Взгляд Майкрофта (гет)

Несмотря на всю свою гениальность, Мориарти не рассчитывал, что его отпустят. И тем более, он не рассчитывал, что это сделают так быстро и внезапно. Как бы хорошо он ни владел лицом, Майкрофт видел его замешательство, изумление и, что парадоксально, страх. Не пытки, не магическое вмешательство в сознание, а спокойно произнесённые слова: «Полагаю, мистер Мориарти, вы можете быть свободны», — напугали его до дрожи.

Он выходил из камеры, переодетый обратно в костюм, в котором был, когда его задержали, но с тяжело опущенной головой и напряжёнными плечами. Он шёл на плаху и не скрывал этого.

Уже в коридоре он сказал, слегка улыбнувшись: «Прощайте, мистер Холмс».

— Я вижу вас не в последний раз, — холодно сообщил Майкрофт и показал охране, что его могут вывести. Больше с Джимом Мориарти он общаться не желал. Хотя, бесспорно, знал, что увидит его не раз: внимательно изучит каждую запись с камер, на которой тот появится.

Шерлок должен был вернуться в Лондон завтра. Он ни о поимке, ни о допросах Мориарти ничего не знал, но наверняка почувствует, что тот снова в игре.

Гермиона отсутствовала в городе, Майкрофт не знал, когда она вернётся, но ему было доподлинно известно, что следующая их встреча будет напряжённой, если не сказать — опасной.

Майкрофт поморщился. Он понимал, что принял единственно верное решение, но был уверен, что Гермиона его не поймёт и не одобрит. И если он немного просчитался… если она не просто состоит в связи с Шерлоком, а испытывает к нему некие чувства, сантименты, то она может прийти в ярость.

Майкрофт только однажды испытывал на себе её ярость, и это было отнюдь не самое его приятное воспоминание. Пожалуй, оно лишь слегка не дотягивало до ночного кошмара.

Однако обстоятельства требовали пойти на риск.

Он протянул руку и взял ещё одно, уже, кажется, пятое по счёту печенье из вазочки. Он позволял себе не больше одного за раз, но сегодня не мог удержаться. Ему нужно было успокоить нервную систему, растревоженную сантиментами и пустыми эмоциями, взять себя в руки. Не думать о возможных, уже много раз просчитанных изъянах плана. И желательно не тянуться к сигарете.

Если уж выбирать (а Майкрофт понимал, что даже с его самодисциплиной без этого выбора не обойтись), пять-шесть печений были лучше сигареты.

Майкрофт прикрыл глаза, разворачивая мысленную карту предстоящих событий. Громкое дело, возможно, несколько подряд — настолько громкое, что Шерлок не сможет не заметить. Скандал в прессе. Может, суд или выступление — что-то, чтобы перевести взаимоотношения с Шерлоком на публичный уровень. Удар по репутации Шерлока, обязательно успешный и обязательно очень, очень публичный. Сообщение о коде, чтобы Шерлок понимал, ради чего играет. Финальная встреча. Предсмертный подарок — код. И убийство.

«Нет, — покачал он головой, — убийство и самоубийство». Мориарти, разумеется, тоже планирует умереть: тема смерти для него очень привлекательна, она его завораживает.

Мориарти просчитает всё, вплоть до волшебной помощи, но он не будет знать о личной заинтересованности Гермионы, а через неё — и Министерства Магии в сохранении жизни Шерлоку.

Слабых мест было два. Первое — это время начала действия. Мориарти мог ударить сразу или отправиться зализывать раны на год. Впрочем, вряд ли он рискнёт так надолго исчезнуть с поля. Это был контролируемый риск: вздумай Джим куда-нибудь спрятаться, Майкрофт знал, как выманить его из норы и заставить действовать. Но вероятнее всего, этого не потребуется. Не пройдёт и недели, как он выйдет из тени.

Второе — это участие Гермионы. Майкрофт не боялся её отказа. Он боялся встретиться с её принципиальностью в конце.

Она появилась через день, утром. Привычным образом с хлопком появилась в кабинете Майкрофта и коротко уведомила его о том, что готова приступать к работе.

