В горниле Третьей Мировой (джен)

«...тяжкий млат, дробя стекло, куёт булат».

14 ноября 45 года от основания Конохи. Деревня Скрытого Листа

Каждое здание, будь то лачужка самого захудалого из бедняков или величественный дворец самого даймё, живёт своей, особенной жизнью. Если живущая в доме семья счастлива, в ней обязательно появятся дети, и жизнь забьёт ключом, норовя снести стены и крышу и хлынуть на просторы большого мира. Рано или поздно дети вырастут и покинут отчий дом, и жизненная энергия притухнет, заколеблется, словно огонёк свечи с догорающим фитилём; дом превратится в сонное царство. А потом в мир явится следующее поколение, и вновь жизнь и время заструятся меж старых стен с удвоенной скоростью…

В смутные и тревожные первые годы войны, которую потихоньку начинали именовать Третьей Мировой, госпиталь деревни, Скрытой в Листве днём и ночью напоминал разворошенный муравейник. То здесь хлопнет дверь; то там деловито перебросятся парой фраз снующие бежевыми тенями ирьёнины; то осторожно, придерживаясь за стенку, прошаркает к выходу выписанный шиноби; то зайдутся в рыданиях родственники тех, кому никто уже помочь не сумеет… Движение не ослабевало ни днём, и ночью. Быстрее! Ещё быстрее! Сейчас, когда не случалось ещё серьёзных, массовых сражений, большинство травм и ранений были нетяжёлыми и легко и быстро поддавались лечению, так что мало кому из пациентов требовался длительный уход квалифицированных медиков.

На фоне общей суматохи и царящего в приёмном покое перманентного бедлама третий этаж северного крыла казался островком спокойствия. Царящая здесь сонная тишина почти не нарушалась едва долетающими снизу звуками. В уютных палатах (пока ещё вмещавших всех, кого нужно) находились пациенты, которых главный ирьёнин и её заместитель посчитали преждевременным отпускать из-под присмотра.

В палате номер триста пять, несмотря на приоткрытое окно и шевелящий занавески сквозняк, было душновато — в воздухе стоял тяжёлый запах лекарственных трав. Не пустовали всего две кровати: на одной непрерывно ворочаясь и вскрикивая в беспокойном сне, разметалась молодая женщина с обезображенной шрамами левой половиной лица. Здоровье её было вне опасности, и здесь она ожидала очереди на протезирование потерянной в бою с шиноби Камня левой руки. Больничная пижама, рыжеватая шевелюра и мятая постель девушки находились в полном беспорядке. Под кроватью валялись огрызок от яблока и носок.

Её соседка по палате, девочка лет двенадцати, выглядела совсем иначе. Иссиня-чёрные волосы её были аккуратно расчёсаны и собраны в лежащий на левом плече хвост, руки лежали на животе поверх тонкого одеяла, а на бледных губах застыла едва уловимая, спокойная и безмятежная улыбка. Рядом с кроватью девочки стоял принесённый её матерью букет из трёх астр, увитых листьями виноградной лозы.

Контраст между двумя пациентками был довольно занимателен и не исчерпывался только лишь внешностью, привычками или характером полученных повреждений. Вот только от наблюдения за спящими очень скоро одолевала скука…

В коридоре послышались шаги. Несколько секунд спустя дверь приоткрылась, и в палату заглянул человек в странно раскрашенной белой маске. При изрядной доле воображения в узоре можно было распознать собачью морду. Посетитель шумно принюхался, чихнул, негодующе помотал головой и, ещё раз осмотрев палату, попятился и аккуратно прикрыл за собой дверь.

Несколько секунд спустя занавеска в комнате колыхнулась сильнее обычного, и от неё отделилась, на ходу обретая очертания и цвет, человеческая фигура. Молодо выглядящий черноволосый мужчина в халате ирьёнина подошёл к беспокойно вздрагивающей во сне девушке-чунину, приложил бледные пальцы к её шее, чуть ослабляя кровоток и погружая пациентку в более глубокий сон. Затем взгляд жёлтых глаз с вертикальным зрачком переместился на вторую пациентку. Скользнув к ней, ирьёнин осторожно прикоснулся к запястью девочки и, сосчитав пульс, искривил губы в удовлетворённой усмешке. Всё шло по плану.

Всё так же не производя ни звука, Орочимару поставил ногу на край кровати, плавно перенёс на неё вес, затем закинул ногу на высокую спинку кровати и поднялся ещё выше. Голова его оказалась под самым потолком больничной палаты. Всего в нескольких сантиметрах от вентиляционного отверстия в стене. К которому змеиный саннин и приник.

—...годарю, Хокаге-сама, нам с Инаби-куном уже лучше, — расслышал он ломкий мальчишеский голос.

— Верно, — подхватил второй. — Когда за дело берётся Цунаде-сан, кто угодно выздоровеет.

— Я прочёл отчёты вашей команды о прошедшей миссии и последовавшем за ней столкновении с охотничьей командой Киригакуре. Но на бумаге всего не отразишь, — неторопливо, давая детям осмыслить каждое слово, проговорил сенсей. Помолчал. — Страшно было?

Орочимару невольно улыбнулся. Проникновенный тон учителя навевал воспоминания о далёких генинских годах. Словно это у него после первой самостоятельной миссии Сарутоби участливо интересовался, как всё прошло. Он всегда был чересчур прямолинеен, бесхитростен и сентиментален.

— Нет! — ожидаемо вякнул мальчишка. — Скажи же, Инаби-кун?

— Было, — едва разобрал Орочиммару тихий ответ Учиха. — И чем дальше, тем страшнее.

— Вот как, — протянул Хируззен. Змеиный саннин готов был поклясться, что учитель сожалеет о невозможности закурить. — Это неудивительно. Вы встретились с сильным врагом. Они напали неожиданно. Многие хорошие шиноби растерялись бы и погибли. Но вашей команде удалось выйти из тяжёлого боя победителями. Причём во многом благодаря твоим действиям.

— Наверное, — хмыкнул Учиха. — Раз уж я стал вторым по силе после Джирайи-сенсея, пришлось действовать.

— Это слова настоящего шиноби, — хмыкнул Хокаге. Слышно было, как второй мальчишка обиженно сопит, из-за признания превосходства напарника. — Ты ведь пробудил шаринган, верно?

— Да, — мальчишка фыркнул, будто вспомнив нечто забавное. — На этот раз по-настоящему.

— Не нужно, я и так тебе верю, — судя по всему, Учиха активировал додзюцу. — Если Цунаде узнает, что я нагружаю твои глаза без её ведома, мне несдобровать.

— Слушаюсь, Хокаге-сама, — хмыкнул мальчишка. — Я спасу вас.

— Не мог бы ты поподробней рассказать мне, при каких обстоятельствах пробудил наследие своего клана? Обычно это случается в бою, но судя по вашим отчётам, вы в тот момент сидели в засаде.

— Хай, Хокаге-сама. Всё так и было. Я, как бы... — мальчишка замялся. — Я и в самом деле испугался тогда, три недели назад. Мы сидели и смотрели, как Джирайя-сенсей сражается против шиноби с кеккей-генкаем Льда. Видно было, что его скоро убьют. Я подумал… подумал, что если нам напасть всем вместе, у него будет шанс уйти. Но главное, если нас убьют, у него больше не будет резона сдерживать шиноби Тумана. И Джирайя-сенсей сможет уйти.

Инаби помолчал.

— А потом… я подумал… что смогу прикрыться гендзюцу, как будто меня убило. И тогда умрут только Йоко и Такеши, а мы с сенсеем выживем. Но я… — голос его прервался. — когда я представил, что они умирают, чтобы я жил… это было так же неприемлемо, как и смерть Джирайи-сенсея. Оба варианта были ужасны. Но что я мог? И тогда… что-то случилось. Всё стало таким простым и понятным... Я понял, как надо действовать. Я больше не сомневался. Превратился в чунина Тумана, вмешался в бой, подставился под атаку Такеши. Юки появился рядом, чтобы меня вытащить. Я воткнул в него кунай с пятью взрыв-тегами. Помню ещё, что успел увидеть его удар, но не смог увернуться — слишком быстро было…

— Значит, ты пробудил силу глаз, чтобы защитить своих товарищей… — пробормотал Хирузен.

— Скорее, чтобы не чувствовать себя всю оставшуюся жизнь полным уродом, — поправил его мальчишка.

— Вот как, — задумчиво проговорил Хирузен. — Это похоже на один случай с отцом твоего знакомого, Хатаке Какаши…

— Сакумо-сан — великий шиноби! — убеждённо проговорил мальчишка. Орочимару скривился.

— А что если я скажу тебе, что это именно за его командой гнались те шиноби Тумана? И сбив погоню со своего следа, они невольно натолкнули её на ваш?

— Надо же, — протянул Инаби. — Ну что ж... бывает.

— Бывает, — согласился Хокаге. — Когда там Цунаде говорила, вас выпишет? Готовы к новым миссиям?

— Конечно, Хокаге-сама, — ответил Учиха. Узумаки поддакнул. — Говорят, послезавтра домой отпустят. И Йоко обещали выписать тогда же — она почти оправилась от истощения чакры. Для нас уже есть миссия?

— У меня есть миссия для команды Джирайи, — медленно проговорил Хирузен. — Но, похоже, с этим возникли какие-то проблемы?

В комнате вновь повисла тишина. Кто-то еле слышно сглотнул.

— Верно, Хокаге-сама, — наконец заговорил Учиха. Голос его был куда напряжённей, чем даже в первые неловкие минуты разговора. — Я попросил Джирайю-сенсея ходить на миссии без нас, со своей старой командой Легендарных Ниндзя.

— Что за глупости? — Орочимару ясно слышал наигранность, прозвучавшую в голосе учителя. — Ты больше не хочешь быть в команде со своим учителем? Или, может, ты боишься тех врагов, которые ещё могут ему встретиться на миссиях?

— Боюсь, конечно, — Орочимару удивлённо шевельнул бровью. Было ли такое взрослое поведение следствием давней патологии чакросистемы Инаби, или же случилось из-за пробуждения додзюцу? В наблюдениях Змеиного Саннина было собрано немало фактов резкого изменения мировоззрения шиноби, пробудивших шаринган. — Но дело не в этом. Сильные враги могут выскочить на кого угодно. Неважно, кто был бы сенсеем нашей команды — мы не избежали бы встречи с шиноби Тумана. Именно благодаря Джирайе-сенсею мы остались живы. Думаю, кого-то не столь сильного они бы легко одолели.

— Так значит, это хорошо, что Джирайя оказался с вами, — с нажимом «спросил» Хирузен. — Ведь всё вышло как нельзя лучше! Зачем же разбивать сработанную команду?

— Не так, — у мальчугана немного дрожал голос, но на попятный он не шёл. — То, что мы выжили — чистой воды везение. Никто не мог предугадать, что я пробужу шаринган. А значит мы должны были погибнуть всё равно. Но Джирайя-сенсей мог бы спастись, если бы был один. Он просто избежал бы неравного боя. Все говорят, что война с Ивагакуре и Киригакуре скоро разгорится на полную. Поэтому я прошу вас вернуть Джирайю-сенсея в его команду с Цунаде-сан и Орочимару-саном. Они смогут победить кого угодно. И они куда сработаннее нас.

— И ты готов поставить под угрозу жизни свою и своих товарищей?

— М-мы, т-тоже… — неуверенно проговорил Узумаки. — Мы решили так все втроём, Хокаге-сама. Мы с Йоко тоже считаем, что Джирайя-сенсей будет полезнее для Конохи, когда он вместе с другими Легендарными Ниндзя.

— Глупости! — в голосе Хокаге явственно звучало раздражение, хотя, на взгляд змеиного саннина, логика в доводах Инаби была. — Не знаю, поймёте ли вы меня сейчас, Инаби-кун, Такеши-кун, но такова Воля Огня: старшие шиноби всегда защищают молодое поколение. Ни один из джонинов не купит свою жизнь, ценой гибели генинов своей команды. Вы очень оскорбили своего сенсея, если подумали, что он бросит вас, испугавшись гибели.

— Значит, молодое поколение важнее всего? — мелкий Учиха тоже начал повышать тон. — Тогда скажите мне, Хокаге-сама, за что вы так не любите клан Сенжу, что отбираете у него шанс на выживание? Разве их молодое поколение не важно?

— Что ты?..

— Я говорю о Цунаде-сан, — перебил его мальчишка. — Как сенсей их команды, скажите мне, Хокаге-сама! Выдержит ли она гибель Джирайи-сенсея, после того, как столь сильно к нему привязалась? Найдёт она в себе силы и дальше спасать других шиноби в госпитале, заниматься делами клана, растить его детей? Скажите мне, что она не сломается, что с ней всё будет хорошо, и мне ничего не останется, как признать свою ошибку!

— Вот оно что…

В комнате повисла тишина. Орочимару невольно припомнил, что творилось с напарницей после гибели Наваки и Дана. С возрастом куда тяжелее переносить удары судьбы. Риск того, что Сенжу не сможет вернуться в норму, действительно был, и немалый. Наиболее вероятными ему представлялись глубокий запой. Хотя могла и просто начать очертя голову кидаться в каждый бой. Такое Орочимару тоже не раз видел на прошлой войне в других командах. И Сарутоби не мог не понимать того же.

— Зайди, Джи-кун, — помолчав, позвал Хирузен. — Ты всё слышал?

— Да, сенсей, я…

— Надеюсь, в следующий раз тебе достанет мудрости и опыта самому разбираться в мотивах своих учеников, а не дёргать для этого старика Хокаге. Ты стал действительно хорошим учителем — твои ученики очень быстро стали взрослыми. Они ставят защиту деревни, защиту будущих поколений выше своей безопасности. И это замечательно.

— Но они же сами ещё дети, сенсей, — Орочимару знал этот тон Джирайи. Именно такое ослиное упрямство звучало в его голосе, когда он твёрдо решал сделать очередную глупость (например, взяться учить троих сирот из чужой деревни или жениться на принцессе Сенжу). — Я не могу оставить их одних против взрослых шиноби Тумана или Камня.

Сарутоби тоже прекрасно знал своего ученика:

— У меня есть решение, Джи-кун, — в соседней комнате скрипнула половица, и голос Хокаге стал доноситься глуше, словно тот отошёл к окну. — Которое, как мне кажется, устроит всех нас.

Помолчав, Хирузен продолжил:

— Мы предполагали, что Туман ввяжется в войну на стороне Камня. Это напрямую следовало из той смелости, с которой Ооноки напал сразу на две Великие Страны и несколько мелких. Без союзника на такое не решаются, — Хокаге говорил медленно, давая собеседникам обдумать свои слова. — Наша линия обороны на восточных границах укреплена далеко не так хорошо, как на северо-западных. Долго они не продержатся. Но пока что у нас есть преимущество, так как мы обороняемся и хорошо знаем территорию, на которой предстоит сражаться. Мы добавим к этому преимуществу другое — максимально насытим войска сильными шиноби. Три четверти всех джонинов деревни уже находятся в странах Чая и Лапши и встретят врага там. Мы постараемся нанести Туману максимальные потери, чтобы потом переключиться на Ивагакуре. Я лично возглавлю эту армию. И все трое моих учеников отправятся со мной. Как ты и хотел, Инаби-кун.

— Йош! — судя по звуку, Учиха даже подпрыгнул на кровати. — С такими силами вы в два счёта справитесь с врагом, Хокаге-сама!

— Как же быть с Камнем, учитель? — напряжённо спросил жабий саннин. — скольких мы потеряем, так оголив тот фронт?

— Данзо и оставшиеся джонины отправятся в Страну Травы и будут сдерживать противника, сколько смогут. Что же касается молодёжи… мне кажется, я нашёл решение. Дело в том, что у нас существует и третий фронт, как раз по вашим силам.

— Кава-но-куни! — с сомнением в голосе пробормотал Джирайя.

— Верно, — согласился Сарутоби. — Наши союзники из Песка сильно ограничены в ресурсах. У них всегда было маловато еды, запасного оружия, прочих материалов… Поэтому Страна Рек очень важна. Через неё мы снабжаем нашего союзника. Даймё Рек пытался предать нас, заключив тайный союз с Туманом. Его удалось заменить. Теперь Страной Рек правит третий сын даймё Ветра, а его женой вскоре станет племянница даймё Огня. Поэтому туда направляются наши шиноби. Их задача — обеспечить порядок вместе с союзниками из Суны и местными шиноби.

— Значит, наша команда отправится в Страну Рек?

— Верно, Такеши-кун. Как и остальные несколько сотен самых молодых генинов, которых выпустили из Академии досрочно. Ваши сенсеи обучили вас, чему смогли, сейчас они нужны на фронте. Страна Рек станет отличным полигоном, на котором вы сможете улучшить свои навыки, как шиноби. Это опасная миссия, но всё же, она по вашим силам. Когда станете сильнее, вновь объединитесь с сенсеем. Думаю, такой вариант тебя устроит, Джи-кун?

— Да, сенсей. Хоть мне и не нравится отпускать учеников одних.

— Не волнуйся, Сакумо-сан за ними присмотрит. Выделю ему в помощь пару медиков и десяток преподавателей из Академии.

— Не волнуйтесь, Джирайя-сенсей! Мы будем очень осторожны.

— У меня есть к тебе просьба, Инаби-кун, — проговорил Хокаге. — Твои действия в бою с шиноби Тумана показали, что ты сделаешь всё для выживания товарищей. В тебе горит Воля Огня. Также я слышал, у тебя хорошо получается ладить со сверстниками. Прошу, позаботься о тех, кто отправится в Страну Рек. Слишком мало с вами будет взрослых шиноби.

— Сделаю всё, что в моих силах! А Сакумо-сан ещё в Конохе? Есть пара идей, которые было бы неплохо с ним обсудить, — серьёзно ответил Учиха. И спросил, с нарочитой хитринкой в голосе. — Кстати, Хокаге-сама! Как считаете, получится у меня провести за счёт казны один ма-а-аленький заказик?..

В коридоре послышались шаги дежурной смены. Орочимару бесшумно спустился на пол и отошёл в дальний угол комнаты. Разговор выдался интересным. и стоил того, чтобы прослушать его лично, а не в пересказе Джирайи. Белому Змею будет, что обдумать. Сейчас же следовало уходить. Сквозняк из окна почти развеял висящее в воздухе палаты слабое снотворное. Орочимару сложил руки в печать концентрации и тихо расплылся облаком быстро рассеивающегося белого пара.

20 марта 46 года от основания Конохи. Страна Рек

С огромной скоростью проносящиеся мимо деревья сливались в смазанную зеленоватую полосу, кое-где расцвеченную красными, жёлтыми, коричневыми пятнами. Горячий, влажный воздух бил в лицо, совсем не принося разгорячённому долгой погоней телу облегчения, свистел в ушах, шибал в ноздри резковатым запахом прелых листьев и цветов.

Сакумо поискал взглядом подходящую ветку и, не найдя, чуть довернул корпус, приземляясь на вертикально растущий ствол с шершавой корой, затем слитным движением метнул своё тело вперёд, к следующей точке опоры. Сзади послышался глухой стук. Хатаке скосил глаза, убеждаясь, что команда не отстаёт, след-в-след повторяя его маршрут.

На груди завозились, и из-под жилета выглянула недовольная приплюснутая мордочка. Прикрыв слезящиеся от встречного ветра глаза, щенок принюхался, чихнул и проворчал:

— Они опять свернули, Сакумо. След на десять часов.

Хатаке поморщился. Следы вражеских шиноби вели вперёд, не сворачивая — даже на бегу он легко подмечал обломанные веточки и содранную кору, какие всегда отмечают путь отряда шиноби. На больших скоростях контроль чакры слабеет, и хотя бы один из группы, да оставит след на податливой древесине. Судя по частоте сколов, перед ними здесь прошёл отряд в две-три команды шиноби. И шли они неаккуратно, не скрываясь. Вот только Паккун не впервой предупреждал его о том, что запах противника повернул в сторону. А это значило, что где-то через минуту видимые следы врага вновь пропадут, как отрезанные. Как и в предыдущие три раза. Очевидно, для запутывания погони эти шиноби использовали какую-то разновидность клонов — материальную, но не оставляющую запаха.

— Стой! — Сакумо спрыгнул на толстенную ветку у самой земли и вскинул руку. — След опять поворачивает.

— Йош! — приземлился на ветку рядом с ним генин в зелёной форме. Сакумо машинально отметил, что на миссиях Гай кричит о Силе Юности куда меньше и гораздо больше напоминает серьёзного и собранного шиноби.

На расположенные выше ветки перепрыгнули остальные подчинённые Хатаке генины. Генма перекатил сенбон в другой угол рта, а Эбису поправил очки — расположились, прикрывая каждый свою сторону, и спокойно ждут указаний лидера. А вот новички из Деревни Долин повели себя куда менее согласованно. Сакумо окинул их взглядом и чуть поморщился — устраивать разнос и указывать генинам на ошибочно выбранные позиции сейчас было не время и не место.

— Куджаку-чан, чувствуешь что-нибудь?

Девочка с необычными сине-зелёными волосами сложила печать концентрации и тут же досадливо скривилась, покосившись на замерших рядом товарищей. Её клан, Мори, был известен довольно неплохими сенсорными способностями. Но сейчас неопытная девочка не могла их применить — напарники были слишком близко и забивали чувствительность. Запрыгнув на ветку повыше (Хатаке отметил неуверенные движения — нужно будет нагрузить хождением по деревьям), она вновь принялась прислушиваться к колебаниям чакры в окрестностях. И вдруг тонко вскрикнула, вскидывая руку:

— Там!

Со звоном лопнула леска, и в команду Хатаке с трёх направлений полетели кунаи. Джонин метнулся вверх и вправо, прикрывая спину другому генину Танигакуре, Ринджи, Мальчишка довольно уверенно отбивал метательные ножи своим сёто, но не учёл, что оказался в секторе обстрела сразу двух ловушек. Верным решением было бы уйти из сектора обстрела, как сделал Генма, уже плюнувший сенбоном в сторону указанного Куджаку переплетения ветвей. Мгновением позже туда влетела пара брошенных Майто метательных ножей. Вниз обрушился небольшой водопад.

— Куджаку-чан, проверь ещё раз, — скомандовал Сакумо отправляя теневого клона осмотреть лёжку врага.

— Н-никого не чувствую поблизости, — девочку била нервная дрожь.

— Хорошо, — Сакумо прикрыл глаза, получив воспоминания клона, создал ещё двух, отправив в боковое охранение. — Враг оставил в засаде Водяного Клона. Поняв, что обнаружен, он активировал ловушки. Генма-кун и Гай-кун сняли его первой же атакой, значит, враг не очень силён. Но теперь он знает, что мы близко. Усильте бдительность. Я иду впереди, за мной Мори-чан. Майто-кун, защищаешь её.

— Хай, — белозубо улыбнувшись, отозвался Гай. Девочка пренебрежительно фыркнула.

— Фурукава-кун, идёшь слева. Ты молодец, успел среагировать. Но в следующий раз лучше смени позицию и пропусти атаку врага мимо. Юдоку-кун… — Хатаке поискал взглядом третьего из генинов Танигакуре. Тот с неподдельным интересом рассматривал сработавшую ловушку, никак не реагируя на речь командира. — Юдоку-кун! Мики! Мы уходим. Двигайся справа от Куджаку-чан. Если заметишь что-то подозрительное, предупреди об этом вслух, хорошо?

Худенький бледный мальчишка поднял голову после окрика и, пожав плечами, молча занял место в построении. В отличие от остальных генинов, никакого волнения он не проявлял.

Под жилетом ехидно зафыркал Паккун.

— Эбису и Генма — замыкающие, — вздохнул Хатаке. И махнул рукой. — Вперёд!

Вот уже четвёртый месяц он метался по Стране Рек, пытаясь поспеть в десятке мест одновременно и хоть как-то наладить вменяемые условия для жизни и работы экспедиционного корпуса Листа. И пока все его усилия разбивались о крайне низкий уровень имеющихся в наличии сил…

Страна Рек никогда не славилась сильными кланами или богатыми городами. Само существование её, зажатой между Листом, Песком и Дождём, было результатом компромисса соседей — ни у одной из сторон недоставало сил, чтобы полностью присоединить эти земли, но вполне хватало для того, чтобы не допустить сюда страны-соперницы. Так и родилась Кава-но-Куни — страна, не нужная никому.

За всё время существования Элементарных Стран здесь не нашлось достаточно сильного лидера, способного объединить эту весьма немалую территорию не на словах, а на деле. Достаточно было сказать, что в Стране Рек существовало сразу два поселения пользователей чакры — Деревня Ремесленников и Деревня, Скрытая в Долине. Да и те появились лишь после Второй Мировой Войны Шиноби, когда массовые столкновения сил Суны и Конохи уполовинили число местных шиноби, вынудив их тем самым хоть как-то объединиться. И немедленно начать грызню.

Когда Совет Джонинов Конохи одобрил решение Хокаге о дележе Страны Рек с Сунагакуре, все посчитали, что Листу отойдёт забота над Такуми-но-Сато. Однако союзники из Суны едва ли не в ультимативной форме потребовали отдать Деревню Ремесленников им. Как позже выяснилось, их запасы вооружения были серьёзно истощены, и старейшины Песка изо всех сил ухватились за возможность обзавестись собственной огромной мастерской. Так Конохе и пришлось заняться «умиротворением» Танигакуре, Деревни, Скрытой в Долине.

— Паккун, что с запахом? — Сакумо отметил вновь появившиеся на деревьях следы.

— Прошли тут минут двадцать назад, — шумно принюхавшись, выдал вердикт мопс. — До десяти шиноби. Точнее не скажу — они какой-то дрянью намазались — не различить.

— Внимание! — Хатаке остановился, вскинув вверх правую руку. Обернулся к ожидающим приказа подросткам. — Врагов может оказаться больше, чем нас. Если так случится, я крикну: «Бой!» По этой команде Генма и Эбису закидывают врага взрыв-тэгами, как будто собираясь идти в рукопашную, а потом разворачиваются и бегут назад. Все остальные их не ждут, бегут назад сразу. Юдоку-кун готовит ловушки, вы помогаете. Я приведу врага в западню, после чего мы его добьём все вместе. Вопросы?

Убедившись, что все, даже Мики-кун, поняли свои роли, Сакумо позволил себе целую секунду поужасаться тому, сколь слабая и несогласованная команда ему досталась, после чего отдал приказ на выдвижение. Чужих шиноби следовало перехватить любой ценой. И у его команды на это были самые высокие шансы из всех...

Начало этой кампании было молниеносным и успешным. Отряд из пары сотен джонинов и чунинов под руководством Сакумо и Данзо окружил Танигакуре и почти бескровно вынудил её к сдаче. Одновременно специальная команда АНБУ захватила даймё Рек и вынудила подписать отречение в пользу сына даймё Ветра и племянницы даймё Огня. Пару дней спустя союзники из Суны заняли Деревню Ремесленников и обложили тамошних мастеров немалой данью, походя вырезав десяток несогласных.

Наступил черёд второго этапа плана. Большая часть боеспособных шиноби Долин отправилась в Страну Огня — помогать новым союзникам отражать агрессию Киригакуре. Туда же направился и отряд Конохи — прошедшим боевое слаживание командам предстояли схватки с настоящим врагом. Данзо с тройкой телохранителей отбыл в Амегакуре, договариваться о нейтралитете с Саламандрой, а затем сдерживать натиск Ооноки в Стране Травы. В распоряжении Хатаке остались двое джонинов и три десятка чунинов Листа, десяток местных взрослых шиноби (лишь одного с натяжкой можно было посчитать токубецу-джонином) и… дети. Много детей. На смену элитным бойцам из Конохи пришли сотни самых молодых генинов, только-только выпустившихся из Академии. К ним добавились дети новых союзников из Танигакуре. И забота обо всех малолетних шиноби упала на плечи Белого Клыка Конохи…

Сакумо вновь покосился на бегущих рядом генинов. Нет, со временем они обещали вырасти в сильных ниндзя. А местные, хоть и проигрывали в выучке, были клановыми шиноби с какими-никакими, но уникальными способностями. Танигакуре, по сути, и являлась местом компактного проживания трёх переживших Мировые Войны кланов Страны Рек. Самые многочисленные, Мори, обладали неплохими сенсорными способностями. Бывшие самураи Фурукава с рождения тренировали своих детей в кендзюцу, а таинственные и малочисленные Юдоку славились, как мастера ловушек и засад. Хатаке слышал, что помощь новых союзников уже принесла Конохе ощутимую пользу — вроде бы в организованной с их участием западне удалось смертельно ранить одного из Мечников Тумана. Но это не отменяло навалившейся на него горы проблем.

Несколько сотен детей (то, что большинство из них носило протекторы, в глазах Сакумо картину не меняло) нужно было кормить, поить, а главное, занимать каким-то полезным и требующим всех сил делом. Иначе оставшиеся нерастраченными силы они начинали прикладывать сами, причём в таких направлениях, которые ни одному из взрослых шиноби и в голову прийти не могли. Кроме того, нужно было обеспечивать контроль над занятой силами Конохи территорией. И если поначалу Сакумо наивно считал, что две этих проблемы способны решить друг друга, реальная жизнь быстро показала, насколько он ошибается. Нечего было и думать о том, чтобы выпускать в патрулирование несработанные команды генинов без сопровождения. Они терялись, плутая в джунглях и скалах Кава-но-Куни, получали травмы и переполняли спешно расширенный лазарет, умудрялись на ровном месте ссориться и устраивать драки с «чужаками»…

К концу третьего месяца руководства «силами Листа и Долин в Стране Рек» Сакумо понял, что вновь задумывается о самоубийстве, и, помотав головой, отправился на миссию по патрулированию и поиску пропавшей в джунглях команды.

— Это здесь, — тихонько просипел Паккун. — Запах сильный. Они встали на привал.

Команда Сакумо затаилась в листве, наблюдая за противником. Представшая перед их глазами картина поражала своей умиротворённостью и пасторалью. Небольшая прогалина в излучине лесной речки. Старая хижина у воды и узкие деревянные мостки до середины реки. Сидящий на крыше насвистывающий паренёк, обозревающий окрестности. Слишком просто, чтобы быть правдой. Но ни Паккун с Куджаку, ни другие члены команды, сколько ни старались, не обнаружили в округе кого-либо ещё. Все их чувства в один голос утверждали: врагов пятеро, и один из них сидит на крыше, а остальные — в доме. План атаки был прост. С такой командой ничего хитрее «подобраться, закидать кунаями и техниками, добить выживших» Хатаке предлагать не рискнул.

Тихонько щёлкнул самострел Мики-куна, и сидящий на крыше часовой опрокинулся на спину, заполучив в шею иглу с парализующим ядом. Остальные генины синхронно (ну, почти) метнули в приоткрытые двери и окна хижины дымовые шашки. Сакумо же отчаянно пытался сообразить, отчего так испуганно воет его интуиция. Часовой? Сняли легко… вот оно! Часовой не дёрнулся, когда щёлкнула тетива! И звук падения! Он был слишком глухим! Земляной клон?

— Опасность сверху! — рявкнул он, выскакивая из листвы. — Все назад!

«Выключенный» часовой после его слов резким движением вскочил на ноги и, не обращая внимания ни на торчащий из шеи сенбон, ни воткнувшиеся в грудь пару кунаёв, с двух рук обрушил на команду Хатаке ливень метательного железа. Генины отступали, отбиваясь. От очередного броска с противника сорвало капюшон, и стала видна лысая голова с огромной пастью, полной зубов.

С тихим «пуф-ф» соломенная крыша хижины подлетела на несколько метров вверх, одновременно превращаясь в дымящий огненный блин и обрушилась на то место, где мгновением раньше стояла Куджаку. Сакумо присел за обломками вытащенной на берег лодки и бросил взгляд на команду.

Гай, чья кожа от применения запретной техники Врат приобрела красный оттенок, осторожно поставил почти столь же красную девочку на ноги и получил от неё по морде. Вновь кольнула досада — слишком уж несработанная команда — и Хатаке сосредоточился на противнике.

Спрыгнувшая с крыши марионетка танцевала перед дверью, ловя своим телом кунаи и прикрывая выскакивающих на улицу шиноби. Остатки дыма сносило ветром. Сакумо прикинул, какой техникой Стихии Земли будет проще накрыть их всех сразу, но не успел продумать план атаки — из-за спин врагов вышел их лидер.

Даже если бы Сакумо не узнал её сразу, висящие над плечами куноичи три малиново-огненных шара было не спутать ни с чем. Заметавшийся взгляд нашёл на противниках протекторы Сунагакуре. Ниндзя Песка? Но почему?..

Враг атаковал. Руки марионетки извергли десятки сенбонов. Оказавшийся напротив дверей Ринджи успешно отбивал их, прикрывая не только себя, но и спрятавшегося за спиной Мики-куна, но это ничего не решало. Окружённая огненными шарами куноичи метнулась вперёд, и Сакумо с ужасом понял, что на половине его генинов хитай-атэ Скрытой Долины. А другие скрыты от противника дымом и стеной!

Хатаке Сакумо выпрыгнул из укрытия, понимая, что не успевает…

— Дотон: Дорью Хеки! — услышал он свой собственный голос. Перед атакующей куноичи выросла земляная стена, принявшая на себя удар Техники Иссушения.

— Остановитесь! Мы не враги! — Сакумо походя махнул Белым Мечом, обрубая управляющие нити, и кинувшаяся ему наперерез марионетка рухнула на землю грудой безжизненного мусора. — Пакура-сан!

— Что? Хатаке?.. — куноичи Песка нерешительно оглянулась на выходящего из-за земляной стены теневого клона. На секунду замерев, тот поднял вверх руки, показывая, что не вооружён, и развеялся. Получив воспоминания клона, Сакумо облегчённо вздохнул — все члены команды были живы — и погасил меч.

— Поговорим? — улыбнулся он.

* * *

— Так значит, вас тоже атаковали, — хмурясь, проговорила Пакура, глядя в огонь.

— Тоже? — Сакумо поворошил угли и удивлённо вскинул бровь.

— Тоже, — поморщилась куноичи, бросив взгляд на переругивающихся генинов. Когда боя удалось избежать, подростков единогласно отправили восстанавливать полуразрушенную хижину. — Мы потеряли уже три команды.

— И мы две, — кивнул Хатаке. — Почерк везде тот же?

— Да, всё как вы и рассказывали, — Пакура сплюнула в огонь. — Тела с колотыми и резаными ранами, следов боя нет, следов ядов нет, следов техник нет.

— Паккун, что скажешь? — Сакумо потрепал громко сопящего мопса по холке.

— Их запах — не тот, по которому мы шли. Кто-то привёл нас сюда и разбрызгал эту вонючую пакость, чтобы скрыть запах шиноби Песка, — проворчал тот. — Если он силён в техниках Воды, то, видимо, рекой и ушёл. Я никого не чую поблизости.

— Получается, нас хотели столкнуть лбами?

— Выходит так, Пакура-сан, — Сакумо развернул свиток с картой контролируемой Конохой территории. — Вот, взгляните. Мёртвую Команду Семнадцать мы обнаружили здесь. И прошли по следу вот сюда, где и встретились с вами. Команда Тридцать Шесть пропала примерно здесь одиннадцать дней назад, — он указал область намного севернее. — И их до сих пор так и не нашли.

— Сходится, — буркнула Пакура, отмеряя на карте расстояние. — Наши пропали здесь, здесь и здесь, вот в таком порядке с севера на юг, с интервалом в день-два. Значит, после этого они вернулись на вашу территорию и вытащили команду преследования на встречу с нами.

— Согласитесь, неплохой замысел, — кивнул Хатаке. — Не будь мы с вами знакомы, дошло бы до крови.

— А там ещё пара-тройка таких эксцессов, и наши гакуре окончательно вцепятся друг другу в глотки, — скривилась Пакура. — И так Казекаге-сама с трудом сдерживает ваших самых ярых врагов в Совете. Есть предположения, кто может стоять за нападениями?

— Судя по почерку, сработанная диверсионная команда, — вздохнул Сакумо. — Один-два джонина — чунины не смогли бы вырезать патрульные команды без следов. Вряд ли больше, тогда бы они просто напали на нас сейчас.

— Что предлагаете?

— Хм… — замешкался Хатаке. — Предлагаю… союз.

— Что?.. — видно было, что куноичи сдержалась, чтобы не добавить пару грубостей.

— По большому счёту, у нас нет шансов в этом противостоянии, — пожал плечами Хатаке. — Поставьте себя на место врага. Сколько команд вы смогли бы вырезать, зная, что равных вам соперников среди них всего несколько человек?

— Сколько угодно, — мрачно ответила Пакура. — В Танигакуре и Такуми-но-Сато я бы не совалась, а во всех остальных случаях расклад был бы равный или в мою пользу. Двух джонинов в одну команду не поставят, а с одним у меня вполне есть шансы справиться.

— Добавьте к этому скорость, с которой враг перемещается, — Сакумо ткнул пальцем в карту. — И лёгкость, с которой он обманывает собак. И вы поймёте его дальнейшие действия.

— Он будет продолжать резать патрульные команды одну за другой, — поджала она губы. — И если сам не ошибётся, мы не сможем его поймать. Но союз?

— Если у врага превосходство, союз — единственное решение, — Хатаке улыбнулся краешком губ и кинул взгляд на спорящих генинов. Судя по отголоскам их криков, сейчас они решали, кто полезет на крышу, а кто будет подавать вязанки свежей травы. Сидящая неподалёку зеленоволосая девочка победно улыбалась, время от времени складывая печать концентрации — её, как сенсора, от работы освободили. — Уже завтра Хокаге-сама узнает о случившемся и наших выводах. Но сомневаюсь, что нам смогут выделить помощь — сейчас все силы брошены против Тумана, а Камень возобновил натиск в Стране Травы.

— Завтра? — удивлённо вскинула бровь куноичи.

— Мой сын на западном фронте со своим сенсеем, — улыбнулся Сакумо. — Паккун отнесёт ему письмо утром.

— Ясно, — Пакура задумчиво прикусила губу. — Значит, вы рассчитываете на подкрепление…

— Я надеюсь на него, — мягко поправил её Сакумо. — И стараюсь использовать все имеющиеся возможности. Трое наших джонинов. Несколько ваших. Прибавить к этому возможное подкрепление, привлечь местных, и мы уже сможем расставить на нашего диверсанта ловушку с хоть какими-то шансами на успех.

— Привлечь к совместной операции всех джонинов и часть чунинов это… возможно.

— Не только их, Пакура-сан, — улыбнулся Сакумо. — Вы забываете, что сегодня мы прошли по краю отнюдь не из-за силы врага. Мы чуть было не поубивали друг друга сами. Поэтому, пока не придёт подмога, нам нужно объединить все силы. И вместе противостоять угрозе. Иначе провокации будут повторяться, пока не увенчаются успехом.

— Сейчас мы то и дело гасим… конфликты между нашими генинами и жителями Такуми-но-Сато, — помедлив, произнесла Пакура. — Уверена, у вас тоже не всё гладко в отношениях между местными и пришлыми.

— Верно.

— Тогда, что станут вытворять наши генины, когда сторон в этом конфликте станет четыре? — куноичи окинула взглядом шумно выясняющих отношения подростков. Начав крыть крышу с разных сторон, они никак не могли избавиться от щелей посередине, и теперь решали, кто будет переделывать работу. — Они поубивают друг друга куда надёжней любых диверсантов.

— Не могу с вами согласиться, — улыбнулся Хатаке. — Но понимаю, почему вы так считаете. Честно говоря, три месяца назад я и сам ожидал чего-то подобного, однако… у нас есть некоторые успехи в деле… обеспечения мира и взаимопонимания.

Та лишь недоверчиво хмыкнула.

— Как вы смотрите на то, чтобы посетить Танигакуре-но-Сато и самой оценить, чего мы добились? — Сакумо развёл руками. — Вы правы, в таких вещах не стоит верить на слово.

— И вы допустите нас в свою гакуре? — Пакура чуть приподняла брови, демонстрируя удивления.

— Иначе какой смысл говорить о союзе? — хмыкнул Хатаке. — Да и посоветоваться с другими опытными шиноби лишним не будет. Возможно, вместе мы найдём более изящное решение.

— Хорошо. Мы идём с вами.

— Отрадно слышать. Честно говоря, я опасался, что давно разучился приглашать к себе домой красивых женщин.

Пакура недоумённо нахмурилась. В голове у неё мелькнула мысль, что сама она также давно разучилась принимать комплименты. Дёрнув плечом, она молча поднялась и сделала несколько шагов к дому. Остановилась, как вкопанная.

Крыша была вновь полностью разобрана. Генин Листа в обтягивающем зелёном костюме, радостно скалясь, подавал Сато вязанки травы, и кукольник тщательно увязывал их одну с другой. Остальные мальчишки, перебрасываясь подначками, наперегонки таскали и подавали наверх новые стройматериалы. Чуть в стороне, весело щебечущая Маки заплетала зеленоватые волосы девчонке-сенсору из Скрытой Долины в аккуратную короткую косицу.

— Как говорит один из моих генинов, — Пакура вздрогнула от раздавшегося над ухом голоса. — «Совместный труд объединяет».

К позабывшим следить за окружением соплюхам (зеленоволосая перестала складывать печать концентрации и сканировать окрестности, а Маки не заметила направленный на неё взгляд учителя), смущаясь и краснея, подошёл генин Листа. Несмотря на сгущающиеся сумерки, глаза его скрывались за чёрными стёклами круглых очков. Что-то неразборчиво промямлив, он вручил Маки цветок (слегка помятый — видимо, от волнения) и поспешно ретировался под усилившееся хихиканье. Подарок же был расправлен и украсил собой причёску куноичи Долин.

Молча досмотрев до конца эту занимательную сцену, Пакура озадаченно покачала головой.

23 марта 46 года от основания Конохи. Страна Рек. Деревня Скрытой Долины

Деревня, Скрытая в Долине, полностью оправдывала своё название. Одна из пронизывающих Кава-но-Куни рек на некотором своём протяжении пряталась под землю, прокладывая себе путь в тесноте подземных гротов, а затем вновь выныривала на поверхность в уютной зеленеющей долине меж обросших деревьями и кустами скал. Даже в лучшие свои годы гакуре не могла похвастаться перенаселённостью — в первую очередь окрестные кланы считали её скорее своим убежищем от всего остального мира, чем центром силы и власти над окрестными землями.

— Хатаке-сан! — от раздавшегося, казалось, под самым ухом крика Пакура невольно отшатнулась и изготовилась к бою. Хатаке поспешил шагнуть вперёд и прикрыть куноичи Песка плечом, дабы лишний раз не обострять. Выскочившая из кустов девушка в чунинском жилете свирепо зыркнула на неё и поклонилась Сакумо. — За время вашего отсутствия происшествий не было. Укрепляли периметр, оборудовали шесть новых наблюдательных постов, завершили третью линию ловушек с северо-восточной стороны.

— Хорошо, Цуме-кохай, — Сакумо похлопал невысокую девушку по плечу. — С местными проблем не было?

— Ну-у, — замялась та. Почесала щёку с намалёванной красной полосой. И широко оскалилась, обнажая крупные клыки. — Разве что парочка... спаррингов, Сакумо-сан. Их старейшины наказали зачинщиков с той стороны, а Нара-сан — с нашей. А границу укреплять и ловушки ставить они помогали с удовольствием.

Сакумо понимающе кивнул. Своей выгоды местные не упускали. Совместно сенсоры Мори, мастера ловушек Юдоку и мечники Фурукава были способны вполне успешно обороняться даже против сил одной из Великих Деревень… некоторое время. Старейшины кланов также прекрасно это понимали. Потому Сакумо и настоял четыре месяца назад, несмотря на все протесты Данзо, на том, чтобы подойти к Танигакуре открыто, демонстрируя полную свою силу. И дело вполне закономерно кончилось парой стычек и присоединением Долины к Листу. После того, как большая часть боеспособных шиноби покинула деревню, а их место заняли вчерашние выпускники Академии, Сакумо и его заместитель, Нара Акира предложили дополнительно укрепить подступы к Деревне Долин, в чём местные старейшины их активно поддержали.

— Передай Нара-сану, что я сопровождаю гостью из Деревни Песка, показываю ей деревню. Скоро зайдём к нему, — Хатаке оглянулся на гостевой домик, в котором уже начала обустраиваться команда из Суны. — Также предупреди всех, чтобы гостей первыми не задирали, держались достойно.

— Хай! — Инузука бросилась исполнять поручение.

— Я отдам пару распоряжений своим генинам, — уведомила его Пакура, тоже отходя.

Хатаке улыбнулся ей вслед и перевёл взгляд на гостевой домик. Подойдя к нему, Пакура встала, скрестив на груди руки, и принялась что-то втолковывать кучкующимся перед ней детишкам. Те уныло кивали. Закончив инструктаж, куноичи жестом отправила команду в дом и зашла следом. Впрочем, долго ждать она себя не заставила — уже через пару минут выскользнула на крыльцо и направилась к Сакумо. Он отметил, что женщина оставила в доме подсумки с кунаями и заплела волосы в недлинную косу.

— Сакумо-сан, — она обозначила вежливый кивок.

— Пакура-сан, — в тон ей усмехнулся Сакумо. Предлагаю начать знакомство с Танигакуре-но-Сато встречей с моим заместителем, Нара Акира, и старейшинами здешних кланов.

— Ведите, — сухо кивнула та.

* * *

Пакура следовала за Хатаке и не могла толком сформулировать свои ощущения. Вопреки ожиданиям, тот не стал что-то утаивать от гостьи — они вместе проверили посты и патрули, глянули на схему ловушек и склады припасов. Но главное впечатление было странным. Словно она попала на какой-то затянувшийся экзамен на чунина. Или в детский сад. По крайней мере, где ещё встретишь такое количество детей и практически полное отсутствие взрослых?

Дети же были везде. Они чинили крыши, пропалывали огороды и мели неширокие улицы деревни Долин, они слонялись по рынку и стояли за прилавками, смеялись, играли в догонялки, прыгали по стенам и деревьям, оглашая всю округу диким хохотом, кое-где толкались или даже дрались, подбадриваемые сверстниками… Пакура мысленно морщилась и клялась себе, что в такой вот бедлам своих генинов не потащит.

Вдруг по долине прокатился протяжный и звонкий звук горна. И мир вокруг Пакуры вдруг на секунду замер, а затем вновь пришёл в движение, только теперь не хаотичное, подчинённое одному вектору. Сотни детей разом сорвались со своих мест и понеслись куда-то, обгоняя Пакуру и ухитряясь на ходу кланяться Хатаке:

— Здрасте, Хатаке-доно!

— С возвращением, Хатаке-доно!

Пакура недоумённо нахмурилась:

— Нападение? — уточнила она.

— Нет, отбой, — пояснил тот с серьёзным лицом. Только поблёскивающие в глазах смешинки его выдавали. — Тот отряд, что не уложится в три минуты от сигнала, лишится полусотни баллов.

— Вот как, — глубокомысленно покивала Пакура.

За сегодняшний день она уже в десятый раз слышала про эти непонятные «баллы». сначала на тренировочных полигонах, где Хатаке показывал ей выделенное для команды из Сунагакуре место. Потом в столовой, потом от снующих по улицам генинов. Судя по царящему ажиотажу, загадочные «баллы» были чем-то очень важны, но чем именно…

Один за другим дети скрывались в дверях приземистых одноэтажных бараков. Стоящий у входа генин пересчитывал их, хлопая каждого по плечу. Запустив последнего, он торопливо зажёг огонёк в висящей у входа масляной лампе и направился к административному зданию. Пакура хмыкнула. Возле соседних бараков один за другим зажигались огоньки.

— А это?..

— Дежурные генины собираются для распределения миссий, — пояснил Хатаке. — Посмотрим?

* * *

В административном здании Пакура уже была, когда знакомилась с Нара Акирой и пятью местными «джонинами», трое из которых были глубокими стариками, а ещё две — беременными женщинами. В общем, один Нара смотрелся внушительнее и опасней всех их вместе взятых.

Сейчас Нара Акира обнаружился во главе длинного и широкого стола в зале для совещаний. Коренастый, грузный мужчина с тронутыми сединой висками, он виртуозно вёл обсуждение, выдавая рассевшимся за столом генинам миссии D-ранга на следующий день. Пакура прошла в зал вслед за Хатаке, то и дело ловя на себе заинтересованные взгляды, и присела в уголке, приготовившись наблюдать.

Больше всего происходящее напомнило ей… аукцион.

— Уборка улиц. Одна команда. Оплата — четыреста Рё. Стоимость — тридцать баллов.

— Седьмой. У нас двое ребят осваивают стихию Ветра, — поднял руку темноволосый мальчишка с протектором Долин на плече.

— Починка крыш в северном квартале. Две команды. Шестьсот Рё каждой. Сорок баллов.

— Восьмой!

— Семнадцатый!

— Третий!

— Восьмой первым успел. Две команды пошлёте? — дождавшись кивка сидящей слева девочки с уймой косичек и заколок, Нара толкнул по столешнице в её сторону два бланка. — Держи заявки, Акина-чан. Далее. Сопровождение торгового каравана. С-ранг. Длительность — семь дней. Три команды. Плата — одиннадцать тысяч двести Рё каждой. Стоимость участия команды — пятьсот баллов.

По мере того, как Нара перечислял условия, генины медленно поднимались со своих мест, то ли силясь заглянуть в текст задания, то ли просто от возбуждения. После указания стоимости участия добрая половина из них разочарованно застонала и опустилась обратно на свои места. А стоило джонину договорить, зал просто взорвался криками:

— Два!

— Шесть!

— Четырнадцать!

— Восемь!

— Куда лезешь, у тебя очков столько нету!

— Второй, — махнул рукой Нара, вызвав у детей разочарованный стон. Сверился с бумагами. — У вас… тысяча пятнадцать баллов за сегодня, Шизука-чан. сколько команд отправите?

— Две! — довольно ухмыльнулась девочка с характерными глазами клана Хьюга. — четвёртая и девятая.

— Хм, — джонин сверился с другой бумагой. — Принимается. Третью команду для миссии возьмём...

— Нас!

— Мы!

— Пожалуйста!

— Пятый отряд, у вас команда шесть, в которой местные ребята, ещё не задействована нигде?

— Свободны, Акира-сан! — радостно подпрыгнул рыжий мальчишка с камоном Сенжу на рубахе. — Берёмся!

— Хорошо, — сделал пометку в бумагах тот. — Останетесь на инструктаж.

— Хай.

— Хай.

— Помощь на поля… Десять команд, по четыреста Рё, двадцать баллов каждая.

— Пятый! — хлопнул рукой по столу всё тот же мальчишка Сенжу. — Будем Суйтон отрабатывать на поливе.

— Восьмой!

— Шестнадцатый тоже запишите...

Пакура оглянулась на Хатаке:

— Они зарабатывают эти «баллы» в течение дня, выполняя тренировки, участвуя в конкурсах и соблюдая режим питания и отдыха. А потом лучшие команды могут выбирать себе миссии по вкусу. Я ничего не упустила?

— Всё верно, Пакура-сан, — тихонько ответил тот. Мы продумывали систему вместе с самыми ответственными из генинов. И получилось довольно действенно.

— И так получается, что самые сильные команды ходят на самые интересные миссии? — скептически нахмурилась Пакура. — А самые слабые так и сидят в этих стенах?

— Не совсем, — покачал головой Сакумо. — Неиспользованные баллы «сгорают» наутро, так что с каждым новым днём все снова в равных условиях. Но за «купленные» миссии баллы не начисляются — только стандартная оплата. Поэтому тот отряд, который отправил своих членов на миссию, как правило, остаётся без миссий на следующий день. Так происходит чередование команд.

— Я вижу, что среди лидеров есть генины Танигакуре.

— Да. В каждом отряде несколько команд и из Листа, и из Долин. Лидеров они выбирали сами.

— Значит так вы приучаете их действовать вместе и доверять друг другу, — задумчиво пробормотала она.

— Верно. Конфликты случаются часто, но мы стараемся повернуть их в конструктивное соперничество.

— А что за «детские отряды» — вспомнила Пакура неоднократно слышанное сегодня слово.

— Детей от четырёх до восьми лет не привлечь ни к каким миссиям, — тихонько ответил ей Хатаке. — Поэтому они сведены в отдельные отряды, Генины по очереди присматривают за ними. Это тоже считается миссией D-ранга, только лучше оплачивается и требует меньше баллов. Но тут учитывается опыт самих генинов, как и для миссий ранга С. Некоторых Нара-сан просто откажется отправлять.

— Всё ясно, — подытожила куноичи Песка, задумчиво прикидывая, как её подопечные впишутся в этот коллектив. Она видела, что всё немного сложнее, чем кажется на первый взгляд. Миссии Нара объявлял вперемежку, то «дорогие», то «дешёвые». Наверняка о них становилось известно заранее, и была возможность подготовиться, собрать информацию, накопить «баллы» и выбрать самое подходящее для своих товарищей. Она подумала, что это неплохое упражнение для генинов само по себе.

— Пойдём дальше? — голосом радушного хозяина предложил Хатаке.

Пакура кивнула, и они тихонько выскользнули из зала через заднюю дверь. Дети продолжили азартно рядиться за лучшие миссии.

— Осторожно, — Хатаке деликатно придержал куноичи Песка за плечо, ткнул пальцем вперёд. Приглядевшись, Пакура заметила натянутую поперёк дороги тонкую леску.

— Ловушка?

— Одна из многих, — улыбнулся Сакумо. — невнимательному генину захлестнёт ногу петлёй, или окатит краской.

— Тоже часть соревнования?

— Именно. Сначала их устанавливали только чунины-инструктора, и снимали баллы со всех попавшихся. Потом генины разобрались, что и самим можно играть в эту игру, и противостояние резко набрало обороты. Теперь мы только следим, чтобы основные «улицы» лагеря, а также «детская зона» не содержали ловушек, и чтобы сами они не наносили вред здоровью.

— Куда мы идём?

— К одному из бараков. Думаю, дети ещё не спят. Обычно они дожидаются возвращения дежурных с распределения миссий.

— Вы не контролируете их?

— Поначалу пытались. Но нас слишком мало для тотального контроля за пятью сотнями молодых ниндзя.

Пакура покачала головой. Она и с двумя сотнями генинов еле справлялась.

Они направлялись к бараку, во всю стену которого был выжжен идеально выписанный иероглиф «Ни» ⁽¹⁾ Пакура отметила также разбитые под окнами сад камней и цветочные клумбы.

— Тоже какое-то соревнование? — уточнила она.

— Конечно. На лучшее оформление барака. Вот, держите, — Хатаке протянул ей коробочку c белесым порошком и пояснил. — У них генин из клана Инузука. Если запах не отобьём, заметит и других переполошит.

Внутрь заходить они не стали, вместо этого скользнув вокруг здания и аккуратно присев под окном одной из комнат. Судя по доносящимся оттуда голосам и дыханию, внутри собрались все составлявшие отряд десять команд, вместо положенных двух.

Хатаке приложил к губам палец. Пакура прислушалась.

— ...и тогда Сёмэй-кун убежал из деревни, чтобы совершать подвиги, — трагическим полушёпотом вещал кто-то внутри. — Он долго шёл по дороге на запад. Так долго, что даже у него, будущего шиноби, заболели ноги. Тогда Сёмэй-кун увидел на обочине скамейку и решил присесть отдохнуть и подождать какую-нибудь повозку, с которой ему бы было по пути…

Пакура осторожно заглянула в комнату. При тусклом свете бьющегося на ночном сквозняке огонька свечи внутри сидело, сгрудившись, десятка два с половиной детей… то есть генинов, поправила она себя. Хотя в данный момент они как никогда напоминали самых обычных детей, что с наполовину испуганными, наполовину горящими восторгом глазами слушают страшную историю из уст товарища.

— ...и вдруг Сёмэй-кун понял, что вот уже несколько часов вокруг совсем ничего не происходит. — продолжал самозабвенно вещать детский голос. — Не поют птицы, не дует ветер, и дорога, на обочине которой он сидит, абсолютно пустынна. Ничего нет, только серые сумерки и тишина…

Куноичи увидела рассказчика. Невысокий, худой, короткие чёрные волосы стоят «ёжиком». Учиха, судя по нашивке на рукаве майки.

— ...Сёмэй-кун очень испугался, но виду не подал. Он подумал, что этот внезапно появившийся рядом с ним незнакомец — шиноби из его деревни, которого послали, чтобы Сёмэя вернуть домой. От этого ему было немного страшно, что его накажут, но всё-таки и полегче, потому что рядом взрослый. Вот Сёмэй-кун и спрашивает этого взрослого в плаще и перчатках: «Вы за мной?» А тот ему: «Да, за тобой». тут Сёмэй-кун точно уверился, что это пришли его возвращать обратно в деревню, и немного поёжился, потому что представлял, что ему дома скажут. И спрашивает: «Незнакомец-сан, а вы из нашей деревни, да?» А тот ему говорит: «Нет»...

Пакура, сколько ни пыталась, всё никак не могла припомнить историю, которую рассказывал Учиха. Вроде бы в подаренной ей книге Джирайи такого не было…

—…а на руках у него из-под перчаток проглядывали очень-преочень сильные ожоги! И тогда Сёмэй-кун вдруг заметил то, на что сначала не обратил внимания. Тень Незнакомца-сана! Когда Сёмэй-кун посмотрел на его тень, то заметил, что она какая-то неправильная. Он пригляделся, и вдруг понял! У Незнакомца-сана вместо нормальных ног были копыта, как у лошади! — на последних фразах голос рассказчика становился всё тише и тише, пока не скатился и вовсе до трагического шёпота: — И тогда Сёмэй-кун ему и говорит: «Незнакомец-сан, вы что — йокай?»

На пару секунд в комнате повисла напряжённая, звенящая тишина. Пакура и сама непроизвольно затаила дыхание, ожидая развязки…

Округу потряс громкий мальчишеский вопль:

— ДА-А-А!

Пакура невольно отшатнулась от окна, поморщилась раздражённо. В комнате стоял дикий визг, смех, вопли и ругань. Кто-то из куноичи активно мутузил мелкого Учиха. Рядом тихонько фыркал от сдерживаемого смеха Хатаке.

Дети тем временем постепенно успокаивались.

— Шизука-чан вернулась! — донёсся голос из коридора.

— Отлично! хорошо, что вы все здесь, как раз всё расскажу! — узнала Пакура голосок девочки Хьюга. — Послезавтра моя команда и команда Инаби идут на С-ранг! Сопровождение каравана!

— Ух ты!

— А почему они?!

Дальше джонины не стали слушать и отошли от окна, бесшумно поднявшись на ноги.

Однако всего через сотню шагов Белому Клыку и его гостье вновь пришлось замирать, сливаясь с местностью — позади них, старательно припадая к земле и стараясь не шуметь кралась в сторону полигонов невысокая фигура. Нахмурившись, Хатаке скользнул было следом, но Пакура придержала его, указав на отделившийся от стены второй силуэт, двинувшийся вслед за первым.

* * *

На тренировочной площадке было темно. Тёмный силуэт едва угадывался в тенях. Сакумо подобрался поближе и пригляделся. Мальчишка замер, сложив руки в печати концентрации. Пытается с кем-то связаться? настроиться на тренировку?

Генин плавно поднёс руку ко рту и припал на колено, с силой впечатывая ладонь в утоптанную землю:

— Кучиёсе-но-дзюцу!

Хатаке напрягся. Кому, как не ему было знать, что призывы идеально подходят для скрытой передачи информации. Шпион? Вот так, не скрываясь, рискуя попасться на глаза дежурным чунинам? Бред!

— Ками в помощь, — прозвучал детский голос с противоположной стороны поляны. — Всё не успокоишься?

— Чего пришёл? — мрачно буркнул первый мальчишка. — Не видишь, тренируюсь!

— А толку? — хмыкнул его собеседник знакомым голосом Инаби. — Всё равно же не получается.

— Получится! Джирайя-сенсей сказал, что нельзя сдаваться! — Сакумо наконец узнал в говорившем другого ученика Жабьего Саннина.

— А ещё он сказал, что ты всё делаешь верно, и ни он, ни жабы не понимают, почему призыв у тебя не получается. Занялся бы лучше чем-то более полезным.

— Сам знаю! — рявкнул Узумаки. — Но Призыв… я не могу от него отказаться! Ведь в тот раз я смог призвать огромную жабу!

