Диктатор (джен)

Первые суббота и воскресенье нового учебного года были мной проведены в достаточно напряженных двойных и тройных отработках у Филча. Впереди — Турнир, на завхоза упала и чуть ли не насмерть придавила гора работы, так что тут не до того, чтобы крутить носом от халявной рабсилы. Плюс ко всему, Филч, как и большинство людей, очень быстро привык к хорошему и, не получив в этот раз ежегодный "послеканикулярный" пузырь, на меня слегка обиделся, что не могло не сказаться на его ко мне отношении. Вот и делай людям добро после этого, мда…

Для меня совершенно неожиданно после долгого рабочего уикенда на благо школы внезапно наступил понедельник. Все же усиленно поработав, подсознательно хочется отдохнуть, а тут раз — и новая неделя. Да еще какая! Ведь пятого сентября вторым уроком у нас была первая в этом году лекция ЗОТИ. Ага. С профессором Моуди-Краучем-младшим.

Предыдущий нашему урок был у потока Слизерин-Гриффиндор, на котором, естественно, присутствовал и Поттер, Мальчик-угробивший-предмет-поклонения Барти-младшего. Из-за этого профессор Моуди выглядел слегка взвинчено. То есть, поясняю, гораздо более взвинчено, чем обычно. От полноты чувств он хромал еще сильнее, движения приобрели еще большую дерганность, а глаз в металлической глазнице вращался совершенно бешено. И урок поэтому начался сразу с места в карьер:

— Меня зовут Аластор Моуди. Когда они думают, что я их не слышу, меня называют Шизоглаз. Но я все вижу и слышу. Я слышу и вижу даже то, что вы съели за завтраком и сейчас усиленно перевариваете! Итак, тема нашего сегодняшнего занятия — Непростительные проклятья. Кто знает, почему их так называют?

В классе поднялось несколько рук. Глупо было бы ожидать, что второй по чистокровности и первый по академической разумности факультет, я имею в виду Рейвенкло, с которым у нас была сдвоенная пара, не знает, что это такое. Да и среди наших не подняли руки только Мун, Джонс, Янг и Хопкинс с Финч-Флетчли. И то непонятно, то ли не были в курсе, то ли были, но не хотели светить неположенными знаниями.

— Ты! Вот ты, — палочка Моуди указала на Эрни МакМиллана. — Почему они называются Непростительными?

— Потому, — встав с места, Эрни МакМиллан начал давать развернутый ответ, — что согласно принятому в тысяча семьсот седьмом году Первым Министром Магии Британии Уликом Гампом закону, использование любого из этих трех заклинаний против мага на территории Магической Британии, запротоколированное по поданному иску и подтвержденное следственными действиями использование, карается безусловным пожизненным заключением в тюрьму Азкабан. Однако из этого закона есть исключение, рассмотренное и принятое полным составом Верховного Суда Визенгамот по ходатайству начальника Департамента по магическому законодательству Бартемиуса Крауча Первого в тысяча девятьсот семьдесят восьмом году. Согласно нему авроры при исполнении имеют разрешение на…

Профессора Моуди передернуло, и он грубо перебил своего ученика:

— Сядь, сынок! Слишком много слов! Ты, парень, собираешься стать во взрослой жизни судьей или адвокатом? Я ненавижу адвокатов! Слишком многие пожиратели открутились от Азкабана по вине таких вот крючкотворов, как ты! Ты! — профессор указал на рейвенкловца Энтони Гольдштейна. — Назови любое Непростительное!

— Проклятие подвластия.

— Империус! Отличный выбор, мистер Гольдштейн! Инсендио! — профессор кинул поджигающее заклинание в стопку каких-то рефератов на своем столе, после чего вытащил за хвост из своего кармана маленького пищащего белого мышонка, взятого, видимо, из комплекта лабораторных материалов МакГонагалл. — Правда, милый, да? — обратился он к классу, показывая его всем желающим. Потом направил на зверька палочку и четко произнес:

— Империо! А теперь, беги! Беги! Беги!..

И мышонок побежал. То он, повинуясь указанному палочкой направлению, дернулся было в сторону наших девочек, но те только равнодушно повели плечами, не выказав никакого испуга (сколько они таких натрансфигурировали на уроках МакГонагалл во всякую мелкую ерунду — не перечесть). Парень с Рейвенкло, к которым побежал мышь после, брезгливо выдал пытавшемуся залезть в рукав мантии грызуну смачный щелбан, отчего последний свалился с парты на пол.

