День за днем-3 (гет)

Утром, вскакиваю ни свет ни заря, еще пока «жених» спит — перед сном он недвусмысленно намекал на полезность утреннего секса, а это совсем не входит в мои планы. Поэтому одежду заимствую в шкафу в прихожей — здесь обнаруживается легкий белый пиджак и брюки, а прическу мне делает Сомова, на скорую руку, скрепив двумя белыми заколками, одна под другой, волосы в хвост. Позолоченная цепочка обнаруживается в фаянсовой коробочке на полке в прихожей, так что рыться в спальне и будить Серегу, в поисках бижутерии, не приходится.

Выскользнув из квартиры, облегченно вздыхаю — можно считать начало дня складывается удачно.

Да и в редакции, поначалу настроение вполне рабочее. До того момента, как свернув из коридора в холл, возвращаясь из бухгалтерии c третьего этажа, не замечаю на противоположном конце Калугина с сотрудницей, которой он что-то объясняет, тыкая пальцем в распечатку. Сначала притормозив, решаюсь подойти, ведь наша размолвка как нож в сердце, свербит и кровоточит:

— Привет.

Андрей мое появление интерпретирует по-своему — кивнув девушке, молча уходит прочь, оставляя стоять дура дурой. Вот, так… Вторая попытка предоставляется буквально через полчаса и опять в холле — теперь он стоит с Егоровой и они живенько разглядывают распахнутый в руках Андрея журнал. Причем с таким увлечением обсуждают, аж противно — похоже, Наташа уже преуспела в обхаживании Калугина. Да и сам страдалец, судя по всему, с легкостью готов переключиться на прежнюю невесту — вон, какой веселый. Потоптавшись, подхожу к парочке и сразу натыкаюсь на Наташин победный взгляд. Молча стою, жду, но Калугин, пробормотав извинения Наташе, прячется в кабинете:

— Кхм... Извини.

Похоже, сей час говорить с ним о чем-то бессмысленно, поэтому накидываюсь на соперницу:

— Наталья Борисовна.

Самодовольное выражение не уходит с клюва этой курицы:

— Да?

— Можно вас, на минуточку?

— Слушаю.

Увожу подальше от кабинета. Слушает она… Гадина! Непроизвольно губы складываются в оскал:

— Ха... , правильно делаешь… Так это, значит, ты, да?

Егорова останавливается, разворачиваясь лицом к лицу:

— Что, я?

Дергаю головой в сторону кабинета художественного редактора:

— Андрею в уши насвистела?!

— Что, насвистела?

Произносить вслух про поцелуи на выходе из издательства язык не поворачивается, тем более, что против правды не попрешь. Скрепя зубами молчу, потом все-таки огрызаюсь, прищурившись:

— Что, зрение шибко хорошее, да?

— Так ты об этом? Ну, так шифроваться надо, а то лобызаешься у всех на глазах, а потом крайнего ищешь.

Егорова отворачивается, а мне остается только кусать локти и злиться.

— Скажи, пожалуйста, а у тебя зубы все свои?

— Что, значит, свои?

— Ну-у-у…, вставных нет?

Наташа злобно скалится, понимая, что ей угрожают и будто выплевывает:

— Нет.

— А хочешь, будут? Причем все!

Она дефилирует мимо, вставая по другую сторону:

— Маргарита Александровна, вы мне сейчас тут что, расправой угрожаете?

А я и не отрицаю:

— Да, угрожаю.

Егорова упирает руки в бока:

— А я не боюсь. Ты только глянь в мою сторону, тебя быстренько закроют, понятно?

— Угу. Меня закроют, а тебя закопают!

Мы гипнотизируем друг друга глазами, и никто отступать не хочет. Дожимаю:

— Так что, имей в виду, мать героиня — я тебе не Любимова и не Гончарова. Еще раз вынырнешь у меня на горизонте — перееду, мокрого места не останется!