— И этим спас нас, — Учиха подошёл к товарищу, положил руку на плечо. — Но мы реально всё перепробовали. Даже Томео-кун тебе в мозги залезал своим хидзюцу, восстанавливал тот момент. Ты всё делаешь точно так же. Сам знаешь.

— Но техника не срабатывает, — сплюнул мальчишка. — Я должен быть уверен, что в следующий раз не окажусь обузой!

— Так во-от откуда ноги растут у твоей бессонницы, — забавно почесал затылок Инаби. — Всё не можешь забыть наш первый бой?

— Намекаешь, что я трус? — вскинул голову красноволосый мальчишка.

— Не больше, чем я, — серьёзно проговорил Учиха. — Потому что я тоже каждую ночь вижу, тот бой. И если ты думаешь, что убить врага-мужчину легче, чем девушку...

— Откуда тебе знать?! — выкрикнул Такеши. — ты-то женщин не убивал! А я… я не победил её… Вы с Йоко победили, почти уже взяли её в плен…

— Во-первых, именно такую атаку — по разным уровням — мы и отрабатывали на тренировках, — возразил Инаби. — Начни мы сдерживаться в бою с превосходящим по силе и опыту противником, могли бы лечь там все трое. Во-вторых…

— Ты не понимаешь! — оборвал его Узумаки. — Я хотел её убить! Хотел и убил, хотя мог не…

— Такеши! — рявкнул мальчишка, схватив друга за плечи вытянутыми руками и хорошенько встряхнув. И заговорил, медленно и негромко, взвешивая каждое слово: — Шиноби Тумана уничтожили деревню Водоворота. Убили твоих родных. Пусть ты сам этого не помнишь, у тебя перед глазами твой клан. Та девушка-чунин специально выводила тебя из равновесия, заставляла злиться, чтоб ты совершил ошибку — мне Йоко рассказала. Вот ты и совершил ошибку. Только совсем не такую, как ей бы хотелось.

— Хочешь сказать, она сама виновата? — скривился Такеши.

— Нет, — покачал головой Инаби, неотрывно глядя другу в глаза. — Это твоя ошибка. Ты поддался эмоциям. Лично та девушка не могла участвовать в атаке на Узушиогакуре — ей было слишком мало лет. Поэтому…

— И поэтому нельзя было её убивать?.. — саркастически хмыкнул Узумаки.

— Можно, — кивнул Инаби. — Вспомни, что говорил Джирайя-сенсей. Нельзя позволять ненависти взять над собой верх. Ты мог убить её, мог пощадить, мог покалечить и оставить валяться в лесу, пока не подошла бы патрульная команда. Но нельзя поддаваться эмоциям. Вот и всё.

— Ладно. Допустим, ты прав. — хмыкнул Узумаки. — Думаешь, ты вот так сказал, и я сразу смогу спокойно уснуть?

— Не «допустим», а точно прав, — улыбнулся Учиха. — Что же касается сна… тут тоже всё очень просто!

Отступив от друга на пару шагов, молодой шиноби сложил пальцы в печать Тигра:

— Катон: Эндан! — меткий плевок зажёг огонь в железной чаше. По площадке заплясали неверные красноватые отсветы.

— И что всё это значит? — скептически выгнул бровь Такеши. — я помню, что ни на что серьёзнее этого слабенького плевка твоего ниндзюцу не хватает. От твоих глупых выкрутасов, конечно, в сон клонит, но…

— Меньше слов, Кеша-кун, — оскалился мальчишка. И, подойдя, хлопнул товарища по плечу. — Инаби-данна сегодня добрый. Он проведёт с тобой спарринг и надерёт тебе жопу, так что спать будешь, как убитый (но на животе), не отвлекаясь на глупые мысли.

— Не говори глупостей… — фыркнул Такеши. Развернувшись, он сбросил с плеча руку товарища, и неяркое красное пламя осветило его хмурое лицо. — Я же знаю, что ты и так не высыпаешься. Иди спать, я сам потренируюсь.

— Понимаю, что тебе не хочется отхватывать по щщам,— Инаби отвесил другу несильный пинок и перетёк в низкую стойку. — Но придётся. Как сказал бы один крутой парень: «Урок первый — тайдзюцу»!

Сакумо хмыкнул. Не узнать фразу, с которой он обычно начинал занятия с сыном, было невозможно.

— Нарвёшься же сейчас, — на хмуром лице Узумаки против его воли появилась кривая ухмылка. — Я сильнее, тяжелее, и устал за день куда меньше твоего.

— Как сказал бы другой крутой парень… — на скрытом ночным мраком лице Учиха вдруг зажглись два алых огонька. — Ты ничто против этих глаз!

Пару минут Сакумо наблюдал за мечущимися в полутьме фигурами генинов. Время от времени неровный красноватый свет выхватывал из мрака их лица, и тогда становилось видно застывшее на них выражение хищного веселья и азарта. Хатаке тихонько скользнул назад и, задумчиво улыбаясь, отправился в штаб. Пакура молча следовала за ним.

1) яп. «два»

Вернуться к тексту

24 марта 46 года от основания Конохи. Страна Рек. Деревня Скрытой Долины

Слаще всего спится на рассвете. Утро, как водится, уже красит нежным светом стены второго барака, а весь мир, кажется, замирает, стремясь урвать последние, самые сладкие минуты сна. Из приоткрытого окна тянет свежестью, какая только и бывает утром в весеннем лесу. Суматошное чириканье птичьего племени не мешает, а наоборот, сильнее убаюкивает. Зарываешься носом в подушку, уютно сворачиваешься под тонким одеялом в компактный клубок и…

— Па-а-а-адъё-о-о-ом! — радостно орёт кто-то над самым ухом, и в следующую секунду на мои многострадальные нервы обрушивается настоящая какофония — вдобавок к и не думающим стихать воплям гадский Инузука начинает радостно размахивать массивным, с полтора кулака, колокольчиком. Нинкен звонко подгавкивает, носясь из угла в угол.

— Хр-р-сша-а, — зеваю и пытаюсь повыше натянуть одеяло и прикрыть уши руками. Я идиот. Вот нахрена надо было на свои кровные, с риском для жизни заработанные денежки покупать у местных этот чёртов колокольчик? Даже прижатые к ушам руки не помогают. — Ребят, давайте сегодня как-нибудь без меня, а?

— Ага-а! — радостно орёт Ботан. — Нарушитель режима! Мицумару! Взять его!

Охо-хо!.. Заберите меня отсюда, кто-нибудь! С утра пораньше собаками травят!

Этот гадский электровеник с неотключаемым «гав-гав» режимом споро принимается за дело. Сначала хитрая псина обозначает ложное направление атаки — в районе моей спины. Да так мощно обозначает, что аж в ушах звенит и зубы ноют, до того противный у псины голос. А когда я переключаю всё внимание туда, бросается в ноги и, рыча как цепной ротвейлер, зубами стаскивает с меня одеяло.

— Мицу…тьфу! …мару! — я и дёрнуться толком не успел, как этот нехилый кабанчик пропрыгал по моей многострадальной тушке (как специально по вчерашним синякам целился, гад!) и принялся вылизывать лицо. — Уйди, тьфу ты, блин! Уйди, зараза! Без тебя умоюсь. Фу, тебе говорят!

Кое-как отпихнув инузуковского кабысдоха, сажусь на кровати. Эта жёлтая скотина, гавкнув напоследок мне в ухо, спрыгивает с кровати и мчится в соседнюю комнату, откуда слышится звон колокольчика и ботановские вопли. Хмуро оглядываю комнату. Встречаюсь с точь-в-точь таким же хмурым взглядом Узумаки.

— Не выспался? — криво улыбается Такеши, пытаясь растопыренной пятернёй привести в порядок растрепавшиеся во сне лохмы.

Ну да, с учётом того, что пинали мы друг друга часов до двух ночи, а потом ещё ковыляли обратно в жилой корпус, мылись и закидывались хавчиком… в общем, досталось нам часа по три сна максимум.

— Я-то? Как огурчик! — с кряхтением встаю, потягиваюсь. — А вот ты явно не в форме. Чо, устал вчера?

Нет, общий подъём по распорядку в семь утра. Но «Ни Бутай»⁽¹⁾ оттого и считается одним из лучших в Танигакуре-но-Сато, что просыпается раньше всех, и перед общей зарядкой успевает сделать свою разминку. Самое обидное, что именно я пробил это правило три месяца назад, и самому теперь приходится соответствовать заданной планке. Не посачкуешь, в общем.

— Пф-ф, — Узумаки пренебрежительно фыркает. — Рассказывай тоже. Я ж вижу, тебя пошатывает.

— А ты вообще ещё задницу от кровати не поднял, — зевнув, не остаюсь в долгу я.

— Да вы достали собачиться, — хмуро бурчит невысокий и щуплый (даже по сравнению со мной) мальчишка, старательно выглаживая заправленную постель, чтобы не оставить на одеяле ни одной морщинки. — И так всю ночь шатались туда-сюда, спать мешали…

— Ох, прости, Ваня-кун, — сладко потянувшись, следую его примеру. — Ты не волнуйся. Вот вырастешь, и тебя будем с собой брать.

Стоит отметить, что Акаме Ивана даже младше меня — он только что выпустился из Академии, и ему всего девять лет. Надо ли говорить, что мимо такой занимательной подробности я пройти не могу?

— Я говорил тебе не называть меня так! — с полоборота заводится малец.

— Ты слышал, Кеша-кун? — улыбаюсь, спокойно продолжаю заправлять кровать. — Молодое поколение совсем отбилось от рук. Никакого уважения к старшим. Вот мы в его годы…

— Устраивали ловушку на саннина в женских банях, — хмыкает Узумаки, тоже принимаясь за сборы.

— Эй, вы скоро там? — в комнату заглядывает розововолосая голова. Инузука на ходу что-то жуёт. — Вфе уфе фобрафись.

— Уже идём, Ботан-кун! — натягиваю шорты и как был босиком и без футболки выскакиваю на улицу. — Доброе утро, парни!

Два десятка мальчишек, также, как и я, босых и полуголых, поднимаются с травы перед бараком. С несколькими из них стукаюсь кулаками, выслушиваю беззлобные подначки — обычно я встаю одним из первых, и сам всех подгоняю по утрам. Дружной гурьбой срываемся с места. Ноги привычно несут меня знакомым маршрутом, практически без участия разума. Главное не останавливаться, а то рухну и усну нафиг. Всё-таки гадский Узумаки нефигово так меня вымотал. Хочу способность дрыхнуть на ходу, как Рок Ли!

От реки веет прохладой. Это живописное местечко мы облюбовали давно, практически сразу после прибытия в Танигакуре, и до сих пор не надоело. Покрытый жёлтым песком берег полого спускается к неподвижному зеркалу воды. Слева пляж ограничен огромными, купающими в воде ветви ивами, а справа — деревянными мостками пристани, за которыми начинается хаотичная мешанина наваленных друг на друга огромных скал, и только что спокойная вода ускоряется и ревёт, бурлит, пробиваясь через щели в порогах. Туда мы благоразумно не заходим, учёные уже. До сих пор с содроганием вспоминаю, как мы унесённого течением Даичи ловили, а потом две недели ему вкусняшки в медпункт таскали, пока переломы срастались. Ох и влетело нам тогда…

— Построиться! — с энтузиазмом рявкает Инузука. Сегодня роль дежурного выпала ему, и пацан отрывается по полной. Мицумару радостно подгавкивает. — Учиха, встань ровно!

Ах ты засранец мелкий. Припомню. Мы — семейка злопамятная.

— Ни Бутай! Приступить к водным процедурам!

Дружно идём к воде. И, не останавливаясь, ступаем дальше. Держусь рядом с Иване-куном — он, как самый младший, по воде ходит ещё не очень уверенно. Задиристый пацан хмурится, зыркает на меня обиженно, отчего пару раз едва не проваливается, но молчит.

Отойдя подальше от берега, плюхаюсь на колени и, зачерпнув прохладной водицы, приступаю к утренним процедурам. Брр! Погодка по местным меркам прохладная — градусов пятнадцать-восемнадцать. А вода и того холоднее — речушка-то с гор спускается. Ну, зато сон отступил. Доброе утро, Инаби.

Ботан тихонько шушукается с парнями, они потрошат принесённый с собой немаленький мешок, и добрая половина мальчишек врассыпную кидается в сторону лагеря. Они сделают небольшой крюк каждый по своему маршруту и догонят нас уже у барака, оставив в разрешённых для этого местах десяток-другой новых ловушек. А я тем временем аккуратно срежу вон тот замечательный, только начинающий распускаться аленький цветочек. Пригодится.

На обратной дороге я достаточно просыпаюсь, чтобы обращать внимание на окружающую обстановку. Большинство генинов ещё сладко спит, остальные только-только продирают глаза и встают. Ну… исключения тоже случаются. Машу рукой Гаю, который отжимается у входа в корпус. Тот приветливо скалится, не прерывая своего занятия. Идиллия…

— Я на минуточку, — сворачиваю на соседнюю улочку и лёгкой трусцой припускаю вдоль высаженных у ограды кустов. Так… так! Вот оно, это окно! Осторожно кладу цветок на подоконник и тихо отступаю. Сюрприз будет проснувшейся девчонке. На обратном пути подрезаю кунаём перегородившую дорожку леску и оставляю её лежать тут же. Надо будет извиниться перед Текуно-куном за похеренную ловушку. Но лучше я рисковать не буду — нужно, чтобы девушка с утра была в хорошем расположении духа, а не: «мне подарили цветок, а потом облили водой». Выбегаю на главную «улицу» лагеря и, ускорившись, пристраиваюсь в хвост к колонне Второго Отряда.

* * *

Возле корпуса нас уже ждут.

— Девушки, — широко улыбаюсь. — Вы просто чудо как хороши. Ни в одном другом отряде таких красавиц нет!

Парни согласно гомонят. Ну, ещё бы. Это ведь только мы с утра подхватываемся и бежим умываться на речку, оставляя обе душевых в полном распоряжении наших семи девушек. Этак можно и умыться, и причесаться, и косы друг другу заплести, и всё остальное, что представительницы прекрасного пола делают, чтобы выглядеть неотразимыми. А дальше всё очень просто — на общую зарядку-разминку собираются все пять сотен генинов, населяющих нынче Деревню, скрытую в Долине. И среди заспанных и второпях собравшихся растрёп наши куноичи смотрятся настолько выигрышно, что за «Ни Бутай» давно закрепилась репутация этакого «цветника». Нет, в других командах тоже симпатичных девчонок навалом, но тут вопрос организации, а не личных данных. У наших тупо больше времени прихорашиваться.

Метнуться в комнату, одеться, аккуратно прикрыть двери и окна, бросить на выходе оценивающий взгляд — всё ли на своих местах. Чунины-наставники проверку могут устроить в любой момент, и на баллы за беспорядок влететь легче лёгкого. Выскочить во двор, получить негодующий фырк от Инузуки (да-да, я сегодня торможу не по-детски, и без тебя знаю, блин) и пристроиться в хвост колонны. Автопилот, активация!

И мы трогаемся в сторону центральной площади. Инузука тут же заводит кричалку. Мицумару гавкает в такт.

— Ты не выдержишь целый день на ногах, — бубнит идущий рядом Такеши. — Грохнешься в обморок, или на полосе на каком-нибудь препятствии ляжешь.

— Ты недооцениваешь мощь клана Учиха, — ухмыляюсь ему в ответ. И громко ору вместе со всеми, включаясь в кричалку. — …всем покажет Ни Бутай!

— Дурость скорее, — пихает меня в бок Узумаки. — Чего как маленький. Сам ведь понимаешь, что тебе надо поспать. Ты младше. Будешь артачиться, позову Йоко-чан и Шизуку-чан.

Честно говоря, рациональное зерно в его словах есть. Большинству ребят двенадцать-тринадцать лет, а мне одиннадцать... через месяц стукнет. В таком возрасте разница бросается в глаза немедленно — тот же Такеши возвышается надо мной на полторы головы. Объективно, весь день в одном темпе с ним я и так вывожу с огромным трудом, а после бессонной ночи и правда могу свалиться. И плакала тогда завтрашняя C-ранговая миссия для нашей команды. Вот только…

— Ты же меня знаешь, Кеша-кун, — хлопаю его по плечу. — У нас, злобных Учиха, всегда есть хитрый план!

Узумаки только фыркает в ответ.

1) яп. «Второй Отряд»

Вернуться к тексту

На площадь мы, как обычно, приходим одними из первых. Она имеет форму полукруга, в центре которого — высокий полукруглый же помост, построенный в виде двух широких и высоких, метра по полтора, уступов-ступеней. Привычно занимаем своё место почти с самого краю, расходимся так, чтобы не задевать друг друга, выполняя разминочные ката. Такеши пихает меня в бок, взглядом показывает на помост в центре. Да иду я иду… Оп-па! А кто это у нас тут?

Рядом с Сакумо стоит, внимательно обозревая окрестности, куноичи с протектором Скрытого Песка. И лицо её мне кажется смутно знакомым. Ну да, точно! Хотя, будем честны хотя бы сами с собой — на лицо я посмотрел в последнюю очередь. Там и кроме лица очень даже есть на что глянуть. Да ещё с учётом такой выразительно и минималистично подобранной одежды…

Мысленно отвешиваю себе оплеуху и отвожу глаза от куноичи Песка. Повзрослел, блин, сбылась мечта идиота. По организму потихоньку начинают бегать гормоны. На мозги пока давят не сильно, но лиха беда начало. Ох, чую, ждут меня весёлые деньки…

— Если зрение меня не подводит, это одна из сильнейших куноичи Песка, Пакура, — понизив голос, сообщаю напарнику. — Обладает улучшенным геномом — Стихией Иссушения.

— Это которая Ветер плюс Огонь? — Такеши недоверчиво изгибает бровь. Перенял-таки, ехидина. — Мощная, наверное, штука.

— Дай ей пару минут на подготовку удара, и половина деревни мгновенно обратится в тлеющую безжизненную пустыню, — говорю я, вновь невольно переводя взгляд на предмет нашего разговора.

Пакура как раз коротко кивнула Хатаке и одним плавным движением не спрыгнула даже, а словно бы слетела вниз, на грешную нашу землю. Края и так не шибко длинной одежды сдвинулись, открывая длинные ноги; сильное тело в полёте вытянулось в струну, чтобы тут же мягко спружинить при приземлении. Ни на секунду не промедлив, куноичи прогулочным шагом продефилировала к своей сгрудившейся на дальнем от нас краю площади команде. Эх, хороша, чертовка! Вот будь я лет хотя бы на шесть-семь старше…

То всё равно фиг бы чего мне светило. Перевожу взгляд на Сакумо и отмечаю, что наш отец-командир тоже внимательно провожает гостью взглядом. Вот уж у кого все шансы… ну вот, опять на пошлости сбиваюсь. Срочно выспаться и потренироваться, чтоб дурных мыслей не осталось.

— А ты откуда её знаешь? — обернулась стоящая впереди меня Хьюга.

— В Книге Бинго видел и запомнил, — пожимаю плечами. — Всё-таки в Деревне Песка не так много S-ранговых шиноби.

Не рассказывать же всем подряд о той авантюре, которую Сакумо провернул с моей подачи.

— Учиха, — прибегает из первых рядов Ботан, — ты видел?!

— Я всё вижу, Инузука, — демонстративно вздёргиваю нос. — Это у нас семейное. Чего хотел-то?

— Шиноби Суны здесь! — ещё чуть-чуть, и мальчишка подпрыгивать начнёт от возбуждения. — Будут в разминке участвовать! Я знаю, что сейчас моя очередь, но выйди ты, покажи ката!

— И правда, Инаби-кун, — включается Шизука-чан. — Покажи класс. Чтобы они сразу увидели, чей отряд самый крутой.

— Хн… — мне в лом.

— И можешь идти сдаваться ирьёнинам с переутомлением, — Ботан думает, что нашёл офигенный аргумент. — Мы же видим, что ты не в форме.

Детишки переглянулись с улыбками.

— Сговорились за моей спиной, — вздыхаю я. — Ладно, будет вам мастер-класс от Инаби-данна. Но ни в какие медпункты я не пойду, так и знайте.

Тяжело вздыхая, плетусь к помосту. Детишки провожают меня одобрительными шепотками.

Всё дело в том, что во время утренней зарядки собравшиеся генины повторяют за инструктором различные ката. Наглядным пособием служит кто-то из джонинов, чаще всего — сам Сакумо. Мотивирует генинов он просто бешено — S-ранговый шиноби всё-таки. Всё равно, как если бы детишкам в провинциальной спортшколе показывал мастер-класс олимпийский чемпион. Однако детей много, на полукруглой площади они помещаются с трудом, да ещё и инструктора видят кто с левого бока, кто с правого. Поэтому на втором, нижнем ярусе стоят чунины-инструктора и повторяют «простые движенья» за образцом. Чунины стоят к нам спиной, повторять ката за ними куда удобнее и проще. Иногда особо отличившимся детишкам позволяют побыть наглядными пособиями.

И вот тут-то как раз и кроется ещё одна причина, почему «Ни Бутай» считается самым-самым. Настроения выкобениваться, как пришлая куноичи, нет никакого, так что просто подтягиваюсь, опираясь руками о каменную «ступеньку» помоста. В общем, я, конечно же, мелкий, наглый и вредный пацан, и по возрасту младше многих, и по чакре слабее… но у меня уже есть фирменный учиховский чит. И повторить разминочные ката за инструктором для меня — как высморкаться. Устаю только быстро. Сажусь в позу лотоса, опираясь спиной и затылком о прохладный камень, прикрываю глаза.

И, кажется, тут же просыпаюсь от больно прилетевшего по башке камушка.

— Не спать! — Хьюга сурово хмурится и грозит кулачком. Детишки хихикают.

Ты этого пока не знаешь, Шизука-чан, но ты только что заслужила мою кошмарную мстю. С кряхтением поднимаюсь на ноги, оглядываюсь. Площадь заполнена народом. И впечатление такое, словно все пять сотен человек смотрят только на меня. Пару месяцев назад это неслабо так нервировало, а сейчас притерпелся — почти не дёргаюсь. Ну что, повеселим почтеннейшую публику?

Наверху, рядом с Сакумо появляется старик Масаказу, один из местных «джонинов». Оглядывает собравшихся, кланяется Хатаке, кланяется нам. Мы дружно кланяемся в ответ. Прикрываю глаза. Я и так знаю, что сейчас произойдёт. Старик вскидывает к губам флейту, и над площадью плывут первые ноты незатейливой мелодии. Я чувствую лёгкое давление чужой чакры на мозги, и все остальные дела и заботы отходят на второй план — я ничего не забываю, но сейчас есть только флейта и моё тело, обдуваемое речным бризом. Поначалу это сильно пугало, и далеко не меня одного — добрая половина присутствующих на рефлексах вопили «Кай». Но привычка — страшная сила. Сейчас мы не просто ощущаем чужое воздействие, мы постепенно начинаем вникать в его нюансы и принципы, понимать, куда оно ведёт нас. Ну, те, кто старается, по крайней мере. Ноги сами собой становятся чуть шире плеч, руки расслабленно повисают. Открываю глаза.

Как всегда, мир после активации шарингана бросается в глаза тысячей ярких красок. Смотрю на Хатаке и вижу каждый отдельный волосок в его шевелюре, каждую царапину от собачьих когтей на джонинском жилете. Сакумо медленно перетекает в низкую стойку, и я повторяю его действие, словно тень. Два с половиной десятка боевых товарищей за моей спиной проделывают всё то же с секундным запозданием.

Песня флейты ведёт нас, постепенно ускоряя темп.

* * *

— Что-то ты медленно жуёшь, — чавкаю я, ехидно глядя на Узумаки. — Устал, наверное.

— Я-то? Ни капельки, — фыркает Такеши. — А вот тебе и правда надо вздремнуть.

— Пф-ф, — использую я ультимативный учиховский довод на все возражения. Отхлебываю чаю. — Ничего подобного. Это у тебя глаза просто слипаются, вот и мерещится всякое.

Казалось бы, глупейшие же препирательства. А детишки прикалываются вовсю. Наша с Такеши пикировка продолжается уже минут двадцать, и всё это время кто-то из сидящих поблизости генинов срывается на еле сдерживаемое фырканье. Одним словом, завтрак проходит весело.

— Все доели? — огляделся по сторонам Инузука. — Тогда… Ни Бутай! Подъём!

Я с удовольствием оглядываю результат своих трудов. Это сейчас мы дружно поднимаемся со своих мест, подхватываем грязную посуду и организованно двигаемся на выход из столовой. В первые месяцы этого удавалось добиться с о-очень громким скрипом, да и то не всегда; а теперь детишки втянулись и привыкли держать марку. Как же, самый организованный из отрядов в Танигакуре! Смотрите, завидуйте!

Выйдя на улицу, мы компактно располагаемся на травке перед административным зданием.

— Сегодня! — важно приосанившись, изрекает Ботан, заглядывая в извлечённую из заднего кармана мятую бумажку. — У нас запланировано…

— А-аф! — Мицумару встаёт подле хозяина на задние лапы и упирает одну из передних в бок, точь-в-точь как у Инузуки.

— У нас запланировано командное испытание, — стоически переждав взрыв смеха, продолжает Ботан. — Никаких подробностей о котором мне не сообщали. Постараемся уложиться за час-полтора, чтобы успеть подготовиться к… да, Инаби-кун?

— Мне запретили говорить, что там будет, — опускаю поднятую руку. — Но на полтора часа можете не рассчитывать. До самого обеда там зависнем.

— Э-э… ясно, спасибо, — подвисает Ботан. — Тогда, ребят, нам край нужно успеть подготовить всё в послеобеденное время. Шизука-чан, список у тебя?

— Да! — подскакивает на ноги Хьюга. — Итак, кто пойдёт на рынок за мясом? Нужны двое!..

Сладко зевнув, приваливаюсь спиной к спине сидящего рядом Такеши и прикрываю глаза. Я в подготовке сегодня не участвую, у меня лапки. От тёплой спины посапывающего Узумаки опять тянет в сон…

— Инаби-кун! — меня легонько трясут за плечо. — Пора, Сакумо-сан вышел.

— Спасибо, — поднимаюсь на ноги, благодарно улыбнувшись Йоко.

— А всё-таки ты спал! — не преминул уесть протирающий глаза Такеши.

— Нет, — поведя рукой, категорично отметаю его инсинуации. — Просто задумался немного о вечном. Йоко-чан это знает, поэтому тебя будила первым, чтобы проснуться успел.

— Да тихо вы! — шикает на нас Хьюга. — Хатаке-доно говорит.

— Сегодня мы узнаем, как крепка ваша командная работа, и как хорошо вы затвердили то, чему вас учили, — рассказывает тем временем Сакумо всем собравшимся пяти сотням генинов. — каждому из отрядов выдадут карту, на которой будет обозначен маршрут их испытания. Прошу капитанов подойти ко мне.

Инузука несётся к трибуне. Гордый нинкен восседает у него в капюшоне, опираясь передними лапами о голову хозяина и громко облаивая спешащих тем же курсом капитанов соседних отрядов.

— Также для каждого из испытаний мне потребуется в помощь по одному человеку от каждого отряда. Эти люди знают, о ком я говорю. Займите свои места!

— Ребят, я пошёл, — сообщаю своим, — испытания лёгкие, но с сюрпризами. Будьте внимательны, и у вас всё получится.

Выбравшись из скопления генинов, я неторопливой трусцой направляюсь к своей «станции». Подсказанные мной ещё прошлой осенью идеи тутошнее руководство весьма быстро и креативно приспособило к жизни и развило. А вот и оно, место испытания номер четыре. Две ширмы, два раскладных стула, столик с письменными принадлежностями — сплошной минимализм.

— Привет, Эбису-кун! — оборачиваюсь я, заслышав шаги сегодняшнего напарника. — Готов показать класс?

— Ещё бы, — ухмыляется тот, поправляя чёрные очки. — Действуем, как и планировали?

— На самом деле, — чешу нос, — хотел предложить тебе небольшую сделку. Но если откажешься, то всё по старому плану.

— Что за сделка? — недоумённо переспрашивает мальчишка.

— Тебе ведь нравится Акина-чан из восьмого? — без обиняков интересуюсь я.

— Э-э… ну…

— Да ладно тебе мяться, все и так знают, — я с трудом сдерживаю зевок. — Ы-ых.... В общем! Я устраиваю вам свидание и сплю остаток времени до обеда. А ты работаешь за двоих.

— С-свидание? — краснеет тот.

— Не волнуйся, пока не устрою, работаем вместе, — ухмыляюсь я. — По рукам?

— А-а если вообще не сможешь?

— Не недооценивай гений Учиха! — демонстративно задираю нос.

— Пф-фха! По рукам!

— Отлично! — ну вот и всё, первая часть Хитрого Учиховского Плана выполнена.. — Ты, кстати, в курсе, что Восьмой именно к нам идёт первым делом?

— Да, — зябко передёрнув плечами, отвечает будущий «элитный сенсей».

— Ну, тогда работаем по схеме три, — хмыкаю я, разворачиваясь к подбегающей толпе генинов. — Начинай.

— Всем привет! — Эбису жизнерадостно машет рукой в сторону новоприбываших. — Добро пожаловать на отметку четыре!

— М-м… здравствуйте, — застенчиво потупив глаза, поддерживаю его я. Тянусь рукой к переносице и тут же её отдёргиваю, как будто спохватившись.

— Вашей задачей на этой отметке будет показать владение техникой Хенге! — принимается рассказывать заученный текст Эбису. — Для этого мы сначала выберем одного из вас, ну, вот к примеру, Эйку-чан…

— Ну коне-ечно, как выберем, так сразу Эйку, — еле слышно бурчит стоящая ближе ко мне нескладная девчонка.

— …вы зайдёте за эту ширму и все превратитесь в неё, — продолжает тем временем Эбису.

Надо отметить, что предмет нашего разговора, Мори Эйка, по праву считается одной из красивейших девчонок среди генинов. Если куноичи нашего отряда берут аккуратностью и опрятностью, держа безусловное лидерство в неофициальном «командном зачёте», то Эйке хоть сейчас можно было выдавать пальму первенства в индивидуальном. Длинные, сильные ноги, грива чёрных, с зелёным отливом волос, ниспадающих по спине шёлковым водопадом, вполне уже заметная и совсем не детская фигура... Ничего удивительного, в принципе — девчонке четырнадцать, да и внешними данными природа не обидела. То-то остальные представительницы прекрасного пола так бурчат.

— У вас сейчас тридцать очков, — вставляю комментарий я. — Если тот, на кого мы укажем, окажется не Эйкой-чан, команда теряет одно очко. Но если мы ошибёмся, определяя Хенге, и ненароком укажем на саму Эйку-чан, то ваша команда получит плюс тридцать очков и считается победительницей этого испытания.

— На превращение у вас три минуты, — подводит итог Эбису.

Когда гомонящие дети скрываются за специальной ширмой, мы переглядываемся.

— Я покажу тебе нескольких самых очевидных, а потом отойду поговорить с Акиной-чан.

— М-может не надо?

— Не ссы, пацан, — хлопаю его по плечу. — Уговор дороже денег.

Эбису что-то ворчит себе под нос. Мы подходим к ширме:

— Время вышло!

Генины высыпают из-за загородки, обмениваясь заговорщицкими взглядами. Все они почему-то стараются кучковаться поближе к Эбису. Ха! Наивные чукотские детки!

Выстраиваем всех номинантов шоу «Один-в-один» в почти ровную шеренгу.

— Хм, неплохо… неплохо, да… — задумчиво бормочу я, прогуливаясь вдоль ряда затаивших дыхание генинов.

Пальцы я сцепил в замок за спиной, и на них никто не смотрит. Кроме тихо-мирно стоящего в сторонке Эбису. Так. Так-так. У этой «Эйки-чан» слишком испуганный взгляд. На секунду отгибаю мизинец. У этой эластичные бинты на бедре не так намотаны. Большой палец вверх. Эта… очень похожа, лучше не рисковать. Не подавая знаков, прохожу дальше.

— Не знаю, не знаю, — дойдя до конца шеренги я с тяжёлым вздохом качаю головой. — Эбису-кун, что думаешь?

Детишки слушают, затаив дыхание. Только у некоторых в глазах вижу ожидание какого-то подвоха. О, кстати! Это ж мои одноклассники бывшие! Попались! Я знаю, что вы знаете — без подвохов и подлянок Учиха жить не умеет. Ну, ловите тому лишнее подтверждение.

— Вот эта, — напарник, не раздумывая, тычет пальцем в первую из указанных мной жертв. — А ещё эта, эта, эта, вот эта…

Генины в лёгком шоке — вот только что же всё было хорошо, и тут восемнадцать из тридцати мгновенно отсеялись. Споры, обиженный бубнёж, поиски виноватых… а тут ещё кто-то из них замечает, что за чёрными очками моего напарника скрываются алые радужки! Вот это глазищи! у Эйки-чан такого выражения лица точно не может быть, так что ещё минус один кандидат. Хе-хе.

— Эбису-кун, подойди, пожалуйста, — мы отходим в сторонку, давая оставшимся генинам возможность понимающе поперешёптываться на тему «коварного Учиха». Понижаю голос. — Они заметили. Думают, что мы поменялись. Готов ко второй фазе?

— Ага, — ухмыляется тот, посверкивая фальшивым шаринганом.

— Работаешь один. Я отойду поговорить с Акиной-чан.

— Ты её узнал? — взволнованно, подпрыгнул Эбису.

— Не мельтеши, Я учился с ней в одном классе. Идём, — я неторопливым шагом направляюсь обратно к пытающимся прийти в себя генинам. Точнее, к одной конкретной девчонке. — Эйка-чан, м-можно тебя на пару слов?

— М-меня? — девчонка, к которой я обратился, удивлённо моргает и ещё раз убирает за ушко непослушную прядь, лишний раз подтверждая мои подозрения.

— Ага, — смущённо потупившись, киваю я.

— Конечно, — бормочет она, следуя за мной и явно чувствуя себя не в своей тарелке. — О чём ты хотел спросить?

— Я, ну… — стараюсь заикаться, как смущённый двенадцатилетний шкет. — Я хотел поговорить об… Акине-чан! Вы ведь с ней подруги, да?

— Э-э… — девочка явно пребывает в замешательстве. — Ну, вообще-то не совсем… А как ты узнал, что это я?

— Так Инаби-кун подсказал! — радостно улыбаюсь я. Да-да, ребят, вы все уже в курсе, кто тут «настоящий Учиха».

— Бака-Инаби, — фыркает девчонка. Улыбается весело. Головоломка для неё сложилась вполне однозначно — Эбису хотел поговорить с настоящей Эйкой, мелкий и хитрый приколист Учиха подсунул ему Акину. — Так о чём ты хотел спросить?

— Про Акину-чан!.. — отвести глаза, помяться, помычать, посопеть… достаточно. — Она такая, ну…

— Красивая? — хихикнув, подсказывает девчонка.

— Очень! — радостно киваю я. — Я хотел спросить, ну, в общем, как лучше пригласить её... на свидание?

— С-свидание? — поперхнувшись, переспрашивает «Эйка».

— Да! — всё больше «распаляясь», говорю я. — Она такая красивая и весёлая, и эти её косички прикольные такие, и сегодня у неё в волосах цветок, что я принёс, и я подумал…

— Так это был ты?

— Конечно! Я хотел просто подойти и пригласить её, но Учиха откуда-то узнал, и предлагает сделать какую-то хитрую комбинацию, Например позвать её со сцены во время утренних ката, или написать большими буквами на стене напротив корпуса, и я хотел у тебя спросить, как лучше, потому что ты же её лучшая подруга, я видел, вы болтали и смеялись, и вообще… — я выдохся.

— Ой… — девочка прижимает ладошки к щекам.

Мне становится немного стыдно. Куда я полез вообще в их детские отношеньки? Но сейчас давать задний ход уже поздно.

— Так что думаешь, у меня есть шанс? — жалобно смотрю на жертву бессовестного обмана.

— Д-думаю, есть, — собравшись с силами выдавила Акина. — Но, э-эм, Эбису-кун, ты… не слушай Учиха! Не надо никаких объявлений на всю площадь, я-а… уверена, что Акине-чан будет приятнее, если ты просто подойдёшь к ней и спросишь, то она и так согласится! То есть... наверное согласится.

— Отлично, спасибо! — улыбаюсь я. — Тогда, Акина-чан, пойдёшь со мной на свидание сегодня вечером?

— К-как?..

— Ой, ну правда, Акина-чан, неужели ты думаешь, что я тебя не узнаю под чьим-то Хенге? Так значит, сегодня вечером?

— Хорошо, — пищит стремительно краснеющая девчонка. — А-а куда?

— Пока не знаю, — улыбнулся я. — Но обязательно придумаю! Увидимся!

Порывисто обнять девочку, смущённо отскочить в сторону и, улыбнувшись через плечо, походкой победителя направиться обратно на место испытания. Всё, миссия выполнена, можно спа-ать...

Я ещё дожидаюсь, пока Восьмой Отряд получит свои законные пять баллов за четыре Хенге, которые Эбису не смог наверняка отличить от оригинала, желаю им удачи на следующих испытаниях и споро тащу один из раскладных стульев за дальние кусты.

— Значит так, — по дороге расписываю я диспозицию своему компаньону. — Она согласилась. Свидание сегодня вечером. Точное время и место выберете самостоятельно. Подойдёшь к ней за обедом, или записку пришлёшь. Только сильно не затягивай — девчонки на такие мероприятия собираются долго и прихорашиваются по несколько часов. Так что дай ей это время. И не забудь внимательно посмотреть на результат и сказать, что ты о нём думаешь — она ведь прихорашиваться будет для тебя, вот и оценишь. Понял?

— Э-э… — мальчуган в замешательстве потирает переносицу под дужкой очков. — а что я ей скажу-то?

— Да что угодно. — отмахнулся я, плюхаясь на стул. — Хоть про Силу Юности, лишь бы вам обоим было интересно. На вот, держи.

— Что это? — Эбису подозрительно смотрит на сложенный в несколько раз листок бумаги, что я втиснул ему в руки.

— Это информация по следующим отрядам и мои ы-ых. соображения, как отличать Хенге, — зеваю я. — Если совсем не будет получаться, буди.

Закрываю глаза и откидываюсь на тряпичную спинку стула. Шелестят листья, кожу обдувает прохладный ветерок, между колышущихся веток то и дело проглядывает солнце, подсвечивая закрытые веки. Метрах в десяти взволнованно гомонят дети.

Хоро…

Мне снится полёт. Внизу блестит зеркальная гладь лесного озера, сверху раскинулось бездонное, голубое, без единого облачка, небо, а я на огромной скорости ношусь между ними, то взмывая на недосягаемую высоту, то падая камнем к самой воде, то описывая круг вдоль берега, почти касаясь крон окружающего леса, нависающих над водой. Эх, класс! Такая скорость, аж дух захватывает!

Развернувшись, словно оттолкнувшийся от бортика пловец, я стрелой несусь через центр озера к противоположному берегу. Показалось, или вокруг как-то потемнело?

Позади слышится плеск. Остановившись и развернувшись на месте, я во все глаза гляжу на разворачивающееся зрелище — вода расходится в стороны, обнажая огромную покатую поверхность, закручивается бурунами по её краям. Да это же!

На поверхность озера всплывает огромная черепаха. Вынырнувшая из-под воды чудовищная голова, увенчанная хаотичной короной костяных наростов, размерами превосходит четырёхэтажный дом. Огромный, больше легковушки, жёлтый глаз светится первобытной злобой. Широченные хвосты вразнобой хлопают по воде, поднимая гигантские, хаотично гуляющие из стороны в сторону волны. Трёххвостый биджу явно за что-то на меня обижен…

Ёпрст!

Складываю руки по швам и камнем падаю к самой поверхности воды, чудом избегнув мощного плевка Санби. Мечусь между волн, словно в хаотичном, постоянно меняющемся лабиринте — хоть и трудно, но зато тут меня не видно. Биджу наугад шарашит по озеру лапами и хвостами, порождая настоящие цунами, и на меня с двух сторон движутся огромные стены воды, норовя схлопнуться, похоронить под собой. Чудом проскальзываю между ними и… оказываюсь прямо перед мордой этой шибанутой Тортиллы.

— Исобу! Чего тебе надо?! — истошно ору. — Мы не вра…

Я встречаюсь взглядом с биджу, и крик застывает на губах. Зрачок яростно рычащего зверя отливает алым, а внутри заметен странный вращающийся рисунок. Словно обычные томоэ шарингана поплыли, меняя форму, «хвосты» их удлинились, сливаясь в круг, а на месте «точек» возникли алые проплешины. Это же!..

Меня накрывает холодной, пробирающей до костей волной, и бешено крутит, тащит куда-то вдаль…

* * *

— А-а-а!!! — подскакиваю с раскладного стула на добрых полметра и ошалело оглядываюсь. Ах вы спиногрызы мелкие!

С головы и плеч ручьями стекает холодная колодезная вода. Передо мной усталый, но довольный Узумаки ставит на землю пустое ведро. Вокруг заливисто хохочут остальные наши. Ну коне-ечно, кто ж это ещё может быть, кроме милого-дорогого Второго Отряда?

— Вы чё тут устроили, засранцы? — рявкаю я.

— Он, точно он… — выносит вердикт Хьюга и присоединяется к общему ржачу.

— Нам сказали, что цель данной станции — проверка Хенге, — криво ухмыляясь, поясняет Такеши.

— Проверяющий выглядел, как ты, но вёл себя совершенно иначе, — добавляет Йоко. Уголки её губ чуть приподняты. — Джирайя-сенсей учил нас искать сокрытое в сокрытом.

— Так что мы решили — это ловушка! — с энтузиазмом поддерживает их Инузука.

— А-ав!

Ребята расступаются, и я вижу Эбису. Аккуратно связанного и с кляпом во рту. Со стоном прикладываю ладонь к лицу.

— Я даже спрашивать не буду, чья была идея, — говорю не отрывая руки от лица. — Вы только мне скажите, гады! На кой было водой-то окатывать?!

Детишки смущённо умолкают. В наступившей тишине Такеши неловко откашливается:

— Кхм. Ну, знаешь… от зависти! — взлохматив красную шевелюру, произносит он. — Мы там стараемся, полосу препятствий проходим, кунаями бросаемся, «раненых» товарищей на своём горбу таскаем... а ты тут дрыхнешь!

Детишки вновь начинают подхихикивать.

— Ты же понимаешь, Кеша-кун, что моя мстя будет ужасна и неотвратима?, — криво ухмыляюсь я.

— Уже боюсь, о великий и ужасный Инаби-данна, — отзеркаливает мою ухмылку Такеши. — Ты чего так орал-то?

— Прикинь, приснилось, что на меня Санби напал, — развожу руками. — Ещё бы чуть-чуть, и пришлось бы штаны сушить.

— Не хочу тебя расстраивать, но, похоже, и так придётся.

Непроизвольно хватаюсь за самое дорогое. Блин. Уел. Естественно, после целого ведра, да прямо на голову, сушить придётся вообще всё

Вокруг на мгновение повисает тишина… в которой становятся различимы странные звуки. Взгляды скрещиваются на связанном Эбису. Мой сегодняшний напарник сидит на земле, прислонённый спиной к дереву и ржёт, всхлипывая и похрюкивая сквозь кляп. Тут уже весь отряд взрывается громким хохотом. Сил держать хмурое лицо не остаётся, и я смеюсь вместе со всеми.

* * *

— Инаби-кун…

— Ы-ых.

— Инаби-ку-ун.

— М-ма, м-ма…

— Бака-Инаби!!! Хватит спать на ходу!

— Между прочим, незачем так орать, — открываю глаза и с укоризной смотрю на Хьюгу. — Я, если что, и так прекрасно тебя слышу.

— Ах ты! — заносит руку для удара та.

— Шизука-чан хочет сказать, что потребуется наше участие в спарригах, — подсказывает Йоко, не давая разгореться конфликту. — Она смотрела Бьякуганом, и, видимо, на доске объявлений сейчас в основном командные вызовы.

Арена — одна из недавно введённых в эксплуатацию достопримечательностей Деревни, Скрытой в Долине. Построили её во многом с моей подачи — предложил Сакумо и Акире устроить место для сброса пара и зарабатывания очков. Отцы-командиры по недолгом размышлении идею одобрили, и на окраине Танигакуре-но-Сато вырос небольшой стадион — младший брат Коноховской Арены Чунин-Шикен. Здесь свободные от миссий и тренировок генины могут выставить свою кандидатуру на бой и, при выигрыше, получить «десять очков для Гриффиндора». Спарринги проводятся как одиночные, так и командные, трое на трое. И сейчас, видимо, на «Доске Вызовов» висят именно вторые.

— Да кто рискнёт с нами драться-то, — зеваю я. — Всех ведь уже почикали, и не по одному разу.

Да, в первую неделю соревнований наша команда «сняла сливки» и вошла в местные анналы, одержав полтора десятка побед подряд. Всё-таки против малоопытных генинов мой шаринган — обалденный чит. Слабенькие попытки наложить гендзюцу я раскалывал «на счёт раз». Против тех немногих, кто уже освоил ниндзюцу у нас был ультимативный довод в виде Такеши и парочки разученных им барьеров. Они же сводили на нет все попытки достать нас метательным оружием. Соперникам оставалось только идти в рукопашную… против вымахавшего за эти месяцы ещё на полголовы двужильного Узумаки и беззастенчиво использующего читовые глазки Учихи. Йоко же спокойно прикрывала нам спины и подлечивала полученные царапины и синяки. Не скажу, что мы такая уж непобедимая команда, но у генинов-соперников за те три дня, что мы блистали на Арене, ключик к нашей тактике подобрать не получилось.

А потом нас просто перестали вызывать на бой. Доходило даже до того, что стоило нашей тройке показаться у Арены, как Доска Вызовов моментально пустела. Печалька…

— Не волнуйся, Инаби-кун, — ухмыляется уже позабывшая обиду Хьюга. — Сегодня от вашего вызова не откажутся.

На стадион мы вваливаемся дружною толпою. И большая часть отряда, громко переговариваясь и смеясь, тут же начинает карабкаться на пустую восточную трибуну и рассаживаться там поудобней. Сразу становятся понятны слова Шизуки — в «вип-ложе» напротив входа с удобством расположилась команда из Суны в полном составе. И с Сакумо в качестве гида. Заметив нас, Белый Клык широко улыбается, и я машу рукой ему в ответ. Опускаю глаза…

И расплываюсь в радостной улыбке. На мягком песочке Арены расположилась, ожидая желающих бросить им вызов, хорошо знакомая мне команда. Да-а уж, эти точно не откажутся подраться!

— Йош! Это же мой вечный соперник! — радостно размахивая руками, ору я.

— Йош! В этом бою мы покажем всю силу нашей Юности! — орёт в ответ мальчишка в зелёном трико. И радостно скалится.

Иду в его сторону и натыкаюсь на унылые взгляды Эбису и Генмы. Напарники Гая совсем не горят энтузиазмом, и ввязываться в проигрышный бой не очень-то желают. Всё-таки Шизука права — когда за тобой наблюдает сам Хатаке Сакумо, да в довесок ещё чужаки из Суны, праздновать труса и отказываться от поединка не будет никто. Перехватываю взгляд Эбису на трибуну и… едва сдерживаюсь, чтоб не шарахнуть себя фейспалмом по роже. Я же сам с утра устроил им с Акиной-чан свидание! Устроил и забыл, м-мать! И сразу становится понятно, зачем Эбису с командой попёрся на Арену — также, как и нам, ему нужно заработать баллов, чтобы потратить их на место для пикника. Ё-моё! Чё делать-то теперь? После того, как мы с ребятами отпинаем команду Гая, я сильно сомневаюсь, что запланированная мной свиданка состоится.

— Привет, Гай-кун, Генма-кун, сразимся сегодня в тренировочном матче? — бубню я дежурные фразы и предоставляю Такеши договариваться о подробностях поединка с чунином-организатором. А-а-а, что делать?! Думай, голова, думай! Слить матч? Не вариант! Нам тоже баллы нужны — так я подведу уже своих. Стоп! А чего это я один думать и переживать должен?

— Ребят, нужно посоветоваться, — тихо бурчу себе под нос, когда мы удаляемся в свой «угол ринга». — Такеши, организуешь барьерчик?

— Силы тратить перед боем… — для виду бурчит Узумаки, роясь в поясной сумке.

— Ой, не прибедняйся.

Фыркнув, Такеши втыкает в песок Арены три куная с обмотанными вокруг рукоятей бумажными печатями. Несколько пассов, и вокруг нас поднимается слабенький трёхгранный барьер.

— В общем, ребят, тут такое дело, — развожу руками. — Я устроил свидание Акине-чан. Вы помните, как она сокрушалась, что вокруг Эйки все носятся, а на неё внимания не обращают.

— Свидание с Эбису-куном? — первой поняла, куда я клоню, Йоко. — Он сам бы не решился её позвать.

— Ага, — улыбаюсь. — Я сэкономил им пару лет.

— Ох уж мне эти учиховские хитрости, — бурчит Узумаки. Но видно, что он уже понял, куда я клоню, и согласен помочь Акине-чан.

— В общем, предлагаю подумать, — подвожу итог я. — Как нам не сорвать свидание Эбису и Акины, и одновременно заработать очков на аренду площадки для пикника.

— Разве это не очевидно? — пожимает плечами Йоко. — Нам нужно проиграть команде Гая.

— И как это поможет нам заработать баллы? — склоняет голову набок Узумаки.

— Высыпаться надо, тогда на лету будешь такие намёки схватывать, — ухмыляюсь я. — Йоко-чан, ты — гений!

— Обсудим наши роли? — она улыбается краешком губ.

— Напоминаю ещё раз, — сурово оскалившись, рычит Цуме. — Никаких ударов в пах и по глазам! Оружие — только затуплённое тренировочное. Вместо взрыв-печатей каждому выдано по десять заменителей…

— Пшикалок, — тихонько бурчит Такеши.

— ...и если какой-нибудь умник покалечит товарища, я его сама так взгрею, что в лазарете будете на соседних койках лежать! Вам всё ясно?!

— Хай! — дружно отзываемся мы.

— Начали! — Цуме машет рукой и отпрыгивает в сторону.

— Хоп! — ору я, бросая под ноги себе и противникам дымовые шашки. Задержать дыхание, четыре шага вперёд и вправо, присесть, хлопнуть рукой по земле. И мы отпрыгиваем назад из дымного облака, готовя сюрикены и кунаи.

Такеши торопливо припадает на колено и присыпает песочком парочку бумажных печатей.

— Медленно назад, — звучит из-за наших спин спокойный голос. Йоко, как всегда, отлично отрабатывает за диспетчера.

Пятимся медленными шажками, и для оставшихся на месте противников из-за рассеявшегося дыма всё выглядит так, словно мы на такой скорости и двигались. Ловушка, конечно, детская, но мы и не рассчитываем на успе…

Команда Чозы дружно мечет в нашу сторону кунаи. Те так же дружно звякают об установленный Узумаки слабый барьер и падают на песок. Первая карта бита. Ждём.

На пару секунд активирую шаринган, читаю по губам. Эбису произносит: «Пятый вариант», команда противника дружно складывает печати и на секунду скрывается в клубах дыма. Договорились заранее, молодцы. Пойдут в обход? Да.

Разумеется, разделяться перед нападением на превосходящего или равного по силам противника — полная глупость. И разумеется, слева нас обходят только иллюзорные клоны, просто отвлекающие внимание. Хотя…

— Слева… — не успеваю договорить.

— Вижу, — тихонько обрывает меня Йоко. — Хороший вариант.

— Принято, — вздыхаю я. — Ловим Гая.

Используем обычное построение — треугольником. Мы с Такеши встречаем угрозу, Йоко прикрывает спину. Противник действует схожим образом — Гай бросается вперёд, стремясь как можно быстрее перевести поединок в тайдзюцу, Эбису прикрывает его справа, заходя нам во фланг, а Генма идёт «вторым эшелоном», готовя к броску кунаи. Оп-па, нежданчик!

Брошенные Ширануи снаряды оказываются «с сюрпризом» — крепящиеся к ним «типа взрыв-тэги» один за другим «взрываются» с лёгкими хлопками, и Такеши отменяет свой слабенький барьерчик, не дожидаясь окрика Инузуки. Гай тут же меняет направление и несётся к нам напрямки, сквозь не успевшую осесть пыль и песок. Эбису присоединяется к нему справа. Иллюзорные клоны мельтешат под ногами, сбивая прицел.

— Хоп, — на этот раз командует Узумаки. Выбрав показавшийся ему идеальным момент, он прыгает навстречу Эбису, уходя с дороги Гая. Прекрасный Зелёный Зверь, уже настроившийся провести свой коронный Динамический Вход, сбивается с ритма и на долю секунды мешкает, оглядываясь. Привет, родимый!

Встречаюсь с ним взглядом и, улыбнувшись, с удовольствием применяю простенькое гендзюцу, с застилающими обзор кружащимися в воздухе белыми перьями.

— Кай! — Майто реагирует практически мгновенно, но выигранная секунда стоит того.

Волосы Йоко удлиняются и захлёстывают Гая чёрными удавками, стягивая за спиной локти и лодыжки.

— Отлично! — прыгаю на помощь Узумаки, успешно сдерживающему натиск Генмы и Эбису. Старательно не смотрю назад.

Сшибка! Ширануи умело парирует удары моего тренировочного вакидзаши. Удар, удар, удар! Тихий вскрик сзади. Генма рвёт темп, выплёвывая мне в корпус зажатый между зубов короткий сенбон. Отбиваю и… правая бровь взрывается болью, а перед глазами — только голубое-голубое небо. Куда летим?

— Хы-ых, — приземление выходит неприятным. Пропахиваю немаленькую борозду, под одежду набивается песок. Ну, Гай!

Скашиваю глаза и наблюдаю стоящего на коленях Такеши, к горлу которого счастливый Эбису прижимает кунай.

— Победитель — Команда Сорок Семь, Девятый отряд, — объявлет Цуме.

Ну вот, Инаби, доволен? Из-за твоих хитрых планов твоя команда только что слила матч и похерила своё беспроигрышное реноме. А всё ради того, чтобы один неуверенный в себе болван пригласил девчонку на свидание.

* * *

— Не ушибся? — подошедшая Йоко помогает мне подняться и проводит светящейся рукой вдоль скулы. — Фингал будет.

Её слова я больше по губам читаю, чем слышу — очень уж в ушах звенит.

— Знаю, — грустно вздыхаю в ответ. — В первый раз что ли?

— Йош! Мой вечный соперник! — подлетает к нам лучащийся энтузиазмом Гай. — Это был великолепный бой! В следующий раз мы разожжём огонь нашего соперничества ещё ярче!!!

Гадский Майто. Освободившись из пут Йоко-чан он мгновенно сориентировался, подскочил ко мне и из слепой зоны, со спины провёл свой коронный удар ногой с разворота. И прямо мне по морде. Причём вдарил от всей широты души!

— Несомненно, Гай-кун. Это была славная охота! — хлопаю его по плечу, и мы подходим к остальным. — Отличный бой, Генма-кун, Эбису-кун. Не знал, что ты освоил Теневых Клонов. Хитро было придумано — прислать клона освободить Гая.

— Сюрприз, — еле выдавливает тот. Видно, что использование взрослой техники далось ему очень непросто. Вон рожица какая бледная. Но довольная…

— Инаби! — подлетает к нам спрыгнувшая с трибун Хьюга. кладёт руку мне на плечо. — …-кун. Такеши-кун, Йоко-чан! Вы… не расстраивайтесь из-за проигрыша, вы просто очень уставшие, и вообще…

Надо отдать Шизуке должное — на людях костерить нас она не будет, прибережёт ругань для «вечернего огонька». Всё-таки основы корпоративной этики передать ребятам у меня получилось. Да и легло всё на подготовленную почву. Но сейчас мне нужно совсем другое.

— Шизука-чан, — демонстративно скидываю с плеча её ладонь. — Выругай меня. Погромче.

— Н-нани?! — широко распахивает та свои белые глазищи.

— Выругай, чтоб все слышали на трибунах, — цежу я. Прохожу мимо неё, сунув руки в карманы и толкаю Хьюгу плечом. — Я дурак, балбес, не рассчитываю силы и вообще ты меня сдашь ирьёнинам с переутомлением. Давай.

— Э… — доносится мне в спину.

— Старайся кричать в сторону южной трибуны, — советует Такеши, проходя мимо неё следом за мной.

Надо признать, для двенадцатилетней девочки Шизука — особа весьма и весьма сообразительная. Уже на третьем шаге в спины нам несётся:

— Придурки! Балбесы! Чему вас только сенсей учил! Учиха! Да я тебя сама в госпиталь отволоку и сдам с переутомлением!..

Немногочисленные зрители на трибунах недоумённо шушукаются. Как же, такая сенсация — бессменные чемпионы сели в лужу. Медленно иду к выходу с арены. Старательно сутулюсь, шаркаю ногами, стараюсь не смотреть на южную трибуну. Не смотрю, не смотрю, иду мимо…

— Что, Учиха, отпинали тебя?

Оп-па! Поклёвка! Теперь главное не спугнуть.

— Отвали, Сенжу, — бурчу в ответ. На трибуну старательно не смотрю. Обиженный я. Очень, ага. Обиженный десятилетний пацан.

— Ой, смотрите, наш малыш сейчас расплачется! — включается в веселье второй голос, высокий и писклявый.

Останавливаюсь. Поднимаю голову и окидываю пренебрежительным взглядом троицу «обидчиков». Посередине Сенжу Ивао, крепко сбитый, рыжий и громкоголосый. Один из лучших мечников среди наших генинов. Рядом с ним, на полкорпуса позади, мальчишки из его команды — Курама Сейчи и Абураме Мицуо.

— Может и расплачусь, Курама-кун, — ехидно улыбаюсь — Но даже тогда у меня голос будет не такой писклявый, как у тебя.

— Ах ты!..

— Спокойно, Сейчи-кун, — останавливает его Сенжу. — Просто наш малыш Учиха сильно расстроился, что ему напинал этот неудачник в зелёном костюме.

— Больно ты борзый стал, Сенжу-кун, — говорю, растягивая гласные. Сплёвываю. — Я ведь только на позапрошлой неделе тебя отшлёпал на Арене, али забыл уже? Так ты только скажи — если предыдущий урок забылся, мы вас ещё раз показательно отпинаем, жалко что ли?

У рыжего мальчишки подрагивают уголки губ, а в глазах зажигается огонёк азарта. Но он старательно держит марку и серьёзно хмурится:

— Красиво болтаешь, Учиха-кун, — он спускается с трибуны на пару скамеек и внушительно нависает надо мной. — Да только сможешь ли за свои слова ответить?

— Да легко! — послушно «покупаюсь» на его хитрость я. — Пошли на Арену, мы вам быстро…

— Инаби, — Такеши догнал меня и «обеспокоенно» хлопает по плечу. — Ты уверен? Я половину чакры потратил. А ты тем более. Куда нам ещё бой?

— Хм-м… — задумчиво чешу затылок.

— Что, в штаны наделал от страха, Учиха-кун? — старательно подначивает Сенжу. Тоже мне, манипулятор малолетний.

— Готовьтесь к проигрышу, придурки, — запальчиво восклицаю я. — Мы вас по Арене тонким слоем раскатаем!

— Вообще-то нам завтра на миссию, — делает ещё одну попытку Узумаки.

— Вот сделаем этих… — запинаюсь я, — и пойдём отдыхать. Или ты предлагаешь сдаться?

— Будь по-твоему, — устало машет рукой Такеши. — Не говори потом, что тебя не предупреждали.

А как скривился-то, как скривился! «Я не хотел, меня заставили». Актёр растёт! Моя школа.

— Инузука-сан!.. — бегу к ботановской сестре.

Быстрее, пока Сенжу ничего не заподозрил!

— Одумайтесь, придурки, — в последний раз пытаясь нас образумить, рычит Цуме. — Вас же «на слабо» берут, как полных дурачков! Откажитесь от боя и подготовьтесь как следует!

— Ты слышал, Сенжу-кун? — ухмыляюсь, я. — Сдавайся, пока не поздно! Не будь дурачком!

— Тьфу, — судя по выражению лица, Цуме окончательно разочаровывается в моих умственных способностях. А у команды соперников, кажется, сейчас пар из ушей пойдёт от злости и желания проучить одного борзого недоросля. — Сами виноваты. Начали!

