Диктатор (джен)

"…Или таким вот образом, забив голову всякой псевдонаучной чушью, Михаэль отвлекал меня от чего-то важного? Но от чего именно? Случайно он проболтался и пытался сбить меня с мысли? Но чего такого он сказал, когда мы были наедине что..."

Развлекать разум размышлениями на отстраненные академические темы хорошо дома перед камином или в хорошо защищенной лаборатории. На худой конец, на уроке в Хогвартсе, находясь под защитой Печати, столетиями накладываемых защитных чар и весьма боеспособного профессорского состава. Но уж точно никак не в темной подворотне, через которую я на автомате решил срезать дорогу до "Дырявого Котла".

— Империо! — услышал я за спиной тихое слово, и все в мире стало внезапно абсолютно простым и понятным. Есть только Голос, выполнять приказы которого есть мое высшее предназначение и величайшее на свете счастье, а все остальное совершенно незначительно и неинтересно.

— Иди вперед. Не оборачивайся, — приказал Голос, и я с радостью пошел, с каждым шагом заходя все дальше и дальше в такие дебри магического Лондона, в какие без Голоса никогда бы не решился даже краем глаза заглянуть. Несмотря на то, что по дороге никто нам не встретился, шестым или седьмым чувством я ощущал, что все более сгущающаяся вокруг нас темнота трущоб отнюдь не необитаема. И взгляды, которыми стегали нас с великим Голосом из окружающей тьмы, были отнюдь не добрыми и всепрощающими.

Наконец, через узкую, покосившуюся, однако открывшуюся без всякого скрипа дверь, мы зашли в какую-то халупу, и восхитительный Голос приказал:

— Не смотри на нас. Сядь.

Я повернулся к Голосу, все еще скрытому от невооруженного взгляда какими-то отводящими глаза чарами, спиной и сел в углу комнаты на старый покосившийся стул. Следующий приказ был:

— Отвечать правдиво. Ясно?

— Да, — кивнул я головой. "Прекрасный глупый приказ. Как я могу соврать Голосу?"

— Ты. Отвечай. Где Осколок? Он мне нужен!

— Я продал его, — с величайшим разочарованием ответил я. "Подвести Голос… Я так виноват! Нет мне прощения!"

— Когда?

— Минут десять назад.

— Где сейчас артефакт?

— У покупателей.

— Кто они?

— Иудейские маги.

— Где они сейчас?

— Я не знаю, где они сейчас, — с болью в сердце сознался я.

— Где они были десять минут назад?

— Остались в Гринготтсе.

— Когда они собираются выйти наружу?

— Я не знаю, — в очередной раз сознаться Голосу в незнании было невероятно постыдно.

— Выложи все ценное на стол.

"Нет! Настолько добрый и ласковый Голос не может приказать такого! — медленно ворочались в голове мысли, пока я с радостной покорностью выкладывал из карманов все, что могло представлять для меня хоть какую-то ценность. Когда-то Чистый, а теперь Темный Клинок, совсем новую, дорогую, и старую дешевую волшебные палочки, кошелек, артефакты, в том числе и ментальной защиты… Все, все что у меня было с собой теперь лежало на столе. — Голос не может отбирать у меня мое с таким трудом добытое золото! Голос, что приказывает такое, плохой! Я не должен повиноваться такому Голосу!" — моя жадность пробовала бороться, но потерпела поражение.

Тем временем Голос, которому я вынужден был повиноваться, и который, как я только что себе доказал, совсем мне не друг, с кем-то ожесточенно спорил.

— Verdammt! Scheisse! Scheisse! — на непонятном языке произносил Собеседник Голоса. Судя по звуку, он был достаточно молодым мужчиной. Чем-то очень-очень сильно недовольным молодым мужчиной.

— Wir sind zu spaet! — Другой Собеседник голоса, в отличие от первого, был скорее в отчаянии, чем в ярости.

