Диктатор (джен)

"Если не можешь предотвратить — возглавь" — правило, известное любому опытному лидеру, и директор Хогвартса тут не был исключением. Видя, что отменить, без существенных потерь престижа, самопроизвольно возникший дуэльный клуб он не сможет (да и постоянные стычки учеников, со всеми вытекающими из этого последствиями в виде громковещателей, порицаний и уходящих с бешеной скоростью в никуда запасов весьма и весьма недешевых медикаментов, ему, конечно же, надоели до зубовного скрежета), Дамблдор показал класс руководителя и меньше чем за неделю практически с нуля организовал еще один турнир.

Был мгновенно составлен регламент мероприятия, назначены ответственные, подобраны ресурсы, со всех будущих участников взяты подписи на магическом контракте "отказа от претензий", и, самое главное, состязанию придана должная неформальная форма. "А то, мало ли, свои проиграют? Позора потом не оберешься, если это будет официально. Да и лучше бы проиграли. Кинуть кость нашим гостям за второго чемпиона" — наверное именно так думал Дамблдор. Хрен его знает, не владею я легилименцией.

Таким образом учебная дуэль между учениками островной и континентальных школ магии проходила не где-нибудь в лесу, на грязной полянке, а на поле будущего первого испытания Турнира Трех Волшебников. В этом плане ни Дамблдор, ни Флитвик, ни Снейп решили не плодить сущности сверх меры (ну или пускать кровь бюджету школы) и использовать для состязаний одну и ту же площадку, тем более частично защита на ней уже стояла. Осталось только дополнить ее элементами, свойственными именно дуэлингу, и все. Пожалуйте в Поле!

О дуэли никто никого специально не предупреждал. Так, каждый "в теме" рассказал по секрету лучшим своим друзьям или подругам и только. Правда в итоге это обеспечило наличие на трибунах приблизительно девяноста процентов учащихся Хогвартса, то есть не меньше, чем на квиддичном матче. Но в отличие от последнего, сегодня на трибунах было не протолкнуться от членов попечительского совета, родителей и прочих гостей Хогвартса. Скучно живется в Магической Британии, а так — хоть какое-то развлечение, совмещенное с посещением родной крови. Тем более, немаловажный факт, неофициальный, "любительский" статус состязания означал, что посещение его было абсолютно бесплатным.

Видимо, ради соблюдения приличий, сегодня Дамблдор "накинул платок на роток" Уизли, поэтому Близнецов на трибунах не было. А то бы уже вовсю торговали магическим аналогом попкорна и делались бы ставки на результаты поединков. А может, и делались, но я об этом не знаю. Недоработка, однако. На себя нужно было бы хоть копеечку поставить, потому что, как я могу проиграть пятнадцатилетнему пацану? Впрочем, полное отсутствие Уизли, кроме Персиваля, которого за Уизли можно не считать, ничуть не помешало особо азартным и охочим до легкой потери денег взрослым с легкостью и при всех заключать пари между собой.

Согласно регламенту дуэли велись либо до сдачи, либо до потери способности одного из участников продолжать бой. Очередность определялась жеребьевкой. В качестве жеста особого благоволения директор Хогвартса в качестве сосуда для жребия выдал профессору, то есть Облеченному Общим Доверием Судье Филиусу Флитвику Распределяющую Шляпу.

Несмотря на всю официально декларируемую честность, стороны имели не совсем равные стартовые условия. И в кои-то веки как раз в проигрыше остались островитяне. Так, участники со стороны Хогвартса ничего не знали о своем противнике, в то время как проводившие выбор континенталы могли заранее собрать основательное досье на каждого из участников дуэли. Более того, они могли сначала узнать, а потом уже выбрать наиболее удобного спарринг-партнера (лично я бы так и поступил). С другой стороны, поддержка болельщиков, в силу количественного превосходства, у меня и моих одношкольников была почти в четыре раза сильнее, чем у гостей. Уж что-что, а правильно "болеть" квиддич своих фанатов учит просто отлично. Кстати, редкий случай: и гриффиндорцы, и слизеринцы будут подбадривать одновременно одного и того же человека.

Комментировал дуэль для сидящих на трибунах зрителей бессменный Ли Джордан. Для осуществления немедленной медицинской помощи прямо за границей дуэльного круга стояла палатка, в которой пострадавших ожидала бессменный врач Хогвартса мадам Помфри.

