Иммунитет (джен)

Примечания:

Так как слово "дракон" в женском роде в русском языке отсутствует, то "дракона" имеет то же право на существование в моем фике, что и драконица, драконесса и прочие драконихи.

Гарри всем телом почувствовал было раздражение огромной драконы, но, к его невероятному облегчению, оно быстро схлынуло, и показалось, что прямо в его голове начали невнятно переговариваться чьи-то голоса. Он напрягся, но слов разобрать не смог. Поэтому то, что случилось потом, на мгновение показалось ему сном. Он наконец услышал, внятно и четко…

— Они еще детеныша притащили? Зачем? — проворчала себе под нос хвосторога, а потом обратилась к нему. — И зачем ты сбежал, дурачок? Хочешь, чтобы тебя наказали? Откуда ты?

Голос глухой, гулкий, как из бочки, словно возник вокруг него. Но вот беда: в аниформе разговаривать Гарри так еще и не научился. Хотя… а вдруг получится? Ему же очень-очень хотелось ответить!

Он подвигал челюстями и попытался поздороваться, но раздалось только невнятное мычание. Как обычно. От бессилия на глаза едва не навернулись слезы.

— Дурачок… маленький, не огорчайся. Просто думай словами. Мы все так говорим. Эх, видно, рано тебя от матери забрали…

— Здравствуйте! — попробовал мысленно воскликнуть Гарри и дальше удержаться уже не мог. — Как здорово, что вы разговариваете… Знаете, люди думают, что вы даже разумом не обладаете!.. Как же так?!

— Пф! — взметнулись в воздух искры с трех сторон — к разговору присоединились остальные драконы.

— Люди. Да кто с ними вообще говорить будет!

«Кажется, это тот самый, который огненный шар… Ух, какой же он красивый! То есть она, конечно», — подумал Гарри.

— А про тебя кто-то думает иначе? Ты рискуешь, детеныш-ш!

— Почему? — растерялся Гарри. — Чем?

Хвосторога в одно мгновение оказалась совсем рядом. Золотой глаз, переливающийся огненными искрами, уставился на него, но вместо того, чтобы испугаться и отшатнуться, Гарри почему-то восхитился, завороженный танцем этих искр.

— Я человеческий детеныш, — признался он неожиданно для самого себя. — И я клянусь своей жизнью и магией, что об этом разговоре никто никогда не узнает!

Золотой вихрь взметнулся вокруг его головы, и драконы, которые были секунду назад готовы испепелить наглеца, замерли. Гарри удивленно смотрел, как вокруг него угасало холодное пламя.

— Человек… не мог дать драконью клятву!

— Но у него получилось!

— Значит, старые легенды не врали…

— Он — наш…

— Э… простите, какие легенды? И… объясните же хоть что-нибудь! Пожалуйста…

— Вернись в свой привычный облик, детеныш-ш…

— А… обязательно?

— Нет, просто хочется взглянуть.

— Нет, погоди! А ну-ка, дыхни!

Гарри обернулся в свою собственную форму и старательно дыхнул. В горле запершило, вылетела пара искр… Он закашлялся и мысленно поблагодарил профессора Флитвика, который все-таки немного научил его изменять горло, чтобы не сжечь его, если что. А потом и профессора Снейпа за то, что уж теперь-то он умеет держать себя в руках. Эх, жалко, что им нельзя ничего рассказать будет!

— Ха-ха-ха, — раздалось громовое раскатистое позади него. — Ох, ха-ха-ха-хо-хо…

Гарри удивленно повернулся и увидел то, что не забудет никогда: смеющуюся валлийскую дракону, слегка притоптывающую огромной когтистой передней лапой.

— Вернись в дракона и дыхни, малыш, ха-ха. Хотя и так понятно, в общем-то.

Гарри сосредоточился, и вот возле драконьих вольеров снова стоит драконий детеныш-подросток, старательно выдувающий вверх струю драконьего пламени. Гарри почему-то очень захотелось отличиться…

— Прячься, идиот!

