Диктатор (джен)

Авторитет авторитетом, но идти на вечернюю отработку мне все же пришлось. Я не хотел даже мысленно представлять себе, в какую форму, с учетом капитальной ебнутости на голову преданнейшего слуги Волдеморта, примет та самая "никогда-не-забудешь" отработка. Что-то сомнительно, судя по прошлой такой с ним, что я смогу даже хотя бы просто поцарапать Барти. Так что, если тому в голову придет что-то совсем непотребное, всегда и уйти можно, ничего не объясняя (а попросту руки в ноги — и драпать). И прятаться потом за юбкой Спраут на факультете. М-да…

Постучавшись в запертую по вечернему времени дверь кабинета ЗОТИ, я немного подождал, и вскоре дверь с легким щелчком чуть приоткрылась. Раз приглашают, нужно войти.

Класс был темен, тих и пуст. Только из-за приоткрытой наполовину двери в личный кабинет профессора ЗОТИ доносились какие-то звуки, и на темный пол падало прямоугольное пятно света. Поднявшись по коротенькой лестнице (интересно, в том, что кабинет расположен выше класса, есть какой-то глубокий смысл), я зашел в комнату.

Это был первый личный кабинет профессоров, что я видел за прошедшие три года учебы в Хогвартсе. Все же я не Поттер, который ел с рук у оборотня, а Флитвик и Спраут — даже они разговаривали со мной только в классах, поэтому я не считаю, что в моем любопытстве было что-то предосудительное. Я остановился на пороге и стал внимательно по очереди рассматривать предметы, что попадали мне на глаза. И сразу же зацепился взглядом за коллекцию средневекового холодного оружия, многие экземпляры которой хотелось потрогать руками или даже взмахнуть или ударить по мишени. Быть может, лет пять назад я бы с удовольствием схватился за пару-тройку рукоятей или потрогал бы ногтем заточку, но… Здесь я уже не первый год и поэтому отлично знаю, что даже безобидный на вид предмет может быть смертельно опасным, а уж оружию таким быть сам Мерлин велел.

Отведя душу визуальным осмотром богато отделанного холодняка, я перевел свой взгляд на прочую обстановку комнаты. Кабинет ЗОТИ чем-то напоминал кабинет директора, только "труба пониже и дым пожиже". Живые картины, сейчас странно молчаливые, сундуки и сумки, шкафы с книгами и какими-то странными на вид кусками костей и черепами неведомых существ, и прочая, прочая, прочая дребедень, которая неосведомленному магу покажется обычным мусором, а разбирающемуся — редкой драгоценностью. А вот чем рабочее место Крауча отличалось от дамблдоровского, так это тем, что о кабинете профессора ЗОТИ нельзя было сказать, что в нем царил абсолютный порядок — скорее, совсем наоборот.

По полу кабинета совершенно небрежно разбросаны какие-то артефакты, предметы одежды и куски чего-то непонятного. Чем-то это напоминало место крушения самолета. Как и на обгорелом поле, здесь тоже можно было найти "обломки": вот это — деревянная нога-протез, дальше — крутится валяющийся на полу бесценный волшебный всевидящий глаз, металлическая оправа от которого небрежно надета на спинку резного кресла. Посох спокойно прислонен к придвинутому к столу другому креслу, в котором сидит… совершенно незнакомый мне мужчина. Худой и веснушчатый блондин лет тридцати пяти, в небрежно прибранной копне русых волос которого проглядывают седые пряди, пристально смотрел на меня, наслаждаясь моим недоумением. На Барти из фильма он не был похож совершенно, если не вглядываться в горящие фанатичным огнем темные глаза.

— Пришел? Присаживайся, — собеседник с ясно видимым удовольствием потянулся и пошевелил конечностями, — если бы ты знал, как это утомляет — прыгать на одной ноге!

— Кто ты? — спросил я, наставив на блондина волшебную палочку. — Отвечай! Куда ты дел профессора?!

— Как ты меня утомил, Крэбб, — и легким мановением руки Крауча, сопровождаемым невербальным Экспеллиармусом, моя палочка оказывается выбита у меня из руки. Я на автомате потянулся за запасной, но и ее постигла та же участь.

— Постоянная бдительность, Крэбб! Постоянная бдите… тьфу! Как это привязывается! Чертов Моуди. Он совсем чокнулся на своей бдительности, которая, впрочем, его так и не спасла.

— Так кто ты?