— Да что вы говорите? А мы, между прочим, тоже воевать умеем.

— Ха-ха... Ну, давай, повоюем. Только потом, когда больно будет очень, не плачь, ладно?

Выплеснувшись, иду мимо, направляясь к своему кабинету. Вслед слышится змеиное шипение:

— Карга.

* * *

Обедать с Анькой договариваемся вместе. В кафе, где она назначает встречу, берем по бокалу красного вина и рыбу с овощами, но мне есть, совсем не хочется. Пока Сомова перчит и солит свое блюдо, вяло ковыряюсь вилкой в тарелке и обиженно ною, вываливая на подругу, все, что накипело за половину дня:

— Слушай, Ань, ну, это вообще капец. Я к нему подхожу, а он меня игнорирует, понимаешь? Он демонстративно разворачивается и уходит!

— Слушай, ну, а что ты хотела? Ты вообще-то на его глазах с другим мужиком целовалась.

Откуда ж мне было знать, что Калугин припрется прятаться за углом! С влажными глазами, сижу, пригорюнившись, подперев голову ладошкой и так на душе погано, что впору завыть! А Сомова опять ковыряет по-живому:

— И еще ждешь, чтобы как-то иначе реагировал. Хорошо еще, что он тебе в табло не дал, еще.

Высказавшись, она начинает хомячить, а я не могу… Не знаю… Мне кажется, мне стало бы легче, если бы ударил… Не мучилась бы так сильно за его переживания.

— Я не жду, чтобы он как-то по-другому реагировал. Я просто не знаю, что мне делать!

— А-а-а… А я, между прочим, тебя предупреждала! Сто раз подумай, прежде чем связываться с этим Сергеем.

Тебя не поймешь — то не связывайся, то переспи для ускорения. Взяв бокал со стола, отпиваю — да, хоть сто раз повтори, что предупреждала, это ж не совет. И потом, я же ей про Калугу спрашиваю, а не про этого упыря. Анюта продолжает гундосить:

— Помнишь, что ты мне сказала тогда? Пусть будет все, как будет.

Опускаю голову вниз — ну, помню, и что дальше?

— Вот, вот… Все есть, как есть!

Язвлю, отставляя бокал в сторону:

— Cпасибо, тебе. Ты дала мне просто офигительный совет и супер-пупер помогла!

Можно было и не встречаться…. Откинувшись на спинку стула, отворачиваюсь. Помявшись, Сомова пытается исправиться, понимая, что от ее нравоучений особого толку не будет:

— Ну… Есть у меня, конечно, еще один вариант, крайний.

Вот это уже интересно и я оживаю, перестав вяло чесать щеку:

— Ну?

Сомова, положив локти на стол, продолжает неуверенно елозить:

— Ну, это… Надо пойти в лобовую атаку.

На Калугина? Что-то пока непонятно.

— Какую атаку?

— Лобовую… Ну, просто… Просто идешь и говоришь всю правду, как есть!

Какую правду? Что ищу подходы, как вернуть Гошу? Так Андрея от такого известия как ветром сдует! Вприпрыжку поскачет прямиком к Егоровой… А если пустышка выйдет с этим Пашей и ничего не получится? Выковыривать Калугина из постели матери-героини? Сомова рубит воздух рукой:

— Вот, прямо всю до капельки!

Прикрыв глаза, протестующе мотаю головой:

— Н-нет, я так не могу.

Схватив бокал, делаю большой глоток. Сомова пожимает плечами и отворачивается, работая челюстями:

— Жуй, тогда, дальше.

— Ань, вот, что я ему скажу?!

Понятно же, что он меня пошлет далеко и надолго! Анюта начинает выкручиваться, прикинувшись чайницей:

— Что ты как маленькая. Это же истина простая вообще, как старый велосипед — когда не знаешь, что говорить, говоришь просто правду. Ну и все… Это как раз именно тот самый случай!

