Бирюк (джен)

— Вот, значит как, — довольно сухо произнесла Вальбурга Блэк, все еще кривившаяся оттого, что за мага говорит ее собственный домовик. — И с чего ты думаешь, что я тебе поверю, неизвестный сказочник?

— Мне процитировать что-нибудь еще из вашего дневника? Не узнали?

Вальбурга немного задумалась и покачала головой.

Один факт наличия взрослого мага в теле несмышленыша вызывал немало вопросов, а уж то, что он оказался способен призвать ее домовика, тем более. И это указывало на родственные корни, безусловно. И все же… Она медленно достала палочку и направила на ребенка.

— Об-ли-ви… — она специально произносила как можно медленней.

— Прощай, великий род Блэк, — откликнулся малыш устами домовика, но с таким сарказмом, что ее передернуло. — И прощай, разум и жизнь единственной, кто мог бы хоть что-то для него сделать, зуб даю — откат будет мгновенным. Не терпится ощутить на себе то, как становятся предателями крови?

Гарри немного блефовал, конечно. Удержать щит от Обливиэйта невербально он бы смог. Вот только потом проспал бы неизвестно как долго, и что спасло бы его от повторного заклинания, особенно во сне? Запереть колдовством двери комнаты дома пусть частично, но чужой семьи, пока жива настоящая хозяйка, даже стараться не стоило. Тем более здесь.

— Что это ты забеспокоился о моем разуме? — ехидно спросила его Вальбурга, странно довольная. — Я и так сделала все, чтобы мой портрет помог ближайшему кровному родственнику, который появится в доме…

«Это она меня испытывала, что ли? Или поторговаться собралась?»

— Которым волею судьбы оказался я, — протранслировал слова Гарри Кричер. — Но насчет помощи… это ты погорячилась, не вышло у тебя ничего. Пришлось разбираться самому, вы были практически невменяемой, мадам. И лучше не стало. Показать?

Пока Вальбурга захлебывалась воздухом от его нахальства, Гарри успел пообщаться с домовиком.

«Кричер, сможешь протранслировать воспоминания напрямую?»

«Кричер не умеет. Но в доме есть Думосбор. Кричер должен себя наказать».

«Только тем, что притащит его сюда, и побыстрей».

«Нахален, как настоящий Блэк, — подумала Вальбурга, когда перед ней шмякнулась немалого размера каменная чаша, но сдаваться не собиралась.

— Но дневник ты все же нашел!

— Через восемь лет, не хотите?

— Сколько?!

А вот переносить воспоминания без палочки Гарри не умел — не было необходимости. Пришлось подыскивать ему орудие труда, а потому процесс несколько затянулся. Однако на Вальбургу это подействовало удивительно благоприятно — в ней зажглось любопытство. Собственно, как и в любой нормальной женщине.

Слишком уверен в себе этот маг в малыше, слишком хорошо знает ее дом, да и со слугами обращаться определенно умеет. Но перед тем, как погрузиться в думосбор, палочку у него забрала — мало ли что могут устроить шаловливые детские пальчики. Плавали, знаем.

Гарри сгрузил не только воспоминания о своем первом посещении дома, но и кое-что еще, в частности про Сириуса — как раз с разговором о том, сколько лет невиновный маг провел в Азкабане. Ну и то, как он, Гарри, принимал дом и наследство своего крестного.

Хозяйке этого хватило на десяток минут. И когда та наконец вынырнула, тяжело дыша и глядя на Гарри уже совершенно иначе, он понял, что, кажется, у него появился еще один союзник, вольный или невольный…

А потом вспомнил, что кое-кто примерно в это время уже вполне воспринимал домовых эльфов как обладающих самостоятельным сознанием существ и даже влиял на них! Конечно, вероятность того, что Кричер попадется, была ничтожна, да и в прошлом такого не случилось — но лучше подуть на воду, чем обжечься.

«Кричер, ты будешь помнить все, что я тут говорил?»

«Кричер может. Кричеру тяжело, много трудных слов, но если хозяйка прикажет…»

«Спроси».

— Должен ли Кричер запоминать, что говорит маг, спрятанный в ребенке? — с поклоном обратился домовик к хозяйке напрямую, но та лишь сделала небрежный жест.

