No Good Old Days (джен)

— Меньше мили к северу, — прикидывает Снейп. — Будет открытое место, попробуем подать сигнал.

Кингсли делает большой (на милю вперед) глоток огневиски, возвращает флягу Северусу, заставляет себя двигаться. Его бордовая мантия — как заходящее солнце, уплывает в непролазные сумерки. Снейп прячет флягу и навигатор в карман штормовки, ковыляет за министром с грацией Грюма, которому протез натирает. Ржавый папоротник хлещет Северуса по ногам, джинсы до колен промокли. Хвоя над головой — чем дальше, тем гуще; стволы сосен, ещё недавно отливавшие медью, кажутся чёрными. В прогалах между ними сплошным затхлым студнем свернулась синюшная морось.

В чаще поодаль — движение и звук, похожий на детский крик. У Снейпа нет сил пугаться, но он вытягивает из набедренного кармана палочку.

— Птица, — бурчит Шеклболт через воротник.

Действительно птица. Нормальный такой птенец из Зоны. С очень грустным человеческим голосом.

Кингсли ёжится. Северус на автомате (последствия глубокой легилименции) ловит отголоски его мыслей. Стиль несколько телеграфный: «Миля. Сигнал. База. Камин. Дом, милый дом, чай с чабрецом. Пудинг? А, к черту! Пирог со свининой». Туман пробирается Северусу под ворот, ощупывает горло, впитывается в кожу у основания шеи, ползёт вниз по хребту. «Камин, — продолжает Снейп уже от себя, — горячая ванна. Грог. Стейк средней прожарки, с веточкой розмарина. А потом спать неделю! Нет, неделя — непозволительная роскошь. Осталась последняя Зона».

— Привал! — провозглашает министр, добравшись до поваленного дерева, и оседает как подкошенный.

— Нам лучше взобраться на холм, пока совсем не стемнело.

— Привал. Это приказ верховного главнокомандующего.

Кингсли достает портсигар, пытается прикурить от палочки.

— Что ж ты делаешь! Береги магию, — Снейп протягивает ему зажигалку.

— Мог бы и предупредить про истощение, сукин ты сын. Спасибо.

— Прошло бы легче, если бы ты не отвлекался на мои воспоминания.

— Должен же я знать, о чем вы беседовали с премьером.

— Более того, ты должен был давно поговорить с ним сам. А еще — сообщить мне про Морроу.

— Ждал подходящего момента. И обстановки. Вот знаешь, чтоб глушь, грязища, сырость и темень — нуарный хоррор 50-х. И, надо же, дождался! Чувствовал ведь, что этим обернется. Ведь с тобой только так всегда и получается, хорошего не жди.

— Оно так обернулось, потому что надо было вращать по рассчитанной траектории, а не ломать мои ментальные щиты. И всё-таки насчет Морроу…

— Сев, вы же собрали тензор. Про Арку смерти ты в курсе.

— Но как парень вышел?

— Извини, я стёр воспоминание.

— Уничтожив ключ к первородной Зоне. Браво.

— Это был не ключ, а лом.

— Допустим, ему пришлось убить девчонку, чтобы выбраться самому... Кингсли, мы найдем другой способ.

— Если ты в это веришь, в последнюю Зону возьмешь не меня, а кого-то из друзей. Или вот пассию свою, например. Признай, в обратной трансфигурации она сильна. Когда не тратит ментальную магию на сокрытие интрижек.

— Заткнись, а то обсудим твой охренительно богатый внутренний мир.

— Слушай, я не рвался с тобой тантрическим кубизмом заниматься!

— Цезарь и Марк Антоний — умереть не встать. Всё, верховный главнокомандующий может дальше морозить себе зад, а я на холм.

Снейп карабкается по склону, ботинки его чавкают.

— Молчал бы, Помпадур! — орет Кингсли ему вслед.

В чаще опять шебуршание. Напуганная живность — скорее всего, из бывшей Зоны, согнана с места недавними манипуляциями — ломится через дебри. На сей раз это просто оленёнок. Или косуля. Кто их разберёт? Бежит напролом, точно вслепую. Останавливается возле Кингсли, потом поворачивает голову к Северусу. Глаза животного затянуты белой плесенью. Кингсли с шумом втягивает воздух, рывком поднимается и тоже шлёпает наверх, продираясь сквозь папоротник.