В общем, все было сделано по высшему разряду. В таком и лорду участвовать совсем не стыдно. Чай, не потасовка в подворотне.

Состязания начались ровно в два часа дня. Четырнадцать юношей и девушек, как две квиддичных команды, стояли и переминались двумя шеренгами напротив друг-друга. С одной стороны — хогвартсцы, с другой дурмштранговцы и шармбатонцы. Поклонившись друг другу, все бойцы вышли за пределы дуэльного защитного круга и расположились в двух, расположенных по разные стороны поля, ложах перед первым рядом.

— Сонорус! — произнес заклинание усиления голоса Филиус Флитвик и засунул руку в Шляпу. Вытащил кусочек пергамента и громко произнес: — Ален де Кастелмор де Нуаре и Кормак МакЛагген.

— Ура! — во все трибуны возвестил Ли Джордан. — Сейчас наш гриффиндорец покажет, что такое настоящая дуэль! Встречайте наших первых соперников. Известный Кормак МакЛагген и какой-то там французишка.

"Мда… Джордан в своем репертуаре. Надеюсь, вставшая и направившаяся в его сторону МакГонагалл прочистит "в детстве измазавшемуся печной сажей" мальчику мозги. Соображать же надо, когда можно выпендриваться, а когда нужно хотя бы показать себя честным и беспристрастным."

Со своего места, из ложи участников дуэлей, мне было все отлично видно. С Кормаком МакЛаггеном все было давно ясно и понятно, а вот его противника следовало рассмотреть поподробнее. На Алена де Кастелмор де Нуаре я уже обращал внимание. Да-да-да, это был один из четверки шармбатонских "боевиков" (или без всяких кавычек?), "Арамис", как я его тогда для себя обозначил. Именно он сейчас медленно шел по полю навстречу МакЛаггену. Но как шел!

Несмотря на то, что изначально в сторону француза сыпались одни лишь насмешки и презрительные замечания, в том числе от как бы должного быть абсолютно нейтральным комментатора, шармбатонца это нисколько не задевало. Наоборот, он с неподдельно веселой и радостной миной на лице сыпал шуточками, расточал комплименты девочкам, сидящим поближе, и улыбки — сидящим повыше на трибунах. Причем француз наколдовал на себя какой-то аналог Соноруса, так как слышно его было ничуть не хуже комментатора. В исполнении кого-то другого это могло бы выглядеть как кривляние балаганного паяца, однако Ален делал это с такой искренностью и одновременно с таким чувством собственного достоинства, что вскоре смешки и оскорбления сменились на восторженные возгласы. И кричавшие их голоса принадлежали не только шармбатонкам. Далеко не только шармбатонкам. Правда, идиллию быстро поломал Флитвик, жестами показав французу, что дуэльный круг находится в совсем противоположном направлении от наполненных восторженно визжащими девчонками трибун.

"Серьезный противник. Очень серьезный. Не знаю как в магии, а по жизни такой добьется многого. Выдержать прессинг негативно настроенных зрителей и так быстро переломить их неприязненное к себе отношение? Я бы так не смог," — подумал я.

И дальше "Арамис" не обманул моего первого о нем впечатления. Плавно и изящно, как будто в танце на паркетных полах королевского дворца, Ален отклонялся от летящих в его сторону достаточно разнообразных, должен признать, заклинаний гриффиндорца, которые либо мазали, либо принимались французом на щитовые чары. В свою очередь, атаковал ученик шармбатона только и исключительно простейшими петрификусами, экспеллиармусами и ступефаями.

И самое главное. Так как я сидел ближе других, то слышал, что именно шармбатонец, выключивший свой магический усилитель голоса, говорил своему противнику. И от этого у меня реально пошли по спине крупные мурашки от страха. Нет, Ален не обзывался, не проклинал, не оскорблял, нет. Он… указывал на ошибки и подсказывал своему противнику правильные действия!

Стильно. Сильно. Страшно… Страшно мне жить там, где рядом плавают такие акулы! Либо он настолько умный и жестокий, что понимает, что в данном конкретном случае вряд ли можно придумать что-то более утонченное и действенное, чтобы окончательно выбесить своего противника, либо… Либо он на полном серьезе настолько отмороженный на голову, что помогает своему противнику сражаться лучше, чтобы получить больше пользы и удовольствия от схватки? В обоих вариантах нет ничего хорошего.