— Беги, беги в огонь! — и, повинуясь безусловному к исполнению приказу, мышонок забежал в горящие бумаги. В кабинете резко запахло паленой шерстью и горелым мясом. Многие девочки отвернулись. Даже для весьма толстокожего и не толерантного магического мира такая неприкрытая и откровенная, а самое главное, бессмысленная жестокость профессора была перебором.

— Фините! Акваменти! — проговорил профессор, и огонь погас, оставив после себя тихо пищащий, полуобугленный кусочек плоти. Глядя на набухающие в глазах девочек слезы, профессор радостно произнес.

— О да, вы, наверное, думаете, что ему очень больно? Разве это боль?! Кто мне назовет следующее Непростительное? Никто? Тогда — смотрите. Проклятье Боли! Круцио!

Писк мышонка резко усилился. Подержав Круцио совсем недолго, Моуди недовольно скривился и прекратил пытку.

— Знайте, обычно Пожиратели, которыми я лично заселил половину камер Азкабана, очень любят это проклятье и держат его гораздо дольше. Так. Кто следующий? Кто назовет последнее и самое Непростительное?

— Авада! — не вставая с места, в оглушительной тишине произнес я.

— Правильно, мистер Крэбб. Это проклятье Смерти! Авада Кедавра!

Короткий зеленый отрезок на мгновение связал кончик волшебной палочки учителя и подыхающего грызуна. Слабый писк затих.

— Только один человек выжил после него. Кто он — вы все отлично знаете, но он учится не в вашем классе! Теперь ты, Крэбб! Я помню тебя! Ты все еще не в Азкабане, сынок? Странно. Я думал, тебя уже посадили…

Мне после этих слов стало немного не по себе. А Барти ли это? А может быть, передо мной настоящий Моуди? Все же я уже много чего поменял в каноне, пусть и по мелочам, так, быть может, количество перешло в качество? Черт! Как проверить-то?

— Давай! Покажи, на что ты способен! Ну же!

— Что?

— Заклинания, что ты выучил. ЗОТИ! Дуэлинг!

— С кем?

— Со мной!

— Простите, профессор Моуди, но мне и прошлого раза хватило. И повторять свой печальный опыт, нападая на преподавателя и получая за это отработки, я не собираюсь.

— Как хочешь… Как хочешь… Но отработку ты у меня все же получаешь, — и, видя невысказанный вопрос в глазах студентов, пояснил. — За то, что не выполняешь указания профессора на уроке!

Мои друзья недовольно заворчали, но парой жестов я смог унять их. Согласно хаффлпаффским понятиям дружбы искать правды для меня они устали еще в прошлом году, так что ничего нового в данной ситуации не было. Тем временем Моуди оставил меня в покое и повернулся к доске.

— Запишите следующую тему нашего сегодняшнего урока…

Сама вечерняя отработка с Моуди оказалась подозрительно похожа на тренировку с Флитвиком. Просто, как только я зашел в класс, прямо с порога в меня полетел Ступефай и Диффиндо. Невербальные, кстати.

— Постоянная бдительность! — повторял Моуди, гоняя меня по классу. Вскоре все парты оказались поломанными и перестали меня защищать, так что некоторые невербальные режущие стали меня доставать, превращая мантию в рванину, а кожу — в покрытую синяками и глубокими ссадинами мечту экзекутора. Моуди — гад! Шкура заживет, а мантия некислых денег стоит, и Репаро ее не починишь!

— Атакуй! Атакуй меня! НУ! КРУ… р-р-р! Стимулус Максима!

— Протего! Диффиндо! Диффиндо! Вербейра Сангвинум!

Плеть крови разбилась о выставленный невербально Протего. Надо отметить, что даже невербальные режущие проклятья Моуди легко проходили мой Протего, а мои вербальные палочковые об его простейший щит бессильно разбивались.

Несмотря на всю похожесть, была и некоторая ощутимая разница между отработками с профессором ЗОТИ и с профессором Чар. Флитвик был сосредоточен на себе, то есть учился, продумывал тактику противодействия и тестировал против Плети Крови различные защитные связки, в то время как Моуди, наоборот, пытался понять именно мой уровень. Это было заметно еще и по тому, что он атаковал меня все время одними и теми же простейшими заклинаниями, изучаемыми на первом-втором курсе, но при этом метал их с такой скоростью и с такой хитростью, что я иногда не мог увернуться и соответственно получал либо очередную царапину, либо боевой импульс. Надо ли говорить, что наколдуй он что-то из арсенала Аврората или древних родовых, своеобразная дуэль-избиение закончилась бы в один миг.