* * *

Они на вершине холма. Сигнал не проходит, со стороны Ридса его глушат остаточные аномалии. На месте Зоны — проплешина в лесу, как после пожара. На горизонте, рядом с выжженной полосой угадывается возвышенность, с которой Сев и Кингсли реконструировали пространство. Они малость просчитались, в итоге сами оказались на маггловской стороне, за много миль от намеченного пункта, где ждут авроры, медики, личная охрана; где для первых лиц Магической Британии по щелчку пальцев — сухая чистая одежда, самый лучший грог, самые теплые шерстяные носки. Цивилизация близко, туман не сожрал её, просто спрятал.

Другая цивилизация, маггловская — тоже в пределах досягаемости; на границе примыкающего к Зоне леса Суинли (всего-то две с половиной тысячи акров) — тоже кордон, предупреждённый про аномалии спецотряд. Снейпа и Шеклболта встретят обученные не задавать вопросов агенты Её Величества, отвезут на джипах в Ридинг или сразу в Лондон, где грог, пироги, стейки — ничуть не хуже, а камины, пусть и не подключены к сети, греют. Магглам достаточно просто позвонить.

У Снейпа даже сотовый при себе, пережил мощнейшее магическое поле. («Вот оно чудо. Надо бы и для портативного компьютера сделать чехол из отражателей».) В общем, телефон в принципе работает, только связи нет. Нет и всё. «В плохую погоду перебои случаются», — объяснял Снейпу агент Её Величества. «Но это же, черт подери, Англия! Здесь ВСЕГДА плохая погода. Как там они учили? Поднять телефон повыше, поводить влево-вправо…»

Кингсли наблюдает с мрачной усмешкой.

— Как считаешь, Сев, если я прямо сейчас тебя прикончу, досрочно, есть шанс выйти через Арку в Отделе тайн?

— Учти, мой навигатор запаролен. Не сработает фокус с Аркой — будешь выбираться из леса один, ориентируясь по мху на деревьях.

— Хм. Или я просто спущусь в ту деревню. Смотри-ка, — Кингсли указывает на низину по другую сторону холма, — свет в оконце.

— У-у, да там дым из трубы.

— Ты как будто не рад.

— Дома на территории бывшей Зоны, где их быть не может, не должно, да и не было до наших манипуляций.

— Мы ведь такое уже наблюдали. За Годриковой впадиной вылезла моя шеффилдская база, и ничего.

— Там не было людей.

— Мы… боимся людей?

— Пока магия не восстановится, я бы опасался. На животных из Зоны насмотрелся. Потом, кстати, придётся с ними что-то решать. Отлавливать, лечить, если не агрессивные. Или сразу авадить… Я про зверьё, конечно.

Кингсли молчит пару минут.

— Слушай, животные провели в Зоне много времени, адаптировались. Люди на такое не способны. Да и не было их там, ты прав. Кого авроры не разогнали — сами разбежались или погибли. Сталкеры, конечно — другое, они в Зоне не постоянно, но отклонений явных (не считая переходящего все границы авантюризма) за ними не замечено. Ты как хочешь, можешь ночевать здесь и отморозить любую часть тела на выбор, а я рискну.

— Кто бы говорил про авантюризм!

— Сев, ну наверняка люди в деревне — как мы. Заблудились, набрели на брошенное жилье, остались греться. Скорее всего, это вообще авроры, нас ищут.

Прежде чем двинуться за министром, Северус оглядывается. Лань — всё та же, с бельмами, следовавшая за ними от самой чащи, выглядывает из-за деревьев. Снейп подходит к ней, протягивает руку. Животное дрожит.

— Не бойся, милая.

Он знает, что нужно беречь магию, но не может с собой совладать, шепчет «Люмос». Животное дергается, широко распахивает слепые глаза. Там, под белой пленкой — шевеление. Что-то ползает и перекатывается. Люмос гаснет. Снейп шарахается прочь, потом перебарывает себя, снова приближается. Лань утыкается носом ему в ладонь.

— И что с тобой делать?

Она дергает шеей.

— Тебе больно?

У него не хватит магии на Аваду, но он, наверное, смог бы просто… свернуть эту шею.

Лань убегает.