— Ну наконец-то! — радостно подпрыгиваю на месте и, рисуясь, со свистом рассекаю воздух тренировочными деревянными клинками. — Сейчас получите!

— Инаби!

— Стой!

Не слушая окриков сокомандников, сломя голову несусь вперёд, Оглядываюсь. Такеши и Йоко отстают шагов на семь. И понемногу раздаются в стороны, притормаживают словно в нерешительности. Противник тем временем замирает на месте и готовится к обороне. Двенадцать шагов между нами. Активирую шаринган и окидываю команду Сенжу быстрым взглядом.

Абураме рассеивает жуков у меня на пути. Логично. Часть зацепится за меня, остальные перекроют пути к отступлению, отрежут от команды.

Девять шагов до противника.

Курама складывает печати. Овца, Бык, Собака, Тигр… Адское Видение кастует, не иначе. Вот только взгляд его направлен мне за спину. На Узумаки нацелился.

Шесть шагов.

Сенжу ступает вперёд, вскидывая боккен над головой.

Четыре.

Бросаю оба тренировочных меча в Сейчи-куна, вынуждая того прервать почти завершённое гендзюцу.

Три.

Возвратным движением после броска ладони словно сами собой складываются в печать Тигра, формируя единственную доступную мне стихийную технику:

— Катон: Эндан!

Сенжу еле успевает уклониться от летящего ему в грудь огненного плевка и отскакивает в сторону, закрывая меня от Абураме. Курама ещё уклоняется от тренировочных мечей и не опасен. Неплохо бы сейчас на него напасть — Сейчи ведь в одиночестве остался. Но я набрал слишком большую скорость, да и план другой.

Рыбкой ныряю вперёд, пока Сенжу не додумался перетянуть меня боккеном по хребтине, и приземляюсь ровно на то место, куда только что ударила моя техника. Делаю короткий кувырок, разворачиваюсь, упираясь в горячий песок руками. Улыбаюсь в лицо замершему в двух шагах Ивао. Отмечаю краем глаза, как синхронно припадают на колено мои напарники. Сенжу бросается ко мне, вскидывая боккен над головой…

И с размаху влепляется в гудящую стену силового барьера!

— Как... — ошарашенно бормочет он.

— Будем считать, Ивао-кун, мне просто повезло, — радостно скалюсь. — Как и в предыдущие два раза.

— Он планировал это с самого начала, — Мицуо подходит ближе, стараясь казаться невозмутимым.

Из рукавов его потоком струится рой. Насекомые облепляют полупрозрачные, отливающие синевой стены барьера, стремясь найти хоть какую-то лазейку. Но воздвигшаяся над командой противника трехгранная пирамида держит крепко. Зрелище по-настоящему завораживающее... так, стоп.

— Узумаки мог поставить эту заготовку под барьер только во время первого боя, — продолжает тем временем разглагольствовать Абураме. — Что означает, Учиха специально старался вызвать нас на бой.

Окидываю себя быстрым взглядом и, поднатужившись, «сдуваю» ползущих по левой ноге жуков направленным выбросом чакры через тенкецу. Пусть не Кайтен, но тоже полезно. Однако, дальше рисковать не следует.

— Такеши! — повышаю я голос. — Давай уже, а то Абураме-кун выкрутится.

— Не успеет, — весело доносится слева. — Кац!

Внутри купола раздаётся несколько негромких хлопков, густо валит дым.

— Стоп! — появляется рядом с нами Цуме. — Победитель — команда тринадцать!

Ещё бы. Будь на месте тренировочных кибакуфуд настоящие, в результате и подрыва в замкнутом пространстве барьера и джонину могло бы поплохеть.

Поднимаюсь на ноги, отряхивая ладони от песка. Лишившийся подпитки чакрой барьер медленно опадает.

— Быстро сориентировался, Мицуо-кун, — обозначаю лёгкий поклон в сторону Абураме. — Отвлёк внимание разговором и ложной атакой, просчитал наши действия и успел нейтрализовать четыре из десяти взрыв-тегов. Ты хорош.

— Не зазнавайся, Учиха, — склонив голову набок, отзывается тот. — В следующий раз мы вас сделаем.

— Удачи, — искренне улыбаюсь, и хлопаю подошедших сокомандников по плечам. — Ну что, ребят, кажется, у нас хватает баллов для аренды беседки?

* * *

— Сегодня был хороший день, — Йоко отпивает чаю из кружки, отсветы костра пляшут на её спокойном лице. — Никто не травмировался. И мы все стали сильнее.

Отпив ещё, она тянется кружкой к висящему над огнём котелку, зачёрпывает ещё чаю и передаёт ёмкость сидящему рядом Такеши.

— Да всё уже сказали и не раз, — принимает кружку тот. — Хороший день. Неплохо выступили на командном соревновании, прошли все испытания. Напинали этому зазнайке Сенжу. Инаби-куна искупали…

Остальные детишки дружно хихикают. Ехидина красноволосая зачёрпывает ещё чаю из котелка и передаёт слово (и кружку) мне. Тяжело вздохнув, поднимаюсь на ноги. Не фигню ли я творю? Вроде ж не было претензий… ладно, решили — делаем.

— Я… кхм, — прочищаю горло, справляясь со внезапно охрипшим голосом. — Я извиниться хочу. Перед вами всеми и перед Шизукой-чан в особенности.

Повисает наполненная удивлением тишина, нарушаемая лишь потрескиваньем угольков в костре.

— Вы отправили меня на Арену сегодня, чтобы мы добыли нам баллов на место у костра, — поясняю я в ответ на выпученные от удивления глаза Акаме Ивана. — А я подговорил команду притвориться уставшими и ввязаться в бой с Сенжу. Мы рисковали, мы могли им проиграть и тогда бы подвели весь отряд.

Детишки тихонько шушукаются.

— Но самое главное не это, — продолжаю я. — Чтобы вытащить на поединок команду Сенжу, я притворился, что он меня взял на слабо. Что ради своего желания набить морду этому зазнайке я наплевал на то, что будет лучше для отряда. Я специально так себя вёл, чтобы он поверил. И вы, когда на трибуне сидели, тоже вполне могли бы сделать такой вывод. Если бы мы проиграли, то я бы так и остался для вас предателем, который всех подвёл по своей глупости. Хорошо, что всё быстро прояснилось. Простите, что своим обманом вас расстроил.

— Да фигня…

— Ничего страшного!..

— Зато вы как им наподдали!..

— Мы не в обиде… — несётся со всех сторон.

Облегчённо улыбаюсь в ответ:

— Спасибо! Ну, а в остальном день мне понравился. Выспался как следует, пока вы носились по испытаниям, подрался с биджу, искупался…

Ответом мне служит дружный смех.

Отпив чаю из кружки, передаю её дальше по кругу.

— Мне тожфе понфравился сефводняшний день, — начинает сидящий рядом Текуно, с аппетитом дожёвывая пирожок. — Жафдь тофько, фто завтра не наша команда уходит с караваном…

Традиция «вечерних огоньков» вошла в нашу жизнь с моей лёгкой руки. Поначалу детишкам было неинтересно слушать друг друга, они огрызались, едва до драк не доходило — взрослых-то нет поблизости. Но за прошедшие несколько месяцев втянулись и теперь чинно и благородно подводят итоги дня, перебрасываясь дежурными шутками. Есть чем гордиться — пусть не за три недели, а за три месяца, но мне удалось сколотить вполне дружный коллектив…

— Эй! — в бок пребольно вонзается узумаковский локоть. — Не спать!

— А? Что?! — оглядываюсь по сторонам.

— Тебя спрашивали. Историю-то дорасскажешь?

— А, историю… — улыбаюсь. — Но вы же знаете, что нам завтра рано-рано выходить на миссию?

Обвожу рукой потемневший лес, на который давно опустились сумерки.

— Ну пож-ж-жа-алуйста!

— Ладно-ладно! — машу руками. — На чём я остановился-то?

— На том, что генина Фродо утащили огромные пауки! — азартно напоминает Ботан.

— А-ав! — поддакивает ему нинкен.

— Точно, — ехидно ухмыляюсь. — Спасибо, что напомнил, Мицумару-кун.

— Пф-ф, — кривится Инузука.

— Так вот, в то же самое время армия самурая Арагорна, которого провозгласили новым даймё, подошла к воротам Тёмной Цитадели, — включаюсь в рассказ я.

Я и раньше-то всего «Властелина Колец» наизусть не помнил. А за прошедшие годы и вовсе только основные вехи сюжета в голове остались. Был бы в этом мире хоть один толкиенист, он бы меня четвертовал за такую вот «вольную достройку по мотивам». К счастью, таковых пока не наблюдается. Хотя…

Не прерывая рассказа, оглядываюсь по сторонам и вижу, с какими горящими глазами детишки слушают историю. С учётом общей эксцентричности ниндзя, не удивлюсь, если кто-то из них через пару лет прокачает ирьёндзюцу и нарастит себе эльфийские уши. А потом и всем желающим. Вот хохма-то будет…

Улыбнувшись своим мыслям, перевожу взгляд на рдеющие угли костра и продолжаю рассказ.

25 марта 46 года от основания Конохи. Страна Рек. Деревня Скрытой Долины

Серые предрассветные сумерки пахли мокрой травой и лошадями. По неприкрытым сандалиями пяткам тянуло прохладным сквозняком. Ботан беспокойно переступил с ноги на ногу и плотнее запахнулся в толстую куртку. За пазухой завозился Мицумару. Высунув наружу нос, щенок фыркнул, поёжился и спрятался обратно. Вздохнув, Инузука прошёлся вдоль готового к отправлению каравана, лениво оглядывая высокие ступицы и крепкие борта фургонов. Из-под натянутых пологов пахло железом, воском и пылью. Ботан не удержался и чихнул.

На крыльцо из штаба наконец-то вышли взрослые. Хатаке-доно что-то тихо втолковывал Ёшимицу-сану, заказчику их миссии, стоящая у него за плечом куноичи из Деревни Песка молча слушала, не вмешиваясь в беседу. Но взгляд Инузука привлекали не они, а замершая неподалёку Цуме. Онэ-сан выглядела внешне спокойной, но при более внимательном взгляде становилось понятно, что она чем-то раздражена. Ботан удивлённо покачал головой — стоящий рядом с онэ-сан Куромару неотрывно смотрел на Пакуру-сан, и, судя по прижатым ушам и чуть вздыбленной на холке шерсти, в союзниках гостью деревни никак не числил.

Странно. Чем куноичи из Суны могла обидеть онэ-сан? Ботану вчера гостья деревни показалась спокойной, собранной и не корчащей из себя непонятно что. Может это не так?

— Генины! — Хатаке-доно чуть повысил голос, и Инузука невольно придвинулся ближе, ловя каждое его слово. Краем глаза он отметил, что остальные члены команды тоже стягиваются поближе к лидеру. — Вы уже знаете, что вашей миссией будет охрана этого каравана вплоть до границы со Страной Огня и знаете маршрут, по которому пойдёте. Знаете, что охраняемый вами караван ведёт уважаемый Ёшимицу-сан, — он кивком указал на стоящего рядом дородного торговца в синем хаори. — Поэтому не буду тратить время на инструктаж, вы уже его слышали. Прошу вас только запомнить, крепко запомнить!

Хатаке-доно обвёл их внимательным взглядом, задерживаясь по паре секунд, глядя каждому в глаза.

— В джунглях близ деревни действует диверсионная группа врага, и, возможно, не одна. Некоторые из вас уже сталкивались с этим врагом и знают, насколько он силён и как неожиданно нападает, — Ботан проследил его взгляд и заметил, как серьёзно кивнули в ответ ребята из Долин. — Поэтому я прошу вас быть предельно внимательными, немедленно сообщать о любых замеченных странностях Кадо-сенсею и помогать товарищам в бою, если он случится. Да не угаснет в ваших сердцах Воля Огня! Покажите на этой миссии лучшее, на что способны!

— Хай! — голос Ботана слился с голосами товарищей по команде.

Уже выходя в ворота, он бросил через плечо короткий взгляд и встретился глазами с онэ-сан. Цуме слегка оскалилась и чуть приподняла руку со сжатым кулаком. Ботан досадливо фыркнул и, дёрнув плечом, проследовал за последней повозкой. Внимание и поддержка старшей сестры (двоюродной, но в клане не придавали этому особого значения) были одновременно приятными и раздражающими. Инузука нашёл глазами знакомый красно-белый веер на спине тёмно-серой куртки и вновь поморщился. Онэ-сан всё время твердила ему «не быть рохлей», «стать наконец альфой» и «не уступать всякой мелюзге». Ведь это же дикость — подчиняться какому-то ребёнку на два года младше тебя, да ещё намного слабее по чакре! По крайней мере, Цуме-сан считала именно так. На деле же…

Ботан нахмурился и бросил на Учиха ещё один пристальный взгляд. Тот был… неправильный. Да, он вёл их на многих проводимых кураторами-чунинами испытаниях (и вполне успешно), да, именно он тогда, в самом начале их жизни в Танигакуре, убедил, уломал, а где-то и заставил всех жить именно так, как они жили сейчас — с ранними побудками, совместными тренировками и вечерними посиделками. И для Цуме, как для чунина-наставника, всё было понятно — в Ни Бутай лидером является именно мелкий Учиха. Но все инстинкты, всё воспитание Ботана в один голос кричали — альфы себя так не ведут!

Чем дольше они жили вместе, тем чаще и охотнее Инаби-кун отдавал инициативу в чужие руки. Он спокойно подчинялся (даже девчонкам!), когда ему говорили что-то сделать, например, нарвать цветов для букета на день рождения Фуки-чан, или помочь Текуно-куну ставить ловушки у корпуса Шестого Отряда. Но когда Ботан один раз велел ему сбегать за сладостями для себя, чтобы показать, кто тут альфа, всё закончилось дракой, после которой Учиха сам же отволок Ботана в медпункт и наплёл там с три короба. А потом и конфеты принёс чтоб помириться… Разве альфы так делают?

Временами Ботану казалось, что Инаби-кун просто шибанутый какой-то, навроде этого громко орущего пацана, Майто. Эти его нескладные песенки-бубнилки, эти его смешки непонятно над чем, дурацкие шалости… Но он помнил, как тонко была рассчитана ловушка для зазнавшихся придурков из Семнадцатого, не раз замечал, как хорошо Учиха понимает других ребят, как серьёзно и спокойно беседует со взрослыми, когда ему от них что-то надо. А какие он рассказывает истории перед отбоем! Порой создавалось впечатление, что он просто не хочет быть альфой, но иногда соглашается им побыть, когда его попросит Шизука-чан, или Текуно-кун, или даже сам Ботан! Нет, глупости какие-то! Как можно не хотеть быть альфой?! Самым главным и сильным!

Инузука отогнал несвоевременные мысли и принюхался. Ветер нёс запахи человеческого и лошадиного пота, навоза, мокрой листвы. Над дорогой занималось неторопливое серое утро. Быстро обежав караван по периметру, он убедился, что чужих запахов в округе нет, вернулся в середину каравана. И пошёл поблизости, заинтересованно следя за разворачивающимся действом.

— Ямасита-сенсей, Ямасита-сенсей! — крутился Инаби-кун возле одной из повозок.

— М-мгрнх! Чего тебе, Учиха-кун? — Из-под прикрывавшего повозку тента высунулся недовольный Кадо-сенсей.

— А вы будете проверять патрули?

— Нет, Учиха-кун. Этим будешь заниматься ты, — Ямасита-сенсей с удобством устроился на нагруженных в повозку тюках и ехидно ухмыльнулся. — Хатаке-доно мне столько раз рассказывал, как у тебя хорошо получается управляться с детьми. Ты справишься. Действуй.

— Но… — начал было Инаби-кун и осёкся, видя, что его уже никто не слушает. Некоторое время он молча шёл наравне с повозкой, и Ботан хотел было уже подойти и похлопать Учиху по плечу, поддержать и помочь, как вдруг заметил, что на лице Инаби-куна появилось до боли знакомое выражение, словно тот глядел куда-то далеко-далеко. Инузука предвкушающе оскалился и подошёл ближе — весь его опыт говорил, что сейчас Учиха начнёт чудить.

— Йош! — звонко заорал Инаби-кун во всю мощь своих лёгких. — Я исполню ваше поручение, Ямасита-сенсей! Эй, ребята, все сюда!

Орал Учиха громко, надрывно и самозабвенно, повернувшись к пологу повозки, за которой скрылся от него Кадо-сенсей. Ухмыляясь, Ботан подошёл ближе и тоже включился в веселье — теперь они созывали остальных генинов уже на два голоса. Ямасита-сенсей хранил угрюмое молчание и наружу не показывался.

Первым на крики подтянулся Сора-кун. Вынырнув из-за передней повозки, он положил руку на эфес своего шото, встретился с Ботаном взглядом и вопросительно поднял бровь. Инузука только головой покачал, не переставая орать с Учихой на два голоса. Проснувшийся Мицумару высунул нос из-за пазухи хозяина и тоже включился в веселье, оглашая округу звонким лаем.

— Чего орёте, придурки? — зеленоволосая девчонка из Танигакуре вспрыгнула на крышу повозки Ямаситы-сенсея, взмахнула руками, удерживая равновесие, и грозно насупилась. — Я, вообще-то, окрестности проверяла сенсорным дзюцу.

— Ты — молодец, Куджаку-чан! — Учиха лучезарно улыбнулся и встал в «Позу Хорошего Парня», точь-в-точь как его зелёный приятель из Девятого. — А какая тебе разница, откуда пользоваться своей техникой?

— Я… — повозка подпрыгнула на ухабе, и девчонка осеклась на полуслове. — Мне надо остановиться, чтобы технику применить. И чтобы рядом никто не стоял, а то сбивает.

— Поня-атно, — протянул Учиха. — А вот скажи…

Ботан переглянулся с Сорой-куном и едва сдержался, чтоб не фыркнуть пренебрежительно — Шизука-чан из их команды куда сильней этой девчонки из Долин. Она может бьякуганом на бегу смотреть. И по деревьям и стенам круто бегает. А эта, вон, третий раз равновесие теряет, а туда же — выпендривается, на крыше повозки стоит!

Пока Инузука был занят своими мыслями, а Инаби-кун выспрашивал у зеленоволосой слабачки какую-то фигню про их отряд, подошли остальные генины из их команд.

— Что за шум, а драки нет? — хмыкнул Узумаки, приближаясь.

Сора, как обычно, просто плечами пожал.

— Ямасита-сенсей назначил Инаби-куна главным, — решил немного помочь товарищу Ботан. Ему хотелось посмотреть, как Учиха станет доказывать свою альфовость.

— Что-о?! — ожидаемо завопила Шизука-чан. Да и девчонка из Танигакуре, Куджаку, тоже недовольно насупилалсь.

— Йош! — радостно заорал Учиха, заставляя уже набравших в грудь воздуха девчонок осечься. — Ямасита-сенсей показал настоящую Силу Юности!

— Э-э-э… — Хьюга широко распахнула глаза. Да и остальные генины, кроме напарников Учиха, выглядели удивлёнными. Уж очень не вязался вечно недовольный и ворчащий о низкой зарплате и непослушных генинах сенсей с воплями придурочного пацана в зелёном трико, которого знала вся деревня.

— Ямасита-сенсей сказал, что мы сами должны выставить охранение, следить за окрестностями и отражать вражеские атаки! А он будет спать в повозке! — закричал тем временем Учиха, тыча пальцем в кожаный полог. — Это прекрасно! Охраняя караван, мы получим бесценный опыт и будем всегда начеку! Поэтому, когда враг нападёт, мы встретим его во всеоружии, а бедного Ямаситу-сенсея убьют спящего первым же ударом! Он жертвует собой, чтобы мы смогли научиться! Вот это самоотречение! Такая бездна заботы о других! Мы не подведём вас, Ямасита-сенсей! И всем-всем будем рассказывать о вашем подвиге!

В повозке закашлялись.

Ботан разулыбался — опять Учиха вычудил, как от него и ожидалось! Окружившим их генинам шутка тоже понравилась — со всех сторон слышались смешки.

— Так что я предлагаю собраться всем вместе и обдумать, как нам лучше охранять караван, чтобы враг не застал врасплох, — спокойным и доброжелательным тоном, очень неожиданно звучащим после недавних воплей в духе Майто Гая, предложил Инаби-кун.

— Но Инузука сказал, что Ямасита-сенсей назначил тебя главным, — переспросил парень с мечом из местного клана Фурукава.

— Йош! — радостно воскликнул Учиха. — Если ты так хочешь, Ринджи-кун, то тебе я как главный приказываю! Обсуди вместе с нами, как лучше защитить караван, а потом как вместе решим, так и сделаем! — тут голос его вновь стал спокойным и негромким. — Ну, а всем остальным предлагаю просто собраться вместе и обсудить!

Ботан рассмеялся вместе с остальными.

Ну и что это было? Альфа или не альфа? Как понять?

— У нас трое сенсоров: я, Ботан-кун и Куджаку-чан, — как обычно, первой включилась в обсуждение Хьюга. — Предлагаю разделиться на три группы, каждая из которых будет защищать своего сенсора, а тот будет следить за джунглями.

— Вот ещё! — фыркнул Ботан. Он не слабак какой-то, чтоб его защищали. — Нас с Мицумару не надо защищать!

Нинкен высунул мордочку из-за пазухи и согласно тявкнул.

— Мне кажется, лучше действовать сработанными командами, как привыкли, — Учиха влез в разговор раньше, чем Шизука-чан успела раскрыть рот и начать спорить. А в том, что она начнёт, Ботан не сомневался. — Сенсорные способности Хьюга и Инузука отлично дополняют друг друга. Вы хорошо работаете в паре. А вот Куджаку-чан, наоборот, надо, чтобы никто рядом с ней не стоял и не забивал фон своей чакрой. В нашей команде сенсоров нет, поэтому мы разделимся и усилим ваши. Я пойду с одиннадцатой, а Такеши-кун и Йоко-чан останутся помогать Ринджи-куну и Мики-куну.

— Согласен, — кивнул доселе молчавший Сора.

— И я, — поддержал товарища по команде Ботан. Отбросив неуместные размышления про поведение Инаби, он включился в обсуждение. — Ветер дует с той стороны, значит нашей команде нужно идти в голове каравана. В хвосте мы с Мицумару мало что почуем.

— Я тогда сяду на крышу предпоследней повозки, — помолчав, сообщила Куджаку. — Буду оттуда пытаться почувствовать окрестности.

— Я могу укрепить борта повозки печатями, — добавил Узумаки. — И научу тебя, как их активировать, если почуешь что-то.

— Хн, — Учиха улыбнулся. — Есть у кого-то возражения? Ямасита-сенсей?

Все вновь улыбнулись. В повозке царила тишина.

— Тогда давайте расходиться, — подытожил Инаби. — Если враг нападёт, собираем возчиков к повозке Куджаку-чан, и сами к ней отходим. Если у какой-то команды возникнет важный вопрос, она присылает гонца, и мы собираемся вместе ещё раз. Идёт?

Ботан слушал согласный гомон генинов, смотрел в спину удаляющемуся Учиха и не мог перестать задаваться вопросом. Как он это делает?

* * *

Ветер нёс с собой сотни запахов, резких и едва уловимых, знакомых и не очень. Ботан глубоко вздохнул и задумался, пытаясь разобраться в ощущениях. В джунглях были сотни видов трав, деревьев, лиан и кустов, десятки разновидностей животных. А уж насекомых — просто тьма тьмущая. И запахи существовали не вперемешку, абы как. В них была чёткая система, пусть и невероятно сложная и запутанная. Одни растения росли рядом с водой, и собирали к себе одних животных, другие к воде старались не приближаться, А значит, их запахи не могли смешиваться. Отслеживанием подобных закономерностей и занимались Инузука, вынюхивая врага в лесу. Любая дисгармония, любое отклонение от привычного положения вещей было признаком чуждого присутствия. Нужно только вовремя заметить…

Кажется, ничего необычного (а значит, опасного) поблизости не было. Ботан на всякий случай настороженно прислушался и двинулся дальше, догоняя ушедших вперёд товарищей. Мицумару завозился за пазухой, и Инузука погладил его сквозь куртку. Первые несколько часов пути щенок сильно помогал вынюхивать врага, но потом набегался и завалился спать. Всё-таки, он был ещё слишком мал. Ботан и сам уже порядком умаялся и с нетерпением ждал привала — тогда можно будет завалиться поспать, оставив отдохнувшего нинкена на охране. Ведь человек и собака — друзья и всегда помогают друг другу. Так живут Инузука.

— …ну покажи-и-и! — перестав ломать голову над сложным переплетением запахов, бьющих в ноздри, Ботан обратил внимание на разговор товарищей по команде. Который, надо сказать, скорее напоминал перебранку. — Ну пож-жа-а-алуйста!

— Отвали! — рявкнула Шизука-чан, резким движением складывая пальцы в печать концентрации. — Бьякуган!

На мгновение Ботану показалось, что она сейчас кинется на доставучего Учиха с кулаками, да и сам тот немного дёрнулся, видимо, тоже испугался. Но Хьюга просто оглядела окрестности, выискивая признаки присутствия неприятеля, и с усталым вздохом деактивировала додзюцу.

— Хм-м, Шизука-чан? — в воцарившемся молчании Учиха прождал ровно пять секунд.

— Что?! — угрюмо рыкнула та.

— Так что, покажешь?..

Со стороны как обычно отмалчивающегося Соры-куна донёсся ехидный хмык. Ботан поравнялся с товарищем и с любопытством уставился на сладкую парочку. О чём это они?..

— Нет, не покажу!

— Но поче…

— Потому что!

— Ну всего разочек!..

— Учиха, ты достал! Не покажу я тебе Кайтен! Не покажу, потому что не умею! Доволен?!

Отвернувшись, Шизука скрестила руки на груди и обиженно засопела. Признавать, что чего-то не может или не умеет напарница Ботана очень, очень не любила.

— Ой, правда? — Учиха почесал затылок. — Я думал, все Хьюги уметь должны… Ну ладно. А когда сама научишься — покажешь?

— Э… — обычно не лезущая за словом в карман Хьюга не сразу нашлась, что ответить. — Ты что, дурак?! Этому учат только главную ветвь клана! Как я «сама научусь»?

— Ну… — Инаби пожал плечами. — У тебя же бьякуган. Подсмотришь, как главная ветвь тренируется, и научишься.

— По… — Шизука споткнулась и остановилась, как вкопанная, устремив перед собой невидящий взгляд. — Кс-со-о! Просто подсмотреть! Вот я ду-ура!

— Хэй, не расстраивайся, — Учиха положил ей руку на плечо. — Теперь-то ты сможешь научиться. После этого покажешь, как делать Кайтен?

На лице Шизуки-чан стала расползаться улыбка. Которая, впрочем, тут же увяла.

— Не получится, — она сокрушённо покачала головой. — Во всей Стране Рек из клана сейчас только я, да Ироха-кун в младшем отряде. Но он тоже из младшей ветви. Да и додзюцу ещё не умеет использовать. Не у кого подсмотреть.

— Пф, что за глупая отмазка, — оскалил зубы Инаби.

— Отвали, — Шизука не купилась на подначку. Только рукой махнула. — Мы здесь надолго. Значит в ближайшие полгода никаких Небесных Вращений. Даже если бы я согласилась, просто негде подглядеть.

— Ха! Спорим?! — Учиха прищурился.

— Ты ведь не отстанешь, да? — вздохнула Хьюга. — Тогда… если за месяц не найдешь мне учителя, тогда… выйдешь на главную площадь во время общей зарядки и громко объявишь, что Хьюга Шизука-чан — самая умная и красивая девушка в Кава-но-Куни, и что спорить со мной было очень глупо. А ещё в знак раскаяния и чтобы помнить о своей ошибке, ты побреешь голову наголо и проходишь так целый год!

Ботан тихонько выдохнул — условия были суровыми. И загадал про себя: альфа на месте Инаби-куна никогда бы не испугался и не пошёл на попятный. Что сделает Учиха?

— Хм, пожалуй… — Учиха задумчиво потёр подбородок. — Нет, это перебор.

Ботан разочарованно, но в то же время с пониманием наморщил нос.

— ...Учителя я тебе искать не подпишусь, — продолжил тем временем Инаби-кун. — А вот за месяц найти, где подсмотреть, как делается Кайтен, думаю, получится. На остальные условия я согласен.

— Тогда…

— Погоди соглашаться, Шизука-чан, — вмешался Ботан. — Одного раза посмотреть на чужую технику будет мало, чтобы ей научиться.

— Да, точно! — Хьюга с благодарностью глянула на напарника. — одного раза мало!

— Хм, об этом я не подумал, — Инаби почесал затылок. — А сколько раз тебе надо будет посмотреть на тренировки по освоению Небесного Вращения, чтобы я выиграл спор?

— Десять! Нет, двадцать! — азартно выкрикнула Шизука.

— Хм… двадцать, говоришь… — Учиха глубоко задумался, постукивая себя указательным пальцем по подбородку, и Ботан невольно затаил дыхание. — Думаю, это получится. Но у меня тогда будет встречное условие.

— Какое?

— Если я выиграю спор, ты покрасишь волосы в тёмно-зелёный цвет, вот такой, Хенге! — Инаби провёл рукой по сменившей окрас шевелюре и отменил превращение. — Кай! И будешь ходить так, пока не станешь чунином!

— Н-нани?! — Хьюга широко распахнула глаза. — Чтобы я покрасилась в такой безвкусный цвет?!

— Ага! — радостно кивнул Учиха. — На площади, так и быть, можешь ничего не объявлять, — и добавил тихо. — И так все будут в курсе…

— Тогда… сорок раз посмотреть на тренировки Кайтена! — перешла к откровенной торговле Шизука.

— Тридцать!

— Тридцать пять!

— За тридцать пять вдобавок к покраске волос ты ещё и синими лентами их должна будешь заплетать! — выдвинул новое условие Инаби. Подумав, он добавил. — Ну, не ущерб миссии, конечно. Если нужно будет, например, на миссии замаскироваться, то на это время условие о зелёных волосах и синих лентах временно отменяется. И с моей предполагаемой бритоголовостью то же самое, идёт?

— И… идёт! — решилась Шизука.

— Поспорим, вот моя рука, — хитро ухмыльнулся Учиха. — Ботан-кун, разбей! Ты и Сора-кун — свидетели.

— Принято, — серьёзно кивнул всё это время по своему обыкновению молчавший Кимамура.

— Принято, — поддержал напарника Ботан, хлопая рукой по сжатым ладоням Инаби и Шизуки. — Мы будем следить, чтобы всё было честно.

— Отлично, — хмыкнул Инаби, расцепляя рукопожатие. — Ты, кстати, окрестности не проверяла давно. Так значит, спор уже начался?

Ботан чуть не заорал в голос, всей шкурой почувствовав в голосе Учихи подвох.

— Ой, точно! — спохватилась Хьюга. — Бьякуган!

И добавила рассеянно, уже сканируя окрестности:

— Да, конечно, спор начался с этой минуты. Время пошло! Поторопись, Учиха, а то будешь лысым ходить!

— Лады, — хмыкнул Инаби.

Скинув с плеч рюкзак, он запустил туда руку, покопался некоторое время, вытащил какой-то невзрачно выглядящий свиток и, стоило Шизуке деактивировать додзюцу, торжественно вручил его ей:

— Вот, держи.

— Что это? — недоумённо нахмурилась Хьюга.

— Открой и увидишь, — пожал плечами Учиха. Видно было, что он изо всех сил сдерживается, чтобы не расхохотаться.

Начавшая о чём-то догадываться Шизука медленно развязала перетягивающую свиток ленту и раскрыла его. Ботан и Сора, не сговариваясь, заглянули ей каждый через своё плечо.

В свитке убористым почерком и скупыми, чёткими схемами были представлены описания тренировок. Предварительная подготовка. Проработка каналов тенкецу. Синхронизация выброса чакры через ту или иную часть тела. Объединение всех наработок воедино. На последней схеме был нарисован шиноби в круговом ореоле голубой чакры, застывший в момент прыжка.

Это было описание техники Небесного Вращения. Полное и без изъятий.

Шизука опустила руки со свитком и встретилась с Учихой глазами.

— Так и быть, можешь смотреть больше тридцати пяти раз, — не выдержав, рассмеялся тот. — Тебе очень пойдёт зелёный, Шизука-чан!

— Ты!.. — прорычала Хьюга. Её пальцы, сжатые на роликах драгоценного свитка, аж побелели от усилия. А вот лицо, уши и даже шея, наоборот, наливались красным. — Ты всё это время!..

Ботан восхищённо покачал головой. Он был уверен, не будь у напарницы в руках архиценного свитка, она бы уже самозабвенно дубасила глупого Учиху. Но тот даже в такой мелочи ухитрился выкрутиться. Ну, или по крайней мере, получить отсрочку.

Переглянувшись с Сорой-куном, Инузука глубоко вздохнул и вновь порысил вперёд по дороге, ныряя в накатывающее море разнообразных запахов, на которые так богат лес.

25 марта 46 года от основания Конохи. Страна Рек. Деревня Ватанабэ

Вязанка опять застряла, зацепившись за густо разросшийся кустарник. Рури пару раз дёрнула её на себя, но та продвинулась совсем чуть-чуть.

— Шиматта, — Рури утёрла пот рукавом и, выпустив хворост из рук и оставив его болтаться на колючих цепких ветках, потащила из-за пояса нагасу. Десяток ударов широкого, короткого клинка, и цепляющиеся за вязанку кусты опали на землю.

Вздохнув, Рури вновь взвалила вязанку на плечи и поплелась дальше. В душе её свербела досада. Решила унести хвороста больше, чем обычно, и из-за этого потеряла уйму времени и сил, расширяя тропинку, чтобы пройти. Зато теперь носить дрова можно быстрее… Рури привычно скинула с плеч вязанку, пропихнула её под стволом упавшего эвкалипта и пролезла следом. За деревьями уже виднелись хижины соседей — семей Хамусута и Кицуцуки. До дома осталось совсем немного — там можно будет напиться воды и немного передохнуть.

Выдравшись из зарослей на просёлочную дорогу, Рури облегчённо хмыкнула, закинула вязанку на ноющее плечо и поспешила к своей хижине.

Свалив хворост у входа, она аккуратно распустила завязки и спрятала истрёпанную, много раз порванную и связанную верёвку в карман. Войдя в дом, торопливо набулькала воды в глиняную кружку и, облегчённо опустившись на соломенную лежанку, стала жадно пить. Вода была тёплой и противной, но при мысли о том, чтобы хватать ведро и идти с окраины к колодцу, расположенному в центре деревни, у Рури так заныли натруженные ноги, что она тут же отбросила глупую идею. Аккуратно поставив кружку на утоптанный до каменной твёрдости земляной пол, она с тихим облегчённым стоном откинулась на спину и замерла, глядя в потолок.

С тех пор, как умерла мать, жизнь Рури стала трудной. В летний сезон она могла добывать еду в лесу — собирала коренья, ягоды и орехи, которые показывала ока-сан. Но в сезон дождей её скудные запасы быстро подошли к концу, и зиму Рури пережила только благодаря помощи соседей.

— Рури-чан! — донеслось с улицы.

Тяжело вздохнув, она утёрла выступившие из глаз слёзы и села. Медленно поднялась на ноги. и пошла на улицу.

— Рури-чан! Рури-чан! Пошли на речку играть!

— Извини, Шинджи-кун, — Рури махнула рукой в сторону леса. — Мне ещё нужно принести для вас три вязанки хвороста.

— Ну-у!.. — мальчишка разочарованно надул губы и стремглав унёсся в сторону реки.

— Шимат-та… — пробормотала Рури, направляясь в противоположную сторону.

Семья Хамасуга помогла ей пережить сезон дождей. И сейчас иногда снабжала соседку-сироту съестными припасами и одеждой. За это Рури носила им воду и хворост, полола огород и делала всё остальное, что велит старая Хамасуга-сан. Вот только времени на игры с деревенскими мальчишками и девчонками совсем не оставалось. Обидно. Поиграть, поболтать и посмеяться очень хотелось — Рури только недавно исполнилось двенадцать лет, и она была сильной и быстрой, поэтому часто выигрывала. А это так здорово — выигрывать!

К сожалению, после смерти матери, времени на игры совсем не осталось. А все силы Рури тратила, выполняя поручения Хамасуга-сан.

Добравшись до поваленного бурей лесного гиганта, Рури присела у сложенных в кучу откромсанных нагасой и отломанных руками сучьев и принялась аккуратно укладывать их, как учила мать, и перехватывать извлечённой из кармана верёвкой, формируя новую вязанку. До заката нужно было успеть сделать ещё три ходки…

* * *

Когда она выволокла на дорогу последнюю вязанку, солнце уже скрылось за кронами деревьев, и по земле пролегли длинные чёрные тени. Рури провела по лицу тыльной стороной ладони, но только размазала пыль и пот. И замерла испуганно. На миг почудилось, что из чащи за ней наблюдает какой-то неведомый зверь, холодный и безжалостный. Такой, что может убить одним движением лапы.

За спиной пронзительно и протяжно закричала ночная птица. Рури нащупала на поясе нагасу и испуганно заозиралась, но потемневший лес был тих, а дорога пустынна. Недовольно поджав губы, девочка поудобнее перехватила хворост и направилась к хижине семьи Хамасуга, стараясь идти прямо и не сбиваться на боязливо-торопливый шаг. С тех пор, как ей пришлось ночевать одной, Рури стала побаиваться темноты. Но старательно боролась с глупыми детскими страхами. Ока-сан говорила, надо быть сильной!

В доме Хамасуга, несмотря на позднее время, никого не было. Рури это показалось странным. Старая Хамасуга-сан была той ещё жадиной и постоянно следила за Рури и другими жителями деревни, как бы те не утащили чего-нибудь. Поэтому она всегда запирала входную дверь на висячий замок. Вот, как сейчас. Только куда могла вся семья уйти на ночь глядя? Подровняв кучу хвороста, чтоб не загромождала проход, Рури подошла к высокому забору, уцепившись за край руками, с трудом подтянулась и заглянула в соседний двор.

В доме Кицуцуки тоже было тихо. И свет не горел.

По спине пробежал озноб. С замиранием сердца Рури припомнила, что когда тащила предыдущую вязанку, ей тоже никого из односельчан не попадалось на глаза. Все куда-то пропали давным-давно, а она только заметила! Что же случилось?!

Она торопливо отступила от забора и, через каждые пару шагов замирая и прислушиваясь, отошла к дому Хамасуга. Показалось, или со стороны колодца раздаются какие-то голоса? Может, все собрались у колодца? Но зачем?

Осторожно ступая, Рури взобралась по приставной лестнице на крытую тщательно увязанными соломенными брикетами крышу и, вытягивая шею, постаралась разглядеть, что происходит в центре деревни. Чернеющие там и тут раскидистые яблоневые кроны были подсвечены снизу пляшущими отсветами огня. У колодца двигались неясные тени. Вот одна из них сместилась в сторону, и свет подвинулся вслед за ней. По-видимому, это двигался человек с факелом.

Рури всматривалась до рези в глазах, силясь по неясным контурам разобрать, что происходит. Вот отсветы пламени выхватили из сгущающейся тьмы тяжёлое колесо, бортик и натянутый на дуги тент. Повозка! Так это торговый караван пришёл! Из груди вырвался облегчённый вздох. Всё оказалось просто и понятно, а она-то уже себе всяких ужасов понапридумывала…

Она дёрнула рукой и, досадливо ойкнув, сунула палец в рот. Ну вот, ещё и занозу посадила! Придётся идти завтра идти к Кицуцуки-сан и просить иголку, чтобы выковырять… Расстроенная свалившейся новой проблемой, Рури только начала спускаться, как внимание её привлекли странные звуки. Словно бы кто-то… кричал?

Взлетев обратно на верхнюю ступеньку, она напряжённо всмотрелась в ночную мглу. Да, у колодца что-то случилось. Теперь ясно слышны были чьи-то испуганные крики, и яркие светлячки факелов заметались туда-сюда в беспорядке, выдавая возникшую сумятицу. Что-то случилось! Враги! Нападение!

Не обращая внимания на впивающиеся в ладони острые щепки, Рури соскользнула с лестницы и бросилась к дому. Спрятаться! Укрыться! Влетев в свою хижину, она забилась в дальний угол и замерла там, вслушиваясь в темноту и совсем не чувствуя себя в безопасности.

Мысли лихорадочно скакали с одной мысли на другую. Враги найдут её здесь. Кто угодно найдёт, даже подслеповатая старуха Хамасуга. Спрятаться под тюфяк? Или под кучу хвороста во дворе? Лес! Мама говорила, что в лесу хорошо прятаться, там никто не найдёт!

Рури бросилась к дверям и замерла в нерешительности. Стены хижины давали хоть какую-то защиту, пусть и недостаточную. Но выйти на улицу, по которой ходят кто-то чужой и опасный… Напавшие на деревню враги представлялись девочке какими-то ужасными монстрами, стаей кровожадных хищников, только и ждущих, чтобы наброситься на неё и убить. Но лес… В лесу её тоже могут найти. А могут и нет. В лесу можно убежать далеко-далеко, бежать долго-долго, пока хватит сил. А в хижине — просто сидеть и бояться.

Решившись, Рури покрепче стиснула рукоять нагасы и осторожно выглянула на улицу.

Никого. Даже крики у колодца, кажется, стихли.

Как-то сразу заныли натруженные за день мышцы, навалилась усталость. Может, ей просто показалось? Может, не надо никуда бежать на ночь глядя? Если там ничего особенного, над ней вся деревня потешаться будет — «глупая Рури испугалась теней и всю ночь в лесу пряталась».

Пройдя половину пути до спасительного леса, девочка остановилась и прислушалась.

Тишина.

Может, и правда показалось?

И тут совсем рядом, через два дома, кто-то завыл. Вой был протяжный, ужасающе громкий на фоне ночной тишины. В нём слышался охотничий азарт и жажда крови. От него шёл мороз по коже и подгибались колени.

Рури обнаружила, что сидит, скрючившись, сжавшись в комочек, рлж кустом у забора и мелко дрожит. Бежать! Бежать как можно дальше от этого ужаса!

Подхватив валяющуюся на земле нагасу, Рури кинулась к спасительной кромке леса. Она не видела преследователей, но точно знала — они совсем рядом, они идут за ней! Ещё немного, и…

— А-а-а-ау-у-у-у-у-у-у!

Вой ударил по ушам, заставляя споткнуться. Рури в шоке замерла — вой шёл спереди, но она никого не видела! Где же?.. Вот он!

Враг сидел на крыше дома Хамасуга! Рури было плохо видно — просто припавший на четвереньки тёмный силуэт на фоне жёлтой соломы. Но она слышала, как хрипло, с рыком дышит враг, видела, какие огромные, нечеловеческие у него когти на руках… передних лапах? Враг поднял голову и встретился с Рури взглядом. А затем, угрожающе зарычав, бросился на неё.

Казалось, сильнее бояться уже нельзя, но во время его броска откуда-то из глубин души поднялась по-настоящему сокрушающая волна животного ужаса. В пасти у врага были огромные блестящие нечеловеческие клыки! Молниеносно спустившись на землю и играючи преодолев разделявший их десяток шагов, враг припал к земле и, не мешкая ни секунды, прыгнул.

Рури закричала.

В этом крике она выплёскивала все накопленные ужас, отчаяние и беспомощность. Она кричала, глядя прямо перед собой, но ничего не видя из-за застилающих глаза слёз. Стиснув обеими руками рукоять нагасы, Рури отмахнулась изо всех сил, не рассчитывая на успех. Просто чтобы хоть что-то сделать.

Нагаса врезалась во что-то непонятное, твёрдо-мягкое, покрытое шерстью, и в следующий момент Рури отбросило в сторону сильным толчком.

Прокатившись по земле, она опёрлась о дорогу дрожащими руками и кое-как поднялась. Нагаса лежала в трёх шагах. В кустах на другой стороне дороги что-то шевелилось и тихо поскуливало. Рури поднесла руки к лицу. Пахло кровью. Она что, задела это чудовище?!

— Ар-р! — вскинувшись, Рури увидела нового врага на противоположной крыше. — У-убью!

Ещё один!

Девочка в отчаянии кинулась вперёд и, упав на колени, подхватила нагасу, своё единственное неказистое оружие. Она не сдастся! Она не позволит этим монстрам себя сожрать! Она будет сопротивляться до последнего. Не от какой-то особенной храбрости — просто опустить руки и сдаться было выше её сил.

Враг припал к крыше и напружинился перед прыжком. Рури всхлипнула от обуревающего её ужаса и подняла повыше нагасу.

— Гоменасай, — раздавшийся над ухом тихий и спокойный голос стал для девочки полной неожиданностью. Она дёрнулась было, но обнаружила, что руку с ножом кто-то мягко перехватил и держит. — Вы не подскажете, как пройти в библиотеку?

Что?!

К лицу прижалась какая-то резко пахнущая травами тряпка. Рури дёрнулась раз, другой, а потом мир вдруг поплыл куда-то влево-вверх, пошёл разводами, словно Рури нырнула под воду.

Она ещё успела услышать раздавшийся над ухом и одновременно очень далёкий голос:

— Скорее посмотри, что с Мицумару…

А затем всё вокруг утонуло во тьме.

26 марта 46 года от основания Конохи. Страна Рек.

Веки, несмотря, на бьющее в них утреннее солнышко, тяжело лежали на глазах, и ни в какую не желали подниматься. Если бы не дурацкая травинка, щекочущая нос, Рури, наверное, подремала бы ещё немного. Выпростав из соломенной копны левую руку, она почесала нос и удовлетворённо поморщилась. Ну вот… так не хочется вставать, но нужно. Она обещала Хамасуга-сан натаскать воды для стирки. И так странно, что старуха не пришла её будить ни свет ни заря.

В мире вокруг ощущалась какая-то неправильность. Пол почему-то покачивался и скрипел, а лицо обдувал свежий ветерок. Она что, спит на улице? Рури приоткрыла слипающиеся глаза и повела не желающими ворочаться зрачками из стороны в сторону.

Первым на глаза ей попался какой-то мальчишка. Он сидел к Рури боком и смотрел прямо перед собой, ничего не замечая вокруг. У него были странные светло-розовые, почти белые волосы и ярко-красная отметина на щеке. Лицо у мальчишки было опухшее, глаза покраснели, а сам он время от времени негромко шмыгал носом и утирался рукавом светло-серой куртки.

Рури стало жалко странного незнакомого мальчишку. Она знала, когда бывают такие глаза и такие слёзы — когда ничего не можешь изменить, плачешь и пытаешься свыкнуться с тем, во что не хочется верить. Она сама много раз видела этот взгляд в водном отражении, когда после смерти матери убегала поплакать на речку.

Внимание её привлекло какое-то движение, и Рури медленно, со скрипом, перевела взгляд левее и выше. Там сидел ещё один мальчишка. Была видна только спина в чёрной майке с коротким рукавом, а на голове — большущая соломенная шляпа-амигаса, настолько огромная, что широким зонтиком закрывала от солнца не только лицо и шею, но и всё остальное тело. Выглядел этот второй очень смешно. Когда он двигал руками, становился виден рисунок на правом рукаве. Вроде бы, красно-белый кружок, точнее было не разглядеть.

Рури долго рассматривала двух странных мальчишек, находя в их облике всё новые и новые необычные детали. В голове была звенящая пустота.

— Лошади идут ходко, да и груза, почитай, никакого нет, — проговорил внезапно мальчишка в амигасе. — К обеду вряд ли, а вот к полднику будем на месте.

Второй мальчишка только носом шмыгнул и утёр побежавшую по щеке слезу.

В голове как будто щёлкнуло — она в телеге. Её куда-то везут! Родная деревня, наверное, уже далеко-далеко! Что случилось? Воспоминания вчерашнего вечера ярко вспыхнули в памяти, затмевая всё остальное. Так, если посмотреть прямо на фонарь-торо, некоторое время будешь видеть только пятно света в ночной тьме. За ней гнались чудища! Она отбивалась от них! И голос над ухом… это голос того мальчишки в шляпе — вот кто схватил Рури вчера!

Она заозиралась по сторонам. Значит, враги забрали её из родной деревни и куда-то везут. Понятно, почему светловолосый мальчик ревёт — видимо, его поймали и схватили, как и саму Рури! Что же с ними хотят сделать, если он так плачет? Наверняка что-то ужасное!

— Эта проснулась, — Рури широко распахнула глаза и уставилась на заплаканного мальчишку. Он смотрел на неё, сжав губы в тонкую линию и цедя слова. — Ты говорил, до самой Деревни проспит.

Зачем он выдал её? Он ведь такой же пленник?!

— О? — мальчишка в амигасе обернулся. — Надо же! Как интересно! А она выносливее, чем я думал. Привет! Я — Инаби. Рад знакомству!

Сидя вполоборота, он попытался выполнить вежливый поклон, но отвлёкся, ловя слетевшую шляпу, замахал заполошно руками и едва не сверзился на землю, удержав равновесие в последний момент. Это было так неожиданно, и смотрелось так потешно, что Рури хихикнула.

И осеклась, наткнувшись на пылающий злобой взгляд плаксы. А уж когда он оскалил острые зубы и низко зарычал, и вовсе сжалась в комок и постаралась забиться в угол телеги.

— Вот этого парня зовут Ботан, — спокойно проговорил мальчишка в шляпе, хлопая светловолосого по плечу.

Тот вскинулся, взглянул взбешённо, и Рури показалось, что он сейчас бросится на Инаби с кулаками. Но тот уже отвернулся и принялся погонять лошадей, и Ботан, посверлив его спину яростным взором, остался на месте.

— Так что, как тебя-то нам звать-величать, красавица? — вновь обернувшись, как ни в чём ни бывало спросил Инаби.

— А-акх… — Рури прочистила пересохшее горло. С ней никогда не говорили так… странно, и она растерялась ещё сильней. — Я… меня зовут Рури.

— Рури? Красивое имя. Тебе подходит, — улыбнулся Инаби. Перевёл взгляд на второго мальчишку. — А мы с Ботан-куном как раз собирались провести разбор полётов. Думаю, тебе тоже интересно будет.

Рури широко распахнула глаза. Она не понимала, что происходит. Какие полёты? О чём он? Ей представилось, как двое мальчишек обрастают перьями, поднимаются в воздух и кружатся над телегой, крича гортанными голосами.

— Что, сейчас? — хмуро-недоверчиво переспросил светловолосый.

— Ага, сейчас, — махнул рукой Инаби. — Когда ты хоть немного успокоился. — Чтобы не мямлить вместо доклада, как приедем. Начинай. При Цуме-сан тебе будет рассказывать ещё труднее.

— Кс-со, — выдохнул Ботан. Утёр кулаком глаза. Заговорил короткими фразами, избегая встречаться с Рури взглядом. — По дороге к деревне Ватанабэ ничего не происходило. Нападений не было. Слежки не замечено. Следов пребывания противника не замечено. Только силы зря потратили, обнюхивая каждый куст. Если бы мы с Мицумару не были такими уставшими, мы бы…

— Не согласен, — перебил его Инаби. — Это ты сейчас, задним числом знаешь, что засады по дороге в Ватанабэ не было. Пока мы туда ехали, ничего такого не знали. Так что проверка местности — не ошибка.

— Тебе легко гово…

— Не веришь мне, у Цуме-сан спросишь, — вновь перебил черноволосый, поправляя амигасу. — Давай не будем спорить, Ботан-кун, сначала до конца разбора дойдём, потом всё вместе проанализируем. Нам ещё не раз вчерашний день разбирать, согласен?

Светловолосый мальчишка зарычал.

— Перед деревней разбились по командам, — успокоившись, вновь заговорил он. — Мы взяли левый фланг, вы — правый, а долинники — прикрывали тыл. Люди вышли встречать караван. Это было нормально — в каждой деревне так делают — с караваном идут торговцы и выменивают у деревенщин меха и специи на плохие инструменты и блескучие безделушки.

Рури обиженно насупилась. Да что этот дурак понимает! Пусть бы попробовал вскопать грядку деревянной мотыгой — быстро бы понял, что такое по-настоящему «плохие инструменты».

— Ямаситу-сенсея вышел встречать староста и ещё какой-то мужик, — продолжил рассказ Ботан. — Я не обратил на него внимания сначала. Потом Мицумару… стал к нему принюхиваться, хотел поближе подойти. Но не успел.

Уже во второй раз светловолосый мальчишка упоминал какого-то Мицумару. Рури не знала, кто это, но по голосу было понятно, что какой-то близкий человек этого Ботана. Может, брат? Нормальные-то люди обычно не «принюхиваются» друг к другу.

— Этот мужик, который со старостой, напал на Ямаситу-сенсея, воткнул нож ему в живот…

— Чего? — не удержалась Рури.

Этот придурок явно врал! Чтобы её односельчане кидались на караванщиков с ножами?! Да где это видано! Да кто в такое поверит!

— Тебя на спрашивают, — огрызнулся этот идиот.

Рури всхлипнула.

— Погоди-ка, — вмешался Инаби. — Давай с описанием нападавшего определимся. Возраст, рост, вес, приметы.

— Хм, — Ботан отвлёкся от прожигания Рури злобным взглядом. Задумался, вспоминая. — Мужчина лет сорока. Волосы чёрные, до плеч, убраны в хвост. Одежда кожаная — штаны и куртка.

— Глаза карие, на левой щеке шрам от звериных когтей, — дополнил Инаби.

— Может быть. Я не рассмотрел.

— Это… Иори-сан, он охотник, — потерянно пробормотала Рури. И тут же вскинулась, глядя в полускрытое амигасой лицо. — Но Иори-сан позавчера ушёл с сыном на дальнюю заимку! Они не могли так быстро вернуться! Этот дурак всё врёт!

С запозданием она сообразила, что второй мальчишка тоже говорит, что видел Иори-сана. Но такого не могло быть!

— Откуда тогда мы знаем, как этот Иори выглядит? — озвучил её мысли Инаби.

Рури открыла рот… и закрыла. Она не знала, что ответить.

— Смотри, — Инаби с кряхтением поднялся на ноги, намотал поводья на торчащий из борта телеги штырь. Стало видно, что левое бедро у мальчишки перемотано бинтами, под которыми расплылось красное пятно. — Нинпо: Хенге-но-дзюцу!

Он окутался клубами быстро рассеивающегося белого пара, и Рури, поражённо прикрыла ладонью рот:

— Иори-сан?

— Ха! Значит, внешность его я верно запомнил, — Иори-сан вновь окутался паром, и спустя секунду на его месте стоял улыбающийся мальчишка в амигасе. — Вот так, Рури-чан, умеет делать каждый шиноби. Мы тебе верим, что твоего Иори-сана не было в деревне. Это означает, что какой-то шиноби превратился в него и напал на нашего командира, Ямаситу-сенсея.

— Но… зачем? — Рури пыталась переварить то, что ей рассказали. — Зачем кому-то так делать?

— Ну, например, чтобы мы разозлились и сожгли твою деревню, — спокойно пояснил Инаби. — Или чтобы мы не сразу ударили в ответ. Мы стараемся не убивать мирных жителей.

— Вы закончили? — хмуро пробурчал Ботан. — Тогда я продолжу.

— Ага, давай, — Инаби вновь уселся на козлы и подхватил поводья.

— Значит, мы прошляпили атаку вражеского шиноби под техникой трансформации. Он ранил Ямаситу-сенсея, — принялся хмуро перечислять светловолосый мальчишка. — Мы ударили в ответ: я, Шизука-чан и вы с Йоко-чан. Враг смог отбиться, но вынужден был отойти, и мы смогли вытащить Ямаситу-сенсея из-под удара и активировать барьеры, чтобы караванщиков спасти.

— Барьеры? — переспросила Рури.

— Это такие стены из чакры, за которыми можно спрятаться и отсидеться, — непонятно пояснил Инаби.

— Началась паника. Женщины и дети кинулись врассыпную, метались бестолково туда-сюда. Под их прикрытием нас атаковали вражеские шиноби, а мы не могли нормально ответить, — продолжал Ботан. — Мы укрылись за барьером и ждали, пока жители хоть немного разбегутся, а противник лучше проявит себя, распределили цели.

— Как считаешь, правильно мы сделали?

— Ну… а как ещё? Врагов было больше, атаковать было нельзя — мы бы чаще попадали по мирным жителям, чем по врагу, а сами бы были как на ладони. Или уходить за барьер, или прорываться. Но прорваться всем нереально, а бросать товарищей — плохо.

— К тому же наша миссия — охрана каравана, — кивнул Инаби.

— Да, и это тоже. Враг, как нам и говорили, специализируется на техниках воды. Он поднял из речки целого Водяного Дракона, чтобы разбить барьер Узумаки.

Рури прикрыла глаза. То, что рассказывали эти мальчишки… Это было как сон, как сказка. Нападение на караван в её родной, изученной до последнего камушка деревне. Вылезающие из их мелкой речки драконы и повелевающие ими могущественные шиноби… Ещё вчера она бы только посмеялась над подобными россказнями, но встреча с монстром…

— Когда техника ударила в барьер, сначала было ничего не видно. А потом, когда вода схлынула, стало понятно — барьер устоял. В момент атаки, когда враги отвлеклись, вдруг появились наши — Хатаке-сан, Бекко-сан и двое чунинов из Танигакуре. Они ударили врагу в спину, и тот сбежал.

— Грамотно отступил, — поправил его Инаби. — Уходили вдоль реки, оставляя за собой заслоны из водяных клонов. И им удалось, несмотря на все усилия Сакумо-сана.

— Клон Хатаке-сана проверил, что у нас все живы, и приказал навести в деревне порядок, — вздохнул Ботан. — Деревенские кто разбежался, кто валялся на земле раненый, кто спрятаться пытался. Пришлось быстро отлавливать, оказывать первую помощь, успокаивать. Какой-то жирной тётке в фиолетовом платье даже пендаля дать пришлось, чтоб не верещала.

— Хамасуга-сан? — Рури широко распахнула глаза. — Такая, невысокая, толстая, с черепаховой заколкой в волосах постоянно ходит?

— Ну, — Ботан криво ухмыльнулся. — Она как раз и орала, что из-за нас у неё заколка какая-то поломалась. Но всего один пинок, и утихомирилась.

Рури хихикнула. Соседку она не любила — очень уж жадная та была, очень уж требовательная. И в гневе кинуться на приезжих шиноби возмещать убытки — это было очень на Хамасуга-сан похоже. Рури отвернулась, чтобы скрыть улыбку, и вздрогнула.

Рядом с ней лежало что-то укрытое толстой рогожей. Только сейчас Рури заметила, что из-под рогожи торчит чья-то нога.

— Э-э… кто это? — шёпотом спросила она у Ботана.

— Ямасита-сан, — пояснил обернувшийся Инаби. — Мы же сказали, вражеский шиноби, который превратился в этого вашего Иори-охотника, ранил нашего командира. Вот, теперь везём его лечиться.

— Не отвлекайся, — одёрнул его Ботан.

— А, ну да, — почесал затылок тот, отчего амигаса смешно съехала ему на глаза. — По столкновению с врагом мне особо нечего добавить. Кроме того, что у всех врагов была какая-то печать на спине под одеждой.

— Печать?

— Ага. Из-за одежды только край было видно, который на шею заходит. Но Шизука-чан тоже видела. Я её попросил зарисовать, как вспомнит, и Такеши показать. Думаю, это важно. Дальше?

— Дальше… — Ботан нахмурился, — кто-то из ваших стал разбегаться, и Мицумару… и мы стали их преследовать.

— Зачем? — вырвалось у Рури.

— Отва…

— Ботан! — Инаби своим окриком заглушил рычащего белобрысого мальчишку. — Я, конечно, тебе сочувствую, но разве Цуме-сан не спросит у тебя того же самого?

Ботан сплюнул и зло посмотрел на Рури.

— Преследование противника — это стандартная тактика по противодействию засаде при численном превосходстве, — сквозь зубы проговорил он. — Если не преследовать врага, он может перегруппироваться и напасть снова. Вместе с тем, устроить нам ловушку у него бы не получилось — у нас для этого были сенсоры…

Всхлипнув, он утёр нос рукавом и отвернулся от Рури.

Молчал он довольно долго. Рури опасалась переспрашивать, что случилось дальше. Тем более, что и Инаби не поторапливал своего друга.