Противники явно подобрались не по классу. За действиями Алена стоят месяцы если не годы долгой тяжелой учебы и тренировок, в то время как за МакЛаггеном… У МакЛаггена за плечами нет ничего. Короче говоря, гриффиндорец проиграл еще до того, как произнес первое заклинание, поэтому, когда поверженный МакЛагген упал на землю, я ничуть не удивился. А нет, удивился. После.

Раскланявшись и рассыпав во стороны тонны воздушных поцелуев, Ален де Кастелмор де Нуаре подошел к своему поверженному противнику и с открытой улыбкой… протянул лежащему на земле Кормаку МакЛаггену руку.

"Жесть какая! — меня аж передернуло. — Это вам не дуболом Драко! С таким не успеешь оглянуться, как станешь преданным другом даже против своей воли. Это же надо! Сразу же: а) знать как, б) иметь силы и должный навык, в) отрастить стальные яйца, чтобы сделать! Каким бы боком ни повернулась ситуация в дальнейшем, "Арамис" по-любому останется в выигрыше. Примет гриффиндорец предложенную руку — значит, признает при всех своего противника достойным. Не примет — еще лучше. Француз останется несправедливо обиженным и тем самым окончательно перетянет на свою сторону симпатии зрителей. А ведь еще пять минут назад его презирали! Вот где и как такому учат, а? Дайте мне пару курсов!"

Зато МакЛагген меня ничуть не удивил. Оттолкнув протянутую руку, он в ярости убежал с поля в замок, попутно отмахнувшись от мадам Помфри.

— Итак, — хрипло проговорил Ли Джордан. — Как вы все видели, наш гость из Шармбатона победил. Аплодисменты. И, наверное, пора уже вызывать следующего? — "Хм. Сработала маккошка, или и нашего комментатора француз тоже смог пронять?"

— Следующая пара… Хайнрих Вольфганг Мария фон унд цу Флесхайм-Белоф и лорд Винсент Логан Крэбб, — провозвестил Флитвик, вытянув из Распределяющей Шляпы очередной клочок с именами.

Хм. Насколько я помню, предлог-частица перед фамилией "фон унд цу" в Германии означает "родился в принадлежащем роду". Интересно… Это что же получается, в современной немеции до сих пор есть дворянские гнезда с сервами? Круто! Ладно. Пусть даже и негласно, но это все равно круто. Малфои со своим пафосным мэнором могут удавиться от зависти. Даже если этот самый Флесхайм вшивая деревушка на три двора, все равно это очень и очень круто. Земли в Европах — дороги, а уж магу иметь крупный клок вообще невероятно сложно. А также престижно и выгодно.

Таким образом, передо мной — аналог Драко Малфоя на немецкий манер, они даже внешне чем-то похожи. Этот тоже блондин, только черты лица грубее и фигурой он больше на меня теперешнего, чем на глиста-Драко похож. Немец-немец. Хм. Это означает больше грубости и злости, а также акцент в воспитании на всем том, что делает недругу больно или мертво. М-да. Подфартило. Не могли француженку какую выписать? Я бы с ней поиграл в дуэль на раздевание. Ладно, хохмы в сторону.

Спустившись на дуэльную площадку, я одновременно с немцем подошел к судье.

— Так, — сказал нам профессор Флитвик. — Еще раз напоминаю. Никаких артефактов, никакого принесенного с собой оружия, Непростительных и особо мощных боевых чар. Защита может не успеть их сблокировать или ослабить. Вы, в принципе, на них еще не способны, но все же… Ясно?

— Ясно, — кивнул я.

— Это понятно есть, — ответил мой противник.

— Тогда расходитесь.

Флитвик отошел за пределы защитного купола, а мы встали на положенной дистанции.

— Поклон, — скомандовал Флитвик.

Я вежливо, но неглубоко, как это положено по правилам, поклонился своему противнику. Мда. Немец явно оказался не столь утонченным и вежливым, как француз. Вместо поклона парень мне небрежно кивнул головой и незаметно сделал неприличный жест у паха. Дескать, он меня поимеет. Вернуть? Ну почему бы и нет? Я в ответ легонько похлопал своей левой рукой по плечу правой. На вот тебе от плеча. Понял? Ага, вон, как глазки сузились.