Северус уже сам дрожит — банально от холода. Он представляет, как добирается домой, думает о том, где сейчас Нарцисса, в мэноре или Кенсингтоне, как она читает или разбирает письма, пьёт кофе на ночь глядя. Волнуется за него — хорошо бы, не слишком. Он закрывает глаза, видит её как наяву, немного согревается. Неужели Кингсли совсем никто не ждет, кроме почётного караула? Может, Грейс?

Снейп на ходу выкуривает последнюю сигарету и догоняет министра.

* * *

У подножья холма лес меняется, переходит в лиственный, многоярусный. Дороги нет. Снейп поскальзывается на коряге и с приглушенным матом падает в траву. Кингсли останавливается рядом, упершись руками в колени, переводит дух.

— Ты как?

— Прекрасно. Отдыхаю. Можешь тоже прилечь.

— Не мокро?

— Сверху и снизу мокро в равной степени. Полный круговорот воды в природе.

— Давай, Сев. Огни уже рядом, почти добрались.

— Подожди.

— Что там?

— Boletus luridus. ⁽¹⁾

— Чего?

— Кингсли, здесь грибы.

— Я не настолько голоден.

— Целая поляна...

— Собирательский азарт проснулся? Запасы для зелий решил пополнить? Так ты не стесняйся, давай заодно еще лишайник мелкопупырчатый поищем. В кой-то веки на природу выбрались! Тьфу.

— Не нравится мне это. Давай не пойдем в деревню.

— Из-за боровиков?!

— Долго объяснять... Тс-с. Впереди живность.

— Она мелкая. Енот или лиса, или...

— Волк.

— Скорее собака. Пё-есик. Да он домашний. Овчарка. Из деревни, к нам бежит.

— Именно. У авроров нет собак.

— Северус, когда мы с Поттером тебя обсуждали, он отмечал твою изумительную выдержку...

— Скалится. Почему она скалится?

— Храбрость, достойную гриффиндорца. По фактам: ты опасаешься людей, откровенно боишься собак и предлагаешь за километр обходить грибы.

— Людей просто не люблю. С животными сложнее. Мне не нравится, что я не знаю, о чём они думают.

— Не смотри ей в глаза, собаки это воспринимают как угрозу. Годрикова борода! Что делать-то?

— М-м... бежать? А ну пошла! Блядь!

— В нос бей!

— Вот скотина.

— Держись!

— Хорошая была палочка.

— С драконьей жилой? Она не оценила.

— Да отцепись ты, тварь!

— Иммобилус! Нет, не могу.

— Депульсо! А, дьявол, оттаскивай её!

— Ух, зверюга.

— В глаз давай. Так! Глубже и проворачивай. Еще раз в глазницу!

— Разжимай. Всё?

— Подергивается.

— Хм. С ошейником. Где ж хозяева? Добить бы, чтоб не мучилась. Может, э-э, камнем?

— Оставь, уже издыхает.

— Шея цела? А нога?

— Ты лучше руку покажи.

— Да нормально.

— Вулнера са... бесполезно. Вот черт. Сварю тебе потом зелье от бешенства.

— Охренел?

— Болезнь такая, немагических тварей поражает. Заразная. У человека первые симптомы — лихорадка, аквафобия... Кингсли, жар ощущаешь, голова болит? Пить не хочешь?

— У меня всё болит, я старый. Пить — нет, выпить хочу. И убраться отсюда. Ты идти можешь?

— Да... знаешь, я не дрался по-настоящему, без магии, лет с пятнадцати. Это сейчас было хуже, чем с Пушком. Как смотришь на то, чтобы никому никогда об этом не рассказывать?

— Сотру воспоминание.

— Палочку забери.

— Э-э.

— Нет, Кингсли, если выдернешь, псина не оживет.

— Сейчас. Не видно ни хрена. Где она? А, ладно.

— Там ещё кто-то впереди.

— Большой? Хвостом не виляет?

— Это человек.

— Прячемся?

— Сам решай, ты у нас верховный главнокомандующий.

— Поздно, нас заметили. Мерлин, у него поводок в руке.

Снейп подбирает комок грязи, быстро затирает ею кровь у себя на джинсах и на воротнике. Кингсли незаметно проделывает то же с рукавом.

— Сну-у-ппи! Где ты, девочка, опять загуляла?

У хозяина псины шаркающая походка. В голосе — старческое дребезжание. Это успокаивает.

— Так, говоришь, бешенство передается людям? — интересуется Шеклболт вполголоса.