— Потом Мицумару учуял… её, — наконец проговорил он надтреснутым голосом. — Прыгнул, чтобы схватить… на землю повалить… а она его… ножом в горло…

Рури широко распахнула глаза. Этот загадочный Мицумару — это тот монстр, что на неё напал?! Но тогда второй…

— Инузука славятся своими собаками, — пояснил ей Инаби. — Это не какие-то там дрессированные шавки — это настоящие псы-ниндзя, боевые напарники. И Инузука, и их нинкены владеют техникой Звериного Клона. То есть, превращаться умеют. Вот так примерно, смотри. Хенге-но-дзюцу!

Он как-то по хитрому сложил руки, окутался ничем не пахнущим дымом, и… Рури поражённо раскрыла рот. Перед ней сидел тот самый монстр, что вчера напал на неё! У него были длинные когти и клыки, лохматая шевелюра, и сутулился он так, словно сейчас на четвереньки встанет и укусит кого-нибудь. Если бы не дурацкая, спадающая на глаза амигаса, делавшая его облик комичным, Рури бы, наверное, испугалась и попробовала удрать.

— Кай, — проговорил монстр, с тихим хлопком вновь превращаясь в мальчишку Инаби. Со значением посмотрев на Рури, он откинул рогожку с чего-то, лежащего у него за спиной, у переднего бортика телеги. Приподнявшись на локтях, она увидела мёртвого щенка. В тех местах, где шкура его не была заляпана запёкшейся кровью, проглядывала мягкая шёрстка жёлтого оттенка. Как мёд.

Ботан отвернулся от мёртвого щенка, и Рури встретилась взглядом с его покрасневшими глазами и опухшими веками.

— Я… простите, я… не хотела, — проговорила она враз пересохшим горлом. — Я услышала крики, хотела в лесу спрятаться, переждать. Побежала, а там… Он был такой страшный…

— Х-х-х, — вдруг захрипело слева от неё, и Рури подскочила, взвизгнув. — Кх-хватит орать над укх-хом.

— Йош! — звонко заголосил Инаби. — Ямасита-сенсей, вы очнулись! Вот, хотите воды?

— Дх-хавай, — отозвался голос из-под рогожи. Отогнув её в сторону, подскочивший с места Ботан осторожно напоил лежащего мужчину из той же фляги, из которой поили Рури. — Вы чкха-кха… чего меня с головой-то накрыли, как труп?

— Так Сакумо-сан вас вытащил, мы перевязали, и он велел везти аккуратно, чтоб вы спали и сил набирались, — затараторил Инаби. — Мы и везли. А накрыли, чтоб солнце в глаза не светило, вот!

— Сакумо-сан… — мужчина упёрся руками в дно телеги и попытался привстать, но со стоном уронил голову обратно. — Сколько нам ехать ещё? Как будем в Танигакуре, мне безотлагательно нужно будет переговорить с Нара-саном, поняли? Даже если буду в отключке — приводите в чувство, это важно.

— Хай, Ямасита-сенсей! — отозвался Инаби. — Мы уже подъезжаем, минут через пятнадцать до передовых постов доползём. Ботан-кун, Рури-чан, подложите чего-нибудь сенсею под голову, пожалуйста.

Ботан сумрачно кивнул, ожёг Рури взглядом, вытащил из-под задницы куртку с мохнатым воротником и, плотно её скатав, передвинулся к Ямасите-сенсею. Рури осторожно принялась помогать — откинула прикрывавшую раненого рогожу, приподняла его голову и плечи, виновато отводя взгляд, чтобы не встречаться глазами с разозлённым мальчишкой.

Ямасита-сенсей оглядел их хмурым взглядом и скривился:

— Детиш… — он охнул от боли, когда Рури сильнее приподняла ему голову.

И вдруг глаза его расширились, на лице отразился полнейший ужас, и Ямасита-сенсей рванулся у Рури в руках:

— К бою!

Что-то свистнуло, и Рури тупо уставилась на мужскую ладонь перед своим лицом. Из середины ладони торчал странный нож. С его рукоятки свисала какая-то тлеющая бумажка. Опустив взгляд, Рури заметила, что ещё три таких же ножа с бумажками торчат из рогожи, укрывающей Ямаситу-сенсея.

— На землю! — резанул по ушам надрывный хрип-крик.

Рури подбросило, мир завертелся вокруг неё, два раза глаза обожгло светом клонящегося к закату солнца, лицо Ботана оказалось вдруг близко-близко… а потом Рури больно ударилась о землю, да ещё мальчишка сверху придавил. Из лёгких вышибло весь воздух, Рури захрипела, силясь вдохнуть…

Дальше были только грохот и темнота.

27 марта 46 года от основания Конохи. Страна Рек. Деревня Скрытой Долины

В этот раз пробуждение было резким — Рури проснулась мгновенно и тут же вспомнила, что с ней произошло. Она ехала в телеге с двумя мальчишками, потом оказалось, что она убила того щенка, а потом… Рури не поняла точно, что именно, но случилось что-то странное и страшное. В памяти остались только крик, рывок, тяжёлый удар и грохот. А сейчас… а где она сейчас?

Рури открыла глаза и огляделась. Она оказалась в довольно просторной комнате с немного низким потолком и десятком кроватей. Широкие окна были застеклены и пропускали яркий дневной свет — не то что их с матерью хижине. Сама Рури лежала на кровати под тонким покрывалом. На ней была надета какая-то странная ночнушка, остальная одежда обнаружилась аккуратно сложенной на тумбочке у кровати.

Не успела она как следует осмотреться, как дверь открылась и в комнату вошёл молодой мужчина в бежевом халате и такого же цвета шапочке.

— Очнулась? Вовремя ты, — деловито поинтересовался он. Так, словно Рури была его старой знакомой. — Как раз к дневному обходу.

Он быстрыми шагами приблизился и положил ладонь Рури на лоб. Она даже испугаться не успела, не то что протестующе вякнуть.

— А?..

— Можешь меня называть Сёмэй-сенсей, — подсказал он. — Я ирьёнин. Непонятно? Людей я лечу. Тебя вот, например..

Ладонь его светилась зелёным, и от неё шло по телу странное тепло.

— Жалобы есть?

— Н-нет, а что?..

— Тебя привезли вчера днём. Угодила под близкий взрыв и лёгкое сотрясение заработала. Но сейчас уже всё в порядке, так что одевайся, за тобой зайдут. Желаю больше к нам не попадать.

Последние слова Сёмэй-сенсей договаривал, уже направляясь к двери.

— Шиматта, — Рури озадаченно поскребла затылок.

Что вообще происходит?

Взгляд её упал на сложенную у кровати одежду. За ней зайдут? Торопливо откинув одеяло и спустив ноги на пол, она быстро принялась одеваться. Не хватало ещё, чтобы какой-то другой дядька зашёл, когда она переодевается…

Через минуту она была готова и оглядывалась по сторонам, ища, что бы сделать. Через пять минут — сидела на аккуратно заправленной кровати, болтая ногами и считая гвозди на потолке. Через десять — уже почти собралась сама выйти и посмотреть, что за дверью, когда та наконец открылась.

В приоткрывшуюся щель было видно полголовы и ухо.

— Рури-чан, ты готова? — спросило ухо голосом Инаби.

— Д-да, — осторожно ответила та, поднимаясь.

— О, круто, — Инаби сунулся в комнату уже весь, огляделся, улыбнулся Рури и призывно махнул рукой. — Пошли, нам ещё Ботана забирать!

— А…

— По дороге расскажу!

Они вышли в коридор, просторный и светлый, пошли куда-то мимо точно таких же дверей. Некоторые были открыты, и за ними Рури видела мальчишек и девчонок в таких же ночнушках, какая была у неё.

Её провожатый тем временем не умолкал ни на секунду.

— Сейчас заберём Инузуку, он тут рядышком, метнёмся на склад, взять на тебя шмотки, потом знакомимся с нашими… А потом личное время закончится, и все рванём на Весёлые Старты… Спрашивай.

— Что… — Рури замешкалась, не в силах выбрать, какой вопрос задать первым. — Что это у тебя с лицом?

— А? А, это… — Инаби провёл пальцами по широкой царапине через всю щёку. — Порезался, когда брился.

— Че-его?

— Хм, извини, — немного смутился он. — Глупая шутка. Просто ты уже десятая, кто спрашивает. Ты помнишь, что было вчера?

Рури осторожно кивнула:

— Мы ехали, говорили. Потом стали поправлять подушку Ямасита-сану. Потом…

— Потом на нас напали, — продолжил за неё посерьёзневший Инаби. — Бросили кунаи с примотанными кибакуфуда, это такие взрывающиеся бумажки. Тебя взрывом почти не задело — Ботан прикрыл. А мне морду лица покорябало немного.

— Я-асно, — соврала Рури.

— Зато меня не оставляли тут на ночь, — поделился с ней Инаби. — Обработали царапины только и в отряд отпустили.

Рури подумала.

— Значит, оставаться тут на ночь — это плохо?

— Нет, нет! Не плохо! Просто… — он неопределённо помахал рукой. — Скучно же!

Рури не очень поняла, почему спать в одном месте — скучно, а в другом — нет, но на всякий случай кивнула.

— Пришли, — Инаби махнул рукой в сторону очередной двери. — Нам сюда.

Рури вошла в распахнутую дверь вслед за Инаби и остановилась, напоровшись на хмурый взгляд глаз с вертикальным зрачком.

— Драсти, Сёмэй-сенсей, — бодро воскликнул Учиха. — Привет, Ботан-кун, мы за тобой!

Мальчишка с розоватыми волосами смерил их тяжёлым взглядом, фыркнул и отвернулся. Он сидел на кровати на коленях и одет был только в пижамные штаны. Стоящий у него за спиной уже знакомый Рури Сёмэй-сан неторопливо водил по спине Ботана руками, окутанными зелёным свечением. От поясницы мальчишки к его лопатке снизу вверх тянулась цепочка шрамов и ран. Часть из них была покрыта засохшей кровавой коркой, другая — уже облупилась и розовела молодой кожей. По правому плечу расползлось пятно ожога.

Рури широко распахнула глаза.

Этот… Ботан был серьёзно ранен. И если верить словам Инаби и её собственным отрывочным воспоминаниям, он прикрыл её собой, спас от вот таких ужасных ран. Рури представила, как ему, наверное, было больно, и передёрнула плечами.

— Раны закрылись, но от нагрузок пока лучше поберечься, — озабоченно проговорил Сёмэй-сан. — Никаких спаррингов, никаких этих ваших проделок. На Весёлых Стартах сидишь на скамеечке и никуда не лезешь. И менять повязку на ухе каждые...

— Три с половиной часа, Сёмэй-сенсей! — перебил его Инаби. — Мы знаем, Сёмэй-сенсей, вы же в курсе — наши отрядные ирьёнины — самые ирьёнинистые ирьёнины среди младших ирьёнинов. И никакие другие ирьёнины нас не переирьёниня…

— Хватит! — оборвал его болтовню Сёмэй-сан. Голос его звучал строго, но на лицо так и норовила выползти усмешка. — Как обычно, Инаби-кун. Под твою ответственность.

— Хай, сенсей! — Инаби изобразил поклон. — Идём, Ботан-кун, я договорился.

— Неужели? — фыркнул тот, осторожно, чтобы не сорвать с уха белую повязку, натягивая через голову серую майку с коротким рукавом. Взялся за сложенные на стуле у кровати штаны и посмотрел на Рури.

Та поспешно отвернулась.

Она машинально отметила, что собрался мальчишка едва ли не быстрее неё, хотя двигался неторопливо и плавно, берёг раны. Минута, и он уже стоял рядом, одёргивая куртку с мохнатым воротником. Заметив её смущённый взгляд, он криво ухмыльнулся, щёлкнул пальцами, словно подзывая кого-то… и тут же нахмурился. Сунув руки в карманы, он первым вышел из палаты.

Переглянувшись с Инаби, Рури поспешила за ним.

— Столько дел, столько дел, — Учиха вновь включился в болтовню. — Нужно прописать Рури-чан у нас, выбить у интенданта всё положенное, койко-место зарезервировать, в столовой «плюс один» поставить...

— Тебе разрешили её оставить? — буркнул Ботан, продолжая идти на шаг впереди.

— Нара-сан дал добро, но по всем хозяйственникам велел сам бегать, — отозвался Инаби. — Хотя, конечно, пока всё только временно — вдруг Рури-чан не захочет у нас оставаться.

— Что?

— Ага, Рури-чан, — беззаботно улыбнулся Инаби. Он шёл рядом, по-мальчишески заложив руки за затылок и щурясь от бьющего в глаза солнца. — Мы привезли тебя как очевидца и свидетеля произошедшего. Чтобы взрослые могли с тобой переговорить. Если после этого ты решишь вернуться обратно — посадим тебя на следующий караван до твоей деревни. Но я надеюсь, тебе у нас понравится больше.

— Значит, я смогу остаться здесь или вернуться домой? — переспросила она.

— У нас тут главные Хатаке-сан и Нара-сан, — Учиха пожал плечами. — Как они скажут, так и будет. Но я уверен, что сильнее всего всё будет зависеть от твоего решения.

— Э-э… что?

— Инаби-кун думает, что ты уедешь или останешься, — проговорил Ботан. — Как сама захочешь. Но решает не Инаби-кун, а Хатаке-сан и Нара-сан. Но Инаби уверен, что они решат то же, что и он.

— П-понятно, — проговорила Рури.

Дорожка, по которой они шли, обогнула каменистый утёс, и Рури ненадолго застыла, поражённая открывшимся видом. В долине перед ними раскинулась Танигакуре. Сразу от подножия скалы начинались аккуратные мощёные улочки, теснились, жались один к другому каменные дома с покрытыми яркой черепицей крышами. По улицам, крышам, кое-где даже по стенам сновали туда-сюда быстрые фигуры. От скорости и хаотичности их передвижения рябило в глазах. Но если присмотреться, оно обретало цель и смысл.

Рури зацепилась взглядом за какого-то лохматого парня, тащившего сразу два огромных ящика с красными яблоками. Он непринуждённо перемахивал с одной крыши на другую, ухитряясь громко здороваться с каждым встречным-поперечным.

— Гай-кун опять поспорил, что быстрее всех разгрузит подводу с фруктами, — хмыкнул Инаби.

Рури оглянулась и поняла, что оба мальчишки стоят рядом, смотрят на неё и ждут, пока она наглядится на необычайное зрелище.

Шиматта!

— Извините, — поклонилась она, — что заставила вас ждать.

— Ага, — Инаби пожал плечами. Ботан просто фыркнул.

— Куда сначала? — всё же подал он голос. — К интенданту?

— Сначала к мемориалу, — как о чём-то само собой разумеющемся сообщил Инаби.

— Да.

Больше ни тот, ни другой не произнесли ни слова и ни разу не остановились. Они прошли по той же дорожке вдоль скалы, не стали спускаться вниз, в Танигакуре, а наоборот, дойдя до конца, принялись карабкаться по отвесной тропинке в гору.

Оказавшись на вершине, Рури перевела дух и огляделась. Вид на Деревню, Скрытую в Долине отсюда был ещё более величественным и красивым. Со всех остальных сторон не было видно ничего, кроме покрытых густым лесом гор.

В центре площадки обнаружился странный камень красного цвета. Формой он напоминал застывшие языки пламени. Поодаль на траве расположилась компания из трёх девушек, они выглядели старше Рури года на три-пять. Сидящие в тесном кружке девушки смерили Рури и её спутников внимательными взглядами, затем отвернулись и продолжили что-то тихо обсуждать.

Инаби и Ботан подошли к красному камню и остановились в молчании. Рури несмело шагнула ближе. Помолчала, разглядывая испещрённую какими-то буквами поверхность. Набрала в грудь воздуха, чтобы спросить...

— Этот камень поставлен тут в память о наших погибших товарищах, — тихо проговорил Инаби. — Вчера здесь дописали десятое и одиннадцатое имена: Мицумару, Ямасита Кадо.

Справа раздался тяжёлый вздох. Рури скосила глаза. Ботан стоял, прикусив губу, и обводил пальцами короткий столбик букв.

— Значит они тут… ну…

— Похоронены? — переспросил Инаби. — Нет, их тел здесь нет, это просто камень. От них здесь только Воля Огня.

— Воля Огня?

— Хо-о… — протянул он в ответ. — Как тебе, Рури-чан, объяснить. Воля Огня — это самое великое, что сделал Хаширама Сенжу. Это… хм… обещание, что ли? Да, пусть будет обещание. Каждый из нас знает, что не умрёт.

— Э…

— Непонятно, да? — хмыкнул Учиха. — Ну вот смотри. В мире есть очень много злых людей. Они очень сильные, намного сильнее меня, и все хотят меня убить. Это очень страшно. Пока понятно?

— Ага, — Рури поёжилась. Перед глазами встала жуткая фигура, с рычанием летящая на неё.

— Шиноби-враги очень сильны. И их очень много, — продолжил Инаби. — Но я не боюсь. И Ботан не боится. И никто из нас. Почему?

— Почему?

— Потому что мы знаем, что прежде чем враг доберётся до нас, на его пути встанут наши старшие. Сакумо-сан, Нара-сан, другие взрослые. Они очень сильны. И я точно знаю, что они скорее сами умрут, но не позволят врагам меня убить. Понимаешь? Сильный всегда защищает слабого, что бы ни произошло. Поэтому я не шарахаюсь от каждого куста, опасаясь врагов. Я знаю, что под защитой. Я знаю, что сильнейшие люди этого мира жизнь положат, чтобы меня спасти.

Рури нахмурилась. Это звучало как-то слишком просто и невероятно.

— Пока меня защищают, я вырасту, — продолжал тем временем Инаби. — Я стану сильнее. И тогда уже я буду защищать тех, кто слабее меня. А потом вырастут другие. Понимаешь?

— Д-да…

— Херня! — Рури вздрогнула от раздавшегося сбоку голоса, высокого и противного. — Я вот не собираюсь погибать за такого придурка, как ты! И эта ваша коноховская чушь мне побоку!

Сидевшие поодаль девушки поднялись и подошли ближе, слушая речь Инаби. Говорила одна из них, высокая и худая.

— Ну конечно, — радостно закивал Инаби. — Конечно, ты не будешь за меня погибать, Незнакомка-чан! Я же говорил — сильный защищает слабого. А у тебя, я с прошлых Весёлых Стартов помню, даже Хенге фигово получается. Так что не бойся, я тебя защищу и спасу.

— Ах ты говнюк мелкий! — рванулась та вперёд, засучивая рукава.

— Митико-чан! — удержала её вторая девушка. — Не глупи.

— Да ладно тебе, Эйка-чан! — разулыбался Учиха, успокаивающе похлопывая по плечу напрягшегося Ботана. — Мы с Митико-чан сходим на Арену, покажем всем, как ярко пылает в нас Юность, выясним, что я сильнее…

— Пустая болтовня, — фыркнула Митико. Дёрнула худым плечом, вырываясь из хватки Эйки, но вперёд не полезла. — Ты, Учиха, себе яйца сначала отрасти, шпиздрик, а потом рассказывай про свою силу.

— Ах во-он оно что, — протянул Учиха. — Так бы и сказала, что докапываешься, потому что понравился я тебе. Ну, эт нормально. Я многим девчонкам нравлюсь. Так ты решила подраться, чтоб в штаны ко мне залезть и посмотреть, что там уже отросло? Ну ты и извращенка, Митико-чан!

Рури захихикала, глядя на вновь ринувшуюся в драку Митико, теперь её держали уже обе подруги. Обе при этом старательно прятали глаза и сдерживали улыбки.

— Успокойся, успокойся, Митико-чан!

— Митико-чан, пожалуйста!

— Хватит! — замерла та. — Пошли отсюда, девочки. Пусть эти коноховские придурки оплакивают свою собачку.

Над самым ухом раздалось тихое рычание. Рури скосила глаза. Ботан стоял, ссутулившись, из-под его верхней губы вылезли клыки, ногти на руках заострились и непроизвольно корябали воздух, словно сжимаясь на чём-то. Его полный ярости взгляд был сконцентрирован на Митико.

— Ну конечно! — звонко раздалось с другой стороны.

Рури оглянулась теперь на Учиху. Все остальные тоже удивлённо уставились на него. Даже Инузука примолк.

— Конечно, мы, коноховские дурачки, только затем и собираемся у этого камня, чтобы собачек своих оплакивать, — бодро проговорил Инаби. — Сегодняшнюю нашу «собачку» звали Ямасита Кадо. Он был чунином-наставником. Я знал его четыре с половиной года.

Постепенно голос его, бодрый и звонкий, становился всё тише и глубже. Он говорил со всё большим нажимом, и слова его отдавались в душе Рури.

— Я всегда считал его лентяем и нытиком. Он учил нас пользоваться чакрой и ныл, что ему достались глупые ученики, и что ему мало за это платят, и вообще он устал. Он вечно отлынивал, доходило до такого, что мы, ученики, подпинывали его — словами, — чтобы оторвал задницу от стула и сделал, что надо, — он перевёл дух и заговорил совсем тихо. Так, что девушки даже подались чуть вперёд, ловя его слова. — А вчера его ранило. Враг проткнул ему грудь насквозь. Это дико больно, и каждый вздох отдаётся болью во всём теле. Я знаю, самому так доставалось. Мы везли Ямаситу-сенсея к медикам. Мы втроём, на телеге. Уже подъезжали к Танигакуре, когда на нас напали снова. Кто-то кинул в нас шесть кунаёв. К каждому была привязана взрывная печать. И Кадо-сан… Он потратил оставшиеся секунды своей жизни, чтобы скинуть нас троих на землю и накрыть взрыв-теги своим телом.

Одна из девушек, третья, чьего имени Рури не знала, отвела взгляд и часто заморгала.

— Ботан-кун и Рури-чан после взрыва отключились и не видели, что было дальше, — Учиха сжал кулак. — А я видел. Его в фарш перемололо. Человек, которого я считал лентяем и слабаком, пожертвовал жизнью ради меня. Ради нас.

Эйка и Митико опустили глаза. Их третья подруга шмыгнула носом и, развернувшись, бросилась прочь с площадки.

— Ая-чан, подожди! — кинулись они за ней следом.

— Шиматта, — буркнула Рури.

Она никак не могла привыкнуть к той скорости, с которой шиноби бегали и прыгали с ветки на ветку.

— Вот такая фигня, малята, — пробормотал Инаби, глядя вслед скрывшейся троице.

— Значит… эта, ну... Воля Огня… — сбивчиво проговорила Рури. — Она про то, что сильные защищают слабых?

— Она про то, что товарищи помогают друг другу, — поправил её Инаби. — Но чаще, конечно, бывает, что сильный помогает слабому. А слабый старается стать сильнее и тоже кому-то помочь.

Он широко улыбнулся.

— Поэтому, Рури-чан, если решишь остаться с нами — тебя будут защищать все. Ведь ты пока что слабее нас.

— А если бы тогда, в телеге, рядом не было взрослых? — задала давно вертевшийся у неё на языке вопрос Рури.

— Тогда мы бы, скорее всего, погибли, — пожал плечами Инаби. — Взрослые шиноби сильны, но они не боги — как видишь, с момента нашего прихода в Страну Рек на камне появилось уже одиннадцать имён.

— Да… погоди-ка! — Рури широко распахнула глаза, ухватив за хвост ускользавшую доселе мысль. — Ты сказал, что я «пока что слаба». Я что, смогу…

— Ага, сможешь, — хмыкнул он. — Как-то же ты разрушила технику Звериного Клона.

Рури растерянно заморгала:

— Я-а… просто испугалась.

— Наверное, — кивнул Учиха. — Я думаю, от страха у тебя пробудился кеккей-генкай. Чакры в тебе больше, чем в обычных людях. Ты сможешь стать шиноби, такой же, как мы. Если захочешь.

— Шиматта… — Рури поражённо уставилась на него. — А ваши… старшие шиноби разрешат мне?..

— Вот сама у них и спроси, — кивнул он ей за спину.

— Что?

Резко развернувшись, она прикусила губу, чтобы не выругаться. Эти дурацкие шиноби просто обожали подкрадываться со спины!

Джонины зашкерились грамотно, — замечаю я их далеко не сразу. Уже когда расписываю Рури перспективы сладкой жизни в наших Новых Васюках, взгляд цепляется за неправильно падающую тень от монумента.

Вот же засранцы! Никакого представления о приватности.

Чем-то я выдаю своё внимание, так как почти тут же прозрачные силуэты обретают плотность и цвет и оказываются нашим комендантом Нара Акирой и Пакурой из Суны. Которая, кстати, на меня смотрит с чисто энтомологическим интересом, как на забавную букашку.

— Значит ты, Учиха, считаешь себя самым крутым? — насмешливо изогнув бровь, вопрошает она.

— Ну что вы, Пакура-сан! — поклон. — Вот, например, вы — намного круче. Но и у меня кое-какие поводы для гордости есть.

На секунду активирую додзюцу и с удовольствием замечаю, как она рефлекторно отводит взгляд. Да, у всех сколько-нибудь опытных шиноби привычка «не смотри в шаринган» на подкорку вбита.

Заодно и внешность этой дамочки запоминаю в мельчайших подробностях. И нет, разглядываю я её шаринганом не потому, что красотка писаная, а сугубо ради пользы дела и возможных в будущем приколов с иллюзиями!

Ну… как минимум, второй вариант не менее важен.

— Значит, ты готов умереть, спасая шиноби чужой деревни? — продолжает тем временем допытываться Пакура. — Даже ради этих трёх клуш? Никакого потенциала — они так до последнего нас и не заметили. Они никогда не станут сильнее тебя. А ты... ты — Учиха, рано пробудивший клановое додзюцу. Ты можешь вырасти в очень сильного шиноби.

Медными трубами проверяет, что ли? Блин, туплю. Я ж сам дал ей повод, когда стал додзюцу хвастаться.

— Я пробудил додзюцу потому, что хотел спасти товарищей, — на самом деле, так много было намешано. но я тебе душу вываливать не собираюсь. — Я так живу. Сейчас они мои товарищи. Такие же, как мои одноклассники из Конохи. Наверное, в будущем они могут даже обратиться против меня. Но если сейчас я буду об этом думать, то ни до какого будущего мы не доживём. Они мои товарищи, и я сильнее — значит, буду их защищать.

И ты прекрасно слышала, как то же самое я говорил «клушам». Показания менять не буду.

— А зачем ты привёл эту девочку? — переключается она на новую тему. — Понравилась? Влюбился?

Ах ты сучка крашеная. Не получилось подловить на ЧСВ — решила по-другому из равновесия вывести? Забавно. Не будь я, по факту, твоим ровесником, уже мямлил бы что-то смущённо-оправдательно-бессвязное.

Оглядываюсь на Рури, окидываю оценивающим взглядом. Та розовеет. Кстати, симпатичная она вполне. Было бы мне и правда десять лет, вполне мог бы и заглядываться начать.

— Да-а, Рури-чан, — тяну задумчиво. — Как хорошо, что ты не мальчик.

Пакура удивлённо вздёргивает бровь. А Нара ухмыляется — просёк шутку.

— Пакура-сан хочет посмотреть, как я ведусь на подколки и шуточки, — поясняю я. — Если б ты была мальчиком, пришлось бы после такого её на Арену вызывать. А так ничего.

Фыркает, зараза. Записываем себе ещё один плюсик.

— Я ученик Джирайи-сама, великого жабьего мудреца с горы Мёбоку, — гордо провозглашаю я, — угу, осталось только в позу Извращённого Отшельника встать и танец зажигательный исполнить.⁽¹⁾ — Мне не нужно идти за тридевять земель, если захочу найти себе девушку.

— Хм, ясно.

Сразу видно, в нашенских раскладах тётка сечёт не очень — явно подумала, что я своей крутостью хвастаюсь и крутостью сенсея. Всё-таки Джирайя ещё не успел на весь мир прославиться, как Легендарный Извращенец. А вот Акира-сан намёк выкупил и явно доволен. Вон как лыбится. Да и Ботан сбоку фыркает потихоньку.

— Что же касается Рури-чан, — делаю паузу, чтобы все прониклись. — Она совсем необучена, но в момент стресса выдала какую-то технику, отменившую Звериного Клона Инузука. Мы с Хьюгой-чан смотрели на неё через додзюцу — чакры у Рури-чан больше, чем у обычного человека, пусть и ненамного. Она сирота, в той деревне она едва концы с концами сводила. Я подумал, что если ей разрешить остаться, то это будет полезно и нам, и ей.

Слова «неизвестный кеккей-генкай» я не произношу, но тут и ежу понятно, зачем оставлять в лагере перспективную девчонку.

— Под твою ответственность? — впервые подаёт голос Нара.

— Под мою, — покорно вздыхаю. — А куда деваться.

— А сама-то она согласна? — прищуривается Пакура.

Стерва. Надо будет тебе в кофе соли насыпать. Откуда я знаю! Я ж только начал уговаривать!

— Я-а… хорошо, я останусь, — помолчав, выдаёт смущённая Рури. — Если можно.

Фу-уф. Кажись, прокатило. Теперь второй вопрос.

— Вот, Нара-сан, — вытаскиваю из набедренного подсумка сложенные в трубку листы и протягиваю командиру. — Всю ночь рисовал.

— Рисовал? — с насмешливым удивлением переспрашивает Пакуа.

— Ага, — делаем морду кирпичом. — Ибо знание противника есть первый шаг к победе.

— Хм, — Акира-сан разворачивает мои рисунки и задумчиво хмурится. — Думаешь, внешность нападавшего на вас шиноби чем-то поможет нам?

— Может быть, — киваю. — Даже если это было Хенге, вдруг он использует этот же образ ещё раз? Но главное, конечно, не во внешности, а в фуин!

Нара-сан как раз достаёт из кипы следующий лист с нашими художествами. Пакура заинтересованно косится туда.

— Прости, Инаби-кун, — качает головой Нара. — Но я не силён в фуиндзюцу. Тем более, твои зарисовки крайне отрывочны. Возможно, твой сенсей сможет помочь...

— Я как раз думал об этом, Нара-сан, и обязательно попрошу Хатаке-сана со следующей почтой отправить и наше послание заодно, — перехватываю заинтригованный взгляд Пакуры. Любопытная, да? Вроде и отвернулась, а уши греет. — Может, Пакура-сан чем-то поможет в наших поисках?

— Пакура-сан? — Нара спокойно склоняет голову набок, протягивает кипу документов стоящей рядом куноичи.

— Хм, — та сосредоточенно хмурится и покусывает губу, разглядывая наши наброски. — Эта фуин была на ком-то из нападавших?

— На всех, кого мы видели, Пакура-сан, — поясняю я. — Увы, большую часть было не видно из-под одежды, но мы как могли восстановили внешний вид из того, что я заметил шаринганом.

— Это тупик, — поразмышляв ещё с минуту, постановляет она, — разновидностей фуин существуют десятки тысяч. Да, было бы полезно узнать, что она даёт врагу. Но в том-то и дело, что мы никак этого не узнаем. Куда проще поймать его в засаду, навязать бой, как сделал Сакумо-сан, а затем изучить фуин на трупе.

— Это если трупы вообще останутся, — не соглашаюсь я. — Вон, у наших АНБУ, говорят, есть специальная фуин, которая сжигает их тела.

— Хм, — она озадаченно поджимает губы. — Хочешь сказать, там было что-то подобное?

— Нет, — вздыхаю. — Вы правы, Пакура-сан, я просто не знаю, чего ждать, и предполагаю наугад. Надеюсь, сенсей что-то подскажет…

— Что ж, ясно, — выпрямляется она. Со значением смотрит на Нара. — Я приняла решение, Нара-сан. Я согласна объединить силы.

Чего?! Это она после разговора со мной к такому выводу пришла? Или… все эти дни она только и делала, что присматривалась к нашим порядкам, решая, стоит ли приводить сюда своих генинов? Ну ни фига себе. Выходит, скоро у нас в лагере ожидается «новый заезд».

— Мы сделаем всё, чтобы вы не пожалели о своём решении, Пакура-сан, — Нара изображает поклон. — Инаби-кун. Следующие несколько дней возьмите на себя заботу о Рури-чан.

— Хай, Нара-сан! — не задумываясь, гаркаем мы с Ботаном.

Ну да, в ближайшие дни на руководство свалится столько проблем, что про приведённую в лагерь сироту оно и не вспомнит.

Что ж, вопрос с новым членом коллектива решили. Осталось выяснить про...

Раскрываю рот, чтобы задать вертящийся на языке вопрос, но джонины уже уходят — оба вежливо кивают нам и разворачиваются к выходу с площадки. Приходится кланяться в ответ. А когда разгибаюсь, обоих уже и след простыл.

Чёрт. Мне так ничего и не сказали о нападении и смерти Ямаситы. Кто напал, почему так близко, почему не добил нас… Блин. Ладно, уж кто-кто, а Нара — точно не дурак, и ситуацию понимает куда лучше меня. Спрошу, когда представится случай и рядом не будет детишек. А пока надо с Рури разобраться. Хотя бы поговорить нормально, по-человечески.

Надо ещё решить, как её познакомить с отрядом, чтобы как-то сгладить смерть Мицумару. М-да, проблема…

* * *

— Готова? — спокойно смотрю на Рури. В таких вещах главное — не торопить.

— Д-да, — наконец, решается она, ещё раз смерив взглядом нависающую над нами скалу.

— Тогда держись, — аккуратно подхватываю её на руки. Неудобно это, блин. Девчонка на голову выше меня. — Постарайся не закрывать глаза. Привыкать-то надо когда-то.

Подать в мышцы чакры, оттолкнуться ногами от земли и взлететь вверх по отвесной скале в лучших традициях китайских боевиков, лишь иногда подправляя свой полёт, отталкиваясь от удобно расположенных скальных выступов. Пара секунд, и мы наверху, смотрим с пятидесятиметровой высоты на деревню. Ставлю Рури на землю и осторожно отцепляю от себя её судорожную хватку.

— Ты тоже так сможешь через пару лет.

— Ш-шимат-та, — она осторожно заглядывает вниз с края обрыва и поспешно отступает.

— Мы нашли эту площадку полгода назад, когда только пришли сюда из Конохи, — отхожу вслед за ней. — Точнее, нам местные ребята показали. Как видишь, карниз совсем небольшой, три шага на семь. Всем отрядом тут не разместиться, поэтому мы нечасто сюда ходим.

Подойдя к самой скале, запускаю туда руку и вытаскиваю кожаный тубус.

— Смотри, Рури-чан, это называется «вещевой свиток», — разворачиваю и показываю ей. — Умеешь читать?

— Н-нет…

— Научим. Коли так, просто поверь на слово, что тут написано «стол», — расстилаю свиток на земле и прикладываю к нему руку.

— Ой!

Пережидаю, пока рассеется пар.

— А вот на этих — «стул». Присаживайся.

Рури осторожно щупает лёгкий раскладной стульчик, прежде чем присесть.

— Не бойся, он настоящий, — сматываю свиток и убираю в тубус. — Это одно из искусств шиноби — фуиндзюцу. Оно позволяет запечатать в свиток, а потом распечатать всё, что угодно.

— Это если я за дровами с таким свитком пойду…

— Телеги три, думаю, в него войдёт, — улыбаюсь я.

Казалось бы, ещё недавно сам поверить не мог, что такое возможно. А сейчас вон, других просвещаю.

— А-а если… — она осекается на полуслове. К нам на карниз запрыгивает Ботан.

— Еда, — хмуро бурчит он, выставляя на стол коробочки с бенто и кувшин с морсом.

— Спасибо, Ботан-кун, — пододвигаю к себе свою порцию и разламываю палочки. — Итадакимас!

Рури чуть не шёпотом повторяет за мной и тоже берётся за еду. Косится только время от времени на Инузуку. Интересно, что её больше нервирует — его хмурые зырки или то, что сидит Ботан на самом краю обрыва, да ещё и спиной к нему?

Первым разделавшись с обедом, разливаю морс из кувшина по бумажным стаканчикам и с удовольствием оглядываюсь по сторонам.

— Обычно мы едим в общей столовой, но сегодня туда опоздали, поэтому нам отдали бенто на вынос. Кроме того, из-за вчерашнего ирьёнины запретили нам сегодня участвовать в Весёлых Стартах… ну, впрочем, это ты слышала. Я вижу, ты поела. Спрашивай.

— Э-эм, спасибо… — мямлит она. — Так значит… я смогу… ну, все эти штуки делать? Как вы?

— Если захочешь, — киваю. — Придётся тяжело и долго работать, чтобы научиться. Думаю, года три.

— А… а если у меня не получится?

— Получится, — улыбаюсь. — Почему тебя так зовут, «Рури»?⁽²⁾

— Из-за глаз, — пожимает она плечами.

— Так и думал, — киваю. — У тебя радужка жёлтого цвета. Это необычно. И позавчера ночью… ты что-то сделала такое, отчего Мицумару превратился из Звериного Клона обратно в щенка. Иначе ты не убила бы его одним ударом, даже таким удачным. Можешь рассказать что-то о своих родителях?

— Я… только про маму, — она опасливо косится на хмурого Инузуку. — Моя мама всегда жила в нашей деревне. Я не знаю, кто мой отец. Мама не говорила, а другие люди в деревне…

— Болтали всякую чушь, — понимающе киваю я.

— Типа того, — хмурится она.

— Я думаю, Рури-чан, что твой отец был шиноби, — поясняю я. — Это объяснило бы твои глаза, и почему ты сильнее своих сверстников, и почему ты смогла как-то рассеять дзюцу Звериного Клона. Возможно, эти силы передались тебе по наследству. Но это только мои предположения, может быть, я не прав.

— И поэтому я смогу стать, как вы?

— Когда-нибудь сможешь, если захочешь, — чешу затылок. — Через три года ты будешь уметь то, что умеем мы сейчас. Мы, правда, к тому времени научимся ещё чему-то… Но со временем догнать можно кого угодно, было бы желание.

Она прикрывает глаза, как будто представляя, что сможет в будущем. А затем решительно смотрит на нас:

— Я готова, шиматта! Что нужно делать?

— Ну, для начала, нам нужно прибраться тут и вернуть всё как было, — улыбаюсь я. — А потом пойдём болеть за наших на Весёлых Стартах!

1) «Осталось только в позу Извращённого Отшельника встать и танец зажигательный исполнить» — примерно вот такой: https://www.youtube.com/watch?v=xkvOyCvOvRQ

Вернуться к тексту

2) «Рури» — яп. «янтарь»

Вернуться к тексту

31 марта 46 года от основания Конохи. Страна Рек

Солнце.

Тень.

Снова солнце.

И опять тень.

О, пчела пролетела.

Солнце...

Я ёрзаю, поудобнее устраиваясь на брошенных на землю мешках, и вновь таращусь в небо.

Как домой вернусь, надо будет уточнить, не затесался ли среди предков кто-то из клана Нара. С чего бы ещё мне так вставляло от созерцания неспешно плывущих по небу облаков? Они нынче перистые и почти прозрачные — сезон дождей заканчивается. А небо — высокое-высокое, и взгляд скользит по нему, как птица, выписывает затейливые и бессмысленные кренделя… А растущую надо мной ветку то отгибает ветром в сторону, отчего в лицо мне кидается солнечный зайчик; то вновь она возвращается на своё место, и я оказываюсь в тени.

Перевернуться набок или так лежать — вот вопрос, поистине достойный клана Нара. Что ж, пока что будем считать, что этому занятию предаются лишь чрезвычайно умные и талантливые люди. О-ох...

Солнце.

Тень...

Приподнимаю голову, оглядывая снующие по палаточному лагерю толпы генинов. Шея и спина тут же отзываются ноющей болью. Бли-ин. Как же хреново после вчерашнего…

Никогда ещё не рисовал фуин-печати с такой скоростью и в таком количестве.

Началось всё с того, что в деревню вернулись поредевшие команды охраны злополучного «корована». А с ними хмурый Хатаке Сакумо. Как рассказали наши — противника он не догнал — тот мастерски смылся, оставив заслон из водяных клонов. Никто из наших, даже глазастая Шизука-чан, не знала, что именно там произошло, но ходил Сакумо реально мрачнее тучи. Видимо, так и оставшийся неизвестным враг неслабо впечатлил нашего командира, потому как тот едва вернулся — дал добро на слияние сил с Песком. И тут уже настал наш черёд просвещать вернувшихся про Пакуру и её решение.

А наутро в тихой, мирной Деревне Долины воцарился форменный кавардак.

Всё дело было в том, что селить новых старых союзников нам было тупо некуда. И дело даже не в отсутствии жилплощади — отстроили же мы как-то бараки полгода назад, когда сюда прибыли — в Танигакуре тупо закончилась свободная земля.

С недостатком площади под застройку ещё можно было смириться, ужаться, понаделать подземных помещений, но тут в дело вступал второй фактор — охват территории. Пусть даже мы и утрамбовали бы гостей из Суны к себе в деревню, но ведь наша задача состояла не в том, чтоб тут штаны просиживать и детишек развлекать — контингент, пусть и составленный в подавляющем большинстве из генинов, всё-таки являлся подразделением вооружённых сил Страны Огня. С задачей контролировать Страну Рек, между прочим. Делать это, набившись, как сельди в бочку, в Танигакуре, было бы о-очень проблематично.

И наконец в третьих и самых главных — нам была поставлена задача оборонять Деревню Ремесленников и расположенную рядом с ней столицу страны Рек. Именно в таком порядке. Да, в столицу в скором времени прибудут детишки двух даймё — нашего и суновского, дабы сочетаться законным браком и стать основателями новой династии правителей Кава-но-Куни. Но даймё — это даймё. Сейчас вот без них как-то обходились. А вот такой мощный промышленный центр, как Деревня Ремесленников, снабжающий амуницией и оружием половину шиноби Суны, необходимо защищать, не считаясь с потерями. Если Сунагакуре лишится этих поставок, то вполне может и вовсе капитулировать, оставив нас одних в кольце врагов.

В общем, что бы там ни творилось в штабе оккупационного корпуса сил страны Огня, наутро после своего возвращения хмурый Хатаке объявил, что мы все покидаем Деревню, Скрытую в Долине и все дружною толпою переселяемся в Такуми-но-Сато, то бишь Деревню Ремесленников. Где соединимся с контингентом из Суны, организуем плотную охрану стратегического объекта, а заодно и приглядим за даймё, которые скоро должны прибыть на коронацию.

Сборы заняли два дня.

И уже к концу первого стало понятно, что за эти полгода мы скопили тут слишком много всякого полезного. Склады ломились от снаряжения, припасов, одежды и обуви… Полдня мы все, несколько сотен генинов, старательно упаковывали нажитое непосильным трудом в вещевые свитки, но вскоре те стали заканчиваться. И делали они это куда быстрее, чем вещи, которые ну никак нельзя было оставить здесь.

Сакумо вызвал несколько десятков генинов и чунинов, хоть немного знающих фуиндзюцу, и поведал нам, что обязательно нужно устроить это великое переселение в одну ходку. Сейчас, мол, враг этого не ждёт и пакостей подготовить не успеет. А вот если мы разделимся, то такая вероятность очень высока — либо кого-то прищучат на марше, либо враг атакует немногих оставшихся в Танигакуре шиноби. А сам Хатаке не сможет разорваться и прикрыть всех и сразу.

А потому выход оставался только один — «нужно больше золота!» Точнее, больше запечатывающих свитков. В общем, партия сказала: «надо».

Вот тут-то я и проклял свой так не вовремя проснувшийся шаринган и то, что как-то на спор выучился у Такеши рисовать ту самую печать для вещевого свитка. Потому что следующие полтора суток мы только тем и занимались, что дружно, не поднимая головы, их мастрячили.

Обмакнуть кисть в чернила, дожидаясь, пока специально приставленный к нашему «конвейеру» генин передвинет свиток, чтобы передо мной оказалась чистая его часть. Подать чакру, обводя по памяти несложный узор «грузовой» печати, оторвать кисть. Повторить. И снова. И ещё. И опять. Подождать, пока приставленный ирьенин восполнит мои невеликие силы при помощи техники передачи чакры. И снова обмакнуть кисть в чернила…

Не знаю, сколько точно это продолжалось. Помню только, что наконец не обнаружив перед собой очередного торопливо подсунутого чистого свитка, я тупо огляделся по сторонам, опустил голову на руки и отрубился.

Очнулся уже в пути, на руках у кого-то из чунинов-воспитателей, Причём, судя по буйной шевелюре, отметинам на щеках и проглядывающим из-под верхней губы клыкам, тащила меня сама Инузука Цуме! Впрочем, в тот момент меня это интересовало в последнюю очередь. Стоило мне очнуться, как все каналы чакры вплоть до самого наимельчайшего тенкецу напомнили о себе противной ноющей болью.

Хотел было похныкать, что у меня производственная травма и вообще, но, пока собирался с силами, решил не искушать судьбу. Ботановская сестра меня не любила — а ну как выдаст затрещину и отправит пешком, наравне с остальными. Нет уж, лучше плохо ехать, чем хорошо идти.

Как бы то ни было, когда около полудня мы остановились на привал, чувствовал я себя совершенно разбитым. Боль поутихла, конечно, но всё тело по-прежнему ныло.

Но если не двигаться, лежать себе тихонько и смотреть на небушко — вообще кайф.

Вот и лежу…

— Инаби-кун, вот ты где! — звонко восклицают прямо над ухом. Шизука подскакивает ко мне и отгибает ветку.

Солнце. У-у-у…

Сморщившись, пытаюсь перевернуться всё же на другой бок и притвориться спящим. Да где там. Со всех сторон меня обступают пятеро — моя команда и команда Шизуки.

— Я так и знала, что ты где-то здесь! — довольно лопочет Хьюга, по хозяйски пододвигая мою ногу и присаживаясь на крайний мешок. — Цуме-сан, когда мы её спросили, просто махнула рукой в эту сторону, но я правильно всех привела!

— М-молодчина ты-ых, — покряхтывая от боли, принимаю сидячее положение и прислоняюсь спиной к стволу дерева.

— Пойду остальных позову! — тут же подскакивает эта непоседа. — А то ушли совсем в другую сторону тебя искать!

Ну да, ну да. А главное, расскажешь им, что это ты была права и надо было тебя слушаться. Плавали, знаем.

Остальные ребята тем временем присаживаются рядом со мной — Йоко и Такеши слева, Ботан и Сора — справа. Напарница тут же прикладывает к моей спине руку и осторожно делится теплом и живительной чакрой. Уф-ф… немного полегче.

Чуть воспрянув духом, оглядываюсь по сторонам, подмечаю быстро сбиваемых деятельной Хьюгой в одну толпу «Ни Бутай» и…

— Я не вижу Рури-чан, — оглядываю сидящих рядом друзей, останавливаю взгляд на Ботане. — Она не с нами?

— Нет, — буркает тот, избегая встречаться со мной взглядом. — Вон.

Проследив, в какую сторону Инузука кивнул, действительно замечаю там нашу пленницу-гостью с таинственным кеккей-генкаем. Девочка сидит на краю лагеря, потерянно привалившись к дереву, и вокруг неё никого нет. То есть, совсем никого.

— И давно она не с нами? — подозрительно переспрашиваю я.

Инузука дёргает плечом и отворачивается.

— Рури-чан ушла позавчера, — тихо говорит Йоко. И, помолчав, добавляет, — Вечером.

Твою мать.

Нет, я предполагал, что ребята из «Ни Бутай» встретят Рури неласково. В конце концов, она нашего щенка убила, а в нём весь отряд души не чаял. Но я недооценил, насколько в штыки её примут. И сам зарылся в рисование свитков, не смог проследить и смягчить… бли-ин.

— Как она сюда добралась? Она бы не пробежала столько наравне со всеми.

— Её нёс кто-то из чунинов-наставников, как и тебя, — отозвался Такеши.

— М-да-а-а, — тяну я, хмуро уставившись в пространство.

Охота ругаться. Возможно, даже матом. Бросили девчонку одну в толпе неизвестных людей. И всем этим людям на неё плевать. «Заинтересовать, стать второй семьёй и оставить у себя», да? Великолепный план, Инаби. Просто охрененный, если я правильно понимаю!

— Чё?!

Выныриваю из пораженческих мыслей. На меня с вызовом смотрит Ботан. Ха. Задумавшись, я всё это время с кислой миной смотрел ровно на него. Вон как нервничает, чует, что кинул девчонку. Но как же, обида-то какая — Мицумару погиб — не забудем, не простим, будем отыгрываться на девчонке. И фиг я чего сделаю. Переть одному против всех? Демонстративно общаться с Рури, защищать от нападок? Так себе идея.

Хм. А если…

— Я подумал, Ботан-кун, что судьба Рури-чан теперь целиком и полностью в твоей власти, — задумчиво сообщаю ему я.

— Чё?.. — в этот раз его голос звучит скорее растерянно.

— Ну сам посуди, — как бы нехотя принимаюсь объяснять. — Нара-сан разрешил ей пожить у нас месяц, а потом решить, где ей лучше. И если что, вернуться к себе в деревню, так?

— Ну.

— Все наши уже в курсе, что она виновата в гибели Мицумару. А значит, остальные отряды либо тоже уже знают, либо скоро до них эта информация дойдёт. Что тогда будет?

— Что?

— Все станут её травить, — подсказывает доселе молчавший Сора.

— Пусть не все, но многие, — поправляю я его. — И никто не заступится. А сама она не сможет за себя постоять — она пока что не шиноби.

— Значит, она свалит домой.

— Ну, сначала месяц будет жить среди ненавидящих её людей, а потом, вероятно, да, свалит, — соглашаюсь с ним. — Но, допустим, кто-то за неё заступится.

— Кто-то? — Ботан вздёргивает верхнюю губу, обнажая клыки.

— Кто-то, например, я, — спокойно киваю в ответ. — Что тогда будет?

— Драка, — вновь подаёт голос Сора.

— Возможно, — улыбаюсь я. — Но это не главное. Допустим, я за неё вступился. Тогда наши друзья поделятся на две группы. Одни, например, Такеши-кун и Йоко-чан, станут за Ботана, а другие — например, Шизука-чан и Сора-кун — за меня. И так все остальные наши друзья. Мы поссоримся, возможно, даже подерёмся.

— Да, — Ботан сперва ухмыляется, услышав такое распределение враждующих сторон, но потом набычивается.

Думает, я на него давить собираюсь, что ли?

— Поэтому я… — делаю паузу, оглядываю всех присутствующих. — Не буду за неё заступаться.

Оглядываюсь. Ага, деятельная Шизука успела припрячь народ таскать провиант и готовить место для ночлега. Задерживаются, но скоро будут тут. Полюбовавшись на вытаращенные глаза нашего цветочного мальчика, продолжаю:

— Мы в чужой стране, вокруг бегают крайне опасные диверсанты. В такой ситуации ссориться нам категорически нельзя. Да, мне бы хотелось, чтобы Рури-чан осталась у нас. Я думаю, она может стать сильной шиноби. Но я вижу, что сделать это не в моих силах. Если я или, вон, Такеши-кун, или, я не знаю, Гай-кун… короче, если кто-то станет её защищать — итог один — мы делимся на два лагеря и начинается склока.

Собравшись с силами, опираюсь на плечо Йоко и встаю, кряхтя, как старый дед. С трудом распаковываю рюкзак и начинаю готовить место для костра.

— Хм, — Инузука задумывается, потом кивает, соглашаясь с моими рассуждениями. — А почему ты сказал, что она в моей власти?

— Хм, — кошусь на остальных. — Кеша-кун?

— Потому что если за неё вступишься ты — остальные не смогут на неё наезжать, — не подводит моих ожиданий Узумаки, распечатывает из свитка котелок и флягу с водой. — Как они станут её в смерти Мицумару обвинять, если ты, его хозяин, за неё заступишься? Ты ему был ближе всех. Если ты вступишься, остальные не полезут.

— Так что в этом деле ты — альфа, — тихо добавляет Йоко. — Как решишь, так и будет.

Моя ты умница! Всегда с полуслова поймёт и поддержит! Просто золото, а не напарница.

Дальше работаем молча. Разжигаем костёр и готовим места вокруг, чтобы все могли рассесться. Инузука переваривает услышанное, а я просто не хочу больше капать ему на мозги. Пусть сам дозревает. Ну а не захочет…

— Я не буду притворяться! — внезапно выдаёт Ботан.

— Э-э… чего?

— Притворяться! Что я типа на неё не в обиде и вообще!..

— А зачем тебе притворяться, Ботан-кун? — ласково замечает Йоко.

— Ну…

— Да ты и не умеешь, — хмыкает тихушник Сора.

Мы. дружно фыркаем. Вот, кстати, да. Уж кто-кто, а Инузука у нас прямой, как лом.

— Это не про притворство, Ботан-кун, — я с облегчённым выдохом усаживаюсь обратно на своё место. Стараюсь тщательно подбирать слова. — Это про выбор. Разрешишь ты остальным травить Рури-чан или нет. А притворство… Она же не младше тебя. И не глупее. Она поймёт, если ты будешь прикидываться, что не злишься. И наоборот — тоже.

Задумчиво смотрю на потихоньку разгорающийся костерок, тонкий и сухой хворост громко щёлкает, выстреливая вверх алыми искрами. Сора аккуратно подкладывает веточки потолще. Идиллия…

Которая длится ровно две минуты. С разных сторон начинают подтягиваться наши. Одни притаскивают котелок с водой, другие — распечатанные из грузового свитка чай и кружки. Третьи несут ещё дров, подгоняемые неугомонной Хьюгой. Вокруг немедленно становится шумно и суматошно.

Довольно щурюсь, глядя в огонь. Такие посиделки у нас уже вошли в традицию. Поначалу было трудно как-то устаканить буйную молодёжь, постоянно возникали мелкие обидки, постоянно кто-то чем-то был недоволен… А сейчас…

Оглядываюсь по сторонам.

Дежурные по кухне знают, что сегодня за еду отвечают они. Остальные помогают им, подтрунивая, но не обижая. Спокойно и доброжелательно разговаривают, вместе над чем-то смеются, не делая разницы между генинами Листа и Долин… Только Инузука сидит хмурый, глядя в огонь, но его не трогают, время от времени награждая понимающими взглядами.

Да, коллектив сложился. Во многом благодаря моим усилиям. Приятно, чёрт возьми. Просто расслабиться и жить в своё удовольствие. Смотреть на веселящихся детишек, решать их немудрёные проблемы —чего ещё от жизни надо? Если бы ещё над нам не висела дамокловым мечом возможность дружно склеить ласты…

Блин.

— Всё, минут через пять будет готово, — объявляет Текуно, попробовав булькающую в котелке похлёбку. Чем вызывает со всех сторон одобрительный гомон.

— Пусти меня поближе, я голодный, как пять Акимичей.

— ...А видели, сегодня на переправе два придурка из Семнадцатого в речку упали?

— ...Ну я и говорю этому оборзевшему Сенжу: «Ты сначала на Арене попробуй не сливаться так позорно. а потом уже что-то говори про...»

— ...А этот новенький парнишка из Суны… ну, симпатичный такой, мне говорит…

— Кс-с-со-о! — рычит Ботан, поднимаясь на ноги. И быстрым шагом удаляется.

Детишки притихают и переглядываются.

— Чего это он?

— ...Он по Мицумару грустит, а вы тут про мальчиков из Суны…

— Да он днём-то нормальный был, чё щас-то…

— Сора-кун, что с Ботан-куном? — Хьюга требовательно смотрит на напарника. Голос её перекрывает гомон остальных.

Сора косится на меня. Раскрывает рот для ответа...

— Я ему сказал, что не буду защищать новенькую девочку, Рури-чан, — подаю я голос. — И никто другой не будет. А, значит, её будут гнобить. За Мицумару.

— И что?

— И всё, — улыбаюсь и прикрываю глаза. — Дальше он сам решит, что с ней делать. Так будет честно.

Поляна вновь взрывается разноголосым гомоном.

— И правильно! Она, гадина, нашего Мицумару…

— ...Первым же на неё напал. Звериный Клон в темноте — страшно до усрачки, а она даже не шиноби…

— ...Так что, если она нечаянно, её теперь в наш отряд брать, что ли?..

— Она нетренированная, а Звероклона в один удар убила. А если натренировать, представляешь…

— Смотрите! Он к ней подошёл!

— Где?!

— Да вон же! Рядом сел и говорит что-то!

— Иди ты!

— Суп готов, давайте миски.

— Смотри, смотри, он её за руку берёт!

— А она вырывает обратно. Обиделась!

— Я бы тоже на её месте обиделась.

— Суп же готов! Что, никто не будет?

— Да отвали ты со своим супом!

— Смотрите, всё-таки встали! Сюда её ведёт!

— Да ладно?

— Так! Чо вы вылупились! Быстрей садитесь, как будто мы не смотрели!

— Ой, блин!

— На ногу мне!

— Да куда лезешь!..

— Где суп?

— Осторожно, котелок не опрокинь, раззява!

— Текуно-кун, чего замер, накладывай давай!

— Место-то освободите для Ботан-куна и этой…

— Рури-чан её зовут.

— А почему?

— А ты не видел? У неё глаза жёлтые, как янтарь.

— Глаза-то ты рассмотрел!

— Да я чо…

— Кому ещё супа?

Когда Ботан и Рури проделывают уже две трети пути до нашего костра, детишки стихают и только заговорщицки переглядываются между собой. Этот момент и выбирает Такеши, чтобы высказаться:

— Я считаю, Инаби-кун правильно говорит. Если Ботан-кун её простить сможет… ну… за Мицумару. То и нам нечего на неё бочку катить.

Детишки взрываются шепотками, но вынужденно стихают — предмет обсуждения уже слишком близко.

Когда Ботан и Рури подходят к костру, их встречает картина «двадцать девять сосредоточенно жующих недорослей». Повисает неловкое молчание, нарушаемое только чавканьем и прихлюпываньем.

— Э-эм… Рури-чан, правильно? — Шизука, как обычно, не отличается долготерпением и берёт инициативу в свои руки. — Ты это… суп будешь?

Первым ехидно фыркает, не поднимая взгляда от миски, Узумаки. От него сдавленные смешки волной прокатываются по кругу. Бедный Иване-кун аж закашливается, чем вызывает новую волну веселья. Через минуту ржёт уже весь отряд.

Дожидаюсь, пока смешки пойдут на спад, и протягиваю Текуно пустую миску:

— И мне ещё супчика, пожалуйста.

Чем вызываю новую волну веселья.

Что-то мямлящую Рури усаживают в общий круг между Йоко и Ботаном, вручают миску с ароматным варевом, за которой она торопливо прячет лицо, и начинается ритуал представления. Сомневаюсь, что она запомнит всех присутствующих с первого раза, но тут ведь не в именах дело. С удовольствием замечаю, как постепенно трескается лёд неловкого молчания, как сама Рури начинает несмело улыбаться в ответ, даже что-то отвечать на «вопросы из зала».

Ловлю на себе взгляд Ботана и украдкой показываю ему оттопыренный вверх большой палец.

* * *

— А Инаби-кун рассказывает интересные истории про далёкие страны и чужих шиноби.

— О, точно! Инаби-кун, давай, новую историю!

— Только, чур, не страшную!

— Аха-ха, да она нестрашная была совсем, это ты только развизжалась!

— Да тихо вы!

Оглядываю честную компанию и, задумчиво почесав нос, постановляю:

— Будет вам история. Про песню льда и огня.

— Пе-есню?.. Это как твои нескладушки, что ли?

— Не, давай не про песню?

— Ну не орите же, чего вы!!!

— Это только называется так «Песнь», потому что история очень старая, — поясняю я. — А на самом деле там про даймё и самураев, про шиноби и волшебных зверей. А ещё — про оживших мертвецов!

Пережидаю волну взволнованно-радостных шепотков и продолжаю, мучительно припоминая сюжетные перипетии:

— Ну, начать нужно с того, как отряд самурая Веймара Ройса пошёл в разведку за Великую Стену…

Здравствуй, Обито-кун!

Письмо твоё, где ты почерком Какаши просишь не гонять так часто собак с почтой туда-сюда, мы не получали. Затерялось, наверное, по пути.

Как продвигаются дела на Восточном Фронте? У нас всё складывается в целом благополучно, хотя и случаются весьма прискорбные ситуации.

Третьего дня наш отряд в очередной раз показал себя лучшим в Кава-но-Куни. И получил ответственную миссию по охране торгового каравана. Ты, конечно, можешь написать, что сопровождение каравана — это жуткая скучища, едва-вытягивающая на жалкий С-ранг. В такие моменты почерк твой становится неуловимо похож на почерк Какаши. а слог — чересчур ехиден. Однако не всем же быть великими вундеркиндами и сыновьями Белого Клыка Конохи — мы здесь ребята простые и рады и такой работёнке.