Но даже с полудетскими заклинаниями Моуди был поражающе воображение силен. Особенно я впечатлился, когда профессор ЗОТИ, находясь прямо передо мной, лицом к лицу, кинул в меня Диффиндо и попал мне в… спину! Заклинание хитрым образом отрикошетило от защитного артефакта, стоящего в углу зала и попало в меня! Восхитительно… было бы, если бы не по мне! Больно же!

Спустя десять минут такой непрерывной беготни я выдохся и упал на пол, попав под очередной Ступефай. Совершенно не жалея, чертов профессор продолжал засыпать меня проклятиями, пока я окончательно не потерял сознание.

— Ренервейт! Ренервейт! А! Очнулся! Ну как? Нравится тебе? Когда тебя схватят Пожиратели, они не будут так добры и милосердны! И это будут не Ступефаи и Диффиндо, а Круциатусы и Авады! Что скажешь? — Моуди склонился надо мной и усмехнулся во всю свою уродливую харю.

Итак, важная развилка. Первый вариант. Вариант каноничного течения сюжета. Это фальшивый Моуди, то есть передо мной сидит Барти Крауч-младший. Если я сейчас наброшусь на него с угрозами возвращения Сами-Знаете-Кого, то очень сильно польщу ему, подлизнув Темному Лорду. Но если сейчас имеет место быть изменение канона, и это настоящий Моуди, то меня ждет серьезная трепка и в будущем клеймо матерого пожирателя в глазах всех: как непосредственно Ордена Феникса, так и лояльных ему отдельных магов и сообществ.

А впрочем, я же уже дразнил Моуди на первом курсе? Так что получается, что никакой развилки здесь нет. Самое смешное, что вполне вероятны абсолютно идентичные реакции, как в случае настоящего Аластора, так и в случае Барти.

— Вы все еще не купили себе дополнительные протезы? А ведь Он скоро вернется…

Показалось ли мне, что живой глаз Моуди фанатично сверкнул? Или все же не было такого…

— Да как ты смеешь! Кру… Стимулус Максима!

От первых трех пыточных заклинаний я, извиваясь и прыгая по полу как червяк или, скорее, как карась на раскаленной сковородке, увернулся, но догнавшее меня Инкарцеро позволило последующему десятку Стимулус Максима попасть в цель. Выместив злобу, профессор указал мне на дверь и проговорил:

— Фините! Свободен!

Кое-как поднявшись с пола, я похромал в Больничное Крыло. Там заохавшая мадам Помфри, немного повозившись, привела меня в полный порядок. Мантия за полтора галеона пошла на тряпки. Если Барти — это Барти, я с него обязательно вытребую потом эти деньги! Я сейчас не настолько богат, чтобы бросаться галеонами направо и налево!

Сражение с полноценным боевым магом, хотя какое это для него сражение, так, разминка, напомнило мне о том, что нужно озаботиться семейными проблемами. Конечно, хотелось бы надеяться, что у меня есть время до следующего лета, или хотя бы до Рождественских каникул, но… В реальности же Крэбб может меня дернуть из Хогвартса в любой момент. Хоть вот прямо сейчас! А у меня еще ничего не готово. Нет. Никакого отдыха!

Я, не доходя до входа-бочки в факультетскую гостиную, развернулся и поплелся наверх, в Выручай-комнату. Нужно было срочно подобрать что-то под волшебную палочку и освященный церковью кинжал.

"Техника убийства от древних времен до наших дней". Каким путем в Библиотеку Основателей, то есть, в Хогвартс, попал английский перевод с итальянского испанской книги о клинковом бое, я не знаю. Однако этому своеобразному подарку, появившемуся в ответ на запрос: "пособие, какое-то максимально действенное для овладения техникой работы боевым ножом", был очень доволен. "Итак. Что у нас есть?" — я по оглавлению нашел главу про короткие клинки, открыл фолиант где-то посередине, пролистнул главы про кремниевые и костяные ножи и начал читать.

