Взгляд Майкрофта (гет)

Часы тикали, камин погас. Руки мёрзли почти нестерпимо, но даже чтобы растереть их, требовалось пошевелиться, а Майкрофт не намерен был этого делать. Он думал. Перебирал воспоминания одно за другим, разглядывал каждое — и пытался потушить злость.

На себя, разумеется. Это он был тем, кто ошибся, рассчитал неверно, оказался глупым. Тем, кто впутался.

У него на столе лежал пустяковый отчёт из республики Науру, но Майкрофт даже не прикасался к нему. Как и к более важным документам по российской авиакатастрофе. Даже если бы ему пришла в голову странная фантазия поработать в таком состоянии, толку это дало бы очень мало.

Нет, он собирался разобраться со своим разумом, а уже потом приниматься за дела.

Итак, его память снова при нём. Сейчас, когда настало время поработать с ней в одиночестве, Майкрофт мог заметить отличия реальных воспоминаний от ложных. Стоило признать, что фальшивки всё-таки были искусными. Если бы не маленький просчёт, он мог бы и вовсе не заметить их. Собственно, он не все и заметил: множество кусочков выглядели совершенно реалистично, обладали красками, звуками, запахами и мыслями.

Да, Гермиона Грейнджер проделала великолепную работу.

На этой мысли Майкрофт остановился, позволяя ей как яду расползтись по организму. В первые минуты после возвращения памяти он испытывал ярость — чувство, для него нехарактерное и крайне вредное. Спустя три… четыре с четвертью часа ярость полностью прошла, оставляя после себя…

— Презрение и страх, — прошептал Майкрофт, буквально заставляя свои губы шевелиться, чтобы выговорить два слова, услышать их звучание и принять. Подавлять эмоции он не собирался — слишком хорошо знал, к чему это приводит.

Презрение вызывал, разумеется, он сам. Будь он внимательнее, не позволил бы себе выдумать…

Он всё-таки поменял положение в кресле, пошевелил холодными пальцами и сложил ладони домиком. Перевёл взгляд на кольцо на пальце. Что ж, эту ошибку он запомнит и больше не совершит.

Со страхом — сложнее. Из всех волшебников, с которыми Майкрофт общался, только Гермиона вызывала это чувство, хотя, рассуждая логически, каждый волшебник обладал теми же способностями, что и она. Весь мир магии был угрозой.

Майкрофт затормозил размышления, сделал шаг назад, разворачивая коротенький тезис и разглядывая его со всех сторон, разглядывая мельчайшие детали. Хмыкнул вслух. Предсказуемо. Да, Гермиона пугала его, поскольку была личной угрозой, тогда как остальной мир волшебства представлял глобальную опасность. Что ж, он человек, и ничто человеческое ему не чуждо.

Личная угроза благополучно спала в его спальне.

Майкрофт встал, потянулся до хруста в позвоночнике и отошёл к небольшому столику в углу кабинета — заварить чай.

Ему не было нужды проверять Гермиону, поскольку он прекрасно знал, что она уснула, едва легла. Стресс и правильно рассчитанная доза успокоительного гарантировали именно такой эффект.

Откровенно говоря, Майкрофту было неприятно находиться с ней в одном доме. Он вспомнил, что в прошлый этап их совместной работы ему часто приходило на ум сравнение Гермионы с бомбой. Но, пожалуй, он готов был несколько скорректировать образ: не отлаженная бомба, а заброшенный склад динамита, по которому бегает сумасшедший с коробком спичек.

Пока закипал чайник, Майкрофт позволил себе разглядывать эту абсурдную картинку. Даже его мозгу время от времени требовался отдых, а после прошлого вечера он был почти необходим. Но как только чай заварился, Майкрофт снова вернулся к размышлениям.

Гермиона дала ему очень важную информацию. Это и воспоминания, и дети, способные разрушать кварталы, и истинная сущность Эвр, а главное — да, Майкрофт мог признаться себе, что именно это считает главным, — небольшую подсказку о том, как работает воздействие на разум.

Горячий сладкий чай — Майкрофт позволил себе целых четыре ложки сахара, понимая, что позднее на беговой дорожке пожалеет об этом, — взбодрил. С чашкой Майкрофт вернулся в кресло — и замер, так и не сев. Медленно отставил чашку на столик у камина. Выпрямился.

Как интересно.

Он неспешно прошёл в смежную с кабинетом комнату и изучил беговую дорожку с особым вниманием. Он прекрасно помнил, как купил её. Но оставался вопрос без ответа: зачем?