Миссия неожиданно оказалась довольно напряжной — на нас устроили засаду вражеские шиноби-диверсанты. По счастью, Сакумо-сан в великой своей мудрости предугадал нападение и сам устроил ловушку для нападающих.

Тем не менее, с прискорбием должен сообщить, что не обошлось и без потерь с нашей стороны. Мицумару получил удар ножом в горло и, недолго отмучившись, отправился в Поля Вечной Охоты. Ещё погиб Ямасита-сенсей — погиб как герой, своим телом прикрыв от кунаёв с взрыв-тегами трёх ребят из нашего отряда. Не передать словами, как сильно мы оплакивали погибших товарищей. Очень жаль, что их теперь нет с нами. Теперь нам придётся тренироваться втрое усерднее, чтобы суметь выполнять миссии и за них тоже, чтобы жертва их была не напрасной.

Больше всех о погибших переживал, как ты понимаешь, Ботан-кун. Тем более, так получилось, что оба они умерли у него на руках. Мы все вместе стараемся хоть как-то подбодрить Инузуку, но гибель Мицумару сильно его подкосила. Хотя… только тс-с! Никому не говори! Кажется, он неравнодушен к одной девчонке из местных. Лается с ней каждый день, проходу не даёт, чуть ли не преследует по пятам. Но и то хорошо — хоть немного парень ожил и от хандры отошёл. Мы держим кулаки за их удачу, сам понимаешь, с нашим-то Ботаном только на удачу рассчитывать и приходится.

Однако вернёмся к нашим диверсантам.

Когда они пытались на нас напасть, Сакумо-сан, к сожалению, смог прижучить далеко не всех. Негодяи очень ловко скрывались и обожали подставлять вместо себя водяных клонов. На месте нападения мы не нашли потом ни одного тела чужаков, а это, как ты понимаешь, нехорошо, ведь нападения могут повториться.

Во время нападения мы с Шизукой-чан разглядели у врагов на спинах какие-то печати. Мне они были видны из-под одежды не полностью, а Шизука-чан не очень-хорошо их запомнила. Но мы с ней и с Такеши постарались, как могли, восстановить тот рисунок и просим помощи Минато-семпая и Джирайи-сенсея. Нам очень важно понять, что за технику использует враг, ведь знание противника, сам знаешь — это половина победы. Наши с Кешей-куном каракули найдёшь в том же конверте.

Недавно к нам в лагерь прибыли шиноби Песка. Ребята в целом нормальные, только некоторые зазнаются сильно. Но это мы исправим с помощью пендаль-но-дзюцу и вскоре подружимся, уж будь уверен!

Поговаривают, вскоре сюда прибудут настоящие принц с принцессой и будет свадьба даймё! Уж не знаю, что там может быть интересного, что мы с тобой — свадеб не видели, что ли? Но девчонки и даже некоторые парни просто пищат от восторга и готовят наряды для знатной пирушки.

Пришли новости из Конохи. Ока-сан родила двойню, так что у нас теперь есть мелкие брат и сестра, прикинь! После родов ока-сан ещё не в форме, поэтому пока что остаётся служить в Полиции Конохи. И я, честно говоря, очень этому рад. Не дело ей на фронт ехать.

Ну всё, пора бежать. Мы тут переезд затеяли, представляешь? Все вместе снимаемся с места и переселяемся в Деревню Ремесленников. Будем там жить вместе с песчаниками, охранять новых даймё и «держать» торговые пути.

Напиши, как у вас дела!

брат

P.S. И не показывай Какаши отдельное письмо! Это важно!

— Что за отдель… эй! — гадский Какаши, видимо, успел, заглядывая Обито через плечо, дочитать письмо первым, и сейчас рылся в объёмистом конверте, принесённом Паккуном. — Отдай, тебе нельзя!..

— Пф-ф, — Хатаке одним насмешливым фырком выразил всё, что думал о попытках какого-то Учиха что-то ему запретить.

Увернувшись от броска Обито, он запрыгнул на потолок и, зависнув вниз головой, принялся вскрывать конверт, уклоняясь от попыток себя достать.

Обито успел разглядеть на конверте большую красную надпись: «Секретно! Не показывать Ка…» Он уже складывал пальцы в печать концентрации, прикидывая, каким бы дзюцу побольнее вышибить у наглого Хатаке секретное письмо, но лёгшая на плечо ладошка Рин остановила его порыв.

— Пусть читает, — улыбнулась та. — Как думаешь, что такого Инаби мог там написать?

Обито почесал затылок, поднял взгляд и… наткнулся на ошарашенно-обиженный взгляд Хатаке. В предназначенном «точно не ему» письме явно было что-то забавное. Воспользовавшись тем, что Какаши отвлёкся на хихикающую Рин, Обито подпрыгнул и выдернул листочек из его рук.

— Посмотрим, что у нас тут… — предвкушающе проговорил он, усаживаясь на футон и с удовольствием чувствуя, как любопытничающая Рин опирается подбородком на его плечо, тоже заглядывая в написанное.

Отобранное «секретное письмо» было коротким, и буквы в нём прыгали, как безумные.

Мой вечный соперник!

Я был очень огорчён узнать, что предыдущие шестнадцать моих писем, в которых я вызываю тебя на пылающее Юностью соревнование, до тебя не дошли.

Однако мой другой Вечный Соперник — Инаби-кун — заверил меня, что знает способ, как сделать, чтобы это письмо ты точно прочёл!

Вызываю тебя на поединок воли, координации и художественного таланта! Сейчас я стою на левой руке и одновременно пишу тебе это письмо, держа кисть пальцами правой ноги! Посмотрим, сможешь ли ты ответить тем же!

Твой Вечный Соперник,

Прекрасный Зелёный Зверь Конохи — Майто Гай

— Да-а, Какаши. Похоже, твой вечный соперник снова тебя сделал, — хихикнул Обито.

— Пф, — Хатаке уже успел спрыгнуть на пол и теперь возвышался над ними, скрестив руки на груди.

— Вот, держи, — улыбнувшись, Рин передала ему письмо. — Мы даже найдём тебе кисточку потолще, чтобы ногой было удобней хватать.

— Ну, или я могу написать брату, что ты признаёшь своё поражение, — ухмыльнулся Обито.

— Тск, — даже под маской было видно, как Какаши скривился, с неприязнью глядя на письмо.

В уголке тихо похрюкивал от смеха Паккун.

* * *

— Всем привет! — сенсей ворвался в комнату энергичной походкой, сияя белозубой улыбкой. — Новая почта не приходи… э… а что это вы делаете?

— Какаши-кун пишет письмо своему Вечному Сопернику. — хихикнула Рин.

— Ногой? — Минато-сенсей заинтригованно склонил голову набок.

— Сила его Юности пылает очень ярко, — хмыкнул Обито. — Видите, какой красный?

Какаши рассерженно запыхтел, но смолчал. От долгого стояния вниз головой лицо его и правда налилось кровью. Вокруг него валялись разбросанные по полу и заляпанные кляксами неудачные первые варианты письма.

— Это для вас, — подскочив, Рин протянула сенсею запечатанный пакет от Хатаке Сакумо, который они не трогали.

— И вот ещё, — Обито, спохватившись, расправил письмо Инаби и протянул его сенсею. — Инаби-кун просил, чтобы вы и Джирайя-сама посмотрели их наработки по какой-то фуин.

Минато-сенсей пожал плечами, зажал пакет с секретным донесением под мышкой и пробежал глазами послание Инаби. Улыбнувшись, он хлопнул Обито по плечу:

— Твой брат молодец, что написал нам, — ободряюще проговорил он. — Передай ему, что мы с сенсеем посмотрим, что это за печать такая. Ну, и не забудь расписать, как Какаши-кун старался превзойти своего Вечного Соперника.

— Хай! — рассмеялся Обито вслед выходящему Минато-сенсею. Оглянулся. — Рин?

— ...На-и-луч-ши-ми по… же-ла-ни-я-ми, — тем временем диктовала та. — Отступ сделай, вот так, да. Хата… ке Ка-ка-ши. Готово.

— Фу-уф, — Какаши с облегчённым вздохом встал на ноги. Покрутил шеей и руками, разгоняя кровь. — Идёмте на нормальную тренировку уже.

— Погоди, сейчас тоже письмо напишу, — ехидно ухмыльнулся Обито. — Про твои подвиги.

Какаши серьёзно взглянул на него.

— Думаешь, у Инаби будет время его читать? — сухо осведомился он.

— Что ты имеешь в виду?

— Что настоящий ниндзя видит сокрытое в сокрытом, — фыркнул Хатаке. — А запоминается всегда первая фраза и последняя. Этим Инаби воспользовался, чтобы отвлечь твоё внимание. А вот сенсей сразу всё понял.

— Какаши! — Рин возмущённо упёрла руки в боки.

— И Рин, похоже, тоже, — хмыкнул тот, с превосходством глядя на Учиху.

Мысли Обито принялись лихорадочно скакать. Инаби хотел отвлечь его? Что-то не хотел ему сообщать? Но как? И почем остальная команда сразу всё поняла? Что проис...

Нападение.

Инаби же написал, что на них напали странные шиноби, и хотя Сакумо-сан вмешался и всех спас, никого из врагов захватить не удалось. Плюс они пользовались какими-то неизвестными фуин, ради расшифровки которых даже понадобилось привлекать Минато-сенсея и Джирайю-сама. Значит, положение серьёзное. Значит, враги, которых даже Белый Клык Конохи смог только прогнать, могут напасть вновь, когда Сакумо-сана не окажется рядом. И тогда…

Также стало понятно и то, что Какаши имел в виду под «отвлечением». В конце своего письма брат перевёл внимание Обито на соперничество Гая и Какаши. Это было очень весело и забавно, и Обито как-то позабыл, о чём брат сообщал мельком. Но тогда получается, что…

— Какаши-бака! — Обито очнулся от своих размышлений и уставился на сердитую Рин. — Зачем ты ему сказал?

— Он шиноби, — с деланным — и очень бесящим! — безразличием пожал плечами Какаши. — Он должен уметь видеть сокрытое в со…

— Ну вот, ты сказал ему, — сердито фыркнула Рин. — Думаешь, он теперь лучше станет выполнять миссии, каждую минуту волнуясь о брате? Если бы мы могли что-то сдела…

— Рин, — Обито сглотнул комок и положил руку ей на плечо. — Не надо, Рин. И спасибо… вам обоим. За заботу.

— Хн, — Хатаке отвернулся, скрестив руки на груди.

— О-обито-кун…

— Идёмте тренироваться, а? — он подхватил подсумок с кунаями и быстрыми движениями приладил себе на ногу. — Я настроен не вылезать с полигона до вечера.

А Инаби он намнёт бока, когда они встретятся.

Обязательно встретятся!

2 апреля 46 года от основания Ко­нохи. Страна Рек. Деревня Ре­мес­ленни­ков

— Команда Пятьдесят Восемь! Семнадцатый отряд!

В утреннем воздухе голос Нара Акиры разносится далеко. Даже недовольное гудение толпы детишек его не заглушает.

— Команда Пятьдесят Девять! Третий отряд!

Надо отметить, сам я тоже едва сдерживаюсь, чтоб не начать уныло бухтеть, как окружающие генины.

— Команда Шестьдесят! Восьмой отряд!

Нет, умом я понимаю, почему старшие шиноби такое устроили, и, наверное, если отстранённо посмотреть, это наилучший выход. Союзнические отношения, наработка новых контактов, тактические преимущества… но, блин! Как обидно-то!

— Команда Шестьдесят Один! Первый отряд!

— Ха, смотри! Зазнайка Сенжу теперь будет в одном отряде с нашей Шизукой-чан! — фыркает Такеши. — Вот они, наверное, рады-то, а.

Отвлекаюсь от нерадостных раздумий и согласно фыркаю. И тот, и другая любят покомандовать. Мы и на прежнем-то месте, в Деревне Долины, постоянно соперничали с их отрядом. И Шизука-чан — в первых рядах. А теперь, оказавшись в одном отряде с Сенжу, как они станут уживаться… эпичная битва выйдет, да.

В Деревню Ремесленников мы прибыли вчера поздно вечером. Побросали пожитки, зажевали сухпай и попадали, кто где стоял. А с утра нас, не дав опомниться и осмотреться, собрали на тутошней площади и объявили две потрясных новости. Первая — в наши дружные ряды включают генинов из Деревни Песка и молодёжь из Деревни Ремесленников. Вторая — из-за этого все отряды будут перетасованы и сформированы заново; чтобы в каждом оказалось в равной пропорции представителей всех четырёх скрытых селений.

Вот сейчас-то распределение и происходит. Блин.

— Команда Шестьдесят Пять! Двадцать Шестой отряд!

О, это к нам. Наконец-то. А то мы с напарниками тут одни сидим, кукуем. Отрядов, кстати, всего двадцать шесть, и наш, соответственно — последний. Опять пацан Сенжу зазнаваться будет. Он-то опять в Первом.

Команда Шестьдесят Пять оказывается генинами из Конохи. Обычные такие трое мальчишек. Ничем не примечательные. Видимо, из более позднего выпуска — выглядят как мои сверстники. Не знаю их…

— Меня зовут Узумаки Такеши. Это Учиха Инаби и Ито Йоко, — подаёт голос Кеша-кун.

Молча изображаю неглубокий поклон. Новоприбывшие переглядываются.

— Я Морино Ибики, — стараясь выглядеть солидно, говорит тот, что посередине. — Это мои напарники — Гекко Хаяте и Токара.

Надо же. А я вас двоих помню по мультику. Возможно, это будет интересно. Но насколько же, блин, геморно! Опять всех знакомить, опять гасить конфликты, опять выстраивать режим… И это ведь не факт, что меня прям сразу станут слушать! Ар-р!..

— Команда Семьдесят Два! Двадцать Шестой отряд!

Поднимаю взгляд. И чувствую, как на лицо невольно наползает кривая ухмылка.

— Йош! Как я рад оказаться с тобой в отряде, мой вечный соперник! — Гай приземляется рядом и встаёт в «Позу Хорошего Парня».

Ну, по крайней мере, не загрустим. Стукаюсь с Майто кулаками, киваю его сокомандникам.

Распределение продолжается. Нара монотонно зачитывает номера команд. Скучающе оглядываюсь по сторонам.

Деревня Ремесленников, вопреки названию, скорее похожа на посёлок городского типа, чем на деревню. Двух— и четырёхэтажные дома, мощёные камнем улицы, просторные и прямые, совсем не предназначенные для обороны. Это вам не запутанный лабиринт Скрытой Долины. Видно, что живут тут совсем не воины. Местных жителей на улицах почти не видно, да и те, что есть, поглядывают… мягко говоря, недружелюбно.

Как говорится, почувствуй себя оккупантом.

— Команда Восемьдесят Пять! Двадцать Пятый отряд!

Стоящий рядом Эбису тяжело вздыхает и провожает восемьдесят пятую тоскливым взглядом. Чего это он… а, ясно. Ну разумеется, ненаглядную Акину-чан распределили не к нам. Вот это повод погоревать! Глядя на загрустившего пацана, сам невольно хмыкаю и встряхиваюсь. Прорвёмся. Нечего нюни разводить.

Вместо Нара Акиры вперёд тем временем выступает Пакура. И распределяются уже команды ниндзя Сунагакуре.

Разглядываю выходящих из строя песчаников. Первое, что бросается в глаза — они очень разные. Если нас, коноховских, отправляли в Страну Рек по принципу «самых младших в самое безопасное место», то в их случае сразу видно: просто гребли всех генинов подряд. В некоторых командах прям взрослые дядьки, а в других — такая же пацанва, как мы. Ох, дурацкая это была идея — перемешать нас всех… ну вот, пожалуйста!

— ...дцать Шестой отряд!

Трое парней. Лет по семнадцать-восемнадцать. Здоровые, тёртые жизнью, у одного шрам через пол-лица. Подходят они неторопливо, окидывают нас пренебрежительными взглядами. Потом тот, что посередине, невысокий, смуглый и черноволосый, соизволяет подать голос:

— Ну что, детишки, будем знакомы, — изображает он шутливый поклон. — Меня зовут Нагиса Эйджи из клана Нагиса, слыхали о таком? Это мои напарники, Махиро и Баки. Пожалуйста, позаботьтесь о нас.

Последнюю фразу он произносит с откровенной издёвкой. Хм. Баки? Да ладно, тот самый, что ли? Ладно, это потом.

— И вам не хворать, старички, — в тон Эйджи отвечаю я. — Не волнуйтесь, мы позаботимся. У нас будет самый лучший отряд.

— Это непременно, — щурится он. — А ты…

— Учиха Инаби, — улыбаюсь ещё шире. — Из клана Учиха, слыхал о таком? Добро пожаловать в Двадцать Шестой.

Ещё ты мне тут кланом не понтовался, пацан.

— Учиха, вот как, — Эйджи склоняет голову набок. — А тебя, Учиха-кун, мама не учила кланяться старшим?

Ну, понеслась. Как обычно, все докапывания начинаются с моего возраста. Ка-ак неоригинально.

— Меня, Нагиса-кун, мама учила кланяться тем, кто мудрее, — улыбаюсь. — И неважно, сколько им при этом лет. А то ведь бывает — вымахает дылда такая, а мозгами так и останется малолетним дурачком. Видал таких, наверное?

— Красиво сказано! — здоровяк Махиро лыбится во все тридцать два и хлопает меня по плечу. — Признай, Эйджи-кун!

— Неплохо, да, — улыбается тот. Но взгляд остаётся серьёзным.

Баки молчит, разглядывая присутствующих и криво усмехаясь. Если это реально тот самый мужик из мультика, будущий наставник Гаары, то с ним нужно держать ухо востро — этот как бы не опасней обоих своих товарищей, вместе взятых, будет.

Тем временем к нам направляют новую команду ниндзя Песка. Ту самую, с которой Пакура прибыла в Деревню, скрытую в Долине. Заводилой у них бойкий паренёк Ичиро — стриженный наголо и с коротким мечом за спиной. Его напарники — невзрачный шкет Сато с огромным свёртком за спиной, по видимому — кукольник, и застенчивая девочка Маки. Она, вроде бы, как-то связана с Пакурой, но я уже не помню, как. Ученица, что ли? Потом разберёмся.

Блин. Кучу новых людей теперь запоминать и общий язык находить.

Место Пакуры занимает старик Масаказу. И теперь распределяются уже шиноби Долин.

Ну, этих поменьше. Недолго нам скучать. Вот и первая команда… так, этих знаю. Куджаку, Ринджи и Мики. Ребята, с которыми мы охраняли злополучный караван. Ну… могло быть и хуже… что?

Твою ма-ать. Нара-сан, я тебе эту подлянку припомню!

Вторая команда из Танигакуре, которую к нам распределили, мне тоже неплохо знакома. Мори Эйка, Мори Ая, Юдоку Митико. «Красотка», «некрасивая подруга» и «пацанка». Те самые три девицы, с которыми мы два дня назад чуть не подрались у Мемориала Огня.

— Как здорово, что в нашей компании оказались столь прекрасные создания, — радостно скалится Эйджи. — Девушки, позвольте выразить вам моё восхищение. Я — Нагиса Эйджи из клана Нагиса…

Прикладываю ладонь к лицу. Мало мне было проблем, теперь эти ещё и брачные танцы пойдут устраивать. И если раньше хоть какая-то надежда теплилась, что с песчаниками удастся договориться, то теперь точно будет конфликт. Эйджи распушил хвост перед девками и будет всем показывать, кто тут альфа-самец. Не было печали…

Последними распределение проходят местные ребята. Ремесленники. Этих сразу заметно — они ходят, как обычные люди, без всех этих шинобских прыжков по стенам и крышам. Нам достаются двое угрюмых парней — Суико и Хидеяки. И к ним третьей — наша Рури.

— Оглянитесь вокруг себя и запомните этих людей! — берёт слово Сакумо. — Вместе с ними вы будете жить и работать. Они помогут вам справиться с трудностями, и они же прикроют вам спину в бою. Только вместе, только объединив наши силы мы сможем противостоять угрожающим нам сильным врагам. Пусть сегодня завяжутся новые узы дружбы, настолько сильные, чтобы справиться с любыми последующими невзгодами!

Оглядываюсь по сторонам. Ловлю на себе скептические взгляды. Двадцать четыре человека, это при том, что в остальных отрядах — по тридцать генинов, просто мы — последние, и нам досталось меньше народу. Восемь команд… отставить. Семь сработанных команд и троица местных нешиноби. Разброс по возрасту от десяти до семнадцати лет. Четыре разных деревни, и я уже сейчас вижу, насколько неприязненными взглядами перекидываются ребята.

Ну, зашибись.

— Что, Учиха, доволен? — Эйджи зло сплёвывает. — Послушались тебя, и что в итоге?!

— Плохо, — делаю морду кирпичом и невозмутимо обозреваю окрестности. Да-а, домишко нам достался преотстойнейший. Обратив свой взор обратно на Нагису, милостиво поясняю свою мысль: — Плохо слушались, спорили и в итоге оказались вот в такой вот заднице.

— Значит, ты, — подскакивает он ко мне и нависает всей своей немаленькой семнадцатилетней тушей, — сначала нас заставил таскать этих слабаков на собственном горбу, а теперь это мы виноваты, что плохо старались?

Несколько человек согласно бурчат в его поддержку. Ага, как и ожидалось — его команда и старшие девчонки из Танигакуре. Остальные тоже недовольны, но молчат и на рожон не лезут.

— А ты знаешь другой способ быстро пройти полосу препятствий, которую нам устроили, Эйджи-кун? — спокойно смотрю на него я.

— Конечно! Оставить этот балласт! — Нагиса машет рукой в сторону лежащих пластом Рури и местных парней-ремесленников.

Если мы, пробежав полосу препятствий и отметившись на десятке «станций» вокруг Деревни Ремесленников — просто запыхались и вспотели, то нетренированные ребятишки — пребывали в полуобморочном состоянии. И это при том, что большую часть пути мы их несли на руках.

— Во-первых, иди к Пакуре-сан и расскажи ей, почему не желаешь подчиняться её приказу и что лучше неё знаешь, кого считать балластом, — ехидно ухмыляюсь я. — А во-вторых, я не считаю их бесполезными. Каждый по-своему полезен.

— Ты мне эту розовую водичку не лей, — хватает он меня за грудки и приподнимает над землёй. — Сначала наговорит красивых слов, а тяжести таскать потом нам! Нормально устроился! Да я тебе жопу надеру, чтоб не вякал!

— Знаешь, в чём твоя проблема, Эйджи-кун? — есть! Получилось! Я сохранил спокойное лицо, болтаясь в воздухе! — Ты почему-то вообразил, что сильнее меня. Смахнёмся?

— Че-его? — от неожиданности Нагиса аж меня выпустил. Такого подарка парень явно не ждал.

— Ты и я. Учебный спарринг. Без оружия, — сплёвываю сквозь дырку от выпавшего молочного зуба. — Такеши-кун, организуешь?

— Без чунинов-воспитателей нельзя, ты знаешь правила, — хмурится Узумаки.

— Воспитатели всю ночь нам «станции» готовили. Видел, как зевали? Они щас дрыхнут все, — отхожу на край двора и скидываю сумку с кунаями на землю. — К тому же, мы так отстойно выступили, что баллов у нас нету, оштрафовать не смогут. Нэ, Эйджи-кун! Не забоишься страшного Учиху?

— Придурок. Давай хотя бы команда на команду, — бурчит Такеши. Кривится, видя мою непреклонную рожу. Повышает голос. — Будь по-твоему. Отойдите все с площадки!

Небрежными бросками Узумаки раскидывает по сторонам доставшегося нам дворика четыре куная с барьерными печатями.

— Учебный бой! В глаза, горло, другие смертельные точки — не бить. Кунаи и сюрикены — не использовать. Я подниму простой барьер — чтобы никто не смог помешать честному бою.

На последних словах Такеши морщится, показывая, насколько честным он считает этот бой. Хоть бы поболел за меня, что ли. А ещё напарник называется.

— Йош! Инаби-кун, покажи всё силу своей Юности!

Хм, ну да. Группа поддержки у меня тоже будет.

— Смелый парень, — по-доброму ухмыляется здоровяк Махиро, напарник Эйджи. — Покажи, на что способен, Учиха-кун.

Странно. Чего это он.

— Готовы? — хмуро осведомляется Узумаки. — Тогда…

Он припадает на колено, подавая чакру к ближайшей барьерной печати.

— Бой!

В эту секунду одновременно происходит несколько событий: я складываю печати не раз уже выручавшей техники Иллюзорных Клонов, Махиро, не переставая ухмыляться, пинает ближайший к нему кунай с барьерной печатью, а Эйджи бросается вперёд.

Кувыркнувшись в воздухе, кунай втыкается в утоптанную землю почти что в центре двора. С шипением поднимаются стенки барьера.

Ах ты мра…

Еле успеваю заблокировать удар Эйджи. Парень не семь лет старше меня. Тяжелее раза в два. Не будь чакры, я бы лёг тут же. Не будь шарингана — через минуту. А так…

Прямой в голову. Отшагиваю назад. Переносит вес на левую ногу, бьёт правой. Принимаю на обе руки. Удар отдаётся болью, меня провозит назад по земле метра на полтора. Широкий замах — подныриваю, кувырок, и… ауч! Врезаюсь в стенку барьера. Откатываюсь дальше и получаю вдогонку ускоряющий пендаль, отчего меня чуть в дальнюю стенку «ринга» не впечатывает. Махиро, падла!

Из-за того, что и так неширокая территория предполагаемого «ринга» сократилась вдвое, у меня практически не остаётся пространства для манёвра! С-сука! Выйду отсюда, я тебя!..

— Нинпо: Буншин, — в этот раз успеваю сложить печати своей любимой, не раз выручавшей техники.

Появившиеся по бокам Иллюзорные Клоны наполовину находятся за барьером. У одного «снаружи» оказывается рука, а у другого — вообще полтуловища. Пытаюсь сдвинуть их внутрь, и в ту же секунду оба лопаются с тихими хлопками. Ну, пи…

Эйджи оказывается рядом и просто и безыскусно бьёт прямым в голову. Отшатываюсь. Удар. Блок. Удар, удар. Шагнуть назад, довернуть корпус. Руки у него длиннее, масса больше. Удар, блок. Больно, блин! В угол зажимает! Удар, удар. Блок. Левая рука уже плохо слушается — отбил.

Так и запинает же, паразит!

Скручиваю корпус и одновременно прыгаю вперёд, навстречу летящему кулаку. Выбрасываю чакру через тенкецу на груди и животе, и удар, переломавший бы мне пару рёбер и выбивший дух, проходит по касательной. Когда уже научусь Кайтен делать!..

Оказавшись, наконец, на дистанции, когда сам могу дотянуться до противника, подпрыгиваю и от души пробиваю Эйджи в подбородок. Нагиса в последний момент дёргает головой, и мой удар приходится ему в скулу. И тут же он не бьёт даже, а тупо толкает меня плечом в грудь, отчего я опять чуть не впечатываюсь в барьер, еле-еле успеваю затормозить, пустив чакру в ступни.

Нагиса потирает скулу и хищно ухмыляется. Ну да, так просто эту орясину не вырубишь, тут нужно или десяток таких ударов подряд, или один-два, но чтоб он, падла, не уворачивался. Гендзюцу использовать? Простое он скинет, сложное не даст выполнить, да я и не знаю сложных-то… Невидимость включить? А толку в такой тесноте?.. И клонами на таком ограниченном пространстве не сманеврирова… стоп. А если…

— Неплохо для десятилетки, Учиха-кун. Но я сильнее. И потому лидером буду я, хочешь ты того или нет. — разглагольствует пацан, медленно наступая и зажимая меня в угол.

Дебил малолетний. Да сто лет мне нужно это «лидерство». Просто ты его не удержишь ведь ни фига. И детишки разосрутся. А потом придут те шиноби-диверсанты, наспамят водяных клонов десятка два, как в прошлый раз, и…

Мне бы так.

Увы, пока что я умею только самых простых, иллюзорных.

Собраться с мыслями и сложить печати. Тщательно контролировать чакру. До миллиметра. Других шансов он мне не даст. И...

— Нинпо: Буншин, — на пару секунд взгляд застилает пелена. Сконцентрироваться и поправить. так-то лучше.

Скашиваю глаза. В паре метров справа — иллюзорный клон. Поместился, блин. Ну, а теперь…

— Суйтон: Суйдан-но-дзюцу.

Мама!

Кувыркнуться вперёд и вправо, уходя от Водяной Пули. Хотя какая это, в задницу, «пуля» — целое ядро! Иллюзорный Клон, повторивший мои действия, впечатывается в барьер и бесславно развеивается. Опять. Успеваю услышать ехидный смешок Эйджи, отталкиваюсь от земли и прыгаю вперёд. Смешно тебе, пацан?!

Не убирая с лица ехидной улыбочки, Эйджи делает шаг, сближаясь на дистанцию удара, и отвешивает не успевшему подняться с корточек мне смачного пендаля. Показываю, что приму удар на скрещенные руки, а сам скручиваю корпус и бросаюсь вперёд.

Его нога проходит мои руки насквозь, не встречая сопротивления, и вложившийся в удар Эйджи на секунду теряет равновесие. Шанс!

Я уже рядом с ним, и мой кулак летит ему в живот. Нагиса рефлекторно дёргает руками, пытаясь поставить блок, но вновь встречает лишь пустоту. Моя настоящая рука врезается ему в подбородок. Попал! Удар, что называется «прошёл», да и стоял Нагиса уже очень неустойчиво. Так что закономерно брякнулся на спину. Нокдаун!

Добить? Нет, сделаем всё красиво.

Разрываю дистанцию перекатом, неторопливо встаю и, сунув руки в карманы, наблюдаю, как Эйджи, шатаясь, с трудом поднимается на ноги. Встречается со мной взглядом и торопливо складывает печать концентрации:

— Кай!

Что, родной, думаешь, гендзюцу? Я б и сам на твоём месте так подумал. Ну, извини! Всё куда проще и неказистей. Разбегаюсь…

...И едва успеваю убрать в сторону корпус. Кулак Эйджи «проваливается» сквозь моё плечо, и он вновь немного теряет равновесие, но и сам я ударить как следует не успеваю. А с учётом нашей разницы в весе — вообще всё равно, что погладил. Но это только начало!

Показываю, что отпрыгиваю назад, и тут же бросаюсь вперёд. Нагиса дёргается, закрывается от удара в пах, и я хорошо попадаю ему под дых.

А как тут угадаешь, если мои руки посреди удара вдруг «раздваиваются» и бьют каждая одновременно в два разных места?

Удар, удар, удар, блок, удар, удар, ай, больно! Удар…

Он «плывёт»! Реально «плывёт»!

На тебе, на тебе, на тебе, на!

Нагиса бессильно валится на землю. Замираю над ним, готовый добавить.

— Илдюзрдый… кдон? — бормочет он, шмыгая разбитым носом.

— Только никому не говори, — усмехнувшись, прикладываю палец к губам. Морщусь — саднят содранные костяшки. Складываю печать концентрации. — Кай.

Облегавший меня, словно вторая кожа, иллюзорный клон развеивается с почти неслышным хлопком. Окружавший нас барьер с шипением гаснет.

Во дворике нашего нового дома царит поражённая тишина.

— С победой! — поднимается с колена Такеши.

— Йош! Мой вечный соперник показал настоящий пожар пылающей Юности! Чтобы не уступать тебе, я пробегу сто кругов вокруг деревни и затем тоже брошу тебе вызов!

Надо будет, кстати, не забыть отдариться Гаю за регулярные спарринги в тайдзюцу.

— Непременно, друг мой, — хватаю Эйджи за шиворот и тащу к краю площадки. — Йоко-чан, прости, пожалуйста. Поможешь Нагиса-куну?

Дождавшись короткого кивка, оборачиваюсь и нахожу взглядом этого сволочного жирдяя из Суны.

— Махиро-кун! Ты же не откажешься от моего вызова? Кажется, за мной должок, — скалюсь, подняв верхнюю губу. Это я у Инузуки подсмотрел.

— Да чего ты, Учиха-кун, какой вызов? — мнётся Махиро. — Ты ж вон уставший весь и побитый. Это нечестно будет и вообще…

— Ты за меня не волнуйся, Махиро-кун, — скалюсь ещё шире. — Ты за себя волнуйся. И кстати.

— Да?

— Я надеюсь, ты не забудешь отдать своему другу все кунаи и сюрикены, что у тебя есть.

Потому что иначе один из них точно окажется у тебя в пузе.

Махиро кривится, словно ему пощёчину отвесили. И, недобро поглядывая на меня, всё же выходит в центр двора.

Замечательно. Заодно и новый приём отработаю.

— Такеши-кун, верни, пожалуйста, барьер на место, — тоже шагаю на ринг. — Я быстро.

— Показушник, — фыркает Узумаки.

— Береги себя, — напутствует Йоко.

Стена алого света с шипением поднимается у меня за спиной.

— Ну, теперь наконец поговорим по-человечески, — присаживаюсь на пол и жестом приглашаю толпящихся детишек следовать моему примеру.

Доставшийся нам двухэтажный дом хоть и производит крайне удручающее впечатление — обветшалыми стенами, побитыми окнами и сколотой штукатуркой, но зато зал на первом этаже хороший и просторный. Только из грузового свитка татами вытащили, да по полу раскинули, а уже можно общее собрание проводить, вправляя спиногрызам мозги.

Хотя, конечно, ремонта тут… Так, не отвлекаться!

— То, что ты победил, ещё не означает, что мы тебя признаем главным, — Эйджи присаживается напротив меня. Хмурится.

— А я разве сказал, что буду главным? — недоумённо хлопаю глазами. — Это ты, Эйджи-кун, хотел всем показать, какой ты крутой и что это тебя все должны слушаться. Ну а теперь, раз с глупыми боданиями разобрались — можно нормально поговорить.

Замолкаю и делаю пару глубоких вдохов-выдохов. В голове немного шумит от перенапряжения, ноют полученные в двух драках подряд синяки и ссадины. Всё-таки эти победы мне дались непросто. Но иначе было нельзя — я просто обязан был отпинать этого козла!

Йоко, видя моё плачевное состояние, подсаживается ближе и, приподняв на мне футболку, прикладывает руки к спине. Уф-ф, хоть какое-то облегчение.

Благодарно улыбаюсь ей и продолжаю:

— Итак, первое, что я бы хотел вам сказать. Я не хочу быть главным! Ни «лидером», ни «альфой», ни «боссом», ни кем-либо ещё. Но!

Со значением оглядываю рассевшихся кружком детишек, давая им осознать, что пытаюсь до них донести.

— Но я действительно хочу, чтобы вы научились одной штуке, которая нам всем поможет — и мне, и вам. Поэтому сейчас вас собрал. Начну издалека!

Йоко перемещает руки на мою пострадавшую от богатырского махировского удара скулу, и я, чувствуя, как на глазах спадает опухоль и утихает боль, едва не мурлычу от удовольствия.

— Итак, до того, как мы пришли в Деревню Ремесленников, мы с командой были во Втором Отряде. И те, кто жили с нами в Танигакуре, знают — мы были одними из лучших. Я-то считаю, что самыми лучшими, но, надо признать, иногда первые места занимали другие. С этим все согласны? Никто не хочет возразить? Идём далее.

Йоко поднимается с колен и, обогнув сидящих кружком детишек, подходит к толстяку Махиро. Тот морщится, но даёт себя лечить, не брыкаясь.

Хе. А всё-таки бланш я ему знатный поставил. Так, не отвлекаться!

— Мой прежний отряд, «Ни Бутай», стал лучшим не сразу, далеко не сразу. Мы долго спорили, ругались, косячили и притирались друг к другу. Но потом всё-таки выработали общие правила, которые и позволяли нам быть столь успешными и крутыми. Я хочу вам рассказать об этих правилах и предложить жить по ним, чтобы и у нас с вами житуха была весёлая, радостная и дружная. Я не пытаюсь стать главным и заставлять вас что-то делать; просто рассказываю вам, как у нас было, и вы сами решаете, надо ли оно вам. Хорошо?

— Йош! Твоя забота о товарищах показывает, как ярко пылает твоя Юность, Инаби-кун!

— Хе. Спасибо, Гай. Сядь, пожалуйста, обратно. Так вот, первое правило, которое мы для себя принимаем — у нас нет главного!

Оглядываю детишек. Да, ошарашенных мордашек хватает.

— Мы все одинаково важны — я и Эйджи-кун. Эйка-чан и Ая-чан. Рури-чан и Махиро-кун. Никто не главнее.

Замечаю, как морщатся старшие детишки — неприятно, когда тебя уравнивают с десятилетней мелюзгой или вообще не владеющими чакрой неумехами.

— Нам очень легко признать главным того, кто намного сильнее. Если бы тут была Пакура-сан или Сакумо-сан — то мы бы даже не сомневались, кто главный, правда? — перевожу дух, обвожу присутствующих взглядом и продолжаю: — Но их здесь нет, и с нашими внутренними делами придётся разбираться только нам самим. А никто из нас не настолько силён, чтобы все сразу признали его главным, правда?

— Но ты победил двоих генинов из Суны, — замечает сидящий справа Ибики.

— Верно, — киваю. — Но я мог и проиграть. Может быть, в следующий раз, когда мы с Нагиса-куном устроим спарринг, выиграет он. А вот будь тут тот же Сакумо-сан, мы бы не сомневались, что он запросто уложит хоть Эйджи-куна, хоть всю его команду разом. И даже не запыхается. Правда же?

Детишки переглядываются и согласно шушукаются.

— Значит, чтобы мы не передрались завтра же, нам нужен кто-то, кто точно намного сильнее любого из нас, — подвожу итог я.

— И кто же это? — прищуривается Махиро. — Твой дружок Узумаки?

— Не угадал, — ухмыляюсь. Выдерживаю театральную паузу. — Кто единственно может нам тут помочь, это… сам Отряд Двадцать Шесть!

Замечаю, как кивает своим мыслям молчаливый Баки. Поясняю остальным:

— Нас тут двадцать четыре человека. Если кто-то, например… — смотрю на старшую команду из Суны долгим взглядом. — Например, я решу оборзеть и велеть вам всем делать какую-то фигню, то вас двадцать три, а я один. Вы настолько же сильнее меня, насколько Сакумо-сан сильнее. Даже если моя команда будет за меня — не то чтобы это сильно помогло, правда?

Отовсюду несётся согласный говорок.

— И что, ты предлагаешь нам по каждому вопросу советоваться всем вместе? — подняв руку, интересуется наша красавица Эйка-чан. — А если Нара-сан предложит нам выделить команду на миссию, что мы ему скажем? «Подождите, Нара-сан. мы соберём всех, посоветуемся и через полдня скажем вам, что решили»?

— Отличный вопрос, Эйка-чан! — едва удерживаюсь, чтобы не показать девчонке большой палец, уж больно она не любит ни меня, ни Гая и его закидоны. — На этот случай у нас будет дежурный по отряду! Кто-то, кто будет решать все мелкие вопросы в течение дня, говорить от нашего имени с Нара-саном, выбирать миссии и распределять работы. А вечером каждого дня давать отчёт о проделанной работе перед всеми.

Старшие детишки понимающе переглядываются. Думают, что раскусили мою «хитрость», не иначе.

— И кто же будет этим «дежурным», Учиха-кун? — с кривой улыбочкой интересуется Эйджи. — Неужели ты?

— Каждый из нас по очереди! — решительно рубанув рукой воздух, отвечаю я. — Мы генины. Нам не помешает научиться командовать боевыми товарищами. Ведь чунин — это боевой командир. Вот мы и потренируемся заодно, на будущее. А кто будет дежурным — выберем жребием. Такеши-кун, готово?

— Угу, — тот пододвигает перед собой ворох бумажек. Поднимает глаза на остальных и поясняет. — Я написал тут наши имена. Двадцать четыре бумажки. Засунем их в мешок, будем вытаскивать наугад. Так узнаем, кто за кем дежурит.

— Только я заранее хотел бы попросить вас отдать нашей команде первые три дня, — поднимаю руку, привлекая внимание обратно к себе. — Всё-таки именно мы знаем, как должна выглядеть жизнь в образцовом отряде. Мы покажем, как надо, поможем настроиться. Что скажете? Кто-то хочет возразить? Спросить что-то?

— А если за эти три дня ты сделаешь что-то глупое? — интересуется Махиро.

— Вечером того же дня я отчитаюсь вам, что делал и как. Если я сделал какую-то глупость, то общим решением мы сможем её отменить. А если я сотворю что-то совсем уж из ряда вон — то можно будет и побить меня, — ухмыляюсь. Может быть, у кого-то есть предложения, как устроить нашу жизнь получше, без всех этих выкрутасов? Говорите, пожалуйста.

Некоторое время все молчат.

— Ну что ж, раз возражений и вопросов больше нет, — прокашливаюсь. — Поднимите руку, кто за то, чтобы решать вопросы всем вместе, а текучку оставлять на дежурного? Кто против? Кто воздержался? Что ж, удивительно, но решено единогласно.

Кто бы мог подумать.

— Что ж, отлично. Я только добавлю, что если мы все вместе решим, что это правило нас не устраивает, то мы так же вместе сможем и отменить его. Далее. Кто за то, чтобы разрешить моей команде быть дежурными первые три дня? Кто против? — Эйка поднимает руку, а вслед за ней обе её подружки. А потом и Эйджи с Махиро. Вот же подкаблучники. Решили подмазаться? — Пятеро. Кто воздержался? Один Баки. Решено восемнадцатью голосами против пяти. Спасибо за оказанное доверие. Мы не подведём. Ну что, определим порядок дальнейших дежурств?

Такеши усмехается, ссыпает бумажки, кроме наших трёх, в завязанную кульком бандану и протягивает её Эйке:

— Тяни.

Та запускает руку в кулёк, читает первую бумажку:

— Баки.

— Хорошо, — Узумаки записывает имя в список дежурств четвёртым. — Следующую, пожалуйста…

Распределение занимает совсем немного времени. Позволяю детишкам немного пообсуждать произошедшее и снова беру слово:

— Ну, раз определились с тем, как жить, давайте перейдём к вопросам более простым и насущным, — обвожу рукой зал, в котором мы сидим. — Вы видели, что за дом нам достался. Нас мало. Другие отряды сильны. Нам нужно будет стать очень сплочёнными и очень тяжело работать, чтобы вечно не оставаться в хвосте и не получать всё самое худшее, как вот этот дом. Потому предлагаю договориться ещё о нескольких правилах. Во-первых, «своих не выдаём».

Детишки растерянно притихают.

— Мы тут собраны из разных Деревень, — поясняю свою мысль. — У нас могут возникать всякие разные… разногласия, правда, Махиро-кун?

Пережидаю смешки.

— Но какие бы разногласия между нами не возникали, я не стану орать на Махиро-куна, если рядом генины из других отрядов или чунины-наставники. Я дождусь, когда мы не вернёмся сюда, и уже тут… — выразительно смотрю на генина из Суны. — И тут уже между своими мы разберёмся. Если дело касается отряда, то все вместе. Если дело личное — то один на один. Но я в любом случае не стану говорить генинам из других отрядов ничего плохого про наших. Нам нужно быть дружными. Нельзя показывать другим разобщённость. Согласны?

Это правило принимается без проблем. Собственно, как и ожидалось. Старшие девчонки из Деревни Долины в этот раз чуть ли не первыми поднимают руку. Заранее подговорённый Узумаки тщательно вырисовывает формулировку каллиграфическим почерком на красивом свитке, чтобы потом повесить в рамочке на стену.

— Отлично. Следующее, что я хотел бы предложить…

Меня прерывает вежливое покашливание. За моей спиной кто-то вежливо стучит по косяку и говорит до боли знакомым голосом:

— Просим прощения, это здесь Двадцать Шестой Отряд?

Оборачиваюсь. Ма-ать моя Учиха Анда! Какие люди в нашем районе!

— Меня зовут Кедоин Киоко, — кланяется невысокая девочка с пепельно-серыми волосами. — Это мои напарники, Яманака Томео и Ямамото Хачиро. Мы только прибыли в Такуми-но-Сато, и Нара-сан определил нас к вам в отряд. пожалуйста, позаботьтесь о нас.

А жизнь-то налаживается!

— Итак, если задание вам ясно и вопросов больше нет, — Нара Акира встает с кресла. — Свободны!

Сидящие за столом для совещаний генины поднимаются со своих мест и, тихонько переговариваясь, тянутся к дверям. Киваю нескольким знакомым, отмечаю про себя, сколько народу щеголяет распухшими носами, подбитыми глазами и содранными костяшками пальцев. Делёж власти вышел непростым, сразу видно.

Поднявшись с места, направляюсь поближе к Нара. Возле его стола оказываюсь, как раз когда закрывается дверь за последним из выходящих генинов. Командир поднимает на меня взгляд, тяжело вздыхает и откладывает только что придвинутые к себе бумаги.

— Учиха, — массирует он пальцами переносицу.

— Нара-сан, — поклон. — Спасибо, что добавили нам ещё команду. Киоко, Хачиро и Томео — сильные ребята.

— Ах да, они же твои одноклассники, — Акира отнимает руку от лица, подпирает ей подбородок и смотрит на меня. — Пожалуйста.

То есть ты их не поэтому к нам отправил?

— Но я бы хотел вернуться к событиям в Танигакуре и спросить, как проходит расследование убийства Ямаситы-сенсея?

Нара прикрывает глаза и морщится, как от зубной боли. Походу, успехи так себе. Ну, может, что полезное расскажет.

— Зачем тебе эта информация, Инаби-кун? — устало интересуется он.

— Ну как же!.. — блин, а если задуматься, то, и правда, нафиг оно мне?

— Оставь это дело профессионалам и занимайся тем, что умеешь — налаживай связи между генинами, — рожа у Акиры при этом настолько страдальческая, что аж неудобно становится малость. Пришёл, отвлекаю тут дяденьку от работы…

— Ну, тогда хотя бы скажите, кто на нас напал? Он шёл за нами от самой деревни Ватанабэ или ждал тут? Что мне учесть, чтобы такое нападение больше не повторялось?

Нара тягостно вздыхает.

— Ты пообещаешь ни с кем не делиться этой информацией, пока не получишь разрешения от старших шиноби?

— Хай.

Похоже, всё-таки есть что-то интересное!

— Я бы не стал тебе рассказывать, но зная твою деятельную натуру и недетскую соображалку, с тебя станется начать выяснять самому, — Акира тянется к ящику стола и бросает перед собой извлечённую из него картонную папку. — А когда ты начнёшь выяснять сам, то наломаешь таких дров, что… В общем, слушай.

А вот это, между прочим, обидно было.

— Итак, Ямасита Кадо, двадцать девять лет, чунин, способности средние, преподаватель Академии шиноби, — Нара перелистывает страницу. — Убит в ходе внезапного нападения неизвестным шиноби у границ Танигакуре-но-Сато. Смерть наступила в результате одновременного подрыва сразу пяти кибакуфуда.

Отвлёкшись, Нара набулькивает себе в стакан воды из графина и продолжает:

— В результате осмотра места нападения установлено, что нападавший был один. Дистанция броска — тридцать семь метров. После броска нападавший немедленно отступил, — Нара умолкает и, хлебнув ещё воды, тяжело произносит: — После чего вернулся по своим же следам в Танигакуре-но-Сато.

Хреново. Этого я и боялся.

— Значит, всё-таки кто-то из своих, да, Нара-сан?

Не обращая на меня внимания, тот перелистывает страницу.

— Осмотр комнаты Ямасита Кадо. Были найдены: личные вещи и предметы гигиены, стандартное вооружение и экипировка, денежные средства в размере... сто двадцать девять тысяч восемьсот рё.

Сколько?!

— Исходя из осмотра места, был сделан вывод, что деньги хранились в комнате Ямасита Кадо минимум в течение месяца и не могли быть подброшены незадолго до нападения. Ни нинкен Инузука, ни призывные собаки Хатаке-сана никаких чужих запахов не выявили. Ямасита совершенно точно принёс и спрятал эти деньги сам.

Твою…

— Ямасита Кадо имел доступ к карте маршрутов патрульных команд. Согласно показаниям других чунинов, с которыми покойный незадолго до того общался, в последние дни он был мрачным, но они не придали тому значения.

— Он всю жизнь был мрачный и хмурый; постоянно ныл, — киваю я.

— Во время миссии по охране каравана Ямасита Кадо не проявлял осторожности, не следил за окрестностями, переложив данные обязанности на плечи подчинённых ему генинов, — продолжает монотонно зачитывать избранные места протокола Нара. — В деревне Ватанабэ караван был атакован, причём, по свидетельству очевидцев, нападавшему удалось застать Ямаситу врасплох и нанести ему проникающее ранение брюшной полости.

Хватаюсь за голову, уже зная, что будет дальше. Вот блин! Как по нотам же раскладывает, почему я ничего этого не увидел?

— Сакумо-сан принял решение немедленно доставить раненого в Танигакуре. Из дальнейших показаний очевидцев установлено, что Ямасита пришёл в себя и требовал как можно скорее доставить его в Танигакуре, чтобы сообщить командованию некую важную информацию, — Нара бросил на меня взгляд и продолжил чтение. — Однако у самых ворот Танигакуре на него было совершено успешное покушение неизвестным.

Подняв на меня глаза, он медленно захлопывает папку.

— Вы хотите сказать, что Ямасита-сенсей был предателем?

— Что заставляет тебя так думать, генин? — спокойно произносит Нара. — Опиши ход своих рассуждений.

— Ну, вы сами выдали мне подборку фактов, которые увязываются в непротиворечивую цепочку, — пожимаю плечами. — Значит, он продал кому-то информацию о наших патрулях, получил за это большие деньги. Возможно, покупатели представились какими-нибудь местными контрабандистами или ещё кем-то сравнительно безобидным. Затем произошли нападения, и две команды погибли. Ямасита-сенсей понял, что это по его вине, и стал ещё более хмурым и раздражительным, чем обычно. Возможно, от него потребовали выдать ещё какую-то информацию о планирующихся миссиях.

— Почему ты так думаешь?

— Ну… Я бы потребовал, — пожимаю плечами. — Шантажировал бы его раскрытием и требовал новых сведений. К тому же, если предположить, что Ямасита-сан был беспечен во время нашей миссии не потому, что по жизни был лентяй, а потому, что дал врагу знать, что пойдёт с караваном… Значит, он-таки дал эту информацию.

— Логично. Дальше?

— Дальше его попытались устранить. Либо… — чешу затылок. — Либо припугнуть. Хотя нет. Судя по второй засаде, в которую мы трое попали, его решили именно устранить. А когда в деревне Ватанабэ это не получилось, враг дал команду своему сообщнику в Танигакуре. И тот наскоро организовал засаду.

— На данный момент это самая правдоподобная версия, — Нара устало смеживает веки. — Потому что следы нападавшего, которые мы обнаружили, вели в деревню и обрывались у душевых.

— Но… получается, второй лазутчик до сих пор где-то здесь, среди нас?

— Да.

— Погодите-ка! — осеняет меня. — А кто сказал, что эти два нападения связаны? Может, просто так совпало, что…

— В обоих случаях использовалось одно и то же средство, отбивающее запах, — качает головой Нара.

— Блин! Я… — запинаюсь. — М-могу чем-то помочь? Ну, найти этого… который Ямаситу-сенсея убил? Зачем-то же вы мне эту информацию выдали?

Нара Акира тяжело вздыхает и устало трёт лицо ладонью. Такое ощущение, что не спал мужик чуть не с прошлой нашей встречи, настолько уставшим он выглядит.

— Во-первых, генин Учиха, как я уже говорил, информация выдана тебе, чтобы не наломал дров, пытаясь вызнать что-то самостоятельно. Во-вторых… Что бы ты делал, окажись на моём месте? Как искал бы лазутчика?

— Ну… — мучительно вспоминаю читанные в прошлой жизни детективы. — Я бы постарался узнать, с кем Ямасита-сенсей общался. И проверил бы, кто в момент нападения отсутствовал в Танигакуре. Хотя… блин! У нас все умеют Хенге. Тут никакое алиби нельзя считать стопроцентным.

— Почему же, — усмехается Нара. Например, у твоих товарищей по команди алиби железное — они были в полутора сутках пути вместе с Сакумо-саном. Мне нравится ход твоих мыслей, Инаби-кун. Жаль, тебя не включили в команду поиска и сбора информации.

— Спасибо, конечно… Но это ж всё равно очень мало, — безнадёжно машу рукой. — Если на такую логику вставать, то нас с Ботан-куном тоже надо в подозреваемые записывать…

Осекаюсь.

Нара серьёзно смотрит на меня и кивает.

— Именно так я и сделал. Однако Инузука-кун совершенно точно не смог бы метнуть те кунаи. К тому же, его ранения были весьма серьёзны. Придись удар на пядь ниже — Ботан-кун был бы мёртв.

Сглатываю.

— Э-эм… я, как бы, тоже не мог бросить те кунаи…

— Но ты владеешь гендзюцу, — возражает Нара-сан. — Ты мог заставить попутчиков увидеть не то, что на самом деле. А когда они потеряли сознание — исправить следы. Впрочем, этот вариант слишком маловероятен. Я отказался от этой версии после осмотра твоих личных вещей. Ты рисовал свитки до полного истощения чакры и, пока был без сознания, точно не мог укрыть ничего крамольного. Цуме-чан тебя обнюхала, опять же. К тому же, кто-то оставил след, ведущий в деревню, а ты оставался на месте.

Передёргиваю плечами. Вот так здрасьте. Ещё бы чуть-чуть, и проснулся в застенках.

— Я, если что, знаю, как теневых клонов делать, — вздыхаю. — Только сенсей запретил, потому что чакры у меня мало.

— Да, это мы тоже приняли в расчёт, — кивает Акира. — Но состав вашего отряда на тот момент был уже утверждён.

— Состав нашего… — осекаюсь.

Да вы, вашу мать, издеваетесь, что ли?..

Нара подхватывает со стола ещё одну папку.

— Мори Эйка, Мори Ая, Юдоку Митико. Выполняли миссию по сбору дров за пределами деревни. Отчитались о завершении миссии вечером, спустя четыре часа после убийства Ямасита Кадо.

Перелистывает страничку.

— Ичиро, Маки, Сато, генины из Сунагакуре. Предположительно находились на тренировочном полигоне номер шесть. Непосредственного контроля не осуществлялось.

А, значит, и они, теоретически, могли на нас напасть и вернуться незамеченными. Прелестно.

— Майто Гай, Ширануи Генма, Эбису. Находились за пределами деревни, предположительно искали цветы, чтобы помочь товарищу по команде подготовиться к свиданию. Вернулись в Танигакуре спустя сорок минут после убийства.

— У-у-у....

Складываю ладони на стол и утыкаюсь в них лбом. Охота громко и неприлично ругаться.

Нара вежливо пережидает мои стенания.

— И что, все так? — поднимаю на него взгляд. — А другая команда из Суны? Ну, где парень «из клана Нагиса»?

Гадский Акира перелистывает ещё пару страниц.

— Прибыли в Танигакуре с донесением. Через шесть с половиной часов после убийства.

— Кс-со-о… Стоп, погодите-ка! — вскидываюсь. — Но ведь те трое местных ребят, Куджаку-чан, Ринджи-кун и третий, мелкий такой, они ведь были с Хатаке-саном! Они точно не могли участвовать в нападении!

— Верно. Но у всех остальных имеется неплохое алиби. А эта команда дважды попадала в засаду противника во время патрулирования.

— А те двое парней из Деревни Ремесленников? — как назло, их имена вылетели у меня из головы, не успел ещё запомнить.

— Суико и Хидеяки, — подсказывает Нара. — эти действительно не могли участвовать в нападении на вас. Но во все отряды включили кого-то из местных, и я не стал делать ваш исключением.

Понятно. Всем распределяли балласт из неумех, и нам отсыпали, чтоб не выглядело подозрительно.

— К тому же, в их тройке есть один человек, который мог поучаствовать в нападении.

— Чт?.. Э-э… Да ну лад… — осекаюсь и хлопаю себя по лбу. — Вы про Рури-чан сейчас?

— Верно.

— Но она ведь даже чакрой не владеет!

— Ты в этом уверен, Учиха-кун? Согласно показаниям Хьюга Шизуки, чакры в теле Рури-чан больше, чем у простого человека. Согласно твоим показаниям, она обладает неизвестным кеккей-генкаем, позволившим ей в один удар уничтожить Звериного Клона Инузука. Откуда ты знаешь, что она не наложила на вас троих гендзюцу и не устроила это «нападение» сама?

— А-а-а!.. — вновь утыкаюсь лбом в стол.

Давненько мне с таким цинизмом не сношали мозг и не тыкали раз за разом носом в лужу. Да меня к такому в принципе не готовили… стоп.

— Вы сказали, что включили в состав Двадцать Шестого отряда команду Ямамото, Кедоин и Яманака не потому, что они мои одноклассники.

— Верно, — Нара одобрительно кивает и поощрительно так улыбается. Как учитель хвалит первоклашку, решившего арифметический примерчик. — Они займутся тем, чему их учили. Будут искать, собирать и проверять информацию. И я рассказал тебе это во многом для того, чтобы ты не мешал им заниматься своим делом.

— Но как же… — беспомощно развожу руками. — Мы же должны вместе жить. Они и так там готовы многие друг другу глотки перегрызть. А теперь ещё и подозревать друг друга…

— На этом этапе рядовым генинам не следует знать.

— Ну разумеется, ведь тогда наши друзья не смогут «собирать информацию»! — ядовито отзываюсь я. — Как вы не понимаете, я же… только что установил всеобщее правило: «не выдавать своих, один за всех и все за одного». И они еле-еле начали с этой мыслью свыкаться. И вы предлагаете мне им врать?

— А ты бы предпочёл, чтобы «не выдавать своих» прямо сейчас превратилось в «каждый сам за себя»? — прищуривается Акира. — Если они начнут подозревать друг друга, так и произойдёт.

Молчу. Смотрю перед собой и пытаюсь уложить всё это в голове.

— Не волнуйся, Учиха-кун, — Нара обозначает вежливую улыбку. — Теперь, когда все находящиеся под подозрением генины собраны в один отряд, нам будет проще искать среди них предателя. И не опасаться предательства от остальных двадцати пяти отрядов. Это понятно?

Смотрю ему в глаза.

— Вполне.

— В таком случае, если вопросов больше нет, ты свободен, генин Учиха, — он снова принимается перекладывать какие-то бумажки.

Встаю, с грохотом отодвигая стул.

— Ну и сволочь же вы, Нара-сан!

Выскочив из зала для совещаний, со всей дури шваркаю дверью об косяк.

Ну, и что теперь делать?!

Не знаю, какой умник додумался назвать Деревню Ремесленников именно «деревней». Сколько ни брожу, по наглухо замощённым улицам между этих каменных коробок в два-четыре этажа — ну натуральный же городок. Или посёлок городского типа, на худой конец. Впрочем, Коноха тоже под определение деревни давно не попадает, может, и у местных какая славная история есть?

Окидываю взглядом наш барак. М-да, ну и убожество же. С такими дырами в черепице первый же дождь нас всех затопит капитально.

Вздыхаю и, заложив руки в карманы, сворачиваю направо. Нарежу-ка я ещё кружок. Третий. Не лежит душа сейчас возвращаться.

Итак, Нара подложил нам агромаднейшую свинью. Свёл всех «неблагонадёжных» генинов в один отряд и облегчённо вздохнул — в остальных-то двадцати пяти остались нормальные хорошие дети, которым смело можно выдавать задания, не опасаясь, что те окажутся известны врагу. А нас же...

Так, хватит ныть! И так уже на четвёртый круг пошёл. Что делать?

Во-первых, как бы паршиво это ни звучало, гадский Нара прав — сообщать детишкам, что среди них скрывается шпион, ни в коем случае нельзя — тут же начнутся взаимные подозрения, свары и драки. И вместо сплочённой команды получится кучка враждующих и не доверяющих друг другу микрогрупп. А значит, первая же встреча с теми самыми диверсантами для нас окончится весьма плачевно. Значит, что, притворяться? Похоже, другого выхода нет. Будем строить дружный коллектив, несмотря ни на что!

Хм, интересно, это я у Гая, что ли, заразился такой манией: хвататься за абсурдно-невыполнимые задачи?

Я даже останавливаюсь и прислушиваюсь к себе — не воспылало ли в груди Пламя Юности?

Нет, всё та же безнадёга.