— Садись! — и магический толчок отправил меня в объятья кресла. — Для начала, лорд Крэбб, позвольте представиться. Официально бывший наследник и умерший в Азкабане Бартемиус Крауч Второй, — Барти привстал и изобразил пародию на вежливый поклон младшего старшему. Но даже в этой шутовской пародии было столько изящества, воспитания и… долгой череды благородных предков, что меня некисло так кольнула зависть. Увы, придется смириться с тем, что одного попаданчества в аристократа мало. И даже просто родиться им недостаточно: порода и воспитание — вот те киты, что делают в нашем понимании человека аристократом. Все как у, хм… собак.

— Хм… Очень приятно, мистер Крауч. Кстати, а вы не родственник Бартемиусу Краучу…

— Замолчи! — присевший было мужчина вскочил и направил на меня волшебную палочку. — Не произнеси при мне его имя! — тяжело дыша, он оперся на стол, давя в себе приступ ярости, а потом пояснил: — Да. Бартемиус Крауч мой ненавидимый отец!

— Ясно. Вот только это не объясняет того факта, как официальный мертвец занял место аврора Моуди, зачем разыскиваемому преступнику это вообще нужно, а так же, причем здесь я?

Барти ухмыльнулся, подошел к моему креслу и навис надо мной всей своей тушей, если его худощавую фигуру можно так назвать.

— Меня не разыскивают. Зачем искать того, чье тело давно закопано на одном острове в северном море? А вот на остальные вопросы ответ один, — и Барти начал задирать мантию на левой руке. — Господин сказал мне, что один из школьников пытался заинтересовать его.

— Я не помню, чтобы кого-то называл своим господином!

— А ты взгляни сюда. Вот Его Метка.

Метка была впечатляющей. В отличие от той поблекшей и выцветшей, что я видел через память Винса на руке Логана Крэбба, эта была четкой и какой-то… живой? Даже слегка подрагивала, хотя до полноценного движения, как это было при живом Волдеморте, она своим состоянием все еще не дотягивала. И еще от метки ощутимо, вот не знаю только, каким именно чувством я это осознаю, тянуло магией. Злой магией. Очень злой магией. Но она была мне так… приятна. Хм. Что-то со мной не то. Нужно будет разобраться, позже. Сначала — срочные дела. Нужно выяснить, это точно Барти или нет?

— Узнал? — восторженно глядя на свою руку, спросил меня самозваный профессор. — Видишь?! Он скоро возвратится! И у меня к тебе дело от Него.

— Я тебе не верю. Мою память могли считать, и теперь все это — провокация. На кого ты работаешь, на Министерство или на Дамблдора?

— Хм, — Барти сел в кресло и совершенно по-плебейски забросил ноги на стол. — Лорд говорил, что у тебя абсолютная защита от чтения мыслей. Так что не следует делать вид, что ты ничего не понял!

— Только в Хогвартсе. И не далее как год назад меня до донышка вычитал декан Слизерина… — именно вот так вот. Не Снейп, не профессор, не зельевар, не друг Люциуса Малфоя или бывший пожиратель, а декан одного из факультетов Хогвартса, где директором — Дамблдор. Такие тонкости сын рода прирожденных политиков и дипломатов распознаёт независимо от своего состояния, чисто на ощущениях, ибо воспитание. — Так что все мои тайны давно уже известны всем заинтересованным в них личностям. Тем более я никогда не видел Барти Крауча младшего…

— Хм. Не могу отказать тебе в здравом смысле. Ну а как ты объяснишь Метку? И не надо говорить, что ты ее никогда не видел. Уж у твоего отца она была!

— Метка не проблема.

— Что-о-о?

— После падения Лорда на свободе оказалось слишком много предателей… — ой как это хорошо — знать больные мозоли собеседника. Начинаю понимать, зачем и Дамблдор, и Волдеморт учили легилименцию. — И найти одного-двух, согласных изображать хоть Мерлина, хоть Слизерина, не составит труда. Особенно, если отмазать от Азкабана…

— Да. В этом я с тобой согласен.

— Таким образом, я не могу считать тебя тем, кем ты представляешься, пока ты не представишь мне нормальные доказательства.

— Логично… М-да. Твой отец меня так не доставал. Попроще он был. Хорошо, что ты убил его, предателя, уважаю. А может… Нет. Тоже… — бормотал про себя Крауч, видимо, перебирая доводы и доказательства. — Как же с тобой сложно! А впрочем, почему бы и нет? Как раз, вовремя… Значит, говоришь, — губы фальшивого профессора расплылись в хищной, немного безумной улыбке, — тебе нужны по-настоящему серьезные доказательства?