— Да, но они не становятся оборотнями, не звереют. На последних стадиях просто... сходят с ума.

— Эй вы там, как поживаете? Не видели мою малышку?

Снейп и Шеклболт переглядываются. Дедуля подходит вплотную.

— Вечер добрый, сэр. Малышку, вы сказали?

— Снуппи. Собачка.

— Боюсь, сэр, мы никого не видели с тех самых пор, как отправились... м-м на променад и сбились с пути. Будем весьма признательны, если позволите от вас позвонить или отправить сообщение.

— Ась?

— Сову, говорю, вашу отправить с сообщением или камином воспользоваться.

— А вы кто такие и откель будете?

Кингсли в легком замешательстве — как это его не узнали! Дедуля жует травинку и смотрит с прищуром.

— Мантия на вас чудная. Небось, — сплевывает, — из самой столицы.

Кингсли не нравится ироничный тон, особенно в сочетании с йоркширским акцентом. Он не сноб, но не позволит какому-то (пусть даже чистокровному) потомку овцеводов потешаться над покроем своего костюма.

— Я из Манчестера, — вклинивается Северус, — отставной зельевар. Коллега мой из... Шеффилда. Мы шли вдоль Транспеннинского тоннеля, эмн, искали лишайник мелкопупырчатый. Потом аппарировали к северу от Пик Дистрикта. Похоже, слегка промахнулись.

— Совсем немного.

Снейпово “Пик Дистрикт” Кингсли списывает на топографический кретинизм и подспудное желание оказаться поближе к родным краям, а вот про стариковское “совсем немного” остается только гадать, сарказм это или маразм.

— Ну, пущай так, — тянет дед. — Как вы сказали, вас зовут?

— Джон, — Сев вытирает вытирает руку о штаны на случай рукопожатия. Напрасно беспокоится.

— Смит?

— Зачем же. Неттл. Прошу, сэр, одолжите пару метел или хотя бы сову. Мы полдня плутали, на последней аппарации выдохлись окончательно. Не вернусь к полуночи, меня моя миссис живьём съест.

— Не знаю, не знаю, — старик смотрит оценивающе. — Не нравитесь вы мне, больно странные. Эх, Снуппи куда-то запропастилась, уж она людей чувствует. Метел нет, сову не держим, домой вас вести, к камину... хозяйка моя скажет, кого привел! Вот это пугало немытое за безработного зельевара поди сойдёт, а второй шибко подозрительный. Во-первых, негр...

— Так, всё! — теряет терпение Кигсли. — Бдительность — это, конечно, хорошо, но вы, сэр, очки протрите, и поймёте, кто перед вами. Немедленно предоставьте нам комнату и средства связи. В интересах госу...

— Мой друг — Пожиратель смерти в бегах, — выпаливает Снейп. — Кровавый Шекли, не узнали? Мантия — для маскировки, от авроров прячемся. Здесь ведь нет авроров? Вы уж простите, сэр, вы осторожничаете, ну, и мы тоже. За Шекли-то авроры пятьсот галеонов обещают, на прихвостней их напорешься — сдадут с потрохами. Но вы, сразу видно — человек порядочный.

Кингсли, которого Сев прервал на полуслове, подтягивает нижнюю челюсть, стискивает зубы и лупит глаза, показывая, что балаган этот Северусу ещё припомнит. В то же время он отчаянно надеется, что за выходкой Снейпа есть какой-то расчёт. Повернув перекошенную от гнева физиономию к старику, Кингсли напарывается на пристальный взгляд, чувствует себя точно под легилименцией, злится еще больше, непроизвольно сводит брови и раздувает ноздри.

— Кровавый Шекли, да? А ведь точно! Вот теперь признал, — старик широко улыбается и хлопает министра по плечу. — Ух, чертяка! Я вашего брата встречал уже. Пожиратели, да? Хорошие ребята. Бестолковые, но безобидные. Вы, Джон, не волнуйтесь, авроры тут уже не водятся. Прошла красная зараза. Народ, правда, весь распугала. Мы с моей хозяйкой только отсиделись, да Снуппи с нами. Сну-уппи! Пойдемте, моя хозяйка вам сидра нальет. Я Альфред, кстати.

Дед пожимает Снейпу руку.