— Начинаете на счет три. Приготовились, — скомандовал Флитвик.

— Один.

— Два, — я вытянул палочку вперед и приготовился произнести первые буквы щитовых чар "Протего". Лучше не буду рисковать — немцы всегда любят блицкриги и плохо держат удар, так что начнем по-русски, от обороны.

— Три. Начали!

— Протего!

— Фешица! — произнес Генрих (непривычно звучащим для меня Хайнрихом я ломать себе мозг не буду), указывая себе под ноги. Одна из песчинок обычного грязно-желтого песка, который был насыпан по дну арены испытаний, превратилась в маленькую, размером с ладонь, каменную пластинку и, повинуясь движению палочки немецкого колдуна, зависла перед ним в воздухе.

Так. Мой противник оказался одаренным в трансфигурации. Что-то вроде Седрика. Неприятно. Я отменил щит, который не защищает от физических атак, и сконцентрировался. Мне нужно было вообще понять, что теперь делать. Щитов от обычных, не магических, атак я не знал.

— Фешица! Фешица! — теперь перед немцем висели уже три каменные пластинки.

Хм. А не так уж и легко тебе это дается! Вон, все лицо в поту. Но да, ты крут, согласен. Вот только, чего же ты ждешь? Почему не нападаешь? И почему пластины расположены так странно? Как будто ты ими закрываешься от чего-то?

Молнией меня поразила догадка. Щит! Ну, конечно же! Тебя явно кто-то понатаскал для дуэли против мага крови! Вот ты и сделал составной щит, на который собираешься, как Флитвик тогда в классе, принимать мою плеть крови. Что ж, тогда мне все ясно. Свой любимый прием придется забыть. Сыграем тогда в обычного колдуна. Но сначала…

— Вербей… — немец напрягся, приготовившись отражать кровавую плеть, но ожидания его были грубо обмануты. — Ступефай! — бросил я простейшее оглушающее заклинание. Видимо, это оказалось для немца полнейшей неожиданностью. Луч заклинания, конечно, в него не попал, увернулся. Но контроль над своими пластинками он потерял, и все кроме одной, которой он пытался инстинктивно защититься, превратились обратно в песчинки и упали вниз, на арену.

Мда. Позорище. Что ж. Я читал, что немцы всегда плохо реагировали на изменение обстановки и на пошедшие лесом планы, и вот теперь вижу натуральное подтверждение этому своими собственными глазами.

— Диффиндо, — послал я следующее заклинание.

"Вообще, на мой взгляд, — благо убоищная техника немца позволяла мне окунуться в отвлеченные размышления, — в этом возрасте магическая дуэль одногодок похожа на спарринг новичков в фехтовании, которым по недомыслию тренера в зале выдали настоящее, остро наточенное оружие. Кто оказался чуть удачливее — тот и победил, потому что знаний и умений нет еще никаких, а любая рана автоматически либо тяжелая, либо смертельная."

— Ступефай!

— Вин-сент! Вин-сент! Вин-сент! — скандировали трибуны.

— Экспеллиармус!

— Вин-сент! Вперед Хаффлпафф! Вперед Хогвартс! Вин-сент!

— Диффиндо, — скукота. Немец только и мог, что вцепившись в последнюю пластину, как в спасательный круг, уворачиваться от моих заклинаний. Даже Протего ни разу не поставил. — Эй, немчура, не хочешь сдаться? — спросил я.

Немец в ответ только что-то прогавкал на своем явно нецензурное, правда, в его глазах я уже видел отблески паники.

— Грайф ин ан, думкопф! — донеся возмущенный крик с трибуны, и мое плечо вспыхнуло, именно вспыхнуло, что аж в глазах потемнело, дикой болью. Проморгавшись, я увидел удивленное лицо своего противника и валяющуюся у меня под ногами каменную пластинку, медленно съеживающуюся до нормального состояния песчинки. Он ее просто в меня метнул. Черт.

— Фешица! — резкий взмах палочкой, и очередная пластина летит в меня.

— Диффиндо! — Нужно перехватить ее! Мимо! Очередной удар! Ой! Больно!