Он моментально обернулся, накрылся мантией и рухнул под ближайший куст, так, на всякий случай. От домика, стоящего неподалеку, к загонам бежали драконологи… Два голоса в голове одобрительно хмыкнули, а два других…

— Лоботряс!

— Олух!

— Вы сами попросили… — обиженно отозвался Гарри.

— Эх. Ладно, придется выручать.

Валлийка уселась на задние лапы, запустила вверх язык огня и мечтательно сощурилась. Хвосторога посмотрела на соседку, оценила высоту пламени и последовала ее примеру. Флегматичная шведка выдержала паузу, вздохнула и подняла голову. Ее факел был скромнее, так сказать, огонек "без огонька".

— Они тут соревнуются, что ли? — предположил тот, в чьих волосах ярко блеснули отсветы драконьего пламени.

«Вроде из драконологов такой рыжий — только Чарли», — подумал Гарри.

— Сложно сказать… Иногда они кажутся такими умными, а иногда… — развел руками кто-то из его соседей.

Красавица-китаянка сосредоточилась, двинула челюстью и… выпустила шикарное огненное кольцо. Люди заахали, и кто-то побежал за колдокамерой. А потом начался настоящий цирк, так что Гарри едва сдерживался, чтобы не расхохотаться.

Вокруг китайского огненного шара люди едва хороводы не водили, только бы заставить ее выдохнуть огненное кольцо еще раз. Дракона смотрела на людей совершенно нечитаемым взглядом и упорно отворачивалась. Наконец валлийская зеленая выдохнула огонь еще раз. За ней струю повыше выдала хвосторога. Шведская тупорылая вздохнула и выдала мощный короткий столб бело-желтого огня. И все трое дружно посмотрели на китаянку.

Наконец та приоткрыла пасть и выпустила самый обычный язык пламени, вызвав у людей дружный громкий стон разочарования. А в голове у Гарри хохотали четыре дракона, поэтому дальше он слышал только урывками.

— Ведь ни за что не поверят!

— Мы подтвердим!

— Ну не знаю, лично я не видел никаких колец, — заявил кто-то еще, видимо, припоздавший.

— Ты не веришь нам, Пауль? Ах ты… А-ах! Гляди!

И вот тут над вольером китайского огненного шара снова появилось шикарное кольцо огня.

— Где колдокамера?!

— Где-то тут, кажется.

— Какой кретин положил ее на землю?!

Гарри отодвинул пяткой куда подальше валяющуюся около него бандуру и едва успел подтянуть поближе ноги — затоптали бы. К счастью, кольцо пламени появилось снова, хотя гораздо меньше.

— Вот так всегда…

— А ты думал!

— Она точно издевается. Нет, вы только посмотрите на нее!

— Кто-нибудь объяснит, что вообще это было?

— Понятия не имею. Все четверо совершенно спокойны. Вон, смотрите.

Хвосторога, а за ней и остальные начали демонстративно укладываться вокруг аккуратных кучек… Гарри захотелось протереть глаза. Это что, их кладки? Дракон притащили вместе с яйцами? Бре-ед. Зачем?

Так вот почему Хагрид снова замечтался о яйце — он их видел! Но мадам Максим все-таки не сказал. Почему? Неужели задание будет связано с… Гарри похолодел несмотря на то, что внутри все еще было горячо после перевоплощений.

— Возвращайся к себе, детеныш, — услышал он в голове. — Детям надо много спать.

— Но вы же еще… я ничего пока не понял! Только то, что вас сюда привезли прямо с кладками, они с ума посходили!

— Не так-то и просто разбить яйцо дракона, малыш.

— Но они же могут охладиться. Разве это не опасно?

— Ты серьезно думаешь, что заботишься о наших детях больше нас?

— А… извините. Я просто привык к тому, что яйца всегда очень хрупкие. И я боюсь, что это все не просто так. Вы уже знаете, что вам предстоит?