Вот только что-то не нравится мне его улыбка. Барти же по канону на голову нездоровый. Хм, кстати, странно. Я этого по разговору не особо заметил. Но все равно бывший лояльнейший из пожирателей, недоказанный пытатель Лонгботтомов средних (старшая и младший живы-здоровы), беглец из Азкабана… Что маг с таким багажом за спиной может посчитать за доказательства?

— Хорошо. Ты их сейчас получишь! Да! Самые-самые! И для всех!

— Э-э-э. Может, не надо? — как ни звучит это до неприличия по-детски, но мне что-то реально стало как-то сцыкотно. И за канон, и, главное — за себя родимого. Поймают меня с Барти вместе — и кирдык.

— Ты сам этого хотел! Слушай меня внимательно. Сейчас я превращусь обратно в Моуди, и мы с тобой пойдем в… одно место. И не дай тебе Мерлин, если нам кто-то встретится по дороге, попробовать меня предать! Уж что-что, а кинуть невербальную Бомбарду тебе в голову я всегда успею. Ты понял меня? Ну?

Во что я опять влез? И ведь ответить что-то отличное от "Да. Конечно." будет простым и безыскусным самоубийством. Кто-то другой еще мог бы отделаться Обливиэйтом, но моя защитная печать не позволит этого, а значит, и у Барти иного выбора не будет. Заавадит меня на месте, а тело превратит во что-нибудь и выбросит в Запретном лесу, как с папашей своим поступил или еще поступит. И, самое главное, никто меня долго (или вообще) искать не будет: "Лорд Крэбб, пользуясь своим правом покидать Хогвартс в любое время, отбыл в неизвестном направлении по каминной сети из моего кабинета…" — и пока Барти не разоблачат, этой отмазы хватит, а после разоблачения всем будет уже не до меня.

Тем временем Крауч собрал разбросанные по всей комнате артефакты Моуди, положил их недалеко от себя, сел в кресло и сделал глоток из фляжки с оборотным зельем. Смотреть на то, как молодой, пусть и слегка потрепанный жизнью мужчина превращается в старика-калеку было, конечно, в каком-то роде любопытно, но очень неприятно. Тело сжималось по высоте и раздувалось вширь, усохла отрубленная нога, на миг мелькнула темным провалом пустая глазница черепа. Барти, не сдерживаясь и не стыдясь меня, от дикой боли в изменяемом теле орал во все горло. Хорошо еще, что заранее наложенные заклинания отсекали все шумы, иначе к кабинету профессора ЗОТИ сбежался бы весь Хогвартс.

Я в смущении отвернулся. Странно это все. Когда я пил оборотку, у меня, конечно, тоже были неприятные ощущения, но чтобы настолько! Или это связано с тем, что Барти пытается влезть в шкуру калеки, а я просто слегка взрослел? Зато становится понятно, почему шпион Волдеморта не был раскрыт: каждый раз всего лишь ради короткого отдыха и терпеть такие муки? Не говоря уже о полнейшей беспомощности: вот в этот вот короткий отрезок времени жизнь фальшивого профессора ЗОТИ была полностью в моих руках. Можно было попробовать сбежать, сдать его или даже убить, но… зачем? Да и куда мне бежать и кому сдавать, с учетом висящих на воображаемой шее абсолютно реальных пудовых вериг непреложных обетов?

Пока мы полубежали (я) и агрессивно ковыляли (Барти) с третьего этажа на первый, возможности проверить крепость моего слова у Барти, к счастью, не возникло, так как никто из профессоров нам навстречу не попался. Зато попался кто-то другой.

— Профессор Моуди. Лорд Крэбб… Мое почтение.

Ох уж мне эти аристократические заморочки! Драко Малфой всегда, когда хотел (читай, когда мог держать себя в руках, ибо для его абсолютно по-гриффиндорски вспыльчивой натуры это было весьма и весьма нелегкой задачей, и, скорее всего, серьезной проблемой для его отца), мог вести себя абсолютно безукоризненно. Воспитание древней, чистокровной семьи все же давало о себе знать. Да, этикет это такая вещь, которая иногда может выйти боком (недаром ходит бородатый анекдот про то, как два джентльмена, попавших на необитаемый остров, десять лет не разговаривали друг с другом, просто потому, что не нашлось третьего, который смог бы их представить друг другу), однако же пользы от писанных и неписанных традиций, на мой взгляд, все же больше, чем вреда. Можно одним-двумя правильно поставленными ударениями сказать очень много. Как, например, это произошло и сейчас: как это положено по всем правилам вежливости формально младший Драко (пока еще наследник, а не лорд, как я) поздоровался первым и вроде как совершенно вежливо, но… Сделав слышимый только понимающему уху акцент на фамилии, а не на титуле, Малфой превратил приветствие в остренькую шпильку: "Ты, конечно, лорд, но лорд Крэбб, которые всегда были ниже нас, Малфоев". Вот только и я не совсем валенок и что-то слышал в детстве Винса, поэтому в эту игру можно сыграть и вдвоем:

— Наследник Малфой. Наследник Забини, наследник Гойл. Добрый вечер.