— Vollscheisse! Es ist noch nichts verloren! Aramaeer mit dem zweck der mission sind immer noch da! Wir koennen durchbrechen und... — яростно прокричал Первый Собеседник.

— ...Und sterben! Diese gruene bieste haben jahrhunderte lang die festungen ausgebaut. Und wir haben weder zeit noch ausruestung, um einzubrechen it, — в отличие от своих друзей Голос был абсолютно спокоен.

— Dann... Dann toeten wir ihn! Wegen dieser arschgeficktes hurensohn ist unsehre aufgabe fehlgeschlagen! — Первый продолжал настаивать на чем-то своем.

— Wofuer? Sein tod wurde uns nicht verguetet, es lohnt sich nicht ihn einfach so zu toeten — vielleicht bekommen wir spaeter ein auftrag? Nimm sein geldbeutel als trostpreis und lass gehen, — спокойно отвеал Голос.

— Aber es ist ein englaender! Lehrling Dumbledore!

— Aber tatowierung zeigt dass er auch mit der gilde verbunden ist!

— Ich will ihn trotzdem toeten, hast du was dagegen? — продолжался спор у меня за спиной.

— Es ist dumm von dir! Unprofessionell. Aber ist es mir egal. Es ist zeit, von hier zu verschwinden, bis die auroren stirzten hier. Erledige ihn dann und lass uns schnell weg, bevor die auroren da sind, fuer ueblich kommen die immer mit verspaetung, um probleme zu vermeiden, aber wer weiss, was passieren kann aber nur fir den Fall...

— Na gut! Фините! — послышалось у меня за спиной, и Голос моментально из ангельского пения трансформировался в мерзкий хрип немолодого мага. Я тут же рефлекторно потянулся за лежащим на столе оружием: волшебной палочкой и клинком, но не успел. Сильный пинок в спину сбил меня со стула и бросил на стену. За первым последовал второй, который развернул меня лицом к моим похитителям. Их было пятеро. Двое караулили у дверей комнаты, а трое стояли передо мной. Но не мельком рассмотреть я смог только того, который стоял ближе всех. Именно он был Первым Собеседником, именно он пинал меня и именно этот молодой маг сейчас упер мне палочку в горло.

— Bete, du Bastard! Сдохнуть! Английская свинья! Ава…

Но договорить смертельное проклятье он не успел.

— Auror-а-а-а! — успел прокричать один из охранников, прежде чем дверной проем внезапно вспух беззвучным взрывом и разлетелся по комнате ударной волной и веером осколков. По счастью, я полулежал на полу, прикрытый телами стоявших надо мной магов, поэтому отделался довольно легко. Пара десятков синяков и шишек, и глубокая царапина на лбу тут — сущие мелочи.

А вот немецким магам так не повезло. Один маг-часовой валялся около противоположной стены с размозженным лицом и сломанной шеей, другой, чье падение смягчил один из магов, стоявших позади моего несостоявшегося убийцы, сейчас ворочались с ним на полу единой кучей рук и ног, пытаясь разобраться кому какие конечности принадлежат. Ратовавший за мою смерть колдун получил куском камня в голову и сейчас лежал в постепенно увеличивающейся луже крови. Единственный, кто остался на ногах, и с кем сейчас связывались все надежды "гостей" на относительно благополучный исход, оказался командир пятерки.

И он не подвел. Проем, в котором уже замелькали тени, моментально оказался перекрыт выросшей из пола каменной стеной, поверх которой тонкой пленкой расплылся неизвестный мне магический щит. Судя по двум ярким всполохам снаружи, чары оказались для нападавших неожиданно прочными, так как и трансфигурированная стена, и магический щит устояли.

Пользуясь выигранной паузой, командир занялся своими камрадами. Запорхал в прихотливых фигурах кончик волшебной палочки. Быстро втянулась обратно в рану кровь Первого Собеседника, вскочили на ноги двое других магов.

— Schnellen! Von hier schnellen raus! — приказал колдун.