— Доброе утро, Майкрофт, — произнесла она. Майкрофт осмотрел её с головы до ног, отметил, что она провела выходные с подругой в Париже, пила вино, к которому не была привычна, мучилась похмельем. А после гостила в доме с двумя… нет, конечно же, тремя детьми. Большой особняк в Лондоне, старый. Спала на непривычной большой и высокой кровати у окна.

Будь на его месте Шерлок, он тут же поделился бы этими наблюдениями, но Майкрофт оставил их при себе и ответил:

— Доброе утро, Гермиона. Хорошо отдохнули?

— Отлично, — непривычно мягко улыбнулась она, как будто мыслями возвращаясь к небольшому отпуску. — Сначала во Франции с подругой, потом в её же доме — с ней, её мужем и их детьми. Они шумные, но их семью приятно видеть…

Майкрофт мысленно перелистал досье на тех волшебников, о которых знал хоть что-то, но делать предположения о личности подруги не решился. А Гермиона осеклась, и Майкрофт точно уловил её мысль о том, что ему, вероятно, не слишком интересно слушать о дружных семьях. Верное заключение, в целом. Он не питал особых чувств к детям. К людям.

— Я рад, что вам удалось… отвлечься, — произнёс он.

— У меня есть пара новых мыслей о том, как добраться до Брука, — сказала Гермиона до того, как Майкрофт успел предложить ей чаю.

— Гермиона, боюсь… сегодня вам не удастся поработать с ним.

Она нахмурилась, а Майкрофт соединил ладони перед собой и прибавил тихо:

— Я его отпустил.

На долю секунды Майкрофт уверился в том, что она его проклянёт. На обычно спокойном лице вспыхнула такая нечеловеческая злоба, что он почувствовал, как по позвоночнику прошёл холод. Предметы на столе задрожали. Ноутбук моргнул экраном и отключился. Лампы замигали, а Гермиона рявкнула:

— Ты сделал… что?!

Несмотря на то, что инстинкт самосохранения требовал бежать, Майкрофт не шелохнулся, только поймал яростный взгляд Гермионы и осторожно, но твёрдо сказал:

— Если вы успокоитесь, Гермиона, то сумеете здраво взглянуть на происходящее.

Посыл Гермиона не оценила. Она подлетела к столу, оперлась руками о край и прошипела Майкрофту в лицо, обдавая запахами мятной зубной пасты, незнакомого шампуня и лёгких цитрусовых духов:

— Здраво? Вы выпустили на свободу психопата, способного уничтожить наш мир одной строчкой компьютерного кода, и кроме того, одержимого вашим братом! Не говорите мне о здравых суждениях.

У Майкрофта отчаянно ломило в висках. Почти до слёз. Он закрыл глаза на несколько секунд, а потом продолжил говорить очень тихо — о том, что иначе нельзя, иначе быть не могло.

И всё же Гермиона отреагировала спокойнее, чем можно было ожидать. Она бросала резкие обвинения, она негодовала, но приняла ситуацию. Майкрофт размышлял над этим ещё несколько минут после того, как она отправилась докладывать о ситуации своему начальству.

Она согласилась участвовать. Не дала прямого вербального согласия, конечно, но Майкрофт его и не ждал.

Однако она задала два вопроса, которые заставили Майкрофта насторожиться. Первый прозвучал, когда Майкрофт сообщил, что не позволит Шерлоку погибнуть. Она посмотрела на Майкрофта очень внимательно и спросила, подразумевая совсем другое: «Какие вы можете дать гарантии, что ситуация не выйдет из-под контроля?» В этом вопросе была не личная обеспокоенность. Она спрашивала не о том, сможет ли он спасти её любовника. Гермиона хотела знать, сумеет ли он защитить своего брата. Грань тонкая, но существенная.

И второй вопрос звучал как: «Почему вы думаете, что ваш брат передаст мне код?» Как будто она не ожидала, что Майкрофт использует их связь. Или была уверена, что он об этой связи не знает. Или же… этой связи не существовало вовсе.