«Все, сказанное в доме и семье Блэк — достояние только тех, кто участвует в разговоре», — наудачу сказал Гарри.

«Гарри Поттер, маленький или большой, не может приказывать Кричеру, у Кричера есть хозяйка!» — проскрипел в голове Гарри голос домовика, и тот отвел от него взгляд — не хватало еще протранслировать то, что он сейчас думает. А думал он…

«Совсем дурею — то ли из-за этого тельца, то ли вообще из-за переноса. Устроил себе бомбу с ушами и в наволочке, холера его возьми, этого вредного домовика! А просить Вальбургу — еще того хуже. Хотя… полагаю, практически не найдется тех, кто бы мог вдруг решить допросить Блэковского домовика, и еще меньше будет тех, кому это могло бы удасться. Ладно, еще поживем, но если что — сотру паршивцу память. А пока, возможно, это и к лучшему, кажется, есть у меня мысли насчет бедняги Регулуса».

Мысли действительно были, и даже весьма простые. Гарри знал, что домовиков можно использовать как универсальное средство аппарации в те места, где те хоть однажды бывали, а главное — хроновороты пока лежали себе в Отделе тайн, и он прекрасно помнил, где именно и как много… И будут лежать еще долго, так что можно пока и не говорить об этой интересной возможности. Спокойно набраться сил, то есть подрасти, конечно же…

С другой стороны, можно будет и форсировать это дело, если вдруг потребуется.

Отдавшись своим мыслям, он едва услышал, как Вальбурга с сухим смешком сообщила что-то вроде того, что все, происходящее в доме, остается только в нем — и это закон.

И тут Гарри грязно выругался, про себя, естественно, — он почувствовал, что засыпает.

Он так и не узнал, кто уложил его в детской Сириуса — не в личной комнате в красной цветовой гамме, а именно детской, рядом со спальней хозяйки. И кто позаботился об обоих больных, тоже не узнал — да что там, те были в таком состоянии, что сами не понимали, кто поил их зельями, которые Гарри сумел захватить с собой, кто удивленно рассматривал кольцо мастера зельеварения на длинном пальце безусого юнца, наконец-то переставшего бредить и уснувшего тревожным больным сном…

— Так вот ты какой, ублюдок моего мужа, — Вальбурга провела пальцем по бледной горячей щеке, и в этом жесте не было ни капли нежности. — Вот ты какой… Совсем на него не похож. Некрасивый, весь в мать. Хоть это мне удалось. Но талантливый.

Вальбурге Блэк было о чем подумать, и, к счастью, было достаточно времени на все — и чтобы успокоиться, и чтобы признаться себе в том, что ни за что бы не сказала вслух. Она не может дать пропасть ни капле крови своего рода. Не теперь. А это значило, что, как бы ни было нелегко, умереть она не даст никому. Ни сыну, когда-то любимому, ни ненавидимому — тоже когда-то, но теперь, как ни странно, не вызывающему у нее злости бастарду. Ну и тем более мистеру Поттеру, то есть, конечно, ребенка, в котором тот находится, надо сохранить и вырастить пренепременно.

Интересно, сам бастард знает о своем происхождении, хватило ли у Эйлин наглости рассказать сыну? Орион тогда… это был его протест — он не одобрял женитьбу на кузине, хотя в целом отношения у них были неплохими. А она, тогда оскорбленная до глубины души, прокляла обоих, и ее проклятие сбылось — об Эйлин Принц она больше не слышала ни как о способном зельеваре, ни как о волшебнице. А Орион… он сумел защититься, да и зла ему Вальбурга желала куда меньше. Но все же ей пришлось его пережить…

Она смотрела на спящего куда внимательней, чем на собственного сына, и наконец начала видеть.

Ужасно неухожен, носат, тощ, как жердь… Неужели мать могла довести своего ребенка до такого состояния? Нет, ее Вальбурга точно не простит никогда, как не простила и своего супруга. Но — кровь… Половина крови Блэк!

«И половина Принцев, — подсказало что-то внутри. — А ведь это просто обязано быть интересным…»

Судя по печатке зельевара, как-то так оно и было.