Вот так всегда — ей про Фому, а она прикинется курицей и про Ерему. Ставлю бокал на стол и ворчу:

— Да? Вот ты такая умная, а что же ты с Наумычем не поговоришь?

— Слушай, с Наумычем, вообще, другая ситуация.

Ну, конечно… Усмешка получается язвительной:

— Какая «другая ситуация»!?

Сказать нечего и Сомова огрызается, утыкаясь носом в тарелку:

— Другая.

Во-во… Понятно, что ответа не будет, и я отворачиваюсь, вздыхая:

— Ладно, извини, ты наверно права.

Анька на мое соглашательство клюет:

— Да! Наконец-то начался конструктивный разговор.

Да никакой он не конструктивный… Скорее пустой… Толчем воду и толчем, без всякого результата… Идей нет, и Сомова, тяжко вздохнув, пытается уйти на другую тему:

— Ну, что там у тебя с этим Пашей?

А то она не знает. Поморщившись, раздраженно тычу вилкой в рыбу на тарелке:

— Да, ну… Глухо как в танке. Сергей на эту тему вообще разговаривать отказывается.

Анька, вытаращив удивленно глаза, хмыкает:

— Тогда… Для чего он тебе вообще нужен-то?

Не все так безнадежно. Признаюсь:

— Я у него записную книжку электронную нашла.

— Да?… Вот, это уже дело. И что?

Увы, это все успехи.

— И ничего… Она запаролена.

Анюта опять саркастически хрюкает:

— Поздравляю … Так и что дальше-то?

Подперев голову, пригорюнившись, поджимаю губы:

— Я не знаю, надо как-то пароль подобрать. Я спинным мозгом чувствую, что координаты Шульгина, должны быть там.

Сомова берет бокал с вином, запивает свою рыбу:

— Ну, как ты собираешься этот пароль «как-то подобрать».

Хороший вопрос. Только дергаю неопределенно плечом:

— Не знаю. Я подумала, может быть, ну ты…, что-нибудь предложишь?

Сомова удивленно распахивает зенки и только заикается:

— А.. А я то, что могу предложить?

И прячется в бокал… Конечно, ругать проще, и идиотские советы давать про лобовую атаку.

Тем не менее, вернувшись на работу, кое-что предпринимаю — интернет подсказывает, что лузеры обычно не заморачиваются сложными комбинациями букв и цифр — даже в банке контрольными вопросами служат девичья фамилия матери или кличка любимой кошки. Так что, вооружившись ручкой и блокнотом, остаток дня составляю большой опросник для Сереги и очень надеюсь, что время убиваю не зря.

* * *

По пути домой, заезжаю в аптеку — надо обезопасить себя на ближайшую ночь. По этому поводу тоже есть план — винище, крепкое снотворное и пачка презервативов, которая должна появиться утром на прикроватной тумбочке, в доказательство ночного секса. Однако вечером программа меняется — пока переодеваюсь в спальне в серую майку и джинсы, выясняется, что Сереге сегодня не до меня: дескать, собирается на деловой ужин с партнерами и вернется поздно. Распустив волосы и вытащив блокнот с ручкой из сумки, бегу в гостиную, где Аксюта, сидя на диване и скрючившись к полу, уже завязывает шнурки на ботинках. Торможу в торце дивана, возле полок, заправляя за ухо мешающие пряди волос:

— Оу, ты уже побежал?

— Да, Машуль.

Задумчиво тереблю пальцами нос — успею или нет? Сергей повторяет распорядок:

— У меня сегодня презентация, потом фуршет. Кстати, может, ты со мной пойдешь?

Вопрос запоздалый — сам уже оделся и торопится, а я наоборот, только разделась, и вообще, меня никто не приглашал. Только мотаю головой:

— Хэ… Нет, боже упаси.