Майкрофт коснулся спрятанной в кармане пиджака сигареты и воспроизвёл в памяти все случаи контакта Гермионы и Шерлока. Их было достаточно много. Шерлок чувствовал себя свободно в доме у Гермионы, проходил сквозь все защитные чары, которые не могли преодолеть ни камеры видеонаблюдения, ни агенты.

Гермиона едва ли вступила бы в… так сказать, нормальные отношения: травма, нанесённая смертью её жениха, была слишком сильна. Но отношения с Шерлоком нормальными быть не могли по определению.

Сигарета искушала, но Майкрофт отложил это искушение, пообещав себе, что закурит, как только расставит все точки над «i» в вопросе отношений Гермионы и Шерлока.

Положим (теоретически), что Майкрофт ошибся. Даже лучшие ошибаются, и даже он. В таком случае, передаст ли Шерлок код Гермионе?

Пройдясь мысленно по всем данным, Майкрофт медленно кивнул: да, передаст. Шерлок умел быть благодарным. И даже если у них с Гермионой не было физической связи, он причисляет её к близким людям. Не таким близким, как Джон Ватсон, разумеется, но в числе тех, кому можно доверять.

Если Гермиона захочет, Шерлок отдаст ей код.

Майкрофт встал, прошёлся по кабинету. Расстегнул и снял пиджак, повесил его на спинку стула и размял спину. К несчастью, его работа была напрямую связана с человеческими эмоциями. Было бы приятнее отрешиться от них и работать только с фактами, цифрами и логическими умозаключениями. Но люди не руководствуются логикой чаще всего — они живут чувствами, которые приходится анализировать.

Зазвонил телефон, и Элис быстро сообщила, что объект «А-двести семьдесят» появился на Брикфилд-клоуз и направляется к дому №9-1, где, по проверенным данным, находится подпольный наркопритон, замаскированный под ночлежку.

Записи камер тут же были выведены на экран ноутбука Майкрофта, и он сам проследил за тем, как Гарри Поттер заходит в наркопритон. Внутри видеонаблюдения не было, но Майкрофт слишком хорошо знал повадки наркоманов, идущих за дозой, чтобы сомневаться в его намерениях.

Он коснулся холодного металлического ободка на пальце… и ничего не сделал. Возможно, Гермиона больше не заинтересована в спасении своего друга. Возможно, о нём позаботится кто-то ещё.

Впрочем, он не был сильно удивлён, когда спустя три часа получил сообщение о том, что объект «А-сто шестьдесят пять-четырнадцать» хаотично перемещается по Лондону и проверяет заведения, в которых потенциально могут продаваться наркотики.

Майкрофт не мог точно сформулировать возникшее у него чувство, но пожалуй, это было что-то сродни сочувствию. Он не стал подавлять это чувство, а позволил ему остаться где-то на самой периферии ощущений, взял перьевую ручку и остриём написал на ободке: «Ваш адрес — Брикфилд-клоуз, 9-1. МХ», после чего велел Элис присматривать за ситуацией, но не беспокоить его, если не произойдёт чего-то экстренного.

В конце концов, у него был конфликт Израиля и Сектора Газа, причём не только его заметная сторона: атака «Флотилии свободы» и гибель людей с обеих сторон, но и куда менее очевидная связь этого дела с проблемой турецкой поддержки исламистов.

* * *

Гермиона крепко сжимала стакан и смотрела в пламя камина. Майкрофт ощущал её напряжение физически: болела голова, как всегда. Он отвёл от Гермионы взгляд, надеясь, что так боль будет слабее, но разницы не почувствовал.

Он догадывался, о чём она думает: о том, что он ошибся, и она отлично проживёт без политики. Мечтает сбежать, как только разделается с Мориарти. Не нужно было читать мысли, чтобы понять это.

Периферийным зрением Майкрофт заметил, как морщинка на переносице Гермионы стала ещё глубже.