— Фешица!

Вжик! В этот раз каменная пластина просвистела мимо. Почти мимо. На левом плече появилась глубокая болезненная царапина, а рукав повис, наполовину отрезанный.

"Клинч! Там нельзя метать. Трудно увидеть направление плети. Малое расстояние — не защититься. Ближний бой единственное мое спасение! Вперед! Только вперед!" — подумал я и рванул навстречу своему противнику. Пока я бежал к немцу, в меня по касательной попало еще четыре или пять пластин, которые изрядно излохматили мою одежду и порезали мое тело. Но это все уже не важно. Сейчас ты ответишь! Сейчас я проломлюсь через сомкнувшиеся хлипенькой преградой трансфигурированные из песка пластинки камня. Вот, хрустят они, ставшие не толще слюды! Сейчас я тебя… и мне в лицо прилетает кулак Генриха. Надетые на его пальцы металлические кольца работают как нехилый кастет, разбивают мне в кровавое месиво губы, отталкивают голову и за ней тело назад и посылают меня в легкое грогги.

— Стоп! — ставит между нами разделяющий щит судья Флитвик. — Нарушение!

— Нарушение есть не. Нет артефактов или оружия. Руки не запрещены. Та? — показно удивился немец.

— Позвольте посмотреть ваши кольца.

— Они обычный украшений есть.

— Но почему они из толстого железа?

— Немцы выше всего ставят оружейную сталь! Она — лучше украшение мужчины, — ухмыляясь ответил этот обманщик.

"Собака! — я чуточку пришел в себя и сплюнул на песок кровь, правда, тут же ее быстро по-тихому убрал чистящим заклинанием. — Будет он мне втирать тут, что фрицы не любят золото. Что-то я больше никого не видел с такими "украшениями". Надел, гад, перед боем несколько металлических колец и превратил их в кастет. Ха. Это можно использовать. — Я переодел перстень-печатку лорда с мизинца на указательный, и развернул камень наружу. — Чем тоже не своеобразный маленький кастет?" — И это было ничуть не нечестно. Потому, что перстень лорда — это не украшение и не оружие. Это неотрывная часть меня или, если можно так сказать, обязательная форма одежды. Принудительно убрать перстень лорда — невозможно. Даже простая просьба снять кольцо — серьезное оскорбление. Так что Флитвик, отлично знающий все эти тонкости, даже косого взгляда на мои руки не бросил.

— Встаньте по местам!

А вот это плохо. Теперь мне придется преодолевать расстояние до противника по новой. И почему-то мне кажется, что на этот раз вряд ли я дойду до него так легко.

Почти так и вышло. Почти, потому что я вообще не дошел.

Как только Флитвик скомандовал бой, на меня обрушился настоящий ливень каменных пластин. В этот раз ганс действовал тактически более правильно. Пару раз атаковав мне ноги, снижая мобильность, сам тоже на месте не стоял, держа выгодную для себя дистанцию. Кое-что мне удалось отыграть, но дойти до него я уже не смог.

К этому времени моя одежда уже давным-давно пришла в негодность и окровавленными клоками усеивала песок. Увы, чем-то нужно было жертвовать. Лучше порванная одежда и царапины, чем хороший кусок камня, глубоко вошедший мне в тело.

Глядя на мою фигуру и татуировку, на трибунах парни завистливо загудели, девчонки — зашептались и захихикали. Вот только здесь и сейчас для размышлений о высоких материях моей физической привлекательности явно было не то место и время. И мой противник не преминул мне об этом напомнить.

Дикая боль в колене подкосила меня, и я упал на песок. Удовлетворенный Генрих остановился и начал, теперь уже прицельно, бомбардировать меня своим трансфигурированными камнями. Дав зрителям немного насладиться видами моего полуобнаженного тела, дурмштранговец продолжил вбивать меня в песок арены. Пластины теперь летели и попадали в меня плашмя. Чертов бош явно не желал, чтобы я отключился раньше времени. Мстил мне, падла, за позорное начало боя, превращая мое тело в один огромный синяк.