Ишь, как скривился, белобрысый. Мой посыл: "Ты, конечно, будешь лордом Малфой, самым-самым, но потом, а я лорд и выше тебя сейчас", — Драко понял совершенно правильно. Учитывая, сколько могут прожить маги, если им весьма настойчиво не помогать перейти иной мир, Драко может прокуковать в наследниках до самой зрелости, если не старости…

— Прочь с дороги, пожирательское отродье. Или тебе так понравилось быть хорьком и ползать по ширинкам у настоящих парней? Решил свить там гнездо? — а вот Барти абсолютно в своем репертуаре. Другого от него я и не ожидал. Впрочем, поставив себя на его место, вряд ли я вел бы себя с Малфоем настолько… вежливо и корректно. Все же пока кто-то честно мотал срок, кто-то внаглую откупился и жил-поживал себе в своем поместье.

Драко тем временем аж задохнулся и пошел алыми пятнами по лицу от такого грубого оскорбления. И, похоже, только крепко взявшие его сзади за локотки приятели слизеринцы не позволили ему ринуться в бой, пусть и словесный, по результатам которого опять подвергнуться принудительной трансфигурации. Малфой до впечатляющих желваков на скулах стиснул зубы, вырвал рукава мантии из хватки своих приятелей и, что-то прошипев себе под нос, ушел в сторону кабинета декана Слизерина.

"Жаловаться пошел? Надеюсь, Снейп вправит своему ученичку мозги…" — подумал я, идя вслед за Моуди. Вот только нужно прояснить один момент:

— Мистер Крауч…

— Моуди, кретин! Не называй меня по-настоящему! Везде шпионы! Нужна постоянная бдительность!

— Извините, — смутился я. Действительно, мой серьезный прокол. И дело тут не в сохранении инкогнито шпиона Волдеморта, а в том, что я опять непозволительно расслабился. — Но… Почему вы так, хм, неласковы с Драко Малфоем? Ведь его отец — преданнейший сторонник Того-Кого…

— Предатель! Его отец — предатель! Все они предатели! Истинные Его слуги либо погибли в бою, либо сидят в Азкабане, а остальные — предатели, достойные лишь Круцио и Авады!

Вот за таким вот совершенно ненапряжным разговором, точнее, монологом, мы дошли до цели нашего похода. До… женского туалета. Не просто женского, а хорошо знакомого мне по отработкам и широко известного в узких кругах гриффиндорского трио туалета Плаксы Миртл. Замолчавший Барти кивнул мне на дверь, дождался пока я зайду и сам зашел следом.

— Клодостиум максима, — сказал Моуди, направив палочку на дверь в туалет. Та с еле слышным хлопком плотно закрылась за нашими спинами.

— Профессор, а что за заклинание? Я такого никогда не слышал, — спросил я у Барти, который, стоя перед одним из умывальников, что-то сосредоточенно искал по карманам своего костюма и мантии.

— Запирающее заклятие. Не тот примитив с первого курса, Коллопортус, годный только против магглов, а нормальное заклинание средней сложности, предназначенное для защиты от нас, магов. Сломать его можно, есть способы, но Алохоморой не откроешь. Не мешай мне! Где же она, а вот! Нашел!

То, что так долго искал Моуди, имело вид небольшой шкатулки, боковые стенки которой были сплетены из очень тонкой проволоки, а крышка и дно покрыты прихотливой резьбой. Внутри шкатулки я с удивлением различил обыкновенную белую лабораторную мышку, сотни братьев и сестер которой нашли свою страшную смерть в качестве подопытных объектов для обучения детей началам трансфигурации.

— Так. Прихватил вот по случаю у гриффиндорской деканши в кабинете. А теперь попробуем один фокус, — Моуди поставил коробочку на пол перед умывальником, отошел подальше, направил туда волшебную палочку и произнес: — Серпенсортиа!