Что произошло дальше, он не успел понять. Только что он полностью контролировал свое сознание, а потом внезапно перед глазами появились посторонние картинки: люди на матах, пустые шприцы, вздутые вены, послышались хрипы и кашель. Он вздрогнул всем телом: это был притон, которого он никогда раньше не видел. Лица людей были ему незнакомы. Но он увидел их, потому что…

Майкрофт посмотрел на Гермиону в упор, ожидая объяснений, но их не последовало. Вместо этого она сказала:

— Брук. Сейчас важен Брук.

Стакан Гермионы почти опустел, и Майкрофт понял, что спиртное ударило ей в голову сильнее, чем можно было бы ожидать. Речь была чуть смазанной, заторможенной. Гермиона этого не замечала и продолжала говорить:

— Я обсудила с министром ваш план, и… — она осеклась.

— И он был одобрен, я полагаю, — закончил за неё Майкрофт. Он в этом не сомневался. Как и в том, что Гермиона надеялась, что её начальник будет против.

— Мы подключимся только на финальной стадии, до этого останемся в стороне. Мы не имеем права вмешиваться в законодательную систему.

Майкрофт подумал, что этого вмешательства и не требуется, но уточнять не стал.

— Этого будет достаточно, — сказал он.

Какое-то время Гермиона снова молчала, а потом спросила слабо:

— Вы поделитесь с братом деталями?

— Ни в коем случае, — отрезал Майкрофт. — И настоятельно прошу вас также не посвящать его.

Возражений не последовало, и Майкрофт был за это Гермионе благодарен. Она встала и покачнулась, схватилась за край стола. Её зрачки расширились. Она ясно осознала, что спиртное оказало не лёгкий успокаивающий, а сильный пьянящий эффект.

— Прошу меня простить, — пробормотала она. Майкрофт видел, что её тошнит, встал, подошёл к ней и взял за руку. Кожа была очень горячей, пульс (он бросил взгляд на часы) — около восьмидесяти пяти ударов в минуту. Он не был уверен в том, как именно действуют магические перемещения в пространстве, но за руль автомобиля в таком состоянии Гермиону не пустил бы. И даже прогулку пешком в одиночестве счёл бы безрассудной идеей.

— Пожалуй, ваш способ перемещения сейчас будет несколько неудобным, — скорее спросил, нежели сообщил он.

Гермионе становилось всё хуже. Она пошатнулась, прикрыла глаза, и Майкрофт помог ей присесть на подлокотник кресла. Достал телефон, набрал Элис и велел подать машину.

— Поехать с вами, сэр?

— Не стоит. Зайдите и помогите мне через пару минут, а потом можете быть свободны до завтра.

Он сбросил вызов, а Гермиона попыталась встать, очень нетвёрдо. Впрочем, взгляд её был осмысленным. Она была скорее не пьяна, а отравлена алкоголем.

— Машина доставит вас домой за два часа, — сказал Майкрофт. — Не сомневаюсь, что у вас есть средства снять все симптомы.

— Да, разумеется, извините… — речь Гермионы стала ещё более невнятной.

Вошла Элис, быстро окинула Гермиону цепким профессиональным взглядом, угадала, что с ней, осторожно обхватила за плечи и повела к лифту.

Майкрофт достал из шкафа плащ, положил в карман блокнот, телефон и ключи и пошёл следом, только спустился не на лифте, а по лестнице. Он понимал, что это слабая попытка компенсировать нехватку физической активности, но всё-таки старался по возможности ходить по лестницам пешком.

Машина уже стояла во внутреннем дворе, Элис закрыла дверцу. Майкрофт кивнул ей, обошёл машину с другой стороны и сел рядом с Гермионой, после чего велел водителю отправляться и назвал адрес Гермионы в Дувре.

Ехали быстро и спокойно, но Гермионе всё равно было плохо. Пару раз Майкрофт даже задумывался о том, не предложить ли ей остановиться и подышать воздухом, но потом решил, что лучше побыстрее довезти её до дома.

Уже в Дувре он спросил:

— На подъезде к вашему дому не возникнет проблем?

Гермиона слабо кивнула, и Майкрофт понял это как сообщение о том, что проблемы обязательно будут. Поэтому он показал водителю остановиться в ста метрах от того места, где должен был бы находиться дом, вышел из машины сам и помог выйти Гермионе.