Интерес же заключался в том, что даже при наличии всех воспоминаний Майкрофт не находил в своём сознании полного и внятного ответа. Беговая дорожка была порывом. А порывы Майкрофту обычно были не свойственны.

* * *

Найти номер, принадлежащий человеку, который не существует в реальном мире? Майкрофт справился с этой задачкой за десять минут и теперь разглядывал цифры на экране и размышлял о том, действительно ли он планирует набрать их.

Ему не нравилось заботиться о Гермионе Грейнджер. Ещё меньше ему нравилось думать о том, что эта забота может хотя бы гипотетически проистекать из каких-либо сентиментальных побуждений. Впрочем, этих побуждений и не было — разве что их отголоски. Всё-таки он достаточно долго прожил с иллюзией вместо реальных воспоминаний.

Фантазия.

Глаза слезились от усталости, а Майкрофт продолжал смотреть перед собой. Дело было не в сложности проблемы, а в том, что ему не нравилось решение. И это был редкий случай, когда Майкрофт имел право руководствоваться личными желаниями.

Или нет?

Потерев горящие сухие веки, он опёрся лбом о ладонь, запуская в голове сложную схему. Он намеренно игнорировал её до тех пор, пока не владел всей своей памятью. А теперь её пришлось рассмотреть.

Проще предсказывать теракты по твиттеру — хотя он и этого не мог. А единственный человек, способный на подобное, находился далеко. И Майкрофт в любом случае не планировал давать Эвр доступ к информации о волшебном мире. Этот прогноз ему придётся составлять самостоятельно.

Переменных было чудовищно много. И оставалось ещё множество неизвестных. Майкрофт прокручивал схему из стороны в сторону, то и дело задерживаясь на том или ином блоке. Но всё время на краю сознания что-то мешалось.

Он открыл глаза — и упёрся взглядом в номер.

Ему мешалась Гермиона.

Точно как Шерлок, она портила все стройные рассуждения, вносила нежелательный хаос в упорядоченный мир плоских и примитивных людей. Только, в отличие от Шерлока, её невозможно было контролировать.

Позднее время Майкрофта не смутило — он набрал номер, почти не сомневаясь в том, что его звонок услышат.

И действительно, через пять гудков раздался мрачный и совершенно не сонный голос:

— Кто это?

— Мистер Поттер, — протянул Майкрофт.

— Я мистер Поттер. Вы кто?

Его собеседник был, очевидно, в дурном расположении духа.

— Плохое настроение, — Майкрофт улыбнулся, — я понимаю, ссора с женой. Трудный день на работе. А теперь ещё и бессонница.

— А… — протянул мистер Поттер почему-то подобревшим голосом, — это вы, безымянный друг Гермионы. Что случилось?

— Видите ли, сегодня у мисс Грейнджер был тоже очень сложный день. Возможно, вы знаете, что она занимается проблемой… — термин всплыл в голове точно тогда, когда это потребовалось, — обскуров. Девочка умерла на руках у мисс Грейнджер.

— Мерлин… — пробормотал мистер Поттер, — ужасно. Как она? Гермиона?

— Я сказал бы, что она винит себя в случившемся, подавлена и испугана. В таких ситуациях людям обычно нужна дружеская поддержка.

Гарри Поттер хмыкнул:

— Что ж вы её не оказываете?

Этот вопрос Майкрофт оставил без ответа, и мистер Поттер, чуть помолчав, пообещал:

— Я о ней позабочусь. Она дома?

— Пока нет. Полагаю, она вернётся к себе около двенадцати дня. Может, немного раньше. Мистер Поттер?

— Что?

— Мисс Грейнджер было бы приятнее думать, что вы навестите её по своей инициативе.

— Заговор… — Майкрофт без труда мог представить себе мимику Поттера. — Ладно, но она может догадаться. Мы с ней… знаете, мы стали редко видеться после суда.

Суд, действительно. Мистер Малфой упоминал о нём.

— Спасибо за помощь, мистер Поттер, — Майкрофт сбросил звонок и почистил историю вызовов с помощью простой программы из арсенала Ми-5. Даже при том, что волшебники имели сложные отношения с техникой, он совершенно не хотел оставлять лишних следов.

В глазах начинало двоиться. Усталость постепенно брала своё.

Это был именно тот момент, когда требовалось отложить все дела и пойти спать — но спальня оставалась занята. Майкрофт снял пиджак, ослабил галстук, расстегнул манжеты и устроился в кресле поудобнее. Положил голову на высокую спинку, прикрыл глаза — и тут же скривился от воспоминаний о головной боли. Он как будто бы снова ощутил процесс восстановления памяти: как острые иглы магии впиваются в мозг.