Обойдя вокруг копошащегося Сергея, присаживаюсь в непосредственной близи, прямо на столик и, положив ногу на ногу, кладу сверху свой блокнот с вопросами. Аксюта поднимает голову, продолжая уговаривать:

— А что, хороший стол обещают.

Ага, а то я не знаю эти бизнес-пьянки. Встряхнув волосами, отказываюсь:

— Нет, Сереж, я эту фуршетную еду, не очень.

— Ну, как знаешь.

Смотрю в свой вопросник — за пустым трендением, как бы не упустить важное.

— Слушай, ты можешь тормознуть на пару минут?

Аксюта поднимает ногу, согнув ее в колене, и уже в такой позе довязывает шнурок:

— Зачем?

— Ну, у нас тут на работе тест опубликовали на совместимость. Ты можешь мне ответить на пару вопросов?

— Маш, я опаздываю, может быть потом?

То есть мне одеваться, краситься, причесываться, если с ним ехать, он не опоздает, а двух минут на простые ответы и сразу опоздал? Аксюта, тем временем, уже возиться где-то у пола со вторым ботинком.

— Сереж, ну это быстро, ты же все равно одеваешься.

— Ну, раз быстро, то давай.

— Так… Дата рождения.

Сергей переходит к застегиванию рукавов на рубашке:

— А то ты не знаешь.

Откуда ж мне знать, в паспорт не заглядывала.

— Сереж, так положено.

— Восьмое десятого семьдесят четвертого.

Надо же, одногодки с Гошей. Помечаю на листке — 8 октября 1974.

— Угу. Знак зодиака, значит, ты у нас весы, да?

— Точно, весы. Кто бы тебя мог терпеть, если не весы.

Пропускаю укор мимо ушей.

— Любимое блюдо?

— Плов.

— Растение?

— Какое растение?

— Ну, любимое?

— Ну, напиши, пальма.

Час от часу не легче. Ладно, дальше.

— А-а-а… Если бы вы родились животным, то были бы?

— Надеюсь, не крокодил.

Тороплю, вопросов еще много:

— Сереж, ну, сам себя, задерживаешь!

— Напиши, тигр.

— Так… Любимое женское имя?

— Глупый вопрос.

Пишу — Мария.

— Поняла… мужское?

— Иван.

С чего бы это? Кстати, какое у него самого отчество?

— Иван?

— Ну, да, Иван.

Рядом с каждым вопросом у меня пустые клеточки и я быстро их заполняю.

— Понятно… Девичья фамилия матери?

— Ну, а это зачем?

Это ты у банковских работников спроси.

— Тест такой.

Аксюта встает с придиванного модуля:

— Слушай, ты что сомневаешься, что мы совместимы?

— Сереж, ну, ответь!

Этот вопрос, между прочим, может быть один из главных! По статистике именно его часто используют для паролей. Аксюта направляется в прихожую, бросая на ходу:

— Фролова.

А замуж вышла за Аксюту-отца? Интересно, стала менять фамилию после садьбы?

Следующий вопрос и я тоже вскакиваю, торопясь следом за Сергеем:

— А-а-а… Любимый цвет?

Тот надевает пиджак:

— Красный… Слушай, все я побежал уже.

— Ну, все Сереж, совсем чуть-чуть осталось!

Мы уже топчемся в прихожей.

— Любимый певец?

— Роберт Плант.

— И-и-и, наконец, любимый город?

— Конечно, Москва.

Одев пиджак, он забирает с крючка куртку:

— Все…. Какой-то левый тест.

— Почему левый? Его спецы составляли.

Я сама. Аксюта наклоняется чмокнуть в уголок рта:

— Все, я побежал.

— Давай. Много не пей.

Сергей усмехается:

— Заботливая ты моя.

Скорее осторожная. Он выходит наружу, оглядываясь на прощание:

— Пока.

— Пока.

Закрыв дверь на замок, просматриваю вопросник — похоже, все самое употребляемое заполнено.

— Ну, вот это уже хоть что-то, поздравляю.