Она перевела взгляд на Сириуса. Нет, этот был получше, но… ненамного. А уж если вспомнить способности… Нет, когда хотел, Сириус мог блистать практически в чем угодно, только вот беда: его душевное развитие остановилось на уровне ребенка — теперь она это понимала, но что делать, понятия не имела.

Вальбурга не стала задавать себе вопрос, чем она лучше Эйлин — ей просто стало кристально ясно, что заняться вплотную придется обоими. И на этот раз она не может себе позволить не справиться. Но… как?

Она медленно пошла в кабинет, долго перебирала бумаги, отобрала какой-то пергамент, с которым села в кресло и не заметила, как задремала, а проснулась так, словно не спала — ровно с теми же мыслями и тем же вопросом.

Ответ уже топал к ней на торопливых детских ножках.

— Кричер!

— Как они? — первым делом спросил малыш, смешно сдвинув бровки.

— Кризис миновал, — порадовала Вальбурга. — Есть будешь?

— Уже, — малыш явно не любил болтать попусту.

— Хозяйка велела выполнять то, что хочет… — начал было Кричер, но Вальбурга махнула рукой — она тоже не любила лишних слов.

— Потом переоденешь его в… найдете в детских вещах. Мистер Поттер, не поделитесь, как вам удалось управляться с этими двумя?

— За этим и пришел, — Гарри полез на кресло, и, устроившись в нем, начал рассказ.

Вальбурга Блэк поняла, что зря отошла от мира так надолго — хотя тогда ей это казалось лучшим решением, но теперь… Выслушав Гарри, она поняла одну вещь: ей придется иногда шантажировать обоих великовозрастных лбов вот этим ребенком.

Но если один из них считает, что в малыше — душа его любимой, которая к тому же еще и грязнокровка — как, скажите на милость, она должна себя с ним вести?

— Давайте договоримся так: когда мы с вами не наедине, я для вас — просто ребенок, и вы знать ничего не знаете, — предложил Гарри скрепя сердце. Только он нашел, с кем можно хотя бы нормально поговорить, и… вот. Досадно.

— Они не скоро встанут, — успокоила его Вальбурга. — После драконьей оспы силы убывают весьма значительно. Кричер, в присутствии Сириуса и… э…

— Северуса, — помог Гарри.

— В присутствии любых других лиц, кроме нас, ты должен вести себя с Гарри как с годовалым ребенком и обращаться к нему соответственно.

Гарри с умным видом кивнул, и она продолжила:

— А вам просто понравится играть, скажем, в этом кабинете или в моей комнате. Там невозможно появиться без предупреждения.

— Я знаю. В кабинете. Кстати, не поделитесь, каковы ваши ближайшие планы? Вылечить и воспитать?

Вальбурга усмехнулась.

— Мое воспитание не принесло желаемого, — призналась она.

— Мое тоже, — откликнулся Гарри, то есть Кричер, конечно, а на лице ребенка мелькнула тень, совершенно ему не подходящая. — Но в принципе вышло не так чтобы совсем плохо.

Как оказалось, говорить о том, как росли их дети, они могли часами… И, что стоит отметить особо, это время у них было. А то, что дети Поттера росли в этом же доме, придавало, конечно, определенный сюрреализм, но в конце концов заставило Вальбургу действительно почувствовать, что этот маг в ребенке, да и сам ребенок — тоже часть ее семьи, и не так, оказывается, существенно, Поттер он или Блэк.

Они несколько раз проверяли больных, смотрели, как домовик аккуратно поит тех зельями, точнее, помещает зелья в пока что бессознательные тела, Гарри с облегчением вздыхал, глядя, как постепенно исчезает зелено-фиолетовая сыпь, как выравнивается дыхание, вот только с жаром сделать ничего не могли — но по его опыту, это было и не нужно.

Вальбурга успела расспросить Гарри про Снейпа, тот привел несколько резонов того, что Эйлин Снейп уже мертва, та согласилась, задумалась, и…

— Кричер!

Домовик вздрогнул и повернулся к хозяйке.

— Возобнови подписку на Ежедневный пророк и на… пусть будет все, что мы обычно выписывали. Сейчас же.

Выметя ушами уже чистый пол, тот исчез.