Человек с Драконьего Камня (гет)

Хотя повод забрать с собой Сансу был найден и даже сообщен всему замку, через ту же болтливую Ханну, Джон торопился с отъездом — ну как кто-нибудь отправит Ренли ворона, поздравить его с помолвкой, и получит ответ, что никакой помолвки и нет? Как ни любил Джон Север, ему и с Севера хотелось убраться поскорее: если выбирать между Севером и возможностью быть со своими любимыми девчонками, он, конечно, их выбирал.

Джон и выехать положил ранним утром, не привлекая внимания, и даже вздрогнул, выйдя во двор и обнаружив там вооруженный отряд в двадцать человек, окруживший Арью и Сансу. Возглавлял отряд сэр Родрик Кассель, и даже его знакомый с детства вид не успокоил Джона: Джону представилось, что все его хитрости и матримониальные планы были как-то раскрыты, и теперь его арестуют за аморальное поведение и циничное приготовление к двоеженству.

— Мы проводим вас до Белой Гавани, ваша светлость, — пояснил свое присутствие сэр Родрик, вовсе не собирающийся арестовывать Джона. — В военное время на дорогах бывает неспокойно.

— Много ли людей осталось в Винтерфелле? — спросил Джон, которому хотелось побыть с кузинами наедине, словно бой у Дредфорта ничему его не научил, да и за свой бывший дом, могущий остаться без защиты, Джон тоже волновался.

— Я думаю, если вы распорядитесь, ваша светлость, то любой чужак, сунувшийся в Винтерфелл, побежит к Белой Гавани так быстро, что догонит нас и пронесется мимо сломя голову, — сказал сэр Родрик и слегка поежился. — А ко мне, пожалуйста, обращайтесь с приказами напрямую, не надо больше посылать Мейгора Жестокого.

— Один будешь ездить, когда станешь драконьим наездником, — строго сказал невидимый никому Мейгор у Джона прямо над ухом. — А пока без сопровождения тебе не положено.

Джон не нашелся, что ответить: повернувшись в седле, сам он Мейгора видел, но, судя по спокойствию остальных, никому, кроме Джона, Мейгор не показывался, и Джон не хотел на виду у всех беседовать с пустотой, как помешанный.

— Привыкай, кронпринц, — усмехнулся Мейгор. — Станнис, кстати, уже объявил тебя принцем Драконьего Камня — мы были очень убедительны. Так что считай, что я зашел поздравить.

В Винтерфелле Санса делала вид, что вернулась туда такой же, какой и уезжала — конечно, ни о каких визитах в оружейную и тренировках с новыми подопечными сэра Родрика и речи не было. Да и первый день в дороге Санса сэра Родрика стеснялась, ей было достаточно его недоумевающих взглядов, которые тот кидал на ее короткий меч и чардревный лук, так что Джону оставалось только вспоминать, как по дороге к Винтерфеллу он учил Сансу правильно держать меч и рубить, встав за ней и взяв ее хрупкую руку, сжавшую эфес, в свою. Мысли у Джона тогда, конечно, были не об обучении, а о Сансе, о тепле ее тела, о запахе ее волос — но чему-то Джон ее все-таки научил, и во второй день пути до Белой Гавани сэра Родрика ждало потрясение: прибежав с парой бойцов на звон двух мечей, сэр Родрик увидел примерную дочь леди Кейтилин с разметавшимися по плечам огненными волосами и с клинком в руке, со смехом ускользающую от Джона, и уже довольно умело.

— Подберите волосы, миледи, чтобы не летели в глаза, — посоветовал сэр Родрик, все же прежде всего он был старым мастером над оружием, учителем сотен солдат. — Вам так легче будет. И когда отбиваете его удар, постарайтесь тем же движением кольнуть в руку, в корпус вы все равно не достанете.

— Спасибо, сэр Родрик, мы сами, — ответила Санса, и Джон с ней согласился, отослав сэра Родрика: Джон-то знал, что эти распущенные волосы и танец со сталью для него.

Когда сэр Родрик ушел, напоследок удивленно покачав головой, Джон стал примериваться, как бы обезоружить Сансу и ненадолго ее пленить, но едва первое ему удалось, как он полетел с ног, потому что Арья решила присоединиться к веселью, подкралась и подсекла Джона под опорную ногу.

— Что, проспал? — весело сказала Арья, падая на правую руку Джона и прижимая ее к земле. — А туда же, в Восточном Дозоре пробовал против троих сражаться.

Сансе почему-то подумалось, что когда-то давно, еще в другой жизни, ей тоже стоило у Трезубца бить под опорную ногу, не дожидаясь, пока волчица вступится за сына мясника, и потом стоять с сестрой как один человек: одни друзья, одни враги, одна судьба. Санса подумала об этом без сожаления или раскаяния: прошлое было мертво, оно было с кем-то другим, не с ней сегодняшней; насквозь фальшивый принц, обманувший ее, получил полагающиеся ему дюймы стали в шею, и воспоминанием об этом Сансе был дорог ее короткий пехотный меч. И это тоже прошло и уже стало историей, при свете дня не омрачающей сердце, а осталось только удивление тому, как она могла не видеть, что ее настоящий принц был рядом столько, сколько она себя помнит: боевой, надежный и великодушный.