И устремляюсь к раздвижному шкафу — будем ковать железо, не отходя от кассы. Отодвинув створку, хватаюсь левой рукой за ручки сумки Сергея и выдергиваю ее в прихожую. Совсем не тяжелая! Решительно несу ее в спальню.

* * *

Спустя час, когда Сомова приезжает с радио, устраиваю ей быстрый перекус на кухне, во время которого ввожу в курс дела, а потом тащу с собой в спальню — вдвоем ковыряться, с бесконечным набором паролей, веселей и быстрей. Анюта устраивается с электронной книжкой среди подушек, а я рядышком, с вопросником в руках и поджав по-турецки босые ноги. Большую часть вопросов проходим с энтузиазмом, быстро, но потом порыв начинает угасать и это отражается на Анькином настроении. Не унывая, перехожу к датам, тут могут быть варианты. Зачитываю, а Анюта жмет кнопки:

— День рождения: восемь — десять — тысяча девятьсот семьдесят четыре.

— Ну, это не подходит.

Гляжу задумчиво на подругу, потом корректирую цифры:

— Так… ноль — восемь — один — ноль — семь — четыре.

Со вздохом Сомова повторяет набор, тыкая стилусом в экран:

— Ноль — восемь — один — ноль — семь — четыре.

«Ввод»

— Неверный пароль.

— Ноль — восемь — один — ноль, тогда.

Задумчиво грызя кончик шариковой ручки, краем уха слышу бубнеж:

— Ноль — восемь — один — ноль… Ну, этот слишком короткий.

Ну и что!

— Ну, ты все равно попробуй.

Сомова возмущается:

— Ну, он пишет: «слишком короткий»!

Раз пишет, значит, знает, спорить не буду. Черт и слов то, осталось, уже не так много.

— Тогда-а-а-а… Васильева!

Сомова вздыхает, пожимая плечом:

— Ну, мы это уже делали.

Да, точно, Васильеву я еще вчера сама набирала.

— Тогда, Фролова.

Анюта зависает, недоуменно таращась:

— А это кто?

Приходится расшифровывать:

— Это девичья фамилия его матери.

Сомова тыкает стилусом в буковки:

— Так… Ф-р-о-л-о-в-а.

Enter. «Веден неправильный пароль».

Убитое время и отсутствие результата Анюту раздражают… Она, уже не сдерживается:

— Неправильно, ну… Какой-то фигней мы занимаемся.

Понимаю разочарование подруги, но расслабиться не даю:

— Ань, давай, давай, еще куча вариантов!

Взмахнув в воздухе шариковой ручкой, которой водила по блокноту и отмечала вопросы, перехожу к музыке — на очереди рок-вокалист.

— Попробуем Плант.

Отставив нытье, Анюта собирается:

— Так… Это который Роберт?

Я уже снова утыкаюсь в бумаги:

— Ты и с Робертом, попробуй, и без Роберта.

Наличие нескольких вариантов заставляют Сомову снова заворчать, но уже без прежнего порыва:

— По-моему, мы какой-то фигней занимаемся.

Вопросник близок к концу, но я готова биться и дальше! Не обращая внимания на нудеж подруги, задумчиво поднимаю глаза к потолку:

— Ань, давай, попробуем, еще… З-з-з… Попробуем, еще… Плов, тигр, э-э-э… Москва…

Поднимаю вверх палец:

— Хотя Москва вряд ли, но ты все равно попробуй.

Анюта не шевелится, таращится на меня, ждет, пока оглашу весь список… Потом взрывается:

— Марго! Ну, мы тычем пальцем в небо, ну, это какая-то фигня, ей-богу.

Увы, согласна… Спустив одну ногу с дивана, усаживаюсь поудобней — ладно, покумекаем потом еще, а пока надо сложить назад в сумку Серегино барахло, выпотрошенное при обыске:

— Ну-у, у тебя есть другие варианты?