Голова. Не пытайтесь убить кого-либо ударом ножа в голову, если вы не мастер. Череп очень прочный, и нож, скорее всего, просто соскользнёт. Искушенные фехтовальщики используют удар в глаз — в этом месте кость очень тонкая и без труда разрушается. Зато если вам нужно ошеломить и запугать противника, то лучший способ — режущий удар по лицу. Такие удары не столько опасны, сколь очень болезненны и вызывают сильные кровотечения. Враг буквально ослепнет от страха, боли и потоков крови, льющихся ему на глаза.

Помню, помню. Даже испытывал такое. Риккардо уж точно мастер. И удар у него поставлен.

Некоторые профессиональные убийцы используют удар в слуховой проход. Но бить надо очень сильно, точно и строго перпендикулярно к черепу, что под силу далеко не каждому. Лезвие клинка должно быть весьма прочным и не тонким. Идеально подходит стилет. Ещё один удар, который прерогатива только мастеров во владении белым оружием: удар в точку, где череп сзади соединяется с шеей. Визуально это место выглядит, как небольшая впадинка, но точно попасть в неё очень непросто. При таком ударе смерть наступает моментально от остановки дыхания и сердца. Наемные убийцы используют для этого маленькое крепкое шило, которое легко спрятать и которое не вызывает серьезных вопросов у стражи, если подобрать соответствующий антураж.

Что-то это становится все больше и больше похоже на методичку киллера, а не мастера ножевого боя.

Шея. Шея — самое уязвимое место! Не бывает не смертельных глубоких ранений в шею. Любое, даже незначительное повреждение в этой области, практически всегда оканчивается летальным исходом! Шея достаточно легко может быть поражена даже неопытным в игре с клинком человеком. Для этого нужно подобраться сзади, схватить цель за волосы и резко дёрнуть назад и вниз, чтобы задрался вверх подбородок. Одновременно с этим другой рукой с зажатым в ней ножом наносится длинный и глубокий разрез, охватывающий шею спереди от левого к правому уху между нижней челюстью и кадыком. Повреждение сонной артерии и яремной вены приводят к смерти через несколько секунд. Остановить кровотечение невозможно, но будьте внимательны со своей жертвой последние мгновения ее жизни. Другой метод состоит в точном хлёстком ударе в боковую поверхность шеи.

При поражении цели в шею следует учитывать, что даже простой шелковый шарф, не говоря о кольчужном, может отлично защитить цель от режущих ударов клинка. Поэтому если цель имеет какую-либо защиту, то следует использовать либо другой тип удара, либо другую область. К примеру, правильно нанесенный колющий удар чуть ниже кадыка во впадину вызывает моментальную остановку сердца. Для такого удара лучше использовать кинжал или стилет с узким и не очень длинным лезвием. Удар, который под силу только мастерам, наносится сверху, нож держится обратным хватом. После проникновения клинок поворачивается вокруг своей оси и выдергивается чуть вбок с потягом.

Область груди. Область груди — сугубо профессиональная для нанесения ударов. При дилетантском ударе в грудь нож просто соскальзывает по рёбрам, причиняя минимальные наружные повреждения и привлекая к неудачливому исполнителю внимание цели. Чтобы поразить сердце, надо бить слегка снизу, под углом к рёбрам. Тут навык надобен. Лезвие ножа должно быть очень прочным и тонким. Гораздо легче поразить сердце, если ударить под самое нижнее ребро снизу вверх, что очень удобно делать в не очень плотной толпе. Требуется пробить только мышцы живота и желудок, что намного легче, чем пробивать рёбра! Очень важное замечание. Даже при прямом проникающем ранении сердца, иногда цель сохраняет способность активно действовать в течение нескольких минут.

Живот. Ранения в живот всегда крайне неприятны и зачастую — смертельны. Ко всему прочему, живот из-за его площади и уязвимости легко поразить даже неопытному исполнителю. Если ранение глубокое, то повреждается брюшная артерия и противник умирает за несколько минут. Если менее глубокое, то возникает болевой шок и смерть через несколько дней от загнивания плоти.

Однако жертва далеко не всегда глупа и безрассудно храбра. Поэтому живот, в некоторых языках являющийся синонимом слова жизнь, защищают одним из первых. Даже плотная шелковая рубаха или стеганый кожаный жилет может спасти от режущего удара, что же тогда говорить о корацине, бригантине или кольчуге?

В животе находятся несколько особых областей, поражение которых весьма эффективно для быстрого устранения цели.