— Подождите в стороне и не привлекайте внимания, — сказал Майкрофт водителю, крепко сжал горячую руку Гермионы и повёл её к дому.

Ощущения были странные и крайне неприятные: сначала он почувствовал желание уйти немедленно, но оно было слишком иррациональным, чтобы обращать на него внимание. Потом вспомнилось важное незавершённое дело в Лондоне. Но Майкрофт не оставлял незавершённых дел, да ещё и важных. И он точно знал о том, какие дела его ждали в Лондоне: ни одно из них не могло вызывать этой свербящей настойчивой потребности им заняться. Дальше пришёл страх, и наконец, Майкрофт ощутил, будто его облили ледяной водой — а следом показался дом.

Это был обычный дом, такой же, как и все остальные на этой улице. Два этажа, мансарда, один выход. Окна без решеток, что и не удивительно: едва ли кто-то сумеет такой дом обокрасть.

Невольно Майкрофт коснулся костюма — он был сухим, несмотря на ощущения.

Гермиона своих заклинаний, похоже, не почувствовала вовсе. Вцепившись пальцами в ладонь Майкрофта, она прошла в дом, миновала прихожую, но, едва войдя в гостиную, замерла. Отложив в памяти детали интерьера, Майкрофт сосредоточился на беспорядке и следах недавних событий. Изучил лицо Гермионы, побледневшее и покрывшееся испариной. Отметил дрожание пальцев. Гермиона судорожно стиснула руки, ногтями впиваясь в кожу Майкрофта. Потом отпустила и подошла к дивану, но не села, а осторожно прислонилась к подлокотнику.

— Чай на кухне, — сказала она мертвым голосом, а Майкрофт спросил так аккуратно, как мог:

— Это не было насилие, я надеюсь?

Прямых и явных следов не было, но волшебники умели уничтожать улики.

— Что? — переспросила Гермиона ошарашено. Не насилие. Но что-то очень неприятное и тяжёлое. Майкрофт попытался представить себе ситуацию. Он знал, как ведут себя люди, когда выходят из наркотического дурмана. Плохое настроение, резкость, злоба. Очевидно, всё это Гарри Поттер выплеснул на Гермиону. Впрочем… нет, этого не достаточно. Она не впервые сталкивается с наркотиками. И она специалист по работе с разумом. Обычной агрессией мистер Поттер её бы не напугал. Что-то личное. Пальцы Гермионы невольно поднялись к губам, и Майкрофт понял, что в целом картина ему ясна. Вслух сказал:

— Ваш друг, мистер Поттер. Можно предположить, что он нанёс вам обиду, — Майкрофт хотел было конкретизировать догадки, но не стал. — В некотором роде. Но я сомневаюсь, что это было сексуальное насилие. По моим предположениям, он на это не способен.

Гермиона покачала головой, прошептала:

— Нет, — и разразилась рыданиями. Майкрофт сделал несколько шагов вперед, остановился и взглянул на часы.

Гермиона рыдала, кашляла, всхлипывала, а он следил за тем, как бегает секундная стрелка. Он никогда не умел утешать людей: совсем не его сфера. Обычно слёзы и переживания казались ему пустыми и жалкими, но в этот раз, скорее, они вызывали понимание. Не раз и не два Майкрофту, вытащившему Шерлока из очередного филиала ада, хотелось бессильно расплакаться. Он не делал этого только потому, что не видел смысла. Слёзы не помогали, разве что давали выход эмоциональному напряжению — но с этой задачей неплохо справлялся и никотин. Гермиона не курила и была куда более эмоциональной, нежели он сам. Так что — да, Майкрофт понимал её слезы и признавал её право на них.

Секундная стрелка завершила десятый круг, и Майкрофт решил, что этого достаточно — тем более что Гермиона уже плакала тихо, только слегка вздрагивая.