В качестве недвусмысленного намека поспешать, уж что-что, а слово "шнеллен" я по старым советским военным фильмам на слух узнаю легко, стала разлетевшаяся очередной волной каменных осколков стена рядом с дверной "заплаткой". Видимо, штурмующие убедились в мастерстве своих противников, и перешли к более радикальным способам проникновения. "Меня бы тут вместе со всеми не похоронили!" — подумал я, и потянулся к свалившейся со стола волшебной палочке.

Командир бошей это заметил, небрежно кинул в меня какое-то неизвестное мне заклинание, быстро призвал невербальными манящими чарами весь взятый с меня хабар и, схватив раненного мага, исчез. Вслед за ним тут же исчезла и последняя двойка магов, сумев между делом прихватить за собой тело пятого.

Не успел я обрадоваться спасению, как активировалось только что полученное проклятье. Визуально приняв вид сети с крупными ячейками из черных нитей, оно полностью оплело мое тело и… начало медленно, но неотвратимо стягиваться. Чем это может мне грозить, я сообразил только тогда, когда нить проклятья стала медленно прорезать мою кожу. Осознав, что если я прямо сейчас же не возьму в руки палочку, и не попробую наколдовать хотя бы простейшую финиту, вдруг сработает, то это проклятье, как луч лазера в крупнобюджетных фантастических фильмах, разрежет меня на несколько крупных кусков. Извернувшись, я попробовал подхватить волшебную палочку производства Киддела с пола, куда, как мне показалось, она успела закатиться (видимо ее похитители не заметили или такими дровами просто побрезговали), но не успел. Нити успели перерубить сухожилия на ногах, и я, корчась от дикой боли, упал на землю и громко заорал.

Хлоп-Цок… Хлоп-Цок… Кто-то с таким странным звуком подходил ко мне. Сквозь рвущийся изо рта крик я хотел протолкнуть хоть какие-то слова, чтобы скорее позвать этих неизвестных мне магов. Если это идет враг, лучше уж пусть меня добьют, чем терпеть такую дикую боль, но ничего у меня не вышло. Впрочем, пропустить воющую на полу "колбасу" было невозможно, так что неизвестный ожидаемо остановился около меня. И очень знакомым голосом произнес:

— Вот что случается, если нет постоянной бдительности. Знаешь, а мне начинает нравиться быть аврором! Попросить что ли у Господина должность главы Аврората? Развлечения аналогичные тем, какие были у нас в молодости, но официально одобряемые Министерством и, даже, оплачиваемые!

— Ы-а-а-а! — только и успел я ответить ему, прежде чем боль поглотила меня окончательно.

В себя я пришел в больничной палате. У своей койки я увидел незнакомого мужчину, который своей внешностью мне смутно кого-то напоминал. Впрочем, хранить инкогнито врач не собирался и представился моим блудным дядей Гиппократом Сметвиком. Точнее, конечно же, не блудным, но человека, который за десять прошлых лет своего племянника проведал считанные разы, живя, в буквальном смысле, в двух шагах (это через камин если считать), никак иначе и не назовешь. Не считать же за родственное участие присланную чисто официальную отписку после моего вступления в должность главы рода? Короче говоря, до этого момента я был для него "отрезанным ломтем" и никакого интереса он ко мне не проявлял. А сейчас вот, вдруг проявил.

В чем его причина, я понял достаточно быстро. Ведь когда прямо к твоим ладоням подпихивают толстую такую пачку бумаги на подпись, чтобы догадаться, что все "это жу-жу неспроста", нужно быть деревяннее Буратино. Прочитав пару адресов и несколько абзацев, я понял, что меня опять хотят втравить в неприятности. Но если мной хотят воспользоваться как… ну, скажем, топором, которым рубят монолитную броневую плиту линкора, я не собираюсь сидеть, лежать в данном случае, сложа руки. Что честно и сказал в лицо своему дяде.