Слабым движением Майкрофт дотянулся до кармана пиджака и нашёл там сигарету, сжал в пальцах — и уронил на пол.

Он не собирался помогать себе стимуляторами. Только не в этом вопросе.

* * *

О том, что Гермиона ушла, точнее, переместилась своим обычным способом, Майкрофт узнал по тому, что лопнул тонкий обруч головной боли. Он даже не замечал его, зато почувствовал освобождение, когда он исчез.

После трёх часов сна в кресле Майкрофт чувствовал себя если не разбитым, то, во всяком случае, сильно уставшим, поэтому позвонил Элис и сообщил, что в офис не поедет. На сегодня было не так много срочных дел, которые требовали бы его присутствия на Уайтхолл. Разве что заседание сената Италии вызывало определённый интерес, но Майкрофт не ожидал от него сюрпризов. Тем более что, откровенно говоря, даже если пакет документов не будет подписан, на мировую политику это повлияет мало. Что до экономических последствий… В прогнозе трёхмесячной давности значилось серьёзное снижение ВВП в две тысячи двенадцатом году по сравнению с текущим годом вне зависимости от исхода голосования за меры жёсткой экономии. Вопрос только в конкретных числовых значениях, но это уже не его забота.

— Сэр… — Элис всё ещё оставалась на связи и дожидалась дополнительных указаний.

— Организуйте мне встречу с мистером Малфоем, пожалуйста. Чем раньше, тем лучше, — сказал он, немного подумав.

— Хорошо, сэр.

В тоне Элис Майкрофту послышалось какое-то напряжение, и он спросил:

— Какие-то проблемы?

— Не совсем, сэр. Я подумала, вам будет интересно, один из отставных агентов приняла на себя наблюдение за Джоном Ватсоном.

Майкрофт вздохнул:

— Собирайте ежемесячные отчёты, думаю, этого будет достаточно. Уровень наблюдения — второй.

— Да, сэр… По второму уровню вы не изучаете отчёт лично, — голос Элис, к счастью для неё, звучал всё так же профессионально.

— Именно.

— Я поняла вас, сэр, — и Майкрофт наконец положил трубку.

Он не слишком-то хотел видеть сегодня мистера Малфоя, но это нежелание намерен был игнорировать. Вернувшаяся память помогла придумать много новых вопросов — и он знал, на что их можно обменять.

Мистер Малфой сообщил, что готов встретиться немедленно. Майкрофт продержал его в ожидании полтора часа и наконец подключился к видеосвязи.

Сегодня мистер Малфой выглядел более напряжённо, чем обычно. Но предположить причины его волнения Майкрофт не мог — слишком мало данных оставляла магия.

— Мистер Холмс… — он нервно сцепил пальцы, словно хотел начать заламывать руки, но удержал этот порыв.

— Вы не здоровы, мистер Малфой? — спросил Майкрофт, добавляя в голос максимум заботы и изображая улыбку. Скорее всего, через камеру она выглядела более достоверно, чем вживую.

— Нет, нет, я в порядке, спасибо… — он развернул плечи, хотя и без того сидел очень ровно, — вы что-то нашли?

— Да и нет, — медленно проговорил Майкрофт, — видите ли, случай мистера Мориарти очень необычный. Вы знали о том, чем он занимался до исчезновения?

Малфой слабо покачал головой. Майкрофт чуть прищурился. Он обычно радовался тому, что не встречается со своим осведомителем лично, не чувствует влияния его магии и не рискует. Но сейчас ему не хватало данных. Казалось, мистер Малфой готов был потерять последние остатки самообладания.

— Не знаю, мистер Холмс. Я так мало знаю о нём, в сущности.

— Он шантажировал британское правительство и Министерство магии.

Очень медленно мистер Малфой поднял руку, провёл ладонью по лицу.

— Я смог установить, что он жив. Но где он — вот вопрос, который пока остаётся открытым. Видите ли… — он позволил себе небольшую заминку, — как раз в то время, когда пропал Джим Мориарти…

— Отстранили Кингсли… — слабо пробормотал мистер Малфой. — Процесс над Грейнджер… Я могу предположить, мистер Холмс, — его собеседник хищно раздул ноздри, — что в тот момент немало магглов потеряли память.

— Это объяснило бы, почему о мистере Мориарти все забыли, — сказал Майкрофт таким тоном, словно эта мысль только сейчас пришла ему в голову.

— Грейнджер прекрасный менталист, — со смесью уважения и неприязни сказал мистер Малфой, — возможно, лучший, раз уж даже… впрочем, вас это вряд ли интересует, — он чуть улыбнулся, окончательно поборов волнение.