* * *

Дом наполовину ушел в землю, черепица поросла мхом. В прихожей свалены корзины, силки, капканы. Арбалет даже имеется. Под пологом — вязанки трав, банки с соленьями, бутыли с сивухой. Пахнет брагой, сырой землей и уксусом. В гостиной ничего примечательного: кресла-качалки, шкуры, кашпо из мантикоры. Перед камином — стопка “Пророка”. Снейп украдкой проверяет. Последний выпуск — десятилетней давности и явно на растопку. Других газет не видно.

— Хелен, у нас гости!

Северус представляет каргу-людоедку из сказки про Гензеля и Гретель, но на крик Альфреда из кухни появляется вполне благообразная сухощавая пожилая леди, несколько, впрочем, сурового вида: тяжёлый подбородок и носогубные складки выдают крутой нрав. Ну и, конечно, разделочный нож в руке.

— Магглы? — спрашивает она, вытирая нож о передник.

— Наши. Беглые. От министерской шушеры драпают. Говорят, Пожиратели смерти. Голодные, небось. Разогрей-ка им пирог. Стейков нет, не обессудьте.

Снейп и Кингсли снова переглядываются. Хелен буравит взглядом то одного, то другого.

— Дом-то свой или берлога какая есть у вас, чего туда не аппарируете? — спрашивает она в лоб.

— Устали, аппарацию не потянем, — отвечает Шеклболт. — Ваш камин к сети подключен?

— Был когда-то. Не проверяли. Летучий порох отсырел, а нам и ни к чему.

— Метлы точно не найдется? — не сдается Снейп. — Вернем сегодня же совиной почтой.

— Поди ж ты, какие шустрые. И ушлые. И грязные. Как все три поросёнка сразу. Ну-ка, руку покажи. Откуда это?

— Говорят вам, от авроров бежали. Те и зацепили, э-э, кусающим заклятием.

— Ты мне тут не дерзи, да кровью на ковер не капай, сам потом оттирать будешь.

Кингсли чувствует, что Хелен его сканирует, пытается сопротивляться.

— А говорил, выдохся!

— Да свои мы, мэм, — вмешивается Снейп, — вот, смотрите.

Он задирает рукав, показывает метку.

— Это еще что?

— Знак смерти, — поясняет Альфред. — Дай ребятам поесть спокойно, пока пирог не остыл. Шекли, Джон, да вы располагайтесь. Хелен, разливай. Может, Кровавому Шекли бадьян принести? Сильно зацепило?

— Пустяки. Где у вас, э-э, удобства?

Альфред моргает недоуменно.

— Во дворе, где ж еще.

Повернувшись к старикам спиной, Шеклболт беззвучно артикулирует для Снейпа: “Поищу мётлы”. Тот по губам не читает, но общий смысл улавливает, остается заговаривать зубы радушным хозяевам.

— Джон, вы чего не едите?

— Настраиваюсь пока. У нас, знаете ли, ритуал — поминать прах Темного Лорда перед трапезой. А с чем пирог?

— Да как вам сказать... что Мерлин послал.

Снейп отламывает корочку, готовясь узреть в начинке человечьи пальцы или рубленые кости. Нет, ничего такого. Грибы вроде.

— Альфред, Хелен, позвольте полюбопытствовать... С нами всё ясно, но а вы-то что имеете против авроров?

— Да мы, по правде говоря, никакую власть не жалуем. Верно, голубка моя? Кроме разве той, которую не видно и не слышно.

— В город давно выезжали?

— Давненько. При Фадже ещё. Вот тот нормальный был мужик. Никчемный, зато в дела наши не лез и авроров в узде держал. Сидел себе в столице, бумажки подписывал. А как Скримджер его место занял — труба. Я вообще считаю, нельзя силовиков к власти подпускать. Этим только повод дай, припрутся с инспекций в каждый дом. Мантии красные напялили и думают, всё можно. К нам даже заглядывали, про политические взгляды выспрашивали и отношение к магглам. А какое к ним может быть отношение? Умный маггл сюда не сунется, а дурачьё не жалко. У соседей бывших скримджеровские прихвостни загребли мальчонку. За что, спрашивается? Справлял якобы культ Волдеморта, людей смущал. Не знаю, может он когда чего и справлял принародно, так то родители пороли мало, а Волдеморт ваш, поди, не виноват. Фадж, между прочим, говорил, нет никакого Волдеморта и не будет. А Скримджер намекал, дескать, был да сплыл, но потихоньку возрождается. Вы-то, Пожиратели, как считаете?