Это. Было. Очень. Больно. И унизительно, извиваться на песке в попытках избежать очередного удара, потому что ничего другого я сделать не мог. На швыряемые мной заклинания немец теперь обращал мало внимания, закрывшись какими-то неизвестными мне щитовыми чарами. Они держали приблизительно три моих проклятья, а потом Генрих обновлял их. Да и уклоняться он не переставал.

Дополнительную остроту вкусу беспомощности добавляло то, что против меня сражался ровесник. Более того, пацан гораздо младше меня, если считать реальный возраст!

"Сдаться? На глазах у всей школы, попечительского совета и высокопоставленных гостей? Нет! Ни за что!!! Тем более, это все не по-настоящему. Это дуэль. Учебный поединок. Не сдаваться. Лучше пусть он меня вырубит. Не в моем возрасте сдаваться сосунку! Возраст! Ну конечно же!"

— Эй! Ты! Ты сражаешься как трус! — прохрипел я.

— Ха!

— Раз у тебя третье имя Мария, может, ты девочка?

Глаза моего противника немного расширились, а летящие пластины повернулись ребром.

— Я. Ссать на тебя! — прошипел он.

— Что — присядешь надо мной? — "Ой, как больно! — пластина по касательной прошла около моего бедра и срезала кусок мышцы. — Сука! Больно-то как! У-у-у! Не выть! Продолжать выводить его из себя!" — Кстати, кто тебя на бал пригласил? — хрипел я. — Может. Мне это. Сделать?

— Ахр! — рванулся ко мне немец, желая потрогать мое тело руками и ногами, но именно этого я и ждал.

"Воздух — это песок. Только сильно разреженный. Песок, — это тот же воздух, только сильно прессованный. Плеть крови проходит сквозь воздух. Песок — не камень. Песок — воздух. Песок и так смешан с моей кровью. Плеть крови проходит сквозь песок, потому что он воздух" — как мантру повторял я себе, заставляя отчетливо представить и поверить в это. Тренировка хорошего воображение для мага — профильное занятие.

— Вербейра Сангвинум! — прокричал я. Подошедший на пять метров Генрих мгновенно поставил перед собой пластинки щита, но направления удара не угадал. Как побег виноградной лозы, из песка выскочила красная нитка моей кровавой плети, и снизу вверх, чуть наискосок, пробила ногу моему противнику.

— А-а-а! — дикий крик упавшего немца стал мне бальзамом на душу. — Бритише дрексау! А-а-а!

— У-у-у, — вторил я своему врагу, пытаясь встать на ноги. Бедро дико болело и кровоточило, но подняться и доковылять до тела соперника я был обязан. Добраться и придушить собственными руками, ибо сил на магию у меня практически не было.

Впрочем, сбрасывать со счетов и моего противника было еще рано. Кое-как поднявшись, он вырастил из песка что-то вроде каменной колонны, к которой и прислонился спиной, чтобы хоть как-то встать вертикально. И у него это получилось как раз вовремя для того, чтобы мой кулак с кольцом врезался в скулу, оставляя четкий отпечаток герба Крэббов у него на лице.

— Теперь. Ты. Клеймен. Мною. Бош!

— Фик дихь, аршлох! — прохрипел мне в лицо мой противник. — На!

Дикая боль резанула мою грудь.

— А-а-а, — во все легкие кричу я. В руке у немца зажата все та же трансфигурированная каменная пластинка, которую сейчас он использовал как каменный нож, рубанув меня наискосок по груди.

— Хуре! — выругался немец, и снова резанул меня камнем.

Ситуация оказалась патовой. Я не мог отойти хоть на шаг дальше, чтобы вырвать время на отдых и использовать плеть крови с максимальной эффективностью, а сильно разорвать дистанцию немцу, чтобы реализовать свое преимущество в дальнобойной технике, мешала серьезно раненная нога. Поэтому драка в клинче продолжилась со все возрастающей яростью.

Такое вряд ли кто из хогвартсцев видел вживую, своими собственными глазами. Это уже не было чистой и красивой магической дуэлью. Не было изящных пируэтов уклонения и яркой иллюминации от лучей проклятий. Нет. Это была кровавая и грязная бойня. Мы били, рвали и резали друг друга как обычные магглы. Осталось только вцепиться друг другу в горло зубами. Давно уже замолчали трибуны, с ужасом глядя на кровавое ожесточение схватки, которую по дуэльным правилам нельзя было прервать. Текли слезы из глаз девчонок, крепко стиснули кулаки мои друзья, не имеющие возможности чем-либо помочь мне. Но ни я, ни мой противник не собирались ни уступить другому, ни сдаться.