Но ему было абсолютно пофиг. Он, похоже, меня даже не услышал. Предчувствуя скорое исполнение своей мести Сметвик разливался соловьем, и, как глухарь на току, ничего не замечал вокруг себя. Видимо, мечтая о том, как Дамблдора прогонят со всех постов, обольют дегтем, вываляют в перьях, а потом пустят аваду в лоб, Гиппократ смог надавить на своих должников и обеспечить к моему пробуждению появление всех требуемых официальных лиц. Таким образом, вернувшись после похода в туалет в свою палату, я обнаружил там весьма представительный состав взрослых, облеченных силой и властью магов: Моуди, Дамблдора и главу Департамента Магического Правопорядка Амелию Боунс и, конечно же, Сметвика, с улыбкой кота дорвавшегося до бидона сметаны, опять протягивающего мне на подпись пачку пергаментов.

Печальный пример того, как не следует себя отпускать в преддверии исполнения мечты и отчего максима "месть — это блюдо, которое подают холодным" весьма разумна. Понятно, что ты, дядя, ждал этого удачного, как тебе кажется, момента больше пятнадцати лет, но и мозги должно вовремя подключать! А уж предаваться восторгу нужно после, а не до или в процессе отмщения. Чтобы внезапно не случилось чего-нибудь нехорошего.

Речь Сметвика я не запомнил. Зачем, если он ее за это время, наверняка, сотни раз переписал и выучил наизусть? Честно говоря, если бы не такая вот бесцеремонная наглость, то, приняв во внимание читаную в записках Крэбба историю весьма непростых взаимоотношений с Дамблдором, и то, что за два дня дядя сумел полностью вылечить все мои ранения, я бы даже подумал, как ему помочь. В конце концов, трудно мне что ли, учась в Хогвартсе, подстроить без следов какому-нибудь заслуживающему свое ученику серьезную неприятность с госпитализаций? Не так уж и легко, но и особых трудностей это вызвать не должно, благо наметки против тех же Уизли и Малфоя я на всякий случай делал. Но вот так вот нагло! Сходу. Не спросив моего мнения. Не просьбой, а безусловным приказом. Давя на родство и на как бы долг… Нет уж! Если кому у меня и есть долг жизни, так это Краучу. А у тебя, Гиппократ, это работа. И неудачный день.

— … Таким образом, после того, как Винсент Сметвик подпишет все эти документы, вы, ди-ре-ктор Да-мбл-дор, станете законным трофеем мадам Боунс. А там, глядишь, и дементоры слегка покушают, если, конечно же, не побрезгуют вашей грязной душонкой!!! Подписывай! — это уже мне.

Я взял сунутую мне в очередной раз пачку пергамента и задумался.

Что выбрать? Дядю Сметвика, которому я нахрен не сдался, однако который очень хороший врач и большая шишка в единственном магическом госпитале Британии. Или директора Дамблдора, верховного судью и прочая, прочая, прочая? В обычной ситуации и речи о каком-то выборе не шло бы. Только… Сметвик, потому что родственные и клановые отношения в средневековом обществе куда сильнее и важнее гражданских, назовем их так. Однако сейчас позиции для наезда на директора Хогвартса слишком слабые. Дамблдор отопрется от всего, а потом, кто окажется за все в ответе? Знаменитый целитель, которого, если что, прикроет международная гильдия целителей и Госпиталь Мунго, или же одинокий, молодой, бедный лорд? Вопрос звучит как ответ. Да еще дядюшка сюда и Боунс с ее ДМП примазать умудрился, только этого мне не хватало для полной палитры ощущений. Вон и непривычно молчаливый Моуди-Крауч предостерегающе незаметно покачивает головой. А раз так, то почему бы не извлечь из ситуации хоть какую-то пользу и воспользоваться против Дамблдора его же собственным любимым приемом? Великодушно простим им всем не сделанные ими грехи.