— Ну если вы вдвоем на одного, то моей куртке может прийтись плохо, — признал Джон и сбросил куртку на землю, открывая панцирь с железными нарукавниками, который в дороге он не снимал. — А потом плохо придется вам, если вы не перестанете раскрываться.

А про себя Джон подумал, что Эйгон Завоеватель был, конечно, отважный человек — даже не столько потому, что завоевал весь Вестерос, а потому что Висенья носила Темную Сестру и бодро рубила ей наемных убийц, а вот Эйгон не побоялся и взял при этом вторую жену. Хотя и Джону нужно было отваги не меньше — у него обе невесты хорошо с оружием обращаются.

Как говорил низкорослый Хоуленд Рид, который прошел с Эддардом Старком всю гражданскую войну, побывал в бою у Башни Радости и единственный, кроме Эддарда, вышел из него живым: «Опасное это дело, выходить за порог: стоит ступить на дорогу и, если дашь волю ногам, неизвестно куда тебя занесет». Отряд под командованием Родрика Касселя двигался к Белой Гавани по проложенному по карте маршруту, не выбиваясь из графика, но дорога все равно богата на сюрпризы и неожиданные встречи: на лесной дороге до Черной Заводи, откуда сэр Родрик планировал сплавляться на ладьях, отряду повстречался молодой и сердитый менестрель, разочарованный жизнью.

— Давай, садись с нами, певец, — предложил на привале сэр Родрик, памятуя о том, что менестрелей лучше не злить, чтобы они в своих песенках не ославили тебя жмотом.

— Может, вы и споете нам, дорогой менестрель? — предложила Санса, она любила пение и баллады, и вообще из всего отряда была самая вежливая, но разочарованный в людях менестрель глянул на ее походный наряд и хорошо подогнанную кольчугу и не признал в Сансе ценительницу прекрасного.

— Ну уж дудки, — отказался менестрель, а Арья на него фыркнула, даже грубит и отказывается этот пижон по-музыкальному. — Я вам буду петь про Флориана и Джонквиль, а вы будете отпускать ехидные комментарии и похабить песню.

— А ты спой про погребок с бочонками, там похабить дальше нечего, — предложила Арья под одобряющий хохот дружины сэра Родрика.

— Ничего петь не буду, — надулся менестрель. — Я, может, вообще петь бросил и в наемники решил податься. Пусть меня все называют «зверь Мариллион».

— Ну расскажи тогда что-нибудь, — предложил сэр Родрик, усмехаясь в усы — миловидный и худощавый менестрель, немного похожий на девушку, зверского впечатления отнюдь не производил. — Даром ты, что ли, землю столько топтал?

— Расскажу, — согласился Мариллион, который решил стать язвительным и циничным, раз черствые люди не хотят плакать над его трогательными балладами. — Вот про Рглора, Владыку Света хотя бы. «Говорят, что Рглор, Владыка Света, был всегда, еще тогда, когда ничего больше не было. Неизвестно, чем он там в пустоте и одиночестве занимался, но можно предположить, что для него тогда не было ничего святого, ибо первых святых существ он сотворил позднее...»⁽¹⁾

— Ври дальше, — одобрительно сказал сэр Родрик, когда дружина отсмеялась, и Мариллион загнул продолжение, про возникновение в мире зла и про Великого Иного.

— И сказал Рглор своим созданиям: поскольку я ваш в некотором смысле папа, то и все, что вы будете делать, сиречь моих рук дело. И даже то, что кто-то будет пытаться мне нагадить — не будем говорить кто, хотя это и будешь ты, Великий Иной, — так вот, даже это будет исключительно мне на пользу. «Вот тебе и раз, — подумал тогда Великий Иной, — стараешься, стараешься, а старикан берет и заявляет, что все к его вящей славе. Прямо руки опускаются». Но по зрелому размышлению он понял, какую великолепную индульгенцию вручил ему Рглор, и с тех пор творил зло, не иначе как приговаривая «Во славу Рглора на веки вечные — аминь!»

— А про Семерых такое же завернуть можешь? — спросил один из северных дружинников, потому что северяне верили в Старых богов, а остальных богов не ставили ни во грош.

— Да будет вам известно, государи мои, что разница между, скажем, Девою и Кузнецом не такова, какова разница между женщиной и мужчиной, — откликнулся Мариллион после недолгого размышления, во время которого он нарочно состроил отрешенно-возвышенную рожу. — Поэтому многочисленные похабные анекдоты из небесного жития Семерых мы отметем как несуразные...

— Э, нет, — не согласились северные дружинники. — Валяй давай с анекдотами.

— Не при барышнях, — осадил их сэр Родрик. — Вот как барышни на свою разминку уйдут, тогда можно.