— Напротив, — Майкрофт пожал плечами, — я как раз подумал, что здесь могут быть зацепки. На чём она специализируется?

Они проговорили ещё четверть часа, и Майкрофт уже собрался было отключиться, как заметил, что мистер Малфой снова напрягся. Участливо спросил:

— Может, я могу вам чем-то помочь?

Мистер Малфой отлично знал, что на том уровне, на котором они общались, бескорыстной помощи не существует, а потому колебался.

— Видите ли, мистер Холмс, — проговорил он, — я получил информацию, которую никак не могу проверить. Очень важную.

— О нашем мире?

— О нашем.

Майкрофт молчал. Раз уж мистер Малфой решился заговорить, значит, он поделится своей информацией. Торопиться было некуда.

— Мой друг баллотируется на пост министра магии. Он победит, вне всяческих сомнений. Если только внимание на себя не попытается перетянуть одна… специфическая фигура.

Почему-то первым делом в голове Майкрофта мелькнуло имя Гермионы, но он быстро исправился. Нет, это был другой его знакомый. Действительно, специфическая фигура.

— Если бы только он… — мистер Малфой чуть наклонился вперёд, — мне сообщили, что он на грани развода. Маленький толчок…

— И глыба обрушилась бы, — отозвался Майкрофт. — У вас верные сведения. Гарри Поттер мечтает о разводе.

Улыбку, которая появилась на лице мистера Малфоя, можно было бы назвать усталой. Показалось даже, что он не был рад это слышать. Как будто не хотел играть в эту игру, но почему-то был вынужден. Зафиксировав этот момент в памяти, Майкрофт решил вернуться к нему позднее.

— Возможно, я могу оказать вам ответную услугу?

Теперь, с возвращением памяти и с новым появлением Гермионы, ценность мистера Малфоя как источника информации возрастала многократно. Особенно с учётом того, о чём ещё только следовало подумать.

— Что вы, мистер Малфой, это пустяк. Я рад нашему сотрудничеству, — Майкрофт сделал вид, что собирается прощаться, а потом как бы случайно заметил: — Разве что мне было бы любопытно почитать что-нибудь из научных работ мисс Грейнджер. Возможно, там найдётся что-то, полезное и для наших с вами поисков.

Больше говорить ничего не требовалось.

К шести вечера у Майкрофта в кабинете уже лежала переплетённая копия монографии «Устранение изменений психики, вызванных магическим воздействием» за авторством Г. Дж. Грейнджер.

В книге не было совершенно ничего волшебного, точно так же могла выглядеть монография по любой другой теме. Разве что бумага была очень толстая и плотная, с лёгкой желтизной.

Майкрофт открыл первую страницу, и тут же Элис сообщила, что объект «А-сто шестьдесят пять-четырнадцать» и объект «А-двести семьдесят» появились на пересечении Пикадилли и Ковентри-стрит.

На экране его ноутбука появилось изображение с камеры.

— Спасибо, Элис. — проговорил Майкрофт задумчиво, — я посмотрю.

В этом не было никакой необходимости.

Он и без камер знал, что мистер Поттер занят своим делом — приводит Гермиону в чувство после сильного стресса. Его не касалось. Но всё-таки он переключался с одной камеры на другую, следя за тем, как они, держась за руки, идут к пешеходной Суисс-корт. Оба выглядели непринуждённо. Как…

Люди.

На них не оборачивались, не обращали внимания. Они оба отлично терялись в толпе. Не знай Майкрофт, куда и за кем смотреть — он сам не отыскал бы двух волшебников среди всей этой разношёрстной публики.

Их привлекло здание «Мира M&Ms», кричащее и безвкусное. Они оба засмотрелись на него — и растеряли всю весёлость.

Гермиона подошла к зданию почти вплотную, заглянула внутрь — а потом мистер Поттер, приобняв за плечи, отвёл её в сторону.

Гермиона вдруг подняла голову — и посмотрела прямо в камеру, почти Майкрофту в глаза. Он приблизил изображение — и нажатием двух клавиш развернул камеру в сторону. Не для того, чтобы отгородиться от тяжёлого взгляда Гермионы, разумеется, а чтобы перестать наблюдать за тем, что никак не могло быть полезным.

Его ожидала монография. И ей стоило уделить внимание.

* * *

Работу Майкрофт прочёл за сорок минут. Закрыл, отложил в сторону и медленно положил подбородок на сцепленные в замок пальцы. Гермиона удивила его. Больше, чем можно было ожидать.