— Глава Департамента Магического Правопорядка, мистер Дамблдор, мистер Сметвик, мистер Моуди. Мне очень жаль, что внезапное нападение на меня доставило всем присутствующим столько незапланированных проблем. К сожалению, нападение незнакомых мне иностранных магов, осуществленное с помощью Непростительного Проклятия, оказалось для меня совершеннейшей неожиданностью. Также, я должен официально заявить, что ни Дирекция Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс, ни Министерство Магии, по моему мнению, не должны нести никакой ответственности из-за случившегося. Также я хотел бы походатайствовать о награждении присутствующего здесь отставного аврора, профессора ЗОТИ Моуди, который проявил невероятную храбрость и умение в борьбе против бандитов. Конечно, Департамент Магического Правопорядка Магической Британии мог бы получше ловить террористов, но я все понимаю. Не всегда получается все так, как надо…

Выслушав мою короткую речь, Крауч расслабился, задорно ухмыльнулся, правда его мальчишеская улыбка на изрезанном шрамами лице смотрелась весьма устрашающе, и подмигнул мне. Мадам Боунс на завуалированный упрек еле заметно поморщилась и молча согласно кивнула, признавая свою недоработку, а Дамблдор разрядился привычным своим велеречивым упреком:

— Очень хорошо, мальчик мой. Ты прямо на глазах взрослеешь. А ведь я тебя предупреждал, что не доведут тебя до добра совместные с чужими нам магами дела…

Забытый всеми Сметвик, как вброшенная удачливым рыбаком на берег рыба, молча открывал и закрывал свой рот. Нужно и ему сказать пару слов.

— Простите, мистер Гиппократ Сметвик-Велстоун, но меня зовут лорд Крэбб. И да, Вербейра Сангвинум, — прошептал я, и выскочившая из моей ладони тончайшая короткая, не больше двух ладоней в длину, нитка кровавой плети рассекла пачку документов Сметвика. На большее ее не хватило, но и этого оказалось вполне достаточно, чтобы врач пошел по лицу красными пятнами.

— Ты! Ты! Ах так? Тогда, лорд Крэбб, будьте любезны оплатить тысячу галеонов в кассу и убраться отсюда куда-нибудь подальше! — за несдержанным целителем с резким хлопком закрылась дверь.

— Мальчик мой. Я провожу тебя в школу. Пойдем через мой кабинет, — благодушно поманил меня за собой Дамблдор. Одевшись и забрав свои немногочисленные пожитки, пережившие нападение, а это было только связное кольцо и ритуальный клинок, я отправился через камин госпиталя Мунго прямо в Хогвартс, а не как обычно: сначала в паб Хогсмида, а потом ножками в замок.

В кабинете с множеством артефактов и фениксом на жердочке, несмотря на все мои ожидания, прямо сейчас нового серьезного разговора с директором не состоялось. Дамблдор только как-то странно-задумчиво поглядел на меня и покивал своим мыслям, но ничего не сказал и просто вызвал мадам Помфри. Провожаемый "все после того, как ты полностью поправишься", я вместе с колдомедиком отправился в Больничное Крыло. Там, после короткой диагностики, получил "по рецепту" успокаивающее зелье и зелье снов без сновидений и на огороженной ширмой койке был, наконец, оставлен в покое.

И вот только тут вот, в привычном и безопасном Больничном крыле школы волшебства Хогвартс на меня наконец-то накатила отсроченная адреналином и изумлением, густо замешанная на ужасе истерика. Я сжался на койке в тугой комок и шептал про себя какие-то невнятные, но очень страшные угрозы своим неведомым врагам и судьбе-злодейке, которая никак не оставит меня в покое. Только сейчас до меня дошло, что в мире, где за тобой никто не стоит, где идеально сбылась мечта об абсолютной свободе и независимости, насколько это много — иметь защиту от прямого магического принуждения. Однозначно, защитная печать Хогвартса стоит понижения в силе магии! Да она и гораздо большего стоит!