— Нет. Мы больше не можем читать разум людей. Только друг у друга.

— А… а как же я?

— Ты — наш, малыш. Так или иначе, твоя кровь — кровь дракона. Даже твой человеческий облик говорит о родстве — когда ты слышал о человеке с глазами чистого зеленого цвета?

— Говорят, это была моя мать.

— Она не умела обращаться?

— Она погибла?

— Почему ты один, без взрослых?

— Это долгая история…

— Рассказывай, детеныш. Точнее, просто вспоминай, так получится быстрее.

К утру Гарри совсем вымотался и зевал, ничуть не скрываясь. Но все же задолго до рассвета драконы отправили его назад, с тем, чтобы он хоть немного успел отдохнуть. А ночью вернулся к ним. И даже разрешили взять одного взрослого. Кого именно, Гарри даже не раздумывал. Вот только отрывать время от и так слишком короткого сна зельевара ему было немного не по себе.

«Хотя Северус мне не простит, если не поучаствует в подобном!» — решил Гарри, засыпая, едва его голова коснулась подушки.

* * *

Утром Гарри с трудом разлепил глаза, но тут же подскочил и схватил блокнот.

Прочитав на еще теплой бумаге корявое «Говорил с драконами», Снейп чуть кофе на себя не опрокинул. А потом встал и хмуро уставился на полку с зельями, раздумывая, чем лучше всего лечить галлюцинации или ложные воспоминания.

За завтраком он по возможности незаметно несколько раз окидывал внимательным взглядом Гарри, но ничего, кроме того, что мальчишка пышет нетерпением, не заметил. Как назло, занятий с четвертым курсом у него сегодня не было. Хотя тут еще как сказать, возможно, им обоим было бы труднее сдерживаться, чтобы не сделать хоть какой-нибудь намек. Зато можно было бы оставить Поттера после занятия: пары минут достаточно, чтобы влить зелье.

Вообще-то странно это все. Гарри же почти не подвержен никакому магическому влиянию, кроме прямо направленных на него заклинаний: изменившаяся кровь оказалась удивительно сильной. Ну еще бы коктейль из яда василиска и слез феникса был каким-то иным… Абсолютный антидот.

Северус с удовольствием наблюдал, как спокойно его подопечный смотрит на полувейлу, и понимал, как ему повезло. И не только его подопечному, но и ему самому. Стоило чуть не сдохнуть, чтобы заполучить подобный иммунитет. Однако кто и зачем, а главное — что именно проделал с мальчишкой? И чем это грозит ему?

Снейп рассматривал остальных преподавателей, будто видел их в первый раз, но так и не смог подтвердить или опровергнуть свои подозрения о том, кто бы это мог быть. Кандидатов было всего двое — директор, конечно же, и Грюм, которого он давно считал темной лошадкой. Особенно когда тот начал искать к нему подходы. Точнее, к его зельям. В чем в чем, но в том, что старый аврор мог позитивно воспринимать его "пожирательскую" персону, Снейп, мягко говоря, сильно сомневался.

* * *

Барти Крауч все больше приходил в раздрай.

Одноногий старик на дне его сундука молча (ну еще бы, под Силенцио-то!) и с ненавистью каждый раз провожал его глазами, но иногда в них мелькало и недоумение. Наверное, от того, почему он все еще жив. Или от того, что каждый раз ему приносили еду и прессу. Эх, как Барти был нужен легилимент!

Снейп, как назло, не давал никакой возможности даже переброситься с ним парой фраз. Ну да, он же бывший Пожиратель, как он должен реагировать на одного из своих самых опасных врагов? Да Барти и самому, чтобы не вызывать подозрений, надо держать маску ненависти. И как в таких условиях работать?!

Наконец его осенила мысль: он может явиться в подземелья с обыском! Грюм бы именно так и сделал, причем довольно давно.

«Да, Азкабан отвратительно влияет на мозги», — подумал он и отправился в свой кабинет. Ему предстояло сегодня целых четыре занятия со вторым и пятым курсами, и это было… восхитительно.