— Есть. Давай отнесем этот дивайс к нам на радио.

Продолжаю наводить порядок в шмотье, теперь складывая штаны:

— Это, зачем?

— Ну, у нас там один чувак в аппаратной, он хакер. Он всякие пароли там взламывает, почтовые ящики…. Пусть поковыряет.

Еще один хакер? Сколько же их там у нее? Сначала Хилькевич был, потом Гранов, теперь еще один, неизвестный Вася. А если сломает чего-нибудь или сотрет ненароком? Ну, уж нет:

— Угу, еще лучше.

Забравшись обеими руками в спортивную сумку, вдруг натыкаюсь на что-то твердое.

— Так, а это что такое?

Выуживаю визитницу — капец, как я ее пропустила?

— Что такое, Ань?!

На первом же вкладыше от руки телефон 8-903-465-53-26, салон-магазин «Русский Кукольный дом» на Театральном проезде. Интересно, зачем он Сергею? Так, дальше, какая-то транспортная фирма, потом бутик «Stof» брендовой дамской одежды… Даже повизгиваю от радости:

— Анечка, смотри, визитки-и-и-и!

— Точно.

Взгляд натыкается на знакомые имя и фамилию:

— Вот, он! Вот, он, есть! Шульгин! Павел Федорович! Вот, он, родименький!

Невзрачная коричневая карточка «Шульгин Павел Федорович», внизу маленькими буковками координаты: улица Щербакова, 15, телефон, электронная почта. А фирма какая? Или это визитка с домашним адресом? Воистину — странный мужчинка этот Паша. Но восторг перевешивает все несуразности — я добилась!

Эмоции переполняют, и я падаю в объятия подруги:

— Анька-а-а-а, Анька, Анька, Анька!

Та тоже радостно пищит:

— У меня шея болит.

Отпускаю страдалицу, победно вскидывая вверх руки:

— Анька! Yes! Вот он родименький.

Извлекаю визитку из визитницы и пытаюсь прочитать, что на обороте… Увы, только адрес фирмы-изготовителя. Переполненная энергией, соскакиваю с постели:

— Я же говорила, что мы его дожмем!

И не в силах сдержаться, чуть не подпрыгиваю от возбуждения:

— Yes!

Сомова торопится скрыть следы обыска:

— Ну, давай, сложим вещи, пока.

Убираю визитку в задний карман джинсов:

— Да, ладно, фиг с ними, потом!

Пойдем лучше чайку попьем, потрендим, поохаем! Но Анюта практична:

— Никаких потом, ты что?! Давай, ты помнишь, как тут все лежало?

В смысле? Зачем?

— Да какая разница-то!

Аксюту теперь вообще можно выпереть отсюда и в дом не пускать! Сомова хмуро бурчит:

— Тебе никакой разницы, а тому, кто складывал, очень даже большая!

Вообще-то Сереге, с его подозрительностью, лучше повод не давать, это правда. Анькины слова звучат, как холодный душ, утихомиривая восторги и заставляя включить мозг. Кручу в руках визитницу — ее же тоже надо положить в правильное место?

— Думаешь, заметит?

Сомова переползает на коленках ко мне поближе и хмуро таращится на груду одежды, уперев руки в бока:

— Хэ... Если бы кто у меня так в сумке пошурудили, я бы точно заметила! Сразу!

Заморачиваться не хочется, все равно не вспомню, поэтому сую в сумку все подряд:

— Ладно… Давай, положи как-нибудь, а там, потом разберемся. Давай!

Анюта послушно берет с меня пример, засовывая стопку рубашек внутрь баула.

Остаток вечера проводим за чаем с болтовней, а когда Сомова уходит спать, щелкаю кнопками пульта от телевизора, дожидаясь загулявшего бизнесмена. Сергей приползает за полночь, причем изрядно поддатый — и это позволяет мне не заморачиваться с общим ложем, а устроиться ночевать в гостиной.