Он достал из кармана чистый носовой платок и протянул ей. Гермиона взяла платок, словно опасалась яда, но всё-таки использовала по назначению — на это время Майкрофт отвёл глаза, задержав взгляд на очень большом камине и забытой на столе книге «Ментальные блоки беременных». Он едва ли мог бы предположить, что Гермиона интересуется темой материнства для себя — скорее всего, книгу она читала для того, чтобы работать с кем-то.

— Спасибо, — наконец, сказала Гермиона хриплым после рыданий голосом. — И… прошу простить меня за эту истерику.

— Пустяки, — покачал головой Майкрофт, взял стул и сел возле камина. Гермиона вытащила палочку, направила в камин и произнесла:

— Лакарнум инфламаре.

Вспыхнул волшебный огонь: синий, яркий. Сразу стало теплее, и Майкрофт с трудом подавил желание протянуть к нему заледеневшие руки.

Гермиона ещё раз взмахнула палочкой, но уже молча и направив её на платок — тот высох и разгладился. Она отложила платок на диван и сказала, глядя в камин:

— Он поцеловал меня. Гарри Поттер.

Майкрофт так и предполагал. Мистер Поттер наговорил ей много неприятных вещей. Возможно, предлагал отношения. Ещё вероятнее — жалел о том, что не предложил их раньше. Майкрофт наклонил голову, готовясь слушать дальше.

— Это было ужасно, — она зажмурилась и мотнула головой, отгоняя воспоминание. — Как инцест. После наркопритонов это было… это было слишком.

Однажды Шерлок, придя в себя после ломки, посмотрел Майкрофту в глаза и сказал: «Жаль, что ты не погиб в пожаре, когда сгорел дом, дорогой брат». И тогда, и теперь, годы спустя, Майкрофт убеждал себя, что это говорил не Шерлок, а наркотик в нём. Поэтому он ответил:

— Я понимаю ваши чувства. Учитывая вашу… эмоциональность… — он не договорил, не желая заканчивать эту мысль.

— Несдержанность, вы хотели сказать? Неумение держать себя в руках? — раздражённо уточнила Гермиона.

— Неравнодушие — не преимущество, — заметил Майкрофт.

Гермиона ничего не ответила, снова махнула палочкой, и откуда-то из другой комнаты ей в руку прилетел флакон без подписи. Вынув пробку, она выпила его содержимое, и флакон тут же растаял.

Гермиона перебралась на диван, обняла себя за плечи и замерла.

Майкрофт тоже не двигался, изучая огонь в камине и размышляя о том, что очень сильно просчитался.

Увидев гостиную Гермионы, он уже мог почти наверняка сказать, что Шерлок бывал здесь только как гость. Друг — вероятно. Любовник — однозначно нет. Чтобы убедиться наверняка, нужно было подняться в спальню, но и гостиная давала немало информации.

Это было жилище одинокой женщины, поглощённой работой. Магия сбивала с толку, искажая картину, но Майкрофт старался встроить её в схему и адаптировать под неё своё восприятие. Удавалось, хотя и с трудом.

Он видел мельчайшие детали распорядка дня Гермионы, её привычки, слабости. Её траур. Её пациентов. И никакого Шерлока.

Испортилась погода. Гермиона лежала на диване неподвижно, но уже в менее напряженной позе. Начинало темнеть.

Майкрофт не сразу уловил изменения. Они были почти неощутимыми, едва заметными. Но всё-таки он услышал, что дыхание Гермионы стало тише и ровнее, давление на сознание, привычно отдававшееся головной болью, ослабело и постепенно сходило на нет. Огонь в камине, всё такой же магически синий, начал остывать и истончаться, выцветать. Не было сомнений, что скоро он погаснет совсем.

Сглотнув густую вязкую слюну, Майкрофт коснулся сигареты в кармане пиджака — не потому что собирался курить, а чтобы немного успокоиться. Именно сейчас, спящая и совершенно безмятежная, Гермиона вызывала у него ужас.

Пока она говорила, двигалась, совершала множество мелких ошибок, свойственных обычным людям, он считал её человеком. Да, это был человек с особыми способностями, но в целом, вероятно, его собственная феноменальная память или внимание могут удивлять кого-то другого не меньше, чем превращения, которые совершала Гермиона.