Ему нравилось преподавать, в этом он признался себе давно. Нравилось рассказывать, сравнивать, выискивать яркие примеры, иногда смешные, иногда — страшные, правда, с последним лучше было соблюдать осторожность, так что конспекты уроков составлять приходилось тщательно. Исключительно чтобы не сказать чего лишнего.

«Эх, а по этим записям получился бы неплохой учебник, — подумал он, сортируя пергаменты и убирая пройденные темы на полку. — Но нужно возрождать Лорда, а потом, может быть, он поддержит инициативу? И в Хогвартсе появится постоянный профессор защиты от Темных искусств… Хотя нет, скорее уж профессор Темных искусств, Лорд же другого не потерпит! Впрочем, второе звучит даже лучше».

* * *

Барти Крауч-младший не думал, какая опасность может подстерегать его в лаборатории зельеварения. Нет, когда он собирался туда, он был готов как минимум к трем поворотам событий. Первый — Снейп по-прежнему «свой», то есть более-менее предан Лорду (или хотя бы его памяти, в конце концов тот не так и мало сделал для этого полукровки), и возможен вариант просто взять его в помощники. Поведение декана Слизерина при появлении директора давало некоторую надежду на подобный исход, но принадлежность к факультету как бы намекала, что за одну только идею Снейп для него и пальцем не пошевелит.

Так что Барти с помощью домовика, как там ее — Винки, да! — добрался до дома, обновил Империус на отце, напоил того укрепляющим зельем и направился в семейную библиотеку, где отобрал скрепя сердце несколько весьма ценных монографий, в том числе самого Фламеля. Повезло же предкам в свое время приобрести одну из рабочих тетрадей гениального алхимика!

Это было на случай второго (и куда более вероятного) поворота, если бы Снейпа пришлось подкупать. Барти выбирал придирчиво, исключительно то, на что и сам бы купился — второй шанс ему точно не предоставят. Жалко было, конечно, но копии-то сделать никто не мешал. А отец под Империо прекрасно перепишет, что-что, а почерк у него всегда был замечательным, в отличие от характера.

Барти после прошедшего лета уже неплохо понимал, что если человек под длительным, специально закрепленным Империусом занят полезным делом, то имеет гораздо меньше шансов не только сбросить заклинание, но и поехать крышей. Не то чтобы отец оставался дорогим для него человеком, но… все-таки это был отец. Хоть и «железный Крауч».

Третьим вариантом было раскрытие Снейпу игры Дамблдора, кстати, до сих пор не особо понятной и самому Барти. Исключительно на самый крайний случай. Поэтому Барти еще раз прикинул свои шансы и прогулялся до родной библиотеки, где, тяжело вздыхая, забрал еще пару бесценных инкунабул. Его наконец посетила очередная светлая мысль о том, что вряд ли декан Слизерина стоит столько же, сколько толком неоперившийся выпускник школы, каким он его запомнил в Ближнем круге.

Он, конечно, много времени посвятил поискам того, чем можно было бы Снейпа шантажировать, справедливо полагая, что пряник — это хорошо, но тандем пряника и кнута — штука куда более надежная, но — увы и ах! — ничего подходящего не нашлось. Не могла же считаться достойным рычагом давления информация о тихо плачущей на ступенях снейповского домишки вредная журналистка! Да Снейпу кто угодно за такое еще и «спасибо» скажет, а то и в очередь начнут записываться с тем, чтобы полезный опыт перенять.

К счастью, до появления мисс Грейнджер возле того же самого крылечка Барти под зельем невидимости не дотянул какую-то пару минут — аппарировал домой, пока не кончилось его действие.

* * *

Мистер Крауч ака профессор Грюм был готов ко всему, когда открывал дверь в лабораторию зельеварения. Ко всему, только не к тому, что увидит там самое прекрасное создание, какое только могло быть на этой земле. И не к тому, что она вежливо поздоровается с ним и представится… И он ответит. И соврет, поправившись буквально в последний момент.