Из палочки Крауча выскочила крупная пятнистая змея и упала на пол перед коробкой.

— Ну! Колбаса в чешуе! Давай! Шипи! Нет! Вот тупая! Там же обед! Скажи коробке откройся! Нет? Випера эванеско! Следующая! Серпенсортиа!

Но ни вторая, ни третья, ни даже десятая змея не поняли, что от них хотят, и только тринадцатая вроде бы, я мог и сбиться со счета от скуки, прошипела то, что нужно. Шкатулка распахнулась, змея получила свой заслуженный приз и рассеялась в воздухе от "Випера эванеско", но гораздо более интересные дела происходили со старым заржавелым умывальником со знаком в виде маленькой незаметной змейки на позеленевшем латунном кране. Вместе с куском абсолютно монолитной на вид стены образец средневековой сантехники растворился в воздухе, открыв дыру, на которую мне и указал волшебной палочкой посланец Темного Лорда.

— Давай вниз. Прыгай. Повелитель говорил, тут невысоко.

— А что там?

— Это секрет.

Тоже мне, секрет. Тайная Комната там, даже шестой Уизли знает об этом. Вообще говоря, в том переводе, который я читал и смотрел, название секретных помещений Слизерина звучало как Тайная (в смысле, секретная) Комната. Но на самом-то деле, это я понял только здесь, когда английский стал для меня в буквальном смысле родным языком, это не Потайная Комната, а Палата Тайн. Разница по смыслу весьма и весьма ощутимая. Как это ни парадоксально, но у меня и без принуждения Крауча не было даже любопытства, не то что интереса, слазить вниз и посмотреть на то, что там осталось от василиска. Поэтому можно слегка и поломаться. В конце концов, прыгать в дыру не зная, что там внизу, просто глупо. А вдруг торчащие вверх колья, в качестве еще одной степени защиты? Пусть Барти сначала прыгнет, покажет молодежи пример храбрости!

— Пока не узнаю, не полезу!

— Как ты надоел, — вздохнул Моуди и каким-то невербальным заклятием столкнул меня в дыру.

— Сука-а-а! — заорал я, чувствуя под собой пустоту. К счастью, падать было действительно невысоко, метра два или три, но все равно ноги при приземлении в какие-то говна пронзило резкой болью. Спустя пару мгновений рядом со мной ловко, причем без всякой магии или я просто не заметил ее применения, приземлился Барти.

— Хватит ныть! Эпискей! Люмос! Держи свои дрова, — он протянул мне обе конфискованные у меня в своем кабинете волшебные палочки и закончил фразу: — И двигай за мной.

Я вот никогда не был диггером-фанатом, поэтому особо восхищаться канализационными туннелями Хогвартса не стал. Да и не особо — тоже. Воняло тут реально мерзко. В свете двух Люмосов, которые не столько разгоняли окружающую тьму, сколько делали ее еще плотнее и страшнее, я мог лишь только плестись за своим проводником, стараясь не озираться испуганно на шорохи за спиной. Очень к месту пришлись мои занятия окклюменцией, пусть и начального уровня, ибо без возможности смирить свой разум развитое воображение нарисовало бы мне в темноте за спиной целый паноптикум самых ужасных монстров. От одной только мысли упасть в то, по чему мы сейчас с Барти чавкали он сапогами, а я кроссовками, хотелось немедленно проблеваться, а попадись нам навстречу боггарт, то после такого вот "разогрева" вышедший из тьмы Локхарт мог спровоцировать у меня немедленный сердечный приступ или сильный неконтролируемый магический выброс.

Наконец коридор раздался вширь и ввысь, и мы оказались у огромных дверей, выполненных из позеленевшей меди в виде переплетенных змей. Здесь пляски с призванными и блокирующими проход змеями повторились, и спустя на этот раз восемь попыток ворота открылись. Точнее, не так, металлические змеи ожили и расползлись по сторонам, открыв проход.

Зайдя внутрь Тайной Комнаты, буду называть ее привычно, а не как положено, мы с Барти одновременно произнесли Нокс, потушив Люмосы. Крауч пошел куда-то вглубь комнаты, оставив меня в одиночестве стоять и любоваться творением Основателя.