Но сейчас он действительно ощущал — по тому, как сильно откликается всё вокруг на тот простейший факт, что она уснула, — их различие. Волшебница. Не человек.

Он сцепил пальцы в замок на животе и отбросил в сторону эмоции. К сожалению, без эмоций ситуация пугала больше. Майкрофт мог поддаться сентиментальному порыву и посчитать Гермиону Грейнджер человеком, посочувствовать её переживаниям, даже сравнить её с Шерлоком. Но здравый смысл утверждал, что это может быть самой большой ошибкой в его карьере и жизни. Единственное, что сейчас позволяло не акцентировать внимание на опасности магии, — это политика невмешательства магов в жизнь обычных людей. И то, что Гермиона большую часть времени была настолько… обычной.

Майкрофт взглянул на спящую женщину. Во сне она выглядела моложе и мягче и сильнее напоминала Гермиону, с которой Майкрофт познакомился восемь лет назад.

Прошло пятнадцать минут с того момента, как она уснула. Майкрофт поднялся на ноги и тихо прошёлся по комнате. Гермиона не шелохнулась, но огонь потух совсем. Стало темно и прохладно. Майкрофт не стал искать, где бы включить свет, а просто вышел из комнаты и медленно, стараясь, чтобы не скрипнули ступени, поднялся на второй этаж. Там было только две комнаты: очевидно, спальня, дверь в которую была закрыта, и ванная — в неё дверь была открыта.

Майкрофт заглянул туда, подсветил себе экраном телефона, но узнал немного: только то, что в ванной Гермионы не было никаких общепринятых косметических средств. Вместо них стояли стеклянные флаконы без этикеток, закрытые пробками. Зато лежала обычная зубная паста и щётка — видимо, как дань уважения родителям-стоматологам.

Осмотрев ванную, Майкрофт коснулся двери в спальню рукояткой зонта, но не почувствовал никакого сопротивления, не увидел искр, мерцания — чего угодно, что сказало бы о магической защите.

Более того, под давлением рукоятки дверь, чуть скрипнув, открылась.

В спальне было светлее за счёт двух широких окон, в которых светила, только изредка скрываясь за облаками, половина луны.

Осмотр спальни показал, что любовника у Гермионы действительно нет — а значит, её отношения с Шерлоком существовали только в воображении Майкрофта и нескольких агентов. Досадно.

Помимо кровати и узкого, совсем не женского шкафа для одежды в спальне помещался широкий письменный стол, находящийся в идеальном порядке, и множество полок с книгами. Немного европейской классики, избранные британские авторы, полное собрание Шекспира, а всё остальное — книги по магии, ментальным наукам. Изображения на корешках некоторых книг двигались, буквы мерцали.

Ни компьютера, ни какой-то другой техники, разумеется, не было. Там, где Майкрофт обычно держал бумагу и ручки, у Гермионы лежали свитки пергамента и перья. Чернильница и баночка с чернилами тоже присутствовали.

Убедившись, что спальня так же точно отложилась в памяти, как и гостиная, Майкрофт собрался уходить, но его взгляд упал на плед, свёрнутый на кровати. Пожалуй, это была единственная вещь в комнате, лежащая неопрятно и не на месте.

Майкрофт колебался недолго, взял плед и вышел из спальни с ним. Если заклинания на двери были, лучше оставить Гермионе ответ на вопрос, зачем именно он заходил к ней в спальню.

Он накрыл Гермиону пледом (она даже не шелохнулась) и вышел из её дома.

Преодолеть чары в этот раз было просто — если бы не лёгкий холодок, Майкрофт, наверное, даже не заметил бы их. Но стоило ему ступить за их границу, как дом позади исчез. Майкрофт обернулся — и опять почувствовал желание немедленно уехать в Лондон. Что ж, пожалуй, он понял, как именно эту защиту преодолевает Шерлок. Ему вовсе не обязательно быть здесь желанным гостем — он просто не поддаётся порывам и контролирует эмоции. Достаточно просто.

Майкрофт сел в машину и сказал:

— Домой, — после чего достал телефон и погрузился в работу.