Но у Джона были другие планы на решившего податься в наемники менестреля: Джону и самому хотелось пошутить, как шутят иногда над новобранцами, да и приметил он, что тщеславный и заносчивый менестрель Сансе все же не пришелся по душе: Санса после Королевской Гавани была очень предвзята по отношению к золотоволосым красавчикам.

— Пойдем подеремся, — задушевно предложил Джон, подхватывая менестреля за левую подмышку и ставя его на ноги.

— Я с тобой драться не буду, — благоразумно отказался менестрель. — Буду потом в кустах с разбитой головой валяться, а ты будешь рассказывать, что я хотел тебе доказать, что ты слабый мечник, а я очень сильный арфист, и в доказательство себе арфу об голову разбил.

— Вот излагает, черт! — в очередной раз порадовались северные дружинники, удачной шуткой Мариллиону оказалось проще найти дорогу к народному сердцу, чем заунывными балладами.

— Ну не со мной, — согласился Джон, уводя менестреля от костра. — Ты ведь в наемники собирался, а, зверь Мариллион? В Младшие Сыновья тебя не возьмут, если только ты не сын лорда, а в Золотых Мечах надо сначала доказать, что ты достоин. Был там не так давно командиром некий Эйгор Биттерстил, удачливый любовник своей сестры, неудачливый братоубийца, смутьян, бунтовщик и просто интересный человек...

— А еще какие отряды есть? — спросил Мариллион, которому на то, чтобы стать достойным славы Эйгора, не хватило бы и пяти жизней.

— Есть Кровавые Скоморохи, — припомнил Джон. — Только если я тебя в их доспехах увижу, отрублю тебе руки-ноги к чертовой матери. Вот и выбирай.

Джон был хорошим учителем фехтования и для его возраста очень опытным, сэр Родрик всегда готов был помочь советом, а Висенья в свое время вышколила самого Мейгора, поэтому радость Мариллиона, что он достался для тренировки Сансе, а не Джону, была недолгой.

— Вы, миледи, из тех красавиц, чьей красотой можно восхищаться только в возвышенном смысле — за первый же нескромный взгляд вы, чего доброго, и зарежете, — начал увиливать от боя Мариллион, потирая запястье после того, как шпага была выбита из его руки во второй раз. — Может быть, поговорим о прекрасной музыке? Кто, например, ваш любимый певец?

— Криган Старк, — ответила Санса, она как раз пришла в нужное настроение, чтобы припомнить свой первый бой и аховый репертуар своего предка.

— Я, признаться, не знал, что славный род Старков славен еще и поэтами, — почтительно сказал Мариллион, пытаясь припомнить из поэтического наследия Кригана хоть одну строчку, и Арья ему тут же помогла, потому что к ней всегда прилипали не совсем приличные песни.

— Он исполнял одну песню, которая как раз придется к случаю: «Что ж ты, щеголь, отступил? Иль не комильфо я тут? Лицезрей во взгляде пыл и не множь словес тщету!»

— Арья! — воскликнула Санса, потому что в этой песне Кригана Старка, словно специально сложенной для издевательства над трусливыми принцами, начиная с третьего куплета шло одно похабство, а после четвертого куплета призрачный дедушка Рикард строго-настрого велел сестрам закрыть уши.⁽²⁾

— А давайте играть в прятки, добрейшие дамы, — предложил с большой опаской Мариллион, потому что почувствовал, что его, такого сладенького, сейчас будут бить вдвоем. — Я полежу где-нибудь за бревном, а вы на пару минут сделаете вид, что не можете меня найти.

— Это можно, — согласилась Арья, и сестры действительно погнали Мариллиона вдвоем, для отработки навыков парного боя, и тот, пятясь и нелепо отмахиваясь, в результате как раз перелетел через бревно.

— Добрейшие леди! — воззвал Мариллион, нерешительно поднимаясь с земли. — Примите мою капитуляцию, я передумал уходить в наемники. Лучше я сочиню для вас песню, такую сладостную и печальную, что она растопит даже ваши ледяные сердца, — Арья в ответ на это предложение скорчила недовольную рожицу, и Мариллион тут же послушно сменил курс. — Или я могу рассказать вам страшную-престрашную историю, которая утолит вашу кровожадность — о том, как всех обитателей Красного Замка начисто вырезали две воительницы, умевшие вызывать призраков.

— Эту историю мы знаем, — жестко и мрачно сказала Арья, и Джон поставил Мариллиона на ноги, считая, что тому лучше все же учиться фехтовать, чем молоть языком.

— Куда тебе в наемники, зверь Мариллион, — покачал головой Джон и вернул Мариллиону его шпагу. — Тебе бы за себя постоять научиться. Вот смотри: твой клинок длиннее, чем их, и руки у тебя тоже длиннее. Так какого рожна ты отбиваешь удары чуть не гардой — ждешь, когда тебе пальцы оттяпают?

1) Здесь и дальше «зверь Мариллион» пересказывает, конечно же, Звирьмариллион

Вернуться к тексту

2) Полностью все куплеты в исполнении коллектива "Дореволюцiонный Совѣтчикъ" можно прослушать тут https://youtu.be/uPlfc7nYXpY

Вернуться к тексту