Печень. Печень прячется в правом подреберье. Через нее проходят крупные кровеносные сосуды, что делает ранение её практически стопроцентно летальным. Удар следует наносить снизу-спереди под правое нижнее ребро с направлением вверх, затем провернуть нож в ране. После такого жертва уже не способна к активным действиям. Наблюдается массивное кровотечение. Кровь идёт изо рта. Неминуемая смерть наступает в среднем в течение пяти минут.

Солнечное сплетение. Удар в эту область абсолютно летален, но для этого нужно достаточно точное попадание. Травмируются крупные аорты и нервный узел. Смерть наступает практически мгновенно от паралича дыхания и остановки сердца, либо, в худшем случае для нападающего, через одну-две минуты от массивного внутреннего кровотечения.

Пах. Как продолжение живота — паховая область, особенно мужская, очень хороший вариант для нанесения серьезных ранений. У мужчин сопровождаются ошеломляющей болью. Однако, правильно попасть в пах достаточно сложно, и кровотечение можно остановить.

Конечности. Ранения в руки не смертельны. Ранения в ноги также редко бывают смертельными, если не повреждена бедерная артерия. Однако для поражения клинком она не очень удобная цель, и смерть наступает от кровопотери, то есть далеко не сразу…

Помимо рассказа книга комплектовалась подробными иллюстрациями, магическими, то есть движущимися. На них просто и безыскусно происходила такая кровавая расчлененка, что создатели современных моей первой жизни даже самых откровенных компьютерных игр и фильмов могли спокойно идти посыпать голову пеплом.

Почитав книгу еще некоторое время, я в разочаровании отложил фолиант в сторону. Кто бы сомневался в том, что чтобы достичь мастерства нужно потратить очень много времени? Вот и в этой книге большинство приемов и зон атаки имело пометку "для опытного", "только мастер", "не следует пробовать новичку". Конечно, кое-какие интересные моменты я "намотал на ус", но все равно придется придумывать что-то лично под себя. Эх! Кто бы помог бы… Пойти к Моуди, что ли, с таким предложением? Так он меня, если настоящий, сразу по этапу: "камин-суд-Азкабан" отправит…

Для себя я так сформулировал техническое задание на связку приемов: "Максимально просто, максимально легко научиться, максимально эффективно". Таким образом, под секвестр попали всякие сложные пируэты, хитрые атакующие и защитные заклинания, финты и ложные ошибки, заманивающие противника атаковать. У меня будет только один-единственный шанс (и это в самом лучшем случае) на атаку, и его я должен использовать на все сто.

В итоге я разработал для себя следующую связку приемов, которую и тренировал постоянно в Выручай-комнате в свободное от учебы и отработок время. Плевать на факультет, на приближающийся турнир, на улыбающегося сквозь очки-половинки Дамблдора и даже на Моуди-Крауч-он-или-нет. Уж к Рождественским-то каникулам Крэбб меня точно потянет на правеж, так что я должен быть готовым… к любому развитию событий.

Итак. Палочка в левой руке. Правая рука свободна и предназначена под клинок. По сути, я скопировал стойку Флитвика, с которым тренировался в прошлом году. Тактика предполагаемого боя, в случае, если все же придется его затевать, планировалась простейшая.

Под любым предлогом как можно ближе подойти к Крэббу. Пользуясь эффектом неожиданности рвануть вперед. Сблокировать, насколько это получится (Моуди мои щиты пробивает на раз, вряд ли другой Упивающийся из Ближнего Круга окажется слабее), магический удар, если он последует, с помощью заклинания Протего волшебной палочкой, взятой в левую руку. Ну не был я амбидекстером, так что даже простейшее Протего, которое у меня и так получалось с некоторыми сложностями, пришлось, по сути, тренировать заново. Хочу-хочу-хочу научиться беспалочковой магии! Так. Это потом. Дальше. Сделать сколько нужно шагов вперед, чтобы подойти в упор. Отвести правую руку противника с волшебной палочкой своей левой рукой в сторону. Правой рукой в это время выхватить из ножен скрытого ношения (их еще нужно придумать и сделать) кинжал и нанести удар в солнечное сплетение. Провернуть. Резко уйти за спину противника, спасаясь от возможной контратаки.

Надеюсь, все же мои приготовления мне не потребуются… Отцеубийство, даже без клейма предателя крови, это, мягко говоря, очень нехорошо.