Ладно, поныть успею ещё. С первым пунктом разобрались, что со вторым? Судя по словам и, главное, по действиям Нара, шпион действительно существует, и его нужно будет вылавливать. Чем это нам грозит?

На первый взгляд — почти ничем.

Ну, правда, не пойдёт же этот предполагаемый шпион ночью тыкать нас шомполом… то есть кунаём в ухо? Как у любого нормального резидента, его первоочередная задача — передача информации наружу, злобным диверсантам. На его месте я бы в ближайшее время прикинулся ветошью и не отсвечивал, старательно сливаясь с коллективом.

С другой стороны — этот шпион один раз нас уже чуть не угробил. С учётом тройки «генинов-контрразведчиков», которую нам подсадил щедрый Акира-сан, чтоб ему бумажной работы в два раза больше привалило, гаду… В общем, если мои бывшие одноклассники что-то такое раскопают, занервничавший шпион может попробовать повторить то, что получилось с Ямаситой. А я помню, что нормально дерётся в их компании только Хачиро-кун. Ни от Яманака, ни тем более от Кедоин силушки богатырской ждать не стоит.

Что имеем в итоге?

Правильно. Страховать их придётся мне. А это значит, что нужно кровь из носу налечь на тренировки и резко окрутеть. Эх, мечты, мечты… С учётом того, сколько в моём тщедушном тельце чакры — тут разве что Мангёке Шаринган может спасти гиганта мысли. В общем, как скажет мой пока не родившийся дальний родственник: «мне нужна сила»!

Ну, и третий пункт — стоит экстренно устроить детишкам сплочение в крепкую команду. Пусть не совсем без дрязг, но хоть что-то приличное, а не вот это вот.

Тут-то мы и упираемся в «вилку». Где на всё вышеперечисленное время-то найти? В сутках по-прежнему двадцать четыре чеса, и хоть часть желательно тратить на сон. Эх, где мои пятьдесят теневых кло…

— Инаби-кун.

М-мать!

Какой я молодец. Даже не отпрыгнул от неожиданности с диким воплем, хотя, честно говоря. очень хотелось. Подчёркнуто медленно оборачиваюсь.

— Ты чего не спишь, Йоко-чан?

Напарница выступает из тени так, чтобы единственный уличный фонарь освещал её лицо. Ночной ветерок колышет полы её кимоно, сложенные на груди руки прячутся в рукавах.

— Ты уже пять кругов вокруг дома прошёл. Я волновалась.

— Ой, можно подумать, я никогда не задерживаюсь после отбоя, — хмыкаю.

— Скорее, никогда вовремя не ложишься, — чуть улыбается она. — Но ты обычно помогаешь другим.

Блин. Ну да, я либо байки детишкам травил, либо на тренировку вытаскивал, как Такеши, либо мирил кого… А тут брожу неприкаянный вокруг дома.

Смотрю в спокойные тёмные глаза и отвожу взгляд. Вздыхаю.

Она же жизнь за нас согласилась отдать там, когда сенсея чуть не убили. Знала, на что идёт, и всё равно не сворачивала. Начинаю придумывать подходящую отмазку, и тот день как вживую перед глазами встаёт.

Гори оно всё синим пламенем!

Воровато оглядываюсь. Никого.

— Йоко-чан, — быстро подойдя, кладу ей руки на плечи.

— Да? — смотрит она мне в глаза.

Девочка Йоко невысокая, но полтора года разницы сказываются — смотрит она сверху вниз.

— Прикрой нас, пожалуйста, — мои руки осторожно вытаскивают из её причёски три острых шпильки. — По схеме семнадцать.

Волосы Йоко тёмной волной рассыпаются по её плечам и спине.

— Нинпо: Ранджишигами-но-дзюцу, — шепчет она, складывая печать.

Волосы её быстро растут, накрывая нас обоих плотным коконом. Со стороны это похоже на странную зверушку из «Семейки Адамс».

Наклоняюсь к её уху:

— Прости меня, пожалуйста, Йоко-чан, но тебя я обманывать не смогу, ты слишком хорошо меня знаешь. Короче! Нара-сан думает, что среди нас шпион…

* * *

3 апреля 46 года от основания Ко­нохи. Страна Рек. Деревня Ре­мес­ленни­ков

— Второй вопрос: опишите в двух словах, что вы любите и умеете делать, чему могли бы научить другого, — расхаживая по залу, говорю я.

Детишки, рассевшиеся на деревянном полу, сосредоточенно соображая, корябают ответы на вырванных из Кешиного многострадального блокнота листочках.

Притулившаяся с краю Рури обиженно смотрит на меня. Сидящая рядом Йоко откладывает свой листок, берёт листок Рури и тихо увещевает нашего новобранца не впадать в самобичевание и продиктовать ей хоть что-нибудь.

— Вопрос номер три: нам обещают прислать из Конохи хорошие четырёхместные палатки для полевых выходов. Напишите троих из нашего отряда, с кем бы вы хотели в этой палатке ночевать.

— А если у нас не совпадёт? — поднимает руку Эбису.

Ну чего ты вылез, а? Больно умный?

— Не знаю, — как можно беззаботней пожимаю плечами. — Может, чунин-наставник будет наобум раскидывать, или по алфавиту как-нибудь. Не мне решать. Пишите, давайте, нам ещё кучу дел нужно сделать.

Оглядываю зал. Кажись, готовы.

— Четвёртый вопрос: что бы вы хотели изменить в жизни отряда? Ну и всё, можно сдавать, перед завтраком я в штаб заскочу и сдам их Нара-сану.

Демонстративно кладу свой листок на пол текстом вверх. Почему на пол? Да просто мебели у нас на первом этаже не водится. Хоть бы, блин, татами какой завалящий…

Подождав для приличия ещё пару минут, бросаю взгляд на часы и решительно поднимаюсь на ноги:

— Всё, кто ещё не дописал — сдавайте, как есть, времени мало у нас. Итак, что вчера было на вечерней планёрке в штабе.

Шушукающиеся генины притихают. Старина Эйджи расслабленно восседает напротив и смотрит эдак покровительственно — как взрослый дядя на играющегося мальчонку.

Ну-ну. Если бы не фингал на пол-морды, я бы даже проникся. Наверное.

— Сегодня и завтра мы практически свободны, — сообщаю я. — Никаких тренировок, никаких совместных учений, никаких миссий. Задача у нас только одна!

Обвожу рукой окружающую обстановку:

— Нам нужно привести в порядок это убожество. Нафиг так жить!

По комнате прокатываются хихиканье и одобрительный говорок.

— Все отряды должны сегодня с обеда до ужина обратиться на склад снабжения и предоставить список, что нужно для ремонта. От себя добавлю, что сделать это надо, с одной стороны, побыстрее, пока всё не разобрали, но с другой — продумать всё как следует, потому что если лишнего хапнем — нам влетит, а если что-то забудем — то второй раз на склад можно обратиться только после всех остальных отрядов.

Перевожу дух.

— Далее! Сегодня-завтра все отряды приводят в порядок свои жилища. А послезавтра утром — комиссия из штаба обходит все корпуса и смотрит, что получилось. Как обычно — лучшему отряду достаётся приз, худшему — подбросят каких-нибудь проблемных и муторных миссий типа копания выгребных ям.

Детишки обиженно гомонят. И я их, чёрт побери, понимаю.

— Да, у нас с вами большие проблемы, — демонстративно пинаю торчащую из пола доску. — Потому что вчера мы выступили отстойно и огребли чуть ли не самый паршивый домик в деревне. Я даже и не знаю, есть ли тут что-то ещё хуже.

— Было, но полгода назад на дрова разобрали, — хмуро буркает один из местных парней, не помню, как его.

— И это, как мне кажется, повод нам всем как следует напрячься и вместе сделать из этой дыры — дом высокой культуры быта, — развожу руками я. — Да, нас всё ещё меньше, чем в большинстве других отрядов, но это только повод показать себя более умными, более сплочёнными и более… Ну, в общем, пахать изо всех сил. В конце концов, для себя же делаем. Если сейчас не починим — нас потом разгонят на миссии, и так и придётся в полуразвалившейся халупе жить.

В этот раз гомон со всех сторон несётся согласный. Даже старшие парни из Суны кивают.

— Ну, на этом моя вахта заканчивается, — демонстративно смотрю на часы. — Такеши-кун, тебе слово, командуй.

— Спасибо, — поднявшись на ноги, тот отвешивает честной компании поклон. — Меня зовут Узумаки Такеши. Я ещё вчера стал думать, что нам что-то нужно будет на тему ремонта сообразить, да вы, полагаю, тоже.

Переждав волну шепотков, он продолжил:

— В общем, как видите, работы будет много. До завтрака ещё сорок минут. Нам нужно решить, что будем делать с этой развалюхой.

— У нас на этаже только два душа работает из пяти, — поднимает руку Эйка. — Надо починить, неудобно.

— В крыше дырка здоровая. При первом дожде мы тут взвоем, — второй парень из местных. Кажется, Хидеяки.

— А под дыркой пол гнилой. Надо доски менять.

— Щели…

— Побелить стены и потолок…

— Нам нужны турники и макивары, чтобы не остывала Сила Юности!

— В палисаднике — вообще жо…

— Погодите! — вскинув руки, крикнул Такеши. — Мы так с вами каши не сварим.

Все, кроме моих бывших одноклассников, затихли, соображая, при чём тут каша. Всё-таки плохо я влияю на людей…

— Времени мало, а дел — много. К тому же, нам нужно всё-всё записать, чтобы не всплыло потом в последний момент, — пояснил Узумаки. — Поэтому предлагаю вот что.

Подойдя к подоконнику, он подхватил наши единственные часы — допотопный такой будильник — и продолжил, с треском крутя заводной ключ:

— Ставлю на полчаса. Сейчас расходимся и смотрим, что нужно в доме исправить. А после завтрака собираемся опять вместе и составляем список, что сделать. Потом решаем, какие вещи самые важные, а какие можно на потом отложить. Пройдёмся по всему дому — и крышу посмотрим, и подвал, и палисадник, и всё остальное. И предложения принимаются любые, даже самые дурацкие. Все запишем, а потом вместе решим. Согласны?

Поднимаю руку:

— Предлагаю ещё на завтраке прислушиваться, про что другие отряды говорят. Вдруг сболтнут что-то стоящее, что мы тоже сможем сделать. Ну, и самим не болтать.

— Отлично. Ещё пожелания? Тогда… — Такеши ставит будильник обратно и машет рукой. — Осмотрим тут всё ещё раз. У нас двадцать семь минут. Разбежались!

3 апреля 46 года от основания Ко­нохи. Страна Рек. Деревня Ре­мес­ленни­ков

— Что, все собрались? — Такеши обвёл комнату взглядом. — Пока до ужина чуть времени осталось, давайте подобьём итоги.

Подхожу к стене и вешаю на неё длиннющий список с нашим планом.

— Залатать крышу, — читает Узумаки.

— Сделано, — отзывается Хидеяки. — На всякий случай мы её даже водой облили из бака — нигде не течёт.

— Отлично, вы просто молодцы! — Узумаки демонстративно хлопает в ладоши.

Спохватившись, остальные детишки следуют его примеру. Как договаривались — выражаем друг другу восхищение аплодисментами. Четверо виновников торжества смущённо переглядываются.

Сам я тоже хлопаю и зачёркиваю в списке первый пункт.

— Идём далее, — Такеши поднимает руку, призывая к тишине. — Что у нас с трубами?

— С трубами плохо, — кривится пухлый Махиро. Видно, что ему неприятно признавать неудачу. — На крыше стоит бак, но он маленький. Трубы идут от соседнего дома, поэтому напор слабенький — всё Восемнадцатый сжирает. Да и саму трубу на складе нам выдали тонкую, других нет. По такой нормального напора не будет. Так что такая же фигня, как вчера, всё время будет — пять человек помылись, и ждём полчаса, пока в бак наберётся.

— У-у-у… — разочарованно гудят со всех сторон.

— Так… Узумаки озадаченно чешет затылок. — Перед отбоем сядем ещё раз и подробно обсудим. Может, идеи у кого появятся к тому времени. Может, я не знаю, с соседями договоримся, чтобы пускали в душ, или ещё чего… Но всё равно, вы молодцы, что справились и трубы починили!

Зачёркиваю второй пункт, детишки вяло аплодируют.

Поглядывая на часы, мы проходимся ещё по десятку пунктов. И проблем везде порядочно — не хватает досок, чтоб закрыть все щели, нет краски, чтоб хватило на весь дом… Не ремонт получается, а сплошные заплатки какие-то. Детишки недовольно перешёптываются.

— Так, что там дальше… палисадник.

Рури поднимается с места.

— М-мы… половину где-то почистили… — глядя себе под ноги, мямлит она. — Но мы доделаем, правда!

— Да вам и так самое простое дали, как самым никчёмным! — фыркает пацанка Митико. Видно, что её уже достало это сидение кружком. — Толку от вас…

Детишки согласно гомонят. Рури съёживается сильнее. Сидящий рядом с ней Мики, как обычно, смотрит на мир с эмоциональностью табуретки.

Блин. Придётся вмешаться… Хм… а это что такое?

— Погодите-ка!.. — подхожу к Рури и беру её за руку. — Это что? Смотрите все.

Ладони у девочки стёрты до мозолей, местами даже кровавых. Разжимаю её руку и выворачиваю так, чтобы всем видно было:

— Знаете, Рури-чан, конечно, чакрой не владеет, но, глядя вот на это, у меня как-то не получается сказать, что она не старалась, — обвожу детишек взглядом. — И знаете что? Я несколько раз бегал через двор, новые стёкла таскал на второй этаж. И постоянно Рури-чан работала, не разгибаясь.

Оборачиваюсь.

— А вот Мики-куна я ни разу не видел. Ты где был?

Этот пофигист только плечами пожимает.

— Я нашёл колодец.

— То есть девчонка без чакры одна перепахала половину палисадника, а ты по колодцам лазил? — включается Эйджи. — Да ты охренел, что ли, говнюк мелкий?

— Опять за старое, — фыркает Куджаку, девочка с синими волосами — и, на секундочку, напарница этого самого Мики. — Надо было рядом с тобой стоять и подпинывать, как всегда! Рури-чан, давай я тебе помогу, у нас в аптечке мазь есть.

Одарив напарника тяжёлым взглядом, Куджаку уводит смущённую Рури в дальний угол.

Мики молчит. Выражение лица всё такое же пофигистичное, но, если приглядеться, видно, что он немного сильнее ссутулился, словно пытаясь спрятаться. Немудрено, когда вокруг негодующе гудит два с половиной десятка рассерженных сверстников и даже собственная команда не спешит на выручку. Так, всё, пора спасать.

— Погодите! — Такеши успевает первым. — Скажи, Мики-кун, что за колодец?

— Обычный, — пожимает тот плечами. — Старый, с питьевой водой. Он в дальнем углу палисадника и зарос так, что не видно.

— Точно не канализация? — переспрашиваю я. — То есть мы можем воду оттуда брать, а не качать от Восемнадцатого?

Мики только плечами пожимает. Но тут уже и остальные включаются.

— Вёдрами, что ли, таскать? Неудобно.

— Неудобно тебе будет, когда с миссии вернёшься, а воды нет. Тогда и ведром потаскаешь.

— И что, холодной мыться?

— Мики-кун, — снова вклиниваюсь я. — А правда, что ваш клан по ловушкам специализируется?

— Ну.

— А слабо насос сделать, чтобы воду качать из колодца нам в бак?

— Ну-у… — вот тут он призадумывается уже всерьёз. — Трубы придётся снять, которые сегодня поставили, и до колодца прокинуть… можно.

Детишки удивлённо и радостно гомонят. Ждать по полночи своей очереди на помывку никому неохота.

— А на трубу я Малую Печать Огня нарисую, — подхватывает Такеши. — Чтобы воду грела. Нужно только будет чакрой заряжать каждый раз, ну и что.

— О-о-о!..

После недолгого обсуждения на устройство водопровода решили отрядить, кроме Мики, ещё кукольника Сато и местного парня Суико.

Дальше обсуждение идёт вполне нормально, пока не утыкается в следующую проблему.

— Краски на складе нет, — хмуро бурчит Ибики. — Нам остатки вот выдали, тут три банки, в каждой на донышке, и цвета все разные.

— М-да… — вздыхает Митико. — Вот и выиграли соревнование.

Девчонка права — как бы мы ни старались, внешний вид у нашего домишки — отстойный. А раз краски нет, таким же этот внешний вид и останется. А у половины других отрядов — дома вполне приличные на вид безо всякого ремонта.

Детишки тоже это понимают, так что уныние прямо на лицах написано.

— Давайте подумаем, может, как-то выкрутиться можно, — пытается повернуть в сторону конструктива Узумаки. — Не полностью покрасить, а…

— Ага, пятнами!

— Да даже пятнами не хватит.

— Ну, нарисовать что-нибудь красивое на стене.

— Коричневым, розовым и кислотно-зелёным? Ну, нарисуй, я посмотрю.

— Сам дурак!

Задумчиво чешу репу, глядя, как Такеши пытается урезонить присутствующих. Да, что бы мы тут ни починили до завтра, внешний вид здания все наши потуги будет на корню резать. Хм… внешний вид…

— А, ладно, — восклицаю я, поднимаясь на ноги. — Вы, наверно, скажете, что я придурок и планы мои идиотские, но ничего нормального, да чтоб за день успеть, не придумывается что-то.

Так, все смотрят на меня и больше не ругаются. Хорошо.

Когда я заканчиваю излагать хитрый план, некоторое время в зале виситтишина.

— Нам не засчитают эту фигню, — отмирает наконец Митико.

— Не скажи, Ми-чан, — качает головой Эйка. — Это настолько нагло, что может и прокатить.

— Мне тоже нравится, — тихонько подаёт голос Ая.

— А это мухлежом не посчитают? — подаёт голос доселе тоже помалкивавший Баки.

— Вот Такеши-кун сегодня и узнает, — пожимаю плечами. — Всё равно ему сегодня у Нара-сана печать специальную просить. К тому же, что мы теряем, если не получится? Мы так и так сделаем с вами максимум возможного.

Встаю и подхожу к списку дел. Демонстрирую остальным:

— За сегодня чуть больше трети успели. Завтра постараемся закрыть побольше. А что мою придумку бонусом реализуем — ну, так это будет наше преимущество перед другими отрядами. Им ведь тоже и краски мало дали, и материалов, поди, не хватает.

— Насчёт Нара-сана и печати я бы не был так уверен, — хмуро бурчит Такеши. — Но в остальном… Кто за?

Эйджи дёрнулся было, но, бросив взгляд на поднявшего руку Баки, последовал его примеру.

— Кто против? Кто воздержался? Решено единогласно.

— Ну что, ребят, — широко улыбаюсь. — Айда на ужин, а потом я покажу вам, что такое хитрый учиховский план!

* * *

— Привет, Шизука-чан! — радостно махая рукой, едва ли не ору с середины улицы.

— Учиха-а… — закатывает та глаза. — Чего тебе? Мне некогда.

— Ой, да ладно тебе, Шизука-чан, мы оба знаем, что ты рада меня видеть, — ухмыляюсь. — Я вот тебе — рад!

— Хм, — на секунду она тушуется, но тут же, опомнившись, грозит кулаком. — Ты мне тут зубы не заговаривай, мне ещё западную стену конопатить. Чего надо?

— Нету в тебе романтики, Шизука-чан, — демонстративно дуюсь. — Я, может, на свидание тебя хотел позвать!

За окружающей выделенный их отряду дом живой изгородью кто-то шебуршится. Хьюга тоже это замечает, потому рычит громче:

— Учиха, не зли меня, я на твои шуточки не покупаюсь! Если не скажешь, чего тебе надо, я пошла.

— Ну, правда, Шизука-чан, пошли на речку! Только ты и я! Ты попробуешь меня побить, я опять окажусь победителем…

Поднимаю к лицу руку и сдуваю с неё ползущего чёрного жука.

— Пф-ф, тоже мне «победитель», — фырчит Хьюга. — Всего-то на два выигранных боя у тебя больше. Так бы и сказал сразу, что спарринг хочешь устроить. Я сейчас не могу, мне правда нужно много ещё сделать.

— Ну, просто спросить было бы не так интересно, — хмыкаю я. — Так, значит, после завершения конкурса на оформление барака, когда посвободней будем — пойдёшь?

— Конечно, почему нет, — пожимает плечами Хьюга. — Мне надо по свитку у тебя кое-что спросить будет.

— Лады. А вот скажи мне: там, за кустами, сейчас один только Абураме подслушивает или вся его команда собралась?

— Мы не подслушиваем, Учиха, — тут же раздаётся с той стороны. — Это ты так орёшь, что только глухой не услышит.

— Справедливо, Сенжу-кун, — хмыкаю я. — Никто из ваших не против, если я зайду? Мне бы с Сейчи-куном поболтать.

— Ну что ж, заходи, — отвечает тот из-за кустов.

Шизука мрачно кивает. Та-ак. Похоже, их противостояние за лидерство окончилось победой Сенжу, и главным стал он. Ну… неудивительно. И сам Ивао парень неглупый, и команда у него сильная. Вполне закономерный результат.

Прохожу во двор и оглядываюсь. Да-а, Первый отряд устроился неплохо. Дом новый, двор ухоженный, стёкла все целые… С нашей развалюхой не сравнить.

Натыкаюсь на мрачный взгляд сидящего на завалинке Ботана. Что-то хмуро пробурчав, он демонстративно отворачивается.

— Чего надо, Учиха? — спрашивает подошедший вместе со своей командой Курама Сейчи.

— Да вот, хотел предложить примерно то же, что и Шизука-чан, — улыбаюсь я.

— Что, тоже на свидание позвать?

Нет, ну какой же у шкета всё-таки голос писклявый и противный. И рожа ехидная, так и охота вмазать.

— Извини, красавчик, ты не в моём… кхм, — мысленно отвешиваю себе оплеуху. Ещё его злить не хватало, — неправильно ты меня понял. Я про совместные тренировки.

— Э-э?

— Я кое-что смыслю в гендзюцу. Ты кое-что смыслишь в гендзюцу. Нам есть чему друг у друга поучиться, поменяться техниками, может, — поясняю подзависшему Сейчи. — Как найдёшь время и желание, дай знать, хорошо?

— В чём подвох? — недоверчиво прищуривается Сенжу.

Ишь ты, подозрительный какой.

— Я хочу подтянуть гендзюцу, — пожимаю плечами. — И сам могу научить всякому полезному. Значит, совместные тренировки будут полезны и мне, и Курама-куну. В чём тут может быть подвох? Я бы и тебе предложил фехтовать время от времени, но третьего спарринг-партнёра не потяну. Может, потом.

Шизука фыркает, разглядывая малость офигевшие физиономии команды Сенжу. Оборачиваюсь к ней.

— Ты мне скажи, чего Ботан-кун смурной такой?

— На наказание влетел, — вздыхает она. — От Нара-сана.

— За что?

— Подрался твой Инузука, — осуждающе фыркает Сейчи. — Да ещё на глазах у старших шиноби. Подставил нас.

— Тот придурок сам виноват! — запротестовала Хьюга. — Акимичи, раньше в Шестом был. Не белобрысый, а тот, второй. Стал Ботан-куна докапывать, что он Рури-чан никак не наказал за Мицумару, не побил даже. «Влюбился, влюбился»… Ну, Ботан и двинул ему.

— Ага, а теперь сидит, прохлаждается, — сварливо отозвался Сейчи, даже не пытаясь понижать голос.

— Зря ты так, Курама-кун, — качаю головой, глядя, как Инузука болезненно выпрямляется и гордо не смотрит в нашу сторону. — Вы же в одной команде теперь, вам, может, завтра, спину друг другу в бою прикрывать, а вы собачитесь. Что за наказание-то хоть? Запретили помогать отряду? Надолго?

— Пока не помирится с тем, с кем подрался, и не научит его какой-нибудь полезной штуке. Технике там, или приёму, или крестиком вышивать, Нара-сан сказал, ему без разницы,— пояснила Шизука.

— Он же и раньше в драки встревал и влетал на взыскания, — припомнил я. — Может, не с Акимичи договариваться, а с кем-то из предыдущих?

— Об этом думали мы уже, — подаёт голос Абураме, третий генин из сенджевской команды. — Но все генины сейчас на ремонте заняты, всем некогда.

— Хм… слушайте, а… — я почесал затылок и оглядел присутствующих. — А давайте его к Рури-чан и направим. Она читать не умеет. И чакрой не может пользоваться, так что устаёт быстро. Вот и пусть Ботан-кун её учит читать, а? Можно прям с сегодняшнего вечера начать.

— Не знаю, — Ивао задумчиво потирает переносицу. — Они же не дрались с ней.

— Она, если что, Мицумару убила, — качаю головой. — И на миссии на той мы на нём минут пятнадцать висели втроём, держали, уговаривали её не убивать прям тут, на месте. Думаю, Нара-сан согласится. Тем более, вы говорите, Акимичи сегодня именно через это дело его и поддел.

— Хм, может, у него самого спросим? — Шизука склоняет голову набок. — Ботан-кун…

— У меня ведь нет выбора, да? — поворачивается тот. Хмуро смотрит на нас. — Или тут сидеть и ни черта не делать, или идти к этой…

— Вот видите, он не против, — улыбаюсь. — Айда к Нара-сану, как раз планёрка скоро.

Так, о тренировках договорился, для Рури сиделку нашёл. Осталось победить в конкурсе и вычислить шпиона.

Сущие мелочи.

— Тэк-с, значит номер семнадцать, Ая, — сдвигаю линейку на чертеже, бросаю взгляд на раскиданные по столу бумажки. — Хм… А, вспомнил, некрасивая подруга Эйки. Выбрала обеих напарниц и Куджаку. Взаимных выборов… два, с напарницами. Неудивительно.

Сдвигаю линейку ниже.

— Номер восемнадцать, Эбису. Выбрал напарников и…

— И тебя, — раздаётся над самым ухом.

Ёк макарёк!

— Нехорошо подкрадываться так неожиданно, Нара-сан, — справившись с желанием подпрыгнуть на месте и заорать благим — или не очень — матом, выдавливаю из себя я.

— Нехорошо занимать мой зал для совещаний, когда планёрка уже час как закончилась, — присев рядом, Акира-сан принимается внимательно разглядывать раскиданные передо мной бумажки и расчерченные схемы.

— Больше негде, — бурчу в ответ, проводя следующую линию.

— Эти мелкие листочки… на них писали члены твоего отряда?

— Да, я провёл мини-опрос.

— И что были за вопросы?

— Да, не помню, фигня какая-то, — пожимаю плечами. — Что-то типа: «что вам нравится», «что не нравится», «что бы вы хотели изменить в жизни отряда?» и прочая муть.

— Зачем тогда спрашивать? — хмыкает Нара. — Время тратить и силы.

— Ради третьего вопроса, конечно, — достаю из пачки следующую «анкету». — Запоминают обычно первый вопрос и последний. Третий так, побоку проходит.

— А в нём ты попросил каждого назвать троих друзей?

— Троих, с кем бы хотелось жить в одной палатке. Друзей — слишком палевно, — провожу чёрточку от Гая к себе.

— И зачем тебе это?

— Зачем социограмма? — чешу карандашом за ухом. — Чтобы получить представление о группе. Видите кружочки с циферками? Это наши генины. Линиями соединены те, кто взаимно выбрал друг друга. Я ещё не доделал, но уже сейчас видно, что вырисовываются три микрогруппы — наши ребята, ребята из Песка и местные. Уже сейчас понятно, что есть «изолированная» Рури-чан — её не выбрал никто, и с этим нужно что-то делать. Видны лидеры, кого больше всех народу выбрало — я, Эйка-чан и, между прочим, Баки, парень из Суны…

— Интересно, — Акира подаёт следующую бумажку. — Получается, это что-то вроде карты?

— Угу. Тут всё наглядно представлено, и по ней можно планировать, что дальше делать, хотя бы примерно, — провожу следующую линию. — Кого попытаться подружить, кого регулярно теребить, чтоб не замыкался, на кого обращать внимание…

— Действительно интересно, — хмыкает Нара. — А что ты сказал своим, когда собирал у них эти ответы?

— Сказал, что это вы велели и я не знаю, зачем оно вообще, — пожимаю плечами.

— Балбес, — качает он головой. — А что будет, когда окажется, что у других такого не спрашивали? Хорошо, спущу в другие отряды поручение. С тебя инструктаж для чунинов.

— Я… — осекаюсь на полуслове и тяжело вздыхаю. — Хорошо, завтра вечером смогу провести.

Зашкварное распределение я Нара-сану ещё не забыл, но он сегодня легко согласился помочь нам в нашей затее и запросто выдал Такеши рецепт печати для удержания хидзюцу. Ну, той самой, которую в известных мне будущих событиях Шикамару рисовал на бирках и к кунаям привязывал, чтобы теневые техники не рассеивались.

Видимо, все невысказанные слова написаны у меня на лбу крупными буквами, потому что Нара хмыкает и тактично уходит к себе в кабинет, а я могу не отвлекаясь закончить работу.

Через полчаса, окинув нарисованные схемки активированным шаринганом и накрепко запомнив, я сдаю все документы начальству — не с собой же тащить к толпе детишек — и отчаливаю.

Опять, блин, в темноте к своим возвращаюсь, а завтра ещё Нара нагрузки накинул. Что за жизнь-то, а?

Выделенный нам дом уже по большей части затих, только в зале на первом этаже горит свет. Интересно, кстати, откуда? Заглядываю в дверь. Ага. Это ушлый Узумаки успел тут и там на стены осветительные печати налепить, чтобы мозговому штурму ничего не мешало.

— ...Вариант дурацкий и топорный, но может сработать, — Такеши задумчиво грызёт карандаш. — Давай отложим и проверим, как Инаби придёт.

Ой-ой. Меня тут не было. Как бы осторожненько прокрасться по стеночке до коридора и пойти спа…

— А вот и он!

Блин.

Обречённо вздохнув, оборачиваюсь к рассевшимся полукругом ребятам. Кроме Такеши, тут оказались двое песчаников: мой старый знакомый Махиро и девочка Маки из команды Пакуры; а также Хидеяки — местный парень. Перед ними разбросаны по татами стопки листков, карандаши, перья и две чернильницы.

— Слушай, а без меня никак?

— Да ты что! — вполголоса, чтоб остальных не будить, восклицает Узумаки. — Нужно же сразу пробовать, что получилось! А на ком?

Ну да, конечно. Только на бедном Учихе, на ком же ещё.

В последний раз оглянувшись на манящий тёмный проём коридора, подхожу к полуночникам и присаживаюсь рядом со стопкой исчёрканных листков:

— Ладно, показывайте, чего вы тут намудрили.

* * *

— Инаби. Инаби, проснись! — меня трясут за плечо.

— А?.. — с трудом продираю глаза и пытаюсь подняться. — О-ох!

Заснул я сидя, привалившись к холодной стене зала. Причём, судя по будильнику, минут двадцать тому назад. Печати-светильники погасли, на дворе серые сумерки, за окном птички посвистывают. Спина болит, голова тяжёлая, в глаза как песка насыпали… Ох, жизнь моя — жестянка.

Вокруг, несмотря на ранний час, тем временем собрался весь Двадцать Шестой. Видимо, Узумаки решил меня разбудить, чтобы я тоже мог насладиться моментом триумфа. Надо выдать что-то соответствующее моменту, что ли…

— Мы рисовали, рисовали и наконец дорисовали, ура! — хмуро бурчу я.

По-видимому, зрелище я из себя представляю крайне забавное, поскольку со всех сторон несутся хмыки и смешки. Оглядываюсь на остальную «команду разработки». Более-менее прилично выглядят только Махиро и Хидеяки. Оно и понятно — одному шестнадцать, другому и вовсе восемнадцать скоро стукнет. Такеши, видно, держится только на упрямстве. Маки сладко зевает.

Ы-ых. Теперь и я зеваю, блин.

— В общем, как видите, кое-что у нас получилось, — машу рукой на стену у себя за спиной. — Как вам?

— Круто!

— Да просто класс!

— Остальные отряды офигеют!

— Йош! Ваша Юность пылает так ярко, что...

— А нам точно это засчитают?

Поднимаю руку и дожидаюсь, когда гвалт поумолкнет.

— Нара-сан сказал: если все остальные доделки, которые можно, за сегодня закончим, то засчитает.

Переждав новую волну возбуждённого гомона, продолжаю:

— Как видите, мы тут сейчас немножко не в форме. Поэтому предлагаю нас пятерых отправить спать до обеда. Никто не против?

— Погодите, — помотав головой, влезает Такеши. — Я же дежурный пока. Давайте, передам команду Йоко-чан, и вообще… Во-первых, хотел сказать, что мы все молодцы, но особенно молодец — Хидеяки-кун. Это его предложение, как печать переделать, сработало.

Детишки разражаются аплодисментами.

— Да чего там… Все же старались… — видно, что взрослому парню неудобно, но приятно.

— В общем, список дел у нас есть, — Такеши машет рукой на исчёрканный лист, закрепленный на стене. — К обеду мы немного оклемаемся и сможем раскидать наше изобретение по всему дому, а пока я передаю дежурство Йоко-чан…

— Не совсем, — наша напарница выступает вперёд и кладёт Узумаки руку на плечо. Оборачивается к остальным. — Мы договаривались, что первые три дня дежурными будет наша команда, чтобы все смогли понять, как именно мы предлагаем жить и почему жить именно так — удобно и полезно. Думаю, все уже успели понять, что да как. Поэтому в моём дежурстве вне очереди нет необходимости. Я бы хотела передать своё дежурство Нагиса Эйджи-сану. Если вы не против.

— Погодите-ка, — трясёт головой толстяк Махиро. — Это же подстава, вот так без подготовки накидывать на Эйджи-куна…

— Всё нормально, Махиро-кун, — перебивает его Нагиса. — Йоко-чан меня вчера вечером предупредила, так что я успел подготовиться. Если остальные не против, я согласен.

— Хм, — Такеши скребёт пятернёй растрепавшиеся за ночь красные лохмы. — Тогда… кто за? Кто против? Кто воздержался? Решено. Нагиса Эйджи-кун сегодня дежурный.

Помолчав, он добавляет:

— И помогите кто-нибудь дотащить Инаби-куна до кровати. А то так и останется тут дрыхнуть.

А я что? Я ничего. Вовсе и не сплю даже. Просто слушаю их с закрытыми глазами. И лёжа.

— Эй, куда вы меня!.. Гай, отпусти-и!!!

* * *

— Я на солнышке… хм, сижу, — подравниваю одну из линий грифелем и некоторое время критически рассматриваю лист. Сдуваю севшую на него букашку и добавляю ещё пару штрихов с другой стороны. — Я на солнышко гляжу…

Погодка выдалась отличная. То самое солнышко только поднялось над черепичными крышами, детишки, слегка осоловев от сытного завтрака, маются бездельем, а я, вытащив во двор небольшой стол и деревянную табуретку, изволю развлекаться живописью и мурлыкать коряво звучащую на местном наречии песенку.

Лепота.

— Страшила какая, — фыркает Узумаки, заглядывая мне через плечо.

— Зато для дела полезная, — хмыкаю в ответ и, окинув завершённый рисунок последним взглядом и не найдя помарок, перелистываю альбом и начинаю с начала.

— Это для какого ещё дела таких страшил рисовать надо? — деланно изумляется Такеши.

— Для многих.

Некоторое время мы молчим. Наконец Узумаки не выдерживает:

— Я сейчас предположу какую-нибудь глупость, чтоб тебя позлить, ты меня дураком обзовёшь и потом расскажешь, зачем оно. Давай, может, обойдёмся без этого?

Весело хмыкаю в ответ, намечая на листе контуры человекообразного туловища:

— Да, пожалуй, сегодня лаяться не тянет. Тем более, скоро уже высокая комиссия должна явиться, наш барак разглядывать.

Оглядываюсь на дом. Старая, выщербленная стена пестрит заплатками, из-за отвалившейся штукатурки в десятке мест выглядывает кирпичная кладка; крыша тоже еле-как заделана, а половина окон на втором этаже заткнута тряпками или картонками. Душераздирающее зрелище.

Улыбнувшись, возвращаюсь к рисунку.

— Видишь ли, Кеша-кун, на этот страшненький образ у меня большие планы. Во-первых, если мы с Джирайей-сенсеем когда-нибудь сподобимся написать книжку про генина Фродо и кольцо, то из моих художеств получится не самая худшая иллюстрация.

— А-а, так это тот самый «Балрог, демон подземного мира», про которого ты историю рассказывал.

— Ну… — подрисовываю на черепушку страховидлы загнутые книзу рога. — Что-то типа того.

— Но его ведь у тебя быстро убили, раз, и всё. А ты уже третий рисунок начал. На фига тебе столько иллюстраций?

— Верно подмечено, Кеша-кун. Видишь ли… — бросаю ещё один ленивый взгляд по сторонам, подмечая, не слышит ли нас кто. — Я решил в ближайшее время подналечь на гендзюцу.

— Ага, — Узумаки внимательнее приглядывается к обретающему очертания чудищу. — Вот зачем ты одного и того же в разных видах рисуешь. Чтобы понимать, как он с разных сторон должен выглядеть.

— Не только с разных сторон, — поправляю его я. — Но и в разных позах. Когда идёт, когда стоит, когда плетью огненной замахивается. И всё это с разных ракурсов и как можно подробней.

— И что, думаешь, из этого выйдет толк? — Такеши скептически чешет нос. — Столько сил потратишь, а в итоге одним «Кай» развеять можно.

И его можно понять. В Академии всех будущих шиноби учат, что гендзюцу должно быть как можно более незаметным. Рассеянию учат всех ниндзя без исключения, так что первой реакцией на непонятную страховидлу и впрямь будет попытка снять гендзюцу.

— Ну, предположим, если в два слоя наложить, кто-то может и купиться, — не соглашаюсь я.

— Допустим, — Узумаки азартно бросается в спор. — И как ты это обставишь в бою? Как будто у тебя призыв вот этой штуки?

— Интересная идея,— я аж на пару секунд рисовать перестал. — Но нет, я вообще-то думал сам в него «превращаться».

— Хм… — Такеши примолк, видимо, представив, как на месте скромного меня вырастает пятиметровая пылающая хрень. — Не, не прокатит.

— Почему?

— Я, как поближе подойду, сразу пойму, что обман и гендзюцу. Такая махина топать должна громко, реветь, жаром во все стороны пыхать, гарью вонять… Больно много иллюзий получается.

— Я с Курама Сейчи договорился о совместных тренировках. Научу его Буншин один на другой накладывать, как давеча с Нагисой получилось, может, чего полезного присоветует.

— Ну-у… не знаю. Всё равно сложно как-то.

— Необязательно же всё через гендзюцу решать, — вырисовываю клубящиеся языки пламени. — Можно спрятаться внутри вот этого миража и огненными ниндзюцу плеваться. И жар будет настоящий, и гарь.

— Всё равно ты сейчас такое не потянешь. Тут работы лет на пять.

— Сейчас — нет. Но потом это может пригодиться. Вот, представь, бежит на нас сотня вражеских шиноби. А ты такой: «Техника Призыва! Приди, Неведомая Хрень и захавай этих придурков во имя Джашина-самы!» И тут я превращаюсь в такую вот страховидлу и чуток пыхаю огнём. Да половина врагов враз обосрётся.

— Это если генины будут, — не соглашается Такеши. — А если чунины хотя бы?

— Ну, если не раскусят, начнут издалека кунаями и техниками закидывать, правильно? Я буду гендзюцу подстраивать под удары, изображать, что чужие дзюцу не насквозь эту хрень пролетают, а врезаются и больно ей делают. Это, кстати, ещё десяток набросков нужно — в раненом виде.

— Ну да, могут выдохнуться враги, — признаёт напарник. Но тут же азартно продолжает: — Но ведь если эта твоя иллюзия будет выглядеть такой сильной, то и сражаться с ней самые сильные враги прибегут. Вот устроишь ты свою штуку, а тут как прилетит Цучикаге да ка-ак даст!

«Если встретится кто-то такого уровня, мои художества могут принять за Сусаноо и свалить от греха подальше», — мысленно хмыкаю я. Вслух же говорю только:

— Посмотрим.

— Да какой «посмотрим», ты сначала Кайтен домучай, лентяй. А потом уже берись за новую глупость! — ехидно скалится Такеши.

Поднимаю глаза от рисунка и, проследив за его взглядом, сворачиваю альбом и собираюсь. По улице приближается «госприёмка» в лице троицы отцов-командиров, нескольких чунинов и толпы генинов — по одному представителю от каждого отряда. Видимо, Нара-сан решил таким образом ещё и обмен опытом устроить, чтобы детишки подсмотрели друг у друга интересные находки.

Весть о приближении высокой комиссии мгновенно облетает всех наших, и детишки неторопливо сползаются со всех концов двора и дома к калитке. И комиссия с немалым трудом её открывает, проходя внутрь.

— Ну вот, сразу, калитка слишком тугая, неудобная, — с лёгким превосходством поглядывая на нас, замечает мой старый знакомый Ивао Сенжу.

— Проходите, проходите, пожалуйста, — спокойно пропускает всех внутрь Баки, которому утром вполне неплохо справившийся с дежурством Эйджи передал «бразды правления». Дождавшись, когда все гости окажутся во дворе, он с достоинством замечает: — Что же до твоего замечания, Сенжу-кун, я лично считаю, что калитка сконструирована гениально. Наши лучшие специалисты в этой области трудились над ней полдня.

— Вот как? — Сакумо детская возня искренне забавляет. — Что же в ней такого гениального?

— Дело в том, что Сенжу-кун, открыв калитку, накачал нам в бак на крыше три литра воды,— чуть приподняв уголок губ, отзывается Баки. — Дело в том, что наша душевая питается от подземного колодца, а нагрев и фильтрация воды происходят с помощью специальных печатей от Узумаки-куна. Поэтому генины в нашем отряде могут спокойно принимать душ, не ожидая по часу в очереди.

Взрослые джонины переглядываются с усмешками. А молодёжь удивлённо и, кажется, немного завистливо гомонит. Знай наших!

— Дом нам достался в очень нехорошем состоянии, — спокойным, хорошо поставленным голосом продолжает Баки. — Мы собрались вместе и решили, что нужно исправить и с чего начинать. Вот что мы успели сделать.

С этими словами он достаёт из-за пазухи наш многострадальный, исчёрканый-перечёрканый свиток со списком доделок и раскрывает, держа на вытянутой руке, так, что нижний край свитка аккурат касается земли.

Некоторое время гости молча разглядывают свиток и перешёптываются.

— Всё это, конечно, очень здорово и достойно всяческого уважения, — Сенжу обозначает лёгкий вежливый поклон. — Но как бы вы ни старались, все видят, что ваш дом… не в лучшем состоянии. Может, вы и законопатили все щели и поменяли все окна, как написано в этом свитке, но всё равно это просто некрасивые заплатки.

Генины-гости согласно гомонят. Наши же откровенно палятся — ну кто же с такими довольными рожами критику слушает? Вон Цуме уже хмурится недоумённо и принюхивается. А джонины и вовсе, ухмыляясь, наслаждаются спектаклем.

— Ты, безусловно, прав, Сенжу-кун, — Баки тоже изображает вежливый кивок. — Дом должен быть прекрасен и неповторим. Он должен радовать глаз. Должен быть таким, чтобы в него хотелось возвращаться каждый день...

Пока он разглагольствует, мы, как и договаривались, аккуратно рассредотачиваемся вдоль стен и по палисаднику.

— ...Поэтому мы рады приветствовать вас в резиденции Двадцать Шестого отряда. Присмотритесь, и вы увидите, насколько она прекрасна! Давай.

По прозвучавшей команде мы дружно складываем руки в печатях концентрации:

— Кай!

Хлопок, повсюду быстро рассеивающийся белый пар и удивлённые восклицания гостей. Они, кстати, смолкать и не думают и только набирают громкость.

Оглядываюсь и с гордостью гляжу на дело своих рук.

На месте неказистой двухэтажной каменной коробки с нелепо приляпанным на крыше железным баком для воды теперь красуется изящный дом в традиционном японском стиле. С двускатной крышей, бордовыми стенами и вынесенными вперёд колоннами и причудливой резьбой⁽¹⁾. Тщательно вычищенный от сорняков палисадник с тремя куцыми кустиками стал изысканным двориком с причудливо расчерченными дорожками, садом камней и филигранно подстриженными бонсаями.⁽²⁾

М-да. Судя по всеобщему охренению, шалость удалась.

Чтобы оправиться от офигения, гостям понадобилось минуты полторы.

— Это… оно же ненастоящее, правда? — растерянно предполагает кто-то в толпе генинов.

— Разумеется, — кивает Баки. — Это гендзюцу, поверх которого мы вторым слоем накинули настоящий облик нашего дома.

— Нечестно! Гендзюцу на местности развеется через пару часов! — выкрикивают из толпы.

Джонины продолжают молча наслаждаться спектаклем.

— Наше — не развеется, — весомо роняет свой вердикт Баки. — Идёмте, я покажу.

Он направляется к дому, и гости тянутся за ним. С удовольствием отмечаю, что ступают они только по «нарисованным» дорожкам. Наш дежурный тем временем останавливается у входа и указывает на висящую на стене рамочку с исчёрканным листом бумаги:

— Вот это — печать, которую вместе разработали генины из нашего отряда. Она позволяет гендзюцу не развеиваться целый день. И её можно пополнять чакрой. Правда, мы пока не умеем накладывать больших иллюзий, так что такие печати пришлось лепить через каждые десять шагов. Но мы уже распределили между собой дежурства — кто в какой день должен обходить весь дом и подзаряжать печати. Так что наш дом будет выглядеть вот так столько времени, сколько мы сами захотим. Может, через неделю передумаем и другой облик выберем.

Точно-точно. Через неделю-две я додавлю честную публику и устрою тут дом Агента Смита в Ривендэлле. Сменю, так сказать, обои рабочего стола.

— Теперь я хотел бы пригласить вас в дом, — Баки вновь обозначает поклон. — Нужно сказать, что у нас каждая комната уникальна, и облик её выбирают те, кто в ней живёт. Например, угловая на первом этаже похожа на кабинет Хокаге.

Ой, да ладно тебе, «похожа». Всего-то три портрета на стену повесил, и сразу «похожа». Надо будет их, кстати, заменить на настоящие со временем.

Возбуждённо гомоня, толпа генинов скрывается в доме, не забыв вежливо разуться перед входом. Нара, Сакумо и Пакура, не торопясь, идут следом. Проходя мимо меня, Хатаке подмигивает и показывает большой палец. Да-да, мы такие.

Вежливо кивнув в ответ, перевожу взгляд на напарника. Узумаки доволен так, словно только что экзамен на чунина выиграл одной левой.

Мы хлопаемся ладонями. Вот это я называю: «хорошая работа».

Пропустив последних гостей в дом, Баки отправляется следом; задержавшись на пороге, встречается со мной глазами и, усмехнувшись, кивает. Улыбаюсь в ответ.

Только когда дверь за ним закрывается, мысли мои принимают совсем иной оборот.

Баки из Суны. Будущий наставник Гаары. Сильный, умный, хладнокровный. Идеальный шпион, убийца и диверсант. Можно ли быть уверенным, что уже сейчас он не ведёт свою игру, подчиняясь приказу вышестоящих шиноби?

Нет, нельзя. Даже если очень хочется. У меня на шее два десятка детей. Да, чёрт побери, среди них тот самый Хаяте Гекко, которого этот Баки без зазрения совести грохнет лет через семнадцать.

Если бы только я знал, кому из них доверять.

1) Примерно вот такой: https://clck.ru/MeUkL

Вернуться к тексту

2) https://clck.ru/MeUmX

Вернуться к тексту

7 апреля 46 года от основания Ко­нохи. Страна Рек. Деревня Ре­мес­ленни­ков

— Нинпо: Буншин! — привычно создаю двух иллюзорных клонов. Правда, один из них полностью сливается со мной самим, но этого нам пока что афишировать ни к чему.

— Бьякуган! — Шизука плавно перетекает в низкую стойку и замирает.

От обороны решила поиграть?

Сокращаю дистанцию, осторожно ступая по заросшей кувшинками поверхности пруда. Когда между нами остаётся пять шагов, на секунду замираю — решится она на атаку встречным курсом? И бросаюсь вперёд, пустив «заметного» клона впереди себя. Из-под ног разлетаются брызги.

— Кай! — звонко выкрикивает Хьюга, и бегущий впереди иллюзорный клон расплывается облачком пара, скрывая от меня противницу.

Ныряю в сторону — она-то меня видит, — обхожу сбоку, держа дистанцию, пока видимость не восстановится. Шизука, сделав один только шажок в самом начале, меня не преследует, снова ждёт, стоя на месте.

Ну что ж, в лоб, так в лоб. Хорошо, второй буншин не слетел.

Мои атаки Хьюга чётко встречает весьма болезненными блоками, тут же умудряется контратаковать. Секундный обмен ударами, и я уже пропускаю болезненный тычок в левый локоть. В чистой рукопашке она сильнее, надо включать шаринган…

Или выкладывать на стол другой козырь.

Как ни велики даруемые бьякуганом преимущества, без опыта и умения их применять ничего путного не выйдет. Уж не знаю, как в её «рентгеновском зрении» смотрится моя дополнительная пара рук, видимо, обманку мою она распознаёт, но на автомате дёргает руками, пытаясь отразить прямой в горло, отшатывается, когда толкаю её в открытый бок…

Есть!

Торопливо перехватываю её руку у кисти и локтя и вывожу на болевой. Самый простой и безыскусный, которому отец ещё в том мире научил.

— Попалась!

Шизука воинственно пыхтит, пару раз дёргается, но старое доброе самбо — штука простая и надёжная, как лом.

— Ты сжульничал! — наконец расслабляется она.

— Что ты говоришь! Ох, мне так жаль! — отпускаю её и еле успеваю отшатнуться, пока мне не прописали леща. — Может, сначала спросишь, что ты там хотела узнать, а потом уже меня убивать станешь?

— Может, и спрошу, — смерив меня взглядом исподлобья и минуту поколебавшись, выдаёт Хьюга. — В твоём свитке говорится, что тенкецу надо тренировать равномерно, лёжа на воде…

— Ага, — развожу руками и ложусь на спину, как отрабатывал под руководством Джирайи ещё в Конохе.

— Я так тоже могу, — фыркает она. — Но что делать с тенкецу на голове?

— А, вон ты о чём, — сажусь, затем встаю на корточки, опираясь на воду ладонями. — Мы с сенсеем это обдумали и решили делать вот так.

Упираюсь в поверхность пруда лбом, переношу вес на руки и поднимаю ноги вертикально вверх, выполняя классическую «стойку на голове». Помнится, на школьной физре она у меня выходила сикось-накось, да и то только возле стенки, на которую опереться можно. А сейчас кручусь-верчусь, что твой акробат, и даже напряжения никакого не чувствую.

Всё-таки не могут шиноби по-настоящему оценить то, чем обладают. Такие огромные возможности тратить на войну…

— Вот так и выстаиваешь положенное время, — скашиваю взгляд на Хьюгу. — Руками только равновесие поддерживаешь, а основной упор делаешь на голову. Ну, тебе проще, ты сама видишь, какие тенкецу насколько нужно проработать, а нам по будильнику приходилось засекать.

— Ясно, — Шизука кивает, но как-то неуверенно.

— Давай помогу, — встаю обратно на ноги и приглашающе взмахиваю рукой. — Меня сенсей в первые разы поддерживал и страховал.

— Не… ну, хорошо, — неохотно соглашается она, присаживаясь на корточки.

— Хоп, — поддерживаю вставшую на руки Хьюгу. Перед глазами оказываются худые, все в синяках и ссадинах лодыжки и покорябанные ступни в стоптанных сандалиях. — Теперь опускайся медленно, выпускай чакру и упирайся головой, переноси вес с рук.

Как я уже говорил, ничего мудрёного в этой стойке нет, так что мелкая Хьюга осваивается без проблем.

— Молодец, — киваю, глядя, как она в пятый раз без посторонней помощи становится в стойку и возвращается обратно на ноги. — У меня дольше заняло научиться.

— Пф, просто я круче, — смахивает она воду с лица. Всё-таки, упираясь в поверхность пруда, не удержалась и намочила волосы. — Я и Кайтен быстрее тебя освою, вот увидишь!

Уже открываю было рот, чтобы сообщить ей, что так вообще-то и задумано, чтоб она поскорей научилась и меня потренировала, но замираю. А-а, вон оно что.

С очень уж недовольным видом девчонка проводит рукой по волосам, отжимая с них воду. Ещё не привыкла к новому цвету?

— Хочешь опять поспорить, Шизука-чан? — хитро прищуриваюсь.

— Хм, — она активирует бьякуган и с минуту меня разглядывает, видимо, оценивая проработанность каналов тенкецу. — Да, хочу! И когда я выиграю, то ты побреешься наголо, а мне больше не нужно будет ходить, как дуре, с зелёными волосами!

— А по-моему, тебе идёт, — хмыкаю я.

— Что бы ты понимал!

— Тогда… нам нужен свидетель?

— Идём, всё равно уже отбой скоро! — командует она и, не дожидаясь ответа, шлёпает к берегу.

Весело фыркнув, направляюсь следом. Ох, не повезёт тому подкаблучнику, которого она себе найдёт, когда вырастет.

* * *

К «вип-бараку» Двадцать Шестого отряда мы подходим, когда на землю уже опускаются сумерки. За окнами дома мелькают быстрые тени, слышатся смех и чьи-то переругивания. Нужно зайти и выловить какого-нибудь подходящего свидетеля…

Останавливаюсь, услышав из беседки тихие голоса.

— «Чи-хи-ро…» а вот это, дальше… э-э…

— «Обер...»

— Ага, точно. Значит, «Чихиро обер-ну-лась. На мос-ту сто-ял», э-э...

— «Мальчишка».

— «На мосту стоял мальчишка нем-но-го стар-ше её«. Уф-ф, твоя очередь.

— На мосту стоял мальчишка немного старше её. У него были тёмные волосы до плеч и тёмно-зелёные глаза. Одет он был в синее кимоно и хакама, поверх которых было наброшено белое каригину. «Тебе нельзя здесь быть! — сердито закричал мальчишка. — Уходи!» Теперь снова ты.

— Уже-е?

— Угу.

— У-у… «Чи-хи-ро по-пя-ти-лась...» ⁽¹⁾

Вкопанные во дворе деревянные стол и скамейку мы с помощью иллюзий превратили в ажурную беседку с замершим на крыше белым журавлём. Рури и Ботан сидят внутри и, соприкасаясь плечами, штудируют книгу сказок Джирайи, которую я им ради такого дела пожертвовал ранее. Идиллия.

А мне в голову вдруг приходит нехорошая мысль.

Чего это я стану рассказывать потенциальному шпиону о своих тренировках и Кайтене? Глупость, конечно, но…

Обернувшись, встречаюсь взглядом с Хьюгой. И жестом показываю ей отойти подальше, чтоб чуткий Инузука не мог нас услышать.

— Не хочу им мешать, Шизука-чан, — поясняю я ей, когда мы достаточно удаляемся от дома и сада. — Пойдём лучше, провожу тебя до дома, и там найдём свидетеля для спора.

* * *

— Вы сдурели? Отбой уже был! Поймают чунины-наставники — баллы снимут на ровном месте!

— Не дрейфь, Сенжу-кун, это долго не займёт.

— Да чего вы двое от меня хотите-то?

— Чтобы ты спор разбил.

— Чего?

— Мы с Шизукой-чан поспорили, кто первый выучит Кайтен.

Ивао уже не возмущется и не переспрашивает, просто молча смотрит на нас, как не дебилов.

— А когда я выиграю спор, — Хьюга хищно ухмыляется, — то больше не должна буду ходить с зелёными волосами…

— Зеленоватыми.

— ...А Учиха должен будет побриться наголо и ходить так целый год!

Ну, это она загнула, конечно. Увлекающаяся натура.

— А-а… если Учиха выиграет? — находится с ответом Сенжу.

— Тогда, — усмехаюсь я и окидываю Шизуку-чан взглядом, — она будет ходить с тем же цветом волос. И к каждой своей фразе прибавлять «знаешь ли». И так, пока не покажет мне, что научилась Кайтен делать. Ты, Ивао-кун, как лицо незаинтересованное, сможешь следить, чтобы условия спора не нарушались.

Сенжу прыскает со смеху. Видимо, представил.

— Ты-ы! — Хьюга сжимает кулачок и смотрит на меня с явным намерением отработать Шестьдесят Четыре Небесных Удара.

Взяв себя в руки, она ещё раз придирчиво осматривает меня бьякуганом и, вздохнув, как перед прыжком в воду… замирает

— Победителем будет считаться тот, кто применит Кайтен в реальном бою или спарринге в полный контакт, — вносит она дополнение. — А то ты опять сжульничаешь.

— Справедливо, — улыбнувшись, протягиваю руку. — Сенжу-кун, разбей.

Буркнув что-то про спокойную ночь, Хьюга тут же разворачивается и чешет куда-то в район душевой. Пора и мне восвояси собираться...

— В чём подвох? — не выдерживает Ивао. — Учиха, конечно, копируют техники, но Небесное Вращение, это же…

— Да, его просто так не скопировать, — пожимаю плечами. — Но вдруг мне повезёт?

— Повезёт? — Ивао подозрительно прищуривается. — Я бы скорее предположил, что у тебя уже заготовлен какой-то хитрый план.

— Расскажу, если пообещаешь никому не говорить.

— Хм… даю слово.

— Понимаешь, Ивао-кун, мне очень хочется, чтобы Шизука-чан прожила подольше. Если научится делать Кайтен — это ей не раз пригодится, правда же? Я испугал её, что придётся выполнять эти дурацкие условия. Вот она и подналяжет на тренировки.

— Хочешь сказать, что просто её обманул? Она же явно осмотрела, насколько у тебя разработаны каналы чакры, и сравнила со своими. Она бы не согласилась, если бы не была уверена в победе.

— Сначала, Сенжу-кун, ты работаешь на свою репутацию. А потом она начинает работать на тебя. Да, умом она понимает, что лучше меня и у неё все шансы. Но, зная меня, будет ждать подвоха и тренироваться, как проклятая. Вдруг я знаю какой-то секрет, как её обставить?

— Но тогда получается… — Сенжу выглядит сбитым с толку. — Что ты согласился на заведомо проигрышный спор? И скоро будешь ходить лысый, как монах из Храма Огня?

— Что такое проигрыш, Сенжу-кун? — улыбаюсь. — Просто слово. Мой друг в кратчайшие сроки освоит сильную защитную технику. Разве какая-то бритая голова не стоит её жизни? Разве ты бы не сделал то же самое для своих друзей, если бы мог?

Похлопав подзависшего Сенжу по плечу, наконец-то отправляюсь восвояси.

На улице уже стемнело, и чтобы не влететь на штрафные баллы, торопливо превращаюсь в Сакумо. Впрочем, мера предосторожности оказывается излишней — домой удаётся добраться без приключений. Влить чакру в подогревающую воду в трубах печать, пять минут постоять под душем, доползти до футона, не наступив при этом на привольно раскинувшихся соседей. Всё, отбой. Завтра тяжёлый день.

Впрочем, как обычно.

* * *

— Все в сборе? — хмуро осведомляется молодой коренастый чунин, прохаживаясь вдоль нашего кривоватого строя. — Тогда начнём.

Выйдя на середину площадки. чтобы всем было его хорошо видно, он разворачивается к нам и продолжает:

— Меня зовут Бекко. Я буду вашим командиром. В мирное время вы сами по себе — как жили, так и живите. Во время миссий, в которых участвуют одна-две команды, командира тоже определяет Нара-сан. Но во время больших операций, в которых будете участвовать вы все, главный — я. Это понятно?

Он окидывает строй взглядом, задерживаясь на старших парнях и на мне. Разумеется, дураков перечить прямому приказу командования среди нас не находится.

Говорят, в Восемнадцатом кто-то пытался качать права и нарвался на выволочку сразу от Сакумо, Пакуры и старика Масаказу. Так что весь следующий месяц миссии по чистке канализации и мест общественного пользования будут доставаться только им

— Неделю назад в Фукуи, столице Страны Рек, состоялась коронация нового даймё, принца страны Ветра. Из Страны Огня к нему выехала его невеста, дочь нашего даймё. Наша задача — обеспечить безопасность маршрута следования её кортежа. Для этого мы будем проходить боевое слаживание, тренироваться работать вместе, не мешая друг другу.