Здесь действительно было на что посмотреть. Стены огромного колонного зала, в оформлении которого смешивались черты романского стиля и ранней готики, были украшены невероятно сложной резьбой и цветными, ничуть не поблекшими за века рисунками. Рассмотреть их было достаточно легко, так как Палаты, комнатой это назвать было никак нельзя, Тайн были хорошо освещены невидимыми источниками света. Казалось, сам воздух светится, приоткрывая завесу над таящимися в зеленоватой дымке невероятными секретами. На полу, если разгрести мусор и пыль, лежала великолепная цветная мозаика. Но наиболее внушительно выглядела композиция прямо по центру зала. Там, у противоположной от входа стены, у подножья огромной статуи сурово выглядящего мага лежал источник смрада — разлагающаяся туша огромного, выше моего роста в толщину, василиска.

Я, зажав себе рот и нос локтем в мантии, подошел поближе рассмотреть реликтовое магическое существо. Вблизи василиск Слизерина уже не выглядел таким целым, всего лишь отдыхающим несокрушимым исполином, как если смотреть на него мельком и издалека. Шкура на боках опала, проступили ребра, а к сильно изрезанной глубокими царапинами голове вообще невозможно было подойти, ибо через раскрытую в последнем хрипе пасть на пол зала лужей растекались протухшие, гниющие внутренности этой огромной змеи. Я отошел поближе к хвосту, где вонь, казалось, была слегка поменьше, и протянул руку попробовать отколупать пару чешуек, но отдернул от окрика Крауча.

— Не трогай. Может быть отравлено. Яд василиска такая штука, что даже капелькой попав на кожу — смертелен. Или вам Снейп ничего не рассказывал? А слез феникса, которые противоядие от всего, у меня в кармане не завалялось.

Я убрал руку. Хоть и заманчива была идея поторговать останками тысячелетней легенды, но не стоила она смертельного риска отравиться насмерть. Но расстраиваться не стоит. Раз Барти меня сюда притащил, то дорога мне в Палаты Тайн уже открыта. Никуда от меня туша не денется, вернусь чуть позже с охотничьим набором для разделки животинок соответствующего класса. Надо будет только полистать атлас и уточнить, что брать тут можно и нужно, а что не стоит затрат времени.

— А что-нибудь из него можно еще вырезать и продать? — что время тянуть, начать собирать информацию можно уже сейчас.

— Да испортилось все уже, — ответил мне Крауч. — Ко всему прочему, василиск был убит своим естественным антагонистом, птицей-фениксом, так что ингредиенты, примись за разделку туши хоть мастера-охотники сразу же через минуту после убийства, все равно были бы паршивого качества.

— Жаль, — очередная идея по-быстрому поднять денег сорвалась.

— Хватит глазеть! Иди сюда, — махнул мне рукой Барти.

— А там что? — подойдя к магу, спросил я, указывая на маленькую дверцу за спиной у статуи Слизерина.

— Там наследство Основателя. Но попасть туда может только настоящий змееуст и с долей крови самого Слизерина, а не обманщики, такие как мы с тобой. Кстати, именно Лорд придумал способ обойти построенную на змееустости защиту Основателя, но он же меня и предупредил, чтобы я даже не пробовал лезть дальше. Погибну только зазря. Так. Не отвлекай меня. Я занят, — а занят был Барти тем, что водил палочкой над тремя, по виду, куриными косточками, которые он ранее достал из-под своей мантии и бросил на пол. Какой-то ритуал?

— Ну наконец-то! Фините! Силенцио!

Я отшатнулся. Наверное, нужно родиться магом, чтобы к такому привыкнуть: когда три маленькие косточки превращаются в молодых мужчину, женщину и девочку лет пяти, от неожиданности дернуться назад и чуть не упасть — вполне нормальная реакция.

— Инкарцеро! — веревки из палочки опутали всех троих.

— Кто это? — спросил я.

— Магглы. Очень удачно попались мне после, хм… не важно. Жаль, четвертый, щенок постарше, улизнул… Ну, да и этих хватит.

— Хватит для чего? — осторожно спросил я. Слишком неприятное предчувствие появилось у меня.

— Ты очень сильно заинтересовал Лорда. Нашел его, когда все остальные предатели забыли своего господина. Сумел решить проблему, которую даже Он счел неразрешимой. У тебя правильное, хотя и слегка ущербное восприятия мира. Ты не любишь Дамблдора и Министерство. Ты чистокровный колдун с полезными нашему делу магическими дарами. Ты достоин встать в наши ряды. Осталось пройти финальную проверку… — сказал Барти и кивнул в сторону троицы испуганных людей.

Я непонимающе посмотрел на Крауча.

— Чего ты ждешь? Разве отец или Люциус не рассказывали тебе, что происходит перед принятием Метки Лорда? Видишь этих магглов? Убей их.