Снейп смачивает губы сидром, делает неопределенный жест рукой. Старик вздыхает.

— Авось возродится, Скримджера сместит — заживём как встарь...

— Что-то ты, Алфи, разболтался, — перебивает мужа Хелен и глазами показывает Снейпу на пирог.

— Благодарю, мэм, я...

— Ешь давай.

— Молитву только сперва прочту во славу Лорда. Вы извините, молитва длинная.

Снейп складывает руки, прикрывает веки, шевелит губами. Про себя поминает Лорда, чертей собачьих, министров — нынешнего и предыдущих.

* * *

Кингсли вваливается в кухню. Альфред разглагольствует, Хелен слушает с недовольным видом. Снейп сидит с прямой спиной, будто гладильную доску проглотил, бел как мел, ковыряет вилкой корочку пирога. Пытаясь сообразить, в чем дело, Кингсли всматривается в начинку — там вроде что-то шевелится, перекатывается... Нет, показалось.

— А, Шекли! Больно вы долго. С облегченьицем! Я тут Джону рассказываю про нашу полянку. Ух, места у нас зачарованные дальше некуда. Есть поверье, что кто нашу чащу насквозь пройдёт, да живым выберется, у того самые заветные желания исполнятся.

— Занятно. И что же вы пожелали, если не секрет?

— Я-то? Да я человек простой, мне много не надо. Вот чтоб голубка моя жила-поживала, не хворала. И Снуппи тоже. А еще чтоб грибной сезон до декабря...

Алфи смотрит на Хелен умиленно. Та тоже смягчается, почти улыбается. К супружеской идиллии добавляется утробный сытый рык из-под стола. Кингсли опускает глаза. В ногах у Снейпа свернулась калачиком шавка. Нет, не шавка — полноценная овчарка. “Еще одна! Вот ведь собаководы! Или...”

— Снуппи вернулась, — выдает Снейп надтреснутым голосом.

Псина поднимает морду.

— Годрикова борода!

На глазу у Снуппи бельмо, в зубах — палка. Точнее, палочка.

Снейп чуть-чуть приподнимает бровь. Кингсли отвечает едва заметным кивком.

— Альфред, Хелен, низкий поклон вам за гостеприимство. Мы славно отдохнули, пора и честь знать. Раз летучий порох отсырел, мы, пожалуй, пойдём.

Зажмурившись на секунду, Северус медленно-медленно вытягивает ногу из-под собачьей задницы. Словно с мины сходит. Всё так же плавно поднимается из-за стола, делает шаг в сторону двери. Собака вскакивает, преграждает ему путь, рычит.

— Сну-сну, угомонись, — Хелен притягивает к себе овчарку, чешет ей загривок, — вот озорница! Алфи, она опять какую-то дрянь грызет.

Снейп по стеночке пробирается к выходу. Псина заходится лаем. Хелен подбирает выпавшую из собачьей пасти палочку.

— Это еще что?! Та-а-ак.

— Всего доброго, мэм!

Кингсли уже одной ногой в прихожей, Северус за ним.

— А ну стоять!

Кингсли предусмотрительно оставил дверь приоткрытой, но Хелен бросает запирающее заклятие.

— Ало.. Аберто! Да Аберто же!

— Капре Ретрактум! Алфи, держи их!

Притягиваемый заклятием, Снейп уплывает обратно в кухню, по пути пытается схватить хоть что-нибудь, что под руку подвернется. Подворачивается только самогон. Снуппи в это время одним прыжком преодолевает гостиную, пока Кингсли (молодчина!) заряжает арбалет. Мат, возня, глухой стук, хруст, скулёж. Снуппи умирать не впервой, Лорду бы поучиться.

Хелен надвигается на Шеклболта: в одной руке палочка, в другой — разделочный нож. Снейп меж тем оказывается лицом к лицу с Альфредом. Вид у старика обескураженный.

— Как же так, Джон?

— Извини, приятель, — Снейп разбивает бутылку о его голову.

Хелен с воплем разворачивается в сторону Северуса, делает замах.

— Ваддива-а-а... твою мать! — Сев успевает закрыться пирогом (вот что значит черствая выпечка!), но вслед за ножом в него летит Инкарцеро.