Даже слабо разбираясь в предмете, о котором она писала, Майкрофт мог заключить, что монография безупречна. В конце концов, он достаточно в своей жизни прочёл научных работ.

Как ни странно, в тексте было очень мало магии. Упоминалось всего три заклинания, причём вскользь, как если бы они были общеизвестны. Что-то вроде математических формул, которыми пользуются все.

По всей видимости, ценность представляли именно заключения о механизмах работы с человеческой психикой, а не магия. Чуть прикрыв глаза, Майкрофт смог отлично представить себе Гермиону, которая пишет — разумеется, от руки, — все эти строки на многочисленных листах бумаги. Сверяется со своими блокнотами и журналами ведения пациентов. Выходных данных у монографии не было, и не представлялось возможным узнать, когда именно она была написана. Но по нескольким фразам Майкрофт предположил, что это свежая работа, начатая уже после того, как Гермиона занялась обскурами, хотя сам термин и не упоминался ни разу.

Возможно…

Майкрофт покачал головой, отвечая самому себе на незаданный вопрос. Невозможно, разумеется. Даже если бы магия смогла что-то исправить, он никогда не пойдёт на это. И фантазии о том, как Эвр возвращается к родителям, а сам он снимает с себя эту ответственность, останутся фантазиями. Безумие и смертельная опасность не были единственными причинами, по которой Эвр должна была оставаться… там, где она сейчас и находится.

Телефон зажужжал.

Майкрофт прочитал сообщение от Элис и открыл нужную камеру — на доме номер шестьдесят по Аутер-сёркл, а потом сразу, рядом — следующую.

В темноте видно было не очень хорошо, но Гермиону он узнал — и с некоторым прискорбием отметил, что мистер Поттер со своей задачей не справился. Ему было велено отвлечь Гермиону от проблем, а не загрузить её новыми.

Он нахмурился.

Меньше всего на свете он желал наблюдать у себя в Лондоне Гермиону Грейнджер в депрессии. Мимо проехала машина, и Гермиона дёрнулась, словно испугавшись. Внимательно проводила машину взглядом, а Майкрофт зачем-то запомнил номер.

Когда Гермиона вышла из зоны покрытия двух камер, Майкрофт закрыл программу. Ему не было никакого дела до её прогулок, а если произойдёт что-то опасное — ему доложат.

Очень редко у Майкрофта выдавались тихие вечера. По-настоящему тихие, когда не было никаких насущных проблем, требующих немедленной реакции, когда рядом не крутился Шерлок, и когда даже проблемы волшебного мира можно было на время отложить в сторону.

Завершив пару писем, он спустился в гостиную и запустил на проекторе «Андалузского пса» . В сюрреализме было нечто успокаивающее — о нём при всём желании не удавалось думать. Пока в тёмной комнате мелькали чёрно-белые кадры, а из колонок раздавалась музыка, столь же мало связанная с сюжетом, сколько сам сюжет — с понятием здравого смысла, Майкрофт позволил себе отпустить контроль над сознанием.

Он подозревал, что с большой долей вероятности заснёт прямо здесь, в удобном кресле, потому что два дня без сна — серьёзное испытание для организма. Он всё-таки не тренированный полевой агент.

На экране бритва медленно рассекала глазное яблоко.

Шерлок мог бы сделать это, даже не поморщившись, если бы посчитал, что будет интересно. Последнее агентурное сообщение о нём пришло неделю назад, с тех пор он пропал со всех радаров. В излюбленной своей манере.

Майкрофт предполагал, что он где-то в Египте, но просто не мог тратить слишком много ресурсов на поиск очередного укрытия.

В кадре девушка забрала шкатулку с отрубленной рукой, и Майкрофт слегка улыбнулся. Как-то раз они с Шерлоком смотрели этот фильм вместе. Каникулы после первого семестра Шерлока в Итоне. Предпоследний раз, когда они нормально разговаривали.

Собственно, они добрались строго до шести с половиной минут, после чего Шерлок потребовал остановить просмотр и разразился длинной лекцией о том, что это муляж, которым его не проведёшь. Кажется, он так и не уяснил для себя концепцию кино и условностей.

Зажмурившись, Майкрофт достал сигарету и без малейших колебаний закурил, смакуя терпкий ментоловый дым. В ушах стояли звуки скрипки, хотя на самом деле уже вступили духовые. Веки потяжелели, но не от того, что хотелось спать.

Майкрофт не пытался поймать мысль или вернуть себе здравость суждений. Не сейчас. По звукам он мог точно определить, что у него есть ещё двадцать с половиной минут до конца фильма — на сантименты.