал правый борт на листе пергамента.

— Записываю, — Стефани мгновенно окунула одно из тех перьев, что подарил Эдмунд, в чернильницу и приготовилась.

— Первое — правильно погоды. Как известно, летнее сражение отличается от зимнего, а бой в дождливую погоду от боя в солнечную. Верно ведь?

— Вполне логично.

— Второе — правило пространства… — Каспиан запнулся на полуслове и нахмурил брови, проводя лишнюю линию карандашом и отмеряя всё вплоть до миллиметра. — Что-то я не понял, больше древесины, что ли, потратить придется?

— Правило пространства… — подталкивала Стефани, размахивая пером.

— Ах да, правило пространства. Война в ущелье ведется не так, как в поле, а в горах не так, как на равнине. Для расстановки сил нужно учитывать площадь, её состояние. А из этого правила вытекает третье правило — правило стратегии, чтобы можно было выгодно расставлять войска.

— Так, расставлять войска, — повторила шепотом Стефани и дописала до точки, одновременно обдумывая эти правила.

— Четвертое — правило выбора. Нужно выбирать хорошего советника и верного союзника, который не оставит тебя на поле боя одного и не дрогнет перед вражеской рукой, — продолжал Каспиан, когда-то заучивший все эти законы наизусть. Их диктовал ему его отец. — И пятое, основополагающее, — правило морали. Ты должен четко представлять себе, за что ты борешься, и свято верить в то, что ты делаешь, только тогда есть большая вероятность победы.

— Дерек тоже верил, что бьется за бравое дело, а вышло всё наоборот, — записав последнее правило, высказалась Стефани и тяжело вздохнула.

— Пожалуй, в чем-то он был и прав. Кстати, как Люси? Всё еще грустит из-за его смерти?

— Еще как. Пару раз приходила ко мне ночью, плакала, Эйлерту и всем остальным она не показывает, но она по нему очень скучает и боится, что он попал к Таш. Мне её так жаль.

— Благими намерениями дорога в ад вымощена, благими делами — дорога в рай. Не сказать, что Дерек славился хорошими поступками.

— Но он ведь раскаялся, верно? — с какой-то надеждой в голосе спросила Стефани. Она почти что не знала этого Дерека, но ей было его искренне жаль, потому что всегда грустно идти прямо к победе и быть в ней уверенным, а споткнуться буквально на последней ступени. Да и только человек, который искренне любит, мог попросить себя убить, чтобы не натворить бед.

— Не знаю. Не думаю, что он прям-таки раскаялся, скорее просто понял, что его идеи, которыми он жил, здесь не примут, и потому ему ничего не оставалось, кроме как добровольно погибнуть или же навсегда уйти.

— Всё это так сложно… Эти правила, кстати говоря, и для жизни подходят, не только для войны, — Стефани встала и посмотрела в окно. В море показалась большая точка с белыми парусами, а в порту уже готовились встречать вернувшихся. — Кэрол и Питер приехали! Ура!

— Как так? Они же только завтра должны были быть здесь. Видимо, ветер был попутный… — Каспиан свернул все подробные чертежи и прибрал их к себе в шкаф от греха подальше, а когда обернулся, Стефани уже и след простыл.

* * *

На причале уже готовили трап, благодаря которому можно спуститься на землю. Доротея и Алисия, впечатленные плаваньем, выбежали на свежий воздух и стали оглядываться по сторонам. Зимний прохладный воздух ударил по ушам и зарумянил щеки и уши, а северное небо было чисто, как только что выпавший снег. В бухте уже виднелся Кэр-Параваль с его многоэтажными башнями, многоуровневыми зданиями и роскошными даже в это время года садами.

Восторженная принцесса уже не могла дождаться, когда она наконец сойдет на берег и начнет путешествие по Нарнии. Алисия, хоть и была удивлена всем окружающим, не разделяла энтузиазма. Ей хотелось посмотреть парней посимпатичнее и поближе с ними познакомиться, лишь бы забыть тоску по предавшему её Алессандро, в котором она разочаровалась. Только трап коснулся корабля, Доротея уже сбежала вниз и принялась осматриваться по сторонам. Здесь стояли все члены королевской семьи и здоровались с прибывшими. Внезапно взор юной принцессы переместился на одного человека, который, в общем-то, выглядел интересно. Сердце пропустило с сотню быстрых ударов, а душа подсказывала, что он — её судьба. Это глупо, но только бы он и оказался тем самым королем Эдмундом…

А вот взгляд Алисии упал, а кое-кого, кто был очень и незабвенно для нее красив. Она готова была поклясться, что мужчины прекраснее за свои семнадцать лет жизни она не видела, если не считать Алессандро, но знала бы она, что парень этот — совсем не простой…

* * *

Соскучившись по Орландии, Люси и Эйлерт непременно забросили вещи во дворец и отправились гулять. Здесь было не так холодно, как в Нарнии, поэтому королева успела пожалеть, что набрала с собой кучу шуб. Сначала они пошли в город, потом в театр, затем их ожидал сытный обед и конная прогулка. Люси было действительно хорошо, но ничто не могло отвлечь её от мысли о последнем письме Дерека.

Все его подарки, включая фенечку, она сложила в коробку и хотела было выбросить, чтобы больше никогда не вспоминать ни об обмане, ни об убийстве, ни даже о самом Дерека, однако не смогла. Память о нем, несмотря ни на что, жила в душе Люси, а она, бывало, режет острее ножа.

В последний день сборов Люси вновь наткнулась на эту коробочку, которая надоедливо напоминала о себе, как бы далеко она её не спрятала. Ровена, рай, на который можно смотреть с высоты птичьего полета… Может, это не Дерек ошибался, а просто Нарния не созрела для того, чтобы стать воплощением мечты? Не зря же ворона называют птицей мудрости.

Порой Люси плакала ночами напролет, порывалась вернуться в ту хижину, будто бы сможет найти там старого друга, даже пыталась отыскать способ самой попасть в Ровену, но всё это оказалось тщетным. Она гнала эти мысли прочь, обманывала себя, говорила себе, что всё в прошлом, но долго врать самой себе не смогла. В голове проносились картины протянутого кинжала, грустной улыбки, слез, стеклянной крови, что струилась по его рукам от осколков, и его падение.

Не выдержав, Люси вновь заплакала и достала из сумки последнее письмо от ворона с загадкой. Что же всё-таки он хотел ей тогда сказать? Что такого важного?

«Ложится вдаль дорога милости,

Юг отдался северу в тепло и жар,

Болтают, будто эти новые прелести

Льются в небеса как лёгкий пар.

(Ювелиром не был, но отдаю тебе свой дар).

1 — 5 — 12 — 17 — 23».

Зная принцип, по которому Дерек придумывал свои загадки, Люси сразу же поняла, что нужно найти слова под нужным номером, поскольку это не прогрессия, и тогда должен сложиться текст. «Ложится, юг, болтают, льются, ювелиром»…

Попытавшись переставить местами слова, Люси так и не уловила смысл сказанного, да и на метафору это было не очень похоже. Тогда она еще раз обвела глазами стих и заметила кое-что. Со слезами на глазах она написала первые буквы выбранных пяти слов: «л, ю, б, л, ю».

— Люблю… — прочитала вслух Люси и в истерике отбросила перо. Она взглянула на стоящий перед ней снежный шарик, внутри которого летел ворон с точно таким же взглядом, как у Дерека, хитрым, умным, завораживающим, а на его груди выделялось зеленое перо.

Больше он не хотел быть один, но в итоге остался один навечно.