— Вербейра Сангвинум, — сил мне хватило всего лишь на маленькую, похожую по размеру не на кнут, а на перочинный ножик, нитку плети, но она оставалась все такой же опасной. Расширившиеся в ответ глаза немца сказали мне все. Он боялся. Очень боялся почему-то именно этого заклинания. Этим можно и нужно было воспользоваться. Я, гадко усмехнувшись, взмахнул рукой и…

— Б-з-з-з! — раздался странный звук.

— Стоп! — опять прервал схватку Флитвик и разделил нас щитом. — Что это? Артефакт?

— Это. Да, — хрипя оправдывался немец. — Я просить простить.

— Предупреждение. Использование артефактов запрещено!

— Я извиняться. Это есть просто связь-артефакт. Из дома. Спрашивают. Меня.

— Все равно. Согласно регламенту схватки запрещены любые артефакты. Если такое повториться, то я вынужден буду засчитать вам техническое поражение. А пока — предупреждение, — Флитвик замялся, а потом очень осторожно спросил: — Быть может, вы хотите прекратить бой? Вы оба слишком сильно ранены и истощены. Я мог бы засчитать вам ничью…

— Нет! Найн! — в один голос ответили мы судье. Победа стала уже делом принципа. Хрен я уступлю этому немцу!

— Понятно. На места.

— Корошо! — ответил мне мой враг и, глядя в глаза, хитро улыбнулся. Половиной рта, потому что другая половина была хорошенько проглажена моими кулаками.

— Сука, — прошептал я. Таким вот нечестным приёмом немец решил победить, разменяв штрафные очки на жизненно необходимые ему время и дистанцию. Вряд ли я смогу быстро добрести до него.

Впрочем, и немец чувствовал себя далеко не так хорошо, как бы ему хотелось. Одно то, что на свое место в дуэльном круге его пришлось Флитвику переносить заклинанием, говорило о том, что потрепал я боша очень неплохо.

— Бой, — скомандовал Флитвик.

На этот раз немец остался лежать на песке, лишь перевернулся на бок лицом ко мне и вытянул палочку. Судя по тому, что в меня не полетел очередной град каменных пластинок, немец тоже выдохся, хотя на как минимум один щит его сил хватило. Как ни хотелось закончить все эффектным ударом издалека, но, похоже, придется все решить в ближнем бою. Вызвав плеть крови, теперь она была размером с кинжал, я, осторожничая, стал приближаться к противнику. Когда расстояние между нами сократилось метров до трех, и я был готов к последнему рывку, сидящий на песке немец поднял палочку в направлении меня.

— Лютш майн шванц! — явно не пожелание здоровья и долголетия выплюнул мне в лицо Генрих, и, сделав сложный жест волшебной палочкой, прокричал: — Фине! Фине! Фине!

На этот раз это были не пластинки. Острые, тонкие, четырехгранные вытянутые пирамидки, похожие на клыки какого-то хищника, они появились в воздухе и практически мгновенно долетели до меня. Увернуться я никак не успевал.

По сравнению с тремя ранами, нанесенными этими тремя камнями-клыками, все, что было до этого, можно было считать просто легкими шлепками и нестрашными царапинами. Удар! С неприятным хрустом и соответствующей болью ломаются мои ребра чуть ниже сердца. Удар! Второй клык входит мне в живот на полную длину. Удар! Лишь чуть-чуть третья пирамидка промахнулась мимо глаза, разворотив мне правую часть нижней челюсти и правую скулу.

— А-а-а, — упав на землю, я не сдерживаясь и не стыдясь, завопил от дикой боли. — А-а-а!

— СТОП! — проревел в полнейшей тишине Флитвик. — Смертельный удар! Бой окончен. Победитель: Хайнрих Вольфганг Мария фон унд цу Флесхайм-Белоф.

Уплывая в манящее беспамятство целительного заклинания Флитвика, я успел заметить, как откидывается без чувств на землю полностью магически и физически истощенный схваткой Генрих.

"Эх! Чуть-чуть я его не дожал! Но "чуть-чуть" не считается…"