— Ба... Аластор Грюм, к вашим услугам, мисс… Делакур, — какими резкими и грубыми показались ему звуки, возникшие на его — нет, на чужих! — губах. Какой жесткий, скрежещущий голос, и — Мерлин и мать-магия! — у него же рожа… Грюма! Ему понадобились все силы, чтобы сдержать стон.

А дальше все было как во сне.

Ему предложили сесть.

Ему сообщили, что профессор Снейп вернется примерно через полчаса, потому что ушел за чем-то там к мадам Помфри… или с чем-то ушел? Какая разница…

Он смотрел на то, как она поворачивает голову, изящно склоняясь над котлом, как тонкие, но сильные руки помешивают явно загустевшее зелье и… робел даже предложить свою помощь.

Или не робел, а наслаждался мелодичным голосом мисс Делакур, которая рассказывала о своем новом курсовом проекте против вейловских чар. И ничуть его не боялась. Он даже не был ей противен, несмотря на эти жуткие протезы, шрамы и все остальное!

О, эта благороднейшая девушка сама ему все объяснила, и, главное, сама собиралась испробовать собственное зелье! Ему было что сказать ей, он даже хотел предложить в качестве испытуемого себя, но не успел ничего ответить, когда вошел Снейп. Все-таки он вернулся слишком быстро!

Северус чуть не поседел, увидев отставного аврора в лаборатории для продвинутого курса зельеварения в компании с навязавшейся к нему иноземной ученицей. Но стоило взглянуть Грюму в лицо, как он все понял.

И первым делом взял Непреложный обет о том, что тот просто забудет все то, что тут при нем происходило и происходит сейчас. После чего отправил обратно. В сопровождении мисс Делакур, так что профессор защиты от Темных искусств пошел туда, куда его отправили, совершенно без вопросов… Не-е-ет, определенно нужно будет разработать зелье, способное заменить такие чары! И он, кажется, уже знает, как.

Снейп приготовился было наложить стазис на зелье ученицы, но продолжил его тщательно помешивать. Мисс Делакур была студенткой очень аккуратной и обязательной, что ему весьма импонировало. Сейчас она работает на него, так и он поработает, чтобы ее проект шел, как полагается. Главное, не дать ей выпить зелье, пока не закончится Турнир — неизвестно, как это подействует на магию девушки. Он прекрасно осознавал риски и даже уже озвучивал их, но Делакур иногда упиралась едва ли не похлеще Грейнджер. Вот же… парочка подружек, нашли друг друга два барашка.

«А девочка молодец, — кивнул он сам себе, отправляя в котел порцию аккуратно порезанной травы моли. — Хорошо, что Гарри не подвержен ее чарам, из них может получиться неплохой тандем». Перед его мысленным взором уже мелькала лаборатория с собственной командой исследователей-зельеваров. Вот когда магическая Британия будет иметь возможность утереть носы континенталам!

Снейп еще раз помешал в котле, оценивающе заглянул внутрь и потянул носом. Пока все идет отлично, первая порция на пробу будет готова утром перед началом Турнира. Но мисс Делакур выпить его не должна, и уж с этим он как-нибудь справится. Да и антидот находится в очередной фазе настаивания в его личной рабочей комнате.

Еще со времени работы на недоброй памяти Темного Лорда Снейп привык одной рукой готовить зелье, а другой — то, что ему будет противодействовать. И частенько второму внимания уделял гораздо больше. А его бывшие однокашники тогда еще винили в гриффиндорских наклонностях! Наивные.

«Пора заканчивать, — решил Снейп через полчаса, ставя охлаждающие чары. — Скоро должен прийти Гарри. Все-таки стоит сначала побеседовать, зелье влить всегда успеется».