На следующий день мадам Помфри, "на всякий случай", оставила меня в своем царстве до полудня, и я, лежа на кровати, размышлял над тем, как бы мне расплатиться с этими хитрыми иудеями. Чтобы понять, кто именно меня так подставил, с точным указанием места и времени, не нужно быть Шерлоком Холмсом или доктором Ватсоном. А как мозги-то мне пудрили! Наука… Космология… Тьфу! А на деле — просто продали!

Конечно, можно предположить, что у них где-то конкретно так "течет", но… Легилименция, сыворотка правды, магические обеты… Нет не верю, короче. Не в этом мире и не с этими людьми. Это я, лопух, мог бы повестись на что-то такое, и ведусь, кстати, постоянно, а уж они за столетия существования своего клана должны были отлично научиться, как находить и чистить свои ряды от таких вот хитрых гешефтмахеров. Они этим и в обычном мире славились, а уж в магическом мире, где существуют практики чтения мыслей, действенная сыворотка правды, непреложные обеты и заклинания взятия под контроль, тем более обязаны обеспечить свою внутреннюю безопасность.

Конечно, с другой, формальной стороны, никакого договора о неразглашении у нас не было. Нет, понятно, я думал, что молчание автоматом следует из акта нашей договоренности, а, оказывается, и тут работает правило: не указано в договоре — значит обязательств нет. Так на что же мне жаловаться, если сам по итогам себе злобный Буратино оказался? Более того, я вполне логично предполагал, что даже если арамейцы и расскажут кому, что кольцо у меня было, какие ко мне вопросы потом? Товар-то уже ушел! А тот нюанс, что разглашать информацию обо мне можно не обязательно в полном объеме, умолчав это самое "было", я не сообразил. Более того, раз использовались маховики времени, то эти хитрецы с чистой совестью могли дать мне любую клятву о неразглашении в будущем, и даже не собираться нарушить ее. Зачем, если дело уже сделано?! Зато следует отметить, что подписанный договор иудеи выполняют честно и строго, до последней буковки. Вон, письмо пришло утром от Сребросмита: "все реагенты поступили в родовой банковский сейф". Так что теперь есть подозрительно неплохие шансы, что все у меня получится с ритуалом, которым я планирую закрыть задание Слизерина.

Вот только потери… Потери оказались ужасными. И начинающаяся психологическая "внехогвартсофобия" тут идет просто в качестве аккомпанемента к материальным. Тысяча за лечение! Еще пятьсот и пятьсот было в кошельках, которые утащили с собой наемники! Дорогая волшебная палочка и одна из поделок Киддела, которую Крауч, в отличие от кинжала, не удосужился или не успел забрать из разрушенной хижины в трущобах. Короче говоря, в итоге весь профит от операции составил всего тысячу галеонов наличностью. Плюс еще приблизительно столько же стоит волшебная палочка некроманта, которую я благоразумно оставил в сейфе и теперь буду ее там держать до тех самых пор, пока не придет ей время. Время некромантского ритуала. Не густо, короче. Хотя… Как оценить три списка ритуалов и реагенты к двум из них? Где бы я достал их? И сколько бы мне это сверх обычной цены стоило? И продали бы мне их вообще? Ответ тут, по-моему, очевиден. В общем, нельзя сказать, что так уж плохо все вышло. Хотя мысли об упущенной из-за немцев выгоде и Долге Жизни Краучу ввергали меня в бешенство. А воспоминания о том, что я чудом разминулся с Той-которая-приходит-за-каждым — в мерзкий, до дрожи в поджилках, страх. Начинаешь понимать Волдеморта и Фламеля, озаботившихся максимальным отдалением неизбежной встречи.

Окончательно точка в истории с Осколком была поставлена в этот же день. После того, как я вышел из Больничного крыла и пообедал, меня в коридоре поймал Энтони Гольдштейн. Сделал он это очень вовремя. Почему? Да потому, что на обеде на меня очень так неприятно косились и шептались за спиной. Сначала я подумал, что это из-за отголосков слухов о моих поза-позавчерашних приключениях, но потом вспомнил, чем именно закончился тот ужин. И так невеселое настроение трансформировалось в желание удавить Гольдштейна собственными руками. За себя и за тех вчерашних парней, так сказать. А рейвенкловец тут как тут, сам пришел.