Ну что ж, к этому всё шло. Похоже, впереди нас ожидает патрульно-постовая служба, работа в оцеплении и уйма прочей серой рутины. Скорее угадываю, чем замечаю тяжёлый вздох стоящего справа Баки. Похоже, наши мысли сходятся.

— Сначала нам нужно определиться с вашими силами и возможностями. Кто из вас не проходил подготовку шиноби? Выйти из строя!

У нас таких трое. Рури, Хидеяки и Суико. Чунин Бекко скептически оглядывает всех троих и вздыхает:

— Чакру собирать все умеют? Что, нет? Ну, круто. Что с вами делать тогда прикажете?

Рури уставилась в пол и сейчас, кажется, сквозь землю готова провалиться. Уже открываю рот, но меня опережает Йоко.

— Рури-чан — сообразительная и быстро учится. Она может помогать ирьёнинам. Накладывать жгут и лубок, менять повязки…

— Ясно, — перебивает её Бекко. — Другие предложения есть? Возражения? Решено. Тебе следует научиться основам первой помощи без использования чакры. Ты сможешь спасти жизнь товарища, если очень постараешься. Встать в строй. Теперь вы двое…

— Хидеяки-кун и Суико-кун умеют собирать чакру, но плохо бегают, — подаёт голос Эйджи. — Если Узумаки-кун сделает им печати для барьера, то они смогут поставить его и держать.

— Вдвоём? Это четырёхгранную пирамиду делать надо и по две стороны каждому держать, — вслух принимается рассуждать Такеши. — От слабых и средних атак поможет, но что-то мощное, типа Огненного Дракона или Великого Водопада, пробьёт без шансов. Там прямая зависимость по чакре, и у них просто не хва…

— Ясно, — Бекко взмахивает рукой. — Ещё предложения есть? Возражения? Решено. Вы двое — подойдёте к Узумаки-куну, получите печати и научитесь ставить барьер за секунду. Потом снимать и снова ставить. Встать в строй.

Ещё раз хмуро нас оглядев, словно надеясь, что в строю прибавится хотя бы парочка чунинов, Бекко вздыхает и жестом приглашает нас к установленному на краю площадки «мега-блокноту», закреплённых на треноге широких листов бумаги.

— Рассаживайтесь. Сначала разберём примерный ход операции прикрытия, отметим наш сектор ответственности и прикинем, чем вы сможете оказаться полезны.

1) Угадать, откуда взята сцена, совсем несложно. Пишите ответ в комментариях, кто знает)

Вернуться к тексту

11 апреля 46 года от основания Ко­нохи. Страна Рек. Деревня Ре­мес­ленни­ков

— Атака справа! Схема три! — Бекко рявкнул так, что Рури на секунду замешкалась.

Оглянулась на прыснувших в разные стороны ребят, поёжилась, глядя, как сквозь фигуры «врагов» пролетают десятки ножей… и, спохватившись, торопливо вернулась к перевязке.

— Не затягивай так сильно, а то кровоток пережмёшь, — спокойно проговорил Баки, тоже наблюдая за творящимся на полигоне бедламом, дымом и взрывами.

— Х-хорошо, — Рури послушно ослабила повязку, избегая смотреть ему в глаза.

Нет, ничего такого, просто когда девчонки в комнате полночи шепчутся, какой Баки красивый, то при встрече с ним невольно подумаешь о всяком таком.

Особенно, если он, сильный, статный семнадцатилетний парень, сидит перед тобой без майки и терпеливо ждёт, пока перебинтуешь ему плечо, изредка поправляя огрехи.

Шёл уже пятый день подготовки. Ребята носились по полигону, потом ругались с Бекко над какими-то нарисованными на бумаге кружочками и стрелочками, а потом снова носились и кидались железяками. Рури же всё это время бинтовала «раненых». Кого сегодня ранят и в какое место, Бекко определял сам, бурча себе под нос какую-то хитрую считалочку.

Сегодня вот ей достался Баки.

— Ты как-то странно на меня смотришь, — вновь нарушил он молчание. — Почему?

— И ничего я не… шиматта! — Рури уже успела уяснить, насколько эти гадские шиноби могут быть наблюдательны. Если она будет отнекиваться, то и совсем дурой себя выставит. — Ну, понимаешь, девчонки шепчутся, что ты такой сильный и вообще… — начала объяснять она, чувствуя себя всё глупее. — Я ничего такого... просто наслушалась, и теперь…

— И теперь всякие глупости лезут в голову, — безразлично кивнул он. — Да, понимаю. У нас это называется «не думать о белой обезьяне».

Повернув голову, он посмотрел Рури в глаза:

— Говорят, у тебя сильный кеккей-генкай. Если это так, я бы мог жениться на тебе. Я был бы хорошим мужем.

Рури издала какой-то странный звук между кашлем и писком.

— Но эти разговоры — какие-то странные, — продолжал тем временем Баки. — Ты даже чакрой не владеешь. Не понимаю, как ты могла убить нинкена.

— Я… не знаю, — растерянно пробормотала она. — Помню только, что очень боялась. Потом оно кинулось, я закричала и отмахнулась нагасой… и всё.

— Опять слишком сильно затягиваешь, — напомнил Баки. — Что ж, мы проживём тут не один месяц. Со временем тебя станут учить смешивать чакру. Если ты и правда обладаешь наследием крови — моё предложение остаётся в силе. Подумай и реши, как сочтёшь нужным. Никому из этих трёх болтушек я бы такого не сказал.

Рури проследила за его взглядом. Эйка, Ая и Митико осаждали бедного Бекко, то ли пытаясь что-то узнать, то ли заигрывая, то ли просто трепля нервы. Точнее, старались Эйка и Митико, а Ая, как обычно, мялась за их спинами и поддакивала.

— Готово? — Баки провёл рукой по бинтам. — Хорошая работа.

Он легко не поднялся даже, а перетёк в положение стоя и парой ленивых прыжков оказался перед командиром, рапортуя о завершении задания. Бекко внимал ему с видимым облегчением, девчонки, переключившись на новую цель, хихикали и краснели. Ну, две так точно.

Рури почесала затылок.

— Шиматта…

У неё будет время подумать о произошедшем и посоветоваться с Йоко. Сейчас же нужно скорее запаковывать аптечку и бежать на кросс. Вот уж где никаких дурацких мыслей в голову не полезет...

* * *

Проклятый колокольчик. Рури ненавидела его всеми фибрами души. Кажется, только-только голова её коснулась подушки, как снова уже нужно вставать и куда-то бежать. Ей не привыкать было к ранним побудкам, но это...

— Наступил новый день! День великих свершений! Давайте же осветим его пылающим огнём нашей Юности!

— Шиматты-ы-а!.. — страдальчески, с подвыванием, зевая, Рури села на кровати и уставилась на Гая. Тот стоял в дверях, закрыв ради приличия глаза локтем, и раздражающе-бодро орал:

— Сегодня последний день нашей подготовки! Уже завтра выступать на миссию по охране принцессы-сама! Это прекрасно! Скоро все увидят силу нашей дружбы и юности!

Помахав напоследок колокольчиком так, что у Рури даже после его ухода ещё продолжало звенеть в ушах, Гай, не открывая глаз, развернулся на выход и неловко вписался боком в дверной косяк, вызвав дружное хихиканье Эйки и Митико. Через десять секунд его бодрые вопли раздавались уже дальше по коридору.

Рури потянулась, испытывая одновременно болезненное и приятное ощущение от ноющих натруженных вчера мышц. Подхватила сложенные у кровати вещи. Коротковатые, длиной до щиколотки, тёмно-синие штаны из плотной ткани. Серая майка с коротким рукавом. Сандалии с удобной, пружинящей подошвой, каких у неё никогда не было. Обязательная бандана, которую она наконец-то научилась завязывать так же быстро, как другие девчонки. Всё одинаковое, всё точно такое же, как у остальных, только без стальной пластинки хитай-атэ.

Заправляя постель, Рури оглянулась по сторонам и удовлетворённо отметила, что не отстаёт. Маки и Ая уже собрались, Митико совала ногу в штанину, попутно рассказывая Эйке, что думает «об этом вопящем придурке», а та, вроде бы слушая её, торопливо расчёсывала свои великолепные чёрные, с лёгким бирюзовым оттенком, волосы.

— Рури-чан, — тронули её за руку.

Йоко, разумеется, была уже готова. Причём если судить по оплетающей её голову на манер короны аккуратной косе, готова уже давно. Рури ни разу не видела, как Йоко одевается и причёсывается — словно бы она поднималась на час раньше и специально готовилась. Вот как сегодня.

— Иду, — вздохнула Рури.

Умывание, пробежка до столовой, завтрак, неторопливая прогулка обратно до дома… про себя она с удивлением отметила, что впервые мысленно назвала это место домом. Мутной волной накатили воспоминания о прежней жизни, о матери, о…

— Рури-чан, — вновь тронули её за руку.

— М-м? — отвлёкшись от грустных мыслей Рури подняла глаза и невольно улыбнулась.

С этой тихой девочкой она поладила лучше всех. Йоко всегда смотрела спокойно и доброжелательно. Не докапывалась, как Митико, не искала мучительно слова, как Маки, не фыркала презрительно, как Эйка. Не пыталась контролировать каждый шаг, как старая Хамасуга, но зато Рури всегда знала, где её искать, если что. Нормальная, в общем, девчонка.

— Сегодня последняя проверка, — спокойно проговорила Йоко. Как-то так у неё получалось говорить, что повторённый по десятому разу очевидный факт выглядел не попыткой надавить, а просто способом плавно подвести разговор к нужной теме. — Напомни, пожалуйста, что и в каком порядке нужно делать при потере конечности.

— Э-э… потере кого?..

— Если ногу оторвало, — спокойно пояснила Йоко.

— А-а… ну… нужно сначала убедиться, что он живой, этот, ну…

— Пациент.

— Пациент, ага. Потом надо остановить кровь. Если прямо сильно идёт — то жгут наложить, но это плохо.

— Почему?

— Потому, что через кости тоже кровь течёт и её не пережмёшь, и потому, что если долго держать пережатой, то нога отсохнет.

— Сколько «долго»?

— Не больше... часа?

— Верно, — Йоко чуть улыбнулась. — А если без жгута, то как?

Это Рури помнила хорошо.

— Нужно прижать рану на четыре минуты, тогда должна кровь остановиться, а тем временем…

До самого дома никакие дурацкие мысли в голову ей не лезли. Там всё было занято повязками, жгутами, лубками и мазями.

* * *

Справа медленно и чуть подпрыгивая проплывали деревья и кусты. Слева тянулись стены каких-то складов, серые и одинаковые. Рури поёрзала, устраиваясь поудобней. Получилось не очень.

— Ребят, как думаете, долго ещё? — жалобно проговорила она. — Может, я пешком?

— Сиди... «принцесса», — мрачно отозвался натужно пыхтящий Суико.

— Ещё... час или полтора… — хрипло отозвался сзади Хидеяки. — До обеда, в общем. Не будет Бекко… до вечера… нам же завтра… на миссию.

— Вот-вот. Так что скоро начнётся, — возбуждённо проговорила сидящая напротив Рури Куджаку. Заправила за ухо сине-зелёную прядь. — Помните, что Бекко-сан сказал. Кто облажается, останется в деревне драить сортиры.

— Не… напоминай… — Суико оглянулся и поудобней перехватил ручки открытого паланкина.

Именно в этом и состояло сегодняшнее задание, выдуманное Бекко. Рури стала «принцессой», Суико и Хидеяки — носильщиками, а все, кто умел сражаться — их охраняли.

Куджаку по-шинобски сложила пальцы. Посидела так немного, прикрыв глаза. и сообщила:

— Впереди никого, кроме наших.

Откуда она это узнаёт, Рури была без понятия. Но поскольку Куджаку все верили, видимо, это было какое-то шинобское волшебство. Куджаку для того и посадили «в паланкин к принцессе», чтобы следила за окрестностями и предупреждала, когда Бекко и другие чунины решат напасть.

Впереди показалась речка. Она была уже третьей по счёту, которую они пересекали, обегая Такуми-но-Сато, но Рури не раз слышала, что загадочные «противники» кидаются какими-то водяными дзюцу, и потому нужно особо остерегаться рек и ручейков.

Первые несколько команд перебежали неширокую речушку и рассыпались по тому берегу, скрывшись из глаз.

— Принцесса, ты... не уснула там?.. — тяжело дыша, хмыкнул Суико.

— Сам дурак, — фыркнула Рури.

Эти придурки достали уже. Ну да, у неё не было этой их чакры, и она не могла бегать столько же, сколько остальные. Ну да, Бекко назначил её «принцессой», которую весь отряд должен таскать на шее и охранять. Но сколько можно обзываться-то?

Ноги парней загрохотали по деревянному мостику.

— Ох, извините, принцесса, что вас расстро…

— Тихо! — прикрикнула Куджаку. Поднялась на ноги и завопила во весь голос. — Впереди трое! Приближаются!

— Йош! Отходим обратно за реку! — завопил с берега Майто Гай.— Как тренировались!

Каким-то непостижимым образом у него получалось перекрикивать Куджаку, хотя та была от Рури на расстоянии вытянутой руки.

Парни неуклюже попятились с узкого мостика, кое-как развернулись, цепляя ручками паланкина перила, и резво потрюхали обратно. Рури тревожно оглядывалась по сторонам.

Вокруг в кажущемся беспорядке шмыгали тройки генинов.

— Вот место ровное, — выдохнул Хидеяки. — Опускаем!

Рури и Куджаку соскочили с паланкина и помогли парням разложить по четырём сторонам от него специальные волшебные бумажки, которые нарисовал красноволосый Такеши. Рури вскинула взгляд и увидела, как из-за поворота дороги вылетают три размывающихся от скорости силуэта.

— Готовность! — звонко прокричал Гай.

Хидеяки положил ладони на две квадратные бумажки на земле.

— Поднимаем, — тихо буркнул он.

Суико кивнул в ответ, и вокруг с шипением поднялись синие полупрозрачные стены. Сомкнулись над их головами, заключив в надёжной пирамиде барьера.

Рури облегчённо выдохнула, почувствовав себя в большей безопасности. Она знала, что волшебная стена защищает их со всех сторон, так что её даже подкопом было не взять.

— Цели с севера! Десять! — прокричала оставшаяся «на свободе» Куджаку, указывая куда-то в сторону, откуда текла река.

Рури прищурилась, пытаясь разглядеть происходящее за мутной и колеблющейся стеной. Она видела, как пробежавших вниз по реке взрослых дядек встретили бросками ножей, отчего двое дядек тут же лопнули и развеялись облаками дыма. Но что случилось дальше, она уже не увидела.

Барьер вдруг вздрогнул от мощного удара, и Рури взвизгнула от неожиданности. Обернувшись, она увидела ещё одного неизвестного дядьку в оставляющей открытыми только глаза тканевой маске. Неизвестно как подобравшийся дядька с бешеной скоростью колотил по барьеру коротким мечом, по которому змеились самые настоящие молнии.

— На помощь! — Рури завопила изо всех сил, как на тренировках учили.

Она видела, как кряхтят Суико и Хидеяки, изо всех сил удерживая барьер. Видела, как дрожат от напряжения их руки и как катится по лицам пот…

Мимо барьера мелькнуло красно-зелёное размытое пятно, и врага просто снесло с места мощнейшим ударом и шваркнуло об дерево, после чего тот с хлопком пропал, расплывшись облаком пара. Майто Гай, с почему-то абсолютно красной физиономией, показал Рури большой палец, белозубо улыбнулся и вновь скрылся из виду на бешеной скорости.

— Шимат-та-а… — протянула Рури, оглядываясь по сторонам.

Вокруг творилось что-то невообразимое. Бахало, шипело, ни биджу не было видно из-за едкого фиолетового дыма. Только мелькали в нём какие-то смутные тени да слышалось перезвякиванье железа. Вот одна из теней обрела плотность, приблизившись к барьеру, остановилась в двух шагах. Рури мучительно вглядывалась в дым, пытаясь понять, свой ли это парень или враг. Высокий… может, Баки?..

Среди бабахов и шипения до них долетел голос:

— Дотон…

— Твою мать! — на два голоса проорали Хидеяки и Суико, сильнее впечатывая ладони в землю.

Рури вскрикнула, ощущая, как земля уходит из-под ног. Вцепилась в валяющийся на земле паланкин и еле успела сдвинуться в сторону, пока он же её не придавил.

Под одной из граней их убежища быстро рос земляной бугор. Он поддел сияющую синим светом пирамиду и поднимался всё выше и выше. Как ни старались Хидеяки и Суико устоять на ногах, в какой-то момент стенки ещё минуту назад казавшегося столь надёжным убежища задрожали и рассеялись, а Рури и парни кубарем скатились вниз по выросшему холму.

— Скорее, — рявкнул Хидеяки, торопливо вытаскивая из-за пазухи новые печати. — Сейчас снова…

Выскользнувшая из-за рукотворного холма фигура мгновенно оказалась возле него, и в следующую секунду Хидеяки, всхлипнув, осел на землю. Бросившийся на врага Суико со стоном упал рядом,

Рури в ужасе отползала, пытаясь укрыться за опрокинутым паланкином. Конечно, она знала, что всё это нападение понарошку, но в тот момент приближающийся враг был настолько страшен и неотвратим, а она — абсолютно беспомощна, что… стоп.

— Шх-кх-х… — то ли прошипела, то ли пропищала Рури, резко дёргая за одну из ручек паланкина, как показывал Мики-кун.

Обернувшаяся к ней фигура врага вновь размазалась в воздухе, послышался звон, и вылетевшие из ручки паланкина остро заточенные иглы бессильно осыпались на землю.

Удивлённо и одобрительно хмыкнув, враг плавным движением кинулся к ней… чтобы тут же упасть на землю со спутанными ногами. Размытое движение, хлопок, и противник расплылся невесомым паром, а с того места, куда он упал, поднимался, пряча короткий меч, Инаби-кун. Рури завороженно наблюдала, как гаснут его глаза, возвращаясь от зловещего красного свечения к обычному своему чёрному цвету.

— Отлично сработано, Рури-чан, — ухмыльнулся он, помогая ей подняться. — Ты просто прирождённая куноичи.

— Э-э… — Рури встала, потерянно оглядываясь по сторонам.

Вокруг как-то внезапно всё затихло и успокоилась. Со всех сторон к ним ковыляли, оживлённо переговариваясь, ребята и девчонки. Из рассеивающегося облака дыма неторопливо вышла Йоко-чан. В руках она держала концы своих длинных распущенных волос и пыталась стряхнуть с них пыль.

— Нормально получилось. Сейчас Бекко-семпай как раз разбор полётов устроит быстренько, и обед, — Инаби удовлетворённо хмыкнул и направился куда-то в сторону, обходя валяющиеся на земле останки паланкина. — Эй, Гай! Отлично справился с командованием, дружище!

— Йош! — донеслось издалека. — Это всё благодаря нашей пылающей…

— Инаби, осторожно! — Рури оглянулась и увидела, как к ним бежит красноволосый Такеши-кун.

Рядом что-то громко хлопнуло, и по ушам резанул отчаянный захлёбывающийся крик. Обернувшись, Рури с замиранием сердца увидела катающегося по земле Инаби. Шагнула было к нему и остановилась в ужасе — ему оторвало правую ступню!

— А-а-а! — повернув к ней искажённое болью лицо, Инаби встретился с Рури глазами и прошипел: — Что встала, мать твою!

Упав рядом с раненым на колени, Рури трясущимися руками вытянула из ножен нагасу:

— Ты зажал артерии. Правильно. Я штанину срежу… перебинтую. Держи.

— Б-быстрее, — прошипел в ответ Учиха.

Кажется, срезая мешающую штанину, Рури несколько раз порезала Инаби ногу. Торопливо откинув пропитавшуюся кровью тряпку, она выхватила из сумки бинт и принялась осторожно, как учили, заматывать культю снизу вверх. В ноздри бил запах крови и гари. В глазах щипало от слёз.

— Сейчас… сейчас… — бормотала она, накладывая последние витки.

Кровь, кажется, перестала течь. Завязав последний узелок, Рури шумно выдохнула и утёрла лоб тыльной стороной трясущейся ладони. И оглянулась по сторонам, впервые удивившись наступившей вокруг тишине.

— Приемлемо, — кивнул стоящий в двух шагах Бекко. — Придётся брать тебя на миссию.

— Йош! Отлично справилась, Рури-чан!

— Да, молодчина.

Рури огляделась по сторонам и в шоке села на землю. Вокруг неё стояли все три десятка ребят и девчонок из Двадцать Шестого. Стояли и просто смотрели.

— Рури-чан, ты это… извини, что напугал, — опустив глаза, она встретила виноватый взгляд Инаби.

Его руки уже сноровисто разматывали наложенные бинты.

— НУжно было понять, сможешь ли ты оказать помощь не на тренировке, а в настоящем страшном бою, — извиняющимся тоном пояснил он. — Мне эта идея тоже была не по нраву. Но ты справилась выше всяких похвал. Кай.

Рури тупо уставилась на целую и невредимую ногу в неопрятно обкромсанной штанине. На свои руки, с которых вдруг исчезла вся кровь. Перевела взгляд обратно на Инаби.

— Ну, не серди…

— Бака! — Рури от души съездила этому придурку по рёбрам.

Тут же в голову ей пришло, что шиноби все крепче нормальных людей, так что надо бы добавить.

— Ай! Ой! Рури-чан, хва… уй!

Несущиеся со всех сторон смешки её только подзадорили.

* * *

Буквы неохотно складывались в слова, так и норовя расплыться перед глазами. А всё же сложившись, так и оставались непонятными, проходя как-то мимо.

Рури с ногами забралась на скамейку и, привалившись к спинке боком, бездумно вглядывалась в строчки истории про девочку Чихиро, которую всё никак не могла осилить. Откинула со лба отросшую чёлку. Шмыгнула носом.

— Дуешься?

— Отва… — она вскинула было голову, но тут же поникла. — А-а, это ты.

— Дуешься, — констатировал Ботан, проходя в беседку и усаживаясь на своё обычное место.

— Уже растрепали? — буркнула Рури.

— Ага, — донеслось из-за спины. — И долго будешь дуться?

— Сколько надо, — огрызнулась она, не оборачиваясь.

— Ты ведь знаешь, зачем они это сделали, — не спросил даже, а просто сказал, как само собой разумеющееся, Ботан.

— «Чтобы проверить мою реакцию», — сморщилась Рури.

— А вдруг бы ты оказалось не такой смелой и растерялась в настоящем бою? — Ботан сидел близко, и она почувствовала, как он пожимает плечами. — Тогда бы кто-то мог погибнуть. Ты, например. Или тот же Инаби-кун, когда бы тебя вытаскивал.

— Пошёл он в задницу! Придурок!

— Ага, — хмыкнул Ботан. — Его за это многие не любят.

— За что?

— За… как бы это сказать… за взрослость? Да, как-то так. Он умный и часто ведёт себя, как взрослый с детишками. Типа, он лучше знает. Меня это сначала тоже бесило.

— А сейчас?

— И сейчас иногда, — спокойно признался Ботан. — Например, когда он тебя защищал. Ну, когда Мицумару…

— Пф-ф… — она не сразу нашлась, что ответить. — Ты нафиг вообще сюда притащился? Меня доставать?

— Не, — она не видела, но он явно ухмыльнулся. По голосу было слышно. — Я вообще пришёл данго поесть.

— Чё?

— Ну, понимаешь, — Ботан зашуршал чем-то, и Рури краем глаза заметила, как он ставит на стол какую-то коробку. — Твои всю вторую половину дня носились, как в задницу укушенные, и искали, чем тебя задобрить.

— Пф-ф, больно надо.

— Договорились с Умеко из Восемнадцатого, что приготовит. Говорят, она лучше всех умеет данго делать. Вот и проверим. Они её даже согласились подменить, потому что Восемнадцатый до сих пор наказан и нужники чистит.

Рури фыркнула.

— Как они продукты искали, я не знаю, но, наверное, тоже весело было.

— Па-адумаешь, продукты.

— Угу, — Ботан шумно втянул ноздрями воздух. — М-м-м. Пахнет отлично.

— Тебе их дали, чтоб ты их передо мной съел?

— Не, чтобы тебе передал с извинениями. Но за то, что передам, мне разрешили доесть то, что ты не будешь, — он помолчал и добавил. — Ты ведь не будешь?

— Кушай, не обляпайся, — фыркнула Рури.

— М-м, итадакимас!

Некоторое время Рури сидела молча, слушая, как этот придурок с причмокиваньем лопает её данго и вдыхая божественный аромат.

— Хватит уже чавкать, — буркнула она, всё так же не оборачиваясь.

— Хм, извините, «принцесса». Просто так вкусно! — хмыкнул он в ответ.

— Бака! Не называй меня так!

— М-м?

— А ничего, что тебя отправили меня успокаивать, а не злить?!

— Да мне пофиг на ваши тёрки, — он вновь пожал плечами. — И отправили меня только данго отнести. Ням-ням…

Рури снова фыркнула, чувствуя, как по лицу её против воли расползается улыбка.

— Дай сюда, — схватила она из коробки шпажку с нанизанными шариками данго.

— Эй, куда! Давай ты ещё пообижаешься!

— Отвали! Ты и так уже половину сожрал!

— А тебе жалко? Жалко, да?

— Бака!

12 апреля 46 года от основания Ко­нохи. Страна Рек. Деревня Ре­мес­ленни­ков

— Так, сюрикены сложил… Свиток с вещами на месте, — монотонно бубнили у Рури под ухом. — Пилюли… надеюсь, не пригодятся…

— Ты волнуешься, — обходивший собиравшихся генинов Нара-сан остановился и с иронией глянул на Учиху.

— Не без этого, — поёжившись, ответил тот. — Сами знаете, случиться может… всякое.

Рури показалось, что за словами этих двоих кроется нечто большее, чем она понимает.

— Да, — Нара-сан согласно склонил голову. — Но ты совершаешь ошибку. Пытаешься предусмотреть всё на свете. Так не бывает.

— Что ж, тогда не готовиться, что ли? — грустно осведомился Инаби-кун. — Раз всё равно не предусмотреть?

— Почему же, — Нара-сан улыбнулся. — Уверен, ты готов к опасностям, которые поджидают генина. Прочие же угрозы оставь нам.

— Как вы красиво сказали «не лезть не в своё дело», — хмыкнул Инаби.

— Странно, что приходится объяснять, Генины выполняют то, что им поручено. А от всего, с чем генины справиться не могут, их прикрывают старшие шиноби. Такова Воля Огня. А ты, Инаби-кун, пока ещё, — Нара-сан сделал небольшую паузу, — пока ещё генин.

— Ясно, — ухмыльнулся Учиха. — Значит, пока молодой, буду танцевать.

Рури вытаращилась на него.

— Верно, — рассмеялся Нара-сан. Видимо, что-то понял из этой тарабарщины. Оглядев собравшийся в полной готовности отряд, он одобрительно кивнул. — Маршрут вы знаете. Задачу тоже. Будьте внимательны. Выступайте, Бекко-сан.

Перед Рури остановился и присел, подставляя спину, красноволосый Такеши.

— Пф-ф, опять наша принцесса поедет со всеми удобствами, — фыркнула Эйка, поправляя выбившуюся из стянутых в узел волос прядь.

Не успела Рури и рта раскрыть, чтобы ответить этой самодовольной курице, как Такеши прыгнул вперёд и побежал, перескакивая с одной крыши на другую, вслед за остальными парнями и девчонками. Рури пискнула и покрепче вцепилась ему в плечи. С каждым прыжком у неё захватывало дух и сосало под ложечкой, словно она взлетала на огромных качелях.

Вскоре они выскочили из Деревни Ремесленников, и теперь мимо с бешеной скоростью проносились деревья и лианы. Каждый раз Рури казалось, что они вот-вот куда-нибудь врежутся, или ей выбьет глаз острой веткой, но ни сам Узумаки, ни бегущие рядом другие шиноби никакого беспокойства не выказывали, переговариваясь между собой, словно на неспешной прогулке.

— ...Нормально вообще — гражданских за собой повсюду таскать? — продолжала бубнить Эйка. — А нам своими ногами приходится...

— Эйка-чан, хочешь, я тебя понесу? — ухмыльнувшись, крикнул пухлый Махиро.

— Фи, у тебя спина потная, — тут же хмыкнула та. — Вот если Баки-кун…

— Нет, спасибо, у тебя тоже будет потное… всё, — бесстрастно отозвался Баки. — К тому же мне скоро подхватывать Хидеяки.

Рури хихикнула, довольная, как Баки поставил эту наглую мымру на место, и бросила взгляд на парней-носильщиков паланкина. Их за прошедшие дни немного подучили бегать по-шинобски, и теперь Суико и Хидеяки краснели и пыхтели, пытаясь поспеть за остальными на своих двоих и подольше не становиться обузой. Из-за их роста нести обоих могли только старшие парни и девчонки. Рури уже представляла, как разноется Эйка, когда ей самой придётся тащить здоровяка Суико. Тот, видимо, тоже представлял, потому продолжал пыжиться.

Самой Рури на неделе тоже пытались объяснить про эту их чакру, но, разумеется, ничего не получилось.

— Точка три! Сворачиваем на наш маршрут! — донёсся спереди голос Бекко-сана.

— Держись, — буркнул Узумаки.

Рури покрепче вцепилась в его куртку, и в следующую секунду Такеши-кун рванул вбок, следом за остальными.

* * *

У Рури болели руки. И ноги. И спина. Глаза слезились от встречного ветра. Солнце уже перевалило за полдень, а она всё так же висела на чужой спине, как мешок с костями. Только изредка мелькание древесных крон и стволов останавливалось, и тогда нужно было пересесть на спину следующему шиноби.

Когда Генма-кун остановился и спустил её на землю, Рури даже не сразу поняла, что они куда-то дошли, что ей не нужно пересаживаться. Протерев глаза, она огляделась.

Они стояли на широкой прогалине, через которую змеилась просёлочная дорога. Посреди открытого пространства стояли полукругом телеги и фургоны. Круг не был замкнут — нескольких телег не хватало, и в их сторону как раз отъезжали ещё пять или шесть.

— О-ох, — Рури шагнула на негнущихся ногах и упала бы, если бы Генма-кун не поддержал. — Спасибо, шиматта.

— Сейчас тебя посадим, там немного оклемаешься, — кивнул ей Генма.

Всё так же поддерживая под локоть, он повёл её навстречу фургону, который им предстояло охранять.

Рури слышала, как остальные обсуждали план охраны принцессы Страны Огня. На самом опасном участке пути составляющие караван телеги и фургоны разойдутся и пойдут по соседним дорогам, охраняемые каждый своим отрядом генинов. Ещё Рури знала, что их фургон пойдёт с самого левого (шиноби называли его «южным», а Рури — просто «левым», потому что его всегда рисовали с той стороны) края, и поэтому принцессы им не увидеть, потому что её будут прятать где-то в середине, где на помощь могут прийти шиноби сразу с нескольких сторон.

Когда Рури представляла себя на этой миссии, то думала, обязательно будет выглядывать принцессу, может, хоть одним глазком её увидит, интересно же — всамделишная принцесса и жена их будущего даймё! Сейчас же единственное, о чём она мечтала, это дойти поскорей до фургона и упасть в него.

Уже рухнув на какой-то мягкий тюк и блаженно вытянувшись, она услышала за спиной недовольный голос:

— Смотри, Ая-чан, наша принцесса ехала всю дорогу с удобствами, а теперь, оказывается, самая уставшая в отряде!

Рури только ногой дёрнула в ответ. Переругиваться с Эйкой не было никаких сил.

Рядом завозились, и Рури легонько толкнули в плечо.

— Эй, ты чего это?

— А?! — с откуда-то взявшимися силами Рури подскочила и перекатилась на бок.

Слишком уж ярко ей вспомнилось прошлое путешествие на телеге и то, чем оно кончилось.

Напротив неё в отбрасываемой тентом фургона тени с удобством примостилась на уложенных у борта мешках черноволосая девчонка, года на три-четыре старше.

— Ты кто? — осторожно поинтересовалась Рури, пытаясь принять сидячее положение.

— Я Масако! — улыбнулась девчонка. Подставила ногу, и Рури, упёршись в неё своей, смогла нормально сесть. — А ты кто? Я думала, ты шиноби, но у тебя нигде не видно этой железной штуки.

— Это называется «хитай-атэ», — сообщила Рури. — Меня зовут Рури, я не шиноби, а отрядный медик.

С этими словами она передвинула поудобнее висящую на боку сумку с бинтами и мазями.

— Поня-а-атно, — протянула Масако. Белозубо улыбнулась, — А я вот за вещами приглядываю, а Сачиро-сан — лошадью правит.

С этими словами она махнула в сторону. Там на козлах сидел, сгорбившись, какой-то старик.

— Тут, конечно, скучно, но зато поспать можно, а то я что-то умоталась совсем с этой дорогой, — продолжила трещать Масако. — И не донимает никто. А ты, Рури-чан, местная? А как ты стала медиком у шиноби? А почему тебя принцессой назвали, может, ты химэ Страны Рек?

— Э-э… — Рури замешкалась, не зная, что ответить.

* * *

— А вон там, с сине-зелёными волосами?

— Это Эйка-чан, наша первая красавица, — поморщившись, ответила Рури, выглядывая из-за полога фургона.

— А-а, та самая сучка, — понятливо хихикнула Масако. — А вон тот парень пухлый, который вокруг неё вьётся — это Махиро из деревни Песка, про которого ты говорила?

— Ага, — хмуро отозвалась Рури, глядя на неспешно шагающих поодаль парня и девчонок.

Фургон медленно полз по просёлочной дороге; шиноби из их отряда мелькали там и сям, как они это называли, «обеспечивая охранение». А Рури, удобно устроившись на тюках рядом со своей новой знакомой, перемывала товарищам по отряду косточки.

— Ой, подумаешь, какая цаца, — фыркнула Масако. — Да она просто старше тебя, вот и всё. Ты через года три-четыре ещё красивее её будешь!

— Больно надо, — буркнула Рури.

— А знаешь что? Давай я тебе причёску красивую сделаю! Прямо не хуже, чем у настоящей принцессы. Чтоб она обзавидовалась!

— Не на… — Рури осеклась, потому что её новая знакомая уже подскочила к заднему борту фургона и принялась откидывать полог, пуская внутрь свет.

— Садись давай, всё равно делать нечего! — скомандовала она, роясь в мешках. — Так… где у меня было…

Отнекиваясь и всем своим видом выражая лень и неохоту, Рури всё же позволила усадить себя на свету и начать расчёсывать.

— Коротковаты, конечно, и острижены неровно, но это ничего, это мы поправим, — принялась хлопотать над ней Масако. — Зато цвет очень необычный, как раз к твоему имени подходит. Вот, помню, у нас был случай…

Из болтовни Масако постепенно выяснилось, что жила та во дворце даймё, а теперь её и других служанок отправили вместе с принцессой в Страну Рек. Рассказывать Масако умела и любила, и Рури развесив уши слушала истории про жизнь принцессы и придворных, про то, какие платья у них бывают и как красиво в столице Страны Огня.

Попутно Рури успела рассказать новой знакомой свою немудрёную историю, и та, вопреки ожиданиям, не стала задирать нос, а наоборот, выслушала и посочувствовала бедной сироте. Насколько поняла Рури, мама Масако тоже умерла несколько лет назад, и две девчонки хорошо друг друга понимали.

Тем временем петляющая колея выбралась из леса, и теперь фургон ехал по расстилающимся до горизонта рисовым полям. Тут и там виднелись другие фургоны и телеги и снующие вокруг них фигурки шиноби. Поля были по колено человеку залиты водой, в которой отражалось пасмурное весеннее небо. Впрочем, шиноби, ничуть не смущаясь, шлёпали прямо по поверхности, как водомерки.

— А это кто мелкий вон там? — между делом поинтересовалась Масако, в очередной раз проходясь по голове Рури гребнем.

— Где? А, это Учиха.

— Такой маленький? Ты же говорила, он взрослых парней побил?

— Да, он очень сильный, — отозвалась Рури.

— Хм, ну, Учиха крутые, это да, — задумчиво проговорила Масако. — У него, наверное, уже прорезались эти их волшебные глаза, да?

— Ага, — Рури поёжилась, вспоминая горящие в темноте алые глаза. И поспешила перевести тему. — А вон, смотри, бежит кто-то из взрослых. Кажется, Нара-сан.

— Где? — Масако потянула за волосы сильнее, и Рури шикнула от боли. — Ой, извини.

Рури не ответила, во все глаза глядя на быстро бегущего к ним Нара-сана. Когда-нибудь она тоже сможет носиться вот так, отставив назад руки и вздымая веера брызг.

Наперерез бегущему выскочили команды две команды из Конохи, он чуть притормозил, видимо, пароль сказал, как отрабатывали на тренировках, и побежал дальше, а всего через минуту поравнялся с их фургоном.

— Здравствуйте, Нара-сан! — весело проговорила Масако.

— Вы что творите, принцесса? — недобро прищурившись, проговорил тот.

Рури дёрнулась, не зная, куда деваться. Она что-то сделала не так?!

— Нара-сан, как вам не стыдно дразнить бедную Рури-чан! — укоризненно проговорила Масако. Погладила Рури по голове. — Ну, ладно детишки, но вы-то!

— М-м… — Нара-сан помассировал виски, как будто у него сильно болела голова. — Прошу прощения, Рури-чан, за необдуманные слова. Всё в порядке, сиди, не вставай. А ты…

— Масако.

— А ты, Масако-чан, что здесь делаешь?

— Ну, вы же сказали нам всем разделиться, чтобы враги не знали, в какой повозке поедет химэ, а в какой — служанка, — Масако пожала плечами. — Вот мы и разделились.

— Я же составил точный план, кто в какую повозку садится… — Нара-сан вновь помассировал виски.

— Нара-сан! Что-то случилось? — рядом с фургоном появился Бекко.

— Небольшие недоразумения и неразбериха, — отозвался тот, поджав губы. — Но сейчас что-то менять уже поздно, только сумятицу дополнительную внесём. Дальше я пойду с вами, вот и всё.

— А… — Бекко оглянулся на Рури и изменился в лице. — Кх-хорошо, Нара-сан, как скажете.

— Видала, как он на тебя посмотрел? — заговорщицки прошептала ей Масако. — Это всё новая причёска. Когда закончу, смотреться будет просто отпадно!

— Хорош смеяться, — пробормотала Рури, ощущая, как горят щёки.

— Эй, я серьёзно! Вот увидишь, когда вернёшься после миссии к себе — даже этот твой Инузука обалдеет и втрескается!

— Пф, больно надо… — Рури скрестила руки на груди.

Шиноби вокруг тем временем перекликались, сновали туда-сюда в два раза суматошнее, видимо, перестраиваясь с одной из своих заумных схем на другую. Рури никогда особо не вникала, всё равно ей в любом случае нужно было сидеть в телеге и держать аптечку наготове.

Она бросила взгляд себе за спину. Хидеяки и Суико, её напарники, по-прежнему спокойно сидели на козлах рядом со стариком-возничим, Сачиро-саном.

Но что-то было не так.

* * *

— Ну как, что скажешь? — с улыбкой поинтересовалась Масако.

Рури смотрела в небольшое, извлечённое из дальнего сундука зеркало и не верила своим глазам.

— Это…

— Круто, да? Последний писк столичной моды!

— Это же очень дорогая штука, — Рури ткнула пальцем в пристроенную на висок заколку с несколькими красивыми жёлтыми камушками. — Не знаю, как они называются, но…

— Как?! Это же янтарь! — рассмеялась Масако. — И не волнуйся, эта заколка вовсе не такая дорогая, и она не чья-то, а моя, так что забирай на здоровье. Мне-то она не по цвету совсем, а тебе вон как здорово подошла.

— П-правда?! — Рури задохнулась от восторгаа. — Спасибо, это же…

— Готовность! — заорали снаружи, и она подскочила на ноги и торопливо выглянула из-за покрывающего фургон тента.

— Что там, Хидеяки-кун?

— Похоже, на разведчиков напали, — отозвался тот, спешно распаковывая волшебные шинобские бумажки. — Пока неясно, но надо быть готовыми.

Рури всмотрелась, куда он показывал, влево и назад от их фургона. Но увидела только колышущиеся рисовые побеги и отблескивающую на выглянувшем солнышке воду.

Мелькнула тень, и на фургон вскочил Нара-сан. Замер, без труда балансируя на тонких дугах, на которых был натянут тент.

— Учиха! Сюда!

— Хай!

Ещё одно движение, которое Рури не успела различить, и на вытянутые вверх руки Нара-сана вскочил Инаби-кун. Приложил ко лбу ладонь, вглядываясь вдаль.

«Ну конечно, у него же глаза волшебные».

— Патрульную команду преследуют шестеро, — напряжённым голосом проговорил Учиха. — Догоняют; кажется, у наших кто-то ранен.

— Шестеро?

— Больше не вижу. Чакра одинаковая, как в Ватанабэ.

Сердце Рури забилось быстрее. Похоже, это те самые враги, которые напали на её деревню!

— Кс-со-о, — прошипел Нара-сан. — Как не вовремя…

— Это команда Акины-чан, — тихо проговорил Учиха. — Разрешите?..

— Справитесь?

— Прикроем их и в барьер сядем до подмоги.

— Я не могу… — начал было Нара-сан.

— Поправка. Первый отряд выслал команду на подмогу, — перебил его Инаби-кун. — Хьюга-Инузука-Кимамура. Надо решаться, или...

— Или не успеете, — закончил за него Нара-сан. Повысил голос: — Команда Учихи идёт на помощь разведчикам. Будьте осторожны.

— Есть! — одним прыжком Учиха преодолел шагов тридцать, так что отдачей чуть фургон не опрокинуло, а Нара-сан вынужден был соскочить на землю.

Мгновение спустя Рури уже наблюдала за тем, как он, Такеши и Йоко несутся вперёд, вздымая за собой веер брызг.

— Рури-чан, что происходит? — подёргала её за рукав Масако-чан.

— Злые шиноби гонятся за Акиной-чан и её командой, — отозвалась та. — Это те самые, которые на мою деревню нападали. Нара-сан отправил помощь.

— А почему тогда он сам не…

— Потому что мой долг в другом, — раздался рядом с ними голос Нара-сана.

— Но ведь эти дети могут… — горячо запротестовала Масако.

— Могут, — перебил её Нара-сан. — А сейчас помолчите.

Припав на колено, он принялся тихим голосом говорить что-то на ухо странной лохматой собаке. Приглядевшись, Рури с изумлением заметила, что на голове у собаки бандана с символом Конохи. А уж когда, выслушав Нара-сана, собака кивнула и, проговорив человеческим голосом: «Передам в точности», пропала в облаке дыма, Рури и вовсе захотелось себя ущипнуть и проверить, не спит ли она.

— Ты раньше никогда не видела призывных животных, да? — поняла её замешательство Масако-чан. — Это такие волшебные звери, которые умеют пользоваться чакрой и говорить по-человечески. Я слышала, что собаки подчиняются Хатаке Сакумо-сану, Белому Клыку Конохи.

— Нара-сан отправил ему послание? — шёпотом спросила Рури.

— Я тоже так думаю, — кивнула Масако-чан.

В последние минуты она стала выглядеть куда более серьёзной и взрослой.

Со стороны, куда убежали Инаби, Такеши и Йоко, один за другим раздались три громких хлопка. Они были такой силы, что Рури заметила, как дрогнула трижды вода, как пошли круги от всех рисовых стеблей даже у самого их фургона.

— Интервал чересчур ровный! Это сигнал врага! — повысил голос Нара-сан. — Стянуться ближе к фургону! Приготовиться к обороне!

— Нара-сан! Что происходит? — воскликнула Масако, оглядываясь на снующих вокруг шиноби.

— Пожинаем плоды необдуманных действий, — сухо отозвался тот.

Со всех сторон почти одновременно раздались крики.

— Смотрите!

— Там!

— Тревога!

Рури огляделась, и у неё перехватило дыхание.

Со всех сторон, насколько хватало глаз, от земли поднимался быстро густеющий серый туман.

12 апреля 46 года от основания Ко­нохи. Страна Рек

Встречный ветер бьёт в лицо, выдавливает из глаз слёзы, и я обещаю себе, что заведу такие же очки, как у Обито. Мы бежим изо всех сил, надсаживаемся, но расстояние до команды разведки сокращается слишком медленно.

Вот сопровождающий их парень в чунинском жилете что-то кричит и, резко затормозив, бросается навстречу преследующему команду врагу. Вспухает огненный шар, один из противников неудачно отскакивает и рассыпается водопадом брызг, получив кунай в горло. Однако остальные пятеро врагов используют гибель своего, чтобы подобраться к чунину на дистанцию удара. Секунда, и он оседает на землю с перебитым позвоночником и перерезанным горлом. Погоня возобновляется.

Трое наших генинов благодаря самопожертвованию командира смогли немного увеличить разрыв, и я уже могу различить знакомые лица.

Хара Акина, куноичи из моего класса, обожающая всякие бантики и косички. Девчонка, которую я свёл с Эбису, сэкономив им пару лет хождения вокруг да около. Насколько я помню, Акина обладает способностями сенсора; видимо, именно потому её команду отправили в дальнее охранение. И именно её будут до последнего защищать остальные — слишком редки и важны сенсоры. Даже сейчас двое её напарников бегут на полкорпуса позади, прикрывая.

Такэда Удо, мальчишка, с которым мы в школьные годы регулярно устраивали фехтовальные спарринги, бежит с бледным перекошенным лицом, почти повисая на товарище. У него ранено плечо, и каждый шаг отдаётся болью.

Араи Кен, который за последние пару месяцев вымахал ещё сильнее. Думаю, он не только Удо может поддерживать, он обоих напарников одновременно мог бы на загривок закинуть и потащить.

Отлично сработанная дружная команда, грамотно действующая при отступлении.

Вот только расстояние между ними и противником вновь неуклонно сокращается, и уже сейчас видно — мы не успеем.

Боковым зрением замечаю движение слева. Команда Шизуки тоже со всех ног несётся на помощь, но они будут в точке рандеву даже позже нас. Ненамного, но позже.

Быстрее!

Ускоряюсь ещё немного, так что Такеши и Йоко немного отстают. Плевать. Провернём схему с запечатыванием в барьер, как обычно.

Только продержитесь!

Кен складывает печати, и вокруг их команды появляются несколько иллюзорных клонов, которые тут же бросаются назад.

Да что он творит, идиот!

Оставив одного из клонов с командой, сам Кен прыгает в сторону и пытается зайти противнику с фланга. Преследователи грамотно разделяются, отправляя за ним двоих клонов и не снижая темпа преследования.

Пара секунд, и Акина с Удо вынуждены остановиться и принять бой, двое против троих. Нам же остаётся до них метров сто.

Непроизвольно включаю шаринган и оттого в подробностях вижу, как трое противников, одинаковых невысоких мужчин в безликих масках, играючи, словно на тренировке, проламывают защиту Удо и Акины. Двое связывают их боем, третий показывает атаку на Удо и тут же заходит с незащищённого бока к Акине. Взмах сверкнувшего на солнце меча, и девочка, вскрикнув, валится в покрывающую рисовое поле воду. Новый разворот, и замешкавшийся Удо отлетает в сторону, получив ногой в раненое плечо.

Видно, что каждый из противников сильнее, быстрее, да и их тупо больше — двое против трёх. Никаких шансов и не было.

— Н-на! — кидаю с двух рук кунаи, целясь в противника, что заносит меч над Акиной.

— Рай Кен! — слышится слева, и один из противников, уже готовый добить Удо, отскакивает, избегая удара увитого электрическими разрядами клинка.

Отмечаю это краем сознания, во все глаза глядя на свою цель. Прицелился я верно — он не успеет опустить меч и добить Акину. Хотя бы один из кунаев точно в него попадёт; тут нужно или парировать мечом, либо отскакивать совсем далеко в сторону. В любом случае, это позволит выиграть несколько секунд.

Подняв голову и глядя мне прямо в глаза, враг рубит мечом, даже не пытаясь уклониться.

И рассыпается брызгами, прямо на безжизненное тело Акины.

— Аргх! — призываю из грузовых печатей вакидзаши и прыгаю на второго противника, не давая ему приблизиться к Удо.

Какой же я дебил! Какая же это мразь! Как я не додумался, что клон просто добьёт Акину, разменяет себя на неё!

Третьего врага пытается сдержать Сора. Использование стихии Молнии позволило ему набрать огромную скорость и опередить своих напарников, но тот слишком опытен и уже нанёс Соре несколько глубоких порезов.

Ещё немного!

Мой противник на секунду отвлекается, сшибая прилетевшие от Такеши и Йоко кунаи, и шаринган позволяет мне не проворонить эту секунду. Мои руки «раздваиваются», и один из клинков глубоко входит вражескому шиноби в бедро.

Не теряя ни секунды, проламываюсь сквозь рушащуюся на землю воду, в которую превратился распавшийся клон… Только чтобы увидеть, как третий противник вынимает меч из тела Соры.

Да как же это!..

Бросаюсь вперёд, но противник не принимает боя, отскакивает к своим. Перевожу взгляд. Двое, преследовавшие Кена, неспешно приближаются, вытирая клинки.

И Кен тоже…

— Стоять! — подоспевшая Хьюга хватает меня за шиворот. — Мы нападём вместе, спокойно. И убьём их всех.

— Я спокоен, — дёргаю плечом.

Йоко уже склонилась над раненым Удо; её волосы расплелись и удлинились, образовав под раненым своеобразное ложе и подняв его над водой и грязью. Выглядит Удо ужасно — через всё лицо идёт резаная рана, левой руки нет до середины плеча, явно сильнейшая потеря крови. Ботан, до крови прикусив губу, подтаскивает к ней тело Соры. Мне хватает одного взгляда, чтобы понять — спасать там некого. Справа замирает Такеши.

— Учиха, Узумаки, Хьюга, да ещё Инузука на сдачу, — издевательским тоном произносит средний противник. Двое его копий остаются безмолвны. — Какая честь.

— Действуем по схеме четыре, — бурчу я. — Шизука-чан, по моей команде атакуете левого.

— Какой серьёзный карапуз, — хмыкает враг. Шагает ближе. — Твои глаза мне пригодятся.

— Мне вот интересно… — тяну я, поднимая на врага глаза. — Кто там, под маской?

Услышав кодовое слово, Такеши активирует барьер, и свою фразу я договариваю под шипение вырастающих полупрозрачных стен.

— Учиха, ты чего творишь? — шипит Хьюга. Не сводя, впрочем, взгляда с врага.

— Спасаю, кого могу, — сплёвываю я. — Это джонин, если ты забыла. У него стихия Воды, а вокруг залитое водой поле.

— А мальчик-то, оказывается, трусоват, — хмыкает враг. Вытягивает руку с клинком в сторону тела Соры. — Вон тот белобрысый похрабрее был.

— Они с Удо с детства дружили, ты, ублюдок! — срывается на крик Ботан.

— Ну а тебе, Инузука, в отличие от него, на напарника плевать? — глумливо интересуется враг, — Оно и видно. Но это правильно, лучше отсиживайся в безопасности, не выходи на честный бой.

Провоцирует. Какая же сволочь!

— Мы победим иначе, — вмешиваюсь я, пока Инузука не натворил дел.

— Это как? Спрятавшись в норку? — переключается на меня враг.

— Разрушив твои планы. Ты хочешь убить нас сейчас, пока мы слабые генины, — твёрдо проговариваю слова, скорее для Ботана и для себя, чем для замершего за голубоватой стенкой барьера противника. — Наша победа будет заключаться в том, чтобы выжить, стать джонинами самим. А затем найти тебя. И поговорить о «честном бое». Надеюсь, у тебя есть дети. Им мы тоже расскажем про честность.

— Ха, похоже, кто-то выучил заданный взрослыми урок, — враг складывает серию печатей. — Ну, раз не желаете выходить по-хорошему, я вам помогу. Суйтон: Мизу Буншин.

Вокруг него из покрывающей поле воды один за другим поднимаются новые клоны. Одному из них враг перебрасывает какой-то свёрток, сияющий от чакры.

— Взрыв-теги! — вскрикивает Шизука.

— Могу не удержать, — озабоченно отзывается Такеши.

— Встаньте ближе, я прикрою, — не отрываясь от лечения, произносит Йоко.

Окружившие барьер враги разбегаются в стороны, и в него один за другим врезаются нагруженные взрывчаткой клоны. Йоко успевает обвить нас волосами.

Бам.

Бам.

Бам-м-м!

С третьим взрывом барьер схлопывается, но нас только слегка обдувает и обрызгивает. Йоко тут же частично отменяет защитную технику, и её волосы опадают, не мешая нам двигаться.

— Маскируйтесь под меня, — прыгаю вперёд, ловя удар первого из клонов на скрещенные клинки.

— Хенге-но-дзюцу! — раздаётся из-за спины.

Вновь успеваю уловить момент, когда противник отбивает брошенный кунай, чтобы полоснуть его по ноге. Левую щёку обжигает острой болью. Отскакиваю и утираю кровь — вот же гад, когда успел только?

— Нинпо: Фубаку Ходжин! — выкрикивает Такеши, и трое клонов, пытавшихся обойти нас справа, замирают неподвижными статуями.

— Гацуга! — секундой позже попавших в Связывающее Построение врагов разносит атакой Инузуки.

Отрепетированно смещаемся, меняясь местами. Хоть какая-то надежда, что противник не будет знать, какой атаки от кого ждать, раз все выглядят моими точными копиями.

Успеваю ещё заметить краем глаза, как Шизука кидает пару кунаев с тлеющими взрыв-печатями прямо сквозь не до конца развеявшийся дым. А затем мне резко становится не до наблюдений — на меня выпрыгивают сразу двое врагов.

Сесть в низкую стойку, оставив иллюзию стоять, попытаться достать противника… Ай! Больно. Отскочить, блокируя удар второго врага обоими клинками. И получить вдогонку болезненный пинок.

Проклятье! Самое обидное, я ведь успеваю заметить атаку, просто скорости не хватает!

Сверху. Слева. Слева с переводом в голову. Отшагнуть, не давая второму врагу взять в клещи. Убрать ногу, избегая подсечки. Контратакова… ой, нет, ловушка. Отвожу чужой клинок и тут же отскакиваю, чтобы мгновением позже вернуться на прежнее место и полоснуть споткнувшегося врага по отставленной руке. Готов! Йоко, я тебя люблю!

Второй враг отшатывается, однако к нему на подмогу тут же подскакивают ещё двое. И всё сливается в бешеной круговерти.

Грязь, дым, заливающий глаза пот и сочащаяся из болезненных порезов кровь. Каждый удар отдаётся в руках и спине, я сам не знаю, как успеваю парировать самые опасные из их атак…

А затем всё заканчивается.

— Дотон: Ганчусо!

Отскакиваю от странно засветившейся земли и секунду тупо наблюдаю за тем, как пронзённые каменными пиками клоны растекаются лужами.

— Дотон: Шидогаку!

Земля под нами приходит в движение, и вверх возносится целая площадка, шагов двадцать на двадцать. Последнего оставшегося на площадке клона совместными усилиями добивают Шизука и Такеши.

Подхожу к краю площадки и обессиленно сажусь на колени, едва не выпуская из дрожащих рук мечи.

— Это… было близко, — хрипло шепчу я, наблюдая развернувшуюся внизу картину.

Напротив нукенина в безликой маске стоит человек в зелёном жилете джонина, с зажатым в руке коротким мечом-танто. Неуловимое движение, и меч загорается ярким белым огнём.

Сакумо успел.

* * *

Справа и сзади, насколько хватает глаз, клубится густеющий туман. То и дело слышатся крики, хлопки взрыв-тегов и звон клинков.

Сакумо и его противник о чём-то переговариваются, всё так же замерев друг напротив друга.

Дурацкие, блин, привычки у этих шиноби.

— Инаби-кун, — окликает меня Йоко, приближаясь.

— Все целы? Как Удо? — на секунду скашиваю взгляд.

— Глаз спасла, а руку нет, — вздыхает она, кладя ладони мне на голову. — У остальных всё нормально, тебя давили сильнее всего. Что с твоими глазами?

— А что с ними?

— Кровоточили. Кровь в уголках глаз, прямо как тогда.

— Хм, гляди, — оборачиваюсь к ней и на секунду активирую шаринган. Морщусь от прострелившей виски боли.

Неужто, как в плохом фанфике, Мангекё пробудил?

— Второе томоэ, — помедлив, произносит она. — Как себя чувствуешь?

Хм. Не фартануло. Ну, в принципе, чего я ещё ждал? Ведь для развития глаз требуются «запредельные нагрузки»? Вот противник их мне и обеспечил. Что там спрашивала Йоко?..

— Как усталый неудачник, — кривлюсь я и со второй попытки дрожащими руками прячу вакидзаши в печать.

— Мы спасли Удо.

— Одного спасли и одного потеряли, — шиплю от боли, когда она стирает кровь и грязь с пореза на щеке. — Что я Эбису скажу?

— Что сделал всё, что мог, — остановив кровь и очистив рану, она залепляет мне щёку пластырем и хватает саднящий локоть.

Оглядываюсь. Шизука и Ботан стоят на коленях над телом Соры. Такеши мнётся рядом. Сора, Акина, Кен… сразу трое моих одноклассников вот так, в одночасье погибли. Мог ли я как-то этого не допустить?

— Спасибо, — вымученно улыбаюсь. — Не волнуйся, я справлюсь. Что у нас по чакре?

— У меня больше половины, У Ботана чуть меньше. Шизука и Такеши — две трети. У тебя…

— Хорошо если четверть, — сплёвываю. — И в глаза будто песка насыпали. В общем, всё отлично, можно драться.

Замершие внизу Сакумо и урод в маске, словно дожидались моих слов, буквально размылись в воздухе и сшиблись, звеня клинками. Без шарингана уследить за их движениями никак не получалось.

Вокруг Сакумо один за другим стали вырастать водяные клоны врага, кидаться в атаку, норовя зайти со спины, вынуждая снизить темп и уйти в оборону. Основной же противник отбросил обломок своего меча и отпрыгнул подальше, складывая руки в печатях.

— Бьякуган, — раздалось у меня из-за спины.

— Хочет увидеть смерть этого урода в подробностях, — констатирую я.

— Скорее, высматривает ползущих в обход клонов, — мягко возражает Йоко.

— И правда.

Что-то я совсем расслабился. Бой ещё не закончен, мне ли не знать, как опасно расслабляться, почувствовав привкус победы?

Снизу раздаётся резкий хлопок, вспухает десяток облаков фиолетового дыма, мгновенно скрывших происходящее. Торопливо вскакиваю на ноги, и мы с Йоко отходим к остальным.

— Враг уходит на юго-восток, Хатаке-сан движется к нам, — уведомляет Шизука.

Голос у неё сухой и чёткий, но глаза покраснели от слёз.

— Сначала пароль, — предупреждаю остальных. — Чтобы быть до конца уверенными, что это... Хатаке-сан, стойте! Когда мы впервые с вами встретились, что я готовил?

Запрыгнувший на нашу площадку Сакумо на секунду замирает, оглядываясь.

— Ты варил гёдза, — произносит он, гася меч и быстрым шагом двигаясь к нам. — Это было у нас дома, присутствовали Какаши и Гай. Доклад.

— Шизука-чан говорит, враг уходит на юго-восток, — от этих слов мне становится вдруг словами не описать как обидно. Как же он просто нас развёл! Понял, что Хатаке первым делом прикроет генинов. — Из команды разведки спасли только Удо-куна, он ранен. У нас потери — Сора-кун. Остальные пятеро готовы к бою.

— Плохо, — констатирует Сакумо. Надкусывает до крови палец и впечатывает руку в землю: — Кучиёсе но дзюцу!

— Что там, Сакумо? — появившийся в клубах пара мопс в жилетке нетерпеливо подпрыгивает. — Ты успел?

— Не совсем, но это неважно, — быстро отвечает тот. — Мне нужно, чтобы ты взял след.

— Я даже отсюда чую его отбивающую запах вонючку, — Паккун вываливает наружу язык. — Обсуждали ведь уже…

— Раньше у нас не было вот этого, — Сакумо суёт псу под нос окровавленный платок.

— О? Тебе удалось его ранить? — Паккун принюхивается. — Да-да, запах незнакомый, и след, кажется, есть.