* * *

Гермиона была едва ли не шокирована, наткнувшись на Флер, выходящую из кабинета ЗОТИ. Да, они начали общаться, да, после беседы в присутствии очень уважаемых профессоров мисс Грейнджер даже немного стыдно было за то, что так по-детски глупо и уперто себя вела. Но, возможно, именно поэтому прежней теплоты, увы, не было.

— Гермиона, — улыбнулась Флер. — Рада тебя видеть.

— Я тоже, — кивнула она. — Но что ты тут делаешь?

И Флер рассказала о своем общении с Грюмом, из-за которого она только укрепилась в решимости изменить собственную природу. Мужчина, переживший столько, трепетал перед ней, словно юнец, и это было неправильно, нечестно и вообще… ужасно. Если бы она могла помочь, хотя бы убрать его шрамы…

— Я решила. Я стану колдомедиком. Точно, — твердым голосом закончила Флер. — Только из-за смены специализации придется учиться еще год. Но для этого нет ничего лучше, чем работа с таким замечательным мастером, как ваш. Все-таки мне повезло попасть в Хогвартс, он же лучший в Европе!

— И как у тебя дела с профессором Снейпом? — Гермиона не смогла спрятать ноток ревности, хотя и сама видела, что тот, как и Гарри, неподвластен природным чарам Флер.

— О, — та искренне улыбнулась, — прекрасно! Ему совершенно плевать на меня!

— И как же ты?..

Гермиона не успела сформулировать вопрос, как Флер пояснила, что Снейпу далеко не плевать на работу, и даже намекнула, что поделилась кое-какими ингредиентами, так что работать теперь — одно удовольствие. И к началу Турнира первый вариант зелья будет готов и она его обязательно опробует.

Рассудок Гермионы все-таки взял верх над эмоциями.

— Но разве это не опасно для тебя? — нахмурилась она. — Ведь это может изменить не только твои чары, но и твою магию. Ты говоришь, такого зелья нет, а значит, побочные эффекты тоже не изучены?

— Ты… правда беспокоишься обо мне? Благодарю, это очень... очень ценно для меня!

— Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось! Плохое, я имею в виду.

— Я знаю про драконов. Я выучила несколько заклинаний и уверена, что смогу подобраться к ним незаметно и так же незаметно убежать.

— Флер, может, все-таки после турнира?

— Понимаешь… Гермиона, это так ужасно, когда такой человек, как профессор Грюм… такой сильный, такой… — Флер вздохнула и повела рукой, не находя слов, но собралась и продолжила: — Он смотрит на меня через мои чары. Я их деть никуда не могу! Он видит не меня! А мне так хотелось бы, чтобы он видел меня… без чар. Он же тоже будет смотреть состязание, он поймет, если я использую Очарование. Все поймут. Это неспортивно.

— Он же страшный, — прошептала Гермиона, до которой только начало кое-что доходить. — Он что, тебе правда понравился? — она прижала ладони ко рту, словно пытаясь запихнуть обратно уже вырвавшиеся слова и смотрела на Флер во все глаза.

Флер пожала плечами.

— Он такой мужественный. И… знаешь, внешность — это не самое важное. Я чувствую в нем что-то… Что-то очень хорошее. Не знаю, ничего не знаю! Нет, я не влюбилась, но… мне важно, что он подумает обо мне, понимаешь?

«Он же старик!» — едва не воскликнула Гермиона, но кое-что, а именно некоторые сны и мысли про того, кто, конечно, помладше Грюма, но почти так же сильно старше нее самой, помешало. И она молча обняла Флер, склонившуюся к ее плечу. Кажется, у нее появилась сестра по несчастью.

* * *

Барти Крауч, обуреваемый странными, удивительными и неизведанными ранее чувствами, метался по собственному кабинету. Восторг, удивление, потрясение… но когда он увидел в зеркале лицо отставного аврора, то коротко взвыл и заскрежетал зубами. Она видела его таким и принимала — за такого! Мерлин! Кажется, его сейчас попросту разорвет…

В этот момент его взгляд упал на сундук…