Кингсли обходит Хелен сзади, накидывает на неё силки. Женщина выкручивается как кошка, бьёт Кингсли локтём в бок. Министр охает и отступает.

— Ступефай!

Министр уворачивается, заклятие попадает в собаку — очень кстати, а то она уже начала подниматься.

Снейп, завалившись на бок, придвигается к пирогу, кое-как выдергивает нож, пытается резать веревки, высвобождает одну руку, косится на Альфреда, который, слава Мерлину, тихо постанывает. Разлитая сивуха наполняет комнату едкими парами.

Кинсгли снова напротив Хелен. Арбалетный болт нацелен женщине между глаз.

— Мэм. Мы не хотим, чтобы кто-то пострадал. Просто позвольте нам уйти.

— Акцио арбалет!

“Господи, прости”. Снейп бросает нож.

Альфред с хрипом наваливается, душит. Сев неловко отбивается, извивается, нашаривает на полу палочку. Получив тычок под ребра, старик ослабляет хватку. Боднув и спихнув его с себя, Снейп выпутывается наконец из веревок. Контрольный хук дедуле в ухо. Ничего, оклемается.

Хелен жива. Снейп целил в руку, но метать ножи он не умеет. Мог и в корпус попасть, а то и в голову. Судя по шишке, туда и угодил — благо, рукояткой. А синячище на скуле — это уже Кингсли приложил. Жуткое зрелище. Министр на женщине верхом, придавил своим немалым весом, придерживает её за горло, другой рукой прижимает палочку к ее виску. На бычьей шее министра вздулись жилы, глаза наливаются кровью от натуги. Кингсли явно собирает все силы для заклятия.

— Давай, ты сможешь, ты же министр магии.

— Без магии.

— Ну, постарайся. Что-нибудь простое, с детства знакомое, к чему душа лежит.

— Мелофорс!

Победа. Они выкатываются за дверь. Метнувшись к сараю, Кингсли подхватывает запрятанную метлу.

— Ходу, ходу, — торопит Снейп. — Только одна?

— Мне она всё равно не поможет, истощение полное. А тебе вроде и метла не нужна.

— Боюсь, я сейчас не в той форме. Ладно, по-тамплиерски полетим.

— Твоей магии на двоих хватит?

— Увидим. Та-ак. Иди ко мне, мой Буцефал.

— С разбега попробуй.

— Запрыгивай. Боже, я ведь мог её... того.

— Хелен?

— Хелен.

— Какие мы нежные! Давно людей не убивал?

— А ты?

— Вопрос с подвохом. Не мучайся. Уверен, старушка вроде Снуппи — долго не хворает, даже с черепно-мозговой.

— Бедный Алфи.

— Самогона хлебнут, грибов из Зоны поедят, будут как огурчики. Есть предложение никому никогда о сегодняшнем не рассказывать.

— Принимается. Тебе удобно?

— А что?

— Метла прогибается. Берегись, пихта! Или туя. Всё, не могу больше.

— Нормально. Оторвались уже.

— Прекрасно, тогда готовься: падаем.

— Хреновы ёлки. Не умеешь ты, Сев, летать.

— А ты, Шекли, ел бы поменьше. Мне кажется, там слева — железная дорога. Тпру-у-у! У-у. О-о. Живой? Дальше пешочком.

— Я тебя ненавижу.

— Точно дорога. И тоннель. Горы еще эти. На Вудхэд похоже.

— Оно и есть. Вон и станция виднеется. Но откуда? Как это возможно?

— Ума не приложу. Разве что ты успел загадать желание, когда мы из зачарованной чащи выбирались.

Снейп шутит, но Кингсли отвечает долгим серьезным взглядом.

— А ты что пожелал?

— Я? Ничего... Счастья для всех даром, и иди ты знаешь куда... — Северус злится. Поднимает воротник, прячет руки в карманы штормовки, неожиданно нащупывает “заветную” полную пачку сухих сигарет (чудо!) и злится еще больше.

У Кингсли пищит передатчик. У Снейпа тоже сигнал прорезался. С десяток сообщений от авроров, еще несколько от Нейта, Артура (“мило с его стороны”), Пэнси, Майло (“за прибавку свою волнуется”). Три сообщения от Грейс, одно от Драко, полторы дюжины — от Нарциссы.

1) Boletus luridus — поддубовик/поддубник, съедобный гриб рода Боровик (лат. Boletus)

Вернуться к тексту