— Да? — вежливо, сдерживаясь, чтобы не влепить рейвенкловцу по-пацански, по-простому, "в табло", с вопросительной интонацией произнес я.

— Надо поговорить, — точно так же сквозь зубы выплюнул Гольдштейн. — Отойдем?

— Давай.

Спустя пять минут мы нашли какой-то неиспользуемый класс и присели друг напротив друга.

— Итак? — спросил я. — Что ты хотел мне сказать?

— Я недоволен.

— Недоволен?

— Ты даже не представляешь как!

— ЧТО!? — не удержавшись, закричал я. — Ты недоволен!? Да ты не представляешь, как недоволен я! Ты взял и подставил меня перед всем Хогом...

— А ты думал, каково мне?! — точно так же криком перебил меня Гольдштейн. — Я полгода по мужским раздевалкам шлялся! Знаешь, сколько раз я получал? И все — из-за тебя!

— Но, я думаю, ты всем этим занимался не бесплатно? — чуть успокоился я.

— Конечно! Но это не отменяет того, что из-за тебя у меня такая теперь слава, что… что… Что вообще! — начал предъявлять мне претензии Гольдштейн.

— Ты так упираешь на "из-за тебя"… А из-за меня ли на самом деле? А может, из-за себя? Не мог ты подойти и спросить? Или как-то по-другому организовать поиски? Да и вообще, если бы ты не согласился на эту работу, то ничего бы такого не было. Так что не из-за меня это все, а из-за тебя самого!

— Хм… — замялся Энтони.

— Да все тут и так ясно! Пожадничал! Бабла захотелось, так и скажи, я тебя отлично пойму! Но тогда, какие ко мне вопросы?

— Все равно, за тобой должок!

— Да ты не охуел ли? Не пойти ли тебе нахер с таким предъявами? — окончательно разозлился я. И так я тут в долгах, как в шелках, и только этого мне не хватало, чтобы меня тут всякие шкеты на счетчик ставили! У меня что, где-то на лбу написано: "Я лох! кинь меня на деньги!"?

— Сам пошел ты! Не согласен? Значит, нужно решить это по-мужски!

— Ну-ну! — как мог мерзко ухмыльнулся я. — У тебя здоровья внезапно стало очень много?

— Будешь грозить мне, то…

— То что? Уж на тебя и меня одного хватит! Хочешь дуэль?

— Дуэль? Нет уж! — Энтони внезапно успокоился и даже улыбнулся. — Я тут насмотрелся, как безбашенно ты ведешь себя в бою. Не охота мне пролежать пару недель в Больничном крыле. Это просто глупо. Слишком разные у нас силы.

— Тогда чего же ты хочешь "по-мужски"? — не понял я.

— Хочу по-простому дать тебе в твою наглую хаффлпаффскую морду!

— Какое трогательное взаимопонимание! Я бы тоже не отказался начистить одну слишком умную рейвенкловскую харю!

— Раз обе договаривающиеся стороны хотят одного и того же, то ничто им не может помешать прийти к соглашению. Как в древности говорили: "дабы клинок ссоры не отравлялся ядом долгой обиды…"

— Хех! "Согласие есть продукт непротивления сторон", — усмехнулся я. — И что же ты предлагаешь?

— Как на счет "ирландского неваляшки"?

— Хм… — оценивающе оглядел я своего соперника, который был заметно щуплее и ниже на полголовы. Почему бы и нет? Не выглядит рейвенкловец таким мощным, а пару неизбежных синяков я так уж и быть, перетерплю. — Здесь и сейчас?

— Да.

— Как определим, кто первый?

— Предлагаю бросить монетку… — сказал Энтони, и достал из кармана медный кнат. — Что загадаешь? Голову или хвост?

— Хвост.