— Нужно спешить, пока он не сделал нормальную перевязку, — Сакумо поднимается с колена и переводит взгляд на нас. — А вы…

— Можем помочь в преследовании, — твёрдо смотрю ему в глаза, слышу за спиной одобрительный гомон. — У нас есть сенсоры — Хьюга и Инузука. У нас есть медик — Йоко-чан. Мы можем какое-то время сдерживать врага в бою. Пусть недолго, но это вам поможет, Хатаке-сан. Мы хотим достать этого урода, чтобы он больше никого из наших не убил.

— И всё равно, вам лучше вернуться… — он оглядывается.

— Там туман, неразбериха и полно его клонов, отвлекающих внимание, — торопливо говорю я. — Велик риск нарваться на атаку своих же. А с вами мы принесём пользу.

— У вас раненый товарищ, — кивает он в сторону Удо.

— А у вас — возможность призвать большого пса, который вывезет нашего товарища к своим, когда туман рассеется, — нахожусь с ответом я. — К тому же время уходит, враг отыгрывает всё большее расстояние.

— Ксо-о… — Сакумо морщится и трёт виски.

— У Инаби мало чакры осталось, — вмешивается Йоко.

Зар-раза.

— У Инаби пилюли в кармане. Чакры хватит, — зло отвечаю я.

— Чувствую, я об этом пожалею, — вздыхает Сакумо.

— Отлично! — оскалившись, кидаюсь к Удо. — Йоко-чан, помоги подготовить его к транспортировке!

— Остальные, проверьте снаряжение, — Сакумо окидывает нас недовольным взглядом. И вновь складывает печати техники призыва: — Кучиёсе-но-дзюцу!

Мы всё-таки достанем эту мразь!

* * *

Лицо обдувает встречным ветром, раз за разом подкатывает тошнота от бьющих в нос болотных запахов. Летящие навстречу деревья немного двоятся и плывут. Стискиваю зубы. Всё равно достану этого урода! Только продержаться, догнать, а там пилюлю сожру и ввалю всем...

Крак.

— Ох… — слишком поздно замечаю, что ветка, на которую я планировал приземлиться, давно засохла и подгнила. Так что теперь я вместе с той веткой лечу вниз, бестолково размахивая руками.

Сакумо перехватывает меня у самой земли, в считанных сантиметрах от другой ветки, на которую я чуть было не напоролся пузом.

— Говорил же, что пожалею, — вздыхает он, закидывая меня себе на спину.

— Не надо, я са-а… — от резкого прыжка Хатаке у меня воздух выбивает из лёгких.

Поболтавшись мешком с картошкой ещё пару минут, благополучно вырубаюсь.

И, кажется, в следующий миг открыв глаза, обнаруживаю, что наступил вечер, и мы остановились на ночлег. Рядом сидит Йоко, внимательно наблюдающая за моим состоянием.

— Ты очнулся, хорошо, — она отнимает от моего лба руку и гасит окутывающее её зелёное свечение медицинской техники. — Нужно поесть, набраться сил.

Ощущение препаршивейшее. Общая слабость, перед глазами всё плывёт, руки-ноги неподъёмные, как будто Гай свои утяжелители привязал. Здравствуй, чакроистощение. Только и хватает сил, что открывать рот и глотать бульончик. Скашиваю глаза. Сакумо сидит у костра, с каменным лицом глядя в огонь. Вот он, наверное, бесится. Если бы не балласт в лице меня, он бы, может, уже догнал противника…

Додумать мысль я не успеваю, потому как бульончик заканчивается, и Йоко, на секунду приложив руку к моей шее, отправляет меня в глубокий сон без сновидений.

Отдыхаем мы, по ощущениям, часа четыре и поднимаемся затемно. Всё тело ломит, и в глаза как песка насыпали, но передвигаться я могу уже на своих двоих. Кряхтя поднимаюсь и первым делом топаю в сторону умывающегося в ручейке Сакумо.

— Хатаке-сан, я… простите.

— Тебе не за что извиняться, Инаби-кун, — отзывается тот. — Я обладал всей полнотой информации, когда принимал решение. И допустил просчёт. Запомни это и не совершай подобных ошибок в будущем.

— Но…

— Закончили обсуждение, — перебивает он. — Мы не можем терять время. Готовьтесь к выходу.

— Есть.

Несмотря на накатывающую время от времени слабость, первую половину дня я умудряюсь продержаться на ногах. После короткого привала Хатаке молча взваливает мою тушку на спину, и преследование продолжается.

Моего терпения хватает минут на десять. Скучно же просто так висеть!

— Хатаке-сан, — тихонько бубню ему на ухо. — А мы сильно отстаём от противника?

— Паккун? — Сакумо гладит свой жилет по животу.

— Постепенно сокращаем дистанцию, — недовольно фыркнув, сообщает вылезший у него из-за за пазухи мопс. — Если так пойдёт, догоним либо завтра до полудня, либо, если не останавливаться на привал, сегодня ночью.

— Придётся сегодня, — решительно говорит Сакумо. — Иначе могут за границу Страны Дождя уйти.

— Разве мы не союзники?

— Вроде того. Но никакого желания связываться с их пограничными постами у меня нет.

Значит, скоро будет драка. Прикрываю глаза и пытаюсь выровнять дыхание и изобразить что-то вроде медитации. С учётом того, что я болтаюсь на спине у скачущего по деревьям шиноби, получается не очень, но, по крайней мере, так время летит быстрее.

Следующие часы я провожу в зыбком полузабытьи. Команда тем временем выбирается из душных джунглей Страны Рек и продолжает преследование по изрезанной расщелинами холмистой равнине. Вместо ночного привала Сакумо устраивает лишь небольшую получасовую передышку, после чего гонка продолжается при свете луны и звёзд.

То ли враг что-то почувствовал, то ли тоже решил сжечь последние силы и ускориться, но догнать его, как рассчитывали, и навязать бой у нас не получается ни через час, ни через два.

Лишь когда на горизонте начинает брезжить рассвет, вымотанный Паккун, отфыркиваясь, сообщает, что противник близко, и Сакумо объявляет привал:

— Догнали. Полчаса на отдых. Учиха охраняет. Кучиёсе-но-дзюцу.

Призвав ещё двух псов и убедившись, что противник не движется, Хатаке опускается на землю и, кажется, мгновенно засыпает.

Обхожу место привала кругом, оглядываю попадавших вповалку друзей. У Йоко растрепались волосы. Шизука свернулась клубком, и в слабом свете зари на её виске видно мокрую дорожку. Ботан прижимает к груди довольно посапывающего Паккуна. Такеши просто с головой плащом накрылся и храпит тихонько.

Что я натворил? Ладно, сам подставился, но не подставил ли друзей под ещё одну опасность? Что с ними сделает загнанный в угол джонин? Сколько ещё погибнет ради мести?

Не этому меня Джирайя учил, ох, не этому.

К чёрту! Этого диверсанта надо валить, иначе погибнет куда больше детей!

Сжимаю кулаки, и перед глазами встаёт лицо Акины. Бледное, запрокинутое к небу, с широко распахнутыми невидящими глазами. Грёбаный шаринган, разумеется, запечатлел всё в мельчайших деталях. Теперь «не развидеть» уже до конца жизни.

Проклятье!

Обхожу стоянку по периметру, на несколько секунд активирую додзюцу, проверяю подозрительные места, а потом просто разглядываю появившееся вокруг тел спутников свечение. Вот, значит, каково это — видеть чакру?

Странно. Как странно всё стало выглядеть. Предметы не утратили былой чёткости; я по-прежнему могу различить любую тень и любую травинку поблизости. Но теперь окружающие меня люди и я сам словно подсвечены изнутри. Перевожу взгляд на свою руку. Сквозь кожу просвечивают голубоватые линии каналов чакры. По ним, словно по кровеносной системе, двигается та самая загадочная энергия, на которую в этом мире всё завязано.

Кстати, о чакре.

Покосившись в сторону всё больше светлеющего горизонта, лезу в спецкармашек и некоторое время разглядываю извлечённую оттуда зелёную пилюлю.

Будет хреново. За свою жизнь я пару раз всего закидывался акимичевским допингом. Ощущения остались незабываемые. Но лучше так, чем в пиковый момент не успеть на выручку кому-то из ребят.

Сердце начинает ускорять темп, подкатывают лёгкая тошнота и головокружение. Всё-таки мал я ещё жрать эту боевую химию. Неуверенно ступая, обхожу стоянку ещё раз, не столько оглядываясь по сторонам, сколько пытаясь освоиться с раскочегарившимся организмом. Поморщившись от стрельнувшей в висках боли, снова активирую шаринган.

Замечаю, что поток чакры у меня несколько дёрганый, но постепенно он выравнивается, и вместе с ним потихоньку ослабевают головокружение и тошнота.

Ещё раз обхожу стоянку по периметру и, остановившись, делаю небольшую разминку. Работающий шаринган саднит и отжирает чакру, но сейчас привыкнуть к новым возможностям важнее, чем жалеть себя и экономить.

И во что я, дурак, ввязался? По уму надо было отлёживаться, восстанавливать силы после боя и аккуратно осваивать второе томоэ. Так нет же, попёрся мстить за друзей. Осталось только какую-нибудь технику Стихии Молнии выучить и при встрече с громким воплем кинуться на врага. Вот тогда точно буду как Саске-кун.

Дебил.

Вздохнув, отправляюсь будить наших. Полчаса прошло, пора.

Сакумо поднимается легко, словно и не спал вовсе. Ребят растолкать куда сложнее, но ни одной жалобы от них нет, только мрачная решимость. Убьём эту сволочь, домой вернёмся и выспимся. В бараке или в морге, это уж как повезёт.

В любом случае, скоро всё закончится.

Почти не переговариваясь, несёмся следом за Сакумо. По колено в траве, то взбираясь на пологие холмы, то сбегая вниз. Как корабль по волнам. Встающее солнце светит сзади-слева, бросает перед нами длинные изломанные тени. Впереди вздымается редкий туман, отблескивает в его прорехах речная гладь.

Сакумо поднимает руку, и мы останавливаемся, собираемся кучнее.

— Они здесь, — бубнит Паккун. Тычет лапкой в сторону излучины. — На том берегу, в роще. Трое. От одного сильно пахнет кровью. Это точно тот самый, которого ты ранил, Сакумо, запах тот, что ты мне показал в начале преследования.

— Хьюга-чан? — Сакумо переводит взгляд на Шизуку.

— Бьякуган! — складывает та пальцы в печать. Некоторое время молчит, морщится. — Трое. Двое мужчин и девушка. Видно плохо, это на самой границе моего зрения. Не спит только девушка. Она под вон тем деревом, чуть к востоку, у воды. Чакры у неё меньше других. Остальные двое в пяти-семи шагах от неё, спят. Вооружены мечами и кунаями.

— Ловушки?

— Не вижу.

— Хитай-атэ?

— Секунду… — Шизука досадливо морщится. — У всех троих — четыре вертикальные полосы.

Амегакуре. Понятно, отчего они так стремились на север. Вот же мрази!

— Расходимся, — чуть помолчав, принимает решение Сакумо. — Часового снимает... — он делает паузу, оглядывает нас. — Учиха. Узумаки и Ито атакуют раненого врага, Хьюга и Инузука — последнего. Если это ловушка или у кого-то возникнут трудности, я прикрою. Каге Буншин-но-дзюцу.

Возле Хатаке появляются две его копии. Понятно. Не хочет никого из детишек бросать одних.

— Хай, — чуть не в унисон отзываемся мы.

— Учиха атакует по готовности. Остальные — сразу после того, как он обнаружит себя. Вопросы?

Переглядываемся и качаем головами.

Ну, понеслась.

14 апреля 46 года от основания Ко­нохи. Граница Страны Рек и Страны Дождя

Тихонько присаживаюсь на землю и осторожно, стараясь не задеть ни одного листика или травинки, съезжаю по склону холма. Сакумо бесшумно движется рядом. Оказавшись у самой воды, осторожно отгибаю веточку и смотрю на тот берег.

Если вокруг меня ещё жмутся кое-где к воде невысокие деревца, то на том берегу уже начинается настоящая степь. Холмистая, с высокой, достигающей подчас высоты человеческого роста травой и тянущаяся до самого укрытого тяжёлыми тучами горизонта.

А на самом её краю, на высоком холме у реки, остановилась на привал наша цель.

— Что видишь? — тихо звучит рядом.

— Куноичи. Возраст — лет четырнадцать. Чакра… — активирую додзюцу, приглядываюсь. — Чакры мало. И она сидит на берегу, редко смотрит по сторонам. Зато вижу, часто моргает. Устала, борется со сном.

— Нас не заметит?

— Нет, она боком сидит… — осекаюсь я, потому что именно в этот момент вражеская куноичи решает повернуть голову.

Что?

Устало потерев виски, она неуклюже встаёт и делает несколько шагов вдоль кромки воды, пиная лежащую тут и там гальку. Запрыгивает на выглядывающий из воды в метре от берега валун и, присев на корточки, черпает ладонями воду, плещет себе в лицо.

Взмахивает руками, удерживая равновесие от налетевшего ветра и, недовольно фыркнув, утирает лицо рукавом.

— ...Наби-кун? — прихожу в себя от того, что меня легонько трясут за плечо.

Твою ж… Нет, не может быть.

— Ох, простите, Сакумо-сан, я просто… — вновь перевожу взгляд на вражескую куноичи. Сглатываю комок. — Задумался о чём-то не о том. Кай.

— В чём дело? — Хатаке говорит спокойно, но в этот раз в его голосе чуть больше командирского нажима. — Почему ты заподозрил гендзюцу?

Потому что если не гендзюцу, то это натуральные глюки, вот почему.

— Прошу прощения, Хатаке-сан, — стараюсь говорить спокойным голосом, сам не отрываясь глядя на девушку на той стороне речки. — Мне показалось, что увидел знакомую, но теперь ясно вижу, что обознался. Внешность похожа, но овал лица немного отличается. Возраст не тот. И глаза другого цвета. А жесты как будто те же самые…

Осекаюсь, понимая, что сболтнул лишнего. В голове полный кавардак. Она не могла тут очутиться, никак не могла. Та девушка осталась в прошлой жизни, а эта просто похожа, только и всего…

Девушка у реки шмыгает носом и до боли знакомым жестом заправляет за ухо непослушную светло-русую прядь.

— У тебя руки дрожат.

— П-простите, — отвожу от неё взгляд, делаю несколько глубоких вдохов и выдохов. — Очень похожа. Сейчас соберусь с мыслями и приду в норму. Дайте мне минуту. А то могу замешкаться в момент атаки.

— Успокойся и соберись. Если не уверен, я сниму часового вместо тебя.

— Нет, — возражаю немного более поспешно, чем следовало. — Я справлюсь. Не подведу остальных.

Ещё раз внимательно оглядываю противника шаринганом, одну за другой подмечая мелочи. Не она. Точно не она, чего я расклеился-то, ведь столько лет прошло и вообще…

Повернувшись к нам спиной, девчонка идёт по берегу. Размашисто-неточным пинком отправляет в воду ещё один камушек, и у меня щемит сердце.

Чёрт. Совсем как…

Изо всех сил щипаю себя за руку и стискиваю зубы. Пора атаковать. Причём брать девчонку должен я, с Хатаке станется её просто прибить, а я хочу…

А чего я, собственно, хочу? Отпустить врага, на которой смерти минимум троих моих друзей? Взять в плен и убедиться, что это точно не та, кто мне показался сначала?

Плевать. Потом подумаю. Наплету что-нибудь про разрывание цепи ненависти и уговорю оставить в живых. Сначала надо как-то её вырубить, чтоб ещё самому в ответку не огрести. Она года на три-четыре старше, значит, сильнее и быстрее. Не успею вырубить — заорёт и остальных разбудит, даром что уставшая.

Как через реку перебраться, чтобы не заметила? Она отходит от берега и оказывается на возвышении, откуда хорошо видно окрестности. Потому и часовой, что просто так не подберёшься, блин...

— Сакумо-сан, среди ваших собак есть кто-то, похожий на волка?

* * *

Ещё ни с кем не подрался, блин, а уже устал порядком. Все кусты на этом берегу обползать пришлось. Зато солнышко над горизонтом показалось, а девчонка-часовой ещё больше устала. Позиция у неё удачная — на верхушке холма на излучине реки — видно далеко во все стороны. Да только не поможет ей это.

Осторожно отодвигаю веточку и в который уже раз рассматриваю девчонку. Блин, ну до чего же… так, стоп, это потом! Главное, не накосячить!

Пару раз вдохнув и выдохнув, складываю руки в печатях:

— Нинпо: Тотон-но-Дзюцу.

Тело моё становится полупрозрачным и малозаметным. Хотя до высот Джирайи-сенсея ещё тренироваться и тренироваться, конечно. Но сейчас я захожу со стороны встающего солнца, заметить что-то из-за бьющего в глаза яркого света куноичи Дождя будет крайне сложно. Тем более, сейчас ещё отвлекающий манёвр пойдёт…

На самом деле, эту технику я самым постыдным образом забросил и не тренировал. Не из-за лени, нет, просто сейчас она скорее мешает, чем помогает — когда напарники тебя не видят, вместо командной работы получается полная фигня. Возможно, будь моими сокомандниками Хьюга и Инузука, этой проблемы бы не было. А ещё может быть, пройдёт несколько лет, и мы с Йоко и Такеши будем настолько хорошо друг друга понимать, что и никакая невидимость помехой не будет…

Оп-па, а вот и начало нашей операции «Ы».

Выше по течению к воде с шумом спускается здоровенная серая псина. Ради маскировки Сакумо даже упросил призывного зверя скинуть хитай-атэ, в которых щеголяют его собаки. Шумно пофыркав, «дикий волк» принимается пить, время от времени прерываясь, чтоб поднять голову и оглядеться по сторонам.

Бросаю взгляд на цель. Ага, отвлеклась, смотрит на псину. Осторожно выбираюсь со своей лёжки и плавно скольжу вперёд. Из речушки передо мной выступают мокрые валуны, приходится одновременно выбирать, куда поставить ногу, и следить, что часовой продолжает пялиться в сторону собаки Сакумо.

Стоп.

Замираю в двух валунах от берега. То ли девчонка что-то услышала, то ли другим каким местом почуяла, но, отвлёкшись от волка, она, щурясь принимается оглядывать окрестности.

Надеюсь, ты не сенсор. Это было бы весьма… неприятно.

Изображающая дикого волка псина тем временем растягивается на песочке у самой кромки прибоя и принимается кататься по нему, перевернувшись кверху пузом и болтая в воздухе лапами. Чем вновь привлекает к себе внимание.

Да, помню, тебе всегда нравилось наблюдать за зверушками в дикой природе…

Едва удерживаюсь, чтобы не отвесить себе оплеуху. Что я, блин, несу? Это другой человек. Другой, просто похожий. Это всё усталость виновата. Несколько дней на нервах, ни пожрать, ни поспать нормально. Вот и лезет хрень всякая в голову… Видел бы сенсей, всыпал бы за такую отстойную подготовку к операции.

Пропрыгав оставшееся до берега расстояние, прилипаю к почти отвесной стене холма прямо под целью. Достать заготовленные сюрикены. Теперь немного подожда…

— Гав! Гав! — несётся с того берега.

Вперёд!

Толкаюсь всеми четырьмя конечностями и буквально взлетаю на вершину холма, одновременно активируя шаринган. Бросок!

В солнечном свете взблескивает привязанная к метательным звёздочкам нин-проволока. Тонкие нити обматываются вокруг тела противника, фиксируя руки и ноги, когда она только начинает поворачиваться на звук. В следующую секунду я врезаюсь в неё, вцепляюсь руками и ногами, зажимаю рот пропитанной местным снотворным тряпицей и не давая заорать. Дёргаюсь в сторону, и противника ведёт. Пусть весовые категории у нас разные, но когда тебе в голову вдруг на немаленькой скорости врезается одиннадцатилетний — ну, ладно, ладно, десятилетний, но уже почти — пацан, а ты даже ноги пошире расставить не можешь, чтобы равновесие удержать, потому что их захлестнуло проволокой, особых вариантов как-то не остаётся.

Скатываясь по склону, ловлю себя на мысли, что страхую девчонку от травм и особо болезненных ушибов. Причём зачастую своей собственной тушкой. Впрочем, расстроиться по этому поводу не успеваю — тут удержать бы эту начавшую бешено брыкаться заразу!

Пару секунд спустя рядом оказывается Хатаке. К этому времени Техника Прозрачного Бегства окончательно с меня сползает за ненадобностью. Оглядев нашу извивающуюся парочку — я обхватил её ногами и сцепил ступни, дополнительно фиксируя верхние конечности, а руками удерживаю горло и рот, чтоб исключить крики; она пытается вырваться и, раз за разом приподнимаясь, впечатывает меня спиной в землю, — Хатаке кивает и размазывается в воздухе, спеша в сторону вражеского лагеря.

Вот тебе и здрасьте. Спасибо, как говорится, что помог.

Побарахтавшись ещё секунд десять, куноичи Амегакуре обмякает, и я убираю руку с её горла, оставляя, впрочем, тряпку со снотворным. Мало ли, вдруг притворяется?

Выждав ещё пару минут, выбираюсь из-под безвольного тела и торопливо вскакиваю на ноги. Связать, обыскать, отобрать всё подозрительное. Стараясь не смотреть на лицо, чтобы снова не затроить, провожу шмон и осмотр. Кунаи, сюрикены, дымовые шашки. Негусто. Лезвие в подошве. Вот балда, ещё бы заточку в пальце спрятала, как комдив Котов. Ещё раз провожу руками по телу пленницы. Девчонка как девчонка — худая, не очень высокая, без выдающихся, хм, достоинств. Та же Эйка из нашего отряда куда симпатичней. Но чёрт подери, как же похожа на…

Мотаю головой, отгоняя ненужные мысли, и, ещё раз проверив все узлы и крепость верёвок, тащу бессознательное тело наверх.

В лагере тишина, боя не слышно. Ребята снуют туда-сюда с деловым видом, Ботан и Такеши роются в вещах противника, Шизука высматривает ловушки вокруг стоянки, Йоко водит техникой Мистической РУки над лежащим у костра телом.

— Приказ выполнен, Хатаке-сан, — аккуратно опускаю тело вражеской куноичи рядом с остальными. — С этими двумя были какие-то проблемы?

— Нет, они не успели проснуться, — хмуро и отрешённо поясняет Сакумо. — Рана, которую латает Йоко-чан, позавчерашняя.

— Значит… — всматриваюсь в лицо лежащего у прогоревшего костерка шиноби. — Это вон тот на нас напал и убил наших… убил Ямаситу-сана?

— Паккун говорит, кровь его.

Внимательно оглядываю раненого врага. Обычный мужик средних лет. Бледный из-за кровопотери, небритый, с немытой башкой и мешками под глазами. Если шаринганом глянуть, то чакры у дядьки не ахти как много.

И вот этот мужичок несколько месяцев терроризировал всю группировку союзных Листа и Песка в Кава-но-куни? Это он уничтожил пару десятков наших товарищей, организовывал хитроумные засады и спамил водяных клонов десятками?

— Как ему удалось? — озвучиваю свои мысли. — Я имею в виду… он не выглядит сильным. И чакры совсем немного. Вместе с тем его дела… Нет, я понимаю, что внешность обманчива, но как…

— Это мы выясним, — кивает Сакумо. Мрачно хмурится. — Узумаки-кун, организуй мне барьер, не пропускающий звуки. Хьюга-чан, Инузука-кун, следите, чтобы к нам никто не подобрался, как мы подкрались к этим. Учиха-кун, Ито-чан, следите, чтобы пленные не проснулись.

С этими словами он подхватывает принесённую мной девчонку за шиворот и, не напрягаясь, тащит к расчищаемой Кешей площадке. И в этот момент я отчётливо понимаю — будет пытать. Сначала её, потом остальных захваченных врагов. До тех пор, пока не вызнает всю подноготную, не вычислит всех информаторов и предателей внутри Деревни Ремесленников, не разберёт по крупицам все вражеские планы.

Открываю рот и осекаюсь, встречая предупреждающий взгляд Хатаке. Он видел, что я неравнодушен к девчонке, он всё знает, что я ему скажу. И его оно не остановит.

Да и что я могу ему сказать? «Не трогайте её, она похожа на мою бывшую?»

Чувствуя себя последним говном, отвожу взгляд и опускаюсь на землю у холодного чёрного кострища. Вот и вступился.

— Барьер активируете, подавая чакру вот сюда, — деловито объясняет Узумаки. — Чтобы снять, порвите печать, всё равно она одноразовая.

— Спасибо, Узумаки-кун. Отдыхай пока, потом сменишь товарищей.

Надо что-то сказать. Что-то сделать. Нельзя же вот так просто сидеть, и…

— Хатаке-сан, подождите!

Все оборачиваются. И я в том числе.

— Подождите, к нам приближаются трое шиноби! С той стороны! — Шизука машет рукой на северо-запад.

Вскакиваю на ноги и активирую шаринган. Из-за высокой растительности многого разглядеть не получается, но три направленных в нашу сторону полосы колышущейся травы говорят сами за себя — кто-то сюда рвётся на «первой шинобской».

— Протекторы видишь?

— Амегакуре.

Сакумо недовольно щурится, надкусывает большой палец:

— Кучиёсе-но-дзюцу!

Свора ниндзя-псов окружает хозяина, минуту прислушивается к его тихим словам, а затем прыскает в стороны, мгновенно и бесследно исчезает в высокой траве.

— Оставайтесь на месте, охраняйте пленных, — оборачивается Сакумо к нам. — Хьюга-чан командует. Если начнётся бой, ставьте барьер. Если враг окажется слишком силён — убейте пленных, запечатайте тела и отступайте, путая следы, к Такуми-но-сато. Меня не ждите, Паккун вас найдёт.

Снова не решаюсь подать голос. Уж сейчас-то точно не время и не место отвлекать командира и главную ударную силу своими глупостями.

Сначала «вступился», потом «переубедил и защитил»... Такими темпами мне же и резать эту девчонку придётся.

Беспокойно оглядываюсь. Сакумо стоит у подножия холма и ждёт «гостей». Каковы шансы, что с командой Амегакуре он разойдётся мирно? Что они не попытаются выручить своих?

— Шизука-чан, как выглядят шиноби Дождя?

— Старые, — помедлив, отвечает девочка. — Двоим лет по тридцать, а один вообще с морщинами.

Ну да, тридцать — это жуткая старость, конечно. В случае шиноби тут даже юмор не особо уместен — получается, все трое противников Сакумо — опытные ветераны. Чтобы трое ветеранов «дали заднюю», будучи трое на одного, пусть он даже и легендарный Белый Клык Конохи?

Итак, драке быть. Вполне возможно, быть и отступлению.

Резко выдохнув, подхожу к бессознательной пленной девчонке и присаживаюсь рядом на колени.

— Йоко-чан, поможешь?

Та в ответ лишь вопросительно склоняет голову набок.

— Нужно разбудить, проследить, чтоб не орала, — киваю на пленную. — Постараюсь узнать хоть что-то.

— Учиха, опять ты… — недовольно хмурится Шизука.

— Лучше узнать хоть что-то, чем совсем ничего, — огрызаюсь я. — Сакумо-сан устал, про врага мы ничего не знаем. Я хочу попытаться.

— Да она тебя засмеет скорее, — хмыкает Узумаки. Ты мелкий.

— Это да… — чешу затылок. — Впрочем, возможны варианты.

Минуту подумав и уложив картинку в голове, складываю руки в печать:

— Хенге-но-дзюцу!

Теперь я выгляжу лет на шестнадцать. И очень похоже на себя-прежнего. Да, это глупо, но… наплевать, потом подумаю!

Напарники придирчиво меня оглядывают, и, судя по тому, что никаких критических замечаний от них не следует, с моим самоуправством смирились. Ну-с, поиграем в доброго и злого поли… хм. А сыграю ли я злого, с моим-то странным к ней отношением?

— Йоко-чан, мне нужно, чтобы ты её напугала.

— Как? — она застенчиво улыбается. — Разве что… Причинить боль техникой Мистической руки?

— Нет, — качаю головой. — мы с тобой этого не умеем, можем напортачить. Ты же можешь… сделать анестезию? Чтобы она перестала чувствовать руку или ногу?

— Конечно.

— Сделай вид, что ты ученица Орочимару и хочешь разобрать эту девчонку на органы?

— Хм… — она ненадолго задумывается, затем кивает и опускается на колени с другой стороны от пленницы. — Я постараюсь. Будить её?

— Давай, — поднимаю глаза и оглядываюсь по сторонам. — Ботан-кун, последишь за теми двумя? Кеша-кун, как насчёт барьера?

Хоть и наградив меня скептическими взглядами, парни кивают. Авторитет, ёпта!

Надеюсь, я их не подведу и не втравлю нас в ещё большие неприятности, чем уже втравил.

Пару минут жду, проговаривая про себя, что сказать пленной. Глубоко вздыхаю, глядя, как дрожат её веки. Провожу пальцами по шершавой коже лба и улыбаюсь.

— Просыпайся, красавица, прости, что не даю как следует выспаться.

Твою мать, что я несу?! Все заготовленные загодя фразы как-то вылетают из головы.

— М-м… что? — она открывает глаза и, непонимающе моргая спросонья, смотрит на меня.

— Я говорю, доброе утро, красавица, — окончательно послав заготовленные планы, улыбаюсь я и провожу пальцами по её щеке.

— Кто ты такой?.. И почему я не могу пошевелиться?.. Вообще тела не чувствую! — её взгляд начинает заполошно метаться, а на скулах выступает румянец.

Хм. Не забывать, что я сейчас выгляжу как парень старше её. И при этом отвешивающий комплименты.

— Всё в порядке, это последствия твоей отключки, — успокаивающе провожу рукой по её волосам. — Скоро пройдёт. Ты помнишь, что произошло?

— Я была на часах, когда на берег вышел волк и стал кататься на спине. А потом… на меня напали! Вырубили какой-то дрянью, и… Это был какой-то коротышка.

— Шиноби Конохи, от которых вы так долго убегали, — киваю.

— Но вы… спасли нас?

Замечаю, что вокруг стоянки Такеши поднимает второй барьер. Значит, началось. Сакумо вступил в бой с Аме-нинами. Времени почти не осталось.

— Не совсем, — стараясь казаться уверенным, склоняю голову набок. — Твои товарищи в беде. И мне как можно скорее нужно знать, что с вами произошло на миссии. Как можно подробней.

— Как я здесь оказалась? — хмурится она.

— На это нет времени, — качаю головой и прижимаю палец к её губам, останавливая. — Жизнь твоих напарников висит на волоске. Что произошло на миссии?

— За нами гнались, — подумав, сообщает она.

Вот же… блондинка!

— Это я сообразил, — фыркаю. — Почему гнались? Вы выполнили задачу? Скольких врагов уничтожили?

— Мы никого не трогали! Мы вели наблюдение, и всё!.. — вскидывается она.

Врёт. Всё, кажется, очухалась окончательно и врёт. Похоже, пора и мне раскрывать карты.

— За вами шёл Белый Клык Конохи, — перебиваю её я. — Значит, чем-то вы навредили коноха-нинам. Я не знаю о цели вашей миссии. Но сейчас мне нужно узнать. Чтобы спасти твоих товарищей.

Внимание привлекает яркая вспышка, и на секунду я отвлекаюсь, бросаю взгляд на происходящее за двумя барьерами сражение. В поле вспухают клубы тёмного дыма, мелькают быстрые фигурки проносящихся шиноби-людей и шиноби-собак…

А посреди всей этой вакханалии высится огромный монстр, больше напоминающий какую-то безобразно разожравшуюся пухлую ящерицу.

Твою мать. Нам хана.

— Что с ними? Вы не смогли их отбить? Они в плену? — захваченная девчонка пользуется моим отвлечением, пытается оглядываться, скашивает глаза и осматривает молчащую Йоко.

— Сейчас на это нет времени, — беру её за подбородок и поворачиваю голову к себе. — Они в руках врага, и шиноби Листа их прирежут, как только поймут, что не смогут уйти с пленными. Цель миссии. Ход миссии. Подробности.

— Я сказала уже! — хмурится она. — Наблюдение. Мы только должны были наблюдать за Такуми-но-сато. А потом на нас напали. И погнались эти… А потом я сидела на берегу, и они меня подловили, я подвела команду! А потом появились вы… Вы кто такие вообще? Я вас ни разу не видела в штабе Ханзо-сама.

Ну всё, приплыли. Клиент уходит в несознанку и задаёт неудобные вопросы. Да ещё эта внешность её… Еле удерживаюсь от того, чтобы не начать объяснять девчушке реальное положение вещей.

— Мы тебя тоже там не видели, но глупых вопросов не задаём, — фыркаю я. — Опиши первое столкновение с врагом. Как произошло, кто первым напал, кто что делал.

В конце концов, может, она не при делах и просто в лагере сидела, думая, что у них разведывательная миссия, а её напарник тем временем устраивал нам ловушку?

Едва удерживаюсь, чтоб не отвесить самому себе оплеуху. Ну да, конечно, белая и пушистая, ничего не знала, ни в чём не виновата. Как же сильно мне самому хочется её выгородить!

— Мы на привале были, Такано-сан заметил врага, но было поздно, — медленно выговаривает она. — Он такой выскочил и как напрыгнет; я сначала замешкалась, и он Такано-сана ранил мечом, а потом мы втроём напали, и ему пришлось отступить, он сказал, за подкреплением, и что нас всех убьют.

— А потом?

— А потом мы перевязали Такано-сана и побежали домой.

— Почему? Его рана была такой серьёзной?

— Нет, потому что так по миссии положено было — если обнаружили — бежать.

Переглядываюсь с Йоко.

— Что ещё?

— Да не узнали мы ничего, говорю же! — сердито восклицает девчонка из Аме. — Только подобрались к Деревне Ремесленников и тут же нарвались! А они не отставали и догнали! Может, мы им в чём-то важном помешали, я не знаю!

— Если ты что-то… — осекаюсь, когда от особо мощного взрыва вздрагивает земля. — Не договорила, это может стоить жизни и нам, и тебе, и твоей команде.

— Отвали, — буркает она, пытается приподнять голову и оглядеться. — Эй, я что, связана? Вы что?..

— Йоко-чан, сон, пожалуйста, — киваю напарнице.

— Слушаюсь, — та, не моргнув глазом, прижимает к лицу пленнице ту самую тряпку со снотворным, а спустя полминуты негодующего мычания и подёргиваний поднимает на меня взгляд. — Готово.

— Думаешь, она врёт?

— Не знаю, — Йоко пожимает плечами. — Я никогда не занималась допросами.

— Как и я, — вздыхаю. — Если она сразу сообразила, кто мы такие, то могла притворяться и врать. Или нет. Как теперь узнаешь?

— По её словам, её напарника ранили в тот же день, что и произошло нападение на эскорт принцессы. Рана действительно выглядит такой.

— Рана… — вижу, как за первым барьером мне отчаянно жестикулируют Шизука и Такеши.

Пора сниматься с места, резать пленных и сваливать, чтобы и у Хатаке был шанс. Ханзо Саламандра — это не шутки, это реально монстр. Времени совсем нет…

Пленного ниндзя Дождя ранили в руку. Я помню, что именно в руку Сакумо ранил своего противника, я знаю, что всё это время мы шли по запаху крови того раненого. Вывод? Это тот самый урод, что убил наших, а девчонка ездила мне по ушам, как лоху. Тем более, я не могу на неё холодно и отстранённо смотреть, вон, даже заготовленный ход с «добрым и злым полицейским» не использовал. Можно ли сказать, что разговор прошёл под её диктовку? Ну, уж точно не под мою.

И всё-таки рана…

Разрываю оставленную Такеши бумажку, и барьер вокруг нас опадает. Скидываю Хенге и проверяю чакру. Терпимо.

— Ну, наконец-то! — подскакивает ко мне Хьюга. — Нужно скорее уходить, Сакумо-сан там…

— Знаю, — отзываюсь я, подбегая к сложенным в сторонке пленным. — Ребята, помогите мне поднять вот этого на ноги, придержите, чтобы не упал.

— Зачем?

— Нет времени объяснять, пожалуйста! — рявкаю в ответ.

Ох и глупость же я творю. И так ведь понятно, что…

Первой на помощь приходит Йоко-чан. Складывает пальцы в печати концентрации, и её удлинившиеся волосы подхватывают тело пленника, помогают придать ему вертикальное положение и зафиксировать. С обеих сторон подскакивают Такеши и Ботан, поддерживают тело, чтоб не падало.

— Нет, так непонятно будет, — бормочу я, распечатывая из наруча короткий меч. — Нужно руки в стороны развести и в боевую стойку поставить…

Пара взмахов вакидзаши, и с бессознательного пленника спадают путы, а я расставляю его руки и ноги в ту боевую стойку, что запомнил позавчера. Шаринган. Нет, не так. Вот тут поправить локоть. И вот тут ещё корпус в сторону отклонить. Да, вот так он стоял в момент нанесения удара.

Отскакиваю в сторону и ещё раз внимательно осматриваю получившуюся композицию шаринганом. Внешность не та, но рост совпадает, как и комплекция. А разрез… подбегаю к пленнику и торопливо срезаю с его плеча бинты, снова отскакиваю в сторону.

А вот разрез другой. Сакумо бил вертикально вниз, а тут рана идёт наискось, в сторону от туловища. А это означает… Пытаюсь повторить удар Хатаке, который, опять же, намертво запечатлён в памяти благодаря чудо-глазам, и понимаю, что прав.

— Это не он, — оборачиваюсь к своим. — Спасибо, опускайте. Ребята, я не знаю, как это возможно, но это совершенно точно не та рана, которую оставил Сакумо-сан тому ублюдку.

— Враньё! — скалится Ботан. — Я не так хорош, как Паккун, но даже я чую — кровь была его! Это он!

— Ты чуешь, а я вижу, — огрызаюсь я. — Этих троих подставили, чтобы стравить нас с Аме. Так же, как пытались стравить с Суной, Эбису-кун рассказывал.

— Ты думаешь, Эбису бы их простил? Не стал бы мстить за Акину? — рычит Инузука.

— Неважно, что я думаю, — обвожу всех взглядом. — Важно, что делать.

— Мы знаем, что, — тяжело говорит Шизука.

— Кладите их рядком и готовьтесь прирезать, — киваю я. — Кеша-кун, выпусти меня из барьера, я постараюсь остановить драку. А если не получится, хоть отвлеку внимание от вас.

— Нам приказали…

— Сам знаю, — огрызаюсь. — Нет времени спорить. Ещё немного промедлим — и сдохнем все.

— Не дури, нам дан приказ, — Шизука упрямо хмурится.

— Вот и выполняйте его, — демонстративно поворачиваюсь к ней спиной. — А я постараюсь дать вам больше шансов, Такеши.

— Только потому, что я обещал не сомневаться в твоих решениях, — тяжело произносит тот. — Держи свиток, пригодится. Готов? Раз, два…

— Три! — голубоватая стена барьера на секунду пропадает, и я ныряю в дым и гарь битвы могущественных ниндзя.

Я поверил тебе. солнышко. Опять. Ничему меня жизнь не учит.

14 апреля 46 года от основания Ко­нохи. Граница Страны Рек и Страны Дождя

Что должен делать такой слабак, как я, когда рядом друг друга в упоении гасят двое шиноби S-ранга? Правильно, на всех парах мчаться куда подальше. В крайнем случае, если этот вариант недоступен, врубить невидимость, прикинуться ветошью и не отсвечивать, надеясь, что не заденет случайной техникой. Потому как ни по силе, ни по скорости, ни по навыкам я этим чудовищам не соперник, несмотря ни на какие чудо-глазки.

И что же я творю сейчас? Да полностью суицидальную хрень. Аж сам от себя в шоке немного.

— Э-эй! Стойте! Остановитесь! — ору во всю мощь лёгких, по диагонали пересекая тлеющее и изрытое воронками поле. — Остановитесь, послушай… мама!

Только благодаря шарингану, наработанной догонялками с Гаем скорости и удаче мне удаётся избежать встречи с плевком какой-то сине-зелёной гадости, который, шлёпнувшись на землю, с шипением начинает проедать новую воронку.

— Это обман! У нас нет поводов для драки! — ору в ужасе, увёртываясь от дюжины сюрикенов и отбивая ещё парочку клинком. Рванувшись вперёд, ухожу от следующих бросков и успеваю распечатать из Кешиного свитка первый чурбак. За которым и прячусь от метательного железа. — Остановитесь и послушайте! Это обман, мы не должны!..

Осекаюсь, хлебнув полной грудью едкого дыма. Разворачиваюсь и, кашляя, бегу в обратную сторону, забирая всё же ближе к стороне Сакумо. Уж по крайней мере с его стороны в меня техниками не кидаются. Перепрыгнуть через дымящуюся канаву. В сторону! Укрыться за полуразрушенной стеной с орнаментом из собачьих голов. Второй чурбак. Бегом!

За рукав резко дёргают, и я, не переставая кашлять и задыхаться, кубарем качусь вправо, а впереди встаёт столб взрыва.

В грудь упираются крепкие лапы, и мне в лицо заглядывает незнакомая собачья морда. Открывает пасть, что-то говорит, но после взрыва слышны только невнятный шум и гул. Мотаю головой и, ещё раз откатившись в сторону, поднимаюсь на ноги и захожу на третий круг. Распечатать ещё поленце, метнуться в сторону. Каварими! Я снова на точке три и теперь бегу в совсем другую сторону.

Долго так, конечно, не продержаться, у меня элементарно чакра кончится, но ещё хотя бы пару мину… Каварими!

— Попался, — удовлетворённо констатирует мужик в шлеме и респираторе. Недобро щурится. — Учиха, значит. Твои глаза хоть немного восполнят потерю моей команды. Брось свиток и меч.

Скашиваю глаза. Вверх по ногам, будто сами собой, ползут десятки одинаковых бумажных бирок. Кабзда мне. Это же та самая техника, которой он Нагато в инвалидное кресло усадил… усадит. Послушно роняю всё из рук.

— П-приветствую, Ханзо-доно! — поклон. Ещё бы голос не дрожал и не срывался, вообще бы было замечательно. — Рад, что вы услышали мои просьбы и остановили этот ненужный бой.

— Отпусти мальчишку! — доносится из-за спины.

— А не то что? — глумливо хмыкает Саламандра.

Его здоровенная ящерица находится от нас шагах в двадцати и неторопливо подползает ближе. А я-то, дурак, думал, он постоянно верхом на ней сражается…

— Всё в порядке, Хатаке-доно! — обернувшись, ору я. — Этот бой подстроен нашими общими врагами! Не могли бы вы подойти или прислать клона, чтобы поговорить? Если Ханзо-доно не против?

— А ты не робкого десятка, — прищуривается этот немолодой уже дядька. Взмахивает кусаригамой на длинной цепи, и щёку мою обжигает порез. — Надо же, и не клон.

А ближе ты, стало быть, не подходишь, чтоб самому на какого-нибудь клона-камикадзе не нарваться. Вот же опытный гад. Всё сразу просчитал, а я только сейчас дотумкиваю…

— Мой учитель — Джирайя, один из тех, кого вы назвали Тремя Легендарными Ниндзя Конохи, — глядя ему в глаза, отвечаю я. — Так что, сами понимаете, робеть перед вами мне не к лицу.

— Думаешь, неизвестный мальчишка, узнав это, я преисполнюсь ностальгии и отпущу тебя?

— Это вряд ли. Как минимум сначала попытаетесь подорвать этой своей техникой, как сенсея, — киваю на облепившие меня по пояс взрыв-теги. — Меня, кстати, Учиха Инаби зовут.

— Хм, забавно.

— Я подхожу! — громко произносит Сакумо.

Оборачиваюсь. Да, бой его потрепал, как и Саламандру. Но до истощения Белому Клыку ещё далеко, связывать противника боем он может ещё долго. А вот мне чакра понадобится. Выключаю шаринган и протираю уставшие глаза.

— Не знаю, о чём вы с Хатаке-доно говорили перед боем, Ханзо-доно, — аккуратно подбираю слова. — Поэтому начну сначала. Позавчера на эскорт принцессы Масако, дочери даймё Огня, было совершено нападение. Минимум трое наших генинов погибли, ещё один потерял руку. Хатаке-доно ранил нападавшего, и тот скрылся. Собаки Хатаке-доно пошли по следу крови, и мы догнали команду из вашей деревни. Все трое живы, связаны и в отключке. Один из них действительно ранен в руку мечом, и кровь действительно его. Это подтверждают и собаки Хатаке-доно, и наш Инузука.

— Скажи что-нибудь новое, щенок, — кривится Ханзо под маской. — Я не отдам своих людей. У них не было приказа убивать, только разведать, что у вас происходит.

— Не очень-то правильный шаг для союзника, — нарушает молчание Сакумо.

Саламандра только безразлично пожимает плечами, показывая, что постоянных союзников у него нет и не будет.

— Новое? Эт можно, — вымучиваю улыбку. — Но сперва скажите, в каком звании эти трое в Амегакуре?

— Чунин и двое генинов, — пожимает плечами Саламандра. Облокачивается на притопавшую к нему серую ящероподобную тварь. — Тут мне нет нужды лгать, они наверняка по вашим картотекам давно проходят.

— Первое, что меня поразило, это как такой слабый шиноби мог устроить такое масштабное нападение, — благодарно киваю ему в ответ. — Он десятками создавал Водяных Клонов, накрыл Сокрытием в Тумане целое поле и некоторое время на равных сражался с Хатаке-доно. А чакры у этого вашего чунина явно немного.

— Не факт, — напряжённо говорит Сакумо.

— Не факт, — киваю я ему. — Я переговорил с девчонкой. И сказала она мне ровно то же, что и Ханзо-доно сейчас. У них была разведывательная миссия. Но она добавила вот ещё что: на привале позавчера на них напал одиночка с мечом, ранил командира и скрылся, когда его атаковали всей командой. После чего они по инструкции посчитали миссию инфильтрации и сбора информации проваленной и поспешили в Амегакуре.

— Это правда, — кивает Саламандра. — Их миссия была именно с такими условиями. Никаких убийств.

— Однако же кровь точно принадлежит тому шиноби, — смотрю Ханзо в глаза. — И вы понимаете, к какому выводу я пришёл. Свидетельство собак и Инузуки куда больше заслуживает доверия, чем слова пленной или ваши. Вы можете нас обманывать, чтобы выгородить своих.

— Итак, мы в тупике, — подводит итог Ханзо. Краем глаза замечаю, как подтягиваются ближе двое его подручных. — Тебе есть ещё, что сказать, юный Учиха?

А вот сейчас меня будут убивать.

— Ага, — небрежно киваю. — Ребята помогли мне поставить вашего чунина на ноги и снять с его руки бинты. Порез на плече сделан наискось, вот так. А Хатаке-доно бил вот так.

Показываю жестами разницу в траектории ударов.

— Даже с шаринганом заметить разницу непросто. Но она есть, — оборачиваюсь к Сакумо. — Ручаюсь своей жизнью, Хатаке-доно, это не та рана, что вы нанесли. А значит, нас опять пытаются обвести вокруг пальца. Не знаю как. Может, настоящий враг собрал крови того чунина и как-то умудрился её подсунуть нам. Может, дело в чём-то другом. Но это не те, кто напали на нас и убили Акину, Сору и Кена. Нас хотят стравить с Амегакуре, как пытались ранее стравить с Суной.

— Что скажешь, Белый Клык? — Ханзо заинтригованно склоняет голову.

— Что хочу сам увидеть этого чунина ещё раз, — отзывается Сакумо.

— Так разрешите, Хатаке-доно, я мигом сбегаю и притащу?

— Не так быстро, Учиха-кун, я тебя ещё не отпускал, — фыркает Саламандра.

— При всём уважении, Ханзо-доно, разрешение я спрашиваю только у своего командира, — улыбаюсь. — Хатаке-доно?

— Разрешаю, — усмехнувшись, кивает тот.

Ну, ни пуха.

— Ха! — резко выдохнув, «продуваю» чакру через тенкецу на нижней половине тела. Ещё не Кайтен, но прилипшие бумажки отбрасывает на пару сантиметров. И этого вполне достаточно. — Каварими!

Заменившись на самый дальний от Саламандры чурбак, радостно машу ему рукой и, переждав громкий «бум» от взорванного чурбака, бегу к барьеру.

— Ребята, нужно показать этого раненого большим дядям, чтобы Сакумо-сан убедился, что я прав и рана не та. Открывайте.

— Я помогу, — выступает вперёд Йоко. — Один ты его так не зафиксируешь.

— Я с вами, — вклинивается Такеши, взваливая на плечо тяжёлое тело. — Шизука-чан, подай чакру вот в эту печать на земле, чтобы поднять барьер. И порви ей, чтоб снять.

— Всё очень шатко, следите за пленными, — напоследок говорю я, и мы трусим обратно.

На то, чтобы снова распаковать бессознательное тело и придать ему то же положение, уходит пара минут.

— Вот так он стоял, Хатаке-доно, когда вы его ранили, — тяну руку пленника на себя, чтобы тело чуть повернулось. — Он начал разворот, поэтому, когда вы ударили сверху вниз, то разрез должен был быть либо совсем вертикальным, либо направленным к его туловищу. А не наоборот, как мы видим. Согласны?

Сакумо несколько раз примеривается, взмахивает мечом, то и дело поглядывая на хранящего молчание Саламандру. И опускает оружие.

— Ты прав, Инаби-кун, — тяжело вздыхает он. — Это и правда была не та рана. Ну, или ему её залечили и нанесли новую поверх.

— Я бы заметила, Хатаке-доно, — тихо вставляет Йоко.

— Что ж, значит, я ошибся, — Сакумо кивает. — Благодарю, Инаби-кун. Ты поступил мудрее меня и не дал состояться непоправимому. Отпускайте этих троих.

Дым от взрывов и сгоревшей травы расходится, гонимый ветром, и перепаханное техниками поле заливает солнечный свет. Глядя на пожимающих руки Саламандру и Белого Клыка, на ворчащего Ботана, срезающего с моего солнышка верёвки, с трудом удерживаюсь от того, чтобы не свалиться от гигантского облегчения прямо тут же.

* * *

Зелёно-голубые глаза смотрят на меня из-под нахмуренных бровей так, словно я только что высморкался в роскошную гриву Ханзо Саламандры — с той же степенью осуждения и офигения.

— Ну, будем знакомы, — решившись, натягиваю на лицо приветливую улыбку и подхожу к девчонке. — Учиха Инаби, генин.

Фыркает и окидывает меня с головы до пят пренебрежительным взглядом. Типа: «и вот этот шибздик смог меня вырубить?»

Ладно, попробуем иначе.

— Надеюсь, произошедшее недоразумение не станет причиной для вражды.

Ещё один пренебрежительный фырк. «Что эта мелюзга там несёт? Наслушался высоких слов от взрослых и повторяет».

Ладно, а если так:

— А скажи, Незнакомка-чан, правда, что у вас в Амегакуре такие высокие дома потому, что призывная саламандра Ханзо-доно ночами ходит по деревне и жрёт всех, кто повыше спрятаться не успел?

— Что за глу… — она осекается и демонстративно отворачивается к проходящей мимо Йоко. — Простите, вы знаете, куда подевался тот шиноби, который меня допрашивал? Вы были вместе, вы должны помнить.

— Никуда не подевался, — мягко улыбается та. Кивает в мою сторону. — И он ближе, чем вы думаете.

Под пронизывающим взглядом зелёно-голубых глаз вздыхаю и, виновато улыбнувшись, складываю печать:

— Хенге-но-дзюцу. Меня ищешь, красавица?

— Ах ты!.. — она сжимает кулаки.

— А я что? Я ничего! — отступаю, примирительно выставив перед собой руки. — Кто ж виноват, что ты только со взрослыми парнями разговаривать соглашаешься! Кай.

— Ты… — она поджимает губы и сопит. «Тебе чего от меня надо вообще, придурок?!»

— Да я просто познакомиться подошёл! — принимаю вид оскорблённой невинности.

— С тряпкой снотворного в руках?!

— Аха-ха, — её выкрик застаёт меня врасплох, и я с улыбкой развожу руками. — Согласен, первая попытка была не очень успешной. Но зато я разглядел, что ты симпатичная. А то вдруг бы и не надо было знакомиться вообще?

— Придурок малолетний! — уголки её губ подрагивают и так и норовят подняться вверх.

— Не отрицаю, — улыбаюсь в ответ. — А всё-таки?

— Всё-таки что?

— Всё-таки ты так и не сказала, как тебя зовут.

— Пф. А сразу по-нормальному спросить ты не мог?

— Нет, сразу ты мне так на грудь навалилась, что не вздохнуть было, не то что спросить.

— Пф-ф, дурак, — она отворачивается, скрывая улыбку.

— Это точно, — серьёзно киваю. — И поскольку я дурак, сейчас пойду к Ханзо-доно спрашивать, как тебя зовут.

— Э! Только попробуй! — она тут же разворачивается ко мне. — Кацуми.

— В каком смысле, «Кацуми»? — хмурюсь.

— В том смысле, что зовут меня так!

О, да мы сердимся.

— Кацуми. Ка-цу-ми… — задумчиво произношу по слогам, словно пробуя слово на вкус. — Дурацкое имя. Совершенно тебе не подходит.

— Что-о?!

Ща врежет. На всякий случай отступаю подальше.

— Не переживай, ты в этом не одинока, — киваю в сторону. — Вон, взять хотя бы Шизуку-чан. Её имя означает «тихая», но если её разозлить, то орёт она громче всех в деревне!

— Так значит, моё имя мне не подходит? — угрожающим тоном осведомляется она.

Ох, что за хрень я сдуру понёс. Ей же не двадцать лет, вполне может всерьёз обидеться. Что там её имя означает? «Победа красоты»?

— Ну, в части про красоту я не против. Ты красивая, — окидываю её взглядом и качаю головой. — Когда я вырасту, то стану твоим парнем. Но вот «победа»? Ха! Да я ещё не вырос, а уже тебя победил!

— Да я тебя сейчас… — она сжимает кулаки.

— Увы, Ханзо-доно объявил перемирие, — оглядываюсь на секретничающих старших шиноби и развожу руками. — А то бы ты, конечно, мне показала. Да-да.

Всем своим видом демонстрирую, как я отношусь к её способности меня победить. Может, станет тренироваться чуток усерднее и дольше проживёт.

— Тебе просто повезло, понятно?!

— Хочешь сказать, сами ками на моей стороне? — чешу затылок. — Это возможно. Мне часто везёт. Так что можешь всем говорить, что твой парень — сильный, опытный и очень везучий шиноби.

— Да что за глупости ты несё…

— И да, имей в виду! — важно поднимаю вверх указательный палец. — Если узнаю, что какой-то придурок подбивает к тебе клинья, живо ему рога пообломаю!

— Пф-ф!..

Изобразив лицом классическое «ой, всё!», девчонка уходит к своим, и в мою сторону демонстративно смотреть избегает.

Вот и познакомился, блин. Язык мой — враг мой.

* * *

— Что ж, как минимум в одну книгу Бинго ты уже попал, — хмыкает Саламандра. — Кацуми-чан совершенно точно тебя не забудет, и следующая ваша с ней встреча будет… интересной.

Он сидит, привалившись спиной к тёплому боку своей жуткой твари. Мега-ящерица развалилась вальяжно и подставила бледное пузо яркому солнышку.

Впрочем, отпускать призывного зверя, как и убирать оружие, шиноби Дождя не спешат. Как, в общем-то, и мы.

— Разве был у меня шанс как-то иначе обратить на себя внимание этой девушки, Ханзо-доно? — улыбаюсь. — Знаете, у нас говорят, что между любовью и ненавистью всего один шаг. Будем надеяться, со временем её… недовольство поостынет.

— Ну-ну, — видно, что происходящее Саламандру забавляет.

И я, в общем-то, не против. Пусть себе веселится, лишь бы свою мега-ящерицу на коротком поводке держал. Встречаю очередной брошенный издали издали сердитый взгляд бывшей пленной девчонки. Надеюсь, после той ахинеи, что я ей наплёл, она не выкинет меня из головы. И её не убьют. И меня. И мы вообще хоть раз ещё увидимся. Охо-хо…

Видя, что его подчинённые привели себя в порядок и готовы к выдвижению, Ханзо поднимается на ноги:

— Тебе удалось пережить мою технику и уцелеть в бою со мной, — пафосно произносит он. — И хоть тебе далеко до твоего учителя, если выживешь, можешь стать неплохим шиноби, Учиха Инаби. У нас в деревне тебя будут знать под прозвищем Иночиширазу.

Э-э… мне требуется некоторое время, чтобы подобрать для прозвучавшего слова понятный перевод.

По-русски это будет… хм… Сорвиголова?

— Благодарю, Ханзо-доно, это честь для меня, — кланяюсь, скрывая выползающую на лицо глупейшую лыбу. — Я постараюсь, чтобы вы и Кацуми-чан ещё не раз обо мне услышали.

Стоящая позади Саламандры девчонка недовольно поджимает губы. Кацуми. Ну и дурацкое же имя. Совсем ей не подходит.

— Ха-ха, уж постарайся, — веселится тот. Переводит взгляд на Сакумо. — До встречи, Хатаке. Надеюсь, нам ещё представится возможность выяснить, кто сильнее. — И, развернувшись, повелительно взмахивает рукой. — Возвращаемся в Амегакуре!

Его зверюга ещё некоторое время разглядывает нас своими буркалами, а потом, видимо, решив, что хозяин удалился на безопасное расстояние, зевает и пропадает в клубах пара.

— Фу-уф… — бессильно опускаюсь на землю, падаю на спину и гляжу в небо. Сил не осталось совсем. Даже на то, чтоб мысли формулировать в слова. — О-хо-хо...

— Отойдём на берег реки и там сделаем короткий привал, — Сакумо останавливается рядом и, протянув руку, помогает мне подняться. — Вставай, Инаби-кун.

Кряхтя, как старый дед, всё же поднимаюсь на ноги.

— Ты хорошо справился, — продолжает Хатаке, серьёзно глядя мне в глаза. — Убедил меня взять вас с собой. Захватил в плен «языка». Провёл допрос и сделал правильные выводы, пусть и поступил вопреки приказу. Выжил в бою с Ханзо Саламандрой. Предотвратил конфликт между деревнями и кровопролитье. Ханзо подарил тебе прозвище. А я говорю: по возвращении в Такуми-но-Сато ты получишь чунинский жилет. Поздравляю, чунин Сорвиголова.

— Аха-ха, — меня разбирает нервный смех. — Сорвиголова, хе-хе… Я понимаю, что выгляжу глупо, но это и правда очень смешно.

— Почему? — влезает намолчавшаяся за время переговоров с дождевиками Хьюга.

— Потому, что у нас с сенсеем была заготовлена история для следующего сборника, — поясняю я, тяжело плетясь следом за Сакумо. — Про шиноби с таким прозвищем, который охотится на нукенинов.

Обычная такая история, честно упёртая одним ушлым попаданцем у Стэна Ли и студии Марвел.

— И что же в нём такого смешного? — интересуется с другой стороны Ботан.

— То, что он слепой, — фыркаю я. — То есть совсем. Ну, смешно же!

Оглядываю окружающие меня серьёзные лица и устало машу рукой:

— А-а, ну вас на фиг. Чувства юмора у вас нет.

— Один час на отдых, а затем в путь, — Сакумо серьёзно смотрит на нас. — Следующая остановка только вечером.

— Хатаке-сан, но почему? — удивлённо спрашивает Ботан.

— Потому что настоящий убийца всё ещё там, — тяжело вздыхаю я. — И мы понятия не имеем, что он успел устроить за время, пока мы гонялись за шиноби Дождя.

По помрачневшему лицу Сакумо понимаю, что его гложут те же мысли. А значит, нас ждёт ещё один бешеный марафон на полной шинобской скорости.

Опускаюсь на землю, раскидываю в стороны руки и ноги. Всё тело ноет, немного кружится голова, и к горлу то и дело тошнота подкатывает. Ох. Акимический допинг закончился, а последствия остались. Чувствую себя, словно лежу не на мягком прибрежном песочке, а на колышущемся и вздымающемся брюхе ханзовой мега-саламандры. А впереди долгая дорога домой.

Блин. Как никогда понимаю гнома из «Властелина Колец». Которому пешком пришлось догонять злобных урук-хаев.